Сергей Лукьяненко «Спектр»

Лучший роман данного автора. Живо, интересно, неожиданно, сказочки Мартина оригинальны и, главное, в них ощутим постепенный подъем его духа — что и требуется. Недостатки романа связаны не с идеей или исполнением — тут как раз все стандартно-хорошо — а с дохлой моралькой. Писатель в апогее книги неожиданно выдавил из себя мещанина. Когда его герой таки добыл главный приз — стал сверхчеловеком, автор тут же взял и понизил его в агенты ФСБ, пустив ура-патриотические слезы. Теперь автору надо написать из жизни пернатых — жизнеописание двуглавого орла, как он открыл в себе Путина с Медведевым и зажил долго и счастливо... Хоть я и не против Путина с Медведевым. Но не подсовывайте мне такой моральки!

Книга интересная ,но не более того. Поэтому больше 8 поставить не могу.

Хорошая книга. Много рас, миров. Некоторые миры были очень интересны, ну это, по-моему, например мир дио — дао и мир безарийцев, а некоторые скучноватыми, мир не помню как называется, но мир похож на американский вестерн... В общим читайте роман, любителям фантастики он должен понравиться.:smile:

Вот бы и нам такой же способ путешествий, по правде — смая лучшая его книга!!!

На мой взгляд, лучшая книга Лукьяненко.

Первая прочтенная мною книга Лукьяненко,ну что могу сказать сюжет отличный, без ключников было бы наверно намного скучней)))хаха и я заметил что герою очень сильно нравится коньяк особенно Армянский!))

По моему скроиному мнению в данном произведении автор выложил читателю все свои мысли, сомнения и душевные переживания. Причём сделал это мастерски. Ещё не дочитав книгу до конца хочется вернуться и перечитать расказанные Мартином истории, несущие в себе крайне интересные идеи. Лукьяненко философом становиться надо было.

Роман составлен из семи повестей, объединенных загадкой и общими героями. Конец шести из них абсолютно тождественен. При этом совершенно неинтересно, каким образом автор ухайдакает героиню на сей раз — несерьезно это, как в компьютерной игре. Детективная линия — провисает. Недостаточную динамичность сюжета автор пытается компенсировать описанием миров, в которые попадает герой. Увы… Первый мир по конструированию очень напоминает «Многорукого бога далайна» (Логинов) и «Рыцари сорока островов» (сам же Лукьяненко). Второй — калька (причем сделанная по-юношески серьезно) со стандартного вестерна. Третий мир — любая из отечественных НФ книг 1970-х годов (легкий утопический уклон + невнятная философичность. В данном случае — о наличии или отсутствии души). Четвертый мир («кенгуру», компенсирующие короткий срок жизни абсолютной наследственной памятью) оригинален (во всяком случае, я подобного не встречал), но только до начала действия. Потом опять все абсолютно предсказуемо. Пятый мир (амеб) абсолютно традиционен (каких только мыслящих форм материи не навыдумывали фантасты второй половины прошлого века), в конце этой части и мысли, и поступки героев попросту нелепы. Шестой мир (птиц) — замысел неплох, но не реализован (скомкан), при чтении не покидает ощущение вторичности. Седьмой мир — скучен, замысел (нелепая схватка, особое значение крови) уже набил оскомину.

Отдельно остановимся на фантастическом элементе. Антураж: ворота между мирами, размножение-дублирование героев («Заповедник гоблинов» + столько, что даже стыдно перечислять). Описания Земли попросту нет: политические реалии из газет дня написания романа, ощущение, что автор не покидает стен своей квартиры. Причем герой (автор?) абсолютно доволен сытым и тихим существованием, жизни по-иному он не представляет (реверанс в сторону властей?). О первом слое фантастической идеи — оригинальности созданных миров — см. выше. Второй слой — замысел: 1. Лучшие уходят прочь («Волны гасят ветер» Стругацких — сделаны давно и на несколько порядков лучше). 2. Худшие деградируют или рвутся к власти (масса детективов и НФ, из последних — «Гнев крови» Рыбина). Третий слой: Мироздание борется за сохранение стабильности и т.п. — перепев, причем без какого бы то ни было развития идеи, Стругацких («Миллиард лет до конца света»), сопротивление экспансии добрых пришельцев позаимствовано из давнишней повести Бушкова «Варяги без приглашения». Вывод: постоянное ощущение вторичности.

Язык основной части романа никакой-ровный (десяток мелких находок, столько же проколов). Рассказы для привратников скучны и обыденны, наиболее тщательно отработаны рецепты блюд и предвкушение трапез, здесь автор старается изо всех сил, чувствуется, что он умеет и любит, как готовить, так и кушать.

