Как издавали фантастику

У меня на полках есть несколько изданий гомерически смешной "Кибериады" божественного Станислава Лема.

В текстовском собрании сочинений 1993 года картиночек особо нет, суперобложка просто абстрактная к чему угодно, держу этот том номер шесть ради того что это часть хорошего с/с.

Отдельное издание Кибериады в серии польской литературы издательства "Вахазар" 1993 года хоть и крохотное (всего 16 сказок), но ценно иллюстрациями Даниэля Мруза. Как Алиса Булычева неразрывно связана с иллюстрациями Евгения Мигунова, так и Сказки роботов Лема в сознание польского читателя вросли в симбиозе с гротеском Мруза.

Еще одна Кибериада — часть свежего собрания сочинений издательства АСТ. Шикарный правильный формат, удобная для глаз бумага, досадное отсутствие иллюстраций.

И вот такая странная самоделка "Таменунда", приуроченная к столетию Станислава Лема. В этой книжке собраны иллюстрации Мруза, Збигнева Гойка, А. Бабича, Я. Борута, К. Рыбалко, Е. Ведерникова, Г. Мазурина, Д. Никулушкина, причем несколько картинок даны на цветных вклейках.

Немного сравним книжечку от "Вахазара" и толстый том "Таменунда".

Обложки. Пленка за 30 лет изрядно попортилась:

Начало раздела выглядит в старой книжке органичнее за счет правильного формата, соответствующего размеру иллюстрации:

Рисованный титульный лист "Содержания" в новой книжке превратился в небольшую заставку над разделом:

Ну а при воспроизведении полностраничных иллюстраций по тексту новое издание значительно лучше передает мелкие штрихи рисунков:

А так как в таменундовском сборнике сказок значительно больше, то и иллюстраций Мруза там больше, и что особо приятно — есть даже цветные:

По просьбе usach привожу сфотографированное "Содержание" книжки Таменунда

Стоит обратить внимание на раздел "Уголок архивариуса". Тут собраны рассказы, которые чрезвычайно редко печатались на русском языке, да и в Польше их больше не публикуют — "ЭДИП" (с восстановленными пропусками относительно журнального издания 1955 года в "Смене") , "Клиент ПанАБОГА" (похоже первый полный перевод, с восстановленными лакунами, сделанными при единственном издании в "Библиотечке "Крокодила" 1961 года), рассказ "Охота". Рассказы "Сезам" и "Агатропный гормон" — вообще впервые переведены на русский язык.

Пятая часть обзорной статьи о советской фантастике была опубликована в двадцать восьмом выпуске «Клуба любителей фантастики» от 27 февраля 1990 года — в газете «Октябрьская магистраль».

С минусовой отметки 1975 года температура советской фантастики немного поднялась к началу 80-х годов, но восстановить утерянные позиции ей так и не удалось. Наступление полного паралича фантастики стало теперь уже невозможным — не то время. Однако ее развитие в 1976-1980 годах происходило черепашьими темпами.

Чрезвычайно популярны были авантюрно-приключенческие сюжеты. И в основном правили бал именно приключения тела, а не духа. Охотно печаталась в конце 70-х фантастика, бичующая исключительно «родимые пятна капитализма». Одни авторы, пользуясь эзоповым языком, пытались таким способом нанести удар по тоталитарной системе. Другие же действительно включились в идеологическую игру, затеянную чиновниками от литературы. Теперь уж трудно отделить «овец от козлищ».

Наиболее интересными антиутопиями такого рода были повести А.Шалимова «Приобщение к большинству», З.Юрьева «Дарю вам память» и Ю.Тупицына «В дебрях Даль-Гея». Диктатура поголовного усреднения, усечения всех тех, кто на голову выше среднего уровня, была описана Шалимовым. Юрьев показал строго иерархическое общество, разделенное на множество каст, где пирамида власти держится на стравливании их друг с другом. Тупицын нарисовал картину жизни планеты, которая пережила катастрофу и попала под власть всесильной врачебной мафии. При этом в Даль-Гее существовала дискриминация по генетическим признакам.

Существенно меньшей социальной заостренностью, но зато некоторой психологичностью отличалась повесть К.Булычева «Журавль в руках». Весьма убедительно были показаны переживания рядового советского горожанина, неожиданно вставшего перед выбором: с риском для жизни бороться за чужую свободу или уйти в сторону.

Агрессию безжалостной галактической цивилизации описал А.Мирер в романе «Дом скитальцев». Юный читатель, не отрываясь, прочтет историю спасения Земли от захватчиков, а затем отправится на перенаселенную планету Мыслящих, чтобы следить за освобождением ее от злых сил. Космические путешествия, приключения наполняют повести Е.Войскунского и И.Лукодьянова «Незаконная планета» и К.Булычева «Перевал». Тот же самый Булычев произвел довольно оригинальное погружение в русскую историю в повести «Похищение чародея». Любители фантастики скоро смогут посмотреть вторую по счету ее экранизацию. Надо отдать должное и повести Е.Гуляковского «Сезон туманов». Автор пытался проследить, как перерождается сознание при трансформации человека в существо другого разумного вида, воссоздал безвыходную ситуацию видового противостояния, когда война практически неизбежна.

