«Четыре после полуночи» – сборник повестей, вышедший в 1990 году. Что символизирует название, ясно: повестей четыре, а «после полуночи», собственно, отсылает к их жанру – хоррора и триллера (ночь темна и полна ужасов и все такое). Правда, последовательность произведений в сборнике несколько странный. Логичнее было бы начать с «Секретное окно, секретный сад», как с наименее фантастичной, а закончить наиболее оптимистичными «Лангольерами» – как бы «перед рассветом».

Хотя, в общем-то, понятно, почему порядок именно такой: хитрый автор начал с наиболее сильных произведений, потому что первое впечатление – самое яркое.

«Лангольеры» – на мой взгляд, лучшая вещь в сборнике. Очень необычная, пугающая и философская концепция путешествий во времени, яркие персонажи (другие у Кинга редко бывают), как всегда, серьезный социально-психологический подтекст (опять о семейном насилии и детских травмах, сквозная для творчества автора тематика). Написано с замахом на НФ, хотя при ближайшем рассмотрении это скорее мистика. (Почему в безжизненном прошлом нет людей и животных, но есть растения? Ведь они тоже живые! Потому, что неподвижные? Так транспорт и другое «движимое имущество» тоже здесь! Без концепции «души» объяснить такое не получится.) Впрочем, какая разница, у Кинга всегда главное – психология, люди, а тут он, как всегда, на высоте.

«Секретное окно, секретный сад» почти не уступает «Лангольерам». Триллер с легким налетом мистики, история о нераскаянном грехе, разъедающем душу. Автор, как это уже было в «Сиянии», показывает безумие изнутри, постепенное превращение человека, потакающего своим порокам, в монстра.

«Библиотечная полиция» – своего рода упрощенный римейк «Оно»: в четыре раза короче и с одним главным героем. Хороший, но вполне стандартный мистический хоррор. С избытком жести и неприятных подробностей, так что впечатлительным читателям, скорее всего, категорически не понравится. Что до идеи, то Кинг снова исследует проблему преодоления детских травм, их разрушительное влияние на волю и личность человека. Касается он и темы различных зависимостей, но не так обстоятельно и серьезно, как в «Сиянии», алкоголизм одного из героев здесь скорее маркер социального и духовного падения в целом.

«Несущий смерть», он же «Солнечный пес» – еще один мистический хоррор. Самая слабая вещь в сборнике: никакого внятного «обоснуя», что именно творится и почему это происходит именно с главным героем, вдобавок финал в «лучших» традициях дешевого молодежного киноужастика. Хотя идея с проклятым «полароидом» поначалу была интересной. Мораль тут есть: как и в «Секретном окне…» вновь заходит речь о нежелании признаться в позорном поступке, которое на годы стало тяжким грузом на душе; но здешние герои находят в себе силы победить страх и научиться доверять близким. Впрочем, из-за финала мораль идет вразрез с сюжетом и это настораживает.

Итог: «Четыре после полуночи» – две отличные повести, одна хорошая и одна – «сойдет», но в целом, весь сборник достоин прочтения. Автор, как и всегда, показал себя мастером мрачной и причудливой фантастики и неутомимым бичевателем человеческих пороков. «Есть такая профессия» – вскрывать «нарывы» несчастных душ, и Кинг с ней прекрасно справляется, не чураясь болезненных и табуированных тем. Этакая «хоррор-терапия».

Юный Кевин получил в подарок на пятнадцатилетие фотокамеру «Полароид». Вот только беда – камера эта снимает совсем не то, на что направлен ее объектив. И каждая следующая фотография выглядит более пугающей…

Четвертая и заключительная часть сборника «Четыре после полуночи», как и предшествующая ей «Библиотечная полиция» – мистический хоррор. Это снова история о борьбе обычных людей со сверхъестественной угрозой, и, как всегда у Кинга, прежде чем справиться с потусторонним монстром, героям предстоит победить своих внутренних демонов.

На этот раз – демонов недоверия, которые так часто разрушают человеческие отношения. Автор снова напоминает о том, как важно доверие между родителями и детьми, да и о доверии и честности в отношениях между супругами тоже заходит речь. Для близких всегда нужно быть тем, на кого можно положиться –такой урок получает отец Кевина. И не нужно бояться или стесняться самому искать помощи и понимания у родных. Ведь в первую очередь именно они могут бескорыстно поддержать в трудной ситуации, а если пытаться решить свои проблемы в одиночку, легко влипнуть в неприятную историю (что с ним и произошло в молодости).

Над отметить очень колоритный образ антагониста – ростовщика и афериста Попа Меррила. Кингу всегда хорошо удаются злодеи, хотя Меррила злодеем назвать сложно – он скорее невольно оказывается слугой темных сил; впрочем, пусть Меррил и не желает зла Кевину, побуждения им движут все равно низменные. Забавно, как этот меркантильный циник не ощущает исходящей от камеры страшной угрозы, которая очевидна даже наивным ценителям сверхъестественных диковин. Жажда наживы полностью загасила в Мерриле духовные чувства, его интуиция реагирует только на «запах» денег, хотя дураком бы его мог назвать только настоящий дурак.

Само фантастическое допущение получилось, пожалуй, слишком сюрреалистичным. Кинг, вопреки обыкновению, никак не объясняет: что это пес, как он «попал в фотоаппарат», и почему преследует мальчика? Да, конечно, настоящая мистика всегда содержит немного тайны и иррациональности, но, как правило, при этом основана на знакомых архетипах. К тому же, Стивен Кинг как раз наоборот, большой любитель вписывать все сюжеты в одну вселенную и подо все подводить «обоснуй». Так что после прочтения осталось много вопросов, и это разочаровывает.

Итог: в XIX веке писали о заколдованных портретах, в наше время школьники рассказывают страшилки о проклятых файлах, ну а начало 90-х годов XX века – самое время для проклятого «Полароида». Если любите мистический хоррор, в котором задействованы различные артефакты – «Несущий смерть», он же «Солнечный пес», как раз для вас. Однако у меня прочтение повести оставило ощущение, что я чего-то недополучил. Пожалуй, продолжение бы ей не помешало.

Повесть «Библиотечная полиция» – третья в сборнике «Четыре после полуночи». Мне досталось издание в двух томах, и что интересно, сборник действительно как бы делится на две части: если в первой половине читателя ждет (псевдо)научная фантастика («Лангольеры») и психологический триллер со слабыми намеками на мистику («Секретное окно, секретный сад»), то вторая пара повестей – уже типичный мистический хоррор.

Сэму Пиблзу во чтобы то ни стало нужно выступить с речью в клубе перед местными бизнесменами. И не ударить в грязь лицом – хорошие связи ему не помешают: в этом маленьком городке он не местный, а свое дело развивать надо. Подрабатывающая в его конторе стенографисткой девушка посоветовала Сэму обратиться в библиотеку, взять там какое-нибудь пособие для начинающих ораторов и сборник крылатых выражений или стихов. Сэм так и сделал. Кто же знал, что в библиотеке живет сверхъестественное Зло? Теперь по пятам незадачливого предпринимателя идет Библиотечный полицейский, от которого не защитят ни двери с замками, ни хороший адвокат…

Первое, что бросается в глаза – повесть во многом вторична по отношению к роману «Оно». И тут, и там –монстр, меняющий облик и пробуждающийся с определенной периодичностью (к тому же питающийся страхом и предпочитающий в качестве добычи детей); главный герой с тяжелой психологической травмой в детстве, которую он пытается преодолеть. Снова поднята тема сексуального насилия (еще более жестко, чем в «Оно»). Так же хватает шок-контента: многие читатели даже называют эту повесть самой отвратительной в творчестве Кинга. Мало шокирующей сцены изнасилования, так еще и описания монстра весьма подробны и, так сказать, физиологичны. Не сказал бы, правда, чтобы все это прямо так уж смаковалось: Кинг все-таки не Баркер, но слабонервным эстетам за эту повесть браться не рекомендую.

Так что «Библиотечный полицейский» – этакое «Оно» «для бедных». Понятное дело, что на трехстах страницах крупным шрифтом не раскроешь персонажей так, как на тысячи двухстах мелким. В основном повествование крутится вокруг Сэма и его знакомого, нищего Грязнули Дэйва.

Сэм – любопытный пример человека, который даже не осознает своих психологических проблем. Перенеся в детстве травмирующий опыт, он загнал эти воспоминания глубоко в подсознание и живет, игнорируя их. Но только вспомнив те страшные минуты, Сэм понимает, что все это время находился под гнетом пережитого насилия, что именно в этом кроется причина его замкнутости, которую он полагал нормальным свойством своего характера.

История Дэйва проще – этакий мистический нуар –

В целом, все, как и в «Оно» – зло питается страхом и обладает над нами той властью, которую мы ему даем, когда боимся его. Позже Кинг в романе «Роза Марена» разовьет эту мысль и укажет на следующую опасность – преодолев свой страх, самому стать монстром, отдаться ярости и злобе и «стать драконом». Но это будет через пять лет, а пока – повторение пройденного. В конце концов, даже прописные истины человечеству время от времени надо напоминать – как показывает практика, уроки оно забывает быстро.

В плане психологизма Кинг, как всегда, на высоте. Герои у него получились живыми и достоверными, с многогранными и противоречивыми характерами – насколько это вообще можно было в небольшой повести. Описание монстра оригинальное, чудовище получилось необычным, жутким и отвратительным. Среди недостатков «Библиотечной полиции», помимо вторичности, можно отметить несколько предсказуемый сюжет. Впрочем, увлечь лично меня зловещей мистической загадкой у автора получилось – оторваться от книги было сложно. Ну и стоит отметить, что эта повесть не для слабонервных, и уж точно строго для аудитории «18+».

Итог: «Библиотечная полиция» – типичный образец творчества Стивена Кинга, психологичный мистический хоррор, в котором повседневность смешана со сверхъестественной жутью. Не лучшее произведение Короля Ужасов, но для поклонников автора или фанатов жанра – хороший выбор.

До этой книги я добирался долго. Еще в студенческие годы вертел в руках первое российское издание – и не купил: отговорили «хейтеры» писателя. Дескать, Симмонс зануда и пишет чернуху, да и вообще хоррор – не его конек. Впоследствии о существовании этого романа забыл. А недавно «Лето ночи» принесла из библиотеки моя супруга, и, открыв первую страницу, я вспомнил, что уже когда-то хотел его прочитать.

«Лето ночи» – произведение в жанре «мальчишеских ужасов», переживающем сейчас вторую волну популярности, а тогда, когда эта книга была опубликована (конец 80-х – начало 90-х), шла волна первая, вызванная нашумевшим романом Стивена Кинга «Оно». Впрочем, «Оно», к стыду своему, я знаю только по недавней экранизации, так что сравнить адекватно истории Симмонса и Кинга не могу.

Завязка сюжета типична. В маленьком американском городке есть старая школа с плохой репутацией – некрасивое, гротескное здание, в котором творится какая-то чертовщина. Школу готовят под снос, но как раз в конце последнего учебного года в ее стенах бесследно исчезает один из учеников. «Отцы города» и правоохранительные органы проявляют странное равнодушие к инциденту, и тогда друзья пропавшего берут расследование в свои руки.

Может, для кого-то Симмонс и зануда, но мне его стиль по душе. Он пишет подробно и обстоятельно, уделяя большое внимание деталям и атмосфере. Да, его стиль тяжеловеснее, чем у Кинга, что чувствуется даже в переводе, хотя «Король ужасов» тоже любит «детализированное» повествование. Читая «Лето ночи» просто ощущаешь размеренный ритм жизни американского захолустья, который неожиданно нарушает сверхъестественная угроза. Ощущение тревоги по ходу действия романа нагнетается умело, от намеков, видений и неясных теней, до прямого столкновения с древним Злом.

Очень понравилось и фантастическое допущение, создавая которое автор причудливо смешивает реальную историю с откровенным вымыслом. Конечно, настоящая Стела откровения, хранящаяся до сих пор в Египетском национальном музее, изготовлена из дерева, и поэтому никак не могла быть переплавлена в колокол Борджиа, который и вовсе не существовал. Но пощекотать себе нервы «изучением» древних мистических тайн все же приятно. Хотя, может быть, для пущего правдоподобия стоило бы не искажать широко известные факты, все-таки эта стела – очень известный артефакт, главным образом, благодаря как раз Кроули, и достоверная информация о ней гуглится на раз.

Некоторые критики отмечали невыразительность персонажей романа – прежде всего это связано с тем, что все они имели реальные прототипы. А реальные люди не укладываются обычно в стандартные типажи – лидер, «ботаник», качок, пацанка и т. д. Характеры персонажей все же проработаны очень хорошо. Особую симпатию вызывают любознательный Дуэйн и храбрый, истово верующий Майк. Альтер-эго Симмонса, Дейл, получился менее ярким – видно автор побоялся себя перехвалить.

Что до недостатков «Лета ночи» – ближе к концу создается ощущение, что автору надоело писать.

Дэн Симмонс создавал «Лето ночи» в том числе и как реквием по тем временам, когда дети не жили в золотой клетке, а носились допоздна на велосипедах, бегали, играли в подвижные игры и дрались. А также лазили по всяким опасным местам и затевали опасные авантюры. И я согласен с ним, что, возможно, мы многое потеряли. Что мальчишки (да и девчонки) прежних эпох, увидев на пороге дома врага, бежали за ружьем, а большинство современных только заплачут и уронят свой смартфон. С другой стороны, «взрослый» мир тоже стал скучнее и безопаснее, в этом-то все и дело. Обществу теперь нужны не герои, а послушные работники и потребители. Впрочем, мне сложно об этом рассуждать, мое собственное детство вольным и хулиганским тоже, увы, не было.

Итог: назвать «Лето ночи» «глубокой» книгой я не могу. Но, конечно, она представляет ценность, как слепок эпохи, как беллетризованные воспоминания о детстве в Америке 60-х. Большая часть романа – отличный атмосферный триллер, но ближе к его концу автор то ли устал писать, то ли слабо понимал, как все это закончить. В результате финал получился неубедительным и «попсовым». Тем не менее, читать «Лето ночи» – огромное удовольствие, та самая «большая часть» его написана с душой и любовью. И не повторяйте моей ошибки, читайте только в отредактированном переводе – в моем издании 2009 года была куча ляпов и нелепых языковых конструкций, особенно в экшен-сценах, где иногда не ясно «кто на ком стоял».

НИИ, исследующий Шар, вступает в непростую эпоху – рушится СССР и начинаются «лихие 90-е». На фундаментальную науку и перспективные исследования властям теперь плевать, и исследователям НПВ помощи ждать неоткуда. Но она им и не нужна – с изобретением Ловушек в их руках теперь могучая сила, способная и созидать, и разрушать. Теперь они – «государство в государстве», люди будущего, научная вольница, и сами будут решать, каким будет завтрашний день человечества.

Колоссальный масштаб авторской мысли никуда не делся. Теперь в фокусе внимания – не Меняющая Вселенная в Шаре, а наш, большой мир. Который тоже неоднороден в пространстве-времени: и стараниями ученых из Катагани, и сам по себе – иначе что неведомая сила сорвала с места Туманность Андромеды и влечет навстречу Земле и Шару?

Помимо развития своей гипотезы о том, что неоднородное пространство-время для всех Вселенных – не исключение, а правило, Савченко выдвигает и новую, касающуюся распределения материи и антиматерии в существующем мире. И, надо сказать, что с учетом гипотезы о цикличности миротворения, его предположение выглядит остроумно и убедительно. В реальном мире, конечно, проверить это предволожение на практике не получится – пришлось бы найти тот самый Шар с ускоренным в триллионы раз временем, но, кто знает, может быть, когда-нибудь она будет доказана «на бумаге»?

Второй роман также довольно «тяжеловесен», нагружен техническими и научными подробностями. Но на этот раз автор постарался все-таки разбавить текст поэтичными отступлениями и приключенческими эпизодами, связанными с «преступной» деятельностью обитателей Шара. Поэтому читался «Время больших отрицаний» немного легче «Должности во Вселенной» (или я уже привык).

Во второй книге также появилась социальная тематика. Чувствуется, что автор очень тяжело перенес развал Советского Союза и последовавший за этим упадок теоретической науки на территории бывшего СССР. Свою боль и горечь, свое возмущение происходящим он перенес на страницы этого романа, немного отступив от провозглашенного правила эпопеи – избегать остросюжетности – и «заставив» своих героев заняться «супергеройской» деятельностью по спасению социалистической собственности от приватизаторов-расхитителей, продающих стратегические ресурсы за рубеж. И это немного подпортило произведение, придав ему злободневно-сатирический уклон, отвлекающий читателя от философских и научных проблем – потому что о разрухе и моральном упадке говорится к месту и не к месту, почти в каждой главе, почти одними и теми же словами.

Один, на мой взгляд, самый слабый и ненужный эпизод в романе – расправа героев над веселящимися на загородной даче «новыми русскими» и их коррумпированными «друзьями», описанная в самом начале романа. Все-таки люди, наделенные божественным могуществом, должны быть гуманны, потому, что всесильный не должен проявлять жестокость к тем, кто ничтожен по сравнению с ними. Ведь сам же автор заявил: «Космичны были их чувства. Космичной становилась психика». Но о какой «космичности» может идти речь, если эти люди глумятся над поверженным врагом и убивают того, кто поднял на них руку? Да, этот чиновник, или кто он там, «стрелял с намерением убить и с уверенностью, что ему за это ничего не будет». Но, пардон, вы перед этим ему угрожали. И навредить-то он вам по-настоящему не мог – а вы-то можете, и вам-то за это как раз ничего не будет. И убили, кстати, с особой жестокостью. Это для стороннего наблюдателя «стрелок» умер мгновенно, а на самом деле, внутри НПВ, погибал от жажды несколько суток, мучаясь вдобавок клаустрофобией.

Я понимаю ненависть автора к нуворишам, разграбившим великое государство, к «прихватизаторам», уничтожавшим все, что не приносит немедленного и быстрого дохода – то есть, в первую очередь, научно-исследовательские учреждения (миф об их бесполезности и ненужности, растиражированный антисоветской пропагандой в 90-е, живуч и сейчас). Но фишка-то в том, что Владимир Савченко, простой человек, небогатый, известный в узких кругах писатель, имел право ненавидеть и проклинать. А вот его богоподобные герои на такие чувства и поступки права не имеют – иначе они не «космичные» сверчеловеки, а злобные и мелочные языческие божки, тратящие свои сверхсилы на мелкий террор. Не почувствовал это автор, не понял – видимо, слишком горько и обидно было, как и многим другим советским людям.

Итог: все-таки жаль, что «Вселяне» так и остались незаконченным циклом. Несмотря на не всегда уместный социальный пафос, роман «Время больших отрицаний» представляет собой оригинальный взгляд на устройство нашего мира, наполненный интересными гипотезами. И очень жаль, что мы не узнаем о дальнейшем развитии концепции мироздания по Савченко. Да, второй роман вышел слабее, но поклонникам твердой НФ его стоит прочесть.

Итак, magnum opus автора. Последний опубликованный при жизни роман и первая часть неоконченной эпопеи – планировалось пять томов. Своего рода завещание потомкам – именно в таком качестве он и создавался.

Однажды с небес на простой советский город Таращанск спустился Шар, вызвавший временные аномалии и гравитационные возмущения. Разнес полгорода, да и улетел в горы. Но люди не оставили его в покое – талантливый инженер Корнев «поймал» Шар металлической сеткой и отбуксировал на полигон, где под немыслимым объектом был возведен целый НИИ по его изучению. Сразу выяснилось, что внутри Шара – неоднородное пространство-время: чем ближе к центру, тем сильнее сжимаются расстояния и быстрее идут процессы. Но это ошеломительное открытие было только началом…

Читать «Должность во Вселенной» было тяжело. Автор сознательно избегал дешевой увлекательности, в «лирических» отступлениях порицая экшен и мелодраматизм, которыми пичкают читателя современные беллетристы. Предыдущие романы Савченко воспринимались намного проще, здесь же через наукообразный текст пробиваешься, как через горную породу. Так что эта книга – строго для любителей «твердой» НФ. Приключений и детективных интриг вы под этой обложкой не найдете, любовных многоугольников – тоже (правда, есть одна эротическая сцена).

Что в данном романе поражает – это размах мысли автора, масштаб фантастического допущения. Да, в этом плане, несмотря ни на что, «вот это поворот» Савченко удался на все 100%. Вечерний диалог Любарского и Пеца, в ходе которого астроном случайно раскрывает истинное «наполнение» Шара – это одна из самых сильных сцен в романе. Шок грандиозного открытия посильнее любых драм, особенно после многостраничного описания производственной рутины.

Автор не только смог потрясти читателя своей фантазией, но и развить собственную физическую и метафизическую гипотезу (в мире романа, это, конечно, теория). Существование материи, как турбуленция в потоке – очень интересная идея. На мой дилетантский взгляд, она отчасти перекликается с существующей теорией струн, и кто знает, может, в будущем выяснится, что Владимир Савченко не просто фантаст, но пророк от науки, какими были многие классики НФ, и гипотезы его хотя бы отчасти подтвердятся.

О недостатках. То, что книгу тяжело читать – это главный, но, возможно, неизбежный, учитывая поставленную автором задачу. Второй – это предисловие. Честно говоря, из-за него я отнесся сначала к книге предвзято, и, думаю, именно оно виновато в том, что роман стали обвинять в эзотеричности (правда, тут еще Бхагават-Гита, но оттуда позаимствована скорее философия). Савченко в предисловии позиционирует свой труд как некое откровение, которое он хочет донести до человечества. Понятное дело, человек, провозглашающий себя гуру, у здравомыслящих людей вызовет как минимум недоверие. Но эзотерики в романе все же нет, равно как и каких-либо пафосных поучений. Писатель просто делится своими смелыми взглядами на мироустройство, избрав форму художественного произведения, потому, что научную статью на такую тему сочли бы безумием, а философские трактаты в наше время мало кому интересны. Хотя некие элементы снобизма и резонерства в авторских отступлениях все же присутствуют – то соцреалистов Владимир Иванович отругает, то уже упомянутую поп-литературу, то карьеристов. Но это скорее брюзжание, возрастное.

Еще несколько наигранным выглядит драматический финал. Мне представляется маловероятным, что даже такое глобальное, фундаментальное открытие может настолько потрясти человека (я о Корневе, да и Пеце). Хотя мне, конечно, трудно представить психологию фанатичного исследователя, принесшего в жертву науке все, вплоть до семьи. Но все же, созидатель человек, или разрушитель, «мы делаем или с нами делается» – вопросы умозрительные, да и с вредным душком абсолютного детерминизма. У человека есть разум и воля, а все остальное – демагогия, этак все на свете можно объяснить хоть предопределением, хоть случайностью, хоть заговором иллюминатов.

Итог: роман сильный, умный (не пишу – мудрый, ибо слишком явно на этот титул претендует), и, конечно, не для всех. Нужно очень любить науку и фантастику – и особенно когда они вместе – чтобы раскусить этот «кирпичик» из неполных четырехсот страниц. Не шедевр, далеко не «Открытие себя», но и не такая наивная вещь, как «За перевалом». Рекомендую, но только тем, кто готов воспринимать тяжеловесную прозу и неравнодушен к физике и философии.

Прежде всего, написать подобный рассказ – это очень смело. Не каждый бы решился сделать персонажами мрачной мистической истории свою семью, да еще и писать о гибели собственного, пусть и вымышленного, ребенка. Конечно, Кард – верующий человек, а религия не одобряет бытовых суеверий, в это все дело. Многие бы на его месте просто побоялись бы публиковать такое произведение.

Понятное дело, для автора этот рассказ стал чем-то вроде психотерапии. Попыткой рассказать о трудновыразимых чувствах, переживаниях, связанных с воспитанием детей, рождением ребенка с ДЦП; попыткой как-то проанализировать свои страхи и чувство вины. В каком-то смысле это зашифрованная исповедь, в каком-то – урок всем родителям, но по большей части – крик души.

«Пропавшие дети» – это о том, как легко даже не заметить, что вы потеряли своего ребенка. О том, что нельзя ставить в свей жизни что-то выше интересов тех, кто тебе дорог, забывать о своих близких, в первую очередь – о детях. У отца работа, на матери хозяйство – и вот ребенка воспитывают не они, а улица, телевизор, Интернет. И можно не заметить, как рвется нить, связывающая формирующуюся, беззащитную перед жестоким миром личность с семьей, а то и с реальностью. И дезориентированный ребенок легко становится добычей злых сил.

Ближе к концу произведения оно приобретает оттенок святочного рассказа. Признаться, я не люблю святочных рассказов с трагической концовкой: я не атеист, но посмертная справедливость – слабое утешение. И хотя здесь нет никаких «ёлок у Христа», все намного жестче и реалистичнее, какие-то приторные, убаюкивающе-панихидные интонации все же начинают проскальзывать. Но с учетом вышесказанного, автора, конечно, трудно в этом упрекнуть. Писать о таком, имея за плечами нелегкий жизненный опыт, трудно и болезненно.

Итог: эмоциональная мистическая история-притча с элементами рождественского рассказа. Далекому от религии читателю может показаться нудновато-назидательной, однако содержит серьезное и важное предостережение для родителей. Не дайте вашим детям «пропасть» – ведь пропасть можно не только физически, но и духовно. А от этого не спасут никакие ограничения и консультации у психолога – только родительское внимание и искренняя любовь.

Что удивило в этом рассказе, так это какой-то «сырой» язык, которым он написан. Может быть, это намеренная стилизация под небрежные «путевые записки»? Во всяком случае, ранее за Ефремовым подобного не замечал, впрочем, читал его давно и, может быть, был тогда менее придирчив.

Ценен рассказ тем, что отчасти популяризовал персонажа монгольских легенд. Не знаю, только ли это заслуга Ефремова, но гигантские черви-убийцы самых разных «масштабов» прочно обосновались на страницах фантастических произведений. И хотя как криптид олгой-хорхой так и не достиг известности Несси или снежного человека, определенную меметичность среди любителей криптозоологии он обрел, в том числе и благодаря этому рассказу.

Ну, и, несмотря на псевдопублицистический неровный стиль (а может быть, отчасти благодаря ему?) в этом произведении сильна атмосфера – пустыни, путешествия, опасного приключения. Возможно, именно в этом секрет успеха «Олгоя-хорхоя». Лишенный «лавкрафтианского пафоса», простой рассказ простого человека, изложенный буднично и без лишних красот слога – это подкупает. И если бы не послесловие, в котором автор признается, что история вымышленная, думаю, многие бы охотно поверили бы этому безыскусному повествованию.

Есть у журналиста издания «Знатный рыболов» Павла Балашова любопытный артефакт – осколок метеорита со странным знаком, который подарила ему загадочная возлюбленная, девушка Катюша с затерянной в тайге рыболовецкой базы «Сибирский таймень». И однажды заинтересовался этим осколком некто Белявский, да так заинтересовался, что захотел побывать на «родине» артефакта и, не колеблясь, заплатил большие деньги, чтобы отправиться немедленно. А потом к Павлу нагрянули из КГБ и дали понять – поездка будет непростая. Да что там – гарантировано опасное приключение, с пришельцами и спецслужбами, среди пространственно-временных аномалий и дикой природы Хабаровского края.

Сильная сторона «Товарища пришельца» – сюжет. Фантастическое допущение и завязка беспроигрышны – партия туристов (причем не простых), аномальная зона вдалеке от цивилизации, столкновения и интриги разных групп «силовиков», ну, и конечно, инопланетяне. При слове «зона» на ум приходит S.T.A.L.K.E.R., но на эту франшизу, как и на бессмертное произведение Стругацких, ставшее ее прототипом, «Товарищ пришелец» похож чуть менее, чем никак, и это хорошо. Скорее это такой таежный ответ сериалу Lost – несколько людей, с довольно сложными личными, идеологическими и служебными взаимоотношениями пытаются выжить среди естественных и противоестественных обстоятельств. Тайга в качестве места для приключений ничем не хуже джунглей, а уж если когда за каждым углом могут поджидать пришельцы из иных пространств и эпох…

Так вот, сюжет закручен как надо. Предсказать развитие событий довольно сложно, ибо постоянно меняется сам мир вокруг. Несмотря на данную в прологе подсказку, разобраться в происходящем непросто, поскольку после катастрофы инопланетного корабля прошло довольно много времени, да и охотятся за наследием «нелегальных мигрантов» из космоса с разными целями очень разные люди (и не только люди). Так что скучать не придется – «Товарищ пришелец» в этом плане представляет собой крепкий сплав триллера и приключенческого романа.

Еще один большой плюс – персонажи. Не все они выписаны так тщательно, как хотелось бы, но в колоритности им отказать нельзя. Герои получились далеко не черно-белыми. Павел, например, хороший парень, но его интересуют в основном две вещи: как спасти любимую девушку и как спастись самому. Майор госбезопасности Титов, ради выполнения приказа готов прибегнуть к крайне жестоким методам – но зачастую это становится необходимостью. Кто-то хочет прекратить затянувшееся приключение и просто вернуться домой; кто-то и так у себя дома и готов защищать свою землю и близких до последней капли крови; кто-то хочет докопаться до истины…

Несмотря на то, что роман явно является первой частью цикла, незаконченностью он не страдает. Промежуточный финал (пусть и оставляющий массу вопросов) в наличии, поскольку очень часто первые тома заканчиваются клиффхэнгером, обрываясь на самом интересном месте.

Одним из слабых мест романа является, увы, язык. Написан он в небрежном, «разговорном» стиле, построение предложений зачастую откровенно неудачно. В основной части книги, когда идут диалоги, эпизоды с рыбалкой, сплавом, путешествиями по тайге и параллельным мирам, это не так заметно, не создает явного стилистического диссонанса, а вот в прологе, перегруженном причудливыми описаниями и рассуждениями о фантастических технологиях – сразу бросается в глаза. И это особенно плохо, потому что знакомиться с книгой мы начинаем с пролога, а первое впечатление, как говорится, нельзя произвести дважды.

Также не вполне понятно, почему роман называется «Товарищ пришелец». Даже при самом строгом буквальном подходе к термину «пришелец», их на страницах романа как минимум двое. Название лично у меня до прочтения вызвало подозрения, что речь пойдет о инопланетном попаданце в СССР, а роман не совсем об этом.

В идейном плане сказать о произведении пока нечего, поскольку это только начало истории. Какой-либо глубокой философии или идеологии в «Товарище пришельце» нет, стандартная романтика, немного толернатности к пришельцам и веры в межзвездный мирный диалог, немного мачизма и анархического духа, характерных для «мужской фантастики» – стандартный для жанра набор.

Надо отметить, что значительное место в романе отводится любимому увлечению (и, можно даже сказать, в каком-то смысле профессии) главного героя – рыбалке. Что неудивительно, поскольку один из авторов, Евгений Константинов, сам является знатным рыболовом. Поэтому соответствующие эпизоды написаны особенно душевно и с вниманием к деталям, что будет по нраву читателям, разделяющим это хобби. И, возможно, привлечет в ряды рыбаков пополнение.

Итог: таежный триллер с рыбацкой романтикой, духом классической фантастики и простым советским мужиком в качестве главного героя. Несмотря на многочисленные стилистические огрехи, сделавшие роман, на мой взгляд, «невкусным» в плане текста, вполне приличное развлекательное чтиво с хорошим сюжетом. Рекомендую тем, кому нравится легкое, но остросюжетное чтение, а также любителям фантастики, неравнодушным к рыбной ловле.

Неплохой рассказ ужасов с «двойным дном». Напоминает рассказы Стивена Кинга: дорожная история о «повороте не туда», с проработанными деталями и хорошо описанными переживаниями главного героя-злоумышленника. Внезапная концовка прилагается. Ну, и в качестве сатирического элемента проехались по радикальным сторонникам «традиционных ценностей». Много об этом рассказе и не скажешь, ничего особенного он собой не представляет, но после прочтения остается впечатление, что посмотрел старый фильм ужасов или триллер, очень «кинематографично», выразительно написанная история, да и сеттинг типичен для старых американских ужастиков. В целом – заслуживает прочтения.

После того, как посмотрел аниме «Хеллсинг: война с нечистью», как водится, решил ознакомиться с первоисточником, который, по отзывам читателей, куда круче, чем его первая экранизация. Так ли это?

Первое впечатление от манги – первый том довольно сильно отличается от аниме рисовкой. В сериале меня приятно удивило, что внешность героев не сделали утрированно смазливой, как часто бывает в аниме. Так вот, в начале манги Интегра была значительно няшнее, чем в последующих томах, да и Алукард менее хищным с виду. А Виктория, единственная «няшка» сериала, в манге наоборот, не столь умилительна. Да и вообще она там поначалу скорее для фансервиса и только ближе к концу истории раскрывается как личность.

Характеры в первоисточнике тоже отличаются. Та же Серас здесь тоже не желает пить кровь, но пацифисткой-гуманисткой вовсе не является – упырей изничтожает так, что даже Алукард советует ей убивать их менее жестоко (правда, скорее в шутку). Сюжет не крутится вокруг нее, как в экранизации: такими же полноправными героями являются и Алукард, и Интегра (последней в сравнение с аниме особенно много).

Характер Интегры здесь прописан куда лучше, у нее даже есть чувство юмора. В отличие от «железной леди» из сериала, она, например, с трудом соглашается натравить Алукарда на врагов, являющихся простыми людьми – здешняя глава Хеллсинга способна на сомнения и милосердие.

Как ни странно, и Александр Андерсон в манге гораздо вменяемее: он так же фанатично ненавидит вампиров и, мягко говоря, недолюбливает протестантов, но на фоне прочих «искариотов», он, пожалуй, выглядит довольно умеренным. Неоднозначности его образу добавляет и то, что показана и его обычная, человеческая жизнь и работа в монастырском приюте, а не только вооруженные разборки с вампирами и еретиками. Нет, он и здесь довольно неприятный тип, но временами вызывает уважение

Алукард, в общем-то, и есть Алукард – так сказать, гвоздь программы. Сильнейший из вампиров, посвятивший свою «жизнь» их уничтожению. В манге раскрыта его предыстория, но он по-прежнему остается самым загадочным персонажем. О том, что же заставляет его служить роду Хеллсингов и уничтожать другую нежить, фанаты спорят до сих пор, и однозначного ответа нет. Надо сказать, что у Хирано Алукард получился куда более «иным», чем в аниме, более чуждым людям. Черты характера сверхвампира раскрыты отлично: и гордость от осознания своего колоссального могущества, и смертельная скука от бесконечной и бесцельной жизни, в которую разнообразие вносит лишь поиск достойного противника (этим он напоминает Бессмертного Зодда из «Берсерка»).

В манге присутствует то, чего не хватало первой экранизации – харизматичный, яркий антагонист. Вернее, их несколько, целая команда нацистских суперзлодеев под командованием Майора. Этот персонаж уже стал своеобразным мемом благодаря своему знаменитому монологу «Господа, я люблю войну…» Майор – антипод Алукарда, в отличие от последнего, ему нравится наблюдать кошмар войны со стороны (впрочем, погибнуть в бою он тоже не прочь, но не раньше, чем разнесет мир в мелкое крошево), к тому же, не смотря ни на что, Майор считает себя истинным человеком, а не чудовищем.

Да, что есть человек и чем он отличается от монстра – это главный вопрос манги. И в нем герои и их противники сходятся. Быть человеком, с точки зрения персонажей «Хеллсинга» – это значит обладать свободой воли. Майор не считает себя монстром – ведь, в отличие от вампиров и оборотней он сам, добровольно, выбрал путь зла. Ему не нужна кровь или души людей для питания, его не гонит на охоту инстинкт – он убивает потому, что хочет. И, как ни странно, Алукард в плане определения человеческой сущности с ним согласен.

Автор «Хеллсинга» проводит ревизию понятия «человечность». По историческому недоразумению это слово означает доброту – вовсе несвойственное многим людям качество. По мнению Коты Хирано, определяющее человека качество – свобода воли, ответственность за свои действия. Существование вампиров похоже на бесконечный сон, жизнь человека – непрерывный осознанный выбор. А добро или зло выберет человек – это дело десятое.

Последние тома «Хеллсинга» – завораживающая картина катастрофы, поглощающей человечество, захватывающей в орбиту кровавого вихря все новые города, армии, государства. (Да, первое аниме в плане эпичности сильно отстало от первоисточника, уйдя больше в сторону интриг и конспирологии.) И этот апофеоз войны, бессмысленная бойня ради бойни – тоже проявление природы человека. Который сделал это не потому, что пьет кровь или испытывает потребность убивать – а просто потому, что мог и хотел, осознанно выбрав зло.

Есть за что и поругать мангу. Рисунок совсем неплох, но стиль – не в моем вкусе. Особенно ближе к концу поединки с участием Алукарда нарисованы в настолько авангардном ключе, что трудно понять, что среди этих размазанным движений вообще происходит. Я люблю в комиксах реализм, и внимание к деталям, но японцы, в большинстве своем, со мной, увы, не согласны (кроме Кэнтаро Миуры («Берсерк») и, пожалуй, Яны Тобосо («Темный дворецкий»), но и у них в динамике иногда начинается «размазня»). Впрочем, видел я и более «экспрессионистскую» рисовку.

(Любопытный момент: в манге говорится, что вампиром может стать только девственник/девственница. Жертва укуса, потерявшая невинность, увы, обречена влачить жалкое существование упыря – ходячего трупа. В старом сериале эту пикантную подробность стыдливо опустили.)

Манга короткая, а серия-приквел была заморожена. Да, для кого-то малый объем – плюс (не успела скатиться), но мне было маловато.

Еще, как часто бывает у японских авторов, персонажи-европейцы носят очень странные имена. Ну что это за имя – «Интегра»? Какой английский аристократ так назовет дочь? И как дико это звучит –автор выбрал это слово, потому, что оно означает на латыни «нетронутая, девственная», но вот только вызвает оно ассоциации в первую очередь с интегралами и спортивной машиной. Остальные имена тоже довольно странные, а некоторых злодеев Хирано вообще решил никак не называть – видимо, устал придумывать. Впрочем, что поделать – национальная специфика, японцы, наверное, тоже над «японскими» именами в западной литературе смеются.

Итог: вампирский хоррор-боевик, перерастающий в кульминационных главах в эпос апокалиптических масштабов. В плюсе – ненавязчивый философский подтекст и оригинальные, запоминающиеся персонажи. В минусе – графика на любителя, небольшой объем манги, не позволяющий раскрыть всю нюансы мира (да и просто обидно прощаться с героями), странные имена. Для любителей ужасов, экшена и негламурных вампиров – настоящая находка. Да и вообще культовая вещь, породившая немало мемов и достойная ознакомления. Ну, а мне теперь надо смотреть Hellsing: Ultimate, чтобы оценить все это в динамике и цвете.

Эта трилогия, является, пожалуй, одним из самых известных и при этом самых своеобразных произведений автора. Однако вышла она, в общем-то, очень неровной и неоднородной.

Прежде всего, конечно, стоит отметить грандиозность замысла. Первый том писался как беллетризованная история далекого будущего: реализации многовекового плана реформ, созданного гениальным математиком Гари Селдоном с помощью новой науки – психоистории. Пять коротких повестей о различных периодах жизни Основания, псевдодокументальные вставки – все было очень серьезно. Истинными главными героями этого романа были не политики и ученые, а История и Человечество.

Это и обусловило проблемы романа «Основание» – действие, описанное «широкими мазками», непроработанные образы персонажей, однообразные сюжеты составляющих его повестей. Слишком маленький объем и эпический размах описываемых событий сделали книгу «сухим концентратом» авторских идей.

Второй том, «Основание и Империя» стал своего рода работой над ошибками. В итоге получился крепкий, интересный приключенческий роман, но на этот раз пострадала идейная часть. По сути, мы не узнаем ничего нового, кроме того, что план Селдона уязвим. Если вся первая часть строилась на том, что личность для истории – ничто, и процессы галактического масштаба управляются естественными законами психоистории, то здесь просто говорится, что даже психоистория может ошибаться. И все. Но, надо отдать должное автору: «Основание и Империя», в отличие от первого тома – очень захватывающая вещь.

Третья часть ставит все на свои места:

Самое странное, что трилогия заканчивается ничем. Это, конечно, объяснимо – тысячу лет действия в небольшой (менее 600 страниц – вся эпопея под одной обложкой) объем не впихнуть. Тем более, что начиная со второго тома автор стал больше уделять внимания отдельным героям и их приключениям, показывая события, так сказать, более крупным планом. Но остается некое разочарование – сбылся план Селдона, или нет, мы из этой трилогии не узнаем. Азимов, конечно, возвращался к миру Основания, но гораздо позже, и «оборвавшийся» в 50-х годах цикл долгое время оставался незавершенным.

Вообще, вся история Основания – это даже не черная кошка в темной комнате, а форменный кукиш в кармане. Мы почти ничего не знаем о Галактике до Селдона, мало понимаем причины и характер кризиса, и, тем более, совершенно ничего не знаем о психоистории – потому, что ее нет нигде, кроме как «в уме» у автора. Понятное дело, если все это разжевать подробно, то только первый том был бы объемом с «Войну и мир», а осилить его смог бы только человек с дипломом экономиста. Но в итоге получается, что Азимов как бы в общих чертах рассказывает нам о реформах галактического масштаба, а мы ему как бы верим.

Еще мне в этом произведении не хватило… фантастики. Мелкой экзотики, которая могла бы оживить сеттинг. Конечно, есть всякие благоглупости вроде атомных зажигалок и ядерных пистолетов понятны – писано сие в 50-х годах, задолго до Чернобыля, когда словосочетание «мирный атом» не вызывало ничего, кроме энтузиазма и веры в прогресс, строились первые АЭС, а инженеры на полном серьезе обсуждали проекты атомных автомобилей. Но где хоть какое-то упоминание хотя бы примитивных форм жизни неземного происхождения, не говоря уж об цивилизациях «ксеносов»? Куда делись знаменитые азимовские роботы с позитронным мозгом, ведь мир Основания – это далекое будущее мира «Рассказов о роботах» (я, конечно, не читал всего Азимова, может быть, андроидов со временем запретили и они вымерли, но, учитывая, что люди за тысячи лет даже забыли, что они родом с Земли, за это время они сто раз могли возродить робототехнику)?

Итог: литературный эксперимент, к середине второго тома выродившийся в обычную приключенческую фантастику. Без сомнения, оригинальное, и, может быть, в чем-то уникальное, но несколько переоцененное произведение.

Третий том по странной традиции, как и второй, состоит из двух частей, первая из которых – как бы осколок предыдущего. Как история «Генерал» лучше бы смотрелась в «Основании», так и «Поискам Мула» место, скорее, в «Основании и Империи». Впрочем, автору было виднее.

Весь третий том вращается вокруг поисков Второго Основания. Сначала, как уже понятно, его ищет Мул, а потом – Первое Основание.

«Поиски Основания» – это история о группе заговорщиков с Терминуса решивших положить конец тайной власти Второго Основания. И вот тут у меня возникает вопрос – а зачем? Ведь цель Второго Основания – помогать Первому. Откуда же такая ненависть? Понятно, никто не любит, когда им манипулируют, но они же точно знают, что манипуляторы не желают зла, более того, действуют согласно плану Селдона, чуть ли не священному для жителей Основания. Так в чем проблема? В детском нежелании, чтобы кто-то мог контролировать их, копаться у них в мозгу пусть даже с благими целями? В зависти к столь могущественным существам? Мотивы действий этой группы мне лично совсем непонятны. Да, Второе Основание, конечно, раздражает своей таинственностью и высокомерием, с которым они вмешиваются в дела Галактики, но ненавидеть их только за это – это как-то инфантильно. А вроде бы среди заговорщиков только один подросток. Остальные – параноики?

Как и вторая книга трилогии, «Второе Основание» по факту представляет собой остросюжетный приключенческий роман. «Поиски Мула» – шпионский триллер, «Поиски Основания» больше похожи на подростковую фантастику – четырнадцатилетняя девочка из-за свойственного этому возрасту авантюризма попадает в самую гущу судьбоносных для Галактики событий. Демонстрируя, как и полагается по канонам жанра, высочайший уровень сообразительности и изобретательности, недосягаемый для профессиональных разведчиков, бывалых политиков и именитых ученых.

Самое слабое место и самая забавная деталь во «Втором Основании» –

Вообще, от заключительной части трилогии я ожидал большего. По сути, история не закончилась, и вполне можно было бы написать еще кучу продолжений (впрочем, в конце концов автор вернулся к миру Основания). Единственное, чем эта книга лучше второй – здесь развивается идея Селдона, показывается, что его план зиждется не только на голых прогнозах, сделанных раз и навсегда. И это вполне разумно и реалистично.

Итог: третий роман еще дальше уходит от концепции первого, это снова остросюжетное приключение. Впрочем, заявленная в названии тема все-таки раскрывается – мы узнаем что такое Второе Основание, зачем оно существует и чем занимается. Но в итоге роман не столько о нем, сколько о бестолковой борьбе с ним, причины которой мне слабо понятны.

Второй том эпопеи резко отличается от первого. На этот раз «роман» состоит из двух отдельных повестей.

Первая из них, «Генерал», ничем особо не примечательна – это еще одна зарисовка еще одного трудного этапа в жизни Основания – очередного «селдоновского кризиса». Тут все как обычно, человечки мечутся, происходят какие-то интриги, сражения,

Вторая повесть, «Мул», уже интереснее. Здесь автор неожиданно деконструирует созданный им самим миф. До этого Основание было нерушимой системой, которая уверенно покоряла Галактику и готовила человечество к великому светлому будущему. Причем, не гнушаясь довольно грязными методами – цель оправдывает средства. Здесь вдруг мы видим, что, во-первых, Основание уже не то – выморочная бюрократическая структура – а, во-вторых, у него наконец-то появился опасный противник – мутант Мул, с помощью неизвестной силы покоряющий одну звездную систему за другой.

Так что за две вещи отличают второй том от первого? Прежде всего, герои перестали быть пешками на шахматной доске истории, или, по крайней мере, у этих пешек появились не только имена. Образы персонажей в этом романе проработаны гораздо лучше. И, что любопытно, особенно яркими получились антагонисты – Бель Риоз и Мул.

И вот тут не знаю, как у большинства читателей, а у меня Мул вызвал не меньшую, если не большую симпатию, чем главные герои. В конце концов, что мы знаем о нем плохого? Да, воевал и завоевывал – ну так и Основание делало примерно то же самое, только зачастую другими методами – навязывая религию или «съедая» экономику планет, хотя и насилие на данном этапе не гнушались применять. Ничего о чудовищных репрессиях на захваченных планетах в книгах не говорится, расизмом и прочей нетолерантностью Мул вроде бы не страдал, мракобесных культов не насаждал. По крайней мере, добился куда большего, чем «основатели» за рекордно короткий срок. Может быть, и построил бы процветающее, могучее галактическое государство раньше, чем мертвый Селдон? Не говоря уже о том, что сама биография Мула вызывает сочувствие и уважение к нему.

Второе отличие «Основания и Империи» от предыдущего тома эпопеи – это больший уклон в сторону развлекательной литературы. Видимо, поняв, что хроники политической борьбы с предопределенным финалом и псевдодокументальные вставки не слишком «цепляют» читателя, автор разбавил футурологические построения шпионскими интригами, погонями и прочими элементами триллера и приключенческого романа. Здесь на первый план выходят не «сильные мира сего», а разведчики, революционеры, авантюристы – люди действия. И действия этого, то есть экшена, становится больше. С одной стороны, это делает книгу проще и наивнее, с другой стороны, эта остросюжетность не дает отвлечься от чтения и позволяет проще воспринимать авторские идеи. Да и герои, как уже сказано выше, в экстремальных ситуациях раскрываются ярче, проявляя индивидуальные черты характера.

Итог: вторая часть читается легче, персонажи живее и разнообразнее, а сюжет становится непредсказуемым. Пожалуй, если бы я начал в детстве со второй части, то осилил бы таки всю эпопею. Минус в том, что в идейном плане, пожалуй, «Основание и Империя» ничего приципиально нового не несет. Однако, с учетом того, что и первый том был не лишен недостатков, оценка прежняя.

Вот добрался я и до «Основания» – книги, которую впервые открыл в подростковом возрасте и сразу же закрыл – настолько скучной и заумной показалась она мне тогда. Что поделать, в 15-16 лет хочется не политических интриг и социальных концепций, а харизматичных героев, пафосных сцен и зубодробительного экшена. Сейчас, когда прошло как минимум полтора десятка лет, роман мне уже кажется достаточно простым для восприятия и даже интересным.

В далеком будущем, когда люди расселились по всей галактике, создав гигантскую межзвездную Империю, гениальный ученый, психолог и математик Гари Селдон создает новую науку – психоисторию. И, согласно психоисторической теории, Империя в ближайшие века должна прийти в необратимый упадок, что повлечет за собой деградацию цивилизации. Основание – созданная Селдоном научно-политическая организация, которая должна нарушить естественный ход событий и приблизить новый расцвет человечества.

Собственно, можно сказать, что главным героем романа является само Основание, или даже, в широком смысле – человечество и его история. Это непривычно, именно это оттолкнуло меня когда-то от этого произведения, и именно это часто не нравится читателям. Но, как говорится, «это не баг, это фича» – отдельные личности, согласно психоистории, имеют незначительное влияние на глобальные процессы. Эпический размах мысленного эксперимента Азимова (а именно таковым экспериментом и является роман), не позволяет концентрировать внимание на отдельных личностях. Да и само время действия произведения охватывает период, в несколько раз превышающий продолжительность человеческой жизни.

Сама идея математического прогнозирования развития истории в будущем спорная, но интересная. Хоть и трудно представить, что Селдон едва ли не в одиночку (тысячи его подчиненных не видели целостной картины и занимались узконаправленными исследованиями) смоделировал десятки тысяч лет развития человечества. Особенно на фоне ошибок настоящих футурологов в реальности.

Вообще, мне не понравилось то, как Основание нагло использовало в своих целях религию. Нет, понятно, в реальной жизни большинство государств тоже действует так, в той или иной степени, и в этом тоже нет ничего хорошего. Что поделать, уж слишком удобный и проверенный веками инструмент манипуляции массами, чтобы его не задействовать. Но Основание создало искусственную, ложную религию и агрессивно ее насаждало. Причем религию примитивную, «культ карго» пополам с дремучим обскурантизмом (машины работают по воле божьей, и даже не смейте разобраться, как они устроены!). Понятное дело, честная политика – это оксюморон, но данная ситуация – просто глобальное свинство. Достаточно только представить, что народы целых планет веровали в божественную силу атома и принимали манипуляции инженеров-фокусников за чудеса святых. Использование таких методов здорово подрывает доверие к Основанию, которое ради гипотетического будущего прогресса готово погрузить современный ему мир в мракобесие.

Но все же роман при этом остается довольно интересным литературным и футурологическим экспериментом, и, хоть он во многом и устарел, тому, кто интересуется социологией и политологией, почитать его будет интересно и полезно. Для любителя политических триллеров он также может послужить неплохим развлечением, но в этом качестве «Основание» несколько портит то, что короткие повести, из которых состоит роман, построены по одному шаблону(кроме первой).

Из всех переводов названия, самым удачным считаю именно «Основание», так как Foundation уж никак не «академия». В оригинале это слово значит одновременно и «учреждение» (то есть, для конспирации самое оно – учреждение под названием «Учреждение»), и «фонд» (в данном случае – хранилище знаний), и, собственно, «основание», «базис» (намек на истинную цель, стать фундаментом для возрождения цивилизации). Пусть адекватно перевести нельзя, но «Основание» хотя бы звучит достаточно экзотично.

Итог: ставший классикой экспериментальный роман на грани псевдодокументалистики. Специфическая вещь для любителей футуристических прогнозов и политических интриг. История будущего, написанная слишком широкими мазками, в которых с трудно рассмотреть черты лиц и детали эпох.

Герой рассказа, уставший от бесперспективной работы и мечтающий круто изменить свою судьбу коммивояжёр, однажды находит в сельской глубинке уединенный дом с видом на кладбище. Единственная обитательницы дома – состоятельная вдова. И у главного героя возникает план…

Это второй рассказ Жана Рэя, который я прочитал. И «приготовлен» он по тому же рецепту, что и первый («Солянка»): мистика, авантюра, ирония (даже, скорее, черный юмор) и немного безумия. Впрочем, последнего здесь немного меньше, чем в «Солянке», а вот авантюрного духа намного больше.

Впрочем, если «отключить мозг» и видеть в этой истории просто забавную страшилку, наподобие историй из песен «Короля и Шута», то этот изъян становится незаметен.

Итог: авантюрная история, перерастающая в мистический кошмар, пропитанный мрачной иронией. Притча, довольно сомнительная в плане справедливости.

Можно сказать, что эта повесть – примерно о том же, о чем «Фиаско» Лема, только кратко, иронично и без пафоса.

Если два человека, говоря на одном языке, не в состоянии достичь взаимопонимания – что уж говорить о встрече цивилизаций с разных планет. Земляне начали с вивисекции, пришельцы – с банального грабежа… Диалог оказался не то, чтобы невозможен – просто никому не нужен. Для людей жуки – забавная диковина, люди для них – бесплатный поставщик ресурсов. И пока интересны не пересеклись – они не замечали друг друга, а как только произошел конфликт – началось ожесточенное противостояние.

Есть в этой ситуации и горький сатрический подтекст: пришельцы собирались поступить с американским городком, как когда-то европейцы с Америкой – отнять у местного населения ресурсы и земли, перебив несогласных. В рассказе людям такое обращение не понравилось – а ведь их предки в древности поступали так не единожды. Да и не только предки – и сейчас, где находится много нефти, там, как назло, сразу становится удивительно мало демократии.

Стоит отметить и эффектно нагнетаемый в повести саспенс – сущность и намерения жуков проявляются не сразу, но с самого начала над ситуацией витает дух какой-то неправильности, ожидания катастрофы.

Итог: ироничная повесть о небольшой «войне миров» – контакте, которому не суждено было случиться.

Так получилось, что посвященные деконструкции «супергероизма» графические романы Уоррена Эллиса я начал читать с заключительной части трилогии – Supergod. А так, как все три произведения никак не связаны сюжетом и сеттингом, то решил не изменять традиции, и двигаться в обратном направлении – то есть прочитать второй после третьего.

Итак, No Hero. Альтернативная история, близкое будущее. В 60-е годы в США химик Керрик Мастерсон изобретает наркотик, превращающий людей в супергероев. Его организация под названием «Уравнители» быстро наводит порядок на улицах американских городов. Теперь они называют себя «Линия фронта» и их деятельность уже не ограничивается борьбой с преступностью. Сверхлюди Мастерсона наводят ужас на террористические организации и спецслужбы всего мира.

Однако, кто-то начинает охоту на членов «Линии фронта», методично и жестоко убивая их одного за другим. В рамках пополнения рядов супергероев Керрик принимает добровольца – простого бедного парня Джоша Карвера, отлично физически подготовленного, без вредных привычек, фанатичного сторонника справедливости и законности. Кажется, он – идеальная кандидатура…

Героев вы под обложкой этого комикса действительно не найдете.

Если в Supergod автор предположил, что существа, обладающие божественной силой, будут бесконечно чужды людям, или, в лучшем случае, будут заботиться о нем по-своему, как хозяин о скотине, то в No Hero он задает читателю обратный вопрос – можно ли стать супергероем, оставаясь человеком со всем человеческим: страстями, честолюбием, жадностью, психологическими травмами?

No Hero пропитан духом НФ «новой волны»: психоделика и фрейдизм, боди-хоррор и китч. Ироничный ретрофутуризм, яркий рисунок, сочетающий натурализм и карикатурность – стиль подобран идеально и напоминает культовый «Трансметрополитен». Однако к картинке есть одна претензия: художник, Хуан Хосе Рип, очень странно рисует пыль, воду и кровь – все это выглядит каким-то вспененным. Про любовь к отвратительным физиологическим деталям, расчлененке и внутренностям говорить нечего – комиксы Эллиса чаще всего не для слабонервных.

Итог: еще один этап развенчания супергеройского мифа. No Hero – о том, какое зло могли бы принести сверхлюди в наш мир, и как извращена была бы идея супергеройства в реальном человеческом обществе. Сверхсилы на службе грязных геополитических игр, одиночки-безумцы с покалеченной психикой – в этой схеме героям места нет.

Однозначная классика ужасов. С момента прочтения этот рассказ (или небольшая повесть), сразу стал для меня одним из самых любимых произведений в жанре.

Здесь есть все необходимые составляющие. Умело нагнетаемый саспенс, куча персонажей с разной психологией, элемент герметичного детектива (кто же монстр?) Чудовище воплощает один из архетипических страхов – страх подмены, зловещего двойника, замаскированного врага. Оно выглядит как человек или безобидное животное, но в любой момент готово превратиться в бесформенный кошмар и разорвать ничего не подозревающую жертву. Добавляет напряжения и враждебная среда, в которой находятся герои – антарктическая станция вдалеке от берега, страшный холод, метель, самолет неисправен…

Влияние этого рассказа огромно. Пришельцы, прикидывающиеся людьми и зловещие полиморфы, принимающие вид убитых и съеденных жертв широко распространены в жанре ужасов – вспомнить хотя бы мангу «Паразит» и ее экранизации. Некоторые монстры из сериала «Секретные материалы» и книг по его мотивам явно сродни антарктическому кошмару Кэмпбелла. А дети 90-х могут вспомнить мультсериал Exo-squad (названный нашими прокатчиками почему-то «Космическими спасателями лейтенанта Марша», хотя Марша по ходу сюжета повысили до майора, да и герои были не спасателями, а спецназом в экзоскелетах) и результат неудачной попытки вылечить искусственного человека-неосапианта от автомутацинного синдрома. Арктика и Антарктика в качестве «страшного» сеттинга тоже с тех пор привлекает авторов: среди выдающихся примеров можно вспомнить роман Дэна Симмонса «Террор» и британский сериал «Фортитьюд» (отчасти даже слегка напоминающий Who Goes There? некоторыми деталями – полярный городок, из которого сложно выбраться, люди, которые уже не совсем те, кем их знали и т. д.)

Ну а об экранизациях и «игроизациях» самого произведения и говорить нечего.

Итог: Кэмбеллу удалось создать идеальный хоррор. Ведь что может быть страшнее ситуации, когда хорошо знакомый человек или послушный питомец вдруг может оказаться смертельно опасным существом? Это может свести с ума (есть такое психическое заболевание, как страх перед зловещими двойниками, которые якобы подменили собой близких больного). Who Goes There? – рассказ об одном из самых страшных кошмаров.

Джилли, художница, обладающая способностью видеть сверхъестественных существ, попадает под колеса автомобиля. Она теряет подвижность половины тела, и теперь не может самостоятельно передвигаться, и, что самое болезненное – писать картины. Перспективы восстановления здоровья сонительные. Зато отныне в своих снах Джилли переносится в параллельный мир, полный волшебства, где она должна понять, как ей жить дальше и исполнить свое предназначение. Тем временем в нашей реальности кто-то совершает нападение на ее студию, уничтожив часть картин – только те, на которых были изображены волшебные существа…

А много лет назад некая Рейлин сбегает из дома от злобной матери и брата-педофила – и напару с подругой пополняет ряды малолетних преступниц…

Что связывает прославленную художницу, занимающуюся благотворительностью, интеллигентную и добрую женщину с читстой душой, искренне верующую в чудеса и волшебство – и озлобленную представительницу городского дна с искалеченной психикой? Гораздо больше, чем кажется. «Волчья тень» – это детективные загадки, «скелеты в шкафах» персонажей, мистические тайны мира и человеческой судьбы. Книга о путях, которые мы выбираем, и о том, что эти пути не всегда выбирают нас. Книга о мести и прощении, о темных сторонах человеческой психики, и о том, как много можно пережить, не утратив человечность.

Джилли, вырвавшись из среды white trash, попадает «в хорошее общество»: ее друзья – художники, музыканты, общественные деятели, посвятившие жизни благотворительности, ученые и, наконец, самые настоящие маги и шаманы. Сама она старается помочь таким же потерявшимся и заблудшим девушкам подняться со дна социума и раскрыть свой потенциал, стать достойными людьми.

Рейлин, покинув провинциальное криминальное болото, всего лишь переселилась в водоем побольше, с такой же мутной гнилой водичкой, в которой легко ловятся «шальные» деньги. Она ненавидит общество, которое спокойно позволяет существовать всем гнусностям, которые ей довелось видеть в семье и детском доме, а больше всего – тех, кто мог бы ей помочь, но не стал.

Де Линт далек от осуждения кого-либо из персонажей. Ведь и Джилли не сама смогла выбиться в люди – если бы ей не помогли, то, скорее всего, она протянула бы еще год и погибла бы страшной смертью героиновой наркоманки. Душевную силу она обрела позже, и учителя у нее были хорошие. Рейлин же сбежала из «отчего дома» с отмороженной подружкой Рози, которая считала лучшим инструментом решения проблем – выкидной нож. И все же не запила, и не подсела на «дурь», и даже не пошла вслед за Рози на панель. Есть личность, но есть и обстоятельства. Человек волен выбирать, но иногда жизнь предоставляет исключительно дерьмовые варианты…

Но «Волчья тень» – это не только социальный роман. Это еще и мистика высшей пробы. Кстати, я не знаю, как квалифицировать эту книгу в жанровом отношении. Для мистики тут слишком много обыденного (для некоторых героев) волшебства. Обзывать все это «городским фэнтези» как-то не хочется – тут нет битв черных и белых магов, смахивающих на ментовско-бандитские разборки с файерболами. Для магического реализма «Волчья тень» обладает слишком стройной мифологией, магия в ней рациональна и замешана на традиционных символах и представлениях – где кельтских, где индейских. Ближе всего это к книгам Кастанеды, только без руководства к действию.

Магические, параллельные миры в романе де Линта исключительно органично вплетаются в грубую реальность, дополняя и как бы «комментируя», отражая ее. Мир символов, сил и стихий подчеркивает перемены в душах и судьбах героев, которые не так ярко видны в Мире Как Он Есть (авторский термин).

Есть ли за что ругать эту книгу? Ну, пожалуй, автор слишком увлекся контрастами. Тусовка, в которой вращается Джиллли, все эти ее творческие подружки, их посиделки в кофейнях, беседы о магии и картинах, их быт и среда – все это очень хипстерское, интеллигентское, ванильно-приторное. Жизнь же американской глубинки и городских трущоб – жесть и нуар в летальных концентрациях, Дикий Запад пополам с Городом Грехов. Если первое понятно, то второе удивляет – неужели у них реально творится такой вот беспредел? Провинциальная Америка предстает на страницах романа натуральным адом похлеще дантовского. Это и правда так, или в глазах автора-хипстера (режим иронии) любой колхозник, то бишь реднек, выглядит, как полоумный злобный ковбой-маньяк или мутант из фильма ужасов?

Итог: а если говорить серьезно, то вещь сильная, прочувствованная, неглупая. Не говоря уже о том, как тонко и чутко автор воспринимает волшебство. Эта книга наполнена просто реальной магией, автор явно знает о шаманских практиках не понаслышке. Могу рекомендовать любителям мистики и социальной прозы, но в большей степени девушкам – «ванильно-кофейная» атмосфера половины книги больше рассчитана на них, да и «в главных ролях» – дамы.

Похоже, Уоррен Эллис любит уничтожать человечество. И делать это руками сверхлюдей.

«Супербог» – очередной комикс автора на тему «супергерои – это ужасно». Когда-то Эллис уже создал на эту тему «Марвел. Руины» – жуткую пародию на марвеловский комикс «Чудеса». В его интерпретации, обретая или пытаясь обрести суперспособности, персонажи в лучшем случае погибали, в худшем – обрекали себя и других на какую-нибудь страшную участь похуже смерти. На момент, из которого вещает рассказчик, «герои» уже довели человечество до упадка, а чудовищная эпидемия вот-вот поставит точку в его истории.

Почти так же начинается и «Супербог». На сей раз – не журналист, а учёный, рассказывает своему заокеанскому другу и заодно читателю, как он и его коллеги из разных стран мира вызвали конец света. Одурманенный наркотиком, он стоит на руинах пожираемого беснующимися стихиями Лондона и читает в телефонную трубку последнюю исповедь – о том, чем обернулись честолюбивые планы Homo Sapiens создать Бога.

Человечество решило не ждать милостей от Мироздания и взяло инициативу в свои руки. США, Индия, Иран, Россия, Великобритания и другие страны взялись за разработку сверхсущества, способного спасти людей и привести цивилизацию к процветанию. И, как и в «Руинах», «что-то пошло не так».

Рукотворный «Кришна», которому поручили урегулировать экологию и демографию Индии решил этот вопрос прямолинейно – устроив геноцид. Воскрешенный американский военный стал подобен не Христу, а андреевскому Елеазару – измученное существо, несущее бремя памяти о пустоте небытия и неизбежности смерти. Боги-социопаты, боги-садисты, существа с извращенной моралью и абсурдной логикой, демоны и всесильные животные… Вместо спасения человечество в гордыне своей сотворило себе погибель.

Очередной мрачное предупреждение от Уоррена Эллиса выглядит погламурнее «Руин». Здесь нет приглушенных красок и болезненной рисовки – «Супербог» уничтожает мир ярко и празднично, по-голливудски. Род иронии или способ авторов быть ближе к народу? Сказать сложно, тот же «Трансметрополитен» был не менее красочен. Но такой гнетущей атмосферы, что была в «Руинах», здесь нет – скорее (перефразируя Пушкина) «упоение у бездны мрачной на краю», мазохистское наслаждение крахом тщеславных приматов. Впрочем, романтического ликования здесь немного – скорее антиницшеанское осуждение слепого прогресса, полудетского, фашистского стремления человека перекроить под себя мир.

Стоит ли всерьез относиться к этому предостережению? Конечно, «Супербог» – своего рода гипербола, он построен, как большинство комиксов, на преувеличениях, упрощении и пафосе. Вряд ли человечество в своих трансгуманистских устремлениях, если им позволят реализоваться, создаст в ближайшее время монстров и дьяволов – скорее уж беспомощных инвалидов. Метафору произведения нужно скорее понимать широко: это история об опасности любого серьезного вмешательства в природу – и здесь с автором спорить не приходится. Людям уже и в реальности приходится иметь дело с катастрофическими последствиями реализации многих грандиозных проектов по «улучшению» окружающей среды.

Впрочем, конечно, является «Супербог» и своего рода мысленным экспериментом, критикой концепции супергеройства – как и вся трилогия, которую он завершает. Впрочем, первую и вторую части (Black Summer и No Hero) я пока не читал – все три истории связаны между собой только общей темой, критическим взглядом на сверхлюдей в трико и потенциальную пользу от их существования. В «Супербоге» же проблема сформулирована просто до примитивности и предельно выразительно – можно ли остаться человеком внутренне, получив божественную силу, и если боги – не люди, то какое им может быть дело до всего человеческого: нашего счастья, нашей морали, нашего представления о добре, зле и прогрессе?

Итог: еще один конец света от Уоррена Эллиса. Здесь нет дикой мрачности «Руин», от беспощадной сатиры «Трансметрополитена» в наследство «Супербогу» досталась лишь тень горькой иронии. Типичный образец фантастики-предостережения – образец простой, кровавый и зрелищный. Если хотите увидеть человечество, смачно наказанное судьбой за гордыню и глупость – вам сюда.

Редкий случай, когда я в замешательстве. Довольно трудно сказать, о чем именно этот красивый, оригинальный и несколько странный фантастический роман.

В далеком будущем человечество расколото на «внепланетников» – людей, живущих на орбитальных станциях и владеющих всеми благами цивилизации, и жителей планетарных колоний, которым запрещено развивать высокие технологии. Техническое развитие колоний принудительно заморожено на уровне примерно 20 века, или чуть более высоком. Главный герой – чиновник, отправленный на планету Миранда, чтобы пресечь использование «внепланетных» технологий, попавших в руки опасного афериста, «мага» Грегорьяна. А планету скоро накроет Прилив, очередной «всемирный потоп», который скроет под водой значительную часть суши – и свое задание главному герою приходится выполнять в атмосфере социального упадка и эвакуационной неразберихи.

Казалось бы, завязка достаточно банальна. Но автор вместо обычной приключенческой фантастики представляет нам историю почти мистического путешествия героя к самому себе, к пониманию своей миссии, осознанию проблем цивилизации и сущности человека.

«Путь Прилива» – книга очень неясная, психоделическая. Это типичная фантастика «новой волны», вобравшая в себя наследие ЛСД-культуры, латиноамериканского «магического реализма», классиков киберпанка, религий «нью эйдж», психологических теорий Фрейда и Юнга. Иногда она прямо пародирует нуар-детективы, перенося их типичные сюжеты в атмосферу декадентской тропической планеты, где на руинах нечеловеческой цивилизации живет насильственно отброшенный на века назад осколок человечества. Иногда – обращается к стандартным темам НФ, таким, как цифровое бессмертие, экономические проблемы, вызванные техническим прогрессом, виртуальная реальность.

Некоторые моменты мне были, признаюсь, совершенно непонятны. Например, встреча главного героя с Землей в виртуальном пространстве – совершенно непонятно, что это была за огромная женщина, кого она представляла в этом мире (я уже не хочу даже говорить о содержании их «диалога»)? Многих тем автор только касается, обозначая вопросы, но не давая даже намека на возможные ответы. Впрочем, это скорее хорошо – в реальной жизни на большинство серьезных вопросов тоже однозначного ответа нет.

Несмотря на то, что жители Миранды в основном носят армянские имена, культура планеты носит скорее латиноамериканский колорит. И стиль самого романа напоминает литературу этого региона – метафоры, богатые деталями описания, яркие «краски», магическая атмосфера происходящего.

Книге присущ некоторый избыток эротики: постельных сцен мало, но они весьма подробны и продолжительны, а многие образы виртуального мира – откровенно фрейдистские. Хорошо это или плохо, но книга однозначно из категории 18+. Была ли необходимость в этих сценах – не знаю, но определенной атмосферы магического безумия они добавляют.

На традиционный вопрос «о чем книга?» ответить сложно. Наверное, о том, как путь к разгадке преступления стал путем к самому себе. Ближе к концу роман приобретает какие-то буддийские мотивы: герой все больше и больше разочаровывается в обществе, людях, своей миссии. От идеи исправления мира он все больше приходит к идее исправления себя, поиску своего места в ткани мироздания. Но похвастаться тем, что на все 100% понял книгу и ее парадоксальную концовку, я не могу.

Как мне показалось, роман несколько портит и перегружает линия «виртуальной реальности». Мне она показалась излишней, запутанной и, к тому же, нереалистичной. Что поделать, в фантастике эффектные картины будущего всегда более востребованы, чем более реалистичные. Но все же меня все эти странные путешествия по несуществующим ландшафтам и прочая цифровая чертовщина только отвлекала от путешествия главного героя по Миранде и каждый раз я был рад, когда повествование возвращалось к событиям реального мира. Понятное дело, чиновнику нужно было как-то контактировать со своим начальством и принимать участие в обсуждениях расследования, но многие эпизоды Дворца Загадок слишком уж… загадочны.

Итог: расследование, которое грозит обернуться чем-то большим. Незаданные вопросы, непрошеные ответы. Роман о психоделическом путешествии по декадентской планете, в котором каждый читатель может найти что-то свое – или не найти ничего. Книга на любителя, для тех, кому нравится причудливая философская фантастика, «новая волна» НФ и необычный сеттинг.

Итак, первая часть «Хеллбоя». Что о ней можно сказать?

Во-первых, поразило, как быстро «слили» профессора Бруттенхольма. Такой значимый для истории Хеллбоя персонаж – и гибнет бесславно прямо в первой же главе. Хотелось бы большего раскрытия его характера – это еще ждет читателя в флешбеках и спин-оффах, но все же странно было угробить профессора в самом начале.

Во-вторых, рисунок. При всем моем уважении к творению Миньолы, именно стиль рисунка очень долго отпугивал меня от «Хеллбоя». Мрачный, авангардистский, далекий от реализма, отдаленно напоминающий то ли мангу, то ли средневековые гравюры – короче говоря, стиль на любителя. И я таковым любителем не являюсь – это тот случай, когда только содержание заставляет мириться с формой. Хотелось бы побольше объема, четкости, меньше сплошных черных теней, разрезающих фигуры, более натуральных пропорций – но, увы, художник так видит и ему не запретишь.

А вот содержание – выше всяких похвал. Мрачная мистика, ужасы, лавкрафтианские мотивы, нацистский оккультизм, отсылки к довоенным комиксам – у «Хеллбоя», как говорится, «своя атмосфера». «Добрый» демон, защищающий людей от своих сородичей, спецслужба для борьбы с оккультной угрозой, где тот работает, фашисты, Распутин и рыболюди, то есть лягушколюди, но разница невелика, в качестве антагонистов. Дикий коктейль, но, похоже, ингредиенты подобраны в нужных пропорциях – история воспринимается удивительно целостно.

Главная находка автора – это, конечно, сам Хеллбой. Здесь его характер только намечен, но уже ясно, что персонаж перед нами очень необычный. Воспитанный людьми, демон стал человеком, и даже готов рисковать жизнью ради спасения людей. Кто он, откуда взялся, в чем его предназначение – пока есть только намеки на это.

Распутин получился на редкость инфернальным, и в чем-то даже вызывающим уважение злодеем – в размахе замыслов ему не откажешь. Немного обидно, что в роли мирового зла авторы комикса, как это водится на Западе, вывели русского, но впрочем, Распутин и в реальности был мутной личностью.

Особенно глубоких мыслей от этого комикса ждать не приходится – мрачная супергеройская история о борьбе хорошего демона с плохими. Однако чувствуется в творении Миньолы какая-то «породистость». Написано и нарисовано от души, не с целью заработать или что-то пропагандировать – чувствуется, что авторы любят своих героев. И это передается читателю.

Итог: достойное начало. Хороший комикс для любителей супергеройских историй и готичных мистических хорроров. Правда, лично мне пришлось «перешагивать» через очень странный стиль рисунка – но тут уж ничего не поделаешь, на вкус и цвет товарищей нет.

За все в нашем мире приходится платить – истина. Можно честно заработать и получить желаемое. А можно – получить все и сразу. Вот только последующая расплата может оказаться слишком страшна…

Маккамон мастерски создает атмосферу еще одного «проклятого маленького американского городка» (это уже архетип), где безраздельно правит зло. Рассказ, несмотря на вроде бы банальную мораль, не так уж предсказуем и очень выразителен. Настоящий эталон хоррора.

Итог: поучительный классический рассказ о мистическом ужасе в американской глубинке.

Подводя итоги, можно сказать, наверное, банальную вещь. Есть «Свидание с Рамой» Кларка и остальные книги цикла. Это главное. «Свидание с Рамой» — отличный образец научной фантастики, воспевающей романтику космических исследований. Произведение о большой тайне космоса, которая лежит за пределами человеческого понимания, но, когда-нибудь, люди дорастут до того, чтобы покорить и этот рубеж.

Остальные романы – явление, скорее всего, сугубо коммерческое. Я не читал того, что, собственно, в России не издавалось – книги, написанные Джентри Ли сольно. Три же романа, созданные в соавторстве – очень неровные. Отдельные места сильны в психологическом плане, некоторые сюжетные ходы – нелепы и беспомощны, образы персонажей нередко – сущий картон. В целом – ничего особенного эти книги собой не представляют. Обычная беллетристика, правда, несколько тяжеловесная и морализаторская. И чем дальше, тем больше разрыв с духом и буквой первого романа.

Стоит ли читать? «Свидание с Рамой» – однозначно стоит, особенно, если нравится настоящая, олдскульная НФ. Наивная, честная, без секса и насилия, без чернухи и мизантропии. Остальные книги – если только от нечего делать.

Итог: сомнительный цикл, раздутый из одной отличной книги.

Впечатления однозначно негативное. Попытавшись показать становление малолетнего маньяка, автор увлекся, приписывая пятилетнему ребенку мысли, которых в этом возрасте у детей не бывает. Его «ребенок» мыслит, как взрослый унылый дегенерат. В целом рассказ внушает не страх, а сильное отвращение.

Итог: если автор стремился вызвать желание удавить мерзкого маньячка – то он своей цели добился. Унылый и вызывающий тошноту рассказ, не рекомендую.

Рассказ ранее неизвестного мне писателя неожиданно порадовал. Он крайне своеобразен, но хорош.

Самое главное здесь – нестандартная встреча с неведомым, отсутствие штампов мистической литературы. Автор обошелся без стандартной мифологической нечисти, или клонирования лавкрафтианских кошмаров. Происходящее в рассказе до крайности странно – это и здорово.

Итог: история о человеке, который вылез из поезда на неизвестной ему станции, чтобы попробовать, какую в это городке готовят солянку. Не правда ли, отличная завязка для сюрреалистического хоррора?

Почему-то считается, что четвертая часть лучше третьей. Почему – не знаю. Написана (или переведена?) она, пожалуй, даже похуже – тут особых стилистических экспериментов нет, и сюжетные линии более жестко связаны между собой. Фактически, все действие крутится вокруг Николь и ее многочисленных родственников.

Дальше, как и ожидалось, большую роль в повествовании начинают играть октопауки. Они уже давно маячили на горизонте чеховским ружьем, и, наконец, «выстрелили». Но лично меня все описания их быта и фантастических биотехнологий как-то не тронули. Видимо, это вещь из тех, которые лучше один раз увидеть, чем несколько глав о ней читать. Под конец знакомства с ними восьминогие начали раздражать своими обычаями – впрочем, так и было задумано.

