Данная рубрика — это не лента всех-всех-всех рецензий, опубликованных на Фантлабе. Мы отбираем только лучшие из рецензий для публикации здесь. Если вы хотите писать в данную рубрику, обратитесь к модераторам.
Помните, что Ваш критический текст должен соответствовать минимальным требованиям данной рубрики:
рецензия должна быть на профильное (фантастическое) произведение,
объём не менее 2000 символов без пробелов,
в тексте должен быть анализ, а не только пересказ сюжета и личное мнение нравится/не нравится (это должна быть рецензия, а не отзыв),
рецензия должна быть грамотно написана хорошим русским языком,
при оформлении рецензии обязательно должна быть обложка издания и ссылка на нашу базу (можно по клику на обложке)
Классическая рецензия включает следующие важные пункты:
1) Краткие библиографические сведения о книге;
2) Смысл названия книги;
3) Краткая информация о содержании и о сюжете;
4) Критическая оценка произведения по филологическим параметрам, таким как: особенности сюжета и композиции; индивидуальный язык и стиль писателя, др.;
5) Основной посыл рецензии (оценка книги по внефилологическим, общественно значимым параметрам, к примеру — актуальность, достоверность, историчность и т. д.; увязывание частных проблем с общекультурными);
6) Определение места рецензируемого произведения в общем литературном ряду (в ближайшей жанровой подгруппе, и т. д.).
Три кита, на которых стоит рецензия: о чем, как, для кого. Она информирует, она оценивает, она вводит отдельный текст в контекст общества в целом.
Модераторы рубрики оставляют за собой право отказать в появлении в рубрике той или иной рецензии с объяснением причин отказа.
«Поначалу, как только обо всем узнали широкие массы, случилось немало бед. В крупнейших городах начались беспорядки, фондовый рынок рухнул, экономика многих стран пошла вразнос. Цены на продовольствие взлетели до небес, что повлекло за собой массовый голод, а затем – впервые за три с лишним сотни лет! – разразилась война… Однако стабилизация началась. Оппозиционеров уничтожили, радикалов навсегда увезли Фургоны. Да, нелегко, да, жестоко, но это решение казалось единственно верным. В итоге бури утихли, а мир застыл без движения, в состоянии, не допускающем никаких перемен – ни шагу вперед, ни полшага назад.
Каждый год все обыватели до единого сдавали нелегкий, в неделю длинной, экзамен, подвергались проверке, не отклонился ли кто от установленных норм…».
Филип К. Дик. Вторая модель
В первый, большой том коллекции рассказов, вошли ранние, написанные в 1947—1952 годах, в которых присутствуют все его основные темы: пришельцы и роботы, путешествия во времени и тотальный контроль над обществом, иллюзии и те руины, которые остались от мегаполисов. Сборник сделан тщательно, с авторским предисловием и введением, в котором рассказывается о литературной карьере Дика (он долгие годы жаждал признания, восемь не пристроенных реалистичных романов) и наборах применяемым им мотивов. В предисловии Дик дает определение научной фантастики, «объяснив, чем она не является». По словам самого Дика, «в научно-фантастических рассказах происходят научно-фантастические события, а в научно-фантастических романах изображаются вымышленные миры. Рассказы, собранные под этой обложкой, есть не что иное, как череда событий. Ключевая вещь в написании рассказа создание кризиса….»
Сам рассказ, давший название сборнику,
включен в книгу предпоследним. Пугающая, завораживающая история, полная атмосферы обреченности и недоверия, давнего 1953 года написания, и спустя 70 лет выглядит, к сожалению, реалистичной. Для того времени это было слишком необычно, для нашего времени – вызывает вопросы и даже выглядит отчасти издевкой, если не сказать пародией на некоторые стереотипы. Но прелесть творений (особенно если учесть экранизации) – в визионерстве, стремлении заглянуть за грань скучного бытия, а не в романтике и сентиментальности, которая ему совсем не свойственна. Скорее – ирония с примесью паранойи…
Что ценно – сей фолиант завершают примечания самого Дика, частично – объемные, остальные – увы, нет. Так к «Любопытствующим» прилагается следующий комментарий: «Под маской прекрасного прячется отвратительное… В этом довольно-таки примитивном рассказе явственно видны зачатки мое главной темы: все вокруг не то, чем кажется. Считайте его чем-т наподобие репетиции…»
Кстати, и ко «Второй модели» есть комментарий: «кто человек, а кто только выглядит…». В 1995 году в Канаде вышел основанный на тексте произведения фильм «Крикуны». Мир после ядерной войны, все более совершенные роботы и прочие приметы постапокалитики.
«Мне с детства хотелось узнать, каким был наш мир до войны. Конечно, документальных пленок осталось немало, однако пленки – дело совсем другое. Хочу сам побывать там, погулять лично.
Знаете, говорят, будто до войны вокруг не было пепла! Повсюду пышная зелень. Пройди хоть десять миль, нигде не встретишь развалин. Вот на такое я очень, очень хотел бы взглянуть… В моей семье сохранилось несколько иллюстрированных книг, рассказывающих о былом…»
«Когда тцар был уже мрачнее тучи, слой розовых лепестков на земле принялся истончаться. Они проехали еще не больше десятка полетов стрелы, как трава вновь зазеленела, и лишь изредка виднеются залетевшие туда лепестки.
— Благополучно, — вздохнул Громострел с облегчением. — Я уже начал было тревожиться!
Соколиный Клюв соскочил с коня, быстрые пальцы разорвали лепесток надвое, он лизнул края, закрыл глаза, долго вслушивался.
— Ну что? — спросил Яфет нетерпеливо.
— Это первые цветы, — отозвался волхв. Увидев непонимающие лица, пояснил: — Не первые вообще, а первые этой весной. Последние горчат, а в этих слышится свежесть подземных вод…
Громострел сказал нетерпеливо:
— Ну и что?
— А то, — сказал Яфет резко, — что скачи обратно как можно быстрее! Пусть загонят всех коней и заморят волов, но чтобы завтра были здесь! А лучше сегодня к вечеру.
Волхв кивнул, в глазах тихая радость, что не понадобилось объяснять вождю подробно. Громострел послушно повернул коня, но все же спросил ошеломленно:
— Но зачем?
— А затем, — крикнул Яфет свирепо, — что это дерево, если его можно назвать деревом, будет сыпать лепестки еще с неделю! И тогда нам уже не пройти.
Громострел присвистнул, а конь под ним сорвался в галоп, будто был его продолжением.
Волхв указал на дальнюю гору, вершина которой терялась в низких тучах:
— Видишь?
— Гору, похожую на гриб? — уточнил Яфет.
— Нам несколько дней ехать под сенью Мирового Дерева. Оно цветет раз в тысячу лет, но зато засыпает лепестками всю долину. Я читал про это в древних книгах, когда еще был учеником. Кто бы думал, что сам проеду близ этого древа!»
Юрий Никитин, Юрий Молчан. Яфет
Бывший правитель Вавилона Яфет со своим народом идет в земли гипербореев. Люди измучены, но останавливаться нельзя – за спиной враги, преследователи. С небес сыплются лепестки, благоухающие ароматом роз, но здесь не на что выменять драгоценное масло, которое из них сочится.