Образцами чисто психологической фантастики конца 70-х могут служить повести Д.Романовского «Честь имею представить — Анна Каренина» и В.Бабенко «Переписка». Инъекция личности героини романа в «выбеленное» сознание реальной женщины, мучительное столкновение ее гибридного «я» с реалиями современного мира; трагедия семьи, разорванной межзвездным перелетом, разрушительные метаморфозы человеческой психики, вызванные многолетней разлукой, – вот проблемная основа этих произведений.

К периоду 1976-1980 годов относятся и последние лирические рассказы В.Колупаева. Среди них «Газетный киоск», «Лагерный сад», «Какие смешные деревья». Социальные проблемы гармоничного будущего раскрывал И.Росоховатский в рассказах «Учитель», «Что такое человек». Автору удалось не попасть в ловушку мнимой бесконфликтности будущего и одновременно не утерять из своей палитры светлые краски. Позитивные картины грядущего были в те годы в большом дефиците. Мало у кого из писателей еще оставались иллюзии…

И, наконец, о работах братьев Стругацких. Действие повести «За миллиард лет до конца света» происходит в наши дни. Ее Всемогущество Природа, как из пушки по воробьям, бьет по ученым, посягнувшим на основы мироздания. И они отступают один за другим, но все-таки сдаются не все… Проблемы, поднимаемые в повести фантастами, были вовсе не политическими, а общечеловеческими, однако это не помешало властям и здесь искать крамолу. Стругацким даже пришлось давать пояснения компетентным органам.

Вторая их повесть — «Жук в муравейнике». На первый взгляд, это увлекательный фантастический детектив XXII века, но по сути —серьезное социальное исследование. Авторы изучали взаимоотношения индивидуума и государства в условиях вполне демократического общества. Трагедия личности, приносимой в жертву интересам безопасности государства, как выясняется, относится к разряду вечных. Соответственно, и проблема защиты личности от этого Молоха — столь же непреходяща.

Комментарии

1) Поистине замечательный роман Владимира Савченко «Должность во Вселенной», написанный в 1976 году, был опубликован лишь спустя шестнадцать лет — уже в совсем иную эпоху. На мой взгляд, это одно из лучших фантастических произведений о науке и раскрытии тайн мироздания. И как бы он обогатил и украсил советскую фантастику конца 70-х!..

2) Лично у меня противоречивое отношение к творчеству Владимира Щербакова, но я обязан отметить лучший сборник его рассказов — «Красные кони» (1976), создающий некую общую, неповторимую атмосферу.

3) Почему-то мне запомнилась и вроде бы неброская повесть Ольги Ларионовой «Сказка королей» (1976), открывающая новые грани у одной из ключевых проблем фантастики — проблемы Контакта. Еще одно произведение о Контакте — «Быстрые сны» Зиновия Юрьева (1977). Это весьма своеобразный фантастико-приключенческий роман, который читается на одном дыхании.

4) Повесть Виктора Колупаева «Фирменный поезд «Фомич» (1979), написанная на стыке классической фантастики и сюрреализма, показалась мне неровной, местами едва ли не провальной, но она явно была ни на что не похожа и в ней несомненно присутствует какая-то живинка.

5) В 1977 году вышел в свет роман Сергея Снегова «Кольцо обратного времени», завершающий грандиозную трилогию «Люди как боги». Лично я считаю его слабейшим из трех романов, однако он все равно представляет значительный интерес для любителей фантастики в целом и космооперы в частности.

6) Нашумевший роман Чингиза Айтматова «Буранный полустанок» («И дольше века длится день…») впервые был опубликован в 1980 году и с тех пор выдержал множество переизданий. С точки зрения фантастики текст показался мне чрезвычайно слабым, но это не помешало роману стать литературным событием.