Последняя часть романа производит наиболее приятное впечатление. Она действительно очень сильна в эмоциональном плане. Николь подводит итоги своей жизни и на пороге смерти узнает главную тайну Вселенной. Авторы постарались сделать финал психологически убедительным – это у них получилось. Но в остальном…

К тому же, коробят и некоторые детали. Например, робот в виде Николь в Узле – подобная замена близкому человеку, пусть даже условно живому, кажется мне какой-то кощунственной. Мне и роботы в виде знаменитостей показались чем-то неуместным (а вы хотели бы, чтобы вам подавал кофе электронный болван в обличье президента Линкольна? попахивает тщеславием), а уж попытка заменить жену или мать подобием человека… Похожая ситуация вызвала у меня в свое время недоумение в научно-фантастическом фильме «Контакт» Земекиса (1997 г.) –

Итог: читать стоило только ради того, чтобы узнать, чем все это кончится. Осталось много вопросов, многое упущено (например, принцип троекратности как главная «фишка» раман уже не упоминается), концовка эффектна, но оставляет в состоянии какого-то душевного опустошения. Все же такое видение Бога, хоть и имеет право на существование, мне совсем не близко. Да и скучно как-то от этого глобального и простого объяснения. Лучше бы Рама так и оставался для нас тайной, чем стал базой «божественных» экспериментаторов с очень странной моралью. Люди показаны глупыми и злобными, октопауки – оголтелые социал-дарвинисты, а рамане то ли сами боги, то ли заигрались в богов… Холодно в такой вселенной живой человеческой душе, только доброта близких может согреть ее – вот что хорошо удалось передать авторам, но эту ли цель они ставили перед собой?

Ну что тут писать – анекдот, он анекдот и есть. Вполне остроумный, хотя оставил некое чувство дежа вю – наверное, видел уже где-нибудь в юмористической рубрике, или в Интернете. Мораль вполне правильная – иногда попытки схитрить только усугубляют ситуацию. Особенно для тех, кто не хочет учиться.

Жуткая и странная вещь. Группа людей, неожиданно, вместе с лифтом, в котором все они ехали, оказывается в странной местности, достойной кисти Дали. Таинственная пустыня, трупы, скелеты, очень мало пресной воды и совершенно непонятно, куда идти и что происходит…

Рассказ мизантропичный и безысходный. В чем его смысл – понять трудно, то ли в том, чтобы напомнить читателям о человеческом сволочизме, то ли в том, чтобы выдвинуть гипотезу о том, куда деваются люди, внезапно исчезающие из лифтов (хотя люди исчезают и из других мест). В любом случае, наблюдать за злоключениями персонажей занятно.

Итог: вот этим «попаданцам» точно не позавидуешь. А так – страшно, атмосферно, зло, жизненно – но непонятно, зачем.

Рассказ являет собой иллюстрацию пословицы «Любовь зла – полюбишь и…». В данном случае – некрофила. Ситуация казалась бы дикой, но я и в жизни видел женщин, которые связывались с наркоманами или явными психами, прекрасно зная об их наклонностях – в надежде их перевоспитать, или что все просто обойдется. Так что ситуация, увы, вполне жизненна. Взрывная концовка с «ковькишкимозги» может прийтись многим не по вкусу, ну так Лаймон такой Лаймон.

Итог: короткий и ироничный триллер о любви к некрофилу с диким «тарантиновским» финалом. Любителей циничного черного юмора и маньячно-психопатической темы однозначно порадует.

Третий роман о Раме – еще дальше уходит от изначальной концепции. Если первые два по сюжету почти повторяли друг друга, то «Сад Рамы» раскрывает перед нами другую сторону Рамы – детали его космической одиссеи на пути из Солнечной системы и обратно. Впрочем, «раскрывает» — это слишком сильно сказано… но обо всем по порядку.

«Сад Рамы» делится на четыре сильно различающиеся между собой части. Первая – дневник Николь, в котором она описывает жизнь на борту Рамы по дороге к таинственной базе раман в окрестностях Сириуса. Что ж, этот дневник – неплохой пример психологической прозы, но, скорее, ориентированной на женскую аудиторию, поскольку чуть ли не единственное, что занимает мысли Николь – это дети и вообще продолжение рода. Надо сказать, щекотливое положение Николь, Ричарда и Майкла приводит к довольно сложным демографическим решениям. Вся эта драма попахивает инцестом, так что несколько смущает… но у Николь и компании есть оправдание – Рама вполне мог оказаться «летучим голландцем», обреченным на века космического дрейфа, и тогда на его борту должно было возникнуть новое человечество. И вот тут большой вопрос к авторам. Почему нельзя было прибегнуть к искусственному оплодотворению, что сняло бы частично этические проблемы – Николь не пришлось бы изменять мужу? Да, может быть, автоматы Рамы не могли бы ничем помочь в этом. Но герои книги даже не думают в этом направлении! Равно как и генетической модификации, как средстве борьбы с вырождением. Неужели их религиозные взгляды скорее приемлют инцест, нежели вмешательство науки? Еще раз повторю – может быть, это было бы невозможно, но ни Ричард, ни Николь, ни Майкл ни разу даже не высказывают такой мысли! Хотя для искусственного оплодотворения им бы точно хватило и ресурсов и знаний.

Вторая часть – самая слабая. Она посвящена пребыванию Рамы в Узле – то есть на базе раман. И разочаровывает абсолютно. И героям, и читателю, не показывают никаких чудес (ну, кроме Узла, который как Рама, только треугольный и в разы больше), не рассказывают ничего интересного. Рамане не показываются «в кадре», общаясь почему-то через птицеголового биота Орла, похожего на языческого бога. Это чудовищно высокомерные существа, и, похоже, не слабые параноики. «Вы не должны видеть того, чего не сможете понять» — это объяснение повторяет Орел, как мантру. Извините, но так не бывает. Информацию никто не скрывает, если ее НЕВОЗМОЖНО понять. Зашифрованную передачу передают по радио – пожалуйста, перехватывайте, мучайтесь с дешифровкой. От детей не прячут учебники по квантовой физике – они сами не будут их читать. Информацию есть смысл скрывать в трех случаях. Во-первых, если эта информация представляет опасность для раман, раскрывая их технические секреты. Тогда нужно признать, что люди не такие уж тупые обезьяны, и не раса «второй категории» (какое изумительно расистское определение!) и могут построить звездолеты и бластеры, прилететь и навалять «расе господ». То есть – мы имеем случай банального недоверия. Что, в свою очередь, не позволяет уважать самих раман и доверять им. Второй вариант – информация может быть неправильно интерпретирована, понята не совсем. Но тут есть еще один подводный камень – возможно, рамане знают, что у них и землян разные представления о морали, смысле жизни и тому подобном. Есть смысл бояться таких «молчунов»: а ну, как они считают, что для людей лучший вариант – проспать всю жизнь под кайфом и видеть глюки о счастливом быте? Наконец, третий вариант, самый простой – рамане злонамеренны, люди для них являются расходным материалом экспериментов, пищей, а то и вовсе экзотической секс-игрушкой. Почему нет? Что мы знаем о них?

И при этом всем Николь и ее семья соглашаются сотрудничать с этими высокомерными созданиями. А ведь их требования повеселее, чем у иных террористов – подарите нам на эксперименты пару тыщ человеков, а то САМИ ВОЗЬМЕМ. И Николь соглашается передать эти требования землянам лично. Коллаборационизм до добра не доводит.

Вообще, пока читал вторую часть, очень хотелось, чтобы на этот Узел прилетел петуховский космодесантник Иван или взвод Ультрамаринов из WH40 000 и выжгли бы все там к чертовой бабушке. Авторам не показалось, что их «сверхразум» — хамы галактического масштаба и без пяти минут террористы?

Третья часть – политический триллер. И тут вновь вопросы. Зачем Земля посылает на Раму «на съедение» пришельцам как зеков, так и обычных людей. Да, вроде бы, заключенные отобраны из самых безобидных (ага, Накамура, например), а «обыватели» в основном из бедных стран, ищущие лучшей жизни. Но все же, надо было либо сплавить инопланетянам отморозков, или отправить нормальных. А то получится… то, что получилось.

Четвертая часть… Ну, в принципе, как я и говорил:

Сказать что-либо определенное о «Саде Рамы» трудно. Читается третий роман цикла довольно легко и увлекательно, психологическая напряженность, элемент триллера присутствует. Но вот какой-то оформленной идеи в нем нет. Книга без начала, без конца – типичная серединная часть сериала. И еще один бросившийся в глаза недостаток: другие пассажиры Рамы – все те же птеродактили и октопауки. Лень было придумывать расы?

Итог: «Сад Рамы» написан профессиональнее, чем «Рама II» с его картонными персонажами – психология достовернее, герои правдоподобнее. Однако в плане именно фантастики, третий роман проигрывает и второму, и, тем более, первому. Авторы не «показали» нам толком Узел, не открыли ни одной тайны раман (да еще и выставили их надменными и циничными экспериментаторами), не придумали толком новых рас, начисто забыли о раманском принципе троекратности. В результате имеем конгломерат из странной семейной саги, неубедительной НФ, политического триллера и чернушной антиутопии. Особой философии не видно, социальная мысль сводится к тому, что люди, по большей части, сволочи (а что еще надо было ждать с таким контингентом, как на этих кораблях?) В общем – хуже двух предыдущих, хотя четвертую книгу читать мотивирует, интересно же, чем этот дурдом закончится.

Общеизвестно, что в отношениях полов очень часто именно мужчины проявляют безответственность. Им не рожать, не делать абортов – в худшем случае платить алименты, ну так если денег куры не клюют, и это не проблема. Но у инопланетян все несколько иначе – и герой рассказа вынужден убедиться в этом на собственной шкуре.

Рассказ призван заставить мужчин лишний раз задуматься, что для женщины означает незапланированная беременность. Шекли редко выступает в роли строгого моралиста, но тот случай, когда мораль близка как феминисткам, так и блюстителям патриархальной морали. Любовь любовью, а от нее бывают дети, и об этом нужно не забывать.

Итог: шутливый урок безответственным донжуанам.

В дебютном романе одного из главных авторов психоделической «новой волны» НФ уже чувствуется фирменный стиль. Динамичный сюжет, рваное повествование, причудливая концепция общества будущего, параноидальная атмосфера, отсутствие вводной части – читатель резко окунается в мир романа, постигая суть происходящего по мере развития событий.

В «Солнечной лотерее» рассказывается о политических интригах не очень далекого будущего. О мире, которым правит случайность – получит человек тот или иной пост, решает лотерея, это касается даже главы глобального государства, Ведущего Игру. Биохимик Тед Бентли, будучи уволенным с работы, решает попытать счастья, попробовав устроиться в администрацию верховного правителя. Его принимают на работу – но, как выясняется, он приносит присягу слишком поздно. Ведущий Игру Веррик, оказывается, только что смещен с поста, и, получается, что Тед присягнул на верность бывшему главе государства. Новым Ведущим Игру становится Леон Картрайт, глава секты престонистов, последователей Джона Престона – мыслителя-утописта, верившего в то, что человечество найдет Землю Обетованную в космосе, и только освоение дальних рубежей пространства поможет разрушить порочную систему мировой Лотереи.

Несмотря на некоторую сумбурность, роман читается легко – сюжет развивается быстро, интриг масса. Но мозг спотыкается о детали вымышленного мира. Многие вещи, как я уже говорил, автор совсем не собирается уточнять, и это не всегда способствует атмосфере, а иногда просто запутывает. Например – как меняются Ведущие Игру? Если их старается уничтожит Конвентет Вызова, то почему Веррик смещен, но жив? Значит, есть целых два механизма – узаконенная охота на главу государства, плюс какой-то жребий? Сложный мир романа практически не описан толком – очень многое нужно додумывать, а это не всегда хорошо. Возможно, против автора играет выбранный лаконичный объем.

Что до идейной части, то здесь просматривается достаточно стандартная для НФ мысль о том, что человечество, зациклившееся на потреблении и развлечениях, неизбежно начнет деградировать. Ну, и конечно, традиционной альтернативой прозябанию в мире «high tech, low life» с зомбоящиком и синтетической едой является покорение космических рубежей. Что тут сказать – идея достаточно популярная в научных и литературных кругах, совсем недавно Стивен Хокинг очередной раз напоминал мировой общественности, что освоение космоса необходимо, чтобы создать для людей резервное место обитания на случай, глобальной катастрофы на Земле. Да и отвлечет людей от создания все более смертоносного оружия, которое эту самую катастрофу может приблизить. Вопрос только в том, каковы перспективы этого освоения – современная наука очень скептически смотрит на шансы человека выбраться к другим звездным системам, и даже пилотируемая межпланетная космонавтика в пределах Солнечной системы пока что является не то, чтобы невозможной, но чудовищно нецелесообразной. Хочется верить, что все это временные трудности, и человечество сможет найти себе новый дом, но лучше все-таки при этом максимально долго сберечь старый. И стоит вспомнить, что есть много других, не столь романтичных, но очень важных вещей в мире – таких, как медицина, энергетика, развитие информационных технологий, освоение океана. В этих сфера объединенные усилия человечества так же были бы более эффективны. Ну, так в пятидесятых годах, когда был написан этот роман, человечество только мечтало о космических перелетах — так что оптимизм героев и автора в этом плане вполне понятен.

А вообще, Филип Дик просто довел до абсурда картину современной «демократии», показав, что общество, которым открыто правят насилие и хаос случайностей, в котором узаконено рабство, пугающе напоминает современные капиталистические страны. По сути, автор просто обнажил недостатки общества – наверху часто оказывается не просто наиболее приспособленный вместо самого достойного, но еще иногда просто тот, кому повезло.

Итог: уже в дебютном романе Филип Дик наносит удар по главным врагам героев психоделической эпохи – капитализму и обществу потребления, обесценивающим и порабощающим человеческую личность. «Солнечная лотерея» — книга сумбурная, не совсем логичная, полная неясностей, ее герои иногда ведут себя очень странно. Но сюжетного драйва и протестной романтики ей не занимать.

«Производственный» детектив уже где-то ко второй трети превращается в мрачную кибер-антиутопию. Компьютеры, информационные технологии сделали нас свободнее, дали нам множество различных возможностей, но они способны и порабощать. В повести мы видим довольно жуткий вариант «цифрового бессмертия» — работники живут в «матрице» и периодически проходят чистку сознания. Учитывая производительность квантового компьютера, в котором живут их личности, страшно даже представить, сколько времени они провели в этом цифровом рабстве.

Рассказ оставляет довольно сильное впечатление, но для восприятия сложен – нужно более-менее разбираться в компьютерах, неподготовленному человеку многое будет непонятно, даже мне, опытному пользователю, думаю, было понятно 80-90% технических деталей максимум.

Итог: мрачный взгляд на технологическую сингулярность, которая может принести человечеству не только виртуальный рай, но и виртуальный ад. Вещь на любителя, но при знании матчасти очень даже способная доставить.

С первых глав роман вызвал оторопь. От вещи, написанной в соавторстве корифеем твердой НФ и ученым из НАСА ожидаешь чего угодно, но только не триллера о противостоянии двух амбициозных дам. Первые 20% книги мы на Раму так и не попадаем – скандалы, интриги, расследования, скелеты в шкафах персонажей и т. д. Ждешь еще одной порции головокружительных открытий – а вместо этого на тебя вываливают истории о чьих-то амбициях и темном прошлом. Потом собственно научная фантастика все же начинается, но…

Но сначала обо всем по порядку, и, так как книга не очень впечатлила, начну с плохого. Первый роман был простоват и суховат – как я писал, исследовательская романтика в чистом виде. Теперь авторы решили немного оживить его – но как-то странно. Разборки двух женщин – это вряд ли то, о чем интересно читать любителю космической фанатстики. Тем более, образы их не слишком удачны. Журналистка Франческа, главный антагонист – абсолютно карикатурная злодейка, беспринципная стерва, эгоистка; изменяет мужу, нагло использует любовников, после чего посылает их куда подальше; нагло использует вообще всех, причем не считает нужным это скрывать; шантажирует и запугивает опять же всех на своем пути. Кажется, что добиться чего-то честным путем она просто не может, чтобы не потерять репутацию воплощения зла. Только шантаж, подлог и подстава, никак иначе. Хорошо, что хотя бы не душит хомячков по ночам в своей каюте.

Николь, наоборот, абсолютно положительная, да еще и Мери Сью. Судите сами – внучка шамана, дочь африканской королевы, в детстве прошла жестокую школу выживания в дикой саванне, в настоящее время — врач с мировым именем, олимпийская чемпионка по прыжкам в высоту, была любовницей английского короля. При этом все мужики буквально падают от нее в обморок, хотя ходит она большую часть времени растрепанная и одевается более чем скромно. Вдобавок: страшная тайна и психологическая травма в прошлом, зачатки сверхъестественных способностей и экзотическая внешность (наполовину африканка, наполовину француженка). И имеет при себе магический артефакт на черный день (на самом деле, просто флакончик с галлюциногеном для шаманского транса, но…) Красивая, сильная, ловкая, интеллектуалка и почти экстрасенс. Не слишком ли, а?

Словом, поначалу было полное ощущение, что читаю какой-то второсортный дамский детектив начинающего автора. Очень удивляет – как это два автора-мужчины ухитрились так закосить под худшие образцы девичьей прозы? Франческа щелкает зубами, источает яд и сатанински смеется, Николь ходит вся в белом и героически распутывает интриги, остальные ведут себя как статисты.

Где-то с середины романа вся эта ерунда, впрочем, сходит на нет. И тут второй вопрос – ну и зачем это было? Столкнуть лбами двух тщательно, хотя и безвкусно сконструированных героинь, чтобы их противостояние кончилось ничем?

Да, некий элемент триллера, напряженность – это то, чего не хватало «Свиданию с Рамой». Но ввести в повествование этот элемент органично у авторов не получилось – поначалу хотелось проверить, действительно я читаю второй роман цикла или по какому-то недоразумению в файле с книгой перемешались тексты разных произведений.

Первой книге не хватало какой-то социальной и философской остроты – во второй с этим лучше. Против «Рамы» ополчились не просто какие-то воинственные отщепенцы с Меркурия – вся мировая общественность. Опять проблема контакта, вечная тема для НФ.

Но все это – опять же, ближе к концу романа. До этого о социальных проблемах будущего дается только небольшая вводная информация в самом начале – и все, большую часть повествование концентрируется на мелких интригах и грызне между персонажами в самом начале. (Дается та информация, кстати, очень топорно – вываливается с третьей по пятую главы лавиной на голову бедного читателя, а потом практически не имеет никакого влияния на сюжет.) Потому, что так и не понятно, зачем авторам понадобилось «откатить» технический прогресс человечества назад по сравнению со временем действия «Свидания с Рамой». Чтобы оправдать моральное падение политиков? Или корыстность и психологическую неуравновешенность персонажей? Кстати, большой вопрос – как весь этот паноптикум оказался в космосе… Невооруженным глазом видно не просто отсутствие командного духа – некоторые члены экипажа «Ньютона» просто готовы поубивать друг друга еще до старта. Неужели на Земле не нашлось ни одного ведомства, которое бы как следует проверило прошлое всех этих людей, а заодно их совместимость и психическое здоровье? Это же экспедиция исторического значения, ее должны курировать люди, которые таких, как Франческа и Браун, едят на обед. В итоге – не команда, а банка с пауками.

В целом есть ощущение, что авторов очень сильно занесло не туда, и где-то в середине работы некий редактор, увидев рукопись, велел срочно перепиливать этот балаган в нормальную научную фантастику. А может быть, в процессе работы этот самый редактор сменился, и поставленная задача изменилась вместе с ним?

Итог: в принципе, нормальная развлекательная фантастика – интриги, приключения, элемент триллера, гуманистический пафос. Обойдя первую часть в плане социально-политического содержания и увлекательности сюжета, вторая очень сильно уступила ей в атмосфере, композиции и внутренней логике. Отдельно разочаровывают шаблонные и однобокие персонажи, особенно мерисьюшная главная героиня – и все это при серьезные претензиях на психологизм. Немного вытягивает книгу вторая половина повествования и мощный, эмоционально напряженный финал. В общем – скоротать время сгодится, к прочтению необязательно.

Шекли обращается в этом рассказе к характерной для него антивоенной тематике, высмеивание само явление государственного милитаризма, восторжествовавшего в описанном будущем по всей Земле.

Военная хунта, подавив всякое сопротивление на родной планете, отправляется в космос на поиски новых врагов и завоеваний. Очень скоро находится удобный противник, и, как водится, следует маленькая победоносная война. Вот только победители не рады…

Шекли, помимо обычных шуток на тему ограниченности мышления милитаристов и неприменимости военных методов в мирной жизни, на тему менталитета и привычек военных, высказывает оптимистичную точку зрения: насилие не самый эффективный способ взаимодействия между странами и народами. Иногда экономические меры намного действеннее военных. Что на это сказать? В принципе, наверное, чаще всего оно так и есть – информационные войны, шпионские игры и экономические санкции занимают в мировой политике более значительное место, чем силовые методы решения проблем. Однако, оставаясь последним доводом, военная агрессия продолжает оставаться доводом весьма убедительным – приходится это признать. Международным организациям далеко до Космических Арбитров как в плане могущества, так и в плане беспристрастности, так что пока мораль рассказа выглядит немного утопично.

Итог: хорошая антивоенная сатира о том, что выиграв войну, можно допустить большой экономический просчет.

Шекли шутливо исследует явление усредненности и заурядности в обществе, а также механизмы пиара. Во-первых, средний, в данном случае, американец, может оказаться вовсе не таким, каким его рисуют стереотипы. Светловолосый фермер-протестант? А вот нет, потомок иммигрантов разных национальностей. Во-вторых, хорошо ли быть средним и ничем не примечательным? Вроде бы, в обществе, не любят тех, кто очень выделяется. Но стоит всем узнать о своем ближнем, что он гарантированно зауряден и уж точно во всем «как все» — от него тут же отвернутся. Ну чего же хорошего в этом сером и унылом человеке? Даже если раньше вы его усредненности не замечали.

В третьих: оказывается, иногда быть средним, нормальным – это круто! Ведь на тебя равняются другие, тебя сравнивают, ты служишь эталоном. Герою рассказа довелось стать эталоном в очень пикантной сфере человеческой жизни…

Итог: остроумный сатирический рассказ о гранях заурядности.

Так получилось, что это мое первое знакомство с автором. Как ни странно, но при то, что я очень люблю классику научной фантастики, творчество Кларка как-то прошло мимо меня. Ну что ж, надо наверстывать упущенное.

В Солнечную систему вторгается странное небесное тело, которое сначала астрономы принимают за астероид, но вскоре выясняется – это искусственный объект, межпланетная станция цилиндрической формы, размером в несколько десятков километров. Объект, являясь небесным телом, получает имя индийского бога Рамы. «Рама» стремительно приближается к Солнцу, и, похоже, пройдя на опасном расстоянии и основательно поджарившись, унесется за пределы нашей звездной системы… Или же у его создателей другие планы, и совершив маневр возле Солнца, инопланетный объект направится к Земле? Есть ли на его борту кто-то живой, или хотя бы исправная автоматика? Экипажу исследователей под командованием капитана Нортона предстоит выяснить это, проникнув внутрь грандиозной конструкции.

«Свидание с Рамой» эксплуатирует свойственное всякому культурному человеку стремление к знаниям. Это ярчайший образец «исследовательско-производственной» НФ. Человек так устроен, что стремится узнавать все больше о мире. А когда наши методы познания реальности уступают необъятности Вселенной, на помощь приходит фантастика, которой, как придворному шуту, дозволено говорить многое, не опасаясь обвинений в лженаучности. Очередная безумная гипотеза в форме романа – вот что такое «Свидание с Рамой».

Что могу сказать – создать атмосферу волнующего, даже немного пугающего открытия, автору удалось отлично. Как и смоделировать ход исследований невероятного объекта, и создать образ Рамы с его невероятным внутренним устройством. Кольцевое море, пики гигантской двигательной установки, шахматный ландшафт хвостовой части «Рамы» — все это и многое другое очень здорово придумано и описано не хуже.

Единственный, пожалуй, недостаток «Свидания с Рамой» — в том, что это научная фантастика из той категории, что представляет собой игру ума, развлекающую читателя гипотезами, как и говорится выше. Ни предостережений, ни моделирования технических или социальных перспектив, ни, наконец, «фишек» «большой литературы» — глубокой философии, психологизма – здесь нет. Только захватывающие дух «картинки». Некоторые политические прогнозы и реакции социальных институтов на раздражитель в лице «Рамы» — и все. В остальном – дистиллированная исследовательская романтика в чистом виде. Прилетели, увидели, удивились, попытались изучить.

Итог: образец классической научной фантастики. Роману несколько не хватает идейной остроты (да и объема, если уж на то пошло), но ощущение встречи с одной из тайн космоса он передает отлично.

Никогда не любил Хамелеона. Какой-то «безликий» (дурной в его случае каламбур, понимаю) персонаж. Недофантомас, да еще и с дурацкой фамилией Смердяков, позаимствованной у Достоевского. На кого была, интересно, рассчитана эта «пасхалка»? Не думаю, что американские тинейджеры так хорошо знают русскую классику. Впрочем, у Стэна Ли это традиция, впереди еще семейка Кравиновых, имена которые тоже взяты у братьев Карамазовых. Видимо, сценарист здраво рассудил, что русские имена нужно брать в русской литературе, а не придумывать самому, чтобы избежать ляпов. Но лучше бы он воспользовался телефонным справочником.

Что до сюжета – Человек-Паук сталкивается с противником, имитирующим, в том числе его собственный облик. Типичный сюжетный ход для комикса. Учитывая, что Хамелеон работает в этой истории на советскую разведку, как-то не слишком и хочется, чтобы его поймали, хоть персонаж и никчемный. Позднее Марвел станут политкорректнее и будут стараться выводить на сцену аполитичных злодеев, вымышленные террористические организации, или совсем уж отмороженные из реально существующих, вроде нацистов или радикальных исламистов – в общем, такие, которые не вызовут сочувствия у нормальных людей.

Итог: для своего времени – нормальная супергеройская история. В качестве бонуса – Спайдермен меряется силушкой молодецкой с Фантастической Четверкой в полном составе. Это мы увидим еще не раз.

В детстве, в основном благодаря шедшему по НТВ мультсериалу, Человек-Паук был одним из моих любимых супергероев. Да и вообще, кто тогда из школьников не фанател по нему? Теперь, спустя много лет, разобрало любопытство – с чего начиналась история этого важного для массовой культуры персонажа, который до сих пор популярен у детей и подростков?

Сначала, честно говоря, комикс вызвал раздражение и недоумение. Честно говоря, до этого я практически не сталкивался с комиксами, написанными раньше 80-х. Обилие довольно бестолкового текста, пафосные ремарки от автора, бесконечный внутренний монолог героя (когда он успевает постоянно рефлексировать и почему мне должно быть интересны все его мысли?), не слишком искусный рисунок, общая наивность сюжета и персонажей… В общем, долго нужно было настраивать себя на то, что передо мной – артефакт эпохи, когда комиксы были подвержены жесткой цензуре, а мода на серьезность и реализм пришла в индустрию комиксов только лет через 15-20. Комиксы тех лет и не пытались быть чем-то другим, кроме того, в качестве чего они задумывались – рафинированной литературной попсой для бегущих от реальности подростков.

Строго по содержанию – выпуск «установочный», знакомящий нас с героем, его способностями и т. д. Как ни странно, Паркер тут вовсе не борется с суперзлодеем, а предотвращает техногенную катастрофу. Да, выглядит он очень непривычно для современного читателя – без костюма совсем не похож на человека, способного драться с преступниками. Позже этот недостаток исправили, и все-таки очень смешит такой забитый и унылый Питер – в мульсериале он и в нормальной человеческой одежде выглядел физически крепким. Хотя, может он просто рос и тренировался.

Итог: типичный для своего времени супергеройский комикс, представляющий сейчас главным образом научный интерес.

С одной стороны, рассказ очень «вкусный» — написан отлично, в стиле «сибирской» авантюрной истории. Злой следователь, находчивые крестьяне, все написано хорошим языком. С другой стороны – совершенно непонятно, зачем эта история написана, и какие выводы из нее нужно сделать. Но читается отлично.

Итог: любопытная история в народном духе, о крестьянской находчивости и смекалке.

Мир разрушен Третьей Мировой войной. Сверхдержавы уничтожили друг друга «грязными» ядерными бомбами и теперь гигантское облако радиации, медленно, месяц за месяцем, ползет к южному полушарию – добить выживших в Австралии, Южной Америке и на юге Африки. Действие романа происходит в Австралии, доживающей последние месяцы. Главные герои – австралийский морской офицер связи Питер Холмс и его жена Мэри; ставший поневоле сослуживцем Холмса капитан американской подводной лодки Дуайт Тауэрс, подруга Мэри Мойра Дэвидсон, и молодой ученый Джон Осборн. Их глазами мы и наблюдаем агонию цивилизации.

Главная проблема этой книги – ее герои очень однообразны. Создается ощущение, что все население Австралии реагирует на смертный приговор одинаково. Видимо, автор не смог выйти за пределы субъективного восприятия и списал героев с себя? Ну не может быть, что и офицеры, и ученый, и гулящая девица, и старый завсегдатай клуба, и аптекари, и продавцы, и солдаты, и моряки вели себя практически одинаково. Только Мэри, поскольку у нее есть малолетняя дочь, которой не суждено вырасти, ведет себя отлично от других – не верит до конца в опасность, впадает в паранойю, паникует. Остальные – занимаются будничными делами, как будто им жить еще сто лет, тихонько выпивают, когда совсем невмоготу. И все. Ни отчаяния, ни массовой паники, ни эпидемии преждевременных самоубийств, ни религиозной истерии, ни беспредела на улицах – ничего этого нет. Только перед концом закрылись магазины, и то потому, что продавцы были уже не в состоянии доползти до рабочих мест. То же и с другими учреждениями. Люди стали чуть больше пить и чуть хуже работать, да еще больше рисковать в спорте – вот и все приметы конца.

Могу сказать, что автор, видимо, очень высокого мнения о моральном облике человечества. Я в эту декадентскую идиллию не верю. Помнится, у Каганова был какой-то рассказ, где Земля сорвалась с орбиты и ученые ошибочно решили, что она упадет на Солнце – вот там был треш и угар, убийства, самоубийства, массовое безумие. Даже жизнь в обстановке повышенного риска отрывает тормоза некоторым личностям, а неизбежная смерть превратила бы как минимум треть населения в настоящих психов.

Здесь же ничего подобного нет. Как и заявлено в эпиграфе – не взрыв, но всхлип.

Но вообще роман производит, даже, несмотря на «сглаженные углы» довольно-таки сильное впечатление. Глубина и беспросветность тупика, в который могло себя загнать человечество. Люди, не могущие смириться с неизбежностью конца, продолжающие по инерции думать о будущем, осознавая, что оно никогда не наступит. Всеобщая жутковатая игра в то, что все нормально. Люди, пытающиеся оставаться людьми до конца – умирают, потому, что кто-то другой обрек их на гибель. Кто-то, лишенный человечности и поплатившийся за это – но потянувший за собой в могилу всех остальных.

Итог: не слишком правдоподобная, но оказывающая сильное эмоциональное воздействие вещь. Очень депрессивное чтиво, появившееся вовремя. Если не пугают мрачные пророчества и атмосфера зловещего упадка – пожалуй, почитать стоит, отличный пример ядерной паранойи эпохи гонки вооружений.

Кингу из библиотеки принесла жена – я, грешным делом, даже не подозревал о существовании этого писателя. Она взяла томик из-за нашумевшего романа «На берегу», но больше ей понравился шедший первым в сборнике «Крысолов», с которым она мне и посоветовала ознакомиться.

«Крысолов» — книга о войне. Нет, в ней нет сражений, окопных будней, фронтовых ужасов. А вот подвигам в ней нашлось место.

Пожилой англичанин Джон Хоуард отправился в обычную туристическую поездку – порыбачить во Франции. Но выбрал для этого не слишком удачное время – шла Вторая мировая война. Его знакомые, швейцарский дипломат и его жена, попросили Хоуарда вывезти их детей в Англию, к родственникам, ведь немцы, того и гляди, оккупируют Швейцарию. А дальше происходит то, что не становится сюрпризом для читателей – Германия начинает захват Франции. Но для Хоуарда это стало полной неожиданностью – на отдыхе он твердо решил отдохнуть от военных новостей, а, начав путешествие с детьми, и вовсе лишился свободного времени на прослушивание радио и чтение газет. И теперь он во Франции, захваченной Гитлером, немцы ему, англичанину, не рады, многие французы, «обработанные» немецкой пропагандой – тоже, и, вдобавок, у него на попечении дети, которых ему во что бы то ни стало нужно вывезти в Англию. И это только начало его невеселых приключений.

Мифологический образ Крысолова в романе Шюта получает необычную, гуманистическую трактовку. Хоуард – не похититель, а спаситель для этих детей, он уводит их от родителей, поглощенных войной или погибших, в новую, мирную жизнь. И дудочка у него тоже есть – вернее, дудочки, которые он умело мастерит и дарит детям. Смысл образа дудочки-свистка двойственен – это и примета нормального детства, часть того, что так хотел бы подарить этим несчастным детям Хоуард. Но он и, в отличие от мифологического Крысолова, не манит никого за собой своей песней, не лишает свободы. Он дарит игрушки детям, как хотел бы подарить им мир и свободу. Его задача – обеспечить детям крышу над головой в спокойной стране, свое место в этом мире. А пока – хотя бы какую-то радость в разрушенном мире.

«Крысолов» бьет по самому больному: он показывает, как война сказывается на жизни самой уязвимой части общества – стариков, женщин, детей. В то время, когда солдаты наступают, обороняются, отступают; дипломаты продолжают работать в своих кабинетах; политики «рулят» войной и решают, куда обрушить смертоносный огонь в следующий раз – дети не понимают что происходит вокруг, и так же хотят играть и познавать мир вокруг себя. А мир вдруг стал страшным, непонятным и враждебным. Старикам не легче – мечтавшие о спокойной и размеренной жизни, отдыхе от трудов и волнений, с мрачным недоумением смотрят они на кошмар войны: зачем? За что эти люди убивают друг друга, почему разоряют чужие города? Прожившим так долго странно и дико видеть, как молодые люди, вместо того, чтобы трудиться, строить свою жизнь, проливают кровь и разрушают все, построенное другими. И женщины – большинство их одиноко в хаосе войны, их мужья, братья и отцы ушли и могут не вернуться. И в этом тяжком ожидании им приходится брать на себя все хозяйственные работы, выживать в разоренной стране, зачастую в одиночку. И тяжкий труд зачастую становится радостью, потому, что отвлекает от страшных опасений и тревог.

Несмотря на тревожный настрой и острый сюжет, «Крысолов» — достаточно добрая книга. Но грустная. Вроде бы, все персонажи так или иначе понимают ситуацию, когда дети стали заложниками развязанной взрослыми войны. Но толку от этого понимания немного – кто-то, общими усилиями, спасен, но война продолжается, и дети, старики и женщины продолжают гибнуть.

Итог: сильный антивоенный роман от англо-австралийского классика, ставшего в России «автором одной книги». Но, как по мне, «Крысолов» намного интереснее и актуальнее, чем «На берегу» — ядерная угроза давно уже стала гипотетической, а вот обычные войны на Земле не прекращаются, и все так же льется кровь мирных людей и детские слезы.

Трилогия прочитана, и нужно подвести итоги.

В принципе, все главное, я уже написал в рецензиях на каждую из частей цикла. Трилогия представляет собой попытку реалистической трактовки мифов об Артуре и Мерлине, с минимальным добавлением мистики – там, где без фантастического допущения был бы потерян дух легенды. Наиболее же гротескные эпизоды легенд, вроде появления драконов и всяких мечей в камне, получили изящное правдоподобное объяснение.

В романах цикла соблюдается почти идеальный баланс между приключениями и психологизмом, они поэтичны и увлекательны (разве что середина второго романа чересчур вялая, но «из песни слова не выкинешь», даже жизнь великого волшебника не состоит из одних подвигов и свершений). События нам излагает сам главный герой, находясь уже на склоне лет, с высоты своего теперешнего жизненного опыта, с любовью и грустью вспоминающий детство, юность, старых друзей…

Мерлин в интерпретации Мэри Стюарт – уникальная личность. Он словно реликт античного мира, старается всеми силами оставаться человеком всегда, даже в тяжелую пору войн. Даже решая государственные задачи, он чурается предательства и жестокости – обычных орудий политиков всех времен, а особенно таких времен, когда все решает меч. Как будто он предвидит темные века религиозных войн и фанатизма, на пороге которых уже стоит Европа, стремительно забывающая наследие римской цивилизации (впрочем, Рим Мерлин и его соотечественники в книге склонны идеализировать). Побольше бы таких Мерлинов – и Темные Века миновали бы человечество…

«Есть только один Бог» — говорит Мерлин. Мир един, и все люди одинаково хотят счастья мира и процветания, и над всем царит одна созидающая сила. И нужно, казалось бы, только осознать эту простую истину, прекратить споры и войны из-за того, как эту силу называть. Да еще из-за ненужных богатств – на земле хватит места для всех, живи да работай. Но увы – люди остаются прежними, и грызутся из-за трона дряхлые короли, чтобы их наследники потом перегрызлись уже над их наследством, горят деревни, и кровь заливает хранимую древними силами землю. А значит – не мир, но меч, значит, нужен земле защитник, король, что усмирит алчных и прогонит завоевателей. А Мерлину… Мерлину остается уснуть, стать легендой – до лучших времен.

Итог: трилогия о Мерлине просто должна быть в любой коллекции хорошего фэнтези или исторического романа. Реалистичная и вместе с тем поэтичная «реконструкция» мифических событий.

Третья книга – о поздних годах Мерлина и расцвете эпохи Артура. Великий волшебник, талантливый политик и инженер понемногу уходит в тень своего воспитанника. Впрочем, для мира он всегда был в тени – живым мифом, олицетворенной легендой о мистическом покровителе.

Как ни странно, «Последнее волшебство» динамичнее второй части трилогии. Что поделать, старость Мерлина трудно назвать спокойной – ведь ему приходится помогать Артуру в решении его великой задачи по объединению Британии. А значит, вновь, как в молодости, Мерлину придется вспомнить хитрые уловки и политические приемы, которые помогут ему распутать козни Лота, Моргаузы и других врагов трона. Будут и странствия, и настоящие шпионские миссии, и дорожные приключения.

Как и прежде, автор верна своему подходу – максимум реализма, минимум фантастики. «Последнее волшебство» интересно не мистическими тайнами и магическими битвами, а, прежде всего, попыткой воскресить дух той древней эпохи, так мало нам известного раннего Средневековья.

Да, иногда фатализм Мерлина раздражает. Он щадит врагов, чтобы не множить их количество, отказывается от мести, дабы избежать лишнего кровопролития (и чтобы Артур не испортил свою репутацию милосердного короля). Порой кажется, что он сделал сам себя заложником пророчества.

Но книга все равно радует, как и предыдущие. Атмосферой той самой легендарной Британии, экзотикой раннего Средневековья, яркими персонажами, возможностью угадать то или иное мифологическое событие в разных эпизодах романа. Словно бы увидеть самому, как создавалась великая легенда.

Итог: прекрасное завершение трилогии о Мерлине.

Честно говоря, эта история несколько разочаровывает. Ждешь социальной фантастики –всемогущая компания терроризирует старателей, добывающих эликсир бессмертия, дальше по логике должны быть борьба за независимость, за экологию и т. д. Что-то вроде «Саботажника» Дивова. Но рассказ неожиданно оказывается просто ужастиком, причем не слишком оригинальным (большой привет Кэмпбеллу и экранизировавшему его Карпентеру).

Итог: одноразовый хоррор-рассказ, мимикрирующий подо что-то большее.

Каким может быть рассказ, написанный Шекли и Эллисоном? Правильно – резким, шокирующим, парадоксальным, наполненным циничным черным юмором.

После чудовищной мировой войны большая часть видов живых существ на Земле вымерла, а океаны заполнила отталкивающая живая слизь, похожая на нечистоты. Оказалось, что эта слизь отлично перерабатывается в продукты питания – и вот люди начали ее промысел. Только вот ее сборщиков поражает странный недуг. Главному герою рассказа как раз не повезло.

В атмосферности и наличии интересной темы рассказу не откажешь. Настрой соответствующий «новой волне» научной фантастики – цинизм, шок, «кинематографичность», упадочный мир будущего. Читать про развитие странных состояний героя, его психоделические скитания по городу оживших для него вещей, любопытно. Но идея рассказа несколько непонятна – рассказать о том, что и аморфная, похожая на дерьмо биомасса нуждается в любви? Пародия на живой океан Соляриса?

Итог: если не отталкивает своеобразный грубый язык и общий глумливо-нигилистический и вместе с тем депрессивно-наркотический настрой (характерный, в общем-то для американской литературы того периода в целом) – рассказ интересный. Но за оригинальной (сильно на любителя) стилистикой не видно особо глубокой идеи.

Неожиданно ясный и «олдскульный» рассказ позднего Шекли, казалось бы, давно ушедшего в психоделию. Земля в один прекрасный день стала открыта для инопланетных туристов и мигрантов. Что началось и что последовало – в этом рассказе. Присутствует стопроцентно узнаваемый авторский горький юмор и хлесткая сатира. Кто-то пытается навязать инопланетянам свои правила, кто-то рад с ними породниться и перенять их образ жизни и даже биологической и социальное устройство. А кто-то просто… съедает их. Ну и что, что разумные – вкусные же, и есть хочется.

Итог: неплохая ироническая фантастика, поздний рассказ в духе ранних. Сборник «наблюдений» без особой центральной идеи, но любопытный.

Очередной, любопытный и провокационный взгляд на будущее от Роберта Шекли, но на сей раз не столь мрачный, как обычно. Оказывается, все проблемы человечества – от подавленной сексуальности, и в будущем возникнет идеальное общество, построенное на принципе «свободной любви» и лишенное таких противоречий.

Ну что тут сказать – Шекли, похоже, близки идеалы и взгляды хиппи, что по его творчеству заметно. Мне же такая концепция кажется странной. Не думаю, что насилие связано исключительно с сексуальностью. У живых существ есть и другие инстинкты и потребности – голод и жажда, например. Потребность в самоутверждении и повышении социального статуса, гордость. Стремление к безопасности. Жажда наживы, властолюбие и паранойя, думаю, за историю человечества привели к большему количеству крупномасштабных конфликтов, чем неразделенная любовь или ревность (мне только полумифическая Троянская война вспоминается). Войны развязывают не одуревшие от гормонов самцы, а скучные и богатые приличные дяди и тети, которые хотят стать еще богаче и контролировать большую территорию (еще одно, кстати, естественное побуждение). Если убрать сексуальную неудовлетворенность как один раздражающий фактор – останутся все остальные.

И разве для человека естественен промискуитет? Если что-то естественно, то из человека это вытравить трудно, и если бы такое общество имело бы шансы на существование, то за тысячелетия человеческой истории оно бы уже возникло. Но даже в самых либеральных странах люди продолжают образовывать более-менее устойчивые семейные пары. И почему не рухнули от внутреннего накала подавленной сексуальности христианские империи Нового времени? А вот мужская ревность и женское стремление к моногамии – естественны и связаны со стратегией размножения млекопитающих.

Итог: дикий фрейдизм. Если бы было все так просто… За общий позитивный антивоенный посыл отрицательную оценку не ставлю, но рассказ представляет собой неудачную шутку.

Маленький рассказ, больше смахивающий на анекдот – образец черного юмора. Построен на принципе «все не так плохо, как кажется – все намного хуже». И, между прочим, по канонам триллера – «сюжетный твист» присутствует.

Итог: даже для самоубийцы есть исходы хуже, чем исполнить задуманное. Один из вариантов – в этом рассказе.

Это даже не рассказ, а мини-цикл из трех микрорассказов, каждый из которых пародирует один поджанр бульварного чтива – криминально-авантюрный роман, «бондиаду» и классический детектив. Получилось хорошо – зло и с налетом абсурда, характерного для Шекли. Пародируется тут как заштампованность подобных книг, так и отсутствие у их авторов чувства меры.

Итог: хорошая пародия на попсовую литературу.

Второй роман о Мерлине – прямое продолжение первого, буквально начинается с той сцены, на которой заканчивается «Хрустальный грот». «Полые холмы» повествуют о зрелых годах Мерлина, его странствиях, рождении и отрочестве Артура.

Мэри Стюарт отказалась во второй части от формы «автобиографии» — теперь это просто роман от первого лица, а не исповедь умирающего волшебника. «Полые холмы» несколько проигрывают «Хрустальному гроту» в динамичности – событий тут намного меньше, изгнание Мерлина и его странствия не столько насыщены приключениями, как его детство и молодость, которые были полны смертельных опасностей, политических интриг и сражений. Поэтому первые две трети романа довольно «медитативны», и действие оживляется только когда «на сцене» появляется Артур. Вот с этого момента я лично от книги не мог оторваться.

В остальном второй роман такой же, как и первый – почти чистый реализм с долей мистики. Автор продолжает рассказывать нам свою, наиболее приближенную к реальности, версию легендарных событий, оживляя мифологических персонажей и давая более-менее реалистичную трактовку мифических чудес. Конечно, на историчность роман претендовать не может – и ввиду сомнительной достоверности первоисточника, и потому, что автор не стремилась к строгой историчности вообще, о чем говорится в авторском послесловии. Но как версия событий – очень убедителен.

Итог: вообще, хотел оценить «Полые холмы» ниже, но, благодаря эмоциональной и сюжетной насыщенности последних глав, роман, пожалуй, дотягивает до уровня предшественника. Великолепная реалистичная трактовка мифа о Мерлине и короле Артуре.

Как бы все понятно, но непонятно главное – зачем это написано. Просто эксперимент – а не выдумать ли вот такую службу, дарующую несчастным краткое посмертие? Момент с дверью – интересно и жутковато. Но в целом совершенно непонятно, какой вывод должен сделать читатель.

Итог: рассказ похож на какое-то неправильное пятно Роршаха – как ни смотри, а ничего в нем не видишь, кроме пятна, то есть грустного и немного ироничного рассказа о посмертных интим-услугах.

Философская зарисовка с расплывчатым смыслом. Лично я увидел в этом некую полемику с упомянутым в рассказе Борхесом: не нужно ничего сверхъестественного, настоящий художник и без всяких алефов найдет материал для вдохновения вокруг себя. В Глазе Реальности можно увидеть только Реальность – ту самую, что и так вокруг нас. В таком случае жаль, что с возрастом сам Шекли изменил этому принципу, и все чаще вместо хлесткой, остроумной сатиры выдавал странные психоделические пассажи, интересные только преданным фанатам и литературоведам…

Итог: недоработанная притча непонятно о чем. То ли о субъективности восприятия, то ли о тщетности воображения, то ли о том, что наша реальность хороша и без прикрас… Рассказ так же многолик, как и описанный в нем артефакт.

Странно в этом признаваться, но о короле Артуре, Мерлине и связанных с ними легендах, мне известно было очень мало. В детстве я, как и почти все, увлекался темой средневековья и рыцарства, но как-то не удалось, ни почитать что-то на эту тему, ни посмотреть (диснеевские полнометражки я с детства недолюбливаю, а мультсериал шел в крайне неудобное время). Уже ближе к совершеннолетию видел полторы серии какого-то сериала про молодость Мерлина – и все. Да, еще у Сервантеса в «Дон Кихоте» кто-то, помнится, переоделся Мерлином и отрекомендовался, среди прочего, как сын Дьявола…

Поэтому мне «Хрустальный грот» было читать интереснее – я не знал заранее сюжета мифологического первоисточника. Мерлина представлял себе как стереотипного волшебника – старика с длинной бородой. Узнать, про то, как, собственно, никому не нужный бастард стал великим магом, было весьма интересно.

Надо сказать, что «Хрустальный грот», несмотря на принадлежность к фэнтези, скорее является псевдоисторическим романом с минимальной примесью мистики. То есть, мистики тут много, но типичной фэнтезийной магии с фаерболами и левитацией здесь нет совсем. Мерлин скорее тот, кого сейчас называют экстрасенсами. Он может прочитать мысли, предсказать будущее и даже поджечь силой мысли сухие дрова – но спецэффектов ждать не стоит. И это хорошо – так история становится намного убедительнее.

Роман написан в форме воспоминаний главного героя. Мерлин возвращается мысленно к детству и юности, вспоминая свой трудный и опасный путь. В книге не просто описаны приключения и политические интриги, в которых Мерлин принимает участие – спустя много лет старый маг переосмысливает и заново переживает события прошлого, уделяя своим мыслям и чувствам не меньше внимания, чем событиям.

Мерлину приходится выживать только благодаря своему острому уму и высокому интеллекту, что непросто в жестокую эпоху раннего Средневековья. Его полублагородное происхождение поначалу создает ему только проблемы, но и потом ему, уже королевскому придворному магу, приходится испытать на себе несправедливость сильных мира сего. Ведь он служит не только королю, но и Богу, покровительствующему Британии, и воля высшей силы для него важнее приказов королей.

Исторической достоверности ждать не приходится, о чем автор и говорит в послесловии – задачей романа является не реконструкция событий, а «оживление» мифа, раскрытие мифологического сюжета в форме реалистичного психологического романа с минимумом фантастики. «Хрустальный грот» позволяет увидеть в персонажах британских легенд не просто функции и архетипы, но живых людей с их характерами, чувствами. И заодно оценить авторское видение «темных» мест летописей и мифов, узнать «подобности» политических интриг и сражений, тайны магии и предсказаний.

Итог: отличный псевдоисторический психологический роман о юности великого мага Мерлина. Хорошее чтение, для тех, кому близка «артуриана», нравится атмосфера раннего Средневековья и древней Британии, а также для тех, кому нравится «умное» фэнтези с живыми персонажами.

Мораль в том, чтобы посмотреть на себя со стороны. То есть часто мы, глядя на других, недоумеваем, а то и насмехаемся: ну надо же, какие кругом придурки, и чего они чудят. И редко задумываемся, а как мы сами выглядим в чужих глазах? Мы ведь тоже можем показаться кому-то слишком/недостаточно общительными, слишком много/мало уделяющими внимания своей внешности и т. д. И наши хобби тоже могут показаться кому-то странным и бессмысленным времяпрепровождением.

Так что, глядя на других, всегда надо проверять, не смотришь ли в зеркало.

Итог: урок тем, кто любит подглядывать, обсуждать и осуждать.

«Гнездилище» напоминает типичную городскую легенду-страшилку нашего времени. Таинственные подвалы, монстры… В принципе, экшена достаточно много, чтобы не оторваться от рассказа, но какой-то изюминки в рассказе нет. Да еще и чернухи навалом, хотя без бытового депрессняка и личных проблем главного героя было бы совсем примитивно. Монстры напомнили народ Лит из Clive Barker's Undying – приятно было лишний раз вспомнить одну из любимых игр. В целом — рассказ не зацепил.

Итог: постсоветский ужастик о монстрах из подвала.

Хорошая пародия на космическую оперу. Пресыщенный жизнью космический монарх, идиотизм войны, запутанные сверх всякой меры «планы внутри планов», временные парадоксы, мистическая подоплека происходящего – Шекли высмеял все штампы жанра. Присутствуют, конечно, характерные для автора антивоенная тематика и политическая сатира. Персонажи регулярно ломают «четвертую стену» и вообще ведут себя весьма непредсказуемо. Из шуток самой удачной показался «древний язык», на котором говорили Драмокл с его дочерью во время мистической церемонии в храме.

Финал показался довольно перегруженным – но это же Шекли, мастер абсурда и психоделии. Гулять так гулять, так сказать.

Итог: хорошая пародия на космооперу за авторством Шекли. До лучших его книг не дотягивает, но вполне способна развлечь и заставить посмеяться над затасканными штампами жанра.

Вот это я называю настоящей мистикой. Олди в одном из своих «мастер-классов» для «Мира фантастики» цитировали отличное определение Гершома Шолема, исследователся иудейской мистики: «Мистика — это плохо различимые огромные фигуры в тумане на том конце пропасти». Пугающие намеки, непонятные события: что делает та семья со своими детьми – непонятно, но жутко.

И мораль в рассказе есть – не стоит родителям превращать своих детей в зомби, живущих лишь для того, чтобы оправдывать надежды и удовлетворять амбиции. Дети – это новые люди, и у них должна быть своя собственная жизнь.

Итог: этакий «странный» хоррор, где главный герой не сталкивается с кошмаром лоб в лоб, а наблюдает за чем-то ужасным и непонятным со стороны. Отличная вещь.

Еще один опыт Шекли в написании абсурдистской прозы. На этот раз, это в прямом смысле бред сумасшедшего – главный герой, как вскоре догадывается читатель, является пациентом психиатрической клиники. Вся повесть – поток безумных мыслей, в которых, при желании, можно, играя в психиатра, отыскать осколки реальности, ассоциации, аллюзии и каламбуры. Ну, и, конечно, все это приправлено фирменной иронией автора.

Все это было бы очень хорошо, но есть серьезная проблема – у повести высокий «порог вхождения». Первые несколько страниц ее – удивительно муторная бессюжетная тягомотина, почти нечитаемая и унылая. По трудности восприятия это «вступление» может посоперничать с текстами Кафки. Дальше – веселее, но одолеть эти пять-шесть страниц нудной околесицы можно только упорством. Да и потом несколько таких же муторных пассажей в тексте встречаются.

Итог: вещь очень сильно «на любителя», как и весь поздний Шекли. Любопытный, ироничный экскурс в безумие отдельно взятого персонажа. Если по душе сюрреализм, парадоксальный юмор и всяческая шизофазия – то, что надо.

Образец позднего, психоделического творчества Шекли.

В черновиках каждого писателя, думаю, найдется немало неоконченных сюжетов, которые просто не хотелось продолжать ввиду невозможности придумать небанальное дальнейшее развитие (а может быть, и какое-либо развитие вообще (а может быть, и просто из лени)). Похоже, что именно из таких отрывков Роберт Шекли и слепил «Машину Шехерезаду». Путаное повествование, рассказы в рассказах, вставные сюжеты – прямо «Тысяча и одна ночь», только короче, драйвовее, и безумнее. Где первичная, где вторичная, третичная а то и литературная реальность десятого или тринадцатого порядка – разобраться совершенно невозможно. Машина Шехерезада придумала эти миры? Или Шекли придумал Машину Шехерезаду? Или она придумала Роберта Шекли и мировую литературу заодно?

Итог: забавная психоделическая мешанина каламбуров, пародий и неоконченных сюжетов. Вещь на любителя, как и все позднее творчество писателя. Конечно, социального пафоса и мизантропического черного юмора ранних рассказов вы здесь не найдете, как и глубокой философии, но повесть по-своему хороша.

Комиксы «Капитан Америка: Вне времени» и «Капитан Америка: Зимний Солдат» вышли в России в коллекционном издании от Panini под общим названием “Первый мститель: Другая война». То ли приурочено это издание к экранизации комикса, шедшей в наших кинотеатрах под данным названием, то ли, учитывая напряженные отношения с Западом, издательство решило убрать слово «Америка» с обложки… Если это след цензуры, то, к сожалению, он не единственный – с нацистских флагов в комиксе убрана свастика, причем не только на обложке, но и на всех остальных страницах тоже. Учитывая, что речь идет о настоящих, исторических нацистах, с которыми сражаются герои комикса, остается только поражаться маразму – так, чего доброго, у нас и «Семнадцать мгновений весны» запретят. Или пикселизуют местами.

Но довольно о грустном. С 90-х годов Marvel сделали ставку на психологизм и реалистичность характеров. Герои стали менее «героическими», стали чаще носить цивильную одежду, а их костюмы изменили дизайн в сторону менее крикливых цветов и снижения количества нефункциональных деталей. Понятное дело: например, внешность Росомахи давно надо было привести в соответствие с его брутальным характером. Да и Карателю надо было поменьше «светить» черную футболку с черепом – с его ремеслом конспирация важна.

С Капитаном Америка же все сложнее. Слишком политически нагруженным получился его образ, да что там – откровенно пропагандистским. Как же сделать из пафосного ура-патриота, принимающего картинные позы и вещающего менторским тоном, неоднозначного и живого персонажа?

И авторам комикса удалось решить эту задачу! Перед нами Капитан Америка нашего времени – усталый, изрядно запутавшийся в жизни мучимый посттравматическим синдромом человек. Нет, Стив Роджерс по-прежнему истинный патриот и борец со злом – вот только война, ради которой он создан, сыграла с ним злую шутку. Каково быть цветастой вывеской, ряженым на службе армии – когда грязную работу за тебя другие? Рекламировать армию, зная, что даже благие цели на войне достигаются часто подлыми целями? Легко демонстрировать голливудскую улыбку военным репортерам, если знаешь, что можешь увернуться от пули, и любая рана заживет на тебе лучше, чем на собаке? Спасать заложников, в рукопашную разбрасывать толпы противников, позировать со щитом, прикрывая раненого — и помнить, что резать часовых, пытать «языка», приходится кому-то другому? Быть щитом, помня, что есть еще и меч...

Армия – необходима, служба – почетна; и вместе с тем, война – чудовищна. Капитану Америка приходится жить, осознавая обе аксиомы. Он живет своей миссией, не сомневаясь в своем предназначении – но и ненавидит то, с чем она его связала. И часто на страницах комикса вместе с ним читатель видит другую грань мира Marvel – супергероев, ставших марионетками в противостоянии спецслужб и террористов.

Роджерсу же хочется сразиться со злом иначе – лоб в лоб, как когда-то на фронтах Второй Мировой. У S.H.I.E.L.D. же свои планы – и прямолинейному герою придется участвовать в их интригах. Не предать ни страну, ни друга, да еще и не позволить использовать себя – задача сложнейшая.

Традиционно для комиксов Marvel принцип меньшего зла олицетворяет Ник Фьюри и его команда. В отличие от супергероев, S.H.I.E.L.D. не стесняется применять жесткие методы и использовать людей и свехлюдей «втемную». Для Капитана Америка их организация – неизбежное зло, но эффективность их методов борьбы с террористами и суперзлодеями трудно недооценить.

Зимний Солдат получился очень колоритным персонажем. Харизматичен, если, конечно, сделать скидку на то, что только в комиксах суперагент-киллер может выглядеть как рок-звезда в сценическом прикиде. Прямо металлист какой-то.

В общем, таков современный Капитан Америка: размышления о патриотизме, гуманности и чести, болезненные воспоминания о войне и попытки не скатиться до уровня тех шпионов и террористов, с которыми сам борешься.

Итог: хороший образчик мейнстримного Marvel. Поклонникам вселенной, Капитана Америки и комиксов о супергероях вообще – рекомендую.

Некоего Аарона направляют на загадочную планету Майрикс, выяснить, что же происходит в находящемся на ней реликтовом Чужом Городе, построенном невероятно древней исчезнувшей расой. В город прилетают исследователи, туристы и паломники – но мало кто возвращается оттуда, а вернувшиеся рассказывают странные вещи. Аарон заинтересован в разрешении загадки еще и потому, что на Майриксе находится его сын Лоренс, ученый, руководящий исследователями-людьми.

Город оказывается мистическим пространством, изменяющим сознание людей, вытворяющим странные фокусы с пространством и временем. Образ такого сакрального города, восходящий к библейскому Эдему, как ни странно, довольно редко появляется в литературе, но появлении эти запоминаются надолго: например, ранний, еще не затронутый пороком и упадком Макондо Маркеса, или Медный город из Кабирского цикла Олди.

Обычно смысл рецензий на это произведение сводится к следующему: «замах на рубль, а удар на копейку». И действительно, после прочтения остается такое ощущение. Довольно долго и подробно описываемые психоделические приключения главного героя, в конце концов, приводят к стандартной развязке в духе голливудского ужастика.

Но суть в том, что «Майрикс» и развенчивет эзотерику и мистические практики.

Что поделать, рассказы о мистических откровениях, космических богах и расширении сознания уже были не слишком актуальны – в 1990 году, когда был написан «Майрикс», миновали и космическая эйфория, и уфологический бум, и эпоха расцвета психоделической культуры, и «новая волна» НФ. Зато расплодились десятки мракобесных сект, вскормленных «политкорректностью».

Итог: замаскированная под психоделическую повесть агитка против шизотерики. Избыточная форма и оборванные нити рассуждений могут разочаровать, но что поделать – Шекли разрубил клубок философствований, где какой-нибудь модный нравоучительный автор привел бы все к какому-нибудь слащавому «откровению». Жаль, конечно, что по большей части это здание строилось для того, чтобы его разрушить…

Сборник историй об одном из самых впечатляющих классических врагов Человека-Паука – Веноме. Начиная с того времени, когда он был всего лишь костюмом самого Спайдермена, и до первой серьезной победы над ним.

Впечатления сборник оставил противоречивые. Очень приятно освежить в памяти частично знакомую еще с детства по мультсериалу историю зловещего черного костюма. Да и история эта относится к тому, на мой взгляд, периоду развития комиксов про Человека-Паука, когда они уже переросли начальный схематично-наивный этап, но еще не скатились в самоповторы и выглядели свежо. Радует стиль того времени – анатомически выверенный, в отличие небрежной рисовки ранних комиксов, но не похожий на «компьютерный» реализм современных, выглядящих, как скриншоты из игр.

Плохо только одно – сюжетные линии комиксов Marvel (в особенности таких популярных) часто переплетаются в регулярных сериях, пропадая на два-три выпуска и всплывая вновь. Не говоря уже о том, что они, эти линии, могут начинаться в одной серии, а продолжаться в другой… И попытка собрать под одной обложкой только выпуски, имеющие отношение к Веному, привела к тому, что побочные сюжетные линии обрываются там, где пропущены главы без зубастого антигероя. И это немного обидно – получается не цельное произведение искусства, а как бы сувенир для фанатов. Что поделать – привычка сценаристов Marvel закручивать сразу несколько параллельных и еще несколько пересекающихся сюжетов, затрагивающих два-три сериала одновременно, делает их комиксы увлекательными (и хорошо продаваемыми), но плохо переводимыми в формат омнибуса.

Итог: и все равно, экскурс в героическое прошлое Человека-Паука, к истокам его старой вражды с Эдди Броком состоялся. Рад, что этот комикс есть в моей коллекции.

Комикс о Тони Старке за авторством Уоррена Эллиса. Что ждать от автора «Руин» и «Трансметрополитена»? А ничего не ждите.

Ведь это же мейнстримный Marvel. А, значит, все гладко и прилизано. Ничего контркультурного, ну разве что рассуждения Тони и его приятеля о психоделиках. Напротив, главный злодей, бунтарь и как бы потомок каких-то революционеров, выглядит законченным отморозком и психопатом. Ну, а Железный Человек, как всегда – верный защитник общества и государства (впрочем, он такой во всех комиксах). Никаких полутонов.

Зато радует рисунок – жесткий, кинематографичный. На кровавые подробности боевых сцен художники не поскупились, и это оттеняет попсовость истории. В общем, нарисовано ярко и реалистично, и вместе с тем мрачно и брутально. Как и должно быть в современном комиксе о супергероях.

Итог: обычный супергеройский комикс с притяным рисунком. Фанатам Железного Человека пойдет, но ничего эпохального в «Экстремисе» нет.

Рассказ какой-то неровный, странный. Стилизация под старину – и какая-то неуловимо современная речь персонажей. Непонятные претензии на психоделию и какой-то загробный символизм. Монстр, который «может надеть любую личину», но почему-то предпочитает выглядеть как монстр. Поначалу вроде бы есть даже атмосфера, но потом все как-то смазывается, начинается какой-то сумбур. Так бывает, когда поэты пытаются писать прозу – отрывочно, сбивчиво, излишне эффектно. Ну и от святочной истории, все же, не ждешь такой безысходности.

Итог: рассказ оставляет ощущение избыточности и непроработанности. Недосказанность – это, чаще всего, благо для мистической истории, но и с ней нужно обращаться аккуратно.

Небольшой рассказ в жанре зомби-хоррора. Радует оригинальная идея – вместо типичного зомби-апокалипсиса или происков колдунов Вуду, здесь мы видим земной филиал Ада, этакий упрощенный Сайлент Хилл по-русски. Общим посылом напоминает рассказы Дяченко: простой, легкий язык, саспенс, экшен и морализаторство. Последнее, пожалуй, слишком явно, но лучше так, чем без идеи вовсе.

Итог: достаточно обычный «ужастик» с моралью. Пожалуй, если развить тему поподробнее, нагнетая атмосферу, было бы лучше. Но, в общем-то, рассказ хорош и сам по себе.

Прочитаны все тома трилогии и время подводить итоги. «Дерини» Кэтрин Куртц – признанная классика «исторического фэнтези» — например, журнал «Мир фантастики» внес этот цикл в список 100 лучших фантастических книг. Не погорячились ли?

Без сомнения, произведения цикла очень оригинальны, а на момент написания, может быть, уникальны. Баланс между историчностью и фэнтези здесь однозначно смещен во вторую сторону – из реалий нашего мира присутствуют только некоторые национальности и христианская религия. Главным фантастическим допущением становится существование особой расы людей – Дерини – отличающихся от обычного человека врожденной способностью к магии. Когда-то несколько Дерини, презирающих обычных людей, захватили власть над Одиннадцатью королевствами. Их диктатура была свергнута их же сородичами, которые нашли способ обучать магии человеческих правителей, чтобы они могли противостоять властителям Дерини. Но человечество отплатило магам черной неблагодарностью: уже через два века Церковь запретила магию, а колдунов-Дерини сжигали на кострах. К моменту начала действия «Возрождения Дерини» церковный террор практически сошел на нет: на подконтрольных Церкви территориях Дерини были или уничтожены, или ушли в подполье. Сюжет вращается вокруг Дерини-полукровки Аларика Моргана, друга и верного слуги прежнего короля Бриона Халдейна, а также наставника и защитника короля нынешнего (на момент начала повествования – принца) Келсона.

То, как принц Келсон и его верные сподвижники Морган и Дункан (тоже Дерини-полукровка, священник), а также оруженосец Моргана Дерри воюют с врагами своей страны, разматывают клубки придворных интриг и защищают своих друзей и свою честь – все это мне очень напомнило «Трех мушкетеров» Дюма. Ну, если бы они были бы магами, а главным героем стал бы Атос. Правда, кандидатов на роль Арамиса получается даже два, и ни одного Портоса. Подозреваю, что виноваты в данном случае переводчики, потому, что по идее роман писался скорее уж с оглядкой на старую английскую литературу – тем не менее, что-то общее с похождениями мушкетеров просматривается.

Цикл получился, увы, очень неровным. Первая часть – типичная сказка в прямом смысле слова, предсказуемая, красивая и наивная. Вторая – наиболее сбалансированная: приключенческий роман, не лишенный психологизма и лиричности. Но, в отличие от первой, она написана со строгим расчетом на продолжение: никакого, даже промежуточного, финала в основной сюжетной линии нет. Третья – полна событий и логично завершает магистральный сюжет, но с психологизмом проблемы: героям некогда думать и даже особо чувствовать. Любовные волнения Моргана появляются ближе к концу книги и роли особой не играют.

Кстати, основных проблем женского фэнтези Кэтрин Куртц удалось избежать. Любовная линия в первом томе отсутствует, во втором касается только второстепенных персонажей, а в третьем Морган хоть и влюбляется, но ближе к концу книги, да и книга не об этом. Женщины так же не играют в повествовании большой роли: автор хорошо помнит, какое место занимала женщина в средневековом обществе, и преодолела искушение восстановить справедливость за счет правдоподобия. Даже королева не смеет возразить собственному сыну, когда он становится королем, прочие же дамы и вовсе появляются на страницах только для того, чтобы влюбиться в кого-нибудь из мужественных героев. Никаких амазонок-феминисток: есть, правда, Карисса, но она злодейка и вообще ведьма.

Но все же определенные недостатки, присущие женской прозе можно проследить. Герои все же немного эмоциональнее и сентиментальнее, чем положено мужчинам; очень много думают о своей внешности и зачастую ведут себя как-то жеманно и церемонно. Особенно это касается первой части: в дальнейшем от привычки любоваться собой и «по-кошачьи потягиваться» они избавляются, но описаниям костюмов по-прежнему многословны. Такие вот средневековые метросексуалы.

Идейное наполнение в книге проследить сложно. По-моему, писалась она, все же, как большинство фэнтези, с целью мироформаторского эксперимента – проще говоря, для развлечения автора и читателей. Серьезные мысли все же встречаются: главная – о том, как человечество поразительно плохо помнит добро, и как оно при этом злопамятно. И как горько, что на отклонения в лучшую сторону люди реагируют так же, как и на недостатки – отвечая резким неприятием, враждебностью, страхом. Но вообще, это просто еще одна архетипическая история о возвращении истинного Короля, причем по первому тому видно, что именно ради того, чтобы воплотить заново этот вечный сюжет.

Итог: наивное псевдоисторическое фэнтези. Цикл, впрочем, весьма неровен: парадоксально, но от первой части к третьей вместе с наивностью уходит и эмоциональная насыщенность текста, а вместе с реализмом приходит упор на экшен и интриги в ущерб идейному содержанию и развитию персонажей (тот же Варин так дико нелогичен в третьем томе, что хочется кричать «Не верю!») Сказка для относительно взрослого читателя. Вполне неплохой выбор, если вам нравятся истории о волшебстве и старомодные приключенческие романы. Любители реализма или философии могут смело проходить мимо.

Третья часть смотрится слабее второй. По-прежнему неплохо закручен и непредсказуем сюжет, множество персонажей и событий. А вот психологизма заметно убавилось: персонажи предпочитают действовать, распутывая хитросплетения интриг, возникшие в первом и втором томах. Оно и понятно, и правильно, но все же в результате книге сильно не хватает глубины. Придавать роману эмоциональность за счет невнятной любовной линии и незначительного элемента триллера – не слишком эффективно. Даже в первой, весьма примитивной, книге цикла рассуждениям, воспоминаниям и чувствам персонажей отведено более значительное место.

Наивности с каждым томом все меньше: во «Властителях Дерини» мы, наконец, видим действительно кровавую войну и действительно жуткую черную магию. По сравнению с картонными злодеями первой части цикла Венцит выглядит куда как более убедительно.

Несмотря на то, что роман, по сути, военно-приключенческий, внятной боевой сцены в нем не найти, в отличие от предыдущих. Хотя вроде бы экшен как бы присутствует, но при этом его как бы и нет.

Впрочем, внезапный до нелепости финал, который не понравился многим читателям, я, наоборот, считаю удачной находкой. Ибо он избавил книгу от похожести на голливудский сценарий.

Итог: лучше первой, в чем-то хуже второй части. В целом – все то же фэнтезийное чтиво, стилизованное под старый исторический роман. Чего-то сильно оригинального или глубоких мыслей от этой книги ждать не приходится, но как завершение трилогии и приятная псевдоисторическая сказка – вполне приемлимо.

Ну что ж, название обязывает – во втором томе читателя наконец-то ждут несколько сюжетных линий, политические интриги и реальные приключения, а не скоростная поездка по прямым рельсам сюжета.

Увы, на этот раз это не самостоятельное произведение – магистральная сюжетная линия здесь не начинается и не заканчивается. Героев ждет обострение конфронтации с Церковью и появление новых опасных врагов. Но война только начинается, хотя назвать «Шахматы Дерини» книгой бессобытийной и скучной нельзя – читателя ждет множество информации о мире Дерини, прошлом и настоящем героев; полнее раскрываются характеры Моргана и Дункана, история их дружбы. Кроме того, сюжет не крутится только вокруг одного Моргана, как это было в первой части – так что скучать не придется.

Как уже было сказано, проработанность мира существенно возросла. Достаточно много атмосферных эпизодов – разрушенный монастырь, убежище горной ведьмы. Второстепенные герои теперь тоже не для мебели – много подробностей о семье того же Дункана.

Присутствует любовная интрига, что настораживает – впрочем, имеет отношение она к второстепенным персонажам и на продолжение явно влияния не окажет. Зачем эти шекспировские страсти вообще нужны – не знаю, но написано сильно, эмоционально, хотя и не без наивного трагизма.

Лейтмотивом «Шахмат Дерини» является проблема нетерпимости обычных людей к волшебной расе. Морган и Дункан задаются вопросом, как могло такое произойти: люди забыли, что их избавителями от диктатуры Дерини и их учителями в мире магии стали такие же Дерини. Дело в том ли, что человеку свойственно помнить в основном зло, или же проблема глубже – в подсознательной зависти, смешанной с инстинктивной неприязнью к «белым воронам»? И как преодолеть вирус нетерпимости, поселившийся в самой Церкви – гаранте общественной нравственности?

Размышления героев и политические хитросплетения разбавлены чисто приключенческими эпизодами. Вообще, второй том мне еще больше напомнил «Трех мушкетеров» — те же авантюрные приключения, политика, интриги, поединки, отвага, преданность короне и крепкая дружба.

Итог: приключенческий псевдоисторический роман с примесью фэнтези, с неплохо закрученным сюжетом и проработанными персонажами. Минус в том, что без первого и второго читать смысла не имеет – четкий задел на трилогию. Однако лучше первой части, за счет меньшей приверженности шаблонам и присутствия определенных авторских идей, а не только обыгрывания архетипов.

По современным меркам книга показалась страшно наивной и примитивной. Вообще, больше всего она похожа на сказку: уж слишком просто все дается героям, ужасные вроде бы и препятствия оказываются на деле или куда менее серьезными, чем казались, враги совершают нелепейшие ошибки. Ну, или в кустах находится рояль.

Сюжет тоже сказочный, архетипичный.

Впрочем, тут книга тоже ничем порадовать не может. Персонажи однобокие и черно-белые, злодеи пафосны и тупы, положительные герои – хитры, сильны и благородны одновременно. Статус Дерини в этой книге еще не совсем определен – вроде бы, они чуть ли не истреблены и страшно угнетены своим положением, но, например, Карисса настолько могущественна, что беспрепятственно гуляет по библиотеке короля (своего злейшего врага!)

Говорят, что книги о Дерини стилизованы под староанглийскую литературу – по понятным причинам, по русскому переводу об этом судить не приходится. Мне первый роман напомнил почему-то «Трех мушкетеров» Дюма, а последующие части, которые я читаю сейчас, это сходство только усилили – ибо автор наконец-то поняла, что из сказочного сюжета много не выжмешь и добавила интриг и параллельных сюжетных линий.

Уклона в любовную линию, да и самой любовной линии, в романе нет, и это приятно удивило, учитывая, что автор – женщина. Но герои все равно какие-то бесполые: чувствуется в них что-то непонятно женственное, думают они как-то не по-мужски, или временами как-то слишком нарочито мужественны…

В общем, впечатления от книги нейтральные. Это ни в коем случае не дамское чтиво, здесь нет избытка бессмысленной рефлексии главных героев и любовных страданий. С другой стороны, книжка простая, даже примитивная, хотя и не лишена оригинальности (хотя бы в плане придуманного автором мира, отдаленно напоминающего средневековую Европу).

Итог: классическое фэнтези, или псевдо-ретро-истоический роман для тех, кто соскучился по доброй и предсказуемой сказке. Во многом книгу извиняет год написания – хотя, как по мне, даже для произведения сорокапятилетней давности простовато.

Очередная антиутопия, где власти сокращают количество лишних ртов в обществе, совмещая приятное с полезным, а именно устраивая смертельное реалити-шоу, своего рода гладиаторские бои. В данной интерпретации – между стариками, что довольно необычно.

Тема рассказа не слишком оригинальна – тот же Стивен Кинг немало напридумывал таких смертельных шоу. Устраивать бои стариков – довольно бессмысленно: вряд ли такие побоища будут интересными, скорее, это будет довольно жалкое и отвратительное зрелище, интересное только извращенцам. Да и как быть с ценностью жизненного опыта пожилых людей? Ведь польза этих людей для общества уже определена совершенно точно, в отличие от молодежи, из которой еще неизвестно, что получится. Вот главная героиня, учительница, вполне могла бы продолжать работать, пока позволяет здоровье. А если здоровье не позволяет – какой же она боец?

Так что тут дело скорее в подмеченной автором тенденции нашего общества – агрессивный «детоцентризм» социальной политики. Но, учитывая интерес властей к поддержанию высокого статуса ветеранов и общий консервативный вектор, надеюсь, и к старикам вообще отношение изменится в лучшую сторону. Все зависит от самих людей – хорошие мысли, к сожалению, никакая пропаганда внушить зачастую не в силах.

Впрочем, проблема поколений и старости – вечна, и в этом смысле тема рассказа выигрышна.

Итог: по форме – очередные «голодные игры бегущего человека», по смыслу – все верно. Как бы обществу не было бы заманчиво избавиться от стариков, всегда надо помнить, что старость ожидает каждого. Правда, общество, в котором всем «рулит» старшее поколение, а молодежь не имеет права голоса, тоже не представляет из себя ничего хорошего – но это уже другая проблема.

Вторая часть сериала тоже не порадовала. Избавившись от одних недостатков, «Леди…» обзавелась другими.

В этой книге нет уже занудства и словесных нагромождений. Стиль стал больше похож на современного Дивова – яснее, четче, лаконичнее. Изрядно добавилось экшена – то есть, сюжет сдвинулся наконец-то с мертвой точки и понесся вперед со скоростью экспресса. Во вторую часть уместилось все развитие сюжета, кульминация и развязка. Так что, по крайней мере, из двух томов получается вполне себе детективный роман.

