Все отзывы на произведения Рэя Брэдбери (Ray Bradbury)

Ladynelly, 05 марта 2008 г. в 17:56

Когда я начала читать роман, то ожидала очередную антиутопию, где люди причесаны под одну гребенку и ходят чуть ли не строем. А получила нечто гораздо большее.

Это не просто антиутопия! Это роман-пророчество! Это наиболее жизненная и реальная антиутопия. И это станет ясно, если открыть глаза и оглядется. Приглядитесь и вы увидите: бешеный темп жизни, людей запрограммированных как роботы: сон-работа-развлечения-сон...

Разве уже сейчас машины не мчаться на бешеных скоростях, норовя сбить пешехода переходящего улицу,

разве многочисленные герои телесериалов на вытесняют из мыслей зрителей настоящих живых людей?

Разве современные родители не усаживают детей перед экранами телевизоров, чтобы те им не мешали?

Разве не ходит сейчас каждый второй с наушниками из которых гремит музыка?

Разве погоня за героем не реалити-шоу которым нас пичкает современное телевидение?

А разговор о выборах? Разве это не ситауции, если не во всем мире то по крайней мере в нашей стране?

И над этим миром, миром биороботов витает зловещий признак грядущей катастрофы, в виде ракетных бомбардировщиков...

Разве это не признаки нашего мира?

Когда я читала роман мне казалось что я читаю про наш мир... Про то куда мы катимся... Эта антиутопия, повторюсь, для меня самая яркая и реальная...

И слава богу мы пока что не сжигаем книги, не уничтожаем то немногое что делает нас людьми....

white noise, 10 марта 2011 г. в 16:41

Это — фантастика? Люди, очнитесь, ЧТО здесь осталось от фантастики? Наушники-ракушки? Есть. Жена, которая умеет читать по губам, чтоб их не вынимать и сутки напролет пялится в ящик? Есть у каждого второго. Реклама в метро? Тоже есть. Атомные бомбы? Вряд ли. Сжигание книг? Спросите у наци, или религиозных фанатиков — они знают в этом толк. Проблема только в том, что книг уже и так почти никто не читает: практически все потребляют ТВ-жвачку, забыв о том, что именно книги существуют для того «чтобы напоминать нам, какие мы дураки и упрямые ослы». Как так вдруг произошло, что мы, люди разумные, потихоньку начинаем забывать и про книги и про то «разумное, доброе, вечное», которое они нам несут... Очнитесь, люди! Это про нас писал Брэдбери, для нас писал Брэдбери, ДО НАС писал Брэдбери! Не позволяйте этому произойти! Как знать, может именно сейчас на столе в правительстве лежит бумага о создании карательного отряда и спецслужбы набирают первую партию Монтэгов... А мы своим бездействием помогаем им сделать фантастику реальностью.

Не будьте стадом, люди! Пишите ПОПЕРЕК!!!

alex2, 11 декабря 2007 г. в 03:03

До чего же яркий образ!

Книга ослепила меня напрочь, а когда я вновь обрёл способность видеть, то на окружающий мир смотрел немного иначе. Как же автору более полусотни лет назад удалось углядеть то, что только нарождалось, то, чего всё больше становится в нашей жизни — спешки, безразличия к ближнему, страха, равнодушия? Как — в те спокойные пятидесятые годы с их неспешным укладом жизни, с патриархальными ценностями и мечтами о скором благополучии всё равно какой — американской ли, или коммунистической мечты? Поистине, надо быть провидцем или же очень дальновидным человеком!

Посмотрите, вот вам американский идеал беззаботной жизни! Нравится? А вот вам воплощение мечты о всеобщем равенстве! Все равны и беспечны, душу и разум не тревожат лишние мысли — им неоткуда взяться.

А наш мир приобретает всё больше черт, делающих его схожим с описанным в книге. Не «родственники» приходят в наш дом, но герои многочисленных сериалов, столь же фальшивые и бездушные. Не сжигаем мы пока книг, но сколько же я видел людей, дом которых — полная чаша, и только одному не нашлось в нём места — книжным полкам. По новой моде — они портят интерьер, а вы же помните — жажда ничто, а имидж... Нет у нас бравых пожарников, что спешат на очередной вызов, чтоб избавить нас от лишних мыслей, но мы сами для себя — такие пожарники...

Жизнь всё ускоряется. И надо от неё не отставать, а то — столкнёт,раздавит, затопчет... Тысячи лиц проносятся мимо нас каждый день, тысячи людей с их проблемами, желаниями, потребностями. А это ведь не просто люди — это Вселенные. И ни в одну мы даже не пытаемся заглянуть. Нет времени! Нет и желания. Манекены — а большим нам эти лица и не видятся; картонные декорации, что мелькают по сторонам во время нашего изнуряющего бега по жизни.

И уже так тяжело — остановиться. Ощутить маленькие радости бытия — солнечный луч, упавший на лицо, тёплый дождик, от которого не успел, да и не посчитал нужным прятаться, улыбку ребёнка, который ещё не присоединился к надрывной спешке жизни. Наверное, именно это умела делать Кларисса. А мы?

В книге в одночасье погибли миллиарды людей. Они сгорели в страшном атомном пламени, те, кто сами сжигали в огне книги или же увлечённо смотрели на это ночами, выйдя из свои домов. Но их почти не жалко. Да, именно так! Они были лишь оболочки в пустоте, и оставили после себя только тлен и пустоту.

Но у мира есть надежда.

Поглядите на свои книжные полки — там не просто бумага и типографская краска в картонном переплёте, там — слова и мысли многих хороших и умных людей. И если даже самих авторов уже нет в живых, то книги говорят за них их голосами, а значит — они всё таки с нами, и вся мудрость мира — жива! И вот это — главная наша надежда.

