Евгений Лукин. Санкт-Петербург, 2004 год. Фото В. Ларионова.

Продолжаю знакомить читателей с материалами моей книги "Беседы с фантастами". Выкладываю ещё одно интервью с писателем-фантастом Евгением Лукиным (предыдущее, под названием "Нас опять не сломить" находится здесь). Беседа, предлагаемая вашему вниманию, была опубликована в журнале "Мир фантастики", поэтому мы с Женей беседуем официально, на "вы", как и следует беседовать с интервьюируемыми по правилам журналистики, которые я, пользуясь приятельскими отношениями с "опрашиваемыми", часто нарушал.

Евгений ЛУКИН: «Искажая искажённое, рискуешь восстановить истину»

Писатель Борис Стругацкий, ведущая церемонии Марианна Баконина, Евгений Лукин. Санкт-Петербург, 2004 год. Церемония вручения "АБС-премии". Фото В. Ларионова.

Евгений Юрьевич, как вы пришли в фантастику? Почему — в фантастику?

В фантастику я пришёл 5 марта 1950 года. Проще говоря, родился. Долгое время жил, учился и работал, не подозревая, что живу, учусь и работаю в фантастическом мире. Слова Достоевского о том, что нет ничего фантастичнее обыденности и что истина в России имеет характер вполне фантастический, искренне считал парадоксами. Потом всё кажущееся действительностью (в том числе и Советский Союз) затрещало по швам — и стало окончательно ясно, что классик не шутил. Точно так же, как лягушка видит лишь движущиеся предметы, мы прозреваем исключительно во время перемен. Потом опять слепнем. Но мне повезло. Я не только не смог срастись с нынешней небывальщиной, которую мы опять называем реальностью, — всматриваясь в неё, я понимаю, что и тот, ушедший, мир был не менее невероятен. Одна фантастика сменила другую — всего-то делов.

Таким образом я попутно ответил и на второй ваш вопрос: некуда было больше прийти.

Да, но я спрашивал о фантастике как о литературном жанре…

То есть о словесном её отражении… Понимаю. Собственно, что такое реализм в наименее мерзком его варианте? Попытка придать правде какое-никакое правдоподобие. Если же автор выдаёт правду в неприкрашенном виде (а она, как правило, неправдоподобна), то такое произведение называется фантастическим. Приведу старое моё определение: реальность — это фантастика, к которой успели привыкнуть.

Евгений Лукин. Ой да... Сборник поэзии. — СПб.: Лань, 2001 г. Серия: Альтернативный Пегас.

Вы сразу стали писать прозу?

Нет. Сначала, как водится, были стихи. Первый фантастический рассказ написан в соавторстве с моей первой женой Любовью Лукиной (ныне, увы, покойной), причём довольно поздно — нам уже стукнуло по 25 лет. Причины? Во-первых, осточертело то, что принято называть окружающей действительностью, во-вторых, хотели попробовать силы в прозе. Кроме того, как говаривал Вадим Шефнер, фантастика — продолжение поэзии иными средствами.

Несколько лет пластали реальность скальпелем фантастики в своё удовольствие. А в 1981 году газета «Вечерний Волгоград» сочла возможным опубликовать нашу первую повесть «Каникулы и фотограф», и семейное хобби стало профессией — взялись за писанину всерьёз. Стихи-то наши в ту пору никто бы напечатать не взялся: пафоса в них было маловато. Рефлексия одна да критиканство.

Евгений Лукин. Там, за Ахероном. — М.: Локид, 1995 г. Серия: Современная российская фантастика.

На вас повлияли какие-то книги, прочитанные в детстве?

Почему только в детстве? Они и сейчас влияют. Хотя в последнее время предпочитаю не читать, а перечитывать. Читаешь-то книгу, а перечитываешь-то себя.

А что интереснее всего перечитывать?

Книги, поначалу казавшиеся отвратительными, а потом ставшие любимыми. Впервые со мной такое приключилось в 1962 году, когда я с ужасом дочитал украденную из детской библиотеки «Попытку к бегству». Стругацкие попросту раскололи мой детский мирок, объяснив на пальцах, что добро не вознаграждается. Мало того, если некто пытается творить добрые дела, они потребуют от него всё, что есть, включая жизнь.

А лет через двадцать та же история повторилась с «Улиткой на склоне» («Управление»).

Это, кстати, касается не только фантастики и не только художественной литературы. Попал мне как-то в руки томина «Речи выдающихся русских юристов». Читал взахлёб, пока не наткнулся на несколько речей по одному и тому же уголовному делу. Одна убедила меня в полной невиновности подсудимого, другая — в полной его виновности. Был настолько возмущён, что бросил читать. Сейчас перечитываю с каким-то даже извращённым наслаждением.

Расскажите, как вы писали вместе с Любовью Лукиной?

