Конечно, не сравнивать этот роман с собственно «Гиперионом» невозможно. Не так давно первый роман тетралогии Симмонса потряс меня до глубины души. Потому ко второму я приступал с известной опаской.

Это правда, «Падение Гипериона» — совсем другая история. И история эта, к сожалению, куда более обыденна. Пронзительная человечность первой книги, выдвижение на первый план судеб людей, через которые уже подается картина мира уступила место пусть и очень классно написанной, отлично продуманной но все-таки обычной космоопере. Глубина и психологизм уступили место сюжетным изыскам, из новых образом реально цепляет лишь одна Мейна Гладстон, старые образы не приобрели ничего нового. Блуждания паломников по Гипериону теряется на масштабном фоне надвигающейся войны. Да и вообще — люди теряются в интригах Сети и ТехноЦентра. Мне это читать было прискорбно.

Вот так с двойным чувством я читал «Падение Гипериона». С одной стороны — великолепный сюжет, ярчайшие картинки, возникающие перед глазами при прочтении, с другой — потерялось то, что сделало «Гиперион» для меня такой значительной книгой. Девятку я поставлю, потому что «Падение...» того заслуживает, но, честно скажу, я немного разочарован...

Не знаю, интересно вам это или нет, но могу предложить несколько вопросов с нашей последней тренировки ЧтоГдеКогда. Пошевелить мозгами, так сказать:))

Тут простенькие вопросы, но если интересно, маякните и я буду выкладывать еще иногда:))

1. После того, как король Людовик XIV сделал это, один из придворных заметил, что если это сделал сам король, то на свете нет ничего невозможного. Что же сделал Людовик XIV?

2. Ирвин Шоу описал в одном из своих романов ситуацию после взятия Парижа немецко-фашистскими войсками, когда Сопротивления еще практически не было, однако на стенах домов уже начали появляться четыре цифры. Приведите их в правильном порядке.

3. Вряд ли вы кто-нибудь из вас знает древнегрузинский язык. Тем не менее, вот вам вопрос: переведите на древнегрузинский язык слово: "сталь".

4. Мужик поймал золотую рыбку, та, как водится, пообещала выполнить три его желания. Первым желанием мужик загадал, чтобы рыбка выполнила не три, а четыре его желания. "Ну и дурак", — сказала рыбка. А почему?

5. Этот напиток был известен еще в Древней Греции. В Европе его называют "фриг". А в России до революции его можно было попробовать в любом кабаке, но при этом хозяева кабака упорно отрицали бы, что его подают в их заведении. Что же это?

6. Путешествуя по Австрии, французский писатель Бальзак испытывал трудности из-за недостаточного знания немецкого языка. Как, например, расплатиться с извозчиком? Способ, который придумал Бальзак, заключался в следующем. В руку извозчика писатель клал серебряные монеты по одной. Когда бальзак останавливался и что он делал после этого?

7. Однажды к композитору Берлиозу подскочил поклонник, вцепился в рукав и закричал: "Господин Берлиоз! Позвольте прикоснуться к руке, написавшей "Ромео и Юлию"!" Почему фанатичный поклонник так и не осуществил своего намерения?

Сегодня, оказывается, день рождения у великого писателя Джорджа Оруэлла. Его "1984" для меня образец антиутопии и одна из немногих книг, которые я перечитываю по много раз.

Хочу напомнить вам несколько его цитат...

Каждое поколение считает себя более умным, чем предыдущее, и более мудрым, чем последующее.

В девяти случаях из десяти революционер — это скалолаз с бомбой в кармане.

Реклама — это громыхание палкой внутри помойного ведра.

Всякий писатель, который становится под партийные знамена, рано или поздно оказывается перед выбором — либо подчиниться, либо заткнуться.

Абсолютно белое, как и абсолютно черное, кажется каким-то дефектом зрения.

Если ты в меньшинстве — и даже в единственном числе, — это не значит, что ты безумен. Есть правдa и есть неправда, и, если ты держишься правды, пусть наперекор всему свету, ты не безумен.

