Интересный эффект даёт использование в тёмной литературе приёмов литературы абсурда. Дьявольское сочетание страшного и смешного, ужаса и гротеска. К сожалению, русская читающая публика в целом плохо знакома с истоками русского же абсурдизма.
Да, конечно, на слуху Хармс с обэриутами, но из их предшественников большинство назовёт лишь Гоголя и Салтыкова-Щедрина.
Хотя у Алексея Константиновича Толстого, к примеру, есть совершенно безумные, "хармсовские" по сути, микрорассказы "Басня о том, что, дискать, как один философ остался без огурцов" и "О том, как юный президент Вашингтон в скором времени сделался человеком".
Или вот любопытный пример русского абсурдизма 19 века — небольшой рассказ о чертях "Похождения подпоручика Бубнова" Ивана Тургенева (1818-1883). Написан (с подзаголовком "роман") 25 июня 1842 года за три часа. Впервые опубликован в 1916 году. Но и упомянутые рассказы А. К. Толстого опубликованы были спустя много лет после его смерти. Одна из причин — традиционно пренебрежительное отношение к нереалистической литературе в русском литературном пространстве — вспомним хотя бы отзывы Белинского. В советское время нелюбовь к мистике по понятным причинам только усилилась. Даже "Семья вурдалака" и "Встреча через 300 лет" в "правдинский" четырёхтомник Толстого 1980 г. не были включены. С рассказом Тургенева сложилась парадоксальная ситуация, когда любителям хоррора за рубежом он известен едва ли не лучше отечественных ценителей.
— Хорошо,- сказал чёрт,- пока довольно. Впрочем, за мной дело не станет.- И тут он сразу выкинул несколько удивительных штук: положил себе обе ноги в рот и протащил их сквозь затылок; взял свои собственные глаза в обе руки и с приятностью бросал их на воздух; наконец, подарил свой нос Ивану Андреевичу на память. Подпоручик Бубнов расстегнул свой сертук и положил нос чёрта в боковой карман.
— Теперь вы верите, что я чёрт?
— Верю. Чего же вам от меня хочется?
— Ничего, Иван Андреевич, ничего особенного. Со скуки, знаете, пришел поболтать с вами. А не угодно ли вам погулять со мной немного?
— С моим удовольствием.
И пошли они рядышком, как добрые приятели. "Однако,- подумал Иван Андреевич,- какое странное происшествие! Мне кажется, я в белой горячке".
Он схватил себя за ус и дернул что было силы... Голова у него заскрыпела, как деревянная.
— Напрасно изволите беспокоиться, Иван Андреевич. Пожалуй, голову с плеч долой стащите... а без головы — вы сами знаете — нехорошо. Да вот позвольте испытайте сами.
Чёрт схватил подпоручика Бубнова за хохол и снял с него голову. Подпоручик Бубнов хотел было удивиться — да без головы удивляться невозможно. Чёрт повертел головой Ивана Андреевича, поднес ее к носу и чихнул в нее. Потом поставил ее опять на туловище подпоручика. Бубнов тотчас разинул рот и проговорил:
Несомненно, что этот шуточный рассказ — своеобразный реверанс в сторону Гоголя. Чувствуется влияние "Записок сумасшедшего" и других произведений. Чёрт дарит поручику нос... да и сами черти пришли, наверное, из гоголевских "Вечеров...".
От звезды современного хоррора перейдём к хоррору раритетному:
Дореволюционный русский писатель еврейского происхождения с ярким именем Максим Асс (1874-1941) писал в основном под не менее ярким псевдонимом Михаил Раскатов и прославился многочисленными приключенческими романами. После революции он иммигрировал в Латвию, где в 1941 году погиб в рижском гетто.
В 1917 году Раскатов опубликовал сборник рассказов "Кошмары", переизданный издательством Salamandra P.V.V. в 2016 году в расширенном виде как электронное издание. Название немного вводит в заблуждение, большинство произведений сборника не относятся к хоррору, в книге представлен и детектив, и "жестокий рассказ". Наибольшее впечатление произвёл рассказ "Девять пальцев". Это и в самом деле "хоррор". Причём хоррор сюжетно очень сильный. С атмосферой неотвратимости рока в духе "Янычаров из Эмиллиона" Коппера или "Двойной тени" Смита (хотя и не столь высокого уровня, как перечисленные рассказы). И с шокирующим финалом.
