На роль талисмана своего романа Джонатан Симс выбрал число тринадцать. Задумка стара как мир – количество этажей мрачного дома толсто намекает на его зловещую суть, до поры сокрытую в тени тайн и странных событий, цепочка которых тщательно выстраивается на протяжении всего действа. В очередной раз увязать зло с несчастливым числом идея довольно тривиальная, бывают приметы и пострашнее. Но Симс сделал ставку именно на эту. Не придумав ничего нового, он обратился к хорошо знакомому старому.

Десять лет назад миллиардер Тобиас Фелл построил престижный тринадцатиэтажный Баньян-Корт. Роскошное жилье премиум-класса, квартиры в котором по карману далеко не каждому. Однако это только фасад. Заднюю часть дома миллиардер отдал под жилье для малоимущих. Таким образом, Баньян-Корт оказался разделен на две половины, хитро связанные между собой многочисленными скрытыми коридорами и ходами на границе двух миров – бедных и богатых. Особой вражды между ними нет, но недопонимания и неприязни хватает. И многим частенько приходит в голову, что мысль свести вместе два этих мира была не слишком-то удачной. Впрочем, истинная цель Тобиаса была совсем иной. Ее то он и собирается раскрыть двенадцати приглашенным на ужин гостям из числа жильцов, а также обслуживающего персонала.

Маленькая девочка с жуткой воображаемой подругой. Антиквар, охотящийся за предметами искусства. Сантехник, на свою беду вынужденный работать в Баньян-Корте. Усталая мать-одиночка, едва сводящая концы с концами. Риэлтор, девушка-клерк, разработчик мобильных приложений, начинающая журналистка, бывший бездомный, мелкий начальник в крупной корпорации, консьерж, и еще одна девушка-клерк. Каждый — отдельная история, ведущая в итоге в апартаменты Фелла. И все они, прежде чем получить заветное приглашение, проходят через череду таинственных и страшных происшествий, на собственном опыте убеждаясь в реальности обитающего в стенах дома необъяснимого зла. Намерения этого зла остаются для них непонятными до момента встречи с миллиардером, которая состоится в тщательно приберегаемом финале.

Но до финала надо еще добраться, а этот процесс читателю «Тринадцати этажей» не всегда в радость. Двенадцать историй предваряющих развязку на поверку оказываются чтением довольно утомительным, поскольку Джонатан Симс испытывает терпение читателя гораздо дольше, чем следовало бы. Монотонные описания житейских невзгод, чередуемые с не всегда убедительными вкраплениями ужасного, энтузиазма по отношению к творению Симса не добавляют. Автор злоупотребил и количеством персонажей. Роковое число в романе ужасов вопреки некоторым стереотипам выглядит скорее ненужным штампом, чем необходимостью. На первый взгляд добавляет символизма, но на деле работает не очень хорошо. Запомнить подробности и сюжетные переплетения всех историй не получается, их слишком много и каждая, по существу только пролог. Соединяясь, они разрастаются до размеров романа, при этом индивидуальной самостоятельностью не обладают. Одни истории интересны чуть более, другие чуть менее. В результате однозначно констатировать, что пациент скорее мертв, чем жив, нельзя. Его кардиограмма нестабильна – то пусто, то густо.

При этом, роман довольно прилично написан и не лишен некоторого обаяния, свойственного именно английским романам. Автор с безупречным, истинно британским чувством такта дежурно обличает социальную несправедливость и неравенство, но дозирует разоблачения в строго отмеренных, почти гомеопатических объемах, ровно настолько, насколько это необходимо для раскрытия затронутых в книге тем, и ни толикой больше. За что ему огромное спасибо, потому что в отличие от многих своих современных коллег, Симс хорошо понимает, когда следует остановиться, чтобы не увязнуть в политике.

Кроме того, кое-где Джонатану Симсу все же неплохо удается припугнуть зазевавшегося читателя, подловив того неожиданной сюжетной находкой. Таковы, например, истории консьержа Джейсона и сантехника Янека, изложенные в десятой и одиннадцатой главах. Но это скорее исключения, чем правило. Остальные десять историй гораздо скучнее, а мытарства их героев однообразны и вызывают больше сочувствие, нежели страх. В общем, наличие некоторых достоинств не искупает недостатков книги, а в лучшем случае их уравновешивает. Да и то не всегда.

