Цикл «Игрок» Александры Лисиной разделён на девять романов и чуть более томов, но бояться тут нечего. По существу, это одно произведение. Основная часть вышла единым духом в 2012-м году, чуть позже вступление и послесловие: «Игрок» 2013-го и «Шестой Знак» 2014-го. Скорее всего, сначала появилась общая идея, а после потребовалось ввести героя в мир и захотелось попрощаться (и зятя заодно воспитать). Сколько времени потрачено на написание цикла, мне не известно.
Основная часть – с «Фантома» по «Третью силу» – читаются легко и весело. Как в RPG по сети играешь: обучающая миссия, путь-дорога, вступление в гильдию и прокачка персонажа, выход на глобальную карту и захват флагов-территорий. Через вступление приходится продираться, и сложнее всего будет читателям мужского пола (из-за специфики образов и ассоциаций). Послесловие похоже на фильм, снятый с тремя актёрами в замкнутом помещении.
Стиль разговорный. Воспринимается так, словно не читаешь, а слушаешь историю в личном общении с автором. Почему бы и нет, если собеседник попался интересный? Лисина не скрывает того, что она женщина, не пытается вести себя по-мужски и не стремится прижать «этих мужиков» к ногтю. Она хитро прищурится и выдаст такое, что застесняется уже мужчина – а после хлопнет его по плечу и заставит искренне рассмеяться.
Действия и перемещения даны в форме пересказа. Будто игру поставили на паузу и принялись делиться впечатлениями от ситуации и проговаривать пути выхода из неё. Динамику сюжета это не убивает потому, что «Игрок» объединяет RPG не с Action, а с текстовыми приключениями и квестами. Здесь важно не «закликать», а рассказать и объяснить. Отсюда же и множество пространных описаний.
Мир сериала реалистичным не выглядит. Даны только круг общения героя и заоблачные выси стратегической карты. Условное магическое Средневековье. Основное население – люди, есть местные варианты эльфов и оборотней, монструозная нежить, Тёмный Властелин, боги, а также единичные проявления других, столь же знакомых по фэнтези рас и классов. Изюминка в том, что мир географически поделён на сектора, обладающие собственной личностью и требующие наличия хранителя, представителя и посредника – Ишты.
Герой – попаданка с современной Земли. Не слишком юная кобылица, которой легче куролесить с парнями и прыгать с парашютом, чем вышивать крестиком и сидеть в офисе. Пацанка под метр восемьдесят, но с определённо женскими формами. Готова помочь всем и каждому, когда получает зеркальный ответ, а не потребительское отношение. За «ты же женщина» бьёт морду и лезет к чёрту на рога доказывать, что ничуть не слабее мужчин. При этом любовь к котикам и принцам никто не отменял.
Любовная линия присутствует. Одна и растянутая на все тома цикла. Существует по большей части лишь в страданиях героини по поводу того, что избранник ведёт себя не так и вообще её не понимает. Сама гордая валькирия при виде принца делает огромные глаза и едва выдавливает из себя слово-другое, причём чаще всего нечто загадочное, символичное и аллегоричное. После горько рыдает, рычит на утешителей и кидается сапогами. Кончается всё свадьбой.
Основную тема цикла я бы определил как гендерное самоопределение современной женщины. Феминизм нахлынул девятым валом и отступил, мода на него осталась – а понимание ушло. Снова появляется Фантагиро в чёрном доспехе и маске, ловко размахивающая мечом, но не способная достичь личного счастья. Любить всё так же хочется – но нельзя, не принято, и научить уже некому. Общество побеждено, маме некогда, бабушка умерла. Что делать деве с собственной природой, неизвестно.
На помощь приходит «сказкотерапия». Если женщина воспитана так, что уже не способна стать ни женой, ни матерью – дайте ей на руки котика, пёсика и братьев. Таких, чтобы зависели от неё целиком и полностью. Сильных, умных, красивых, талантливых, самых лучших – но заколдованных. Вот чтобы без неё прямо поумирали в муках и корчах. Вместе со всем миром в придачу. Пусть в глаза ей посмотрят, отвернутся и ничего не просят. Сердце-то не камень, и природа возьмёт своё (если случай не запущенный). Всего-то и делов, что кладбищенскую крапиву нарвать и рубашки пошить. Инквизиция перетерпит, принц поймёт.