Но, вместе с тем, вторая книга не просто доступнее для восприятия – она, к сожалению, примитивнее и тупее. Делла здесь окончательно превратилась в шаблонную мерисью из детективов а-ля Донцова – лезет на рожон, получает по рогам, чудом спасается и, поудивлявшись, что выжила, снова лезет в самое пекло. По большей части, безрезультатно – ее босс, Август, все равно опережает и ее, и злоумышленников на много ходов вперед. Хуже того, книга начинает обнаруживать черты типичной МТАшной девичьей юмористической фантастики – главная героиня постоянно ехидничает (особенно по поводу своих мужиков), ведет себя эпатажно (в эротическом смысле), а мужские персонажи в ее присутствии становятся похожи на пятнадцатилетних подростков (в плане умственного развития и сексуальной озабоченности). Посмотреть на разборки и перепалки Августа и Макса – детский сад, ей-богу. Ну и могут так по-идиотски вести себя гениальный сыщик и почти сорокалетний ветеран? А самолюбование госпожи Берг и вовсе бесит неимоверно. Как только на горизонте появляется женщина, главная героиня обязательно сравнит ее с собой и придет к выводу, что она, Делла Берг, все равно круче всех. Ну как можно быть такой самовлюбленной дурочкой? Не для Августа же она все это думает, не читает он ее мысли.

Кстати, совершенно непонятно, как учившийся вместе с Максом Август оказался на десять лет моложе. А ведь он еще когда-то успел отслужить и повоевать! Такую милую подробность, как рост орков (на метр выше человека), мы узнаем только сейчас, ближе к середине второй книги. И диссидент – это тот, кто борется с властями политическими, мирными методами, а если речь идет о захвате планет и уничтожении звездолетов, то это называется совсем по-другому. Ну, и если говорить о путанице в фактах – Делла изрядно «путается в показаниях» относительно своего замужества и учебы, да и вообще пережевывание этих тем в ее воспоминаниях много раз одними и теми же словами сильно надоедает.

Итог: не лучше первой части, чего и стоило ожидать. Единственное – сюжет развивается динамичнее, и больше фантастической экзотики вымышленного мира. Но попсовый натужный юмор а-ля типичное юмористическое фэнтези для девиц и упертая самовлюбленная главная героиня все портят. Опять ерунда, строго для поклонниц дамского детектива, и то только тех, которых не пугают звездолеты и футуристический антураж.

Книга смутила с самого начала. Во-первых, появилась как-то слишком быстро после «Объектов в зеркале заднего вида». Во-вторых, заявленная на обложке «сериальность» никак не обнадежила – хорошо известно, что происходит с фантастическими (да и любыми другими книжными сериями) рано или поздно, особенно у нас. Да и аннотация как-то не обнадежила.

Дальше – больше. Супруге книга тоже не понравилась категорически – она даже усомнилась в авторстве Дивова, уж слишком «женская» проза получилась.

Но вот прочитал я этот роман и сам – как поклонник творчества автора, стараюсь не пропускать ни одной из его книг. Так сказать, фанатизм пополам с научным интересом.

Да, вынужден признать, что все опасения и негативные рекомендации, увы, оправдались. Книга действительно вышла на редкость слабой и… странной.

Прежде всего, Дивов прославился как очень мужской автор. Появилось даже понятие дивовского героя – сильного мужчины, «силовика» по профессии, этакого рефлексирующего мачо, с крепкими кулаками, ранимой душой и темным прошлым. А тут – героиня, Делла Берг, пусть и бывшая разведчица, потом полицейский, а ныне ассистент инквизитора. Да, у нее тоже хватает скелетов шкафу и психологических проблем… но все это чисто женское. То есть большую часть повествования она рассуждает и предается воспоминаниям на одну тему – своей личной жизни. Детально знакомя читателя с историей пережитых ею романов, с ее бывшим мужем и другими ее мужчинами, их родственниками, тонкостями их отношений… А ведь «Леди не движется» заявлена как детектив!

А вот с детективом тут плохо. Во-первых, расследование вязнет в любовных мемуарах героини, а во-вторых… Да-да, типичная «проблема первых частей», или как сказали бы Олди: «это не роман» — вся книга – одна большая завязка. Ну и в третьих – криминальные загадки разрешаются странно и нелогично. То есть, как бы ни ломала голову Делла, какие бы теории не строила, в конце концов появляется ее шеф и говорит: «а на самом деле все было так…» Причем, как он дошел до этих выводов, объяснить он не удосуживается. Таим образом, детективная линия сюжета низведена до вспомогательной. Что, в общем-то, типично для дамского детектива – гламур и дискурс здесь в другом. Фантастический элемент тоже не слишком хорошо сочетается с расследованиями – недаром Агата Кристи завещала авторам-детективщикам избегать мистики. Ведь вся суть жанра в том, чтобы читатель мог бы искать преступника вместе с героями и наравне с ними, а, значит – располагал всей полнотой информации о происходящем. В фантастическом мире это очень трудно, ведь читатель может не знать о вымышленной вселенной что-то, что очевидно для живущих в ней героев.

Удивляет и то, как написана эта книга. Дивов на протяжении своей творческой карьеры эволюционировал от громоздкого и трудночитаемого текста «Мастера собак» к афористичному лаконизму «Консультанта по дурацким вопросам». В «Леди не движется» читатель снова натыкается на непролазные массивы текста, заствляющие вспомнить раннее творчество писателя. Особенно это заметно в экскурсах в историю мира и прошлое героини, в ее рассуждениях о социальных проблемах и ее карьерных неудачах. И это в сугубо развлекательной, по сути, книге.

Да, «Леди не движется» — книга сугубо развлекательная, и это самое печальное. Ведь Дивов – автор, прежде всего, злободневной социальной фантастики. Вспомнить «Выбраковку» с ее доведенной до абсурда идеей справедливого общественного возмездия; роман «Молодые и сильные выживут», моделирующий социальные процессы в оригинальном постапокалиптическом мире с аллюзиями на «лихие 90-е»; недавние «Объекты…», повсященные проблеме толерантности и конфликта национальных менталитетов… Увы, здесь ничего подобного вы не увидите. Робкие зайчатки сатиры в эпизоде с «сатанистами» и их лидером погоды не делают – перед нами нудный дамский детектив, то есть чисто женское чтиво о превратностях любви с невнятной детективной линией и натужным юмором.

Правда, что необычно для жанра, проработке мира уделяется значительное место. При том, что сам мир придуман не слишком удачно. Сначала ожидаешь «фэнтези в космосе», но потом оказывается, что орки и эльфы – просто менее, чем люди, цивилизованные инопланетяне, а инквизиторы – работающая по частному коммерческому заказу криминальная полиция, что-то вроде элитных частных детективов с господдержкой. Но история колоний, особенности рас, социальное устройство общества, технические «навороты» систем безопасности будущего – все это достаточно подробно освещено. Несмотря на это, впрочем, мир получился какой-то скучный и безыскусный.

В общем, прочтение навело на мысль, что к написанию книги причастна Светлана Прокопчик – пишет она похоже на Дивова, а дамские романы все же больше пристало писать женщине. И вскоре в Интернете действительно разгорелся скандал, связанный с авторством. Сейчас сам Дивов практически признал соавторство со Светланой. Но зачем? Непонятны ни мотив пожелавшего остаться неизвестным соавтора, ни выпуск под именем Дивова книги для совершенно не дивовской целевой аудитории.

Итог: если вы любительница (а может, и любитель) остросюжетного женского детектива и при этом любите ненавязчивый элемент НФ – пожалуй, можно и начать знакомство с этим сериалом. Если вам нравится творчество Дивова как таковое – смело проходите мимо. Потому что Дивов это или не Дивов – все равно это не Дивов.

Такой долгожданный очередной том эпопеи очень долго после покупки стоял на полке, будоража воображение. Смущало только одно – до странности мало спойлеров попадалось мне в Сети об этой книге. Ну, думал я, и хорошо. Однако причина была совсем не в моей осторожности.

К сожалению, рецензию приходится начать с главного, парадоксального недостатка «Танца с драконами». Несмотря на повышенную в сравнении с «Пиром стервятников» динамичность, развитие основных сюжетных линий в этом томе, можно сказать, топчется на месте. Да, событий происходит масса, но это либо «камерные» сюжеты, начатые и завершенные в этом же романе (Квентин Мартелл), либо завязки новых историй (Джон Коннингтон), либо нагнетание загадочности и повышение накала страстей в давно развивающихся (Арья, Джон Сноу, Тирион, Джейме, Серсея, Теон). Какие-то перемены происходят только в судьбе Дейенерис (наконец-то), да и то это порождает больше вопросов, чем ответов.

Все-таки, навык написания сериальных сценариев развратил Мартина. «Танец с драконами» построен по принципу мыльной оперы – закручивай основной сюжет до бесконечности, подбрасывай зрителю небольшие «побочные» истории и обрывай каждую серию на самом интересном месте. Плюс специфика фэнтези – там, где нужно затормозить развитие событий, следует «играть в Толкина»: как можно полнее рассказать о вымышленном мире, поведать о паре полузабытых битв, пересказать биографию легендарного героя, попотчевать страшными байками. Все это – большой плюс для книги, не спорю, я очень люблю такие подробности, оживляющие мир… Но «Танец с драконами» грозится превратиться в путеводитель по Эссосу, особенно в главах Тириона.

Еще один типичный штамп фэнтези – «все куда-то идут» (почти как в анекдоте). Если не знаешь, о чем писать – отправь героев в странствие, а уж в дороге может случиться все, что угодно! Этот прием Мартин тоже задействовал вполне:

Одно непонятно – зачем затягивать? Учитывая количество замысловатых интриг, загадок и тайн, а также подгоняющий график съемок «Игры Престолов» — наоборот, надо бы писать быстрее. Но нет… Одним словом, «Танец с драконами» — одновременно одна из самых динамичных, насыщенных экшеном, и при этом самая «тормознутая» в плане прогресса магистральных сюжетных линий. И что самое дикое – сама объемная. Остается только развести руками…

Но, несмотря на это, Мартин еще тот. Персонажи по-прежнему живые, чувствующие, мыслящие, непохожие друг на друга. Мир по-прежнему описан детально, с «исторической» достоверностью. Мартин показал, что может как следует напугать читателя (эпизод на руинах Кройяна), погрузить его в параноидальную атмосферу триллера (главы Теона), «залезть в голову» самых необычных персонажей (тут и варг Варамир, и трансформации сознания будущей Безликой Арьи, и, опять же, обезумевший от ужаса Теон Грейджой). И экзотические южные города, и суровый Север – все описано обстоятельно, атмосферно и со вкусом.

Ну, и конечно, радует новая встреча с любимыми персонажами. Правда, и тут автор пошел на не совсем честный ход: в «Танце с драконами» перед нами предстают почти все основный персонажи (так называемые ПОВы, как их называют русские фанаты – от POV, point of view, «точка зрения» — персонажи, имеющие «свои» главы), но некоторым из них уделено не больше одной главы. Такое ощущение, что Мартин то ли не хотел обидеть полклонников того же Джейме, не уделив внимания их персонажу, то ли хотел посильнее заинтриговать читателей – в любом случае, это какой-то, если можно так выразиться, дешевый популизм. Так или иначе, ПОВов здесь гораздо больше, чем в каждой из предыдущих книг цикла в отдельности.

На них и остановимся – пора бы уже конкретно по содержанию. Тирион, как и положено человеку, перенесшему три сильнейшие психологические травмы в течение получаса, находится в совершенно разбитом состоянии. Но жизнь продолжается, и от его поступков по-прежнему зависит не только его жизнь, но и судьба окружающих – а значит, придется найти в себе силы и волю к жизни заново. Главы Тириона в «Танце с драконами» еще и очень познавательны с точки зрения устройства мира – из них можно многое узнать о Ройне и истории народа ройнаров, их трагическом противостоянии с Валирией. А путешествие через Горести – один из самых жутких эпизодов саги. Вообще же линия Тириона напоминает в этом томе типичный приключенческий роман, но акцент сделан на внутренней борьбе в его душе, а не на «приключениях тела».

О смелых решениях нового лорда-командующего Ночного Дозора Джона Сноу мы знаем еще из первой книги. Джон уже не наивный новобранец, и его врагам придется это уяснить. Или же?.. Не слишком ли смелы его шаги, и не слишком ли много внимания он уделяет борьбе с явными дураками вроде Яноса Слинта, упуская куда большую опасность? Помирить Дозор и одичалых – крайне смелая задача, практически революционная, а революции не обходятся без насилия. Увы, Джон по-прежнему слишком хорошо думает о людях и слишком полагается на силу убеждения. Известная иллюзия: кажется, стоит только все получше объяснить, и все сразу тебя поймут. Но таких людей, как королева Селиса, бесполезно в чем-то убеждать.

Наконец-то наметились перемены в похождениях Дейенерис. Наивность ее принесла вполне закономерные плоды – Залив Работорговцев раздираем войной, вдобавок людей косит эпидемия. Увы, от одних ошибок Дени переходит к другим, словно бы обманчивость теплого континента ее ничему не научила.

Главы Брана – самая таинственная и мистическая часть саги.

Если линия Брана вызывает стойкие ассоциации с «Властелином колец», то главы Теона словно бы написал тайком пробравшийся в кабинет Мартина Стивен Кинг (вспоминая шутку про Мартина, Роулинг и финал «Гарри Поттера»). Книжный Теон, в отличие от сериального, пожалуй, и не заслужил такой жестокой расправы – но судьба неумолима к предателям… особенно к глупым и наивным предателям.

Аша Грейджой…Все-таки как любит Мартин обламывать персонажей.

Виктариона Грейджоя даже «репортером» не назовешь. Плывет он себе где-то вдалеке от основных событий, да и пусть себе плывет, у него такой судьба.

О Давосе Сиворте можно сказать то же, что и о Виктарионе. Правда, его история может изрядно пощекотать нервы – ведь в «Пире стревятников» его уже заочно «похоронили». Давос все тот же – прямолинейный, честный и верный королю настолько, что эти хорошие качества уже раздражают, ибо нарывается он на неприятности с упорством, достойным покойного Неда Старка. В его главах мы видим только затравку, завязку новой сюжетной линии – и ничего особенно важного

Еще один «репортер» — Арео Хотах. Идеально вышколенный телохранитель, при котором можно обсуждать любые секреты – находка для писателя. От кого бы мы узнали, к чему готовятся песчаные змейки и какую политику ведет Доран Мартелл? Так или иначе, Арео здесь не удалось даже помахать любимой секирой – он только стоит истуканом и видит то, что должен знать читатель.

Арья Старк продолжает обучение в Черно-Белом Доме. Меняется ли ее личность? Что-то не слишком заметно, а ведь должно бы. Так или иначе, ее главы опять-таки ценны интересными подробностями о Безликих, загадочных настолько, что каждая новая информация о них, порождает еще больше загадок.

Джейме Ланнистером, как и Давосом, нас только подразнили. Пространная глава о вражде двух маленьких, но древних родов –

Квентин Мартелл…

Барристан Селми

Серсея продолжает свое падение. Публичное покаяние, несомненно, радует – вот только совсем она не раскаивается в совершенном. Как ни очеловечивает ее Мартин, признавшийся недавно в интервью в симпатии к этому персонажу – остается она все равно чудовищным человеком, оправдать которого не может даже наличие гипертрофированного материнского инстинкта.

Удивила глава Мелисандры – в первую очередь, фактом своего существования. Но и сама героиня вовсе не та стереотипная жестокая злая ведьма, которую мы видели в предыдущих томах. Я подозревал ее даже в лицемерии, или, по крайней мере, в крайнем фанатизме. Но вот Мелисандра действительно верит в своего бога! И мало того – рассуждает, сомневается, боится своих ошибок. Кто бы мог подумать, что за зловещей маской Красной Женщины – усталый человек, ищущий доказательств того, во что верует, измотанный страхом ошибки в определении своего Предназначения. Вообще непонятно, уж не сломалась ли Мелисандра, все хуже и хуже понимающая собственные видения, ограничивающаяся при встрече с Пестряком лишь предостережением (и это человек, сжигавший священников и сановников на кострах!) и никак не старающаяся уладить стремительно нарастающие противоречия на Стене?

Джон Коннингтон – еще один трагический персонаж, отмеченный печатью романтической обреченности. Что, конечно, делает его колоритным и популярным среди фанатов саги.

В прологе мы узнаем о печальной судьбе Варамира – впрочем, этого отмороженного во всех смыслах субъекта не слишком жаль, но история его гибели получилась очень атмосферной и, к тому же, содержит массу «технической» информации о варгах.

В общем, без многих сюжетных линий можно было бы обойтись. Ибо очень четко видно, что главными героями «Танца с драконами» являются Тирион, Дейенерис, Бран, Теон, Квентин Мартелл, да Джон Сноу с его тезкой Коннингтоном. Ну, еще Барристан и Аша нужны, как «наши корреспонденты в Миэрине и лагере Станниса» соответственно. Главы же Джейме, Серсеи, Арео Хотаха, Арьи, Виктариона, Давоса Сиворта несут функцию сугубо фансервисно-рекламную: «эй, смотрите, мы не забыли ваших любимых персонажей, у них еще будет роль в будущих томах, огого какая!» Это перегружает книгу, и не столько завлекает, сколько отвлекает и разочаровывает читателя, ибо дешевый сериальный прием. Вообще, «Песнь льда и пламени» начинает напоминать сериал LOST – по степени нагнетания загадочности, превосходящей разумные пределы.

Да и основная концепция каждой книги, как истории взлета и падения правителя Вестероса (Роберт Баратеон и Нед Старк в «Игре престолов», Тирион в «Битве королей», Тайвин и Джоффри в «Буре мечей», Серсея в «Пире стервятников») здесь упущена. За уши можно притянуть Кивана Ланнистера или Дейенерис, но о первом очень мало, а вторая все-таки не правила в Королевской Гавани. Какого-либо основного сюжетного костяка в «Танце с драконами» вообще не наблюдается – это именно часть эпопеи, без начала и конца, вырванная из большего текста.

Итог: даже название «Танца с драконами» (поэтическое название войны в Вестеросе) оказалось обманчивым. Глобальной эпической войны тут нет и в помине, драконы принимают активное участие в событиях только ближе к концу повествования, и вовсе не как оружие. Мартин по-прежнему крут, он отлично конструирует мир, виртуозно моделирует личности героев с их чувствами, воспоминаниями, переживаниями. Однако интриги в этом томе только больше и больше запутываются, чего в предыдущих книгах не наблюдалось. Превосходя по объему все предыдущие, превосходя по динамичности первый и четвертый тома, «Танец с драконами» с разгромным счетом проигрывает любому из томов саги по раскрытию основного сюжета и сюжетной наполненности в целом. Типичная часть сериала, без начала и конца – так бывает часто, но от Джорджа Мартина такого не ждешь. Именно поэтому «Танец с драконами» получает от меня меньшую оценку, чем его шедевральные предшественники. Мартин по-прежнему способен быть Достоевским и Толкином в одном лице, но, чтобы написать хороший роман, нужна еще малость – не превращать его, как начинающие авторы, в сказку про белого бычка.

Сборник разделен автором на две части: «Боги и механизмы» и «Механизмы и боги». Первая посвящена проблеме превращения механизма в Бога; в повести «Операция «Burning Bush» эта проблема представлена в буквальном смысле, в «Зенитных кодексах Аль-Эфесби» — как осуществлении власти Слова над машиной, сотворенной человеком по своему образу и подобию, а, значит, в каком-то смысле, и подобию Божию. Первая повесть скорее пародийная, к тому же весьма вторична, напоминая «Generation P» и «Empire V» одновременно. Вторая повесть из первой части сборника значительно интереснее – злобная и вдумчивая сатира на американскую военную машину, обслуживающую западное общество потребления, а также отчасти и на Россию с ее вечным раздолбайством и традиционно запоздалой благодарностью своим героям. Но сатирой она не исчерпывается: это еще и любопытная научно-фантастическая философская фантазия на тему искусственного интеллекта, который, развиваясь, становится мишенью пропаганды, что заставляет взглянуть на проблемы кибербезопасности в довольно парадоксаном ракурсе.

Вторая же часть сборника состоит из трех рассказов, в которых речь идет о механизме богов – о том, собственно, что эти боги из себя представляют «технически», откуда берутся в нашем сознании и что с ними делать. И эта вторая часть послабее – по большей части сводится она к голой философии в духе субъективного идеализма с примесью сомнительного юмора. И «Созерцатель тени», и «Отель хороших воплощений» твердят об одном – мы все есть эманации божества, а зло и демоны существуют только в нашем больном воображении, то есть являются тенью наших же страхов. Метафизическая назидательность оттеняется грубоватым юмором, но положения это не спасает, а даже наоборот. Из общего ряда выделяется прекрасный рассказ «Тхаги» — ударная сатира на модные «темные» культы и тех, кто хочет стать адептами «зла». Судя по цитируемости в Интернете этот рассказ уже сейчас стал классикой.

Итог: сборник – он сборник и есть, хотя и концептуальный. От разнородности и неравноценности составных частей это его не спасло. В целом – вполне достоин прочтения, но особенно хочется выделить «Зенитные кодексы Аль-Эфесби» и «Тхагов», остальное на любителя.

Заключительный рассказ сборника продолжает и развивает идею «Созерцателя тени». Здесь вновь читателя ждет очередной экскурс в субъективный идеализм. Рассказ поначалу пародирует сюжет в духе голливудско-ванильной мистики: о душе, в ожидании рождения беседующей с ангелом. Однако история изначально приобретает сатирическую тональность, а затем и вовсе выворачивается наизнанку.

Итог: немного пошловатой чернухи, немного пародии, немного метафизики. В целом — скучноватая философская зарисовка с сомнительным юмором.

Вот и лучшая вещь в сборнике «Ананасная вода для прекрасной дамы». Брутальная сатира, являющая собой окончательную энциклопедию «темных» религий в видении Виктора Пелевина. Автор устами героя дает каждому из овеянных романтической атмосферой мрачных культов совершенно убийственную характеристику. Рассказ давно раздерган на цитаты, гуляющие по Сети: практически весь его можно заново собрать из эпиграфов и цитат в статьях о религиях на Луркморе.

Итог: отличный сатирический рассказ и своего рода пелевинский «Словарь Сатаны». Ответ тем, кто видит во зле какую-то романтику.

Самый слабый рассказ сборника. Вроде бы и пелевинская ирония присутствует, и философии хоть отбавляй… Да уж больно просто как-то подается эта философия – центральный образ рассказа – даже не метафора, а некая метафизическая схема, явленная главному герою в психоделическом трипе. Герой, конечно, такое откровение еле перенес и почти забыл – но читатель-то все отлично помнит. И читать про все эти эксперименты по выворачиванию собственного сознания наизнанку скучно. Несмотря даже антураж – сатирическую деконструкцию обывательского романтического мифа об Индии, как стране древних тайн и мистических откровений. Так что основная мысль понята – сознание человека есть частное проявление божественного света, и душа – не тень, но свет, ее рисующий. Осталось, впрочем, выяснить, кто тот черный треугольник, который эту тень отбрасывает – не вписывается этот жуткий образ в пантеистическую идиллию. Впрочем, об этом еще будет в «Отеле хороших воплощений» — тоже рассказе, на мой взгляд не слишком удачном и слишком декларативном.

Итог: умно, но скучновато.

Вот это – одна из двух вещей (вторая – рассказ «Тхаги»), ради которой стоит читать сборник «Ананасная вода для прекрасной дамы».

Псевдодокументальная биография военного деятеля из ближайшего будущего – довольно необычно даже для Пелевина. Нет, псевдодокументалистика для него – жанр привычный, но раньше его изыскания были направлены в прошлое – так сказать, криптоистория («Мардонги», «Реконструктор (Об исследованиях П. Стецюка)», да и «Операция «Burning Bush» отчасти). Фантастика «ближнего прицела» — это, скорее, родная стихия другого нашего «нефантастического фанаста», Олега Дивова (который тоже не чурается псевдодокументальных стилизаций). Так что Пелевин экспериментирует, так сказать, на чужом поле.

И эксперимент удался. «Зенитные кодексы Аль-Эфесби» в трагикомической тональности рассказывает о том, какое огромное значение будет во все времена иметь человеческое слово. Ведь механизмы все сложнее и умнее – а значит, скоро и техника станет подвержена влиянию пропаганды. Этому, собственно, и посвящена повесть.

Можно заметить некоторое сходство в судьбах Скотенкова и лесковского Левши. По сути, повесть не только о том, как слово становится оружием, но и о противостоянии такого современного Левши и западного общества потребления. Которому, как известно, творцы не нужны. Впрочем, не нужны они и в России – тут все соответствует классике…

Отчасти «Зенитные кодексы Аль-Эфесби» перекликаются и с «Generation P». Миром правит пропаганда, которая, по сути, та же реклама, только политическая. И на новом витке технологий человеческое слово все равно обладает большей властью, чем кибернетические ухищрения. Кто управляет информацией – правит миром, и в мирное, и в военное время. Впрочем, в этой повести, Пелевин уже не идеализирует масштабы этой власти – чтобы стать абсолютным повелителем земного шара или хотя бы крупной ядерной державы, недостатоно быть хорошим пиарщиком.

Итог: биография героя будущего, в которой все, как обычно – подвиги, забвение и посмертная запоздалая слава. И злая сатира на человеческое общество, увлеченно истребляющее своих лучших представителей. Ну и, конечно, гимн власти слова, которая в эпоху кибернетики, программ и мемов приобретает неожиданные формы. Отличная научно-фантастическая сатира.

«Рожденный в СССР» представитель «поколения Пепси», превратившийся к концу 90-х в унылого лузера-обывателя, вкалывающего на опостылевшей работе за гроши, встречает интересного человека, получает по башке, и, очнувшись, становится членом секретной организации… Да, мне тоже показалось, что я пересказываю «Empire V», но это совсем другая, новая вещь Пелевина.

Самоплагиат? Не без того. Но антураж совсем другой – спецслужбы, психоделики, научная фантастика… Собственно, в основе повести – конспирологическая сатира на «Розу мира» Даниила Андреева. Пелевин фантазирует на тему мистических основ власти в XX веке и роли спецслужб в их деятельности. Парадоксально, но религия оказывается не только средством манипулирования массами – сами вожди оказываются рабами идеологии.

Религии и философские системы в человеческом обществе неизбежно постигает печальная судьба – они становятся лишь инструментом в руках тех, кто преследует сугубо практические задачи. И те, кто должен хранить сакральные знания и доносить их до людей, зачастую меньше всего верят в то, что проповедуют. То есть необычный мистический опыт, полученный главным героем – как ни странно, лишь побочный результат политических махинаций и шпионских игр. Вот такой парадокс – одному просветление, другим бабло и власть. Привести человека к Богу в корыстных целях – да, и такое случается зачастую.

В «техническом» отношении придраться особо не к чему, читается повесть хорошо. Единственное – не стоило, может быть, стараться сбить пафос пошловатыми метафорами, но что поделать, современные прозаики по-другому не умеют.

Итог: еще одна хорошая пелевинская повесть о тайных обществах и духовном развитии, а также остроумная пародия на учение «Розы мира».

Фрэнк Миллер – автор «Города Грехов». Поневоле ждешь от него чего-то мрачного и авангардного. Но, к сожалению, комикс про Росомаху с незатейливым названием «Росомаха», вполне укладывается в марвеловский мейнстрим.

Да, рисовка его чем-то смахивает на «Город Грехов», да и в атмосфере есть что-то нуарное… Но в том-то и дело, что нуарность эта – шаблон на шаблоне. Сюжет выстроен по канонам «крутого детектива» — герой-одиночка, куча врагов, любовный треугольник с главный героем и двумя его подругами (каждая из которых – источник неприятностей). Как водится, не обойдется без предательства и мести, а также противостояния сразу аж двум мафиозным кланам.

Вдобавок, весь этот набор штампов основательно причесан – то есть секса и насилия, являющихся, так сказать, столпами жанра, здесь по минимуму. И если по нехватке постельных сцен пусть тоскуют девочки, то по поводу второго у меня конретный вопрос – где МЯСО? Это же Росомаха! Кровожадный, вспыльчивый социопат с потрепанной военным прошлым психикой, мачо с металлическими когтями и несокрушимым скелетом! Увы, у здешних якудза, похоже, в организме такой жидкости, как кровь, не предусмотрено, а скелеты не хуже росомахиного… Разгадка, в общем-то, проста – в 80-е цензура в комиксах еще была сильна, если дело касалось популярных героев Marvel и DC. Но, к сожалению, вкупе со своеобразной рисовкой Миллера (художник он, по-моему, на любителя), сработало это как-то странно. В общем, не зацепило.

Но низкую оценку ставить не хочу – все-таки один из моих любимых супергероев. Да и мощная фраза Логана, с которой начинается комикс, отлично охарактеризовывает его: «Я лучший в своем деле, но дело это не из лучших». За этот гениальный слоган уже стоит добавить балл.

Итог: ретро-Росомаха в стиле классического «крутого детектива», с довольно своеобразной картинкой и зацензуренным мордобоем. Поклонникам Росомахи, классических комиксов и старомодных криминально-шпионских боевиков. Современных фанатов Marvel может разочаровать недостаточной брутальностью, а ценителей комиксов – общей мейнстримовостью. Однако суть героя передает и для первого знакомства с персонажем (со скидкой на нетипичную графику) вполне подойдет, а, значит, коллекционного издания достоин.

Читал «Мага в законе» дважды – первый раз семь лет назад, летом 2007-го. Перечитал буквально на днях.

Это одна из наименее типичных книг Олди в плане сеттинга. Здесь нет ни каббалистической мистики, ни классического фэнтези, ни античности, ни древнего Востока. Нет и космооперы – в этом жанре Олди начали экспериментировать позднее. «Маг в законе» — альтернативная история. Начало XX века, Российская Империя жива и здравствует, революции не было, а в стране действуют преступные группировки магов. В этом мире магия преследуется по закону, поэтому все, ее практикующие, так или иначе связаны с организованной преступностью. Охоту на них ведет особый облавный жандармский корпус «Варвар» (привет Говарду), состоящий из людей, не восприимчивых к «эфирным воздействиям».

На первый взгляд, все довольно просто – вечная история, вернее, два в одном. Сыщики против бандитов/Инквизиция против колдунов. Понятное дело, что такое смешение должно вызывать у читателя неоднозначное отношение к героям. Ведь бандит есть бандит, как бы харизматичен и крут он не был, а вот гонимые маги чаще всего вызывают сочувствие (если читатель, конечно, не религиозный фанатик, коих, к сожалению, в нашем обществе все больше и больше). И с другой стороны, сыщик, вроде бы, положительный герой по определению – но если он при этом еще и мракобес-инквизитор?

Правда, в фэнтези у инквизиторов есть одно оправдание – черная магия в придуманных мирах является действительно опасным оружием и серьезной угрозой для людей (а то и богов). Да и маги тут, как выясняется, не слишком типичные. Вместо того, чтобы учиться по книгам и развивать дар, они находят «крестника» — как бы ученика – и копируют на него свой дар, вместе с частью личности. Причем копия всегда хуже оригинала – как будто на копире штампуют этих магов. Разве имеет право на существование такая паразитическая структура, отвратительный духовный инцест, ведущий к вырождению данной свыше Силы?

Но вот загвоздка, опять же. У магов-то, как говорил классик, тоже душа человечкина. И радуются они, и боятся, и горюют, и надеются. Не хуже нормальных людей. А что до крестников – так не могут они без них. Дело в том, что в процессе «обучения» крестник служит элементом магической цепи. Без него маг замыкается «накоротко» — и все, летальный исход. А не колдовать маг не может – это для него естественно, как дыхание.

Уже не так просто? А если прибавить к этому, что за магами стоит загадочный Дух Закона? А если предположить, что таким образом можно «штамповать» не только магов? А если повнимательнее присмотреться к тому, как готовят «Варваров»? А если обратить внимание на методы обучения в реальной жизни – не та же ли это «штамповка» безликих винтиков для общественного механизма?

«Маг в законе» — это книга вопросов. Никаких однозначных ответов от нее ждать не стоит. Создав образ преследуемых магов, загнав читателя в схему «хорошие правильные бандиты-маги в законе, живущие по понятиям против жандармов-маньяков, которые почти роботы и Закон для них не писан», Олди уже в конце первого тома подвергают эту схему деконструкции, ставя читателей перед фактом – система «магов в законе» опасна для мироздания и человечества. Более того, она привлекательная для общества, а, значит, опасна вдвойне. И полковник Шалва Джандиери с его сподвижниками уже не вызывают отвращения, разве что методами. Могут ли их благородные цели оправдать чудовищные средства? Опять вопросы…

Тома, надо сказать, не равнозначны. Первый убаюкивает экзотикой, увлекает закрученным авантюрным сюжетом. Он проще, понятнее, несмотря на «Записки на полях» и флэшбеки. Второй – более психоделичный, даже эзотеорический, состоящий главный образом из диалогов и видений. Экшен-сцен там всего пара – но каких! Ураганному развитию событий и накалу страстей позавидовал бы и Шекспир – второй том остросюжетен и трагичен, хоть и несколько по-театральному.

Но второй том – это не ответы на вопросы первого. Это скорее комментарии к тем вопросам. Информация к размышлению – впрочем, это словосочетание могло бы стать подзаголовком ко всему роману.

«Маг в законе» еще и очень психологичен. Как я уже говорил, здешние герои – люди, со всеми их воспоминаниями, страстями, мечтами. Дуфуня Друц – настоящий цыган, всегда готовый на авантюры, выше всего ценящий свободу. И при этом – потерянный, уставший от жизни человек, навсегда променяший эту свободу на колдовской дар, оказавшийся проклятием. Рашка-Княгиня – действительно княгиня в глубине души, сохранившая человеческое достоинство даже в тюрьме и на каторге. Оба они одержимы музыкой, которая есть их вторая натура – первую забрала магия, и в этом-то и причина этой одержимости; найти свой голос в мире, что-то истинно свое, не полученное от Духа Закона. Но тщетно – таланты отчасти передаются вместе с магией, а, значит, в их голосах звучат отголоски тех душ, что остались в Законе навечно. Передались эти таланты и их «крестникам».

Самой неоднозначной и колоритной фигурой в романе, конечно, является князь Шалва Джандиери, полковник «варваров». Инфернальный и немного комический злодей во втором томе превращается в трагического антигероя, творящего зло, чтобы спасти мир. Его мрачный дом достоит пера Лермонтова: молчаливые старухи-служанки, безумная дочь – этакий готический роман с кавказским колоритом. Могучая и самодостаточная личность оказывается человеком, единственными настоящими чувствами которого стали запоздалая любовь и невыносимая боль – боль за своих родных, за мир, зараженный проклятием Договора.

Дух Закона – очевидная отсылка к «Бездне Голодных Глаз». Все то же, как и в «Восставших из рая» — механизм против живых людей, мертвая схема против жизни. Герои «Мага в законе» так же ищут выход из тупика, который создается самим Законом мироздания. И если в «Восставших из рая», в конечном счете, речь шла о борьбе против безжалостной и тупой механической справедливости, не знающей милосердия, то здесь идет борьба всего нового и необычного против сонного дремотного болота, не признающего творчества и развития.

«Маг в законе», если смотреть поверхностно – об опасности эпигонства и плагиата. Прежде всего, конечно, в искусстве – в нем, как нигде в других областях человеческой деятельности, страшен застой. Каждое действительно ценное произведение искусства – это небольшая духовная революция, навсегда меняющая культуру человечества, создающее новое направление. Но в этих-то направлениях и беда – каждый шедевр порождает массу подражаний, каждый гений – толпу эпигонов. А публика привыкает к узким жанровым рамкам, ей редко свойственна разборчивость – и вот, например, на волне классического фэнтези вслед за Толкином «прокатывает» и целый ряд скучных и феерично-глупых саг. А как часто приходится наблюдать меломанов, с возрастом замыкающихся в определенном жанре и с упорством, достойным лучшего применения, пытающихся найти что-то стоящее в бесконечном потоке клонов любимых групп прошлого! Но и в любой сфере культуры новизна необходима, ибо то, что не развивается, начинает разлагаться, и это закон природы.

И здесь появляется новый уровень смысла. Человечество, увы, склонно в массе своей бояться прогресса и подавлять его. Парадокс – ведь только благодаря прогрессу оно и существует! Но стремление к однообразно-сонному, понятному существованию сопряжено еще и с одним бесспорным недостатком самого нашего мира – гениев, способных это «новое» создать, действительно ничтожно мало. И поэтому сама система общества ориентирована исключительно на количественное, а не качественное воспроизводство. И для таких гениев это может быть трагедией – потому что даже высшая школа, например, ставит себе приоритетной задачей «штамповку» определенного количества узких специалистов. Так не станет ли человечество, в конце концов, неразумным муравейником, механически воспроизводящим свою биомассу и производящим товары потребления по разработанным сотни лет назад стандартам и технологиям? В XX веке многие цивилизации были опасно близки к этому состоянию, а некоторые и до сих пор не свернули с этого пути. Не ожидает ли нас, в конце концов, высокотехнологичное «средневековье», не застрянем ли мы на века, если не навсегда, на текущем уровне технического и общекультурного развития? Глядя, как в последнее время поднимают голову темные социальные силы, казалось бы, побежденные уже в XIX-XX веках, и все чаще люди используют оружие как первый и последний аргумент в споре, приходится опасаться, что мы находимся в начале застойного периода спирали развития человечества, и технологическая сингулярность – такое же утопическое заблуждение нашей эпохи, как и возможность создания гармоничного человека была величайшим заблуждением эпохи Возрождения. Конечно, не хотелось бы в это верить…

Но довольно мрачных пророчеств, надо немного упомянуть о «технической» стороне романа. А она, как обычно у Олди, на высоте! Многим язык романа показался неоправданно вычурным, а полный метафор и ассоциаций поток сознания персонажей слишком сложным для восприятия – но мне именно это в романе понравилось больше всего. Вообще, Олди отличает это редкое для фантастов умение писать красиво и сложно, в то время, как их собратья по жанровому гетто больше уделяют внимания содержанию, зачастую облекая его в неуклюжую форму. Харьковский же дуэт не боится ни снисходительного отношения «серьезных» литераторов и литературоведов, ни подозрительных взглядов коллег-фантастов. Да и кому бояться – они же сами известные фантастико- и литературоведы, популяризующие эти научные дисциплины. Что совсем не лишне в наш век повальной интернет-графомании – ибо, чтобы писать книгу, сначала нужно иметь хотя бы приблизительное представление, что такое художественная литература.

Есть и ложка дегтя – увы, единственным, но существенным недостатком «Мага в законе» является юмор. Дело в том, что у Олди есть, при всей интеллектуальности их книг, привычка не шутить тонко, а хохмить – дико, в особо крупных размерах. Сюда можно отнести и «мажью квэнью» (слегка видоизмененную воровскую феню), и «психоделические трипы» Акулины, в которых она видит битву магов в антураже классического фэнтези (ну сколько можно издеваться над этими штампами?). Да и частенько, частенько проскальзывает у Олди юмор, которому скорее место в продукции серии «Юмористическое фэнтези», чем в их мудрых и сложных философских книгах. Да, и во втором томе подобного юмора резко меньше. Они вообще сильно отличаются, первая и вторая части: но хорошо это или плохо, сказать трудно, а учитывая, что чаще всего книга издается одним томом — и вовсе бессысленно.

Итог: замечательный философский роман о противоречивом отношении общества к прогрессу и развитию его же самого, написанный антураже альтернативно-исторической Российской Империи начала XX века. И, вместе с тем – болезненно-лиричное городское фэнтези о сильных и необычных людях со страшной судьбой. Моя оценка – отлично.

Вторая часть приключений Леся и его коллег, увы, не так интересна. Дело в том, что автор почему-то решила рассказать читателям о том, как важно правильное и натуральное питание. «Дикий белок» — роман отчетливо нравоучительный, причем бьющий в лоб, без всяких притч и басенных аллегорий, не говоря уже о метафорах. И, несмотря на ориентированность на взрослую аудиторию, больше всего он похож на стилизованные под сказку учебники и научно-популярные книги для дошкольников.

Бюро, в котором работает Лесь буквально сходит с ума на почве поисков экологически чистых продуктов питания. Это становится натуральной манией – сотрудники не могут даже работать, и вместо этого совершают странные вояжи по окрестностям и ввязываются в сомнительные авантюры лишь для того, чтобы добыть здоровую и полезную пищу. Да, вот так маразматично. Понимаю – сатира и юмор не обходятся без гротеска. Но «Лесь» был куда как жизненнее (по крайней мере, первая и третья части). И там бюро действительно занималось делом – вкалывали изо всех сил, выполняли заказы, делали проекты, дневали и ночевали на работе. А тут – в рабочее время мотаются по сельской местности в поисках качественных яиц!

Книга все же довольно смешная – есть здесь и добрый юмор, и едкая сатира, поднимаются и проблемы, кроме экологических – браконьерство, коррупция, невежественное прожектерство. Есть и приключенческие эпизоды, этакая «комедия положений», и криминальный сюжет – Хмелевская все-таки известна, прежде всего, своими детективами. Но стиль байки, истории, претендующей на достоверность, потерян. Перед нами даже не притча – агитка.

Итог: довольно остроумная пропаганда здорового питания, не дотягивающая до полноценного литературного произведения. Поклонники первой части могут разочароваться: Лесь тут «для галочки», правдоподобия – ноль, производственного юмора мало. Читать совершенно необязательно, если только остро хочется, хотя бы какого-то продолжения оригинала, или очень нравятся книги Хмелевской. Книга из серии «прочитал в дороге, выкинул и забыл».

Начал как-то читать эту книгу с телефона, стоя в бесконечной очереди на почте. Прочитать успел где-то треть – и время ожидания пролетело незаметно.

Первые главы – рассказ о реальном коллеге Хмелевской по конструкторскому бюро – художнике Лесе, на редкость эксцентричном человеке. Он прямо-таки переполнен энтузиазмом, кретивностью и жизненной энергией, но все эти творческие ресурсы, направлены, к сожалению, не на работу. Увы, Лесь не ищет простых путей – любая преграда на жизненном пути сразу же вдохновляет его на замысел очередного гениального преступления, призванного решить его проблемы. Но детектива не будет: Лесь – добродушный малый, и ни один из его кровожадных планов не доходит до логического завершения, зато приносит уйму самых странных неприятностей и создает массу забавных ситуаций.

Над злодейскими потугами и паранойей Леся невозможно не хохотать до слез. Его похождения заставили вспомнить множество забавных случаев из уже моей жизни, да и чего греха таить – отчасти я и сам похож на главного героя, да и всякий, думаю, творческий человек узнает в нем себя.

История об авральной сдаче проекта – тоже жизненная и забавная. А вот дальнейшие главы как-то не пошли. Может быть, сработал «синдром утенка»? Дело в том, что где-то треть или половину (уже не помню) книги я прочитал в ноябре 2012 г., тогда, на почте, совершенно случайно – на телефоне жены других книг в моем вкусе не было, а мой мобильник разрядился вусмерть, к тому же Хмелевскую мне супруга рекламировала уже несколько лет. Но в ближайших моих читательских планах этой книги не было, поэтому перечитал и дочитал я ее только в мае-июне 2013-го. Может быть, разрыв в чтении повлиял на целостность восприятия романа, но история с ограблением поезда показалась мне слишком абсурдной, а командировка в замок – скучноватой. И Лесь начал отходить на второй план, ибо прочие персонажи тоже начали неслабо отжигать.

Итог: хороший юмористический роман, гарантированно поднимающий настроение. Однако заявленная тема не выдержана – Лесь во второй-третьей частях уже не главный герой, а жаль.

Предельно шаблонный ужастик-слэшер. Брошенное здание, непонятные плотоядные монстры, темнота, смрад, тесный лифт.

Итог: оригинальные монстры, жуткая атмосфера – и донельзя шаблонный сюжет. Концовку можно предсказать по первым строчкам. На неискушенного человека, наверное, может произвести впечатление. А так – нормально, но скучно.

Оценка произведению: 7 из 10 (нормально).

Оценка «страшности»: 2 из 5 (жутковато).

Прочитано благодаря теме на форуме «10 любимых страшных рассказов».

Очередная книга Олега Дивова – это снова фантастика «ближнего прицела», которую и фантастикой-то назвать сложно. Похожее было в «Толковании сновидений», в котором фантастического всего ничего: вымышленная спортивная дисциплина (в которой в общем-то не было ничего нереального) и близкое будущее в качестве времени действия. Здесь же – действие, происходящее в 2030-х годах и несуществующий автомобильный завод неназванной фирмы, производящий вымышленную модель «народной» иномарки.

Форма повествования также заставляет вспомнить «Толкование сновидений» — это снова поток сознания главного героя-рассказчика; достаточно запутанный, перескакивающий с рассказа о кризисе на заводе на воспоминания о прошлом героев повествования. В этом плане «Объекты…» сложнее предшественника: здесь остается чувство путаного устного рассказа, а то и «подслушанных» мыслей. Рассказчик то ли исповедуется, то ли любуется собой, то ли сам пытается услышать в своих словах какую-то разгадку происходящего, вновь и вновь анализируя факты.

Герои книги – это, собственно, главный герой, Михаил, и его друзья – Михалыч (тоже Михаил), Кен и Джейн (обрусевшие американцы, дети первых руководителей завода). Детская дружба приводит их на завод, где они и попадают в царство маразма, где каждый выживает как может – кто-то приспосабливается, кто-то сопротивляется, а кто-то ухитряется даже получить свою выгоду.

Кроме времени действия, все сугубо реально – люди, характеры, отношения, события. Есть небольшой город, половина жителей которого работает на автосборочном заводе, принадлежащем американской фирме. Завод в свое время совместно строили отечественные и зарубежные специалисты, с большим энтузиазмом его организовывали, развивали, модернизировали… Потом заокеанские технические гении ушли на повышение, а из США прислали пиндосов.

Дивов сразу же дистанцируется от националистического прочтения этого слова, которым, как известно, в рунете ругают американцев. Чтобы окончательно исключить националистическое толкование романа, главных «пиндосов» автор сделал вовсе не американцами: директор Пападакис – этнический грек (изначально «пиндос» именно обидным прозвищем греков и было), а главный по «культуре труда» — Рой Калиновски – поляк.

Для него «пиндос» — это, скорее, оголтелый «западник», блюститель постиндустриальной рутины, паразитарное руководство, воспитанное обществом потребления, в любой невинной и позитивной реформе видящее призрак революции. Одним словом, воинствующего бюрократа, призванного «держать и не пущать». Американские же промышленники показаны более чем позитивно и прогрессивно. Но вот беда, фирма не хочет улучшать и так, по ее мнению, идеальное. Ее задача – сохранить в целостности то, что есть, и ничего не трогать. Отсюда – соревнования по «художественному стуку», корпоративная шиза, фашистские порядки. Новое руководство не видит работников, для них это безликая масса, которую они называют «стафф». И, в конце концов, это приводит к печальным последствиям.

«Мишки с веддинга» (главный герой и его друг Михалыч), Кен и Джейн с детства играли вместе, учились в одной школе и выбрали одну судьбу – завод. Сначала – энтузиазм, развитие, ощущение, что ты на месте и делаешь нужное дело. Потом – насаждение «культуры производства», застой и маразм, желание бунта. Столкновение российского менталитета с «пиндосскими» корпоративными правилами показано как большее, чем конфликт менталитетов – как конфликт между людьми труда и дельцами. Между теми, кто хочет делать свое дело хорошо, и теми, кто боится за свою должность и зарплату. Можно даже впасть в заблуждение, что под маской межнационального конфликта прячется противоречие классовое – хотя Дивов далек от марксизма. Скорее, здесь идет противопоставление людей, которые реально хотят быть полезными для производства, фирмы и, без ложного пафоса, человечества – и людей, которые просто очень хотят денег, и неважно, чем эти деньги будут пахнуть. Примерно о том же была «Дверь в лето» Хайнлайна – о людях, которые деньги зарабатывают, и людях, которые деньги «делают».

Первая часть как раз и посвящена тому, как взаимоотношения работников и зарубежного руководства зашли в опасный тупик. Причем, вопреки своему названию, она не о том, «как все было», а о том, что привело к сложившейся ситуации, что было поводом, что причиной, а что – катализатором.

«Объекты в зеркале заднего вида» явно переусложнены, и это книгу портит, потому, что размывает ее идейное содержание. А оно здесь и так не простое – тут и конфликт людей труда с дельцами, и раскрытие сути той самой «корпоративной шизы», которая повалила к нам с Запада в 90-е – тренинги, тимбилдинг, гимны перед началом дня, униформа. Суть двоякая – и создать одурманивающую атмосферу сопричастности, которая помешает понять людям, что они отдают фирме больше, чем от нее получают; и создать побольше мелких ненужных правил и ограничений, чтобы за каждым тянулся шлейф провинностей. А ведь с работниками можно и по-человечески, без промывки мозгов и палочной дисциплины, и хуже они работать не будут – наоборот, отсеются лишние, случайные люди. Но для системы человека попросту нет, а есть безликая однородная масса, «стафф»: надоели, освоились, обнаглели – выгоним и наберем новых. Всплывает в романе и тема опасного переноса неприятия определенной идеологии на людей, которые являются ее носителями – вообще очень обычное дело, когда за действия правительств, религиозных и общественных лидеров приходится расплачиваться простым людям, которые к принятию этих решений никакого отношения не имеют.

Правда, в плане описания нравов на заводе Дивов сгущает краски. Конечно, фирмы-секты западного образца – порядочная бяка и глубоко чуждое русскому менталитету явление, но лихие 90-е породили еще много интересных конструктов, с чисто российской спецификой. В реальной жизни встречаются фирмочки, перед которыми все ужасы, описанные в этом романе, меркнут. Например, героям книги хотя бы платили достойную зарплату, что случается не часто...

К тому же, есть и противоречия. Например, сначала герой-рассказчик сообщает, что перед проходом через рамку металлоискателя нужно было держать руки в карманах – чтобы не подложили деталь и не уволили потом, как «несуна»: «Ну, знаю. Перед рамкой металлоискателя на выходе из цеха всегда руки в карманы сую. Это уже вроде инстинкта. Но я-то ветеран, «олдскул», так сказать. А молодые, у кого рефлекс не наработан, залетают. Сунут ему незаметно в карман тоненькую детальку, он и зазвенел. После чего следует ласковый совет написать заявление «по собственному» и придумать для народа уважительную причину.» Но затем, во второй части, в эпизоде с подставным плакатом, говорится о том, что врать и подставлять, несмотря на развитое стукачество, было не принято – «стучали» только по реальным поводам нарушения «культуры труда»: «В любой игре есть рамки. Игра «кто кого перепиндосит» позволяет как угодно провоцировать жертву, но извините, подставиться жертва обязана сама. Нужно реальное нарушение, а не сфабрикованное. Нельзя обвинять человека в том, чего он не делал. Какой ты тогда, нафиг, управленец, ты простой мошенник. Это было настолько очевидно, что и не обсуждалось, все сами понимали.»

Ну, и, наконец, не только корпорация портит людей, но и люди – корпорацию. Зачастую «пиндосов» не нужно импортировать – они прекрасно способны к самозарождению в любом исходном материале, невзирая на ментальность. И правила, и политика здесь ни при чем – как водится, паршивая овца портит все стадо, и художественный стук вкупе с имитацией бурной деятельности охватывает коллектив, незаметно становясь традицией. Так что винить только западные традиции управления не стоит – вспомните хотя бы архетипичного Выбегалло из повести Стругацких, и представьте, что будет с производством, где будет «трудиться» два-три таких типа. А ведь это – порождение советского общества, которое как полная противоположность Западу и развивалось. Так что не только в «пиндосах» дело, хотя, конечно, это беда для России новая, и нам ее не надо совершенно, своих хватает.

Так что автор хотел сказать очень многое, очень многое и сказал, возможно, даже то, чего не хотел или не так, как хотел – потому, что в единую картину все не складывается. Под конец чтения голова уже идет кругом от интриг и вариантов трактовки происходящего – производственная конспирология все набирает и набирает обороты. Во второй части все это уже почти на грани гротеска, потому, что только роботы на конвейере не «стучат» и не строят хитрых карьерных планов.

Итог: книга, без, сомнения, поднимает очень важные и актуальные вопросы. Но – парадокс – и сложно и однобоко. Вполне понятные идеи: «пиндос» — не национальность, а вывих менталитета; хорошего работника не нужно дополнительно стращать и путать, ему достаточно хорошо платить, и не мешать работать; а плохого нужно просто-напросто гнать в шею; там, где искусственно подавляется прогресс, начинается регресс, ибо так устроен мир: то, что не живет, разлагается. Но изложены эти идеи в какой-то странной избыточной форме. «Объекты в зеркале заднего вида» — редкий в наше время образец производственного романа, довольно сумбурно и путано, но, в общем, убедительно рассказывающий о «стройках капитализма» близкого будущего. Для любителей психологической прозы и тех, у кого болит душа за отечественную промышленность и ее тружеников. Но — есть риск сломать мозг.

Старый театр умирает и в него приходят мертвецы. Мертвецы запросто притворяются живыми – ведь классика вечно жива, в отличие от поглощенной шоу-бизнесом современности. В мире обесцененного искусства остается только умереть, чтобы стать бессмертным.

Иронический театральный зомби-апокалипсис сметает шелуху реальности. Зараженные древним вирусом гениальности идут распространять его дальше – приобщать живых к миру вечности.

Рассказ портит только разве что яростная борьба автора с гомофобами – главный отрицательный персонаж постоянно использует ругательства на гомосексуальную тему. Но что поделать, у кого уж что болит.

Итог: изысканно-декадентский, эпатажный рассказ. Готично.

Оценка произведению: 9 из 10 (отлично).

Оценка «страшности»: 1 из 5 (не страшно).

Прочитано благодаря фантлабовцу Вертеру де Гете и его списку «399 «темных» рассказов».

Почти квинтэссенция творчества Шекли – фантасмагория, триллер и ирония. Странная и пугающая ситуация вначале интригует, а потом повергает читателя в состояние когнитивного диссонанса. Собственно, ключ к происходящему с самого начала на виду (особенно для читателя, героям догадаться куда как сложнее).

Человек – наиболее высокоразвитое живое существо на Земле. Но так ли далеко он отстоит от той же рыбы? Не подвержен ли он тем же слабостям, что и довольно примитивные позвоночные? Шекли скептически относится к способностям человека и с этим трудно не согласиться. Человек так же «клюет» на наживку-пустышку, яркую блесну. Покупает вредные продукты из-за красивой упаковки, смотрит бессмысленные фильмы из-за дорогих спецэффектов и грамотной рекламной кампании, слушает бездарных исполнителей-эпигонов из-за звучных сценических имен и броского имиджа. Далеко ли мы ушли от рыб, если понимаем, что нас ловят на крючок, только тогда, когда кто-то уже попал в котел с ухой?

Помимо философской идеи, рассказ может похвастаться неплохой атмосферой классического мистического триллера – маленький городок, неведомая опасность и паранойя. Так что занудного нравоучения нет и рядом – читается легко и с удовольствием.

Итог: зловещая и немного мизантропическая притча. Как тут не вспомнить уэллсовского доктора Моро... Не глотайте крючок с наживкой – разве вы не люди?

Глядя на серию, в которой вышел «Спин», я заподозрил что, он должен быть похож на другой бестселлер этой серии – «Ложную слепоту» Уоттса. То есть должен быть таким же тяжеловесным, наукообразным, заумным… Забавно, но книга Роберта Уилсона – полная противоположность этой характеристике. Впрочем, мало ли – в этой серии выходил и Тед Чан. Да, я таки тоже сравнил эти книги – не знаю, почему тянет их сравнивать, то ли то, что это НФ, то ли то, что фамилии авторов начинаются на У, то ли цветовая гамма обложки...

Роман Уилсона – два в одном. Научная фантастика и семейная сага одновременно, книга о странной эпохе поглотившей Землю сфере, и книга о людях, живущих в это тревожное и великое время.

Однажды с неба исчезают звезды, а из космоса сыплются спутники. Через некоторое время выясняется, что Земля заключена в непрозрачную сферу, на которой, как на экране, отображается имитация солнца. А за этой сферой, названной «Спином», время течет во много раз быстрее (или, вернее, это внутри сферы оно замедлилось). И через сорок лет Земле грозит быть поглощенной расширяющимся Солнцем, потому что в остальной Вселенной за это время пройдет четыре миллиарда лет, и спасет ли «Спин» – неизвестно.

В этих декорациях разворачивается драматичная история семей Дюпре и Лоутонов, связанных весьма странными отношениями. Когда-то главы семей дружили, и после гибели старшего Дюпре его жена стала экономкой в доме Лоутонов, а сын – Тайлер Дюпре, главный герой романа, от лица которого ведется повествование – сдружился с Дианой и Джейсоном, их детьми. Их жизни оказались связаны со «Спином» более, чем чьи-либо еще – ведь именно И-Ди Лоутон, крупный игрок на рынке систем связи, возглавил проект по исследованию этого явления. И если отец руководил финансовой и политической частью проекта, то научно-техническую возглавил сын, с детства делающий феноменальные успехи в физике, математике и иных науках. Тайлер, как его лучший друг, невольно получает возможность наблюдать грандиозную производственную трагедию под кодовым названием «преодоление Спина» из партера.

Другая сюжетная линия – отношения Тайлера с сестрой Джейсона, Дианой. История странной любви, нелепо потерянных лет, непонимания себя.

Научно-фантастический и психологический романы присутствуют в «Спине» как бы параллельно. Отчасти, конечно, Спин (название явления буду писать без кавычек, чтобы не путать с названием романа) повлиял и на личную жизнь главного героя, но в основном НФ и любовные переживания персонажей не пересекаются. В этом не было бы ничего странного, если бы одна из этих составляющих была бы основной, будь «Спин» семейной сагой в научно-фантастическом антураже, или же твердой НФ, персонажи которой «оживлены». Нет, обе линии совершенно полноценны. Хорошо ли это? Такое ощущение, что автор хотел захватить две противоположные целевые аудитории одновременно – и физиков и лириков. В результате получилось рискованно: не исключено, что первые будут, зевая, пролистывать многостраничные личные драмы и страдания Тайлера, а вторых будет «грузить» НФ-составляющая. Меня, как читателя всеядного, не смутила ни одна составляющая романа, но их соединение показалось рискованным. Понятное дело, что в человеческой жизни личное и общественное присутствуют неразрывно, но в книге это смотрится именно как параллельные линии, существующие по отдельности, каждая сама по себе.

Если говорить о «Спине», как о научно-фантастическом романе, то в первую очередь он поражает масштабом. Полетом, так сказать, авторской мысли. Уилсон замахивается на такие глобальные фантастические допущения, на охват таких временных промежутков, что захватывает дух. Миллиарды лет – это не шутка! Правда, на Земле проходит всего несколько десятилетий – но это крайне напряженные десятилетия. Ведь из-за Спина любой шажок человечества становится гигантским скачком для Вселенной. Парадоксально, но сократившееся время жизни планеты дало людям огромный стимул для развития, вынудив вступить в поединок с неведомой аномалией. И проблема выживания, и загадка сущности гипотетиков (предполагаемой сверхцивилизации, создавшей Спин) находят, в конце концов, изящные решения – причем интрига поиска этих решений подается автором прямо-таки по-детективному.

К НФ-составляющей примыкает и социальный смысл романа. Он – в противоречивой роли бизнеса в прогрессе человечества. Сначала корпорация Лоутонов буквально спасает человечество от возвращения к доспутниковой эпохе, создавая новые решения для информационных сетей, а потом и вовсе возглавляет космическую программу, которая должна будет спасти человечество от вымирания и разгадать загадку Спина.

Что до психологической, так сказать, мелодраматической, линии «Спина» — она значительно слабее. Банальная история о мужчине и женщине, которые любят друг друга, но спят с другими. Можно ли говорить о сильном чувстве, если оно отступает под влиянием имущественных различий, религиозных убеждений, мимолетных привязанностей, каких-то детских фантазий? Может быть, их чувство развивалось постепенно, а поначалу было лишь поверхностной привязанностью? В любом случае, история взаимоотношений Тайлера и Дианы придает, конечно, живости образу героя-рассказчика, но зачем нужна – непонятно. Чтобы книгой заинтересовались девушки? Или просто для пущего правдоподобия? Слабой показалась мне эта сюжетная линия, хоть и позволяет она раскрыть некоторые аспекты реакции общества на Спин – например, мутации религии от возникновения анархических «хиппующих» течений до появления агрессивных экстремистских культов эсхатологической направленности.

Но общая задумка ясна – два друга детства Тайлера, две сюжетные линии, две стороны жизни главного героя. История двух семей как частный случай истории человечества. Но удачен ли этот ход? При эпическом размахе «Спина» автор вполне мог бы сделать его настоящей эпопеей, введя несколько главных героев и показывая события с различных точек зрения. Но вместо этого он делает историю камерной, ведя повествование от лица одного персонажа. Это дает возможность лучше передать читателю чувства и мысли главного героя – но вместе с тем отнимает у книги полифоничность, многогранность. И заставляет видеть в Тайлере своего рода резонера, проводник авторских идей. Плохо ли это? Пожалуй, это право автора. Но вот возможность превратить «Спин» в настоящую эпопею это убивает на корню – а задатки-то есть. Такой размах событий – четыре миллиарда лет, спрессованных в сорок лет и вся Солнечная система как место действия!

Научно-фантастическая часть, как и «мелодраматическая», тоже имеет свой недостаток. Она ошеломляет масштабами, но в научных подробностях не кажется убедительной. Как уже отмечал я, да и многие другие рецензенты – это не Уоттс. Фантастические допущения здесь имеют только упрощенные объяснения, на уровне очень общих концепций и гипотез, не претендуя на глубокую научность и правдоподобие. И это несколько портит впечатление. Например, я так и не понят – почему, собственно, «Спин»? При чем тут момент импульса и вращение? И зачем все-таки было отнимать у человечества четыре миллиарда лет? Не слишком ли велика плата за прогресс? – время-то не вернешь, а Вселенная тоже стареет, и при таких ускорениях времени ее вероятная гибель становится пугающе близкой. Стоит ли так разбрасываться миллиардами лет – или у гипотетиков есть уже и возможность замедления времени?

Итог: роман очень интересный, захватывающий и легко читается. Своего рода мысленный эксперимент в области футурологии и психологический роман под одной обложкой. Но следует отметить, что НФ в нем скорее «мягкая», а психологизм рассчитан на девочек. Скорее для любителей психологической и социальной фантастики в духе Дяченко или триллеров в духе Стивена Кинга (но у Уилсона нет особой «жести»). Вообще, несмотря на эту «гуманитарность», роман хороший и прочтения вполне стоит.

P. S.: Пока писал, наткнулся на объяснение – «Спин» и «Ложная слепота» не просто вышли в России в одной серии, они эту серию открыли – потому их и сравнивают.

Антураж «южной готики, магия вуду и вестерн. Если верить многочисленным критикам, то «Голуби ада» — одно из наиболее типичных произведений Говарда. Для меня же – пока единственное, что я у него читал. До этого был знаком только с экранизациями «Конана», а первоисточник мне отрекомендовали как достаточно оригинальную по меркам своей эпохи, но неглубокую книгу – качественную попсу, в общем. Поэтому до «Конана» я все никак не доберусь.

Прочитанный же рассказ укрепил мое мнение о Говарде, как о талантливом «криэйторе» (если вспомнить, какой смысл вкладывали в это слово персонажи Пелевина) и хорошем ремесленнике. «Голуби ада» — эталонный классический хоррор, готовое клише для сотен последователей. В нем есть страшные мертвецы, мистическая тайна, элемент детектива и готического романа и, в качестве кульминации – разборки в духе вестерна. Но в этом рассказе, при том, что он написан мастерски, чего-то не хватает. Уж очень он «голливудский», комиксный. То есть – сугубо развлекательная литература. Что он напугал меня – сказать не могу, но если бы я читал его ночью в одиночестве – возможно было бы жутко. А если бы я прочитал его лет в 14 или еще раньше – тогда гарантированно остаток вечера с опаской посматривал бы на темноту в углах комнат. Но хоррор это какой-то… здоровый. То есть здесь сугубо архетипическая, мифологическая страшилка (ведьмы, проклятия, мертвецы), готика, чуть приправленная «африканским» колоритом. Ничего реально нездорового, никакой темной психоделии, свойственной современному хоррору, который если и не напугает, то отчасти лишит психологического комфорта даже взрослого человека, нет. Просто хорошая страшная сказка.

А надо ли в данном случае большего? Думаю, что нет. За извращениями и психоделией – к Клайву Баркеру. За глубоким психологизмом – к Стивену Кингу. За глубоким смыслом и шокирующими этическими парадоксами – к Леониду Андрееву. А Говард предлагает таинственную остросюжетную историю о злобной нежити и крутых чуваках с американского Юга.

Итог: добротный «ужастик», способный развлечь и нагнать жути. Развлекательная литература, да. Но вполне достойная.

Оценка произведению: 8 из 10 (хорошо).

Оценка «страшности»: 2 из 5 (страшновато).

Прочитано благодаря теме «10 любимых страшных рассказов».

«Скованный гроб и другие истории» — третий по счету том «Хеллбоя» и первый, не имеющий сквозного сюжета. Он представляет собой сборник новелл и маленьких зарисовок, описывающих профессиональную деятельность Хеллбоя как борца с нечистью. Истории это совершенно разные – от типичных ужасов с уклоном в боевик, до причудливых экскурсов в прошлое.

«Труп» — страшилка в английском духе. Конечно, не обойдется и без эльфов; не фэнтезийных сверхчеловеков, а тех самых, мифологических, демонических созданий. История о подмене младенца, об испытании, которое нужно пройти герою, чтобы получить искомое – классический сюжет волшебной сказки. Атмосфера на должном уровне – кладбища, храмы, языческие капища, темные леса. Обязательный поединок с монстром и философские диалоги с мистическими сущностями – присутствуют. В целом – здорово.

«Железные башмаки» — короткая зарисовка о победе Хеллбоя над очередным монстром. Зачем? Непонятно. Фантам, видимо нравится – был даже снят короткометражный мультик. Я, честно говоря, не понял, зачем нужен этот «файтинг». Разве что как авторская ирония – своего рода концентрат типового сюжета «Хеллбоя»?

«Баба Яга» — о том, что и для Парня из Преисподней найдутся равные противники. Столкновение настолько могущественных сил, как несостоявшийся Антихрист и одна из сильнейших языческих богинь древности, приводит к непредсказуемым последствиям. Видимо, не героям менять законы земные… История радует мистикой «темной» стороны славянского язычества и тревожной атмосферой.

«Рождество в подземелье» — еще одна типичная история о Хеллбое. Гибрид святочного рассказа и готического романа: упадок, смерть, родовое проклятие – и надежда на чудо. Увы, вернуть уже ничего нельзя, но, может быть, можно остановить распространение зла? Честно говоря, не слишком впечатляет, не люблю истории, где сверхъестественное представлено как однозначное и абсолютное зло с непонятными мотивами. Но отчасти история даже трогательная, да.

«Скованный гроб» — визионерский экскурс в прошлое Хеллбоя, открывающий одну из главных тайн его сущности. У нас уже были английский и русский народные ужастики, был готичный кошмар в духе По – а это типичная средневековая легенда о «сношениях человека с Дьяволом». Опять очень атмосферно и интересно с психологической точки зрения.

«Волки Святого Августа» — снова стандартный хоррор с вервольфами. Квинтессенция трудовой деятельности главного героя: пришел, увидел, победил. Несколько оживляет сюжет предыстория событий, но все равно как-то скучновато.

И, наконец, «Почти Колосс». Здесь и своего рода римейк «Франкенштейна», и напоминание об истории Голема и аллюзии на библейскую историю Каина и Авеля (правда, здесь конфликт «плохого» брата с «хорошим» имеет несколько другую развязку). Обреченные на одиночество и непонимание, окруженные враждебными людьми, брошенные создателем, два искусственных человека принимают разное решение. Младший ищет смерти, чувствуя свою противоестественную суть, старший, напротив, хочет переделать мир по-своему, уничтожив человечество и расчистив жизненное пространство для себе подобных. Образ чудовища, созданного из тел мертвецов – большая удача автора комикса (перекликающаяся с городами-великанами из рассказа Клайва Бракера «Холмы, города»). Тема взаимоотношений обычных людей со сверхъестественными существами, выливающаяся в вопрос толерантности и восприятия «инаковости», так характерная для комиксов Майкла Миньолы, в большинстве своем наполненных антифашистским пафосом, здесь приобретает весьма неожиданную трактовку. Ведь террор не всегда осуществляет большинство, загнанное (или желающее ощущать себя таковым, как в данном случае) меньшинство тоже способно встать на путь насилия. Но такой бунт – словно великан из трупов, дикий кошмар, оставляющий после себя горе и разрушение и не заканчивающийся ничем. Каково же решение, станет ли самопожертвование гомункула Роджера шагом к взаимопониманию с людьми? Миньола не слишком оптимистичен, вопрос повисает в воздухе, и последующие номера комикса отнюдь не дают на него однозначного ответа.

Если вспомнить об антифашистском дискурсе Хеллбоя, то Колосса можно понимать и как олицетворение нацизма, выросшее из ницшеанского сверхчеловека – вырождение идеи абсолютно свободной личности в идею идущих на верную смерть послушных колонн будущих мертвецов. Всемогущее создание на поверку оказалось просто огромным зомби, которым двигала обычная злоба, не имеющая ни цели, ни оправдания – бессмысленная воля, растворившая в себе разум.

Ну и отдельно радует сам Хеллбой: «Никто здесь не умер, пока я не разрешил!» Вот за это я уважаю этого персонажа…

Итог: очень неровный сборник историй о Хеллбое. Есть проходные, типичные истории в духе «супергеройского ужастика»; есть и удачные, с оригинальными образами и атмосферой, вдобавок заставляющие задуматься. Но в любом случае – вещь, достойная прочтения. Отличная вещь для любителей готической атмосферы, пугающих легенд и нестандартных супергейройских комиксов.

Информация – это оружие. Во все времена она была одним из самых грозных боевых ресурсов. А эпоху информационных технологий – особенно. А уж в киберпанковском мире…

Но это немного не то. «Трансметрополитен» — это не о битвах хакеров и шпионов. Это о журналистике. Точнее – об одном журналисте, Спайдере Иерусалиме, и таком явлении, как гонзо-журналистика.

Гонзо-журналистика – экстремальное направление в журналистике, которое подразумевает активное участие журналиста в описываемых событиях, а также эмоциональность и субъективность. О бесстрастном изложении фактов не может быть и речи – гонзо-журналист должен все попробовать и занять определенную сторону, включиться в то, о чем пишет, выработать свою точку зрения, подкрепленную практикой. Сейчас, в эпоху блогов и интернета, может быть непонятно, в чем, собственно, фишка – каждый может лихо и с матюками высказываться по любому вопросу. Но было время.

Реальным основателем этого направления был писатель и публицист Хантер Томпсон, принадлежавший к «неформальной» тусовке и писавший, не стесняясь в выражениях, о том, что его окружало – субкультурах, обществе, социальной грязи, наркотиках, поисках какого-то смысла в происходящем. Именно он стал прототипом Спайдера Иерусалима – даже внешность отчасти скопирована.

Спайдер Иерусалим давно отошел от дел – закупил целый арсенал оружия и целый склад «расширяющих сознание» средств и ушел жить в горы, философствовать и писать книги. Но вот беда – психоделические трипы в хижине отшельника не вдохновляют его. Кредиторы-издатели рыскают в поисках Спайдера и вот тут-то раздается звонок от бывшего начальника – редактора газеты. Спайдер Иерусалим бросается в город – и оживает.

Личность героя отчасти затмевает сюжет, поэтому о ней нужно писать особо. Спайдер Иерусалим – один из самых убедительных антигероев за всю историю комиксов, сравнимый разве что с Роршахом из «Хранителей». У него куча недостатков – ему плевать на приличия, он не любит людей, употребляет все, что можно употреблять без летального исхода, он матерится и хамит, а может и без лишних слов дать в морду неприятному человеку. У него есть одно достоинство – он не любит лжи и лжецов. Тех, кто водит людей за нос. И если Спайдер Иерусалим вышел на тропу войны – у многих скотов человеческом обличие не получится сохранить лицо.

Спайдер не хочет казаться «хорошим парнем». Это – прием его врагов, замаскированных фашистов и взяточников. Он не скрывает вредных привычек и дурного характера – даже порой юродствует, очерняя себя, рассыпая матерную ругань и пошлые шутки. Он такой, какой он есть. Он ненавидит город, ненавидит общество, и вовсе не хочет сказать, что он на страже его интересов. Его цель – изменить существующий порядок, причем не просто изменить, но добиться справедливости.

Именно в этом все дело. Под маской жестокого циника и нигилиста скрывается острая жажда справедливости. И эта жажда оказывается сильнее всех страхов. А бояться есть чего – рано или поздно борьба с социальным злом сталкивает Спайдера Иерусалима с властями. А потом начинается предвыборная гонка – и вместе ней настоящая война.

Суть журналистики, по Спайдеру Иерусалиму – в поиске правды. А правда обычно страшна и неприглядна. И никогда не несет мира. Но это – правда. Когда кулаками, а когда и «добрым словом», подкрепленным классическим аргументом в виде короткоствола, Спайдер Иерусалим выбивает эту правду из политиков, провокаторов – игроков и крупных фигур в шахматной партии, где против своей воли пешками стали простые обыватели.

Transmetropolitan – не только сага о борце с «системой». Это предельно жесткая сатира на общество потребления, способное поглотить и опошлить что угодно, превратить в игрушку, в рекламу, в бренд. Во что-то, работающее на эту систему. И на американское государство, где за яркими голливудскими улыбками политиков – кровавые тайны политической карьеры и наплевательское отношение к правам граждан. И на человеческое общество вообще – зараженное социальным злом мракобесных сект, наркобизнеса, неонацизма. Обществом, где за декларируемыми ценностями стоит единственный закон – естественный отбор, и горе тому, кто об этом забывает. Глумливый и жестокий смех напоминает атмосферу «Южного Парка». Впрочем, Transmetropolitan – это не только стеб надо всем, что можно найти за окном, на экране телевизора или в Интернете. Это еще и гимн Правде – которая рождается из этой грязи и живет в ней. Только в самом сердце лжи, в логове заживо разлагающегося монстра западной цивилизации, можно ее найти.

При всей негативности его образа, Спайдер Иерусалим – герой, которого можно полюбить. И если вы вчитаетесь в этот комикс – ближе к концу истории вам будет по-настоящему страшно за этого веселого и злого ублюдка. Потому, что Спайдер Иерусалим – вовсе не демон, которым хочет казаться, устраивая свои шокирующие акции с помощью «омерзительных ассистенток», словно Воланд и Бегемот в одном лице, с аж двумя Геллами. Он – человек. И ему тоже бывает больно и страшно – даже после того, как он решает, что пойдет до конца.

И еще – у этого персонажа потрясающе заразительная энергия веселой злости и боевого энтузиазма, отлично передающаяся читателю. Воздействие этого комикса – настоящий психостимулятор, концентрат бунтарского духа и воинствующего здравомыслия.

О Спайдере Иерусалиме, пожалуй, хватит. Надо вспомнить и других персонажей. С его ассистентками, Еленой и Шеннон , у Спайдера складываются довольно странные и запутанные отношения – начиная от любовных интриг с очень странным финалом и заканчивая фанатичным почитанием. Редактор газеты, где работает главный герой – человек, балансирующий между бизнесом и журналистикой, будет вынужден сделать непростой выбор. И, конечно, антагонисты, среди которых выделяется полная противоположность Спайдеру – Фред Христос, профессиональный провокатор и предатель, лидер секты, обманывающий свою паству, делящий постель с новоприбывшими адептками и отправляющий своих людей под пули за деньги политиков. Здесь и кандидаты в президенты: и старый президент, прозванный Зверюгой, отъявленный фашист и лжец, и новый Улыбчивый – настоящий маньяк, убивающий самых близких людей, чтобы поднять свой рейтинг.

За что можно поругать эту книгу? Ну разве что за весьма специфический юмор – американская сатира всегда несколько родом из сортира, поэтому надо быть готовым к жести в духе уже упомянутого «Южного Парка». Да, пожалуй, концентрацию пошлых шуток можно было бы и снизить – тем более, что произведение довольно серьезное и темы поднимает крайне болезненные, и не только для Запада.

Но все это искупается достоинствами этой книги. Хочу упомянуть еще одно: помимо сатиры и политического триллера, Transmetropolitan – это еще и самая настоящая научная фантастика. В этой книге значительное место уделено вопросам и проблемам трансгуманизма, причем искусственная эволюция, или скорее, революционные преобразования человеческой природы. Например, кому будут нужны люди, возрожденные крионикой – в перенаселенном мире, где не хватает места простым смертным? Или чем вообще кончатся генетические, гендерные, социальные, кибернетические эксперименты – в маленькой юмористической зарисовке, где Спайдер Иерусалим хочет найти, «ту, что непрочь», и обнаруживает, что вокруг него только лесбиянки, киборги и мутанты? Или по-другому, в трагическом ключе – в эпизоде, когда парень уходит от девушки, чтобы избавиться от физического тела и познать другую любовь. Поклеточное, абсолютное слияние облака нанороботов, что стали его новым телом с таким же облаком – его новой подругой. Их тела и души становятся единой информационной системой, сетью, в которой слились два сознания… Но насколько сложнее остаться человеком, найти и сохранить настоящую любовь, без помощи высоких технологий?

