Шесть лет назад главный редактор журнала "ЛитГид" Ольга Генина обратилась ко мне с просьбой дать несколько снимков Бориса Стругацкого для того, чтобы подверстать их к беседе с писателем. Фото я послал, интервью БНС долго не появлялось, у журнала случились какие-то проблемы, но в 2011-м было опубликовано (Литгид (М.). – 2011. – № 1. – С. 64.).
Мне был прислан экземпляр, но что-то я его никак не могу найти. А файл с текстом сохранился. Мне кажется, что эта беседа с Борисом Натановичем в сети не выкладывалась. Надеюсь, Ольга Генина не будет на меня в обиде, если я эту беседу выложу в день рождения знаменитого фантаста.
Борис Стругацкий: «Если книгу не стоит перечитывать, то ее и читать не стоило»
В бизнесе это называется «Законом Парето» — 20% усилий приносят 80% результата. В литературе количество качественных произведений можно вывести по «Закону Старджона», который звучит следующим образом: «Девяносто процентов всего на свете – дерьмо». Оставшиеся 10% достойной внимания литературы — это много или мало? «10% — это, слава богу, вполне достаточно! Это десятки и сотни имен и названий ежегодно. Не успеть прочитать «за всю свою счастливую жизнь». И сколько бы ты ни протянул, ты снова и снова будешь открывать для себя внезапные имена. Как это прекрасно!», — считает Борис Стругацкий. Вот именно об этих 10 процентах и пойдет речь.
— Борис Натанович, произвести впечатление на писателя вдвойне сложнее, нежели на человека, не занимающегося литературой профессионально. Были ли книги, которые все-таки смогли произвести на Вас сильнейшее впечатление, заставили плакать или хохотать?
— Книги, потрясшие меня эмоционально, не редкость. Например, «Пригоршня праха» Ивлина Во. Или, скажем, «Архипелаг ГУЛАГ». А в самой ранней молодости — «Красный смех» Леонида Андреева. Хихикать приходилось над публицистикой Ильфа-Петрова, над Лемовским «Вторжением с Альдебарана», над Джеромом К. Джеромом, над Гашеком… А вот не плакал я ни разу. Хотя, помнится, слезы подступали, когда я читал последние странички повести «ПривычнОе дело» Василия Белова.
— Были ли книги, которые перевернули Ваше представление о жизни?
— Нет, такой книги в моей жизни не было. Более того, очень немного было у меня книг, которые дарили мне действительно новые идеи и сколько-нибудь заметно меняли мои представления. Помню «Лисы в винограднике» Фейхтвангера, например. Меня тогда поразила фейхтвангеровская идея о том, что никто из участников любого массового движения, имеющего целью изменить ход истории, никогда не достигает цели, которую он преследовал. Это была замечательная иллюстрация к «теореме Толстого»: история движется по равнодействующей миллионов воль, — и каждая индивидуальная воля, как правило, не совпадает с этой равнодействующей.
— Говорят, что современное поколение мало читает. Возможно. Но почему же тогда старшее поколение, воспитанное на книгах, сейчас читает все меньше? Девушка, когда-то не расстававшаяся с томиком Тургенева, сейчас превратилась в даму, разгадывающую кроссворды в метро или с упоением читающую «мыльные» детективы и женские романы. Как Вы думаете, почему?
— «Душа обязана трудиться», а чтение это не только развлечение, но и труд. Труд творческий — он облагораживает душу, он совершенно бескорыстен, он доставляет наслаждение, но это, все-таки, труд. Он требует усилия, он напрягает, он заставляет преодолевать (косность, непонимание, лень), и это не всякому нравится. Мы же любим, когда «весело и ни о чем не надо думать». Поэтому мы предпочитаем чтению движущиеся и звучащие картинки, — ТВ с «попсой», компьютерные игры, кинокомедии. А уж если читать, то что-нибудь «легкое»: простенький детектив или невзыскательное фэнтези. Мое поколение читало много. Читать было престижно, это было модно и круто, — мы соревновались и хвастались: кто прочитал новую книжку, кто открыл нового автора, кто раскопал что-то неслыханное в букинистическом… Но, боюсь, мы были такими, не потому, что мы были умнее или вообще лучше нынешних. Боюсь, это происходило только потому, что мир тогдашних наших развлечений был невообразимо убог: новые фильмы появлялись пару раз в год; никаких компьютерных игр не было и в помине; магнитофоны – только казенные; телевидение – две программы; диски – «на костях». А сенсорный голод был не меньше, чем сейчас. Вот и читали, уходили в воображаемые миры, созданные для нас великими и не очень.
— Ваша душа сейчас над чем трудится?
