Надпись на обложке обещала «еще один шаг в поиске истоков Зла». Честно говоря, учитывая, что «Мизерере» позиционируется, как детектив, это показалось просто рекламной фразой.

Начало книги действительно было не слишком многообещающим – таинственное убийство, отставной полицейский, берущийся за дело от скуки и природного стремления к справедливости, «тормозящая» полиция, неожиданная помощь от такого же изгоя… Стандартный набор полицейского триллера – загадочные убийства, главный герой с непростой судьбой и скелетами в шкафу…

Но в дальнейшем повествование набрало обороты, мутируя в конспирологический триллер. К счастью, Гранже не заделался диванным культурологом, и не написал очередную дэнбрауновщину – на историчность повествование о вымышленной секте претендовать, конечно, не может. Но в любом случае, стало интереснее, несмотря на то, что введенный фантастический элемент несколько обесценил детективную линию (ибо такие ходы отнимают у читателя возможность поиграть в Шерлока Холмса и разгадать суть происходящего раньше героев).

Но на смену стандартному полицейскому детективу с элементами ужасов приходит психологический триллер – и вот тут-то вынесенная на обложку цитата из рецензии полностью оправдывает себя. Читателя ждет экскурс в одну из самых страшных и темных областей истории XX века – историю тайного применения силы, неофициальных карательных акций, противозаконных пыток и официально не имевших место актах геноцида. Нацисты, режим Пиночета… кажется, что зло тоталитарных режимов уничтожено и похоронено достаточно надежно, чтобы не возродиться. Но то здесь, то там на карте полыхают «горячие точки», война никогда не прекращается. И автор предупреждает – на войне в ход идут любые средства, и так называемые «цивилизованные страны» не гнушаются никакими методами для достижения победы. Кровавое безумие, делающее людей маньяками, всегда было спутником войны, и всегда найдется спрос на людей, способных на любое зло.

Нет, я не питал иллюзий, что в наше время войны ведутся более гуманными методами, чем в XX веке, но роман Гранже лишний раз напомнил о том, что механизм власти подвержен заражению самыми разными паразитами, которые отлично к нему адаптируются. И даже более того – некоторые из таких людей считаются необходимыми, потому, что выполняют задачи, за которые никогда не возьмется нормальный человек. Террористы, профессиональные палачи, «отмороженные» наемники – все эти люди живут именно потому, что сильным мира сего нужен тот, кто выполнит за них грязную работу. Здесь впору говорить о симбиозе.

В общем, откровений здесь особых нет, но напоминание о том, каковы пределы человеческой жестокости и свинства (а пределов таковых не существует) достаточно сильное.

Многие указывают на плохое знание автором исторических фактов – но эти частности на общий смысл не влияют. «Рейхсфюрер Генрих Миллер» — это кадавр, порожденный нашими переводчиками (наборщиками? корректорами? редакторами?) путем объединения Генриха Гиммлера с Генрихом Мюллером, тут вины автора нет. В оригинале: «Le Reichsführer Heinrich Himmler, chef des SS, dirigeait à cette époque une bande de fumistes, soi-disant spécialistes, qui avaient réécrit l’histoire du monde, mélangeant des rites païens et des croyances farfelues sur l’existence de civilisations perdues.» Просто оговорочка по Фрейду, видимо, «Семнадцать мгновений весны» засели в подсознание. С гитлерюгендом все хуже – там действительно состояли до 18 лет и Гранже действительно утверждает, что Хартманн состоял в этой организации в 21 год.

Ну, а в конце концов, не стоит строго судить этот роман – это в первую очередь детективный «ужастик» и со своей целью – попугать и развлечь – он справляется на 100%. Сюжет интересный, персонажи харизматичные и живые, нуарности хоть отбавляй, мистической жути и психоделии тоже хватает.

Итог: добротный атмосферный криминальный триллер, не лишенный и серьезных мыслей, по которым вполне угадывается автор-публицист. Впрочем, любителям детективов рекомендовать не могу, ибо каноны жанра сильно нарушены. Но те, кому нравятся мрачные истории о маньяках и тайных обществах, останутся довольны.

Парадоксально офигенный роман. В нем нет особо глубокой философии, навороченной «твердой НФ» с подробными и убедительными гипотезами, нет и глубокого психологизма, и злободневности. И все же он очень сильно цепляет. «Мир-Кольцо» — это идеальный приключенческий роман, космический аттракцион, созданный авторским воображением.

Во-первых герои. Типичная, в общем-то, партия приключенцев, но Нивену удалось наделить каждого из них индивидуальностью. И заставить читателя полюбить их – и пожилого романтика Луиса Ву, уставшего от счастливой сытой жизни в раю высоких технологий и рвущегося в неизвестность космоса; и сурового и в то же время забавного кзина, огромного воинственного разумного кота; и раздражающего своей таинственностью, но по-своему мудрого, и смешного своим параноидальным характером кукольника, и патологически везучую Тилу Браун.

Такие симпатичные герои заставляют по-настоящему переживать за них. А переживать есть из-за чего – им выпала судьба разгадать древние тайны Вселенной. И в этом второй секрет успеха романа. Автор создал проработанный и красочный мир, в котором сосуществует огромное количество разумных рас, каждая со своей судьбой и культурой. Конечно, внимание в романе уделено только трем-четырем из них, но ощущение бескрайней Вселенной будущего, густо населенной, и наполненной политическими хитросплетениями, остается. Но только инопланетянами все не ограничивается – Нивену удалось то, что очень важно для литературы такого рода – создать ощущение тайны, заинтересовать читателя, удержать до последней точки текста интригу. Ведь в приключенческом романе очень важно, чтобы цель основного квеста не разочаровала, не оказалась чем-то банальным, вроде кучи сокровищ или древнего супероружия. Но нет, Мир-Кольцо, на исследование которого отправляются герои, хранит в себе множество загадок и открытий, в том числе связанных с прошлым человечества.

Именно этот полет фантазии, мир, нарисованный широкими яркими мазками, и оставляет глубоко положительное впечатление. Может быть, я устал от прочитанного до этого «Звездного десанта» Хайнлайна, с его многословной и неоднозначной философией, но «Мир-Кольцо» потряс яркостью, живостью, легкостью. Если хочется просто красивых космических приключений – это книга подойдет идеально.

Итог: красочное космическое приключение – полет к немыслимому Миру-Кольцу, на котором героям романа предстоит прикоснуться к древним тайнам Вселенной. Практически идеальный приключенческий роман с харизматичными героями и проработанным миром. Да, это чистейшая развлекательная фантастика, без каких-либо претензий – но в ней есть то, что делает ее шедевром: священное стремление героев к знаниям и открытиям, которое и есть сущность разума.

Добрался я до этой культовой и скандальной книги только недавно. А вот фильм смотрел, еще будучи школьником, лет 13 назад. Слухи оправдались – экранизация получилась очень вольной, а оригинал – настоящим генератором дискуссий среди читателей.

Что же такое мир «Звездного десанта»? Утопия или обыкновенный фашизм? Идеальная схема организации общества или бред милитариста? На эту тему сказано и написано много. Попробуем разобраться.

С одной стороны, Хайнлайн сделал печально известный принцип «не служил – не мужик» основой государства. Полным гражданином, имеющим право принимать участие в политической жизни, может быть только отслуживший в армии. При том, что армия здесь сугубо добровольная, это выглядит очень провокационно. То есть тот, кто хочет иметь право что-то решать в общественной жизни, должен обязательно изведать тяготы военной службы, более того – быть солдатом по призванию. Провокационная концепция, безусловно.

Но, с другой стороны, армия из «Звездного десанта» — это не армия реальных США, да и вообще не армия нашей реальности. Например, в нее берут ВСЕХ. Критерий только один – желание служить. Отсеивают только психов, а трусы и слабаки отсеиваются сами. Согласитесь, это же мечта. Не хочешь иметь ничего общего с милитаристской машиной – не служи; хочешь служить Родине – будь хоть слепым и безногим, найдешь свое место. Более того, в мирное время дезертирство никак не наказуемо – оно само по себе чудовищный позор, потому что второго шанса примерить мундир не предоставляется никому.

Да, военный быт главного героя тяжел – я говорю об учебке. Хайнлайн постоянно пугает тем, что учения и тренировки переживают не все. Но если вчитаться внимательнее – из нескольких тысяч новобранцев погибло только… четырнадцать человек. В свете событий в российской армии в последние лет 20-25 такие «чудовищные потери» кажутся несмешной шуткой. К тому, речь идет о мобильной пехоте – десантниках будущего, смельчаках, которые встречают противника в бою на поверхности планеты, а не расстреливают его с орбиты. Это самая суровая подготовка – в других войсках такой «жести», естественно, нет. Четырнадцать смертей – это тоже трагедия… но не забывайте, эти люди пришли туда САМИ.

Военная дисциплина и тоталитаризм?

Так что же? Идеальное общество? Но есть и подводные камни. У Хайнлайна война идет с инопланетянами. Более того, основные противники – просто-напросто чудовища, негуманоиды, с абсолютно нечеловеческим типом разума. Но в реальной жизни солдаты стреляют в других солдат – таких же людей как они. И этот момент вносит фальшь в милитаристские марши Хайнлайна. Потому, что за всей героикой видна детская, романтическая мечта. Потому, что эта война лишена грязи, они идеальна – только превозмогание и жертвенность, чудеса меткости и тактические игры. Ведь на войне можно не только погибнуть – на ней еще и придется убивать. И здесь – конец светлой детской мечты о подвиге.

В такой ситуации военная машина изрядно теряет брутальность – полуразумные биороботы являются идеальными врагами, не вызывающими сочувствия, они не невинные зверюшки и не личности. И звездный десант выглядит скорее чем-то вроде спасателей, противостоящих стихии. Да, в прологе описана операция против гуманоидов – но это опять же не люди…

В конечном счете, армия, придуманная Хайнлайном, не имеет ничего общего с реальной. И обвинять автора в милитаризме довольно бессмысленно – хотя он-то как раз был настоящим военным и служба ему нравилась. Главные недостатки любой военной машины – унижение личности, постоянное принуждение, предельно жестокие законы – здесь отсутствуют по определению. Это просто фантазия на тему предельной гуманизации армейской машины без потери эффективности. И в мирное время подобная модель действительно выглядит очень привлекательной – но выдержит ли она проверку грязью и ужасом войны человека с человеком?

Итог: «Звездный десант» получился настолько искренним, что автор впал в самообман, увлекшись романтикой. Тем не менее, в ней есть и несколько парадоксальные, но любопытные рассуждения о преимуществе телесных наказаний для преступников, и, великие слова о том, что ответственность и свобода неразделимы. Но о том, что конечное назначение армии, увы, не в воспитании настоящих мужчин (а в книге – и настоящих леди), автор забыл. Что же, каждый имеет право на мечту. И да, в мире «Звездного десанта», я, конечно, пошел бы служить.

Вот как-то так случилось, что только сейчас я добрался до этой книги. Ну что же, рано или поздно ликвидировать безграмотность надо, и «Дверь в лето» прочитана.

Во-первых, с удивлением обнаружил, что песня Чижа таки написана по мотивам книги, а не так, как оно обычно бывает (у Би-2 с их полковником, например). Ну, а если говорить серьезно, то «Дверь в лето» — типичнейший представитель классической НФ с небольшой примесью поэтического взгляда на мир.

Главный герой – изобретатель. Этим, в общем-то, все сказано. Для него нет большей радости, чем создать что-то новое и полезное. Область в которой он работает – производство домашних роботов-помощников – оказывается ожидаемо прибыльной и вскоре у него появляются «друзья». А потом интересы бизнеса и творчества расходятся – и друзья становятся врагами.

Обратите внимание – это Хайнлайн, американец, а не советский пропагандист. То есть здесь мы видим все прелести капитализма без прикрас и передергиваний. Говорят, что никто не режет курицу, несущую золотые яйца – вранье. Иногда находятся дельцы, которые могут этими яйцами запастись, а потом и курицу прирезать, чтобы она не поменяла ненароком хозяина. Логика «после нас – хоть потоп», лучше навариться сейчас, чем рисковать и ставить на будущее. Остается только гадать, сколько хороших начинаний и перспективных предприятий было угроблено таким образом…

Но герой Хайнлайна, заброшенный в будущее и потерявший все, не унывает – он же изобретатель, а, значит, обязательно найдет остроумное техническое решение проблемы.

Примерно половину романа автору удавалось создавать очень сильный эмоциональный эффект – книга представляла собой почти триллер, с непредсказуемым сюжетом, создаваемым интеллектуальным противостоянием главного героя и его оппонентов. На грани отчаяния изобретатель стремится если не вернуть потерянное, то хотя бы отомстить. И, когда он погружается в сон, напряжение достигает пика – что же дальше?

А вот потом, когда находится простое и остроумное решение проблемы, становится скучновато.

Но все равно – роман очень сильный. Хайнлайн утверждает – те, кто работает для людей и прогресса человечества, победят. Потому, что смотрят в будущее, а не гоняются за сиюминутной наживой, им есть, во что верить, у них есть цель, которая дороже собственного благополучия.

Вынесенный в заголовок метафорический образ – образ надежды на счастье, свойственной и котам и людям. Дверь в лето – это возможность, в которую надо верить, а встретив – не упустить. Но только на удачу рассчитывать нельзя – удача улыбнется только тому, кто готов работать и драться.

Ну и конечно, кот. Как большой любитель кошек, да что там – котопоклонник, я считаю, такой харизматичный котяра уже делает книгу отличной. Ну, а если все же быть серьезнее, в книге полно «вкусностей» — поэтичные монологи героя-рассказчика в начале и конце романа, изобретенные главным героем автоматы, мир будущего.

Итог: гимн инженерам-изобретателям, людям, работающим на благо людей и ради прогресса человечества. Лиричная и жизнеутверждающая, отличная книга, классика научной фантастики.

Крайне неоднозначная книга. Отлично, исключительно хорошо написанная, в форме «потока сознания» персонажей; написанная сложно, без рубленых предложений, которыми грешат фантасты-попсовики, и без громоздких синтаксических монстров, с трудом воспринимающихся даже на слух, которые так часто встречаются в текстах интеллектуалов от НФ. Одним словом, языком, который свойственен «большой литературе», да и там, честно говоря, встречающимся чаще в виде жалкого пижонского «закоса» под «этих ваших *подставить фамилию классика*».

Но при этом эта книга, написанная совершенно живым языком, оставляет крайне тягостное, убийственно депрессивное ощущение. Да, автор именно этого и хотел. Но способ, которым он добился такого результата, сродни удару ниже пояса.

Дело в том, что примерно полкниги он тщательно, всесторонне исследует счастье героев. Препарирует, раскладывает по составляющим, оттенкам эмоций. Изучает, собирает, разбирает и любуется со стороны, как хорошо работает этот отлаженный механизм.

Чтобы потом люто, бешено, дико его сломать.

Причем разрушение этого счастья и самих счастливых личностей так же подробно и реалистично описано. В мельчайших деталях, посекундно (поток сознания же, ни одна мысль героев не проходит мимо.

Все это, конечно, оставляет очень сильное впечатление. Не может не оставить – разве что крайне завистливый человек не будет радоваться счастью Симагина и его супруги, поэтому дальнейшее развитие событий не может оставить читателя равнодушным. Но сразу же вспоминаются слова Шварца – точную цитату я не вспомню – о том, что не стоит «убивать» персонажа только ради того, чтобы разжалобить читателя. Слишком дешево, слишком просто.

Искушения этой простотой автор не выдержал. Доблестный Симагин – прямо-таки идеал советского инженера, порядочный до наивности, трудолюбивый до фанатизма. Разве что с супружеской верностью проблемы – но сам же Рыбаков так преподносит этот факт, что обозвать Симагина «кобелем» язык не поворачивается. Даже у жены Симагина. Она – красавица, интеллектуал, отличная мать, верна мужу. Ну курит, например – но в наше время некурящую девушку найти сложно, и в 80-е было не легче. То есть идеальны они до тошноты. Если бы не «поток сознания» — можно было бы сказать «не верю». Но этот прием как бы делает персонажа реальным, мыслящим – и читатель свыкается с очевидностью его существования. Ну как может быть не жалко таких людей?

Полная противоположность – Вербицкий и его «тусовка». Тут автор не пожалел черной краски (а может быть, грубо говоря, и несколько иной, сортирной цветовой гаммы). На читателя без всякой подготовки, после симагинской идиллии вываливаются тонны интеллектуальных нечистот – пошлости, нигилизм, цинизм, пьяный бред. Да, Вербицкий вроде как боится, что Симагин соорудит орудие для «промывки мозгов» — но боится-то он в конечном итоге, что бы ни говорил, в первую очередь за себя.

Да, и ребенок Симагиных в центре событий – тоже удар по слабому месту читателей. Ну кому не будет жалко мальчика, страдающего из-за родителей?