7) Эмигрантская фантастика в 1976-1980 годах была представлена весьма богато. Одной из причин этого стал отъезд за рубеж целой плеяды талантливых авторов. В 1980 году в Энн-Арборе вышел «роман с формулами» Василия Аксенова «Золотая наша железка» (1973). В том же году в Нью-Йорке были изданы повести Юза Алешковского «Николай Николаевич» (1970) и «Маскировка (История одной болезни)» (1978). Во Франкфурте-на-Майне в журнале «Грани» в 1976 году была напечатана пьеса (мистерия) Николая Бокова «Наташа и Пивоваров». В 1978 году в Париже вышла в свет повесть Бориса Вахтина «Одна абсолютно счастливая деревня» (1965). В 1976 году в Лозанне был напечатан знаменитый роман Александра Зиновьева «Зияющие высоты». В 1976 году в Париже вышел в свет рассказ Владимира Марамзина «Тянитолкай» (1966), а в 1979 году там же был опубликован его сборник рассказов и повестей «Смешнее чем прежде». В 1976 году в Мюнхене была издана последняя прижизненная книга Ирины Сабуровой «Королевство», а в Нью-Йорке — сборник Владимира Самарина «Теплый мрамор», куда вошли фантастические «Необычные рассказы». В 1980 году Андрей Синявский опубликовал в Париже рассказ «Крошка Цорес». В Энн-Арборе издавали романы Саши Соколова: в 1976 году — «Школу для дураков» (1973) и в 1980 году — «Между собакой и волком». И наконец в Иерусалиме в 1976 году вышла в свет повесть Бориса Хазанова «Час короля».

Когда я увлекся повестью Ф. Фармера «The God Business» (1954), то практически сразу узнал, что помимо книжного варианта есть еще и журнальный, первоначальный вариант. Мне стало очень интересно, чем же варианты отличаются друг от друга и на сколько выросло божественное предприятие Фармера за восемь лет, прошедшие между журнальной и книжной публикациями.

Поначалу мне казалась, что это дохлый номер. Ну, посудите сами, откуда найти в Украине выпуск не самого популярного литературного журнала шестидесятипятилетнего возраста, да еще и изданного в США? При том, что в это время подобных изданий там выходило больше десятка. Конечно, была надежда на eBay, но платить 33 американских доллара за один номер журнала с пересылкой очень уж не хотелось. К счастью, практически на видном месте в интернете нашлась хорошая копия журнала и «Beyond Fantasy Fiction» за март 1954 года через пару минут был у меня на компьютере.

Взглянем же поподробнее. На обложке изображен какой-то спящий в кресле-качалке американский пенсионер, который явно весьма неплохо устроился. Во всяком случае за окном зима и лежит снег, а в доме настолько тепло и уютно, что дедушка прикорнул за книжкой и мило улыбается во сне. Полноту картины дополняет красная когтистая рука, вылезающая со страниц раскрытой книги о демонологии и тянущаяся к выключателю настольной лампы, чтобы яркий электрический свет не дай бог не разбудил старичка.

Дополнительным приятным бонусом для читателя того времени явно была цена журнала. Он стоил аж 35 американских центов, что в пересчете с помощью онлайн инфляционного калькулятора дает невообразимые 3,56 доллара в ценах 2021 г. Не больше и не меньше в 1950-е годы стоили аналогичные журналы, к примеру, «Astounding Science Fiction» стоил те же 35 центов. Стоит отметить, что за последние 65 лет ситуация изменилась даже к лучшему. Пусть «Beyond Fantasy Fiction» уже не выпускается, да там и выпущено было всего десять номеров, но «Analog», бывший некогда «Astounding Science Fiction» все еще на плаву. И хоть он и выходит сейчас сдвоенными выпусками, но если взять годовую подписку и разделить на 12, то условно месячный выпуск будет стоить 2,99 доллара! На целых 57 центов дешевле!

Ну, об обложке достаточно – поговорим о самом тексте. Хотя нет, не могу обойти стороной иллюстрации, которых в повести целых четыре и представляют они не какие-то общие сцены или коллажи, а непосредственно героев. Тут и Пегги верхом на Мэраде-быке, и Алиса с Дэниелом, только что встретившие Человека Рационального, да и сам Человек Рациональный с гигантской белкой на плечах.

На следующей иллюстрации мы уже практически слышим Weepenwilly, рыдающего на могиле жены, во всяком случае видим его огромные слезы, одновременно любуясь внушительным бюстом Алисы, выраженной мускулатурой и волосатой грудью Дэниела.

На последнем рисунке можно увидеть главного героя с корзинкой в зубах, заползающего спиной вперед в большой кожаный мешок. Оставим корзинку в зубах на совести иллюстратора, Дона Сиблей, у Фармера таких интимных подробностей нет, у него Дэн просто берет корзинку и заползает с ней в мешок.

Кое что удалось узнать и об иллюстраторе, Доне Сиблей (Don Sibley). Родился он в 1922 году в США в городишке Хорнелл (Hornell), штат Нью-Йорк (не путать с городом Нью-Йорк), ветеран Второй мировой войны. Затем профессиональный художник, иллюстратор и создатель обложек для детских книг. Так же не чурался работать и с журналами фантастики, такими, как «Beyond Fantasy Fiction», «Galaxy Science Fiction», где иллюстрировал, популярного Роберта Хайнлайна.

Однако, что же там с текстом?

С текстом тоже все очень интересно.