— Я сейчас никудышный читатель. Я составляю ежемесячный альманах «Полдень, XXI век»; я член нескольких литературных жюри; принимаю участие в работе семинара писателей-фантастов… Это означает, что я обязан прочитывать множество рукописей и все мало-мальски заметные новинки года. У меня практически не остается времени читать удовольствия ради, — только по обязанности. Сейчас я готовлю шорт-лист для так называемой АБС-премии, и на столе у меня три десятка томиков фантастики прошлого года, — я должен все это прочитать до начала мая, чтобы определить достойных. И ведь это не все, — в полный список входит еще, наверное, столько же.
— Есть ли книги, которые Вы настоятельно не рекомендуете читать? После прочтения которых Вам захотелось помыть руки?
— Таких книг великое множество. Естественно, я их не запомнил. На счет «помыть руки» не знаю, не помню… Разве что Кочетов со Шевцовым? Но это было так давно…
— Известно, что после «Тли» карьера журналиста Шевцова закончилась в одну секунду. В 44 года он остался военным пенсионером с 84 рублями пенсии и без каких бы то ни было перспектив в жизни. Сейчас о нем мало кто вспоминает. Но есть и талантливые авторы некогда популярные, но забытые сейчас, можете вспомнить таких?
— Лев Кассиль со своим «Кондуитом и Швамбранией». Чудесная была книжка. В первом издании, пока ее еще не изуродовала редактура. Кэрвуда бы я, пожалуй, попытался переиздать. Луи Жаколио «Грабители морей»… Ярчайшие воспоминания молодых лет. Впрочем, я их лет уж 50 как не перечитывал, а ведь книги стареют. Не так быстро, как кино, но все-таки. Рукописи не горят, да, но книги – стареют и умирают (или, может быть, только впадают в анабиоз?)
— Может быть, если Вы их не перечитывали полвека, то книги не такие уж и любимые? Ведь Вы всегда говорили, что книги обязательно нужно перечитывать. Наверняка ведь есть произведения, которые Вы перечитывали более 10 раз?
— Сказано: «если книгу не стоит перечитывать, то ее и читать не стоило». С удовольствием добавлю: квалифицированный читатель это человек, который не только много читает, но много и перечитывает. Перечитывание книги это специфический процесс, совсем не похожий на первочтение. В этом есть что-то от возвращения в доброе прошлое, или наслаждения внезапным открытием того, что еще вчера было от тебя скрыто, или от того чувства, которое мы испытываем, убеждаясь вновь, что твой друг прекрасен и благороден, и радостно повторяя: «хорошее всегда хорошо». Первочтение это всего лишь знакомство, перечитывание это уже дружба. По 10 раз я перечитывал многие книги. Например, «Гиперболоид» А.Толстого. Или Булгакова – «Театральный роман».
— Если перечитывать, то и цитировать. Вы говорите, что чаще всего цитируете Пушкина. Можете составить рейтинг из наиболее часто употребляемых Вами цитат Пушкина или других авторов?
— Ну, нет. Какой там еще рейтинг? Приходит в голову – к месту или не месту – и цитируешь. «И в распухнувшее тело раки черные впились…» Наверное, чаще всего приходится тревожить великую тень во время споров о литературе. Тут уж все идет в ход: «Зависеть от царя, зависеть от народа не все ли нам равно…» «Затем, что ветру, и орлу, и сердцу девы нет закона!..» «Ты сам свой высший суд…» А потом вдруг, ни с того, ни с сего вспомнишь: «…Волхвы не боятся могучих владык, и княжеский дар им не нужен…», и читаешь до конца, все, что помнишь. И думаешь: какие стихи! Какие божественные стихи! Ведь на обложке школьных тетрадей их дураки из Наркомпроса печатали, надеялись так у школяра с детства вызвать уважение-почтение к гению. А вызывали только лишь раздражение и отвращение…
— Самый веселый и самый грустный автор, на Ваш взгляд.
— «Самых веселых» наберется добрый десяток, да и «самых грустных» — очередь. Ну, пусть будет самый веселый Марк Твен, — он же и самый грустный.
— «Счастье для всех, даром, и пусть никто не уйдет обиженный!». Какую книгу Вы бы раздавали даром, в обязательном порядке?
— Когда-то, помню, прочитав «ГУЛАГ», я подумал: что было бы, если бы каждый гражданин СССР, проснувшись поутру, обнаружил бы у себя под подушкой эту книгу? Теперь я знаю точно: ничего бы не произошло. Да и тогда я это понимал прекрасно.
— Вы, как и все петербуржцы страстно любите свой город. Какие произведения о Санкт-Петербурге Вы бы советовали прочитать каждому жителю столицы? Да и жителям других городов тоже?
— Наверное, Гоголя, «Петербургские повести». «Медный всадник», пожалуй, будет хорош. Алексей Толстой хорошо писал Петербург в «Трилогии», но у него там лишь эпизоды. Правда, эпизоды просто блистательные.
— Какие книги, на Ваш взгляд, должен любить или хотя бы просто прочитать каждый уважающий себя человек?
