Колонка коллекционера

Осталось найти время и всё это прочесть.

В целом же, разумеется, впечатления от польских книжных самые положительные. Вообще в одном только центре Варшавы за полдня мы обошли больше десятка разных лавочек и магазинов, причём много научных, на самый разный вкус. Есть и стоковые (а как же!), а в них -- и фантастика в том числе. Кстати, переписку Лема мы брали с 25%-й скидкой, всё-таки книга явно не для массового покупателя.

Думаю, в своей колонке пан Эргостасьо добавит ещё собственных впечатлений; у меня-то глаз мог "замылиться". А я продолжу подборкой научки -- на сей раз более представительной, чем фантастическая.

Большой блок сопроводительных материалов — краткое предисловие самого Брэдбери, фотокопии писем, которыми он обменялся с Ричардом Матесоном по поводу повести "Пожарный" (1951), из которой и произрос "Фаренгейт"...

Предисловия двух крупнейших американских брэдбериведов — Уильяма Тупонса (насквозь бахтинианское — не доверяю я бахтинианцам, но у Брэдбери, во всяком случае, карнавал действительно сквозной мотив творчества) и Джонатана Эллера (история написания и публикации всех последующих текстов).

И, собственно, тексты.

Прекрасно известные рассказы, но в ранних редакциях, под ранними названиями и с иллюстрациями из журналов 1940-х годов. А заодно — с забавными "дудлами" Брэдбери.

Рассказы — точнее, зарисовки, — никогда ранее не публиковавшиеся. И понятно, почему: их образность перейдет в более насыщенные, более продуманные произведения, и "Библиотека" станет "Лучезарным Фениксом", а "Большой Костер" превратится в "Завтра конец света".

Есть и просто черновики, тоже воспроизведенные фототипически. Можно сверить правки и посмотреть, из чего произросли тот же "Феникс", та же "Улыбка". Механический пес брандмейстера Битти изначально — в двухабзацном наброске — принадлежал безымянному шерифу из маленького городка. А еще — короткая заметка в защиту пешеходов, опубликованная семнадцатилетним Брэдбери еще в 1938 году...

И наконец — мы подходим к "Фаренгейту" вплотную.

"Где полчища слепцов сошлись в борьбе своей" — разрозненные материалы 1947 года, когда Брэдбери еще не решил, пишет ли он пьесу, повесть или роман. Среди прочего — и страницы из "Улыбки", и законченный рассказ об умирающей Земле сверхдалекого будущего "А лучше всего — вообще не родиться" (по совести сказать, едва ли не самый глупый из рассказов мэтра, потому и оставшийся в черновиках; но вы же знаете этих литературоведов...).

"Далеко за полночь" (1950) — первый вариант повести о пожарном Монтэге и людях-книгах.

И "Пожарный", опубликованный в 1951 году (смотрю это я на список публикаций повести и думаю: а в каком, собственно, издании ее читали те фантлабовцы, которые поставили "Пожарному" оценки...). Тут уже есть всё — почти всё. Сравнение трех версий я, может быть, напишу как-нибудь позже.

Неожиданно для меня к "Спичке и пламени" оказалась приложена брошюра "Дракон, укусивший свой хвост" — истории о путешествиях во времени, вернее, о беглецах из будущего в прошлое. Заглавный рассказ опубликован впервые, за ним следуют "Кошки-мышки" (с финалом сценария — совершенно не тем, что в рассказе), "Как-то перед рассветом" и несколько страниц черновиков, среди которых обнаружилась то ли законченная миниатюра, то ли начало более длинной истории — о муже и жене, сбежавших в XVII век, в Салем, штат Массачусетс.

Лондонские трофеи начались с толкинистики -- и ею же закончились. Уже после "Истеркона" в специализированном магазине фантастики "Форбидден плэнет" ждал меня вот такой "Аннотированный "Хоббит" ". Собственно, ждал с прошлого года, когда не хватило рук, жадности и места в чемодане.

Это вообще у букинистов в порядке вещей: очень многие хардкаверы на "истерконовских" развалах лежали в точно таких же обложках. Так что томики можно листать, но при этом супера не надрываются и не протираются на сгибах.