Сюжетные ходы тоже подчинены эффектности – в ущерб логике.

И действие этого приспособления… Почему оно именно такое? Ведь могло получиться все, что угодно. А получилось именно то, что нужно Вербицкому… или автору.

По поводу формы я сказал в самом начале – она практически идеальна. Но вот композиционные параллели между сценой «Вербицкий в сортире» и сценой аборта, как-то пошловаты. На этот счет есть много метких народных пословиц – о том, что и с чем не следует путать.

Автор работал четко – на эффект. И шел к цели кратчайшим путем. Хорошо ли это? Думаю – не очень.

Не могу упомянуть, если уж взялся критиковать книгу, авторскую аннотацию. Начинающуюся словами «Захватывающая социально-психологическая драма». Вы уж, господин автор, позвольте читателям решать, насколько она захватывающая. И дальше – нехилые спойлеры, практически краткий пересказ книги. Прочитал бы я такую аннотацию и всю свою эффектность книга бы растеряла. Ведь суть книги – именно в шокирующем повороте сюжета. А ведь именно по аннотации читатели чаще всего выбирают книгу…

Болезненная книга получилась, жуткая. И в то же время нет вывода, нет катарсиса, нет светлого пятна. Да, герой поднимает голову и решает жить дальше – но как-то не верится. С тем же успехом он может через несколько часов вспомнить снова произошедшее – и полезть в петлю. Да, будет продолжение, и автор на это рассчитывал…

Что до идеи… А какова, она, идея? За потоками слез она теряется. Предупреждение о зле, которое может нести научный прогресс? Напоминание, что есть на свете безумцы и сволочи, для которых ничего не слишком и ничто не свято, и которые с наслаждением растопчут любую красоту? Ну да, все так и есть. Справедливо. Но все же…

Итог: книга странная, болезненная. Отлично написанная, но при этом нездоровая, садомазохистская какая-то. Безысходная трагедия, вымученный катарсис, задел на продолжение… Как там говорил Достоевский о «Мертвом Христе» Гольбейна – «От такой картины вера может пропасть». От такой книги – тоже может пропасть вера в любовь, в жизнь. 7 из 10, скорее автору за талант, чем этой неприятной книге.

Роман, в сущности, представляет собой типичную советскую сатиру про страшное капиталистическое зарубежье, в форме типичнейшего pulp fiction. Короткий боевик, или, вернее, пародийный триллер, переполненный ехидными насмешками и черным юмором. Положительный персонажей нет в принципе – кто не подлец, тот идиот. Америка представлена настоящим адом, где все готовы буквально разорвать за лишний доллар.

Для пущей стильности выбран стандартный нуарный сеттинг – гангстеры с томмиганами, продажные злобные копы, пафосные и элегантные главари мафии, злобный ученый-фашист. Не хватает только роковой красотки, но то ли цензура не позволила, то ли соблазнять некого – даже более-менее нейтрального героя тут нет и не предвидится. Видимо, антураж выбран еще и ввиду сюжетной завязки в духе золотого века НФ.

Сатира есть сатира: автор высмеивает «загнивающий Запад», не зная меры. С другой стороны, кто пережил 90-е, тот над шутками про звериный оскал капитализма не смеется. Все перечисленные автором типажи по отдельности вполне имеют место быть в жизни. Но концентрация сволочи в сюжете чрезмерна; впрочем, это входило в авторскую задачу.

Есть очень удачные находки – например, описание гипотетического механизма перезаписи личности из мозга в мозг очень сильно напоминает принцип работы флэш-памяти, до изобретения которой от года написания романа оставалось 20 лет. Саркастически изображает автор семью обывателей, чьи представления об окружающем мире формируются исключительно на основании телепередач (по этой примете можно понять, что перед нами все-таки, скорее всего, 60-е). Но в целом роман – обычная развлекательная литература, приправленная политической пропагандой и сатирой на зарубежные нравы.

Итог: сатирический боевик про нехороших американских буржуев от одного из авторов журнала «Крокодил». От скуки почитать можно, но ничего особенного из себя эта книга не представляет.

Слышал мнение, что фантастику Бэнкс писал чисто для развлечения, не всерьез, в отличие от его реалистических, психоделических, постмодернистских и прочих авангардных вещей – так сказать, «Большой Литературы». До сих пор я был согласен с этим мнением – ибо из НФ читал у Бэнкса эффектное «Безатказнае Арудие», где форма явно возобладала над содержанием. Но, надо сказать, и в «серьезной» прозе Бэнкса не без проколов – прочитанный пару лет назад роман «Песнь камня» вызвал стойкое недоумение, смешанное с отвращением.

И вот «Алгебраист». Настоящая научно-фантастическая эпопея. Причислять ли ее к так называемой космоопере, я сказать затрудняюсь. Лично для меня космоопера – это такое фэнтези в космосе, «Алгебраист», пожалуй, слишком научен и футуристичен. Хотя определенные атрибуты жанра здесь имеются – политические интриги, масштабные битвы, пафосный суперзлодей и серьезное внимание к личности героев. Можно отнести книгу Бэнкса и к планетарной фантастике – ибо значительная часть действия происходит на газовом гиганте Наскерон. Есть здесь и ксенофантастика – роман во многом посвящен этнографическим и психологическим исследованиям древнейшей расы Вселенной, насельников газовых гигантов.

Древняя раса насельников хранит секрет – систему порталов, охватывающую Галактику. Она надежнее и разветвленнее той, что построена Меркаторией (галактическим государством, в состав которого входит и человечество). Только одно в ней плохо – она, скорее всего, всего лишь легенда. Но перед угрозой военной оккупации звездная система Юлюбиса готова хвататься за соломинку – и главный герой, наблюдатель (что-то сродни послу и этнографу одновременно) Фассин Таак, отправляется на Наскерон, чтобы открыть тайну «насельнического списка» Этот список – примерный, с точностью до звездной системы, список порталов насельнической сети. Но звездная система – это, мягко говоря, большое пространство. И даже учитывая все технические ограничения, не допускающие установку порталов в произвольном месте (они катастрофически чувствительны к гравитации), возможное место установки хотя бы одного из них можно искать тысячелетиями.

Это только костяк сюжета, но линия главного героя здесь не единственная. Бэнкс позволяет нам увидеть и услышать тех людей, которые составляют или составляли окружение Фассина, и так или иначе, формировали его судьбу и личность. Тема подростковой и юношеской дружбы, сложных любовных отношений, для автора характерна – вспомнить хотя бы роман «Воронья дорога». Читатель узнает не только о друзьях и родственниках главного героя – многие персонажи на время получают свой голос, чтобы вселенная «Алгебраиста» стала живее и реалистичнее. «Алгебраист» полифоничен, его герои живут собственной жизнью, которая каждую секунду межзвездной войны подвешена на волоске – впрочем, как и всякая жизнь в изменчивом и опасном мире. Кто-то сопровождает читателя с начала до конца книги, кто-то появляется в единственном эпизоде – что и создает эпичность «Алгебраиста», на страницах которого в бесшумных взрывах космических битв гибнут живые существа, а не безликие «штурмовики»: люди и негуманоиды, со своей историей, эмоциями, мыслями. Военные эпизоды иногда очень тяжело читать – потому что для автора нет «пушечного мяса», есть личности, которые убивают и умирают, не всегда понимая, зачем и за что.

Бэнкс продолжает придерживаться своей бунтарской идеологии. Мир «Алгебраиста» — это, конечно, не Темная Империя «Звездных Войн», но за внешней цивилизованностью Меркатории прячется «логика империи»: выбитые под пытками доносы, расстрелянные мирные демонстрации, планомерная дезинформация населения, живущие в роскоши чиновники, имеющие полномочия казнить кого угодно практически без суда и следствия. В романе выведен карикатурный фашист архимандрит Люсеферус, но законные представители власти мало чем отличаются от этого узурпатора. Разве что не гордятся своими преступлениями, а любой ценой их скрывают.

Фассину в молодости пришлось столкнуться с карательной машиной государства, и он прекрасно знает, на что могут быть способны власти. И давно не верит никому – ни Меркатории, которая дает ему огромные полномочия и требует почти невозможного, ни запредельцам (разрозненные вооруженные группировки, ведущие партизанскую борьбу против Меркатории), ни тем более захватчикам из культа Заморыша. Его цель одна – не допустить большого кровопролития, спасти население системы Юлюбиса. А в сложившейся ситуации это совсем не просто – потому, что когда идет борьба за власть, уничтожение пары-тройки мегаполисов или гибель небольшой планеты никому не кажутся большой ценой. Люсеферус одержим террором, но силы Меркатории точно так же запытают и сгноят в тюрьмах сотни людей, если их «освободительный поход» увенчается успехом. Цели же запредельцев слишком туманны, да и в плане средств они крайне неразборчивы. И Фассину приходится вести свою игру, пытаясь сохранить человечность.

Насельники газовых гигантов являют собой «постцивилизацию» — выдуманную Бэнксом анархическую утопию (?), в которой основными ценностями в обществе являются знания и свобода творчества. Можно ли считать цивилизацию насельников утопией, идеализирует ли ее автор – вопрос спорный. Но восхищается он ею – точно. В образе насельников есть что-то от великанов Рабле: огромные существа, парадоксально ценящие каждое мгновение своей почти бесконечной жизни; могучие физически и обладающие большой силой воли, проводящие жизнь в творчестве и безумных развлечениях. Наскерон – без сомнения, литературный наследник Телемского аббатства. На его (или, скорее, в его) немыслимых просторах древние обитатели Галактики полностью реализовали принцип «делай, что хочешь» — даже армия у них состоит не из призывников, и не из наемников, воюющих за деньги, а из любителей, не мыслящих свою жизнь без военной романтики и риска. Бэнкс тонко троллит современников – насельники смотрят на все совершенно противоположно человеку, и многие «пунктики» современной цивилизации им свойственны с точностью до наоборот. Например, в отличие от людей, готовых ради благополучия детей запретить и ограничить все мыслимое и немыслимое, насельники… охотятся на свое потомство. А что делать – они живут миллиарды лет и при этом очень плодовиты. Насельникам, в отличие от человека, незнакомы полумеры. Друзьям они готовы прощать многое, но для врагов и террористов, для тех, кто проливает кровь их братьев, у них только один ответ – полное уничтожение. Им совершенно незнакома ксенофобия, даже искусственные интеллекты, ставшие изгоями в Меркатории, находят приют на планетах насельников. Но патриотизм для них – не навязанное сверху понятие, а базовый инстинкт, заставляющий забыть все распри и, даже не сговариваясь, всеми силами планеты нанести удар по завоевателям. Повторюсь, насельники не идеализированы, среди них есть и глуповатые особи, и эгоистичные; у них случаются и мелкие военные конфликты и существует преступность; но их общество близко к тому, что, похоже, автор считает идеалом. И последний период жизни насельников не случайно называет Детством – им, стражам мудрости, накопленной миллионами лет, как никому, известно, что даже миллиарды лет постижения знаний лишь подготовка к тому, чтобы повторить сократовское «я знаю, что ничего не знаю». Ирония – постигающий появляется из ниоткуда, взрослеет, стареет, «впадает в детство», и уходит в никуда? Или же намек – никогда и никем в постижении бытия не может быть достигнут некий оптимальный уровень «взрослости», и полученное знание всегда ничтожно перед бесконечностью неизвестного?

Еще одна тема, корой касается Бэнкс в своем романе – это тема научно-технического прогресса. Меркатория объявляет войну искусственным разумам (ИР), якобы представляющим угрозу для органической жизни.

В романе есть и слабые стороны – где-то в середине он утрачивает полифоничность, сводясь к приключениям Фассина на Наскероне, то есть временно схлопывается в рамки обычного шпионского боевика. Можно было бы удержать и несколько параллельных сюжетных линий, каждую со своим героем – справляется же уже которое десятилетие с этим Джордж Мартин, например. Благо такие герои, вполне проработанные и выразительные, есть – но уж слишком скучную судьбу им уготовал Бэнкс, и сам себя загнал в ловушку. Ибо писать о них, по сравнению с Фассином, почти нечего.

Еще одной слабой стороной можно назвать гротескный образ архимандрита Люсеферуса. Более типичного и шаблонного суперзлодея в литературе еще поискать. То есть его образ – сатира в чистом виде, и весьма топорная. Понятно, что так и задумано – но вот остальные персонажи сложны, неоднозначны, а этот как-то нехорошо выделяется. По-видимому этот тип людей особенно страшен и ненавистен Бэнксу, настолько, что лекарством от этих эмоций может стать только безжалостный смех.

Итог: космическая эпопея шотландского бунтаря Иэна Бэнкса, можно, сказать, его программное произведение. Отличная книга, Бэнкс, как оказалось, умел писать и НФ. Жаль, что этого человека больше нет с нами.

Если «Облако» мне показалось опоздавшим лет так на пятьдесят, «Вальтер Эйзенберг» наоборот, сильно опередил свое время — зыбкий, туманный, неясный и пугающий предвестник эпохи декаданса.

Искусство, как путь к раю, как единственный способ спасения души, освобождения от страшного мира, бренного, опасного и ненадежного, где все обман и недолговечность. И страшная женщина, как воплощение ложной красоты и житейской пошлости – приманивающая и больно ранящая злобой, стремящаяся разрушить все настоящее и чистое. Противостояние этих двух сил, одинаково ведет художника прочь из нашего мира, в котором ему не быть счастливым.

Кто же эта женщина? Пошлость «массовой культуры», что посмертно переваривает наследие творцов и препарирует, навешивая ярлыки, и превращая искусство гениев в мертвый объект исследования и поклонения? А может быть, и глубже – воплощение энтропии, темной стороны женского начала, явившееся в мир, чтобы отнять у человека бессмертие, да и вообще всякую жизнь? А может быть, автору просто знаком такой тип реальных людей – которым противно любое живое, творящее движение мысли, которые жаждут разрушить все, что непонятно им, или то, чего не способны создать (тайно, часто неосознанно завидуя создателям?) Противоборство творящего начала с демоническими силами хаоса напоминают «Музыку Эриха Занна» Лавкрафта, но Лавкрафт напишет гимн, а Аксаков – плач.

Итог: и все же автор слишком пессимистичен. Да, многое потеряно из-за войн и человеческой глупости, но многие голоса гениев звучат для нас через века и даже тысячелетия со страниц книг, и многие их творения мы можем видеть в музеях и коллекциях. Искусство борется, несет потери, но сберегает красоту этого мира и делает бессмертным воплощенный в нем дух человека. И так будет, пока живет человечество, а может быть – пока вообще есть разум во Вселенной.

Начало интригует и даже пугает, потому, что ничего не понятно, а неизвестность, как известно, особенно страшна. Потом, когда сущность чудовища становится более-менее объяснимой, становится даже скучновато.

Получается такой «Портрет Дориана Грея» наоборот – «злобный кровососущий буратино» забирает у главного героя все хорошее, что в нем осталось. Остатки человеческого, потому что этого человеческого в нем и так мало.

Рассказ до крайности депрессивен: главный герой одинок, является представителем общественного «дна» (зарабатывает проституцией), по ходу развития сюжета еще и оказывается в бегах. Крайне неприятный герой, жуткий монстр и гнетущая атмосфера – что еще нужно для ужастика?

Итог: один из самых жутких и оригинальных вампиров (големов?) в литературе, отталкивающий главный герой, чернуха, кровищща и мистика. Одним словом, тот самый Баркер.

Котов жалко. Вообще-то обычно нечисть или боится котов (широко распространенное поверье, что кошки отгоняют злых духов, священный статус котов во многих религиях), или коты являются ее сообщниками (булгаковский Бегемот, кот Бабы Яги, коты-фамилиары ведьм). Но чтобы демон вот так запросто убил кошку? Нехорошо, товарищ Баркер.

Итог: Баркер разбавил безумную чертовщину «Книг крови» гимном здравомыслию и скептикам. Что же, у «маленького человека» есть как минимум одно преимущество – он никогда не сотворит великого зла. Отчасти, может быть оно и верно – тихо и спокойно жить своей жизнью, не пытаясь прыгнуть выше головы? Философия, несколько попахивающая обывательщиной, ну так и рассказ не слишком серьезный.

Четвертый роман – совершенно особый. Именно поэтому многим показалось, что он слабее предыдущих. И понятно, откуда взялось это ложное, на мой взгляд впечатление. Дело в том, что «Пир стервятников» — концептуальное произведение, близкое к спин-оффу, «неномерной» том «Песни льда и пламени». Устроив «крутой замес» в двух предыдущих томах, Мартин решил сбавить темп и поразмыслить вместе со своими героями. «Пир стервятников» — психологический в первую очередь роман, он ближе к «Игре престолов», чем к ее продолжениям. Это-то и не понравилось читателям – сбавление темпа повествования они расценили как проявление кризиса авторских идей.