Итог: если любите киберпанк и политические триллеры, а также жесткую сатиру в духе «Южного Парка» и Луркмора – это комикс для вас. «Правду говорить легко и приятно» — говорил булгаковский персонаж. Спайдер Иерусалим согласился бы только со второй частью этого утверждения. Нет, правду говорить весело и страшно. И значит – «будет весело и страшно, будет грустно и смешно». И еще – победа всегда дается именно той ценой, которую она стоит – никогда дешевле.

Достаточно стандартный кровавый ужастик в духе раннего Баркера. Фирменная нездоровая атмосфера присутствует, оригинальности маловато. Как это часто бывает в рассказах ужасов и триллерах, герой оказывается не в то время не в том месте – и это приводит к непредсказуемым последствиям. А жестокий маньяк оказывается не просто психопатом,

Итог: типичная история о маньяках и древних демонах, напоминающая сценарий типичного американского фильма ужасов.

Прочитано благодаря списку Вертера де Гете «399 темных рассказов».

Оценка произведению: 6 из 10 (выше среднего).

Оценка «страшности»: 2 из 5 (жутковато).

Два небольших эпизода из жизни и карьеры Хеллбоя в концептуальной подаче – как фильмы, что неизвестный киномеханик показывает в заброшенном кинотеатре мертвецам. Каждый из этих эпизодов по-своему обыгрывает тему глупости, ведущей злодеев к гибели.

Сверхъестественные силы – это не то, с чем можно шутить. Что будет, если принести в жертву Дьяволу… демона? Или помолиться не тому богу не в том месте? «Двойной сеанс зла» дает на эти вопросы ответ, полный черного юмора. И, хотя это будни Хеллбоя, а не эпичные битвы со злом, но такие камерные, атмосферные истории-притчи вполне интересны. Хотя ничего типично «хеллбоевского» в них нет – они вписались бы в любой сериал о борьбе со сверхъестественным злом – но не все же воевать с фашистами или рушить коварные планы Распутина?

Итог: стильная и приятная готическая притча.

Парадоксально, но Брэдбери формально не считается крупным автором литературы ужасов. Да конечно, НФ и магический (да и обычный) реализм занимают большее место в его библиографии. Но рассказы ужасов у него особые. Кошмары Брэдбери одновременно парадоксальны и убедительны, полны какой-то экзальтации – как эта болезненная зарисовка.

Как влияние рассказа на литературу ужасов могу упомянуть рассказ Нила Геймана «Чужие члены», своего рода ироничный римейк с эротически-фрейдистским подтекстом,

Итог: конечно, додуматься до такого кошмара просто. А вот догадаться написать о нем, да еще так коротко и с жутким психологическим правдоподобием показать, «как в мясной избушке помирала душа» — это надо быть гением.

Рассказ прочитан в рамках ознакомления с темой «10 любимых страшных рассказов».

Оценка произведению: 10 из 10 (шедевр).

Оценка «страшности»: 5 из 5 (шокирует).

Классика постапокалипсиса и одна из 100 лучших фантастических книг по версии журнала «Мир Фантастики». Что же представляет из себя «Мальвиль»?

Слово «классика» здесь имеет особое значение. «Мальвиль» напоминает прозу прежних веков – неторопливое, подробное повествование, с особым вниманием к деталям, полное чувств и воспоминаний. Да, это еще одна старомодная книга – даже для своего 1975 года.

Не знаю, насколько научно описана катастрофа – смущает полное отсутствие проблем с радиацией при столь чудовищных последствиях. Но Бог с ним, я не специалист по ядерному оружию и не физик. В любом случае, автора больше волнует психологический и социальный аспект происходящего – короче говоря, люди.

Эмманюэль Конт, его друзья детства Колен, Мейсонье и Пейсу, а также новый приятель Тома, а также домоправительница Мену с умственно отсталым сыном Момо – всем им удалось выжить после чудовищной бомбардировки, уничтожившей их поселок. Но мало пережить бомбардировку – нужно ежедневно бороться за жизнь на руинах цивилизации. А бороться придется – и с природой, и с людьми.

Неторопливость повествования придает ему особую убедительность, «эффект присутствия». Как медленно пробуждается в людях Мальвиля надежда, как постепенно восстанавливают они хозяйство и быт, так и читатель продвигается по тексту.

Многие сочли «Мальвиль» чрезмерно пасторальным – дескать, никакой жести, ни конфликтов, ни безумия. Но, в общем-то, это не так – просто в замке изначально собрались доброжелательно настроенные друг к другу люди, да еще и под руководством харизматичного лидера, который объединял. А вот их столкновения с прочими выжившими признаков идиллии не обнаруживают. Стихийную расправу над грабителями еще можно оправдать (не спойлерю, но у Эмманюэля было веское основание устроить Postal в реале), но вот решение поступать так в дальнейшем – жестокость, продиктованная обстоятельствами и дикая для нормальной цивилизации.

Жестокости в книге хватает, но вот дидактическая составляющая выпирает, что не есть хорошо. Собственно, неудивительно, что эту книгу очень быстро издали в СССР – коммунистический пафос произведения виден невооруженным взглядом. И ничего плохого в этом нет, но подача этих идей зачастую топорна. Герои начисто лишены неоднозначности: если они «свои» — то уже никаких неприятных сюрпризов от них ждать не стоит. В худшем случае поднимут вопрос на голосование и немного пошумят. А уж если злодеи – то эталонные фашисты, а то и вовсе маньяки-извращенцы. И биография у них липовая, и врут они на каждом шагу, и похотливы, и до чужого добра охочи…

Хотя повторюсь – выписано это так тщательно и с любовью, что поневоле веришь. Даже тому, как мальвильцы в считанные дни становятся воинами не хуже Рэмбо и без потерь выносят отряды, двукратно превосходящие по численности. Потому что жалко было бы, если было иначе.

Есть еще один неприятный момент – герои уж слишком зациклены на сексе. Видимо, не зря считают французов сладострастниками – найдя молодую женщину, они сразу же начинают думать о том, как она будет осуществлять свою личную жизнь в Мальвиле. Причем Эманнюэль считает, что она должна спать со всеми – дескать, чтобы все были довольны и не ревновали. Да, с Мьеттой им повезло, да и с другими девушками тоже – но далеко не всякая согласится на такой образ жизни. Понятное дело, в романе никто никого не принуждал к такому типу отношений – но, похоже, что сам автор согласен с главным героем. Но в чем смысл подобного образа жизни? Неужели автор полагает, что взрослые мужчины настолько одержимы сексуальными страстями, что не смогут прожить и дня без бабы? И настолько психически неустойчивы, что передерутся от ревности? Ладно бы, если все это преследовало демографические цели – но от избытка половых партнеров чаще рожать женщина не станет. Конечно, если дети буду от разных отцов, это может смягчить последствия близкородственного скрещивания в замкнутой популяции, в следующих поколениях. Но герой и автор подобную мысль не высказывают, объясняя необходимость промискуитета исключительно психологическими причинами. И представления о браке, как форме собственности, по меньшей мере, однобоки, а, точнее, в корне неверны и проистекают из того, что в традиционных обществах зачастую женщина рассматривается, как собственность мужчины. Но в современном обществе суть брака давно уже не в том, что один партнер «приобретает» другого в собственность! Понятное дело, Эмманюэль – человек деревенский, а на селе сильны старые традиции и архаичные представления о жизни, но все же, Франция, 70-е годы… Заблуждение о собственнической природе брака во многом подкреплялось тем, что исторически сторонники капитализма являлись одновременно сторонниками консервативных ценностей, и борцы за сексуальную революцию неизбежно оказались в лагере «левых». Но, в конце концов, и ханжеская консервативная нравственность с обязательной дискриминацией женщин и общественным контролем за личной жизнью человека, и желание «обобществить всех баб» — это просто две радикальные и нездоровые тенденции, одинаково, на мой взгляд, противные человеческой природе.

Впрочем, автор допустил оговорочку по Фрейду – рассказав, как Эмманюэль сотоварищи мечтали жить в замке с какой-нибудь девицей. Вот и мне кажется, что вся «естественность» ситуации – не более, чем сексуальные предпочтения автора.

Но несмотря на то, что роман совершенно отчетливо продвигает определенные идеи (причем не все из них мне близки), впечатление он все равно оставляет хорошее. Добротная, неглупая книга, написанная с патриархальной деревенской основательностью, и при этом полная революционной веры в будущее. Впрочем, насчет безудержного пафоса не все так просто. Основной текст рассказа – дневник Эмманюэля, и он, в полном соответствии со своим характером и убеждениями, «гнет партийную линию». А если обратиться к «комментариям» Тома, становится ясно, что положение в Мальвиле далеко не столь радужное, да и сам Эмманюэль не идеален. А уж эпилог, написанный также от лица Тома, и вовсе полон тревоги за будущее. Так что не так уж прост Мерль и его книга. Просто в его задачу входило создать определенный тип персонажа – лидера, стратега, оптимиста; и показать ситуацию его глазами.

Итог: постапокалипсис в классическом стиле. Неторопливый и основательный «постъядерный соцреализм». Любителям старомодной психологической прозы, а также старомодных приключенческих романов. Противопоказано при непереносимости к коммунизму и эротике.

Сюрреалистическая притча, отражающая подсознательную ревность и страх мужчины по отношению к ребенку.

Итог: очень «мужской» сюрреалистический ужастик, основанный на чисто мужских комплексах и фобиях связанных с рождением ребенка. Женщинам и противникам психоанализа противопоказан.

Очередной выпуск «Хеллбоя» весьма порадовал. Это «эпичный» сюжет, посвященный борьбе Хеллбоя с его старыми и злейшими врагами – остатками нацистских тайных обществ, состоявших из ученых и магов, служащих темным силам.

Это одна из лучших, эталонных историй о Хеллбое. Здесь и мрачная атмосфера, и тайны гипотетических цивилизаций, и жуткие секреты Анненербе. Присутствуют и отсылки к классике ужасов – фрагменты стихотворений Эдгара По и аллюзии на произведения Лавкрафта. Фирменный небрежно-нервный рисунок и мрачные цвета. В общем, все, за что поклонники этого сериала его любят.

Лавкрафтианский хоррор соединяется с конспирологическим триллером. Странная и непоследовательная мистическая доктрина Третьего Рейха получает неожиданное объяснение – нацисты готовили землю для вторжения непостижимых космических демонов, чья цель – уничтожить человечество. Объяснение, конечно, весьма экстравагантное, но если вспомнить о том, какие странные, эклектичные и противоречивые идеи толкали нацистские мистики – приходит на ум, что их водили за нос какие-то демонические силы, жаждущие разрушения. А гигантские космические медузы и сам Червь – очевидная дань уважения творчеству Лавкрафта и развитие его мифологии в проекции на современность.

Гигантский монстр, порожденный бесконечным холодом космического пространства, хтонический символ бесконечной и безвременной гибели – это не просто оружие возмездия. Это окончательный итог человеконенавистнической доктрины нацизма, олицетворение той самой бездны льда, которой нацисты противопоставляли огненный дух арийцев – и слугами которой они, в конце концов, оказались сами, отправив в эту бездну миллионы жизней. Это символ той самой страшной цены, которую многие тогда были готовы заплатить за новый мир – полного уничтожения современной цивилизации и большей части человечества.

В очередной раз Хеллбой и его соратники делают выбор в пользу жизни, останавливая монстра, который расчищает Землю для нового Золотого Века – но уже без людей. В насылаемых Распутиным видениях Земля похожа на первобытный сказочный Рай – но за этот рай не обязаны умирать ни в чем не повинные люди.

Но только ли нацисты совершают жертвоприношения ради туманного будущего? Руководители проекта, в котором служит Хеллбой, запросто готовы уничтожить гомункула Роджера, якобы потому, что он опасен, но на самом деле – потому, что слишком иной. Ведь не вживили ли они бомбу пирокинетику Лизе, несмотря не ее чудовищную силу и разрушительные способности? Хеллбой задает повисающий в воздухе вопрос: где проходит та граница инаковости, за которой начинают вживлять бомбы (ущемлять в правах, сгонять в концлагеря и т. д.)

Гигантский Червь – символ тотального уничтожения, торжества смерти, к которому ведет эскалация насилия. По мнению авторов, подобное чудовище – призрак полного уничтожения, которое ждет человечество, если оно не перестанет считать войну и геноцид универсальными решениями проблем.

Итог: квинтэссенция комиксов о Хеллбое – готика, антифашизм, отсылки к классике ужасов. Необычный комикс, который, несмотря на типичный супергеройский сюжет притягивает атмосферой, мифологией и проблематикой.

Надпись на обложке обещала «еще один шаг в поиске истоков Зла». Честно говоря, учитывая, что «Мизерере» позиционируется, как детектив, это показалось просто рекламной фразой.

Начало книги действительно было не слишком многообещающим – таинственное убийство, отставной полицейский, берущийся за дело от скуки и природного стремления к справедливости, «тормозящая» полиция, неожиданная помощь от такого же изгоя… Стандартный набор полицейского триллера – загадочные убийства, главный герой с непростой судьбой и скелетами в шкафу…

Но в дальнейшем повествование набрало обороты, мутируя в конспирологический триллер. К счастью, Гранже не заделался диванным культурологом, и не написал очередную дэнбрауновщину – на историчность повествование о вымышленной секте претендовать, конечно, не может. Но в любом случае, стало интереснее, несмотря на то, что введенный фантастический элемент несколько обесценил детективную линию (ибо такие ходы отнимают у читателя возможность поиграть в Шерлока Холмса и разгадать суть происходящего раньше героев).

Но на смену стандартному полицейскому детективу с элементами ужасов приходит психологический триллер – и вот тут-то вынесенная на обложку цитата из рецензии полностью оправдывает себя. Читателя ждет экскурс в одну из самых страшных и темных областей истории XX века – историю тайного применения силы, неофициальных карательных акций, противозаконных пыток и официально не имевших место актах геноцида. Нацисты, режим Пиночета… кажется, что зло тоталитарных режимов уничтожено и похоронено достаточно надежно, чтобы не возродиться. Но то здесь, то там на карте полыхают «горячие точки», война никогда не прекращается. И автор предупреждает – на войне в ход идут любые средства, и так называемые «цивилизованные страны» не гнушаются никакими методами для достижения победы. Кровавое безумие, делающее людей маньяками, всегда было спутником войны, и всегда найдется спрос на людей, способных на любое зло.

Нет, я не питал иллюзий, что в наше время войны ведутся более гуманными методами, чем в XX веке, но роман Гранже лишний раз напомнил о том, что механизм власти подвержен заражению самыми разными паразитами, которые отлично к нему адаптируются. И даже более того – некоторые из таких людей считаются необходимыми, потому, что выполняют задачи, за которые никогда не возьмется нормальный человек. Террористы, профессиональные палачи, «отмороженные» наемники – все эти люди живут именно потому, что сильным мира сего нужен тот, кто выполнит за них грязную работу. Здесь впору говорить о симбиозе.

В общем, откровений здесь особых нет, но напоминание о том, каковы пределы человеческой жестокости и свинства (а пределов таковых не существует) достаточно сильное.

Многие указывают на плохое знание автором исторических фактов – но эти частности на общий смысл не влияют. «Рейхсфюрер Генрих Миллер» — это кадавр, порожденный нашими переводчиками (наборщиками? корректорами? редакторами?) путем объединения Генриха Гиммлера с Генрихом Мюллером, тут вины автора нет. В оригинале: «Le Reichsführer Heinrich Himmler, chef des SS, dirigeait à cette époque une bande de fumistes, soi-disant spécialistes, qui avaient réécrit l’histoire du monde, mélangeant des rites païens et des croyances farfelues sur l’existence de civilisations perdues.» Просто оговорочка по Фрейду, видимо, «Семнадцать мгновений весны» засели в подсознание. С гитлерюгендом все хуже – там действительно состояли до 18 лет и Гранже действительно утверждает, что Хартманн состоял в этой организации в 21 год.

Ну, а в конце концов, не стоит строго судить этот роман – это в первую очередь детективный «ужастик» и со своей целью – попугать и развлечь – он справляется на 100%. Сюжет интересный, персонажи харизматичные и живые, нуарности хоть отбавляй, мистической жути и психоделии тоже хватает.

Итог: добротный атмосферный криминальный триллер, не лишенный и серьезных мыслей, по которым вполне угадывается автор-публицист. Впрочем, любителям детективов рекомендовать не могу, ибо каноны жанра сильно нарушены. Но те, кому нравятся мрачные истории о маньяках и тайных обществах, останутся довольны.

Парадоксально офигенный роман. В нем нет особо глубокой философии, навороченной «твердой НФ» с подробными и убедительными гипотезами, нет и глубокого психологизма, и злободневности. И все же он очень сильно цепляет. «Мир-Кольцо» — это идеальный приключенческий роман, космический аттракцион, созданный авторским воображением.

Во-первых герои. Типичная, в общем-то, партия приключенцев, но Нивену удалось наделить каждого из них индивидуальностью. И заставить читателя полюбить их – и пожилого романтика Луиса Ву, уставшего от счастливой сытой жизни в раю высоких технологий и рвущегося в неизвестность космоса; и сурового и в то же время забавного кзина, огромного воинственного разумного кота; и раздражающего своей таинственностью, но по-своему мудрого, и смешного своим параноидальным характером кукольника, и патологически везучую Тилу Браун.

Такие симпатичные герои заставляют по-настоящему переживать за них. А переживать есть из-за чего – им выпала судьба разгадать древние тайны Вселенной. И в этом второй секрет успеха романа. Автор создал проработанный и красочный мир, в котором сосуществует огромное количество разумных рас, каждая со своей судьбой и культурой. Конечно, внимание в романе уделено только трем-четырем из них, но ощущение бескрайней Вселенной будущего, густо населенной, и наполненной политическими хитросплетениями, остается. Но только инопланетянами все не ограничивается – Нивену удалось то, что очень важно для литературы такого рода – создать ощущение тайны, заинтересовать читателя, удержать до последней точки текста интригу. Ведь в приключенческом романе очень важно, чтобы цель основного квеста не разочаровала, не оказалась чем-то банальным, вроде кучи сокровищ или древнего супероружия. Но нет, Мир-Кольцо, на исследование которого отправляются герои, хранит в себе множество загадок и открытий, в том числе связанных с прошлым человечества.

Именно этот полет фантазии, мир, нарисованный широкими яркими мазками, и оставляет глубоко положительное впечатление. Может быть, я устал от прочитанного до этого «Звездного десанта» Хайнлайна, с его многословной и неоднозначной философией, но «Мир-Кольцо» потряс яркостью, живостью, легкостью. Если хочется просто красивых космических приключений – это книга подойдет идеально.

Итог: красочное космическое приключение – полет к немыслимому Миру-Кольцу, на котором героям романа предстоит прикоснуться к древним тайнам Вселенной. Практически идеальный приключенческий роман с харизматичными героями и проработанным миром. Да, это чистейшая развлекательная фантастика, без каких-либо претензий – но в ней есть то, что делает ее шедевром: священное стремление героев к знаниям и открытиям, которое и есть сущность разума.

Добрался я до этой культовой и скандальной книги только недавно. А вот фильм смотрел, еще будучи школьником, лет 13 назад. Слухи оправдались – экранизация получилась очень вольной, а оригинал – настоящим генератором дискуссий среди читателей.

Что же такое мир «Звездного десанта»? Утопия или обыкновенный фашизм? Идеальная схема организации общества или бред милитариста? На эту тему сказано и написано много. Попробуем разобраться.

С одной стороны, Хайнлайн сделал печально известный принцип «не служил – не мужик» основой государства. Полным гражданином, имеющим право принимать участие в политической жизни, может быть только отслуживший в армии. При том, что армия здесь сугубо добровольная, это выглядит очень провокационно. То есть тот, кто хочет иметь право что-то решать в общественной жизни, должен обязательно изведать тяготы военной службы, более того – быть солдатом по призванию. Провокационная концепция, безусловно.

Но, с другой стороны, армия из «Звездного десанта» — это не армия реальных США, да и вообще не армия нашей реальности. Например, в нее берут ВСЕХ. Критерий только один – желание служить. Отсеивают только психов, а трусы и слабаки отсеиваются сами. Согласитесь, это же мечта. Не хочешь иметь ничего общего с милитаристской машиной – не служи; хочешь служить Родине – будь хоть слепым и безногим, найдешь свое место. Более того, в мирное время дезертирство никак не наказуемо – оно само по себе чудовищный позор, потому что второго шанса примерить мундир не предоставляется никому.

Да, военный быт главного героя тяжел – я говорю об учебке. Хайнлайн постоянно пугает тем, что учения и тренировки переживают не все. Но если вчитаться внимательнее – из нескольких тысяч новобранцев погибло только… четырнадцать человек. В свете событий в российской армии в последние лет 20-25 такие «чудовищные потери» кажутся несмешной шуткой. К тому, речь идет о мобильной пехоте – десантниках будущего, смельчаках, которые встречают противника в бою на поверхности планеты, а не расстреливают его с орбиты. Это самая суровая подготовка – в других войсках такой «жести», естественно, нет. Четырнадцать смертей – это тоже трагедия… но не забывайте, эти люди пришли туда САМИ.

Военная дисциплина и тоталитаризм?

Так что же? Идеальное общество? Но есть и подводные камни. У Хайнлайна война идет с инопланетянами. Более того, основные противники – просто-напросто чудовища, негуманоиды, с абсолютно нечеловеческим типом разума. Но в реальной жизни солдаты стреляют в других солдат – таких же людей как они. И этот момент вносит фальшь в милитаристские марши Хайнлайна. Потому, что за всей героикой видна детская, романтическая мечта. Потому, что эта война лишена грязи, они идеальна – только превозмогание и жертвенность, чудеса меткости и тактические игры. Ведь на войне можно не только погибнуть – на ней еще и придется убивать. И здесь – конец светлой детской мечты о подвиге.

В такой ситуации военная машина изрядно теряет брутальность – полуразумные биороботы являются идеальными врагами, не вызывающими сочувствия, они не невинные зверюшки и не личности. И звездный десант выглядит скорее чем-то вроде спасателей, противостоящих стихии. Да, в прологе описана операция против гуманоидов – но это опять же не люди…

В конечном счете, армия, придуманная Хайнлайном, не имеет ничего общего с реальной. И обвинять автора в милитаризме довольно бессмысленно – хотя он-то как раз был настоящим военным и служба ему нравилась. Главные недостатки любой военной машины – унижение личности, постоянное принуждение, предельно жестокие законы – здесь отсутствуют по определению. Это просто фантазия на тему предельной гуманизации армейской машины без потери эффективности. И в мирное время подобная модель действительно выглядит очень привлекательной – но выдержит ли она проверку грязью и ужасом войны человека с человеком?

Итог: «Звездный десант» получился настолько искренним, что автор впал в самообман, увлекшись романтикой. Тем не менее, в ней есть и несколько парадоксальные, но любопытные рассуждения о преимуществе телесных наказаний для преступников, и, великие слова о том, что ответственность и свобода неразделимы. Но о том, что конечное назначение армии, увы, не в воспитании настоящих мужчин (а в книге – и настоящих леди), автор забыл. Что же, каждый имеет право на мечту. И да, в мире «Звездного десанта», я, конечно, пошел бы служить.

Вот как-то так случилось, что только сейчас я добрался до этой книги. Ну что же, рано или поздно ликвидировать безграмотность надо, и «Дверь в лето» прочитана.

Во-первых, с удивлением обнаружил, что песня Чижа таки написана по мотивам книги, а не так, как оно обычно бывает (у Би-2 с их полковником, например). Ну, а если говорить серьезно, то «Дверь в лето» — типичнейший представитель классической НФ с небольшой примесью поэтического взгляда на мир.

Главный герой – изобретатель. Этим, в общем-то, все сказано. Для него нет большей радости, чем создать что-то новое и полезное. Область в которой он работает – производство домашних роботов-помощников – оказывается ожидаемо прибыльной и вскоре у него появляются «друзья». А потом интересы бизнеса и творчества расходятся – и друзья становятся врагами.

Обратите внимание – это Хайнлайн, американец, а не советский пропагандист. То есть здесь мы видим все прелести капитализма без прикрас и передергиваний. Говорят, что никто не режет курицу, несущую золотые яйца – вранье. Иногда находятся дельцы, которые могут этими яйцами запастись, а потом и курицу прирезать, чтобы она не поменяла ненароком хозяина. Логика «после нас – хоть потоп», лучше навариться сейчас, чем рисковать и ставить на будущее. Остается только гадать, сколько хороших начинаний и перспективных предприятий было угроблено таким образом…

Но герой Хайнлайна, заброшенный в будущее и потерявший все, не унывает – он же изобретатель, а, значит, обязательно найдет остроумное техническое решение проблемы.

Примерно половину романа автору удавалось создавать очень сильный эмоциональный эффект – книга представляла собой почти триллер, с непредсказуемым сюжетом, создаваемым интеллектуальным противостоянием главного героя и его оппонентов. На грани отчаяния изобретатель стремится если не вернуть потерянное, то хотя бы отомстить. И, когда он погружается в сон, напряжение достигает пика – что же дальше?

А вот потом, когда находится простое и остроумное решение проблемы, становится скучновато.

Но все равно – роман очень сильный. Хайнлайн утверждает – те, кто работает для людей и прогресса человечества, победят. Потому, что смотрят в будущее, а не гоняются за сиюминутной наживой, им есть, во что верить, у них есть цель, которая дороже собственного благополучия.

Вынесенный в заголовок метафорический образ – образ надежды на счастье, свойственной и котам и людям. Дверь в лето – это возможность, в которую надо верить, а встретив – не упустить. Но только на удачу рассчитывать нельзя – удача улыбнется только тому, кто готов работать и драться.

Ну и конечно, кот. Как большой любитель кошек, да что там – котопоклонник, я считаю, такой харизматичный котяра уже делает книгу отличной. Ну, а если все же быть серьезнее, в книге полно «вкусностей» — поэтичные монологи героя-рассказчика в начале и конце романа, изобретенные главным героем автоматы, мир будущего.

Итог: гимн инженерам-изобретателям, людям, работающим на благо людей и ради прогресса человечества. Лиричная и жизнеутверждающая, отличная книга, классика научной фантастики.

Крайне неоднозначная книга. Отлично, исключительно хорошо написанная, в форме «потока сознания» персонажей; написанная сложно, без рубленых предложений, которыми грешат фантасты-попсовики, и без громоздких синтаксических монстров, с трудом воспринимающихся даже на слух, которые так часто встречаются в текстах интеллектуалов от НФ. Одним словом, языком, который свойственен «большой литературе», да и там, честно говоря, встречающимся чаще в виде жалкого пижонского «закоса» под «этих ваших *подставить фамилию классика*».

Но при этом эта книга, написанная совершенно живым языком, оставляет крайне тягостное, убийственно депрессивное ощущение. Да, автор именно этого и хотел. Но способ, которым он добился такого результата, сродни удару ниже пояса.

Дело в том, что примерно полкниги он тщательно, всесторонне исследует счастье героев. Препарирует, раскладывает по составляющим, оттенкам эмоций. Изучает, собирает, разбирает и любуется со стороны, как хорошо работает этот отлаженный механизм.

Чтобы потом люто, бешено, дико его сломать.

Причем разрушение этого счастья и самих счастливых личностей так же подробно и реалистично описано. В мельчайших деталях, посекундно (поток сознания же, ни одна мысль героев не проходит мимо.

Все это, конечно, оставляет очень сильное впечатление. Не может не оставить – разве что крайне завистливый человек не будет радоваться счастью Симагина и его супруги, поэтому дальнейшее развитие событий не может оставить читателя равнодушным. Но сразу же вспоминаются слова Шварца – точную цитату я не вспомню – о том, что не стоит «убивать» персонажа только ради того, чтобы разжалобить читателя. Слишком дешево, слишком просто.

Искушения этой простотой автор не выдержал. Доблестный Симагин – прямо-таки идеал советского инженера, порядочный до наивности, трудолюбивый до фанатизма. Разве что с супружеской верностью проблемы – но сам же Рыбаков так преподносит этот факт, что обозвать Симагина «кобелем» язык не поворачивается. Даже у жены Симагина. Она – красавица, интеллектуал, отличная мать, верна мужу. Ну курит, например – но в наше время некурящую девушку найти сложно, и в 80-е было не легче. То есть идеальны они до тошноты. Если бы не «поток сознания» — можно было бы сказать «не верю». Но этот прием как бы делает персонажа реальным, мыслящим – и читатель свыкается с очевидностью его существования. Ну как может быть не жалко таких людей?

Полная противоположность – Вербицкий и его «тусовка». Тут автор не пожалел черной краски (а может быть, грубо говоря, и несколько иной, сортирной цветовой гаммы). На читателя без всякой подготовки, после симагинской идиллии вываливаются тонны интеллектуальных нечистот – пошлости, нигилизм, цинизм, пьяный бред. Да, Вербицкий вроде как боится, что Симагин соорудит орудие для «промывки мозгов» — но боится-то он в конечном итоге, что бы ни говорил, в первую очередь за себя.

Да, и ребенок Симагиных в центре событий – тоже удар по слабому месту читателей. Ну кому не будет жалко мальчика, страдающего из-за родителей?

Сюжетные ходы тоже подчинены эффектности – в ущерб логике.

И действие этого приспособления… Почему оно именно такое? Ведь могло получиться все, что угодно. А получилось именно то, что нужно Вербицкому… или автору.

По поводу формы я сказал в самом начале – она практически идеальна. Но вот композиционные параллели между сценой «Вербицкий в сортире» и сценой аборта, как-то пошловаты. На этот счет есть много метких народных пословиц – о том, что и с чем не следует путать.

Автор работал четко – на эффект. И шел к цели кратчайшим путем. Хорошо ли это? Думаю – не очень.

Не могу упомянуть, если уж взялся критиковать книгу, авторскую аннотацию. Начинающуюся словами «Захватывающая социально-психологическая драма». Вы уж, господин автор, позвольте читателям решать, насколько она захватывающая. И дальше – нехилые спойлеры, практически краткий пересказ книги. Прочитал бы я такую аннотацию и всю свою эффектность книга бы растеряла. Ведь суть книги – именно в шокирующем повороте сюжета. А ведь именно по аннотации читатели чаще всего выбирают книгу…

Болезненная книга получилась, жуткая. И в то же время нет вывода, нет катарсиса, нет светлого пятна. Да, герой поднимает голову и решает жить дальше – но как-то не верится. С тем же успехом он может через несколько часов вспомнить снова произошедшее – и полезть в петлю. Да, будет продолжение, и автор на это рассчитывал…

Что до идеи… А какова, она, идея? За потоками слез она теряется. Предупреждение о зле, которое может нести научный прогресс? Напоминание, что есть на свете безумцы и сволочи, для которых ничего не слишком и ничто не свято, и которые с наслаждением растопчут любую красоту? Ну да, все так и есть. Справедливо. Но все же…

Итог: книга странная, болезненная. Отлично написанная, но при этом нездоровая, садомазохистская какая-то. Безысходная трагедия, вымученный катарсис, задел на продолжение… Как там говорил Достоевский о «Мертвом Христе» Гольбейна – «От такой картины вера может пропасть». От такой книги – тоже может пропасть вера в любовь, в жизнь. 7 из 10, скорее автору за талант, чем этой неприятной книге.

Роман, в сущности, представляет собой типичную советскую сатиру про страшное капиталистическое зарубежье, в форме типичнейшего pulp fiction. Короткий боевик, или, вернее, пародийный триллер, переполненный ехидными насмешками и черным юмором. Положительный персонажей нет в принципе – кто не подлец, тот идиот. Америка представлена настоящим адом, где все готовы буквально разорвать за лишний доллар.

Для пущей стильности выбран стандартный нуарный сеттинг – гангстеры с томмиганами, продажные злобные копы, пафосные и элегантные главари мафии, злобный ученый-фашист. Не хватает только роковой красотки, но то ли цензура не позволила, то ли соблазнять некого – даже более-менее нейтрального героя тут нет и не предвидится. Видимо, антураж выбран еще и ввиду сюжетной завязки в духе золотого века НФ.

Сатира есть сатира: автор высмеивает «загнивающий Запад», не зная меры. С другой стороны, кто пережил 90-е, тот над шутками про звериный оскал капитализма не смеется. Все перечисленные автором типажи по отдельности вполне имеют место быть в жизни. Но концентрация сволочи в сюжете чрезмерна; впрочем, это входило в авторскую задачу.

Есть очень удачные находки – например, описание гипотетического механизма перезаписи личности из мозга в мозг очень сильно напоминает принцип работы флэш-памяти, до изобретения которой от года написания романа оставалось 20 лет. Саркастически изображает автор семью обывателей, чьи представления об окружающем мире формируются исключительно на основании телепередач (по этой примете можно понять, что перед нами все-таки, скорее всего, 60-е). Но в целом роман – обычная развлекательная литература, приправленная политической пропагандой и сатирой на зарубежные нравы.

Итог: сатирический боевик про нехороших американских буржуев от одного из авторов журнала «Крокодил». От скуки почитать можно, но ничего особенного из себя эта книга не представляет.

Слышал мнение, что фантастику Бэнкс писал чисто для развлечения, не всерьез, в отличие от его реалистических, психоделических, постмодернистских и прочих авангардных вещей – так сказать, «Большой Литературы». До сих пор я был согласен с этим мнением – ибо из НФ читал у Бэнкса эффектное «Безатказнае Арудие», где форма явно возобладала над содержанием. Но, надо сказать, и в «серьезной» прозе Бэнкса не без проколов – прочитанный пару лет назад роман «Песнь камня» вызвал стойкое недоумение, смешанное с отвращением.

И вот «Алгебраист». Настоящая научно-фантастическая эпопея. Причислять ли ее к так называемой космоопере, я сказать затрудняюсь. Лично для меня космоопера – это такое фэнтези в космосе, «Алгебраист», пожалуй, слишком научен и футуристичен. Хотя определенные атрибуты жанра здесь имеются – политические интриги, масштабные битвы, пафосный суперзлодей и серьезное внимание к личности героев. Можно отнести книгу Бэнкса и к планетарной фантастике – ибо значительная часть действия происходит на газовом гиганте Наскерон. Есть здесь и ксенофантастика – роман во многом посвящен этнографическим и психологическим исследованиям древнейшей расы Вселенной, насельников газовых гигантов.

Древняя раса насельников хранит секрет – систему порталов, охватывающую Галактику. Она надежнее и разветвленнее той, что построена Меркаторией (галактическим государством, в состав которого входит и человечество). Только одно в ней плохо – она, скорее всего, всего лишь легенда. Но перед угрозой военной оккупации звездная система Юлюбиса готова хвататься за соломинку – и главный герой, наблюдатель (что-то сродни послу и этнографу одновременно) Фассин Таак, отправляется на Наскерон, чтобы открыть тайну «насельнического списка» Этот список – примерный, с точностью до звездной системы, список порталов насельнической сети. Но звездная система – это, мягко говоря, большое пространство. И даже учитывая все технические ограничения, не допускающие установку порталов в произвольном месте (они катастрофически чувствительны к гравитации), возможное место установки хотя бы одного из них можно искать тысячелетиями.

Это только костяк сюжета, но линия главного героя здесь не единственная. Бэнкс позволяет нам увидеть и услышать тех людей, которые составляют или составляли окружение Фассина, и так или иначе, формировали его судьбу и личность. Тема подростковой и юношеской дружбы, сложных любовных отношений, для автора характерна – вспомнить хотя бы роман «Воронья дорога». Читатель узнает не только о друзьях и родственниках главного героя – многие персонажи на время получают свой голос, чтобы вселенная «Алгебраиста» стала живее и реалистичнее. «Алгебраист» полифоничен, его герои живут собственной жизнью, которая каждую секунду межзвездной войны подвешена на волоске – впрочем, как и всякая жизнь в изменчивом и опасном мире. Кто-то сопровождает читателя с начала до конца книги, кто-то появляется в единственном эпизоде – что и создает эпичность «Алгебраиста», на страницах которого в бесшумных взрывах космических битв гибнут живые существа, а не безликие «штурмовики»: люди и негуманоиды, со своей историей, эмоциями, мыслями. Военные эпизоды иногда очень тяжело читать – потому что для автора нет «пушечного мяса», есть личности, которые убивают и умирают, не всегда понимая, зачем и за что.

Бэнкс продолжает придерживаться своей бунтарской идеологии. Мир «Алгебраиста» — это, конечно, не Темная Империя «Звездных Войн», но за внешней цивилизованностью Меркатории прячется «логика империи»: выбитые под пытками доносы, расстрелянные мирные демонстрации, планомерная дезинформация населения, живущие в роскоши чиновники, имеющие полномочия казнить кого угодно практически без суда и следствия. В романе выведен карикатурный фашист архимандрит Люсеферус, но законные представители власти мало чем отличаются от этого узурпатора. Разве что не гордятся своими преступлениями, а любой ценой их скрывают.

Фассину в молодости пришлось столкнуться с карательной машиной государства, и он прекрасно знает, на что могут быть способны власти. И давно не верит никому – ни Меркатории, которая дает ему огромные полномочия и требует почти невозможного, ни запредельцам (разрозненные вооруженные группировки, ведущие партизанскую борьбу против Меркатории), ни тем более захватчикам из культа Заморыша. Его цель одна – не допустить большого кровопролития, спасти население системы Юлюбиса. А в сложившейся ситуации это совсем не просто – потому, что когда идет борьба за власть, уничтожение пары-тройки мегаполисов или гибель небольшой планеты никому не кажутся большой ценой. Люсеферус одержим террором, но силы Меркатории точно так же запытают и сгноят в тюрьмах сотни людей, если их «освободительный поход» увенчается успехом. Цели же запредельцев слишком туманны, да и в плане средств они крайне неразборчивы. И Фассину приходится вести свою игру, пытаясь сохранить человечность.

Насельники газовых гигантов являют собой «постцивилизацию» — выдуманную Бэнксом анархическую утопию (?), в которой основными ценностями в обществе являются знания и свобода творчества. Можно ли считать цивилизацию насельников утопией, идеализирует ли ее автор – вопрос спорный. Но восхищается он ею – точно. В образе насельников есть что-то от великанов Рабле: огромные существа, парадоксально ценящие каждое мгновение своей почти бесконечной жизни; могучие физически и обладающие большой силой воли, проводящие жизнь в творчестве и безумных развлечениях. Наскерон – без сомнения, литературный наследник Телемского аббатства. На его (или, скорее, в его) немыслимых просторах древние обитатели Галактики полностью реализовали принцип «делай, что хочешь» — даже армия у них состоит не из призывников, и не из наемников, воюющих за деньги, а из любителей, не мыслящих свою жизнь без военной романтики и риска. Бэнкс тонко троллит современников – насельники смотрят на все совершенно противоположно человеку, и многие «пунктики» современной цивилизации им свойственны с точностью до наоборот. Например, в отличие от людей, готовых ради благополучия детей запретить и ограничить все мыслимое и немыслимое, насельники… охотятся на свое потомство. А что делать – они живут миллиарды лет и при этом очень плодовиты. Насельникам, в отличие от человека, незнакомы полумеры. Друзьям они готовы прощать многое, но для врагов и террористов, для тех, кто проливает кровь их братьев, у них только один ответ – полное уничтожение. Им совершенно незнакома ксенофобия, даже искусственные интеллекты, ставшие изгоями в Меркатории, находят приют на планетах насельников. Но патриотизм для них – не навязанное сверху понятие, а базовый инстинкт, заставляющий забыть все распри и, даже не сговариваясь, всеми силами планеты нанести удар по завоевателям. Повторюсь, насельники не идеализированы, среди них есть и глуповатые особи, и эгоистичные; у них случаются и мелкие военные конфликты и существует преступность; но их общество близко к тому, что, похоже, автор считает идеалом. И последний период жизни насельников не случайно называет Детством – им, стражам мудрости, накопленной миллионами лет, как никому, известно, что даже миллиарды лет постижения знаний лишь подготовка к тому, чтобы повторить сократовское «я знаю, что ничего не знаю». Ирония – постигающий появляется из ниоткуда, взрослеет, стареет, «впадает в детство», и уходит в никуда? Или же намек – никогда и никем в постижении бытия не может быть достигнут некий оптимальный уровень «взрослости», и полученное знание всегда ничтожно перед бесконечностью неизвестного?

Еще одна тема, корой касается Бэнкс в своем романе – это тема научно-технического прогресса. Меркатория объявляет войну искусственным разумам (ИР), якобы представляющим угрозу для органической жизни.

В романе есть и слабые стороны – где-то в середине он утрачивает полифоничность, сводясь к приключениям Фассина на Наскероне, то есть временно схлопывается в рамки обычного шпионского боевика. Можно было бы удержать и несколько параллельных сюжетных линий, каждую со своим героем – справляется же уже которое десятилетие с этим Джордж Мартин, например. Благо такие герои, вполне проработанные и выразительные, есть – но уж слишком скучную судьбу им уготовал Бэнкс, и сам себя загнал в ловушку. Ибо писать о них, по сравнению с Фассином, почти нечего.

Еще одной слабой стороной можно назвать гротескный образ архимандрита Люсеферуса. Более типичного и шаблонного суперзлодея в литературе еще поискать. То есть его образ – сатира в чистом виде, и весьма топорная. Понятно, что так и задумано – но вот остальные персонажи сложны, неоднозначны, а этот как-то нехорошо выделяется. По-видимому этот тип людей особенно страшен и ненавистен Бэнксу, настолько, что лекарством от этих эмоций может стать только безжалостный смех.

Итог: космическая эпопея шотландского бунтаря Иэна Бэнкса, можно, сказать, его программное произведение. Отличная книга, Бэнкс, как оказалось, умел писать и НФ. Жаль, что этого человека больше нет с нами.

Если «Облако» мне показалось опоздавшим лет так на пятьдесят, «Вальтер Эйзенберг» наоборот, сильно опередил свое время — зыбкий, туманный, неясный и пугающий предвестник эпохи декаданса.

Искусство, как путь к раю, как единственный способ спасения души, освобождения от страшного мира, бренного, опасного и ненадежного, где все обман и недолговечность. И страшная женщина, как воплощение ложной красоты и житейской пошлости – приманивающая и больно ранящая злобой, стремящаяся разрушить все настоящее и чистое. Противостояние этих двух сил, одинаково ведет художника прочь из нашего мира, в котором ему не быть счастливым.

Кто же эта женщина? Пошлость «массовой культуры», что посмертно переваривает наследие творцов и препарирует, навешивая ярлыки, и превращая искусство гениев в мертвый объект исследования и поклонения? А может быть, и глубже – воплощение энтропии, темной стороны женского начала, явившееся в мир, чтобы отнять у человека бессмертие, да и вообще всякую жизнь? А может быть, автору просто знаком такой тип реальных людей – которым противно любое живое, творящее движение мысли, которые жаждут разрушить все, что непонятно им, или то, чего не способны создать (тайно, часто неосознанно завидуя создателям?) Противоборство творящего начала с демоническими силами хаоса напоминают «Музыку Эриха Занна» Лавкрафта, но Лавкрафт напишет гимн, а Аксаков – плач.

Итог: и все же автор слишком пессимистичен. Да, многое потеряно из-за войн и человеческой глупости, но многие голоса гениев звучат для нас через века и даже тысячелетия со страниц книг, и многие их творения мы можем видеть в музеях и коллекциях. Искусство борется, несет потери, но сберегает красоту этого мира и делает бессмертным воплощенный в нем дух человека. И так будет, пока живет человечество, а может быть – пока вообще есть разум во Вселенной.

Начало интригует и даже пугает, потому, что ничего не понятно, а неизвестность, как известно, особенно страшна. Потом, когда сущность чудовища становится более-менее объяснимой, становится даже скучновато.

Получается такой «Портрет Дориана Грея» наоборот – «злобный кровососущий буратино» забирает у главного героя все хорошее, что в нем осталось. Остатки человеческого, потому что этого человеческого в нем и так мало.

Рассказ до крайности депрессивен: главный герой одинок, является представителем общественного «дна» (зарабатывает проституцией), по ходу развития сюжета еще и оказывается в бегах. Крайне неприятный герой, жуткий монстр и гнетущая атмосфера – что еще нужно для ужастика?

Итог: один из самых жутких и оригинальных вампиров (големов?) в литературе, отталкивающий главный герой, чернуха, кровищща и мистика. Одним словом, тот самый Баркер.

Котов жалко. Вообще-то обычно нечисть или боится котов (широко распространенное поверье, что кошки отгоняют злых духов, священный статус котов во многих религиях), или коты являются ее сообщниками (булгаковский Бегемот, кот Бабы Яги, коты-фамилиары ведьм). Но чтобы демон вот так запросто убил кошку? Нехорошо, товарищ Баркер.

Итог: Баркер разбавил безумную чертовщину «Книг крови» гимном здравомыслию и скептикам. Что же, у «маленького человека» есть как минимум одно преимущество – он никогда не сотворит великого зла. Отчасти, может быть оно и верно – тихо и спокойно жить своей жизнью, не пытаясь прыгнуть выше головы? Философия, несколько попахивающая обывательщиной, ну так и рассказ не слишком серьезный.

Четвертый роман – совершенно особый. Именно поэтому многим показалось, что он слабее предыдущих. И понятно, откуда взялось это ложное, на мой взгляд впечатление. Дело в том, что «Пир стервятников» — концептуальное произведение, близкое к спин-оффу, «неномерной» том «Песни льда и пламени». Устроив «крутой замес» в двух предыдущих томах, Мартин решил сбавить темп и поразмыслить вместе со своими героями. «Пир стервятников» — психологический в первую очередь роман, он ближе к «Игре престолов», чем к ее продолжениям. Это-то и не понравилось читателям – сбавление темпа повествования они расценили как проявление кризиса авторских идей.

Суть концепции романа – в названии. Русское, хоть и искаженное, даже лучше передает смысл (в оригинале – «Пир для воронов»). Речь пойдет о стервятниках, пирующих на развалинах Семи Королевств, о тех, для кого гибель Роберта и падение Джоффри оказались поводом для временного торжества.

Первый стервятник – это, конечно, Серсея. Гибель уважаемого, но опасного отца стала ей своеобразной компенсацией за смерть любимого сына. Теперь она жаждет занять место правителя. Но власть проще захватить, чем удержать – это общеизвестно. Ничем не сдерживаемая, не боящаяся уже ни мужа, ни отца, Серсея проявляет в полной мере свою чудовищную сущность. Садизм и жажда власти – это ее основные побуждения, которые она пытается скрыть даже от себя. Она твердит, что все делает только ради маленького принца Томмена – но даже он вызывает у нее желание ударить. В полной мере ее подсознательные стремления раскрываются в сексуальных «экспериментах» — Серсея проявляет себя вполне последовательной садисткой. Это стремление даже вытесняет любовь к слишком независимому Джейме.

Отчасти за Серсеей забавно наблюдать – потому, что правительница она на редкость бездарная. Усвоив от Тайвина только жестокость, она постоянно действует кнутом, забывая о прянике. В то время, как Тайвин предлагал выбирать потенциальным врагам между покровительством и смертью, Серсея запугивает всех, даже не думая возможности компромисса. Воображая себя мастером «предложений, от которых нельзя отказаться», она постепенно настраивает против себя почти всех влиятельных людей Семи Королевств. А окружая себя глупцами, теряет последнюю возможность получить дельный совет. Впрочем, умные советчики сами от нее разбегаются.

Второй стервятник – Мизинец. Но даже как-то нелепо сравнивать его с Серсеей. В то время как последняя оторвала явно больший кусок, чем способна проглотить, Мизинец претендует на крупную, но реальную цель – Орлиное Гнездо и Долину. За ним наблюдать – захватывает дух: и отвращение, и восхищение, и страх вызывают его хитрость и жестокость. Без единого взмаха меча он подчиняет себе вассалов Арренов одного за другим – и, похоже, перспективы у него блестящие.

Третья, целая стая стервятников – Грейджои. Слетевшись на пустой трон Бейлона, эта стая вскоре набрасывается и на Семь Королевств. Большую часть повествования мы видим глазами Виктариона – но самым главным стервятником становится его брат Эурон. Он готов захватить власть над Вестеросом – причем даже придумал способ сделать эту власть легитимной. Похоже, битва королей скоро возобновится вновь…

На развалинах Семи Королевств пируют и птички поменьше. «Воробьи», то есть религиозно настроенное ополчение, вроде бы преследуют благую, миротворческую цель… но Церковь Семерых все популярнее в народе, а благодаря Серсее еще и получает в распоряжение собственную армию. А значит, не за горами и религиозные войны, и борьба с еретиками.

Увы, благородными разбойниками лорда Берика отныне руководит некая леди Бессердечная, которая поставила себе целью перевешать всех, виновных в Красной Свадьбе… думаю, легко догадаться, кто прячется за жутким прозвищем.

Вот такие силы разрывают на части Вестерос, еще не восстановившийся после войны. Да и восстанавливать его, похоже, некому – разве что Станнису, но его новой религии вряд ли будут рады в Королевской Гавани. Да и не о нем эта история – о тех, кто получил временную выгоду и пирует на горах трупов и руинах, пока прошлое еще не похоронено и страна не воскресла для мирной жизни.

Второй необычный ход, который сделал Мартин, состоит в том, что книга посвящена в основном женским персонажам. О Серсее уже шла речь – ее натура мелочной интриганки сослужила ей плохую службу в игре престолов, где нужно уметь искать компромиссы и поступаться гордостью, пусть и временно.

Санса – по-прежнему заложница и компаньонка Мизинца. Кто она – игрушка? Орудие? Ученица? Жизнь рядом с Мизинцем не спокойнее, чем с Лизой Аррен. Он, конечно, не злобный психопат, но уже отправил в пропасть одну женщину, которую называл любимой. Действительно Санса для него что-то значит, как живое воспоминание о любви к ее матери, или же она будет безжалостно принесена в жертву, когда ее существование станет невыгодно Петиру Бейлишу? И как изменится она – станет холодной и безжалостной или сломается? Страшные часы рядом с безумным садистом Джоффри, кажется, убили в ее душе наивность и веру во внешнюю красоту. Но она все так же недальновидна – не понимает Тириона (как оказалось, это и к лучшему) и охотно попадается в ловушку показного благородства Донтоса. Научится ли она чему-то, или опять наступит на прежние грабли? Или ее психика рано или поздно не выдержит и она станет очередной Лизой Аррен?

Арья, похоже, готова отказаться не только от женской, но и от человеческой судьбы вообще. Она готова стать служительницей смерти, одной из Безликих. Но проблема в том, что таинственные убийцы служат своему богу, Арья же служит своей ненависти. А это совсем не то, что нужно ее наставникам. В ее главах приподнимается завеса тайны над организацией Безликих – а также над многими другими секретами Браавоса. Желающиим узнать побольше о родине Сирио Форели часть ее истории будет интересна особенно.

Бриенна – вдвойне странный персонаж, вдвойне странный человек в Вестеросе. Она не только одна из немногих женщин-воительниц (и единственная, сделавшая войну своей профессией), но и одна из немногих, кто строго придерживается своего кодекса чести. Что неудивительно – попробовал бы кто выбить из нее рыцарские иллюзии! Это вам не Санса… Линия Бриенны – напряженный боевик, а заодно экскурсия по разоренным Речным землям. В ее главах, как и в главах Джейме Ланнистера, мы можем в полной мере оценить тяжесть послевоенного существования простых людей Семи Королевств. Бриенна идет напролом к призрачной цели, почти одна – и, похоже, обречена на фиаско.

Арианна Мартелл и ее отец – две противоположности. Горячая кровь Мартеллов кипит в дочери принца Дорана, побуждая ее на смелые авантюры. А сам принц уже почти запутался в своих интригах и долгосрочных планах.

Похоже, что Мартин поставил себе цель – показать, что в мире «Песни льда и пламени» слабый пол так и остается слабым. Виной тому, скорее всего, средневековое воспитание – Арья и Бриенна, воспитанные не так, как типичные девицы, более приспособлены к жестокой реальности. Похоже, что игра престолов – чисто мужское развлечение.. хотя есть же, с другой стороны Оленна, «Королева Шипов», но это скорее исключение.

Впрочем, приключениями женских персонажей сюжет не ограничивается. Сэм отправляется с важной миссией – спасти мейстера Эйемона, сопроводив его в Старомест. Однако морское путешествие в мире Семи Королевств – это не увеселительная прогулка, и едва ли в море спокойнее, чем на Стене. Сэм (впрочем, как и всегда) будет ломать стереотипы о себе и всячески превозмогать. Ему предстоит продолжать взрослеть, и теперь уже рядом не будет Джона, который поможет и даст совет – Сэм остался один на один с жестоким миром.

Джейме продолжает преображаться.

В «Пире стервятников» Мартин отказался от привычного построения композиции. Помимо «именных» глав, образующих сюжетные линии старых персонажей – Бриенны, Серсеи, Сансы, Арьи, Джейме и Сэма – есть дорнийской и «грейджоевской» линий. И эти линии показаны глазами разных участников событий попеременно. Причем глава каждого из них называется не его настоящим именем, а носит короткое метафорическое название, являющееся характеристикой персонажа на данном этапе. Например, главы Эйерона Мокроголового называются «Пророк» и «Утопленник». Это нововведение, как я думаю, не слишком удачно. Конечно, книгу это никак не портит, и главы эти написаны не хуже «именных», однако странно, что автор не только изменил своей фирменной манере, но и применил этот подход только частично. Впрочем, надо заметить, Арья и Санса по ходу романа тоже переименовываются, но остаются полноценными главными героями – Мартину не приходит в голову показать их, например, глазами «доброго человека» или Мизинца.

К тому же, в книге есть пролог, но нет эпилога, что подействовало на меня, как отсутствие свиньи №3 в известной шутке: я подумал, что доставшееся мне издание – неполное (а такое действительно когда-то имело место быть), но потом выяснил, что моя книга 2012 года все-таки является переводом полной и окончательной редакции.

Итог: Мартин пригласил нас немного передохнуть и заглянуть в души тех, кто пережил Бурю мечей. «Пир стервятников», мрачный, неторопливый и драматичный, показывает Вестерос немного под другим углом. Однако настоящего поклонника «Песни льда и пламени» это не обескуражит; прочим я бы посоветовал заранее быть готовым к авторским экспериментам.

Больше войн, убийств, кровавых интриг, погонь и ВНЕЗАПНЫХ сюжетных поворотов. «Буря мечей» — а также стрел, копий, кинжалов и яда.

Третья часть была самой большой до выхода «Танцев с драконами». И, как ни странно, при этом намного динамичнее первых двух. Вот тут-то Мартин, похоже, и получил свою репутацию непредсказуемого автора – некоторые события заставляют читателя «делить на ноль».

В первую очередь, неожиданно любимцами автора становятся Ланнистеры. Раньше среди главных героев числился только Тирион – теперь значительную роль будут играть и Джейме с Серсеей.

Причем Джейме в «Буре мечей» выглядит настоящим положительным героем. Иногда кажется, что Мартин немного погрешил против истины. Да, может быть подземелья Риверрана сломили Цареубийцу, может быть, ему хватило тех секунд, которые Кейтилин держала меч занесенным над его головой… Но в третьем томе Джейме совсем не похож на хладнокровного убийцу, выбросившего в окно Брана и отдавшего приказ искалечить Неда Старка и убить его охрану. По первым книгам сложился устойчивый образ самовлюбленного раззолоченного головореза, что этот «новый» Джейме вызывает оторопь. Ну неужели он не видел ничего страшнее темницы? Ведь, несмотря на молодость, Джейме уже не раз побывал в гуще трагических и опасных событий. Да что там говорить – не зря его прозвали Цареубийцей. Или, может быть, по-настоящему он стал меняться, только поучив увечье?

И все же Джейме проявляет себя с неожиданной стороны. С первых же страниц видно, что он способен критически относиться к себе и трезво судить об окружающих.

Серсея самоуверенна, как никогда. Но даже с отцом ей не ужиться – оказывается, легко любить и уважать его, властного и богатого, пока он находится далеко от Королевской Гавани. И совсем другое – когда он рядом и готов помочь… так, как считает нужным, естественно. Увы, похоже, что Серсея терпит только один вид людей – тех, кто подчиняется ей беспрекословно и говорит только то, что она хочет слышать. Остается только ждать, когда эти принципы приведут ее к краху – жаль, что, к тому времени она погубит много людей.

Тирион… Его противостояние с Серсеей перерастает в противостояние уже с Джоффри, который окончательно вышел из-под чьего-либо контроля. После «блистательной победы» Тайвина Тирион стал не нужен, и теперь от него стараются избавиться. И случай представляется удобный – правда, цена высока. За Тириона читателям придется поволноваться больше всего – в «Буре мечей» тучи над ним сгущаются до предела. И финал его сюжетной линии не назовешь счастливым. Отказавшись от роли жертвы, навязанной ему отцом, он вынужден согласиться до конца жизни играть другую, навязанную судьбой, роль – роль чудовища. Ведь как бы ни относились плохо к жестокому и скупому Тайвину, убивающему всех, кого не получается подкупить; но если красавца и одного из сильнейших воинов Вестероса Джейме народ презирает после того, как он убил короля – то как же он будет относиться к карлику Тириону, на которого Серсея и Джоффри и так постарались списать все свои ошибки, после того, что сделал он?

О Тайвине говорить особо нечего – Тайвин он и есть Тайвин. Разве что масштабы его ненависти к Тириону действительно поражают. Впрочем, он наконец-то получает по заслугам.

Что можно сказать и о Джоффри. Здесь он уже практически полновластный король. Еще немного – и он начнет представляет опасность для самого Тайвина. Он, конечно, нашел бы управу на бесноватого внука…

Старков осталось мало. Прежде всего, в центре романа оказывается трагическая судьба Робба.

Странствия Арьи продолжаются. Ей посвящено много страниц, но в ее главах больше интересны другие персонажи – Пес и Берик Дондаррион. Первый по-прежнему мечется между добром и злом, непонятый и не понимающий окружающего мира. Его мрачная жизненная философия укрепляет Арью в ее желании стать профессиональным убийцей и отомстить врагам.

Берик, как ни странно, подкупает совершенно противоположным – тем, что в жестоком мире Семи Королевств он ухитрился не стать чудовищем. Его война против мародеров и карателей – это настолько правильное и невозможное явление, что вызывает восхищение.

Санса Старк становится заложницей Игры Престолов. Иногда так и хочется сказать ей, что она не видит, того, кто рядом с ней. Увы, точно так же, как обманула ее красота Джоффри, так же обманывает ее и уродство Тириона.

Главы Брана, который путешествует с Ходором и Ридами – своего рода отдых для читателя. Неспешное путешествие к Стене в какой-то толкиновской атмосфере с обязательными посиделками у костра, в ходе которых будет рассказано немало легенд Вестероса. И жутковатая мистическая атмосфера брошенного замка напоминает рудники Мории… Намеренная отсылка? Похоже. Как бы то ни было, главы Брана – самые спокойные и атмосферные в романе.

А главы Джона Сноу – самые динамичные. Его судьба на протяжении сюжета не раз висит на волоске, но ему каким-то невероятным способом удается выполнить свою миссию. Главы Джона – настоящий боевик, накал драматизма и конценрация экшна тут предельная. Что неудивительно – на Стене идет самая настоящая война, и перевес совсем не на стороне Дозора.

Роль Кейтилин Старк в этой истории трагична.

Об остальных персонажах. Первые политические и военные свершения Дейенерис нельзя назвать дальновидными и эффективными – разве что эффектными. Вообще своей капризностью и отношением к Мормонту она начинает сильно раздражать – начинают у нее проявляться родовые черты Таргариенов, властных и не терпящих возражений, что вкупе с наивностью пятнадцатилетней девчонки (жизненный опыт у нее тяжелый, но специфический) дает печальные результаты. Похоже, ей грозит удалить от себя по-настоящему верных людей и окружить себя подхалимами…

Возвращаясь к теме Ночного Дозора. В «Буре мечей» Дозору уделена значительная роль – одичалые и Иные начали решительные действия и возле Стены началась настоящая война. Белые Ходоки наконец-то появляются на сцене собственной персоной, и завеса тайны над ними немного приоткрывается, хотя они по-прежнему остаются одной из самых жутких загадок Вестероса. Как и ожидалось, Сэм в бою ведет себя весьма непредсказуемо – впрочем, что полностью соотносится с его ролью трусливого и слабого, но удачливого персонажа, который в решающий момент способен превозмогать не хуже патентованных «героев». Впрочем, несмотря на то, что читатель уже давно ждет от Сэма чего-то такого, его главы все равно читаются на одном дыхании – ибо это захватывающее хоррор-приключение. А ближе к концу Сэм проявляет еще одно качество, о наличии которого у него догадаться трудно – он плетет политические интриги не хуже Мизинца и выигрывает… впрочем, в этом и суть Сэма, нарочито «негероического» персонажа, оттеняющего пафосный трагизм всяких Старков, терпящих фиаско несмотря на свою воинскую доблесть и бесстрашие.

Обитатели Драконьего Камня переживают поражение на Черноводной. Замок Станниса Баратеона тонет в депрессии и зарождающемся безумии. Это опять главы Давоса, которому предстоит нелегкая задача – вернуть свое влияние на Станниса и предотвратить гибель малолетнего бастарда Роберта. Стойкость и честность Давоса против льстивых и угрожающих одновременно речей Мелисандры… В Королевской Гавани поражение бывшего контрабандиста было бы неизбежно, но Станнис – особый случай. Ни за что не догадаетесь, какую военную операцию осуществит его войско ближе к концу книги...

О прочих персонажах, не имеющих своих глав, но, тем не менее, значимых. Очень колоритен Оберин Мартелл – местный поручик Ржевский дорнийского производства, по совместительству интриган и отравитель.

Пес, он же Сандор Клиган, как всегда, гнет свою линию циника и нигилиста. На этот раз у него появилась почти благодарная ученица в лице Арьи. Пес – пожалуй, второй после Тириона персонаж «Бури мечей», который вызывает лично у меня сопереживание. Его тоже губят внешность и репутация – но, в отличие от Тириона, Сандор Клиган испытывает какое-то мазохистское наслаждение от своего имиджа негодяя. Он напряженно ищет свое место в буре мечей, в хаосе войн и интриг, в мире, где рыцарская честь и благие намерения – всего лишь предлоги для борьбы за власть и грабежа. Да, он отрицает добро, но и зло отрицает тоже – просто ему не за что держаться в мире, сошедшем с ума. Не за что, кроме рукояти меча – иначе не выжить.

Мизинец то ли гадок, то ли даже страшноват. Ловкость, с которой он обвел вокруг пальца Серсею, впечатляет. Холодная и расчетливая его жестокость не лучше бесноватой жестокости Горы. А концовка сюжета Сансы лишний раз показывает, что Мартин – большой мастер противопоставлять злу зло еще большее. Вот вроде бы одной сволочью в Вестеросе меньше, и над второй маячит петля… а как у тебя, дорогой читатель, с чувством свершившегося справедливого возмездия? Как-то не очень, да?

Что до справедливого возмездия, то вершить его пытается лорд Берик. На что он надеется – выполняя во имя умершего короля задание казненного десницы? Его поражение – вопрос времени, но честь заставляет его вести войну против всех, истребляя мародеров и грабителей, развешивая вдоль дорог как сторонников Ланнистеров, так и «волков» Робба. Да, оказывается, есть в Вестеросе и такие люди. Но разве это путь к прекращению войны. Единственное, чего может добиться Лорд-Молния, это спасти несколько деревень или случайных мирных путников.

Бриенна неожиданно влюбляется в своего бывшего пленника – Джейме. Обреченное чувство – она считает, что должна быть верна памяти Ренли, он и вовсе служит в Королевской Гвардии и дал обет безбрачия. И все же именно Бриенна вдохновляет Джейме на безрассудное возвращение в Харренхолл, лишь для того, чтобы спасти ее от Кровавых Скоморохов. Еще одна безнадежная любовь воительницы?

Манс-Разбойник – очень колоритный персонаж. Что-то роднит его с Дондаррионом – несмотря на то, что Манс посвятил всю жизнь борьбе за свободу, а лорд Берик – борьбе за справедливость. Им хватает жестокости, но честность, увы, обрекает их на поражение – далеко не все крепости берутся мечами. Что до Манса, то ему придется усвоить жестокий урок – выигрывает в игре престолов тот, кто идет до конца, не жалея никого и ничего.

Разорванный противостоянием пяти королей, Вестерос неизбежно погрузился в кровавый хаос. Только очень талантливый правитель сможет навести порядок в Семи Королевствах – да и то на это уйдут годы. И хаосом воспользуются самые разные силы – от мародеров и разбойников, до претендентов на престол и всеразличных интриганов. Не говоря уже об интенсивном переделе территорий. Война всех против всех – настоящая «Буря мечей», стихийное бедствие с миллионными жертвами. А стихии человек не может противопоставить ничего – только бежать и прятаться, или оказаться захваченным одним из этих потоков. Не важно, будет это липкая паутина интриг или кровавый водоворот войны – даже выжив, остаться собой уже не получится.

«Буря мечей» проигрывает «Игре престолов» в плане психологизма. Но по закрученности сюжета она превзошла даже «Битву королей». Как я уже писал в самом начале, Мартин «перегрузил» повествование до предела – персонажей столько, что в них впору было бы запутаться, не будь они такими колоритными; битвы бушуют, кровь льется рекой; политические интересы Домов переплелись настолько, что никто сам не понимает, где враг, где союзник. Фантастического тоже стало гораздо больше – орды зомби, Иные, «добрый рыцарь смерти» Берик (что характерно поднятый «светлым» жрецом Рглора), раскрытая тема оборотничества, даже дракончики Дени уже принимают участие в боевых действиях. Поэтому скучать не придется, даже несмотря на то, что, как и в «Битве королей», немного не хватает внимания к деталям. Впрочем, как я уже писал, на это есть главы Брана.

Итог: третья книга не разочаровала. Хаос и разруха, вызванные гибелью короля Роберта, дошли до предела. А это значит, что игра престолов опасна и непредсказуема, как никогда. И во всем восьмисотстраничном томе «Бури мечей» не найдется скучной страницы.

Странный рассказ. Вроде бы пародия – и в то же время вставная история про маньяка и людей с пуговицами вместо глаз реально жуткая, хоть и отдает абсурдом. И в то же время писатель со своими братьями являют собой три расхожих киношно-книжных типа маньяков – интеллигентный эстет-извращенец, «поехавший» неформал-грайндкорщик-мазохист и нелюдимый отшельник-калека («будь как дома, путник», хе).

Рассказ – о подсознательном стремлении человека к пугающему, страшному. К «новым лучшим ужасам», чем новее и страшнее, тем лучше. А что поделать – человеку нравится бояться. Ведь в основе страха неизвестность – а она и страшит, и притягивает. А суть человека – в постоянном информационном голоде, поиске новых впечатлений. Вот и получается, что мы ищем того, чего боимся и боимся того, чего ищем…

Собственно, вставная новелла о пуговичном человеке – о том же самом. О том, что самый большой страх в конце концов приманивает, одурманивает, как наркотик, и человек уже не может жить без своего страха. И бежит из своего кошмара только для того, чтобы в него вернуться.

Итог: ироничное подведение итогов существования литературы ужасов; научное исследование под видом коктейля юмора и хоррора.

Прочитано в рамках ознакомления с темой «10 любимых страшных рассказов».

Оценка произведению: 8 из 10 (хорошо).

Оценка «страшности»: 3 из 5 (пугает).

Ну, прежде всего, к НФ я бы эту книгу не отнес. Вообще, даже к «мягкой». Ибо по духу это самое что ни на есть классическое фэнтези – несмотря на излучатели, космические перелеты и ту самую технологию, которая неотличима от магии. Волшебство, объясненное псевдонаучными теориями, не перестает быть волшебством, а звездолеты и космические путешествия лишь упоминаются. Все действие происходит на одной планете, колонизированной людьми и еще несколькими расами.

Я не случайно упомянул именно классическое фэнтези – роман Сильверберга вполне в его духе. То есть эпичен, романтичен и наивен. По сути, это все та же архетипическая сказочная история о том, как заколдованный принц возвращает себе королевство, отнятое у него самозванцем. Действие происходит на планете, погруженное в какой-то странный Золотой Век: средневековый феодализм, крепости, вольные города, бродячие жонглеры… Но все это без средневековой мрачности и суровости – чем не сказка?

Наивность является основной чертой этой истории. Главный герой – идеализированный правитель вроде толкиновского Арагорна (сверхъестественные способности истинного монарха прилагаются), на планете Маджипура тысячелетиями не было войн. Спутники Валентина, бродячие жонглеры, к труппе которых он примкнул в самом начале романа, идут за ним и в огонь и в воду, а в конце книги и вовсе становятся командирами его войска (непонятно только, откуда у них необходимые знания, не говоря уже об опыте).

Но, несмотря на это, книга очень интересна. И делает ее такой причудливый мир. Расы инопланетных колонистов; загадочные и пугающие аборигены-метаморфы; потрясающая воображение география суперземли Маджипуры, похожей на увеличенную Землю; экзотическая культура и политическая система планеты… Именно детали и атмосфера превращают чтение «Замка лорда Валентайна» в открытие целой планеты, пусть и вымышленной, но завораживающей причудливой красотой. И за это можно простить и слабую логику повествования, и общую наивность книги – здесь главное, как эта книга сделана, как она устроена. А устроена она, как великолепный и торжественный дворец, полный причудливых картин, гобеленов и статуй – светлый и просторный, с пышными садами, по которым можно гулять часами. Без риска заблудиться в хитросплетениях смыслов – но иногда ведь хочется просто красоты и сказки?

Итог: красивая и наивная сказка о возвращении истинного Короля.

Это – первый роман, прочитанный мною у Олди. Первый раз читал я его 7 лет назад и перечитал только в этом году.

Мне повезло – я практически сразу попал на свою любимую тематику и сразу сделался поклонником Олдей. Японской мифологией я увлекался еще со школьных времен, а что касается темы восточных единоборств – кто из мальчишек 90-х был к ним равнодушен?

Роман состоит из двух параллельных сюжетов – автобиографической мистической истории о неудавшемся ученике рассказчиков (двух писателей и тренеров карате, в которых легко угадываются авторы), ставшем рабом собственной разрушительной силы, и романа о средневековой Японии, который пишут рассказчики. Два сюжета связаны общей метафорой – образом нопэрапон, мифического безликого существа, способного принимать облик различных людей. Герой написанного рассказчиками романа, Мотоеси, убивает это существо – и начинает меняться. Его актерская карьера быстро идет в гору, влиятельные люди предлагают ему свое покровительство, вдобавок он становится неплохим бойцом. Но вскоре открывается мистическая тайна его преображения…

Монахов, неудачник, неожиданно ставший смертельно опасным бойцом, тоже резко изменил свою жизнь, посмотрев таинственную кассету. Дурацкий видеоурок рукопашного боя содержал одну опасную идею и совершенно неожиданно пробудил в нем неожиданную способность – способность убивать, легко и непринужденно, одним небрежным ударом. Причем тут нопэрапон? Это станет ясно в конце романа.

Основная цель романа – попытаться обозначить тонкую, но ощутимую границу, за которой добро с кулаками превращается в обыкновенное насилие, то есть самое что ни на есть зло. Нопэрапон – существо без лица, чистая маска, на которой можно нарисовать любые черты. Так же и человек может принять чужое лицо, отразить в себе, как в зеркале, любую мысль или силу. Можно ли отвечать ненавистью на ненависть? Авторы отвечают на этот вопрос однозначно – нельзя, потому что подобный путь ведет только к эскалации насилия, дурной бесконечности зла. Поднимается и побочная тема переполненности человеческого общества немотивированной агрессией, которая, в свою очередь, побуждает тех, кто с ней сталкивается, на агрессию мотивированную. Олди видят в этой злобе могучую злую силу, угрожающую самому существованию человека. Монахов становится квинтессенцией толпы – озлобленный и обиженный на весь свет человек, жаждущий только разрушения, боящийся всех, особенно самого себя и своих новообретенных способностей. Даже превратившись в монстра, он еще силится что-то кому-то «доказать», хотя и сам уже слабо понимает, что. Он остается рабом, способным только на бесконечный и бессмысленный бунт, не в силах освободиться по-настоящему. Он не может контролировать свои силы, и каждый его удар отравлен растущей ненавистью.

Герой «японской» части романа также рискует стать чудовищем. Его внутренний конфликт сложнее, чем у Монахова. В первую очередь, Мотоеси нужно понять, кто он такой, что потерял он и что приобрел в результате мистической метаморфозы. Во вторую – противостоять врагам своего отца. Искушение гневом и местью настигает и его, но у Мотоеси куда больше реальных причин для ненависти, чем у Монахова, и цена его поступков может оказаться намного выше.

Перед каждым стоит выбор – быть чьим-то отражением, принять навязанную тебе миром роль, или суметь остаться собой и найти свой путь. Первое – путь в никуда, повторение еще одной бессмысленной судьбы в колесе сансары. Принимая правила игры, на которых построено несовершенное человеческое общество, человек приумножает это несовершенство. Злу можно противостоять, если самому не становиться злом. Истинная сила – в разуме, а не в боевой ярости, превращающей человека в опасное животное. Можно стать живым оружием, но чья рука будет держать его? Ведь оружие не выбирает цель.

По сути, Олди рассказывают все ту же притчу о Темной и Светлой стороне Силы, только глубже и без лишнего пафоса. Месть, злоба, зависть – им сложно противостоять, но разве жизнь так дешево стоит, чтобы потратить ее на то, чтобы разрушать чужое, не создавая ничего своего? Одно дело – использовать кулаки или меч для защиты, а другое – махать ими после драки, бессмысленно затевая новую. Ведь так легко потратить на месть всю жизнь, или даже погубить эту жизнь ради ненависти… И сделать за врагов их работу. Противоестественным чудовищем, не способным на созидание – вот чем делает человека ненависть.

Особая благодарность авторам за то, что «Нопэрапон» стал литературным воплощением мифологической и сказочной Японии. На его страницах читатель встретит как вполне исторического Безумное Облако, так и легендарного Хейчи Безухого, и разнообразных мифических существ – каппа, тэнгу, злобных мстительных призраков и т. д. Это именно Япония легенд, мистическая Япония, так непохожая на другие мифологические пространства, наделенная особой живостью и «естественностью» сверхъестественного.

Хорошо, даже великолепно... но мало – вот что хочется сказать о «японской» части романа. В отличие от «современной», она оставляет какое-то ощущение недосказанности. Нет, идея выражена, мысль закончена – а все же хочется еще какое-то время понаблюдать за героями, полюбоваться созданным авторами миром (или, вернее, авторской трактовкой средневековой Японии). А вот «современная» часть повествования выглядит более цельной, что неудивительно – учитывая тематику, для Олди это практически «программная» вещь.

Итог: два в одном – отличное фэнтези на материале японских легенд и повесть, наполненная философией боевых искусств. Единственное, чего не хватает, на мой взгляд, «Нопэрапон» — большего объема. Да еще и простая мораль «реалистичной» части выглядит еще проще на фоне сложной проблематики части «фэнтезийной». Впрочем, авторам виднее – книга все равно вполне гармонична, а писать произведение на историческом или мифологическом материале очень и очень непросто.

Ну, прежде всего, это никакой не роман, а половина романа. Причем главная интрига в ней только завязывается – впрочем, как же иначе? То есть продолжение надо читать обязательно, ибо даже промежуточного финала здесь нет.

Начало книги скучновато – очень много «производственной романтики», все эти разговоры главного героя с коллегами, медосмотр перед полетом и т. д. Автор очень старается заставить читателя «влезть в шкуру» космолетчика, но в результате даже авария описана хоть и убедительно, но как-то вяло.

Затем неожиданно становится интересно. Миры Лукьяненко придумывать умеет, сложные и полные различной экзотики. Самое «вкусное» в космической фантастике – безумные гипотезы и тайны мироздания – в романе присутствует. А когда на сцене появляется лазутчик Геометров, интрига вовсе накаляется до предела – не зря же могущественные пришельцы так похожи на землян?

Но здесь повествование неожиданно сворачивает в очень странном направлении, ибо автор неожиданно чувствует себя новым Джонатаном Свифтом и принимается усердно развенчивать «Мир Полдня» Стругацких. Вторая половина книги – это антиутопия, причем что послужило источником вдохновения, ясно еще по серебристым шортам без швов, тем самым, что, как известно, не мутируют.

Планета Геометров поначалу похожа на мир Полдня, но чем дальше, тем больше находится различий. И главное различие – люди. Если у Стругацких персонажи похожи на обычных современных людей – да, немного порядочнее, намного здоровее и увереннее в себе, но все же людей – то обитатели планеты Геометров начисто зомбированы системой воспитания. Да, здесь тоже есть Наставники, но если у Стругацких это были обычные педагоги, то здесь их функции куда как шире – практически, это политическая элита общества. Непонятно, зачем Лукьяненко понадобилось пародировать Стругацких – ничего похожего на это лубочный псевдокоммунизм у них не было, не говоря уже о внешней политике. Земляне Мира Полдня с огромной осторожностью вмешивались в политическую и общественную жизнь других планет (вспомнить хотя бы негодование Максима из «Обитаемого острова» по поводу того, как Земля не желает покончить с террором и разрухой на Саракше). О войне или какой-то другой конфронтации с равной по развитию расой и речи не могло быть – в крайнем случае, следовал разрыв дипломатических отношений (с тагорянами? не помню..) Геометры же агрессивно навязывают свою идеологию всем расам, что встречаются им на пути, низводя развитые до средневекового уровня и промывая населению мозги. Отчасти в этом проглядываются даже некоторые элементы расизма – инопланетяне выполняют в обществе Геометров определенные функции, словно биологически специализированные «касты» (например, Гибкие фактически выполняют функцию сторожевых собак). Причем функции эти, похоже, чаще всего опасны и не связаны с интеллектуальным трудом – проще говоря, с человеческой точки зрения, унизительны. В Мире Полдня такое было бы в принципе невозможно, да и не имело бы смысла, ибо для этого существуют роботы; к тому же, и человек XXII века – одна из самых живучих разумных тварей в Галактике благодаря «фукамизации».

