Колонка коллекционера

А.Гайдар — писатель замечательный, что может понять только взрослый человек. Известный парадокс "школьной программы". В детстве его книги в число моих любимых не входили: в первом классе прочитал с интересом сложноватые "Школу" и "Судьбу барабанщика", а через пару лет подросткового "Тимура и его команду" так и не дочитал, по-моему. Перечитал Гайдара в зрелом возрасте — блеск, один из лучших писателей на русском языке. "Мальчиш-Кибальчиш" безотносительно к литературным достоинствам (а они высоки) — такой же символ советского детства как и Буратино с Чебурашкой. То, что было растворено в воздухе. Посмотрим, как отображался Мальчиш-Кибальчиш в иллюстрациях. Сегодня — первые иллюстрации.

"Сказка о Военной тайне, о Мальчише-Кибальчише и его твёрдом слове" — это отрывок из большой повести "Военная тайна". Этот отрывок ещё неоконченной повести был напечатан Гайдаром в 1933 году в газете — обычная практика для востребованных писателей. Повесть "Военная тайна" была закончена и опубликована только через два года, а "Сказка о Военной тайне..." сразу же была выпущена отдельным изданием в 1933 году в твёрдом переплёте неплохим тиражом 50 тыс. экземпляров.

Сейчас это издание объявлено большой редкостью — на сайтах аукционов утверждается, что реальные цены продажи книжки превосходят 300 тысяч рублей (см. тут и тут). У меня этой книги для миллионеров-буржуинов нет. Но есть сканы всех страниц.

Потом сказка выпускалась в массовой серии "Книга за книгой" (1937 год, тираж 100 тыс. экз.). Те же иллюстрации Конашевича, но в меньшем количестве и чёрно-белые (обесцвеченные). На интернет-барахолке это издание сейчас за 25 тыс. рублей выставили (см. тут) — видимо, продавец отталкивается от цены за первое издание. Граждане, не верьте! Это доступная книжка. Я свой потёртый экземпляр всего за 300 рублей покупал.

По структуре "Сказка о Военной тайне..." — это рассказ в рассказе. В газетной публикации отрывок и начинается как отрывок: какая-то безымянная "славная синеглазая", какие-то Натка, Алька, башкирка Эмине, пионерское Иоськино звено, Василюковы ребята и т.д. Далее сказка несколько раз прерывается репликами рассказчицы и слушателей (становится понятно, что дело происходит в пионерском лагере). Такое обрамление отрывка из повести, которую никто не читал, могло быть оправданным: появлялся побудительный мотив к прочтению всей повести. Нетипично, что в этом обрамлении сказка была выпущена в виде отдельной книги — с тех пор так и переиздавалась (потом редакторы стали сокращать рассказчицу в середине и в конце, но завязку часто сохраняли).

Конашевич иллюстрирует завязку.

Впечатления от рисунка странные: огромные глаза персонажей — как в современных иллюстрациях И.Иванова к ужастикам.

В 1933 году Конашевич переживал не лучший период творчества. Требования издателей к иллюстрациям уже менялись (хотя до официальной критики "пачкунов-формалистов" оставался ещё год). Конашевич уже отошёл от своей лёгкой манеры 1920-х гг., но ещё не определился с новой манерой, которая потом прославит его в иллюстрациях к сказкам Андерсена и Пушкина.

В монографии-альбоме Ю.Молока "Конашевич" (Л., 1969) об этом периоде говорится: "Многим тогда казалось, что яркий талант Конашевича поблёк, что художник не в силах больше удержать свои позиции в детской книге". Показательно, что иллюстрации к "Сказке о Военной тайне..." в этой очень подробной монографии не упоминаются ни разу, хотя примеры других неудач (а, тем более, удач) приводятся.

Но сегодня ценность иллюстраций Конашевича 1933 года очевидна: первый образ персонажей "Сказки о Военной тайне..." — это важное историческое свидетельство.

Локация сказки, как и положено, сказочная: некая народная республика без названия, другие угнетённые страны: Горное (в некоторых изданиях — Высокое) Буржуинство, Равнинное Королевство, Снежное Царство, Знойное Государство. Отсчёт времени: "В те дальние-дальние годы, когда только что отгремела по всей стране война... В ту пору далеко прогнала Красная Армия белые войска проклятых буржуинов". Единственная реальность — это Красная Армия. Но, как позднее выясняется, до Красной Армии скакать три дня и три ночи. Что это значит? Вероятнее всего, страна, где живёт Мальчиш-Кибальчиш, это не СССР. Из СССР придёт реальная Красная Армия. Но, может быть, Гайдар (всё-таки командиром резервного полка был) думал, что война так и начнётся: сначала местное ополчение вступит в бой, а кадровая армия подойдёт позже.