Что удивительно, помимо приключений и любви есть в цикле ещё и третий план. Его с некоторой натяжкой можно назвать философским. Внешне выражается вставными сценами диалогов между богами света и тьмы по поводу происходящего. Обычные «шахматы» и дуализм. Внутренне – через схему возмущение-отказ-борьба-принятие, по которой героиня отрабатывает любое ниспосланное ей свыше предложение. То, что ситуации накидывает ей всё-таки автор, а не боги, косвенно подтверждает моё предположение о «сказкотерапии» для дам.
Определить аудиторию «Игрока» чисто женской не получится, записать в «унисекс» язык не поворачивается. Без указания авторства понятно, что писала женщина. Темы, проблемы и реакции тоже далеко не мужские. В чём секрет притягательности для противоположного пола? Вероятно, сыграли общий позитивный настрой и самоирония, отсутствие зацикленности на себе любимой и ковыряния душевных ран. Там, где отождествить себя с героиней и даже сопереживать ей не удастся, мужчине будет интересно продолжить чтение в качестве стороннего наблюдателя. Женщина-то приятная – почему бы и не посмотреть, раз показывают.
Сердце Ангела (Angel Heart), Великобритания, Канада, США, 1987
***
1955-й год, Нью-Йорк. К частному детективу Гарри Ангелу обращается Луи Сайфер с просьбой разыскать некоего Джонни Либлинга. В 1943-м году мистер Сайфер заключил с Джонни контракт, но тот, вернувшись с войны, попал в психиатрическую лечебницу. До недавнего времени мистер Сайфер получал уведомления о том, что этот человек всё ещё пребывает в лечебнице, сейчас же считает, что его попросту обманывают. Гарри соглашается. Однако чем дальше продвигается он в своих поисках, тем больше загадок встречается на его пути. Расследование осложняется ещё и тем, что каждый, у кого сыщик пытается выведать хоть какие-то сведения о пропавшем Джонни, после разговора с ним погибает. Джонни Либлинг явно не хочет, чтобы его нашли…
***
С первых же кадров зритель погружается в тягостную, гнетущую атмосферу. Нам демонстрируют города, людей и помещения Америки «золотых» пятидесятых, но что-то с ними не так. Словно вернулась Великая депрессия тридцатых годов. Художественная реальность технически изменена. Цвета и цветность окружающего, «плотность» воздуха, испарения, выбор «случайно» попавших в поле зрения объектов, ракурс, подсветка, освещение… Я не специалист. Но то, что есть – действует.
Луи Сайфер – по-европейски аристократический джентльмен в возрасте, наоборот, едва не разрушает интригу в самом начале. Роберт Де Ниро великолепен даже в бороде и усах! Если частный сыщик Гарри Ангел почему-то не догадывается, кто его наниматель, то культурно образованный зритель узнает этого господина в первую же встречу. Атрибуты на виду, и это явно сделано намеренно. Почему, станет ясно лишь в финале.
Фильм стремится выглядеть проще, чем он есть на самом деле. Алан Паркер выставляет напоказ очевидное, чтобы лучше спрятать действительно важное. Он не боится выглядеть пошло именно потому, что таковым не является. К примеру, Гарри Ангела преследуют курицы, которых он терпеть не может. Ничего не означающая мелочь для создания комического эффекта? Я бы так не сказал. Подобных значимых деталей много, но они не обязательны. Не детали головоломки, а лишь дополнение к повествованию.
Алан Паркер ведёт игру. Он – ведущий, помещающий зрителя на поле наравне с фишками выдуманных персонажей. Вы привыкли, что знаете и видите больше героя? Здесь этого не получится. Вы будете знать только то, что играете. «Удалённые» сцены продемонстрируют в конце истории, Гарри и зрительному залу одновременно. Это не классический детектив, и предугадать развязку действительно сложно. Фильм живёт по своим законам, и логика его реальности неуловимо нарушена в той же мере, что и визуальный ряд.
Обман прячется в столкновении жанров, стилей и культур. Детектив и мистика. Нуар и классическая литература. Европейский католицизм и американский культ вуду. Что не типично, здесь они не сливаются в синкретический субжанр. Каждый шаг героя, каждый сюжетный ход происходит в двух параллельных мирах одновременно. Кругозор Гарри и зрителей ограничен одним миром. Луи Сайфер и Алан Паркер видят оба, спрятавшись в пустоте между мирами, но молчат до самого финала. Они наблюдают и ждут момента. Здесь они демиурги.
«Шпага Рианона» от Ли Брэкетт. Стоит ли читать сейчас? В своё время я увидел на тощей библиотечной книжонке лишь одно знакомое слово – «шпага» – и немедленно возмутился. Как мог «sword» благородного рыцаря и могучего варвара превратиться в заострённый на конце прутик заносчивого аристократишки в панталонах и кружавчиках? Но прочитал и проникся, впечатлился и нисколько не пожалел потраченного времени. И ведь тогда даже не заподозрил, что автор – женщина!
