Стандартная история о «безумном ученом» с оттенком других миров и древних существ Лавкрафта. Не плохо! Это критика вивисекции, и ее следует включить в любое из лучших произведений Лавкрафта. Лавкрафт переработал эту историю для де Кастро. Оригинальная история не сверхъестественна. Это должна была быть история о докторе Альфреде Кларендоне, который исследует черную лихорадку и пытается создать антитоксин. Потеряв доступ в тюрьму Сан-Квентин, которая была полна подходящих «субъектов», он пытается убедить кого-то из близких стать «жертвой науке». Лавкрафт сохранил основную историю, но добавил сверхъестественные элементы (злой атлантический маг Сурама, отсылки к Внешним богам Шуб-Ниггурату и Йог-Сототу, а также то, что доктор узнал в прошлом). Текст яркий, динамичный и легко читаемый. Лавкрафт в этой новелле показывает азиатов как Других. Они предстают плохими и жуткими, значит ли это, что Лавкрафт действительно видел их такими? Лавкрафт человек своего времени. Университет Беркли — это враг, а не произведение Лавкрафта. Мне не понравилось «искупление» в последний момент, получается, что бедного доктора сбил с пути правильного мерзский атлант, и он вовсе не несет ответственности за весь причиненный вред. Конечно. Ага. Есть еще многострадальная сестра, которая большей частью льстит брату и падает в обморок. Единственно что она сделала полезного так это позвала своего ухажера, чтобы тот вернул доктора на путь истинный и спас ее от ужасной гибели.

Интересный короткий рассказ, подробно описывающий видение или сон, вызванный пернедозировкой опиума.«Об опиумных наслаждениях и муках написано много.» Это была одна из тех историй, которые давали ощущение экзистенциального ужаса, хотя в то же время этот ужас был красиво написан, но темп истории был настолько поспешным, что я не успела проникнуться атмосферой гибели Земли. Не хватило классического лавкрафтовского страха перед неизвестным! Идея этой истории довольно проста: наркотики — это ворота в мир (возможно, пророческих) видений. Красочные образы разрушенного мира, но они оборвались до того, как появился ужас в разломе.

Странный и темный рассказ, но не такой запутанный, как я ожидала.

Рядом с вымышленным городом упал метеорит, и в нем оказалась книга, написанная на древнегреческом. История разделена на две части: крушение и то, что люди нашли в скале и сам текст. Книга-предостережение.

Текст о человеке, который словно заблудился где-то в другом измерении или на другой планете/вселенной. Страшный лес, непостижимая тайна и никакого сюжета. Самое интересное происходит вначале, когда ученые находят кусок метеорита. Вступительная часть и основная часть кажутся двумя разными отрывками из разных книг. Завязка хорошая, но концовка получилась слишком расплывчатой ​​и резкой.

Довольно банальная история!

Довольно слабое произведение, в котором довольно много намеков на происходящее зловещее дерьмо, но на мало деталей. «Перевоплощение Хуана Ромеро» — это атмосферная история, рассказанная шахтером, который много лет назад пережил нечто необъяснимое и ужасное в шахте. Действие происходит в 1894 году. Они только что обнаружили в шахте огромный провал. Ночью рассказчик и Хуан Ромеро, шахтер, с которым он работает, просыпаются от ужасных звуков, исходящий из-под земли. Смогут ли они оба пережить эту историю целыми и невредимыми? А как насчет загадочного индуистского кольца, которое носит рассказчик? У этой истории так много потенциала, но она кажется немного поспешной. Я была бы рада, если бы Лавкрафт расширил эту идею и конкретизировал ее, потому что нам так и не рассказали в чем заключалось перевоплощение Хуана Ромеро.

В книге упоминается Уицилопочтли — бог солнца, бог войны и национальный бог ацтеков, покровитель города Теночтитлан. Название связано с тем, что птица колибри олицетворяет солнце у многих племён Центральной Америки.

История вызывает в воображении мистические элементы как древней индийской, так и ацтекской культур, в то же время опираясь на присущий ужас старых шахтерских туннелей для сеттинга. Атмосфера здесь великолепная! Идея сюжета была хороша, но могло быть и лучше.

«Очень древний народ» долгое время был одним из моих любимых рассказов Лавкрафта. Действия разворачиваются в хорошо переданном историческом сеттинге (Испания под знаменем Римская республики) и, представляет собой сон в письме, что немного выделяет ее среди других историй Лавкрафта. Крошечный городок Помпело запросил когорту для защиты от варваров-горцев, которые приезжают торговать два раза в год. В последний раз, когда они пришли, произошла расправа, и трое из них были убиты. Стиль письма здесь был изумителен, вы могли почувствовать готическую атмосферу в этом коротком рассказе. В этом коротком рассказе Лавкрафт демонстрирует свои знания о римских званиях и истории, обстановка интересная. В истории заложен огромный потенциал, который полностью игнорируется Лавкрафтом, решившим положиться на читательское воображение. И в этом заключается главный минус!

Вам знаком сценарий фильма ужасов, где один персонаж говорит другому: «Что бы ты ни делал, НЕ открывай эту дверь/книгу/шкаф/коробку!»? И, конечно же, вы знаете, что человек обязательно совершит запрещенное действие, потому что его вынуждает любопытство. История, которая заставила меня хотеть большего. Может быть, потому что сюжет казался немного незавершенным. Теневое оккультное общество и сверхъестественная наука — замечательные штрихи. Интересный поворот в конце, несколько омраченный запутанной завязкой. Любопытные детали!..

Что, черт возьми, я только что прочитала? В гостинице Грейс последние десять лет живет старик. Он не позволяет никому приближаться к себе и начинает завывать, когда звонят церковные колокола. Кто этот загадочный человек, живущий в лондонской гостинице? Никто не знает, что с ним случилось. Никто не знает, как он стал таким. И мы, выроятно, никогда не узнаем полную его историю. Рассказ выглядит не законченным и поверхностным. Тревожно история о сумасшедшем старике и молодом мечтателе Уильямсе, но Лавкрафт заканчивает историю как раз перед тем, как что-то действительно происходит, оставляя тревожное чувство. Это всего лишь фрагмент истории, поэтому, естественно, он мало что может предложить, но то, что есть, интригует!..

В чем секрет странного и одинокого дома на холме? У нас есть жуткая обстановка, дом на скалах за Кингспортом. Никто не помнит когда он был построен. Даже Ужасный Старик. Единственное, что они знают, это то, что там кто-то есть, так как в тумане появляются огни. Идея таинственного дома с привидениями или жуткого дома на вершине холма заинтриговала меня. Путешествие, ожидания и потенциал были огромными, однако эта короткая история оказалась не такой страшной, как я ожидала. Но, безусловно, это жутко и есть несколько очень хороших моментов, которые вызовут у вас мурашки по коже, но не более того. История оказалась плоской.

ЗАМОРАЖИВАЮЩИЙ УЖАС! В этой жуткой истории, действие которой происходит в Нью-Йорке 1923 года, Лавкрафт затрагивает две темы: крионику и зомби. Ее трудно в полной мере назвать историей о зомби, так как в ней отсутствуют бесчувственные мертвецы с пустыми глазами, возвращенных к жизни заклинанием. Хотя есть намек на обряды и заклинания, также в рассказе присутствует крионика, а сам сюжет вращается вокруг ощущения холода и запахов. Рассказчик боится холода. Люди говорят, что он реагирует на холод так же, как другие реагируют на неприятный запах. Впечатляюще болезненная история о сочащейся крови и месиве!..

Лавкрафт, безусловно, интересный автор, способный писать угрюмые, атмосферные произведения, со своими особенностями. Как люди охлождали воздух в эпоху без Кондиционе́ров? Я бы не додумалась использовать аммиак. Что мне действительно нравится в рассказах Лавкрафта, так это то, что мы, как читатели, каким-то образом переноситесь за пределы не доступные для понимания. Такая история могла случиться где угодно. Действия всей истории (за редким исключением) происходит в пансионате. Сверхъестественный ужас в будничной атмосфере… вызывает мурашки по коже и лединит кровь, не правда ли?..

Эта новелла была написана юным Лавкрафтом примерно в то же время, что и «Крысы в ​​стенах » (1924), но это не лучшая работа Лавкрафта. Вы вместе с рассказчиком от первого лица проведете исследование, почему ветхий дом на Бенефит-стрит избегают и считают жутким. Сюжет достаточно вторичен. История оказалсь простой очередной жуткой, атмосферной сказкой о жутком старом доме: ветхий старый дом, дурные запахи, непристойные грибковые наросты, неведомые опасности, таящиеся в гнилых тенях, леденящие душу предания. Вы услышите все о семьях, которые там жили, узнаете, что По проходил мимо этого дома, а во второй части вы останетесь на ночь в этом страшном здании. В чем причина необъяснимой смерти людей? Вы узнаете о первых жителях французской семьи Руле и увидите странный мерцающий гриб. Почему они зачахли в том доме? Кконцу я стала догадываться о том, что делает этот дом таким жутким и это меня разочаровало. Концепция токсичного места интересна, подробная история немного скучна. Приятно, что концовка хорошая.

Надо и что-то хорошее сказать о творчестве Лавкрафта. Хронологическая подводка к событиям — очень удачный ход. Новая, невиданная доселе форма для нечисти — воспринимается очень хорошо.