Более того, приходится спешить, чтобы не увязнуть в огромных, выше человеческого роста, кучах тех самых лепестков и не увязнуть в застывающем масле. Великое Мировое Дерево, его ветви заслоняют небо, наводя постоянный зеленоватый сумрак… Оно цветет так редко, надо же было столь неудачно попасть в эти места.
Хотя с другой стороны, хорошо, что только лепестки цветов, а не плоды падают сверху. Впору задуматься, стоило ли затевать строительство той самой башни? И Яфету приходится искать ответ на такие вопросы.
Рубежи этой странной земли охраняют великаны, с одним их которых беглецам приходится сражаться. Водятся здесь и другие странные создания. Например, грандиозные волны океана выбрасывают на берег загадочных рыб с головами, похожими на человеческие. Но нет времени разбираться с такими тайнами – враги настигают. Те, кто идете им навстречу, знают, что направляются на верную гибель. Но они спасают остальных.
Роман вышел в серии «Трое из леса возвращаются» и содержит множество отсылок к другим книгам о «Троих».
«Внезапно из воды с ревом взметнулось длинное скользкое тело. Стоящий у самой кромки воды Яфет едва успел выхватить меч, как оно тут же рванулось к нему. Огромный и толстый в обхвате змей оглушительно ревет. С чешуйчатого тела во все стороны летят брызги.
Голова с раскрытой и полной зубов пастью оказалась прямо перед Яфетом. На миг тцара парализовал накативший ужас. Но потом сердце принялось учащенно биться. Меч в его руке ожил, стальной клинок образовал вокруг полупрозрачную стену. Он рубанул, метя прямо в эту уродливую темно-зеленую морду.
Краем глаза заметил, как рядом оказался Громострел со Львом и Шатур с остальными воинами. Кто-то бросился вперед и встал между Яфетом и змеем, но морская тварь отшвырнула бедолагу в сторону, и пасть на длинной толстой шее рванулась к тцару.
Его сбило с ног, сверху накрыла ледяная вода. Вокруг туловища резко обвилось и сдавило, подняло в воздух. Меч вырвало из руки, он камнем рухнул в воду. С высоты Яфет узрел всполошившихся соратников, все спешат ему на помощь. Шатур ревет как медведь, размахивает мечом.
Наконец по ушам ударил исполненный боли крик змея».
"Иногда, всего на миг, история становится такой реальной, что и человек внутри нее ощущает себя реальным. И начинает казаться, будто
все мы существовали на самом деле.
По ночам, когда работа прекращалась, некоторые из нас вставали вокруг ее головы и смотрели в ее огромные круглые глаза. В них читалась печаль. Или печаль с примесью ярости. Глаза ее были намного больше человеческой головы. Ее лицо не напоминало ни мужское, ни женское, а может, наоборот, сочетало в себе и мужские, и женские черты. Ее взгляд заключал в себе весь наш труд, но также нашу потерю, нашу любовь, наши жизни. Порой, находясь рядом с ней, мы думали или чувствовали мама, но вкладывали в это слово иной, новый смысл, дотоле неведомый.
Мы были невозможно возможным голосом тел.
Некоторые из нас родились здесь, другие были сыновьями и дочерьми матерей и отцов из далеких мест. Наши матери и отцы бежали от голода, нищеты, оккупации, войны и зверств. Они бежали оттуда, где оставаться было нельзя, и потому пересекли океаны и пустыни. Они рассказывали о преследованиях и бедности, а еще – о бескрайних холмах, закатах над песками и об экзотических цветах с названиями, хранившимися в наших сердцах. Покидая свой край, они испытывали грусть и облегчение, но прибыв сюда, чувствовали то же самое. Мы говорили о жестокости и красоте и вспоминали красоту родных мест, но крошечные ручки родившихся на новой земле младенцев тоже были красивы. Чтобы приехать сюда, мы разомкнули объятия со своей прежней родиной".
Лидия Юкнавич. Потрясение
Роман, в котором обстоятельно (хотя и своеобразно) рассказывается о близком грядущем, в котором все-таки случилось глобальное потепление, уровень вод на планете ощутимо поднялся и часть суши оказалась затопленной. Да, вода в этом варианте незаменима, это жизнь и смерть. Затонувшие города, зато – говорящие киты. Ну на те месте, которые не залило, стали прибывать беженцы и жизнь большинства людей сильно упростилась и озадачилась по сравнению с прежними донаводненными временами. Вот такая не перспективная антиутопия.
Героиня книги юная Лайсве, лишившихся части близких родственников, искренне хочет помочь тем, кто ещё жив. Странствуя сквозь водные глади, общаясь с совершенно разными персонажами (среди них те, кто возводил статую Свободы, ставшую подводным чудом света) и те, оказался в подводной тюрьме) и даже с говорящей морской черепахой. Наш прежний мир непоправимо изменился, на месте нью-йорских покоев идут облавы. Книга — как мозаика, читателям приходиться справляться с разнообразными событиями и временам, с кучей новых проблем и несправедливостей. Но называть это просто антиутопией — будет несправедливо, роман — о реальном и нереальном, причём то и другое причудливо переплетено. Наверное, именно выражение "причудливо" наиболее точно характеризует сам роман. Хотя текст местами изыскано поэтичен, а с другой стороны – для лучшего понимания – лучше знать предысторию того реального, что по-своему обыгрывается в романе.
«Монетка была сложным предметом, артефактом. Не первый раз в её голове промелькнуло слово вор. Это слово использовал отец, но она бы не стала так называть своё занятие. Чтобы она не держала в руках, отец всегда доставал это из её ладони и внимательно осматривал, опасаясь, что она навлечет на них беду.
Она называла себя другим словом: курьер... Лайсве считала, что ношение предметов делало её участницей так называемой "подпольной экономики", о которой она читала в разрушенной библиотеке. Именно из книг она узнала, что люди тоже иногда переносятся вперёд и назад во времени. И что некоторые иногда попадают в неправильное время: таких людей нужно перенести в нужное время…»
«Знаменитый особняк купца Арсения Морозова на Воздвиженке (где в советское время располагался Дом дружбы с народами зарубежных стран), построенный 100 лет назад в мавританском стиле, есть не что иное, как перенесенная на московскую почву копия знаменитого замка Синтра (вблизи от Лиссабона), построенного когда Иберийский полуостров входил в состав Арабского халифата. Образами Востока навеяны архитектура исторического здания Константинопольского подворья на углу Петровского бульвара и Крапивинского переулка, которое украшено видными издалека мусульманскими узорами. Гиды-москвоведы могут много интересного рассказать об истории «Чайного дома» на Мясницкой, восточная символика, на фасаде которого сразу же бросается в глаза прохожему».
Фарид Асадуллин. От Кучки до Гайнутдина: мусульманский мир Москвы
Столица России – древний город, изначально и всегда бывший многонациональным. Эта книга посвящена истории мусульманской общины Москвы с момента ее основания до наших дней. Автор уделяет внимание в первую очередь тем, кто жил в Москве из поколения в поколение. Но также он рассматривает различные аспекты городской жизни, связанные с тем, что Москва традиционно имела прочные торговые и культурные связи с восточными государствами.
На эту традицию накладывались волны увлечения восточной экзотикой в позднейшее время. Множество архитектурных памятников, в особенности эпохи модерна и близких к ней периодов, украшены орнаментами-арабесками, арками в восточном стиле и в целом напоминают о далеких восточных краях. Также в Москве традиционно существовали подворья для купцов, приезжавших с Востока.