Спору нет – дела многих богатых гораздо чернее их холеных рук. Это старая истина, приснопамятная еще советским школьникам из стихотворения Джанни Родари. Однако на одной этой мудрости далеко не уедешь. Стихи, пусть и не очень хорошие, из нее получились, но фундамент для романа вышел довольно шаткий. Поэтому «Тринадцать этажей» все время балансирует на грани фола, с большим трудом поддерживая тусклую искру читательского интереса, постоянно норовящую потухнуть. Увы, на одних прописных истинах и добросовестном бытописательстве, в котором Симс силен, далеко не уедешь. Блюдо из таких скудных ингредиентов получилось хоть и съедобным, но слишком пресным. Ему банально не хватает остроты — проглотил и забыл. Насытиться им можно, но запоминающегося вкуса и интересного долгого послевкусия оно не имеет.

У всякого писателя своя темная половина — Стивен Кинг не даст соврать. Темная половина Джо Лансдейла поклонникам хоррора хорошо известна – кто не знает Бога Лезвий?! А если кто-то еще его не встречал, то пусть не обольщается – у него все впереди. Обязательно встретит. На книжных страницах, естественно. В реальности с ним лучше не сталкиваться. В новом сборнике «мастеров ужасов» темная сторона писателя представлена подборкой рассказов «Руками гнева». Однако, есть у Джо Лансдейла и светлая сторона – вестерны о Джебидайе Мерсере. Это уютный палп-хоррор, отличающийся от того Лансдейла, с которым читатель успел познакомиться в недавнем издании «Пронзающих ночь».

Как говаривали на Диком Западе – доброе слово и кольт гораздо убедительнее, чем просто доброе слово. За примерами далеко ходить не надо – посмотрите любой вестерн. Это блюдо, рецепт которого остается неизменным. Хороший парень против плохих, в руках у него пара револьверов и времени на лишние разговоры он не тратит. Предпочитает лихо стрелять. Вестерн Джо Лансдейла отличается в этом отношении только героем и злодеями. В роли ковбоя здесь странствующий проповедник, а вместо бандитов и индейцев упыри, демоны и ожившие мертвецы.

Преподобный Джебидайя Мерсер путешествует по Дикому Западу, искореняя на своем пути сверхъестественное зло. Проповедник он так себе, зато стрелок отменный и куда бы ни приехал, всюду для него найдется трудная и жуткая работенка. Где-то упыри ополчились на проклятый индейцем город, где-то вылезла из потревоженной могилы или старого колодца жуткая тварь, а где-то объявился оборотень. Главное — запастись серебряными пулями и библиями. Это хорошее подспорье в непростом деле истребления нежити. Правда, не всегда. С гарантией действует только солнечный свет. А рассвета порой ждать ох как долго, так что приходится импровизировать. Однако терпения и стойкости Мерсеру не занимать, поэтому он выходит победителем даже из самых непростых схваток.

Приключения проповедника просты и предсказуемы, но они не надоедают. Несмотря на схематичность, рассказы о Преподобном атмосферны и заставляют в напряженном предвкушении ждать очередной схватки со злом.

Ближе всего по духу цикл о Мерсере «Соломону Кейну» Роберта Говарда. Да и многим другим его страшным рассказам тоже. Даже чудовища у Лансдейла точь-в-точь говардовские, как под копирку. Заимствование это очевидное и по-говардовски лаконичное, то есть прекрасно работающее. Немного отдает плагиатом, но с другой стороны – зачем изобретать велосипед, когда он и так уже много лет успешно ездит? Поэтому Джо Лансдейл всего лишь немного осовременил говардовский палп, добавив к нему ковбойского нуара в духе от «Заката до рассвета» и эксцентрики «Баек из склепа». Получилась отличная стилизация, которая, если не ждать от нее чрезмерной сложности и витиеватости полностью себя оправдывает. Увлекает, пугает и не дает скучать. Кое-где даже приятно удивляет неожиданными философскими вставками. Заданная тема – размышления о боге и зле. Но не слишком пространные. Наоборот, короткие и ясные, как выстрел из кольта, которому они частенько предшествуют. Не самое дурное сочетание ингредиентов для хорошего рассказа ужасов, где действие превалирует над переживаниями.