А сам рассказ о том, как два поколения летописцев города Провиденс, жертвуя собой, избавляют заброшенный дом от невероятного ужаса, потому что владельцы дома в десятке поколений не желали травить плесень в подвале. Главная проблема историй Лавкрафта в ничем не обоснованной избранности его героев. Одиночество ужасно, так вы сами в этом мире ничего не понимаете или не собираетесь понимать. Все и всё, буквально, указывает: вампир, раскопай могилу — вырви сердце. Но, нет. Главный герой — современный образованный молодой джентльмен. Он и своим собственным словам никогда не верит. И тащит всю новую технику для решения старых, как мир проблем, в Новом Веке. Возможно, что, возмущаясь манерой изложения Лавкрафта, я только что раскрыл тайный смысл рассказа. А, возможно, и нет. Ведь, до самого простого решения он так и не додумался. Согласитесь, было бы гораздо интересней услышать о всех новых теориях и предположениях после того, как тварь, по-старинке, забили бы лопатой.

«Покинутый дом» мне понравился.

В городе Провиденс был дом, мимо которого в своё время сам Эдгар По ходил. Дом отличался тем, что с незапамятных времён все его обитатели умирали преждевременно, некоторые при этом проявляли признаки одержимости. Домом интересовался дядя рассказчика и составил его подробную историю. Рассказчик изучил дядины записи, предположил, что НЕЧТО, которое влияет на обитателей, захоронено под домом и может быть существом из другого измерения или вообще энергетической сущностью. Рассказчик вместе с дядей экипировались радиометрами и прочей техникой и вознамерились выкурить ЭТО из подвала. Отчасти им удалось: ЭТО вступило с ними в контакт, но вместо того, чтобы выкуриться, вселилось в дядю и уничтожило его. Обалдевший племянник на следующую ночь вернулся, вооружённый более эффективными средствами борьбы с нечистью, показал этой твари Кузькину мать, а тварь в итоге оказалась совершенно неожиданного свойства.

Не знаю, был ли Лавкрафт знаком с творчеством Гоголя, но сцена дядюшки, поглощаемого нечистью, очень похожа на сцену из повести «Страшная месть» Вечеров на хуторе близ Диканьки, где отец Катерины превращается в чёрта. Лавкрафт пишет не про чёрта, а про существо из другого пространственно-временного измерения, но — похоже.

Как бы там ни, рассказ хорош. Лавкрафт, как обычно, начинает издалека, описывает историю покинутого дома со дня постройки, поминая всех его обитателей и подробно рассказывая, при каких обстоятельствах каждый из них в доме поселился, как скоро и от чего умер. Букоф многа, а читать интересно. Сцены непосредственного выкуривания нечисти относительно короткие, но тоже выписаны в мельчайших деталях. А смерть дяди и злобной твари вообще кровавый трэш.

Особой жути, впрочем, рассказ не нагоняет. Хороший настрой задаёт с самого начала комплимент Эдгару По, и потом весь рассказ читаешь не с трепетом, а с азартом: удастся ли рассказчику экстерминировать подвальную гадость, и чем эта гадость окажется.

Тайное поклонение дьяволу, бесследно исчезнувшие дети, жуткие описания домов, улиц и людей!

Несмотря на то, что основой этой истории была ксенофобия (читай расизм) добавляет к ужасу что-то вульгарное. Его патологическая ксенофобия выливаются в ужасы. Лавкрафт смешивает иммигрантов, поклонения дьяволу, племенную магию и нью-йоркской архитектуру. Сюжет незамысловатый и ничем не примечательный: главный герой — инспектор полиции, которому поручено расследовать страные исчезновения детей в Ред-Хуке, Ред Хук — это место, где Лавкрафт жил какое-то время и ненавидел его, дом многих иммигрантов. Первая половина довольно затянута и скучна, но заканчиваясь довольно жуткой кульминацией, которая больше похожа на описание картины, чем на историю. Мне очень понравился городской, суровый сеттинг. Ощущение, что темные вещи скрываются под городским ландшафтом, что бесчисленные незнакомцы, окружающие горожанина, могут замышлять что-то гнусное!..

Это произведение автора — представитель жанра фэнтези начала прошлого века. Не смотря на яркость образов, череду быстро происходящих событий, книга тяжело дается и для восприятия, и для чтения. Возможно из-за того, что написана была в другое время для другого читателя. А возможно, потому что в приключенческую повесть, автор попытался внести философский подтекст. У меня вообще сложилось мнение, что это даже не фэнтези, а ближе к притче в жанре сюрреализма. Не смотря на все вышеизложенное, книга достойна внимания читателя. Но не стоит ее воспринимать, как чисто развлекательное произведение.

Рассказ на любителя.

Это было моё первое знакомство с Лавкрафтом, я читала рассказ ещё не зная контекста, и осталась сильно озадаченной — это и есть великий Лавкрафт??? Потом, конечно, прочитала остальные рассказы о Ктулху, прониклась общим духом цикла и на “Безымянный город” теперь смотрю более благосклонно, потому что мир Ктулху и Йог Сотота меня впечатлил и покорил, и гений Лавкрафта больше вопросов не вызывает, но мнения о рассказе не изменю. На то ли потусторонних, то ли внеземных негуманоидов несмотря, рассказ слабенький. Для общего развития и чтобы лучше понять про Ктулху&Co читать можно (и даже нужно), а просто для развлечения — не.

Суть: рассказчик едет вглубь Аравийской пустыни искать руины старинного города. Находит. Это оооооочень старинный город, воздвигнутый задолго до появления людей, и населяли его существа, похожие на рептилий. На стенах рассказчик видит фрески, из которых узнаёт, что эти кроко-ящерицы жили на Земле долго, дожили до появления человека, как минимум одного из первобытных людей поймали и растерзали, увековечив событие на фреске, а что с ними стало дальше — неизвестно. И вдруг рептилоиды предстают перед ним во всей своей ужасно-мистической красе и, кажется, забирают его в Тёмный мир. А может и нет. Последний абзац, чессгря, мутноват.

Очень бесит главный герой. Не сказано, откуда он родом, но можно догадаться, что не коренной обитатель пустынь. Этот чайник берёт верблюда и едет один в открытые пески. Какой нормальный не-абориген поедет в пустыню без провожатого?

Дальше больше. В Безымянном городе он обнаруживает коридор типа норы, в котором он даже встать в полный рост не может. Логично, рептилии делали потолки соответственно своему росту. Но чувак ещё про рептилий не знает. Он просто видит лаз, берёт факел и лезет внутрь. Внутри темно, узко, лаз уходит всё глубже вниз, факел гаснет, он двигается на ощупь, теряет счёт времени, но — продолжает лезть. Кто лезет один посреди пустыни без страховки в неизвестную тёмную нору с факелом?!

Какого-то безбашенного дурачка Лавкрафт главным героем назначил, чесслово.

По поводу ужасности. Неужасно совсем. Рассказчик не затыкается, как зловеще шуршат пески, как устрашающе свет факела отражается от стен, какой леденящий ужас его охватил при виде фресок… но эффект ровно обратный. Чем больше устрашающих эпитетов, тем сильнее впечатление, что на самом деле всё было весьма буднично, а рассказчик зачем-то врёт. Чудища, которых он описывает, выглядят бутафорией, атмосфера кажется скорее пыльной, чем страшной, и чем жутче всё пытается представить автор, тем настырнее вопрос — зачем этот балбес полез в подземелье один без осветительных приборов!?

Странный метеор. Цвета за гранью человеческого понимания. Серая пыль питается всем живым и набирает при этом силу. Болезнь, смерть и страх.

Мы снова в Аркхеме, выдуманном города в Массачусетсе. Мы привыкли, что пришельцы из космоса — это ужасные монстры, но это было больше похоже на какой-то ужасный цветной туман, который отравил воду из колодца возле фермы и стал причиной падежа скота, страшной болезни, поразившей семью местного фермера. Лавкрафт удержался от упоминаний Старших богов, лишь намекнул на то, что сам цвет прибыл с метеоритом, и попытался дополнить безумную историю научными предположениями и предоставить как можно больше деталей. И в истории задействованы ученые из Мискатонического университета, тоже вымышленного. «Сияния извне» — история уже больше походит на классические рассказы Лавкрафт, очень мрачный и бесстыдно зловещий. Ужасы начинают раскрываться по крупицам красочным фантазмом, который в прямом смысле поглощает мир, но с какой целью — неясно. Некоторые описания болезни и вымирания напоминают радиационное отравление, но не совсем. Лавкрафт мастерски создал эту атмосферу обреченности. Мне было искренне жаль Гарднеров, потому в произошедшем нет их вины, они стали жертвой неудачного стечения обстоятельств и злого рока!..

У Лавкрафта очень специфический стиль письма. «Сияние извне» рассказывается из третьих рук; это история о фермере, рассказанная ближайшему соседу, который передает ее кому-то, планирующему строительство водохранилища, и тут в дело вступает читатель. Зачем такие сложности? Это добавляет интригу. Намекнули, что зараща, которая истязала фермера, загрязнит воду и распространится, так как маленький расток не успел покинуть Землю. Нам рассказывают историю от лица персонажа, который застал лишь печальный конец семьи фермеров. Лавкрафт использует описания жутких миазмов, обрушившихся на город. Определено стоит прочитать!