В книге, изданной в серии «Московская библиотека», рассказывается о том, как выходцы из мусульманских земель приезжали в Москву по торговым делам, а иной раз и искали здесь спасения от бедствий и гонений. Их потомки становились коренными москвичами, сохраняя при этом важные черты своей традиционной жизни, умножали неповторимое многообразие облика и обычаев великого города.
«Особый научный интерес вызывают византийские серебряные монеты с изображением византийских императоров, а также монеты сасанидских царей, в которых присутствовало имя халифа или его наместника и какое-нибудь известное кораническое изречение вроде «басмалы» («во имя Аллаха»). В 1837–1838 гг. при рытье котлована под здание храма Христа Спасителя на глубине 5 метров были найдены отчеканенная в Мерве в 862 г. тахиридская монета с упоминанием имени халифа аль-Мустайна и аббасидский дирхем, датированный 866 г. Аналогичные находки материального характера (металлическая посуда, образцы оружия и др.), арабо-мусульманская атрибуция которых не вызывает сомнения, были обнаружены в слоях IX–Х вв. и в других уголках Москвы, на границе Московской и Тульской областей, а также в Ярославском Поволжье. В статье «Начало Москвы» (1946) М. Н. Тихомиров отмечал, что «люди, владевшие арабскими монетами, жили в разных концах обширной территории, занятой современным городом». Можно резонно предположить, что среди первых жителей Москвы арабскими монетами, кроме московских купцов, торговавших с Арабским Востоком, владели и их прямые пользователи — люди тюрко-исламского либо персидского происхождения. Добавим, что в запасниках Государственного исторического музея Москвы и в Государственном Эрмитаже находятся попавшие в Россию разными путями уникальные монеты, например, омейядского периода, чеканеные в 104 г. х.* (722–723 гг. н. э.) в г. Васите (современный Ирак) халифом Язидом II, или аббасидские дирхемы багдадской чеканки при халифе ал-Мансуре 149 г. х. (766–767 гг. н. э.) и при халифе Харуне ар-Рашиде 184 г. х. (800 г. н. э.). Именно эти данные нумизматики как важного направления изучения истории Москвы дают основание говорить о более древнем, чем сегодня принято, возрасте столицы».
«Занять центральное место в военно-патриотической политике последующих ста лет войне 1812 года помогли не только военные успехи, но и успехи пропаганды: война шла как на полях сражений, так и в медиапространстве – слухам и дезинформации противопоставлялись официальные сообщения. В период наступления Наполеона на Москву в Первопрестольной стали распространяться слухи о том, что французский император желает россиянам добра, собирается дать крестьянам свободу и пр., то есть чуть ли не сам выступает в роли российского патриота. Генерал-губернатор Москвы, «сумасшедший Федька», обратился к PR-технологиям и стал сочинять агитационные листки-афишки, которые развешивались на московских улицах:
«Слава Богу! Все у нас в Москве хорошо и спокойно. Хлеб не дорожает и мясо дешевеет. Одного хочется, чтоб злодея побить, и то будет… берегитесь одного: пьяниц, да дураков: они распустят уши, шатаются, да и другим в уши в расплох надувают. Иной вздумает, что Наполеон за добром идет; а его дело кожу драть: обещает все, а выйдет ничего. Солдатам сулит фельдмаршальство, нищим золотые горы, народу свободу; а всех ловит за виски, да в тиски… Государь изволил приказать беречь матушку Москву; а кому ж беречь мать, как не деткам!»
В другой «афишке» Ростопчин клялся своей жизнью, что Наполеон никогда не войдет в Москву, и призывал не поддаваться панике и не покидать город».
Владислав Аксенов. Война патриотизмов: Пропаганда и массовые настроения в России периода крушения империи
В начале книги кратно рассказывается о понятии патриотизма и его возникновении. В Античной Греции предтечей патриотизма был идеал «аретэ» — доблесть, добродетель, т.е. воспитание человека, готового пожертвовать жизнью и имуществом ради своего отечества. Особенно если это касалось нашествия чужих войск и установления чужой власти. Древние греки именовали патриотами своих соотечественников, а поскольку страна состояла из отдельных государств – полисов, то патриотизм представлял себе любовь к Родине в локальной форме – как малому отчеству, своему родному «очагу».
Расширенная трактовка патриотизма возникла и стала распространенной в эпоху Просвещения.
Патриотизм именно как государственная доктрина стал популярный и почти повсеместным во время Французской революции, появления «Марсельезы» и государственного флага. Позже французский патриотизм стал консервативной идеологией.
В 1901 году была опубликована статья Герберта Уэллса «Предвидения о воздействии прогресса механики и науки на человеческую жизнь и мысль», в которой Уэллс утверждал, что патриотизм разжигает национальные конфликты и провоцирует войны.
В годы Первой мировой войны в Российской империи пропаганда рассказывала о немецких зверствах, пугая тыловое население. В газетах император Вильгельм II представал перед читателями в качестве Антихриста, русская армия – как святое воинство, а сама война – как решающая битва грешников с праведниками.
На отечественных плакатах Вильгельм II был изображен в виде чернокнижника. Так на плакате «Германский анархист» германский император был нарисован едущим на борове с саблей, а за спиной Вильгельма II сидел бес. На плакате Н.К. Рериха «Враг рода человеческого» Вильгельм II был изображен с хвостом и копытами, и держал в руках черепа.
В полицию поступали многочисленные доносы на соседей, знакомых и не знакомых лиц, среди которых были и те, кто «устраивал ночные оргии употреблением немецкого языка». Соседей массово подозревали как в рытье подземных ходов (к стратегическим объектам, заводам и складам), так в использовании таинственных шпионских механизмов. К шпионским атрибутам, по народному мнению, относились фотокамеры и бинокли с подзорными трубами. Также были доносы на появление антенн шпионской радиотелеграфной станции, откуда немецкие агенты передавали сообщения прямо в Берлин. Подземные ходы обычно при обысках подозрительных мест так и не обнаруживались, хотя бдительные «очевидцы» постоянно слышали шум производимых подземных работ.
В газете «Петроградский телефон» в октябре 1914 года была опубликована статья «Поголовное сумасшествие немцев», где ссылаясь на французского ученого-психиатра доктора Тулуза было сказано. Что весь германский народ во главе с кайзером заболел опасной душевной болезнью – особой формой массового психоза.
«Историк, археолог В. А. Городцов отмечал диссонанс, порожденный видом «народных» (стихийных) и «союзнических» (организованных) манифестаций в Москве. Первые отличались тревожным настроением и сосредоточенностью; вторые — не только лучшей организованностью и оснащением (флагами, портретами, лозунгами), но и хулиганским поведением: мальчишки-оборванцы, подстрекаемые черносотенцами, во время пения гимна подбегали к прохожим и сбивали с них шапки. «Вообще все манифестанты-флажники производили на меня нехорошее впечатление и казались собранными черной сотней для проявления их гнусного патриотизма, приведшего Россию к настоящим дням», — записал ученый в своем дневнике 20 июля 1914 года.