Так зачем автор создал эту пародию? Выразил скепсис по поводу этого направления развития человечества? Ну и зря, в общем-то, выразил. Конечно, в реальности люди испоганят любую идею, но и обществу Полдня далеко до абсолютного идеала – единичные патологии встречаются и там (вспомнить, хотя бы головную боль всех педагогов – бунтаря Абалкина из «Жука в муравейнике»; случай, конечно, особый, но все же…) Институт наставничества противен индивидуалисту Лукьяненко и его герою? А не смущает его, что свобода родителей воспитывать своих детей часто перечеркивает свободу детей получить нормальное воспитание? Да, родители, в отличие от учителей, будут любить ребенка… скорее всего. Но даже любовь ничего не гарантирует – благими намерениями вымощена дорога в Ад. Вопрос в адекватности осуществляющего воспитание. Даже чтобы управлять автомобилем, человек должен что-то доказать обществу, получив права. А чтобы получить в полное распоряжение будущего человека – достаточно суметь произвести его на свет. Да, социальные службы бдят (и часто совершенно не по делу), но реагируют они в основном на явные проблемы – вредные привычки родителей, низкий доход, следы серьезных побоев у ребенка. Но существует тысяча проблем, которые под силу распознать внешне только хорошему психологу – пока, конечно, ошибки воспитания не начинают приносить плоды. Вечный образ триллеров и психологических романов – «внешне благополучная семья», за показным благополучием которой может крыться все что угодно: религиозный фанатизм, извращенный садизм…

Так что в обществе, избавившемся от крупных недостатков – организованной преступности, терроризма и т. д. – подобная модель воспитания представляется мне оптимальной. Потому, что мелкие домашние тираны и бездарные родители всегда были и будут – ибо такова природа человека, неидеального по сути. В реальном же мире врачам (то есть социуму в целом) предстоит сначала исцелиться самим.

Все это, конечно, не оправдывает бредового фашистского мира Геометров – но это лишь пародия, ничего больше. Хотя, с другой стороны, можно усмотреть в этом и признаки политической сатиры на США как самопровозглашенного «мирового жандарма», несущего «Дружбу» (т. наз. «демократию») в недостаточно дружелюбные страны с избытком нефти и социализма. Тогда да, примитивно, но в точку. Впрочем, таковы законы любой империи – ничего нового XX век здесь не принес.

А может быть, это и пародия на Советский Союз – как если бы настоящий коммунизм в основе Мира Полдня подменить оголтелым сталинизмом. Ну да, проживи Сталин тысячу лет, наша планета точно была бы похожа на мир Геометров. Но СССР знал разные времена с разными перегибами в политике. Да и стоит ли распространять отдельные идеологические извращения в отдельно взятой стране на идею коммунизма в целом? Если один раз человечество свернуло на неправильный путь – может быть, следующая попытка будет удачнее?

Не стоит пинать Мир Полдня. Может быть, когда-нибудь люди все-таки объединятся, чтобы быть людьми, а не для того, чтобы стать одним большим монстром? Хочу верить.

В общем, последние две части – приключения Гулливера на планете разносчиков «братской помощи». Экскурсия, понемногу перерастающая в боевик, и обрывающаяся на полуслове – продолжение следует. Но первую половину, даже несмотря на нудноватые зарисовки из жизни пилотов-звездолетчиков, читать было интереснее. Уж слишком Лукьяненко увлекся пародированием Стругацких.

Порадовали отдельные находки – способность людей переносить «джамп» (гиперпространственный прыжок, эффект которого для остальных рас весьма плачевен – примерно см. «Долгий джонт» Стивена Кинга). Интересен симбионт куалькуа – правда, очень похож на симбионтов из комиксов Marvel (комиксы, впрочем, в год написания романа в России были не так популярны, как сейчас, хотя по НТВ шел «Человек-Паук», в котором тема симбионтов была раскрыта чуть более, чем полностью). Но куалькуа, к счастью, не так зловредны, как марвеловские симбионты, они – раса бесстрастных наблюдателей, что очень любопытно с психологической точки зрения.

Резанул глаз один момент – в будущем дороги России бороздят «Волги» и «Жигули», причем массово. Конечно, снятия с производства «Волг» автор предвидеть никак не мог, но «Жигули» уже, если я не ошибаюсь, в 80-х перестали существовать, как официальный бренд, и экспортное название «Лада» стало единственно правильным. То ли Лукьяненко считает ВАЗовскую классику неубиваемой настолько, чтобы дожить до конца XXI века, то ли наоборот, настолько пессимистичен, что предрекает россиянам и в будущем ездить на тех же «семерках» и «четверках».

Итог: космический шпионский боевик, неожиданно сменяющийся сомнительной пародийной антиутопией. Предварительная оценка – 7 из 10 (нормально). А вообще – судить половину романа – странное занятие.

На этот раз По предлагает читателю практически научно-фантастический хоррор – речь в этом коротком рассказе идет об оживлении трупа при помощи гипноза. Рассказ очень обстоятельно описывает процесс, что порадует любителей ужасов и может реально напугать впечатлительного читателя – ну, или надолго испортить ему аппетит. Фирменная атмосфера упадка, смерти и безнадежности присутствует в особо крупных размерах. Писать об этом рассказе, в общем-то нечего – автор пофантазировал немного на тему гипноза и некромантии, точнее, на тему совмещения этих дисциплин. Получилось неплохо (и у автора, и у героев).

Итог: готично-медицинский кошмар.

Перечитал в рамках ознакомления с темой «10 любимых страшных рассказов» (читал первый раз тогда же, когда и всего По – где-то в седьмом классе).

Оценка произведению: 7 из 10 (нормально).

Оценка «страшности»: 3 из 5 (пугает).

«Но уже был мертвец, и глядел, как мертвец. Так страшно не глядит ни живой, ни воскресший.» (Н. В. Гоголь, «Страшная месть»)

Из всех русских классиков, на мой взгляд, Андреев писал наиболее страшные рассказы и повести – с ним в этом плане может сравниться разве что Гоголь. Да, кошмары Андреева чаще всего иного толка, они сюрреалистичны и фантасмагоричны, в них меньше традиционных мифологических образов, на которых обычно строится литература ужасов. Но как минимум один из них можно назвать классикой мистического ужаса – и это «Елеазар».

Максим Горький писал, что Елеазар, возможно, является лучшим произведением о смерти в мировой литературе. И действительно, этот рассказ буквально пропитан фатализмом и ощущением страшной неизбежности. Большая часть рассказа – повторяющиеся, создающие эффект нагнетания описания Елеазара и его взгляда. И если внешность воскресшего наделяется подчеркнуто телесными, трупными чертами – «тяжелый», «тучный», «сине-багровая рука» и т. д., то взгляд Елеазара наоборот, воплощает нечто чуждое материальному миру – пустоту и бесконечность. Однако это сливается в едином образе смерти, как ее приметы в обоих мирах, физическом и духовном – то вдруг Елеазар, словно питаясь тьмой, становится больше в сумерках, то взгляд его наполняет людей физическим ощущением могильного холода. Подробно и многословно пытается автор передать невозможный ужас этого взгляда – в результате получаются почти стихи, в которых слышны отголоски Книги Экклезиаста: «…ибо не стало времени, и сблизилось начало каждой вещи с концом ее: еще только строилось здание, и строители еще стучали молотками, а уж виделись развалины его и пустота на месте развалин; еще только рождался человек, а над головою его зажигались погребальные свечи, и уже тухли они, и уже пустота становилась на месте человека и погребальных свечей…»

Нагнетание безысходности и неизбежности начинается с первых строк. Автор возвещает о «зловещих странностях» воскресшего как бы раньше, чем это замечают персонажи рассказа. С самого начала читатель подготовлен к явлению какой-то чудовищной тайны, которая и раскрывается неумолимо и пугающе, не в силах раскрыться до конца. В этом, пожалуй, и есть главное отличие «Елеазара» от типичного мистического рассказа ужасов: здесь нет грани, за которой заканчивается нормальная обыденная реальность и начинается сверхъестественный ужас. Точнее, граница эта вынесена за пределы повествования – оно об ужасе свершившемся и только о нем. Если провести аналогию с кинематографом – перед нами не стандартный фильм ужасов, в котором до условного «поворота не туда» или открытия «ящика Пандоры» все более-менее нормально, а артхаусный сюрреалистический кошмар, с первых кадров взрывающийся шокирующей фантасмагорией.

Впрочем, сюрреализм – это скорее о «Красном смехе», другом, не менее страшном и не менее замечательном произведении Андреева. «Елеазар», на первый взгляд, не так уж далек от реальности. Но не сгустил ли автор краски?

Дело в том, что, хотя обычно человек не думает о смерти, но и полностью абстрагироваться от нее не может. Да, никакой уверенности в своем бессмертии у человека, если он только не религиозный фанатик, нет. В глубине души каждый одержим танатофобией, ибо это проистекает из примитивнейших инстинктов. Отсюда и характерная жажда «оставить свой след в мире»; здесь берут начало побуждения и альтруиста и эгоиста; на осознании конечности бытия базируется мировая философия. Все, что делает в жизни человек, он делает перед лицом неминуемой смерти; и подсознательно он чувствует это, если даже не задумывается. Тем более, может ли человека ужаснуть отдаленная перспектива гибели человечества и Вселенной?

И не надо никакого страшного вестника смерти – мысль о конечности бытия элементарна. Просто человеческая психика хорошо защищена от таких мыслей – иначе люди давно вымерли бы от тоски и ужаса. И разве так непереносимо пугает людей Ничто, если некоторые добровольно уходят в него?

Или же все-таки Елеазар нес в себе какую-то иную тайну, кроме небытия, и три дня не стали для него одним мигом от смерти до воскрешения? Но если для автора «непостижимое там» — не просто небытие, то рассказ теряет всякий философский смысл и становится просто пугающим мысленным экспериментом, наподобие «Долгого джонта» Кинга. Максимилиан Волошин в статье о «Елеазаре» Андреева указывает на наиболее вероятный первоисточник подобной трактовки библейского образа – поэму Дьеркса «Лазарь». Но дело-то как раз в том, что у Дьеркса Лазарь за гробом познал божественную истину, знание которой и сделало для него дальнейшее существование в нашем мире непереносимым страданием. Его стремление к солнцу – стремление к обретенной и утраченной гармонии единения с Богом. Елеазар Андреева просто движется на свет солнца, слепо, как насекомое, потому что только его слепящий свет способен на время изгнать из его души холод могилы и дать ему возможность почувствовать реальность своего существования.

Собственно, единственную нормальную реакцию на взгляд Елеазара мы можем видеть на примере Цезаря. Его поведение и чувства абсолютно психологически достоверны. Но как получилось, что раньше Елеазару попадались только ипохондрики и невротики?

Итог: очередная характерная для Леонида Андреева провокационная трактовка библейского сюжета. По сути – изложение идей Книги Экклезиаста в форме рассказа ужасов. Рассказ действительно обладает гипнотическим эффектом, внушающим чувство мистического страха – если не вдумываться в психологические тонкости. Один из самых страшных рассказов русской литературы, по нагнетанию зловещей атмосферы сравнимый разве что со «Страшной местью» Гоголя.

Прочитано благодаря списку «399 «темных» рассказов» Вертера де Гете.

Оценка произведению: 9 из 10 (отлично).

Оценка «страшности»: 5 из 5 (шокирует).

Рассказ разочаровал. По сути, это обычный пересказ детской страшилки – во «взрослой», разумеется, литературной обработке. Да, при желании можно сколько угодно искать скрытый смысл, вводить мотив ответственности родителей… Но это стандартная для таких историй ситуация –

Что до страха, то в первую очередь он вызывается здесь спекуляцией на родительских фобиях, что, в принципе, тоже не есть хорошо.

Итог: удивляет не то, что Стивен Кинг написал слабый рассказ. Удивляет популярность этого рассказа как эталонного хоррора.

Оценка произведению: 6 из 10 (выше среднего).

Оценка «страшности»: 2 из 5 (жутковато).

Еще одна вариация на тему волшебной возлюбленной. В школьные годы, помню, читал как-то сборник японских легенд под названием «Хёрай» (если кто помнит, желтенький, с цветными иллюстрациями), там была похожая легенда про Юки-Онну, снежную женщину, богиню зимы – вот та история, похожая по сюжету, больше впечатлила. Здесь же все какое-то искусственное, проторомантизм, не освободившийся от дремотных оков классицистической идиллии. Все слишком наигранно и слащаво, даже с учетом времени написания.

Итог стилистически устаревшая и скучная сказка о любви.

Прочитано благодаря списку «399 «темных» рассказов» Вертера де Гете.

Оценка произведению: 5 из 10 (посредственно).

Оценка «страшности»: 1 из 5 (совсем не страшно).

Говорят, лунатики могут удивительно ловко перемещаться по крышам и карнизам, потому что спят и не чувствуют опасности. Так и человек живет легко и просто – пока не задумывается о смысле жизни, и, в конечном итоге, о смерти. Тут-то и оказывается, как в песне Сплина: «Жизнь – это постоянное, жизнь – это невозможное…» и т. д.

Смерть как конечная и главная тайна бытия – не новая идея для философии. У многих истина неразрывно связана со смертью – взять хотя бы творчество Егора Летова – ибо более глубокой неизвестности, чем смерть, невозможно себе представить.

Рассказ является некой суммой «Встроенного напоминателя» и «Спи». Тема бессознательного существования перекликается с мотивом «memento mori». Однако рассказ объемен и многословен (даже разделен на главы!), а идея раскрыта довольно небрежно. К тому же, неясно, что же предлагает автор – ведь не уснув вновь, нельзя пройти по карнизу.

Итог: неплохая, но затянутая философская зарисовка, составленная из идей Кастанеды и более ранних рассказов самого автора.

Еще одно произведение о побеге от серой реальности и обывательского мира. Правда, в отличие от «Желтой стрелы» совсем не такой оптимистичный.

Политического смысла, я, честно говоря, не увидел – может потому, что не уловил метафоры, будучи бесконечно далеким от Набокова с его велосипедами. Если двухколесный транспорт еще можно за уши притянуть к аллегорическому изображению эмиграции, то чего в бочках с огурцами советского, я не понимаю.

Ну а вообще – повесть о том, что каждый рискует с возрастом запутаться в повседневности и деградировать. Перестать видеть красоту и бесконечность мира, зациклившись на бытовых проблемах. И только память о красоте и свободе может стать спасением от окончательной гибели души.

Печально только, что сарай номер XII находит свободу лишь посмертно. Метафора Рая? Или более удачная инкарнация (но в таком случае, приключения сарая еще не окончены)? Уж очень мрачным получился образ.

Итог: еще одно характерное для раннего Пелевина произведение о том, как сложно сохранить духовную свободу и трезвый взгляд на жизнь в окружении деградирующих личностей и однообразного быта.

Повесть прочитал совсем недавно, хотя в общих чертах знал и сюжет и основную идею – из критики да из песни Арии «Горящая стрела», написанной Маргаритой Пушкиной как раз мо мотивам этой повести. Собственно, из песни о ней впервые и узнал, еще не зная, кто такой Пелевин вообще. Потом как-то подбирался к повести в студенческие годы, но все откладывал на потом – вещь короткая, прочитать всегда успею – и вот добрался.

Поезд как метафора общественной жизни – образ напрашивающийся. У Пушкина, помнится, на этот случай была телега – но то было иное время, а в нашу эпоху массового человека нужен поезд. Что же такое «Желтая стрела»? Если смотреть поверхностно – замороченная перестройкой и политическими переворотами Россия, потерявшая цель и ориентиры и на полном ходу въезжающая в катастрофические 90-е. Если смотреть более глубоко – человечество, как таковое, живущее в массе полубессознательно, под управлением животных инстинктов; ведомое кучей крупных и мелких «фюреров»; не желающее видеть окружающий мир таковым, как он есть и задумываться, для чего мы все здесь; и уж тем более не задумывающееся о конечности своего бытия (на этот счет у Пелевина есть еще рассказ «Тарзанка»).

Смысл повести – в необходимости осознанного существования, избавления от иллюзий и повседневной суеты, поглощающей личность. «Ехать в поезде и не быть его пассажиром» — то есть отдавать себе отчет, что то, что тебя окружает – не есть ты сам. Здесь Пелевин изящно предвосхитил знаменитую проповедь Тайлера Дердена из «Бойцовского клуба». Впрочем, Пелевин оптимистичнее – в соответствии с близким ему буддийским учением, конечной целью он видит побег из поезда, то есть просветление, освобождение от оков пространства и времени, окончательную духовную свободу.

Но буддийскими нравоучениями «Желтая стрела» не ограничивается. Сильна в повести и сатирическая составляющая. Атмосфера обреченности и странных метаний в поезде, так знакомая пережившим 90-е, напоминает песню Nautilus Pompilius «Титаник» — то же ощущение движения к неведомой и страшной цели, та же бессмысленная и злобная суета перед лицом смертельной опасности. Дельцы и аферисты предстают жалкими с их хитрыми планами продажи алюминиевых ложек и дверных ручек. Радует и матерная этимология слова «бизнес» (мне самому в детстве, возможно, в силу советского воспитания, это слово казалось отвратительным на слух и напоминало другое слово, созвучное, но нецензурное, которым в народе именуют акт и процесс хищения). Иронизирует автор и над «протестным искусством» заодно с пропагандой «духовности» — расписывающий пивные банки-сувениры смелыми «антисистемными» лозунгами человек признается, что делает это лишь из-за популярности таких настроений, чтобы заработать. Актуально в начале 90-х, когда стало можно говорить что угодно и сразу стало очень много «антисоветчиков» и прочих «смелых» деятелей, которые раньше были удивительно лояльны. Да и сейчас, когда протест вновь стал модным брендом и некоторые на нем неплохо зарабатывают. Тема будет развита Пелевиным в «Generation П», в рассуждениях об альтернативной музыке.

Очень показательна сцена разговора девочки с матерью. Девочка хочет покинуть однообразную унылую повседневность поезда, но мать уже не может представить иного, чем смерть, избавления от рутины и несвободы. Для повзрослевшего и погрязшего человека немыслимо ничто другое, кроме окружающего его ежедневно скучного мирка, даже если во всех окнах мелькают бескрайние просторы – он уже научился их не видеть, для своего же удобства.

Итог: одна из лучших философских повестей Пелевина. Заслуженно культовая вещь.

«Из-под колес разлетается пыль,

Оркестр играет кадриль,

За спиной догорают мосты,

Дорога лежит в тартарары…»

(из песни гр. «Крематорий»)

Пока читал, все время думал – что же мне напоминает этот рассказ? Прочитал и вспомнил – «Фауста» Гете. Общая суть та же – найти мгновение счастья, которое хотелось бы остановить. Но в прочтении Блоха легенда видоизменяется, и его Дьявол загоняет героя в ловушку, искушая его не смертью, но жизнью. Найдет он этот миг, или нет, но поиск земного счастья приведет его прямо в ад. Впрочем, как и герой народных легенд, герой рассказа Мартин оказался хитроумен и привел эту историю к неожиданному итогу. Считать это хэппи-эндом или нет – это вопрос к читателю.

Что касается ужасов, несмотря на авторство Блоха, их здесь не найти: «Поезд в Ад» — обычная философская притча, и на создание пугающих образов и атмосферы автор заморачиваться не стал.

Итог: Фауст, как машинист «Желтой Стрелы», совершенно бессмертен.

Прочитано благодаря теме «10 любимых страшных рассказов».

Оценка произведению: 9 из 10 (отлично).

Оценка «страшности»: 1 из 5 (не страшно).

«Крысы в стенах» читал еще в студенческие годы, курсе на втором, и недавно перечитал. Все-таки люблю я этот рассказ, несмотря на то, что это типичнейший, шаблонный ужастик Лавкрафта. Страшное наследство, древности, нечестивые ритуалы – все включено. Однако есть мелочи, лично для меня этот рассказ выделяющие. Первое – сон главного героя. Сны, видения и прочая психоделия у автора получаются на «отлично». Дело в том, что Лавкрафт, на мой взгляд, король описаний – придумывать необычных монстров, колдовские ритуалы, потусторонние миры у него получается куда как лучше, чем сюжеты рассказов. Возвращаясь ко сну – образ чудовища, пасущего жуткий скот и гибнущего вместе с ним, крайне необычен и вызывает какие-то смутные ассоциации с творчеством Эдгара По, как образ упадка и обреченности. И пусть дальше все получает «реалистичную» трактовку – картинка врезается в память надолго.

Ну, второе – это, конечно, няшный котик. Кошки, как древние противники злой магии – тема старая, но мне, как любителю кошек, было приятно читать про героическую зверушку.

Что касается «страшности» рассказа – здесь все стандартно для автора, если вам близок классический готический ужас с обязательными кошмарными снами, медленно наступающим безумием героя-рассказчика и, конечно, стереотипным проклятым поместьем в котором творится чертовщина – может пощекотать нервы. Суровые реалисты и любители кровищщщи идут мимо.

Итог: эталонный лавкрафтианский хоррор, очень типичный, но местами оригинальный.

Перечитал в рамках ознакомления с темой «10 любимых страшных рассказов».

Оценка произведению: 8 из 10 (хорошо).

Оценка «страшности»: 3 из 5 (пугает).

Без преувеличения, одна из лучших вещей Пелевина. Можно было бы сказать, что это эдакий «Бойцовский клуб», только… про цыплят. Но «Бойцовский клуб» был опубликован шестью годами позже…

«Затворник и Шестипалый» — это притча о «духовных практиках», и, так сказать, «духовных практикантах». Цыпленок-бройлер – это будущее блюдо или все же птица? Человек – расходный материал цивилизации или — ?

Что сразу радует в этой повести – юмор. Серьезнейшие метафизические проблемы автор исследует с улыбкой, постоянно иронизируя над пернатыми философами и их (читай – своими) идеями. Ирония и самоирония – это то, что не позволяет Пелевину скатиться до уровня пафосных шизотерических вероучителей, оставаясь поставщиком качественной художественной литературы. А юмор высочайшей пробы – быт «богов» (работников птицефабрики) глазами цыплят, куриные религии и политические системы, многочисленные исторические отсылки. А толкования разговоров рабочих и «божественные» песни?

Цыплята, движущиеся по конвейеру к «цеху номер один» — метафора человеческой цивилизации, превратившейся из способа существования в самоцель, системы, которая сама не знает, к чему стремится и старательно приближает катастрофу, думая только о самоутверждении и материальном обогащении. И можно выдумывать тысячу оправданий своего существования и хитрых полумер – только одна простая вещь спасет от окончательной гибели.

Итог: пелевинские цыплята пробивают скорлупу иллюзий — за 6 лет до «Бойцовского клуба» и за 9 лет до «Матрицы».

Первый раз я эту книгу даже не читал, а слушал в формате радиосериала на «Радио России», примерно учась где-то в 9-10 классе; в любом случае примерно через год ее радиосериал повторяли. «В бумаге» прочел только сейчас. Забавно – тогда книга показалась и более сложной, и более объемной.

«Жизнь насекомых» — это ранний Пелевин. Это значит, что массы эзотерических и философских отсылок мы здесь не обнаружим, по крайней мере, не в зашкаливающих количествах. Зато обнаружим концентрат из перестроечной/постсоветской чернухи. Хотя, в общем-то, «чернушность» здесь зависит скорее от точки зрения – обычные жизни, обычные смерти, обычные житейские глупости. Ничего запредельного здесь нет – просто картинки из бездарно прожитых судеб показаны в свете холодной мизантропии, подобном свету ламп в прозекторской. Вскрытие показало – людей не было, это были насекомые…

Впрочем, гордыня автору не свойственна – все люди в той или иной степени ничтожны перед Богом (судьбой, Природой, нужное подчеркнуть). Еще в эпиграфе сформулирована задача – показать насекомое в человеке, одно из примитивнейших природных начал, механичность бытия. Даже «люди духовные», по большей части, всего лишь мотыльки, летящие на иллюзорный свет. Чего уж говорить о прочих – потерявших смысл жизни в изнурительном труде жуках-навозниках, переполненных осознанием свой значимости муравьях-милитаристах, пьющих кровь комарах-бизнесменах…

Многие классики восторгались и ужасались одновременно тому, как сложна человеческая натура и велик дух человека. Пелевин «успокаивает» — все это справедливо для «сферического человека в вакууме», но не имеет никакого отношения к человеку реально существующему. Большинство людей – это только социальная функция, одна застывшая примитивная мысль, одно стремление: потреблять наркотик, убивать себя бессмысленной тяжелой работой, вредить всем окружающим по какой-то полузабытой обиде. Быть может, это само общество, вопреки воле любых координаторов подчиняющееся в первую очередь «закону джунглей», заставляет людей забыть, что они нечто большее, чем движимый инстинктами автомат. И тогда человека заменяет его «Йа» — социальная иллюзия себя, не что иное, как навозный шар, заслоняющий Солнце. С этого момента он разве что в спьяну, или в приступе ностальгии осмелится на миг вообразить себя мотыльком и сорваться в воображаемый полет. Following the Everlasting Flame, к Солнцу, которое мы потеряли.

Придавливая свинцовой тяжестью простого смысла, «Жизнь насекомых», поражает легкостью формы. Автор относит свой роман к сюрреализму; но по сути он балансирует между аллегорической притчей и настоящей фантастикой. Внутренние метаморфозы становятся внешними, персонажи – то людьми, похожими на насекомых, то насекомыми, похожими на людей, то на полном серьезе – оборотни, принимающие любой из обликов по желанию. Два мира растворяются друг в друге, они то видны одновременно, то попеременно, но существуют всегда, притворяясь друг другом. Здесь Пелевин использует прием диффузии реальностей, уже «обкатанный» им в «Принце госплана».

Книга получилась на редкость мрачной – в последующих романах Пелевина ирония все же преобладает над мизантропией и разоблачительным пафосом. Что можно понять – в молодости все уделяют пару лет бессмысленной, но полезной для самооценки борьбе с быдлом. Впрочем, есть теория, что книги могут менять людей к лучшему – писателям и критикам остается только надеяться, что в хотя бы целом эта теория верна…

Напоследок – ложка дегтя. Во второй половине XX века писать серьезную книгу без ненормативной лексики стало не модно. Хотя, конечно, понятно – начало 90-х, окончательное падение советской цензуры; тогда и не такое писали. И, в общем-то отрывок из «Посвящения Марку Аврелию» про пожарных – очень верная штука, постоянно напоминаю себе об этом, если хочется доказать кому-нибудь что-то бессмысленно принципиальное.

Вдобавок – мне не понравились отрывки про мотыльков. Все эти полеты к свету – как-то это получилось нравоучительно и заумно. Одна притча про цикаду, чуть не ставшую тараканом, перекрывает все эти построения. Понятное дело, что без сюжетной линии Мити и Димы роман стал бы концентрированной безнадегой, но мне порой хотелось пробежаться по этим главам «по диагонали». Да и вообще, в 16 лет мне казалось, что этот роман – сильнейший генератор «синдрома поисков глубокого смысла» и жутко закрученный магический реализм, а сейчас наоборот, подача авторских идей на фоне более поздних книг Пелевина кажется очень прямолинейной. Ведь, грубо говоря, «Жизнь насекомых» — сборник басен.

А вот еще один, самый явный недостаток – малый объем. Шесть часов радиосериала обернулись полутора сотнями страниц, а ведь казалось, что книга очень крупная. Из-за разницы в восприятии текста и голоса, или из-за чего-то еще, но осталось ощущение – чего-то не хватает. Материал-то неисчерпаемый – может быть, автор решил избежать скатывания философского романа в чистую сатиру?

Итог: несмотря на недостатки, «Жизнь насекомых» — одна из главных книг 90-х, хорошо дающая представление о перестроечном и постперестроечном обществе. Злая, остроумная – и намного более простая, чем кажется на первый взгляд.

Вот эта вещь по-настоящему страшна. Ибо вполне реалистическая история опасного психа, да еще и представляющая из себя взгляд на ситуацию «изнутри». То, как человек не борется с живущими в его душе демонами, а пытается как-то трансформировать свои болезненные наклонности, которые прорываются наружу – вот это кошмар. Потому, что попадется на жизненном пути такой вот гражданин, и не узнаешь, кто перед тобой, пока он тебя не зарежет. Ну что тут сказать – умели в эпоху декаданса конструировать действительно отвратительных персонажей.

Итог: история одной психической болезни.

Прочитано в рамках ознакомления с темой «10 любимых страшных рассказов».

Оценка произведению: 8 из 10 (хорошо).

Оценка «страшности»: 4 из 5 (сильно пугает).

Рассказ о противостоянии людей и чудовищ, что вполне ожидаемо для Баркера, по сути, посвящен проблеме толерантности. Чудовища выглядят страшновато и ведут себя угрожающе; но агрессивность людей оставляет куда более тяжелое впечатление. В принципе, все правильно – толпа «порядочных» обывателей в состоянии бесноватой нетерпимости демонстрирует в разы больший градус неадеквата, чем представители любых меньшинств. Хуже обывателя, ревностно охраняющего свое примитивное представление о мире, может быть разве что религиозный фанатик.

Можно посмотреть на рассказ иначе, через метафору «отцовства». Монстры – это природа, породившая человека и теперь видящаяся ему опасным врагом, от которого «не стоит ждать милостей» и которого нужно нещадно грабить, отстреливая редких животных, меняя русла рек, выливая в эти реки промышленные отходы и т. д. Не случайно на стороне монстров именно женщина – архетипическая ведьма, жрица природы. (Кстати, трансформация представления о ведьме как о «ведающей» мистические тайны природных сил в представление о ней как о прислужнице Сатаны, иллюстрирует на уровне коллективного бессознательного мутацию отношения к природе в сознании европейца).

Итог: несколько сумбурный рассказ о чудовищах и чудовищном к ним отношении. Одно только непонятно – причем здесь кожа-то?

Прочитано благодаря списку «399 темных рассказов» Вертера де Гете».

Оценка произведению: 8 из 10 (хорошо).

Оценка «страшности»: 2 из 10 (жутковато).

Посмотрев отзывы, пребываю в добродушно-ехидном недоумении. А чего же вы хотели, это же Баркер, это же по определению КИШКИМОЗГИ18+. Хорошо, хоть без гомосексуалистов обошлось. Хотя образ жены кладбищенского сторожа, возможно, проливает свет на некоторых роящихся в голове автора тараканов – пугают его, похоже, женщины, пугают. Как и Николая Васильевича нашего Гоголя пугали. Видимо, чтобы писать хороший хоррор, надо быть женоненавистником?

А в целом, ничего так история, готичная. Не сказать, чтобы сильно страшная, да и не сказать, чтобы такая уж противная – недостаточно у меня, видимо, извращенное воображение, не могу все это себе представить «рельефно». Да и к тому же, извращениям предаются именно злодеи, им положено. Или это не рассказ ужасов? Другое дело, когда в «Свином кровавом блюзе» даже главный герой как-то двусмысленно поглядывал на мальчиков – вот этот момент, конечно, коробит.

Итог: атмосферная и оригинальная стилизация под готическую новеллу. Но очень сильно на любителя, с крепкими нервами и желудком.

Прочитал благодаря списку Вертера де Гете «399 лучших «темных» рассказов»

Оценка произведению: 8 из 10 (хорошо).

Оценка «страшности»: 2 из 5 (жутковато).

Второй том трилогии несколько поразил воображение объемом. Но еще больше удивляет наполнение этого объема. Причем это не приятное удивление.

Переводчик сменился. Стиль, как результат, тоже – не сказать, чтобы сильно в худшую сторону, но первое время раздражает. Текст изрядно «русифицирован» в плане фразеологии – «что сову об пенек, что пеньком об сову», «когда прилетит второй ботинок» и т. д. Впрочем, может быть шутка про второй ботинок интернациональна?

Впрочем, стиль переводного произведения – не вина/заслуга автора. По существу же, непонятно, зачем вообще Ротфусс писал эту книгу. Ее не нужно было писать. Ибо развития магистрального сюжета там ноль целых шиш десятых –

И ладно, если бы все эти приключения так же здорово излагались, как в первой части. Я упрекал «Имя ветра» в отсутствии оригинальности, но то было если и эпигонство, то виртуозное. Микса наподобие «Молодой Корвин косплеит Стального Алхимика в Хогвартсе эпохи Средневековья при поддержке гостей из Земноморья» в «Страхах мудреца» и вовсе нет. Здесь все очень топорно. Писал-писал Ротфусс какую-то гаррипоттеровщину и вдруг опомнился, а чтобы псевдоисторический роман не замутить? Тут же набегают дворцовые интриганы, отравители, монарх с непростым характером; здесь и придворная поэзия, и династический брак, и любовь… тут ВНЕЗАПНО Ротфусс вспоминает, что Дюма – это не фэнтези и быстренько перепиливает свой роман в подобие «конины» (ну разве что герой не варвар, а наоборот, колдун) со стандартной партией приключенцев в главных ролях. Рейнджер, воин, воительница, маг, он же бард, и ассасин – полный комплект клише. А угадайте, что они будут делать? Правильно – они все куда-то идут, травят байки у костра, ссорятся по мелочам, мирятся; между разнополыми персонажами одного класса, как водится, вспыхивает любовь; два других героя участвуют в обязательной потасовке в трактире; маг поглядывает свысока на воинов, воины с недоверием поглядывают на мага, а ассасину все пофиг, он постиг Дао, то есть летани. Хорошая такая конина, душевная, почитать можно, но разве это нужно поклоннику «Имени ветра»?

Потом и вовсе автор сначала путает кельтскую мифологию с Камасутрой, а затем плавно уходит в область совсем других восточных практик, то есть – боевых искусств. К слову, то, что для обозначения, как сексуальных практик, так и боевых приемов автор использует похожие метафоричные названия, доставляет в особо крупных размерах. Может быть, этого казуса как-то можно было избежать?

Дальше перед читателем мелькает еще несколько незначительных декораций и заканчивается все возвращением Квоута в стены родного Университета.

Впрочем, Денна тоже вызывает сильнейшее недоумение. Ибо от девушки, которая позволяет себя целовать и обнимать совершенно несимпатичным ей мужчинам, но не решается лечь в постель с тем, кто ей нравится, нужно бежать без оглядки. Потому что это нечто совершенно нездоровое. Не говоря уже о ее отношениях с «покровителем» — тут патология налицо. А род ее занятий вызывает большое сомнение в реалистичности такого метода выколачивания денег – по-моему, это должно быстро перерасти в обыкновенную проституцию. Кстати, как она еще находит себе спонсоров, если за ней тянется определенная слава? И все эти ее игры с Квоутом оставляют неприятное впечатление.

По поводу расползающейся дурной славы Денны и прочих вещей с тенденцией к расползанию. Совершенно непонятно, как у них там, в их мире вообще с транспортом. С одной стороны, поездка в соседний город представляется как приключение, жители городка неподалеку от Университета, несмотря на близость учебного заведения, ничего не знают о магии и побаиваются арканистов; не так уж далеко от городка водятся драккусы, о существовании которых ни его жители, ни даже бывалая путешественница Денна не подозревают. То есть, мир «Хроник Убийцы Короля» — это дремучее стремное Средневековье, где страшно ночью в сортир выйти – или стражники отметелят, или нечисть сожрет. А уж отправиться в соседний город – и вовсе равносильно военному походу. Вроде бы так?

Но нет. Квоут отправляется морем аж в дальнее королевство Винтас – и, между прочим, единственный из спутников, прибывает туда таки живым. По идее, его должны провожать с воем, как на войну – а ничего подобного, Элодин руку пожал, Аури платочком махнула, и даже Трепе не пустил скупую мужскую слезу. Так что же это значит – в Винтас плавать безопасно, а Квоут просто такой «везучий»? Есть у фанатов, правда, мысль, что Квоуту и правда сильно не повезло, не без участия Амброза, но это версия… Вот что интересно – когда это нужно автору, персонажи проходят из пункта А в пункт Б легко и непринужденно. В прочее же время, как говорится, «ночь темна и полна ужасов». Вспомните возвращение Темпи на родину – за всю дорогу ни одного разбойника, не говоря уж об упоротых драккусах. Адема испугались? А в трактире, его, помнится, никто не боялся. Да, они с Квоутом еще и изматывали себя постоянными тренировками – адему-то что, а Квоуту было нескладко. Вряд ли бы он в таком состоянии справился с шайкой головорезов.

То есть совершенно непонятно, что перед нами такое – дремучая и страшная феодальная раздробленность или процветающее и просвещенное содружество государств.

О Фелуриан. Ладно то, что именно Квоуту сотоварищи она попалась на пути – далеко не каждый день, я думаю, она является людям. Но вот как остальным удалось избежать ее зова? То ли она пришла за Квоутом целенаправленно (что вряд ли, ибо в тексте не упоминается), то ли не так она крута, как в народе говорят. Поведение Квоута радует – ждите меня через три дня, мужики, я пошел. И что характерно – никто не помешал, видимо, уверены в его крутости. Как-то это все…

Адемы. Рофусс хорошо знаком с даосизмом, этого не отнять. И жаждет поделиться знаниями с читателем, придумав, правда, собственную терминологию. Тему боевых искусств он изящно обходит стороной, упоминая только названия приемов – что веселит, ибо см. выше. Адемы – это, наверное, одна из немногих оригинальных задумок Ротфусса – но не совсем удачных. Во-первых, к великому сожалению феминсток, женщины – так себе бойцы. Не знаю, правда, какие из них преподаватели боевых искусств, но факт остается фактом: женщина-воин – это редкое исключение из правил. Мужчины сильнее и скорость реакции у них выше, и эмоционально они, что бы там ни воображал Ротфусс, устойчивее. При равной подготовке и весовой категории победа мужчины практически гарантирована. Главное – подобное обоснование матриархата адемов вообще не нужно, потому, что авторитет не обязан держаться на физической силе, это как раз «фишка» патриархальных обществ. Зачем автор вообще пустился в рассуждения о превосходстве воительниц – неизвестно, возможно, хотел польстить читательницам.

С адемами связан еще один непонятный момент. Они обладают исключительными познаниями в боевых искусствах, развитой медициной, и, кроме того, в обычаях их народа высокая степень сексуальной свободы. И при всем этом у них нет представления о механизме зачатия – они полагают, что деторождение не связано с сексом! То есть, по мнению Ротфусса, можно быть экспертом в области медицины и физкультуры, но не знать, как устроена половая система? Это народ, сделавший из физкультуры религию, из тела – оружие, народ, искоренивший, между прочим, в своей среде венерические заболевания, что является предметом их гордости. У них, фактически, культ здоровья. Но они не знают, откуда берутся дети. Как так? На форумах говорят – стеб. По мне, так это уже то, что называют «петросянством», ибо такое доведение до абсурда уместно разве что в юмористическом фэнтези.

Шкатулка с деньгами маэра.

Ротфусс завел одну неприятную привычку: пропускать события, заменяя их кратким пересказом – например, суд и злополучное плавание Квоута в Винтас. При этом автор как бы решает за читателя, что ему будет интересно, а что нет. А почему, собственно? Взялся за гуж, не говори, что не дюж, пишешь книгу – так пиши, излагай события. Неужели эти события так малозначительны? Понятное дело, автор пишет о том, о чем хочет, но неужели все остальные эпизоды – включая, например, соблазнение Квоутом рыжей девицы из трактира, подробный пересказ баек у костра, описание развитие отношений между Деданом и его подругой – так уж значимы? Такой ход оставляет ощущение халтуры.

Не недостаток, но изрядно веселит имя генерала Дагона, военачальника маэра, вызывая длинную цепь ненужных ассоциаций.

«Страхи мудреца» не отвечают ни на один вопрос, но зато задают новые. Почему чандрианы уничтожают одни свидетельства своего существования и безразличны к другим? Что за шкатулка была у леди Лэклесс и почему в настоящем времени у Квоута есть похожий сундук? Кто такой Бредон и почему он испытывает интерес к Квоуту? Почему вся информация об амир подделана или уничтожена? Чем больше загадок, тем, конечно, интереснее, вот только хотелось бы, чтобы одни загадки возникали по мере разгадывания других, а не так топорно. И чем больше вопросов, тем сильнее предчувствие, что автор просто не сможет за один том дать на вразумительный ответ на них.

Есть в книге и удачные места. Забавное действие психотропного средства, которому подвергся Квоут в начале романа. Атмосфера мира Фейе и легенды, рассказанные Фелуриан. Харизматичный Темпи, представляющийся мне почему-то в облике молодого Джекки Чана. Учение о летани, хоть и заимствованное из восточных религиозно-философских систем. И, конечно, магистр Элодин и его уроки. Но все это перемешано со скукой и нелепостями.

Итог: полное разочарование. «Страхи мудреца» — это эклектичное попурри с не всегда удачными импровизациями. К не слишком оригинальной идее примешалось небрежное исполнение. Увы, Патрик Ротфусс не исправился и даже усугубил недостатки трилогии во втором томе. Есть серьезные опасения, что «Хронику Убийцы Короля» можно считать «слитой». Конечно, Дэну Симмонсу удалось выпустить неплохой «Восход Эндимиона» после уныло-безыдейного приключалова «Эндимион», но чаще всего начавший деградировать сериал деградирует последовательно. Будем надеяться и ждать, а пока не могу рекомендовать «Хронику Убийцы Короля» к обязательному прочтению, разве что тем, кому нравится классическое фэнтези и сильно нечего делать.

Первый раз прочитал эту вещь, учась в 11 классе, пару раз перечитывал в студенческие годы, и вот перечитал в рамках изучения «399 темных рассказов» в авторской колонке Вертера де Гете.

При первом прочтении помню крайне тягостное впечатление. Нереально жуткие картины, похожие на страшные сны вперемешку с натуралистичными ужасами войны. Сюрреализм в чистом виде, где грань между реальностью и бредовым кошмаром – кажущаяся. Извращенная логика, нечеловеческой напряженности эмоции, окружающий и нарастающий хаос – полная картина гибели мира. Повесть тогда внушила отвращение, но в то же время отдельные, наиболее жуткие отрывки, в особенности финал, так и притягивали их перечитать, засев в воображении больным зубом, до которого хочется дотронуться языком – чтобы не впасть в самообман, что боль ушла навсегда.

Позднее, конечно, впечатления сгладились – и сам повзрослел, и знал, чего ожидать от этой книги. Но атмосфера безумия по-прежнему воспринимается очень сильно. Мистические «ужастики» так напугать не могут. Даже «Елеазар» того же Андреева, при всей своей философской глубине исследований восприятия человеком своей смертности, куда как меньше давит на психику.

Что же такое Красный смех? Это цвет опасности, открытых ран, пожаров. Это кровь мира, убивающего себя руками людей. Которые почему-то не хотят остановиться, на каждой развилке истории сворачивая в сторону все большего и большего безумия. Это смех сумасшедшего, который радуется хаосу, смерти и безумию, потому что кроме них не осталось ничего.

Повесть многие упрекали в пафосности, доведении до абсурда. До сих пор ходят слухи, что якобы Лев Толстой (знающий, что такое война на своем опыте), презрительно отнесся к «Красному смеху» (на самом деле – рекомендовал к чтению). Да, до реализма этому произведению далеко – иначе бы человечество уже погибло. Но вот что интересно – сюрреалистические кошмары Андреева не менее страшны, чем натуралистичные описания войны, а может быть, и более, если это возможно.

Не буду долго писать банальности о пророческом даре автора – год написания повести говорит сам за себя. В этом-то, и причина насмешек современников – Андреев писал о будущем, которого боялся. И после двух мировых войн вряд ли найдется много читателей, которые сочтут «Красный смех» забавным преувеличением.

Итог: одна из самых страшных антивоенных книг в истории литературы.

Оценка произведению: 9 из 10 (отлично).

Оценка «страшности»: 5 из 5 (шокирует).

Будучи прочитан мною в детстве, этот рассказ меня неслабо напугал (когда читал, уже не помню – ориентировочно классе в 4-5). Сейчас, перечитывая, конечно, того ужаса уже не испытал – но ощущение безысходности и беспомощности человека перед кровожадной нечистью осталось. Вообще, есть что-то особенно пугающее в монстрах, маскирующихся под людей и превращающих их в себе подобных. В детстве такие создания пугали меня, пожалуй, больше всего. А вурдалаки воплощают и другой древний страх человека – страх перед смертельной эпидемией. Но что делает рассказ особенно жутким – это именно ощущение безысходности, то, как крестьяне один за другим превращаются в вурдалаков, будучи не в состоянии ничего противопоставить нечистой силе.

Итог: Восточная Европа, вампиры – классический хоррор в классическом сеттинге. Незамысловатый рассказ – но, определенно, эталон жанра.

Перечитал благодаря теме «10 любимых страшных рассказов».

Оценка произведению: 9 из 10 (отлично).

Оценка «страшности»: 4 из 5 (сильно пугает).

Первый рассказ Клайва Баркера, который я прочитал. Решил ознакомиться с его творчеством, прочитав на форуме тему «10 любимых страшных рассказов». Простое название рассказа заинтриговало – обычно у Баркера названия пафосно-эпатажные вроде «Секс, смерть и сияние звезд» или «Полночный поезд с мясом».

Рассказ, как ни странно, именно о страхе. Некий студент становится жертвой своего приятеля, поставившего свой целью изучить чувство страха и ставящего эксперименты на людях. Куэйду, как зовут этого маньяка, в конце концов, удается запустить цепь маловероятных событий, которые приводят к неожиданному и страшному финалу.

Рассказ получился действительно страшным, особенно в той части, где подопытным кроликом стал главный герой. Баркер детально описывает внутреннюю картину фобии, сам механизм возникновения страха, постепенное погружение человека в кажущийся бесконечным кошмар. Лихорадочная борьба за выживание в обстановке полной неизвестности, в темноте и тишине (страх главного героя – глухота), без возможности даже услышать собственный крик, без возможности увидеть, на чем стоят твои ноги и что находится на расстоянии вытянутой руки.

Финал рассказа выглядит неожиданным.

Итог: отличный рассказ. Единственное слабое место – изначально очевидная бессмысленность «экспериментов» Куэйда, выглядящих как банальные проявления садизма (и являющиеся таковыми).

Оценка произведению: 9 из 10 (отлично).

Оценка «страшности»: 4 из 5 (сильно пугает).

Рассказ о цене за достижение великой цели, которая неожиданно может оказаться слишком велика.

Кроме того, рассказ можно воспринимать и как неплохой триллер. Море пожирающих корабли водорослей – самый страшный кошмар морехода, воплощение всех «морских» ужасов, Остров Погибших Кораблей и кракен в одном лице.

Итог: конечный вывод автора из произошедшего не совсем понятен, но рассказ неплохой.

Очень давно хотел прочитать этот роман – с тех пор, как прочел вступительную статью к советскому изданию «Сто лет одиночества» Маркеса. Очень повезло найти эту книгу в библиотеке – оказалось, она издавалась на русском языке всего пару раз.

«Маисовые люди» действительно оказались недооцененным произведением. Ее можно назвать эталоном латиноамериканского магического реализма – и при этом, в отличие от саги Маркеса, она в России малоизвестна. Может быть, проблема в национальной специфике – книга посвящена, в том числе и патриотической тематике, национальному духу Гватемалы, что по понятным причинам не слишком близко российскому читателю. Не та страна, не та эпоха, да и своих проблем хватает. Может быть, дело еще в чем-то.

Но непопулярность эта абсолютно незаслуженная. В «Маисовых людях» есть все, что должно быть в латиноамериканском романе – причудливость образов, мифологичность, национальный колорит, переплетение сказочного с реальным. Астуриас, в отличие от Маркеса не пишет откровенную фантастику. Если у Маркеса ирреальное переплетено с бытовым, то у Астуриаса оно уходит в область домыслов и видений, народных легенд и шаманских практик, психоделии и мистики. И все же роман «Маисовые люди» не менее мифологичен, чем «Сто лет одиночества», столь же пропитан фольклорными и религиозными образами.

Астуриасу удалось выразить самобытность народа Гватемалы, написав настоящую эпопею всего лишь где-то на двухстах с небольшим страницах. «Маисовые люди» — это трагикомическое переплетение судеб разных людей в трудные времена. Каждая новая глава словно бы начинает новую историю, но через некоторое время становится ясно – все герои живут в одном пространстве, в одной стране, и судьбы их связаны с ее судьбой.

В основе романа – противостояние индейцев с белыми поселенцами, желающими выращивать священный для местных народов маис на продажу, что противоречит индейским верованиям и традициям. Индейский вождь Гаспар Илом гибнет в противостоянии с захватчиками, но борьба на этом не заканчивается. Автор рассказывает нам истории о самых разных людях, разделенных временем и расстояниями – о страдающей от проклятия семье; о прозревшем слепом, ищущем сбежавшую жену; о почтальоне, которого все считают оборотнем-койотом. Через их истории мы видим, как магия убитых и возродившихся колдунов настигает повинных в смерти вождя: отголоски мистической мести запускают цепь странных случайных событий. И все это – портрет страны, портрет народа, складывающийся из лиц каждого рожденного на этой земле, рожденного этой землей. Мира, который живет вопреки вторжению извне, сопротивляясь изо всех сил людям, не чувствующим волю богов.

Несмотря на политическую направленность и мистический подтекст, роман глубоко реалистичен. Действие охватывает и деревни и города, «на сцене» появляются самые разные представители общества. Натуралистично описанный быт соседствует с парадоксальными ситуациями, сюжетами народных баек. И, несмотря на протестный пафос книги, автор не стремится делать из кого-то чудовищ или героев – индейцы благородные, но все же дикари, способные на жестокость; захватчики лишены уважения к земле и священному маису, но им так же свойственна и смелость, и угрызения совести. Кажется, иногда автор просто показывает красоту жизни такой, как она есть, удивляясь всякому ее проявлению, от лесных зверей до мудрых шаманов, от кровавых битв до мирных деревень, от маисовых полей до ураганов в горных ущельях. Все это – его мир, его страна, его родина.

Итог: «Маисовые люди» — книга, которая позволит почувствовать дух Гватемалы, скажет об этой стране нечто, чего нет в справочниках и энциклопедиях. Один из лучших образцов латиноамериканской литературы, наполненный искренней любовью автора к своей стране.

Сферический Лавкрафт в вакууме. Одинокий интеллигентный герой, проклятый дом, мистическое наследие прошлого, ведьма, монстр,

Итог: атмосферно, тяжеловесно, многословно и пафосно. Для поклонников Мифов Ктулху.

Прочитано в ходе ознакомления с темой «10 любимых страшных рассказов».

Оценка произведению: 8 из 10 (хорошо).

Оценка «страшности»: 2 из 5 (жутковато).

Один из первых прочитанных мной у Эдгара По рассказ, прочитал его первый раз примерно где-то учась в седьмом классе. Не сказал бы, что рассказ напугал, но впечатление оставил крайне гнетущее. Пожалуй, это один из лучших в мировой литературе рассказов о становлении маньяка. Особую силу и достоверность придает ему повествование от первого лица – беспомощные самооправдания человека, катящегося со страшной скоростью в пропасть безумия. Жутко видеть, как рассказчик, стыдясь и придумывая на ходу смягчающие обстоятельства, все больше и больше демонстрирует свои садистские наклонности.

Единственное, что еще нужно заметить – рассказ хорош, но крайне неприятен. Читатель, любящий животных, на середине повествования, как правило, отбрасывает книжку, матерясь. Даже концовка не сглаживает тягостного впечатления, поэтому впечатлительным людям эта история не понравится.

Итог: шокирующая исповедь маньяка-неудачника.

Оценка произведению: 9 из 10 (отлично).

Оценка «страшности»: 5 из 5 (шокирует).

Первый рассказ, прочитанный мной у автора. Что могу сказать – это Очень Японская История. Здесь и фатализм, и мистицизм; и безумный художник, одержимый идеей, и суровый властитель, который смотрит на подданных... как на понятно что. Идея не нова – «гений и злодейство», то есть, как далеко может зайти творческий человек в своих художественных исканиях. Любопытно, Акутагава знал легенду об умертвившем натурщика Микеланджело, или в Японии есть похожие легенды? Во всяком случае, в интерпретации японского классика все намного сложнее. Любопытна и реакция рассказчицы на происходящее – дает представление о менталитете средневекового японца.

В общем, рассказ достаточно интересен, особенно для читателя, интересующегося японской культурой. Однако чего-то ему все же не хватает – некоторой непредсказуемости, восточной загадочности. Или же здесь сработало мое знание японских легенд – но я почти сразу понял, к чему идет дело. Хотя человека, не знакомого с нравами средневековой Японии, развязка может удивить и даже шокировать.

Итог: достаточно любопытная история в духе японских легенд.

Оценка произведению: 8 из 10 (хорошо).

Оценка «страшности»: 2 из 5 (жутковато).

Прочитано благодаря списку Вертера де Гете «399 лучших «темных» рассказов.

Читавшие роман «Замок лорда Валентина» сразу поймут, о ком идет речь в этом рассказе. Понтифик Ариок прослыл сумасшедшим, как всякий человек, не желающий покорно принять свою судьбу. Правитель – тот же пленник, и из золотой клетки только сложнее бежать. Но зачастую выход из ситуации находится совсем рядом, и воспользоваться им – вопрос смелости.

Итог: гимн оригинальности, находчивости и оптимизму. Любая тюрьма существует, чтобы из нее убежать, почетная – тем более.

Удивительно, как я, интересуясь всякой экзотической нечистью, раньше не читал этот рассказ. О Вендиго написано много – и в некоторых трактовках от мифологического облика этого персонажа практически ничего не осталось. А что с ним делают создатели компьютерных игр – от карликового йети, стреляющего ледышками в HeXen до плотоядного прямоходящего барана в Warcraft 3. Вендиго Блэквуда интересен наибольшей близостью к исконному образу зловещего индейского бога голода и губительного ветра.

Что до рассказа, то главное, что в нем цепляет – атмосфера не освоенной европейцами Северной Америки, диких лесов, первобытной природы. Первооткрывательская романтика. Неторопливое, в ритме пешего похода, обстоятельное повествование. И ужас цивилизованного человека, оставшегося один на один с лесом – таинственным и обманчиво безопасным.

Итог: классический мистический хоррор, пугающий не кровавым насилием, а ощущением тайны и затаившегося безумия.

Прочитано благодаря теме «10 любимых страшных рассказов».

Оценка произведению – 9 из 10 (отлично)

Оценка «страшности» — 3 из 5 (пугает).

После патриархально-целомудренного и политкорректного «Замка лорда Валентина» провокационная тематика этого рассказа несколько удивила.

Рассказ, в общем, о тех вещах, которые часто путают с любовью. Секс как инструмент провокации и самоутверждения – не редкое явление в западной культуре после сексуальной революции. Но есть ли в этом смысл? Стоит ли запутывать свои отношения, связываясь с теми, кто тебе не нужен, с кем тебе не по пути? И не противоречит ли это самой сущности любви? Вот на эти вопросы и предстоит подумать героине и читателям. Ответ автора очевиден – у отношений, целью которых является что-то доказать обществу, нет будущего. Любовь – глубокое духовное родство, немыслимое между существами, несходными даже биологически. И здесь недостаточно только секса и каких-то странных принципов и побуждений, происходящих от инфантильной жажды протеста.

Итог: рассказ несколько смущает описанием межвидового секса (как у них только получилось-то), но в принципе содержит правильную идею – к личной жизни нужно относиться серьезнее, чтобы не запутаться и не потерять себя.

Первое прочитанное мною произведение Роберта Блоха. Что могу сказать – не зря он считается известнейшим автором триллеров про маньяков. Похоже, это его излюбленная тема – вот и «Енох» про маньяка, но маньяка необычного. Дело в том, что голос в голове этого убийцы принадлежит вполне настоящему демону...

Рассказ – своего рода деконструкция, превращение психологического триллера в мистический. Впрочем, особо мудрствовать автор не стал, а сразу раскрыл все карты – повествование ведется от лица того самого маньяка. Возможно, следовало бы оставить какую-то неоднозначность? В любом случае, «Енох» — хороший, атмосферный мистический триллер с шизофренической атмосферой, который понравится любому ценителю жанра.

Итог: классика ужасов как она есть.

Оценка произведению – 8 из 10 (хорошо).

Оценка «страшности» — 2 из 5 (жутковато).

Прочитано благодаря теме «10 любимых страшных рассказов».

Простая и эффектная притча о том, как ничтожен отдельный человек там, где сталкиваются массы, движимые войнами и государствами; о том, как легко люди утрачивают индивидуальность, и, умело направленные, становятся живым орудием разрушения и убийства. Составленные из человеческих тел великаны великолепны и омерзительны, но страшно в них то, что если бы они вообще были бы возможны в действительности, то они бы существовали. Легко стряхнуть жуть и напомнить себе, что такое явление противоречит законам физики, но сразу же видишь в сводках из очередной «горячей точки» призрак этих чудовищ, видишь их жажду воплотиться в глазах очередных фанатиков.

Зачем Баркер сделал героев гомосексуалистами – понятно. «Не такие как все» становятся первыми жертвами крупных социальных потрясений, когда важно четко знать, кто свой, кто чужой. Участь их тоже показательна – кто не с нами, тот против нас, умри или присоединяйся. А вот без эротической сцены можно было бы и обойтись – но таков уж видно «пропуск» в клуб «современной литературы».

Итог: сюрреалистическая извращенность, помноженная на голливудскую эффектность – квинтессенция творчества Баркера.

Оценка произведения — 8 из 10 (хорошо).

Оценка «страшности» — 4 из 5 (сильно пугает).

Спасибо Вертеру де Гёте за список «399 лучших «темных» рассказов», благодаря которому я прочитал этот рассказ.

Добрался до рассказа благодаря теме на форуме ФантЛаба «10 любимых страшных рассказов». Очень был удивлен, что в рейтинг попало реалистическое произведение Андреева – у него достаточно сюрреалистических и мистических историй ужасов.

Отчасти понятно, что пугает в «Бездне» — бытовые криминальные кошмары страшны тем, что близки к реальности. Уличная шпана или инфантильный субъект с «тараканами в голове» — это пугает без прикрас, здесь не нужно создавать атмосферу и быть убедительным.

Но, с другой стороны, именно «прикрасы» рассказ и портят. Уж слишком манерными выглядят студент и его несчастная подруга, слишком экзальтированными и инфантильными. Может быть, это характерно для той эпохи, их сословия и возраста – не знаю. А финал – я перечитал его дважды, пока понял, что произошло, и почувствовал себя поручиком Ржевским, не понимающим эвфемизмов.

Однако даже в первозданном варианте рассказ вызвал, как говорится, широкий общественный резонанс. Повторилась типичная история – слабое искусство может быть хорошей провокацией. Примерно такая же история произошла в наше время с нашумевшим сериалом «Школа» — посредственный пошловатый сериал, сборник режиссерских «находок» сомнительной свежести неожиданно расколол страну надвое, напомнив дремлющим обывателям, что подростки – не ангелы. Так и «Бездна», при всей переполненности пафосом и экзальтацией, затронула «священную корову» тогдашнего общества, ниспровергнув ценность «хорошего воспитания» как панацеи от превращения человека в монстра.

И все-таки пафос автора несколько забавляет и портит впечатление. Может, он боялся цензуры или совсем неадекватной реакции публики, может сказался авторский стиль… Но в мистических вещах вроде «Он. Рассказ неизвестного» или «Елеазар» такой тон уместен, а здесь он только убивает на корню правдоподобие.

Итог: рассказ – не из лучших, троллинг – зачетный.

Оценка произведению: 7 из 10 (нормально).

Оценка «страшности»: 2 из 5 (жутковато).

Еще в детстве этот рассказ потряс меня. По радио шел радиосериал из рассказов Эдгара По, и в качестве рекламы этого радиосериала зачитывали отрывок о зловещих часах с боем. Именно эти часы и оставили наиболее жуткое впечатление – не сам жуткий призрак болезни, но тягостное ожидание неизвестной, но неминуемой гибели.

Недаром рассказ привлекал поэтов-переводчиков – он поэтичен, словно стихотворение в прозе, и за счет этого при всей свое лаконичности очень сильно воздействует на читателя. Значение рассказа для мировой литературы переоценить трудно – мотивы его можно найти у многих фантастов, от Рэя Брэдбери до Дэна Симмонса. Жуткие же часы могли бы стать эмблемой понятия «саспенс».

Итог: ярчайший пример того, как гипнотическое воздействие поэтичного текста может вызвать куда больший ужас, чем многостраничные описания расчлененки.

Оценка произведению – 10 из 10 (шедевр).

Оценка «страшности» — 5 из 5 (шокирует).

Перечитано и отрецензировано благодаря теме «10 любимых страшных рассказов».

Рассказ ужасов в антураже фэнтези – непростая задача, ибо страшнее всего то, что ближе к реальности, а фэнтези от нее весьма далеко. Особенно такое – вычурное, дотолкиновское, в духе Говарда и Лавкрафта. Что и привлекает в этом рассказе, и портит его – вычурная стилистика и полная невозможность представить себя на месте таких экзотических героев, как маг и его ученик. Рассказ перегружен экзотикой, подробными психоделическими описаниями магических ритуалов и различных фэнтезийных диковин – чего стоят хотя бы мумии-ассистенты некромантов. Но под этой оберткой прячется стандартная страшилка про то, как «ящерики овладевать нас», которая была бы пострашнее, будь ее атмосфера обыденнее, перенеся ее автор из заклинательного чертога древнего мага в современную квартиру или мрачный особняк.

Итог: если же не пытаться почувствовать ужас главных героев и понять их – то получается вполне приятная мрачноватая и вычурная история, полная тайн и магии.

Оценка произведению – 7 из 10 (нормально).

Оценка «страшности» — 2 из 5 (жутковато).

Прочитано в рамках ознакомления с темой «10 любимых страшных рассказов».

И снова история о гениальном аутисте со сверхъестественными способностями. Концепция рассказа не слишком оригинальна – фантасты часто наделяют страдающих психологическими проблемами героев каким-нибудь невероятным даром. В общем, получился некий микс из «Скрюченного домишки (Дома четырех измерений)» Хайнлайна и «Все тенали бороговы» Каттнера и Мур в Кинговском антураже, с поправкой, разумеется, на жанровую принадлежность.

Впрочем, рассказ ценен не как ужастик, а скорее как пример психологической прозы. И здесь Джо Хилл – достойный наследник своего отца. Жизнь подростков, как она есть, без прикрас, с их сложными отношениями, странной жестокостью и болезненной, странной дружбой – все это куда важнее и выразительнее, чем мистические кошмары, хотя образ кустарного лабиринта миров определенно удался.

Итог: жутковатая история, правдоподобная за счет по-настоящему живых персонажей.

Оценка качества: 9 из 10 (отлично)

Оценка «страшности»: 2 из 5 (жутковато).

О «Пауке» был наслышан давно, в связи с тем, что по мотивам этого рассказа (или повести?) была написана песня группы «Агата Кристи» «Дорога паука». Песня, впрочем, не самая сильная у братьев Самойловых, так что сразу к делу.

Можно сказать, что «Паук» — прямо-таки эталон готического ужаса. Тут и самоубийства, и прекрасная незнакомка, и тонкие намеки на скрытые в глубине психики человека садомазохистские комплексы, и игра на одной из самых распространенных человеческих фобий – арахнофобии, и таинственный монстр в человеческом обличии... Хотя суть рассказа можно выразить двумя словами – «черная вдова». В общем-то, интрига только в том, чем закончится противостояние героя и монстра.

Что цепляет – повествование от первого лица, «вид на безумие изнутри», борьба героя со своим порабощенным подсознанием, детальное описание всех этапов разрушения психики добровольной жертвы. Именно это перерастание романтического интереса в мазохистскую, наркотическую привязанность к странному существу и поднимает этот незамысловатый триллер на уровень общепризнанной классики – как ни как, а женщине не обязательно быть монстром, чтобы свести влюбленного с ума, что и добавляет «Пауку» долю «житейского» смысла.

Ну и вообще – люблю такие истории о проклятых домах и необъяснимых убийствах.

Итог: классический мистический рассказ ужасов как таковой.

Прочитано благодаря теме «10 любимых страшных рассказов.

Оценка рассказу – 9 из 10 (отлично).

Уровень «страшности» — 3 из 5 (может напугать).

Главное, чего я не понял в этом романе – это название. При чем тут Джералд со своими дурацкими игрищами, если его нелепая гибель – только завязка романа, и вовсе не он является первопричиной всех проблем героини? Я бы придумал более символичное заглавие – «День затмения» например. А существующее, как говорится, не символизирует. А теперь по существу.

«Игра Джералда» – очередной психологический триллер, практически без мистики. Это еще одна книга о чисто бытовых кошмарах, которые так часто имеют место в реальности, но о которых никто не любит говорить. Ну что же, это основное направление Кинг – вытаскивать монстров из человеческого подсознания.

И вновь это история о человеке, попавшем в ловушку – все тот же вечный сюжет, вариация на тему «Колодца и маятника» По. Только здесь вместо колодца – голод и жажда, а вместо маятника – голодный пес и другие ночные гости одинокого домика.

Главная героиня случайно оказывается прикованной наручниками к металлической кровати. Помочь некому – единственный, кто знал, где она и что с ней происходит, лежит мертвым на полу возле кровати. И кроме наручников и мучительной жажды, препятствием к спасению становятся ее воспоминания и давние страхи, которые, в конечном счете, привели ее в этот уединенный дачный домик.

Кинг – мастер острого раскрытия тем, которые очень часто замалчиваются, являясь тем самым «сором» который не принято «выносить из избы». Это религиозные фанатики, калечащие психику своих детей («Кэрри»), алкоголизм («Сияние»), садизм («Мизери»). Героиня «Игры Джералда» стала жертвой отца-педофила, что создало в ее подсознании комплекс жертвы. Чтобы найти в себе силы освободиться, даже рискнув здоровьем, ей нужно понять, что она – полноценный человек, а не игрушка для мужчины. Реалистично ли это, что взрослый человек в экстремальной ситуации, вместо того, чтобы пытаться освободиться, размышляет о своем прошлом и философствует? В принципе, зависит от характера этого человека. Несколько удивляет, что у героини остаются силы для таких сложных размышлений – но, может быть, она таким образом пытается спастись от паники?

Как бы то ни было, основная идея романа типична для Кинга – человек, отбросивший комплексы, фобии и предрассудки и взглянувший на мир трезвым взглядом, неуязвим или как минимум готов к подвигу. Преодоление внешних обстоятельств – это в первую очередь преодоление себя.

Очень интересна последняя часть романа, где раскрываются тайны сюжета – читателя ждут неожиданные, но логичные объяснения ряда абсурдных и пугающих эпизодов романа.

Достоинства книги:

психологизм, глубокий анализ личности главной героини;

реально жуткая атмосфера.

Недостатки:

немного искусственная склонность Джесси к философствованию в экстремальной ситуации;

нелогичное название романа.

Итог: как и более поздняя «Роза Марена», «Игра Джералда» рассчитана, в первую очередь, на женскую аудиторию, но будет интересна всем ценителям хорошего психологического романа, не чурающимся «запретных» и «неудобных» тем. А вот фанаты «кровищщи», равно как и любители атмосферной мистики могут разочароваться.

Кинг, как всегда, напоминает – для человека нет монстра страшнее человека. И если даже вы одни на необитаемом острове – не думайте, что вы недосягаемы для чудовищ. Потому, что как минимум один монстр всегда рядом...

Можно представить этот рассказ, как своеобразную полемику с «Колодцем и маятником» Эдгара По. Если рассказ По утверждал стремление выжить, как нормальный и необходимый базис человеческой личности, то Кинг напоминает – это стремление способно нести и зло. Наивно-романтическому видению противопоставляется христианско-гуманистическое. Герой рассказа – человек, несмотря на свою профессию врача, совершенно не способный думать о других, лишенный альтруизма. Его единственное стремление – выжить и жить как можно лучше, и он реализует его за счет других, торгуя наркотиками, то есть фактически убивает людей ради денег. Но вот ему уже не к кому применить свои хищнические инстинкты. На крохотном островке, больше похожем на скалу посреди моря, ему некого обобрать, убить, сожрать... Кажется, некого – или все-таки?..

Прочитано в рамках ознакомления с темой «10 любимых страшных рассказов».

Оценка рассказу – 9 из 10 (отлично).

Оценка «пугающего потенциала» — 4 из 5 (может сильно напугать).

Насколько помню, прочитал этот рассказ, еще учась в восьмом классе, а может быть, и раньше слышал, как его читали по радио (если его там читали)? В то время впечатление было весьма сильным – изощренное в техническом и психологическом отношении издевательство инквизиторов над своей беззащитной жертвой ужаснуло. Теперь, конечно, такого чувства при перечитывании нет, но отчаяние главного героя и его дикое, непобедимое желание выжить рассказ передает отлично.

Инквизиция – типичное «действующее лицо» жанра ужасов, а читателю советской культуры, в рамках атеистического воспитания хорошо ознакомленного с кошмарами средневекового мракобесия, подобный образ бьет по «больному месту» подсознания. Страшно подумать, что могут сделать люди с таким же, как и они, человеком. Не только в Средние века, но и сейчас человек остается для другого человека самым страшным монстром.

Рассказ оказал большое влияние на жанр ужасов – это один из первых образцов своеобразного поджанра «человек в ловушке». В современном хорроре этот сюжетный ход используется крайне широко – от «Мизери» и «Игры Джералда» Стивена Кинга до «это вашей» «Пилы».

«Колодец и маятник» можно понимать не только буквально. Герой противится неизбежной, как кажется, смерти, вырываясь из одной ловушки только чтобы попасть в другую – и все это время осознает, что обречен. Как и всякий человек, понимая, что смертен, тем не менее, борется за жизнь и старается прожить ее не зря. И чудесное спасение главного героя – вовсе не следствие желания создать стандартный «хэппи энд» (в отношении По такие подозрения смешны). Может быть, это способ выразить уважение автора к своему герою, а может быть – мистическая надежда на какое-то продолжение существования души после смерти, загробное воздаяние? В любом случае, рассказ наполнен верой в то, что пока человек жив, для него всегда есть смысл бороться.

Итог: что тут сказать? По – один из родоначальников жанра ужасов в современном виде, а «Колодец и маятник» — одно из самых интересных и нестандартных (без заживо похороненных девиц) его произведений. Классика, обязательная к прочтению.

P. S. Рассказ перечитан в связи со знакомством с темой «10 любимых страшных рассказов» на форуме ФантЛаба.

Оценка рассказу – 9 из 10.

Оценка «пугающего потенциала» — 4 из 5 (может сильно напугать).

По отзывам в Сети вижу, что этот рассказ по большей части недооценивают. А ведь это одна из самых сильных вещей Маджипурского цикла.

Дело тут даже не в рациональности действий землевладельца, не желающего предавать огню родное поместье. Рассуждения о способах борьбы с метаморфами могут довести до обсуждения правдоподобия самого устройства Маджипуры… но, в конце концов, перед нами не твердая НФ и не исторический роман. Суть в безразличии, мертвом безразличии власти к отдельному человеку, его жизни, мечтам и желаниям. И в военное время это безразличие проявляется особенно остро.

Старый упрямец просто не может понять, как кто-то может за него принять решение об уничтожении его родного дома, его малой родины. Ему нужно уходить – но он хочет остаться, ведь это его дом, и он уже стар, чтобы что-то менять. У него есть свой маленький мир, и он не может понять, как кто-то сверху может вот так, походя, этот мир уничтожить.

Самое главное в этом рассказе – то, что не сказано. Это молчание главного героя, командира, который так и не смог ничего сказать Коронованному Стиамоту, увидев, как тот бесконечно далек от жизни своих подданных. Стиамот измотан заботой о мире на его планете – но за гигантским государством, за заботой о счастье народов, он не видит одного человека. И командир уходит, парализованный осознанием – вот это и есть Власть, безразличие к частному во имя великого. Суть рассказа – в стене непонимания, которая делает возможной власть и войны, в неизбежном зле власти, в неизбежности жертв даже в самых «бескровных» войнах. В том, что само существование войны делает любой словесный протест бессмысленным, потому что она изначально предполагает безгласие жертв.

Что до старика-помещика… думаю, он просто не мог себе представить – как не могут себе представить многие – как далеко может зайти жестокость военно-административной машины. Потому, что тому, кому не приходилось видеть эту жестокость, очень сложно представить ее пределы. The Time of the Burning, «Время Сожжения», или «Время Огня», в российском переводе – это время войны, стихии, безжалостной, как огонь; то же можно сказать и о власти. Трагедия истории отношений личности и государства в том, что гуманность власти – всегда величина относительная.

Роман – никакой. В отличие от предыдущего, раздражения и разочарования он не вызвал – ожиданий особых не было, уже ясно, до какого уровня скатился цикл про Эндера Виггина и его сподвижников.

Читается «Театр теней» все же полегче, чем «Тень Гегемона» — и сюжет развивается побыстрее, и диалоги не столь затянуты (хотя фирменное кардовское переливание из пустого в порожнее присутствует). Впрочем, ближе к концу книги я все же завяз в стратегических планах эпического наступления на Китай – рано радовался.

Кард вспомнил, что пишет фантастику и вернулся к теме генетически модифицированных сверхлюдей. Это несколько оживило сюжет; предыдущую книгу фантастикой назвать можно было с трудом – какой-то шпионский триллер. Но ничего нового в этом отношении читатель не узнает – речь будет идти только о том, как Боб и Петра будут пытаться избавить свое потомство от той участи, на которую обречен Боб. Пытаться-то будут, но вскоре эта сюжетная линия будет скомкана, и начнется привычное – погони, похищения, предательства, происки Ахилла, политические интриги. Получилось ли, стоит ли вообще спасать эти эмбрионы, или гуманнее их уничтожить – эти уже дело десятое.

Красной нитью через роман идет заповедь – «плодитесь и размножайтесь». Понятное дело, что еще ждать от религиозного автора и его не менее религиозных героев, но на фоне современной демографической истерии этот лейтмотив начинает дико раздражать, особенно логика Петры в духе «пусть лучше родятся мутантами, чем не родятся вообще», которая определенно симпатична автору. Хотя, надо сказать, вообще Кард не так уж радикален в этом вопросе: герои без особых колебаний уничтожают отбракованные эмбрионы, да и традиционные семейные ценности трактуются в романе более широко, чем обязанность человека любой ценой наплодить как можно больше потомков. Просто даже у меня, очень консервативного в вопросах личной жизни человека, постоянные в СМИ призывы к «поднятию демографии» выработали уже какую-то аллергию к этой тематике.

Продолжает расстраивать исчезновение из книг цикла достоверной психологии персонажей. Питер представляется инфантильным неудачником, такое ощущение, что здесь он не старше, а моложе(!!!), чем в «Игре Эндера». На фоне своих родителей он выглядит малолетним нытиком – и это гениальный политик-вундеркинд, Гегемон, правитель мира! Но и чета Виггинов тоже ведет себя странновато – находясь в бегах, спасая своего сына, тратят время на какие-то пустячные перепалки в духе юмористического фэнтези. Петра просто одержима мыслью родить наследника Бобу, это единственное, о чем она способна думать. Ну и конечно, любимая тема автора – индусы. Мне уже становится интересно – этот народ действительно обладает таким мистическим представлением о реальности и настолько подвержен внушению? Просто вся эта история с Великой Индийской Стеной эффектна как притча, но в плане реалистичности вызывает сильные сомнения.

Ну и выпускники Боевой школы, выпускники Боевой школы повсюду. Угадайте, кто стал тайным Халифом исламского мира?

Самая скучная часть – последние главы о войне против Китая. Автор долго сдерживал свое занудство, но потом отыгрался по полной. План наступления – отдельная глава, и то, что изложен он читателю как описание совещания военачальников халифата, не делает его более читабельным.

Что неожиданно и приятно удивило – конкретный и четкий финал истории. И это правильный шаг, потому что заставлять читателей еще пару томов наблюдать вялые разборки Боба и Ахилла – это было бы достойно разве что плохого комикса.

Достоинства книги:

читается легче, чем первая часть;

достаточно взвешенно и неагрессивно агитирует за семейные ценности;

внятная концовка, хоть и с намеком на продолжение.

Недостатки:

сюжет простой и предсказуемый;

персонажи временами откровенно туповаты и ведут себя странно;

философия, в стиле «хоть урода, но родить»;

занудное изложение военных планов (хотя это хорошее снотворное).

Итог: неудивительно, что Карда после этой книги перестали переводить. Впрочем, уже после предыдущей книги мой интерес к серии сталь чисто исследовательским. Посредственный шпионский роман с высоким градусом морализаторства.