Сразу же бросается в глаза отсутствие огромного куска из начала повести. Почти на три тысячи слов. Нет ни слова о брифинге в городе Galesburg перед отправкой Дэниела и Алисы в долину. Читателя сразу же окунают в фантасмагорические приключения. Краткое содержание информации, которую читатели книжной версии получили из доклада Дэниела перед высокими чинами, читатель журнальной версии подчерпнул из экскурса в воспоминания главного героя, но уже посте встречи с пугающим Альбертом Аллегорией.

Если смотреть в количественном выражении, то большая часть правок остального текста – стилистические исправления. Добавление слова-другого в одном месте, разбиение длинного предложения на два-три коротких в другом. Гораздо интереснее иные правки, смысловые, которые, хоть и не меняют полотно повести, но слегка корректируют образы и добавляют подробностей, возможно, излишних, но все же интересных при подробном разборе.

Вот, скажем, образ Миссис Дарэм. В книжной версии она подробно представлена нам в своем измененном виде полуобезьяны. Для закрепления эффекта отталкивающей персоны, в переработанном варианте автор выращивает у нее хвост, которого в журнальном прообразе повести не было. Или, вот, Альберт Аллегория. В книжной истории он курит сигары, в журнальной тоже курит, но не простые, а дорогие. В конце повести, когда Мэрад скидывает обличие Аллегории, он бросает, между прочим, что настоящий Альберт уже давно покинул долину. И этот факт заставляет задавать вопросы: как он ее покинул, где и когда это произошло? Как он будет жить в мире без волшебного напитка? Добровольно он ее покинул, или поссорился с Мэрадом и вынужден был уйти? А может быть, он не дай бог умер… Здесь, вычеркивание предложения о настоящем Альберте идет только на пользу, не давая развиться абсолютно не нужным в контексте этого повествования вопросам.

Если продолжить рассматривать отличия или дополнения образов героев, то можно отметить, что Polivinosel в журнале имел не монгольский, а славянский разрез глаз, Мэрад перевез Пегги Рурк через Иллинойс с образе именно красного быка, а не быка какого-то иного окраса. А еще мы узнаем, что Дарэм в бытность свою профессором классической литературы питал отвращение к психологам, которых частенько высмеивал на своих занятиях.
Да и саму долину, или Мэрадленд можно понять только через призму Мэрада, или наоборот, понять Мэрада через те преобразования, которые он свершил на своей земле. И тут в журнальном варианте есть несколько существенных отличий. Сначала о мелочах – в долине в отличие от книжного варианта растут пальмы и рядовые жители, после вступления Brew в силу, прибавили в росте где-то на пару дюймов, или на пять сантиметров. Правда, есть и более существенные отличия. Dozen Diapered Darlings, все же были настоящими пророками, и им, наряду с Polivinosel или Альбертом Аллегорией, молельщики (prayerman) передают просьбы рядовых жителей.

Одновременно открываются и темные стороны Мэрада. Все же его ипостась – бык, а всем известно, что во время корриды разъяренного быка может быть не в состоянии усмирить и самый опытный тореро. Из журнальной версии мы узнаем, что Scrambled Men получили свое наказание не от того, что искажали религию и хотели воспользоваться ею на свой лад, а из-за того, что посмели выступить против Мэрада. Согласитесь, такая мотивация действий Всебыка говорит не в его пользу. Одно дело наказывать бывших «хозяев жизни», которые и при новом порядке хотят сохранить свое влияние и доходы. Другое дело — изощренная месть простым людям со стороны всемогущего божества. Да и мучения несчастных Scrambled Men, ищущих ключ от своего горя, схожи с Сизифовыми. Подобное поведение идет в противоречие с оценкой Дарэма, сделанной Дэниелом Темпером. Той самой, где он называет Профессора способным разъяриться, но быстро отходчивым и склонным к прощению. Здесь же прощением и не пахнет, скорее напоминает продолжение мучения жертвы изощренным маньяком. Фармер, наверняка, это тонко подметил и столь личные мотивы в отношении Scrambled Men убрал.

Есть еще один небольшой момент, связанный со Scrambled Men. В истории о парне с серебряным винтом в пупке, рассказанной Дэниелом Алисе есть момент, в котором некий психиатр порекомендовал парню пойти домой и мечтать о том, чтобы ему помогла королева фей. Наверняка, странный пациент этому психиатру так надоел, и он так хотел от него избавиться, что он послал парня к королеве фей. Послать в другое место, видимо не позволила профессиональная этика. С таким же успехом он мог его попросить помечтать о том, чтобы ему помог Король Гоблинов или Санта Клаус. В журнальном варианте такой странный совет дал не психиатр, а просто доктор. Это было исправлено и это хорошо. Очень бы странно смотрелся любой другой доктор, кроме того, который лечит вавку в голове, направивший человека с инородным телом в пупке не к хирургу, или хотя бы на рентген, а домой, помечтать о фее.