Одна из моих самых любимых историй Лавкрафта. Он рассказывает о Пикмане, исключительном художнике, чьи картины в стиле Гойи наводят ужас на героя. Дело не в сюжете (его не так много, и концовка очевидна), а в атмосфере, описание картин завораживает. Рассказчик спускается в метафорический и, возможно, буквальный мир преисподней. Мрачно и жутко, но на самом деле ничего не происходит.Описание адских портретов, и то, как художник, должно быть, общался с демонами, чтобы создать такие реалистичные и пугающие картины подразумевается, но никогда не показывается прямолинейно. Кульминация, хотя и ужасающая сама по себе, заставляет вас задавать вопросы, ответы на которые, или, скорее, отсутствие ответов, заставляют вас содрогнуться. Эта леденящая кровь история, наполненная как психологическим, так и физическим ужасом.

Эта история не для страдающих клаустрофобией! Неуклюжий, неосторожный человек, застрявший в склепе. Настоящая буря эмоций, с напряжением и страхом, уравновешенными черным юмором и жестким изображением недостойных людей. Чёрный юмор, конечно, это же Лавкрафт. Я даже посмеялся над парой моментов. Здесь прослеживается все тот же стиль, что и во многих его коротких историях: вы знаете, что с главным героем случится что-то плохое, и в самом конце будет поворот, который сделает происходящее еще более тревожным. Обезображивание тел и жестокое обращение/пренебрежение к мертвым; довольно эффектная месть и отличная мораль, чтобы смотреть, куда вы ступаете, и знать, что все имеет свою цену. Этакая черная комедия Лавкрафта о кармическом возмездии!

Концовка этой книги, последнее предложение делает историю поистине ужасающей. Последнее предложение напугало меня больше, чем я могла представить, мне снились кошмары после того, как я прочитала это в первый раз!..

«Страшный старик» — это атмосферная и леденящая душу история о старике, которого боятся горожане. Хрупкий старик, на которого планируют напасть трое грабителей, оказывается Ужасным Стариком. Знакомая история? Это была поучительная, жуткая история. Читается очень быстро, но хочется большего. Описания были интересными, от концовки было немного жутковато. История в значительной степени намекает на то, что происходит с жертвами старика, помимо жестоких увечий, когда их души захватываются и содержатся в маленьких бутылочках, на которые ссылается рассказчик, с которыми старик разговаривает. Они имеют свои собственные имена, но не только это, но они, кажется, возражают ему. История похожа на фильм «Не дыши», только со сверхъестественнымит элементами. Здесь присутствует немного ксенофобии Лавкрафта, но, к счастью, это не портит всю историю.

Один из первых рассказов Г. Ф. Лавкрафта от 1918 года. Мужчина заблудился в Мамонтовой пещере. Вскоре его находит странное чудовище. Меня впечатлил словарный запас 14-летнего Лавкрафта и использование метафор, чувство темпа, но его навыки писателя еще не раскрылись в полной мере. Обстановка была немного скучной. Это довольно обычная история о парне, заблудившемся в темной пещере, параноике и невротике, наполненная тревогой. Причина всего «конфликта» возникла из-за глупости главного героя. История не показалась мне захватывающей, личность зверя меня не удивила, но я почувствовала ужас при мысли о том, что должно было произойти в той пещере, чтобы человек претерпел такие метамарфозы!..

Гляди-ка – дыра в земле. Всеми членами я затрясся от страха и полез внутрь, протискиваясь через кощунственные омерзительные барельефы. К счастью, их не было видно в кромешной тьме, но даже локтями ощущалось, насколько они кощунственны. И ужасно нервировали крысы, ядовитые змеи и гигантские берцовые кости лемурийцев, торчащие отовсюду. Но какая-то потусторонняя сила неумолимо пихала меня сзади, словно мерзкая клешня невообразимого космического бога. Почти теряя сознание от невыносимого смрада, я нащупал полусгнивший свиток папируса и пришёл в себя только снаружи, у могильного камня, овеваемый свежим кладбищенским ветерком. Изящным почерком, свидетельствующем о прекрасном воспитании, на папирусе было начертано на неведомом мне древнегиперборейском языке, который я сразу понял:

«Эта зловонная слизистая тошнотворная тварь явилась к нам с Сириуса, о чём я догадался по конусовидной форме её бесформенного тела. Внушающими беспредельное отвращение щупальцами она схватила моего лучшего друга и начала делать с ним то, чего не описать человеческими словами. Я тоже хотел сделать с ней что-нибудь, чего не описать человеческими словами, но она бросилась на меня и успела первой. Прямо сейчас она это делает, сволочь этакая, богохульное исчадие непостижимых запредельных глубин. Дабы сохранить ваш рассудок, я не скажу, что именно. Но, слава древним богам, у меня при себе оказались чернильница с пером, чтобы предостеречь потомков. Даже через сто миллионов лет не лазьте в полуобвалившиеся дыры в земле, затянутые паутиной. Вообще никуда не лазьте, сидите смирно. Хр-р! Йа! Великий Козёл и Легионы Младых! Милосердное беспамятство охватывает меня, на чём сие скорбное повествование и завершаю».

Потрясённый до основ души, я поднял глаза к мертвенно сияющей Луне, но тут раздался зловещий хохот, и исполинский нетопырь, мелькнув, вырвал папирус из моих слабеющих пальцев. Ещё и обгадил, отродье бездны. Теперь ничем я не могу подтвердить происшедшее, разве что кляксой на воротнике. Но оно и к лучшему, ведь человечество может не выдержать открывшихся мне чудовищных истин.

/Не к конкретному рассказу. Обобщение нескольких/.

О существовании рассказа «Цвет из иных миров» я, вообще, узнал только в 2019 году из-за выхода фильма. Тогда чуть ли не каждый объяснял киноделам, что невозможное в реальности воплотить в реальности невозможно. Так что же такое сделал Лавкрафт с мировой литературой, если повторить такое никто и не пытается? Ответ: он не знал, как работает спектральный анализ, но знал что такое существует и как-то связано с наукой. В результате мы имеем ученных, которые способны найти и описать неизвестный цвет, но которые не могут найти и описать неизвестный цвет. Чем больше расхваливаний Лавкрафта я слышу и, чем больше его «лучших» произведений я читаю, тем больше понимаю, что если сам за автора не придумаешь интересное, то там этого и не будет. Лавкрафт очень ценил старину своей Малой Родины. И спасибо, конечно, нагнетающему тону повествования. Именно благодаря ему автор маскирует морализаторский антинаучный памфлет конца XIX века. Но история-предупреждение, всё равно, начинается с комедии. Когда ученые мужи проделывают с метеоритом различные непонятные трюки, как фокусники в цирке, а потом просто о нем забывают. Наука же занимается материальными вещами: нет образца — нет проблемы. Описания природы красочные. У автора есть фантазия. Но психологизм? Может у меня слишком высокие требования, может это у меня нет фантазии. Но описания типа: в июне миссис Гарднер сошла с ума; пришел — сидит; смотрю — лежит, — на меня впечатления не произвели. Хотя желание придать красок мне понятно. Ведь, Мы не историю Эмми Пирса слышим, а рассказ главного героя. Умело его доработав, он обосновывает все свои внезапные страхи. А потом понимает, что нужно побыстрее сдать отчеты и сваливать. Наверное был работником месяца. Что, вообще, происходит с образованием в Аркхеме? Если бы в «Некрономиконе» хоть слово было, то всех бы на уши подняли еще тогда. А так: ученые, которым не интересны ни следы, ни таинственные процессы; врачи, не знающие, что и где искать; полицейские по домам расходятся, от греха подальше. Ну и конечно — коренное, домовитое, суеверное, крепкое частное фермерское хозяйство. Настолько зажиточное, что местным крестьянам легче бросить своего соседа на погибель, чем помочь или идти вразумлять местные власти. Цирк, где только и делают, что смеются над самым святым — над фольклором. Пускай так и живут дальше. Только, вот, если на место главного героя поставить самого Говарда Филлипса Лавкрафта, то клоун на арене останется только один. И, скорее всего, ему не поздоровится. У каждого писателя есть свой путь творческого развития. И Лавкрафт, вместо ухода от рационального в мир мистики и сюрреализма, вошел в режим отрицания здравого смысла. В рассказе будет всё понятно только тогда, когда Вы поймете, что Лавкрафт кругом неправ. Я не призываю видеть в его творчестве сплошную глупость. Есть произведения, которые можно прочитать один раз и восхититься так, что не забудешь. Но если уж Вы называете это научной фантастикой, то представьте себе и то, что стало бы с этим «цветом», если бы он покусился на теорию живой Земли профессора Челленджера — не говоря уже о самом рассказчике. А пока «Цвет из иных миров» можно описать, перефразировав известный мем:«Зачем вы славите дьявола? Это его цвет! Это он сияет высоко над звездами!»

У этого рассказа любопытная история. ГФЛ записал в блокноте краткий сюжет уже существовавшего рассказа Леонарда Кляйна «Темный кабинет» (Лавкрафт делал конспекты популярных рассказов, чтобы потом подумать над тем, какие идеи интересны). Этот блокнот после смерти ГФЛ попал к Августу Дерлету, который подумал, что это незаконченный рассказ Лавкрафта и решил написать «Возвращение к предкам». Кстати подобный сюжет есть и у Дональда Уондри (друг Лавкрафта).

Так и не понял, в какой момент начинать бояться. Уж так и сяк мэтр втолковывает: «тошнотворные», «омерзительные», «неописуемо чудовищные», но проникнуться не получилось. Ну, пришельцы, ну, копают чего-то там в горах, причём веками уже. Ну, молятся Чёрному Козлу (хотя странная религия для разумных крабогрибов). Ведут себя вполне корректно, захватывать Землю вроде не планируют, с излишне любопытными предпочитают договариваться. Не красавцы, да, но что уж тут поделаешь.