Первая иллюстрация — это начало собственно сказки:

цитата

...однажды — дело к вечеру — вышел Мальчиш-Кибальчиш на крыльцо. Смотрит он — небо ясное, ветер тёплый, солнце к ночи за Чёрные Горы садится. И всё бы хорошо, да что-то нехорошо. Слышится Мальчишу, будто то ли что-то гремит, то ли что-то стучит. Чудится Мальчишу, будто пахнет ветер не цветами с садов, не мёдом с лугов, а пахнет ветер то ли дымом с пожаров, то ли порохом с разрывов.

А взрослые пока ещё ничего не замечают. У Конашевича немного не так — он передаёт общую тревогу, когда уже ничего не чудится. Пейзаж с огромными елями и горами — то ли Псковщина, то ли Дальний Восток (позднейшие советские художники станут украинский пейзаж рисовать — опыт Великой отечественной войны скажется).

В этой иллюстрации рисунок Конашевич такой, каким он и был 8-10 лет назад в "золотой век" ленинградского Детгиза, но плотные приглушённые цвета — уже преддверие будущей манеры.

Гайдар использует кумулятивный приём народной сказки: незабываемый всадник трижды появляется с призывом "Эй, вставайте!". Конашевич подробно эту кумулятивность не рисует. Всадник у него только однажды, в самый первый раз, появляется. Внешность всадника Гайдар описывает так:

цитата

Конь — вороной, сабля — светлая, папаха — серая, а звезда — красная.

Папаха — это, исходя из штампов Гражданской войны, более принадлежность партизан. Представление о регулярной Красной Армии связывается с будёновкой. Сам Гайдар на всех межвоенных фотографиях в военной одежде без знаков различия и в кубанке. Показывает, что в армии не служит, но всегда готов.

На картинке Конашевича — военный в папахе, в полном обмундировании, но без знаков различия (петлиц нет). Мелкие фигурки, которые по призыву всадника идут на фронт — видно, что это именно разномастно одетые ополченцы со стрелковым вооружением (один дополнительно топор прихватил).

Следующая иллюстрация: Красная Армия шествует к месту боёв. Вот там все (пехота, конница, артиллерия) в будёновках — это можно рассмотреть на картинке.

Погибли отцы и старшие братья. В бой пошли дети. Конашевич рисует атаку мальчишей. Цветной рисунок в первом издании обрезан.

У всех взрослое остервенелое выражение лиц. У всех добротная одежда: брюки, пиджаки с хлястиками, модные кепки, фабричные ботинки — всё по размеру, без единой заплатки. Что имел в виду Конашевич: достижения народной власти, или всё-таки указывал на зарубежье? На Мальчише-Кибальчише никакой будёновки. Будёновку в облике Мальчиша впоследствии В.Лосин канонизирует.

Слово "буржуин" придумал Гайдар. В первом издании 1933 года оно относилось только к Главному Буржуину, а его прислужники именовались труднопроизносимым словом "буржуинщины" (по типу "Главная жена" — "женщины"). В издании 1937 года все стали буржуинами.

Конашевич не рисует Мальчиша-Плохиша, допросы и пытки Мальчиша-Кибальчиша. Только образ Главного Буржуина. И сам Буржуин с жабьими губами, и прочий антураж рисунка с черепами — как на политических карикатурах тех лет.

Но надо признать, образ Буржуина из всех художников самым омерзительным получился именно у Конашевича. Не пропал ли в нём сатирический дар?

Эта иллюстрация решена в стилистике политического плаката тех лет.

Финальная сцена — она у всех художников будет шаблонной.

Какую войну предвидел Гайдар в 1933 году? Кадровая армия в его сказке, возможно, и обошлась малой кровью. А вот волны ополченцев полегли одна за другой. На фронт отправились дети во главе с Мальчишом-Кибальчишом — и тоже все погибли. Тотальная война. У Конашевича, видимо, кровь стыла от такой антиутопии.

После большого цикла иллюстрированных изданий пушкинской "Полтавы" — антреме. Что-нибудь небольшое и лёгкое. Очень немного иллюстраций есть к пушкинской "Гавриилиаде". Вот давайте эту полуподпольную поэму и посмотрим.

До 1917 года "Гавриилиада" была в России вещью подцензурной. Первое достойное научное издание появилось в советской России в 1922 году. У меня репринт этого издания (1991).

Издание 1922 года попало в число иллюстрированных книг а каталоге-справочнике "Пушкин в русской и советской иллюстрации" из-за того, что виньетки в нём делал В.Конашевич. Правда, имеется справедливое замечание, что здесь Конашевич "выступил более оформителем, чем иллюстратором". Даю библиографическое описание из каталога-справочника:

К моему репринту добавлена важная статья В.Ходасевича. Тираж репринта 1991 года 50 тыс. экз. Цена 2 руб. Книжки (ни первоиздания, ни репринта) пока на Фантлабе нет. Подал заявку.