Моё школьное представление о шпаге, созданное советским кинематографом и романами Дюма, значительно отличалось от реального длинноклинкового колюще-режущего оружия. Меч древен почти как само человечество, тогда как шпага – полностью творение Нового времени, от материала до формы. Что ещё важнее для художественной литературы, шпага соседствует с огнестрельным оружием в качестве компаньона во времена, когда от тяжёлых доспехов больше неудобства, чем пользы.
Далее оказалось, что «sword» в европейских языках многозначное понятие: меч, шпага, сабля, палаш и шашка. Сочетаясь с другими словами, означает силу оружия, насильственность, орудие смерти и разрушения, правосудия и возмездия. Случайно ли автор вынес это слово в заглавие, не дав точного описания предмета? Мэтью Карс прекрасно обходился протонным пистолетом, и в свои тридцать пять лет не имел ничего, кроме жизни и риска. Волею случая получив в руки артефактный клинок и отправившись грабить древнюю могилу, он находит много, много больше обыкновенных сокровищ.
Сам жанр романа видоизменяется, подстраиваясь под нужный именно сейчас смысл «sword». В прологе, на улицах и окрест воровской Джеккеры, он плутовской, и его герой – типичный аморальный пикаро, деклассированный аристократ по марсианским меркам. После падения в глубь времён становится рыцарским, но только до момента избавления Мэта от участи галерного раба. Наступает очередь уже романа галантного: переодевания и маски, благородный злодей и, ах, красавицы дурного нрава. Финал, обращаясь к технологиям аналога Предтеч, оформлен уже в стиле научной фантастики.
Роман по современным меркам очень короткий. Но от контрастов декораций и плотности культурно-исторических аллюзий дух захватывает до сих пор. В начале – калька британской оккупации Египта конца 19-го – середины 20-го веков. Следом реальность, неуловимо похожая на Бритиш Радж начала 17-го века, всё ещё не забывшая зверств местных португальцев и ост-индских торговцев. Очередной поворот сюжета переносит читателя в мир оживших кельтских мифов, к шелки и фоморам. Финальный же штрих даёт шанс оправдаться романтически осмысленному христианскому Люциферу.
Безусловно, «Корабль Иштар» Абрахама Меррита интереснее в качестве героического фэнтези, а «Князь Света» Роджера Желязны неизмеримо сложнее объединяет фантастику и мифологию. Тем не менее, «Шпага Рианона» выделяется даже на их фоне меньшей степенью эскапизма и чётким параллелизмом с реальной историей. Совпадения с географией колониальной политики Британской империи случайными не выглядят, как и «прописка» местного зла на острове. Ли Брэкетт образно и завуалированно, по-женски эмоционально позволяет читателю прочувствовать весь комплекс вины белого человека – империалиста под масками прогрессора и миссионера.
Три основные книги цикла «Космострада» американца Джона Де Ченси вышли в период с 1983-го по 1987-й годы. В то самое время, когда Рональд Рейган объявил СССР «империей зла» и дал пинка для разгона собственной экономике. Что тогда ещё было интересного в общественной жизни США? Часы Судного Дня, программа «Звёздных войн» и операции ФБР против сицилийской мафии. «Общество потребления», «средний класс», социальное расслоение, бездомные и безработица. Телепроповеди, «зелёные человечки» и панк.
Также восьмидесятые ознаменовались появлением компьютерной графики и закатом интеллектуальной «американской новой волны» в кинематографе, расцветом блокбастеров, телевидения и кинофантастики. «Бегущий по лезвию», «Возвращение джедая», «Дюна», «Человек со звезды», «Терминатор», «Конфискатор», «Назад в будущее», «Чужие», «Хищник», «Робокоп», «Под куполом грома». Всё это можно заметить и узнать в «Космостраде». Создаётся впечатление, что идеи действительно летают в воздухе. Кто у кого что спёр, не разберёшь.
Герой цикла – космический дальнобойщик, но отнюдь не мужлан со световым баллонником в мосластом кулаке. Из-за баранки футуристической фуры к читателю выходит дипломированный и начитанный бывший научный сотрудник. Из кабины – не поверите – доносится классическая инструментальная музыка. Просто человек работает там, где платят. То, что в нём шесть футов и девяносто килограммов, лишь дополняет его всестороннее развитие. Способен обрезком трубы забить инопланетного маньяка, но падает в нокаут после хука двадцатилетнего земляка. Тридцать пять лет всё-таки, и реакция уже не та!