— Я не представляю себе библиотеки без Толстого, Чехова, Достоевского, Булгакова. Без Уэллса, без Воннегута, без Лема, без Оруэлла. Без Ильфа с Петровым, без Марка Твена, без Джерома Клапки Джерома… Господи, да я и десятой доли не перечислил здесь авторов, без которых не мыслю своего книжного мира. Но ведь возьмите любого другого читателя, — список будет совсем другой. Там появятся Тургенев и Леонид Андреев; Шоу и Камю; Гессе и Лесков; Азимов и Ефремов. И это тоже будет вполне почтенное и уважаемое собрание, но – не моё.
— Был ли автор, которого Вы открыли для себя сравнительно недавно и очень сильно пожалели, что не были знакомы с его творчеством раньше?
— Последним из таких был, пожалуй, Булгаков, — начало 70-х, «Мастер и Маргарита» в журнале «Москва». С тех пор – никого.
— Считаете ли Вы, что есть книги, которые ни в коем случае нельзя читать в молодости, в юности, а нужно и можно осмыслить только в зрелом возрасте?
— Наверняка такие книги есть. Слово «нельзя» в этом контексте мне не нравится, но, естественно, легко назвать десятки замечательных книг, читать которые подростку не то чтобы вредно, но бесполезно. Я сам, помню, в школе пытался читать Салтыкова-Щедрина, «Современную идиллию», и был дьявольски разочарован. Ведь это была книга из отцовской библиотеки, а потом я знал, что отец очень Щедрина любил и даже о нем писал. Теперь это моя любимая у Салтыкова-Щедрина книга.
— Говорят, что гений и злодейство несовместимы. Может ли нехороший человек написать хорошее произведение?
— О большинстве «хороших» авторов известно, что человеки они были, мягко выражаясь, не слишком хорошие. Кто – игрок, кто – карьерист, кто – ядовитый, как гадюка, а кто так и просто пьяница. Талантливый человек талантлив во всем, так что талантливый писатель и в своих недостатках как правило талантлив.
— Лично для Вас какая книга самая дорогая и Вы всегда хотели бы иметь ее при себе?
— Одной такой нет. Библиотечка, томиков на пятьдесят, — иначе «понта нет, начальник».
В 2016 году в петербургском издательстве «Амфора» выйдет роман «The Beatles. Иное небо». Жанр — «альтернативная история». Мир, где Джон Леннон не убит, группа вновь объединилась, и в 1980-м The Beatles летят на гастроли в СССР. Пережив цепочку приключений, они оказываются в Томске, а весь мир, благодаря им, сильно меняется к лучшему. Интересная задумка, увлекательное повествование — текст затягивает читателя. А некоторые из героев хорошо знакомы томичам.
Мы поговорили о романе с одним из его авторов, Юлием Буркиным, и выяснили непростую историю создания книги, узнали, почему на обложке будет указан только его соавтор Алексей Большанин, и как среди действующих лиц оказались Моисей Мучник, Виктор Колупаев, Леонтий Усов и другие томичи.
— Юлий, как и почему возникла мысль написать такую книгу?
— Многие из тех, кто в свое время познакомился с творчеством Битлз и пережил потрясение от их музыки, уверены, что они влияли не только на культуру, но и на всю ситуацию в мире. В том числе, что именно благодаря Битлз не случилось Третьей мировой. Мир был на волоске, а Битлз направили энергию молодых в иное русло: «Все, что вам надо — любовь». И этим людям не дает покоя мысль: а если бы группа не распались, каким бы стал наш мир? Совсем другим, лучше, наверное. Впервые идея написать об этом возникла давно…
— После появления вашего с Константином Фадеевым романа «Осколки неба, или Подлинная история Битлз»?
— Чуть позже. В 2001-м «Осколки» были переизданы ЭКСМО, и стали хорошо продаваться. Тогда в издательстве предложили: «Давайте делать такую серию. Напишите теперь про Роллинг Стоунз, например». Но нам это было неинтересно, мы не видели ни в какой другой группе достойного для книги повода. «Может, продолжение тогда напишите?» — спросили нас. Мы с Фадеевым задумались, и поняли, что не хотим. Группа распалась. Можно было, конечно, писать о сольной жизни музыкантов, но и там мы не видели достойной яркой фабулы. И тогда мелькнула мысль: можно представить, что случилось бы, если бы Леннона не убили. Фантастический роман о том, каким стал бы мир, если бы Битлз сошлись опять и продолжали работу, уже осознав свое предназначение — менять мир к лучшему.
ПОЖАЛУЙ, самый известный новосибирский писатель Геннадий Прашкевич издал свое очередное произведение — биографию культового фантаста Толкина. Книга вышла в серии «ЖЗЛ» в издательстве «Молодая гвардия». Напомним, до этого были опубликованы еще пять жизнеописаний, над которыми работал Геннадий Мартович: это книги о братьях Стругацких, Станиславе Леме, Жюле Верне, Герберте Уэллсе, Рэе Брэдбери. Представляем вашему вниманию новую беседу Геннадия Прашкевича с поэтом и журналистом Юрием Татаренко. Как обычно, в разговоре коллег были затронуты самые животрепещущие темы.