Есть еще несколько отличительных моментов, совсем не влияющих на повествование. Одно – уточнение месяца, в котором Дэниел Тепмер и Алиса Льюис отправились на задание в долину реки Иллинойс. То что это Январь, а не какой-то другой из зимних месяцев, погоды не делает. Потом была небольшая вставка, из которой мы узнаем некоторые подробности наблюдения Дэниелом за отправлением Культа Осла. Зрелище, наверняка, незабываемое, но, думаю, присутствие рядом генерала Льюиса, отца Алисы, существенно подпортило впечатление.

Ну и последнее – это театр военных действий, на котором Дэниел воевал и в результате ранения потерял зубы на верхней челюсти. Он говорит, что это произошло во время Иранской компании. Судя по всему, это произошло во время Второй мировой войны, когда Великобритания на пару с СССР оккупировали нейтральный Иран, чтобы обеспечить коридор поставок в Советский союз военных товаров по линии ленд-лиза. Американский контингент обеспечивал функционирование этого важнейшего коридора. Но эти подробности никак не идут на пользу тексту и удаление их из окончательного варианта избавляет читателя от ненужных зацепок и снимает очередное не стреляющее ружье со стены.

В целом, переработка журнального варианта повести перед публикацией ее в сборнике пошла ей на пользу. Нормальная экспозиция, позволяет более плавно войти в сюжет и оживляет его новыми подробностями, которых так не хватало. Ознакомиться с первоначальным вариантом произведения еще и тем интересно, что стала видна эволюция истории. Или, если так можно сказать – развитие божьего дела. В общем, если перефразировать последнее предложение, то повесть стала выше ростом и у нее прорезались зубы.

Четвертая часть обзорной статьи о советской фантастике была опубликована в двадцать четвертом выпуске «Клуба любителей фантастики» от 14 ноября 1989 года — в газете «Октябрьская магистраль».

Продолжаем разговор о публикации фантастики в СССР. Период с 1971 по 1975 год стал переломным в истории отечественной фантастической литературы. В других творческих сферах и направлениях «оттепель» закончилась на несколько лет раньше, но благодаря самоотверженным усилиям прогрессивно мыслящих издательских работников волна тотального запретительства докатилась до фантастики с некоторым запозданием. После ухода со сцены таких людей как Сергей Жемайтис вопрос «кто кого» был окончательно решен.

О ситуации тех лет в издательстве «Молодая гвардия» рассказала Б.Клюева (его бывший редактор) в газете «Железнодорожник Поволжья», открыв 1 марта 1989 года рубрику «Мир фантастики». Именно смена руководства сделала поворот издательской политики необратимым.

К 1975 году во много раз сократилось количество выпускаемых книг, претерпела резкие изменения тематическая направленность произведений, существенно сменился и авторский состав. Целая когорта третьесортных сочинителей прочно угнездилась на страницах немногочисленных сборников. Наступление на фантастику шло по всем фронтам.

Посмотрим, как же сказался этот перелом на творчестве крупнейших советских авторов. Начало 70-х оказалось одним из наименее продуктивных периодов в жизни братьев Стругацких. Социально-психологическая заостренность фантастики окончательно потеряла право на существование, и за «Гадкими лебедями» и «Улиткой на склоне» продолжения не последовало.

Кир Булычев был одним из немногих авторов, кто успешно публиковался в те годы. Происходило это благодаря тому, что писатель практически не пытался отразить в своих произведениях суровые реалии нашей жизни. Исключение составила повесть «Глубокоуважаемый микроб», пролежавшая в столе почти два десятилетия.

Немало авторов перестали писать, распалось несколько литературных дуэтов. Так произошло с Абрамовыми, которые повторно применив в романах «Селеста-7000» и «Все дозволено» свои собственные фантастические открытия и сюжетные ходы, оказались в творческом кризисе. Надолго сменили жанр Войскунский и Лукодьянов; перестала существовать плодовитая спарка Емцев-Парнов. Можно составить длинный список литературных неудач и преждевременных смертей, последовавших именно в начале 70-х.

Вне всякого сомнения, лучшим произведением тех лет стала повесть братьев Стругацких «Пикник на обочине». Ее герой Рэдрик Шухарт по праву считается наиболее психологически достоверным и глубоко проработанным персонажем фантастики. Конечно же, авторов интересовали не сами по себе следы посещения Земли инопланетянами, а его социальные последствия, высветившие, словно в луче прожектора, немало явных и скрытых пороков современного человечества. Место действия повести перенесено на Запад — это было непременное, но отнюдь не единственное условие публикации любого «негативного» произведения в годы застоя.

Целую россыпь глубоко лиричных рассказов опубликовал молодой тогда еще томич В.Колупаев, открыв новое направление в советской фантастике. Среди них надо отметить такие как «Город мой», «Зачем жил человек?», «Весна света», «Самый большой дом». Вместе с Колупаевым к так называемой «сибирской волне» принадлежал и Г.Прашкевич. Именно за Уралом еще продолжалась генерация новых имен.

