Данная рубрика — это не лента всех-всех-всех рецензий, опубликованных на Фантлабе. Мы отбираем только лучшие из рецензий для публикации здесь. Если вы хотите писать в данную рубрику, обратитесь к модераторам.
Помните, что Ваш критический текст должен соответствовать минимальным требованиям данной рубрики:
рецензия должна быть на профильное (фантастическое) произведение,
объём не менее 2000 символов без пробелов,
в тексте должен быть анализ, а не только пересказ сюжета и личное мнение нравится/не нравится (это должна быть рецензия, а не отзыв),
рецензия должна быть грамотно написана хорошим русским языком,
при оформлении рецензии обязательно должна быть обложка издания и ссылка на нашу базу (можно по клику на обложке)
Классическая рецензия включает следующие важные пункты:
1) Краткие библиографические сведения о книге;
2) Смысл названия книги;
3) Краткая информация о содержании и о сюжете;
4) Критическая оценка произведения по филологическим параметрам, таким как: особенности сюжета и композиции; индивидуальный язык и стиль писателя, др.;
5) Основной посыл рецензии (оценка книги по внефилологическим, общественно значимым параметрам, к примеру — актуальность, достоверность, историчность и т. д.; увязывание частных проблем с общекультурными);
6) Определение места рецензируемого произведения в общем литературном ряду (в ближайшей жанровой подгруппе, и т. д.).
Три кита, на которых стоит рецензия: о чем, как, для кого. Она информирует, она оценивает, она вводит отдельный текст в контекст общества в целом.
Модераторы рубрики оставляют за собой право отказать в появлении в рубрике той или иной рецензии с объяснением причин отказа.
Афганистан. Древняя земля, во все времена привлекавшая армии величайших завоевателей в истории человечества. 330 г. до н.э. Войска Александра Македонского в спешном порядке идут к Артакоане, столице сатрапии Арианы, где взбунтовался военачальник Сатибарзан.
27 июля 1880 года. Шестьдесят шестой гвардейский полк и другие боевые подразделения армии Ее Величества вступают в неравный бой с афганцами под предводительством Айюб-Хана.
1984 год. Советский прапорщик Павел Леварт приезжает на службу на заставу "Соловей". Духи готовят серьезный отряд, способный сравнять укрепление ненавистных шурави с землей.
Наши дни. Новые неверные оскверняют своим присутствием склоны великого Гиндукуша. Это не американцы и не полосатые советские десантники, а какие-то другие, неизвестные ранее посланцы шайтана, да покарает их аллах!
Связующей нитью, объединяющей воедино эпохи и различных героев, оказывается таинственная золотая змея, являющаяся только избранным воинам и за которой ни в коем случае нельзя следовать. Но что делать, если зов загадочной рептилии становится слишком сильным, а существующая реальность — чересчур грязной для того, чтобы противиться воле вечности?
"Змея" — довольно необычная вещь для Сапковского."Ведьмаком" и "Сагой о Рейневане" пан Анджей приучил нас к тому, что для донесения своего замысла до читателей ему обычно требуется как минимум несколько внушительных по объему томов. "Змея" же уложилась всего в три сотни страниц, причем по эмоциональному воздействию эта повесть далеко опережает все остальные произведения писателя.
Тема афганской войны необычайно близка и болезненна для отечественного читателя, однако одним лишь этим фактом нельзя объяснить все те эмоции, которые начинаешь испытывать при прочтении книги. Пан Анджей проделал огромный объем работы и настолько достоверно описал происходящие события, что буквально вживаешься в шкуру главного героя книги, советского прапорщика Павла Леварта, и начинаешь чувствовать все то же, что и он. Текст повести изобилует множеством мельчайших подробностей, солдатским жаргоном, для объяснения которого потребовался специальный словарик, и родным русским матом. Порой сложно поверить, что автором книги является поляк — настолько точно переданы особенности советского менталитета.
В центре внимания находится несколько воинов, живших в разные эпохи, но разделивших одну судьбу на всех. Война вошла в их жизнь, исковеркала души и стала единственным смыслом существования, поскольку после всех ужасов, увиденных в бою, очень сложно, если вообще возможно, вернуться к мирному существованию. Горький, печальный, местами ироничный текст насквозь пропитан антивоенной тематикой — Сапковский, описывая будни советских солдат в Афганистане, не приукрашивает подробности их службы, стремясь донести до сознания читателей, насколько это неправильно — решать мировые проблемы на поле брани.