Следует также учесть, что в рядах искренних патриотов оказались те оппозиционно настроенные россияне, которые приветствовали войну как начало конца самодержавной России, предчувствуя, что она породит революцию. М. Палеолог обращал внимание на то, как по-разному представители власти и общества объясняли природу патриотизма: в то время как министр внутренних дел Н. А. Маклаков радовался тому, что война положила конец рабочим забастовкам, другие объясняли это переходом протеста на новый уровень — в результате национального единения должна была расшириться социальная база противников самодержавного строя».
«У ворот, ведущих в Кремль, дежурная комнатушка. В ней сидит доверенное лицо, которое по предъявлении документа-ордера из Московского Совета осматривает его, прилагает к нему свой маленький ордерок и отпускает желающего пройти в Кремль. Тут же сбоку этой комнатушки прохаживается часовой-красноармеец из латышского стрелкового полка. Проходишь мимо этого часового при входе из ворот во двор Кремля и натыкаешься на другого часового. Можешь спросить его, в какой корпус ты хочешь пройти, он тебе укажет. А далее хочешь, ходи по двору и осматривай разнокалиберные пушки и ядра к ним допетровских и петровских времен, Царь-колокол и другие достопримечательности, о которых ты мог только слыхать, но до входа во двор Кремля ты их не видел, или же иди в дворцы-палаты».
Нестор Махно. Воспоминания
Нестор Махно – человек, в 29 лет создавший уникальную повстанческую республику Гуляйполе и прозванный «батькой». Еще при жизни о нем ходили самые невероятные слухи, позже превратившиеся в легенды и мифы. В советские времена, повторяя «Краткий курс истории ВКП (б)», многие считали, что Махно – бандит с большой дороги, грабитель, убийца, оборотень, вдохновитель погромов. Как анархист, Махно выступал за равенство всех народов и пресекал проявления антисемитизма
Крайне драматична история взаимоотношений Нестора Махно с большевиками, которые решили для совместной борьбы с Врангелем заключить договор с «батькой». Махно в свою очередь рассчитывал на то, что после разгрома белогвардейцев большевики, оценив по достоинству его военную поддержку, разрешат махновцам создать автономию на родной украинской земле на основе самоуправления. Нестор Махно не желал договариваться и помогать белым, возвращая прежние царские порядки. Он говорил: «Золотопогонники чуть было не вошли в Москву. Если бы не повстанцы, то над революционной Россией уже давно развивался бы трехцветный самодержавный флаг».
Кавалеристы Махно, вместе с красной конницей, форсировали Сиваш. После победы над белыми начался террор против них. Махновцы были следующими… Обманутый советским правительством, после совместного разгрома Врангеля, с остатками своей армии Махно вынужден был уйти за границу.
При этом со временем совершенно забылось то обстоятельство, что Махно бывал в Кремле и встречался с Лениным. Подробности этой встречи и разговора с вождем революции, а также свои эмоции и впечатления, «батька» изложил в «Воспоминаниях».
«- Анархисты всегда самоотверженны, идут на всякие жертвы, но близорукие фанатики, пропускают настоящее для отдаленного будущего... — И тут же просит меня не принимать это на свой счет, говоря: — Вас, товарищ, я считаю человеком реальности и кипучей злобы дня. Если бы таких анархистов-коммунистов была хотя бы одна треть в России, то мы, коммунисты, готовы были бы идти с ними на известные условия и совместно работать на пользу свободной организации производителей.
Я лично почувствовал, что начинаю благоговеть перед Лениным, которого недавно убежденно считал виновником разгрома анархических организаций в Москве, что послужило сигналом для разгрома их и во многих других городах России…»
«Оказывается, местный житель Лео Миноза отправился в пещеру, где постоянно находил различные керамические изделия, принадлежащие древним индейцам, а потом продавал их коллекционерам. Направляя умерших в загробный мир, их снабжали различными бытовыми предметами, к том числе и керамической посудой с едой. За ней и охотился Лео. В свой последний заход он нашел особо ценный предмет – керамический кувшин с зерном, однако вынести его он не успел. Кусок скалы, служивший пещере потолком, рухнул и придавил ему ноги.
Местные жители боялись спускаться в пещеру, которую, как они полагали, охраняли духи умерших индейцев, наславшие кару на Лео за то, что он грабил умерших.
Но Чак был чужд этим предрассудкам. Прихватив тяжелую камеру, он спустился в пещеру и быстро нашел Лео, придавленного обломками скалы. Сфотографировав беднягу, он выбрался на поверхность и описал все произошедшее на бумаге… На следующий день о происшествии в Эскадеро узнали жители Альбукерке, а после того, как статья была перепечатана другими газетами – и вся страна.
Люди, узнав о случившемся, стали прибывать в забытый богом поселок. Вскоре вся площадь перед скалой Семи Ястребов была запружена автомобилями…»
Гарена Краснова. Часы отчаяния: классический нуар и его герои
Так начали развертываться события фильма «Туз в рукаве» (1951), ы котором описывались деяния скандального и циничного. журналиста Чака Тейтума, сыгранного Кёрком Дугласом.
Сам термин «нуар», появившийся после окончания Второй мировой войны, были придуман французскими критикам. Но долгое время этот киножанр оставался вне внимания критиков, анализировавших и разбиравших такие популярные жанры как криминальный фильм и мюзикл. «Нуар появился на исходе целой серии обрушившихся на Америку кризисов, включая Великую депрессию, Вторую мировую войну, «холодную войну», значительно поколебавших веру в американскую мечту».
Режиссер Эдвард Дмитрык в 1945 году снял фильм « Загнанный в угол», в котором рассказывал историю канадского офицера, вернувшегося из лагеря военнопленных в деревню, где его должна ожидать невеста. Но ее убил палач, который сотрудничал с немцами. Официально это негодяй умер, но главный герой в это не верит. Чтобы отомстить за любимую, он становиться частным сыщиком, отправляется в Аргентину, где обитают как беглые нацистские преступники, так и охотники за их головами. Ре находит жену палача, надеясь через нее выследить его самого, но оказывается, что их брак был фиктивным. Найдя палача и убив его, он видит, как подъехавшая «жена» с интересом рассматривает лицо мужа, которого она раньше никогда не видела.
«Дмитрык снял немало нуаров, в том числе знаменитый фильм «Убийство, моя дорогая». Он превосходно использовал многие средства из арсенала нуара, например, игру теней, которая придает колорит этому несколько суховатому фильму».
В издании рассказывается о 60 фильмах-нуаров, созданных в 1940-1950-х годах. Среди их создателей – немало немецких кинорежиссеров, которые после прихода к власти Гитлера уехали в Америку, где и снимали свои картины, использовав при этом художественные принципы немецкого киноэксперессионизма. По словам автора книги, нуар не является жанром, а особой презентацией сюжета.
«Нельзя не отметить, что режиссеры нуаров очень любили снимать дождь, придавая этому природному явлению определенное символическое значение. Блестящие от дождя улицы создавали особую тревожную атмосферу, особенно если съемки проходили в ночную пору». В большинстве нуаров есть флешбэков, повествующих о прошлых событиях. Часто прошлое является подлинным ключом к настоящему. Сюжеты классического нуара по-прежнему востребованы кинематографистами.
«В 1960-е годы у всех на устах была лента «Спартак» (1960), поставленная Стэнли Кубриком. Он познакомился с актером на съемках военного фильма «Тропы славы» (1957). И хотя выбор у него был достаточно широк, он остановился на Дугласе. Имея хорошую физическую подготовку, актер был очень убедителен в роли предводителя восставших рабов.