А весь ужас сводится к экзальтированному восприятию рассказчика. Увидит фотографию невнятных закорючек – становится дурно. Следы на дороге обнаружит – мутится сознание. Не учёный лет под шестьдесят, а тургеневская барышня какая-то, нежный цветок прерий. Лицо шофёра не понравилось – сразу глаза закатывает: «Мне вряд ли удастся сохранить рассудок». Так себе нагнетание, по правде сказать. Не верю.

Про удручающую логику действий учёных мужей здесь всё написали до меня. Тупой и ещё тупее.

Занятно, но если вычистить все эти обмороки пожилых мужчин при любом резком звуке, то смысл выходит немножко другой. Столетиями пришельцы тихонько живут на Земле, ковыряются в шахтах, никому не мешают. Докопавшихся до истины людей принимают в свой круг, возят в исследовательские круизы по времени и пространству. Этакое мирное незаметное сосуществование, а мы-то и не знаем.

Но писалось, конечно, ради «неописуемого ужаса, который невозможно передать словами». Не испытал. Не ладятся у меня отношения с лавкрафтовскими страшилками.

Хряпнем безумия с Говардом Филлипсовичем Лавкрафтом. На этот раз «маэстро ужасов» решил претвориться научным фантастом. Не исключаю, что его заставили. Невероятно меня раздражало огромное количество: притянутых за уши теорий, убеждений в необходимости внимания к деталям, чтобы почувствовать себя интеллектуалом и настолько впечатляющих отзывов, будто других книг поклонники Лавкрафта никогда не читали. Но, возможно, они действительно ничего больше и не читали. Сейчас из того периода ничего по большому счету и не переиздают. А то бы люди поняли причины кризиса американской фантастики 50-х и научились ценить настоящий писательский талант. Я читал «Отродье кометы» Отиса Клайна 1930 года и увидел сюжетные параллели с «Ночью живых мертвецов». Затем прочитал «Вампиров пустыни» 1929 года: рассказы совершенно про разное, но, при этом, абсолютно одинаковые. И действительно, что может быть интереснее плотоядных растений — только истории белогвардейца о том, как он выжил («Луатомвао», рассказ,«Вокруг света», № 14, 1929 год). Но вернемся к самой жуткой книге всех времен и народов.

Ничего страшного я в романе не увидел. Прежде всего по тому, что главным источником страха в таком сюжете должен быть — холод. Возможно Лавкрафт и любил Антарктику, но представлял он её гораздо хуже своей «Страны Снов». Не говоря о том, что закаленным уроженцам Новой Англии к морозу не привыкать, и про теплую одежду автор вспоминает только в конце. И сами ново-английские ученые вызывают оторопь, потому что оказываются страшнее английских: находят горы из доархейских сланцев; датируют всё подряд от 50 млн. лет до миллиарда — на глаз; бурят дно бывшего моря и находят пещеру, промытую грунтовыми водами под тропическим лесом, — а то, насколько они разбираются в оттенках вони, вообще уму не постижимо. Даже погода помогает героям, не сильно стараясь разрушать много миллион летние мегалиты, потому что ученые объявили местность ураганно опасной, но не способствующей ураганному ветру. Всё для того, чтобы читатель боялся. Ведь герои тоже боятся: всего, каждый день. К такому даже метод «от противного» не применить. Это не ужасы, не приключения и, тем более, не научная фантастика. Это исповедь труса. Труса, который всё это время хранил у себя доказательства, чтобы еще немножко побояться. И в конечном итоге запугать весь мир тем, как он боится. Единственное приличное место в романе — описание Старцев и их поведения. И то, я хочу узнать, откуда это списано. Потому, что когда Лавкрафт начинает свои описания — это графомания, написанная, чтобы что-то написать или не отставать от коллег по цеху. Ну серьезно, непостижимые для науки существа, пользующиеся ногами — как люди ногами, и руками — как люди руками. Использующие тягловых динозавров и лифты-птеродактили. Ведь техника им эмоционально неприятна. Старцы — настоящие пуритане? Не то что эти ваши Ми-Го с Ктулху. Замечательнейшие существа. И я не согласен с претензиями по поводу невозможности для ученых разгадать их историю по картинкам. Старцы же деградировали. Именно это заставило их воздвигнуть гигантские башни на месте своего разрушенного города, чтобы вести свои летописи на их стенах сверху-вниз. Их мастерство базировалось на математике, а деградировав, они её забыли. Как раз уровень библиотекаря Мискатоникского Института. Вообще, складывается ощущение, будто бы никто еще не проговорился, так как всё члены экспедиции, кроме научных сотрудников Института, были ассистентами-чернорабочими без должного младшего-среднего образования. Есть писатели сразу раскрывающие карты в начале и только в конце заставляющие читателя обратить внимание на эти обстоятельства. А Лавкрафт не таков. В своих масштабных произведениях он интригу раскрывает по несколько раз. И хоть основную завязку сюжета я знал — и не только из самой книги — но финал предугадать не смог. Повествование настолько скучное и раздражающее, что я суть происходящего просто забыл. Сколько произведений я у Лавкрафта уже прочитал, а это первое с самостоятельной художественной находкой. Похождения исследователей, которым каждый шаг страшно, но не настолько, чтобы забыть про свои исследования — ну очень интересно. Старцы на их фоне выглядят, как настоящие ученые. Хотя, что взять с деградировавших тварей: не догадались пустить кого-нибудь вперед себя, полезли на рожон, не побоялись вовремя. А эволюционировавшие обезьяны — то же, не догадались. Ведь были же у Старцев все шансы собрать огнемет и вести себя, как настоящие покорители Антарктики. Избитая отсылка к известному кино по мотивам? Не радуйтесь. Потом герои убегают от катящегося на них шара, как Индиана Джонс и сотни других приключенцев. И если уж зашла речь о неприятии развития, то не отсылка ли появление шоггота к «Прибытию поезда» братьев Люмьер? Поразительно страшно. Молчать о таком нужно долгие годы.

Одни говорят о невероятных эмоциях. Другие о том, что это литература для интеллектуалов. Лично мои эмоции закончились главе на третьей. Потому, что нормальный писатель-фантаст не станет забрасывать каждую страницу специальными терминами из уверенности в том, что найдется дотошный дурак. Интеллектуальным этот роман я тоже не назову. Лавкрафт опять просчитался со своей «философией»: Старцы прилетели на Землю, начали бороться за существования, проиграли, стали трепетать перед неизвестным Знанием и выродились; а люди появились на Земле, ученые Новой Англии уже в такой манере деградировали — куда дальше то?

Довольно приличный рассказ. Но, пожалуй, действительно можно согласиться с мнениями Ликвидатора и Кропуса. Главный герой Лавкрафта так и остается невеждой. Но был ли он таковым изначально? Возможно, здесь Лавкрафт решил показать, что представляет из себя нечто большее, чем кажется. В отличии от героев оккультных рассказов, готовых к встрече с неведомым и лишь для приличия называющих себя скептиками, Уилмарт настоящий скептик. Происходит, так сказать, отзеркаливание ситуации. И против заключения уверенного профессионала все его друзья приводят противоположные доводы. О лженаучности и популярности таких теорий среди публики главный герой тоже знает. Получается своеобразная злая шутка Лавкрафта над своими критиками: яркие детальные описания свидетелей Уилмартом игнорируются, а полученное письмо с явными намеками на сумасшествие его автора, хоть и не сразу, но принимаются на веру — исключительно из соблюдения Экли формального приличия. Такая, вот, выходит игра с читателем. О глупости главного героя и неправдоподобности ситуаций я говорить не буду. Всё вполне прилично. И Лавкрафт научился делать сюжетные повороты так, чтобы это не вызывало раздражения. Наоборот, на место главного героя себя поставить можно и нужно. Единственное непонимание возникает по вопросу стиля самого Лавкрафта. Чем больше я его читаю, тем сильнее ощущение, что XX век в его творчестве — это бесполезный рудимент. И не знаю насколько сам писатель это понимал — может это специально так. В «Шепчущем во тьме» это очень заметно. Где-нибудь в XIX веке такая переписка смотрелась бы лучше: с естественной задержкой писем, невозможностью что-либо изменить или куда-то успеть. А чуть ли не каждодневные отчеты: со списком происшествий, расписанием на день и отчетами о работе почты, — смотрятся как-то нелепо, хоть и передаются по памяти. Но, тем не менее, напряжение действительно создается и сопереживание героям немалое, что собственно и подтверждает большинство отзывов. А концовку в виде розыгрыша наивного ученого я, вообще, был готов принять с радостью. Но не такие концовки делает Лавкрафт. И после признания главного героя в собственной беспомощности что-либо доказать, я понял, что всё это уже видел. Видел в каждой первой передаче про «неразгаданные загадки»: вот вам место происшествия — мы о нем все знаем, но туда не пойдем; вот вам в один голос всё подтверждающие свидетели — поверьте, они до сих пор говорят то же самое. А судя по структуре концовки, это не удачная находка Лавкрафта, а схема отработанная годами. Теми же популяризаторами лженауки или проповедниками. Я не говорю, что это банально. Просто, как это отражается на мотивации главного героя? Что заставляет его молчать и, одновременно, требовать внимания к своему рассказу? Где доказательства и логичные выводы? Шутка сильно затянулась, а то и начала работать против автора. Ведь инопланетные грибы ничего неадекватного не делали. Да бросьте, как-будто Мы не Лавкрафта читаем. Если прилетели на Землю, значит будут склонять людей к противоестественным культам Космического Мрака. По всему тексту разбросаны намеки на то, что Ми-Го ведут себя совсем не по джентльменски. Чего Уилмарт постоянно не замечает. Чтобы убедить скептика нужны материальные доказательства. И наш ученый меняется местами с героем оккультных рассказов. Показывая, что результат будет тот же самый. Скептик забудет обо всем, убежит, теряя доказательства и забьется в угол, как только перед ним приоткроют форточку в неведомое. А тут еще и новую планету открыли. Назвали Плутон.