Действие происходит в Скандинавии. Павел Иост, узнав, что жена изменяла ему направо и налево и вряд ли он является отцом хотя бы одной из трёх их девочек, отравился на глазах у супруги, пообещав перед смертью вернуться с того света и удушить всех неродных дочерей.
цитата
Анна в первый раз видела Иоста таким и поняла, сколько злобы и ненависти было в нем в эту пору.
— Видишь ли ты, Анна, эти пальцы? — тихо, но отчетливо спросил он, не сводя с нее пристального и тяжелого взгляда. — Посмотри на них, Анна!.. Вот этими пальцами, мертвый, я передушу всех, кроме моей, ибо мертвый я буду уже знать, какая моя. А если нет моей ни одной, то ни одна у тебя, Анна, не останется... Помни, вот этими пальцами.
И он поднес к самому носу Анны свои девять пальцев (один у него отрезало машиной по первый сустав), узловатых, красных, костистых пальцев с уродливо выступавшими косточками суставов, скрюченных, как когти хищной птицы, поднес к самому носу, словно бы для того, чтобы Анна точно запомнила, о каких пальцах он говорит, и как-нибудь не ошиблась впоследствии, приняв за его пальцы чужие.
— Вот этими, Анна... Смотри хорошенько!
Русский писатель и археолог Сергей Минцлов (1870-1933) написал рассказ "Нежить" уже в эмиграции, в Париже. А опубликован рассказ — в авторском сборнике "Чернокнижник" в Риге в 1928 г.
Произведение написано под впечатлением от жизни в Королевстве Сербов, Хорватов и Словенцев, а точнее — в Сербии, где писатель провёл три года в 20-х гг., заведуя русской гимназией в городе Нови Сад, и слышал легенды об оживших кровососущих мертвецах. Описанная в рассказе Македония входила тогда в состав Сербии. Балканский колорит, своеобразная атмосфера — главные достоинства рассказа. Сочетание балканской и вампирической тем сразу заставляет вспомнить о ключевом для русского хоррора рассказе — "Семье вурдалака" А. К. Толстого. Хотя эти два произведения имеют не так много общего.
цитата
…Возвращался из Струмицы Душан Проданович в село под Джевджелией, да засиделся по дороге со знакомым в свратиште (постоялый двор) за фляшицей ракии и собрался уходить уже под вечер.
Уговаривали его заночевать, напоминали, что коль ночь захватит в лесу, будет худо: зверя встретит — это еще полбеды, а ведь по дорогам мертвецы — упыри — бродят, прохожих ждут, чтобы кровь у них высосать: от этих спастись можно разве чудом!
В 2018 г. рассказ включён в электронное издание антологии русской вампирической прозы "Красногубая гостья".
цитата
Стал всходить месяц; пепельно-синий свет залил вершины гор и все ущелье. Речка начала дымиться; среди деревьев расползался туман — будто мертвецы в саванах перебегали от ствола к стволу, от черной глыбы к другой… в ветвях над головой сверкали огненные глаза, тянулись посыпанные сине-зеленой чешуей длинные руки.
Спотыкаясь о камни, торопливо шел Душан дальше. Лес, наконец, как отсекло — впереди раскинулось темное поле; тропка сделалась шире, стала полого забирать в гору — значит, близко находилось селение.
Долго ли, коротко ли — завиделось впереди что-то обширное, белое; всмотрелся Душан — хаты рассыпались по скату горы. Позднее время стояло — ни огоньков не видать было, ни лаю собачьего не слышалось. Из последних сил прибавил хода Душан, почти побежал к селению...