Цитата: "Если бы, ах если бы, все в этом мире можно было решать на хоккейной площадке, в трех периодах, клюшкой и шайбой, то не только канадских профессионалов из НХЛ, не только вероломных антисоциалистических чехов, но и весь мир, да что там, даже душманов из Панджшира, Герата и Кандагара крепко и сокрушительно поимела бы хоккейная сборная СССР, а в ее составе Рагулин, Фетисов, Касатонов, а также мать их, Капустин, Голиков и Мальцев".
Пан Анджей держит читателей в напряжении на протяжении практически всей повести. Разве что ближе к концу линия Леварта слегка провисает, однако затем Сапковский дает настолько меткую и убойную характеристику советскому обществу конца восьмидесятых годов, что несколькими абзацами заставляет забыть обо всех огрехах предыдущих страниц.
Цитата: "Общество, к которому солдаты вернулись, повело себя, интересное дело, почти так же, как и жены. Общество, как и жены, надменно и гордо не признало, что это оно само скурвилось. Общество с обаянием попугая повторило за женами слоган "Никогда-бы-тебя-не-предала-если-бы-ты..." Общество глубоко уверовало, что это именно его оскорбили. И общество обиделось. Обиделось смертельно".
"Змея" в полной мере дает возможность оценить эрудированность автора. Пан Анджей прекрасно ориентируется во всех периодах мировой истории, мельком описывает множество деталей каждой эпохи и при этом зарождает желание узнать больше о том, о чем сам Сапковский говорит между делом. А уж тем, с какой точностью автор изучил детали быта советских солдат в Афганистане, можно только восхищаться. Если бы текст повести показали какому-нибудь неподготовленному читателю, не знающему личность и национальность автора, он вполне мог бы подумать, что книгу написал русский писатель, действительно воевавший за речкой.
В "Змее" практически отсутствует фантастический элемент, сведенный, к этой самой змее, золотистой лентой связавшей все эпохи в единый узел. Однако именно необычное пресмыкающееся помогло пану Анджею рассказать три истории вместо одной. С другой стороны, повесть производила бы хорошее впечатление и если бы Сапковский решил остаться в рамках суровой реальности.
Напоследок хочется сказать пару слов об отечественной локализации. Здесь можно было бы привести множество примеров из текста, которые следовало бы перевести гораздо лучше, но ведь магия Сапковского в том и заключается, что с первых страниц повествование с головой поглощает читателей, и на ошибки перевода быстро прекращаешь обращать внимание.
Резюме: Очень сильная и глубокая военная проза без каких-либо оглядок на жанровую принадлежность.
Автор рецензии выражает благодарность издательству "АСТ" и лично PR-менеджеру по интернет-проектам Мариам Алавердашвили за предоставленный текст.
Как только Клайв Баркер набрал популярность в восьмидесятых, его произведения начали переводить на язык "историй в картинках" — многие рассказы из "Книг крови", даже романы ("Явление тайны", "Сотканный мир", "Вечный похититель") стали комиксами. Фильмы "Восставший из ада" и "Ночное племя" даже обзавелись собственными сериями.
Но Баркер не удовлетворился простой переплавкой сюжетов. Будучи ярым поклонником этого вида искусства, он погрузился глубже и написал несколько оригинальных сценариев ("Ночь живых мертвецов", "Первобытный", "Терзание"), породил несколько серий для "Marvel" под общим названием "Razorline". И вот, спустя 20 лет, король сплаттерпанка возвращается.
"Седут". Название, которое не перевести. Первая ассоциация — "seduction", то есть, "соблазн". Нечто чувственное, интимное, греховное — ждать хорошего не приходится.
В руки к архитектору Гарольду Энглу попадает алмаз в 34 карата. Но вместо того, чтобы отбиваться от грабителей, ему приходится столкнуться с темной сущностью внутри кристалла. Она — это то, что являет собой число "4", которое так избегает человек, открещиваясь святой Троицой. Но "3" на дает нам полной картины, говорит Баркер. Седут — вот он, вечный изгой, ключ для понимания вселенной.
ч.-б. версия
цветная версия
Прочитав комикс, хочется тут же его перечитать еще раз. Возможно, так будет правильней всего — сама концовка намекает на это, ведь "Седут" заканчивается тем, чем начинается, это бесконечная история-кольцо. Можете не бояться, ведь спойлером это назвать сложно: концовка в данном случае не имеет особого значения, как и структура сюжета. Главное — сама концепция, и ее довольно сложно понять с первого раза. Сценарист Кристофер Монфетт даже не старается сделать повествование понятным: текст перегруженный, замысловатый, местами даже напыщенный. Художник Габриэль Родригес вносит и свою лепту, превращая страницы в лабиринты изображений с мириадами мелких деталей; некоторые из разворотов похожи на психоделические постеры или "бэд трип". А теперь прибавьте к этому еще и 3D-формат изображений — эффект от картинок впечатляющий, но текст приходится читать без очков. Крышу удержать нелегко, но можно хотя бы попытаться. А заодно и разобраться в самой истории.