Суть концепции романа – в названии. Русское, хоть и искаженное, даже лучше передает смысл (в оригинале – «Пир для воронов»). Речь пойдет о стервятниках, пирующих на развалинах Семи Королевств, о тех, для кого гибель Роберта и падение Джоффри оказались поводом для временного торжества.

Первый стервятник – это, конечно, Серсея. Гибель уважаемого, но опасного отца стала ей своеобразной компенсацией за смерть любимого сына. Теперь она жаждет занять место правителя. Но власть проще захватить, чем удержать – это общеизвестно. Ничем не сдерживаемая, не боящаяся уже ни мужа, ни отца, Серсея проявляет в полной мере свою чудовищную сущность. Садизм и жажда власти – это ее основные побуждения, которые она пытается скрыть даже от себя. Она твердит, что все делает только ради маленького принца Томмена – но даже он вызывает у нее желание ударить. В полной мере ее подсознательные стремления раскрываются в сексуальных «экспериментах» — Серсея проявляет себя вполне последовательной садисткой. Это стремление даже вытесняет любовь к слишком независимому Джейме.

Отчасти за Серсеей забавно наблюдать – потому, что правительница она на редкость бездарная. Усвоив от Тайвина только жестокость, она постоянно действует кнутом, забывая о прянике. В то время, как Тайвин предлагал выбирать потенциальным врагам между покровительством и смертью, Серсея запугивает всех, даже не думая возможности компромисса. Воображая себя мастером «предложений, от которых нельзя отказаться», она постепенно настраивает против себя почти всех влиятельных людей Семи Королевств. А окружая себя глупцами, теряет последнюю возможность получить дельный совет. Впрочем, умные советчики сами от нее разбегаются.

Второй стервятник – Мизинец. Но даже как-то нелепо сравнивать его с Серсеей. В то время как последняя оторвала явно больший кусок, чем способна проглотить, Мизинец претендует на крупную, но реальную цель – Орлиное Гнездо и Долину. За ним наблюдать – захватывает дух: и отвращение, и восхищение, и страх вызывают его хитрость и жестокость. Без единого взмаха меча он подчиняет себе вассалов Арренов одного за другим – и, похоже, перспективы у него блестящие.

Третья, целая стая стервятников – Грейджои. Слетевшись на пустой трон Бейлона, эта стая вскоре набрасывается и на Семь Королевств. Большую часть повествования мы видим глазами Виктариона – но самым главным стервятником становится его брат Эурон. Он готов захватить власть над Вестеросом – причем даже придумал способ сделать эту власть легитимной. Похоже, битва королей скоро возобновится вновь…

На развалинах Семи Королевств пируют и птички поменьше. «Воробьи», то есть религиозно настроенное ополчение, вроде бы преследуют благую, миротворческую цель… но Церковь Семерых все популярнее в народе, а благодаря Серсее еще и получает в распоряжение собственную армию. А значит, не за горами и религиозные войны, и борьба с еретиками.

Увы, благородными разбойниками лорда Берика отныне руководит некая леди Бессердечная, которая поставила себе целью перевешать всех, виновных в Красной Свадьбе… думаю, легко догадаться, кто прячется за жутким прозвищем.

Вот такие силы разрывают на части Вестерос, еще не восстановившийся после войны. Да и восстанавливать его, похоже, некому – разве что Станнису, но его новой религии вряд ли будут рады в Королевской Гавани. Да и не о нем эта история – о тех, кто получил временную выгоду и пирует на горах трупов и руинах, пока прошлое еще не похоронено и страна не воскресла для мирной жизни.

Второй необычный ход, который сделал Мартин, состоит в том, что книга посвящена в основном женским персонажам. О Серсее уже шла речь – ее натура мелочной интриганки сослужила ей плохую службу в игре престолов, где нужно уметь искать компромиссы и поступаться гордостью, пусть и временно.

Санса – по-прежнему заложница и компаньонка Мизинца. Кто она – игрушка? Орудие? Ученица? Жизнь рядом с Мизинцем не спокойнее, чем с Лизой Аррен. Он, конечно, не злобный психопат, но уже отправил в пропасть одну женщину, которую называл любимой. Действительно Санса для него что-то значит, как живое воспоминание о любви к ее матери, или же она будет безжалостно принесена в жертву, когда ее существование станет невыгодно Петиру Бейлишу? И как изменится она – станет холодной и безжалостной или сломается? Страшные часы рядом с безумным садистом Джоффри, кажется, убили в ее душе наивность и веру во внешнюю красоту. Но она все так же недальновидна – не понимает Тириона (как оказалось, это и к лучшему) и охотно попадается в ловушку показного благородства Донтоса. Научится ли она чему-то, или опять наступит на прежние грабли? Или ее психика рано или поздно не выдержит и она станет очередной Лизой Аррен?

Арья, похоже, готова отказаться не только от женской, но и от человеческой судьбы вообще. Она готова стать служительницей смерти, одной из Безликих. Но проблема в том, что таинственные убийцы служат своему богу, Арья же служит своей ненависти. А это совсем не то, что нужно ее наставникам. В ее главах приподнимается завеса тайны над организацией Безликих – а также над многими другими секретами Браавоса. Желающиим узнать побольше о родине Сирио Форели часть ее истории будет интересна особенно.

Бриенна – вдвойне странный персонаж, вдвойне странный человек в Вестеросе. Она не только одна из немногих женщин-воительниц (и единственная, сделавшая войну своей профессией), но и одна из немногих, кто строго придерживается своего кодекса чести. Что неудивительно – попробовал бы кто выбить из нее рыцарские иллюзии! Это вам не Санса… Линия Бриенны – напряженный боевик, а заодно экскурсия по разоренным Речным землям. В ее главах, как и в главах Джейме Ланнистера, мы можем в полной мере оценить тяжесть послевоенного существования простых людей Семи Королевств. Бриенна идет напролом к призрачной цели, почти одна – и, похоже, обречена на фиаско.

Арианна Мартелл и ее отец – две противоположности. Горячая кровь Мартеллов кипит в дочери принца Дорана, побуждая ее на смелые авантюры. А сам принц уже почти запутался в своих интригах и долгосрочных планах.

Похоже, что Мартин поставил себе цель – показать, что в мире «Песни льда и пламени» слабый пол так и остается слабым. Виной тому, скорее всего, средневековое воспитание – Арья и Бриенна, воспитанные не так, как типичные девицы, более приспособлены к жестокой реальности. Похоже, что игра престолов – чисто мужское развлечение.. хотя есть же, с другой стороны Оленна, «Королева Шипов», но это скорее исключение.

Впрочем, приключениями женских персонажей сюжет не ограничивается. Сэм отправляется с важной миссией – спасти мейстера Эйемона, сопроводив его в Старомест. Однако морское путешествие в мире Семи Королевств – это не увеселительная прогулка, и едва ли в море спокойнее, чем на Стене. Сэм (впрочем, как и всегда) будет ломать стереотипы о себе и всячески превозмогать. Ему предстоит продолжать взрослеть, и теперь уже рядом не будет Джона, который поможет и даст совет – Сэм остался один на один с жестоким миром.

Джейме продолжает преображаться.

В «Пире стервятников» Мартин отказался от привычного построения композиции. Помимо «именных» глав, образующих сюжетные линии старых персонажей – Бриенны, Серсеи, Сансы, Арьи, Джейме и Сэма – есть дорнийской и «грейджоевской» линий. И эти линии показаны глазами разных участников событий попеременно. Причем глава каждого из них называется не его настоящим именем, а носит короткое метафорическое название, являющееся характеристикой персонажа на данном этапе. Например, главы Эйерона Мокроголового называются «Пророк» и «Утопленник». Это нововведение, как я думаю, не слишком удачно. Конечно, книгу это никак не портит, и главы эти написаны не хуже «именных», однако странно, что автор не только изменил своей фирменной манере, но и применил этот подход только частично. Впрочем, надо заметить, Арья и Санса по ходу романа тоже переименовываются, но остаются полноценными главными героями – Мартину не приходит в голову показать их, например, глазами «доброго человека» или Мизинца.

К тому же, в книге есть пролог, но нет эпилога, что подействовало на меня, как отсутствие свиньи №3 в известной шутке: я подумал, что доставшееся мне издание – неполное (а такое действительно когда-то имело место быть), но потом выяснил, что моя книга 2012 года все-таки является переводом полной и окончательной редакции.

Итог: Мартин пригласил нас немного передохнуть и заглянуть в души тех, кто пережил Бурю мечей. «Пир стервятников», мрачный, неторопливый и драматичный, показывает Вестерос немного под другим углом. Однако настоящего поклонника «Песни льда и пламени» это не обескуражит; прочим я бы посоветовал заранее быть готовым к авторским экспериментам.

Больше войн, убийств, кровавых интриг, погонь и ВНЕЗАПНЫХ сюжетных поворотов. «Буря мечей» — а также стрел, копий, кинжалов и яда.

Третья часть была самой большой до выхода «Танцев с драконами». И, как ни странно, при этом намного динамичнее первых двух. Вот тут-то Мартин, похоже, и получил свою репутацию непредсказуемого автора – некоторые события заставляют читателя «делить на ноль».

В первую очередь, неожиданно любимцами автора становятся Ланнистеры. Раньше среди главных героев числился только Тирион – теперь значительную роль будут играть и Джейме с Серсеей.

Причем Джейме в «Буре мечей» выглядит настоящим положительным героем. Иногда кажется, что Мартин немного погрешил против истины. Да, может быть подземелья Риверрана сломили Цареубийцу, может быть, ему хватило тех секунд, которые Кейтилин держала меч занесенным над его головой… Но в третьем томе Джейме совсем не похож на хладнокровного убийцу, выбросившего в окно Брана и отдавшего приказ искалечить Неда Старка и убить его охрану. По первым книгам сложился устойчивый образ самовлюбленного раззолоченного головореза, что этот «новый» Джейме вызывает оторопь. Ну неужели он не видел ничего страшнее темницы? Ведь, несмотря на молодость, Джейме уже не раз побывал в гуще трагических и опасных событий. Да что там говорить – не зря его прозвали Цареубийцей. Или, может быть, по-настоящему он стал меняться, только поучив увечье?

И все же Джейме проявляет себя с неожиданной стороны. С первых же страниц видно, что он способен критически относиться к себе и трезво судить об окружающих.

Серсея самоуверенна, как никогда. Но даже с отцом ей не ужиться – оказывается, легко любить и уважать его, властного и богатого, пока он находится далеко от Королевской Гавани. И совсем другое – когда он рядом и готов помочь… так, как считает нужным, естественно. Увы, похоже, что Серсея терпит только один вид людей – тех, кто подчиняется ей беспрекословно и говорит только то, что она хочет слышать. Остается только ждать, когда эти принципы приведут ее к краху – жаль, что, к тому времени она погубит много людей.

Тирион… Его противостояние с Серсеей перерастает в противостояние уже с Джоффри, который окончательно вышел из-под чьего-либо контроля. После «блистательной победы» Тайвина Тирион стал не нужен, и теперь от него стараются избавиться. И случай представляется удобный – правда, цена высока. За Тириона читателям придется поволноваться больше всего – в «Буре мечей» тучи над ним сгущаются до предела. И финал его сюжетной линии не назовешь счастливым. Отказавшись от роли жертвы, навязанной ему отцом, он вынужден согласиться до конца жизни играть другую, навязанную судьбой, роль – роль чудовища. Ведь как бы ни относились плохо к жестокому и скупому Тайвину, убивающему всех, кого не получается подкупить; но если красавца и одного из сильнейших воинов Вестероса Джейме народ презирает после того, как он убил короля – то как же он будет относиться к карлику Тириону, на которого Серсея и Джоффри и так постарались списать все свои ошибки, после того, что сделал он?

О Тайвине говорить особо нечего – Тайвин он и есть Тайвин. Разве что масштабы его ненависти к Тириону действительно поражают. Впрочем, он наконец-то получает по заслугам.

Что можно сказать и о Джоффри. Здесь он уже практически полновластный король. Еще немного – и он начнет представляет опасность для самого Тайвина. Он, конечно, нашел бы управу на бесноватого внука…

Старков осталось мало. Прежде всего, в центре романа оказывается трагическая судьба Робба.

Странствия Арьи продолжаются. Ей посвящено много страниц, но в ее главах больше интересны другие персонажи – Пес и Берик Дондаррион. Первый по-прежнему мечется между добром и злом, непонятый и не понимающий окружающего мира. Его мрачная жизненная философия укрепляет Арью в ее желании стать профессиональным убийцей и отомстить врагам.

Берик, как ни странно, подкупает совершенно противоположным – тем, что в жестоком мире Семи Королевств он ухитрился не стать чудовищем. Его война против мародеров и карателей – это настолько правильное и невозможное явление, что вызывает восхищение.

Санса Старк становится заложницей Игры Престолов. Иногда так и хочется сказать ей, что она не видит, того, кто рядом с ней. Увы, точно так же, как обманула ее красота Джоффри, так же обманывает ее и уродство Тириона.

Главы Брана, который путешествует с Ходором и Ридами – своего рода отдых для читателя. Неспешное путешествие к Стене в какой-то толкиновской атмосфере с обязательными посиделками у костра, в ходе которых будет рассказано немало легенд Вестероса. И жутковатая мистическая атмосфера брошенного замка напоминает рудники Мории… Намеренная отсылка? Похоже. Как бы то ни было, главы Брана – самые спокойные и атмосферные в романе.

А главы Джона Сноу – самые динамичные. Его судьба на протяжении сюжета не раз висит на волоске, но ему каким-то невероятным способом удается выполнить свою миссию. Главы Джона – настоящий боевик, накал драматизма и конценрация экшна тут предельная. Что неудивительно – на Стене идет самая настоящая война, и перевес совсем не на стороне Дозора.

Роль Кейтилин Старк в этой истории трагична.

Об остальных персонажах. Первые политические и военные свершения Дейенерис нельзя назвать дальновидными и эффективными – разве что эффектными. Вообще своей капризностью и отношением к Мормонту она начинает сильно раздражать – начинают у нее проявляться родовые черты Таргариенов, властных и не терпящих возражений, что вкупе с наивностью пятнадцатилетней девчонки (жизненный опыт у нее тяжелый, но специфический) дает печальные результаты. Похоже, ей грозит удалить от себя по-настоящему верных людей и окружить себя подхалимами…

Возвращаясь к теме Ночного Дозора. В «Буре мечей» Дозору уделена значительная роль – одичалые и Иные начали решительные действия и возле Стены началась настоящая война. Белые Ходоки наконец-то появляются на сцене собственной персоной, и завеса тайны над ними немного приоткрывается, хотя они по-прежнему остаются одной из самых жутких загадок Вестероса. Как и ожидалось, Сэм в бою ведет себя весьма непредсказуемо – впрочем, что полностью соотносится с его ролью трусливого и слабого, но удачливого персонажа, который в решающий момент способен превозмогать не хуже патентованных «героев». Впрочем, несмотря на то, что читатель уже давно ждет от Сэма чего-то такого, его главы все равно читаются на одном дыхании – ибо это захватывающее хоррор-приключение. А ближе к концу Сэм проявляет еще одно качество, о наличии которого у него догадаться трудно – он плетет политические интриги не хуже Мизинца и выигрывает… впрочем, в этом и суть Сэма, нарочито «негероического» персонажа, оттеняющего пафосный трагизм всяких Старков, терпящих фиаско несмотря на свою воинскую доблесть и бесстрашие.

Обитатели Драконьего Камня переживают поражение на Черноводной. Замок Станниса Баратеона тонет в депрессии и зарождающемся безумии. Это опять главы Давоса, которому предстоит нелегкая задача – вернуть свое влияние на Станниса и предотвратить гибель малолетнего бастарда Роберта. Стойкость и честность Давоса против льстивых и угрожающих одновременно речей Мелисандры… В Королевской Гавани поражение бывшего контрабандиста было бы неизбежно, но Станнис – особый случай. Ни за что не догадаетесь, какую военную операцию осуществит его войско ближе к концу книги...

О прочих персонажах, не имеющих своих глав, но, тем не менее, значимых. Очень колоритен Оберин Мартелл – местный поручик Ржевский дорнийского производства, по совместительству интриган и отравитель.

Пес, он же Сандор Клиган, как всегда, гнет свою линию циника и нигилиста. На этот раз у него появилась почти благодарная ученица в лице Арьи. Пес – пожалуй, второй после Тириона персонаж «Бури мечей», который вызывает лично у меня сопереживание. Его тоже губят внешность и репутация – но, в отличие от Тириона, Сандор Клиган испытывает какое-то мазохистское наслаждение от своего имиджа негодяя. Он напряженно ищет свое место в буре мечей, в хаосе войн и интриг, в мире, где рыцарская честь и благие намерения – всего лишь предлоги для борьбы за власть и грабежа. Да, он отрицает добро, но и зло отрицает тоже – просто ему не за что держаться в мире, сошедшем с ума. Не за что, кроме рукояти меча – иначе не выжить.