Кир Булычев открыл новую плодотворную тему — о городе Великом Гусляре, он продолжал много писать и о приключениях девочки Алисы. Наиболее интересными оказались цикл рассказов «Чудеса в Гусляре» и повесть «Марсианское зелье». У автора было немало и других удачных образцов юмористической и сказочной фантастики. К сожалению, сегодня эти темы совершенно затасканы.

В 1971-1975 годах активно работал и Д.Биленкин, занимавший относительно безопасную тематическую позицию. В своих произведениях он в основном решал сугубо конкретные технические, биологические или психологические проблемы, не замахиваясь на обобщения. Автор если занимался человековедением, то исключительно фрагментарно (как в рассказах «Последний экзамен» и «Место в памяти»). Но это никогда не было следствием конъюнктуры, а порождалось спецификой творчества автора. Я считаю Биленкина одним из первооткрывателей экологического направления в советской фантастике. Отмечу рассказы «Поездка в заповедник», «Недотрога» и «Ничего кроме льда».

Эти отдельные успехи ни в коей мере не могли изменить общей картины. Небосклон фантастики был надолго затянут тучами.

Комментарии

1) Повесть братьев Стругацких «Гадкие лебеди» (1967), о которой я упоминал в третьей части статьи, была впервые опубликована во Франкфурте-на-Майне в 1972 году. Произошел грандиозный скандал, и писателям пришлось выступить в «Литературной газете» с заявлением, что они не давали разрешения на публикацию. Целиком эта повесть была впервые выпущена в СССР лишь в 1986 году — под названием «Время дождя».

2) В 1972 году Стругацкие закончили роман «Град обреченный», который был целиком опубликован лишь в 1989 году. Это интереснейшее произведение относится одновременно к социальной, психологической и философской фантастике. Там описывается некий таинственный мир, куда из нашего мира (из разных времен) попадают самые обычные люди. И над ними производится глобальный Эксперимент.

3) Стоит отметить сборник рассказов Владимира Михайлова «Ручей на Япете» (1971) — одну из наиболее симпатичных книг о космосе, изданных в 70-х годах.

4) Лично я не испытал восторга от романов Владимира Михайлова, изданных в 70-х годах, однако они были замечены критикой и в какой-то мере стали знаковыми. Роман «Сторож брату моему» (1975) открыл цикл о капитане Ульдемире, а в 1974 году был издан еще один нашумевший роман Михайлова — «Дверь с той стороны» (1971) из цикла «Антимир».

5) Было бы неправильно проигнорировать, пожалуй, лучший сборник Ильи Варшавского — «Тревожных симптомов нет» (1972). У редакции «Молодой гвардии» получился отличный томик избранных произведений талантливого ленинградского писателя.

6) Не могу сказать, что повесть Виктора Колупаева «Качели Отшельника» (1972) — шедевр советской фантастики, но это редкий образец советской хронооперы и потому заслуживает нашего внимания.

7) В эти годы Зиновий Юрьев снова доказал, что является мастером приключенческой фантастики, действие которой было благополучно перенесено на Запад. Роман-памфлет «Белое снадобье» (1973), повесть «Люди и слепки» («Человек под копирку») (1974) и роман «Полная переделка» (1975) читатель принимал на ура.

8) Хочу отметить и первый авторский сборник Владислава Крапивина, где была ярко представлена его знаменитая «мягкая» фантастика, — «Далекие горнисты» (1971).

9) За рубежом продолжали издаваться произведениями Николая Бокова. В 1971 году во Франкфурте-на-Майне (в журнале «Грани») была напечатана повесть «Город Солнца» (1969) — под псевдонимом Дмитрий Эвус, а в 1972 году в Париже (в газете «Русская мысль») — пьеса (мистерия) «Чудеса химии».

10) Эмигрантская фантастика этого периода была представлена сатирической повестью Анатолия Величковского «Богатый» (Париж, 1972) и произведениями Владимира Марамзина (повесть «История женитьбы Ивана Петровича» (Париж, 1975) и «взаимная» повесть «Блондин обоего цвета» (Энн-Арбор, 1975)).

Третья часть обзорной статьи о советской фантастике была разбита на два фрагмента и опубликована в двенадцатом выпуске «Клуба любителей фантастики» от 12 мая 1989 года и четырнадцатом выпуске от 16 июня 1989 года — в газете «Октябрьская магистраль».

В выпусках клуба от 4 января и 1 марта говорилось о публикации фантастики в первой половине 60-х годов. Пришло время рассказать о следующем периоде — 1966-1970 годах. Как известно, год 1965 поставил абсолютный рекорд выпуска произведений фантастики. Высокий уровень сохранялся около восьми лет. Это было время, когда развитие фантастики в СССР находилось в зените.

Можно запросто потеряться среди новых имен, произведений, названий издательств и журналов, звучащих в те годы. Постараемся проследить главные тенденции развития фантастики, посвятив описанию этого периода несколько статей.