Получается, что Лавкрафт сам себе придумал оппонента и сам же его разоблачил. Уже классика. А судя по тому, что знаки в небе легче всего читаются после произошедших событий, это не повесть в жанре ужаса — а пророчество. Хотя, выдавать чужие открытия за свое предвидение тоже как-то не по джентльменски.

Трудно мне хорошо относиться к творчеству Лавкрафта. Я читал вещи намного лучше. Пусть какой-никакой талант у автора есть, но я постоянно цепляюсь за какие-то несуразные вещи. И, что характерно, из-за мелочи разваливается, буквально, всё. Так было для меня и с рассказом «Крысы в стенах». Малюсенькая деталь: исследуя подземный спуск, один из ученых замечает, что он выдолблен снизу вверх. То есть, жили себе злобные питекантропы в пещерах, пока самый из них неуемный в злобе своей не догадался, что можно копать еще и вверх и не просто вверх, а сквозь скалу. И только спустя время понимаешь, что для Лавкрафта эти допотопные полулюди — то же самое, что вурдалаки, вылезшие из глубин ада, чтобы затаскивать обычных человеков в бездну деградации. А зачем мне эта информация? Ведь подобные долгие размышления убивают атмосферу. А она в рассказе мало, что исчезающая с каждым нововведением автора, так еще и связана, исключительно, с тараканами в его голове. В общем, рассказ по-своему бесценен.

Я уже говорил, что не понимаю людей, которые считают, будто бы «Врата Серебряного Ключа» должны объяснить всё в «Серебряном ключе». Теперь я прочитал «Врата Серебряного Ключа», и объяснений мне нужно еще больше. Прежде всего потому, что я, видимо, промахнулся с разгадкой концовки рассказа «Серебряный ключ». Похоже Лавкрафт сам не понял, что написал, а просто вставил концовку, типа «и я там был — мёд, пиво пил...». Если с первым рассказом всё так непонятно, то откуда у почитателей Лавкрафта такая уверенность в присутствии полного объяснения законов вселенной «Мифов Ктулху» во втором. Конечно, я по крайней мере надеюсь, умные люди мне все разъяснят. Но сейчас мне интересны конкретные вещи.

Каким образом в 1928 году очутились следы и носовой платок Картера из 1883? Не говоря уже о следах Бениджи, который никуда переместиться не мог в принципе? В рассказе некоторое выдается за слухи. Но эти слухи подтверждает рассказ свами Чандрапутры. Эти слухи легли в основу гипотез, на которых основывается рассказ Уорда Филлипса — а значит были первоначально. Интересно, что Лавкрафт сделал рассказ «Серебряный ключ» художественным произведением внутри мира рассказа «Врата Серебряного Ключа» и объяснил его несостоятельность, так что все намеки на сюрреализм отменяются. Откуда следы и платок, если Картер прыгнул во времени при манипуляциях с ключом? Тем более, что в прошлое перенеслось лишь его сознание, оказавшись в теле маленького Картера — ведь времени не существует по логике рассказа, и все события прошлого и будущего лишь то, что пережито или будет пережито. Мальчик же никуда не перемещался. А где тело Картера из 1928 года до прохождения через Врата? Ладно, я больше не буду спрашивать откуда следы. Теперь вопрос поинтереснее. Как Зкабу-Картер переместился на тысячи лет вперед? Он сказал, что нужно срочно улететь и тысячи лет в одной точке висел? И нет: «Машина времени» Герберта Уэллса работает по другому, и здесь механизм перемещения описан изначально. Опять же, Зкабу-Картер. Картер получил астральную проекцию — по условиям эзотерических теорий, вещь почти всемогущую — и тысячи лет не мог с инопланетянином общаться. Зкабу же знает мысли Картера, он инопланетный артефакт в клешнях держал — еще один псих, бьющийся за целостность своего рассудка? Так у Лавкрафта все герои такие. Неужто не договорятся? Вот он, ужас трехмерного существования, когда наверняка ничего не известно. Времени не существует, всё во вселенной предопределено. А само безграничное пространство лишь НЕГЕОМЕТРИЧЕСКАЯ фигура, только части которого трехмерное существо может себе вообразить, и то в виде известных ему геометрических фигур. Ну тогда почему бы не продолжить эти размышления дальше. Может поэтому Лавкрафт и избавился от условностей рассказа «Серебряный ключ». Только открою страшнейший секрет: если «негеометрическую» фигуру можно разделить на геометрические, то это — геометрическая фигура. Лавкрафт, просто, напихал математических терминов, ни с чем их не связав. Иначе бы заметил, что его «Страны Снов» не существует. Времени то нет, и иллюзии реальны. А значит сон — это точка в пространстве и существуют в ней трехмерные создания. К чему приблизился Лавкрафт в своем рассказе, так это к глобальным проблемам метафизики. Каждый метафизик — исключительно великий философ, — мечтающий скрестить «Вселенский Закон» буддистов, «Вещь В Себе» античности или индуистский Атман и Свурхразум-Личность христиан. До сих пор не получилось.

Сделаю вывод, который почему-то все обходят стороной. Творчество Лавкрафта — это коммерческая литература. Её цель — развлекать. Проблема в том, что автор сам этим увлекся, считая, что приключенческий каркас сам по себе удержит мысль. В основе рассказа лежит стандартная история без интриги с обязательным неожиданным поворотом. И концовка рассказа, на самом деле, бескомпромиссная. Вы будете следит за рассказом Чандрапутры, потому что он занимает большую часть. Но и противоположные доводы в конце тоже весомы и без воплей о необходимости поверить. Вывод прост: либо верь, либо забудь, — все мосты сожжены. В определенном смысле иллюзия действительно для многих сейчас стала реальнее самой реальности. Но понимал ли сам Лавкрафт, что пишет я так и не узнал. Удивительно, что я, вообще, трачу на это время. Но десятки за конвейерные ужастики, это перебор.

Рассказ очень даже полноценный и атмосферный. По качеству он для меня стоит где-то рядом с «Моделью Пикмана». Но, если в «Модели Пикмана» атмосферность достигалась проработанностью личности рассказчика, то в «Ужасе в Рэд-Хуке» она строится на обстановке и чувстве личной сопричастности автора.

Трущобы, беззаконие, темные обряды, похищение детей, кровь невинных младенцев и нежелание полиции вмешиваться. Это же антисемитская брошюра, плюс классические печати греха на лицах мулатов и метисов, плюс нашествие мерзких монголоидов. По крайней мере, столь откровенных призывов к народному гневу и мольбы сжалиться над душами грешников я от Лавкрафта еще не слышал. И всё по тому, что «Мечтатель из Провиденса» выбрался в Нью-Йорк. Подумать только, там же настоящие рыбо-люди: выходящие из моря, поклоняющиеся Древнему Злу, оскверняющие Память Человеческой Цивилизации и одевающиеся в одежды белых американцев. Хотел посмеяться над неожиданным столкновением писателя с реальностью, но ситуация к смеху не располагает. Другой вопрос, почему, например, в «Изгое» Лавкрафт способен поставить себя на место вурдалака, а здесь — нет. Странно, что писатель и журналист, оказавшись на социальном дне, не решил ближе познакомиться с жизнью людей, а остался приверженцем идей, вычитанных им из столетней выдержки фолиантов — возможно не столь мерзких, как у Синдама, но тоже о демонах, — и принялся напоминать о временах инквизиции. Характерно, что и его главный герой разделяет эту точку зрения и выслушивает те же упреки. Иронично, как Лавкрафт, высказывая свою позицию, признается в собственном невежестве и нежелании прислушиваться к чужим аргументам. Грядет нашествия Зла и, как бы оно не было привлекательно, цивилизованный американский старожил должен бежать от него, как от огня и не забывать о этнических чистках. Для этого есть особые чувствующие люди, которых и надо слушать. Как, например, детектив Малоун. Только его кельтские корни не позволяют увидеть всех ужасов, а лишь тянут его к тайнам. Повезло. Видимо потому, что всех гнусных язычников кельтов вовремя забороли правильные — синеглазые и светловолосые викинги — англо-саксы. Если просвещенный человек перестанет высмеивать и погрузиться в глубину древних культов, то вся Вселенная рухнет. Да. И если у «просвещенного» писателя-романтика, при первом же столкновении с социальным неравенством, возникают настолько узнаваемые идеи, которые он транслирует без запинки, так, чтоб от зубов отскакивало — это действительно ужас.

И вновь безумие, и вновь похищение разума, и вновь тайные культы, зловещие и нежеланные гости из мира то ли потустороннего, то ли инопланетного. Как отмечали некоторые предыдущие докладчики, в этом произведении Лавкрафт в центр сюжета ставит женщину, что для его творчества непривычно. И, разумеется, героиня эта совсем не привлекает к себе, потому что она и есть настоящее исчадие ада.