1970-е годы были отмечены участием Кёрка Дугласа в фильме ужасов «Ярость».
«А в случае, когда имя будет обозначать одну-единственную вещь, например, человека, тогда не-человек (т. е. то, что отлично от человека) ни в каком‑либо аспекте не будет обозначаться данным именем. То, что обозначается именем «человек», это не то, что обозначается именем «не-человек»: положим, «человек» обозначает не-человека, отсюда непременно следовало бы, что человек, камень, лодка и слон суть одна вещь. Более того, он бы обозначал белое и черное, тяжелое и легкое, и всё [прочее], что выходит за рамки обозначенного именем «человек». Так обстоит дело и с понимаемым под [всеми] означенными словами. Отсюда следовало бы, что любая вещь есть любая [другая] вещь, никакая из вещей не является сама собой и слова не имеют смысла».
Ибн Сина. Исцеление
В этом двухтомнике представлен русский перевод знаменитого труда Ибн Сины – одного из создателей медицинской науки в современном ее понимании. Этот видный мыслитель средневекового Востока был известен и в Европе, где его называли латинизированным именем Авиценна. Книги Ибн Сины не один век и на Востоке, и на Западе были основными учебниками по медицине.
Будущий ученый родился в конце Х века неподалеку от Бухары. В этом городе прошло его детство – и там же Ибн Сину ждал первый успех. Он получил хорошее домашнее образование, а потом решил сосредоточиться на изучении медицины. Ибн Сине было 16 лет, когда он смог вылечить эмира Бухары, болезнь которого ставила в тупик самых известных врачей. Благодарный пациент назначил юношу своим придворным медиком. Ибн Сина изучил все медицинские книги в дворцовой библиотеке и непременно стремился проверять теорию на практике. «Я занялся изучением медицины, пополняя чтение наблюдениями больных, что меня научило многим приёмам лечения, которые нельзя найти в книгах», — вспоминал он впоследствии.
Но интересы Ибн Сины не ограничивались только медициной. Он был специалистом во многих естественных и гуманитарных науках. В первой книге настоящего издания разбирается объект и предмет первофилософии, описано деление философских наук на теоретические и практические, разбираются вопросы теологии. Во второй том включены разделы, посвященные психологии, натурфилософии и логике, а также очерк о философских воззрениях Ибн Сины. Автор перевода с арабского языка, комментариев и очерка – доктор философских наук Тауфик Ибрагим.
«В авиценновском определении промысла указывается, что Первое наделяет вещи благами «сообразно их возможностям – положение, на раскрытии которого философ здесь не останавливается. Как он разъясняет в разделе «О возникновении и уничтожении», Божья щедрость дарует всякой вещи те [блага], которые сия способна воспринимать, и сохраняет ее [в бытии] столько, сколько она выносит – или в ее индивидуальности, как в случае с небесными телами, или в плане ее вида, как в отношении тел подлунного мира».
«Ленивая жена у охотника.
— Всё работать да работать. Надоело мне! — ворчит она.
Рассердился охотник, пообещал проучить как следует за такие слова и ушёл диких оленей промышлять. А жене сказал:
— Мусор в реку не выбрасывай, а то гостей накличешь.
Ушёл охотник, а женщина кое-как вежу прибрала, пошла мусор выносить, да и бросила его в воду. По-своему сделала: «Может, кто увидит, да и в гости заглянет».
Поплыл мусор по реке и увидела его чудьюльквик — пешая рать со своим предводителем...»
Евгения Пация, Станислав Панкратов. Саамские сказки
В красочном издании (иллюстрации Ирины Семикиной): предисловие, рассказывающее об этом народе и его традициях, и шесть самобытных сказок саамов, обитающих на Кольском полуострове, в суровом, но чудесном крае, полном разнообразных зверей и птиц. В давние времена не только рыбачили и охотились, но и успешно сражались с неприятелями, и сочиняли замечательные сказки, в котором рассказывали о маленьких волшебных человечках — чхакли,- которые помогают только добрым людям, о Солнце и о чудо-богатыре, который принёс солнце в страну вечной ночи.
«Давным-давно была на севере страна, где не светило солнце.
И луна не светила.
Совсем темная была страна.
Только звезды виднелись в черном небе. Но от звезд какой свет? Почти никакого. Одно мерцание…
Черное небо висело над страной, и так было темно, что люди различали друг друга по голосам.
И огня не знали люди Темной страны.
Жили они в вежах из дерна и прутьев, утепляли эти жилища как могли — землю насыпали, мхом утыкали… Но все равно дрожали от холода, потому что в Темной стране всегда дул лютый ветер с холодного моря, глухо закрытого льдом.
…Но однажды случилось: увидели вежники — едет вдоль высокого черного забора старик на олене. На белом олене, на чудесном олене.
Олень был такой красивый и такой белый, что от него исходило тихое сияние. И в этом сиянии увидели вежники лицо старика, простое и мудрое лицо старого человека, который много жил, много видел, никому не завидует и хочет оставить людям добрую память о себе.
— Здравствуйте, люди! — сказал старик и остановил оленя. — Какая глухая тьма в вашей стране, — сказал старик, и люди увидели его длинную седую бороду, почти до колен. — Неужели вы, вежники, никогда не видели солнца?»
Странная книга. Странный писатель. Жанр тоже неоднозначный. Уитборн на русский, насколько я знаю, больше не переводился, по исходной профессии он археолог, хотя, как писатель, он вполне состоялся. На русский, правда, переведен только один роман.
Стоит ли читать? Да, если.
Если что?
Если вы не боитесь странных книг со странными героями, смешения стилей, и еще произведений, которые заставляют вас думать. Если вы любите историю и период на стыке пятнадцатого и шестнадцатого веков для вас интересен. И, если еще вы не против того, чтобы автор проявлял некую долю вольности в обращении с историей.
И еще эта книга нанизана на личность главного героя, адмирала Солово, разумеется, никогда не существовавшего, тем не менее, очень колоритного. Английская версия википедии утверждает, что фамилия Солово встречается у Уитборна в разных кнгиах, что однозначно делает честь такой привязанности к герою.
Итак, адмирал Солово, бывший банкир, сменивший поле деятельности на пиратство потому, что “пиратское ремесло логически вытекало из моей тогдашней деятельности и казалось более честным способом зарабатывать на жизнь”. Адмирал Солово, чью жизнь исковеркал могущественный и таинственный орден Феме. Адмирал, которого Феме с детства вели по заранее избранной ими дорожке, чтобы создать из Солово идеальный инструмент для исправления человеческой истории. И который создали.
И который однозначно не является плохим человеком, но его мнение о хороших людях более, чем своеобразно, хотя и спорить с этим мнением не получится: “хорошим людям всегда не хватает убежденности”. Сам же адмирал, скорее, нейтрален. Его поступки служат определенной цели, и добрые и злые дела чередуются в его биографии причудливо, но вполне логично. Впрочем, в конце концов, как подобает романтическому герою, он выбирает сторону света.
Адмирал Солово идет сквозь свою судьбу, заодно, через книгу, как клинок через чью-то печень. Он неумолим, отточен и безжалостен. И не чужд юмора. Своеобразного — да. Но и сам Солово вполне своеобразная личность, за похождениями которой забавно следить, но совсем не забавно было бы представить себя на противоположной адмиралу стороне.