Мизинец то ли гадок, то ли даже страшноват. Ловкость, с которой он обвел вокруг пальца Серсею, впечатляет. Холодная и расчетливая его жестокость не лучше бесноватой жестокости Горы. А концовка сюжета Сансы лишний раз показывает, что Мартин – большой мастер противопоставлять злу зло еще большее. Вот вроде бы одной сволочью в Вестеросе меньше, и над второй маячит петля… а как у тебя, дорогой читатель, с чувством свершившегося справедливого возмездия? Как-то не очень, да?

Что до справедливого возмездия, то вершить его пытается лорд Берик. На что он надеется – выполняя во имя умершего короля задание казненного десницы? Его поражение – вопрос времени, но честь заставляет его вести войну против всех, истребляя мародеров и грабителей, развешивая вдоль дорог как сторонников Ланнистеров, так и «волков» Робба. Да, оказывается, есть в Вестеросе и такие люди. Но разве это путь к прекращению войны. Единственное, чего может добиться Лорд-Молния, это спасти несколько деревень или случайных мирных путников.

Бриенна неожиданно влюбляется в своего бывшего пленника – Джейме. Обреченное чувство – она считает, что должна быть верна памяти Ренли, он и вовсе служит в Королевской Гвардии и дал обет безбрачия. И все же именно Бриенна вдохновляет Джейме на безрассудное возвращение в Харренхолл, лишь для того, чтобы спасти ее от Кровавых Скоморохов. Еще одна безнадежная любовь воительницы?

Манс-Разбойник – очень колоритный персонаж. Что-то роднит его с Дондаррионом – несмотря на то, что Манс посвятил всю жизнь борьбе за свободу, а лорд Берик – борьбе за справедливость. Им хватает жестокости, но честность, увы, обрекает их на поражение – далеко не все крепости берутся мечами. Что до Манса, то ему придется усвоить жестокий урок – выигрывает в игре престолов тот, кто идет до конца, не жалея никого и ничего.

Разорванный противостоянием пяти королей, Вестерос неизбежно погрузился в кровавый хаос. Только очень талантливый правитель сможет навести порядок в Семи Королевствах – да и то на это уйдут годы. И хаосом воспользуются самые разные силы – от мародеров и разбойников, до претендентов на престол и всеразличных интриганов. Не говоря уже об интенсивном переделе территорий. Война всех против всех – настоящая «Буря мечей», стихийное бедствие с миллионными жертвами. А стихии человек не может противопоставить ничего – только бежать и прятаться, или оказаться захваченным одним из этих потоков. Не важно, будет это липкая паутина интриг или кровавый водоворот войны – даже выжив, остаться собой уже не получится.

«Буря мечей» проигрывает «Игре престолов» в плане психологизма. Но по закрученности сюжета она превзошла даже «Битву королей». Как я уже писал в самом начале, Мартин «перегрузил» повествование до предела – персонажей столько, что в них впору было бы запутаться, не будь они такими колоритными; битвы бушуют, кровь льется рекой; политические интересы Домов переплелись настолько, что никто сам не понимает, где враг, где союзник. Фантастического тоже стало гораздо больше – орды зомби, Иные, «добрый рыцарь смерти» Берик (что характерно поднятый «светлым» жрецом Рглора), раскрытая тема оборотничества, даже дракончики Дени уже принимают участие в боевых действиях. Поэтому скучать не придется, даже несмотря на то, что, как и в «Битве королей», немного не хватает внимания к деталям. Впрочем, как я уже писал, на это есть главы Брана.

Итог: третья книга не разочаровала. Хаос и разруха, вызванные гибелью короля Роберта, дошли до предела. А это значит, что игра престолов опасна и непредсказуема, как никогда. И во всем восьмисотстраничном томе «Бури мечей» не найдется скучной страницы.

Странный рассказ. Вроде бы пародия – и в то же время вставная история про маньяка и людей с пуговицами вместо глаз реально жуткая, хоть и отдает абсурдом. И в то же время писатель со своими братьями являют собой три расхожих киношно-книжных типа маньяков – интеллигентный эстет-извращенец, «поехавший» неформал-грайндкорщик-мазохист и нелюдимый отшельник-калека («будь как дома, путник», хе).

Рассказ – о подсознательном стремлении человека к пугающему, страшному. К «новым лучшим ужасам», чем новее и страшнее, тем лучше. А что поделать – человеку нравится бояться. Ведь в основе страха неизвестность – а она и страшит, и притягивает. А суть человека – в постоянном информационном голоде, поиске новых впечатлений. Вот и получается, что мы ищем того, чего боимся и боимся того, чего ищем…

Собственно, вставная новелла о пуговичном человеке – о том же самом. О том, что самый большой страх в конце концов приманивает, одурманивает, как наркотик, и человек уже не может жить без своего страха. И бежит из своего кошмара только для того, чтобы в него вернуться.

Итог: ироничное подведение итогов существования литературы ужасов; научное исследование под видом коктейля юмора и хоррора.

Прочитано в рамках ознакомления с темой «10 любимых страшных рассказов».

Оценка произведению: 8 из 10 (хорошо).

Оценка «страшности»: 3 из 5 (пугает).

Ну, прежде всего, к НФ я бы эту книгу не отнес. Вообще, даже к «мягкой». Ибо по духу это самое что ни на есть классическое фэнтези – несмотря на излучатели, космические перелеты и ту самую технологию, которая неотличима от магии. Волшебство, объясненное псевдонаучными теориями, не перестает быть волшебством, а звездолеты и космические путешествия лишь упоминаются. Все действие происходит на одной планете, колонизированной людьми и еще несколькими расами.

Я не случайно упомянул именно классическое фэнтези – роман Сильверберга вполне в его духе. То есть эпичен, романтичен и наивен. По сути, это все та же архетипическая сказочная история о том, как заколдованный принц возвращает себе королевство, отнятое у него самозванцем. Действие происходит на планете, погруженное в какой-то странный Золотой Век: средневековый феодализм, крепости, вольные города, бродячие жонглеры… Но все это без средневековой мрачности и суровости – чем не сказка?

Наивность является основной чертой этой истории. Главный герой – идеализированный правитель вроде толкиновского Арагорна (сверхъестественные способности истинного монарха прилагаются), на планете Маджипура тысячелетиями не было войн. Спутники Валентина, бродячие жонглеры, к труппе которых он примкнул в самом начале романа, идут за ним и в огонь и в воду, а в конце книги и вовсе становятся командирами его войска (непонятно только, откуда у них необходимые знания, не говоря уже об опыте).

Но, несмотря на это, книга очень интересна. И делает ее такой причудливый мир. Расы инопланетных колонистов; загадочные и пугающие аборигены-метаморфы; потрясающая воображение география суперземли Маджипуры, похожей на увеличенную Землю; экзотическая культура и политическая система планеты… Именно детали и атмосфера превращают чтение «Замка лорда Валентайна» в открытие целой планеты, пусть и вымышленной, но завораживающей причудливой красотой. И за это можно простить и слабую логику повествования, и общую наивность книги – здесь главное, как эта книга сделана, как она устроена. А устроена она, как великолепный и торжественный дворец, полный причудливых картин, гобеленов и статуй – светлый и просторный, с пышными садами, по которым можно гулять часами. Без риска заблудиться в хитросплетениях смыслов – но иногда ведь хочется просто красоты и сказки?

Итог: красивая и наивная сказка о возвращении истинного Короля.

Это – первый роман, прочитанный мною у Олди. Первый раз читал я его 7 лет назад и перечитал только в этом году.

Мне повезло – я практически сразу попал на свою любимую тематику и сразу сделался поклонником Олдей. Японской мифологией я увлекался еще со школьных времен, а что касается темы восточных единоборств – кто из мальчишек 90-х был к ним равнодушен?

Роман состоит из двух параллельных сюжетов – автобиографической мистической истории о неудавшемся ученике рассказчиков (двух писателей и тренеров карате, в которых легко угадываются авторы), ставшем рабом собственной разрушительной силы, и романа о средневековой Японии, который пишут рассказчики. Два сюжета связаны общей метафорой – образом нопэрапон, мифического безликого существа, способного принимать облик различных людей. Герой написанного рассказчиками романа, Мотоеси, убивает это существо – и начинает меняться. Его актерская карьера быстро идет в гору, влиятельные люди предлагают ему свое покровительство, вдобавок он становится неплохим бойцом. Но вскоре открывается мистическая тайна его преображения…

Монахов, неудачник, неожиданно ставший смертельно опасным бойцом, тоже резко изменил свою жизнь, посмотрев таинственную кассету. Дурацкий видеоурок рукопашного боя содержал одну опасную идею и совершенно неожиданно пробудил в нем неожиданную способность – способность убивать, легко и непринужденно, одним небрежным ударом. Причем тут нопэрапон? Это станет ясно в конце романа.

Основная цель романа – попытаться обозначить тонкую, но ощутимую границу, за которой добро с кулаками превращается в обыкновенное насилие, то есть самое что ни на есть зло. Нопэрапон – существо без лица, чистая маска, на которой можно нарисовать любые черты. Так же и человек может принять чужое лицо, отразить в себе, как в зеркале, любую мысль или силу. Можно ли отвечать ненавистью на ненависть? Авторы отвечают на этот вопрос однозначно – нельзя, потому что подобный путь ведет только к эскалации насилия, дурной бесконечности зла. Поднимается и побочная тема переполненности человеческого общества немотивированной агрессией, которая, в свою очередь, побуждает тех, кто с ней сталкивается, на агрессию мотивированную. Олди видят в этой злобе могучую злую силу, угрожающую самому существованию человека. Монахов становится квинтессенцией толпы – озлобленный и обиженный на весь свет человек, жаждущий только разрушения, боящийся всех, особенно самого себя и своих новообретенных способностей. Даже превратившись в монстра, он еще силится что-то кому-то «доказать», хотя и сам уже слабо понимает, что. Он остается рабом, способным только на бесконечный и бессмысленный бунт, не в силах освободиться по-настоящему. Он не может контролировать свои силы, и каждый его удар отравлен растущей ненавистью.

Герой «японской» части романа также рискует стать чудовищем. Его внутренний конфликт сложнее, чем у Монахова. В первую очередь, Мотоеси нужно понять, кто он такой, что потерял он и что приобрел в результате мистической метаморфозы. Во вторую – противостоять врагам своего отца. Искушение гневом и местью настигает и его, но у Мотоеси куда больше реальных причин для ненависти, чем у Монахова, и цена его поступков может оказаться намного выше.

Перед каждым стоит выбор – быть чьим-то отражением, принять навязанную тебе миром роль, или суметь остаться собой и найти свой путь. Первое – путь в никуда, повторение еще одной бессмысленной судьбы в колесе сансары. Принимая правила игры, на которых построено несовершенное человеческое общество, человек приумножает это несовершенство. Злу можно противостоять, если самому не становиться злом. Истинная сила – в разуме, а не в боевой ярости, превращающей человека в опасное животное. Можно стать живым оружием, но чья рука будет держать его? Ведь оружие не выбирает цель.

По сути, Олди рассказывают все ту же притчу о Темной и Светлой стороне Силы, только глубже и без лишнего пафоса. Месть, злоба, зависть – им сложно противостоять, но разве жизнь так дешево стоит, чтобы потратить ее на то, чтобы разрушать чужое, не создавая ничего своего? Одно дело – использовать кулаки или меч для защиты, а другое – махать ими после драки, бессмысленно затевая новую. Ведь так легко потратить на месть всю жизнь, или даже погубить эту жизнь ради ненависти… И сделать за врагов их работу. Противоестественным чудовищем, не способным на созидание – вот чем делает человека ненависть.

Особая благодарность авторам за то, что «Нопэрапон» стал литературным воплощением мифологической и сказочной Японии. На его страницах читатель встретит как вполне исторического Безумное Облако, так и легендарного Хейчи Безухого, и разнообразных мифических существ – каппа, тэнгу, злобных мстительных призраков и т. д. Это именно Япония легенд, мистическая Япония, так непохожая на другие мифологические пространства, наделенная особой живостью и «естественностью» сверхъестественного.

Хорошо, даже великолепно... но мало – вот что хочется сказать о «японской» части романа. В отличие от «современной», она оставляет какое-то ощущение недосказанности. Нет, идея выражена, мысль закончена – а все же хочется еще какое-то время понаблюдать за героями, полюбоваться созданным авторами миром (или, вернее, авторской трактовкой средневековой Японии). А вот «современная» часть повествования выглядит более цельной, что неудивительно – учитывая тематику, для Олди это практически «программная» вещь.

Итог: два в одном – отличное фэнтези на материале японских легенд и повесть, наполненная философией боевых искусств. Единственное, чего не хватает, на мой взгляд, «Нопэрапон» — большего объема. Да еще и простая мораль «реалистичной» части выглядит еще проще на фоне сложной проблематики части «фэнтезийной». Впрочем, авторам виднее – книга все равно вполне гармонична, а писать произведение на историческом или мифологическом материале очень и очень непросто.

Ну, прежде всего, это никакой не роман, а половина романа. Причем главная интрига в ней только завязывается – впрочем, как же иначе? То есть продолжение надо читать обязательно, ибо даже промежуточного финала здесь нет.

Начало книги скучновато – очень много «производственной романтики», все эти разговоры главного героя с коллегами, медосмотр перед полетом и т. д. Автор очень старается заставить читателя «влезть в шкуру» космолетчика, но в результате даже авария описана хоть и убедительно, но как-то вяло.

Затем неожиданно становится интересно. Миры Лукьяненко придумывать умеет, сложные и полные различной экзотики. Самое «вкусное» в космической фантастике – безумные гипотезы и тайны мироздания – в романе присутствует. А когда на сцене появляется лазутчик Геометров, интрига вовсе накаляется до предела – не зря же могущественные пришельцы так похожи на землян?

Но здесь повествование неожиданно сворачивает в очень странном направлении, ибо автор неожиданно чувствует себя новым Джонатаном Свифтом и принимается усердно развенчивать «Мир Полдня» Стругацких. Вторая половина книги – это антиутопия, причем что послужило источником вдохновения, ясно еще по серебристым шортам без швов, тем самым, что, как известно, не мутируют.

Планета Геометров поначалу похожа на мир Полдня, но чем дальше, тем больше находится различий. И главное различие – люди. Если у Стругацких персонажи похожи на обычных современных людей – да, немного порядочнее, намного здоровее и увереннее в себе, но все же людей – то обитатели планеты Геометров начисто зомбированы системой воспитания. Да, здесь тоже есть Наставники, но если у Стругацких это были обычные педагоги, то здесь их функции куда как шире – практически, это политическая элита общества. Непонятно, зачем Лукьяненко понадобилось пародировать Стругацких – ничего похожего на это лубочный псевдокоммунизм у них не было, не говоря уже о внешней политике. Земляне Мира Полдня с огромной осторожностью вмешивались в политическую и общественную жизнь других планет (вспомнить хотя бы негодование Максима из «Обитаемого острова» по поводу того, как Земля не желает покончить с террором и разрухой на Саракше). О войне или какой-то другой конфронтации с равной по развитию расой и речи не могло быть – в крайнем случае, следовал разрыв дипломатических отношений (с тагорянами? не помню..) Геометры же агрессивно навязывают свою идеологию всем расам, что встречаются им на пути, низводя развитые до средневекового уровня и промывая населению мозги. Отчасти в этом проглядываются даже некоторые элементы расизма – инопланетяне выполняют в обществе Геометров определенные функции, словно биологически специализированные «касты» (например, Гибкие фактически выполняют функцию сторожевых собак). Причем функции эти, похоже, чаще всего опасны и не связаны с интеллектуальным трудом – проще говоря, с человеческой точки зрения, унизительны. В Мире Полдня такое было бы в принципе невозможно, да и не имело бы смысла, ибо для этого существуют роботы; к тому же, и человек XXII века – одна из самых живучих разумных тварей в Галактике благодаря «фукамизации».