Постепенное и неумолимое помешательство, страх за целостность собственного разума — добротная лавкрафтовская история, держит в напряжении.

Очень похоже на усовершенствованную версию «Истории Чарльза Декстера Варда». Отношение к этому рассказу у меня немного лучше. Но опять у Лавкрафта история от первого лица выходит с какими-то проблемами. Видимо, он считает этот метод лучшим способом выражения своих мыслей и чувств, а удачно выходит только, когда личность рассказчика проработана. Собственную личность прорабатывать не нужно. Эмоциональные моменты сами, иногда удачно, попадаются. А ведь, рассказ от первого лица и хроника событий — тем более свидетельские показания — вещи совсем разные. Либо делайте рассказчика активным участником всех событий, либо оставляйте намеки на что-то не замеченное и личную точку зрения. Все-таки, очень удобно, что сейчас существует понятие карманной вселенной. Можно сказать, «Тварь на пороге» — часть мира «Мифов Ктулху». Но, во-первых, что это меняет? Наоборот, весь ужас рассказа автоматически надо оторвать от реальности. Во-вторых, раньше таких понятий не было. Была традиция «личных городов» — как в комиксах — чтобы героя не отправлять в путешествия по стране. Лавкрафт заложил туда немного реализма, но, одновременно, обстановка Новой Англии остается декорациями, и рассказ строится на современных писателю, узнаваемых для читателя приемах — иначе и не напечатали бы. Где же здесь великолепие и шедевральность, о которых все твердят? Лавкрафт стал более умелым писателем? Да. Но, если раньше в его рассказах я видел чисто «механические» логические противоречия: вставил тему — не раскрыл, вставил непонятный мешающий элемент, — то теперь логическая дыра в самой сути рассказа. Если убрать «мир Лавкрафта», то как объяснить реальность произошедшего? Просто. Врачи ничего не могут, полиция ничего не видит. Некий гражданин, живущий в пуританском обществе, где все друг о друге плодят слухи, как истинный джентльмен с железобетонными нервами никого ни в чем не обвиняет и никому не мешает. А потом расстреливает лучшего друга, попавшего в психушку. В доме у него находят разлагающийся труп. А сам он машет листком с каракулями, уверяя, что узнал почерк погибшего. Последовательность последних событий я так и не понял: его, что каждый раз полиция отпускала что ли? В рассказе мне показали: трупы, чудовищ, магию, безумие и даже намеки на половые извращения. Но мне не страшно. Потому, что в реальности такого не бывает. А если бы было, то это случалось бы постоянно. И какие выводы тогда сделаем? Тюрьмы забиты невинно осужденными благородными убийцами, а сумасшедшие дома — неуслышанными пророками? И все-все молчат. Лавкрафт свою точку зрения не доказывает примерами. Он подходящие события придумывает полностью. Так, чтобы и оправдания были не нужны. Но в конце опять истеричные оправдания о реальности всего происходящего. Герой ведь сходит с ума. Герой хочет, чтобы ему верили. Видимо, врачи и полиция его за кадром скрутили. Или автор забыл напомнить читателю, что фантазии и реальность — одно и то же (может в те годы ему уже и не нужно было даже себе напоминать).

Так и выходит, что Лавкрафт пишет от первого лица, потому что готов жить в мире собственной чуши. А читающий обыватель ставит себя на место главного героя, чтобы интересные моменты посмотреть. Не сам рассказ ему интересен. Книгу можно прочитать несколько раз по разному: с разным настроением, с новой информацией, увидев ранее не замеченные детали. А перечитывая «Тварь на пороге», что нового Вы увидите? Мелкая и скучная история для журнала ужасов. Несмотря на все плюсы нужна целая новая вселенная, чтобы рассказ функционировал как надо. Но и тогда он будет лишь кирпичиком.

Такая очень лавкрафтовская повесть: гнетущая атмосфера ожидания развязки, напряжённая почтовая переписка двух главных героев, которые ранее вообще никогда не встречались, таинственные следы на одинокой ферме, потусторонний ужас и пришельцы. Воображение подсказывает, что они должны быть кровожадными и безжалостными, ведь жалость или сочувствие им в принципе не знакомо. Однако по факту мы о них доподлинно ничего не знаем и, судя по идеологии мифов Ктулху, так ничего и не узнаем никогда.

При чтении в голову постоянно лезли различные истории из реальности — вроде случая на ферме Саттонов или событий на ранчо Скинуокер. Там ведь тоже люди видели что-то такое и даже, как утверждается, имели место контакты с представителями иных цивилизаций — контакты различной степени успешности. Существуют материальные доказательства, которые никто не удосужился, например, опровергнуть. Обстоятельства во многом схожи с описанным в данной повести, но ещё печальнее то, что, как и в случае с Экли, очевидцам никто не верит, оставляя людей, столкнувшихся с чем-то непознанным, наедине с их проблемой.

Печально, но факт. А повесть — интересная, цепляет.

Знаю, что меня не поймут. Знаю, что мне непременно захотят объяснить разницу между чувственным и логическим восприятием — как бы тупо это не звучало. Но, откровенность за откровенность.

«То, что вы только что сказали — одна из самых безумно идиотских вещей из тех, что я когда либо слышал. Каждый в этой комнате отупел».

Нет, я понимаю, что в те времена бегущего семимильными шагами прогресса человек легко мог запутаться в огромном количестве сиюминутно рождающихся научных открытий, новых теорий, философских направлений, духовных поисков под неустанным гнетом желающих на этом заработать. Но попытаться это объяснить через уход в себя? Уверяя, что нужна другая логика? Что наука опровергает постулаты веры, несмотря на то, что научное знание — основа религиозной теории?.. Почему? Почему?! Почему поклонники Лавкрафта, видя в тексте слова наука, логика и рациональное, считают будто бы Лавкрафт понятие имеет о науке, логике и рациональном? Это же просто закольцованный поток сознания. Есть в мире какая-то неразгаданная тайна — найти её можно только если не искать. Хотя все пытаются запретить искать. Эти — то, эти — сё. Кто эти? Дайте социальный комментарий. Покажите и докажите свою точку зрения. Что наш — теперь уже великий и с данного момента в высшей степени неуважаемый мною — автор может сказать по этому поводу? Ничего! У него просто нет средств выразить собственные мысли. Он их уже сформулировал — только не на бумаге. Чтобы понять творчество Лавкрафта нужно погрузиться в особую атмосферу чувственного восприятия (извините, опуститься). Замечательная отговорка: будем искать глубинный смысл творчества без привязки ко времени написания. Автор то многогранный, произведения вне времени. А по итогам, всё сводиться к тому, что Картер изначально обладает истиной в последней инстанции. Учиться, понимать, вникать. Зачем, если можно высказать свою теорию непостижимости — без логики, правда, но... Даже Мировая Война стала для Картера всего лишь легкой встряской.

«Чак Норрис. Скажи спасибо, что живой.»

Вступление к рассказу — это просто бессмысленная и беспощадная графомания. Наталкиваясь на некоторые выражения, у меня в голове тут же всплывали шутки и анекдоты. Надо было выговориться. Это просто больно для мозга. Не потому, что автор откровенно высказывает свое непонимание окружающей действительности. А по тому, что у меня извилины распрямляются. Либо так, либо Лавкрафт сам устал нести этот бред. Дальнейшее повествование о биографии Картера читается совсем неплохо. Опять же, я не понимаю людей, считающих нужным объяснять логичность происходящего или связывать его с другими произведениями. Всё вполне самостоятельно и понятно. Ну, это просто красиво, потому в объяснениях и не нуждается. Вот это и есть настоящее чувственное восприятие. Можно же было показать путь становления героя и без всей этой псевдосоциальной псевдофилософии. Или нельзя?

Потому, что... БАЦ! И Пьяный Мастер сносит четвертую стену. Еще абзац и... БАЦ! Заделывает её обратно. Вот это бескомпромиссное писательское мастерство. Как говориться, на все деньги. Зачем? Лавкрафт знает Картера? Лавкрафт — и есть Картер? Картер — сон Лавкрафта? Лавкрафт — очередной рассказ написал? Ответ, кстати, очевиден. Недавно, с дуру, решил осилить «Красное колесо» Солженицына. Не смог. А «Серебряный ключ» — смог. Слов здесь меньше, а ощущения те же. Думал перечитать рассказ, чтобы точнее сформулировать свое отношение. Но дальше вступления продвинуться уже не сумел. Перегорел. Уже не интересно, смотришь мимо раздражающих вещей. Мозги, просто, не включаются. Роза пахнет розой, как ты её не назови. Вот это — выражение чувственности или логики?! Классик это написал или не классик?! Видишь красоту — стремись понять. А еще кто-то утверждает, что этот рассказ не относится к лавкрафтианским ужасам.

Скажу честно ожидал большего. Как никак титульный роман большого сборника, должен был быть по моему мнению самым четким как по сюжету так и по ощущениям. Но в итоге мы имеем по сути научный роман. Написанный однозначно качественно. Но без какой то изюминки, с каждой страницей я ожидал, что вот сейчас будет схватка, месиво, битва людей и чудовищ, но увы. Лавкрафт, как это часто бывает оставил все в тайне.

«Ужас Данвича» — одно из тех произведений Лавкрафта, которые, после перепрочтения, открылось для меня с новой стороны. Впервые это произведение я прочитал довольно давно, и по итогу в памяти оно у меня отложилось как занимательное, но достаточно простое произведение, и я сильно удивился, перечитав его.