Несколько слов о героях. Она — девственница, привычно теряющая невинность при каждой встрече с героем, причем никак на это не реагирующая (он, впрочем, тоже). А и правда, чего там... Он — частный детектив, принципиально занимающий мелочевкой, по сути — антигерой детективов (см. «Инспектор Кадавр» Сименона). Уникальна наивность сыщика — все принимает на веру (пример — мир амеб). Еда — для него единственная поэзия. Мечты: баба, хата, «крыша» (для спокойствия), отдых на теплом море. Герой осовремененно сер. Но и ключники тоже — «средние», недаром скучные рассказы так «западают им в душу». Таким образом, усредненность героев — замысел (возможно подсознательный) автора.

Ну и о суперидее. Серость тянется к серости. Воспевание усредненности. Это подтверждают и образ героя, и его рассказы-пропуска, и отказ от выбора. Вернее, выбор сделан и сознательно — в пользу серой неизменности привычного и уютного мирка. Глупец Рэдрик Шухарт, глупец Юрковский, наивные герои Снегова, Гансовского и т.д и т.п.! Они-то за что-то боролись, трепыхались, чем-то рисковали… Зачем? «Квартира, машина да счет текущий — вот это Отечество, Райские Кущи!» Воинствующее мещанство в фантастике — не новинка («Второе нашествие марсиан» Стругацких. Но там герой антипатичен, авторы не призывают «делать жизнь с него»). Есть ли у героя «Спектра» явные предтечи? Приходят на память незабвенные Бабкин и Багрецов с их трапезами в колхозной столовой и призывы В. Немцова «ограничить мечту» (см. книгу А. Бритикова: «Но главная поэзия — в «ледовитой прелести окрошки», в котлете с куриной ножкой, она «так аппетитно сочилась маслом, обжаренная в сухарях», в том, как наши романтики «жмурятся от удовольствия», «гладят себя по груди», «от удовольствия закрывают глаза», смакуют «деликатесные корнишоны» и столовые вина (к рыбному — «белое холодненькое, к мясному — красное»). Не это ли чавканье имел в виду С. Иванов, уверяя, что «фантастические произведения Вл. Немцова рассказывают о будущем, прекрасном и величественном»?). Времена изменились, политические взгляды и пристрастия тоже, но, оказывается, по сей день можно исполнять «новые песни» на «старый лад». Если убрать традиционный для сегодняшнего дня фантастический антураж, моральное родство героев романа Лукьяненко и книг Немцова налицо. Занятно (или не случайно?) созвучие названий: «Спектр» и «Семь цветов радуги». Кстати, поначалу я думал, что название романа С. Лукьяненко и его частей связано с воззрениями символистов, но быстро понял, что ошибаюсь. Основная цель — начать каждую часть словом из фразы «Каждый охотник желает знать, где сидит фазан». Редкостное литературное мужество! Удивительная по глубине находка! И перспективная. Следующий роман можно посвятить не менее известной фразе, которую школяры зубрят при заучивании падежей: «Иван родил девчонку, велел тащить пеленку». А от понимания символизма цвета Лукьяненко весьма далек. Или опять же недаром финал — торжество серости — приходится на белый цвет: по символистам — символ чистоты, приближенности к Богу?

Выводы. По исполнению вещь более чем средняя — начинал Лукьяненко гораздо интереснее. По замыслу — неужели «мечта бескрылая, приземленная» вновь вернется в нашу фантастику? Или уже вернулась? Думается, количество премий, полученных автором за эту поделку (которую он, по его словам, писал чуть не два года!), дает определенный ответ и на вопрос о степени деградации оценочной системы разнообразных любительских конов и о пути движения «раскрученной» фантастики — в сторону литературы (что более чем сомнительно) или чтива, рассчитанного на удовлетворение фэновской тусовки. Нам предложен гимн чавкающей серости. Наивная попытка пробраться в мэйнстрим, причем на уровне глашатая (см. многочисленные интервью Лукьяненко и статью об этом романе Каплана).

Лукьяненко держит марку высоко и этой книгой — Мастер.

Неожиданно, свежо, остро, остроумно и прочая, прочая.

Если мне не изменяет дырявая память, это уже тридцать какая-то книга Сергея Лукьяненко. Сочиняет он хоть и много, зато – не в пример многим отечественным фантастам – качественно, с психологической достоверностью выписывая главных персонажей (опуская, впрочем, проработку второстепенных – но и это ба-а-альшая редкость в нашей жанровой резервации), а сюжеты его романов всегда слабопредсказуемы, что делает процесс чтения увлекательным.

Однако написав такую порву книг нельзя не начать самоповторяться (читателям, знакомым с «Лордом с планеты Земля», дилогией «Звезды – холодные игрушки» многое в новом романе покажется повторением пройденного). Осознанно или не очень, но Лукьяненко моделирует в романе такую ситуация, при которой на Земле наступил общий кризис писателей и поэтов, вынужденных обслуживать государственный аппарат, либо забросивших писательство и ударившихся в путешествия по иным планетам.

