Якобсен попался мне на глаза стечением обстоятельств и я не стану рыть сеть в поисках сведений о нем и воспроизводить здесь, выдавая себя за этакого знатока. Про автора знаю лишь (из аннотации Иностранки), что он — "едва ли не самый читаемый в мире норвежский писатель". Честно сказать, других определенно известных мне норвежских писателей не припомню, хотя, вероятно, имеются и такие.

Итак, мною были прочитаны два романа. Собственно, никаких преимуществ у Якобсена перед, например, Сюсако Эндо (тоже "Иностранка"), или Эмисом (Лесовик), или еще кем, — не было. Я ехал в Анапу после Самарской встречи и решил что-нибудь почитать. Книг было — непозволительно много (около полутора десятка). Ах да, еще было жарко. Помните, эту страшную сорокоградусную топку. Видимо, поэтому я взялся за книгу "сурового северного" писателя

По неизвестным причинам роман, который в оригинале называется "Лесорубы", и вначале был анонсирован как "Лесорубы", в конце концов вышел в издательстве под таким названием. Тем более ангелоуподобленность главного героя, которая упоминается одним из персонажей, занимает второстепенное место в сюжете.

Сюжет таков:

Собственно, роман — это летопись одной жизни на фоне некоторых исторических событий. Роман легко читается. Он, кстати, невелик, но, что называется, не вполне в моем вкусе. Ровный "прохладный" (может быть в этом сказывается национальность автора), без накала страстей и резких переходов. В чем-то философский. В чем-то созерцательный. Оценка — 7.

------------------------------------------------------ -------------------------------------

Второй роман я начал читать уже на юге, а дочитывал на обратном пути.

Вот уж и впрямь, спасение от жары — почитать книгу про заснеженные фьерды и суровых бородатых дяденек с топорами и луками.

Итак, роман — житие опять-таки странного персонажа — Геста, коротышки с невероятной памятью и острым умом, которому суждено, отомстив за смерть отца, навлечь на семью месть могущественных друзей его убийцы, бежать из Исландии в Норвегию и уже больше никогда не вернуться на родину. Дальнейшая его жизнь — это, с одной стороны, возвышение, приближение к Эйрику ярлу, который после похода викингов на Англию потерял Норвегию, но стал властвовать в Ноттингеме, с другой — потеря одного за другим близких людей, которые остаются где-то позади и словно закристаллизовываются в совершенной памяти героя. Беспокойная жизнь Геста разворачивается на фоне действительно масштабных событий — христианство распространяется среди варваров и кроме конфликта владык в романе мы еще видим столкновение религий. Обилие имен, мест и событий делает невозможным хотя бы вкратце пересказать основной сюжет. Книга читается ровно, как и первая без резких переходов, по "норвежски" упрямо и тяжеловесно Кроме того, книга может быть небезынтересна любителям скандинавской истории, викингов и т.п. Насколько я могу судить, роман — это кропотливая реконструкция событий и быта того времени, поскольку беглый взгляд на мифы и кое-какие источники, позволил найти "знакомые лица" и события.

Оценка — 7,5. Опять же, не совсем в моем вкусе, хотя объем информации грандиозен, работа автора — огромна и написано объективно хорошо. Для своего читателя.

------------------------------------------------------ -------------------------------------

О других жизнях.

Что роднит два романа одного автора?

Выбор персонажа: это странный персонаж, чудак, дурачок, над которым потешаются окружающие, у которого есть собственный, не лишенный иллюзий взгляд на мир, и упрямство — жить по-своему, наперекор любым событиям.

Фон: беспокойные времена, великие исторические события, когда ломаются судьбы и случаются совершенно невозможные в обыденности происшествия.

Тип сюжета: жизнеповествование, которое складывается из бытовых ситуаций и каких-то совсем простых действий.

Есть и еще кое-что, что я назвал "другими жизнями".

Когда в "Лесорубах" персонаж обнаруживает, что свершившаяся история — память о тех событиях, в которых он участвовал, — не соответствует в действительности тому, что он помнит об этих днях и когда доказать кому-либо, что то, что было на самом деле, становится невозможным, — герой словно бы замыкается в собственной версии событий. Он даже готов признаться, что присочинил кое-что, а кое-что и действительно присочиняет, постфактум, будто назло тому, что реальной памяти все равно не сохранилось. Так вот, он словно бы создает альтернативный вариант своей жизни в который готов поверить. Словно бы меняет свою жизнь на другую, выдуманную.