Повествование вроде как должно было свестись к банальной дорожно-салунной истории в инопланетных декорациях, но пошло на поводу за героем. Нам подают научно-философскую космогонию, смыкающуюся по краям с религией, и достойные бывалого мартовского зайца темпоральные петли. Конечно, бандиты, любовь и приключения здесь тоже есть. Именно благодаря им действие движется само собой, без пафоса и зубодробительной терминологии. Основной двигатель сюжета и кредо героя заключены в формуле «делай, что должно, и будь, что будет».
Отдельно следует отметить сдержанный юмор Де Ченси. Он с самым серьёзным видом иронизирует в отношении современных ему состояния наук, философии, внутренней и внешней политики, религии, культуры (включая разнообразные «суб») и других социальных явлений. Особенно ему удались выпады и уколы по «культу автомобиля», шпионажу, политике сдерживания, полицейскому государству и отношению к странам третьего мира. К сожалению, многое устарело из-за острой социальной направленности и уже не воспринимается современным читателем так, как должно.
Сейчас на первый план трилогии вышли смыслы и сцены, первоначально служившие для связки и затравки. Буза и глюки в состоянии алкогольного и прочего опьянения. Разборки с мафиози, силовиками и обитателями других планет. Аллюзии на американскую кинофантастику восьмидесятых. Все сложности выбора между любимой, грудастой и бывшей подружками. Объясняющие сами себя временные парадоксы – так те вообще успели надоесть за прошедшие годы.
Что в остатке? Необычный и симпатичный главный герой – Джейк МакГроу. Вполне возможно, что он списан с личности самого Джона Де Ченси. Ещё – удивительная для научной фантастики лёгкость повествования, делающая доступными самые сложные понятия. А главное в том, что не обладающая гуманизмом советской и стяжательством американской фантастики «Космострада» до сих пор не устарела идеологически. Кто бы мог подумать, что субкультура панков переживёт правительства и государства?
Средневековый воин живёт отшельником в мрачном лесу и жаждет отомстить смертельно опасному существу за смерть единственной дочери. Получая от короля сведения о появляющихся в округе монстрах, он отправляется за их головами, каждый раз надеясь встретить своего заклятого врага.
***
«Время монстров» Джордана Дауни (2018 г.) при желании можно поставить в ряд с «Завоеванием» Лучио Фульчи (1983 г.) и «Вальгаллой: Сагой о викинге» Николаса Виндинга Рефна (2009 г.). Общими для трёх фильмов будут многоплановость смыслов и материализованный, облечённый плотью психологизм. Ещё фильм Дауни легко причислить к артхаусу – но обольщаться не стоит. До жанрового прорыва и культурного события, каким стала «Ведьма: Сказка Новой Англии» Роберта Эггерса (2015 г.), он не дорос. Фестивальный продукт и эксперимент – да, но в целом не вышедший за границы ни мейнстрима, ни традиции.
Особенность подачи «Времени монстров» в том, что наиболее выгодные с точки зрения зрелищности сцены остаются за кадром. Главный герой – профессиональный охотник на чудовищ, но режиссёр сознательно отказался от всех связанных с этим возможностей. Нет ни внешности монстров, ни их нападений на людей, ни охоты, ни даже поединков. Фульчи и Рефн были куда как кровавы! Неожиданный ход, но он обманывает ожидания зрителей и ничего не даёт взамен. «Хотели очередной развлекухи? Выкуси!» – будто смеётся режиссёр. Он действительно выделился – но чего хотел добиться помимо этого?
Подлинная «вещность» декораций порадовала: жилище охотника, замок, пейзажи, инвентарь. Приятное разнообразие после компьютерных фантомов! Но есть нарекания: там, где «природа» не смогла дать требуемое, декоратор прокололся. Доспех в рюшечках экзотичен, но неправдоподобен и нефункционален. Отрубленные головы насаживаются на колья трофейной стены сквозь лобную кость, как пластилиновые. Кровля – просто накиданная куча мусора. На контрасте с действительно реальными объектами муляжи выделяются поделками детсадовцев в музее культуры и искусств.