Второй том динамичнее первого. Сказалось ли это на проработке характеров, психологии персонажей? Пожалуй, что нет, хотя в «Битве королей» меньше воспоминаний героев – оно и понятно, читателя уже не нужно вводить в курс дела. Ведь эта книга даже не претендует на самостоятельность – это не отдельный роман, а часть эпопеи. Пересказа событий «Игры престолов» — нет. Концовка – очень размыта, даже на промежуточный финал тянет с трудом. Плохо ли это? Если бы речь шла не о Мартине, наверно, плохо. Но в данном случае это, во-первых, вопрос качества. А во-вторых – разве у истории есть начало и конец? Мартин пишет своего рода исторический роман, но основанный на истории вымышленного мира, и его задача – реалистично оживить эту вымышленную историю. И отсутствие канонично построенного сюжета только добавляет реализма.

Со смертью Эддарда Старка на первый план выходит Тирион Ланнистер. Он – новый десница, но его поджидают те же опасности. Серсея не может повлиять на сына, но не потерпит, чтобы этот шанс возник у кого-нибудь другого, и борьба за власть разгорается с новой силой. Тирион, в отличие от Неда, совсем не наивен, интриги – его стихия, но и Джоффри – далеко не Роберт. И пусть советы Серсеи значат для нового короля не больше, чем советы десницы – это не сильно облегчает задачу, ведь Джоффри не просто плохой правитель – он самонадеянный инфантильный садист. А ведь Тириону нужно не только защищаться от придворных интриганов – ему нужно защитить Королевскую Гавань. И с его полномочиями и умом – он единственный, кто может навести порядок в столице, и, более того, обязан это сделать.

История Тириона в этой книге – это типичная история хорошего полководца или эффективно работавшего министра, который, выполнив свою миссию, обнаруживает, что он больше никому не нужен, а все его заслуги приписаны кому-то другому. В его линии раскрывается суть власти – народ, оказывается, ненавидит его даже больше, чем Джоффри. Ведь король – всегда король, каким бы он ни был, всегда кто-то будет им восхищаться и уважать его. А кому интересен тот, кто реально что-то делает для королевства? Вот, забегая вперед, и гламурный Ренли Баратеон смог привлечь на свою сторону куда больше лордов, чем талантливый стратег и законный наследник Станнис.

Тириону придется нелегко. Но «Битва королей» — это его игра, и ее он должен выиграть. Ведь у него есть и достойные противники, и власть, и любовь. Вообще, именно Тирион мне нравится больше всех героев – настоящий правитель и здравомыслящий человек. Порою даже кажется, что Мартин его идеализирует – за весь второй том Тирион только один раз теряет самообладание, крича на Джоффри и Серсею. Да и вообще, у него можно обнаружить только два недостатка – склонность к пошлому юмору и чрезмерная вера в семейные чувства.

Станнис, напротив, производит очень негативное впечатление. Мало его угрюмости и жестокости – он еще, как и большинство тиранов, легко поддается внушению. Властолюбие его так велико, что он готов ради него отказаться от веры предков – и отнять ее у своих подданных. Он позиционируется как помешанный на справедливости, но разве справедливо заставлять людей менять веру? И, если Станнис сам не верит ни в Семерых, ни в Рглора, не будет ли тогда смена официальной религии вдвойне обманом? Его тянет вперед только механическое стремление к власти, которой он всегда жаждал, и в жертву этому стремлению приносится что угодно и кто угодно. Однако же честность битвы кое-что еще значит для Станниса – парадоксально, но именно это становится его основной проблемой.

Мелисандра получилась очень жутким персонажем – пожалуй, она пугает даже больше, чем Иные в первом томе. В конце концов, Иные – просто монстры, а красная жрица – человек, наделенный страшными способностями, и рвущийся к власти. Последнее очень странно – единственный жрец Рглора, мелькнувший в «Игре престолов», был достаточно безобиден и фанатизмом не отличался.

О Давосе Сиворте трудно что-то сказать, кроме того, что как персонаж он вызывает симпатию, но каких-то четких, характерных черт у него нет. Он, похоже, нужен автору только для того, чтобы показать двор Станниса глазами не вовлеченного в религиозно-политическую истерию человека.

Санса во втором томе платит за глупость. Ее уже даже жалко: даже такой, как она не пожелаешь оказаться в полной власти Джоффри. Самое любопытное, что разочарование во внешнем благородстве побудило ее обращать больше внимания на внутренне благородство людей. Но, впрочем, возможно, вынужденное лицемерие станет рано или поздно второй натурой Сансы – ей приходится быстро привыкать к придворному двоемыслию.

Сюжетная линия Арьи дает читателю понять, каким кошмаром становится война для мирных людей, для тех, кому нечего делить и незачем убивать. Если, читая о Роббе или Тирионе, мы видим сражения глазами лордов, рыцарей, военачальников, и сражения эти представляют собой страшное, но, в общем-то, романтичное и любопытное зрелище, то для потерявшейся девятилетней девочки война – настоящий ад. И только гибкость детского ума, способного, в отсутствие большого жизненного опыта, легче переносить происходящее, спасает ее от отчаяния. А после встречи с Якеном Хгаром лишний раз понимаешь, что война станет ее судьбой.

Якен, кстати, несмотря на малое (впрочем, важное) участие в сюжете, показался самым колоритным из новых персонажей, наравне, может быть, с Мелисандрой. Его появление приоткрывает еще одну мистическую тайну мира Песни Льда и Пламени.

Неоднократно обещали мне в Сети, что образы Серсеи и Джейме Ланнистеров в дальнейшем станут не столь однозначно отрицательными. Не знаю, но и в «Битве королей» оправдания Серсеи и Джейме показались мне неубедительными. Ну, любит Серсея сына – ну и постаралась бы воспитать из него человека, а не чудовище, ему же лучше было бы. Жестокость и цинизм – черты, которые Ланнистеры почитают фамильными и гордятся ими, но где же традиционная ланнистерская хитрость и расчетливость? Стоило ли избавляться от нелюбимого властного мужа, чтобы доживать век под властью сына-тирана? Что касается Джейме – может он и не подсылал убийц к Брану, но покалечил его. Может быть, какое-то неожиданное развитие этих персонажей ждет нас в дальнейшем, а пока они, в особенности Серсея (из-за ее вероломства по отношению к Тириону), по-прежнему неприятны.

У Кейтилин, похоже, такая судьба – метаться и совершать бессмысленные поступки. Она – далекий от войны человек, которому ненавистен происходящий кошмар. Но не в ее силах остановить братоубийство, в политике и на войне соображения гуманизма и даже родственной любви ничего не значат. Ее женская, материнская точка зрения, вызывая уважение, в то же время кажется наивной. Человека, опьяненного призраком власти, остановит только смерть. Вообще же Кейтилин, как и Давос – скорее наблюдатель, «герой-репортер», который не играет в событиях ключевой роли, но как бы свидетельствует о них перед читателем.

Теон Грейджой становится здесь трагикомическим персонажем, которому отведена поистине чудовищная роль в сюжете книги. Вообще, он вызывал бы не меньше ненависти, чем Джоффри... если бы не был столь нелеп. Такое ощущение, что желание самоутвердиться совершенно затмило его разум, поэтому он все сильнее запутывается в происходящем, делая одну фатальную ошибку за другой. Единственным эпизодом Мартин обозначает судьбу и «амплуа» Теона – арбалетным выстрелом, который вместо того, чтобы ранить мародера в руку, обрекает его на мучительную смерть. Самое печальное, что в отличие от того же Джоффри, Теон совсем не безнадежен – просто единственного человека, который мог бы его образумить, уже нет в живых.

Противоположность Грейджою – Русе Болтон. Жестокий лорд с садистскими наклонностями (которые унаследовались и развились до «полноценной» патологии у его бастарда Рамси), но все же «свой», подданный короля Севера, сдерживающий свои захватнические амбиции. Надолго ли? Пока выгодно. Однако ничто так не показательно, как отношение к нему Арьи.

Линия Джона Сноу на протяжении книги развивается медленно. Дозорные идут по землям за Стеной, гостят у одичалого Крастера, пробираются дальше... Больше атмосферности и саспенса, чем событий. Зато ближе к концу романа читатель будет вознагражден совершенно неожиданным, даже шокирующим сюжетным поворотом, связанным с Джоном.

Кстати, именно эта сюжетная линия вызвала некоторые вопросы. Во-первых, зачем дозорным нужен Крастер? Личность он неприятная, информатор сомнительный, требует подношений, и, очевидно, как на союзника, на него рассчитывать незачем. Так почему они не остановят его? Из всех Одичалых на страницах двух прочитанных книг именно Крастер выглядит самым опасным и неприятным.

Главы Дейенерис – самое скучное в «Битве Королей». Они представляют собой вялотекущий приключенческий роман в духе «шли, шли, долго шли, но все-таки пришли». Превозмогание в пустыне, организаторские подвиги в разрушенном городе, приключения в лживом Кварте с почти состоявшимся архетипическим трехчастным испытанием – вся ее линия совершенно параллельна остальным событиям книги. Неразыгранной осталась карта Куэйты – она, как все из Асшая, таинственна и интригует. Зато поклонники кавайной живности могут радоваться: дракончики получили имена, уже подросли, а один из них даже совершил первый «боевой вылет».

Говорят, что сага Мартина от тома к тому все трагичнее и кровавее. Но в «Битве королей» гибнет не больше значимых героев, чем в «Игре престолов», а по масштабам значимости они, пожалуй, уступают Неду Старку, причем только одна из этих смертей действительно шокирует неожиданностью. Второстепенные персонажи гибнут в больших масштабах, чем в прошлой книге – ну так, «на то она, война». Видимо, с этим, как и с перевоспитанием Ланнистеров, автор подождал до третьего тома.

В общем, вторая книга не разочаровала. Да, чуть меньше психологизма, чуть больше битв и приключений – но это только по внутренним стандартам «Песни Льда и Пламени». На самом деле Мартин вовсе не стал меньше времени уделять внутреннему миру персонажей – это заметно хотя бы по молитве Кейтилин в заброшенной септе – просто в первой книге воспоминания и связанные с ними переживания героев раскрывали предысторию текущих событий «Игры престолов».

Что еще отметить? Несмотря на часто встречающееся мнение, что Мартин перебарщивает с эротикой, в «Битве королей» постельных сцен даже меньше, чем в первой книге. Впрочем, и в «Игре престолов» они были к месту – дурную славу эпопее Мартина, скорее всего, создал телесериал.

О достоинствах и недостатках писать на этот раз не буду, по сравнению с первым томом здесь ничего принципиально не изменилось. Вместо этого снова распишу рейтинг своих симпатий:

1. Тирион. Он здесь практически главный герой. Доставляет всем – стратегическим умом, едкими шуткам и, что главное, вменяемостью.

2. Якен Хгар. Более-менее проявил себя в паре глав, но очень впечатлил. Ходячая сюжетная находка, по-другому не скажешь.

3. Арья. За нее реально приходится поволноваться, младшая дочь Неда вызывает сочувствие и в то же время уважение, особенно на фоне ее старшей сестры.

4. Бран Старк. Он был бы лучшим Королем Севера, чем Робб, если бы не был калекой и младшим братом. Впрочем, я думаю, он еще себя покажет.

5. Как всегда, сложно определить пятое место. Разделил бы его между Бронном (наемник, телохранитель и собутыльник Тириона не меньше своего подопечного радует циничным юмором и хитростью), юными Ридами (хорошо, что у Брана появились друзья, способные его понять) и Подриком Пейном (все-таки Тириону везет на верных слуг). Порадовал своим здравомыслием Джендри, вызвал симпатию своими честностью и умом Давос Сиворт, очень харизматичен был Куорен Полурукий. А вот Дейнерис как-то теряется за широкой спиной страдающего и кающегося Мормонта, да и дракончики отвлекают на себя внимание. И Джон Сноу тоже во втором томе как-то невыразителен.

Итог: Мартину удалось выдержать на уровне первой части качество второго тома эпопеи. Если так будет и дальше – это круто. А пока – небольшой перерыв перед «Бурей мечей».

«Generation П» показала пародийно-конспирологическую картину мира, в которой, однако, оставалось много «белых пятен». Кто, собственно, все эти люди? Зачем они служат Иштар и в чем состоит это служение? Как – понятно, но для кого играется спектакль?

Новый роман открывает новый уровень «пищевой пирамиды». Оказывается, миром правят... вампиры. Несколько банально на первый взгляд – но это же до некоторой степени пародия. Правда, смущает тот факт что мода на гламурных вампиров началась года так через 2-3 после выхода книги – но это в России, а на Западе, откуда она, собственно, и пришла, наверняка кавайные упыри всем надоели уже тогда.

Из вышесказанного может создаться впечатление, что «Empire V» — пародия на вампирскую литературу, однако, тема романа куда шире – это сатира на всю современную культуру, массовую и не очень. Раскрывая основную псевдоэзотерическую концепцию, Пелевин мимоходом дает совершенно убийственные определения многим явлениям и феноменам современности. В этом роман продолжает линию предшественника.

Картина общества потребления, нарисованная писателем, довольно безрадостна. Есть определенная идеология, подстегивающая потребительские инстинкты (тот самый «вау-фактор», впрочем, от этого термина Пелевин в «Empire V» отказался), называемая гламуром. И есть противопоставленный гламуру «дискурс», под которым понимается то, что сейчас в Сети назвали бы «идеологией небыдла». И выбор у человека только один – между гламуром и дискурсом, но это выбор барана, который волен или подвергаться стрижке и, в конце концов, попасть на бойню, или заблудиться в зеркальном лабиринте, пытаясь найти несуществующий второй выход, отличный от входа, да, блуждая в этом лабиринте, сдохнуть с голоду.

Кто же не подчиняется этой системе? Для кого такие, как Татарский (здесь их называют халдеями), держат людей в неведении и повиновении, промывая им мозг гламурной рекламой? Вот тут и появляется недостающее звено между таинственной Иштар и людьми – вампиры.

Для чего вампирам люди – ясно. Гламурные вампиры, понятное дело, не сосут кровь (они даже ее упоминания стесняются): они питаются деньгами, и даже не деньгами, а квинтэссенцией потребительского инстинкта, который движет миром – «баблосом».

А кто такие сами вампиры и зачем они нужны? Они собирают этот концентрат смысла жизни потребителя и передают его силу Великой Мыши – Иштар, в обмен на мгновения мистического откровения. В их образе читателю показаны представители элит современности, на первый взгляд – принципиально отличные от простых людей, при более внимательном рассмотрении – ничем не отличающиеся. Они не поддерживают существующий порядок, а существующий порядок поддерживает их. Вампирами (читай – элитой общества потребления) становятся случайные люди наподобие главного героя, оказавшиеся в нужном месте в нужное время и вытолкнутые Системой наверх.

В «Generation П» мы видели уже земного мужа Иштар – в этом романе мы встречаемся с ее земным воплощением. Но и она – только сменная должность, живой символ, который время от времени по дурацкой и жестокой традиции подлежит насильственной смене.

Вампиры пасут и доят стада потребителей, а их самих доит Иштар, даря временное ощущение истины. Что это за ощущение? Психоделический трип? Ощущение всемогущества, знакомое творческому человеку? Недолговечное опьянение властью? Иллюзия покоя и счастья в иллюзорном мире, где все – иллюзия: и секс, и власть, и творчество есть только сны во сне.

А Бог? Он ускользает из сетей разума, то притворяясь коридором зеркал, то являясь в образе всесжигающей смерти. Его сила – в том, что он не существует, против него нельзя бунтовать, потому что его нет вне этого бунта, его нельзя постичь, потому, что все, что является постижимым, не является Богом. Остается только верить в то, что есть что-то над существованием и несуществованием.

Бессмысленный мир, явленный в мрачной шутке автора, ставится им же под сомнение в словах профессора-молдаванина, прислуживающего Озирису. Возможно, что весь этот чудовищный вампирский фарс – лишь точка зрения самих вампиров, и на самом деле они — лишние в этом мире, смысл существования которого совсем не сводится к добыче «концентрата М-5». Люди сами вольны распорядиться своей жизнью – превратить мир в храм или в рынок, молиться Богу или поклоняться деньгам, видеть небо или грязь. Призвать свет, что откроет перед ними путь, или вызвать чудовищ, готовых пить их кровь.

Пелевин, как и всегда, убийственно ироничен. Юмор романа – по-прежнему весьма хлесткий, но бьющий точно в цель. Сейчас уже с уверенностью можно сказать, что «Empire V» растащили на цитаты и он стал такой же энциклопедией 2000-х, как «Generation П» — энциклопедией «лихих 90-х».

Интересно, что тема «веществ» в этой книге почти отсутствует. То есть герои употребляют различные магические субстанции, видят и чувствуют при этом очень странные вещи, но реальные наркотики в «Empire V» упоминаются вскользь, и никто из персонажей их не употребляет. Видимо, Пелевина достала слава «наркоманского» писателя. Вероятно, слова главного героя о том, что его мама подозревала, что он наркоман и постоянно пыталась угадать, что он употребляет – отсылка к поклонникам и «антипоклонникам», одинаково пытавшимися угадать, какие именно «вещества» вдохновили автора. Впрочем, остальные атрибуты «контркультурной» литературы на месте – шутки про гомосексуалистов, ненормативная лексика и т. п.

Многие восприняли этот роман как автоплагиат, но повторение – это его концепция. Отчасти это даже пародия – именно поэтому главный герой и вызывает у читателей отторжение, как туповатый; ведь он, в общем-то, такой и есть. Рама, в отличие от Татарского, не добился своей «должности» — ему статус вампира достался волею случая, и почему он должен ему как-то «соотвествовать»? Рома-Рама – то выступает в роли эталонного выскочки и позера, то становится трогательно наивным, но он никак не идеал и не пример для подражания, и не аватара автора. Просто для такой книги, как «Empire V» нужен именно такой главный герой – ищущий, формирующийся, стремящийся к познанию, спешащий жить и познавать. Поэтому сравнивать его с Татарским некорректно: Татарский – герой своего времени, без преувеличений, тот человеческий тип, который был наиболее эффективен в обществе 90-х. А Рама – человек, пришедший в этот мир со стороны, не поглощенный до конца системой и внезапно поднявшийся над ней.

Достоинства книги:

отличная сатира на современное российское общество потребления;

книга насыщена интереснейшей философией в доступной метафоричной форме;

автор удачно схватывает особенности разговорной речи 2000-х, определенный этап развития сетевого сленга, актуальные мемы и т. д., что, с одной стороны, оживляет роман и добавляет ему злободневности, а с другой – делает его документом своей эпохи.

Недостатки:

некоторая вторичность;

избыток пошловатых шуток и метафор, что может отпугнуть читателя.

Итог: «Empire V» открывает новый уровень мира – и по-прежнему на один ответ приходится десяток новых вопросов, да и сами ответы больше похожи на издевательство. Что ж, Пелевин честен с читателем – он тоже не знает до конца, как устроена Вселенная и что нам делать с тупиком, в который зашла человеческая цивилизация. Его дело – раскрыть проблемы: четко, весело и зло.

Автору, конечно, виднее, но «История мира в 10 1/2 главах» все же, скорее, сборник рассказов, чем роман. Единого сюжета у него нет – едина только тематика. Причем, это не просто история мира – это история мира, увиденная через миф о Всемирном Потопе.

Вообще, нужно сказать, что само словосочетание «истории мира» у Барнса наполнено негативным смыслом. Он вкладывает в него смысл негативного опыта человечества; синонимом «истории мира» в этом случае могли бы стать «всемирный закон подлости» и «энтропия». Герои Барнса – это люди в борьбе с историей, противящиеся тому, как было, обычно бывает и будет происходить в дальнейшем, если ничего не менять.

Исток этого зла Барнс видит безжалостном мифе о Великом Потопе – этот миф становится для автора иллюстрацией принципа «наказания невиновных, награждения непричастных» — то есть того, что в большинстве случаев происходит в человеческой истории (и особенно в общественной жизни). Отталкиваясь от жизненных впечатлений, он рисует Ноя своего рода мистическим карьеристом и приспособленцем (глава «Безбилетник»), ведь выживают в человеческом обществе далеко не самые достойные (глава «Три простых истории»). Исход ветхозаветного сюжета видится автору страшным обманом – слишком много мы знаем о несправедливости, чтобы надеяться на ее поражение. Ироничен и намек, что, если бы Ной и правда был святым, то современное человечество унаследовало бы его черты; это, конечно, скорее мрачная шутка, но в ней есть и метафорический смысл.

Наследие «логики Потопа» по Барнсу – фашизм (глава «Три простых истории») и терроризм (глава «Гости»), глумливое насилие сильного над слабым и подлое насилие слабого над сильным. Логика тотального искоренения ведет к эскалации насилия и втягиванию в него множества людей, никакого отношения к этим конфликтам не имеющих и иметь не желающих.

Важна в романе и экологическая проблематика – ведь логика потопа применяется и к природе. Животные интересуют человека, только если приносят пользу или эстетически приятны (глава «Безбилетник»), в противном случае человечество легко может их обречь на вымирание – или хотя бы попытаться, если не имеет подходящих средств (глава «Религиозные войны»). Ну, а уж когда средства появятся, то и полезность уже не помеха для машины уничтожения – ведь радиоактивное мясо можно «толкнуть» на рынке подешевке (глава «Уцелевшая»). Ну, а что будет с теми животными, которым на корм пошли радиоактивные олени, и что будет с людьми, носящими мех тех животных – какая же разница? Ведь после нас всегда будет Потоп.

Ковчег для Барнса – это и модель общества, ведь вся наша планета – своего рода Ковчег. Пожирание сказочных животных на Ковчеге Ноя перекликается с каннибализмом на плоту «Медузы» (глава «Кораблекрушение»). А отвергнутые евреи на «Сент-Луисе», обреченные вернуться в Европу, накрытую тенью нацизма – это уже Ковчег в Ковчеге, которому нет спасения, ибо законы Истории мира действуют повсюду.

Повторение истории по Энгельсу – еще один мотив «Истории мира...» Лоренс Бизли – жалкое подобие мифического сверхприспособленца. Причем повторение скрывает в себе другое повторение – Бизли тоже дважды совершает подлог. Один раз – чтобы сбежать с «Титаника» настоящего, второй – чтобы проникнуть на «Титаник» киношный (глава «Три простых истории») То есть трагедия не просто дублируется фарсом – она перерождается в фарс, который вновь может стать трагедией. Что и происходит со съемочной группой в Амазонии – несостоявшаяся трагедия на реке лишь перенесена на несколько веков (глава «Вверх по реке»).

Религиозный фанатизм, как разрушительная сила Истории мира – еще одна тема романа. И в его основе лежит все та же логика Потопа – наказания, никак не соразмерного преступлению. Для фанатика справедливость – это уничтожить целую деревню со всеми обитателями и монастырь в придачу только за то, что они дерзнули пить вино из запретных виноградников Ноя (глава «Гора»). И здесь трагедия оборачивается фарсом – останки безумной мисс Фергюссон, в конце концов, современный юродивый всерьез считает останками Ноя; из паломника она невольно становится объектом паломничества (глава «Проект «Арарат»).

Иона во чреве кита – другой сюжет, парадоксально напоминающий сюжет о Ковчеге и зловеще пародирующий его (глава «Три простых истории»). Один человек в утробе чудовища, отрезанный от мира, но спасшийся, в конце концов, из бездны – как и Ной. И китов в романе вроде бы три, как и положено – кроме ветхозаветного, «Титаник» и «Сент-Луис». Но чем не кит – плот «Медузы», переваривающий своих жертв? И лодка, уносящая одинокую женщину от цивилизации навстречу Природе – это кит, который заставляет ее разум вариться в собственном бреду, или Ковчег, с которого начнется новая жизнь? (глава «Уцелевшая») Где зло и гибель – на борту или за бортом?

Ковчег-оборотень, чудовищный кит – вот что такое История мира. Современный человек знает, что окружающее может быть не тем, чем оно кажется – и парадоксально нагромождает все новые и новые иллюзии вокруг себя. Что-то приобретая, мы всегда что-то теряем. Актеру-путешественнику индейцы кажутся простыми и бесхитростными людьми; но он не в силах представить, какие извращенные результаты может дать эта простота в столкновении с европейской сложностью (глава «Вверх по реке»). Инсценировка и трагедия меняются местами, и события становятся только репетицией грядущего кошмара. Вывод – нельзя жить бесконечным повторением прошлого, уподобляясь живущему на кладбище.

Противопоставлена Истории мира любовь – сила, противодействующая разрушению, направленная только на созидание. У Барнса даже неразделенная любовь спасает человека (глава «Уцелевшая»). Почему же только в загробном мире он не видит места любви (вопреки Данте)? Не это ли рано или поздно приводит души к самоуничтожению (глава «Сон»)?

О главе «Сон». В ней упоминаются герои предыдущих глав, но мотивы романа несколько ослабевают – посвященная не жизни и истории, а смерти и вечности, она стоит особняком. Пожалуй, это наиболее эффектное воплощение идеи о том, что человек не видит смысла в жизни без трудностей и опасностей. И, несмотря не несколько примитивный подход, эта глава оставляет очень сильное впечатление.

Достоинства произведения:

оригинальная композиция (признаюсь, романы в рассказах – это моя слабость);

серьезное философское содержание;

психологизм;

интересная образная структура, символы и метафоры, как связующая сила произведения.

Недостатки:

слабая связь глав-рассказов, все же это скорее цикл рассказов или сборник, чем роман;

очень скучная «Интермедия», философия в чистом виде, помноженная на мутные личные воспоминания особенно плохо воспринимаются после увлекательной главы «Вверх по реке».

Итог: «История мира в 10 1/2 главах» – до некоторой степени, богоборческий роман. Барнс, разрушая мифологию Ветхого Завета, невольно повторяет то, что делал Христос, возвещая торжество Благодати над Законом. Атеистам и верующим можно спорить, где здесь фарс и где – трагедия. Реалисты же помнят, что во дни Потопа с Ковчега бежать некуда.

Как странно, все же, проводит время герой рассказа в вечности – чревоугодие, спорт и секс. Да еще общение со знаменитостями (да еще и подглядывание за ними). Неужели больше ничем нельзя заняться, если можно ВСЕ? А если можно не все – это уже не рай.

Собственно, это и не рай вовсе – это рай для обывателей, поп-ремикс ангельских хоров. Это только представления о рае, которые могли бы возникнуть у современного человека, потребительская идиллия.

Что касается меня, то я, наверное, из тех, кто был обитателями старого рая, в котором многие так и не устали жить. Я бы уж точно знал, чем занять вечность при условии, что я могу абсолютно все, что захочу.

Для начала я бы сотворил мир...

Вот этот рассказ, один из сборника, остался для меня загадкой. Какой смысл в него хотел вложить автор? Здесь впервые человек, которым управляет вера, представлен, по крайней мере, без негативного отношения. Хотя и очень положительным образ бывшего астронавта Спайка Тиглера не назовешь – но впечатление он оставляет приятное. Человек, который живет необычными стремлениями, далекими от обывательских амбиций, вызывает уважение – особенно на фоне его мелочной супруги с ее «платьем цвета примулы».

Может быть, Барнс хотел показать, что обывательская пошлость может быть страшнее религиозного фанатизма? Хотя, конечно, Спайка нельзя назвать и фанатиком – его вера слишком велика, чтобы подтверждать ее силой. Для него сомнения просто невозможны и смешны, а на неверующих он скорее смотрит с жалостью, чем видит в них врагов.

Так что же такое Спайк Тиглер? Американский аналог шукшинских «чудиков»? Вера все равно заставила его гоняться за химерой и заблуждаться, но зла от этого никому не было. Герой? Сумасшедший? Юродивый? И что его вера для автора – еще один, но безобидный вид заблуждения? Или все же он уважает веру бывшего астронавта и видит в ней причину прогрессивного стремления, не позволившего Спайку стать простым чиновником или сытым самодовольным обывателем? Барнс скептически относится к Ветхому Завету в частности и религии вообще, но и воинствующим атеистом вряд ли является (во всяком случае, его роман такого впечатления не оставляет). Поэтому однозначный вывод о том, кем должен казаться Спайк читателю, сделать нельзя. Лично мне он кажется очень правильным человеческим типом, несмотря на то, что неукротимая энергия его духа направлена на какие-то весьма странные проекты (думаю, настоящему христианину и так есть чем заняться в современном мире и без сомнительных паломничеств на Арарат). Впрочем, это философский вопрос: иллюзия ветхозаветного голоса в голове ничем не хуже иллюзии оттенка примулы.

«Вверх по реке» называют микророманом; я бы применил более привычный термин «повесть». Действительно, по длительности событий и сложности психологических метаморфоз героя это произведение выходит за рамки рассказа.

Собственно, в «Истории мира в 10 1/2 главах» именно эта глава мне понравилась более всего. «Вверх по реке» — это история человека, ищущего свое место в прошлом, настоящем и будущем. Нечто вроде дневника современного человека, получившего благодаря путешествию в дебри Амазонии возможность взглянуть на нашу цивилизацию со стороны.

Поначалу у героя создается иллюзия, которую он постепенно внушает читателю – индейцы представляются ему чище и проще товарищей по съемочной группе (в путь они отправились для съемок исторического фильма). Он видит в них детское простодушие, озорной юмор, естественность дикого зверя, не ведающего стыда. Поневоле и у него закрадывается мысль по возвращении начать вместе с женой крестьянскую жизнь где-нибудь в английской глубинке. «Естественный человек» начинает ему казаться практически идеалом, а старые приятели-актеры и режиссер начинают вызывать бешенство своим стереотипным мышлением, условностями цивилизации, которые они принесли с собой.

Главному герою этой повести не хватает понимания простой истины – «что-то кончается, что-то начинается». Человек, безусловно, много потерял в процессе биологической и социальной эволюции – но многое и приобрел. Предрассудков не стало больше или меньше – они стали другими. Да, мы стали заморачиваться по поводу дресс-кода, но перестали испытывать священный ужас перед грозой. Да, мы отвыкли говорить в лицо оппоненту все, что о нем думаем – но в меньшей степени рискуем жизнью, вступая в дискуссию. Да, мы редко вспоминаем, что растения и животные так же хотят жить, как и мы – зато нам не приходит в голову зарезать какого-нибудь гражданина для профилактики неурожая.

Склонность к поискам идеала в прошлом – это отличительная черта главного героя повести. У него эта черта проявляется даже в личных отношениях – на протяжении всего сюжета он пытается реанимировать свои былые отношения с женой. Но прошлое еще раз обманывает его, напоминая, что возврата нет –

Итог: два разочарования в прошлом – личном и общечеловеческом – заставляют героя начать жизнь заново. Хочется верить, что он теперь будет искать себе цели в будущем, а не реанимировать минувшее. Без сомнения, полезно оглядываться назад и бережно относиться к опыту ушедших поколений – зачастую модные веяния социального прогресса вместе с ниспровержением отживших условностей приводят и к уничтожению и забвению реальных ценностей. Но цели свои человек должен видеть в будущем, иначе он обречен жить на кладбище. В одну реку нельзя войти дважды. И, возвращаясь к идеалам прошлого, нужно не радостно бежать в глушь и жить, как дикарь, а постараться обогатить современность, возродив на новом уровне только то, что действительно забыть незаслуженно.

Три истории, объединенные вместе одним мотивом. Иона возвращается из чрева кита; пассажир бежит с Титаника; евреи пытаются покинуть страну, желающую их уничтожить. История трех странных побегов из морской пучины: один человек спасся, чтобы спустя много лет пережить все снова. Другой был спасен и устрашен случившимся. Третьи вместо спасения вернулись в раздираемую противоречиями Европу – и некоторые из них нашли там свою смерть.

И вновь автор продолжает рассуждения о закономерностях, управляющих человеческим обществом. Выживает не самый умный и не самый сильный, а самый приспособленный – в этой печальной истине нет ничего нового. Увы, общество устроено так, что можно, не обладая никакими выдающимися качествами, совсем неплохо в нем устроиться. В то время как другие работают, не покладая рук или рискуют жизнью, обыватели-приспособленцы не брезгуют никакими способами ради своего благосостояния – и очень часто обходят по уровню жизни и карьерному росту действительно выдающихся людей. Возможно, эта закономерность уже сказывается на развитии человечества не лучшим образом…

В части, посвященной Ионе, Барнс вновь критикует Ветхий Завет за непоследовательность Бога и рассуждает об архетипе морского чудовища, проглатывающего людей. Он удивляется живучести этой истории; на мой взгляд, ничего удивительного в этом нет. Море само было для древнего человека монстром, способным пожрать кого угодно и что угодно – вспомнить хотя бы символическую пасть Харибды из гомеровского эпоса. Неудивительно, что этот монстр персонифицируется в сказках и легендах. Скорее всего, это легенда, зародившаяся среди мореплавателей, и возвращение из чрева кита означает счастливое возвращение моряков на сушу. Что до истории с Ионой, в нее действительно не верится, как и в ее позднейшие интерпретации.

Наконец, последняя история – пример того, как практические соображения мешают политикам оставаться людьми. Целый народ находится под угрозой геноцида, людей вышвырнули из родной страны и им некуда бежать. Но все правительства думают только о выгоде и экономии, и если это выгодно – запросто отправят евреев обратно, навстречу концлагерям и газовым камерам. История кажется кафкианским кошмаром, однако, такие истории – реальность мировой политики и по сей день. В этом плане мрачной иронией выглядит отсылка ко второй главе романа – «Гости», где речь вновь идет об агрессии в отношении евреев, на этот раз со стороны арабских террористов. Эскалация конфликта началась десятилетия (а, может быть, уже и столетия?) назад, и последствия решений, принятых когда-то американцами, причудливым образом поместили их, в конце концов, в один Ковчег с гонимыми евреями.

Но все же, автор немного слукавил: уместить свою интерпретацию истории мира в 10 ½ глав у него не получилось. Вот и пришлось три сюжета объединять в один; причем вышло это очень неорганично. Единого повествования и даже более-менее внятной концепции в «Трех простых историях», если их рассматривать в отрыве от самого романа, не наблюдается – все на уровне полунамеков, и даже с другими рассказами-главами у этих историй пересечений больше, чем между собой.

Рассказ посвящен тому, как одно и то же событие преломляется в сознании людей в зависимости от их мировоззрения. Ключ к пониманию произведения кроется в словах о щелкающих жучках. Если вам кажется, что в чем-то скрыт высший смысл – это еще не значит, что его там нет. Просто он может оказаться иным, чем вы ожидали.

Собственно, рассказ очень интересен с психологической точки зрения и имеет пересечения с первыми тремя главами романа в рассказах «История мира в 10 ½ главах». В нем Барнс снова возвращается к проблеме религиозного фанатизма, искажающего картину мира и заставляющего гоняться за фантомами, но при этом напоминает – на примере отца главной героини и ее же подруги – что сознание простого обывателя ничуть не меньше засорено стереотипам, не позволяющими воспринимать очевидные вещи.

Ну, и конечно, автор вновь ставит под сомнение миф о Всемирном Потопе – превращая мисс Фергюссон в «уменьшенную копию» мстительного ветхозаветного Бога, когда она на пике успеха своего паломничества, уже практически взойдя на Арарат, находит в своей душе потребность злорадствовать по поводу «божьей кары» землетрясением, обрушившейся на «неправедный» монастырь и деревню. Впрочем, это еще и хорошая иллюстрация того, как убеждения утверждаются таким способом, который противоречит самим этим убеждениям – очень характерный для истории человечества случай.

В этой(м) «главе»-рассказе проявляется постмодернизм романа. Ведь Барнс представляет нам не историю кораблекрушения, а историю символа кораблекрушения в культуре на примере картины Жерико. К тому же, мы видели и притчу («Безбилетник»), и реалистическую психологическую прозу («Гости»), и стилизацию под средневековый документ («Религиозные войны»), и психоделическую фантасмагорию («Уцелевшая») – пришло время эссе.

Однако, несмотря на принадлежность к документалистике, «Кораблекрушение» не выбивается из темы романа – это еще одна точка зрения, еще одно воплощение архетипа, еще один Ковчег.

Автор мог бы написать подробнее о самой катастрофе, дать ее интерпретацию, сделать из нее художественный образ – вместо этого он представляет нам уже существующие трактовки этого события, в свою очередь, интерпретируя их. Картина – не столько рассказ о событии, сколько определенный вывод из случившегося, воплощенный на холсте; еще это попытка проекции этого события на общество; и, без сомнения, картина сама по себе является событием. К тому же, в соответствии с требованиями эпохи, произведение Жерико не изображает реальные события, а только основывается на них.

Анализ картины в этом эссе – весьма полный, от предыстории и истории создания, до разнообразных толкований. Добавить к нему мне нечего, признаться, картина мне показалась не столь интересной, как рассказ о ней.

В основе рассказа – старый сюжет о философе, которому снится бабочка, и он думает, кто он на самом деле: философ, которому снится, что он — бабочка, или бабочка, которой снится, что она – философ. Так и здесь – главная героиня одновременно умирает от лучевой болезни на необитаемом острове в постъядерном мире и лежит в психиатрической клинике.

Вопрос состоит в другом – обречено человечество или еще нет? Что нужно делать – ждать, пока оно образумится, бить в набат, или уже думать только о том, чтобы спастись самому? Как далеко зашло коллективное безумие людей, насколько цивилизация готова к самоуничтожению? Свое беспокойство и неуверенность в завтрашнем дне человечества автор выражает в образе безумной молодой женщины, спасающейся бегством от ядерного кошмара. Это отчасти горькая ирония; он также хотел бы, чтобы его опасения были всего лишь нервным расстройством. Может быть, еще рано бежать из городов, но если не задумываться над этим, то может стать слишком поздно.

Кроме темы ядерной войны, Барнс затрагивает и тему экологической опасности, еще более злободневную. Люди зачастую наносят природе огромнейший вред, даже не задумываясь о том, что делают – если это сопряжено с получением выгоды. И это отношение к окружающему миру может привести человеческую цивилизацию к краху – медленнее, но куда вернее гипотетического глобального военного столкновения.

Итог: псходелическая новелла, отражая взаимопроникающие слои одной личности, живущие в разных мирах – по сути, отражение полуосознанного страха автора за будущее людей.

«Религиозные войны» — презабавнейшая стилизация под протокол средневекового судебного заседания. Автору еще при написании рассказа «Безбилетник» не давала покою мысль о том, как на Ковчег попали и как там выжили очевидно вредные для человека животные. По Барнсу, древесные «червячки» попали на Ковчег нелегалами, и, невидимые, развивались в деревянные конструкциях. Но спасение от Божьего гнева и человеческого прагматизма оказалось временным, люди вновь ищут религиозное оправдание своему потребительскому отношению к Природе.

Сам рассказ – замечательный риторический поединок между обвинителем и защитником «козявок». Начинается он с апелляций к Библии и ироничных воззваний к здравому смыслу противника, а заканчивается едва ли не взаимными обвинениями в ереси. По нему видно, как средневековый человек пытается понять Природу, применяя к ней те же категории и понятия, что и к человеческому обществу; неудивительно, что этот подход приводит к печальному результату. Изменилось ли что-то в наше время?

Итог: «Религиозные войны» — отличный пример литературной стилизации. Стилизация здесь не является самоцелью (как в недавно прочитанной «Дочери Сов» Нила Геймана), она только позволяет показать преемственность и традицию, создает переход от эры мифов («Безбилетник») к эпохе бюрократизованной религиозности. И это средство здесь подходит вполне.

В эмоциональном отношении этот рассказ очень силен. Более напряженную и страшную ситуацию, чем захват заложников, сложно себе представить. Шок от прерванного внезапной опасностью отдыха, бессмысленная жестокость террористов по отношению к отдыхающим, напряженное ожидание и неопределенность – все это передано очень убедительно, тем более, что главный герой является одним из немногих, у кого есть реальные шансы спастись. Но среди пассажиров есть женщина, которая ему небезразлична…

Единственное, чего я не понял – крайне негативное отношение любовницы главного героя к его поступку. Ведь то, что он сделал, даже формально нельзя назвать пособничеством террористам. Что изменилось бы, если бы он отказался? И так ли ужасен его поступок?

То есть непонятно, почему же Триция сочла поступок Франклина аморальным. Кто знает, может быть, его выступление даже спасло кого-нибудь. В любом случае, БОЛЬШЕ жертв в результате его выступления точно не стало.

Итог: а в целом рассказ очень хорош и представляет собой просто эталон психологического триллера. Тема чудовищности втягивания ни в чем не повинных мирных людей в вооруженные конфликты раскрыта чуть более, чем полностью. Автор не расставлял акцентов, давая читателю возможность понять всех участников событий и оценить их мотивы и поступки. А эмоциональная напряженность текста, как и обязывает сюжет, предельна. Конечно, рассказ немного простоват (и, как выяснилось позже, немного не вписывается в роман, частью которого является), но 8 баллов заслуживает вполне.

Этот рассказ является по совместительству первой главой романа «История мира в 10 ½ главах». Довольно странно начинать историю мира со Всемирного Потопа, хотя в этом и есть определенная логика – то, что было до Потопа, к нашему миру имеет слабое отношение.

В этом рассказе можно усмотреть два смысловых плана. Первая идея лежит на поверхности – это шутливая критика Ветхого Завета. Для меня, несмотря на то, что я считаю себя православным человеком, Ветхий Завет всегда имел второстепенное значение; отчасти я даже считаю его довольно опасной книгой и жалко, что некоторые христиане придают ему даже большее значение, чем Евангелию. Так вот, история Потопа в детстве произвела на меня очень гнетущее впечатление. Я, как и автор, не мог понять таких масштабов жестокости; ведь у всесильного Бога нет никаких мотивов поступать, как затравленный террорист, карая правых и виноватых без разбору. Впрочем, в детстве я об этом не задумывался; детям свойственна жестокость. Скорее в то время меня поразили масштабы бедствия, и то, что истинный праведник нашелся только один – а значит, Бог может просто уничтожить человека за малейший грех – не все же на Земле, кроме Ноя, были подлецами и злодеями. Иными словами, в ужас меня привело то, что ветхозаветный Бог мог бы не признать моего права на существование – не безгрешен же я, в конце концов?

Так что автора я понимаю прекрасно. Отчасти его нападки на Библию вызвали поначалу некоторое раздражение; уж слишком модно в последнее время скептически относиться ко всему религиозному и мистическому. Впрочем, Барнс к этой тенденции отношения не имеет – роман написан в 1989 году. В целом же его отторжение к этому мифу вполне понятно.

Второй смысловой план – проекция современной экологической политики человечества на библейский сюжет. Барнс предполагает, что если человек не научился ценить природу сейчас, в древние времена он тем более был на это способен. Особенно гротескно выглядит в роли распоясавшегося потребителя-браконьера ветхозаветный праведник Ной. Ной у Барнса как бы олицетворяет человечество, которое он возродит – ему свойственны все человеческие пороки (а некоторые показаны на примере его сыновей). Впрочем, об общечеловеческих достоинствах автор умолчал; проистекает это из его мизантропии, или же рассказчики (личинкам древесного жука, которые нелегально проникли на Ковчег) представляют свое субъективное мнение? (За что древесным паразитам любить человечество, веками пытающееся их искоренить?)

Так или иначе, автору удалось жестоко высмеять людей, которые наплевательски относятся к любым животным и растениям, не имеющим практической пользы. Особенно он беспощаден к тем, кто переносит на Природу человеческие представления об эстетике, и, восхищаясь красивыми птицами и могучими хищниками, с садистским удовольствием истребляет «некрасивых» пауков и насекомых. В Природе все хочет жить и ничто не случайно; все живое и здоровое по-своему прекрасно своей естественностью и жизнью.

7 баллов – хотелось бы все же побольше критики человеческих нравов безотносительно религии. Да и экологическая тема намечена, но раскрыта слабовато.

В последнее время реалистическая проза у Дивова интереснее фантастической. Видимо, дело в его особенной манере повествования – живой и лаконичной, близкой к устной речи. Автор словно спешит рассказать очередную занимательную историю из жизни, образно, ярко – так, чтобы передать свои впечатления собеседнику. И получается у него это отлично. Вот и перешел автор в основном на полудокументальные, реалистические тексты, что открывает перед читателем новую сторону его таланта – талант Дивова-журналиста.

«Консультант по дурацким вопросам» — трагикомический роман-размышление. Взгляд полугражданского человека на армию и войну. Главный герой романа не стал профессиональным военным, но, как и автор, знаком с армией не понаслышке. Будучи экспертом по военному делу, тактике, пиротехнике и прочим подобным вещам, он помогает снимать фильмы и сериалы о войне. Это делает его посредником между «армейским» и «гражданским» мирами, или, если угодно, «войной» и «миром». Эта профессия наталкивает его на мысль, что большая часть «гражданских» абсолютно не в состоянии понять военных и ничего не знают об армии.

Главная идея романа – это парадокс информированности. Зритель с жаждой ловит новости из горячих точек, смотрит боевики и документальные фильмы – и по-прежнему ничего не знает о войне. Потому, что вся эта информация проходит через сознание «гражданских» журналистов, которые рассчитывают на конкретный эффект, не пытаясь дать объективную картину. Боевик должен развлекать, документальный фильм – нагнетать пафос и трагичность. А просто рассказать, о том, как люди дрались за свою землю и победили, хотя и страшной ценой? Героизм сейчас не в моде, СМИ гонят чернуху. «Выиграв войну настоящую, мы вчистую проиграли войну информационную». То ли правда никому не нужна, то ли мы просто разучились гордиться победами.

Но на самом деле книга получилась веселой – что, как и тематика, роднит ее с романом «Оружие Возмездия». Вся первая часть романа посвящена кинематографическому идиотизму вроде выбивания дверей кувалдой. Что не только забавно, но и познавательно.

В общем, основная мысль такова – правду выяснить можно, но никому не нужно. Просто никому не интересно эту правду рассказывать. И дело не в какой-то цензуре — зритель, а, может быть, кто-то за него, решил, что гораздо интереснее бросить гранату в холодильник.

По прочтении не покидает одна мысль – хорошо, но мало. Собственно, ни по уровню раскрытия проблематики, ни по объему, «Консультант по дурацким вопросам», больше чем на повесть, не тянет. Чувствуется в этой кольцевой композиции что-то вроде намека на продолжение – как будто должна быть вторая серия. Не подразумевается автором, а просто – нужно продолжение.

Достоинства произведения:

психология военных и воевавших людей, реалистично раскрытая автором;

масса познавательных сведений, касающихся армии и вооружения;

описание последствий грузинской агрессии в Южной Осетии;

несмотря на серьезную тематику, множество забавных эпизодов.

Недостатки:

ввиду малого объема произведения, тема раскрыта не так полно, как хотелось бы.

Итог: в 90-х телевидением рулили журналисты, сейчас – менеджеры. Их величество рейтинг диктует: больше эмоций и жареных фактов, меньше правды и здравого смысла. К сожалению, так как эта ситуация сложилась стихийно, остается только ждать, когда люди пресытятся телевизионными истериками и захотят в чем-то реально разобраться. И надеяться, что это вообще может произойти. Впрочем, книга не только об этом. В первую очередь, она о военных и прочих «силовиках»; просто о тех, кто взял в руки оружие и защищал свой дом. О тех людях, о которых в последние лет тридцать стало модно помнить все, что угодно, кроме одного – только благодаря им наша страна еще не превратилась в горстку удельных княжеств, щедро осыпанных обедненным ураном западной «демократии».

Поначалу мне не хотелось читать эту книгу, несмотря на высокие оценки ФантЛаба и «Мира Фантастики». «Ложная слепота» преподносилась, как новейший эталон твердой НФ – и я справедливо опасался вывихнуть себе мозг, вникая в технические и научные подробности. Но в конце концов мне посоветовали эту книгу во флэшмобе на ЛайвЛибе, и причин отказаться я не нашел.

Поначалу, действительно, книга с трудом поддавалась прочтению. Тому виной и избыточные описания техники будущего и несколько, на мой взгляд, нелогичный и сумбурный подход к композиции, и печально известное качество перевода. Несколько начальных глав было откровенно скучно – учитывая, что первый эпизод ввел меня в заблуждение, что меня ожидает психологический роман наподобие Кардовского цикла про Эндера.

Однако с появлением «Роршаха» и началом противостояния экипажа земного корабля и пришельцев все изменилось. Именно с этого момента автору удалось надежно привлечь мое внимание к тексту. Роман превращается в настоящий триллер – если охарактеризовать его в сравнении с другими произведениями искусства, то так бы выглядел сценарий «Чужого», если бы его написал Станислав Лем. Некоторые эпизоды, в особенности высадки на инопланетный объект, реально пугают, и в целом параноидальная атмосфера звездолета, находящегося на орбите огромной планеты (или негорящей звезды?) вместе с живой орбитальной станцией непостижимых пришельцев, сильно затягивает.

Но главное опасение все же оправдалось – технических подробностей в романе просто чудовищное количество, и не все они необходимы для передачи основной идеи и понимания сюжета – некоторые добавлены явно для антуража, чтобы блеснуть эрудицией и заодно попиарить достижения коллег. Конечно, объем проделанной работы внушает уважение – а объем этот ясен хотя бы по прочтении авторского послесловия, где Уоттс перечисляет своих научных консультантов – но иногда кажется, что излишние описания футуристической техники не столько создают атмосферу, сколько отвлекают от сюжета и персонажей. Впрочем, все еще усугубляется и переводом. Даже мне, знающему английский язык на уровне школы, иногда понятно, как переводчик «плавает» в двусмысленностях. У того же Лема сложнейшие научно-философские отступления не вызывали желания пролистнуть их и читать дальше. Но, думаю, то, что все эти интерьеры звездолета и принципы работы межзвездных двигателей, по сути, никак не способствуют пониманию романа, тоже играет значительную роль.

«Ложная слепота» поднимает проблему разума как вероятной вершины биологической эволюции. Именно представление о том, что разум – высшая форма приспособленности живого организма к окружающей среде, ставится в этом романе под сомнение. Гипотеза, лежащая в основе романа, не принадлежит самому Уоттсу – она позаимствована из настоящей научной работы. Суть гипотезы – разум не свойство высокоразвитого мозга, а нечто вроде компьютерного вируса или психического заболевания. Разум здесь понимается как способность осознавать себя самого. Ему противопоставляется интеллект, как высокая вычислительная способность и степень быстродействия нервной системы. Согласно этой теории, способность человека осознавать себя только мешает реализоваться инстинктам, мешает выработке и функционированию рефлексов. Большинство действий человек совершает бессознательно, и выполняет их более эффективно, чем если бы полностью осознавал процесс их выполнения. Разум же является, согласно этой теории, только причиной психических отклонений, а также причиной создания различных избыточных и бессмысленных (согласно этой теории) культурных систем – то есть искусства и философии. Кроме того, разум (в смысле самосознания и отвлеченного мышления) свойственен даже не всем людям – по мнению самого создателя теории, им не обладают как социопаты, так и многие из «успешных» людей. Маскируются же они в обществе за счет того, что якобы способны генерировать псевдоосмысленную речь по принципу «китайской комнаты» (об этом способе обмануть тест Тьюринга достаточно подробно рассказывается в самом романе, и останавливаться на этом я не буду).

Прежде всего мне кажется, что сама проблема противопоставления разума, основанного на осознании себя интеллекту, выражающемуся в бессознательных вычислениях, достаточно надуманна. Есть ли самосознание у высокоразвитых животных – обезьян, дельфинов и т. д. – мы достоверно, скорее всего, не узнаем. По крайней мере, пока не изобретем способ читать мысли существ со столь чуждой человеку психикой (если это хотя бы теоретически возможно). Поэтому нельзя сказать, что животные не осознают свое существование. Но и человек не постоянно рефлексирует – это может подтвердить любой. Если человек большую часть времени тратит на отвлеченные размышления, то он либо ребенок, либо философ, либо сумасшедший. Более того, именно большинство людей почти не рефлексирует и не философствует в зрелом возрасте – по крайней мере всерьез. Эта деятельность не помогает выжить – тут автор «Ложной слепоты» совершенно прав.

Вот только наличие «разума» в его понимании на самом деле никак не помогает социализации. Разве общение людей сводится к игре словами и обмену «философским опытом»? Да обычная сетевая болтовня, которой наполнены чаты и мессенджеры никакого отношения к отвлеченной философии не имеет. Человеческое общение на 95% — это просто обмен актуальной практической информацией и эмоциональными сигналами. Информации в нем не больше (а то и меньше), чем в пресловутом танце пчелы, о котором вспоминает сам автор. Простейшие сигналы: «мне нравится», «не нравится», «скучно», «прикольно», «надо купить то-то и то-то», «хочу то». «не хочу этого». Сомневаюсь, что пришельцы при всей примитивности их системы общения могли быть шокированы этим птичьим чириканием. Или в далеком будущем Уоттса люди обсуждают исключительно метафизические проблемы?

Именно люди с развитым самосознанием, склонные к рефлексии, зачастую не вписываются в общество – потому, что не могут упростить свою речь и подчинить ее законам «китайской комнаты» (говорить только то, чего от тебя ждут). И зачастую причиной социопатического поведения становится именно такое хроническое неприятие человека социумом – тем, кто не может его понять, кто не хочет его понять. Еще раз: именно обладающие сложным самосознанием и имеющие склонность к рефлексии люди испытывают чаще всего проблемы с социализацией и вынуждены мимикрировать. Для повседневного общения же виртуозного владения речью не нужно – достаточно «знать три матерных слова».

То есть избыток рефлексии несвойственен не то чтобы природе, а, как ни парадоксально, в первую очередь, человеку. То есть Уоттс, вслед за создателем этой гипотезы, стыдливо забывает приписать к фразе «разум чужд природе» — «.. и человеку».

Нет, я не считаю способность осознавать себя чем-то плохим и неэффективным. Наоборот, эта способность, по моему мнению, неотделима от высокого интеллекта. Но разве она так уж мешает человеку жить, как это представлено в «Ложной слепоте»? У здорового человека процессы сознания не мешают нормальному протеканию бессознательной нервной деятельности. Если же человек постоянно задумывается обо всем, и это мешает его деятельности – речь уже о психическом заболевании.

Дело в том, что никакой резкой черты между наличием/отсутствием самосознания не существует. Сознательное и бессознательное являются частями одной системы, дополняя друг друга. Сознание пишет программы, подсознание их выполняет, подсознание хранит инстинкты и рефлексы, сознание их редактирует. Антагонизм этих слоев психики у здорового человека авторами гипотезы «тупиковости» разума преувеличен. В противопоставлении разума и интеллекта нет логики – все равно, что противопоставлять программиста и компьютер или операционную систему и приложения.

В плане искусства автор и вовсе приводит, на мой взгляд, крайне слабые аргументы. Он совершенно правильно замечает, что оно не свойственно животным – и сразу же приводит пример музыки, которая доставляет человеку необъяснимое логикой удовольствие. И здесь попадает в ловушку. Из всех возможных примеров автор выбрал наименее удачный, потому, что музыка – это единственный, пожалуй, вид искусства, напрямую воздействующий на подсознание, основанный на прямой передаче эмоций через ритм и мелодию. Музыка апеллирует к первичной сигнальной системе напрямую, без задействования речи (в отличие от литературы). И она передает именно настроения, а не конкретные образы окружающего мира (в отличие от живописи). То есть из всех видов искусства музыка меньше всего нуждается в логике и мышлении; Сальери терпит от Моцарта разгромное поражение. Да, музыка иррациональна, она не объяснима логикой – но она не обращается к разуму напрямую! И кстати, животные зачастую весьма музыкальны – хотя бы певчие птицы. Можно сказать, что музыка – это метаискусство, над-искусство. Уоттс ухитрился выбрать для примера самый нелогичный, возможно, самый древний, самый мистический вид искусства, который действует на психику на наиболее глубоких уровнях. Возьми он в плане примера живопись – и возразить было бы сложнее.

Искусство не воздействует на сознание или подсознание – настоящее произведение искусства комплексно по своему воздействию. И философия именно в форме художественного произведения (то есть окрашенная эмоционально, можно сказать, театрализованная, представленная в образах, близких к нашему внутреннему зверю «Id») доступна более широким массам; я сам, например, предпочитаю именно такую подачу идейного содержания. А все потому, что чисто философский текст не дает никакой пищи для подсознания, не создает сопереживания, настроения. Он действует именно на разум, а не играет инстинктами, в отличие от искусства.

Все дело в том, что противопоставляя разум логике, автор начинает путаться и приписывать разуму исключительную нелогичность. Однако рефлексия без логики превращается в пустые переживания. Путаница в этом противопоставлении неизбежна, поскольку оно – ложное.

Еще раз суммирую выводы из вышесказанного.

1. Разумность – явление относительное. Современная наука признает, что помимо человека, на Земле присутствуют «полуразумные» виды, обладающие развитым интеллектом, и, возможно, в определенной степени, самосознанием (дельфины, шимпанзе и т. д.). Возможно, существуют иные формы высокоразвитой психической деятельности, отличные от разума человека.

2. Разум нельзя признать тупиковым свойством с эволюционной точки зрения, ибо очевидно, что человек разумный – биологически успешный вид. В настоящее время существованию этого вида могут угрожать только глобальные катастрофы не меньше планетарного масштаба (не считая деятельности самого человека).

3. Человеческое общение слабо соотносится с наличием развитого самосознания, т. к. чаще всего служит, как и у животных, сугубо практическим целям.

4. Развитое самосознание не способствует социальному образу жизни и не помогает вписаться в общество.

5. Большинство людей редко предается рефлексии. Даже обладающие философским складом ума не проводят все свободное время в размышлениях о своем месте в мире.

6. Самосознание у психически нормальных людей не мешает интеллекту.

7. Люди с высоким интеллектом всегда обладают развитым самосознанием. То, что эти люди зачастую не становятся успешными – не проявление естественных законов природы, а печальная особенность современного общества.

8. Искусство воздействует не только и не столько на сознание, сколько на психику человека в целом. Подсознание и инстинкты играют в восприятии искусства важнейшую роль.

9. Само противопоставление разума интеллекту (вернее, сознания подсознанию) проистекает из упрощенного понимания структуры психической деятельности человека.

В общем, Уоттса спасает то, что он писатель и морской биолог. Если бы он был психологом или психиатром – я бы не постеснялся обозвать его научным фриком. Впрочем, он и сам как бы намекает, что он только «жаргонавт», как и его герой, и его задача – преподнести гипотезу в доступной форме.

Но, несмотря не совершенно дикую идейную базу, роман исключительно хорош. Автор, помня о рудиментарности сознания читателя, радует и его более древние психические структуры, пугая архетипическими ужасами: темнотой чрева космического кита-«Роршаха»; негуманоидными пришельцами; приближением гигантской планеты – нерожденной звезды (привет Нибиру); жуткими пейзажами «Роршаха», напоминающими то ли мертвый лес, то ли кладбище гигантских пауков; и, наконец, гнетущим присутствием постоянной угрозы безумия, иллюзорностью мира, полного невидимых, нелогичных и непредставимых врагов. Научное обоснование существования вампиров, несмотря на беспредельный полет мысли и смелость допущений, получилось одним из самых интересных и логичных в литературе. (Разве что Мэтесон в свое время намекнул, что нехристианские вампиры не боятся креста).

Я уже пару раз вспомнил Станислава Лема; упомяну и третий раз. «Ложная слепота» чем-то напомнила мне роман Лема «Фиаско». Но Уоттс, пожалуй, еще более пессимистичен: у него речь идет о трагических для обеих сторон контакта результатах. Есть одно общее – мысль об опасности, и, при этом, может быть, невозможности понимания между разными цивилизациями, прошедшими различные эволюционные пути.

Итог: представь себе что ты – современный человек.

Ты живешь в мире, где не принято верить. Наука объяснила все, что могла объяснить, отодвинув тайны Вселенной на световые годы. Космонавты год за годом штурмуют небеса и не находят там ангелов. Необъяснимое исчезло из жизни; оно либо получило объяснение, либо навсегда объявлено ложью. Конспирологи тешат себя теориями заговора; ты понимаешь, что это лишь проявление слишком высокого мнения об управляемости мирового сообщества. Ты ищешь пророков, но не находишь их ни в чьем отечестве – кругом или лжецы, или сумасшедшие. Бог ушел за горизонт событий.

Ты сидишь у себя дома, и тебя одолевают страхи – от страха перед несуществующими монстрами в темноте, перед гипотетическими астероидами; мчащимися к Земле; перед близким взрывом Сверхновой; до страха перед вполне реальными непониманием и отчуждением среди себе подобных. На твоих коленях мурлычет свернувшаяся клубком кошка, на столе шумит вентиляторами компьютер.

Внезапно ты что-то понимаешь; спокойствие, растворенное в мурлыкании и шуме системы охлаждения. Тебе кажется, что ты чувствуешь простую жизнь зверя и бесстрашную мощь вычислительной системы, намного более практичной, чем человеческий мозг. Обманутый иллюзией возможности понимания двух разных существ, попавший в ловушку бесконечностей, мирно свернувшихся (как миллионы древнеегипетских божественных котов, мурлыканием колеблющих космические струны) в ничтожно малых (но бесконечно значимых) квантовых частицах, составляющих (не только твое) бытие, ты приходишь к единственно возможному выводу; неправильному.

Чем меня поразил этот роман – тем, как он затягивает в свой необычный мир, и как проносятся перед глазами события сюжета; ярко и быстро, словно кинофильм. «Убик» воспринимается, как хороший голливудский боевик – при том, что, если вдуматься, в книге практически не стреляют, почти не дерутся и даже погонь в строгом понимании в ней нет. Молниеносные трансформации реальности, несущийся по замысловатой траектории со сверхзвуковой скоростью сюжет (порою кажется, что он обогнал не только звук, но и свет), причудливые логические парадоксы. Книга-галлюцинация, психоделический трип, ретрофутуристическая «Алиса в стране чудес» для взрослых.

Нет, не буду врать. Основная идея меня вовсе не поразила. Но мое детство пришлось на 90-е – песни ГО и БГ, повальное увлечение дзен-буддизмом и прочей восточной мистикой, массовое помешательство на компьютерах и видеоиграх, и на закате эпохи– выход фильма «Матрица». Так что идея иллюзорности окружающего мира – это лично для меня что-то обыкновенное, можно сказать, классическое. Но понимаю – в 1969 году это было смело.

Ну и концовка – очень жизнеутверждающая, правильная. Если мы осознаем себя – значит, мы существуем, а значит – будем бороться. Если ты можешь действовать – значит, ты жив. Если ты жив – значит, должен действовать. Ведь твой мир может спасти только твоя воля творить и защищать, и твоя вера – в себя и в Убик. Вездесущность, сотворившую и спасающую.

Собственно, читать роман поначалу было весьма скучновато. Отчасти это объясняется тем, что еще в студенческие годы ознакомился с его содержанием – один мой друг пересказал мне сюжет. Отчасти – тем, что первая часть романа, описывающая собственно похищение, действительно весьма скучна. Честно говоря, я начал впадать в недоумение – как этот второсортный триллер признали общепринятой мировой классикой?

Дневник Мирандны расставил все по местам. Нет, «Коллекционер» — это не просто повесть о маньяке. Это книга о столкновении двух миров, двух мировоззрений, двух человеческих типов, двух крайностей.

Сначала о Миранде. Это образованная девушка, молодая художница, разбирающаяся в искусстве. По ее дневнику видно, что она ведет насыщенную духовную жизнь, размышляет на сложные темы, многое пытается понять. На первый взгляд, она, будучи еще и жертвой «коллекционера» должна вызывать однозначную симпатию. Но чем больше читатель узнает о ней, тем больше возникает вопросов, тем больше она вызывает жалости вместо восхищения. Несмотря на свое опасное положение, она ведет себя так, как будто ничего понимает происходящего. Заводит с Клеггом отвлеченные разговоры о политике и искусстве, закатывает совершенно детские истерики по поводу мещанской обстановки в его доме, пытается заниматься его эстетическим воспитанием. Дневник почти наполовину посвящен рефлексии по поводу ее несостоявшейся любви и по поводу избранности таких как она – «деятелей искусства».

Вопрос в том, является ли она тем, кем себя считает? Достаточно ли просто знаний в области эстетики, чтобы причислить себя к некой высшей касте? Ведь, в отличие от своего наставника, она вовсе не прославилась как художник. Вся ее гордость – это только результат его влияния. Она способна тешить себя утопическими фантазиями, но совершенно не может постоять за себя, даже когда все обстоятельства обеспечивают ей преимущество. Перед лицом смертельной опасности, в полной власти сумасшедшего, она может бить фарфоровых уточек и громить обстановку, возмущаясь низменными вкусами похитителя. Человеку, совершенно не разбирающемуся в литературе, она подсовывает «Над пропастью во ржи» и удивляется, что он ничего не понял. (Дело в том, что эта безыскусная повесть, на мой взгляд, сильнее всего впечатляет людей искушенных, уставших от языковых причуд, закрученных сюжетов, многослойных метафор и прочей словесной экзотики. Она больше всего похожа на стакан ледяной чистой воды.) Иными словами, Мирадна полностью оторвана от реальности, она живет в полной одержимости своей культурной миссией, не понимая, насколько серьезны обстоятельства. Ее даже больше пугает гипотетическая ядерная война, чем реальная опасность разозлить «коллекционера».

Она строит бредовые теории, противопоставляя «коллекционеров» «художникам» (интересно, кто бы помнил всех этих пламенных революционеров кисти, если бы не прагматичные ценители и «бездушные» искусствоведы?), но совершенно не в состоянии разобраться в мотивациях Клегга, делая одну опаснейшую ошибку за другой. Неудивительно – слишком уж она наивна, бесконечно наивна для жестокого мира, со своими черно-белыми схемами и топорной логикой максималиста.

Нет, нельзя сказать, чтобы она была совершенно неправа. Действительно, большинство людей не понимает настоящего искусства, и это большая трагедия человечества – потому, что в результате оно наступает с каждым поколением на те же грабли. Действительно, общество зачастую уничтожает или калечит психологически тех, кто представляет собой «отклонение к совершенству». Но эстетическое чутье – это еще не повод причислять себя к избранным. И время ли рассуждать о мире во всем мире, если твой мир сузился до размеров особняка, из которого вряд ли удастся выйти живым?

Что касается самого «коллекционера», Клегга, его образ не столь удачен. С самого начала он представлен весьма примитивным и неприятным человеком, несмотря даже на то, что повествование в первой части ведется от его лица (а это должно вызвать хотя бы нейтральное отношения читателя, ведь так проще понять и оправдать действия персонажа). По-настоящему он раскрывается только в последней, третьей части книги, где обнаруживается и разрушается его двойственность. В нем словно бы уживаются два человека – забитый, отягощенный предрассудками трус, и настоящий монстр, уверенный в себе хищник. И до определенного момента первая половина его личности старается игнорировать существование второй. Только постоянный стресс, завершившийся сильнейшим шоком, заставил Клегга сорвать маску наивного, хорошо воспитанного простачка, «порядочного человека». Он наконец понял, чего он на самом деле хочет и как ему хочется жить.

Проблема в том, что Миранда слишком просто воспринимает своего похитителя. Она думает, что Клегг – простой обыватель, даже причисляет его к лицемерной массе. Но его лицемерие – иного рода. Он лжет даже себе, он даже не понимает себя, боится признаться себе в своих желаниях. У него есть черта, которая роднит его с Мирандой – это уверенность в своей избранности, только проявляется эта черта постепенно. Он так же одержим своим нравственным превосходством, постоянно мысленно упрекает всех окружающих в высокомерии.

Однако именно эта неосознанность жизни выглядит как-то фальшиво. Уже до меня другие рецензенты подмечали, что Клегг, при его увлечении, до странного мало уделяет внимания своей коллекции, практически не интересуется энтомологией. Его собирательство выглядит каким-то механическим, инстинктивным. Очень странно, что его страсть к коллекционированию не послужила раньше катализатором к освобождению страстей. Такое ощущение, что до того, как Клегг похитил Миранду, он по-настоящему не испытывал увлеченности. Может ли человек до такого возраста пребывать в подобном заторможенном, инфантильном состоянии? Впрочем, психически нормальным Клегга назвать сложно.

В чем же схожесть, что заставляет объединить эти противоположности? Дело в том, что и Миранда, и Клегг – пленники общества, его стандартов и условностей. И та, и другой всеми силами пытаются вырваться из навязанных им рамок, только делают это по-разному. Ницше сказал бы, что они обладают изначально рабским сознанием и не способны освободиться по-настоящему, обреченные на бесконечный бунт. Они не свободны, но бесконечно стремятся к свободе. Беда только в том, что в этом стремлении одна сотворила себе кумира, а второй – превратил свою жизнь в садистскую игру. Как бы они не противопоставляли себя обществу, но любое их действие отталкивается от этого противопоставления, и, в конечном итоге, обществом же и продиктовано. И Миранда, со своей достойной Дон Кихота борьбой с фарфоровыми уточками, и ее похититель, всегда старающийся подчеркнуть свое превосходство над людьми из своего же сословия – оба они полностью являются порождениями общества, его «системными ошибками».

Могла ли Миранда избавиться от своих предрассудков? Я не Ницше, поэтому скажу – может быть. С Клеггом все хуже – он практически сумасшедший (это становится видно, в третьей части, когда он, собираясь сделать одно, делает совершенно противоположное). Но все получилось так, как получилось в итоге.

Достоинства произведения:

хорошо показаны результаты пагубного влияния неправильного воспитания и социальных условностей на личность;

также хорошо показана история становления маньяка;

продемонстрированы две противоположные крайности человеческих характеров;

дневник Миранды, при всех его наивности и радикализме, отлично раскрывает тему подавления личности в современном обществе.

Недостатки:

первая часть скучновата и может отпугнуть читателя, ждущего от «Коллекционера» насыщенного в смысловом отношении текста;

характер самого «коллекционера» раскрыт хуже, чем характер его жертвы (возможно, Миранда ближе автору и позиционируется как условно положительный персонаж?).

Итог: зачастую «раскрученные», общепризнанные книги оказываются не столь уж интересными и впечатляющими. Все же в первую очередь «Коллекционер» — психологический триллер, книга о становлении маньяка, о том, как человек, сам того не осознавая, шаг за шагом превращается в чудовище. Что же касается социальной проблематики – на мой взгляд, автор не смог на 100% раскрыть противостояние двух человеческих типов, двух зарождающихся социальных явлений. Отчасти он сам загнал себя в эту ловушку – Клегг не слишком склонен к рефлексии, вдобавок слишком патологичен, и, вопреки предположениям Миранды, вовсе не вписывается в тип «воинствующей посредственности». В сущности, убеждениям и философским выкладкам Миранды не противопоставлено ничего, так как «коллекционер» не задумывается о своих убеждениях и не философствует. Именно этот момент зачастую приводит читателей (особенно молодых) к неверному выводу о том, что дневник узницы является «рупором» авторских идей. Уже потом становится понятно, что размышления героини наивны и крайне несвоевременны. «Коллекционер» — это книга о том, что в человеческом обществе, как в дикой природе, есть хищники и жертвы. Может ли общество вырваться из этой модели и как это сделать? Автор не предлагает панацеи от насилия и социальной несправедливости – и уже этим книга хороша. «Коллекционер» — это скорее предостережение, чем поучение; скорее вопрос, чем ответ.

Этот сборник похож на архивные сборники музыкальных групп – такие пластинки, на которых собраны композиции, не входившие в альбомы, существовавшие только в виде синглов, каверы и т. д.; все это обычно сопровождается буклетом с комментариями авторов. Так и «Дым и зеркала» — конгломерат произведений, созданных в разное время автором для антологий и журналов. Даже пояснительная записка к каждому из них наличествует. То есть о единой концепции не может идти и речи – единственной задачей было собрать коллекцию материалов и уберечь их от забвения.

Поэтому единую оценку сборнику дать очень сложно. Разброс моих оценок отдельным произведениям – от 10 до 3 по десятибалльной шкале. Есть и шедевры, и чепуха, и средние, проходные вещи, и откровенные неудачи.

Лучшим в сборнике могу назвать рассказ «Мистерии убийства» — изящный то ли детектив, то ли триллер, рассказ в рассказе с мистической атмосферой и оригинальным фантастическим миром. Психологический детектив, действие которого происходит еще до сотворения мира вплетен в полную недосказанности историю о страшном преступлении в нашей реальности – и окончательный приговор может вынести только читатель.

Второе место могу отдать рассказу «Свадебный подарок». Это замечательная сказка для взрослых, предупреждающая: не стоит злорадствовать над чужими несчастьями и завидовать чужим удачам – у каждого только одна жизнь, и мы должны, приняв ее как данность, постараться изменить к лучшему. Сами, не рассчитывая на волшебство и везение.

Третье место определить не берусь. На него претендуют «Рыцарство» (добрая английская сказка), «Троллев мост» (рассказ об одной потерянной задаром жизни), «Цена» (сильный, но простоватый и предсказуемый рассказ), «Пруд с декоративными рыбками и другие истории» (поэтичная зарисовка голливудских нравов), «Неовульф» (современный римейк Беовульфа), «Вирус» (стихотворение об аркаде-тетрисоиде, сводящей людей с ума), «Мы можем дать скидку на опт» (безжалостная и мощная, но, увы, вторичная по отношению к бессмертным рассказам Шекли сатира), «Сметающий сны» (это комментировать бесполезно, проще прочесть эту миниатюру), «Чужие члены» (жутковатый и забавный рассказ-предупреждение для тех, кто предпочитает нарисованных девушек), «Снег, зеркало, яблоко» (готичный хоррор-вариант сказки про Белоснежку).

Дальше – более слабые вещи (7 из 10 баллов). «Старый Николас» — просто мрачная шутка, удачная, но не более того. «Белая дорога» — стильно, но избыточно и чересчур кроваво, хотя и неплохо. «Перемены» — странный способ излечить человечество от половых предрассудков – по-моему так можно еще более усложнить эту сферу жизни. «Особое шогготское» — пародия на Лавкрафта среднего уровня остроумности. «В поисках девушки» — безупречно с точки зрения сюжета и формы, но я лично не вижу в порножурналах никакой романтики. «Холодные краски», «…И моря перемены», «Ветер пустыни» — ставлю сдержанную оценку, так как не вижу возможности адекватно оценивать поэзию Геймана из-за плохого перевода (хотя в этом переводе – совсем не радует).

Дальше – похуже. (6 из 10) «Дочь сов» — псевдофольклорная псевдолегенда, всего лишь небрежный экспериментальный набросок. «Королева мечей» — меня просто убивает поведение дедушки рассказчика (нет, я понимаю, что хотел сказать Гейман! но, блин…) Трагичность в ущерб здравому смыслу?

5 из 10 баллов – посредственные вещи. «Не спрашивайте Джека» — обыкновенная детская страшилка о проклятой игрушке. «Одна жизнь под соусом из раннего Муркока» — какая-то школьная чернуха, «грязный и страшный» мир, каким его может увидеть только подросток-максималист. О стихотворении «Вампирская сестина» по русскому переводу судить не берусь, но мне показалось, что ничего интересного в плане содержания оно не несет. Идеологию рассказа «Мышь» я совершенно не разделяю, и противоречия, навязываемого автором, не вижу. Одно дело – испытывать жалость к реально существующей мыши, а другое – к нерожденному «ребенку». По мне, кого действительно нужно жалеть в такой ситуации, так это женщину, подвергшуюся крайне вредной операции. «Каков ты на вкус?» — обыкновенно порно, достаточно вялое, с вкраплениями фантастики.

4 из 10 баллов – рассказы крайне слабые. «Просто опять конец света» — трешовый фанфик по Лавкрафту, непонятный винегрет из жанров и стилей, в который автор вклинил еще и своего любимого вервольфа-«решателя проблем» в качестве главного героя. «Как мы ездили смотреть на край света» Сочинение Дуони Морнингсайд, 11 лет и 3 месяца» — снова непонятная чернуха от лица ребенка, перемешанная с психоделическими образами.

Худшее произведение сборника (3 по десятибалльной шкале) – миниатюра «Младенчики». Это ярчайший пример демагогии и передергивания. Дело даже не в том, что мне не близки идеи вегетарианства – просто этот микрорассказ просто откровенно плох, построен на совершенно бессмысленной аналогии между животными и детьми. Единственный прием этой грубейшей агитки – шокировать читателя неожиданным сравнением; и прием это нечестный по отношению к читателю, потому что представляет собой игру на эмоциях, далекую от разумных доводов. Не поставил единицу исключительно потому, что ничего особенно плохого в вегетарианстве не вижу – пока меня не начинают агитировать присоединиться к нему вот таким вот образом.

Достоинства сборника:

есть реально сильные рассказы с «готической» атмосферой и интересными отсылками к мифологии;

сборник достаточно разнороден и обширен – в нем каждый найдет что-то свое.

Недостатки:

некоторые произведения – просто неполноценные наброски, литературные шутки или небольшие эксперименты, представляющие интерес только для фанатов или исследователей творчества;

либо Гейман лучше пишет прозу, чем стихи, либо перевод никуда не годится; скорее всего, и то и другое;

разнородность сборника – это и его основной недостаток: что-нибудь обязательно испортит впечатление.

Итог: «Дым и зеркала» — мешанина из случайно оказавшихся под одной обложкой вещей. Это именно архив в чистом виде, и рекомендовать его могу только тем, кто хочет увидеть все стороны творчества Нила Геймана. Для исследователя или преданного фаната ценность такой компиляции может быть огромна (он увидит, как автор пишет прозу и поэзию, фантастику и реализм, эротику и сказки, мистику и НФ); но для человека, просто желающего почитать что-нибудь мистическое, типично «геймановское», данный сборник может оказаться слишком тяжелым для восприятия. Оценивать что-то подобное «Дыму и зеркалам» сложно, но по среднему арифметическому оценок – 7 из 10.