На этот раз Баркер выступил автором задумки, а не сценаристом, в общих чертах обрисовав Монфетту то, что за историю он хочет получить. В приложение к 24-страничному комиксу идут 8 страниц того, из чего и вырос комикс: замусоленные листы из тетрадки, на которых Баркер второпях, неразборчивым почерком набросал общую идею и зарисовал еще несколько идей. И хотя эти страницы — та еще задачка для графолога, без них разобраться в сюжете и общей концепции было бы сложнее.
Итак, представьте сюрреалистическую историю, похожую на фильмы Бунюэля, Феллини, но при этом еще и пропитанную духом У. С. Берроуза; историю, полную нигилизма и мрака; историю, насыщенную хмурой поэтикой "Книг крови":
"Вот лицо мира — такого, каким мы его знаем. Вот глаза мертвеца. Вот язык безмолвного рта. Вместо губ — личинки; каждое слово — крылатая тварь. Вот негнущиеся руки; закоченелые ноги — они устали, они уже не танцуют. Вот скорлупа и пустые оболочки. Мы оставили их в дороге. И если вы пришли издалека, но застали нас во время Исхода, знайте, что убийцей был я. Эта болезнь, эта пошесть, Радость моего Деяния. О, СЕДУТ..."
Баркер приготовил своим поклонникам необычный подарок. Нельзя сказать, что он придется по вкусу многим — скорее всего, "Седут" понравится только настоящим поклонникам странного, необычного "хоррора новой волны", который и принес Баркеру популярность. Читателю, жаждущему простого развлечения, здесь делать нечего.
Рецензия впервые опубликована в DARKER. №4 (5), август 2011
Одна из слабейших переводных антологий, которые выходили в последнее время. Есть несколько отличных рассказов, остальное -- ужас ужасный.
Изрядно портит впечатление унылый и местами безграмотный перевод Марии Семёновой. Неверное словоупотребление, канцелярит, громоздкие фразы... Такое впечатление, что переводила вовсе не "та самая" Семёнова, а её однофамилица.
Впрочем, так или иначе, а редакторы книги тоже явно схалтурили. Как можно было пропустить такое в печать, не знаю. Ниже привожу лишь некоторые из образчиков переводческой мысли.
Лодка, отягощённая рыбой -- С.15
...утёсистый кряж встал на пути солнечных лучей, и тень покрыла пучину. -- С.15
Затея на глазах утрачивала вменяемость. -- С.44
Прямо перед его лицом было место, где присоединялась к туловищу дракона передняя лапа. Непосредственно в подмышке чудовища он увидел крупную, болезненного вида шишку. -- С.46
Охранники бдели, держа мечи на готове. -- С.47
Антоний повадился пересказывать услышанное от управителя кому-нибудь из гостей, когда тот, прислонившись к яйцу, поглаживал скорлупу. -- С.49
Кувшин краденого вина, выпитый после часовой гонки по переулкам со стражниками порядка, был вдесятеро вкусней дорогих напитков, которыми он мог наслаждаться теперь. -- С.49
...пришлось избавиться от гиппопотама, ибо тот загадил сплошным слоем весь двор. Это уже подозрительно смахивало на знамение свыше. -- С.49
По ходу дела этот последний обнаруживает, что предстоящее дело сулит оказаться гораздо рискованнее, чем он мог полагать. -- С.62
От тела жертвы осталась лишь кучка обгорелых костей. Они были аккуратно сложены в мусорный мешок, приготовленный для выкидывания. В самом низу располагалась тазовая кость, поверх неё, крест-накрест, -- кости рук и ног, служившие подставкой для черепа. -- С.62
Боб Чой подавился, закашлялся и рывком обернулся, бросая правую кисть под плащ. Перед ним -- совсем рядом, рукой достать можно -- стоял молодой человек. И выглядел в точности так же, как нынче утром и накануне: голубые глаза, очки без оправы... -- С.64
-- Мне бы полагалось услышать тебя.