В «Ужасе Данвича» Лавкрафт, задолго до «Тени над Иннсмутом» поднимает расовый вопрос. Однако если в «Тени» очевидно видна идея страха перед метисацией, то здесь Лавкрафт описывает внутренне, незаметное вырождение расы в сельской местности, и даже пишет о постепенном появлении некоторой новой, особой расы (хотя конечно, этот страх за расу, для читателя нашего времени смотрится достаточно забавно). И в связи с такой обстановкой, интересен выводимый Лавкрафтом образ Уилбура Уэйтли — представителя некой новой, космической ветви человечества, своим естеством отрицающей нынешних людей, в котором, несмотря на уродство (и не слишком полного раскрытия) чувствуется нечто сверхчеловеческое.

В своих произведениях, Лавкрафт очень мало заботился о проработке и отображении человеческой психологии (это сложно назвать минусом, так как это в принципе было часто писательской философии Лавкрафта). Однако несмотря на это, Лавкрафту много раз удавалось вывести интересные, яркие, хоть и не слишком проработанные образы: полубезумный музыкант Эрих Цанн из «Музыки Эриха Цанна», Ньярлатхотеп из одноимённого рассказа, Асенат Уэйт из «Твари на пороге», и в «Ужасе Данвича» он выводит три таких фигуры: колдун Уэйтли, его дочь Лавиния, и сам Уилбур. Несмотря на интересность образов, печально то что они слабо раскрыты, это то произведение Лавкрафта, которому не помешало бы расширение, возможно даже до небольшого романа. Особенно обидно за Уилбура, Лавкрафт вывел действительно интересного персонажа — целеустремлёного, одарённого умом мутанта, под чьё презрение к старому поколению человечества, подпадает даже родная мать. Ещё мне не хватило его противостояния с профессором Армитейджем, да и в целом Лавкрафт слишком рано убил его.

Стиль Лавкрафта как всегда хорош, Данвич описан великолепна. Как видно, Лавкрафт пытался стилизовать текст под нечто вроде газетной статьи, с большим количеством упоминаемых действующих лиц и мест, получилось неплохо. И несмотря на затянутость некоторых моментов, и, местами, схематичность сюжета, произведение оставило по себе довольно сильное впечатление.

Второй авторский сборник («Хребты Безумия») получился, на мой взгляд, настолько же плохим, как и первый («Иные боги»). Лишь три небольших рассказа я оценил выше среднего: «Храм», «В склепе» и «Холод». Остальное же просто невообразимая тягомотина, которая как нельзя «лучше» легла на осеннюю сонливость, заставляя буквально возненавидеть автора и его манеру изложения.

Возлагал определенные надежды на титульное произведение («Хребты безумия»), завершавшее сборник, но увы… Ужасное затянутое повествование, этот фирменный авторский репортажный стиль, без диалогов, тяжеловесный, лишенный всякого изящества и метафор язык, по несколько страниц утомительно описывающий то высоту горного хребта, то орнаменты на стенах. Надежда встретить что-то интересное и увлекательное разбилась о монолитные описания быта древней расы: автор буквально вываливает все это на читателя, не потрудившись органично «вплести» в ткань повествования. Это не говоря о пресловутом «невыразимо-неименуемом» и откровенно бредовых идеях (многое здесь говорилось, не буду повторяться). Читая, хочется зашвырнуть книгу в камин. Совершенно не понимаю людей, восторгающихся этим опусом, считающим его самым-самым что есть у автора.

В общем, если первый сборник привил неприязнь к «сновидческому» циклу Лавкрафта (спасибо «Кадату»), то второй отбил желание читать и «мифы Ктулху». Оставшиеся сборники наверное все же прочту, но очень не скоро, подобного мазохизма хватает надолго.

Истории Лавкрафта – это всегда что-то неповторимое и узнаваемое.

Лавкрафт может быть логичным и нелогичным одновременно. При этом легко закрыть глаза на некоторые нестыковки в его рассказах. Главное в историях Лавкрафта – атмосфера.

«Хребты безумия», пожалуй, квинтэссенция всего того, что свойственно его произведениям.

Арктическая экспедиция в неизведанный холод Антарктиды вызывает у читателя глухой, первобытный ужас. И, как это часто бывает в историях Лавкрафта, физиологическую неприязнь. Как и в других произведениях, «Хребты безумия» изобилуют такими эпитетами как омерзительный, мерзкий, отвратительный. При этом автор использует данные прилагательные в одном абзаце с такими как «прекрасный», «совершенный». И это лишь усиливает то эмоциональное давление, которое испытывает читатель при прочтении.

«Хребты безумия» преподнесены как научная статья, автором которой является один из участников экспедиции. Повествование от первого лица позволяет лучше всего передать атмосферу пережитого экспедицией ужаса. Однако именно то, что текст преподнесен, как научный очерк, на мой взгляд, сыграло с автором злую шутку. Наука не терпит небрежности. А в рассказе достаточно неправдоподобного.

Вышеперечисленное слишком вольное допущение для литературы двадцатого века, написанной в псевдонаучном стиле. Так не бывает.

Однако в некоторых линиях повествования автор удивительно логичен.

Однако читать историю всё-таки следует. «Хребты безумия» — это рассказ, который лучше всего позволяет понять атмосферу историй о Ктулху и Старцах. Горы, которые рассказчик нарекает «Хребтами безумия», словно отделяют мир разумный от мира для человека невообразимого. Рассудок повествующего и его студента Денфорта оказывается на грани такого хребта, и кто знает, сделают ли люди следующий шаг к безумию или всё-таки отступят назад и сумеют справиться с пережитым ужасом?

Впрочем, Лавкрафт, как и в прочих своих историях, оставляет этот вопрос открытым.

Йит — это планета где-то в другой галактике, где несколько тысячелетий обитала великая раса Йит, захватившая тела местных амфибий, а затем они переместили свои сознания на Землю (см. «За гранью времён» Г.Ф. Лавкрафта). Однако на Йите до сих пор живут разумные существа, которые поклоняются своему богу Сото. Название Йит предложил Лавкрафт, а у Римела изначально был Йид. Стихотворение это на тему Мифов Ктулху в стиле Кларка Эштона Смита.

На страницах бульварных мистических и хоррор журналов начала XX века появлялось множество имен разнообразных авторов. Все они пытались вызвать у читателей самые бурные эмоции, позволявшие отвлечься от суровой реальности того времени. Однако далеко не каждому из них удалось увековечить память о себе так, как это сделали Говард Лавкрафт и Роберт Говард, два человека, с которыми и по сей день многие ассоциируют журнал “Weird Tales”.

Что примечательно, манера изложения, подход к построению сюжета двух этих авторов отличался чуть ли не диаметрально противоположно. Для Лавкрафта были свойственны рассказы с большим количеством многословных описаний и высокопарных выражений, в то время как Говард отдавал предпочтение простоте написания своих текстов. Также отличались и характеры персонажей, у ГФЛ зачастую сходивших с ума после встречи с «неописуемым ужасом», а у РИГ приобретавших силу и рвение к жизни даже при самых ужасных обстоятельствах.

«Брошенный дом», будучи пятым рассказом, прочитанным мной у автора, стал на данный момент самым любимым. Не в последнюю очередь из-за того, что рассказ Лаврафту не свойственен (в сравнении с другими, прочитанными мной историями). Здесь подчерк автора больше напоминает Говардовский. Ведь в наличии у нас сюжет, главные герои которого не только не лишаются рассудка после первого контакта со злом, но даже очень уверенно ему противостоят. События стремительно сменяют друг друга, поэтому совсем не успеваешь заскучать. Исключительно рекомендую к прочтению каждому, кто хочет познакомиться с не самым типичным произведением автора.

Первое произведение Лавкрафта, которое не просто разочаровало, а даже выбесило. Абсолютно инертный, тупой, наивный и безвольный главный герой. Его дружбан по переписке такой же. Пришельцы такие же. Мотивацию их поступков проследить не удаётся, чего им вообще надо...

Одно из самых любимых произведений Лавкрафта. Да, это уже не ужасы в привычном нам смысле — все-таки, за сто лет и сам жанр хоррора, и темы/способы пугания сильно изменились. Но! Насколько же атмосферна среда обитания этих самых колдунов и чудовищ! Насколько интересен Уилбур! — несмотря на то, что все-таки монстр, он у меня такую некоторую симпатию вызывает. Умный, отличающийся от других... этакий непризнанный гений. А то, что хотел всю Землю под корень... ну так это природа у него такая))).

В общем, классная повесть, в которой не грех оказаться еще не раз после первого прочтения.

P.S. А все-таки жаль, что Уилбур такой беззащитный...

Данный рассказ привлекает своей старой и особой стилистикой документального романа, когда автор стремится уйти от эмоций старательно излагая лишь факты позволяя читателю самому делать необходимые выводы. По сюжету — это еще одна версия контакта в рамках планеты Земля, вполне оригинальная и привлекательная. В целом произведение достойное для прочтения.

После бездн космического ужаса и огромного количества неописуемо отвратительных тварей было огромной неожиданностью встретить в рассказе Г. Ф. Лавкрафта

Вроде бы, совсем простой рассказ, и приёмы использованы знакомые – полнолуние, прошлое, и описание джентльмена с иностранным акцентом сразу убивает интригу, едва доходит до его сросшихся бровей, но как увлекательно и атмосферно написано.