Адмирал служит Феме, служит римским папам, и на его жизненном пути оказываются вся замечательная семейка Борджиа, кардинал Джулиано делла Ровере, ставший потом весьма знаменитым папой Юлием Вторым, Микеланжело, за которым Юлий Второй посылает адмирала в погоню, чтобы тот уже перестал выпендриваться и закончил уже, наконец, потолок Сикстинской капеллы. Адмирал путешествует, то во владения турок, то в Англию, встречается с Генрихом VII, и с молодым Кромвелем (кто бы мог подумать), дружит с рабби и общается с демонами на равных.
Адмирал Солово — стоик. Поэтому главным оружием его является не стилет, который он пускает в ход с непревзойденным мастерством и по мере надобности, но его разум и здравый смысл. И оттого он абсолютно реалистичен, его решения взвешены и точны, как отмеренная аптекарем порция яда, и в любой ситуации, сталкиваясь с любыми обстоятельствами и противниками он неостановим и успешен. Нет, это не приключенческий роман в том плане, что главный герой, размахивая шпагой, сметает своих противников одного за другим. Как я уже писал, Солово может и умеет пускать в ход оружие, но побеждает он умом и расчетом, а также хладнокровием, что делает его одним из самых странных, но вполне притягательных героев из встреченных мной.
Можно видеть в романе адмирала, вокруг глядящего на эпоху глазами умного, не всегда доброго, но честного по своему человека, можно видеть исторический период, со множеством известных нам личностей, которых Джон Уитборн как-то очень точно опускает на обычный человеческий уровень. И они оказываются живыми, нормальными, полными очень человеческих качеств существами, а вовсе не странными почти карикатурными злодеями вроде Родриго Борджиа или невятными гениями, как Микеланжело, про которого мы все знаем, что это Давид и потолок Сикстинской капеллы и еще куча всяких восхитительных штук, но совершенно не знаем, что это был за человек.
Роман проходит перед нами, как жизнь адмирала, как его воспоминание в беседе с посланником ордена Феме и они заканчиваются вместе — “Рим, папы и призраки” и земное существование адмирала Солово. Заканчиваются тем, что он делает свой последний выбор, как и все остальные — удивительно точный, правильный, рациональный. И, как всегда, вовремя.
Дать оценку роману я затрудняюсь. Наверное, где-то семь из десяти баллов. Стоит ли читать? Думаю, да. Я прочитал двадцать лет назад, сейчас перечитал заново и снова получил удовольствие. Чего и вам желаю.
Когда взял в руки книгу, первой мыслью было — это еще один опоздавший роман, практически ретро-футуризм.
Ведь в прошлом году глобальное потепление вышло из моды.
Грету отменили, на повестке война и всем нужно больше снарядов и дронов, тут совершенно не до каких-то там парниковых газов. Спасать природу еще хотят, и "зеленых" много, но тема откровенно ушла на второй план. А тут некий миллиардер и филантроп борется именно с глобальным потеплением.
Однако же роман вполне современный.
Просто это не футурология, а политическая пропаганда в фантастической обертке.
*
Тут необходимо маленькое отступление.
Есть старый добротный роман Б. Стерлинга "Распад". Это честное описание кризиса, в который могут попасть США в середине 21-го века. Торжество бюрократии, которая уже ничего не решает. Популизм, которому почти никто не верит. Медленное разложение армии, которая плохо контролирует даже свои собственные базы. На дорогах господство номадов-кочевников — техно-байкеров. Техасские сепаратисты уже почти открыто плюют на центральные власти. И одному из политиков приходиться объявлять фиктивную войну Нидерландам и быстро проигрывать её: путь солдаты под оранжевым флагом придут в Вашингтон и наведут хоть какой-то порядок... Чтобы написать подобное в 1990-х — надо было или испытать серьезное прозрение или ориентироваться на то, что страна-победитель в Холодной войне так и не смогла оживить Детройт.
*
И вот Н. Стивенсон, берется сочинять очередной пухлый роман, а на дворе вторая половина 2010-х. "Распад" перестал быть футурологическим хоррором. Слишком многие его черты угадываются в реальности. Писать еще один роман про кризис Штатов? Нельзя быть таким вторичным.
Писать роман о спасении США? Подозреваю, автор не имеет представления, как этого достичь: впереди кризис, смута, грядущая война с Китаем.
Поэтому роман — о возможных путях спасения Запада, как такового. И автор создал образец рациональной политической пропаганды.
Что для него Запад?
О, это хорошо видно по "Барочной трилогии": обломки и соколки старого порядка, ненужные почти никому люди люди, плюс наука, плюс некое стратегическое видение, плюс немного доброты и жажды честного заработка — и вот рождается некое новое общество. Или социум. Или организация. Но все это делается не под прессом жесточайшей военной необходимости, а как бы расслаблено, за разговорами в кофейнях, на балах или уже в будуарах. Да, конечно, кому-то приходиться жить в спартанских условиях, есть риск и даже интрига, и кто-то отчаянно пытается успеть на уходящий корабль, однако глобально это не означает цейтнота и необходимости вот так сразу всё класть на алтарь отечества. Потому новые организации растут как грибницы, а не ходят строем.
То, как эти организации рождаются и меняют мир — и есть сущность Запада.
Значит, надо показать возникновения очередной общности в мире через ...надцать лет. Обязательно с технологическим рычагом влияния, с какими-то интересными особенностями генезиса, но при том глобальной и разнокультурной.
Стивенсон попытался создать светлого близнеца для книги Стерлинга.
*
Но что за образы были пущены в дело?
Есть три больших блока:
.
— описан технологический прием, который позволяет сжигать в стратосфере тысячи тонн серы. Получается анти-парниковая добавка, которая позволит остановить подъем температуры на планете буквально за пару лет. В Техасе, в пустыне, одним миллионером построен комплекс по климатическому контролю. Причем всем штатовским властям не до мелких инцидентов, они буквально не замечают как в стратосферу стреляют снарядами величиной с вагон (в тексте нет слова "взятка" или "подкуп");
— зачем это вообще делать? Автор не жалеет пары сотен страниц, чтобы показать, как тяжко живется в устье Миссисипи, где медленный подъем уровня воды заставляет переезжать десятки тысяч людей, а подъем уровня температуры требует носить "конденс-костюмы". Правда, я так и не понял, где намывные острова? Ну как в Питере, где Васильевский остров уже не первый раз расширяют. Нет, показаны отдельные граждане, которые поднимают свои дома на несколько метров, насыпая под них специальную глину (чтобы не размывало), но чтобы некий коллективный проект сделать, помпы поставить и весь тот ил, что несет Миссисипи превращать в грунт, строить холмы, по периметру ограждать их той же глиной и надолбами? Ой, нет :) Конечно, автор говорит о глобальном решении проблемы, но при описании локальных решений он явно передергивает;
.