Проговаривали каждую фразу вслух. Доведя её до кондиции, заносили на бумагу и приступали к следующей. Чудовищно трудоёмкий способ. Потом мы от него частично отказались: один соавтор, скажем, набрасывал свой вариант эпизода, другой правил, и т. д. К декламации прибегали только в наиболее сложных случаях. По-разному, короче, работали.

Евгений Лукин, Любовь Лукина. Петлистые времена.- Киев: КРАНГ, 1996 г. Серия: Фантоград.

Далее читать здесь.

Я когда-то обещал написать об иллюстраторах советской фантастики пятидесятых-шестидесятых-семидесятых годов прошлого века, работы которых произвели на меня в детстве сильное впечатление. Считаю, что в некоторых особо удачных случаях художники выступают равноценными соавторами создателей иллюстрируемых произведений, значительно усиливая воздействие текста на читателя. О художнике Льве Смехове (1908-1978), рисунки которого я впервые увидел в подшивке газеты «Пионерская правда» за 1959 год, где печатался незабвенный роман «Гриада» Александра Колпакова, я уже писал, см. мой материал "Лев Смехов. Фантастический художник".

Ешё одним запомнившимся мне с детства «фантастическим» художником был Игорь Ушаков (1926–1989). А запомнился он благодаря выполненной им обложке и внутренним иллюстрациям к авторскому сборнику Татьяны Гнединой «Последний день туготронов» (1964). Об одноименной повести, её разных изданиях и немножко о рисунках к ней разных художников, я тоже уже писал.

Рисунок И. Ушакова к рассказу А. Днепрова "Крабы идут по острову" (журнал "Знание-сила" №11, 1958).

Игорь Леонидович Ушаков – советский художник-график. Окончил Московский полиграфический институт (мастерская А. Д. Гончарова). Работал художником в газетах: «Правда», «Советская Россия», «Литературная Россия», в журналах «Огонек», «Работница», «Знание-сила» и других изданиях, иллюстрировал в журнальной периодике фантастические рассказы Станислава Лема, братьев Стругацких, Георгия Гуревича, Анатолия Днепрова…

Иллюстрация Игоря Ушакова к роману «Одиссея капитана Блада» Рафаэля Сабатини.

Известность Ушакову принесли работы его авторства, которые во второй половине прошлого века часто появлялись в книжных изданиях для детей и юношества. Художник иллюстрировал историческую и приключенческую прозу Рафаэля Сабатини, Генрика Сенкевича, Александра Дюма, Роберта Льюиса Стивенсона, Теофила Готье и других авторов.

Андрей Платонов. Волшебное кольцо. — М.: Советская Россия, 1960 г.

Ушаков занимался оформлением собраний сочинений Фенимора Купера и Артура Конан Дойла, сделал прекрасные рисунки к сборнику русских народных сказок "Волшебное кольцо" (1960) в пересказе Андрея Платонова.

Виктор Сапарин. Суд над Танталусом. — М.: Молодая гвардия, 1962 г. Оформление и внутренние иллюстрации художника Игоря Ушакова.

Художник уверенно работал как с советской литературной классикой, так и с зарубежной, чутко ухватывал и воплощал в рисунке психологический образ персонажа, умел точно показать пластическое движение. При этом Ушаков часто отдавал предпочтение динамичному, острому сюжету: чего стоят только его незабываемые роботы на рисунках к повести Татьяны Гнединой "Последний день туготронов" или к фантастическим рассказам Игоря Росоховатского и Виктора Сапарина, которых (я о роботах) художник изображал, как мне кажется, с особым удовольствием. Это надо уметь, так выразительно и живо рисовать железяки! В моей библиотеке есть авторские сборники Сапарина и Росоховатского, оформленные Ушаковым.

Игорь Росоховатский. Каким ты вернешься? — М.: Детская литература, 1971 г. Оформление и внутренние иллюстрации художника Игоря Ушакова.

Забавные и не очень роботы есть во многих фантастических произведениях, которые иллюстрировал Ушаков. Игорь Леонидович был талантливым художником, он доказал это своим творчеством, легко воплощая в иллюстрациях образы из произведений самых разных литературных направлений. Но фантастические роботы, изображённые Ушаковым — это отдельная тема, его особенная фишка, здесь Игорю Ушакову не было равных.

Полностью читать и смотреть множество картинок здесь.

Кто-нибудь объяснит, почему девятый том в "Антологии мировой фантастики" такой редкий?

Я понимаю, конечно, дело — в тираже.

Моя "Антология мировой фантастики" без девятого тома.

Тома АМФ с первого по восьмой вышли в 2003 году в издательстве "Аванта +", которое читатели хорошо помнят по выпуску различных детских энциклопедий. Первые четыре тома АМФ имели тираж 20 тыс. экз. У томов с шестого по восьмой тираж был уже 10 тыс. экз. Все эти книги я приобретал по мере выхода.