— Году литературы в России предшествовал Год культуры — чем он запомнился?
— Я страшно много работал. Видимо, поэтому для меня он прошел совершенно незаметно. Правда, в феврале я принимал участие в открытии Года культуры в нашем оперном театре. Было тесно, шумно, я вручал кому-то книгу Ивана Ефремова, все проходило как-то бестолково. Вот такие воспоминания, связанные с Годом культуры, — полное бескультурье! И мне пришлось самостоятельно создавать вокруг себя некий литературный островок. Кажется, мне это удалось. (Улыбается.)
Было снято два документальных фильма с моим участием. В одном из них я рассказывал о Каннском культурном феномене, когда в 1918-19 годах прошлого века, почти сто лет назад, в маленьком городке Красноярского края собрались Вивиан Итин, Владимир Зазубрин, Ярослав Гашек! Там были написаны потрясающие книги!
Второй фильм посвящен тому, что я, собственно, сделал в жизни. Он оказался пророческим. Все прошлое лето у меня шли переговоры с одним московским издательством на предмет издания собрания сочинений Геннадия Прашкевича. И вот наконец все документы подписаны, я вовсю работаю над составлением томов, первые шесть вышли в свет. К сожалению, экономический кризис и тут вносит свои поправки, так что пока занят редактурой.
А волн культуры, поднятых чиновниками и якобы бьющих мне в окна, я не ощутил. У меня вообще печальный взгляд на Год культуры, литературы. Это все какая-то бутафория.
Что такое Год литературы? Десяток писателей-счастливчиков получат большие премии. Кого-то пригласят выступить, к примеру, в Казани или даже за рубежом. Но этого мало. Все надо начинать со школы! Советская цивилизация началась с огромных волн ликвидации безграмотности. А сейчас я с ужасом узнаю, что в России появились неграмотные люди. Не говоря уже о множестве не читающих книг. Но не буду жаловаться. Мы не имеем права на пессимизм. Начинать надо с образования и воспитания. Если из 30 учеников в каждом классе выйдут хотя бы пять любознательных — страна поднимется на ноги. Если нет — мы окончательно превратимся в народ потребителей, которым надо постоянно воровать. А работать никто не хочет. Мне даже кажется, что и многие из уже утвержденных культурных правительственных программ будут свернуты — под предлогом общей непростой экономической ситуации… Прекрасно помню, как после дефолта 1998 года сразу же закрылось множество интереснейших издательских проектов! Остались только самые идиотические…
Большой писатель в своих произведениях неизменно соединяет настоящее, прошлое и будущее, создаёт новые архетипы и, видя в малом большое, выходит на обобщения. Известному литератору Геннадию ПРАШКЕВИЧУ это удаётся мастерски. Из чего складывается авторское мироощущение, что писателю ближе всего, каким видится ему литературный Новосибирск – об этом расспросил Геннадия Мартовича корреспондент «Навигатора».
– В Год литературы проводится много мероприятий. А чего, по-Вашему, не хватает?
– Если бы всё зависело от меня… Пожалуй, необходимы групповые поездки писателей – скажем, из Новосибирска в Казань, Иркутск, Хабаровск, Красноярск. Чтобы писатели встречались не только с читателями, но и друг с другом. Второе – серия мастер-классов для молодежи. Шквал текстов, размещаемых в Интернете, просто так не остановить. Сетература неистребима, и количество, к сожалению, тут не переходит в качество.
К писательским поездкам следовало бы привлечь пару боевых журналистов – чтобы рассказывали обо всём, что увидят и услышат. Нужно включать живой литературный процесс. Тогда писатели почувствуют, что их слова фиксируются, доносятся до широких масс.
Ещё одна идея – еженедельный всероссийский альманах. Он ускорил бы выход автора к читателю. Реализовать эту идею непросто. Не стану говорить о банальном – вопросах финансирования. Гораздо труднее решить проблему писательского единения.
В этом году на «Миниконе» я [Ребекка Ловатт] пообщалась с Брендоном Сандерсоном (автором циклов «Рожденный туманом», «Архив штормсвета» и других). Мы обсудили будущие работы, «Белый песок», структуру миров, кто из троих та'верен лучше понимает женщин и многое другое. Читайте интервью!
Ребекка Ловатт: Я не буду просить, чтобы вы рассказали о себе. Думаю, вы уже достаточно хорошо известны. Но нет ли каких-то историй о вас, которые были бы интересны читателям?
Брендон Сандерсон: О, я могу припомнить о себе кучу историй. Одну забавную историю папа рассказал на моей свадьбе. У моих родителей, как у всех нормальных людей, временами в присутствии детей проскальзывают словечки, которые они не хотели бы, чтобы дети повторяли. Мне было четыре или пять, и я научился от отца некоторым ругательствам. И я ходил и все время их повторял. Поэтому мои родители усадили меня и сказали: «Мы не произносим такие слова, потому что они плохие». И я ответил: «Ладно, я понял».