Интересно в этой книге то, что, изданная в 1922 году, местом выхода она имеет Петербург (не Петроград). "Мирискусники" этим грешили — в 1923 году у Добужинского "Белые ночи" в Петербурге вышли. Но здесь-то вроде сугубо научное издание. А ещё некоторое время новая орфография не была обязательной. У Бенуа в 1923 году "Медный всадник" вышел в старой орфографии (с "ятями"). Вот и для "Гавриилиады" в издании 1922 года Б. Томашевский в предисловии категоричен: "Недопустимо воспроизведение этого памятника в орфографии ныне принятой". Горячо поддерживаю — в старом начертании хоть название поэмы с ходу прочесть можно (нет двойной "и"): "Гаврiилiада". Я вот припоминаю, что в перестройку Ю.Лотман (по-моему) говорил, что произведения Пушкина всё же лучше давать в старой орфографии (хотя бы в академических изданиях). Но ведь Б. Томашевский в 1922 году не только текст "Гаврiилiады", но и весь свой объёмный комментарий к ней напечатал в старой орфографии!

Что касается иллюстраций. Концовки-виньетки Конашевича не имеют отношения к содержанию поэмы. Почему-то много воды. Мне вот в первой картинке чудятся черты Мойдодыра (Конашевич с Чуковским с самого начала 1920-х гг. работал, мог попасть под влияние).

"Гаврiилiада" — это пародия на библейский сюжет о непорочном зачатии. Некоторые считают поэму "Гаврiилiада" кощунственной и непристойной. Так что не обойтись без оценок содержания литературного произведения.

Мария — девственница, её муж, "плохой столяр и плотник" очень стар и занят на работе. Всевышний обратил внимание на Марию. Он является к ней во сне и говорит ей о своём выборе. Но Мария во сне обратила внимание на красавца архангела Гавриила и, проснувшись, думает только о нём.

цитата

Так иногда супругу генерала

Затянутый прельщает адъютант.

О, легендарные пушкинские отступления! Кстати, знаменитая цитата-мем "Поговорим о странностях любви" — это отсюда же, из отступления в "Гаврiилiаде".

Царь небесный посылает Гавриила к Марии — предупредить, что скоро он (небесный царь) явится. В это время сатана тоже решает вмешаться, он опережает архангела. Мария в саду мечтает о Гаврииле и встречает обольстительного змея (сатана, понятно). Змей рассказывает ей апокриф о Еве и свою версию изгнания из рая. Мария заслушалась, а змей превратился в прекрасного юношу и потихонечку соблазнил Марию.

Тут с небес спустился Гавриил, стал биться с сатаной.

цитата

Уж ломит бес, уж ад в восторге плещет;

По счастию проворный Гавриил

Впился ему в то место роковое

(Излишнее почти во всяком бое),

В надменный член, которым бес грешил.

Лукавый пал, пощады запросил

И в темный ад едва нашел дорогу.

После чего Мария отдалась архангелу.

Гавриил вернулся к Всевышнему, отрапортовал, что дева подготовлена. Всевышний в облике голубя спустился к Марии. После чего следует физиологическое описание: голубь "над розою садится и дрожит, // Клюет ее, копышется, вертится, // И носиком и ножками трудится. // Он, точно он! — Мария поняла, // Что в голубе другого угощала; // Колени сжав, еврейка закричала, // Вздыхать, дрожать, молиться начала, // Заплакала, но голубь торжествует, // В жару любви трепещет и воркует, // И падает, объятый легким сном, // Приосеня цветок любви крылом".

Далее кратко пересказывается дальнейшая судьба действующих лиц (бог признал ребёнка своим сыном, Гавриил тайком продолжал являться на свидания...). Ну а понимание Марии попало в аннотацию поэмы на Фантлабе: "Досталась я в один и тот же день // Лукавому, архангелу и богу".

Оценку содержания поэмы лучше всех дал Ходасевич — эмигрант и совсем не воинствующий безбожник (его статья в виде приложения помещена к нашему репринту "Гаврiилiады" 1991 года).

Во-первых, Ходасевич видит в поэме преодоление ментального разрыва с Европой, которая в период Возрождения прошла через "языческую радость жизни, любование "бесовскою" прелестью мира". А в России "осенью 1822 года, в Кишиневе Бессарабской губернии, Россия, в лице Пушкина, создавшего "Гаврилиаду", пережила Ренессанс".

цитата

Да, в начале XIX столетия был в России момент, когда величайший из ее художников, не "стилизуясь" и не подражая, а естественно и непроизвольно, единственно в силу внутренней необходимости, возродил само Возрождение.

Во-вторых, Ходасевич очень точно характеризует поэму как "незлобивую".