«Руками гнева» — полная противоположность «Джебидайе Мерсеру». Здесь Джо Лансдейл сполна наслаждается жестокостью. Это Лансдейл беспощадно уничтожающий людские жизни и отнимающий надежды на спасение. Изредка он берет передышку и тогда на свет появляются сентиментальный и немного сказочный «Буря проходит» и печально-романтичный «Поезда, не везущие никуда». С небольшим скрипом к ним можно добавить «Рыбную ночь», ностальгирующую по прошлому, которое обязательно вернется. Но это исключения из правил.

Остальные рассказы настоящая выставка жестокости, деградации и перверсий. Здесь найдется, чем поживиться любителям сплаттерпанка и экстремального хоррора. Их ждет настоящая золотая жила роскошных типажей кровожадных монстров в человеческом обличии: реднеки, религиозные извращенцы, маньяки и члены сельских общин, где убийства — часть посвящения во взрослую жизнь. Не отстают и обычные граждане, которые при любом удобном случае превращаются в диких зверей, теряя и так не слишком убедительный человеческий облик.

Детальным исследованием килограммов внутренностей Джо Лансдейл не занимается, но мяса, крови и боли хватит всем желающим. Любителям моральных терзаний тоже найдется кое-что по вкусу – психологическая составляющая в рассказах сборника всегда на высоте. Будь то «Яма», где пленные горожане дерутся насмерть на потеху сельским сектантам, «Руками гнева», где безумный проповедник-самозванец несет слабоумным подросткам совсем не слово божье или «Валентинка из стали», где пойманный с поличным любовник сражается за свою жизнь с натасканными собаками-убийцами.

«Ад в лобовом стекле» фантасмагорическая история, где отрезанная от мира в ловушке автокинотеатра толпа зрителей стремительно деградирует, превращаясь в зомби и их жертв. «У моря, где камень огромный лежал» один из немногих рассказов сборника, где действуют сверхъестественные силы, заставляющие людей убивать друг друга. «Утиная охота» рассказывает о том, что если живешь в маленьком городке, его традиции придется соблюдать. Даже если это традиции убийства.

«Говорю вам, это любовь» маленький рассказ о двух влюбленных маньяках, а также же о жертвах и мучителях, чьи роли всегда строго распределены. Даже в паре самих маньяков. «Письмо с южной стороны» — проходная зарисовка в жанре кровавой альтернативной истории Америки, где победили индейцы. «Толстяк и слон» — сверхъестественная сатира на проповедника-евангелиста с легким налетом сюрреализма. К теме евангелистских пасторов Джо Лансдейл, надо отметить, вообще очень неравнодушен. Это чувствуется по тому, как он не упускает случая проехаться по ним от всей души. «Толстяк и слон» апофеоз его насмешливого отношения к этому в целом малопонятному неамериканцу феномену американской жизни.

«Парни есть парни» — фрагмент романа «Пронзающие ночь», и при этом один из самых концептуальных, можно сказать, программных фрагментов. Прекрасно читается как самостоятельное произведение, которое не портит смазанный финал.

Научно-фантастический хоррор «Тугие стежки на спине мертвеца» покоряет читательское сердце очень оригинальными и очень плотоядными атомными мутантами, даже несмотря на избыток самоуничижительных переживаний главного героя. «Ночь, когда они не пошли не ужастик» — иронический сплаттерпанк с южными мотивами и темными ночными болотами. «На дальнем краю пустыни Кадиллаков с мертвым народцем» — единственная не премьерная повесть сборника, впервые изданная на русском в 2010-м году в сборнике Стивена Джонса «Зомби». Научно-фантастический хоррор, замешанный на сектантском сюрреализме, сексе и пустынном безумии Дикого Запада, который остается диким всегда.

Оба сборника без сомнения найдут благодарного читателя. Не факт, что одного и того же, но — каждый своего. В свою очередь и читатель в накладе не останется. Кто-то получит изощренный психологический хоррор, ну а кто-то — старый добрый палп об охотнике на монстров.