Не буду скрывать — творчество Александра Подольского, которого я считаю одним из лучших рассказчиков в современной русской «тёмной литературе», вызывает у меня особый интерес. Импонирует широта интересов автора. Вот и здесь, несмотря на внешнюю простоту сюжета — «зомби-хоррор» во времена позднего социализма в районе строительства БАМа — рассказ, несомненно, имеет «двойное дно» и за приключенческим фасадом скрываются серьёзные социальные темы. В сущности, «живые мертвецы» являются здесь сильной метафорой, показывающей как брошенные, забытые своей страной люди превращаются в неуправляемую, сокрушающую всю стихию. Это история разложения принципов, идей, лозунгов, которые выглядели живыми уже только внешне. На нескольких страницах автор рассказывает нам об умирании великой стройки, великой некогда страны, всего социального строя «эзоповым языком». Только вместо лисички, нацелившейся на виноград, мы читаем о «зомбаках» вгрызающихся в живую плоть. Писатель не обличает, не вступает в дискуссию, он задаётся вопросом: есть ли шанс выжить у общества, забывшего не только о своих живых, но и своих мёртвых. И сам же даёт однозначный ответ — для такого общества спасения нет!
Хочу отметить язык автора, богатый, образный, стремление сделать письменную речь интереснее, ярче. «Забытые чёртом» — ранний рассказ Подольского и в первой версии произведения чрезмерные старания молодого, ещё не слишком опытного, автора в некоторых случаях приводили к ошибкам. В новой версии рассказа погрешности были исправлены. Но и в первом варианте уже заметна способность «чувствовать» литературный язык, понимать принципы, по которым он существует и развивается, умение создавать сложные характеры несколькими штрихами. Самодеятельные критики «в интернетах» любят употреблять нелепое выражение «вкусный язык». Даже хочется скушать таких рецензентов. Упаси вас бог применять подобные словосочетания в отзывах, особенно на произведения о зомби. Язык у Подольского именно «богатый и образный».
Аллегоричность и наличие социальной основы никак не замедляют жёсткий, довольно кровавый «экшн» и ценители «зомби-хоррора» будут довольны.
При всех достоинствах рассказа у Подольского есть и более сильные произведения, созданные уже зрелым мастером, особенно, на мой взгляд, удаются писателю произведения пограничных жанров. Но «Забытые чёртом» заняли заметное место в современном русском хорроре.
Рассказ впервые был опубликован в 2010 г. в чекмаевской антологии "Зомби в СССР. Контрольный выстрел в голову" со странной "китчевой" обложкой, где Сталин при помощи серпа и молота лихо отсекает голову зомби-Троцкому. Честно говоря, обложка долгое время отпугивала меня от прочтения книги.
Затем рассказ Подольского появился в антологиях "Самая страшная книга 2015" и "Самая страшная книга: Лучшее" (2017). При этом вторая антология представляет из себя коллекцию из 20 лучших рассказов "Самой страшной книги" за четыре года и присутствие в этом сборнике само по себе говорит об определённом уровне.
...Значит, так, слушай мою команду, – проговорил майор, обращаясь уже не только к Олегу, но и к перепуганным срочникам. – У нас тут ЧП. Причем такое, что вам, соплякам, и не снилось. Раскладывать какашки по полкам нет времени. Оружие имеется?
– В вездеходе есть, – сказал Олег, немного придя в себя.
– Вот очень плохо, что в вездеходе! С собой нужно его носить, понятно? Тут вам не учебка. Хватайте все, что есть, и попрошу с нами. Фонари захватите, наши сдохнут скоро. Здесь где–то в тайге еще пятеро очень нехороших ребят, которых нужно срочно обезвредить. Пример лежит у вас под ногами. Предвидя вопросы, отвечаю сразу: это живые мертвецы, поэтому стрелять нужно только в голову. Чтобы мозги разметало по всей округе. Вопросы есть?
Непринужденный тон, с которым майор рассказывал все это, успокаивал, только вот смысл слов отказывался оседать в сознании. Живые мертвецы?! Что за глупость! Хотя уткнувшийся в ледяную корку дороги труп с разорванной головой и лыжной палкой в туловище на бред никак не походил.