цитата

Если всмотреться в "Гаврилиаду" немного пристальнее, то сквозь оболочку кощунства увидим такое нежное сияние любви к миру, к земле, такое умиление перед жизнью и красотой, что в конце концов хочется спросить: разве не религиозна самая эта любовь?

В-третьих, Ходасевич уверен, что "некогда образ Марии займет место в ряду идеальных женских образов Пушкина".

цитата

Сквозь все непристойные и соблазнительные события, которые разыгрываются вкруг нее и в которых сама она принимает участие, Мария проходит незапятнанно чистой. Такова была степень богомольного благоговения Пушкина перед святыней красоты, что в поэме сквозь самый грех сияет Мария невинностью.

В-четвёртых, Ходасевич отвечает на важный вопрос: почему Пушкину можно, а другим нельзя.

цитата

Все непристойности поэмы очищаются ясным пламенем красоты, в ней разлитым почти равномерно от первой строки до последней. Описывая "прелести греха", таким сияюще чистым умел оставаться лишь Пушкин.

Мне кажется, проблема иллюстраций к "Гаврiилiаде" — в том, насколько художники смогли проникнуть в те глубинные пласты, которые выявил Ходасевич, т.е. рассмотрели ли они в этой поэме русское Возрождение, либо оценили только похвальное вольнодумство (как рецензенты поэмы на Фантлабе), либо остановились на непристойностях. Картинки лишь обостряют трактовки поэмы.

Выше мелькали иллюстрации советских художников (из Интернета, в основном вытащенные). Это единичные сюжетные картинки — и, самое главное, в книгах не публиковавшиеся. А полных циклов опубликованных иллюстраций к "Гаврiилiаде", где отражается концепция художника, совсем немного. И все они чужеземные! Доступны в Интернете две сюиты иллюстраций — это зарубежные издания конца 1920-х годов с художниками-иностранцами. Третья полная сюита — легендарного детского графика В.Стацинского 1999 года — известна только по слухам, картинок посмотреть негде (тут).

Иностранные издания успели попасть в обзор "пушкинского" тома "Литературного наследства" 1934 года:

цитата

...два издания "Гавриилиады". Американское (пер. Макса Истмана, изд-во Ковичи-Фриде в Нью-Йорке, 1929 г.) образцово отпечатано и скромно, но очень остроумно иллюстрировано Роквелем Кентом (R. Kent), одним из самых выдающихся современных графиков САСШ. Французская "Гавриилиада" (пер. Сидерского, парижское изд-во "Трианон", 1928 г.) подана в более парадном облике — с портретом Пушкина и в сопровождении гравюр на меди эстонского художника Эдуарда Виральта (E. Wiralt). При всем своем техническом мастерстве эти гравюры страдают излишним нагромождением деталей, а тяжеловесная их концепция часто идет в разрез с игривой легкостью пушкинских образов.

Обратим внимание, как советский искусствовед (П.Эттинер) характеризует поэму ("игривая легкость образов") — близко к оценке Ходасевича. Вот именно поэтому "Гаврiилiаду" и печатали в советское время во все периоды (а не только в начале 1920-х). Советская власть безбожие часто приветствовала, но непристойности не прощала. Пушкинскую "Тень Баркова" не печатали в СССР, ибо "обсценно-порнографическая баллада". Ну а в "Гаврiилiаде" нет непристойностей.

Посмотрим иллюстрации.

Иллюстрация Кента, помещённая в 1934 году в "Литературном наследстве".

Американского издания 1928 года у меня нет. Вот сведения с зарубежных букинистических страниц в Интернете (чего-то всего за 90 долларов предлагают, но, наверное, всё не так просто, особенно с доставкой...).

PUSHKIN, Alexander. Gabriel, a poem in one song. Translated by Max Eastman, illustrated by Rockwell Kent, New York: Covici-Friede, 1929, 8°, limited edition of 750 copies.

На основании этих сведений подал заявку на Фантлаб.

А вот собственно иллюстраций Кента к "Gabriel" в Интернете только только три обнаружил.

Целомудренные иллюстрации, но совсем не простенькие. Соединение американской религиозности с американской же демократией? Успела книга проскочить в "ревущие Двадцатые".

Образцы картинок Вийральта попали не только в "Литературное наследство" 1934 года, но и в альбом "Пушкин в русской и советской иллюстрации" (1988). Вийральт — эстонец, после русской революции эмигрировавший в Европу (не в независимую Эстонию), в СССР не возвращался, картинки создал за границей. Но родился на территории Российской Империи (под Петербургом). Видимо, этого оказалось достаточным, чтобы причислить всю его графику к русской иллюстрации.

Книги у меня тоже нет. Но тут и надежд нет — по данным иностранных аукционов реальная цена продажи этой французской "La Gabrielide" — 800 евро.