Микрорассказ на вампирскую тему, написанный в октябре 2021 года, когда я был на больничном. Поскольку его никуда не взяли, публикую здесь. Так его хоть кто-то прочтет. А кому-то он даже понравится.

                                                                                       Суеверие

Я стоял у моста и ждал. В этот раз я не слышал зова, и это заставляло нервничать. А вдруг и правда не придет? Она не любит мосты. Говорит, что не может их пересечь. Какое-то древнее суеверие. Такое же глупое, как и боязнь проточной воды.

Мне надоели встречи в лесу. Каждый раз лезть через бурелом и прелую траву. Пачкать джинсы и кроссовки, а заодно кормить комаров. Нет уж, тебе это надо не меньше чем мне, так что разок сыграем по моим правилам. Надо было видеть, как она разозлилась. Зашипела, выпустила когти и чуть не бросилась на меня. Желтые глаза загорелись яростным пламенем. Я думал, Ламия оторвет мне голову, но она лишь отступила в тень, велев больше не появляться в ее угодьях. Она найдет себе другой сосуд, чтобы напиться.

Но я знал, что не найдет. Она запала на меня, я ей понравился. Не знаю чем, но это так. Я нравлюсь почти всем девчонкам в школе, а Ламия ничем от них не отличается. Хоть ей и триста лет (она так говорит). Поэтому я ответил, что в следующий раз буду ждать ее у моста через реку. Там мы продолжим мое обращение. Ей нужна кровь юноши, именно такого, как я. Наглого и дерзкого. Я много читал разной готической литературы и легенд о вампирах, и кое-что понимал про ее жажду.

Я люблю глумиться над девчонками. Так они еще сильнее к тебе привязываются. Над ней я тоже поиздеваюсь, чтоб знала кто тут главный. Интересно, способна ли она плакать? Вот заодно и проверю.

Несмотря на глубокие сумерки на другом берегу не спали. Вечерняя жизнь в поселке била ключом. Кто-то громко кричал, смеялись гуляющие подростки, играла музыка. Молодежь и местная пьянь не угомонятся до утра. Мне это на руку. Именно так я и задумал. Конечно, это ее разозлит, столько людей под боком она вряд ли стерпит. И все же меня не покидала уверенность в собственном расчете.

Я встретил ее месяц назад. Делать в поселке было нечего, с местными я ладил плохо и предпочитал бродить по округе в одиночестве. Мой единственный друг это я сам и других мне не надо. В тот день я шатался несколько часов, пока не забрел в лес. Там решил передохнуть и присев под дерево незаметно для себя задремал. Мне снилось, что из чащи появилась змея, заползла мне на грудь и больно укусила. От боли я проснулся и увидел перед собой нагую черноволосую женщину. Она слизывала с губ кровь. Она могла бы выпить меня досуха, но не стала этого делать. Ей захотелось дать мне бессмертие.

Она рассказала, что пришла из очень далеких краев. Таких, о которых никто никогда не слышал. Ее изгнали за какое-то прегрешение другие существа ее рода. С той поры Ламия обречена скитаться, питаясь кровью людей и обращая некоторых из них в себе подобных. Я приходил на ее зов, с каждым разом приближаясь к заветной цели. Пока не решил сыграть в свою игру. И вот я здесь. В ожидании.

Неподалеку ухнула сова, внезапный порыв ветра взъерошил кусты. А следом еще один волнующим шепотом прошелестел у меня в волосах. Я обернулся, ища Ламию шестым чувством, всегда предупреждавшем о ее появлении. Она возникла передо мной смутной фигурой, сверкнув глазами, будто прожекторами. Несмотря на то, что я был готов, это все равно произошло неожиданно. Это ее излюбленный трюк. Она знает, какой ужас он наводит на людей. Похоже, она и впрямь у меня в кармане, раз все-таки пришла. Будет служить мне после обращения в моей новой вечной жизни.

— Ну что, передумала?

— Как видишь, – Ее слова словно прожгли дыру в моем мозгу. Умеют они страху нагнать, эти твари. – Ты готов?

— Как видишь. – Передразнил я.

— Ну так что, почему именно здесь? В чем смысл?

— Пойдем к воде.