В "Стуже" меня здорово зацепил один эпизод почти в самом конце. Гест признается своему другу Тейтру, что написал книгу, в которой изложил все события, которые происходили с ним (у него с детства абсолютная память и он ничего не забывает). И тот спрашивает:

— А про Олава ты написал?

— Конечно. Я написал, что он твой сын.

(Тут необходим комментарий. Олав приемный сын Тейтра, но которого Тейтр принял как своего, убедил себя (хоть и знал, что это не так), что Олав — именно его сын.)

Тейтр закрыл лицо руками и долго сидел так, потом опустил руки и улыбнулся:

— Мне по душе твоя книга.

Итак, Ангел выдумывает другую жизнь для себя. Гест идет дальше — он дает другую жизнь другому человеку. В этом диалоге он как бы дает Тейтру доказательства, что Олав — действительно сын Тейтра и точка. Возможно, в книге Геста написана правда, может быть, текст романа "Стужа" и есть та книга Геста, но в этот миг неграмотный Тейтр знает — чудо свершилось: даже если мальчик не был его сыном, с этого мгновения Олав его сын.

Другие жизни, а по сути, персональные мифы, внутри которых живут персонажи романов Якобсена, — носят уже общечеловеческий характер, в отличие от исторических фактов. "Другие жизни" перекликаются с тем, что я пытался (сумбурно) изложить в моей спорной статье про миф.

Один из признаков, который отличает хорошую книгу от прочих, — желание к книге возвращаться. Даже если в тексте есть огрехи, даже если чему-то веришь не до конца, все равно, есть что-то, что тянет тебя перелистнуть очередную страницу (или снова воткнуть в уши наушники), узнать, заглянуть, что же там дальше. После двух романов Кларка для меня настоящей отдушиной стала пьеса Ж. П. Сартра "За закрытыми дверями".

Сюжет пьесы вполне фантастический, хотя и совсем не научный.

Тесная комната, в которой никогда не выключается свет, невозможно отпереть дверь, нет никаких предметов — ни книг, ни бумаги с чернилами, ни, может быть, вязания или старых карт, даже кроватей — нет. Есть только три диванчика разного цвета — голубой, бордо и зеленый. Золотая статуэтка, слишком тяжелая, чтобы ее можно было поднять и разбить, например, вечногорящую люстру ("Корпорация не экономит электричества" — сказал коридорный), и нож для резки бумаги на пустом столе. Четыре стены. Запертая дверь. Не работающий звонок вызова. Нестерпимая духота. — Таковы декорации.

В этой комнате не по своей воле оказываются трое: мужчина и две женщины, совершенно незнакомые, мало подходящие друг другу. Все они умерли на Земле и вот, оказались здесь, в этой комнате. Хочется отметить, что "Куда приводят мечты" Матесона и "Свет в окошке" Логинова написаны значительно позже этой пьесы и хотя три произведения самодостаточны, некоторые схожие черты сходства, я бы даже сказал, эээ... продолжения-заимствования — найти можно.

Итак, жизнь после смерти, как бесконечные диалоги в запертой комнате, где никогда не наступает ночь, не гаснет свет и ничто не меняется, кроме присутствующих внутри людей. Немного времени героям понадобится на то, чтобы понять: они оказались в этой запертой комнате — неслучайно. У каждого из них за спиной — собственные грехи и грешки, каждый, в некоторой мере, нечист, и исходя из этого знания — герои быстро приходят к выводу, что эта комната, где из всех физических страданий присутствует лишь духота, — есть не что иное как ад, а сами они — палачи друг друга. Начиная со взаимной лжи и желания выведать о грехах собеседников, постепенно они раскрываются друг перед другом, являя самые низменные и неприглядные свои черты. Пыткой становятся сами диалоги, разговоры, которые возникают сами собой, и которые невозможно остановить. Будучи мертвыми, они не могут причинить физического вреда и продолжают истязать друг друга и сами себя ненавистью, жестокостью, оскорблениями. А люстра все также бесконечно горит и нет никаких шансов, что наступит ночь, сон, которые унесли бы, смыли забытьем хоть толику той грязи, жестокости и мести, которая сама собой возникает в Аду, ведь Ад — это другие.