Какие направления доминировали тогда в советской фантастике? Собственно научная фантастика (НФ) все-таки сдала свои позиции. На фоне ярких произведений социальной, психологической, исторической фантастики отошли на второй план, даже потерялись «Десант на Меркурий» Д.Биленкина, «Море Дирака» М.Емцева и Е.Парнова. И даже приключенческий антураж «океанских» повестей А.Шалимова («Тайна Тускароры») и С.Павлова («Акванавты») не мог компенсировать отсутствие в них настоящего человековедения.

Повесть Д.Биленкина «Космический бог», написанная на стыке между авантюрной НФ и предупреждением, не пошла дальше обычного космического боевичка. Никаких принципиально новых вершин научная фантастика достичь уже не могла. Научные открытия и гипотезы, как правило, опережали самую неудержимую фантазию.

Главные достижения принадлежали в конце 60-х годов фантастике социальной. Диапазон ее произведений был широчайший — от грандиозной утопии («Люди как боги» С.Снегова) до антивоенного памфлета («Новое оружие» В.Савченко). Роман «Люди как боги» можно считать первой настоящей «звездной оперой» в СССР или же пародией на таковую. Как бы там ни было, он остается непревзойденной до сих пор галактической утопией. Сергей Снегов создал свой вариант Земли будущего, описал освоение Плутона и ближних звездных скоплений, придумал по-шеклиевски феерический «цветник» инопланетных созданий и наконец развернул во всем невероятии и одновременно правдоподобии галактическую войну с разрушителями зловредами.

Утопии вообще появляются настолько редко, что они никогда не уравновешивают большое количество публикуемых антиутопий или произведений предупреждения. Экстраполировать в будущее темные стороны современной цивилизации несравненно легче, чем светлые.

Итак, предупреждения… В рассказе Д.Биленкина «Операция на совести» описан процесс психологического порабощения человека. В числе произведений о разрушении сознания, о превращении человеческого разума в смертельное оружие — повести М.Емцева и Е.Парнова «Возвратите любовь» и «Ярмарка теней», рассказы И.Варшавского «Побег», «Тараканы», да и весь его цикл «Солнце заходит в Дономаге», повесть З.Юрьева «Альфа и омега».

Рассказы Б.Зубкова и Е.Муслина «Непрочный, непрочный, непрочный мир» и «Аквариумы» предупреждают об опасности потребительства.

Проблемы милитаризации науки уже к концу 60-х годов стали достаточно традиционной темой фантастики. И все-таки нельзя не сказать о рассказе С.Гансовского «Полигон». Компьютеризированный танк-убийца, реагирующий на человеческий страх, стал уже символом самоубийственности попыток создания абсолютного оружия.

Антиутопия, описывающая последствия атомной войны, в ту пору еще не стала в СССР столь же распространенным направлением фантастики, как на Западе. Остановлюсь на двух произведениях. Немало слабостей у романа К.Булычева «Последняя война», рассказывающего о спасении землянами остатков инопланетного человечества. Это и упрощенный подход ко всем проблемам, и сугубо приключенческая направленность. Тем не менее напряженность повествования, простота и безыскусность языка при обращенности к детской аудитории позволили автору вытянуть роман.

Последствия ядерной войны стали трагическим фоном действия романа братьев Стругацких «Обитаемый остров». Однако основные достоинства произведения — движение психологии главного героя, Максима, его мужание в процессе познания жестокого мира планеты Саракш, а также описание социальной системы, превратившей народ в рабов слепой веры. Впрочем, в реальной жизни психотропные излучатели далеко не всегда необходимы для этого.

Новое направление советской фантастики, бурно расцветшее в 1966-1970 годах, — фантастика историческая. Ее рабочим инструментом может выступать хронопсихологическое моделирование, заключающееся в забрасывании человека в различные исторические эпохи и «вживлении» его в реальный персонаж. Тщательно разработали этот прием А. и С.Абрамовы в романах «Хождение за три мира», «Всадники ниоткуда» и повести «Глаза века». Среди других лучших образцов — повесть И.Варшавского «Петля Гистерезиса».

Вторая возможность — моделирование никогда не существовавших вариантов политического, социального и даже технологического устройства обществ прошлого (например, в романе Е.Войскунского и И.Лукодьянова «Очень далекий Тартесс», повести А.Мирера «У меня девять жизней») или моделирование отдельных исторических ситуаций по принципу: что бы произошло, если бы Колумб не открыл Америку. Обычно это юмористические произведения, например, рассказы Р.Подольного.

Впервые опубликованный в 1967 году знаменитый роман М.Булгакова «Мастер и Маргарита» поднял на недосягаемую высоту сразу три направления фантастики — философскую, историческую и «фэнтези». Относительно этого уровня и нужно мерить современные произведения.