Гейман снова развенчивает мифы и переворачивает с ног на голову архетипические сюжеты – но теперь все серьезнее. На сей раз в сказке о Белоснежке злодей и жертва меняются местами. Вместо принцессы, преследуемой злой колдуньей – вампир, которого безуспешно пытается побороть добрая волшебница. Рассказ, естественно, получился мрачным и безжалостным – тем более, что финал предопределен.

Впрочем, «Снег, зеркало, яблоко» — это уже не просто пародия и литературное хулиганство. Автор предлагает не только по-новому взглянуть на сказочный сюжет – он предлагает отказаться от стереотипов в реальной жизни. Уж слишком соблазнительно в данном случае развешивание ярлыков: мачеха – непременно бессердечная, падчерица – невинная жертва, принц – обязательно настоящий герой. А в жизни все сложно – о чем и напоминает этот рассказ. Зло очень часто играет на стереотипах, на внешнем впечатлении, мимикрии. И не зная ситуации изнутри, мы можем совершить фатальную ошибку в оценке чьих-либо действий и мотивов. Еще дальше в этом плане зашли Дяченко, Олди и Валентинов в рассказе «Богдана», входящем в «Пентакль» — в этом современном римейке «Майской ночи…» Гоголя ведьмами оказались и мачеха и падчерица… (хотя это и совершенно другая история).

Не ставлю этому рассказу 10 баллов только потому, что «фокус», лежащий в его основе (смена полярностей добра и зла) слишком уж прост. Но в сборнике это одна из лучших вещей.

Каких только детективов не написано. Многочисленные авторы помещали своих героев и в Средневековье, и в каменный век, и в фантастическое будущее. И все же Гейман нашел оригинальное место действия для расследований – они происходят… еще до Сотворения Мира.

Что и говорить, «научно-исследовательский институт», где ангелы трудятся над моделью Вселенной, удался на славу. Автор по праву может гордиться созданием одного из самых оригинальных фантастических миров и одной их интереснейших трактовок библейских событий.

Что же касается той части рассказа, что относится к нашему миру, то она, на мой взгляд, оставляет возможность для трактовки.

Итог: один из самых оригинальных детективов, что мне приходилось читать. Само «расследование» не так уж интересно, зато философский подтекст и мистическая причудливость рассказа не дают от него оторваться до последней строчки.

И еще одна агитка, на этот раз, похоже, веганская. Как я уже писал в своих рецензиях, при всех моих любви и уважении к природе, радикальные точки зрения мне не близки.

О форме и говорить нечего. Это именно агитка, демагогия во всей красе. Параллели еще более беспомощные, чем в «Мыши»: там герой, гуманно относящийся к животным, одобрял аборты. Здесь же и вовсе абсурд. Сравнение, конечно, сильное, некоторым читателям даже показалось шокирующим, вот только если посмотреть глазами биолога, между ситуациями «вид, питающийся представителями другого вида» и «вид, истребляющий свое потомство» разница колоссальная. Так что играть на эмоциях, не заставляя человека думать – это некрасивый, недостойный писателя прием.

Автор даже не пытается придумать более-менее реалистичную ситуацию: ушли – и все. И животные и младенцы. Куда ушли животные и как могли уйти младенцы – это дело десятое. Не говоря уж, что, по здравому размышлению, с уходом младенцев в истории человечества нужно ставить точку.

Не ставлю единицу только потому, что написана эта вещь все же из добрых побуждений. И все же не стоит настолько упрощать сложные вещи. История человечества знает примеры сложных последствий таких упрощений.

Собственно, ничего, кроме порнорассказа, приправленного небольшой долей фантастики, в этом произведении усмотреть не удалось. Я не любитель эротической литературы, а психологическая проблематика как-то мелковата. Секс, телепатия, энергетический вампиризм – на эту тематику люди бредят со времен Средневековья. Достойной участью этого рассказа было бы затеряться на страницах какого-нибудь мужского журнала.

Снова стихия, как и в «Моря переменах», только на этот раз – пустыня. Самоубийственная тяга человека ко всему опасному здесь смешивается со странной тягой к пугающим явлениям, приходящим из-за края смерти. Видимо, неизбежность заставляет людей вновь и вновь заглядывать в ее глаза, гоняться за призраками и духами. В целом же – вторично по отношению к вышеназванному стихотворению. Жаль, что нет возможности оценить оригинал – тогда, возможно, оценка была бы другой.

Не впечатлило. Уж слишком каким-то патологическим, болезненным, получился этот рассказ. Странный «край света» с фэнтезийно-психоделическим антуражем, все эти непонятные рассказчице (как результат, и читателю) ссоры ее родителей. Вообще, именно непонятность является главным признаком этого повествования – и без того странные картины показаны глазами ребенка. А конфликтные ситуации между родителями – это, пожалуй, одна из наиболее страшных для ребенка вещей, но тема эта раскрыта в рассказе как-то небрежно. Может быть, это рассказ о том, как ребенок бежит от действительности в свои причудливые фантазии? Но тогда непонятно, почему в конце девочка так не хочет возвращаться на «край света». А может быть – своеобразный памятник характерным для детей ложным воспоминаниям о фантастических случаях в их жизни? Неизвестно; и хотелось бы верить, что известно хотя бы автору.

Еще одно готично-безнадежное произведение. Но здесь, к счастью, романтика не надуманная – классический «морской» фатализм. А что делать, переменчивость и опасности моря очень располагают к подобному мировосприятию. Неплохое стихотворение, но ничего особенного.

Рассказ составлен из неясностей и намеков – но в целом он прост. Параллель между мышью и младенцем, псевдонаучные заявления по телевидению – и крик в конце.

Что касается содержания – не зацепил совершенно. Дело, прежде всего, в том, что я не причисляю себя к противникам абортов. Поэтому все эти аналогии с мышами заставляют «делить на ноль». Прежде всего, мышь – низкоорганизованное животное, грызун. И далеко не всякий человек способен испытывать к ней жалость или сострадание. Большинство не терзаются сомнениями, а покупают обыкновенную мышеловку. Не очень хорошая аналогия с точки зрения гуманизма, не так ли?

Во-вторых, подобные аналогии – чистой воды демагогия. Как и любые аналогии и обобщения, они отлично работают на публику, но при ближайшем рассмотрении не выдерживают малейшей критики. Ничего общего между бережным и добрым отношением к природе и проблемой абортов нет и быть не может. Человечество давно исключило себя из биосферы и поставило себя над ней. И для людей очень важно понять – мы для природы чужды и опасны. Мы располагаем средствами, способными уничтожить жизнь на Земле в любой момент. Но при этом мы парадоксально связаны с природой и, уничтожив ее, погибнем. Поэтому человек должен приучить себя быть осторожным и по возможности не вмешиваться в природные процессы. В плане гуманного отношения к животным мое кредо – не убивать тех животных, которых не собираюсь употреблять в пищу, и которые не представляют непосредственной угрозы моей жизни (или серьезной опасности для моего здоровья), а также не представляют угрозы санитарному состоянию жилища. То есть я не вижу большого греха в том, чтобы убить мышь, хотя, мне неприятно было бы общаться с человеком, испытывающим удовольствие от подобного. Думаю, цивилизованный человек просто купит мышеловку. Я же предоставил природе возможность саморегулирования и завел кошек, и, думаю, это идеальный вариант. Кстати, видел я и таких «гуманистов», которые отнимали у кошек пойманных птиц – из «гуманных» побуждений. Очень гуманно – отнять у любимого питомца игрушку и лакомство. Впрочем, убитых мышей все же стоит отбирать – мышь может быть отравлена.

Что касается абортов, то здесь мое мнение однозначно. Эмбрион – не человек, не организм и не личность. И нет смысла рожать заведомо безнадежно больных детей, или будущих обитателей детских домов. Или просто – детей, которые будут расти в нелюбви, а может быть, и в нищете. Воспитать человека – очень сложно, и тем, кто не умеет, а тем более – не хочет, не стоит и браться. За последствия «небрежного» воспитания придется расплачиваться одноклассникам и учителям этих детей. И им самим тоже. А средневековая стратегия «главное нарожать over 9000, а потом разберемся» (которая набирает, к сожалению, популярность в России) — это то, от чего современному человечеству нужно бежать без оглядки.

Другое дело, что аборт – это крайний выход, и очень вредная для здоровья женщины операция. И здесь может быть только одно решение – не доводить до таких последствий. Людям нужно избавляться от сексуальной одержимости, которая благодаря поп-культуре преподносится как единственно возможная норма. И в этом плане главный герой рассказа, конечно, относится к жене по-свински – но за это, к сожалению, глаз уже не цепляется, потому что нормальные семьи, наполненные взаимной любовью, уже реликтовое явление в наше время.

Об экологическом же терроризме могу сказать кратко. В Китае за убийство большой панды – расстреливают. Как видно, не только экстремисты считают, что диких зверей мало, а запас дураков неисчерпаем.

Итог: товарищ Гейман может ехать в питерскую Думу и бороться там за выдачу паспортов мышам и эмбрионам. Для меня стал символичным образ кота, гуляющего в темноте. Вот он как раз – и есть та природа, которая судит по справедливости, невидимая и незаметная для людей, запутавшихся в своих законах, принципах, правилах, убеждениях, и не видящих простых и очевидных вещей. Видимо, у талантливых людей правда жизни прорывается даже вопреки их сомнительным убеждениям.

По прочтении стихотворения хотелось сказать «Готично!» и дико заржать. А в процессе чтения клонило в сон. Нагромождение вампирских романтических банальностей – того, что на сайтах со страшилками любят называть «темной романтикой». Все как-то банально, старомодно, неоригинально. Однако ставлю 5 из 10 – все-таки с переводными стихами надо быть осторожным и не разбрасываться сверхнизкими оценками. Может быть (я надеюсь), в оригинале оно было хотя бы неплохо написано?

Гейман здесь занимается деконструкцией того мифа, что создал в своем раннем рассказе «В поисках девушки». Любитель порножурналов здесь – не романтическая личность, а жалкий человек, вся жизнь которого – лишь имитация нормальной жизни. Но при этом он не хочет ничего менять. А если мозг не хочет выполнять здраво мыслить и заботиться о том, чтобы организм выполнял свое биологическое предназначение –

Рассказ начинается как фантастический триллер, но перерастает в настоящую сатиру на современного человека, погрязшего в мелких извращениях и забывшего истинный смысл секса, не говоря уже о любви. Ироничная, оптимистичная и вместе с тем безжалостная концовка напоминает рассказы Брэдбери –

Несколько снижаю оценку только из-за какой-то небрежности в том, как написан рассказ. Все-таки «В поисках девушки» — более «живое» произведение, чем его литературный антипод; «Чужие члены» написаны как будто в спешке. 8 из 10.

Отличный образ и здорово написано. Особенно хороша мистическая гипотеза о причинах сумасшествия — сны, загромождающие память бесконечными абсурдными образами, подменяющими реальность. И все же мне чаще жаль, когда сны забываются – кошмары мне, к счастью, снятся очень редко.

Странная картина, смесь киберпанка и городского фэнтези. Конец света? Технологическая сингулярность? Демоны, компьютеры… Странный, безумный мир. Если отбросить компьютерную тематику, напомнил Город из романа Олди и Валентинова «Нам здесь жить». Поэма получилась очень оригинальной и атмосферной… но меня почему-то не зацепила. То ли я не вижу в компьютерах ничего демонического (я все-таки моложе автора), то ли перевод портит впечатление. То этот унылый меланхолический настрой в современной поэзии уже надоел…

Начну с того, что Муркока читал очень давно (лет 8 назад) и с тех пор не перечитывал. Тогда он меня не впечатлил, и не факт, что впечатлит сейчас, хотя в плане литературных вкусов я и стал толерантнее.

Героя рассказа я и понимаю, и нет. Понимаю – потому, что сам был «книжным» подростком, не понимаю – потому, что никогда не равнялся на конкретного героя. Слишком много было их, этих любимых героев, и были они очень разными. Да и не фанател я до такой степени по чему бы то ни было, очень быстро переключался на другую книгу/фильм/сериал/комикс/мультик/игру. Поэтому такая самозабвенная увлеченность и зацикленность меня пугают.

Концентрация чернухи в рассказе меня удивляет. Священник-педофил, думающие только о сексе подростки… Забавно было бы показать этот рассказик ханжам, которые называют сериал «Школа» клеветой на российскую молодежь. Не знаю, как у них там, в Америке, может быть, дело в искаженном восприятии героя-идеалиста? Как по мне, так желание показать реальную жизнь максимально «грязной» у автора пересилило чувство меры.

В общем, абсолютно не мой рассказ.

«Убей их всех!

…Начни с себя.»

(из песни гр. «Черный Обелиск»)

Есть легенда, что мир существует до тех пор, пока в нем есть несколько праведников. Как только их количество будет ниже допустимого – настанет конец света.

Гейман переворачивает эту мифологему вверх дном. Люди живы, пока не появится кто-то из них, кто пожелает их всех уничтожить.

Алчность человека – страшная сила. Питер Пинтер, герой рассказа, не так уж и ненавидел человечество. Просто, когда ему сказали, что человеческие жизни дешевле оптом – он не смог устоять.

Жуткая мысль: сколько таких людей на свете, которые просто так, по причине плохого настроения или зависти, уничтожили бы все человечество, если бы имели такую возможность. Нет, речь не о загнанных в угол неудачниках, которым нечего терять; боюсь, что больше всего таких именно среди обычных с виду людей, которыми движет только жажда наживы и доведенный до абсурда инстинкт конкуренции с себе подобными. Мелочность, злоба, зависть годами разъедает душу, как проказа, и человек становится как дерево с прогнившей сердцевиной – видит только плохое в своей жизни и ненавидит других, у которых, якобы, все хорошо. И злобы этих людей хватило бы, чтобы сотню раз истребить человечество. К счастью, у подобных людей редко бывает возможность кому-то навредить по-крупному; но уж если такая возможность предоставляется, они ее не упускают.

Итог: рассказ был бы великолепен, если бы не одно «но» — он настолько похож и по тематике, и по образам на творчество Шекли, что автор мог бы сразу написать большими буквами: ЭТО СТИЛИЗАЦИЯ ПОД РОБЕРТА ШЕКЛИ!!! Поэтому – минус 2 балла за вторичность, итого – 8 из 10.

Литературный эксперимент: «Беовульф» эпохи «веществ» и тяжелого рока. Как ни странно, мне антураж скорее напомнил США второй половины двадцатого века, а вовсе не что-то футуристическое. Из будущего здесь только какие-то препараты, улучшающие внешность человека, но если «подставить» в текст банальные стимуляторы и наркотики смысл не изменится. Очень харизматичен оборотень – брутальный, циничный, типичный герой «крутого детектива»; но при этом нонконформист, презирающий общество и инстинктивно сторонящийся типичных людей своей эпохи. Пожалуй, он даже сам не понимает, зачем спасает от монстра всех этих начиненных допингом качков и их упоротых подружек; что движет им самим – только жажда денег? Ведь сострадания к людям, извратившим в себе все человеческое, в нем не осталось, и даже монстра он уважает больше – видя в нем такой же реликт, как и он сам. Люди, переставшие быть людьми, не способные увидеть чудо даже рядом с собой – может именно эта черта заставляет главного героя видеть в них только мясо и химикаты? Если уж они не способны осознать связь между ним и «собакой», которая через несколько секунд появляется на его месте…

Но что-то не позволяет дать поэме Геймана высшую оценку. Есть какая-то неприятная мелочь: антипатия героя к тяжелой музыке? Его нарочитый, почти гротескный цинизм? Камерность сюжета? Не знаю. Просто – не шедевр. Хорошая вещь и все.

Может быть, мне не повезло с переводом, но рассказ оставил впечатление какого-то сумбурнейшего треша. То ли фанфик, то ли пародия, то ли непонятно что. Ироничное начало, пафосная кульминация и концовка. Оборотень (из другого произведения Геймана) в Лавкрафтовском Инсмуте. Какие-то мистические сущности в ассортименте; нагромождение тайн и непонятные «разборки» между мифическими персонажами. Что это? Зачем? Такое ощущение, что это не рассказ, а главы из романа. Лавкрафтовской атмосферы здесь нет: слишком много иронии, экшна, слишком быстро развивается сюжет; рассказ скорее напоминает типичный «супергеройский» комикс. Но на самостоятельное произведение он не похож.

Итог: если в «Особом Шогготском» Гейман по-доброму посмеялся над Лавкрафтом, то здесь он, похоже, хотел привнести в лавкрафтианский хоррор мотивы современных комиксов. Но получилось не очень; возможно, стоило бы сделать рассказ длиннее? Также сильно режет глаз дисбаланс между психологично-ироничной первой и «боевой» второй частью произведения. На мой взгляд – какой-то неудачный фанфик.

Понятно, что автор хотел создать романтический образ – некоей идеальной женщины-мечты. «Вечная призрачная встречная» и все такое. Но выбранные средства смущают.

В особенности все впечатления портит главный герой и его пристрастия. Мне он кажется каким-то… нездоровым. Романтизировать образ любителя порножурналов – несколько сомнительная идея. Местами рассказ было просто смешно читать – герой прямо-таки застрял в своей подростковой озабоченности. Судя по его «семейной жизни» – ему давно пора к психологу. Потому, что в его возрасте предпочитать нарисованных женщин настоящим, мягко говоря, странно.

В общем, все это больше смахивает на историю развития психической болезни. Мужчина, для которого в женщине важна только внешность, по меньшей мере, инфантилен. Не понимаю такого досуга, тем более, что к нормальной сексуальной жизни герой рассказа вполне способен.

Не знаю, но мне это стихотворение очень живо напомнило всеобщий бум на китайские «тетрисы» (Brick Game). Помню как все играли запоем, на улице на лавочках, на переменах (а то и на уроках) в школе. Даже взрослых эта забава оторвала от бесконечных сериалов.

Потом появились тамагочи, потом – мобильные телефоны и «навороченные» карманные консоли, не уступающие стационарным приставкам; и слава «тетрисов» сошла на нет. Сейчас они по-прежнему продаются повсеместно, стоят копейки и иногда отличаются причудливым дизайном, но качество упало ниже плинтуса, да и кому они нужны – такие примитивные игры есть на любом мобильнике.

А вообще неудивительно, что в качестве апокалиптической игры-вируса Гейман выбрал тетрисоид. Этот жанр аркад действительно оказывает какое-то наркотическое действие – или так казалось в нашем неизбалованном электронными забавами детстве?

Неплохая и беззлобная пародия на рассказы Г. Ф. Лавкрафта. Мифы Ктулху через призму английского юмора. Однако ближе к концу рассказа автор порядком подрастерял остроумие: сама пьянка с культистами получилась какой-то сумбурно-глумливой, не креативной. Хотя «послесловие» вполне таинственно, в духе первоисточника. Однако жаль, что автор не сделал рассказ более продуманным и объемным во всех смыслах.

Рассказ представляет собой стилизацию под записанную кем-то старинную английскую легенду – типичную, безыскусную фольклорную страшилку с предсказуемым сюжетом. Рассказчик, если так можно его назвать, относится к легенде бесстрастно, с чисто научным интересом, поэтому изложение довольно сухо и безэмоционально. Я люблю страшные истории, но такая псевдофольклористика навевает скуку.

Рассказ оставил противоречивое впечатление. Вроде бы действительно, половые различия приносят людям много проблем: сексизм, проблемы с ориентацией и т. д. С другой стороны, такой выход из существующего положения выглядит пугающе противоестественно. Не уверен, что получившийся новый биологический вид близок к «ангелам» — возможность изменения пола не принесет в их любовные отношения больше духовного, чем телесного, скорее всего, даже наоборот. В общем, думаю, подобный способ решил бы проблемы сексизма и гомосексуальности, но поднял бы сексуальную озабоченность общества на предельный уровень; а западная цивилизация и без того зациклена на половой жизни.

А вот здесь Гейман как-то перестарался с декадентством. Понятно, положение («культового для «готов» автора – так, кажется, позиционировало его АСТ?) обязывает. Но ситуация… Вот за что не люблю такие образы в духе Эдгара По – у героя трагедия, а он только и делает, что жалеет себя и с каким-то особым мазохизмом упивается тем, как безжалостна к нему судьба.

Я, конечно, понимаю, это такой образ. Это все глубоко символично – она не хотела стареть и умирать, ушла вовремя, человека надо помнить живым. Старость, судьба, жизнь, смерть и все такое. Возможно, это действительно очень умно и очень верно.

Но.

Как и в рассказе «Цена» — сколько, черт возьми, можно смиряться с происходящим и жить в ужасе под мистическим гнетом судьбы? Сколько можно прощать ей – и себе?

Я не люблю фатального исхода.

Если над вами кружит воронье и кричит какие-то похоронные гадости по-английски – самое время поупражняться в стрельбе по летающим целям.

P.S. Очень низкой оценки не поставлю – стихотворение меня взбесило, а это уже чего-то стоит.

Небольшая поэма ужасов, в которой весь сюжет вращается вокруг демонического образа лисы в западной и восточной культурах. Сватовство героя и рассказывание страшных историй за столом перерастают в жуткое разоблачение: причем, кто окажется чудовищем и кто одержит верх – это непонятно до последнего момента. «Готическая» атмосфера безраздельного владычества «темных», мистических сил автору удалась отлично. Переводчик избрал белый стих (надеюсь, что так было и в оригинале); это идеальный вариант: ритмичное нерифмованное повествование словно вводит читателя в транс. Лироэпический же характер произведения, т. е. наличие сюжета, действий, описаний и диалогов избавил «Белую дорогу» от участи некоторых стихотворений этого сборника; экшн все же сложнее переврать, чем сложные метафоры и образы-символы. В целом – хорошо. Разве что с кровавостью истории автор немного переборщил; но какая же легенда об оборотнях без расчлененки! Стилизация под литературу конца XVIII — начала XIX («эпохи романтизма», выражаясь языком учебника), кавайных упырей и благородных оборотней тогда, к счастью, еще не изобрели. Впрочем, последних в сборнике «Дым и зеркала» читатель еще встретит.

А вот и то, что называется «современной прозой». История о писателе, пытающемся пробиться в качестве сценариста в Голливуде; случайные встречи, разговоры ни о чем, много скуки, байки, рутина, творческие озарения и немного психоделии. Одном словом – кусочек жизни творческого человека как она есть, эта жизнь. Основная мысль, лежащая на поверхности – «Голливуд уже не торт»; подозреваю, что и рассказчик, и Благочестивый Дундас просто во власти ностальгии и Голливуд тортом не был; впрочем, я не специалист и не ценитель.

Рассказчик приезжает для того, чтобы выступить в качестве сценариста фильма, который будет снят по написанной им книге о потомках Чарльза Мэнсона. Но его книгу никто не хочет экранизировать – она слишком злободневна, провокационна и просто сложна для понимания с точки зрения продюсеров. С ужасом он наблюдает, как его замысел мутирует в попсовый мистический триллер «по мотивам». Кинематограф погряз в угодливости перед зрителем, в жажде наживы, ради которой продюсер готов кастрировать любое гениальное произведение, лишь бы вписать его в возрастной рейтинг и обывательскую картину мира. Для автора это становится шоком; в словосочетании «фабрика грез» ключевым словом оказывается первое. Собственно, главный смысловой пласт рассказа основан на справедливом, но банальном наблюдении.

Но это не главное. А главное – почти мистические поиски старого Голливуда, воплотившегося в облике забытой всеми, кроме старого смотрителя отеля актрисы. И здесь, как и принято в «современной прозе», значение имеют настроения, атмосфера, мимолетные шутки и странные намеки, вспышки вдохновения и мистические видения, немного эротичные и при этом религиозно-целомудренные. Призрак старого Голливуда еще живет в городе, который помнит только тридцать минут, на ходу заменяя страшную правду забавными побасенками.

«– Он умер в одиночестве, – и глазом не моргнув, ответил Благочестивый Дундас, древний, как Мафусаил. – Да всем до лампочки, был ли с ним кто-то или нет. Он умер в одиночестве.»

Человек живет так мало, но помнит целые миры, куда нет возврата. Карпы в пруду помнят только 30 секунд, но переживут многих.

Итог: не могу, к сожалению, сказать, что этот рассказ меня сильно тронул – я не слишком интересуюсь кинематографом и скептически отношусь к этому виду искусства. Да и основная идея слишком проста. Но как этот рассказ «сделан» — это работа мастера, почти эталон.

Еще одна миниатюра-страшилка. Жуткие тайны, упадок старинного рода, проклятые игрушки – все довольно банально. В сборнике, для разрядки, между более серьезными произведениями – вполне сгодится. А так – банальная «страшная история», из тех, которые любят рассказывать друг другу дети.

Холод и пустота души заурядного человека, не знающего, зачем ему нужна жизнь; холод и пустота призрака, таящегося безобразной тенью под мостом. Человек бежит, он боится тролля; он боится, что тот пожрет его жизнь. Ему и невдомек, что он и так давно уже мертв – потерялся в лабиринтах повседневности, струсил, убегая от себя, да и заблудился. Он боится потерять жизнь, но не может никак решить, зачем она ему на самом деле. И, когда этой жизни остается совсем мало, он понимает, что никогда не сдержит обещания – не наберет того, что было бы интересно поглотить потустороннему существу. Но, с счастью, троллю нужно совсем не нужно.

Центральный образ рассказа оригинален, но вполне понятен. В нем соединились народные английские представления о том, что черный кот оберегает дом от нечистой силы и лев, как символ Иисуса Христа в средневековой мистической традиции. Кот оберегает семью главного героя от козней Дьявола и готов стать той жертвой, что искупит их грехи – но что будет дальше? Хватит ли его жертвы, чтобы избавить людей от чудовища надолго?

С одной стороны, мне, как любителю кошек, очень понравилось, что автор явно симпатизирует этим животным. Кот-спаситель выгодно отличается от того эгоистичного образа самодовольного животного, который стал традиционным в современной культуре. А подобный подход может вызвать у человека сострадание к этим гордым и красивым, но очень уязвимым зверькам, которые так часто нуждаются в нашей заботе и защите. Недавно я набрел в Интернете на сайт посвященный кошкам – так, примерно 80% статей с этого сайта были посвящены защите кошек от… людей.

С другой стороны, не люблю, когда начинаются спекуляции на жалости к животным.

Но, может быть, именно это и хотел сказать автор… Ведь не так же он прямолинеен, чтобы делать из главного героя простой пример для подражания. Может быть, как раз именно хозяин мистического кота и есть тот безвольный и не привыкший задумываться о чем-либо обыватель, который слепо радуется подаркам судьбы, предпочитая не задумываться об их цене?

Вопросы без ответов: впрочем, я буду надеяться, что автор согласен со мной.

Взгляд автора на образ Санта-Клауса оригинален. Но это не больше, чем мальчишеское желание привнести готичной чернушности в приторно-сладкую сказку. Похулиганил писатель и дальше пошел. В общем, ничего впечатляющего.

Наше время – такое странное. Волшебство древности не исчезло из нашего мира до конца – ведь мир все тот же. Просто мы перестали замечать необычное, забыли о его ценности. И пылится Грааль на каминной полке, и томятся могучие джинны в лампах на полках антикварных магазинчиков.

Добрая ирония, истинной английский юмор и домашняя, спокойная атмосфера – вот что отличает этот рассказ. Кажется, ни визиты легендарных воителей, ни всемогущие артефакты не в силах нарушить покой дома престарелой леди. Дай Бог долгих лет этой старушке, чья доброта сильнее магии, а здравый смысл – тверже клинка.

Итог: замечательный, добрый рассказ, который прежде всего хочется рекомендовать тем, кому нравится патриархальная атмосфера старой Англии.

Этот рассказ – один из немногих в сборнике, который действительно порадовал.

Есть такой феномен – люди очень часто наблюдают за чужим горем, чтобы утешиться, доказать себе, что у них самих все нормально. На этом строится добрая половина (или, вернее, недобрая половина) современных телепередач. То есть у человека проблемы на работе, не ладится общение с родственниками; включает он телевизор – а там у одной актрисы больной ребенок, у другой погиб кто-то а какой-то дурак вообще коллег по работе перестрелял. Ну слава Богу, думает обыватель, значит я еще хорошо живу. И «сочувствует», бессознательно злорадствуя.

А какая радость, когда ты не просто видишь то, что с тобой не случилось – ты видишь то, что могло случиться именно с тобой, но не случиться уже никогда. И с брезгливой жалостью можешь наблюдать за собой иллюзорным – спившимся, одиноким, несчастным.

Вот только любая жизнь чем-то и когда-то кончается. Он зла и смерти нельзя сбежать ни в один из снов – с ними можно только бороться, ожесточенно и упорно. Никогда не знаешь, которая из дорог лучше, когда выбираешь свой путь. Герои рассказа поменяли одну жизнь на другую – но забыли, что это еще не Рай. Что-то приобретая, что-то теряешь – и нужно иметь мужество платить.

Итог:

Как раз из-за того, что об этом сборнике рассказывают очень много хорошего, мне долгое время не хотелось его читать. Современный автор, написавший очень мало, но при этом получивший определенный культовый статус – воображение рисовало очередного «скороспелого классика»-гуру. Я опасался, что это очередная пафосно-нравоучительная чепуха, которой так много среди «современной прозы». На эту мысль меня навели названия рассказов, то приглашающие что-то понимать, то претендующие рассказать «Историю твоей жизни» (моей? Хмм...), то содержащие растиражированные библейские образы.

Но тут флэшмоб на Лайвлибе – и я подумал, почему бы и нет? Для общего развития прочитать стоит, ведь аллергии на малую прозу у меня нет, и напротив даже – хороший рассказ, хоть и встречается не часто, стоит больше хорошего романа.

Сначала положительный момент. Нет, Тед Чан не слишком стремится «учить жизни» и весьма далек от всяческой поп-эзотерики. Большая часть его рассказов – НФ, претендующая на «твердость». Но, при этом, определенная эффектная, но сомнительная философия в его творчестве все же имеется.

Беда в том, что Тед Чан – фаталист. Чем он гордится и при всяком удобном случае свое мировоззрение декларирует и проповедует. Мне же подобное мировоззрение никак не близко и даже наоборот. Да и «научность» такой фантастики становится сомнительной – в современную научную картину мира абсолютный детерминизм не вписывается.

Зато проповедь фатализма – это хороший пиар-ход. Почти беспроигрышный, потому, что на подобной философии можно построить немало слезовыжимательных сюжетов. И определенная часть читателей (с Офигенно Богатым Внутренним Миром, да) получат очень сильное впечатление. Но это игра на эмоциях, дешевый трюк. Потому что человеку легко думать, что произошедшее с ним неизбежно. Ведь это не так тяжело и обидно, как понимать, что если бы не случайность или чей-то (человеческий!) злой умысел – то неприятностей можно было бы избежать. Такая философия ведет в тупик, психологически опасна – не зря многие религии крайне негативно относятся к предсказаниям будущего.

Именно поэтому заглавная повесть сборника, по совместительству opus magna и самая популярная вещь автора – совершенно меня «не зацепила». Да, она хорошо написана, в ней присутствует любопытнейший сюжет – но вот когда линия с инопланетянами не привела никуда, наступило разочарование. Потому, что ждал повести о Контакте – а получил сомнительную притчу с внушающей отторжение моралью.

Что касается остальных произведений в сборнике – вкратце.

«Вавилонская башня» — очень атмосферно, многословно, основательно. Любопытнейший и очень ироничный мир.

«Понимай!» — очень сильное описание становления сверхчеловека; к сожалению, с финалом сомнительной убедительности.

«Деление на ноль» — хорошая идея, но воплощение подозрительно смахивает на мейнстримовую сентиментальную чепуху, которую полагается «читать, укрывшись теплым клетчатым пледом». К тому же, ученый-математик, сошедший с ума из-за деления на ноль – это фантастика покруче пришельцев и машины времени.

«72 буквы» — прекрасный и причудливый мир, в котором Каббала заменила физику. Автор виртуозно обыгрывает множество заблуждений науки минувших веков – в его мире все они становятся реальностью. К тому же, эта повесть – гимн программистам, ведь именно их коллегам-«номинаторам» суждено спасти человечество на ее страницах. Рассказ чем-то напомнил творчество Г. Л. Олди.

«Эволюция человеческой науки» — набросок, миниатюра для журнала. Для раскрытия темы маловато, о расколе человечества в результате революционного развития интеллекта другие писали больше и убедительнее.

Что хотел сказать автор рассказом «Ад – это отсутствие Бога», я так и не смог понять. Но здесь он «оседлал» любимую тему – Бог безумен, справедливости нет, все предопределено, наказание неадекватно преступлению, что ни делай – будет как будет. Вот только почему-то мне, в отличие от автора, кажется, что герой получил по заслугам.

Напоследок негативное впечатление сгладила повесть «Тебе нравится, что ты видишь?» Несмотря на несколько примитивное понимание проблемы внешней красоты – ведь красивым может быть не только лицо, но и фигура, походка, голос, манера себя вести также могут создавать привлекательность – повесть весьма интересна, а ее необычная форма (сценарий фильма-дискуссии) позволяет раскрыть все точки зрения на эту проблему.

Итог: как мне кажется, читатели Теда Чана испытывают влияние двух психологических эффектов. Во-первых, существующего стереотипа «краткость – сестра таланта». Во-вторых – представления о элитарности «штучной работы» (автор потрясающе неплодовит – 8 рассказов и повестей, вошедших в сборник, писались 12 лет). Чан, безусловно, очень талантлив – но называть его творчество гениальным я бы поостерегся. Слишком глубоко он в плену фатализма и любви к сильным психологическим эффектам. Диапазон оценок за рассказы – от 6 до 8 по 10-тибалльной шкале. Итого – 7 из 10.

Как много проблем принесла людям красота. Нет, не красота абстрактная – она ничего, кроме радости и положительных эмоций не приносит. Нет, я о красоте человеческой внешности, которая часто становится настоящим проклятием – и для тех, кто ею обладает, и для тех, кто хочет ею обладать.

Героям повести предлагается выход – процедура, отключающая в мозгу восприятие красивых и некрасивых лиц на инстинктивном уровне. Каллиагнозия, как ее называют, не касается собственно эстетического восприятия красоты – прошедшие процедуру по-прежнему будут восхищаться пейзажами, бабочками, шедеврами живописи, спортивными автомобилями – то есть красотой, не зависящей от «зашитых» в подсознание человека антропометрических данных.

Решение многовековой проблемы восприятия человеческой внешности, предложенное автором, замечательно. Однако, есть сомнения, что оно работало бы в реальности так жестко, как это показано в повести. Прежде всего, красота человека связана не только с пропорциями его лица и оттенком кожи. Она зависит еще и от того, как он ведет себя, как движется; в значительной степени от его мимики. Многие популярные актеры не слишком соответствуют канонам человеческой красоты, что не убавляет их харизмы. Жизнерадостный и остроумный человек, с грамотной речью и приятным голосом произведет более положительное впечатление, даже если у него шрам на лице и хромая нога. А накачанный Аполлон, который тупо вращает глазами и выдавливает из себя фразы, состоящие из междометий и ругательств, сразу внушает отвращение. С женщинами ситуация сложнее – большинство мужчин сильно настроены на визуальное восприятие и часто обманываются, считая, что за красотой обязательно стоят доброта и ум. Но и в этом случае, только милым личиком добиться ничего не получится. Так вот – каллиагнозия действительно сделала бы более сложной манипуляцию собеседником при помощи внешности. Но отключить полностью восприятие красоты, настолько, что некоторые прошедшие эту процедуру учащиеся забыли понятие «красивый человек» — это не представляется возможным. Потому, что существуют и другие критерии красоты, не связанные ни с антропоморфизмом, ни с сексуальностью. И «обольщение» станет более трудной задачей – но по-прежнему выполнимой.

Впрочем, постепенно появляются и другие виды искусственно вызванных агнозий – и картина подобного прогресса выглядит несколько пугающей. Не расколется ли общество на не признающих ограничения варваров и бесстрастных интеллектуалов, которые будут видеть и чувствовать только то, что захотят? Этот вопрос автор оставляет открытым.

Что особенно приятно, повесть не является ни утопической, ни антиутопической. Тед Чан предлагает каждому читателю сделать свой индивидуальный выбор – чему и способствует стилизация под документальный фильм-дискуссию.

Итог: Чан поднимает весьма интересную проблему влияния бессознательного восприятия внешности на отношение к собеседнику. Но, что и свойственно ему, подходит к этой проблеме достаточно примитивно, сводя все понимание внешней красоты к восприятию лица, напрочь забыв по осанку, фигуру, манеру двигаться, голос, в конце концов. Очень заманчиво сделать так, чтобы человечество разучилось «встречать по одежке», но эта задача гораздо сложнее, чем показано в произведении. Впрочем, формат повести вряд ли позволил бы раскрыть тему полнее, а крупными жанрами Тед Чан не занимается. Однако эта повесть – одна из самых интересных в сборнике, главным образом, из-за реальной, не надуманной, проблематики.

Честно говоря, я не вполне понял этот рассказ. Так и не ясно, является автор атеистом или верующим, пытается он по-своему трактовать христианские представления о мироустройстве, или критикует их. Видно только, что его любимый абсолютный детерминизм присутствует в полной мере, в ущерб логике.

А может быть, как раз в этом и дело? Автор религиозен по своему, и его Бог – неумолимая Судьба? Ведь именно судьба для фаталиста – именно тот бог, который карает и милует без всяких причин и последовательности. И именно судьбу предлагает он возлюбить в конечном итоге – как и в повести «История твоей жизни».

Беда только в том, что его мировоззрение строится на основной ошибке атеистов, предполагающих, что добрый и справедливый Бог должен давно искоренить зло в мире, а так как зло есть – значит, нет Бога. А загвоздка вот в чем – человек свободен. Он расплатится за свои грехи и ошибки, но совершать их ему никто не мешает – кроме некоторых описанных в Библии исключений; но то были «демонстрации возможностей» Всевышнего. Если нет свободы воли и разума – значит, нет и греха (неразумные животные безгрешны по определению). За что наказывать человека, если он только сыграл свою роль? Это такая же бессмысленная жестокость, как казнь гонца, принесшего дурную весть. С другой стороны, кроме справедливости есть и милосердие. Ведь мир сложнее черно-белой модели и суть человека не определяется только его сиюминутными поступками, как бы серьезны они ни были.

Но в этой повести у людей нет свободы – их просто разбрасывает в стороны слепая стихия. И даже любящие Бога здесь слепы и лишены рассудка. Бог в этой повести – это стихия, жестокий хаос.

Я уже говорил об отсутствии логики. Например, финал жизни главного героя преподносится, как пример божественной несправедливости.

Итог: чего же хотел автор? Воспеть фатализм? Раскритиковать христианство? Узнавать конкретно даже как-то и неохота. Я не считаю себя марионеткой судьбы, чего желаю и автору рассказа, и его читателям. Рассказ оригинален и, возможно, стоит прочтения, но оставляет неприятное послевкусие. Если есть более интересная книга – можно смело отложить его в сторону.

После прочтения первого абзаца наступил глубокий когнитивный диссонанс. Я с налету подумал, что автор пишет про наше время – вот, мол, в какие дебри наука ушла, без высшего образования в соответствующей области и понять невозможно, что они там наооткрывали. И вдруг — металюди. Так это НФ…

Что об этом сказать? Об этом уже Стругацкие сказали, до меня и даже до Чана. Сказали гораздо подробнее и поэтичнее, чем он (роман «Волны гасят ветер»). Да и сам Чан уже обращался к этой теме (рассказ «Понимай!») А этот отрывок – небольшой мысленный эксперимент, гипотеза в олитературенной форме. Расписал бы он ее поподробнее – было бы, о чем вести речь. А так – не тянет это на художественную литературу, сухо, невыразительно; а научной литературой не является по определению. Зарисовка, она и есть зарисовка. Как если бы художник вместо картины маслом намалевал чей-то профиль авторучкой на полях.

Повесть очень порадовала после скучной и унылой «Истории твоей жизни». И сюжет интересный, а мир – прямо-таки уникальный. Автор собрал вместе все предрассудки и научные заблуждения и положил их в основу фэнтезийного мира альтернативного XIX века. Здесь вместо техники – магия, человеку в его труде помогают роботы-големы и станки-автоматы, управляемые заклинаниями. Мухи самозарождаются в грязи, как и мыши, а самец каждого биологического вида содержит в своем семени… все последующие поколения вида в миниатюре. Да, немало труда потратил автор, чтобы препарировать все тупиковые ветви развития науки. И не зря – мир и захватывает, и вызывает улыбку.

Главный герой – номинатор, то есть создатель заклинаний, под управлением которых действуют големы. Иначе говоря – программист, как и автор. Да, в мире, где всем правит Слово, это самая востребованная и почетная профессия. И, в конечном итоге, именно номинаторам предстоит спасти мир. Ведь единственный способ продолжить существование человечества – создать Слово творящее, Слово, создающее слова, создающее жизнь.

Единственный момент в повести, который меня покоробил – это ужас главного героя по поводу возможного ограничения рождаемости в низших слоях населения. Хотя для общества с высокой автоматизацией труда низкая рождаемость – благо. Ведь в высших сословиях рождаемость и так невелика. А низшие интенсивно размножались отнюдь не из чадолюбия – причинами были высокая смертность (меньше трех детей было равносильно их отсутствию) и низкий культурный уровень. Видимо, герою больше бы понравились толпы безработных на улицах. Чем лучше живет страна и более развита ее промышленность – тем ниже рождаемость, и очевидно, что искусственно поддерживать ее на том уровне, какой она была, когда дети гибли на фабриках от голода и усталости, не дожив до совершеннолетия – крайне опасно. Потому что это либо 100500 миллиардов у. е. на пособия, либо армия бомжей. Постуиндустриальное общество не нуждается в массовом производстве «человеческого материала» — ему нужен качественный рост населения, образованные специалисты, способствующие его развитию. Человек такого общества – уже не расходный материал, а деталь сложнейшего механизма, уникальная и практически незаменимая. А если и прибавить неизбежное повышение уровня развития медицины, и, как следствие, увеличение продолжительности жизни, неконтролируемый рост населения стал бы серьезнейшей проблемой будущего – по крайней мере, до тех пор, пока человечество не начало колонизировать космос. Впрочем, в реальном мире рождаемость в развитых странах падает и без репрессивных мер – так что споры героев повести еще и беспочвенны.

Но демографические вопросы в повести Чана – не главное. А главная мысль все же восхищает. «Если бы ДНК не было – его бы стоило изобрести» — тонкий троллинг сторонников средневековых псевдонаучных заблуждений, все чаще и чаще заявляющих о своих «убеждениях» по всему миру. Оно и понятно – следовать христианской морали сложнее, чем соблюдать формальности. А Тед Чан как бы спрашивает: если в начале было Слово, то почему же вы отказываете всемогущему Богу в сообразительности и отрицаете, что он мог создать гены, ДНК, эволюцию? Ведь именно генетика неразрывно связывает понятия «жизнь» и «информация». Без передачи наследственной информации, программы, развитие и продолжение жизни невозможно.

Итог: атмосферный и забавный мир повести увлекает по-настоящему – жаль, что она так коротка. Но в этой короткой форме автор смог ненавязчиво провести параллели между программированием и волшебством, воспевая способность человека творить Словом, по образу и подобию Бога.

Так получилось, что давно мне рекомендовали эту повесть. И давно я отказывался ее читать. С самого начала она стабильно висела у меня в индивидуальных рекомендациях на ФантЛабе. Посмотрел я одним глазом на аннотацию, пригляделся к названию – и как-то не захотелось читать. Почему-то как раз название создало у меня предчувствие, что это будет что-то псевдофилософское и нравоучительное. Впрочем, в этом я ошибся. Но только в этом.

А потом во флэшмобе ЛайвЛиба мне посоветовали одноименный сборник. И я таки взялся его читать.

Прочитав «Историю твоей жизни», нахожусь в глубочайшем недоумении относительно причин популярности этой повести. Запредельные рейтинги на различных сайтах заставляют перефразировать известный анекдот – говорят, книжка для умных, а мне не понравилась.

Собственно, под соусом твердой научной фантастики с уклоном в лингвистику преподносится мелодраматический сюжет, полный характерного для автора крайнего фатализма. Да, сам сюжет о контакте действительно захватывает – но тем сильнее разочарование, когда эта нить не приводит абсолютно никуда.

Неужели повесть все-таки о людях? Но и психологическая, реалистическая часть здесь состоит из уныло-сентиментальных воспоминаний, которые лишь служат иллюстрацией основной идеи. Эти кусочки так сильно напоминают одну разновидность современной литературы – уныло-сентиментальные истории, которые так популярны у девушек с претензией на «богатый внутренний мир»… В общем, опасения мои подтверждались в процессе чтения все больше и больше.

А о чем же повесть? А она все о том же – об абсолютном детерминизме, о том, что все уже было, и будущее нельзя изменить. И знание об этом главная героиня получает, изучая инопланетный язык, построенный на совершенно иной, нежели человеческая, логике, не признающей причинно-следственных связей. В «Истории твоей жизни» автор доводит свою любимую концепцию до предельной категоричности. Оказывается, человек никогда не сможет изменить свою судьбу, даже если будет ее знать наперед. Последнее только усугубит ситуацию – узнавший будущее тотчас же осознает и его неотвратимость, утратив волю и только находя непонятное удовольствие в том, чтобы помогать развиваться давно написанному и утвержденному сценарию. Останется только родить человека, растить и принести в жертву неумолимой судьбе. Как-то так.

А узнать будущее можно, оказывается, изучив инопланетный язык. Следуя этой логике, изучение арабского языка неизбежно приведет к принятию ислама. А если изучать африканские языки, вообще, наверное, негром можно стать. Перестроился же мозг главной героини, что там коже перекраситься – фигня дело. Интересно, как она избежала превращения в гептапода?

Итог: начинаю думать, что Чан, увы, любитель дешевых эффектов. То «парадокс» деления на ноль ВНЕЗАПНО сводит с ума выдающегося математика (!!!) Ну вот не видел человек нуля до сорока лет, бывает, у них там за рубежом вообще наука гуманная, ученые слабонервные, нулями их пугать нельзя. А вот теперь с пафосом и слезами читателю рассказывают, что он обречен. Опять софизм – все неизбежно проживут свою судьбу, чужую-то прожить нельзя. Удобная позиция, неопровержимая – будущее-то предсказать невозможно. Худшая, ИМХО, вещь в сборнике. Но написана отлично, да. А что касается концепций будущего, мне «Сад расходящихся тропок» Борхеса как-то ближе. Я вообще теорию относительности уважаю.

Помнится, в школе, никак не объясняли, почему на ноль не делят. Просто сказали на ноль делить нельзя. Меня всегда это «нельзя» умиляло. Не «невозможно» или «бессмысленно», а просто – нельзя и точка. Не иначе, приучали, что даже законы математики бессильны против административной силы. Учитель сказал: «Нельзя!» — значит, нельзя. И не пытайся даже. А то и умножать на ноль запретят.

А ведь объяснение-то совсем простое.

Что касается рассказа, то, с одной стороны, он может произвести сильное впечатление. Человек сталкивается с противоречивостью современной картины мира и впадает в депрессию, сознавая тщетность стремления к знанию. Сколько не совершай открытий – истина будет все так же бесконечно далека от человеческого понимания.

Да вот только слишком уж неудачный повод для помешательства главной героини выбрал автор. Арифметическое правило из начальной школы. Построения на «делении на ноль» могут впечатлить разве что ребенка или забывшего школьный курс наук обывателя, но не математика же! Тем более, свести с ума. Неужели автор не смог найти настоящего математического парадокса, хоть сколько-нибудь занимательного, чем это кажущееся противоречие? Скорее всего, решил быть «ближе к народу». В результате, читатель чувствует себя идиотом.

Итог: говоря об ограниченности современной научной картины мира легко впасть в научное фричество. Особенно пытаясь найти противоречия на поверхности. На смену старым теориям приходят новые, и то, что казалось парадоксальным с легкостью в них вписывается. Все же основная идея рассказа хороша – сейчас очень популярна точка зрения, что для науки практически не осталось тайн, разве что в мире элементарных частиц да в глубинах космоса. Хотя, на мой взгляд, качественного прорыва наука добивается не за счет ортодоксов-охранителей, считающих, что нужно мелкими шагами двигаться от существующих теорий, игнорируя, пока это возможно, противоречащие им эмпирические данные, а за счет гениев, не боящихся создавать свои теории и обладающих достаточной долей здравого смысла, чтобы критически относиться к своим гипотезам. Вот так и движется человечество в полутьме, пока не озарит его путь разум нового Эйнштейна. И снова темно…

А рассказик так себе.

Даже не знаю, как отнестись к этому рассказу. Вообще, он написан здорово, очень увлекательно – оторваться невозможно. Да еще интеллектуальные трансформации главного героя, показанные изнутри, что называется, «срывают крышу» — рассказ обладает просто психоделическим эффектом.

Но если задуматься… Все эти переживания по поводу ущербности человеческого языка – не похожие ли чувства каждый испытывает в детстве, когда впервые задумывается над какими-то отвлеченными категориями, не имея необходимого словарного запаса, чтобы как-то оформить свои мысли? Внезапное, интуитивное восприятие мира как целостной системы – не свойственно ли оно любому человеку в той или иной степени? Восторженное преклонение перед «гештальтами» окружающей реальности – не обязательная ли черта человека искусства или гениального ученого?

То есть перед нами становится вопрос – а может ли обычный человек описать сверхчеловеческий разум? Убедительно ли автор моделирует становление сверхинтеллекта на основании интеллектуального развития обычного человека? То есть, по-своему убедительно, но происходило бы такое в реальности…

Несколько смутило также употребление термина «просветление». Если понимать его в буддийском смысле, так герою до него было весьма и весьма далеко, судя по его действиям.

Итог: интереснейший рассказ, своего рода умственный эксперимент по расширению возможностей человеческого интеллекта. Что хорошо в выбранной теме – даже сомнительную правдоподобность тяжело опровергнуть. И все же – концовка показалась мне излишне эффектной, в ущерб реалистичности.

Честно говоря, рассказ несколько обманул мои ожидания. Я ждал какой-то безумной интерпретации мифа о столпотворении, какого-нибудь научной гипотезы библейских событий. Но о крушении башни и смешении языков – ни слова. Хотя мотив дерзкого богоборческого замысла в рассказе есть, но проявляется он совершенное неожиданно.

По сути, «Вавилонская башня» Теда Чана – это притча о человеке, вышедшем на новый уровень познания (причем в рассказе – в прямом смысле) и обнаружившем вокруг себя все тот же знакомый мир. Это предостережение – не стоит искать иных миров, когда в реальном мире, где мы живем, еще так много нерешенных задач. И это намек – нельзя рассматривать действительность по частям, изолированно – мир есть система, и без его системного понимания полной картины реальности получить невозможно. А может быть, это рассказ о том, что Высший Разум всегда найдет средство скрыть от людей свою тайну, и для этого ему не обязательно причинять им вред.

Некоторые называют недостатком рассказа его некоторую затянутость и обилие подробностей, но мне кажется – подобная неторопливость повествования только усиливает внезапность развязки.

Итог: притча о том, как люди попытались выйти за пределы мира, забыв, что у них еще много нерешенных задач на земле.

Первое прочитанное мною у автора произведение. Рассказ, или, вернее, короткая повесть, является стилизацией под истории «Тысячи и одной ночи». И стилизация удалась – атмосфера восточной сказки ощущается очень хорошо. Впрочем, в этом ничего нового – вон, хотя бы взглянуть на сказки Гауфа.

Идейная сторона повести оставляет противоречивые ощущения. С одной стороны, как притча, эта история безупречна. Нет смысла жить прошлым и бесконечно казнить себя – нужно найти в себе силы, раскаявшись, начать жизнь заново. Не пытаться исправить непоправимое, но не совершать более таких проступков и предупреждать других. Короче – жить в настоящем, а не в прошлом. В принципе, мораль правильная, и, учитывая культурный контекст, вполне укладывается в рамки исламской нравственности.

Однако такой абсолютный детерминизм я принять не могу. Собственно, он противоречит и основным гипотезам, касающимся путешествий во времени – сейчас принято считать, что путешественник может предпринимать в прошлом любые действия, как и в своей реальности, ведь все равно та реальность, куда он переместился, является альтернативной. И, вернувшись домой, такой путешественник обнаружит, что «предотвращенные» события все равно произошли. Мне такой взгляд кажется более логичным. Представленная же в книге модель событий абсолютно необъяснима с научной точки зрения.

Итог: рассказ с хорошей моралью и спорной картиной мира.

Вот только дочитал одну книгу о Востоке – и вот вторая. Написанная, на этот раз, человеком с Востока. Это и хорошо (больше достоверности) и плохо (больше непонятного).

Главное, что мешает мне писать об этой книге – я не слишком знаком с историей Пакистана. Поэтому многие сатирические отсылки, видимо, прошли мимо меня. Сложно мне и почувствовать дух эпохи.

Читать оказалось удивительно легко. Стиль Рушди (или его переводчиков) напоминает Маркеса (или его переводчиков?), но читается его текст намного легче. Многие рецензенты упоминают о гипнотической силе текста – и действительно, какая-то доверительная интонация авторской речи, какой-то убаюкивающий ритм повествования мешают оторваться от книги.

Как и в романах Маркеса, в книге Рушди мы видим реалистичную, казалось бы, историю человеческой жизни, описанную со вниманием к самым обыденным деталям, но при этом приправленную мифологическими образами, которые связаны к реальностью неразрывно. Сказочный мир народной фантазии как бы сливается с миром, созданным все той же народной молвой – сплетнями, полудостоверными сведениями о жизни политиков и их семей. Эта абсурдность бытия, обнаженность мифологических основ мира, словно бы проистекает и болезненной расколотости страны.

Повествование о двух семьях превращается в повествование о двух политических режимах и двух системах мировоззрения. Западная, «демократическая» модель общества, или традиционная, мусульманская – автор бесстрастно показывает обе. Хараппа и Хайдар, совершенно разные люди в жизни, с противоположными убеждениями – действуют удивительно схожими методами, одинаково забывая в борьбе за власть о стыде.

Признаться, показалось мне что именно заявленная в заголовке основная тема романа раскрыта весьма слабо. Автор очень много рассуждает о стыде, но, то ли из-за трудностей перевода, то ли из-за эксцентричности автора, рассуждения эти весьма хаотичны и противоречивы. То ли он уличает современное общество в бесстыдстве – как «западников», вроде Искандера, которые от стыда избавились по убеждениям, так и фундаменталистов, вроде Дауда и самого Резы Хайдара (у них вместо личных чувств – религия). То ли наоборот, он видит в способности человека стыдиться что-то опасное, неестественное – иначе с чего бы Суфие Зинобии превращаться в монстра? Конечного ответа на то, что такое стыд с точки зрения автора и какое место это чувство и эта мотивация должны занимать в жизни человека – нет. Только поэтизированное и бессистемное эссе, кусочками разбросанное по тексту.

Не ясно и отношение автора к религии – вроде бы он и жестко критикует ислам, и в то же время видит в нем некую необходимую основу национального сознания, да и морали в целом. Иногда даже кажется, что он боится резко высказываться о религии (что вряд ли, учитывая, что в будущем он высказывался настолько некорректно, что теперь вынужден скрываться от исламских экстремистов). Впрочем, эти колебания вполне понятны – можно быть приверженцем религии в целом и негативно относиться к фундаментализму. И все равно, по прочтении романа остается какая-то противоречивая картина убеждений автора.

Еще один момент – такое ощущение, что Рушди читал «Сто лет одиночества» и старательно конспектировал. «Стыд» подозрительно похож на известнейший роман Маркеса – детские воспоминания и экскурсы в прошлое в начале, сказочная атмосфера, постепенно перетекающая в историко-реалистическую; врывающаяся в роман тема сексуальной жизни взрослеющего героя; тема политики и ужасов политического террора в середине; атмосфера упадка и угасание рода в конце. Нет, это, конечно, не римейк, но очень близко к этому.

Достоинства романа:

общая увлекательность: гипнотические интонации автора не позволяют оторваться;

атмосфера восточной мистики;

интересные сведения о жизни, быте и политике Пакистана прошлого века;

философия автора.

Недостатки:

вторичность книги по отношению к образцам жанра;

избыток физиологических подробностей;

сумбурно раскрыта тема стыда.

Итог: несмотря на вышесказанное, времени, потраченного на чтение, не жалко. Книга получилась атмосферной и причудливой, и вполне способна как развлечь абсурдными историями о восточном волшебстве, так и заставить задуматься над проблемами общества, государства и морали, связанными между собой весьма парадоксально. Рекомендую любителям магического реализма в духе Маркеса, с поправкой на вторичность.

Куда все подевалось?

Где достоверный психологизм «Игры Эндера»? Где философская глубина «Голоса Тех, Кого Нет»? Где эпический размах «Ксеноцида»?

«Тень Гегемона» — прямое продолжение «Тени Эндера», но только в сюжетном плане. Собственно, единственное, что радовало в предыдущем романе – это персонажи и их взаимоотношения. Сама-то история была уже вполне знакомой, но именно раскрытие новых граней характеров второстепенных персонажей придавало ее существованию смысл. В «Тени Гегемона» сюжет абсолютно свежий, относящийся к событиям на Земле уже после того, как ее покинул Эндер. Но этого недостаточно – потому что живых персонажей не видно. Как бы пытаясь оправдать нехватку психологии, Кард вводит в середине романа длинный и скучный диалог Боба и миссис Виггин о Питере и Эндере – но этот фрагмент настолько чужероден, что я так и не понял – зачем вообще он нужен в этой книге?

Что касается сюжета – с ним тоже не все в порядке. Вроде бы «Тень Гегемона» должна была бы стать политическим триллером, в духе «Ксеноцида», но закрутить интригу как следует у Карда не получается – прыжки Ахилла от одного союзника к другому подобны хорошо расставленным по кустам роялям. Острого противостояния не вышло – Ахилл вовсю рулит мировой политикой, а Боб просто-напросто прячется от него и думает, как спасти Петру. Причем именно Бобу уделяется гораздо больше внимания. В такой ситуации следовало бы показывать обоих противников в равной степени, или же ограничиться одним. Необходимого психологического напряжения не создается – Боб, как мы знаем, не слишком эмоционален, а Ахилла мало.

Многие сюжетные ходы очень сомнительны. Ахилл предает одну страну за другой – но еще жив и не в тюрьме. Может быть, Эндеру или Бобу подобное и сошло бы с рук, но у Ахилла не та репутация – удивительно, что ему доверились хотя бы русские спецслужбы. Кстати, Россию автор показал уже не такими монстрами, как в «Игре Эндера», но тоже довольно негативно – страной милитаристов с историческим комплексом неполноценности. Удивительно такое представления о «воинственных русских» в 2001 году, когда был написан роман – России, только выбравшейся из разрухи 90-х, было не до какой-либо политической и военной экспансии: как живуче на Западе пропагандистское представление о большом и страшном Советском Союзе. Вообще страны Востока выглядят подозрительно старомодно, как будто автор лет 20-30 не смотрел новостей и не читал газет. Так вот, возвращаясь к теме – как столько государственных лидеров доверили внешнюю политику своих стран маньяку, серийному убийце? Да еще и недоучке вдобавок (из Боевой школы Ахилла выгнали очень быстро). В реальности Ахилла убрали бы очень быстро – он буквально ходячий компромат на любого, с кем сотрудничает. Да его и вербовать бы не стали, из-за его психической неустойчивости.

И откуда такое зашкаливающее количество вундеркиндов? Ведь Эндер был исключением, специальной программой, как и весь его курс – насколько я понимаю, их учили ускоренно, а обычно выпускники покидают Командную школу уже взрослыми. Я понимаю, что Эндер создал моду, но в «Тени Гегемона» куда ни плюнь – везде ученики Боевой школы.

Да, фантастики в книге катастрофически мало – конечно, все события вымышлены и происходят в относительно далеком будущем – вот только будущее это слабо отличается от Земли 80-90 гг. То есть где-то даже есть космический флот – упоминается иногда. И все. В погоне за достоверностью автор забыл, что пишет о будущем, когда полеты к дальним звездам стали реальностью. Все те же политические силы, все то же оружие, все те же тактики и стратегии. Реалистично, но скучно.

Язык перевода хромает на обе ноги. Порою совершенно неожиданно вылезают неуместные в речи «от автора» разговорные инверсии; в других местах встречаются бессмысленные нагромождения канцелярита. К сожалению, это не единственный и не главный недостаток книги.

Достоинства книги:

неплохо смоделирован (правда, на основе устаревших даже на момент публикации романа сведений) гипотетический политический кризис в близком будущем.

Недостатки:

отсутствие полноценного раскрытия характеров персонажей, характерного для предыдущих книг Карда эмоционального накала;

мотивации и логика персонажей принесены в жертву сюжету;

вялая средняя часть повествования;

герои много философствуют, но в самом романе центральной философской идеи нет.

Итог: похоже, что серия книг об Эндере и его соратниках выродилась в чисто коммерческий продукт. «Игра Эндера» была наивным, но добротным фантастическим боевиком с элементами «романа взросления». Эта книга была неуклюжей, но интуитивно автору удалось сделать ее живой, настоящей. «Голос Тех, Кого Нет» и «Ксеноцид» — настоящая эпопея, философский и социальный роман, политический триллер и семейная сага – по размаху и широте поднятых проблем эти книги сравнимы с «Войной и миром» Толстого. Жаль, что роман «Дети Разума» получился куда ниже уровнем – словно автор не знал, как все это закончить, или ему было лень дописывать. «Тенью Эндера», похоже, автор прощупал почву – и, убедившись, что сага еще интересует читателя, решил выпустить целую серию спин-оффов. Но, похоже, вселенная Эндера исчерпала себя еще на «Ксеноциде»: «Дети Разума» стали лишь затянутым эпилогом к этому роману, а «Тень Эндера» — римейком «Игры». Посмотрим, что будет дальше, но пока есть ощущение, что главная цель автора – заработать на фанатах вселенной, или доказать зачем-то себе, что из этой темы еще можно что-то выжать.

«Я желаю воспеть – я желаю одобрить

благородный инстинкт продолжения рода

солиднейший базис – чувство самосохранения

неуклонный процесс – изощренный порядок…»

(Егор Летов)

Если меня попросили бы одним словом охарактеризовать роман Бена Элтона «Слепая вера», я бы сказал – «своевременный». Потому, что это образец актуальной антиутопии, учитывающей все противоречивые тенденции развития человечества.

Первую половину книги я смеялся как сумасшедший. Автор попадает в точку во всем. И дикий культ бесконтрольного размножения, и поиски «естественности», и парадоксальная смесь ханжества с изощреннейшей пошлостью в СМИ, и параноидальная охота на педофилов, и поднимающий голову религиозный и политический экстремизм самого разного толка – все это наша реальность. Стало даже жутко – я не думал, что на Западе ситуация настолько похожа на российскую, а возможно, в чем-то даже хуже, потому что зашла дальше. Особый эффект чтению придавало истошно орущее из соседней комнаты НТВ – там как раз с особым цинизмом и приторным сочувствием рассказывали о трагической гибели различных детей. На это четко наложился один из первых эпизодов романа, где улица усыпана поминальными открытками. После такого совпадения книга пошла как по маслу, пока не прочитал половину, оторваться не мог.

Переводчикам – особая благодарность. «Слепая вера» читается превосходно, легко, что редко случается с переводными текстами. Отдельное спасибо за остроумный термин «гробья» и за прекрасно-омерзительный глагол «эмотировать». Вообще, новояз «Слепой веры» вызывает какое-то особое мазохистское удовольствие, настолько эти словечки восхитительно идииотичны.

Вторая половина романа, впрочем, вызвала противоречивые чувства. Похоже, что автор мечется между серьезной книгой и пародией, так до конца и не понимая, что пишет. Поэтому ударная доза чернухи и «жести» в конце романа несколько разочаровывает, несмотря на то, что концовка вполне укладывается в логику сюжета. Ожидаешь чего-то другого — беспощадного и злого высмеивания, нарастания абсурда. А вместо этого – пафос. Формат обязывает?

А вообще книга очень сильна. Сильна именно этим злым смехом над нашей действительностью, над взаимоисключающими, но прекрасно уживающимися в человечестве деструктивными тенденциями. «Слепая вера» — это именно книга о том, как люди, разучившись думать, подменили Бога мелкими бесами своего подсознания. Получившийся мир стал таким нелепым и отталкивающим, что вызывает равное неприятие и у религиозных людей, и у сторонников науки, потому, что человеческая мораль в нем подменена инстинктами толпы – толпы напуганной, разъяренной, дезориентированной. Этот мир идет по пути наименьшего сопротивления – высокая смертность? Больше рожать! Без науки нельзя поддерживать Интернет и глобальную слежку? Значит, электроника – не наука, а «мудрость», так же как и пластическая хирургия. Термин значит больше, чем он значит – если нужно устранить противоречия, уточняется терминология.

Для западной цивилизации в настоящее время становится опасным явлением доходящий до абсурда культ детей. Из ребенка делают избалованного идола, внушая ему сознание своей исключительности, что потом создает ему серьезные проблемы с социализацией – потому что нельзя в приказном порядке объявить всех знаменитостями и гениями, точнее, объявить-то можно, но что это меняет? И вот пожалуйста – наркотики, самоубийства, чисто американский феномен «школьной стрельбы». В романе Элтона обожествление детей, абсурдное на фоне высокой детской смертности, доведено до предела – посмотреть хотя бы на их имена. Да и взрослые там – всего лишь инфантильные переростки (а откуда взяться другим?). Посмотрите хотя бы на эпизоды «разборок» в офисе Израза – ведь типичная картина для школьного ученического коллектива…

В нашей стране в последнее время идет война с матерной руганью, насилием и обнаженкой в СМИ. Но вот проблема – бороться с пошлостью, как таковой, не получается. Потому, что пошлость не имеет формального признака, она может быть сколь угодно завуалированной – оставаясь пошлостью.

Есть мысль о том, что появление Интернета заставило людей перейти к какому-то «ненастоящему», «виртуальному» общению. К сожалению, это сосем не так. Все гораздо хуже – Интернет создал новый подвид людей гиперобщительных, помешанных на общении. В реальности у человека может быть десяток-другой приятелей, ну может быть, человек пятьдесят. В Сети очень легко найти сотни. И пустопорожнее «общение» начисто съедает то время, которое человек мог бы потратить с пользой – прочитать книгу, посмотреть фильм, заняться своей физической формой; да просто поразмышлять, наконец. Хуже того, гиперобщительность уже становится нормой – в Европе некоторые психологи всерьез утверждают, что человек, не имеющий аккаунта в социальной сети может стать новым Брэйвиком. Конечно, пока к таким ученым относятся как к научным фрикам, но молодежь уже выражает недоумение, граничащее с неприязнью, в адрес тех, кто не нуждается в постоянном онлайне. Впрочем, это меня пугает слабо — вряд ли моя репутация малообщительного человека навредит мне больше, чем репутация человека… непьющего(!). Да-да, это по нынешним временам большой грех… Вы еще думаете, что Элтон перегнул палку?

В мире «Слепой веры» представления о сакральном и профанном вывернуты наизнанку. «Любовь» является «священной», но при этом никакая деталь личной жизни не может быть тайной. То есть «священным» в этом мире является не тайное, не то, что существует только в смиренных душах, то, о чем знают только любящие – а то, что уже стало пошлым, публичным. Эта тенденция намечается и в реальности – любой, кого коробит ярко выраженное сексуальное поведение, рискует нарваться на обвинения в ханжестве и религиозном фанатизме. Так вот – действительно сакральной любовь является для главного героя книги. Он изначально свободен от пуританских предрассудков, а отвращение к мировой пошлости помогло ему найти золотую середину, здоровое отношение к сексу.

И как легко отпугнуть обывателя от науки! Злой иронией выглядит упорное отрицание происхождения человека от обезьяны на фоне постепенной деградации человечества намного ниже обезьяньего уровня. Впрочем, отрицание эволюции всегда выглядит несколько абсурдно.

Достоинства произведения:

стопроцентная злободневность;

остроумие;

беспощадное высмеивание пошлости, невежества и жестокости людей.

Недостатки:

книга реально может устареть (дай-то Бог, чтоб устарела);

есть немало сомнительных деталей – например, непонятно, почему запрещена даже примитивная развлекательная литература, даже развлекательные сериалы – но разрешены компьютерные игры; зачем Церкви чудовищная рождаемость, если территория страны уменьшается и т. д.

Итог: Роман «Мы» Замятина писался в эпоху зарождения фашизма и сталинизма. На Оруэлла и Брэдбери повлияла эпоха гонений на коммунистов в США. «Слепая вера» — книга своего времени. Сейчас она нужна и актуальна, но что будет дальше? Остроумие Элтона я оцениваю очень высоко – он выдающийся мастер комедий, иначе и быть не могло. Но крайне шаблонный сюжет, родившийся то ли из желания соблюсти жанровые каноны, то ли из постмодернистских убеждений автора, может сыграть с ней злую шутку. А пафосная концовка имеет картонный привкус агитки. Пока же «Слепая вера» — актуальный роман, книга прямого действия, бьющая в цель и заставляющая понять, кто мы здесь, и что нужно делать, чтобы придуманный автором мир не стал реальностью. Ведь слепая вера – это движущая сила самых страшных конфликтов в истории человечества. И противопоставить ей можно только осознанную веру в реальный мир, в могущество разума, в чистые души, противостоящие инстинктам толпы, в того Бога, который требует от человека только одного – новых открытий и творчества.

Эта повесть послужила мне настоящим вознаграждением за усердие. Дело в том, что волею отечественных издателей она оказалась в одном томе с романом Сакё Комацу «Гибель дракона» («Погружение Японии»), о котором я писал отдельно. Что же касается повести – к счастью, она является полной противоположностью роману, оказавшемуся с ней под одной обложкой.

Сложно сказать, является ли это произведение фантастическим, или нет. Более того, отчасти именно этот вопрос и составляет основную идею повести. Что есть вымысел и чем он отличается от правды? И когда правда превращается в ложь? Это вопросы, на которые пытаются найти ответы герои повести. И ответ не так-то просто найти, как на первый взгляд. Несколько раз ситуация переворачивается с ног на голову.

Если человек видит то, чего не видят другие – он сумасшедший? Или, может быть, он – гений, которому доступны тайны Вселенной? Если двое не могут прийти к согласию в одном из пунктов, очевидно, что один из них неправ. Но кто – если объективная проверка их утверждений невозможна? Эта история – образец логического парадокса. Если можно быть марсианином, но при этом выглядеть как человек, биологически являться человеком, пользоваться земными ресурсами, производить товары и технику, идентичную земной; вдобавок, быть потомком покорителей Марса из далекого космоса – то можно ли вообще быть марсианином? Или же марсианин и землянин – это одно и то же?

Не случайно я перечисляю вопросы: «Совсем как человек» — это книга вопросов. На каждый из них можно дать однозначный и очевидный ответ… если не позволять себе задумываться. Иначе самое бредовое предположение, словно яд, проникнет в сознание, и навсегда отравит его образом иллюзорной и обманчивой Вселенной, где все – не то, чем оно кажется людям, ограниченным информационной средой, формирующей их личность.

Но это не книга ответов – это книга вопросов. Она не декларирует истину и даже не призывает читателя искать ее – всего лишь напоминает о том, что мы этой истиной не обладаем, а менее всего обладаем в то время, когда считаем, что тайн для нас уже не осталось.

Достоинства произведения:

совершенно парадоксальная, но при этом увлекательная философская игра;

предельно напряженный и абсолютно непредсказуемый сюжет;

свежий и тонкий юмор, глубокая ироничность повести.

Недостатки: отсутствуют.

Итог: автор иронично спрашивает – уверены ли мы в том, что знаем о мире? Не являются ли наши взгляды на мир систематическим самообманом, как говорится в психиатрии, «внутренне непротиворечивым бредом»? Повесть – всего лишь шутка, но с долей предостережения для тех, кто считает, что уже знает о мире абсолютно все.

Бродил я как-то мимо полок в районной библиотеке и остановил взгляд на сборнике «японская фантастическая проза». Честно говоря, мое знакомство с японской культурой довольно хаотично, оно ограничивается, с одной стороной, аниме и мангой, а с другой – японской мифологией, которой я довольно-таки серьезно интересовался в студенческие годы (да и сейчас, собственно). А вот литература Японии для меня – нечто новое.

Собственно, большую часть книги составляет роман Сакё Комацу «Гибель дракона» (или, вернее, «Япония тонет», ибо наши переводчики сочли, что это название не символизирует и решили добавить ПАФОСА; впрочем, отсебятины тут нет, они просто вынесли в заголовок основную метафору романа). Признаться, слово «проза» в названии антологии меня несколько ввело в заблуждение. В том смысле, что в наше время прозой принято называть «внежанровую», «большую литературу». А «Гибель дракона» — твердая научная фантастика. Очень твердая. 50 страниц научного объяснения катастрофы с диаграммами и схемами (!) – это, на мой взгляд, слишком. И это только самый крупный подобный пассаж – а в тексте их много. Поэтому лично мне книга показалась весьма скучной.

Главная проблема – фантастическое допущение взято из области науки, которой меня никогда не увлекала. Что поделать – на дилетантском уровне меня в разные периоды интересовали разные науки, от микробиологии до квантовой физики, но вот к физической географии и геологии у меня никогда душа не лежала. Абсолютно. Поэтому вникать в научные подробности не хотелось. То есть приходится констатировать – книга на любителя. Нет, в Японии, конечно, сейсмические явления – это, к сожалению, серьезная проблема, и, подозреваю, среднестатистический японец неплохо разбирается в причинах возникновения землетрясений, и, может быть, дело в этом.

Да и вообще, науки в этом романе ОЧЕНЬ много. А людей – очень мало. Что и обидно – короткие и редкие психологические зарисовки весьма эффектны.

Вообще, соотношение в «Гибели дракона» примерно такое:

1. Геология и сейсмология.

2. Экономика.

3. Политика.

4. Психология.

А хотелось бы:

1. Психология.

2. Политика.

3. Экономика.

4. Геология.

А ведь сюжет-то сильный! Если бы за него взялся бы кто-то вроде Стивена Кинга – богатейший материал для испытания психики героев на прочность! Но тех, кто отважится прорваться через подробнейшие научные объяснения, ждет грандиозная и страшная история гибели великой страны – и серьезных усилий стоит убедить себя в том, что это всего лишь вымысел. Множество персонажей, которым уделено очень мало текста, раскрыты широкими мазками – но это не обедняет их образов, потому, что главное – это то, что не сказано. Да, все же «Гибель дракона» — это настоящая литература, и эту книгу никак нельзя назвать примитивной в психологическом плане. Скорее, проблема не в качестве, а в количестве – слишком мало людей, слишком много науки.

И все же ее видно – чудовищную, ни с чем ни сравнимую боль людей, теряющих то, что является основой жизни человека – Родину. Землю своих богов и предков, землю, на которой поколения росли, трудились, любили. И это действительно шокирует – на фоне многостраничных холодных рассуждений о процессах в земной мантии и политико-экономических способах спасения японской нации. Но это какой-то особенный мазохизм – вылавливать жемчужины психологических находок и живых мыслей и океане научной и околонаучной информации.

Достоинства произведения:

грандиозная концепция, требующая особой смелости – ибо масштабно и провокационно, и очень страшно;

живые персонажи – которых, увы, до обидного мало;

Япония 70-х как она есть, без клюквы и искаженного европейского восприятия.

Недостатки:

засилье наукообразности, «разжевыванию» и обоснованию фантастического допущения посвящено едва ли не 70-80% текста;

несмотря на трагическую основу сюжета – очень мало собственно психологизма, мало проявлений личности героев.

Итог: все-таки я больше люблю читать о людях, чем о тектонических процессах. Книга очень специфична. Чтобы ее воспринять положительно, надо быть или японцем, или поклонником «твердой НФ». О чем и свидетельствует низкая популярность романа за пределами Японии. Все-таки литературное произведение не должно быть настолько скучным.

Всякий раз за очередное фэнтези принимаюсь с опасением. Уж слишком мало в этом жанре сильных вещей и очень много – бессмысленных поделок. Из-за этого страха разочарования я постоянно откладывал «на потом» прочтение эпопеи Мартина. К счастью, опасения мои не оправдались совершенно – «Игра престолов» — масштабная и удивительно проработанная вещь, в которую автор вложил душу и немалый труд.

После прочтения первых глав романа мне так и хотелось назвать его «историческим». И действительно, временами единственное, что мешает применить к нему это определение – то, что это «история» вымышленного мира. Я был не удивлен, когда выяснил, разыскивая информацию о книге и авторе в Интернете, что одним из источников вдохновения для Мартина стала сага Мориса Дрюона «Проклятые короли». Ассоциации с «Проклятыми королями» начались с первых же эпизодов в Винтерфелле. Придворные интриги, соперничество знатных домов за королевский престол, амбиции и заговоры, войны и предательства – да, это то самое европейское Средневековье. За исключением того, что это не Европа, а мир, в котором зима и лето длятся годами, волки вырастают размером с тигра, а из северных лесов приходят чудовища и мертвецы. А еще здесь когда-то жили драконы…

Для Толкина была характерна эпичность, мифологичность, сказочность. Сапковский шокирует циничностью и разнообразной «жестью», а также неразрешимыми моральными дилеммами. Для фэнтези Джорджа Мартина ключевым словом может стать слово «реалистичность». Помимо вымышленного мира, фантастические допущения сведены к минимуму. За редким исключением фантастика является только «спецэффектами», сопровождающими развитие сюжета. Возможно, в дальнейших томах саги фантастики станет больше, но главное, чтобы это не нанесло ущерба сюжету и прорисовке характеров. Нет, сказочные и мистические элементы делают книгу интереснее, но прежде всего, «Игра престолов» — это история интриг и борьбы за власть, история войн и предательства. И это, в общем-то, замечательно – до Мартина вряд ли кто-то создавал «исторический» эпос полностью вымышленного мира, настолько детально проработанный, что остается ощущение, что у автора были в распоряжении исторические хроники какой-нибудь иной планеты. Какой труд и сила воображения вложены в этот роман – нетрудно представить.