Так зачем автор создал эту пародию? Выразил скепсис по поводу этого направления развития человечества? Ну и зря, в общем-то, выразил. Конечно, в реальности люди испоганят любую идею, но и обществу Полдня далеко до абсолютного идеала – единичные патологии встречаются и там (вспомнить, хотя бы головную боль всех педагогов – бунтаря Абалкина из «Жука в муравейнике»; случай, конечно, особый, но все же…) Институт наставничества противен индивидуалисту Лукьяненко и его герою? А не смущает его, что свобода родителей воспитывать своих детей часто перечеркивает свободу детей получить нормальное воспитание? Да, родители, в отличие от учителей, будут любить ребенка… скорее всего. Но даже любовь ничего не гарантирует – благими намерениями вымощена дорога в Ад. Вопрос в адекватности осуществляющего воспитание. Даже чтобы управлять автомобилем, человек должен что-то доказать обществу, получив права. А чтобы получить в полное распоряжение будущего человека – достаточно суметь произвести его на свет. Да, социальные службы бдят (и часто совершенно не по делу), но реагируют они в основном на явные проблемы – вредные привычки родителей, низкий доход, следы серьезных побоев у ребенка. Но существует тысяча проблем, которые под силу распознать внешне только хорошему психологу – пока, конечно, ошибки воспитания не начинают приносить плоды. Вечный образ триллеров и психологических романов – «внешне благополучная семья», за показным благополучием которой может крыться все что угодно: религиозный фанатизм, извращенный садизм…

Так что в обществе, избавившемся от крупных недостатков – организованной преступности, терроризма и т. д. – подобная модель воспитания представляется мне оптимальной. Потому, что мелкие домашние тираны и бездарные родители всегда были и будут – ибо такова природа человека, неидеального по сути. В реальном же мире врачам (то есть социуму в целом) предстоит сначала исцелиться самим.

Все это, конечно, не оправдывает бредового фашистского мира Геометров – но это лишь пародия, ничего больше. Хотя, с другой стороны, можно усмотреть в этом и признаки политической сатиры на США как самопровозглашенного «мирового жандарма», несущего «Дружбу» (т. наз. «демократию») в недостаточно дружелюбные страны с избытком нефти и социализма. Тогда да, примитивно, но в точку. Впрочем, таковы законы любой империи – ничего нового XX век здесь не принес.

А может быть, это и пародия на Советский Союз – как если бы настоящий коммунизм в основе Мира Полдня подменить оголтелым сталинизмом. Ну да, проживи Сталин тысячу лет, наша планета точно была бы похожа на мир Геометров. Но СССР знал разные времена с разными перегибами в политике. Да и стоит ли распространять отдельные идеологические извращения в отдельно взятой стране на идею коммунизма в целом? Если один раз человечество свернуло на неправильный путь – может быть, следующая попытка будет удачнее?

Не стоит пинать Мир Полдня. Может быть, когда-нибудь люди все-таки объединятся, чтобы быть людьми, а не для того, чтобы стать одним большим монстром? Хочу верить.

В общем, последние две части – приключения Гулливера на планете разносчиков «братской помощи». Экскурсия, понемногу перерастающая в боевик, и обрывающаяся на полуслове – продолжение следует. Но первую половину, даже несмотря на нудноватые зарисовки из жизни пилотов-звездолетчиков, читать было интереснее. Уж слишком Лукьяненко увлекся пародированием Стругацких.

Порадовали отдельные находки – способность людей переносить «джамп» (гиперпространственный прыжок, эффект которого для остальных рас весьма плачевен – примерно см. «Долгий джонт» Стивена Кинга). Интересен симбионт куалькуа – правда, очень похож на симбионтов из комиксов Marvel (комиксы, впрочем, в год написания романа в России были не так популярны, как сейчас, хотя по НТВ шел «Человек-Паук», в котором тема симбионтов была раскрыта чуть более, чем полностью). Но куалькуа, к счастью, не так зловредны, как марвеловские симбионты, они – раса бесстрастных наблюдателей, что очень любопытно с психологической точки зрения.

Резанул глаз один момент – в будущем дороги России бороздят «Волги» и «Жигули», причем массово. Конечно, снятия с производства «Волг» автор предвидеть никак не мог, но «Жигули» уже, если я не ошибаюсь, в 80-х перестали существовать, как официальный бренд, и экспортное название «Лада» стало единственно правильным. То ли Лукьяненко считает ВАЗовскую классику неубиваемой настолько, чтобы дожить до конца XXI века, то ли наоборот, настолько пессимистичен, что предрекает россиянам и в будущем ездить на тех же «семерках» и «четверках».

Итог: космический шпионский боевик, неожиданно сменяющийся сомнительной пародийной антиутопией. Предварительная оценка – 7 из 10 (нормально). А вообще – судить половину романа – странное занятие.

На этот раз По предлагает читателю практически научно-фантастический хоррор – речь в этом коротком рассказе идет об оживлении трупа при помощи гипноза. Рассказ очень обстоятельно описывает процесс, что порадует любителей ужасов и может реально напугать впечатлительного читателя – ну, или надолго испортить ему аппетит. Фирменная атмосфера упадка, смерти и безнадежности присутствует в особо крупных размерах. Писать об этом рассказе, в общем-то нечего – автор пофантазировал немного на тему гипноза и некромантии, точнее, на тему совмещения этих дисциплин. Получилось неплохо (и у автора, и у героев).

Итог: готично-медицинский кошмар.

Перечитал в рамках ознакомления с темой «10 любимых страшных рассказов» (читал первый раз тогда же, когда и всего По – где-то в седьмом классе).

Оценка произведению: 7 из 10 (нормально).

Оценка «страшности»: 3 из 5 (пугает).

«Но уже был мертвец, и глядел, как мертвец. Так страшно не глядит ни живой, ни воскресший.» (Н. В. Гоголь, «Страшная месть»)

Из всех русских классиков, на мой взгляд, Андреев писал наиболее страшные рассказы и повести – с ним в этом плане может сравниться разве что Гоголь. Да, кошмары Андреева чаще всего иного толка, они сюрреалистичны и фантасмагоричны, в них меньше традиционных мифологических образов, на которых обычно строится литература ужасов. Но как минимум один из них можно назвать классикой мистического ужаса – и это «Елеазар».

Максим Горький писал, что Елеазар, возможно, является лучшим произведением о смерти в мировой литературе. И действительно, этот рассказ буквально пропитан фатализмом и ощущением страшной неизбежности. Большая часть рассказа – повторяющиеся, создающие эффект нагнетания описания Елеазара и его взгляда. И если внешность воскресшего наделяется подчеркнуто телесными, трупными чертами – «тяжелый», «тучный», «сине-багровая рука» и т. д., то взгляд Елеазара наоборот, воплощает нечто чуждое материальному миру – пустоту и бесконечность. Однако это сливается в едином образе смерти, как ее приметы в обоих мирах, физическом и духовном – то вдруг Елеазар, словно питаясь тьмой, становится больше в сумерках, то взгляд его наполняет людей физическим ощущением могильного холода. Подробно и многословно пытается автор передать невозможный ужас этого взгляда – в результате получаются почти стихи, в которых слышны отголоски Книги Экклезиаста: «…ибо не стало времени, и сблизилось начало каждой вещи с концом ее: еще только строилось здание, и строители еще стучали молотками, а уж виделись развалины его и пустота на месте развалин; еще только рождался человек, а над головою его зажигались погребальные свечи, и уже тухли они, и уже пустота становилась на месте человека и погребальных свечей…»

Нагнетание безысходности и неизбежности начинается с первых строк. Автор возвещает о «зловещих странностях» воскресшего как бы раньше, чем это замечают персонажи рассказа. С самого начала читатель подготовлен к явлению какой-то чудовищной тайны, которая и раскрывается неумолимо и пугающе, не в силах раскрыться до конца. В этом, пожалуй, и есть главное отличие «Елеазара» от типичного мистического рассказа ужасов: здесь нет грани, за которой заканчивается нормальная обыденная реальность и начинается сверхъестественный ужас. Точнее, граница эта вынесена за пределы повествования – оно об ужасе свершившемся и только о нем. Если провести аналогию с кинематографом – перед нами не стандартный фильм ужасов, в котором до условного «поворота не туда» или открытия «ящика Пандоры» все более-менее нормально, а артхаусный сюрреалистический кошмар, с первых кадров взрывающийся шокирующей фантасмагорией.

Впрочем, сюрреализм – это скорее о «Красном смехе», другом, не менее страшном и не менее замечательном произведении Андреева. «Елеазар», на первый взгляд, не так уж далек от реальности. Но не сгустил ли автор краски?

Дело в том, что, хотя обычно человек не думает о смерти, но и полностью абстрагироваться от нее не может. Да, никакой уверенности в своем бессмертии у человека, если он только не религиозный фанатик, нет. В глубине души каждый одержим танатофобией, ибо это проистекает из примитивнейших инстинктов. Отсюда и характерная жажда «оставить свой след в мире»; здесь берут начало побуждения и альтруиста и эгоиста; на осознании конечности бытия базируется мировая философия. Все, что делает в жизни человек, он делает перед лицом неминуемой смерти; и подсознательно он чувствует это, если даже не задумывается. Тем более, может ли человека ужаснуть отдаленная перспектива гибели человечества и Вселенной?

И не надо никакого страшного вестника смерти – мысль о конечности бытия элементарна. Просто человеческая психика хорошо защищена от таких мыслей – иначе люди давно вымерли бы от тоски и ужаса. И разве так непереносимо пугает людей Ничто, если некоторые добровольно уходят в него?

Или же все-таки Елеазар нес в себе какую-то иную тайну, кроме небытия, и три дня не стали для него одним мигом от смерти до воскрешения? Но если для автора «непостижимое там» — не просто небытие, то рассказ теряет всякий философский смысл и становится просто пугающим мысленным экспериментом, наподобие «Долгого джонта» Кинга. Максимилиан Волошин в статье о «Елеазаре» Андреева указывает на наиболее вероятный первоисточник подобной трактовки библейского образа – поэму Дьеркса «Лазарь». Но дело-то как раз в том, что у Дьеркса Лазарь за гробом познал божественную истину, знание которой и сделало для него дальнейшее существование в нашем мире непереносимым страданием. Его стремление к солнцу – стремление к обретенной и утраченной гармонии единения с Богом. Елеазар Андреева просто движется на свет солнца, слепо, как насекомое, потому что только его слепящий свет способен на время изгнать из его души холод могилы и дать ему возможность почувствовать реальность своего существования.

Собственно, единственную нормальную реакцию на взгляд Елеазара мы можем видеть на примере Цезаря. Его поведение и чувства абсолютно психологически достоверны. Но как получилось, что раньше Елеазару попадались только ипохондрики и невротики?

Итог: очередная характерная для Леонида Андреева провокационная трактовка библейского сюжета. По сути – изложение идей Книги Экклезиаста в форме рассказа ужасов. Рассказ действительно обладает гипнотическим эффектом, внушающим чувство мистического страха – если не вдумываться в психологические тонкости. Один из самых страшных рассказов русской литературы, по нагнетанию зловещей атмосферы сравнимый разве что со «Страшной местью» Гоголя.

Прочитано благодаря списку «399 «темных» рассказов» Вертера де Гете.

Оценка произведению: 9 из 10 (отлично).

Оценка «страшности»: 5 из 5 (шокирует).

Рассказ разочаровал. По сути, это обычный пересказ детской страшилки – во «взрослой», разумеется, литературной обработке. Да, при желании можно сколько угодно искать скрытый смысл, вводить мотив ответственности родителей… Но это стандартная для таких историй ситуация –

Что до страха, то в первую очередь он вызывается здесь спекуляцией на родительских фобиях, что, в принципе, тоже не есть хорошо.

Итог: удивляет не то, что Стивен Кинг написал слабый рассказ. Удивляет популярность этого рассказа как эталонного хоррора.

Оценка произведению: 6 из 10 (выше среднего).

Оценка «страшности»: 2 из 5 (жутковато).

Еще одна вариация на тему волшебной возлюбленной. В школьные годы, помню, читал как-то сборник японских легенд под названием «Хёрай» (если кто помнит, желтенький, с цветными иллюстрациями), там была похожая легенда про Юки-Онну, снежную женщину, богиню зимы – вот та история, похожая по сюжету, больше впечатлила. Здесь же все какое-то искусственное, проторомантизм, не освободившийся от дремотных оков классицистической идиллии. Все слишком наигранно и слащаво, даже с учетом времени написания.

Итог стилистически устаревшая и скучная сказка о любви.

Прочитано благодаря списку «399 «темных» рассказов» Вертера де Гете.

Оценка произведению: 5 из 10 (посредственно).

Оценка «страшности»: 1 из 5 (совсем не страшно).

Говорят, лунатики могут удивительно ловко перемещаться по крышам и карнизам, потому что спят и не чувствуют опасности. Так и человек живет легко и просто – пока не задумывается о смысле жизни, и, в конечном итоге, о смерти. Тут-то и оказывается, как в песне Сплина: «Жизнь – это постоянное, жизнь – это невозможное…» и т. д.

Смерть как конечная и главная тайна бытия – не новая идея для философии. У многих истина неразрывно связана со смертью – взять хотя бы творчество Егора Летова – ибо более глубокой неизвестности, чем смерть, невозможно себе представить.

Рассказ является некой суммой «Встроенного напоминателя» и «Спи». Тема бессознательного существования перекликается с мотивом «memento mori». Однако рассказ объемен и многословен (даже разделен на главы!), а идея раскрыта довольно небрежно. К тому же, неясно, что же предлагает автор – ведь не уснув вновь, нельзя пройти по карнизу.

Итог: неплохая, но затянутая философская зарисовка, составленная из идей Кастанеды и более ранних рассказов самого автора.

Еще одно произведение о побеге от серой реальности и обывательского мира. Правда, в отличие от «Желтой стрелы» совсем не такой оптимистичный.

Политического смысла, я, честно говоря, не увидел – может потому, что не уловил метафоры, будучи бесконечно далеким от Набокова с его велосипедами. Если двухколесный транспорт еще можно за уши притянуть к аллегорическому изображению эмиграции, то чего в бочках с огурцами советского, я не понимаю.

Ну а вообще – повесть о том, что каждый рискует с возрастом запутаться в повседневности и деградировать. Перестать видеть красоту и бесконечность мира, зациклившись на бытовых проблемах. И только память о красоте и свободе может стать спасением от окончательной гибели души.

Печально только, что сарай номер XII находит свободу лишь посмертно. Метафора Рая? Или более удачная инкарнация (но в таком случае, приключения сарая еще не окончены)? Уж очень мрачным получился образ.

Итог: еще одно характерное для раннего Пелевина произведение о том, как сложно сохранить духовную свободу и трезвый взгляд на жизнь в окружении деградирующих личностей и однообразного быта.

Повесть прочитал совсем недавно, хотя в общих чертах знал и сюжет и основную идею – из критики да из песни Арии «Горящая стрела», написанной Маргаритой Пушкиной как раз мо мотивам этой повести. Собственно, из песни о ней впервые и узнал, еще не зная, кто такой Пелевин вообще. Потом как-то подбирался к повести в студенческие годы, но все откладывал на потом – вещь короткая, прочитать всегда успею – и вот добрался.

Поезд как метафора общественной жизни – образ напрашивающийся. У Пушкина, помнится, на этот случай была телега – но то было иное время, а в нашу эпоху массового человека нужен поезд. Что же такое «Желтая стрела»? Если смотреть поверхностно – замороченная перестройкой и политическими переворотами Россия, потерявшая цель и ориентиры и на полном ходу въезжающая в катастрофические 90-е. Если смотреть более глубоко – человечество, как таковое, живущее в массе полубессознательно, под управлением животных инстинктов; ведомое кучей крупных и мелких «фюреров»; не желающее видеть окружающий мир таковым, как он есть и задумываться, для чего мы все здесь; и уж тем более не задумывающееся о конечности своего бытия (на этот счет у Пелевина есть еще рассказ «Тарзанка»).

Смысл повести – в необходимости осознанного существования, избавления от иллюзий и повседневной суеты, поглощающей личность. «Ехать в поезде и не быть его пассажиром» — то есть отдавать себе отчет, что то, что тебя окружает – не есть ты сам. Здесь Пелевин изящно предвосхитил знаменитую проповедь Тайлера Дердена из «Бойцовского клуба». Впрочем, Пелевин оптимистичнее – в соответствии с близким ему буддийским учением, конечной целью он видит побег из поезда, то есть просветление, освобождение от оков пространства и времени, окончательную духовную свободу.

Но буддийскими нравоучениями «Желтая стрела» не ограничивается. Сильна в повести и сатирическая составляющая. Атмосфера обреченности и странных метаний в поезде, так знакомая пережившим 90-е, напоминает песню Nautilus Pompilius «Титаник» — то же ощущение движения к неведомой и страшной цели, та же бессмысленная и злобная суета перед лицом смертельной опасности. Дельцы и аферисты предстают жалкими с их хитрыми планами продажи алюминиевых ложек и дверных ручек. Радует и матерная этимология слова «бизнес» (мне самому в детстве, возможно, в силу советского воспитания, это слово казалось отвратительным на слух и напоминало другое слово, созвучное, но нецензурное, которым в народе именуют акт и процесс хищения). Иронизирует автор и над «протестным искусством» заодно с пропагандой «духовности» — расписывающий пивные банки-сувениры смелыми «антисистемными» лозунгами человек признается, что делает это лишь из-за популярности таких настроений, чтобы заработать. Актуально в начале 90-х, когда стало можно говорить что угодно и сразу стало очень много «антисоветчиков» и прочих «смелых» деятелей, которые раньше были удивительно лояльны. Да и сейчас, когда протест вновь стал модным брендом и некоторые на нем неплохо зарабатывают. Тема будет развита Пелевиным в «Generation П», в рассуждениях об альтернативной музыке.