Пушкин А.С. Гаврилиада. С 5-ю гравюрами на меди Эдуарда Вийральта. Париж. 1928. Экземпляр №34 из 300-т на бумаге velin de Rives. Общий тираж 345 экземпляров. / Pouchkine Alexandre La Gabrielide. Traduction de Y. Sidersky. Cinq gravures sur cuivre d' Edouard Wiralt. Paris. 1928. Tirage a 345 ex. num. Un des 300 sur velin de Rives (n. 34). 19x25cm, 42 pp (la plupart non coupées).

Заявку на Фантлаб по этим сведениям тоже подал (во вкус вхожу).

Всего указано пять гравюр, сканы четырёх картинок в Интернете есть (пятая гравюра, видимо, портрет Пушкина), т.е. в сети ходит полный комплект.

В наши дни эти иллюстрации уже не кажуться "тяжеловесными". Почти все они посвящены эпизоду со змеем-сатаной. Так и чувствуется, что должны быть ещё картинки.

Казалось бы, в 1920-е и в первой половине 1930-х гг. в СССР, на волне "воинствующего безбожия" должны были появиться иллюстрированные издания "Гаврiилiады". Но не появились. Полномасштабная трактовка поэмы предполагает большую степень эротизма. А довоенный СССР в этом отношении был всё-таки очень пуританской страной (это как-то сочеталось с пропагандой и юридическим закреплением ослабления брачных уз).

Первая советская иллюстрация (только одна) к "Гаврiилiаде" появилась лишь в 1982 году. Художник — Т.Маврина.

Эта иллюстрация была единственный раз опубликована в одном из двухтомников Пушкина, а потом продублирована в альбоме "Пушкин в русской и советской иллюстрации" (1988) — моё фото оттуда. Очень чистая иллюстрация. По стилю — что-то из Мавриной 1930-х гг., когда она рисовала для издательства "Academia".

Павел Бунин свои картинки к "Гаврiилiаде" опубликовал в 1998 году (альбом "Гениальный сын России").

Иллюстрации для П.Бунина, мастера эротики, очень сдержанные: только одна откровенная картинка: счастливая Мария со змием, который нежно обвивает её ногу. Но и эта картинка чистая и целомудренная.

Когда Пушкин описывает физиологическое слияние героини и голубя, он выражает своё скептическое отношение к непорочному зачатию и напоминает, что античные греки в аналогичной ситации признавали телесное соединение Леды и Зевса в облике лебедя, от чего родились древнегреческие герои и Прекрасная Елена. Было у Пушкина лицейское стихотворение на этот сюжет ("Леда", 1814). Есть и картинки П.Бунина к этому юношескому штампованному стихотворению Пушкина. Эротика в рамках приличия.

А есть ли изображения физиологического слияния Леды и лебедя? Да сколько угодно. Есть такое изображение, например, у А.Кравченко, который внёс весомый вклад в иллюстрированную пушкиниану. Вот гравюра 1926 года (к Пушкину формально не привязанная) из альбома советских времён.

Рисунок очень откровенный, но очень эстетичный. Это эстетика отечественных академических графиков 1920-х гг.

А что же эстонец Вийральт? Ничему хорошему русский поэт эстонского художника научить не мог. Неудивительно, что Вийральт сделал откровенную гравюру к "La Gabrielide" 1928 года в духе "Леда и лебедь" (и в духе физиологического описания у Пушкина).

В Рунете картинка разошлась благодаря тому, что известный новосибирский букинистический магазин "Горница" выставил этот запретный оттиск на продажу с аннотацией: "1928, город: Париж, формат: 10 х 14 см., состояние: Хорошее. Надлом. Редчайший офорт знаменитого эстонского художника Эдуарда Вийральта (1898 — 1954). По цензурным или самоцензурным причинам в книгу не вошел. Известно считанное число экземпляров" (http://www.gornitsa.ru/item.php?id=154525...).

Предлагали купить за 50 тыс. рублей. Кто-то купил...

После этого можно считать установленным, что мем "горячие эстонские парни" запустили в 1928 году пушкинисты, впервые ознакомившиеся с иллюстрациями Вийральта к "Гаврiилiаде".

Ну а если серьёзно, Вийральт, видимо, опередил своё время — причём лет на семьдесят. Не зря так обильно он был представлен в альбоме иллюстрированной пушкинианы 1988 года. Очень современно он и сейчас смотрится. В общем-то, и смелая картинка — вполне отвечает эстетике нашего времени, а не моменту создания.

Прерываю обзоры "Пиковой дамы" — экстренный выпуск по "Онегину"! Опять Рудаков. Не потому, что любимый художник, а, скорее, наоборот: потому что уделяю ему пренебрежительно мало внимания. Поэтому постоянно всплывают новые детали, требующие осмысления. Приходится возвращаться (это ведь уже третий раз). Так что новый Рудаков — непосредственная тема этого поста. Но сначала о самом коллекционировании.