Ситуация такая: некие инопланетяне понастроили на всех обитаемых планетах телепортационные станции, и разрешили свободно ими пользоваться, в обмен на интересные истории, рассказываемые путником служителю станции. Одна поездочка – одна байка или притча. Аргентинский товарищ Борхес Хорхе Луис только раза четыре пропутешествовал бы (помните его незабвенное «в литературе есть только четыре сюжета…»?), но кое-кому удается прыгать по мирам несчетное количество раз. Рассказчиков таких мало, а дел на иных мирах – много, поэтому приходится нашим сказочникам зачастую подрабатывать выполнением чужих поручений: то человека на иной планете найти, то весточку передать, а то и вовсе – должника грохнуть.

Частному детективу Мартину поручили найти сбежавшую из родительского дома девушку, вот и бегает он за ней по семи планетам, попутно вживаясь в иные миры с чудным социальным устройством, необычайно быстротечным циклом жизни, или даже – с непривычными физическими свойствами. (Была там планетка с чудовищной силой поверхностного натяжения воды. А по слухам, есть миры в нашей галактике, где число Пи равняется четырем. «Значение косинуса в военное время может достигать пяти»). Каждый мир – это отдельная повесть, со своей завязкой-развязкой-финалом (всегда, между прочим, трагическим), и только Мартин бегает за беглянкой как по замкнутому кругу, все больше и больше уподобляясь герою какого-нибудь плохого фэнтезийного сериала, просто-таки обязанного выполнить неуправляемую авторскую волю, наперекор логике, здравому смыслу и окружающим обстоятельствам.

Отсюда проистекает и главный недостаток книги: скомканный финал.

Виталий Каплан (если мне память не изменяет, редактировавший эту самую книгу) в рецензии (ЕСЛИ № 10’2002, с.285) уже сетовал на то, что концовка явно провисает, но видит в этом «открытый финал», за пределами которого читатель сам должен додумывать, почему так, а не эдак. Мне же ситуация видится в несколько ином свете. Герой, отказавшийся от божественного всемогущества – это уже как бы и не совсем герой. Он может сколь угодно долго развивать аргументацию в пользу отказа от вертикального прогресса и уверять читателя в верности стандартной мещанской триаде (дом-семья-работа), но за этим финалом четко видится всего лишь неспособность нашей современной фантастической литературы к осмыслению прогресса разума, невозможность оторваться от зрелищной космической пострельбухи и подняться хотя бы до уровня довоенных наработок Олафа Степлдона.

Какие там создатели звезд и творцы новых планет!

Нам бы поесть чего.

Не зря же главный герой так смачно и обстоятельно кушает в каждом прологе.

Что тут уж такого фантастичного – ума не дам.

Супер. С этого романа началось знакомство с Лукьяненко. Считаю одним из лучших.

Роман действительно неровный, концовка смазана, некоторые моменты откровенно притянуты за волосы, а местные диалоги вообще местами сплошная банальщина. Но. В который раз удивляет умение автора придумывать свои оригинальные атмосферные миры, свою четкую механику этих миров, вобщем то что называется сеттингом. И самое главное действительно верится, что, да, так может быть. И это Но делает роман знаковым, за что и моя оценка.

Класный роман, с удовольствием его прочитал, единственный минус это размножение Дио-Дао как-то в скользь и непонятно идет объяснения о рождении двух или трех детей.

Книга — как возвращение домой. Крайне уютно и привычно. Саймак+Абрамовы — чего желать лучшего ностальгирующему по старой НФ?

Этот роман показался мне каким-то... неровным, что ли... Интересно — да, безусловно; но немного портит впечатление некоторая предугадываемость основной линии люжета. «Панорама» планет и рас — весьма сочно, атмосферно, ярко, — но не всегда убедительно, заметны некоторые натяжки и непроработанные моменты (просто видишь, что — придумано, и не очень увязано с остальным). Словно автору самому было что-то писать интереснее, и антураж он видел яснее, и психология расы увлекала больше, — а что-то уже просто отрабатывал, без особого увлечения. Ну, надо 7 вариантов, и все тут. И на концовку тоже чего-то не хватило...

Хотя в целом вещь воспринимается как весьма достойная, непростая. В этом вообще достоинство Лукьяненко — он создает непростую фантастику. Она не только задевает эмоции и включает вображение (что само по себе — уже здорово), но включает мозги.

И еще: местами (стилистически) написанное очень напоминает АБС. И как бы в поддержку этого — неоднократные прямые и косвенные ссылки на их творчество. В моем восприятии — это только плюс автору...