– А откуда они взялись? – спросил один из солдат. – Это ж сказки какие–то…
– Из земли и взялись, – спокойно ответил майор. – А вообще, считайте это военной тайной. Вам выпала честь оказаться на засекреченном объекте, который должен был стать отправной точкой славного будущего великой державы. Только вот беда: все тут уже пошло наперекосяк...
Книга состоит из статей разных лет, большая часть из них уже была опубликована — в "DARKERe". Главная статья — о русской литературной "готике" от эпохи романтизма до первой половины 20-го века — написана в соавторстве с Дмитрием Квашниным.
Как ясно из названия, статьи рассказывают о писателях, художниках, кинорежиссёрах неанглоязычных стран, которые, к сожалению, известны гораздо меньше своих англо-американских коллег. Причём понятие "хоррор" в книге рассматривается в самом широком смысле — как "тёмный жанр", включающий в себя "странную прозу", мистику, "жестокий рассказ"... В сборник вошли статьи о предтече латиноамериканского магреализма "южноамериканском Эдгаре По" Орасио Кироге из Уругвая, о французском классике Вилье де Лиль-Адане (авторе одного из любимых рассказов Лавкрафта), об одном из самых ярких писателей чешского романтизма Кареле Яромире Эрбене, о странном нигерийском писателе Амосе Тутуоле. "Страшный" кинематограф представлен в книге знаменитым чешским сюрреалистом Яном Шванкмайером, польским режиссёром Мареком Пестраком ("Заклятие долины змей"), прославившемся как создатель очень плохих фильмов, эстонским кинохоррором, известным хорватским мультфильмом "Рыбий глаз", "каннибальским кино", экранизациями произведений "русской готики". В книгу также вошла статья о болгарском художнике Петре Станимирове, получившем международное признание благодаря иллюстрациям к произведениям Стивена Кинга.
Издание коллекционное. Тираж 40 экземпляров, экземпляры пронумерованы.
На обложке — репродукция картины русского художника начала прошлого века Николая Калмакова, статья о нём тоже присутствует в книге. Многочисленные чёрно-белые иллюстрации, в том числе — несколько моих рисунков.
DARKER разместил сегодня интервью с друзьями и близкими Влада Женевского — Pickman'a, приурочив материал к годовщине смерти Влада. Уже больше года его нет с нами, замечательного, доброго, интеллигентного человека, прекрасного товарища, потрясающего собеседника, ключевой личности в современной русской "тёмной" литературе.
Просто хочу ещё раз вспомнить о нашей первой встрече. А она произошла в 2008 году на Первой Общероссийской Встрече Фантлаба которая проходила в ближнем Подмосковье 25-26 октября. Для Пикмана это замечательное мероприятие неожиданно оказалось сопряжено со множеством малоприятных приключений: по дороге он очень сильно простудился и разбил очки (или потерял линзы, сейчас точно уже и помню), а "невооружённым глазом" он очень плохо видел. В общем, — добрался он до нас тогда чудом. Но всё равно — посидел с нами за общим столом, хотя и общался мало, заметно было, что ему нехорошо. На следующее утро его сосед по номеру — тихий омут (в номере с Пикманом жили тихий омут и Kalkin, сейчас они на сайте почти не появляются, но старожилы Фантлаба их хорошо знают), так вот — прибегает тихий омут и кричит, что у Пикмана вся подушка в крови. Оказывается, что у Влада ночью кровь очень сильно пошла из носа. Испугались за Влада тогда, конечно, но потом, когда выяснилось, что в целом всё нормально, даже посмеялись — мол, без хоррора не обошлось. Тогда этому внимания никто (даже сам Влад) не придал, но теперь ясно, что хорошим здоровьем он и в то время не отличался.
После Встречи большинство участников возвращалось в Москву на автобусе, а мы с Пикманом поехали от Щёлковской на метро. В вагоне я вспомнил, что он мне книгу не подписал на память — у нас тогда была традиция, на всех фантлабовских встречах мы оставляли друг другу дарственные надписи на книгах. Тогда я читал "Плач соловья" Саймона Грина. И Пикман написал: "Пусть тебе поют соловьи, но только радостные песни".