Все же остановлюсь на рассказе С.Гансовского «Демон истории», который чрезвычайно актуален сегодня. Автор показал историческую неизбежность прихода к власти фашистского диктатора — вне зависимости от личностных моментов и в полном соответствии с генеральными закономерностями общественного развития. Меняется лишь форма их реализации.

В конце 60-х годов ползучая политическая контрреволюция брежневщины развивала свое наступление. И все большие трудности вставали на пути к публикации подлинно острых социальных произведений. Значительная часть фантастов делали вид, что ничего не происходит, и продолжали творческие поиски в безопасной сфере. Другие же загоняли проблемы в дальний космос или на «дикий» Запад, все более оттачивая столь свойственный фантастике эзопов язык. Примерно такой тактики придерживались Абрамовы в романе «Рай без памяти», где человеческое общество от начала до конца смоделировано негуманоидами в соответствии с их превратными представлениями о справедливой жизни.

Очень немногие авторы решились вести борьбу до конца. Спасовал в самый решающий момент В.Савченко. В его лучшем романе «Открытие себя» с небывалой силой показан процесс самопознания. Читатель совершенно реально, почти вещественно ощущает, как «вылепляется» человек, как он овладевает своим организмом, реализуя все его возможности. И это — вовсе не гимн механистическому представлению о личности. Роман «Открытие себя» — пример того, как хорошая литература обязательно приводит автора к необходимости социальных обобщений, к пониманию несовершенства общества. Великое открытие должно погибнуть в мире бюрократии, но Савченко играет в поддавки, сказочным образом снимая трагическое противоречие в финале.

А. и Б.Стругацкие не стали «лепить» сладенькие развязки. Их повести 1966-1968 годов («Второе нашествие марсиан», «Улитка на склоне», «Гадкие лебеди» и «Сказка о Тройке») предельно жестки, колют и жалят всеми своими гранями. Изменился язык, снизилась напряженность сюжета, но возросла обостренность гражданской позиции авторов. Бичевание мещанства, культа личности, тоталитаризма, бюрократического общества вообще и обюрокрачивания науки в частности достигли в этих произведениях высшего накала.

Репрессии не заставили себя долго ждать. В прессе прокатилась волна критики, издание книг временно прекратилось, повесть «Гадкие лебеди» в те годы не смогла дойти до читателя, а две другие с огромным трудом прорвались на страницы периферийных журналов. Под этим напором Стругацким пришлось отступить. Написав неплохой фантастический детектив «Отель «У погибшего альпиниста»», они затем перенесли свои изыскания в далекое и светлое будущее.

Комментарии

1) За рамками моей статьи остался нашумевший социально-философский роман Ивана Ефремова «Час Быка» (1969), написанный на стыке утопии и антиутопии. Роман вызвал гнев Юрия Андропова, и Ефремову пришлось объясняться с властями.

2) Пожалуй, стоит вспомнить увлекательный приключенческий роман в четырех повестях Павла Багряка «Пять президентов» (1969). Под этим псевдонимом скрывались пять авторов: В.Аграновский, Д.Биленкин, Я.Голованов, В.Губарев и В.Комаров (плюс художник П.Бунин).

3) Образцом хитросплетенного фантастического детектива стал роман Ариадны Громовой и Рафаила Нудельмана «В Институте Времени идет расследование» (1969). Он относится к жанру темпоральной фантастики или хронооперы.

4) Мне запомнился еще один роман Ариадны Громовой — «Мы одной крови — ты и я!» (1967), в большей степени адресованный молодому читателю. В СССР о разумных животных писали довольно редко и порой не слишком удачно. Больше других повезло дельфинам…

5) В 1968 году вышел в свет очередной молодогвардейский сборник — «Фантастика, 1967». Лично я считаю его лучшим коллективным сборником за всю историю советской фантастики. Роман Подольный выступил блистательным составителем и собрал настоящий ансамбль авторов с их лучшими произведениями. В результате получилось некое коллективное творение — ощутимо выше качеством, чем простая сумма его компонентов.

6) В 1969 году Венедикт Ерофеев закончил знаменитую постмодернистскую поэму в прозе «Москва — Петушки», которая увидела свет в СССР только двадцать лет спустя. В Иерусалиме она была опубликована в 1973 году, а в Париже (отдельной книгой) — в 1977 году.

7) В 1967 году в Нью-Йорке был издан сборник фантастических повестей Андрея Синявского «Фантастический мир Абрама Терца». Автор к тому времени уже сидел в советской тюрьме.

8) В 1970 году в Париже и Лондоне под псевдонимом Всеволод Кочетов была опубликована сатирическая повесть-памфлет «Смута Новейшего времени, или Удивительные похождения Вани Чмотанова», которая была нелегально переправлена на Запад. Ее подлинные авторы — Николай Боков и Борис Петров.

9) Из эмигрантской фантастики стоит упомянуть сборник сказок Ирины Сабуровой «Счастливое зеркало» (Мюнхен, 1966).