Свобода — это право сказать, что два плюс два — четыре.

Тот кто управляет прошлым, управляет будущим. Тот кто управляет настоящим, управляет прошлым.

И, наконец, мое самое любимое:

— Это прекрасно — уничтожать слова. Главный мусор скопился, конечно в глаголах и прилагательных, но и среди существительных — сотни и сотни лишних. Не только синонимов; есть ведь и антонимы. Ну скажите, для чего нужно слово, которое есть полная противоположность другому? Слово само содержит свою противоположность. Возьмем, например, «голод». Если есть слово «голод», зачем вам «сытость»? «Неголод» ничем не хуже, даже лучше, потому что оно — прямая противоположность, а «сытость» — нет. Или оттенки и степени прилагательных. «Хороший» — для кого хороший? А «плюсовой» исключает субъективность. Опять же, если вам нужно что-то сильнее «плюсового», какой смысл иметь целый набор расплывчатых бесполезных слов — «великолепный», «отличный» и так далее? «Плюс плюсовой» охватывает те же значения, а если нужно еще сильнее — «плюсплюс плюсовой». Конечно, мы и сейчас уже пользуемся этими формами, но в окончательном варианте новояза других просто не останется. В итоге все понятия плохого и хорошего будут описываться только шестью словами, а по сути, двумя.

Дочитал "Гиперион" Дэна Симмонса. Продублирую тут свой отзыв, может, у кого-то возникнет желание обсудить:)

"Даа, а я уж думал, что я старый, умудренный жизненным опытом циник, что я много чего прочитал в своей жизни и поразить, порадовать и достучаться до самого сокровенного никакая книга в моей жизни уже не сможет.

«Гиперион» же с первых страниц заставил вспомнить то время, когда деревья были большими, я смотрел на мир широко открытыми глазами и «глотал» книги, в буквальном смысле слова похрюкивая от удовольствия.

Шесть историй... Возможно, не все они сделаны одинаково сильно, возможно, даже, не каждый из них я бы по отдельности поставил «десятку». Но то, как Симмонс увязал в их в один букет, то, как он вплел их в ткань романа, сама концепция произведения вызвало у меня восхищение. Я давно ждал такую книгу. Была бы возможность ставить не десять, а пятнадцать баллов, я бы поставил пятнадцать.

Была бы возможность поставить двадцать — поставил бы.

И сто бы поставил...

История священника — вообще лучшая книга о миссионерстве на моей памяти. Яркое, запоминающееся приключение на мощной религиозной основе и концовка этой истории просто потрясает. Я, когда дочитал ее, то отложил книгу и полчаса просто не выходил из прострации.

История полковника — классический космический боевик. Мне она понравилась меньше прочих, но без нее мир «Гипериона» был бы неполон.

История поэта — история поиска творческим челоеком себя, своей музы, своего места в мире слов и образов. История, позволяющая увидеть цену, которую подчас приходится платить за то, чтобы создать шедевр.

История ученого — трагичная и страшная, цепляющая до глубины души. Я чувствовал, будто рядом с Солом и его дочерью переживаю каждый день, подчас с облегчением вздыхая оттого, что наконец-то настала ночь.

История Ламии — детективный киберпанк, добавляет экшена и динамики, и, наконец

история Консула — красивая, пронзительная история Мауи Обетованной, ее дельфинов и плавающих островов, история маленького рая и одной из самых трогательных любовных отношений в мировой литературе. Я представлял, как Мерри каждый раз прилетал на Мауи, видел свою Сири, понимал, что для нее прошло не несколько недель а годы... Ух...

Я долго читал эту книгу.

Медленно. Часто возвращался на десяток-другой страниц назад, перечитывал, смаковал.

Я получал детскую радость от чтения и был по-настоящему счастлив. Великолепная книга..."

В город О. я приехал совсем недавно, но уже очень хочу уехать. Хотя это очень красивый город. Очень. Каждое здание здесь – это произведение искусства. Каждая улица – галерея великолепия и очарования. Никогда не видел более изящного города. Его красота настолько хрупкая, что даже страшно смотреть, дышать. Очень уж не хочется, чтобы твой взгляд или твое дыхание оставляло свои следы на ажурных узорах.