Очень показательна сцена разговора девочки с матерью. Девочка хочет покинуть однообразную унылую повседневность поезда, но мать уже не может представить иного, чем смерть, избавления от рутины и несвободы. Для повзрослевшего и погрязшего человека немыслимо ничто другое, кроме окружающего его ежедневно скучного мирка, даже если во всех окнах мелькают бескрайние просторы – он уже научился их не видеть, для своего же удобства.

Итог: одна из лучших философских повестей Пелевина. Заслуженно культовая вещь.

«Из-под колес разлетается пыль,

Оркестр играет кадриль,

За спиной догорают мосты,

Дорога лежит в тартарары…»

(из песни гр. «Крематорий»)

Пока читал, все время думал – что же мне напоминает этот рассказ? Прочитал и вспомнил – «Фауста» Гете. Общая суть та же – найти мгновение счастья, которое хотелось бы остановить. Но в прочтении Блоха легенда видоизменяется, и его Дьявол загоняет героя в ловушку, искушая его не смертью, но жизнью. Найдет он этот миг, или нет, но поиск земного счастья приведет его прямо в ад. Впрочем, как и герой народных легенд, герой рассказа Мартин оказался хитроумен и привел эту историю к неожиданному итогу. Считать это хэппи-эндом или нет – это вопрос к читателю.

Что касается ужасов, несмотря на авторство Блоха, их здесь не найти: «Поезд в Ад» — обычная философская притча, и на создание пугающих образов и атмосферы автор заморачиваться не стал.

Итог: Фауст, как машинист «Желтой Стрелы», совершенно бессмертен.

Прочитано благодаря теме «10 любимых страшных рассказов».

Оценка произведению: 9 из 10 (отлично).

Оценка «страшности»: 1 из 5 (не страшно).

«Крысы в стенах» читал еще в студенческие годы, курсе на втором, и недавно перечитал. Все-таки люблю я этот рассказ, несмотря на то, что это типичнейший, шаблонный ужастик Лавкрафта. Страшное наследство, древности, нечестивые ритуалы – все включено. Однако есть мелочи, лично для меня этот рассказ выделяющие. Первое – сон главного героя. Сны, видения и прочая психоделия у автора получаются на «отлично». Дело в том, что Лавкрафт, на мой взгляд, король описаний – придумывать необычных монстров, колдовские ритуалы, потусторонние миры у него получается куда как лучше, чем сюжеты рассказов. Возвращаясь ко сну – образ чудовища, пасущего жуткий скот и гибнущего вместе с ним, крайне необычен и вызывает какие-то смутные ассоциации с творчеством Эдгара По, как образ упадка и обреченности. И пусть дальше все получает «реалистичную» трактовку – картинка врезается в память надолго.

Ну, второе – это, конечно, няшный котик. Кошки, как древние противники злой магии – тема старая, но мне, как любителю кошек, было приятно читать про героическую зверушку.

Что касается «страшности» рассказа – здесь все стандартно для автора, если вам близок классический готический ужас с обязательными кошмарными снами, медленно наступающим безумием героя-рассказчика и, конечно, стереотипным проклятым поместьем в котором творится чертовщина – может пощекотать нервы. Суровые реалисты и любители кровищщщи идут мимо.

Итог: эталонный лавкрафтианский хоррор, очень типичный, но местами оригинальный.

Перечитал в рамках ознакомления с темой «10 любимых страшных рассказов».

Оценка произведению: 8 из 10 (хорошо).

Оценка «страшности»: 3 из 5 (пугает).

Без преувеличения, одна из лучших вещей Пелевина. Можно было бы сказать, что это эдакий «Бойцовский клуб», только… про цыплят. Но «Бойцовский клуб» был опубликован шестью годами позже…

«Затворник и Шестипалый» — это притча о «духовных практиках», и, так сказать, «духовных практикантах». Цыпленок-бройлер – это будущее блюдо или все же птица? Человек – расходный материал цивилизации или — ?

Что сразу радует в этой повести – юмор. Серьезнейшие метафизические проблемы автор исследует с улыбкой, постоянно иронизируя над пернатыми философами и их (читай – своими) идеями. Ирония и самоирония – это то, что не позволяет Пелевину скатиться до уровня пафосных шизотерических вероучителей, оставаясь поставщиком качественной художественной литературы. А юмор высочайшей пробы – быт «богов» (работников птицефабрики) глазами цыплят, куриные религии и политические системы, многочисленные исторические отсылки. А толкования разговоров рабочих и «божественные» песни?

Цыплята, движущиеся по конвейеру к «цеху номер один» — метафора человеческой цивилизации, превратившейся из способа существования в самоцель, системы, которая сама не знает, к чему стремится и старательно приближает катастрофу, думая только о самоутверждении и материальном обогащении. И можно выдумывать тысячу оправданий своего существования и хитрых полумер – только одна простая вещь спасет от окончательной гибели.

Итог: пелевинские цыплята пробивают скорлупу иллюзий — за 6 лет до «Бойцовского клуба» и за 9 лет до «Матрицы».

Первый раз я эту книгу даже не читал, а слушал в формате радиосериала на «Радио России», примерно учась где-то в 9-10 классе; в любом случае примерно через год ее радиосериал повторяли. «В бумаге» прочел только сейчас. Забавно – тогда книга показалась и более сложной, и более объемной.

«Жизнь насекомых» — это ранний Пелевин. Это значит, что массы эзотерических и философских отсылок мы здесь не обнаружим, по крайней мере, не в зашкаливающих количествах. Зато обнаружим концентрат из перестроечной/постсоветской чернухи. Хотя, в общем-то, «чернушность» здесь зависит скорее от точки зрения – обычные жизни, обычные смерти, обычные житейские глупости. Ничего запредельного здесь нет – просто картинки из бездарно прожитых судеб показаны в свете холодной мизантропии, подобном свету ламп в прозекторской. Вскрытие показало – людей не было, это были насекомые…

Впрочем, гордыня автору не свойственна – все люди в той или иной степени ничтожны перед Богом (судьбой, Природой, нужное подчеркнуть). Еще в эпиграфе сформулирована задача – показать насекомое в человеке, одно из примитивнейших природных начал, механичность бытия. Даже «люди духовные», по большей части, всего лишь мотыльки, летящие на иллюзорный свет. Чего уж говорить о прочих – потерявших смысл жизни в изнурительном труде жуках-навозниках, переполненных осознанием свой значимости муравьях-милитаристах, пьющих кровь комарах-бизнесменах…

Многие классики восторгались и ужасались одновременно тому, как сложна человеческая натура и велик дух человека. Пелевин «успокаивает» — все это справедливо для «сферического человека в вакууме», но не имеет никакого отношения к человеку реально существующему. Большинство людей – это только социальная функция, одна застывшая примитивная мысль, одно стремление: потреблять наркотик, убивать себя бессмысленной тяжелой работой, вредить всем окружающим по какой-то полузабытой обиде. Быть может, это само общество, вопреки воле любых координаторов подчиняющееся в первую очередь «закону джунглей», заставляет людей забыть, что они нечто большее, чем движимый инстинктами автомат. И тогда человека заменяет его «Йа» — социальная иллюзия себя, не что иное, как навозный шар, заслоняющий Солнце. С этого момента он разве что в спьяну, или в приступе ностальгии осмелится на миг вообразить себя мотыльком и сорваться в воображаемый полет. Following the Everlasting Flame, к Солнцу, которое мы потеряли.

Придавливая свинцовой тяжестью простого смысла, «Жизнь насекомых», поражает легкостью формы. Автор относит свой роман к сюрреализму; но по сути он балансирует между аллегорической притчей и настоящей фантастикой. Внутренние метаморфозы становятся внешними, персонажи – то людьми, похожими на насекомых, то насекомыми, похожими на людей, то на полном серьезе – оборотни, принимающие любой из обликов по желанию. Два мира растворяются друг в друге, они то видны одновременно, то попеременно, но существуют всегда, притворяясь друг другом. Здесь Пелевин использует прием диффузии реальностей, уже «обкатанный» им в «Принце госплана».

Книга получилась на редкость мрачной – в последующих романах Пелевина ирония все же преобладает над мизантропией и разоблачительным пафосом. Что можно понять – в молодости все уделяют пару лет бессмысленной, но полезной для самооценки борьбе с быдлом. Впрочем, есть теория, что книги могут менять людей к лучшему – писателям и критикам остается только надеяться, что в хотя бы целом эта теория верна…

Напоследок – ложка дегтя. Во второй половине XX века писать серьезную книгу без ненормативной лексики стало не модно. Хотя, конечно, понятно – начало 90-х, окончательное падение советской цензуры; тогда и не такое писали. И, в общем-то отрывок из «Посвящения Марку Аврелию» про пожарных – очень верная штука, постоянно напоминаю себе об этом, если хочется доказать кому-нибудь что-то бессмысленно принципиальное.

Вдобавок – мне не понравились отрывки про мотыльков. Все эти полеты к свету – как-то это получилось нравоучительно и заумно. Одна притча про цикаду, чуть не ставшую тараканом, перекрывает все эти построения. Понятное дело, что без сюжетной линии Мити и Димы роман стал бы концентрированной безнадегой, но мне порой хотелось пробежаться по этим главам «по диагонали». Да и вообще, в 16 лет мне казалось, что этот роман – сильнейший генератор «синдрома поисков глубокого смысла» и жутко закрученный магический реализм, а сейчас наоборот, подача авторских идей на фоне более поздних книг Пелевина кажется очень прямолинейной. Ведь, грубо говоря, «Жизнь насекомых» — сборник басен.

А вот еще один, самый явный недостаток – малый объем. Шесть часов радиосериала обернулись полутора сотнями страниц, а ведь казалось, что книга очень крупная. Из-за разницы в восприятии текста и голоса, или из-за чего-то еще, но осталось ощущение – чего-то не хватает. Материал-то неисчерпаемый – может быть, автор решил избежать скатывания философского романа в чистую сатиру?

Итог: несмотря на недостатки, «Жизнь насекомых» — одна из главных книг 90-х, хорошо дающая представление о перестроечном и постперестроечном обществе. Злая, остроумная – и намного более простая, чем кажется на первый взгляд.

Вот эта вещь по-настоящему страшна. Ибо вполне реалистическая история опасного психа, да еще и представляющая из себя взгляд на ситуацию «изнутри». То, как человек не борется с живущими в его душе демонами, а пытается как-то трансформировать свои болезненные наклонности, которые прорываются наружу – вот это кошмар. Потому, что попадется на жизненном пути такой вот гражданин, и не узнаешь, кто перед тобой, пока он тебя не зарежет. Ну что тут сказать – умели в эпоху декаданса конструировать действительно отвратительных персонажей.

Итог: история одной психической болезни.

Прочитано в рамках ознакомления с темой «10 любимых страшных рассказов».

Оценка произведению: 8 из 10 (хорошо).

Оценка «страшности»: 4 из 5 (сильно пугает).

Рассказ о противостоянии людей и чудовищ, что вполне ожидаемо для Баркера, по сути, посвящен проблеме толерантности. Чудовища выглядят страшновато и ведут себя угрожающе; но агрессивность людей оставляет куда более тяжелое впечатление. В принципе, все правильно – толпа «порядочных» обывателей в состоянии бесноватой нетерпимости демонстрирует в разы больший градус неадеквата, чем представители любых меньшинств. Хуже обывателя, ревностно охраняющего свое примитивное представление о мире, может быть разве что религиозный фанатик.

Можно посмотреть на рассказ иначе, через метафору «отцовства». Монстры – это природа, породившая человека и теперь видящаяся ему опасным врагом, от которого «не стоит ждать милостей» и которого нужно нещадно грабить, отстреливая редких животных, меняя русла рек, выливая в эти реки промышленные отходы и т. д. Не случайно на стороне монстров именно женщина – архетипическая ведьма, жрица природы. (Кстати, трансформация представления о ведьме как о «ведающей» мистические тайны природных сил в представление о ней как о прислужнице Сатаны, иллюстрирует на уровне коллективного бессознательного мутацию отношения к природе в сознании европейца).

Итог: несколько сумбурный рассказ о чудовищах и чудовищном к ним отношении. Одно только непонятно – причем здесь кожа-то?

Прочитано благодаря списку «399 темных рассказов» Вертера де Гете».

Оценка произведению: 8 из 10 (хорошо).

Оценка «страшности»: 2 из 10 (жутковато).

Посмотрев отзывы, пребываю в добродушно-ехидном недоумении. А чего же вы хотели, это же Баркер, это же по определению КИШКИМОЗГИ18+. Хорошо, хоть без гомосексуалистов обошлось. Хотя образ жены кладбищенского сторожа, возможно, проливает свет на некоторых роящихся в голове автора тараканов – пугают его, похоже, женщины, пугают. Как и Николая Васильевича нашего Гоголя пугали. Видимо, чтобы писать хороший хоррор, надо быть женоненавистником?

А в целом, ничего так история, готичная. Не сказать, чтобы сильно страшная, да и не сказать, чтобы такая уж противная – недостаточно у меня, видимо, извращенное воображение, не могу все это себе представить «рельефно». Да и к тому же, извращениям предаются именно злодеи, им положено. Или это не рассказ ужасов? Другое дело, когда в «Свином кровавом блюзе» даже главный герой как-то двусмысленно поглядывал на мальчиков – вот этот момент, конечно, коробит.

Итог: атмосферная и оригинальная стилизация под готическую новеллу. Но очень сильно на любителя, с крепкими нервами и желудком.

Прочитал благодаря списку Вертера де Гете «399 лучших «темных» рассказов»

Оценка произведению: 8 из 10 (хорошо).

Оценка «страшности»: 2 из 5 (жутковато).

Второй том трилогии несколько поразил воображение объемом. Но еще больше удивляет наполнение этого объема. Причем это не приятное удивление.

Переводчик сменился. Стиль, как результат, тоже – не сказать, чтобы сильно в худшую сторону, но первое время раздражает. Текст изрядно «русифицирован» в плане фразеологии – «что сову об пенек, что пеньком об сову», «когда прилетит второй ботинок» и т. д. Впрочем, может быть шутка про второй ботинок интернациональна?

Впрочем, стиль переводного произведения – не вина/заслуга автора. По существу же, непонятно, зачем вообще Ротфусс писал эту книгу. Ее не нужно было писать. Ибо развития магистрального сюжета там ноль целых шиш десятых –

И ладно, если бы все эти приключения так же здорово излагались, как в первой части. Я упрекал «Имя ветра» в отсутствии оригинальности, но то было если и эпигонство, то виртуозное. Микса наподобие «Молодой Корвин косплеит Стального Алхимика в Хогвартсе эпохи Средневековья при поддержке гостей из Земноморья» в «Страхах мудреца» и вовсе нет. Здесь все очень топорно. Писал-писал Ротфусс какую-то гаррипоттеровщину и вдруг опомнился, а чтобы псевдоисторический роман не замутить? Тут же набегают дворцовые интриганы, отравители, монарх с непростым характером; здесь и придворная поэзия, и династический брак, и любовь… тут ВНЕЗАПНО Ротфусс вспоминает, что Дюма – это не фэнтези и быстренько перепиливает свой роман в подобие «конины» (ну разве что герой не варвар, а наоборот, колдун) со стандартной партией приключенцев в главных ролях. Рейнджер, воин, воительница, маг, он же бард, и ассасин – полный комплект клише. А угадайте, что они будут делать? Правильно – они все куда-то идут, травят байки у костра, ссорятся по мелочам, мирятся; между разнополыми персонажами одного класса, как водится, вспыхивает любовь; два других героя участвуют в обязательной потасовке в трактире; маг поглядывает свысока на воинов, воины с недоверием поглядывают на мага, а ассасину все пофиг, он постиг Дао, то есть летани. Хорошая такая конина, душевная, почитать можно, но разве это нужно поклоннику «Имени ветра»?

Потом и вовсе автор сначала путает кельтскую мифологию с Камасутрой, а затем плавно уходит в область совсем других восточных практик, то есть – боевых искусств. К слову, то, что для обозначения, как сексуальных практик, так и боевых приемов автор использует похожие метафоричные названия, доставляет в особо крупных размерах. Может быть, этого казуса как-то можно было избежать?

Дальше перед читателем мелькает еще несколько незначительных декораций и заканчивается все возвращением Квоута в стены родного Университета.