Очень психологичное произведение. Местами поступки мне показались нелогичными, однако вещь примечательная. Оценка — 8.

Прослушал за неделю две книги Пелевина:

С творчеством Пелевина я был знаком, в основном, по его крупным вещам, среди которых очень высоко ценю "ЧиП", "ЖН", и примерно половину "Поколения П", потому что считаю концовку романа сумбурной и в некоторой степени "слитой". С малой Пелевинской формой я знаком только в лице "Затворника и Шестипалого", и долгое время я хотел взяться за детальные рассмотрение рассказов и повестей Пелевина. Именно с такими мыслями я приступал к аудиокнигам.

Однако, получилось так, что первым мне попался аудиовариант П5, и, не знаю отчего, я был в святой уверенности, что это роман, тем более, начало в нем (Зал поющих кариатид) такое основательное — спецслужбы, которые организуют под "рублевкой" некий тайный мир, и затем появление еще одного сюжетного пласта в виде реальности Богомола, — в общем, это было похоже на грандиозный замысел: как изменится общество после привнесения в него таких изменений по всем уровням.

Небольшое подозрение, что это не роман возникло у меня при переходе ко второй части "Кормление крокодила Хуфу". Но это меня не насторожило — потому что и ЖН по сути — это цикл рассказов. Да и связь с "Залом...", в принципе, просматривалась: главные персонажи — это удачливый российский бизнесмен со своими спутниками в европейской стране, опять же, где-то в контексте опять возникает "пиндостан", опять нарушение реальности. Но вот следующий рассказ "Некромент" мое подозрение подтвердил, потому что при событийном сходстве с "Залом..." здесь не оказалось никакого возвращения к событиям и персонажам, а структура изменилась неимоверно — превратившись в нарезку статей и заголовков, интервью и т.п.

В целом по сборнику могу поставить только 7.

По отдельным же рассказам — "Зал..." — 8, и очень жаль, что это не стало-таки оконченным романом.

"Кормление крокодила ..." чертовски напомнило некоторые эпизоды из "Жизни насекомых", но в целом не зацепило, нет ни социальной сатиры, ни сквозной идеи, соединившей бы пласт "новых русских" за "бугром", пласт древнего Египта и мага Хуфу. — 6,5 — 7

"Некромент" — оценка 7,5 — 8. Хорошая необычная структура. Образ шарика подвешенного за трос над землей, миф о крематории в доме главного "мента", ванна с форсунками, ирония над гейской тематикой, аллюзии на Жиля Де Рэ, сатира.

"Пространство Фридмана" — сама по себе вещь, наверное, показалась бы забавной, но в контексте не играет. Есть находки вроде "баблонавта" и привлекаемые в объяснения выдержки из теории черных дыр, но почему-то не зацепило. — 6

"Ассасин" — рассказ, который в контексте сборника имеет определенное значение, как бы откровенно подводит итог: многое, чему вы верите, — это запудривание ваших мозгов для чьей-то выгоды. И в эту мысль хорошо укладываются сюжеты всех прежних рассказов сборника. Эта тема еще может рассматриваться в контексте терактов, которые время от времени случаются в нашей стране, и совершаются вот такими "промытыми" исполнителями. С другой стороны — сам по себе рассказ мне скорее не понравился — ровный, прямой, какой-то не "пелевинский". Оценка 6,5 — 7. Согласен с прозвучавшим сравнением по стилистике с Олди.

Превосходно начитано/отыграно. Исполнение — 10!

----

Следом за П5 я взялся слушать более ранние вещи писателя в собственном исполнении. Читает автор, надо сказать, не бог весть как, По сравнению с прежней книгой — так вообще ужасно, но... какие вещи!

"Нижняя тундра" — китайский император отправляется в путь, чтобы найти духа Полярной Звезды для настройки музыки, которая спасет его империю от идущих войной варваров. Китайский император проваливается в совсем другую реальность — альтернативные советские времена, чукотка, время большого праздника, где его с его безумными идеями все принимают за захмелевшего чукчу, после чего он оказывается в Москве, городе, откуда еще никто не возвращался, в палате психбольницы. Шикарно, иронично, многослойно. — 9

"Зигмунд в кафе" — рассказ на одно прочтение, поскольку изюминкой является финал — кто такой Зигмунд и что это за коронная "ага". Зная развязку, читать уже будет неинтересно, поскольку связи между парочкой, детьми или хозяйкой кафе, за которыми все это время Зигмунд наблюдает — я не заметил, т.е. дополнительные сюжетные слои отсутствуют. Но все-таки — оценка 8. За финал.