Я мормон, а в Церкви Иисуса Христа Святых последних дней дети произносят речи на собственных собраниях. В пять лет вы говорите секунд тридцать, от вас требуется только встать, сказать: «Я люблю Иисуса» – и это все. Но я решил, что расскажу о тех словах, и об этом не знал никто, даже мои родители. И вот я поднялся перед всеми детишками и сказал: «Мы не говорим «вот дерьмо», потому что это плохое слово». Затем я продолжил говорить о всех плохих словах, которые знал – перед всеми детьми. Такая у меня была речь.
Вот так Брендон богохульствовал с кафедры мормонской церкви, когда был ребенком.
РЛ: Развращение молодежи – замечательно.
РЛ: Кстати, в следующем месяце исполняется десять лет с вашей первой публикации – книги «Город богов». Вы с тех пор прошли длинный путь, выпустили пятнадцать романов и с полдюжины повестей. Что было самым интересным или удивительным из того, что вы узнали за это время? Если не брать в расчет все, что касается «Колеса Времени».
БС: Один из самых интересных моментов – это то, как быстро фанаты осваиваются во всех тонкостях миров. Они разобрались во всем лучше и быстрее, чем я ожидал. Но я знал, что это случится, так как сам был фанатом «Колеса Времени» и понимал, какую роль сыграли для него фанаты. Они делают то же самое и для моих книг, и это честь для меня. Меня удивляет, что это происходит с моими книгами, но не удивляет, на что способны фанаты.
Думаю, самый большой сюрприз – это то, что после того, как я стал писателем, у меня осталось так мало времени, чтобы писать. Когда я работал на полной занятости, у меня было больше времени на это, чем сейчас, потому что тогда я работал в отеле в ночную смену и мог писать ночами напролет. Несмотря на то что я учился в университете на дневном и работал в полную смену, у меня оставалось на писательство добрых шесть часов каждый день.
Сейчас я профессиональный писатель и вынужден путешествовать, ездить в туры и давать интервью. Все это важно, и мне очень нравится. Но это означает, что я просто не могу писать в том же объеме, что и раньше. Я стал рассказчиком, потому что мне нравится рассказывать истории. Но теперь для того, что действительно составляет мою работу, приходится выискивать время в плотном графике.
РЛ: Ну, по крайней мере, преподавая в университете, вы и другим помогаете рассказывать их истории.
БС: Да, и это приносит мне удовлетворение.
РЛ: Каким моментом за эти десять лет вы больше всего гордитесь?
БС: Их было множество таких моментов, похожих между собой. Это когда люди подходят ко мне и говорят: «Брендон, я никогда не увлекался чтением, но ваши книги заставили меня это делать». Сам я не любил читать. Эту историю легко найти, я рассказывал ее уже тысячу раз. Я не любил книги до тех пор, пока не изменился благодаря романам фэнтези. Я увлекся писательством, потому что подумал: «Я должен научиться заставлять людей чувствовать то же, что Энн Маккефри заставила почувствовать меня». Поэтому, когда читатели так говорят, я знаю, что иду именно к той цели, которую поставил перед собой.
И следующее по важности – это когда мне говорят, что засиделись допоздна за моей книгой. Я начинаю чувствовать себя довольным злым гением.
РЛ: Из-за вас я провела много-много бессонных ночей. Как, например, когда взялась за «Слова сияния» – по-моему, я проглотила ее за два или три присеста. И совершенно случайно не закончила работу, которую нужно было сдать на следующий день.
БС: Превосходно. Опять развращение молодежи. Этим я и занимаюсь всю жизнь.
РЛ: Вы злой гений. И, возвращаясь к вопросу, есть ли у вас ориентировочные даты для сиквела «Города богов»?
БС: На самом деле нет. Я хотел попытаться в этом году, но сейчас все силы уходят на «Архив», а значит, ничего не получится. У меня было время на сиквел в прошлом году, но взамен я написал два новых романа про Вакса и Уэйна. Однако я его обязательно напишу: по хронологии Космера это должно случиться до того, как я займусь третьей эпохой «Рожденного туманом» – трилогией, в которой технологии находятся на на уровне наших 1980-х гг. Нам нужно будет догнать события в Элантрисе, чтобы не нарушить хронологию общей истории Космера. Так что это обязательно случится, но точно не в ближайшие несколько лет.
РЛ: Сколько времени вы тратите на предварительное планирование ваших романов, разработку магических систем, совершенствование законов и тому подобное?
БС: Это очень зависит от книги. На «Стальное Сердце» мне не понадобилось много времени. Там была супергеройская история, поэтому по большому счету мне нужно было ответить всего на несколько вопросов. Как люди получили свои способности? Откуда возникли их слабости? Как все это взаимосвязано? Ответив на них, я мог просто взглянуть на каждый набор способностей и сказать: «Ага, у такого-то человека такие-то способности».