— Ты идиот, что ли? Я же сказала, мне нельзя к воде.

— А я хочу.

— Для чего?

— Меня это заводит, опасность в смысле, — я старался быть убедительнее.

— Правда?

— Да.

— Я ведь могу выпотрошить и подвесить тебя за кишки на этом мосту. Хочешь?

— Ну, давай. – Я уже понял, что она блефует и нагло ухмыльнулся этим звериным глазам. – Потроши.

— Ладно, придурок, хочешь завестись? Окей, сейчас я тебя заведу. За это отдашь мне свою семью. Выпью их досуха перед завершением твоего обращения, пока еще живы твои чувства. А ты будешь смотреть и визжать, козел.

Как же легко она сдалась.

Снова ухмыльнувшись, я повернулся к берегу и не спеша спустился на сырую отмель в полуметре от воды. Ламия возникла передо мной.

— С другой стороны.

— Что? – Желтые глаза яростно сверкнули, обдав меня потоком ненависти. Но я был непреклонен.

— Делай, что говорят. Туда. – Я указал на полоску песка у самой воды.

Она что-то прорычала, и я решил, что сейчас мне придет конец, но не успел и глазом моргнуть, как она переместилась туда, куда я указал. К воде. Отлично.

Я медленно расстегнул пуговицы на джинсовке. Распахнул ее и опустил руки. Куртка соскользнула на песок. Ламия молча ждала. В сгустившейся темноте ее размытая прежде фигура обрела очертания. Полная высокая грудь и округлые бедра. Длинные черные волосы ниже плеч. Белая, как гипс, кожа, от которой исходило слабое свечение. Нагая и прекрасная. Я стянул футболку, отбросил в сторону, выпрямился и посмотрел ей в глаза.

Ламия жадно припала к моей груди. Она пила со страстью и яростью. Я чувствовал, как она зла от того, что не в силах мне перечить. Она думает, я ее унизил. Как бы не так. Это еще цветочки, бэйба. Настоящее унижение впереди.

Единственный момент, когда она слаба это эйфория после насыщения. Я понял это после второго укуса. В тот раз, закончив пить, она пошатнулась, как пьяная. Длилось это пару секунд, потом она совладала с собой и вновь стала невероятно сильной и быстрой. У меня есть пара секунд.

Ламия оторвалась от меня. Огни ее глаз затянулись поволокой и побледнели от наслаждения. Сейчас. Я шагнул вперед и с силой толкнул ее в грудь. Она повалилась в реку. Раздался громкий всплеск, и светящаяся фигура исчезла из вида. На миг мои глаза, лишенные исходившего от Ламии света, застила тьма. А потом черная вода озарилась ярчайшей вспышкой и вскипела, как от гигантской таблетки шипучего аспирина. Истошный вой Ламии прозвучал вечным проклятием, от которого сотряслись звезды. Он был такой силы, что мой разум взорвался. Меня отбросило на берег. В голове вспыхнули яркие, раскаленные звезды, чей свет тут же сменился кромешной тьмой. Я попытался встать и не смог. Тело не слушалось. Темнота воцарилась снаружи и внутри. Попытался сморгнуть и не смог. Что-то потекло по лицу. Что-то густое. Кровь. Она струилась из зиявших на месте глаз ран.

Так она отомстила. Ее предсмертный вопль лишил меня глаз. Он продлился бесконечное мгновение, оборвался почти человеческой нотой отчаяния и затих. Но я все еще его слышал. О нет, это было не суеверие. Вода реки убила ее. На том берегу раздались удивленные крики. Они все видели и слышали. Трудно было не услышать. Они бежали сюда. Я слышал их топот.

Это укус был предпоследним. И теперь я уже не человек, я — недопитый бастард. Настоящим вампиром мне не стать, но для солнца я теперь уязвим. Его лучи испепелят меня, освободив от страданий. Люди не успеют меня найти, я уползу так далеко, как смогу. И там дождусь рассвета. Смерть станет наказанием за мою глупость. А пока…

Я жадно слизал струившуюся по лицу кровь. На вкус она оказалась не так уж плоха, до утра я успею напиться ею всласть. Нужно только найти укрытие. Впереди долгая ночь.