Коллекционер — это дилетант (профессионалы работают в музеях или библиотеках), но коллекционер стремится к полноте своей коллекции — а тем самым и к полноте знаний в области своего хобби. Досадно обнаружить пробел в коллекции/знаниях. Хорошо, когда это удаётся исправить.

Не так давно купил вот такое издание 1937 года: "Пушкин в изобразительном искусстве". И именно эта книга подтолкнула к переосмыслению каких-то фактов и к нескольким важным приобретениям.

Книга огромного формата. Тираж 4.600 экз. Цена 40 руб. (32+8 за переплёт). Несмотря на небольшой тираж книга является доступной в наши дни — видимо, её берегли (дорогая), и поэтому сохранилось достаточно экземпляров.

В этом издании много портретов Пушкина, но есть и раздел с примерами иллюстраций. Позднее по той же схеме, с тем же названием, но с новым содержанием, издание было выпущено в 1961 году (его я уже показывал по случаю: https://fantlab.ru/blogarticle54895). Ну, а третий альбом — 1987 года — по другой схеме, одни только иллюстрации, для меня это (вместе с каталогом-справочником) базовое издание по иллюстрированной пушкиниане (https://fantlab.ru/blogarticle53247).

В первый раз просмотрел приобретённый альбом бегло, отмечая для себя только что-то новое. Потом уже несколько раз разглядывал поспокойнее. И вот с месяц назад — остановился на этом развороте. Задумался.

На левой стороне вверху — иллюстрации к "Онегину" Конашевича. Я книгу с этими иллюстрациями показывал (https://fantlab.ru/blogarticle53265). И писал с важностью, что "критика иллюстраций к этой книге не заметила". Однако это самоуверенное утверждение опровергается фактом. По свежим следам, в 1937 году, иллюстрации Конашевича помещают в обобщающий альбом "А.С. Пушкин в изобразительном искусстве", т.е. дают этим иллюстрациям очень высокую оценку как современному достижению. В дальнейшем, действительно, в подобных пушкинских альбомах, и даже (что подозрительно) в монографии-альбоме Молока онегинских иллюстраций Конашевича вообще не представлено. Видимо, это означает, что иллюстрации были позднее признаны нетипичными для своей эпохи (и для творчества самого художника). Но в 1937 году по другому ведь думали, т.е. современная критика как раз заметила! Ладно, это мне урок — поменьше безапелляционных построений.

Продолжаю думать о Конашевиче, а взгляд скользит по развороту — и вдруг понимаю, что на правом листе разворота сверху помещены иллюстрации, мне неизвестные. Вот те на! Есть же у меня Рудаков — ну, не 1936 года, а послевоенный (https://fantlab.ru/blogarticle53332), но какая разница? Конечно, мне из каталога-справочника известно, что имеются три издания "Онегина" с картинками Рудакова — 1936, 1937 и 1946 гг. Почему я купил когда-то книгу 1946 года? Потому что в библиографии написано: это расширенный вариант издания 1936 года. А зачем мне было брать недоделанный и дорогой первоисточник? Книга 1946 года доступная и недорогая (я видел и за 70 рублей, хотя сам — уж не помню почему — купил в 2010 году на Алибе за 250 рублей). Значит, понадеялся на библиографию — а там произошёл какой-то сбой. Вспоминаю, как я был разочарован, развернув полученного "Онегина" — видимо, ожидал подарочное издание, не понявши значения серии "Школьная библиотека". Как-то это разочарование перешло на Рудакова в целом — почему и не стал интересоваться довоенными изданиями. А ведь в описании книги 1946 года говориться ещё и о цветных иллюстрациях — но никакого цвета там внутри нет — точно сбой!

В общем, пришлось срочно искать и покупать раннего "Онегина". Издание 1936 года в Детгизе почему-то редкое (как-нибудь потом доберусь до него). Выбор пал на издание 1937 года. Повезло — на Алибе было недорогое предложение за 300 рублей (+ доставка 150 рублей, увы!). И, видимо, на этот раз не прогадал — книга 1937 года оказалась изящным томиком. И даже более того — из серии, которую я окрестил "ленинградской юбилейной" (1936-1937). Это неофициально: единого оформления нет — у книг переплёты разного цвета и разные узоры на переплётах .

Общее у этой серии — формат, авантитул с надписью "Александр Пушкин. 1837-1937" и веночком. Ну и то, что переплёты тисненные — тоже общее.

В моей коллекции серия складывалась стихийно — два томика были приобретены давно и не производили впечатления серийности, потом, после большого перерыва, в течение последнего года почти случайно были куплены ещё две книги — и уже стало понятно, что это серия. И вот в последний месяц — сразу два томика: "Онегин" и "Драмы" с рисунками Александры Якобсон. "Драмы" уже целенаправленно искал — для пополнения серии. Теперь "ленинградская юбилейная" почти сформирована — осталась только одна книжка: "Поэмы" с рисунками Самохвалова. Но вот её пока нет нигде. Буду искать и надеяться.