"Бубен верхнего мира" — снова нарушение реальности, именно то, за что я так люблю произведения Пелевина.90-е годы. Две девушки вечером едут на электричке в Подмосковье, в затерянное где-то в лесу, огороженное колючей проволокой место. С ними едет непонятно вида и возраста женщина увешанная талисманами и всяческой магической мишурой. Подруги нашли новый бизнес — они оживляют погибших в войну или в результате несчастного случая иностранцев и женят их на клиентках — женщинах и девушках, которые хотели бы перебраться за границу. Так как оживленный мертвец иностранец, юридически жены этих "иностранцев" также получают гражданство, ну а дальше — дело техники. Тем более, что оживленный потом живет не более двух-трех лет. — Оценка 8.

"Онтология детства" — непонятный рассказ, этакая антиутопия без начала и конца. Действие рассказа — взросление ребенка, родившегося и всю свою жизнь живущего в тюрьме (что за тюрьма — не объясняется), где родители по утрам бранятся, где взрослые по вечерам бьют друг дружке морды, где за окнами раздается ритмичный бой машины, забивающей сваи, где пока ты ребенок — ты все равно способен ощущать то, что называется счастьем. Не знаю, не проникся, хотя написано хорошо — 7.

"Синий фонарь" — набор историй страшилок, которые рассказывают мальчики в пионерлагере перед сном. Антипод этого рассказа — повесть Успенского "Красная рука, черная простыня, зеленые пальцы". Я никогда не бывал в пионерлагерях — пожалуй, поэтому не испытывал никакой ностальгии. Ряд логических умозаключений о том, что "все мертвы" интересен сам по себе, но все равно — оценка 7.

----

С другой стороны, если сравнивать сборник 1, прекрасно начитанный, со вторым, начитанным так себе, создается устойчивое впечатление, что рассказы второго сборника — свежее, легче, гармоничнее, в них большая игра воображения, меньше законов-ограничителей и, пожалуй, внутренних самоповторов. Пожалуй, это убеждает меня, что знакомиться с творчеством Виктора Пелевина после "Чапаева..." для меня — не обязательно. Ну, разве что рекомендованный "ДПП(НН)". Зато всегда есть возможность перечитать старые любимые вещи.

Слушал аудио. Преотвратительное, надо сказать, исполнение. Читает барышня, местами делая такие паузы в середине предложений, будто силится прочитать. Возможно, поэтому роман не поразил меня, но то, что он оказался удивительным, неожиданным, странным — однозначно.

События развивались по нарастающей (твердая 9), будоража и окатывая очередной порцией жути примерно до встречи со Слявой, и примерно до этого момента оставалось еще неясно — к чему же ведет автор и вообще, о чем роман. Но дальше все несколько поуспокоилось, текст стал более ровным и менее неожиданным (потому скучным), почти до самого окончания мы будем видеть терзания Клементины, воспитывающей близнецов. Рождением близнецов роман начинается, завершением их судьбы он и заканчивается, поэтому тема ребенка является ключевой в романе (плюс условия жизни подмастерьев, кисть руки, перепачканная чернилами и тп) и для меня, пожалуй, самой неинтересной. Вообще же, полотно романа пронизано множеством символических деталей, прототипы которых легко обнаружить в окружающем мире — здесь и жестокость к детям, к старикам, и тема стыда, и тема диктата родителя, и религия, и тема человеческих комплексов. Недаром, главный герой — психиатр, который словно бы погружается в сон, развивающийся согласно канонам Фрейда, Юнга и еще бог знает кого. Пожалуй, роман заслуживает самого пристального внимания, но есть у меня ряд замечаний, из-за которых я не могу поставить высшие баллы:

— поступки героев алогичны: но эта алогичность подробно объясняется автором на странном наивном уровне, что слишком напоминает местами новичка-автора, который берется подробно описывать устройство гипердвигателя, и совершает при этом ошибки в описании механических или электрических принципов; насыщенный образами язык местами прорывается неудачными канцеляритами, нарушающими всякую гармонию текста; также из ниоткуда вдруг возникают забубенные философские монологи, вызывающие ассоциацию с «Остапа понесло..."; не разрешено коренное противоречие в поведении Клементины — в самом начале она хотела отдать ребенка в деревню подмастерьем, а начиная с половины книги носилась с близнецами как курица с яйцами;