— старый прием с образом "распавшегося Китая", или "замкнувшегося в себе Китая", на котором паразитировали фантасты 90-00-х, больше не работает. Американские читатели уже не поверят в такое везение. Китай показан серьезным соперником, вроде Германии в 1910-30-е (со шпионами, системами влияния, силовой составляющей), причем соперником заведомо негуманным. Есть описания страданий уйгуров, прямо использовано слово "концлагерь", фактически китайцами совершен теракт против Нидерландов;
— при том очень желательно, чтобы большие и серьезные государства были отвлечены. Потому что серьезные спецслужбы, они могут всяким предпринимателям отбить всё дорогое. Значит надо стравить державы между собой, нужна война Индии с Китаем. У тупого пропагандиста злые китайцы занимались бы вредительством и копили злобу, а хороший индийцы пришли бы на выручку. Но Стивенсон играет тоньше. Показана линия фактического контроля в Гималаях — где индийские и китайские добровольцы дубасят друг друга всякими подручными предметами (сейчас этим занимаются пограничники, а в будущем толпы добровольцев). И описана биография молодого сикха, который был вполне себе западным человеком, мигрантом во втором поколении, но вот поехал в Пенджаб, прильнул к родной земле, ощутил зов крови и пошел дубасить китайцев. Само описание драк чем-то напомнило мне инструкции по превращению митинга в вооруженное площадное противостояние, а сикх после удара китайской микроволновой пушкой попал в клинику и его сделали натуральным киборгом. Но потом Индия, встревоженная изменением сезона дождей, решила именно этого молодого человека использовать для атаки на техасскую установку по засериванию насыщению серой атмосферы. Он благородно идет совершать диверсию и его честно убивают. Индия страна хорошая, правильная, просто её правительство еще не разобралось в ситуации. На этом фоне Китай прямо захватывает рудник Новой Гвинее, где строилась еще одна установка;
— но главный вопрос Стивенсон обходит молчанием: создана технология, которая позволяет охлаждать планету на несколько градусов. Миллиардер кричит о своем гуманизме. Но в серьезной политике учитывают не намерения, а возможности. Это ведь климатическое оружие. Либо вокруг новой "ядерной бомбы" сложится всемирное политическое равновесие, либо система пойдет в разнос. Представьте, что Алжир захочет остудить Сахару... Да, Стивенсону удалось отлично описать "биткоин", который сейчас стал одним из международных средств обмена, почему с климатическим контролем не может повториться та же история? Однако и тут есть маленькая деталь :) Существует одна страна, которая прямо сейчас получает большие выгоды от глобального потепления. Тундра оттаивает. И еще Северный морской путь освобождается. И вообще хорошо. А тут появляется какая-то сволочь, которая не просто может все вернуть назад, но включить новый ледниковый период. И что же Россия? А её нет в романе. Упс. "Синдром отката" написан в 2021-м, а "глобальная отмена" РФ состоялась в 2022-м. Тут Стивенсон показал себя как настоящий политкорректный футуролог: видит будущее, но колеблется вместе с линией партии :)
.
— неформальные договоренности инициативных богачей значат для Запада куда больше, чем решения правительств. Если представители старых семей и новых миллиардеров вырабатывают свое понимание будущего, то президентам остается лишь изменить политический курс;
— в итоге реальная власть уходит от публичной ответственности перед населением. Королева Нидерландов после пары дипфейков со своими политическими заявлениями, просто отрекается и тем обретает куда больше влияния, чем имела, становится "королевой Нижнемира" (лицом и со-управляющей движения низинных территорий по всему миру). Политика в старых демократиях скатывается до почти откровенного видеоблогерства, а молодым с этим дело иметь интереснее. Поэтому пусть монархию представляет дочь королевы, норвежский принц и т.п;
— требуется показать, что простые люди готовы вовлекаться в проекты и рисковать за них головой. Потому первой по длительности линией в романе становится история техасского индейца, у которого с голландской королевой осторожный роман, и который чуть ли не в одиночку предотвращает теракт индусов. Как? Он хорошо ездит на лошади, стреляет, а его помощники натравливают ручных орлов на стаи индийских беспилотников.
*
Наконец, если вы дочитали до этой строки, предупреждаю: роман длинный, чрезвычайно нудный и ощутимо закручивает интригу лишь на пятисотой (!!!) странице. Почему? Слишком много клишированных описаний. Это не военный "Крипотономикон" с кучей необычных ракурсов Второй мировой, не иномирный "Анафем", с описанием научного монастыря, это почти бытовой "Вирус «Reamde»".
Текст легко можно ужать в три-четыре раза, страниц до двухсот, и он от этого ощутимо выиграет.
Но автор продает не интригу, а ощущение: медитативное, неспешное чтение для людей старшего возраста, которые могут прочувствовать сродство самых разных персонажей.
Итого: интересный по задумке, но весьма средний по исполнению роман мастера.
Вряд ли кто-нибудь из постоянных читателей Стивена Кинга будет спорить с тем, что в последнее время в работах данного писателя стали частенько встречаться самоповторы. Конечно, это не очень здорово, но если вспомнить, что Королю Ужасов уже давно пошел восьмой десяток, то в принципе ему можно простить тягу к заимствованиям у себя любимого.
На первый взгляд книга "Билли Саммерс" выглядит как вполне оригинальное произведение, которое к тому же является не типичным для Кинга в виду отсутствия в нем ярко выраженной мистической составляющей. Однако если вспомнить такой роман как "11/22/63", в основу которого легло реальное покушение на президента США Джона Кеннеди, то становится заметно, что в "Саммерсе" Стивен опять решил обыграть всем известное историческое событие. Правда, с двумя изменениями. Первое заключается в том, что киллером теперь стал приятный парень (и по совместительству ветеран войны в Ираке), чья судьба привела его к необходимости за большие деньги устранять исключительно плохих людей (привет, Декстеру Моргану). А вторая правка, соответственно, коснулась его жертвы, которая из главы государства трансформировалась в отпетого негодяя, которому предстоит пасть от пули, выпущенной из снайперской винтовки, прямо на ступенях здания суда.
С одной стороны, может показаться, что я преувеличиваю, проводя параллели между упомянутыми книгами. Но я почти на сто процентов уверен, что продумывая "последнее дело" Саммерса, Кинг держал в голове трагедию, произошедшую в Далласе в 1963-м году. Иначе как объяснить тот факт, что перед тем как осуществить выстрел, главный герой потратил несколько недель на то, чтобы обжиться в тихом пригороде и исправно "ходил на работу" в офисное здание по соседству с обителью правосудия? Ведь как мы увидим далее в подобных сложных приготовлениях не было никакого смысла. Достаточно было просто заявиться в бизнес-центр с утра пораньше (пока его единственный охранник не заступил на дежурство), пройти в пустую комнату, поразить цель, а затем покинуть высотку, слившись с толпой.
Но всё встает на свои места, если вспомнить, что Ли Харви Освальд, открывший огонь по кортежу Кеннеди, сделал это из окна на шестом этаже книжного склада, куда устроился трудиться примерно за месяц до покушения на президента. Возможно это лишь совпадение, однако если Освальд действительно заблаговременно планировал свою "акцию", то его шаг смотрится вполне здраво: получив официальный доступ в хранилище, он смог спокойно подобрать наилучшую позицию для стрельбы. Плюс это автоматически сняло с него любые подозрения (сразу после совершения преступления Освальд столкнулся с полицейским, но начальник склада опознал его как местного работягу и Ли без проблем отпустили).