«Игра престолов» начисто лишена мифологического черно-белого восприятия мира, толкиновской патриархальности. Семь королевств – это не уютный мир Средиземья: персонажи Мартина являются абсолютно реальными типажами, которые окружают нас в реальной жизни. Благородство и доблесть – это лишь то, что делает человека орудием в руках более хитрых и жестоких. Или становится причиной его падения и гибели. Нед Старк честен и милосерден – и поэтому не может отличить предателя от друга, судя о людях по себе. Он истинный рыцарь – но принесло бы его правление больше добра стране, чем правление столь же легковерного и нерешительного Роберта? Вот и Варис сомневается в том, что стране обязательно нужен благородный и мудрый король – достаточно и глупого и самонадеянного принца Джоффри, только бы мятежи не раскололи государство. Народу все равно, кто правит страной и по какому праву, лишь бы были поменьше налоги и обильней урожай – сообщает принцессе Дейенерис беглый рыцарь Мормонт. Наследство, честь династии, истинность благородного происхождения правителя – это лишь пустые слова, элементы «имиджа». Кто-то не признает нового короля? Любой рот заставят замолчать деньги или яд.

Впрочем, при этом в «Игре престолов» нет гротескной постмодернистской «чернухи», как, например, в «Ведьмаке» Сапковского. Это ощущение может создаться, если сначала ознакомиться с сериалом по книге – великолепно снятым, но, к сожалению, почему-то содержащим намного больше, чем в книге, секса и насилия. Нет, здесь все в меру – ровно настолько, чтобы стало понятно, что герои – живые, настоящие люди.

О Эддарде Старке я уже сказал достаточно – он представляет из себя именно тот тип воина, рыцаря, с убеждениями которого нечего делать в политике. Честно говоря, изначально он вызывает большую симпатию, но постепенно от нее остается только жалость. Простому человеку с Севера, живущему в беспокойном морозном краю, полном разбойников и диких зверей, не понять обманчивого покоя и зловещей роскоши королевского двора. Нет, лорд Старк вовсе не пример для подражания – скорее наглядный пример судьбы «сказочного рыцаря» в реальном мире.

Леди Старк пытается плести интриги – но она так же полглощена Севером, да к тому же одержима своими мелкими страстями, не в силах представить общей картины происходящего. События ее жизни кажутся ей преувеличенно важными, в то время, как происшествие с Браном остается на периферии конфликта. Главным для нее становится найти заказчика убийства, и это мешает Кейтилин увидеть целостную картину и опасность, грозящую ее супругу. Она вызывала бы однозначную симпатию – если бы не эпизод прощания Джона с Браном (прочитавшие поймут). Ее чувства и события Винтерфелла закрывают для нее весь остальной мир.

Трудно сказать что-то о старшем сыне Неда, Роббе, слишком уж он старается подражать отцу во всем и идти по его стопам. Бран – куда более интересный персонаж, поскольку извечный путь Старков-воинов для него закрыт. Он вынужден сделать своим главным оружием разум. Неудивительно, что Тирион симпатизирует ему.

Джон Сноу… На первый взгляд он тоже точная копия Эддарда Старка, но очень смущают намеки на тайну его рождения. Уж слишком непохоже на Неда — плодить бастардов. Но, как бы то ни было, воспитание в доме Старков вполне сказалось на Джоне. Он – тонко чувствует добро и зло, обладает обостренным чувством справедливости, но при этом зачастую слишком прямолинеен. По сути, он такой же идеалист, как и лорд Старк.

Санса и Арья – две противоположности. Арья унаследовала боевой характер, интуитивную нетерпимость к подлости. Однако, в отличие от отца, она весьма прозорлива и очень подозрительна – жаль, что Нед Старк так мало уделяет внимания ее словам… Санса столь же доверчива, как и ее отец, если его обманула старая дружба, то ее – влюбленность. Из всех персонажей саги, она, пожалуй, раздражает пока больше всех – откровенным непониманием человеческих характеров и поразительной способностью к самообману. Она находится в плену стереотипов и мечтаний, настолько, что только очень жестокий урок способен выбить ее из этого вымышленного мира.

Ланнистеры, как и положено злодеям, весьма колоритны. Особенно неприятен Джоффри – его мерзкий характер и отношение к окружающим порождены исключительно воспитанием и наследственностью, и ничем не могут быть оправданы. Серсея, в общем-то, полностью раскрывает свои мотивы в беседе с лордом Старком – но даже это ее не оправдывает. Джейме Цареубийце (откуда в Семи Королевствах цари – это нужно спросить у переводчика, так же, как и почему в тексте присутствует слово «лет» в значении «годов», если лето в этом мире длится значительно больше года), как ни странно, свойственны какие-то зачатки благородства – только требования Серсеи заставляют его поднять руку на Брана. Впрочем, ранее он не колебался, убивая внуков Безумного Короля… Так или иначе, он вызывает уважение разве что как воин. Лорд Тайвин Ланнистер появляется на страницах «Игры престолов» совсем ненадолго, но этого хватает, чтобы понять, почему Джейме и Серсея выросли такими, как они есть. А вот их брат Тирион – «белая ворона» в семье. Будучи карликом, он испытывал на себе достаточно неприязненное отношение со стороны своего отца. Поэтому амбиции Ланнистеров и их хищническая мораль мало интересуют Тириона. Он, при всей своей циничности, не смотрит на окружающих, как на орудие к достижению цели; власть вообще мало интересует его. Тирион – человек мыслящий и чувствующий, он – исследователь по натуре. И еще: он знает о человеческих слабостях и слабых людях больше, чем кто-либо из Ланнистеров. При не слишком большом влиянии на сюжет Тирион становится, пожалуй, самым колоритным и интересным персонажем. Что особенно приятно, автор не наделяет его нарочито положительными чертами, вроде доведенного до абсурда стремления к справедливости, характерного для Неда Старка; но при этом он совершенно лишен, повторюсь, типичного властолюбия и жестокости Ланнистеров. Слышал мнение, что Тирион является альтер-эго автора в мире романа; учитывая его интерес к литературе, возможно, так оно и есть. Так или иначе, именно он больше всего понравился мне из всех персонажей книги – своим остроумием и здравомыслием, человечностью и умом.

Король Роберт – довольно жалок и весьма раздражает. Его нельзя назвать плохим человеком; но он категорически не на месте в жизни. Прямой и открытый характер Роберта и его отвращение к интригам делают его легкой добычей заговорщиков; склонность к алкоголизму добивает его. Становится жаль, что он не остался обычным местным лордом: значительные государственные задачи совсем не для него.

Что касается Таргариенов, то с Визерисом все просто – еще один властный сопляк. Жаль, что Джоффри не постигла его участь… А вот Дейнерис – еще один симпатичный мне персонаж. В отличие от прочих персонажей книги, ее личность показана в динамике развития. Пожалуй, сюжетная линия последних Таргариенов – самая драматичная, сложная и непредсказуемая в книге; история потерь и обретения. Не имея ничего, неожиданно найти свой дом и любовь и вновь все потерять; и найти в себе силы встать и продолжить борьбу… Чудовищные испытания превращают Дени из хрупкой девушки, запуганной братом-садистом, в истинную королеву, в свои четырнадцать лет она сполна познала и любовь и ненависть. Что бы не было с ней дальше, вряд ли кто-то сможет теперь внушить ей страх.

Писать обо всех, впрочем, долго и бессмысленно. Выше описана едва ли треть персонажей «Игры престолов», и среди тех, что не попали в список, есть весьма интересные. Вкратце изложу «рейтинги самых-самых».

Самые интересные и симпатичные:

1. Тирион Ланнистер. Он нравится почти всем – а какому книжному червю он не покажется родственной душой? Впрочем, сравнивать себя с этим персонажем нескромно; он, если не мудр, то весьма умен.

2. Принцесса Дейнерис. Ее душа словно бы пробивается сквозь каменную скорлупу, как новорожденный дракон. Любовь разбивает скорлупу страха, а боль потери убивает в душе принцессы последние иллюзии. Виновата ведьма-мейега в случившемся, или нет, принцесса, не колеблясь, посылает ее на костер – поступок жестокий и политически грамотный; поступок истинной королевы.

3. Арья Старк. Девочка намного умнее свое отца – без комментариев. К тому же, очень выгодно смотрится на фоне жеманной и недалекой Сансы.

4. Бран Старк. Мне он кажется самым умным из наследников Неда Старка.

5. Пятое место разделю между тремя персонажами: Джон Сноу (но не дайте боги ему сунуться в политику вслед за Старком), Бронн (наемник с циничным чувством юмора.. знакомый типаж, не правда ли?) и Сандор Клиган (похоже, я тоже испытываю сочувствие к «калекам, бастардам и сломанным вещам»; типичный пример мерзавца-который-был-бы-нормальным-если-бы-не-сволочная-судьба).

Самые неприятные и раздражающие:

1. Принц Джоффри. Дурак, садист, избалованный мальчишка. К сожалению – король.

2. Визерис. Дурак и садист. К счастью, не король.

3. Мизинец. Подлец. К сожалению – не дурак. Не король – зачем ему?

4. Лиза Аррен. Абсолютная патология.

5. Эддард Старк, его дочь Санса и король Роберт. Отличаются умом и сообразительностью…

Пятиминутка психоанализа. Совсем не братские чувства и отношения между братом и сестрой встречаются в «Игре престолов» весьма часто. Еще наблюдение:

И еще по поводу фантастичности. Как ни странно, но именно минимальность фантастических элементов привлекает в этом романе больше всего. Причудливый климат Семи Королевств – в первую очередь метафора приближения смутных времен. Иные – появляются только раз, но этот эпизод реально вызывает жутковатые ощущения. Правда, судя по драконам, дальше фэнтези будет больше, чем «псевдоистории» — но делать выводы рано.

И животноводство. «Фэнтезийность» представлена в том числе и присутствием лютоволков — огромной разновидности волка, неплохо поддающейся приручению. Я не любитель собак, но даже меня эти преданные и умные звери сумели растрогать. Как жалко, что в экранизации вместо темы братьев наших меньших решили раскрыть другую, более востребованную. А ведь волки должны были присутствовать в трех боевых сценах! Впрочем, сериал – это уже другая проблема…

Достоинства книги:

проработанный, невероятно убедительный мир;

множество «живых», проработанных персонажей;

достоверный психологизм;

неоднократные примеры превосходства ума над силой;

сложный и крайне непредсказуемый сюжет.

Недостатки: как таковых нет. Хотя кого-то может покоробить навязчивая тема инцеста. Есть также мелкие ляпы вроде «легкоплавкого» золота и сомнительные «находки» вроде «боевых евнухов».

Итог: масштабность эпопеи Мартина превышает размах всех его «конкурентов», а ставка на реалистичность и «псевдоисторичность» резко отделяет его и от адептов «Страны Эльфов», и от чернушников, живописующих легкодоступных принцесс в батистовых трусиках и веселую расчлененку.

Повесть была написана задолго до романа, частью, которого она стала – и прочитал я ее где-то за год до того, как «Нам здесь жить». Хоть и получилось это странно – дело в том, что сначала роман у меня «не пошел», и я, открыв его на середине, взялся за эту историю, так сильно выбивающуюся из основного текста – и по стилю, и по месту действия. Тогда она понравилась мне больше, чем история Города с его странным и нелогичным миром; и позже, когда я неожиданно «въехал» в суть романа, нравится не меньше.

История, в общем-то, для фантастики типичная: противостояние современного человека с его потребительским отношением к природе, видящего в ней исключительно источник дохода — и человека древнего мира, не противопоставляющего себя природе и относящегося к ней с уважением. Что же поднимает короткую повесть Олди над массой экологически-нравоучительных ужастиков? Как обычно – авторское мастерство. Здесь даже нет особенных стилистических ухищрений – все достаточно просто, но выразительно. Чтение повести создает буквально кинематографический эффект – настолько четкими и ёмкими стали портреты героев. Впрочем, авторы именно на такую «визуализацию» и рассчитывали – недаром герои очень похожи на архетипичных персонажей голливудских фильмов. Ощущение трагедии возникает в самом начале, и нарастает до самой шокирующей развязки, когда напряженность ситуации близка к безумию. Читатель словно бы присутствует в баре, где сталкиваются в словесном поединке убийца и любимая девушка убитого, своей кожей ощущает – кто-то не выйдет отсюда живым. Для подобного эффекта вводится герой-наблюдатель, ученый, приехавший для изучения уникальной акулы, из-за которой, собственно, и все и началось. Как и читатель, он совершенно не подготовлен и шокирован происходящим, не сразу понимая, в центре какого конфликта оказался.

Мифологический сюжет – обычное дело для Олди. Мифологичность этой повести – фундаментальна. История Пола – почти евангельская. Избранный древним духом моря, он мог бы стать покровителем человечества и примирить людей со стихией — но люди отвергли его и его путь. Он вернется – вторым пришествием, Страшным судом, уничтожая богоотступников и демонов – но это, впрочем, будет потом, когда маленькая трагедия американского прибрежного поселения станет часть всемирной трагедии. А в рамках повести исход его истории более оптимистичен; все же повесть не совсем о том же, о чем выросший из нее роман. Потому, что природа, в отличие от человека, вечна, она переживет миллионы таких мерзавцев, как Малявка Лэмб и его дружки. Но вот сколько они успеют уничтожить прекрасного, сколько они смогут погубить нормальных людей? Боги дарят воскрешение, но никто не войдет в одну реку дважды. Отвергая защиту, слепые в своем самодовольстве и эгоизме, люди порождают новых мстителей. Сколько сможет вытерпеть мир, прежде чем погибнет или, что вернее, изменится так, что людям больше не будет в нем места?

Достоинства произведения:

старая, но все еще актуальная тема;

философская идея;

предельная, болезненная достоверность образов.

Недостатки:

не обнаружено.

Итог: все время мешает прочитанный роман изолированному восприятию истории Пола и Н’даку-ванги. А ведь повесть не столько о «втором грехопадении», сколько о том, что прогресс не должен мешать человеку оставаться человеком. В том числе, и по отношению к природе. Цивилизованность не делает варвара культурным человеком. Даже если оставить сомнительную дорожку рассуждений о мудрости и превосходстве древних людей — современный человек, воспитанный обществом потребления, часто лишен элементарных моральных принципов, ничем не отличаясь от дикого зверя. Но почему-то считает себя лучше, чем те, кто во что-то верит.

И еще один отрывок из «Владимира третьей степени». По всей видимости – вариант завязки. К сожалению, отрывок столь короткий, что в полной мере талант Гоголя-комедиографа в нем проявиться не может. Все же здесь есть и авантюрная завязка, и неожиданный сюжетный ход, и житейский абсурд – все приметы гоголевских комедий. Что тут остается сказать – жаль, что этот замысел так и не был доведен до конца.

Забавно: несмотря на то, что это произведение я прочитал только на днях, знал я его едва ли не наизусть; настолько зацитировано оно критиками и авторами учебников. Больше всего «Театральный разъезд…» напоминает… фрагмент форума из интернета. То есть все то же нагромождение сталкивающихся мнений, в основном переставляющих из себя одно и то же, выраженное разными словами. Множество зрителей без устали «пережевывают» одно и то же – хорош «Ревизор» или плох, допустимо ли смеяться над чиновниками или недопустимо категорически, нужны ли обществу легкомысленные развлекательные комедии, или необходима злобная и беспощадная сатира. Понятно, что этот поток обсуждений упорядочен автором; поэтому сначала он читается весьма живо, с интересом.

Но ближе к концу этой небольшой пьесы череда зрителей кажется уже бесконечной, а их высказывания – однообразно-повторяющимися. Это вполне реалистично, но, к сожалению, заставляет зевать от скуки и усталости. Финальный монолог тоже не радует: Гоголь выступает в роли Капитана Очевидность и произносит пафосную апологию «Ревизора». С автором сложно не согласиться – уж если кто и имеет право на трактовки и комментарии, так это он. Смущает только, что он чувствует какую-то необходимость постоянно оправдываться за «Ревизора», постоянно что-то объяснять и разъяснять. А ведь потом была и «Развязка «Ревизора»! Похоже, автора смущало, что некоторые не поняли великую комедию… Но зачем эти болезненные оправдания, пояснительные монологи? Не лучше ли внять совету Пушкина – «И не оспаривай глупца»? Кто-то не понимает, кому-то выгодно не понимать – и вряд ли со всем этим можно что-то сделать.

Достоинства произведения:

интересная концепция;

детальный разбор сущности «Ревизора».

Недостатки:

избыточный пафос;

зачем нужен этот детальный разбор?

Итог: как бы не была справедлив монолог Автора, все равно остается какое-то смутное, даже неприятное чувство – будто он оправдывается. Будто чувствует какую-то вину в том, что был неправильно понят. Жаль, видимо, не мог Гоголь понять одно – всегда найдется тот, кто обругает даже общепризнанный шедевр.

Из всех кусочков ненаписанного «Владимира третьей степени» этот – самый проработанный. Читал я его перед сном, и смеялся так, что спать расхотелось – все же объем «Отрывка» позволил Гоголю «разогнаться» и в полной мере проявить талант комедиографа. Персонажи парадоксальны и реалистичны одновременно, внимание автора к деталям – очень высокой степени. Присутствует даже некая смысловая завершенность: читатель наблюдает типичную картину, к сожалению, далеко не смешную в реальности – полное непонимание воспитателем своего воспитанника; ситуацию, когда недалекий родитель не видит склонностей и талантов своего ребенка и делает его орудием своих амбиций. Впрочем, недоросль, выращенный в обстановке доведенной до абсурда гиперопеки – мягко говоря, не новая тема в отечественной комедии. Но живость персонажей и в особенности коварство Марьи Александровны смягчают впечатление от эксплуатации таких неоригинальных типов. Весело, интересно, и весьма психологично.

Несколько легких бытописательных сценок, по-гоголевски забавных и своеобразных. Более интересны как «документ эпохи», чем в качестве литературного произведения. Изначально диалог Аннушки с дворецким тоже должен был войти в комедию «Владимир третьей степени», но затем был включен в эту комическую зарисовку. Атмосфера интересна, но более здесь ничего нет – ни проработанных образов, ни явной сатиры, ни серьезной проблематики. Но мастерство писателя видно и в таком наброске.

Фрагмент так и не написанной комедии – похоже, того самого «Владимира третьей степени», концепция которого, существенно переработанная, впоследствии легла в основу «Записок сумасшедшего». Утренний разговор двух важных чиновников наполнен пустопорожней болтовней и предвкушением вечерних развлечений – одно самодовольство и ни слова о чем-нибудь действительно важном и значительном. Такие типажи еще встретятся читателю в «Ревизоре» и «Мертвых душах». Однако одного диалога маловато, чтобы судить о персонажах – праздный разговор еще не является признаком постоянной праздности и лени. Не все же время им о службе беседовать? В общем – довольно сырая наработка, черновой материал.

Очень сильная в плане сюжета вещь. Да, пожалуй, несмотря на то, что эта комедия злее и злободневнее «Женитьбы», она все равно не дотягивает до глубины и всеобщности «Ревизора». Но именно от «Игроков» оторваться почти невозможно. Столкновение отчаянных характеров, сплетение интриг, трагикомические ситуации и непредсказуемая развязка – один сплошной драйв, или, выражаясь более аутентично – кураж. Впрочем, кто куражится, а кем руководит трезвый расчет – это вопрос, который читатель (или зритель) будет задавать себе на протяжении всей пьесы.

Особенно забавляет шулер, в двух монологах сначала прославляющий, а потом проклинающий свое искусство. Резкие контрасты, ситуации постоянного обмана – в «Игроках» мы находим тот же авантюрный дух XIX века, которым полны и «Ревизор», и «Мертвые души»; и которым до сих пор не могут переболеть беллетристы.

Ну и, конечно, персонажи – абсолютно не похожие друг на друга, взаимодействующие в сложной сети тройного обмана. Каждый внешне прикидывается простаком; каждый на самом деле каменно-спокоен и сосредоточен до предела; и каждый в глубине души боится остаться в дураках. А что тут сказать – Гоголь есть Гоголь.

Достоинства произведения:

сюжет;

персонажи.

Недостатки:

достаточно простая идея произведения.

Итог: отличная, веселая, лихая вещь. С фирменной гоголевской ВНЕЗАПНОЙ концовкой. Жалко только, что автор впоследствии переключился на заведомо невыполнимый проект «Мертвых душ», и отошел от драматургии. Впрочем, Гоголя и так есть, за что уважать.

Ну что же, я практически полностью согласен в этом вопросе с Гоголем… за исключением того, что полностью изгнать из критики личностное отношение, все же, невозможно. Да, я, еще только начиная писать рецензии, склонялся к безличностно-академическому стилю – но постепенно искушение говорить своими словами брало верх. Как бы не пытался критик быть беспристрастным, все равно его личный опыт будет сказываться. Да и скорее плохую книгу интересно «препарировать», а о хорошей хочется писать просто, по человечески. Впрочем, и о недостатках произведений иногда приходится говорить, добавляя «имхо» — то, что для одного читателя недостаток, для другого может оказаться и достоинством.

Что касается личности автора, то и о ней полностью забыть не получается. Ведь недостатки произведений иногда напрямую связаны с не слишком приятными личными чертами автора – и здесь трудно не скатиться в осуждение. Понятно, что оценивать следует только произведение, но поневоле при этом поднимается вопрос и об авторском таланте – насколько он велик, и в какой степени проявился в данном случае.

Если мы исследуем книгу, то немаловажными для нас становятся мотивации автора, а значит, его психология, убеждения. Если мы напротив, стараемся дать книге оценку – то здесь будет замешана уже наша личность с ее опытом. Объективность – лишь идеал, к которому следует стремиться, но достигнуть его невозможно… да и нужно ли? Достаточно попытаться быть добрее и не осуждать непонятное.

Самое странно, что эту общеизвестную гоголевскую вещь я полностью осилил только на днях. Много раз слышал ее радиопостановки, пару раз в школьные годы принимался читать – и всегда где-то с середины до конца пробегал глазами по диагонали, не вникая. Ну вот не воспринимался у меня в детстве Гоголь без мистики, да еще и в драматической форме.

Впрочем, есть и более серьезная причина. В конце концов, в «Ревизоре» тоже нет фантастического допущения, а читал я его с интересом, перечитывал много раз с удовольствием, и помню почти наизусть. Дело в том, что «Женитьба» — все-таки достаточно легкомысленное произведение. Нет, конечно, эта пьеса очень жизненна и, так сказать, меметична – на цитаты растащили ее, как и все творчество автора. Нельзя упрекнуть «Женитьбу» и в отсутствии остроумия – здесь юмористический талант Гоголя проявился в полной мере, не отягощенный горькой сатирой. Но именно отсутствие серьезной тематики ставит эту пьесу в невыгодное положение в сравнении с «Ревизором». Ни сейчас, ни, тем более, в детстве, вся эта брачная история чиновника Подколесина меня никак не трогала. Ну, забавная житейская ситуация, доведенная до абсурда. Ну и что?

Впрочем, не всем же книгам быть переполненными философским смыслом. Надо же когда-нибудь и просто посмеяться от души. Благо, в чувстве юмора классику не откажешь.

Достоинства произведения:

гоголевский юмор – эталонная вещь;

ситуации при всей абсурдности наполнены живостью психологизма.

Недостатки:

легкомысленное содержание.

Итог: образец гоголевского юмора. Но до «Ревизора» не дотягивает очень сильно. Что до Подколесина – молодец, раньше бежать надо было. Если нет настоящих чувств – на фига это надо?

P. S. И все же есть один важный момент – очень хорошо эта пьеса демонстрирует одну обострившуюся с годами черту – страх Гоголя перед женщинами. Чем дальше, тем более опасными, фатальными или даже нелепо-отталкивающими становятся женские образы в его творчестве. В «Ночи перед Рождеством» или «Майской ночи» мы видим прекрасную возлюбленную главного героя, но еще в «Вечере накануне Ивана Купалы» девушка становится причиной гибели своего любимого, хоть и косвенно. С «Миргорода» начинается настоящая фобия: в повести «Тарас Бульба» из-за любви погиб Андрий, о панночке из «Вия» и говорить нечего. Далее – «Невский проспект»… Такое ощущение, что у Гоголя только два основных типа женских образов – «ведьма», сулящая погибель, иногда поневоле (от ведьмы из «Вия» до провинциальных дам, едва не погубивших сплетнями затею Чичикова); или старуха – комически-нелепая (прислуга Ивана Никифоровича, Коробочка) или сентиментально-трагичная (жена Тараса Бульбы, а также Пульхерия Ивановна из «Старосветских помещиков»). Думаю, этот страх проистекал от бессознательной ассоциации женского начала с хтоническими силами, страх перед которыми был едва ли не личностнообразующей чертой Гоголя.

Еще одна книга, о которой даже и не знаю, что и думать.

С одной стороны, этот роман практически является римейком «Игры Эндера». Хоть и придумал автор хитроумный термин «роман-параллакс», но, тем не менее, перед нами те же события глазами другого персонажа. То есть сюжет повторяется полностью. Что, понятно, совсем не есть хорошо. С другой стороны, «Тень…» отличается от «Игры…» очень сильно. Принципиальное различие между книгами – в подаче одного и того же сюжета. В данном романе больше психологизма, чем в его предшественнике – и это очевидный шаг, поскольку подробные описания тренировок надоели еще тогда. Прошедшие между романами четырнадцать лет хорошо ощущаются – в «Тени Эндера» нет того композиционного дисбаланса, который чувствовался в первом томе саги, где наблюдались постоянные метания между подростковым «приключаловом» и серьезным политическим триллером. Здесь все четко – история Боевой школы и Эндера глазами Боба, в обрамлении диалогов второстепенных персонажей, разбавленная расследованиями тайны личности главного героя. Нет ни резких хронологических перескоков, ни «невыстреливших ружей».

Боб – очень похож на Эндера, и в то же время, во многом – его полная противоположность. Иногда кажется, что он полностью лишен эмоций – настолько он расчетлив; личность Боба представляет собой парадоксальный сплав хитрости и благородства. Иными словами, он почти идеальный командир, и только случайность не позволяет ему занять место Эндера – о чем он совершенно не жалеет. Ведь в отличие от Эндера он с первых мгновений сознательной жизни вступил в ожесточенную борьбу за выживание – и тщеславие в этой борьбе является лишь помехой. Его власть – это тайная власть. Боб легко отсекает ненужные цели и мнимые ценности, проявляя хладнокровие, несвойственное не то что ребенку, но и большинству взрослых.

Любопытно наблюдать, как сильнейшее стремление к выживанию постепенно отходит для Боба на второй план, уступая место чувству ответственности за окружающих. Боб принимает Эндера за идеал, к которому необходимо стремиться, если хочешь прожить жизнь во имя человечества. Но постепенно он возвращается к своим методам, поняв две вещи – стать вторым Эндером не получится, и у Эндера так же есть свои личностные проблемы и недостатки.

Антиподом Эндера становится Ахилл. Его жажда выживания любой ценой со временем только усиливается, перерождаясь в паталогическое стремление к власти и насилию. Весь мир Ахилла крутится округ него самого, и все являются для него или врагами, или расходным материалом. Ахилл становится личным кошмаром Боба, олицетворением эгоизма, лжи и предательства. Впрочем, слово «кошмар» применительно к психике Боба условно: он более руководствуется разумом, нежели инстинктами и хладнокровно устраняет угрозу, в то время, как его человеческое «я» в глубине него души корчится от ужаса. Образ Ахилла образует двойную антитезу – с одной стороны, он, как одноименный персонаж древнегреческого мифа, олицетворяет безудержный гнев и неконтролируемую жажду мести (и не случайно он убивает хулигана по кличке Улисс – другого мифологического персонажа, чьим эпитетом было «многоумный», персонажа, никогда не шедшего напролом). Вдобавок, Ахилл наделен определенными чертами демонизма – он хром на одну ногу, и как Сатана, восстает против своих «создателей» (в данном случае – людей, которые подобрали его с улицы и устроили в Боевую школу); и явно противопоставлен Эндеру, который в предыдущих романах не раз сравнивается с Иисусом. В любом случае, образ подростка-маньяка, безусловно, большая удача автора – следить за извращенной логикой этого персонажа – поистине пугающий аттракцион.

Неудивительно, что автору стал интересен именно такой герой – преждевременно повзрослевший, потрепанный жизнью, интеллектуально и эмоционально зрелый, в отличие от ранимого и немного инфантильного Эндера. Несмотря, на то, что у Карда получилось выполнить поставленную задачу — а он намеревался написать не заумный, не перегруженный философией, динамичный роман, непохожий на прямые продолжения «Игры…» — так вот, несмотря на это, «Тень Эндера» стала глубоко психологичным произведением, практически триллером, и за мыслями и чувствами героев следить не менее интересно, чем за их поступками.

Единственная, но крайне серьезная проблема этого произведения – использование все того же, четырнадцатилетней давности, сюжета. Из-за этого солидный кусок (примерно две трети книги), от поступления Боба в Боевую школу и до перевода Эндера в Командную, было очень скучно читать. И если бы не расследования сестры Карлотты – было бы еще скучнее. Именно вторичность сюжета превращает динамичный и живой роман в снотворное.

Достоинства произведения:

убедительный психологизм и проработка характеров;

интересный главный герой;

гармоничная композиция;

частично – интересный сюжет.

Недостатки:

по сути – на две трети римейк «Игры Эндера» с небольшими вариациями.

Итог: история Боба не менее интересна, чем история Эндера. Между ними мало общего – один вырос в трущобах послевоенного города, другого растили, как единственную надежду человечества. Эндер боялся не стать лучшим – Боб всего лишь хотел выжить и доказать свое право называться человеком. Боб действительно «тень» — в нем сосредоточена боль поколения, выросшего на руинах разрушенного жукерами городов, он появился на свет, будучи обреченным на уничтожение, и выжил, увидев к пяти годам больше зла и жестокости, чем некоторые люди видят за долгую жизнь. Но как бы темна ни была его жизнь, и как бы не было его стремление оставаться в тени и быть тенью – он уже стал Тенью Эндера. А тени всегда повторяют тех, кому принадлежат.

Все же ставлю более низкую оценку, чем первому роману — слишком уж автор эксплуатирует старый удачный сюжет. Хотя в остальном «Тень…» не уступает «Игре…», а в чем-то даже превосходит.

Вот как-то думаю – если бы знал, мог бы с полным правом отказаться от этой книги на флэшмобе LiveLib. Поскольку, это хоть и не любовный роман, но тоже своего рода дамское чтиво – для более интеллигентной аудитории.

Что интересно и эффектно в этой книге – начало и концовка. Психоделично, и даже как-то кинематографично. Но средняя часть – на редкость скучна. Прошлое главной героини – обыкновенная история неудачного замужества, сомнений, скуки, мучительных попыток как-то переломить ситуацию. Все это отягощено бездетностью и учащающимися изменами мужа, а впоследствии – его инвалидностью.

А тут, казалось бы, самое интересное – сюжет раздваивается – ведь у МэриМари раздвоение личности и она живет две жизни.

Достоинства произведения:

интересная композиция;

проработанный психологизм;

эффектные завязка и концовка.

Недостатки:

скучный, без «изюминки» сюжет;

непонятен смысл этой книги вообще.

Итог: и все же, это такая элитарная разновидность женских романов – без хэппи-энда. Роман о Большой Нелюбви. Хотя автор и утверждает в конце концов обратное – ну не верю я в любовь такую. Она либо есть, либо нет. А когда начинается всякая муть, измены, ревность, мелкое сведение счетов, погубленные перспективы, ущемленные амбиции – это не любовь, а самое время разбежаться по-хорошему, пока кого-нибудь не выкинули из окна. Ну что поделать, читательницы любят, когда все сложно. Я хоть и сентиментальный человек, но эти бесцельные страдания даже для меня – слишком. Категорически не мое. 6 из 10, 4+2 только за то, КАК это написано.

«Спектр» очень противоречив. В этой книге много драйва, отличный сюжет – оторваться практически невозможно. Авантюрный фантастический детектив, намек на разгадки глобальных тайн Вселенной – что еще нужно, чтобы при чтении захватывало дух? Определенная предсказуемость, все же, присутствует – например, по канонам жанра, понятно, что герой встретится со всеми семью Иринами, и, скорее всего, в живых останется только одна (на самом деле все чуть сложнее, но по сути то же самое). Впрочем, автору удалось сделать так, что интересно не столько то, что происходит, сколько как это происходит.

Здесь переходим к миру «Спектра» — с этим тоже все нормально. Он достаточно оригинален и интересен – семь совершенно разных планет и несколько разумных рас, некоторые из которых абсолютно не похожи на людей. Странная, трагичная жизнь дио-дао, такие похожие на людей и при этом парадоксально иные аранки поучительная история цивилизации шеали, таинственные ключники… С воображением у Лукьяненко все отлично. Истории некоторых рас – самостоятельные притчи, пожалуй, временами позанимательнее, чем основная идейная линия романа.

Плавно подходим к идее книги – и здесь начинаются проблемы. Вроде бы, все и правильно – проблема всемогущества, пределы развития разума, проблема «прогрессорства». Но разрешение этой проблемы представляется каким-то упрощенным – какое-то кухонное понимание буддизма.

Неубедительным кажется и главный герой. Есть в нем какая-то неуловимая, но фальшивая черта – не слишком-то он похож на брутального «крутого детектива», которому не раз приходилось отправлять преступников на тот свет и рисковать собственной жизнью. Какой-то он слишком интеллигентный и богемный, слишком склонен к бессмысленной рефлексии. Странно – вот в «Линии грез» главный герой вполне похож на ветерана спецподразделения. А вот Мартин – совсем не похож на человека, изучившего множество миров и повидавшего много «жести». Вообще, такие персонажи у Лукьяненко получаются не слишком хорошо – вот у Дивова или Олди брутальные герои гораздо убедительнее.

В книге немало ляпов. Например, вторая Ирина не знает о гибели первой и искренне верит, что Мартин встретился с ней на Аранке. Но Ирину с Аранка Мартин встречает третьей – и она объясняет, что чувствует смерть своих копий. При этом вторая – ничего не знала о гибели первой!

В начале четвертой главы четвертой части читаем: «Пуповина отпала сама. Дождавшийся Друга обтерся мокрыми полотенцами и остался сидеть рядом с родителем до тех пор, пока глаза того не закрылись. Лишь после этого он повернулся к Мартину.» Однако ниже по странице: «Дождавшийся Друга вышел в гостиную, кивнул Кадраху и последовал в душевую кабину. Геддар, по крайней мере внешне, оставался невозмутим, и это Мартина радовало. Пока детеныш мылся, он завернул тело Рожденного Осенью в тонкий саван, сделанный даже не из ткани, а из плотной серой бумаги. Попытался закрыть дио-дао глаза, но те упрямо смотрели в навсегда остановившееся будущее.»

Последняя глава седьмой части:

Ну и совсем испортило впечатление от романа мелочное сведение счетов автора с кащенитами (начало третьей главы). Как-то мелко и инфантильно – не могу ничего сделать обидчику в реальной жизни, значит «убью» на страницах своего произведения. Думаю, что троллям, донимавшим Лукьяненко, весь этот пассаж доставил немало удовольствия. Вестись на провокации – значит, демонстрировать свое бессилие.

Достоинства произведения:

очень увлекательный сюжет;

оригинальный и проработанный мир.

Недостатки:

сомнительная философия, претендующая на всеохватность;

немалое количество ляпов;

неубедительный главный герой.

Итог: какая-то непонятная получилась книга. Если воспринимать ее как чисто развлекательное чтиво – то она, понятное дело, на две головы выше большей части приключенческо-боевой русскоязычной фантастики. Если же «Спектр» претендует на более высокий статус, то жаль, что автор не уделил этой книге больше времени и сил – слишком концентрированно и нечетко свалены в кучу все философские идеи, да и текст недостаточно отшлифован. Больший объем, и проработка сделали бы эту книгу «выдержанной», более основательной и сложной, а также избавили бы от текст от досадных нестыковок. В любом случае, потраченного на прочтение времени не жалею – по крайней мере, было не скучно. 7 из 10.

Роман «Ойкумена», разрезанный по маркетинговым соображениям на три равных и равноценных, но неполноценных тома, логичнее было бы разделить на шесть частей – как его и делят условно авторы. Поэтому, только прочитав его целиком, можно с полным правом делать выводы.

«Ойкумена» — книга о пагубной разделенности человечества (а в перспективе – не только его). Олди доводят ситуацию почти до абсурда – расы разделены не просто условными географическими границами, но живут на разных планетах, а отличия между ними не сводятся к цвету кожи и разрезу глаз – у некоторых из них присутствуют серьезные биологические отличия. У человека, от природы вынужденного порабощать и подчинять других, ничего общего не может быть с человеком, черпающим вполне себе физическую энергию из своих душевных страданий. И может ли повелитель огня, соблюдающий тысячи запретов, позволяющих оставлять свой дух в чистоте, найти общий язык с заклинателем духов, для которого чужое подсознание подобно экзотическому хищнику – которого можно приручить? В придачу в мире Ойкумены присутствуют и обычные люди – «варвары» и «техноложцы», не имеющие биоэнергетических отличий друг от друга, но принадлежащие к разным культурам. И представители множества профессий, развивающих скрытые возможности, свойственные разным расам – психиры, невропасты, телепаты…

На фоне этого космического Средневековья только антисы – сверхлюди, способные переходить в волновую форму, являются чем-то общим для большинства рас. И только они способны противостоять флуктуациям континуума – межзвездным формам жизни, отчасти разумным, отчасти — безумным.

Ойкумена далека от трагизма и беспросветности – но она очень похожа на реальность. Здесь немало войн и политических интриг, а подлостью можно низвергнуть с небес даже антиса.

Проблема Ойкумены – в том, что каждая из рас крепко замкнута в себе, не желая меняться. Между ними нет крайней враждебности, но и нет желания понять другого. Каждый имеет возможность быть довольным своим тупиком.

По Олди, только объединение человечества может привести к качественному прогрессу общества и вида. Каждая из культур является одним из отражений истины, и только их интеграция может дать приближение к полной картине. Естественно, речь идет об органичной интеграции, а не о разрушении исходного культурного кода и какой-либо индивидуальности. Это не утопическая попытка сбросить прошлое с корабля современности, а путь к осознанию общих проблем, стоящих перед всеми людьми. Создать новое, не уничтожая старое, а объединяя, сохраняя и преобразовывая опыт развития. Но это должно быть именно пониманием, а не просто терпимостью к «чужим». Механическая «толерантность», позволяющая каждой общности замкнуться в себе, упиваться своей независимостью и считать всех остальных загнанными в резервации – это временное решение проблемы, которое уже дорого обошлось современной цивилизации.

Покорение космического пространства и качественное изменение человеческой природы – задача, разрешимая только для человечества в целом. Для нового человечества, объединившего свои силы и возможности, но оставившего в прошлом свои предрассудки. Примечательно, что во вселенной Ойкумены человечество практически не находит общего языка с другими формами разумной жизни – прежде, чем научиться понимать их, человечеству необходимо понять и осознать себя.

Достоинства произведения:

философия;

стиль и язык;

сюжет.

Недостатки: серьезных не обнаружено, но разделение на три части крайне неорганично.

Итог: необычный и причудливый мир, на первый взгляд, неожиданного произведения Олди. Впрочем, как выяснилось, Олди и о «далекой-далекой галактике» могут писать не хуже, чем о мифологической древности. За эпический размах, проработку персонажей, мира и сюжета «Ойкумене» можно простить мелкие «шероховатости». Написал бы «самая необычная книга», но Олди, к счастью, обыкновенных не пишут. 10 из 10.

Вот после прочтения третьей части стало окончательно понятно – «Ойкумена» является романом в шести частях, по непонятной причине разрезанным на три равные части, вопреки сюжетной логике.

Третьим томом доволен вполне. Он совершенно органично завершает «космическую симфонию», раскрывая тех персонажей, которым не удалось вполне проявиться в предыдущих частях.

Именно в третьем томе наиболее отчетливо разделение на две части. Одна завершает сюжетные линии второго тома, повествуя о возвращении блудного антиса. Вторая – притча, роман в романе – история об утопичном (антиутопичном?) обществе арестантов, безмятежно деградирующем под присмотром компьютера и гуманоидной сторожевой собаки.

О заключительной части эпопеи – отдельно. На станции «Шеол» все герои попадают в одну ловушку, из которой невозможно выбраться поодиночке. Этот эпизод нужен не просто для того, чтобы показать характер каждого в экстремальных условиях. В нем формулируется главная идея «Ойкумены» — человечество избежит деградации, если вместо изоляции и безвольности выберет единение и прогресс.

Ну и финал – Олди, помня о том, как трудно писать финалы, не стали оригинальничать.

Достоинства произведения:

стиль и язык;

сюжет;

философия.

Недостатки:

практически отсутствуют, если только образ киноида показался мне несколько неубедительным – маловато в ней «собачьего» — впрочем, как говорится, художник так видит.

Итог: отличное завершение замечательной книги

При чтении второй части стало ясно – первая была только вступлением, даже не завязкой. Если в «Кукольнике» мы просто наблюдали ряд событий, происходящих с главным героем помимо его воли и знакомились с экзотикой мира Ойкумены, то здесь уже четко наметились как сюжетные, так и идейные «направляющие» всей эпопеи.

Да, начиная с «Куколки» «Ойкумена» получает полное право именоваться эпопеей, или, по авторскому определению – «симфонией». Пусть опосредовано, но ярко и драматично раскрываются перед читателем персонажи, о которых раньше можно было судить только по впечатлениям Борготты. Новая способность главного героя – ключ к тайнам мира, в котором он живет. Стоит ли удивляться, что при своей патологической неудачливости невропаст оказывается втянутым в шпионские интриги межзвездных масштабов?

Человек великой и трагической судьбы не обязательно похож на титана. Профессор Штильнер – истеричный алкоголик и отчасти авантюрист – лицо, совсем не вызывающее доверия при личной встрече. Трудно человеку, не умеющему проигрывать, самоуверенному, но при этом бесконечно доверчивому, доказать окружающим свою гениальность. Ведь гений – не обязательно благообразный старец с хорошо поставленным голосом, принимающий драматические позы. Его судьба напоминает – и в нашем мире много таких обыкновенных героев науки пало жертвами своей неубедительности и чужих амбиций.

Юлия Руф – рожденная подчинять, но бегущая от своего предназначения. Ведь цепи связывают не только рабов, но и господина. Однажды получившая одиночество свободы, недоступное расе помпилианцев, она боится вновь его утратить.

Трагедия антиса – повелителя космических трасс – кажется невероятной. Но того, кого нельзя победить силой, сразил яд коварства. История Нейрама вызывает отчасти ужас – весь ее смысл отражается в его невольном пророчестве: «…какие же, в сущности, хрупкие создания мы, люди.»

Окончательно реабилитирован в глазах читателей бывший легат Гай Октивиан Тумидус. Он не только защищает Борготту от ментального вмешательства, но и дарует ему свободу (пусть отчасти и вынужденно). Возможно, он наконец-то признает в невропасте равного – хоть и почти врага.

Мир Ойкумены – мир, пораженный разъединенностью и непониманием. Правительства и корпорации запутались в интригах, внешне так схожие расы с огромным трудом находят общий язык. Отдельные люди, желающие разбить границы, которые препятствуют эволюции и становятся причиной все новых войн, тайных и явных – люди эти разбросаны в пространстве Вселенной. И только когда все они объединят усилия, симфония Ойкумены зазвучит во всей своей красоте и мощи.

«Куколку», как и «Кукольника», сложно назвать полноценным романом. Он так же не имеет логического завершения, и сюжет обрывается, прерванный эпилогом «где-то и когда-то там». Но это, уже, в принципе, ожидаемо. Не вполне понятно так же присутствие в тексте маньяка-альгвасила – не с той же единственной целью, чтобы «все ружья выстрелили»? Возможно, весь этот эпизод нужен только для того, чтобы показать парадоксальную ситуацию, когда террористы и бывший заложник сражаются по одну сторону баррикад. То есть, если даже они смогли объединиться – значит, для человечества еще не все потеряно. Так или иначе, к концу второго тома наблюдается явный перекос в сторону экшна, что не слишком радует.

Но, впрочем, все эти недостатки меркнут на фоне грандиозной картины мира, созданной авторами. Вторая часть придает эпопее долженствующую глубину и еще сильнее затягивает читателя в мир Ойкумены.

Достоинства произведения:

стиль и язык;

психологизм;

мир.

Недостатки:

несколько сумбурный, расплывчатый сюжет.

Итог: сюжет стремительно закручивается. События принимают все большую масштабность и втянуты в них все больше интересных персонажей. Как показал опыт, оценивать отдельные тома «Ойкумены» — задача нецелесообразная, поскольку вряд ли их можно назвать самостоятельными произведениями. Однако, в сравнении с первым томом, уже можно поставить все 10 баллов – авансом. Посмотрим, что будет дальше.

Долго не решался взяться за «космическую симфонию» Олди – уж слишком далеки были всегда авторы от этой темы. Вспоминаются только зачатки «планетарной» фантастики в повести «Витражи патриархов». Конечно, в таланте этих авторов усомниться трудно, но некоторые опасения были – вон, скажем, у Дивова ни разу не получилось написать хорошего фэнтези.

Уже после прочтения нескольких глав стало понятно, как Олди изящно упростили себе задачу. Большую часть книги рассказывает не о звездолетах, бластерах и космических сражениях, а о самых причудливых и невероятных пси-способностях различных обитателей Ойкумены – тема для авторов, мастеров боевых искусств и знатоков восточной философии, очень близкая! Собственно, и главный герой необычен именно тем, что обладает двумя совершенно несовместимыми спсобностями — «невропаста» (человека, корректирующего силой мысли поведение других людей с их согласия) и «экзекутора» (биоэнергетика, использующего внушение и акупунктуру для пыток).

Жанровое самоопределение, данное авторами – с подвохом. Олди решительно проводят границу между своим творение и стандартной космооперой. Если обычная космоопера – это чаще всего, все те же «меч и магия» под псевдонаучным соусом штампованных образов, то авторы «Ойкумены» зашли с другой стороны. Их произведение ближе к «научному фэнтези», то есть «сверхъестественные» способности героев не преподносятся как таковые, а скорее как физические феномены, не существующие или не изученные (кому как больше нравится думать) в нашей реальности.

Да, основное фантастическое допущение имеет, все же, научные корни. В этом альтернативном будущем наибольшее развитие получили миры, «продвигавшие» не технику, а пси-способности. Первые так и остались на уровне хозяев своих планет, заслужив ироничное прозвище «техноложцы». Зато остальные – гематры, превратившие себя в «живые компьютеры»; вехдены, мастера пирокинеза; брамайны – «живые реакторы»; вудуны – укротители энергетических форм жизни; — все они стали истинными покорителями космоса.

Мир «Ойкумены» населен людьми. Здесь авторы не стали оригинальничать – на каждой планете преобладает одна цивилизация, являющаяся дальнейшим развитием той или иной земной. Помпилианцы напоминают древних римлян, вехдены – иранцев, брамайны – индусов и т. д. В первой книге нет никаких объяснений, почему Вселенная заселена только одним разумным биологическим видом, но, учитывая, что место действия – явно не наш мир, это можно принять как данность. В конце концов, даже у Стругацких Саракш почему-то был населен в основном людьми. А Олди на твердую научность своей книги вряд ли претендуют.

Да, к научной фантастике «Кукольника» отнести сложно. Скорее, это экспериментальный психологический роман. Авторы подробно и убедительно представляют читателю личность представителя вымышленной профессии — невропаста Лючано Борготты. В основе своей их мастерство похоже на мастерство кукольника, ведущего марионетку. У невропастов – свой кодекс чести, наподобие клятвы Гиппократа – они не могут использовать профессиональные навыки злонамеренно или без согасия клиента. Но однажды, против своей воли, Лючано приходится освоить еще одну профессию – экзекутора. Две взаимоисключающие психологические установки подрывают его здоровье – теперь в любой момент может нагрянуть сильнейшая головная боль, которая во время сеанса может передаться кукле. Однако, как-то жить и работать надо – тем более, что в остальном – он лучший в своем деле. И однажы приверженность профессии приводит Лючано к ряду неприятных ситуаций и очередному перелому в судьбе.

Главное достоинтство и «фишка» книги, как я уже говорил – это достоверное описание психологии невозможных в нашем мире личностей. Помимо Лючано Борготты на страницах «Кукольника» мы встречаем помпилианца Гая Октавиана Тумидуса, чья раса не может существовать без рабов, и в чьи естественные потребности входит подавление чужой воли. Присуствуют и другие экзотические типы – но здесь вскрывается первый недостаток книги – отсутствие заявленной симфоничности. Весь сюжет так строго завязан на похождения невропаста, что для раскрытия остальных персонажей просто не остается места – читатель воспринимает их через восприятие главного героя. Забегая вперед, отмечу, что во второй части трилогии, которую я сейчас читаю, этот недостаток исправлен. В «Кукольнике» же все эти вехдены, брамайны, вудуны (ну, кроме помпилианцев, которых Борготта, к своему несчастью, изучил достаточно хорошо) так и остаются загадкой для читателя.

Еще один момент – «Кукольник» сам по себе не является самостоятельным романом, и финал в нем не то, чтобы открытый – его в нем попросту нет. Трудно назвать это недостатком, но странно, что авторы, так серьезно относящиеся к вопросам определения художественной формы, не были против подобного определения – заставили же квалифицировать «Золотаря» как повесть, несмотря на солидный объем! С другой стороны, я сразу купил омнибус, и не могу точно сказать, какое определение жанра стояло на отдельных изданиях – может быть, какая-нибудь «первая часть симфонии».

Достоинства произведения:

несмотря на экзотических персонажей – убедительный психологизм;

стиль и язык;

элементы литературной игры (описания рас, «поправка Джексона-Плиния» и т. д.);

интересный сюжет (правда, оборванный на самом интересном месте – но что делать, первый том трилогии).

Недостатки:

единственный серьезный недостаток – на обложке написано «симфония», в тексте я «симфонии» не слышу – театр одного кукольника.

Итог: соотечественники и, временами, соавторы Олдей Марина и Сергей Дяченко постоянно пишут психологические романы про обычных людей в фантастических обстоятельствах. Олди же усложнили задачу – им предстоит раскрыть перед читателем внутренний мир невероятной личности в невероятных даже для этой личности ситуациях. Начало отличное, продолжение должно быть еще лучше.

Очень удивился – повесть из «Бездны…», которую я не читал, по причине ее невключения в «каноническое» издание. Прочел.

Исключению из канона не удивлен. Собственно, к Бездне Голодных Глаз повесть эта имеет очень посредственное отношение. Здесь, врожде бы, присустует некто Сартинаки и есть сюжетно-смысловые пересечения с повестью «Войти в образ». Но в челом чувствуется какое-то несоотвествие общей концепции цикла – на интуитивном уровне. Впрочем, если учесть, через сколько лет авторы «дописали» к циклу эту повесть…

Мир, как известно, театр. А люди в нем – актёры. А какой же театр без трагедии? Но вот парадокс – на сцене люди трагические сюжеты любят. А в жизни – не очень. Или…

Или все это – лицемерие? Неужели в каждом – хищник, твердо усвоивший с дества, «что не до смерти – то ложь» (как пела одна сибирская панк-группа)? И, чтобы расставить все точки над i в очередном сюжете, придется поставить точку в сюжете чьей-то жизни?

Не знаю. Я вот, как говорится, не люблю фатального исхода. И Олди не любят. Поэтому в пессимизм героя как-то не верится.

И где мистическая философия – основа «Бездны голодных глаз»? После «Войти в образ» — мелковато. А как триллер – сюжет местами тонет в Синдроме Поиска Глубинного Смысла. Хотя атмосферно, и читается легче, чем «средняя» для «Бездны…» вещь. Но уровень – совершенно не тот.

Достоинства произведения:

стиль и язык – как всегда у Олди, на высоте, читать – одно удовольствие;

интересен сюжет.

Недостатки:

слишком много внутренних монологов, из-за которых терятся «пугающая» атмосфера;

как я уже писал выше – несколько надуманная тематика (все же далеко не все люди склонны к смакованию трагизма).

Итог: «Ваш выход…» — это не полноценная часть, а, скорее, спин-офф «Бездны…». Интересная философская повесть, но до лучших вещей Олди сильно не дотягивает.

«Ожидающий на перекрестках» – словно передышка, после замысловатой и перегруженного «Войти в образ», перед итоговым «Восставшие из рая». По отзывам в Интернете видно, что многих читателей разочаровало обращение авторов к жанру классического фэнтези. Однако, у этого фэнтези – двойное дно. На страницах романа «Ожидающий на перекрестках», выражаясь образно, Говард встречает Борхеса. Традиционные образы фэнтези становятся основой для сложных символов.

Во многом роль этого романа в цикле – возможность показать читателям дальнейшее становление личности Сарта, после событий рассказа «Мастер» и до его появления в мире Малхут. Философ и ученик палача именно здесь начинает приобщаться к магическим тайнам, становясь понемногу тем, кем он стал.

Мир, показанный читателю – совершенное издевательство над гностическими концепциями мироздания. Мифотворцы-маги питают силой людской веры свои покровителей-паразитов Предстоящих, питающихся религиозными чувствами. Боги же и вовсе – лишь ширма, внешние эффекты, за которыми скрывается истинная сущность пожирателей веры. Пустой и странный мир, в котором нет ничего святого – он словно бы и толкает Сарта на то, чтобы он ощутил свое одиночество и хрупкость миров – и стал тем Сартом, чье имя вселяет мистический ужас.

Боги и демоны имеют лишь ту власть, какую мы даем им сами – старая восточная истина, которая лежит в основе «Ожидающего на перекрестках». Кто-то ждет, молится, жаждет чуда – и обязательно найдется тот, кто выдаст желаемое за действительное, явив чудеса и захватив разум в плен. Предстоящие – не боги, но эгоистичные создания, заботящиеся в первую очередь о своем выживании. Часто они карают и милуют, и иногда – справедливо, но на самом деле им нет никакого дела до человеческой жизни. Верхом их эгоизма становится создание чудовищного Дома – магического аккумулятора, концентрирующего энергию культов и обеспечивающего их бессмертие и процветание. Однако, созданный на крови дом-вампир обманывает своих сохздателей – и вот они сами, не желая быть его слугами, становятся изгнанниками.

Именно в этом мире Сарт окончательно теряет доверие к каким-либо высшим силам. Да, он часто был за кулисами мироздания и его магия служила спецэффектами для божественных представлений. Теперь любые идолы для него – только препятствие на пути к постижению истины. «Ожидающий на перекрестках» близок к буддийским идеям о том, что поклонение чему-либо или кому-либо ограничивает человека, отдаляя его от Просветления. Можно увидеть здесь и христианское презрение к показным и бессмысленным чудесам, и осуждение идолопоклонства, закрывающего Бога почти бесконечной иерархией богов и духов. В любом случае, идея этого романа – освобождение сознания от суетной веры, от раболепного поклонения сильным, но не всесильным, от поисков легких выходов и сверхъестественных покровителей, услуги которых могут обойтись очень дорого (и не только простым смертным). В конце концов, от ожидания того, что кто-то «на небесах» обязан спасать и хранить тебя, если ты сам не желаешь о себе позаботиться.

Итог: Сарт очередной раз потерял все. Перед ним – бесконечный путь, и некоторые эпизоды этого Пути мы уже знаем. «Ожидающий на перекрестках» — самое цельная и стройная вещь цикла. Кому-то она покажется затянутой и слишком простой – но это с лихвой искупается атмосферой мира, преданного своими богами.

Возвращение Дяченко к фэнтези стало приятной неожиданностью. «Стократ» — героическое фэнтези, вполне в духе «Скитальцев», но с большим уклоном в боевик. Еще более он напоминает первые два тома «Ведьмака» Сапковского и «Осеннего Лиса» Дмитрия Скирюка.

Вообще, именно такое фэнтези я и люблю больше всего. Короткие истории, неожиданные встречи на дорогах волшебного мира, небольшая примесь таинственной и пугающей мистики, и, конечно, лихие драки и погони, в которых идет в ход и меч, и магия. Одновременно сказочное и реалистичное, без претензий на эпичность.

В основном, вопиющей вторичности авторам удалось избежать. Хоть и похож Стократ внешне на Геральта из Ривии, но судьба у них достаточно разная. В отличие от Геральта, чьей основной профессией является истребление чудовищ, Стократ сознательно старается уничтожать вполне разумных злодеев. К тому же он – самоучка и обладатель магического меча. Это делает его образ, к сожалению, примитивнее – временами он напоминает обыкновенного супергероя из комиксов. Впрочем, финал романа несколько объясняет все странности.

Наконец-то Дяченко перенесли в крупное произведение своё умение рассказывать страшные истории. Некоторые эпизоды («Тень», «Время») – настоящий полноценный хоррор. Похоже, с оглядкой на Сапковского в текст были введены и постмодернистские отсылки – история Лесного Царя.

«Стократ» — история о мире и его Творце.

Много вопросов – и мало ответов. Основная проблема этой книги – нечеткий финал, выглядящий промежуточным. В нем раскрываются все карты и обозначается ситуация выбора, и даже ясно, что выберет герой – но совершенно нет понимания, как именно он теперь будет действовать, чтобы продлить, наконец, мира (и свое) существование в будущее. Книга совершенно явно требует продолжения, но почему-то, кажется, что его, скорее всего, не будет.

Здесь обозначается и более общая проблема романа – недоработанность. Целых два тома – всего лишь четыреста страниц. И некоторые рассказы-главы больше похожи на небрежные зарисовки. Зачем же было нужно так торопиться? Темы хватило бы на в два раза больший объём, и большая проработанность пошла бы книге на пользу. Да что там – задумка-то тянет на шедевр. А вот воплощение – с душой, но без старания. Как будто авторам хотелось поскорее опубликовать роман, или, наоборот, лень быо переносить фантазии на бумагу. А может быть, идея «перегорела»? В любом случае жаль, если только Марина и Сергей не возьмутся за расширенную версию или продолжение.

Достоинства произведения:

интересный и сложный философский смысл, символичность образов;

удивительно простой, четкий и грамотный язык – визитная карточка авторов;

захватывающая атмосфера и увлекательный сюжет.

Недостатки:

для оценки «10 из 10» в эту книгу нужно добавить ЕЩЕ БОЛЬШЕ всего вышеперечисленного;

также можно добавить внятный финал.

Итог: Еще немного, и «Стократ» потеснил бы в моем личном рейтинге Дяченковского фэнтези «Скрута», и встал бы вровень со «Шрамом». Но, увы – не дотянул. Хотя, безусловно, после «Одержимой» — большой шаг вперед.

Приходится признать, что на четвертом романе автор выдохся. Увы, «ровностью» цикла я восхищался преждевременно – все-таки качество пошло на убыль.

Роман посвящен сотворенным сознанием Эндера копиям Валентины и Питера, а также совершенно случайно созданной жукерами компьютерной «богине» Джейн. Именно они, похоже. И являются теми самыми «детьми разума» — ведь они созданы в идеальном (в платоновском понимании) мире филот.

Сразу насторожил Эндер. Увидеть его уставшим от жизни и мечтающем о монастырском покое – для поклонника саги испытание не слабое. Правда, потом автор расставил все по местам – как выяснилось, Эндер болен, его истинной сущности приходится поддерживать существование трех тел одновременно, и поэтому над каждым из них нависла угроза гибели.

Эта интрига тоже разрешилась как-то странно. Выбор оставался только один – два из трех тел должны быть покинуты Эндером, то есть умереть или стать вместилищем другой «души» — айю. Кстати, термина «айю» я по предыдущей книге не помню – там и сами сущности-идеи и их сознания назывались «филотами». Больше похоже на косяк перевода, впрочем, если айю и вырезали из предыдущей части, то и правильно – незачем разводить лишних терминов для обозначения почти одних и тех же понятий.

Так вот, выбор был сделан рационально и жестко.

Сюжетная линия Питера и Вань-Му интересна, но причинно-следственная связь между их действиями и спасением Лузитании несколько неочевидна, учитывая, что они только помогли уже существующей оппозиции. Впрочем, в целом их история убедительна, хотя на фоне политического и морального противостояния между Хань Фей-цы и его дочерью в «Ксеноциде» — меркнет. Отдельно отмечу занятный эпизод переговоров с «хранителем духа Ямато» — достаточно интересный и парадоксальный дипломатический «поединок».

Самая главная проблема «Детей Разума» — этот роман, по сути – растянутый на несколько сотен страниц эпилог к «Ксеноциду». Единственная новая сюжетная линия – встреча с цивилизацией Десколадеров – так и не получила никакого внятного развития. Все остальные линии – старые, протянутые из «Ксеноцида».

Да, и как всегда – динамика повествования тонет в бесконечных диалогах, полных «воды». Оно, конечно, реалистичность и психологизм, все понимают, но кому интересно читать эти подробнейшие протоколы личных «разборок» и «кухонных» истерик? Мелодраматичности многовато, толку мало. Особенно поднадоели сложности отношений Эндера и Новиньи. Или вот, краткое содержание симптоматичного диалога: Миро: «Джейн, зачем мы продолжаем искать новые планеты, что мы ищем?». Джейн: «Спроси Вэл, она должна знать». Вэл: «Не знаю». Миро: «Разве Джейн тебе не говорила?» Вэл: «Нет». Миро: «Джейн, почему ты просила меня узнать у Вэл?». Джейн : «Я думала, она уже догадалась». В чем сакральный смысл этого диалога? Это суть, в оригинале «многабукав».

Достоинства книги:

местами – интересная философия;

достоверный психологизм (даже слишком достоверный (см. выше));

есть просто сильные эпизоды (их мало);

для фанатов – ближе концу много отсылок к «Игре Эндера».

Недостатки:

ничего принципиально нового в сюжете и мире;

очень, очень мутные диалоги.

Итог: Десколадеров, похоже, автор решил оставить «на сладкое» — если надумает когда-нибудь писать продолжение. Эндер умер – до здравствует Эндер? Главное, основным стимулом к продолжению саги не стали экономические соображения.

Очень неоднозначное и спорное произведение.

Написано оно просто превосходно. Сложнейшие метафоры и образные сравнения, множество отсылок к мифологии и классической литературе, вычурный, причудливый язык, выверенный до мелочей. Так писать сложно, и, наверное, интересно. А вот читать сложновато. Поскольку за всей этой вычурностью…

А за ней – банальный психологический романчик. С намеками на мистику и триллер, но на поверку – обычная бытовая история про людей с перееханой судьбою и гигантскими тараканами в голове. Без жести, чертовщины и теорем нравственности. Жила-была девушка, лишилась сначала матери, потом отца; мачеха, к её радости, съехала в Индию на ПМЖ; сводная сестра, в конце концов, тоже куда-то делась… впрочем, с ней сложнее. Собственно, именно возвращение сестры подвигло главную героиню на единственный в книге (да и за всю ее жизнь) экстраординарный поступок.

Герои книги… Действует печальное правило – чем важнее герой для сюжета, тем менее он правдоподобен и хуже выписан. Второстепенные персонажи (Хедда, Табита, Младшая) –весьма достоверны психологически и убедительны. Саша Сонли преподносится нам в качестве необычной и исключительной личности, но чего в ней необычного, кроме патологического стремления фальсифицировать собственные дневники? При всей своей начитанности, единственное, чем она занимается в жизни (кроме не слишком успешного гостиничного бизнеса) – это лелеет свою злость на мачеху и сводную сестру, да ностальгирует по детству. Она далеко не глупа и тонко чувствует мир, но ее непомерная гордыня и злоба вызывает отторжение.

Луэллин – это вообще нечто. Он мог бы выиграть конкурс «самый неправдоподобный мужской персонаж, созданный женщиной». Со своим Офигенно Богатым Внутренним Миром он представляет собой идеальную самопародию. А если учитывать, что примерно треть книги – это его поток сознания, то есть мешанина из цитат, метафор, галлюцинаций и бесконечного самолюбования – становится совсем печально.

Книга почти бессюжетна. Кажется, вот сейчас, что-то произойдет, возникнет какая-то интрига, но каждый раз происходит ретроспективный скачок в глубины чьих-то воспоминаний, а когда читателю позволяется из этих глубин вынырнуть, оказывается, что ничего, в сущности, и не произошло. Например (спойлер!),

При всем этом текст настолько перегружен «красивостями», цитатами, отсылками, причудливыми описаниями, что иногда просто, читая, ощущаешь себя тонущим в липком кленовом сиропе. Или, ущипнув себя, долго смотришь на очередной отрывок и думаешь – а это здесь зачем?

Аллюзий множество – «пострадали» и Борхес, и Маркес, и Шекспир, и разнообразные мифы, и многое другое. Но, к сожалению, в «Каменных кленах» нет ни шекспировского сюжета, ни борхесовской философской глубины.

Достоинства книги:

стиль и язык;

множество культурных отсылок;

атмосфера;

местами – убедительный психологизм.

Недостатки:

невнятный сюжет;

перегруженный, трудночитаемый текст;

необходимость многих отсылок к мифологии и классике неочевидна;

местами – неубедительный психологизм.

Итог: роман о недолюбви недоинтеллигента к недоведьме. Скучный профессиональный текст.

Книгу просто взял в библиотеке, из любопытства, одновременно с «Долгой прогулкой», но прочитать получилось несколько позднее.

Собственно, рецензию мою я бы озаглавил «Пять ошибок Стивена Кинга»…

1. Ошибка первая. Есть затасканная истина – в одну реку нельзя войти дважды. Идея романа – смертельное шоу в тоталитарном обществе будущего – уже нашла воплощение в раннем романе «Долгая прогулка», изданном, кстати, тоже под псевдонимом «Ричард Бахман». Причем «Долгая прогулка» — однозначный шедевр, одна из лучших вещей, что я читал у Кинга (сильнее только «Зеленая миля»). Это изначально поставило высокую планку – второй роман на эту тему должен быть, по крайней мере, не хуже. Взять эту высоту у автора, имхо, не получилось.

2. Ошибка вторая. Потрясающе затянутая экспозиция. Очень долго и обстоятельно описывается путь героя к Федерации Игр и участию в чудовищном шоу. Еще где-то треть романа – метания и паранойя Ричардса, пытающегося как следует спрятаться. И экшн начинается только далеко за середину книги. Есть ощущение, что с жанром книги автор определялся по ходу написания – сначала писал патетическую антиутопию, потом – психологический триллер, а в конце концов решил, что это должен быть кровавый боевик с элементами ужасов. В результате получилась не органичная смесь вышеперечисленного

3. Ошибка третья. Кинг сильно перестарался с эколого-коммунистическим пафосом. Мне близки его убеждения и мысли, но в тексте романа все эти протесты против капиталистов и загрязнителей окружающей среды выражены весьма топорно, что превращает его примитивную агитку. Троллить надо тоньше.

4. Ошибка четвертая. Ретрофутуризм такой ретрофутуризм. На дворе 2012 год, а ничего похожего на описанные в книге события, к счастью, не наблюдается, и к 2032 ситуация вряд ли изменится. Учитывая год написания, для большей убедительности надо было бы отодвинуть время действия подальше. Или тщательнее продумывать «прогнозы». Например, опасное засилие «мирного атома» после Фукусимы миру точно не грозит. Вообще – надо было поменьше конкретики – как в той же «Долгой Прогулке».

5. Ошибка пятая. Логика. У многих персонажей она очень странная, на грани полного отсутствия. Например, этот Парркис.

Вот как-то так. Может быть, книга испорчена переводом – читал в издании 1992 года, а тогда переводы сильно варьировались по качеству. Но некоторые моменты от перевода не зависят явно.

Достоинства книги:

общая идейная направленность.

Недостатки:

неудачная композиция;

слишком прямо выраженная идеология;

морально устаревший «мир будущего»;

нелогичное поведение персонажей.

Итог: роман получился весьма посредственным. 5 баллов по десятибалльной шкале, плюс 1 за ненависть к обществу потребления и еще плюс 1 – скидка на перевод. Итого – 7, но все равно, самый слабый из прочитанных мною романов Кинга.

Наконец-то добрался и до этой книги. Идея возникновения новых богов в современном мире и их столкновения с реликтовыми богами древности показалась мне очень интересной. «Американские боги» — вполне достойное воплощение этой идеи, хотя и очень специфическое.

По этой книге понятно, почему книги Геймана обладают культовым статусом в субкультуре готов. Сочетание мистицизма, мифологических образов и «неформальной», анархической атмосферы – вот мотив всего романа. Главного героя не случайно зовут Тень – его отношение к жизни напоминает девиз Скользящего из небезызвестной сказки Ильи Черта: «Скользи мимо всего касаясь и ни к чему не привязывайся». Мир уже однажды обманул его, подсунув вместо счастливого билета в долгую счастливую жизнь преждевременную и бессмысленную свободу одиночества в толпе. Трагическая гибель жены и друга и чудовищная новость о характере их отношений – словно бы навсегда стирает для Тени границу между добром и злом. С этого момента он становится готовым к любым неожиданностям и откровениям – что и нужно Среде-Одину.

Образ Одина в этой книге – очень неожиданный. Мрачный и циничный, хитрый и расчетливый бог висельников совсем не похож на того Одина, которого мы можем помнить по фэнтезийным книжкам и сборникам скандинавских мифов для школьников. Признаться, у меня этот образ вызвал поначалу какое-то отторжение – хотя в публицистике Толкина мне уже приходилось натыкаться на упоминания Одина с эпитетом «некромант», что как бы намекает, что добродушный перумовский Старый Хрофт далек от прототипа. Что поделать, стереотипы живучи. Кстати, Один Геймана сильно напоминает Воланда (Вотана) из «Мастера и Маргариты»… но персонаж «Американских богов» человечнее – в смысле наличия слабостей.

Боги-вампиры, питающиеся верой? Тема предельно знакомая – тут постарались Олди, для раннего творчества которых это чуть ли не один из главных мотивов. С Олди у Геймана больше общего, чем с Булгаковым. Боги Геймана, как и боги Олди совершают ошибки, плетут интриги, влюбляются… и умирают. Описания мистических видений главного героя также напоминают похожие места в книгах харьковского дуэта. В этом плане «Американских богов» любопытно сопоставить с романом Олди и Валентинова «Нам здесь жить» — появление новых богов, мир на грани гибели и полного катастрофического преобразования (похожие мотивы); жесткая современная проза с современным сленгом, ненормативной лексикой и почти шокирующими деталями (схожая стилистика). Однако общего при более пристальном взгляде немного – у Олди рассматривается возрождение древних богов новом качестве, как элемент спирального развития мира (хотя эта концепция более явно воплощена в «Бездне Голодных Глаз»), а у Геймана старые боги, на первый взгляд, обречены быть вытеснены новыми… хотя на самом деле, все, конечно, сложнее. Так что общего мало – но оно есть.

Тень становится идеальной жертвой, почти богом – и легко вписывается в «божественные» игры. Но его отрешенность позволяет ему переместить свое сознание в те слои бытия, которые сокрыты даже от богов – и поэтому он не превращается в жертвенную пешку. В отличие от своего мифологического предшественника Бальдра, ему удается воскреснуть – и встать вровень с Отцом Всех. Попрощавшись с Лорой, тень убил в себе человека, расплативший заранее со смертью магической монетой, а на Иггдрасиле он убил в себе бога.

Многие читатели обвиняют главного героя в «бездушности», которая делает повествование «холодным». Но именно в этом и смысл его образа – ведь даже Лора говорит Тени, что он не мертвец, но и по-настоящему живым не был никогда. Путь Тени – это не дорога к смерти, но путь к воскрешению, обретению себя. Вообще, атмосфера одиночества, бесприютности – отражение настроений героев. Богам древности уже нет места в этом мире, новые боги не видят перед собой цели и чувствуют собственную противоестественность, являясь зеркалом пороков современного человека. Среди бессмертных и мертвецов перед Тенью стоит задача – стать живым.

В целом, впечатление от романа «Американские боги» вполне положительное. Нилу Гейману удалось соединить множество смысловых пластов, соединив интеллектуальную прозу с увлекательностью триллера. Книга требует от читателя определенной эрудиции и знания английского языка – без примечаний многие моменты были бы и вовсе непонятны, но, к счастью, и перевод, и примечания – в новом издании все это выполнено «на высоте». Несмотря на присутствие в книге ненормативной лексики и откровенных сцен, она получилась удивительно романтичной и сказочной – в особом, холодно-готичном стиле.

Единственная проблема этого романа – присутствие в тексте некоторых жестких и откровенных сцен, никак не помогающих пониманию авторской идеи. Пресловутая гомоэротическая сцена с таксистом-ифритом покоробила многих, но главная проблем, что этот эпизод в книге – ни к селу, ни к городу. Не сказал бы, чтобы в этом было что-то особо шокирующее, но эпатаж ради эпатажа, ради соблюдения«альтернативного», «неформального» статуса книги – это довольно глупо. Тем более , что мат, «жесть» и эротика на грани порно уже стали навязчивыми приметами современной прозы, и пора бы уже мировой культуре перерасти это.

Достоинства книги:

философия;

атмосфера;

увлекательный сюжет;

множество культурных отсылок.

Недостатки:

откровенные сцена и мат, художественная необходимость присутствия которых в тексте местами неочевидны.

Итог: отличная книга для любителей мифологии. Кто-то найдет в ней причудливую интеллектуальную игру, кто-то – захватывающий триллер. Она может показаться слишком жесткой, и даже чернушной – но это лишь отражение нашего мира, в котором все больше людей верят в телевидение и транспорт, и все меньше – романтичные древние истории. И пусть боги Геймана полны человеческих, слишком человеческих страстей – все равно, их почему-то жаль. Может быть, именно поэтому?

Прочитал я эту книгу при весьма странных обстоятельствах – ДО всех остальных книг Кабирского цикла. Не могу даже точно решить, хорошо это или плохо.

С одной стороны, должен предупредить – несмотря на то, что прямым продолжением «Пути меча» эта книга не является, без прочтения первой части цикла многие детали останутся совершенно непонятными, что затруднит понимание главной идеи (а возможно, и исказит его).

С другой – отсылки к «Пути меча» указывают на весьма печальное дальнейшее развитие событий в Кабире той эпохи, что сильно портит впечатление от концовки вышеназванного произведения.

Так что начинать чтение цикла с этой части все же было ошибкой. Перечитывая недавно (первый раз я прочитал ее больше пяти лет назад), я уже не путался в хитросплетении событий, видений и воспоминаний.

Скажу сразу – это единственное произведение Кабирского цикла, которое мне НЕ понравилось. Причин много – книга это сумбурная, мрачная, в маленький объем втиснуто очень много действия;

Вызывает ряд сомнений и идея о том, что огнестрельное оружие хочет исчезнуть, потому, что ему больно стрелять. Почему-то это мне кажется гораздо менее убедительным, чем идея о разумных клинках и дубинках. Мыслящий меч я могу себе представить, а что-то, в чем изначально заложена жажда собственной гибели, в моем мозгу не умещается. Красиво, смело, необычно – но только как литературный образ, а как деталь мира Кабира – неубедительно. А метафора должна обладать органичностью и многогранностью мистического символа, иначе она деградирует до простой аллегории – а это уже не уровень Олди.

Развитие вооружений – проклятие мира. Чем совершеннее оружие – тем безжалостнее войны, тем сильнее стирается грань между воином и убийцей. Нет необходимости смотреть в лицо противнику – и он становится просто безликим абстрактным Врагом. А с врагом не Беседуют – его уничтожают. И уже нет смысла доказывать силу и превосходство, главное – выстрелить первым.

Признаться, я тоже не люблю огнестрельное оружие.

В реальности, правда, изобретение оружия массового поражения наоборот, заставило людей отказаться от идеи простых силовых решений и чаще садиться за стол мирных переговоров. Во всяком случае, пока мир держится.

Впрочем Кабир – это другой мир. И все же не верится мне в желание пистолетов и пушек самоуничтожиться…

В остальном тоже авторы перемудрили. Масса действующих лиц, все с достаточно проработанной психологией и биографией – больше смахивает на демонстрацию возможностей. Перегружает это короткий роман, больше похожий на повесть. А если еще учесть все эти броски в иные миры, прошлое и другие вероятностные потоки времени – книга получается слишком «навороченной». Хотя это и неплохо – другая крайность всяко хуже.

Достоинства произведения:

стиль и язык;

проработанный психологизм;

интересная возможность увидеть Кабир постиндустриальной эпохи;

Недостатки:

излишняя мрачность, некоторый налет «чернушности» (особенно бросается в глаза в связи с «Путем меча»);

перегруженность текста при малом объеме затрудняет восприятие;

множество замысловатых образов и «левых» сюжетных ходов, никак, имхо, не способствующих пониманию идеи романа.

Итог: если вам понравился «Путь меча» и вы решили прочесть «Дайте им умереть» — готовьтесь пить валерьянку. Или просто – напиться. Потому, что книга мрачная и сказочную атмосферу первой части перечеркивает совершенно. Можно читать, можно не читать. А если решили – все-таки лучше в порядке выхода, после «Пути меча» и до «Я возьму сам» — так впечатления будут позитивнее.