— главный женский персонаж чересчур логичен: рассуждать, искать следствия и делать выводы — это прерогатива мужчин, Клементина же, выдумывая катастрофы для детей, проявляет излишнюю последовательность, логичность и доказательность, что снижает достоверность персонажа;

— смещены акценты повествования: жизнь деревни по окончании представляется фоном для основной драмы — детской, однако, этим недетским эпизодам (соития со служанкой, религиозные обряды, жестокость жителей, железная любовница кузнеца и любовные акты Клементины, психоанализ кота, превращение того в оболочку, прозрачность людей) уделено столько времени, что по окончании остается вопрос — а так ли уж это было нужно?

— замят центральный момент перерождения героя в Сляву: нам только сообщают, что прежний Слява умер, и герой вдруг начинает рассуждать, что теперь он должен занять место старика, хотя на протяжении уже долгого текста он проявлял все черты деревенских — бил подмастерьев и пр.; а угроза становления Слявой после первого диалога со стариком — ни разу в тексте не возникла, оттого это перерождение кажется понятным, но не подтверждается текстом и потому неестественно.

Хотя многие образы, введенные Вианом в романе, например, образ человека — Слявы, который за свое неравнодушие и стремление что-то изменить, вынужден поедать гнилость мира, и этим только приближается к Богу ("золоту"), благодати которого не имеет права вкусить, — потрясают и заслуживают высочайшего балла.

Оценка — между 7 и 8, с желанием когда-нибудь перечитать. В разные моменты возникали ассоциации с «Концом света» Мураками и фрейдистско-феминистскими аллегориями Анджелы Картер.

Вот и состоялось мое знакомство с Бэнксом. Вообще-то, мне рекомендовали к прочтению "Песнь Камня", но поскольку ее в аудио не было, а "Ослиная фабрика" была, я взялся знакомиться с Бэнксом по его, если не ошибаюсь, дебютному роману.

Скажу честно, хотел бросить после второй главы. Зайчиков было жалко, а смысла, оправдывающего эту жестокость в произведении я на тот момент не обнаружил, никаких зацепок, ровное повествование, от раза к разу подкрашиваемое шокирующими деталями. После этого — почитал отзывы на фантлабе и обнаружив, что

Дослушал. Ничего нового для себя не узнал, да и по сравнению со впечатлением по первым двум главам — ничего нового не обнаружил. Ровное повествование, переполненное бессмысленными деталями (что съел, сколько выпил, куда пошел, сколько раз почесал промежность и т.п.). В общем, длинно и нудно. Плюс язык местами полный канцеляритов. Плюс шокирующие подробности: собачки, бомбочки, убитые сестренки, личинки мух и тд и тп.

Окончательное впечатление: "интеллектуальщина" в самом бранном значении этого слова, т.е. тот случай, когда автор перемудрил сам себя. Интеллектуальная начинка ради самой себя. Сюжет надуман, герои искусственные, хотя и хорошо прописанные. Всю оставшуюся часть романа ловил автора на нестыковках

Что за эксперимент? Кому он нужен был? В чем была цель? Что отец пытался обнаружить / доказать? Неплохо бы узнать мнение настоящих медиков/ психиатров по поводу некоторых деталей произведения:

Оценка 6 минус 1 за издевательства над животными и немотивированную жестокость. Итого — 5.

В разные моменты напоминало — Кинга, Энтони Берджеса. Другие рецензенты вспоминали Голдинга, не знаю, у меня "Повелитель мух" еще в планах на прочтение. Сам Бэнкс в тексте помянул "Жестяной барабан", его я тоже не читал. Интересно, есть ли какая-то связь с этой книгой.

В общем, скорее разочарован. Слава богу, не купил книгу раньше, чем познакомился с текстом. Первая встреча с Бэнксом оказалась не слишком удачной. "Песнь камня", "Шаги по стеклу" и "Канал грез" я, скорее всего, прочитаю (благо книги купил), но очень не скоро, коль меня сейчас так отвернуло от автора.