Два заключительных тома "Антологии мировой фантастики" вышли лишь в 2006 году в издательстве "Мир энциклопедий Аванта+", которое стало составной частью холдинга АСТ. Тираж девятого и десятого томов составлял уже только 5 тыс. экз.

Антология мировой фантастики. Том 9. Альтернативная история. — М.: Мир энциклопедий, 2006 г.

Тем не менее, десятый том АМФ я давно нашёл, а вот девятого нигде нет. Кстати, называется он "Альтернативная история". Вдруг у кого-то лишний?))

Хороший рассказ "Снегурочка" у писателя Кира Булычева получился, душевный, трогательный. На фоне Дня всех влюблённых о нём стоит вспомнить! Вышло так, что сборник со "Снегурочкой" подвернулся мне сегодня под руку, и я рассказ только что перечитал.

Рисунок Киры Сошинской к рассказу её супруга Кира Булычева "Снегурочка" из авторского сборника Булычева "Люди как люди" (М.: Молодая гвардия, 1975 г. Серия: Библиотека советской фантастики).

В рассказе терпит катастрофу инопланетный звездолёт. Земляне на своём космическом корабле принимают сигнал бедствия, но помочь не успевают: космолёт чужих у них на глазах разбивается во время аварийной посадки.

В живых чудом остаётся девушка-инопланетянка, её эвакуируют на земном корабле на родную планету. Между неземной красавицей и одним из наших космонавтов возникает любовь с первого взгляда. Но герои даже притронуться друг к другу не могут, уж очень разные у них среды обитания — в первую очередь, по температуре. Дело в том, что базовая основа жизни инопланетян не вода, а аммиак. Напоминаю, что аммиак кипит при —33°С, а замерзает при —78°C. И представляю запах...

И всё-таки они друг к другу прикоснулись...

Иллюстрация Д. Утенкова к рассказу "Снегурочка" в журнале "Знание-сила" №12, 1973.

Рассказ входит в цикл Кира Булычева "Павлыш", который включающий романы "Последняя война" (1970), "Посёлок" (1988), повести "Половина жизни" (1973), "Закон для дракона" (1975), "Белое платье Золушки" (1980) и другие произведения. Впервые "Снегурочка" была опубликована в двенадцатом номере журнала "Знание-сила" за 1973 год.

Заставка телепередачи "Этот фантастический мир".

Кстати, в 1981 году в телепередаче "Этот фантастический мир" был показан фильм-спектакль режиссёра Тамары Павлюченко, посвящённый проблемам Контакта. Сюжет рассказа Кира Булычева "Снегурочка" (1973) вошёл в постановку, как одна из её составных частей...

Далее читать здесь.

Продолжаю выкладывать разговоры с современными писателями-фантастами из моей книги "Беседы с фантастами".

Евгений ЛУКИН: «Нас опять не сломить!»

Евгений Лукин. 2004 год. Фото В. Ларионова.

Евгений, литературные критики да и писательская братия (я имею в виду фантастов) разошлись во мнениях по поводу того, что ты делаешь. Фантастика ли это? Удалось тебе определиться со своей литературной идентификацией или не родился еще тот умный критик, который сможет классифицировать твое творчество?

Да я как-то не спешу определяться. Кроме того, боясь самоповторов, стараюсь, чтобы каждая новая вещь полностью отличалась от предыдущей, что тоже мало способствует идентификации и прочему препарированию. То, чем я занимаюсь, несомненно, фантастика, но не фэнтези и не НФ. И вообще — почему я должен облегчать работу критикам?

Евгений Лукин, Любовь Лукина. Когда отступают ангелы. — Волгоград: Нижне-Волжское книжное изд-во, 1990 г.

Ты не испытываешь проблем с поисками тем, сюжетов для новых вещей, утверждая, что достаточно лишь оглядеться вокруг: жизнь полна абсурда, извращенной логики, действительность фантастичнее любой фантастики, а фантазия фантасту вообще не нужна. Выходит, будь в нашей стране нормальная жизнь, не появился бы замечательный писатель Лукин?

Это вопрос или комплимент? Кстати, мысль о том, что нет ничего фантастичнее действительности, принадлежит не мне, а Достоевскому. Кроме того, нормальная жизнь (знать бы еще, с чем ее едят!) не только у нас в дефиците. То, что творится за рубежом, тоже, согласись, полный бред. Но я бы не рискнул утверждать, будто не испытываю трудностей с поиском тем и сюжетов. На то, чтобы оглядеться и процедить с пренебрежением: «Страна Дураков!» — особого ума не требуется. А вот разобраться в логике абсурда — это действительно задача.

Далее читать здесь.