В истории про супергероев не приходится глубоко продумывать систему мира. В то же время их магия очень ограничена, она действует в довольно узких рамках, поэтому причина, по которой не приходится углубляться в систему мира, заключается в том, что углубляться особенно некуда. В этом случае разработка заняла неделю.
Что касается серии наподобие «Архива штормсвета», то тут над магическими системами пришлось работать месяцы или годы. Каждый раз по-разному.
РЛ: Логично. К тому же и сам «Архив» чуточку побольше.
БС: Да, и придумать структуру его мира представлялось серьезной задачей.
РЛ: Приходится ли вам для создания магических систем проводить множество исследований, или они по большей части – плод вашего воображения?
БС: Все зависит от магии. Например, для некоторой нужно просчитывать физику. Для «Рожденного туманом» мне часто приходилось просить своего помощника: «Питер, проведи-ка расчеты». Раньше я сам занимался математикой и тому подобным. Магия в «Рожденном туманом» обусловлена наукой, поэтому математические вычисления необходимы.
Для другой системы, которую я разрабатываю прямо сейчас и которая основывается на электричестве, мне приходится изучать кучу всего и много читать. С некоторыми системами проще. По-разному.
РЛ: Та, что базируется на электричестве, как-то связана с повестью, которую вы только что выпустили?
БС: Нет. С электричеством – это «Темный» (Dark One). Исходная идея для этой книги – задумка Никола Теслы обеспечить мир беспроводной энергией и его эксперименты. Я хочу сделать планету, где электричество вписано в естественную структуру мира. В земле здесь течет электричество, которое можно добывать. Если вы воткнете в землю фонарь, то он загорится, проводя поток вверх в воздух или вниз из воздуха в землю. Я еще не решил, в какую сторону его направить.
Также я хочу придумать интересные природные особенности. Огромные чудовищные жабы выбрасывают электрошоковый язык – с помощью слюны они как-то проводят электричество туда-обратно. Что-то вроде этого. Хочу поиграться с электричеством. Проблема, опять же, в том, что все это тесно связано с наукой. Когда я сильно меняю мир и становится возможной, например, добыча электричества из земли, приходится постараться как следует и разобраться с научной стороной вопроса.
РЛ: Да, особенно если у вас тела из воды. Похоже, это будет забавно. Вы вдруг станете в десять раз больше бояться дождя.
БС: Да, если пойдет дождь, молнии будут бить без перерыва. И как же нам поступить? У меня было искушение сделать так, чтобы дождей не было вообще, но тогда это еще одно большое изменение, и как далеко мы тогда зайдем? В общем, в этой истории нужно очень многое продумать, но у меня есть друзья, которые гораздо лучше меня разбираются в вопросах физики. Так что я обращусь к ним, и они укажут мне правильное направление.
РЛ: Интересно, ожидаю с предвкушением. В «Реконерах» (В варианте «Азбуки» «Мстители». – Прим. пер.) со всеми этими супергероями ощущается многое от комиксов. Нет ли планов адаптировать серию в графический роман или что-то в этом роде?
фанарт по "Стальному Сердцу"
БС: Не прямо сейчас. Права на графический роман будут принадлежать создателям фильма, и если они все-таки запустят его в производство, тогда, возможно, они сделают и графический роман. Я много лет игрался с идеей графического романа, когда только задумал эту серию, но для меня прикол «Стального Сердца» был в том, чтобы попытаться засунуть все клише комиксов в обычный роман. Вы видели, как это происходит в кинематографе, и мне это очень нравится. Но то, что они делают, – это совершенно другое. Фильм, основанный на комиксе, – это новый самостоятельный жанр.
Я захотел сделать то же самое с книгами и стал размышлять: какие преимущества прозаического повествования можно противопоставить более визуальным способам изложения?
РЛ: Просто это один из тех романов, при чтении которых кажется, что из него легко сделать комикс и что комикс будет не хуже книги.
БС: Да, мне хотелось бы увидеть его адаптацию, но на ближайшее время таких планов нет. Сейчас мы работаем над графическим романом «Белый песок» – это один из моих ранних неопубликованных романов. Мы подумали, что сможем его адаптировать, выбросив слабо написанный материал и оставив удачный.
РЛ: Есть ли по нему какие-нибудь новости?
БС: Да, выходит неплохо. Мы только что получили пробный рисунок для обложки первого тома. Полагаю, на одну книгу придется по шесть глав, а всего их будет восемнадцать. То есть три тома, и, по-моему, почти готовы шесть первых глав. Я сказал создателям, что хочу как следует разобраться в этом проекте до того, как мы что-нибудь выпустим. Потому что фанаты «Колеса Времени» уже обожглись на своих комиксах.