Вот тот самый "Онегин" 1937 года. На Фантлабе книга не представлена.

Добавления к библиографии. Тираж 20.300 экз. Цена 5 руб. 50 коп. (4,25 + 1,25 за переплёт).

Библиография уверяет, что в этом издании 17 иллюстраций. Но в основном это мелкие картинки на шмуцтитулах к главам, часто пейзажного типа.

Страничных иллюстраций — только 6. Не каждая глава снабжена большой картинкой (в I и VII главе нет страничных иллюстраций). Это нормально для "ленинградской юбилейной" серии — она проиллюстрированна очень сдержано.

Сравним иллюстрации из изданий 1937 и 1946 гг.

Прежде всего, в этих изданиях использована разная техника. В 1937 году — автолитографии (сам художник наносил зеркальный рисунок на литографский "камень", с которого после многих процедур печатался офорт). Если в довоенной книге тираж не очень большой, а картинки на отдельных листах (оборотная сторона без текста), то есть шанс, что такие картинки напечатаны напрямую с камня — тогда, как и в ксилографии, возникает эффект объёмности. А сама книга — как будто ручной работы (крафтовая). Вот "Онегин" 1937 года именно такое ощущение даёт. В книге 1946 года карандашные блеклые рисунки воспроизводились каким-то фотомеханическим способом — это уже массовый "Онегин".

Есть сюжеты с разным решением. Вот Онегин и Ленский. В 1937 году им была посвящена одна из немногих страничных иллюстраций. А в 1946 году им досталась только заставка.

Есть сюжеты, где художник меняет композицию чуть-чуть. Вот Татьяна. Эту композицию Рудаков потом и в цветных иллюстрациях обыгрывал. То есть композиция везде одна. Но в этой сцене уже отчётливо видно, что иллюстрации 1937 года и позднейшие совсем разные — сначала Татьяна другой была. И все герои другими сначала были — пожёстче как-то.

Есть сюжеты, где композиция вроде схожа, но картинки производят совсем разное впечатление. Вот Ольга и Онегин. В 1937 году — впечатление гнетущее, на Ленского бросают высокомерные взгляды, это намеренное оскорбление. Тут всё предрешено. В 1946 году — милые дурашливые друзья дразнятся, а Ленский-дурачок шуток не понимает. Это, наверное, послевоенное восприятие штатского человека: неужели из-за этого стреляться надо?

Конечно, картинки 1937 и 1946 гг. — совсем разные иллюстрации, ни о каком "расширенном варианте" здесь говорить нельзя.

Пройдёмся по заведённому порядку по ключевым точкам (в сравнении с изданием 1946 г., если будет что сравнивать).

В 1937 году отдельно Рудаков портрета Онегина не давал. Но на других картинках его образ вполне вырисовывается.

В 1937 году, равно как и в 1946 году, эта сцена отсутствует.

Иллюстрации 1937 года очень плотные — фигуры персонажей занимают всё место, изгибаются, чтобы не столкнуться; почти что формализм! В 1946 году — попросторнее, пореалистичнее...

Иллюстрация 1937 года очень хороша — одна из лучших к этой сцене. Через 10 лет как-то позауряднее вышло.

Ну что сказать? Видно, что конкретно у Рудакова стиль стал мягче. Но мне кажется, что это была общая тенденция (я это продолжаю относить на последствия недавно окончившейся войны). Если подумать, то и сталинские высотки по стилю мягче, чем конструктивизм. Но мягкий вариант разрабатывали, как всегда, мастера. Эпигоны позднее довели стиль до приторности и провинциальной театральности.

А конкретно по "Онегину" — мне вариант 1937 года больше понравился. Довоенный Рудаков — выдающийся график-иллюстратор!

Самый загадочный "Онегин" — в иллюстрациях В.Конашевича 1936 года.

Это библиографическое описание из каталога-справочника.

Надо дополнить: Тираж 30.000 экз. Цена 4 руб. 50 коп. Переплет 1 руб. 50 коп. (итого получается 6 руб.).

Конашевич, возможно, самый известный в России иллюстратор, его картинки видели все без исключения: https://fantlab.ru/art4365. Конашевич любимый художник для детей, но до середины 1930-х он иллюстрировал ещё и "большую" литературу. "Academia", например, выпустила его потрясающую "Манон Леско": http://anticvarium.ru/lot/show/4912.

О художнике и его творчестве есть роскошный альбом: Молок Ю. Владимир Михайлович Конашевич. — Л.: Художник РСФСР, 1969: https://www.ozon.ru/context/detail/id/150... (буду немножно цитировать этот труд).

"Онегин" Конашевича на Фантлабе не представлен.