Во «Времени монстров» используется медитативный визуальный ряд, как у Рефна. Те же пустоши, безлюдье, вода, леса, скалы и туман. Но у Дауни нет персонажей, уравновешивающих всю эту статику действием или разговорами. Кристофер Рай брутален, однако тремя репликами и мимикой данный сюжет не смог бы раскрыть и сам Чарли Чаплин. Нет здесь ни выраженной рефновской коллизии язычества и христианства, ни даже его деления фильма на главы с говорящими до вульгарности названиями. Если «Вальгаллу…» можно назвать чистилищем при переходе человечества из Старого в Новый Свет и следующее тысячелетие, то «Время…» будет личным (пусть и универсальным) адом.
Фульчи в своём столь же экспериментальном «Завоевании» визуализирует образы, символы и мотивы коллективного бессознательного. Получилось этакое фрейдистское фэнтези каменного века с лёгким налётом эллинизма, взаимоотношения женщины с мужем и сыном в эпоху «свержения» матриархата. Тёмное фэнтези Дауни при той же психологической наполненности гораздо уже по охвату аудитории. Это сугубо мужской внутренний мир, во многом сложный для женского восприятия: агрессия, иерархия, отношение к женщине, старости и смерти. И это требует особого освещения и отдельных пояснений: «Одну простую сказку, а может, и не сказку, А может, не простую, хотим вам рассказать».
«Нам помнится, вороне…»
Смысл жизни протагониста в непрекращающейся борьбе. Никаких компромиссов! Только хардкор! Сильный мужчина сам выбрал так, выйдя за стены замка и решив жить в лесу. Пусть тяжело, зато вдали от коронованного альфа-самца. Хижина мала и неустроенна, но своя. И никому кланяться не надо. Жена и дочь оказались слабыми для вольной жизни. Женщины! Красивые, но хрупкие создания. Виноват в их гибели не он, а монстры. «М-ме-е-есть!» – и взор страдающего запором барана. Но постепенно, исподволь, со временем и опытом приходит и (половое) бессилие. И понимание того, что сам дурак. Песец подкрался, поглумился и загрыз.
«А может быть, собаке…»
Маленькая девочка больна. Она угасает, и медицина бессильна. Отец рассказывает дочери сказку. Страшную историю, в которой они вдвоём в зимнем лесу. Болезнь подступает к ней в облике чудовищ, а он стоит с мечом на страже. Ребёнок умер, и взрослый мужчина никак не может принять эту не зависящую от него данность. Закольцованный персональный ад. Отец – сильный мужчина и человек действия, которому обычно всё удавалось. Сейчас он заживо варится в котле собственного неожиданного бессилия и вины: не смог, не спас, не защитил. Лишь отпустив мёртвую дочь, приняв её смерть и простив себя, отец смог выйти из депрессии. Не во всех битвах можно и нужно побеждать. Пусть монстры в аду грызутся меж собой сами. Без него.
«А может быть, корове…»
Напали враги, и воин с дочерью на руках едва вырвался из гибнущей деревушки. Они бегут в замок, чтобы укрыться за его крепкими стенами. Но от стрелы не убежишь. Погибли оба. Душа девочки уходит сразу, а её отец всё никак не может обрести покой. Он не верит в то, что уже случилось, и не желает расстаться с ребёнком. Снова и снова трубит рог, и открываются врата преисподней. Раз за разом призрак воина побеждает демонов, посланных по его душу. Он сражается и получает смертельные раны, которые тут же заживают. Он застрял у развалин Вальгаллы, объявленной победившими старых богов христианами одним из чертогов ада. Но однажды бездомный эйнхерий понимает, что воссоединиться с дочерью можно лишь в новой вере, и уходит в христианский рай по цветущему лугу.
«А может, это дворник был…»
Возможно и сатирическое толкование фильма: Дауни со товарищи обрыдла геймерская рутина. Крафтинг, зельеваренье, обустройство жилища, зачистка местности и улучшение отношений с местным лордом-неписем. Возня на экране выглядит так, будто Довакин из Скайрима залип на побочных квестах: экспа не растёт, лут не выпадает, основной сюжет стоит на месте. Таймкиллинг и трофеи на стеночку. Монстр-паразит и буквально переведённое название («Охотник за головами») при такой интерпретации обретают ещё и остросоциальное значение.
«Время монстров» я бы назвал фестивальным кино в истинном значении этого явления. Игровой фильм, призванный не рассказать историю, не привлечь внимание зрителей, не найти что-то новое – а разово удивить узкий круг лиц уставшей фестивальной компании. Нарочито дефектный кубик Рубика. Неожиданная смесь приёмов и едва намеченный сюжет в жанре тёмного фэнтези. Специально созданная возможность вариативного толкования – без существования одного единственно верного. Если отказаться от зауми и сотворчества – просто фанфик любой из популярных RPG по типу Dark Souls.
облако тэгов