Впрочем, Денна тоже вызывает сильнейшее недоумение. Ибо от девушки, которая позволяет себя целовать и обнимать совершенно несимпатичным ей мужчинам, но не решается лечь в постель с тем, кто ей нравится, нужно бежать без оглядки. Потому что это нечто совершенно нездоровое. Не говоря уже о ее отношениях с «покровителем» — тут патология налицо. А род ее занятий вызывает большое сомнение в реалистичности такого метода выколачивания денег – по-моему, это должно быстро перерасти в обыкновенную проституцию. Кстати, как она еще находит себе спонсоров, если за ней тянется определенная слава? И все эти ее игры с Квоутом оставляют неприятное впечатление.

По поводу расползающейся дурной славы Денны и прочих вещей с тенденцией к расползанию. Совершенно непонятно, как у них там, в их мире вообще с транспортом. С одной стороны, поездка в соседний город представляется как приключение, жители городка неподалеку от Университета, несмотря на близость учебного заведения, ничего не знают о магии и побаиваются арканистов; не так уж далеко от городка водятся драккусы, о существовании которых ни его жители, ни даже бывалая путешественница Денна не подозревают. То есть, мир «Хроник Убийцы Короля» — это дремучее стремное Средневековье, где страшно ночью в сортир выйти – или стражники отметелят, или нечисть сожрет. А уж отправиться в соседний город – и вовсе равносильно военному походу. Вроде бы так?

Но нет. Квоут отправляется морем аж в дальнее королевство Винтас – и, между прочим, единственный из спутников, прибывает туда таки живым. По идее, его должны провожать с воем, как на войну – а ничего подобного, Элодин руку пожал, Аури платочком махнула, и даже Трепе не пустил скупую мужскую слезу. Так что же это значит – в Винтас плавать безопасно, а Квоут просто такой «везучий»? Есть у фанатов, правда, мысль, что Квоуту и правда сильно не повезло, не без участия Амброза, но это версия… Вот что интересно – когда это нужно автору, персонажи проходят из пункта А в пункт Б легко и непринужденно. В прочее же время, как говорится, «ночь темна и полна ужасов». Вспомните возвращение Темпи на родину – за всю дорогу ни одного разбойника, не говоря уж об упоротых драккусах. Адема испугались? А в трактире, его, помнится, никто не боялся. Да, они с Квоутом еще и изматывали себя постоянными тренировками – адему-то что, а Квоуту было нескладко. Вряд ли бы он в таком состоянии справился с шайкой головорезов.

То есть совершенно непонятно, что перед нами такое – дремучая и страшная феодальная раздробленность или процветающее и просвещенное содружество государств.

О Фелуриан. Ладно то, что именно Квоуту сотоварищи она попалась на пути – далеко не каждый день, я думаю, она является людям. Но вот как остальным удалось избежать ее зова? То ли она пришла за Квоутом целенаправленно (что вряд ли, ибо в тексте не упоминается), то ли не так она крута, как в народе говорят. Поведение Квоута радует – ждите меня через три дня, мужики, я пошел. И что характерно – никто не помешал, видимо, уверены в его крутости. Как-то это все…

Адемы. Рофусс хорошо знаком с даосизмом, этого не отнять. И жаждет поделиться знаниями с читателем, придумав, правда, собственную терминологию. Тему боевых искусств он изящно обходит стороной, упоминая только названия приемов – что веселит, ибо см. выше. Адемы – это, наверное, одна из немногих оригинальных задумок Ротфусса – но не совсем удачных. Во-первых, к великому сожалению феминсток, женщины – так себе бойцы. Не знаю, правда, какие из них преподаватели боевых искусств, но факт остается фактом: женщина-воин – это редкое исключение из правил. Мужчины сильнее и скорость реакции у них выше, и эмоционально они, что бы там ни воображал Ротфусс, устойчивее. При равной подготовке и весовой категории победа мужчины практически гарантирована. Главное – подобное обоснование матриархата адемов вообще не нужно, потому, что авторитет не обязан держаться на физической силе, это как раз «фишка» патриархальных обществ. Зачем автор вообще пустился в рассуждения о превосходстве воительниц – неизвестно, возможно, хотел польстить читательницам.

С адемами связан еще один непонятный момент. Они обладают исключительными познаниями в боевых искусствах, развитой медициной, и, кроме того, в обычаях их народа высокая степень сексуальной свободы. И при всем этом у них нет представления о механизме зачатия – они полагают, что деторождение не связано с сексом! То есть, по мнению Ротфусса, можно быть экспертом в области медицины и физкультуры, но не знать, как устроена половая система? Это народ, сделавший из физкультуры религию, из тела – оружие, народ, искоренивший, между прочим, в своей среде венерические заболевания, что является предметом их гордости. У них, фактически, культ здоровья. Но они не знают, откуда берутся дети. Как так? На форумах говорят – стеб. По мне, так это уже то, что называют «петросянством», ибо такое доведение до абсурда уместно разве что в юмористическом фэнтези.

Шкатулка с деньгами маэра.

Ротфусс завел одну неприятную привычку: пропускать события, заменяя их кратким пересказом – например, суд и злополучное плавание Квоута в Винтас. При этом автор как бы решает за читателя, что ему будет интересно, а что нет. А почему, собственно? Взялся за гуж, не говори, что не дюж, пишешь книгу – так пиши, излагай события. Неужели эти события так малозначительны? Понятное дело, автор пишет о том, о чем хочет, но неужели все остальные эпизоды – включая, например, соблазнение Квоутом рыжей девицы из трактира, подробный пересказ баек у костра, описание развитие отношений между Деданом и его подругой – так уж значимы? Такой ход оставляет ощущение халтуры.

Не недостаток, но изрядно веселит имя генерала Дагона, военачальника маэра, вызывая длинную цепь ненужных ассоциаций.

«Страхи мудреца» не отвечают ни на один вопрос, но зато задают новые. Почему чандрианы уничтожают одни свидетельства своего существования и безразличны к другим? Что за шкатулка была у леди Лэклесс и почему в настоящем времени у Квоута есть похожий сундук? Кто такой Бредон и почему он испытывает интерес к Квоуту? Почему вся информация об амир подделана или уничтожена? Чем больше загадок, тем, конечно, интереснее, вот только хотелось бы, чтобы одни загадки возникали по мере разгадывания других, а не так топорно. И чем больше вопросов, тем сильнее предчувствие, что автор просто не сможет за один том дать на вразумительный ответ на них.

Есть в книге и удачные места. Забавное действие психотропного средства, которому подвергся Квоут в начале романа. Атмосфера мира Фейе и легенды, рассказанные Фелуриан. Харизматичный Темпи, представляющийся мне почему-то в облике молодого Джекки Чана. Учение о летани, хоть и заимствованное из восточных религиозно-философских систем. И, конечно, магистр Элодин и его уроки. Но все это перемешано со скукой и нелепостями.

Итог: полное разочарование. «Страхи мудреца» — это эклектичное попурри с не всегда удачными импровизациями. К не слишком оригинальной идее примешалось небрежное исполнение. Увы, Патрик Ротфусс не исправился и даже усугубил недостатки трилогии во втором томе. Есть серьезные опасения, что «Хронику Убийцы Короля» можно считать «слитой». Конечно, Дэну Симмонсу удалось выпустить неплохой «Восход Эндимиона» после уныло-безыдейного приключалова «Эндимион», но чаще всего начавший деградировать сериал деградирует последовательно. Будем надеяться и ждать, а пока не могу рекомендовать «Хронику Убийцы Короля» к обязательному прочтению, разве что тем, кому нравится классическое фэнтези и сильно нечего делать.

Первый раз прочитал эту вещь, учась в 11 классе, пару раз перечитывал в студенческие годы, и вот перечитал в рамках изучения «399 темных рассказов» в авторской колонке Вертера де Гете.

При первом прочтении помню крайне тягостное впечатление. Нереально жуткие картины, похожие на страшные сны вперемешку с натуралистичными ужасами войны. Сюрреализм в чистом виде, где грань между реальностью и бредовым кошмаром – кажущаяся. Извращенная логика, нечеловеческой напряженности эмоции, окружающий и нарастающий хаос – полная картина гибели мира. Повесть тогда внушила отвращение, но в то же время отдельные, наиболее жуткие отрывки, в особенности финал, так и притягивали их перечитать, засев в воображении больным зубом, до которого хочется дотронуться языком – чтобы не впасть в самообман, что боль ушла навсегда.

Позднее, конечно, впечатления сгладились – и сам повзрослел, и знал, чего ожидать от этой книги. Но атмосфера безумия по-прежнему воспринимается очень сильно. Мистические «ужастики» так напугать не могут. Даже «Елеазар» того же Андреева, при всей своей философской глубине исследований восприятия человеком своей смертности, куда как меньше давит на психику.

Что же такое Красный смех? Это цвет опасности, открытых ран, пожаров. Это кровь мира, убивающего себя руками людей. Которые почему-то не хотят остановиться, на каждой развилке истории сворачивая в сторону все большего и большего безумия. Это смех сумасшедшего, который радуется хаосу, смерти и безумию, потому что кроме них не осталось ничего.

Повесть многие упрекали в пафосности, доведении до абсурда. До сих пор ходят слухи, что якобы Лев Толстой (знающий, что такое война на своем опыте), презрительно отнесся к «Красному смеху» (на самом деле – рекомендовал к чтению). Да, до реализма этому произведению далеко – иначе бы человечество уже погибло. Но вот что интересно – сюрреалистические кошмары Андреева не менее страшны, чем натуралистичные описания войны, а может быть, и более, если это возможно.

Не буду долго писать банальности о пророческом даре автора – год написания повести говорит сам за себя. В этом-то, и причина насмешек современников – Андреев писал о будущем, которого боялся. И после двух мировых войн вряд ли найдется много читателей, которые сочтут «Красный смех» забавным преувеличением.

Итог: одна из самых страшных антивоенных книг в истории литературы.

Оценка произведению: 9 из 10 (отлично).

Оценка «страшности»: 5 из 5 (шокирует).

Будучи прочитан мною в детстве, этот рассказ меня неслабо напугал (когда читал, уже не помню – ориентировочно классе в 4-5). Сейчас, перечитывая, конечно, того ужаса уже не испытал – но ощущение безысходности и беспомощности человека перед кровожадной нечистью осталось. Вообще, есть что-то особенно пугающее в монстрах, маскирующихся под людей и превращающих их в себе подобных. В детстве такие создания пугали меня, пожалуй, больше всего. А вурдалаки воплощают и другой древний страх человека – страх перед смертельной эпидемией. Но что делает рассказ особенно жутким – это именно ощущение безысходности, то, как крестьяне один за другим превращаются в вурдалаков, будучи не в состоянии ничего противопоставить нечистой силе.

Итог: Восточная Европа, вампиры – классический хоррор в классическом сеттинге. Незамысловатый рассказ – но, определенно, эталон жанра.

Перечитал благодаря теме «10 любимых страшных рассказов».

Оценка произведению: 9 из 10 (отлично).

Оценка «страшности»: 4 из 5 (сильно пугает).

Первый рассказ Клайва Баркера, который я прочитал. Решил ознакомиться с его творчеством, прочитав на форуме тему «10 любимых страшных рассказов». Простое название рассказа заинтриговало – обычно у Баркера названия пафосно-эпатажные вроде «Секс, смерть и сияние звезд» или «Полночный поезд с мясом».

Рассказ, как ни странно, именно о страхе. Некий студент становится жертвой своего приятеля, поставившего свой целью изучить чувство страха и ставящего эксперименты на людях. Куэйду, как зовут этого маньяка, в конце концов, удается запустить цепь маловероятных событий, которые приводят к неожиданному и страшному финалу.

Рассказ получился действительно страшным, особенно в той части, где подопытным кроликом стал главный герой. Баркер детально описывает внутреннюю картину фобии, сам механизм возникновения страха, постепенное погружение человека в кажущийся бесконечным кошмар. Лихорадочная борьба за выживание в обстановке полной неизвестности, в темноте и тишине (страх главного героя – глухота), без возможности даже услышать собственный крик, без возможности увидеть, на чем стоят твои ноги и что находится на расстоянии вытянутой руки.

Финал рассказа выглядит неожиданным.

Итог: отличный рассказ. Единственное слабое место – изначально очевидная бессмысленность «экспериментов» Куэйда, выглядящих как банальные проявления садизма (и являющиеся таковыми).

Оценка произведению: 9 из 10 (отлично).

Оценка «страшности»: 4 из 5 (сильно пугает).

Рассказ о цене за достижение великой цели, которая неожиданно может оказаться слишком велика.

Кроме того, рассказ можно воспринимать и как неплохой триллер. Море пожирающих корабли водорослей – самый страшный кошмар морехода, воплощение всех «морских» ужасов, Остров Погибших Кораблей и кракен в одном лице.

Итог: конечный вывод автора из произошедшего не совсем понятен, но рассказ неплохой.

Очень давно хотел прочитать этот роман – с тех пор, как прочел вступительную статью к советскому изданию «Сто лет одиночества» Маркеса. Очень повезло найти эту книгу в библиотеке – оказалось, она издавалась на русском языке всего пару раз.

«Маисовые люди» действительно оказались недооцененным произведением. Ее можно назвать эталоном латиноамериканского магического реализма – и при этом, в отличие от саги Маркеса, она в России малоизвестна. Может быть, проблема в национальной специфике – книга посвящена, в том числе и патриотической тематике, национальному духу Гватемалы, что по понятным причинам не слишком близко российскому читателю. Не та страна, не та эпоха, да и своих проблем хватает. Может быть, дело еще в чем-то.

Но непопулярность эта абсолютно незаслуженная. В «Маисовых людях» есть все, что должно быть в латиноамериканском романе – причудливость образов, мифологичность, национальный колорит, переплетение сказочного с реальным. Астуриас, в отличие от Маркеса не пишет откровенную фантастику. Если у Маркеса ирреальное переплетено с бытовым, то у Астуриаса оно уходит в область домыслов и видений, народных легенд и шаманских практик, психоделии и мистики. И все же роман «Маисовые люди» не менее мифологичен, чем «Сто лет одиночества», столь же пропитан фольклорными и религиозными образами.

Астуриасу удалось выразить самобытность народа Гватемалы, написав настоящую эпопею всего лишь где-то на двухстах с небольшим страницах. «Маисовые люди» — это трагикомическое переплетение судеб разных людей в трудные времена. Каждая новая глава словно бы начинает новую историю, но через некоторое время становится ясно – все герои живут в одном пространстве, в одной стране, и судьбы их связаны с ее судьбой.

В основе романа – противостояние индейцев с белыми поселенцами, желающими выращивать священный для местных народов маис на продажу, что противоречит индейским верованиям и традициям. Индейский вождь Гаспар Илом гибнет в противостоянии с захватчиками, но борьба на этом не заканчивается. Автор рассказывает нам истории о самых разных людях, разделенных временем и расстояниями – о страдающей от проклятия семье; о прозревшем слепом, ищущем сбежавшую жену; о почтальоне, которого все считают оборотнем-койотом. Через их истории мы видим, как магия убитых и возродившихся колдунов настигает повинных в смерти вождя: отголоски мистической мести запускают цепь странных случайных событий. И все это – портрет страны, портрет народа, складывающийся из лиц каждого рожденного на этой земле, рожденного этой землей. Мира, который живет вопреки вторжению извне, сопротивляясь изо всех сил людям, не чувствующим волю богов.

Несмотря на политическую направленность и мистический подтекст, роман глубоко реалистичен. Действие охватывает и деревни и города, «на сцене» появляются самые разные представители общества. Натуралистично описанный быт соседствует с парадоксальными ситуациями, сюжетами народных баек. И, несмотря на протестный пафос книги, автор не стремится делать из кого-то чудовищ или героев – индейцы благородные, но все же дикари, способные на жестокость; захватчики лишены уважения к земле и священному маису, но им так же свойственна и смелость, и угрызения совести. Кажется, иногда автор просто показывает красоту жизни такой, как она есть, удивляясь всякому ее проявлению, от лесных зверей до мудрых шаманов, от кровавых битв до мирных деревень, от маисовых полей до ураганов в горных ущельях. Все это – его мир, его страна, его родина.

Итог: «Маисовые люди» — книга, которая позволит почувствовать дух Гватемалы, скажет об этой стране нечто, чего нет в справочниках и энциклопедиях. Один из лучших образцов латиноамериканской литературы, наполненный искренней любовью автора к своей стране.

Сферический Лавкрафт в вакууме. Одинокий интеллигентный герой, проклятый дом, мистическое наследие прошлого, ведьма, монстр,

Итог: атмосферно, тяжеловесно, многословно и пафосно. Для поклонников Мифов Ктулху.

Прочитано в ходе ознакомления с темой «10 любимых страшных рассказов».

Оценка произведению: 8 из 10 (хорошо).

Оценка «страшности»: 2 из 5 (жутковато).