Думаю, было достаточно подобных примеров, поэтому я хочу выпустить какой-то завершенный продукт, чтобы можно было сказать: «Смотрите, вот сколько мы сделали и вот сколько еще осталось. Уже готовы первые шесть глав, целая книга, которую можно читать».
РЛ: Или, например, вот что мы имеем, и до последней книги осталось полгода, а не два, три, а то и четыре года.
БС: Точно.
РЛ: Поменяем тему. Ваши батальные сцены очень эпичны. Много ли вам пришлось изучать разных батальных построений и приемов?
БС: За свою жизнь я уже многое изучил на эту тему, поэтому черпаю из того, что знаю. Я пишу сцену, а потом иду к экспертам. Я читаю специальную литературу и стараюсь найти, что сделал неправильно. Обычно получается достаточно верно уже в первом черновике, потому что у меня есть опыт, так что в первом черновике нет существенных изъянов, только неточности в отдельных местах.
Я много читаю о тактике, что-нибудь наподобие «Искусства войны» (Самый известный древнекитайский трактат, посвященный военной стратегии и политике. – Прим. пер.), которая мне очень помогла. Лучше всего узнавать о таких вещах из хороших исторических романов, но есть и отличная литература по культуре. Есть одна книга, я ее поищу и напишу вам по электронной почте, потому что все время забываю автора, из которой вы можете получить представление о том, как относятся к войне в различных культурах.
Она стоит на моей полке – я могу описать обложку, но название от меня ускользает. «Ружья, микробы и сталь» (Книга Даймонда Джареда, в которой автор предложил общую модель эволюции человеческих обществ. – Прим. пер.) – еще одна известная и очень хорошая книга, но по истории войн есть и лучше. Я потом пришлю вам название. (Позже добавлено: это «История войн» Джона Кигана.)
В любом случае научно-популярные книги по истории, к которым я обращаюсь, более доступны, чем чисто научные. Они написаны проще, для массовой аудитории, и они дают мне достаточно информации, чтобы создать основу, а затем я отшлифовываю ее при помощи экспертов.
РЛ: То есть речь не идет о том, что вам приходится продираться через пыльные застарелые страницы.
БС: Да. Ведь на самом деле вы ищете общие принципы: откуда в различных культурах берутся деньги на войну, как относятся к войне. А затем дело лишь за базовой тактикой. Ее виды, зачем использовать кавалерию и в чем ценность кавалерии. Вы узнаете об этом из истории войн. Помню, как прочитал о том, насколько важным было изобретение стремян и почему это изменило ход войн – благодаря им стало возможно стрелять из лука прямо с лошади.
Я вдруг смог вообразить поле битвы и сказать: ага, теперь, когда я понимаю всю важность стремян, я вижу, почему важна эта боевая единица, почему так важно иметь кавалерию. Теперь я могу ввести их в битву так, чтобы разрушить планы противника, потому что знаю важность стремян. Усвоение некоторых таких принципов имеет существенное значение. Нужно знать, что есть разница между подходами к войне у римлян и у средневековых армий, почему так важно было привлекать в войска простолюдинов и тому подобное.
альбом Шаллан: Доспехи Осколков
РЛ: Не менее важно, чем сами стремена, то, как они поддерживают громоздкие магические доспехи.
БС: Для тех доспехов мне все еще были нужны магические лошади, но хорошо, что у меня есть магически усиленные доспехи и я могу сделать так, чтобы все вместе заработало. Еще одна важная особенность Рошара, о которой нужно помнить, – это ускорение свободного падения 0,7 g, что очень помогает в подобных случаях. 70% от земной гравитации.
РЛ: Ага, похоже, что с нашей гравитацией трудностей было бы гораздо больше.
БС: Несомненно, трудностей было бы больше. Фактически, когда они улетят с планеты и отправятся куда-то вроде Скадриала, где гравитация равна земной, это станет для них непростым испытанием.
РЛ: То есть вот что нас ждет?
БС: В конце концов, но не скоро.
РЛ. Я тут подумала, значит, когда история Космера начнет подходить к концу, будет что-то типа межмировых битв или?..
БС: Это все в работе.
РЛ: Не дадите сразу же каких-нибудь намеков относительно теорий?
БС: Можете придумывать какие хотите теории, но я ничего не скажу.
РЛ: Что ж, вполне справедливо. Но я не могла не попытаться.
БС: До этого еще много книг.
РЛ: Да, полагаю ждать еще несколько лет.
БС. Да.
РЛ: Вы написали много книг, вы пишете уже давно. На данный момент вашей карьеры стало ли это больше похоже на работу, чем на забаву?
БС: Нет. Я рассказываю истории, и ощущения прежние. Как вы, должно быть, помните, к моменту моей первой публикации я занимался писательством уже десять лет. Я писал и следующие десять лет, поэтому тот перелом произошел всего лишь в середине моей карьеры. Я по-прежнему занимаюсь тем же, что и раньше, – бросаюсь писать новые дурацкие истории, когда они приходят мне в голову.