Так вот, я веду к тому, что в реальности приготовления киллера выглядели логично, тогда как у Стивена они вышли надуманными и ко всему прочему нелепыми, поскольку уже к вечеру после заварушки стражи правопорядка установили истинную личность Билли. Спрашивается, зачем надо было заморачиваться с маскировкой? Да по сути не за чем. Разве что это позволило Кингу поведать нам о тяжелом прошлом героя, который, ожидая прибытия жертвы, принялся писать свою автобиографию. Он же начинающий автор (согласно легенде, сочиненной его заказчиками), а значит негоже ему сидеть в офисе дни напролет, раскладывая пасьянс на ноутбуке.
Хотел бы я сказать, что это единственный спорный момент в романе, но, к сожалению, нет. В тексте хватает эпизодов, которые заставляют усомниться в адекватности не столько Мастера, сколько его литературного агента и издателя. Ну ладно, Стивен забыл принять таблетки и создал какую-то дичь (например, крутого мафиози, доверившего личную безопасность пенсионерке, пускай даже с боевым опытом), но куда смотрели остальные ответственные лица — загадка! Мало того, что они пропустили мимо глаз лютую чушь, так еще и не удосужились донести до Кинга, что он явно переборщил в своих нападках на Трампа. Причем, издевки нам Дональдом были настолько не к месту, что ничего кроме фейспалмов они не вызывали.
После вышеизложенного напрашивается вывод, что "Билли Саммерс" — откровенно халтурная книга, увидевшая свет благодаря громкому имени автора на ее обложке. Отчасти это так, но у романа все же есть ряд плюсов, не дающих бросить его во время чтения. Правда, они оказались стандартны для прозы Стивена. Среди них грамотно выстроенная интрига и "объемные" персонажи, за которыми по-настоящему интересно наблюдать. Вот если бы и другие составляющие текста не подкачали, то было бы совсем хорошо. А так имеем произведение чуть лучше среднего из серии "прочитал и забыл". Хотя порой и этого достаточно, чтобы неплохо провести несколько свободных вечеров.
Оценка: 7/10.
P.S. Странно, что многие рецензенты заметили отсылку к роману "Сияние" и пропустили упоминание городка Хемингфорд-Хоум — родины Матушки Абигейл из "Противостояния". Естественно, нельзя исключать случайность, однако Кинг мог указать любой населенный пункт в штате Небраска, а выбрал именно Хемингфорд. Значит, была у него на то своя причина...
Энди Вейер ворвался в научную фантастику со своим “Марсианином” по которому Ридли Скоттом был снят очень крутой фильм. Рекомендую. Так что мимо “Артемиды” я пройти не смог.
И это довольно прикольная книга, в которой больше плюсов, чем минусов и, если вам лень смотреть дальше, что я написал, или вы опасаетесь спойлеров, которые точно будут, то читать ее однозначно стоит.
А, если не опасаетесь, тогда вперед.
Итак, у нас есть город на Луне. Город с населением в две тысячи человек, и построила его … (барабанная дробь) — Кения. Ну… если сова натягивается на глобус, то и Кения может строить лунные базы. На самом деле даже в романе объясняется, что ни фига эта Кения не построила, а просто пригласила к себе всяких там масков и безосов, чтобы те построили забесплатно у нее, на экваторе, космодромы и все туда, на Луну, запускали. Фишка в этом есть: пуск с экватора дешевле, и с теми же усилиями можно забросить наверх большую нагрузку. Ладно. Кения, так Кения. В Калифорнии, где живет Вейер, хорошую траву найти не проблема.
Лунный город называется Артемида. Энди Вейер умеет писать научно-популярно и без глупостей, а физику и химию объясняет очень понятно даже для полных профанов, поэтому тут вполне на твердую десятку из десяти. Город и жизнь в нем описаны, как мне кажется, вполне правдоподобно. Я бы сказал, что вообще вся научная составляющая романа, а ее там много, однозначно больше, чем это присутствует в других аналогичных произведениях, она вполне хороша. И подана очень нескучно, что тоже говорит о несравненном таланте Вейера.
Главная героиня — Жасмин Башара (она же Джез) … (снова барабанная дробь) девушка родом из Саудовской Аравии, та еще оторва. При этом, как водится в романах, умна, образована, хороша собой и чертовски удачлива. Я ни секунды не сомневаюсь в том, что в Саудовской Аравии найдутся такие девчонки в количестве, достаточном на целую библиотеку, а не на один роман. Но мне куда труднее поверить, что все сварщики в Артемиде будут исключительно из Саудовской Аравии. Видимо, в других государствах компетентных сварщиков нет. И, в общем, если мы сотрем имя персонажа и назовем ее Джейн Доу или Мэри Сью, то все будет нормально, поскольку менталитет барышни он исключительно западный. Папа Джез — да. Тот реальный мусульманин, не пьет, молится и вообще хороший мужик. Прямо сошел со страниц рекламного ролика, няшный такой.
Дальше начинается реально увлекательная, местами головокружительная история приключений Джез, авантюры, в которую она влезает и которая, разумеется, оказывается с двойным, а потом тройным дном, где Джез буквально из шкуры лезет, чтобы натворить глупостей, а потом опять из нее лезет, чтобы все исправить, и, разумеется, все у нее в итоге получается вполне терпимым образом. По ходу приключений буйной саудовской девушки читатель получает еще несколько увлекательных уроков физики и химии, сталкивается с проблемой, относящейся к медицине, буквально, к анестезиологии, в которой автор этих строк кое-что смыслит*. И я бы сказал, что экзамен по анестезиологии Вейер завалил со свистом. Но от него и не требуется его сдавать, а, с точки зрения беллетристики там все вполне правдоподобно.
В общем, хэппи энд. Мир спасен, то есть, Артемида. Причем теперь там все пойдет на лад и скоро население увеличится до десяти тысяч человек потому, что ожидается экономический бум, чему, разумеется, поспособствовала Джез. С эндом автор немного подкачал, с моей точки зрения, там есть вещи, притянутые за уши и скрепленные метровыми болтами, а потом для верности приваренные сваркой, но бог с ними. Уже как-то надо было это завершить. Хэппи.
И еще измы. Мультикультурализм, феминизм, ЛГБТизм. В романе есть. Галочки можно ставить. Я не спорю. Чужую культуру надо уважать. Женщины должны иметь равные права с мужчинами. ЛГБТ — это вариант нормы. К трем этим предложениям нет вопросов они неоспоримы. Но создается такое ощущение, что в Америке человек не может успешную книжку написать, чтобы главный герой не был женщиной, и чтобы не впихнуть все остальные актуальные темы. Лю Цысинь как-то справился и кучу премий наполучал. Можно, значит.
Что в итоге? Восемь из десяти баллов.
Плюсы — увлекательно, научно, нескучно. Написано так, что адаптация для кино будет крайне несложной. Вейер явно учитывал будущую экранизацию.
* автор — врач анестезиолог с тридцатилетним стажем и (дальше спойлеры) не будет оспаривать тот факт, что посредством экзотического химического процесса получилось товарное количество хлороформа, от которого все население Артемиды в один момент вырубилось и уснуло. Однако же хлороформ — неприятный газ, в нормальных странах им давно не пользуются из-за кучи побочных эффектов и если придумать ситуацию, в которой в дыхательную смесь в городе поступили такие чудовищные его количества, что две тысячи человек отрубилось в секунды, однозначно, что час такого хлороформенного наркоза пережили бы далеко не все.
облако тэгов