-- У тебя нет такой способности. -- С.64
Молодой человек развернул бумажный пакет и вытащил пластиковое корытце, обёрнутое плёнкой. -- С.64
...рука была надёжно зачехлена в перчатку... -- С.64
Красное лицо лучилось добродушием, которое не удавалось полностью приписать посещению винной лавки. -- С.84
Мой каблук прокрутился по паркету с визгом, чем-то напоминавшим визг рожающей свиноматки. Я знаю, о чём говорю, у меня за городом ферма, и я много раз всё это видел. -- С.102
А решение моё было таково. Вот пойду сейчас на скотный двор, навещу драконов. Попробую, не получится ли их постичь. -- С.102
Если мне повезёт и я разрешу эту вековую загадку, царь, чего доброго, наконец удостоит меня графского титула. -- С.102
...казалось, он не употребил ни единой капельки алкоголя. -- С.112
Мужчине следует совершать всё возможное, чтобы оградить свою половину, но, если она упорно отказывается ценить его усилия, он имеет право найти себе другую спутницу жизни. -- С.123
Они с князем давным-давно уже прекратили знакомство. -- С.123
Распутин слыхал, что во дворце был огромный зал в виде шестиугольника, с большой деревянной дверью в каждой стене. -- С.123
Эту страну он пересекал то пешком, то на верблюде, пока не добрался до древнего города. -- С.137
Он начисто истёр три лопаты и, кажется, непоправимо покалечил плечи и руки. -- С.137
Это обстоятельство содержало своего рода иронию... -- С.163
...матушка вырастила его в православной строгости... -- С.264 /никакого отношения к православию герой не имеет/
...виднелась лужа стоячей воды, тошнотворно-тёмная с виду. -- С.283
Рос решил отказаться от поспешных действий, могущих оказаться небезопасными. -- С.283
Вода показалась ему маслянистой и горькой для питья. -- С.283
Теперь, если кто-нибудь вздумает подкрадываться к нему в ночи, он должен был непременно услышать. -- С.284
Настанет утро, и разглядеть дракона вновь сделается невозможно. На это нельзя было полагаться. -- С.286
Рос предостерёг себя от самодовольства. -- С.286
Рос тщательно прицелился, изготовил каждую свою мышцу для мгновенного бегства... -- С.286
...он прибыл домой, заранее обливаясь слюнями и предвкушая, как сейчас отведает самую первую в своей жизни принцессу. -- С.308
Киоти успел испытать нужду в целительном заклинании, чтобы избавиться от болезненной и раздражающей хвори, которая привязалась к нему через несколько дней путешествия, после того как он переспал с одной из полуодетых местных красоток. -- С.320
...маленький светловолосый человечек в клочке ткани на бёдрах всего лишь старался их запугать либо просто делился собственными суевериями. -- С.321
...я обнаружила, что плотски желаю его. -- С.391
— - -
Этого добра в книге намного больше, увы; в какой-то момент я просто устал выписывать. Страницы указаны, чтобы было видно: перевод "загажен сплошным слоем".
Бенда, имя которого вынесено в название, является сюжетообразующим персонажем и вокруг него строится все действие романа вне зависимости от того есть Бенда "в кадре" или нет.
Антураж: Средневековье, прекрасные дамы и храбрые рыцари, грязные бандиты и портовые шлюхи. Все как всегда. Но...одно "но" все же есть. И это Бенда.
Колдун Бенда. Еще добавляют "проклятый Бенда". Непонятно какого рода человек — одни считают её женщиной, другие считают его мужчиной, а вполне возможно, что это бесполая особь непонятно как появившаяся в этом мире.
Останавливаться на сюжете почти не буду. На протяжении всей книги идет приключение, кто-то куда-то бежит, что-то кричит, зачем-то пытается убить. Концовка под стать всей сюжетной конве — необычная, нелогичная и одновременно романтическая и отталкивающая.
В романе очень гипертрофированно показаны эмоции и типажи героев. Если рыцарь, то благородный до последней капли голубой крови. Если разбойник и негодяй, то это гнусное животное, которое может иногда притворятся для выполнения своих грязных замыслов.
Язык и стиль повествования отличается в зависимости от того, что в данный момент происходит. Обычно это движение (читай сплошное действие): пошел, увидел, подпрыгнул, обернулся и так далее. Практически никаких сравнений и эпитетов. Мне это очень напоминает театральную пьесу — герои находятся на одной сцене, в разных её частях разыгрываются различные сценки, время от времени герои встречаются в центре, потом опять разбиваются на парочки-тройки "по интересам". Особенно показательны "реплики в зал", которые кидают персонажи периодически.
Разительно отличается язык и стиль когда идет описание прошлой жизни Бенды — здесь уже и причастные/деепричастные обороты встречаются и сравнения и красочные эпитеты. Именно эти вставки позволили мне понять, что простой язык при основной "движухе" — это именно фишка романа, а не примитивность.