Думаю, вам следует начать беспокоиться, когда я перестану это делать – когда, например, мне в голову перестанут приходить всякие странности, которыми я занимаюсь вместо того, чтобы писать новую книгу, или когда я решаю, что напишу две книги «Рожденного туманом», потому что для второй у меня есть великолепная идея. Начинайте беспокоиться, когда я перестану так себя вести. Поэтому если вдруг я начну писать том за томом «Архив штормсвета», как вы все хотите, тогда у нас действительно проблемы.
РЛ: Или когда вы едете на конвент и не играете в «Магию». (Magic – настольная карточная игра, в основу которой лег цикл литературных произведений в жанре фэнтези. – Прим. пер.)
БС: Ага, если я не играю в «Магию», не ждите ничего хорошего!
РЛ: Думаю, все будут по-настоящему обеспокоены.
БС: Так я себя вознаграждаю за то, что посещаю конвенты, занимаюсь там рекламой и т.п.: иду играть в «Магию».
РЛ: Помню, когда вы были на «Поларисе» (Раньше «Торонто Трек», ежегодный конвент, теперь проводимый в Ричмонд-Хилл, Канада. – Прим. пер.), мы в качестве приветственного подарка оставили на вашей кровати в отеле колоду карт «Магии».
БС: Это был один из лучших подарков, которые я когда-либо получал.
РЛ: Рада, что вам понравилось.
БС: Я заплясал от радости, когда открыл их.
РЛ: Я пыталась избегать вопросов по «Колесу Времени», но у меня есть один. Нам нужно определиться... кто лучше понимал женщин: Мэт, Перрин или Ранд?
БС: Ого, кто лучше понимал женщин? Я скажу так: Перрин понимал свою женщину лучше, чем Мэт и Ранд понимали женщин, с которыми общались. Это логично?
РЛ: Логично.
БС: Я за Перрина. Хотя в конце книги Ранд вспомнил свое прошлое... нет, Льюс Тэрин ужасно обращался с женщинами, поэтому я не знаю. Я по-прежнему голосую за Перрина.
РЛ: Не потому ли, что он ваш любимчик?
БС: Нет, скорее это потому, что он лучше понимает человеческую натуру, несмотря на свою волчью половину. Или, возможно, как раз из-за волчьей половины он способен взглянуть со стороны на то, что творят люди, и уловить связь.
Когда вы сталкиваетесь с другой культурой, это заставляет вас лучше понять собственную. Жизнь в Корее помогла мне осознать некоторые глупости, присущие американцам. То же самое случается, когда вы учите иностранный язык и вдруг начинаете лучше понимать родной. Думаю, из-за того, что Перрин узнал мир волков, ему открылась возможность взглянуть на людей в перспективе, недоступной никому другому. Вот что я имею в виду и этого и буду придерживаться.
РЛ: Вы не против, если я задам еще вопрос по «Колесу Времени»? После «Памяти света», где Мэт потерял свою удачу, он все еще та'верен?
БС: С моей точки зрения... Я не говорю, что знаю точно, потому что Роберт Джордан не упомянул об этом в заметках, по крайней мере, я этого не обнаружил. С точки зрения Брендона... как очень продвинутого и осведомленного фаната, но не как автора цикла, я думаю, что Мэт сохранил удачу, но часть ее потерял. То есть удача – его врожденная особенность, исходя из того, что Героям Рога он известен как Игрок. Удача и азарт сопутствовали ему во всех его прошлых жизнях, и я думаю, что он в некоторой степени обладает ими естественным образом. Когда он был та'верен, его удача усилилась и проявилась, но и сейчас она у него осталась.
РЛ: Мне это было любопытно.
БС: И я даже не знаю, он все еще та'верен или нет.
РЛ: Помню, как в одной из книг они говорили, что не всю жизнь были та'верен.
БС: Думаю, он ожидает того, что больше не та'верен, но к концу цикла из троих именно он по-прежнему в центре мировой политики. Если кто-то из них останется та'верен, то это будет он.
РЛ: Вполне справедливо. А теперь глупый вопрос. Если бы вы были картой «Магии», то которой из них?
БС: Если бы я был картой «Магии», то которой из них? Э-э... Я не знаю. Был бы сине-белой или однотонной белой.
РЛ: Почему?
БС: Наверное, моя личность сине-белая. Я имею в виду, что я вполне добропорядочный мормон. Для добропорядочного мормона трудно быть кем-то, кроме белого. Добавьте к этому, что я профессиональный писатель. Цвет рассказчика явно синий – он может быть красным или синим, но я не слишком импульсивен. Поэтому я выберу сине-белый. Мне нужно посмотреть, какая именно из сине-белых карт, но я определенно сине-белый.
РЛ: Замечательно, спасибо! Было приятно снова пообщаться с вами. Наслаждайтесь конвентом.
облако тэгов