Но эти люди…

Они меня безумно раздражали. Эти люди недостойны были ходить по таким улицам и жить в таких домах. Их всех следовало бы выселить в массовом порядке и сделать город О. храмом искусства. Чтобы здесь только ходили с открытым ртом истинные ценители красоты восхищались. Чтобы писали об этом городе восторженные статьи. Чтобы фотографировали каждый сантиметр.

Но эти люди…

Это были очень странные люди. Ничто в мире не интересовало их так, как новости. Они искали их буквально везде. Справедливости ради надо сказать, что ничего нового в О. не происходило никогда – город словно застыл во времени, – но уже сам процесс поиска будоражил ум его жителей. Такой они были любознательный народ, просто жуть и каждый раз, выходя на улицу, сразу смотрели по сторонам, – а не случилось ли где поблизости чего-нибудь такого, что можно было бы запомнить, а потом аккуратно записать в аккуратный блокнот с каллиграфической надписью «Хроника города О.». Подобный блокнотик был у каждого жителя города, но так как все только и делали, что ходили и вертели головой по сторонам, то ничего вокруг не происходило, разве только какой зазевавшийся прохожий шарахался головой об столб, пытаясь высмотреть что-то на противоположной стороне улицы. Скорее всего, даже мой приезд оказался для них настолько значимым событием, что и его занесли в хронику.

Близился большой общегородской праздник – довольно глупый, как и большинство общегородских праздников. Город готовился достойно его отметить – это было особенно заметно по очередям в магазины и легкому налету ожидания на лицах жителей. Они ждали – новостей, счастья и удачи, и еще много подобной ерунды, которую люди ждут после каждого праздника, а в итоге получают только глубокое похмелье и изрядно опустевший после вчерашнего семейный бюджет.

Глупые люди, глупый праздник. В этот знаменательный день я тоже решил погулять по городу.

И вот, нацепив с утра на лицо выражение благопристойного ожидания, я вышел на улицу и отправился в центральную часть. Там уже вовсю шло веселье – люди ходили толпами и смотрели по сторонам. В кармане каждого лежал маленький аккуратный блокнотик. Люди сидели в кафе и барах, а перед ними на столе лежали блокноты. Маленькие дети, словно шпионы, бороздили это человеческое море, а, возвращаясь, докладывали обо всем, что видели, суровым отцам, в то время, как матери пытались с помощью различных ухищрений вытянуть что-то из соседок. Чувствуя себя несколько глупо, я зашел в ближайший магазин, и купил себя красивый черный блокнот. Немного полегчало – теперь я чувствовал себя вооруженным и тоже стал охотником. Я мог охотиться за другими людьми, заключая их в клетки полей моей новенькой записной книжки. Не то, чтобы я собирался это делать, но все-таки неуютно было ощущать на себе выжидающие взгляды и не мочь ответить тем же.

Впрочем, таскать в кармане абсолютно пустой блокнот мне казалось странным, хотелось поселить в нем хотя бы одну фразу. Потому, открыв его на самой первой странице, я вытащил ручку, и задумался. Ни один из подходящих афоризмов мне в голову не приходил, стихов я вообще никогда не знал и потому записал: «24 мая 20.. года. 12 ч. 35 м. ул. им. 3-го Восстания. Я стою и пишу эту фразу, потому что ничего, более достойного мне в голову не приходит».

Резкий звук заставил меня поднять голову. Кто-то, засмотревшись на меня, ударился головой об дерево. Ничего необычного, для этого города это было привычным. Но ничего лучше поблизости не происходило и потому я записал. «Мужчина в сером свитере ударился головой. Паники это не вызвало, здесь много кто ударяется и головы у всех крепкие. Так что ничего особенного. Но я погуляю еще немного, может, и найду что более примечательное».

И, с приятным чувством выполненного долга, я положил блокнот в карман и отправился на поиски новостей.