От Лавкрафта обычно ждёшь чего-то более грандиозного и изобретательного, но тем рассказ и ценен – Мастер может, оказывается, рассказать и вот такую занятную «байку у костра».

Не знаю, конечно, как много здесь лавкрафтовского, ведь рассказ написан в соавторстве с К. М. Эдди-младшим, но мне кажется, я его присутствие ясно вижу. К тому же, спустя несколько лет Лавкрафт написал рассказ «Заброшенный дом», где тоже присутствуют

Сборник этот, странный, во многих смыслах. В первую очередь он интересен тем что местами, Лавкрафт тут мог проявить себя в довольно неожиданном виде, становясь автором довольно нетипичных для себя сюжетах. Местами это получалось очень интересно, местами настолько же странно. К лучшим произведениям сборника я бы отнёс написанные вместе с Уинфред Джексон, рассказы «Зелёный луг» и «Хаос наступающий» — радующие сюрреалистичным образами и интересной атмосферой. Два рассказа написанные вместе с Робертом Барлоу — атмосферный «Ночной океан» и мрачный, моментами напоминающий Кларка Эштона Смита рассказ «Переживший человечество». Произведения написанные «вместе» с Зелией Бишоп, так же достойны внимания, особенно в контексте Мифов Ктулху. Написанные вместе с Хейзел Хилд «Вне времени» и «Ужас в музее» так же смело можно рекомендовать, сразу понятно что участие Хилд в этих рассказах было минимальным, настолько это чистый Лавкрафт. Оба рассказа очень интересные, оба дополняют Мифы Ктулху. И наконец стоит упомянуть написанные вместе с К. М. Эдди «Возлюбленные мертвецы» и «Слепоглухонемой» — две истории напомнившие мне почему-то ранние рассказы Лавкрафта по типу «Зверь в пещере». Интересные и необычные истории. В общем то я мог бы рекомендовать половину сборника. Вторая половина это уже вещи странные, вещи спорные, причём моментами спорные настолько, что имя Лавкрафта там смотрится чуть ли не как шутка. Но если смотреть целиком то это крайне интересный сборник, раскрывающие, местами довольно неожиданные грани творчества Лавкрафта.

Если честно, я довольно удивился узнав о годе написания, по духу этот рассказ больше смахивает на более ранние, и не слишком удачные рассказы Лавкрафта. По атмосфере рассказ напоминает скорее сказку с псевдонаучным сюжетом. Кроме того, рассказ с его мотивами 4 измерения, напоминает «Сны в ведьмином доме», написанные чуть позже. Однако несмотря на прикольный сюжет и неплохую задумку, рассказ довольно медленный, с довольно слабым действием, мне не хватало самого описания этого четвёртого измерения, а ведь Лавкрафт с такой темой мог столько наворотить... История с колдуном так же выглядит довольно странно, и словно не к месту, ещё меня смутила столь скудная реакция персонажей на обращение в ничто обитателей зазеркалья. И ладно сам чародей, но ведь кроме него там были и другие обитатели, которые, вроде бы отнеслись к Роберту довольно благосклонно. В общем довольно своеобразная работа, местами попахивающая этаким трэшачком, но в принципе, ознакомиться можно, хотя у Лавкрафта есть очень много куда более сильных и интересных произведений.

Я не вижу смысла в подобных рассказах. Все они пытаются играть на чувствах, ничего не объясняя. Но стоит нам взглянуть вооруженным глазом, то мы увидим: две звездочки, три звездочки, лучше всего, конечно — пять звездочек. У авторов есть стиль и атмосферу они создают прекрасно. Но зачем, если уже на второй странице появляется гладкий, прозрачный, неизвестно как, точно высеченный кристаллический куб, грани которого от времени затерлись настолько, что он превратился почти в сферу. Не знаю, мне было смешно. Лавкрафт написал свое, т.е. совсем свое, не напрягаясь. Говард написал свое, чтобы Лавкрафт напрягся. Но, так как следующий автор продолжает начатое предшественником, то остался Лонг с вопросом:«Что теперь делать?» Даже нельзя сказать, что у людей своя атмосфера. Так и появилась фантастика странного.

Ранняя статья Лавкрафта, представляющая собой своего рода экскурс в историю римской литературы. Довольно занятная вещь, но новичку желающему начать знакомство с античной литературой, я бы не рекомендовал начинать с этого сочинения. Думаю лучше для начала прочесть более авторитетные и современные нам книги по этой области, а потом уже подходить к этому сочинению; и подходить скорее как к тому как сам Лавкрафт смотрел на эту тему, с высоты человека его взглядов и воспитания.

Занятное эссе Г. Ф. Лавкрафта посвященное проблемам создания фантастической прозы. Для писателей желающих создавать научно-фантастические истории, будет крайне полезно.

«Спустя год после появления в «Weird Tales» у меня до сих пор мурашки по коже при воспоминании об этой истории. Фрагмент в конце, где пять заросших монстров оказываются.../.../». «Вы слишком добры, Гудини», — сказал ГФЛ, — «признаюсь, в первой части я превзошел все границы художественного реализма, а потом, когда взялся за пирамиды, дал себе волю и создал нечто из безымянного, скользящего, не поддающегося описанию ужаса, поднявшегося на копытах из сумрачной некрофагической бездны ..».

Да, это примерный фрагмент диалога Гудини и Лавкрафта из книжки американского редактора Питера Кэннона *, который и сподвиг вернуться к замечательному рассказу. Кстати, этот исследователь, Кэннон, никоим образом не сообщает о якобы имевшем дело авторстве Гудини к «Узнику фараонов» /из русскоязычных вариантов названий рассказа мне как-то только это приглянулось -уж всяко лучше того, что выведено здесь как основное/. Напротив, звучит всё так, будто Гудини впервые ознакомился в журнале с тем, что случилось с ним на земле фараонов.. Так вот, Египет, фараоны, составные мумии из людей и зверей, да и ладно, Анубис с ними. Всё это, конечно, увлекательно и занимательно, но главное, что есть в рассказе — это то, что перед нами на некоторое время оживает Легенда великого иллюзиониста, заговорившего вдруг высокопарными речами Лавкрафта. ** Да еще и с использованием его по профильной профессии — но в несколько экзотическом антураже. И, конечно, это случай, когда Гудини должен сбросить маску сценического артиста — здесь уже не до улыбок и не до заигрывания с публикой; мол, посмотрим-ка на что ты в самом деле способен, дружище...

«...бедуины бросились на меня всей толпой, и вскоре я был связан по рукам и ногам, да так крепко, как меня не связывали ни разу в жизни -ни на сцене, ни вне ее....Мне связали руки за спиной, согнали до предела ноги в коленях и намертво скрепили между собой запястья и лодыжки...» ***. Ну и, наконец, что может быть эпичнее картины Гудини, спускаемого на верёвке в египетский ад?.. «С каждой секундой весь ужас переживаемого мною становился острее. Что за абсурд -так бесконечно долго опускаться в дыру, проделанную в сплошной вертикальной скале, и до сих пор не достигнуть центра земли...».

К правдивой части истории относится то, что илллюзионист-эскапист Эрих Вайс**** на самом деле путешествовал по Египту с супругой. Драгоман Абдул и храм Хефрена, используемый как темница... Так вот, не хочется растекаться в лирике, но без продолжительной описательной части рассказ бы просто не смотрелся. Необходимо для начала вникнуть в глубь истории, хранящей в себе потаённый ужас. И, конечно, при чтении не хватает полноценных иллюстраций — хорошо бы увидеть визуальный ряд от какого-нибудь опытного декоратора, чтобы сравнить с собственными впечатлениями.

* Так и хочется назвать Кэннона нехорошим словом. Весь Лавкрафт в бумаге у меня давно был собран, но рассказ «Узник фаранов» как раз был пропущен и не прочитан. В своей же книжке «Pulptime» Кэннон втупую проспойлерил финал этого рассказа. Я отнюдь не спойлерофоб (ведь глупо полагать, что все, о чем видишь открытые комментарии в сети, собирался читать сам...), но во всём надо знать меру. Говорить развязку самого последнего абзаца — всё же чересчур.

** Если верить Роберту Блоху, написать художественную книгу Гудини никак не мог. В послесловии к той же «Pulptime» Блох отмечает, что Гудини отнюдь не являлся отточенным оратором, и все его сценические диалоги заучивались наизусть.

*** Эта и следующая цитата из перевода «Эксмо», 2010 г.

**** Настоящее имя Гудини. Помнится, с большим интересом узнал о биографии фокусника в найденной в глубинах шкафа книге Вадимова А. А и Триваса М. А. «От магов древности до иллюзионистов наших дней»...

Итого: присоединяюсь к мнениям (в т.ч. и самого Гарри Гудини), что рассказ должен входить в число лучших у Лавкрафта (в пятёрку — точно).

Мрачное и тяжёлое произведение — всё тут в фирменном авторском стиле. Гнетущая атмосфера, неприятные и даже ужасающие герои, безысходность и обречённость в финале.

Из десятка произведений, прочитанных у Лавкрафта, эта повесть показалась, пожалуй, самой совершенной, но тут же вынесла вердикт: Лавкрафт всё-таки не совсем мой писатель. Нет, книги хороши, тягучи, затягивающи, но рассчитаны на своего читателя. Автор безусловно талантлив, оказал колоссальное влияние на литературу, преклоняюсь перед его делом и вкладом, но как-то не моё это. Увы, не моё.