Один из первых прочитанных мной у Эдгара По рассказ, прочитал его первый раз примерно где-то учась в седьмом классе. Не сказал бы, что рассказ напугал, но впечатление оставил крайне гнетущее. Пожалуй, это один из лучших в мировой литературе рассказов о становлении маньяка. Особую силу и достоверность придает ему повествование от первого лица – беспомощные самооправдания человека, катящегося со страшной скоростью в пропасть безумия. Жутко видеть, как рассказчик, стыдясь и придумывая на ходу смягчающие обстоятельства, все больше и больше демонстрирует свои садистские наклонности.

Единственное, что еще нужно заметить – рассказ хорош, но крайне неприятен. Читатель, любящий животных, на середине повествования, как правило, отбрасывает книжку, матерясь. Даже концовка не сглаживает тягостного впечатления, поэтому впечатлительным людям эта история не понравится.

Итог: шокирующая исповедь маньяка-неудачника.

Оценка произведению: 9 из 10 (отлично).

Оценка «страшности»: 5 из 5 (шокирует).

Первый рассказ, прочитанный мной у автора. Что могу сказать – это Очень Японская История. Здесь и фатализм, и мистицизм; и безумный художник, одержимый идеей, и суровый властитель, который смотрит на подданных... как на понятно что. Идея не нова – «гений и злодейство», то есть, как далеко может зайти творческий человек в своих художественных исканиях. Любопытно, Акутагава знал легенду об умертвившем натурщика Микеланджело, или в Японии есть похожие легенды? Во всяком случае, в интерпретации японского классика все намного сложнее. Любопытна и реакция рассказчицы на происходящее – дает представление о менталитете средневекового японца.

В общем, рассказ достаточно интересен, особенно для читателя, интересующегося японской культурой. Однако чего-то ему все же не хватает – некоторой непредсказуемости, восточной загадочности. Или же здесь сработало мое знание японских легенд – но я почти сразу понял, к чему идет дело. Хотя человека, не знакомого с нравами средневековой Японии, развязка может удивить и даже шокировать.

Итог: достаточно любопытная история в духе японских легенд.

Оценка произведению: 8 из 10 (хорошо).

Оценка «страшности»: 2 из 5 (жутковато).

Прочитано благодаря списку Вертера де Гете «399 лучших «темных» рассказов.

Читавшие роман «Замок лорда Валентина» сразу поймут, о ком идет речь в этом рассказе. Понтифик Ариок прослыл сумасшедшим, как всякий человек, не желающий покорно принять свою судьбу. Правитель – тот же пленник, и из золотой клетки только сложнее бежать. Но зачастую выход из ситуации находится совсем рядом, и воспользоваться им – вопрос смелости.

Итог: гимн оригинальности, находчивости и оптимизму. Любая тюрьма существует, чтобы из нее убежать, почетная – тем более.

Удивительно, как я, интересуясь всякой экзотической нечистью, раньше не читал этот рассказ. О Вендиго написано много – и в некоторых трактовках от мифологического облика этого персонажа практически ничего не осталось. А что с ним делают создатели компьютерных игр – от карликового йети, стреляющего ледышками в HeXen до плотоядного прямоходящего барана в Warcraft 3. Вендиго Блэквуда интересен наибольшей близостью к исконному образу зловещего индейского бога голода и губительного ветра.

Что до рассказа, то главное, что в нем цепляет – атмосфера не освоенной европейцами Северной Америки, диких лесов, первобытной природы. Первооткрывательская романтика. Неторопливое, в ритме пешего похода, обстоятельное повествование. И ужас цивилизованного человека, оставшегося один на один с лесом – таинственным и обманчиво безопасным.

Итог: классический мистический хоррор, пугающий не кровавым насилием, а ощущением тайны и затаившегося безумия.

Прочитано благодаря теме «10 любимых страшных рассказов».

Оценка произведению – 9 из 10 (отлично)

Оценка «страшности» — 3 из 5 (пугает).

После патриархально-целомудренного и политкорректного «Замка лорда Валентина» провокационная тематика этого рассказа несколько удивила.

Рассказ, в общем, о тех вещах, которые часто путают с любовью. Секс как инструмент провокации и самоутверждения – не редкое явление в западной культуре после сексуальной революции. Но есть ли в этом смысл? Стоит ли запутывать свои отношения, связываясь с теми, кто тебе не нужен, с кем тебе не по пути? И не противоречит ли это самой сущности любви? Вот на эти вопросы и предстоит подумать героине и читателям. Ответ автора очевиден – у отношений, целью которых является что-то доказать обществу, нет будущего. Любовь – глубокое духовное родство, немыслимое между существами, несходными даже биологически. И здесь недостаточно только секса и каких-то странных принципов и побуждений, происходящих от инфантильной жажды протеста.

Итог: рассказ несколько смущает описанием межвидового секса (как у них только получилось-то), но в принципе содержит правильную идею – к личной жизни нужно относиться серьезнее, чтобы не запутаться и не потерять себя.

Первое прочитанное мною произведение Роберта Блоха. Что могу сказать – не зря он считается известнейшим автором триллеров про маньяков. Похоже, это его излюбленная тема – вот и «Енох» про маньяка, но маньяка необычного. Дело в том, что голос в голове этого убийцы принадлежит вполне настоящему демону...

Рассказ – своего рода деконструкция, превращение психологического триллера в мистический. Впрочем, особо мудрствовать автор не стал, а сразу раскрыл все карты – повествование ведется от лица того самого маньяка. Возможно, следовало бы оставить какую-то неоднозначность? В любом случае, «Енох» — хороший, атмосферный мистический триллер с шизофренической атмосферой, который понравится любому ценителю жанра.

Итог: классика ужасов как она есть.

Оценка произведению – 8 из 10 (хорошо).

Оценка «страшности» — 2 из 5 (жутковато).

Прочитано благодаря теме «10 любимых страшных рассказов».

Простая и эффектная притча о том, как ничтожен отдельный человек там, где сталкиваются массы, движимые войнами и государствами; о том, как легко люди утрачивают индивидуальность, и, умело направленные, становятся живым орудием разрушения и убийства. Составленные из человеческих тел великаны великолепны и омерзительны, но страшно в них то, что если бы они вообще были бы возможны в действительности, то они бы существовали. Легко стряхнуть жуть и напомнить себе, что такое явление противоречит законам физики, но сразу же видишь в сводках из очередной «горячей точки» призрак этих чудовищ, видишь их жажду воплотиться в глазах очередных фанатиков.

Зачем Баркер сделал героев гомосексуалистами – понятно. «Не такие как все» становятся первыми жертвами крупных социальных потрясений, когда важно четко знать, кто свой, кто чужой. Участь их тоже показательна – кто не с нами, тот против нас, умри или присоединяйся. А вот без эротической сцены можно было бы и обойтись – но таков уж видно «пропуск» в клуб «современной литературы».

Итог: сюрреалистическая извращенность, помноженная на голливудскую эффектность – квинтессенция творчества Баркера.

Оценка произведения — 8 из 10 (хорошо).

Оценка «страшности» — 4 из 5 (сильно пугает).

Спасибо Вертеру де Гёте за список «399 лучших «темных» рассказов», благодаря которому я прочитал этот рассказ.

Добрался до рассказа благодаря теме на форуме ФантЛаба «10 любимых страшных рассказов». Очень был удивлен, что в рейтинг попало реалистическое произведение Андреева – у него достаточно сюрреалистических и мистических историй ужасов.

Отчасти понятно, что пугает в «Бездне» — бытовые криминальные кошмары страшны тем, что близки к реальности. Уличная шпана или инфантильный субъект с «тараканами в голове» — это пугает без прикрас, здесь не нужно создавать атмосферу и быть убедительным.

Но, с другой стороны, именно «прикрасы» рассказ и портят. Уж слишком манерными выглядят студент и его несчастная подруга, слишком экзальтированными и инфантильными. Может быть, это характерно для той эпохи, их сословия и возраста – не знаю. А финал – я перечитал его дважды, пока понял, что произошло, и почувствовал себя поручиком Ржевским, не понимающим эвфемизмов.

Однако даже в первозданном варианте рассказ вызвал, как говорится, широкий общественный резонанс. Повторилась типичная история – слабое искусство может быть хорошей провокацией. Примерно такая же история произошла в наше время с нашумевшим сериалом «Школа» — посредственный пошловатый сериал, сборник режиссерских «находок» сомнительной свежести неожиданно расколол страну надвое, напомнив дремлющим обывателям, что подростки – не ангелы. Так и «Бездна», при всей переполненности пафосом и экзальтацией, затронула «священную корову» тогдашнего общества, ниспровергнув ценность «хорошего воспитания» как панацеи от превращения человека в монстра.

И все-таки пафос автора несколько забавляет и портит впечатление. Может, он боялся цензуры или совсем неадекватной реакции публики, может сказался авторский стиль… Но в мистических вещах вроде «Он. Рассказ неизвестного» или «Елеазар» такой тон уместен, а здесь он только убивает на корню правдоподобие.

Итог: рассказ – не из лучших, троллинг – зачетный.

Оценка произведению: 7 из 10 (нормально).

Оценка «страшности»: 2 из 5 (жутковато).

Еще в детстве этот рассказ потряс меня. По радио шел радиосериал из рассказов Эдгара По, и в качестве рекламы этого радиосериала зачитывали отрывок о зловещих часах с боем. Именно эти часы и оставили наиболее жуткое впечатление – не сам жуткий призрак болезни, но тягостное ожидание неизвестной, но неминуемой гибели.

Недаром рассказ привлекал поэтов-переводчиков – он поэтичен, словно стихотворение в прозе, и за счет этого при всей свое лаконичности очень сильно воздействует на читателя. Значение рассказа для мировой литературы переоценить трудно – мотивы его можно найти у многих фантастов, от Рэя Брэдбери до Дэна Симмонса. Жуткие же часы могли бы стать эмблемой понятия «саспенс».

Итог: ярчайший пример того, как гипнотическое воздействие поэтичного текста может вызвать куда больший ужас, чем многостраничные описания расчлененки.

Оценка произведению – 10 из 10 (шедевр).

Оценка «страшности» — 5 из 5 (шокирует).

Перечитано и отрецензировано благодаря теме «10 любимых страшных рассказов».

Рассказ ужасов в антураже фэнтези – непростая задача, ибо страшнее всего то, что ближе к реальности, а фэнтези от нее весьма далеко. Особенно такое – вычурное, дотолкиновское, в духе Говарда и Лавкрафта. Что и привлекает в этом рассказе, и портит его – вычурная стилистика и полная невозможность представить себя на месте таких экзотических героев, как маг и его ученик. Рассказ перегружен экзотикой, подробными психоделическими описаниями магических ритуалов и различных фэнтезийных диковин – чего стоят хотя бы мумии-ассистенты некромантов. Но под этой оберткой прячется стандартная страшилка про то, как «ящерики овладевать нас», которая была бы пострашнее, будь ее атмосфера обыденнее, перенеся ее автор из заклинательного чертога древнего мага в современную квартиру или мрачный особняк.

Итог: если же не пытаться почувствовать ужас главных героев и понять их – то получается вполне приятная мрачноватая и вычурная история, полная тайн и магии.

Оценка произведению – 7 из 10 (нормально).

Оценка «страшности» — 2 из 5 (жутковато).

Прочитано в рамках ознакомления с темой «10 любимых страшных рассказов».

И снова история о гениальном аутисте со сверхъестественными способностями. Концепция рассказа не слишком оригинальна – фантасты часто наделяют страдающих психологическими проблемами героев каким-нибудь невероятным даром. В общем, получился некий микс из «Скрюченного домишки (Дома четырех измерений)» Хайнлайна и «Все тенали бороговы» Каттнера и Мур в Кинговском антураже, с поправкой, разумеется, на жанровую принадлежность.

Впрочем, рассказ ценен не как ужастик, а скорее как пример психологической прозы. И здесь Джо Хилл – достойный наследник своего отца. Жизнь подростков, как она есть, без прикрас, с их сложными отношениями, странной жестокостью и болезненной, странной дружбой – все это куда важнее и выразительнее, чем мистические кошмары, хотя образ кустарного лабиринта миров определенно удался.

Итог: жутковатая история, правдоподобная за счет по-настоящему живых персонажей.

Оценка качества: 9 из 10 (отлично)

Оценка «страшности»: 2 из 5 (жутковато).

О «Пауке» был наслышан давно, в связи с тем, что по мотивам этого рассказа (или повести?) была написана песня группы «Агата Кристи» «Дорога паука». Песня, впрочем, не самая сильная у братьев Самойловых, так что сразу к делу.

Можно сказать, что «Паук» — прямо-таки эталон готического ужаса. Тут и самоубийства, и прекрасная незнакомка, и тонкие намеки на скрытые в глубине психики человека садомазохистские комплексы, и игра на одной из самых распространенных человеческих фобий – арахнофобии, и таинственный монстр в человеческом обличии... Хотя суть рассказа можно выразить двумя словами – «черная вдова». В общем-то, интрига только в том, чем закончится противостояние героя и монстра.

Что цепляет – повествование от первого лица, «вид на безумие изнутри», борьба героя со своим порабощенным подсознанием, детальное описание всех этапов разрушения психики добровольной жертвы. Именно это перерастание романтического интереса в мазохистскую, наркотическую привязанность к странному существу и поднимает этот незамысловатый триллер на уровень общепризнанной классики – как ни как, а женщине не обязательно быть монстром, чтобы свести влюбленного с ума, что и добавляет «Пауку» долю «житейского» смысла.

Ну и вообще – люблю такие истории о проклятых домах и необъяснимых убийствах.

Итог: классический мистический рассказ ужасов как таковой.

Прочитано благодаря теме «10 любимых страшных рассказов.

Оценка рассказу – 9 из 10 (отлично).

Уровень «страшности» — 3 из 5 (может напугать).

Главное, чего я не понял в этом романе – это название. При чем тут Джералд со своими дурацкими игрищами, если его нелепая гибель – только завязка романа, и вовсе не он является первопричиной всех проблем героини? Я бы придумал более символичное заглавие – «День затмения» например. А существующее, как говорится, не символизирует. А теперь по существу.

«Игра Джералда» – очередной психологический триллер, практически без мистики. Это еще одна книга о чисто бытовых кошмарах, которые так часто имеют место в реальности, но о которых никто не любит говорить. Ну что же, это основное направление Кинг – вытаскивать монстров из человеческого подсознания.

И вновь это история о человеке, попавшем в ловушку – все тот же вечный сюжет, вариация на тему «Колодца и маятника» По. Только здесь вместо колодца – голод и жажда, а вместо маятника – голодный пес и другие ночные гости одинокого домика.

Главная героиня случайно оказывается прикованной наручниками к металлической кровати. Помочь некому – единственный, кто знал, где она и что с ней происходит, лежит мертвым на полу возле кровати. И кроме наручников и мучительной жажды, препятствием к спасению становятся ее воспоминания и давние страхи, которые, в конечном счете, привели ее в этот уединенный дачный домик.

Кинг – мастер острого раскрытия тем, которые очень часто замалчиваются, являясь тем самым «сором» который не принято «выносить из избы». Это религиозные фанатики, калечащие психику своих детей («Кэрри»), алкоголизм («Сияние»), садизм («Мизери»). Героиня «Игры Джералда» стала жертвой отца-педофила, что создало в ее подсознании комплекс жертвы. Чтобы найти в себе силы освободиться, даже рискнув здоровьем, ей нужно понять, что она – полноценный человек, а не игрушка для мужчины. Реалистично ли это, что взрослый человек в экстремальной ситуации, вместо того, чтобы пытаться освободиться, размышляет о своем прошлом и философствует? В принципе, зависит от характера этого человека. Несколько удивляет, что у героини остаются силы для таких сложных размышлений – но, может быть, она таким образом пытается спастись от паники?

Как бы то ни было, основная идея романа типична для Кинга – человек, отбросивший комплексы, фобии и предрассудки и взглянувший на мир трезвым взглядом, неуязвим или как минимум готов к подвигу. Преодоление внешних обстоятельств – это в первую очередь преодоление себя.

Очень интересна последняя часть романа, где раскрываются тайны сюжета – читателя ждут неожиданные, но логичные объяснения ряда абсурдных и пугающих эпизодов романа.

Достоинства книги:

психологизм, глубокий анализ личности главной героини;

реально жуткая атмосфера.

Недостатки:

немного искусственная склонность Джесси к философствованию в экстремальной ситуации;

нелогичное название романа.

Итог: как и более поздняя «Роза Марена», «Игра Джералда» рассчитана, в первую очередь, на женскую аудиторию, но будет интересна всем ценителям хорошего психологического романа, не чурающимся «запретных» и «неудобных» тем. А вот фанаты «кровищщи», равно как и любители атмосферной мистики могут разочароваться.