Обычно я стараюсь понять людям с каким вкусом может понравиться книга, чтобы её порекомендовать. Здесь же я этого сделать не могу, потому что так и не определился: нравится мне самому роман или нет. Это примерно как неопределенность с полом Бенды — толи хорошая книга, толи плохая, а вполне возможно, что я ничего не понял.
Максим Т. Ермаков привычно не ощущает голову на плечах. Это у него от рождения. Максим Т. Ермаков ещё в детском саду не добирал до нормы «примерно четыре кило» (вес головы). На самом деле голова у Максима Т. Ермакова имеется, и он ею думает. А особенно много соображать ему придётся в то время, когда Максима Т. Ермакова, «бренд-менеджера ужасающих сортов молочного шоколада» представители некоего «Государственного особого отдела по социальному прогнозированию» поставят в известность о том, что он является Объектом Альфа. От таких объектов зависит ход множества событий, на таких объектах замыкается неимоверное количество причинно-следственных связей. «Социальные прогнозисты» настаивают, чтобы Максим Т.Ермаков как можно быстрее покончил с собой выстрелом в голову (и даже выдают ему пистолет Макарова), иначе Россия погрузится в пучину катастроф, от мелких до очень крупных, а граждане её будут повсеместно и безвременно уходить из жизни как из-за индивидуальных неизлечимых болезней, так и вследствие террористических актов и всевозможных аварий с сотнями-тысячами жертв. Таким образом, спецслужбисты требуют от героя совершить самопожертвование, весьма изобретательно всячески на него давят, но Максим Т. Ермаков манкирует правом на подвиг, до неприличия цинично обосновывая своё нежелание пойти на самопожертование. На вопрос «Свету ли провалиться, или вот мне чаю не пить?» Максим Т. Ермаков отвечает так же непатриотично, как когда-то отвечал персонаж Достоевского. Кстати, надо заметить, что для благополучного рассасывания тромба причинно-следственных связей, самоубийство своё Максим Т. Ермаков должен совершить добровольно, исключительно по собственному желанию. А желание у него напрочь отсутствует. До поры.
Однозначно назвать основную тему этого романа без положительных героев непросто. Наверное, «Лёгкая голова» — книжка о свободе выбора, которой у нас, на самом деле, нет… О совести и о долге… О сегодняшнем дне и о вчерашнем… О людях и людишках… О правах индивида… В общем, о жизни. И немножко – о любви.
Содержание пересказывать не буду. Подробно анализировать тоже. Но прочитать — рекомендовал бы. Книга интересна до последнего предложения.
Текст переполнен, как обычно у Славниковой, метафорами. Можно открыть на любой странице и наслаждаться, если умеете, если есть у вас соответствующие рецепторы: «Все-таки он не решался пока закладывать повороты, и брызжущая солнцем субботняя Москва несла его по относительной прямой, точно по трубе. Максим Т. Ермаков почти не узнавал Москвы — то есть на дальнем плане то и дело возникали знакомые сочетания архитектурных форм, а вблизи все мельтешило, искажалось, каждый прохожий был как щелчок ногтем. Внезапно труба вынесла Максима Т. Ермакова на шоссе — кажется, Новорижское, а может, и не Новорижское. Потекла навстречу, будто шелковая лента, разделительная полоса. Как-то вышло, что новый мотобот, независимо от воли Максима Т. Ермакова, повысил передачу, а перчатка добавила газ. И тут что-то случилось с вестибулярным аппаратом, и без того ненадежным: теперь все было так, будто байк с седоком не летит по горизонтали, а карабкается вверх. Оттянутый и облитый скоростью, Максим Т. Ермаков сидел вертикально на копчике, перед ним была грубая асфальтовая стенка, на которой крепились, вроде больших почтовых ящиков, разные транспортные средства. Сперва эти ящики оставались неподвижными, а потом стали валиться на Максима Т. Ермакова, только успевай уворачиваться. Слева и справа словно мазали малярной кистью с густо навороченной зеленой краской; заводными игрушками вертелись светлые и краснокирпичные коттеджи.»
Вычурное изобилие образной выразительности не мешает тексту «Лёгкой головы» быть достаточно простым, понятным и захватывающим. Во всяком случае, в меня он «шёл» намного легче, чем букеровский роман Славниковой «2017». Одно плохо — после Славниковой предельно тоскливо читать плоско-безграмотные творения некоторых наших популярных фантастов. Да ведь никто и не заставляет…
облако тэгов
