сабж

Это такое веяние новой эпохи, буквально недавно наступившей — появление в литературе такого персонажа как эксцентричная бабушка. Что такое была бабушка раньше? Тихий, незаментый божий одуванчик третьего плана, вся роль которой сводится к тому, чтобы трогательно заботиться о маленьких внуках, которые по непонятной причине (а на самом деле — чтобы жалостливее было) остались без родителей — и то того, как малыши внуки отправятся навстречу приключениям (во второй главе то есть). Вспомните бабушку Кая и Герды (она была, да).

А тут разом бабушка становится у многих авторов, наряду с внуком/внучкой — нарратором — практически центральным персонажем, по крайней мере, самым ярким так точно. Я сходу могу припомнить серию про Манюню у Абгарян с ее легендарной Ба, "Похороните меня за плинтусом" Санаева — и вот Бакмана. Кто скажет, что пример Санаева не такой — да такой же, друзья, вопрос только в градусе и в восприятии ребенка.

Бабушка Бакмана ну очень сильно напоминает абгаряновскую Ба — прежде всего, полнейшей эксцентричностью, непробиваемой самоуверенностью, неподчинением никаким чужим правилам и игнорированием чужих мнений. С такой бабушкой хорошо до тех пор, пока у тебя нет своего мнения и четко оформленных желаний, а ты готов подчиняться ее правилам и фантазиям. Как только это проходит — становится невыносимо.

В отличие от Ба Манюни, бабушка у Бакмана — совершенно не хозяйственная, а скорее наоборот, но это не меняет сути. Она очень любит свою внучку. Страшной, можно сказать, любовью. И перед своей смертью придумывает ей квест, который длится всю книгу — квест, направленный на то, чтобы внучка узнала лучше своих соседей по дому и обрела в их лице новых друзей — которых забитой книжной девочке, травимой в школе, очень не хватает.

Что несколько удивляет в итории Бакмана — так это смешение "милых сказок" и "страшной правды". Понятно, что в жизни оно так и бывает, но в тексте на контрасте смотрится как-то очень... странно. То есть с одной стороны волшебные страны, которая бабушка напридумывала для внучки, с облаконями, всякими волшебными зверятами, снежными ангелами и тд. А с другой — реальные истории реальных людей вокруг, в которые внучка погружается по ходу сюжета — про "мальчика с синдромом" и его отца-абьюзера, скажем, или нелюбимую жену соседа, которая много лет старательно делает вид, что не знает об изменах мужа и только под конец ломается. В этом есть что-то нездоровое, все же, — я имею в виду паноптикум несчастных, которых та самая бабушка собрала за много лет вокруг себя и с которым теперь приходится иметь дело семилетней Эльсе. Среди людей, окружающих ее, помимо ее собственных родителей (разведенных, со своими проблемами и чувством вины перед ней) нет просто обычных, относительно счастливых, все — с какими-то жуткими скелетами в шкафу, которые не у каждого встретишь. Это полезная школа жизни, наверное, но какая-то жестковатая. Книга хорошая, но не легкая, хотя, пожалуй, вполне сойдет и за детскую — но взрослых тоже заденет, в первую очередь, взрослых, потому что проблемы, которые в ней поднимаются — в изрядной части исключительно "взрослые".

Что Бакману удалось очень классно — так это держать до последнего смешение магии и реальности, так что непонятно было, что происходит в действительности, а что является только преломлением фантазий семилетнего ребенка. Учитывая "ненадежного повествователя", как-то постоянно рассчитываешь, что все это понарошку, и девочке кажется не совсем то, что на самом деле, не говоря уж о том, что посмертные письма бабушки (этапы квеста) заставляют ее еще больше додумывать. Следить за квестом интересно, не говоря уж о том, что в какой-то момент начинаешь очень сильно сопереживать им всем — видимо, этого автор и пытался добиться.