Вот экземпляр, который есть у меня.

Видимо, этот "Онегин" — последний у художника достойный опыт для "взрослых". Критика иллюстраций к этой книге не заметила; читатели не поняли; покупатели, видимо, не берегли. Так что издание стало редким.

В моей коллекции это самый доростоящий "Онегин" (заоблачных цен у меня нет): купил его на "Алибе" в 2013 году за 1.600 руб. (+ доставка).

Мы все воспитывались на поздних картинках Конашевича к детским книгам. Эти картинки узнаваемы и всеми любимы (в том числе и к пушкинским сказкам). Например: https://fantlab.ru/edition104806, https://fantlab.ru/edition102010, https://fantlab.ru/edition109153. Вспомнили?

Но это уже закат Конашевича, в истории он остался благодаря своим книжкам и книгам, сделанным в 1920-е — начале 1930-х гг. В марте 1936 году была проведена государственная компания с очень резкой критикой книжной иллюстрации (статья "О художниках-пачкунах" в "Правде"). Но звоночки были и раньше. Детские иллюстраторы начали перестраиваться первыми, поскольку именно они работали в манере, далёкой от соцреализма. Поэтому Конашевич уже в середине 1930-х отказался от своей революционной формы. В послесталинскую эпоху он воспрянул, разбавил свой уже выработанный "сталинский" стиль индивидуальностью своих ранних работ — вот и получилась та милая манера, которая всем знакома. А в конце 1930-х степень деградации была ужасающей. "Именно тогда популярный "Пожар" Маршака утратил в иллюстрациях (впрочем, это коснулось и текста) свою прежнюю увлекательную романтичность" (Молок. С. 224). На это можно посмотреть:

В фантастических детских сказках Конашевич в сталинские времена всё-таки смог уйти от соцреализма. Поздние варианты сказок тоже, конечно, не шедевр, но по крайней мере, это не позор. Например, сравнение первой редакции "Мухи-цокотухи" с позднейшими редакциями сталинских времен показывает, что это просто совсем разные Конашевичи.

В общем, не зря даже у крупных издательств восстановился интерес к ранним вариантам иллюстраций Конашевича, правда, после того как они уже наштамповали сталинских версий: https://www.labirint.ru/books/587537/ (но это только для общего обзора; чтобы составить полное представление нужны репринты или хотя бы воспроизведение макета книжки и первоначальной редакции текста).

Но, мне кажется, даже у продвинутых (небольших) издательств отсутствует чёткое понимание того, что сталинские варианты переработанных ранних циклов Конашевича — это вещи, которых он сам мог стыдиться (Молок. С. 223). Так, "Мелик-Пашаев" издал и "Муху-цокотуху" 1924 года (https://www.labirint.ru/books/510702/) и ужасный "Пожар" 1952 года, который вообще нельзя пропагандировать (https://www.labirint.ru/books/465567/). Хотя народ подчистую раскупил именно "Пожар" ("Муха" издана на год позже, она ещё есть в продаже, но, судя по откликам, её активно брать не будут).

В целом о детских художниках 1920-х гг. и о катастрофе 1936 года можно посмотреть вот в этой книге-альбоме: https://www.labirint.ru/books/409284/.

Но перейдем к "Евгению Онегина" Конашевича. Странная книга. Об этих иллюстрациях редко вспоминают (даже в альбоме Молока они не представлены). Наверное, потому, что онегинский цикл имеет переходный характер, отражает метания Конашевича. Вроде бы ещё нет официальных угроз (книга была подготовлена к печати раньше статьи в "Правде"). Но партия уже требует в иллюстрациях "детально разработанного характера" (Молок. С. 139). Что-то Конашевич пытается во взрослой книге сделать под этот заказ уже в 1935 году. Но его "Онегин" — это прежний Конашевич без монументализма, попытка сохранить свой стиль. Как было сказано умным критиком, в "Онегине" Конашевич "остался в рамках графической стилизации" (Молок. С. 139) — это, на самом деле, завуалированный комплимент.

Пройдемся, наконец, по узловым моментам.

1. Онегин.

2. Сна Татьяны нет. Это можно объяснить (оцените, как я фыркал по поводу отсутствия этой сцены у Самокиш-Судковской, и как буду сейчас выгораживать Конашевича). Атмосфера была такая. Роман объявлен реалистическим, мистику Пушкин подпустил в связи со своей отсталостью. А Конашевич был не в том состоянии, чтобы рисковать, занимаясь изображением реакционной мистики. Так-то ведь изобразить разную мохнатую мерзость Конашевич сумел бы (не зря же он в "Мухе-цокотухе" насекомых выписывал). Но, конечно, может быть и проще: Конашевичу этот эпизод был неинтересен, а фрейдизм ему вообще был чужд.

3. Дуэль.

4. Первая встреча.

5. Последняя встреча.