Если отзыв покажется кому-то мало связанным с книгой — прошу простить, но она словно прорвала плотину мыслей, и я не мог ими не поделиться.

armitura, 18 ноября 2008 г. в 14:11

Для меня этот роман стоит особняком во всей мировой литературе и долго я не мог решиться написать на него отзыв. Казалось бы, чего проще — сесть и настрочить что-нибудь стандартное типа «захватывающий сюжет», «фантастика, а как близко к нашим реалиям», «великолепный язык автора» и т.д., получить два-три плюса и успокоится. Но нет, нет, не такая это книжка.

Помнится, впервые я ее прочитал лет так в пятнадцать. Признаться, почти ничего не понял. Не то, чтобы мне не понравилось, просто прочитав «451 градус по Фаренгейту» через пять лет я был шокирован и поражен. Наушники, в которых бесконечно слушает музыку жена героя — вот же они. Уже сейчас многие с ними почти не расстаются — первый звоночек. Несмотря на сумасшедшее развитие всех средств и форм общения люди становятся все более и более замкнутыми и зацикленными на себе — второй звоночек. Да, мы пока не сжигаем книги (подчеркиваю, пока — бесконечные выступления церкви против небогоугодных книг, выступления разных организаций — эдак же любую книгу можно в чем-то обвинить и и сжечь), но уже, по-моему, на пути к этому. Во всяком случае, настолько многим они не нужны и не интересны и это число равнодушных настолько увеличивается, что это просто пугает.

Раньше мне казалось, что Брэдбери написал хорошую антиутопию. Я всегда любил этот жанр, потому что он казался великолепным предостережением — каким путем развития идти не следует. А сейчас я боюсь, что Брэдбери написал самую настоящую правду, предвидение, которое даст сто очков форы любому Предсказамусу.

И если мне кажется, что если когда-то и выйдет указ, требующий уничтожать книги, одной из первых пойдет на костер «451 градус по Фаренгейту»...

alex2, 13 декабря 2007 г. в 23:29

Посмотрите в глаза вихрастого мальчугана или смешной девчонки лет эдак восьми. Посмотрите — и задумайтесь: а что они сегодня познали о мире, в котором живут ещё так недолго? В таком возрасте день редко обходится без открытий, хотя бы маленьких, почти не заметных, и уж конечно совсем не важных для таких серьёзных взрослых дяденек и тётенек, как мы с вами.

А может быть сегодня — именно ТОТ день. День, когда приходит осознание себя. День, когда жизнь вдруг взрывается всеми своими цветами и ослепляет на миг, а когда приходишь в чувство — начинаешь вдруг дышать полной грудью, прыгать, смеяться, а в голове — одна мысль: я — не просто я; я — ЖИВУ!

Или сегодня — ДРУГОЙ день. Когда вдруг останавливаешься на полушаге, умолкаешь на полуслове, бросаешь любое дело, что миг назад занимало всё твоё существо и беспомощным взором оглядываешь такие привычные вещи вокруг, ставшие вмиг ненужными и бесполезными, и приходит страшное понимание: я — смертен! Настанет время, и в мире не станет самого важного, что в нём было во все времена — меня. И негде искать помощи и спасения, ибо закон жизни, познанный мной, не приемлет исключений. Так будет. И с этим познанием предстоит жить дальше.

Но разве даже это страшное открытие, однажды сделанное каждым, способно остановить бег жизни?

Тяжелые мысли проходят. О, да, они остаются где-то там, на самом дне души, они готовы вновь заполнить наш ум, но ведь мы созданы не для вечной скорби. Мы созданы для счастья!

И несёт нас по волнам жизни наша Машина Счастья. Каждому она видится по-своему. У кого-то — машет крылами, у другого имеет гордую корабельную осанку, у третьего — окрашена цветом ночи или яркого полдня, синевой моря или снежной белизной, а форму имеет совсем уж невообразимую... Наполнена она тишиной или любимой музыкой, плеском волн или детскими голосами... На каждой Машине кроме нас — люди, которых мы любим; они помогают нам вести Машину, но (вот странно!) им она кажется своей собственной и выглядит порой совсем не так, как наша.

И ещё есть Машина Времени. У неё нет тумблеров, кнопок и циферблатов. Зато она может перенести нас в любой момент момент существования мира. Именно так!Ведь мир существует, пока живёт человек. И все ушедшие ранее тоже существуют в этом мире.

Это очень хорошая Машина. Она называется память.

Она способна вернуть нас и в самое счастливое время жизни — детство. Время, когда мы ещё не взвалили на себя тяжёлый груз забот и тревог, когда точно знали, что всё в мире делится на хорошее и плохое и одно легко отличить от другого, что родители — самые сильные и умные люди на свете и могут всё, что существует волшебство, а сказочные герои — реальны, что добро всегда побеждает зло.

Это время самых длинных и весёлых дней, самых таинственных и волшебных ночей, самых ярких восходов и красивых закатов, самых вкусных зелёных яблок и самой тёплой морской или речной воды. И даже воспоминание о самых сильных детских страхах вызовет у нас теперь улыбку. Чаще — грустную, ибо теперь-то мы знаем, чего надо бояться в этом мире по-настоящему...

Да, цель человека в жизни — именно счастье. Счастье любить. Счастье творить добро — или творить добро для счастья. Не ломайте свою Машину Счастья ложью и фальшью, это не сделает счастливее никого и никогда.

Испейте «Вина из одуванчиков» прямо сейчас. Почувствуйте эту сладость на своей душе и вспомните радостные времена детства. Вспомните свои открытия мира.

Эта книга — и о вас.

antel, 03 декабря 2014 г. в 12:56

Я в свое время прочитала немало книг и посмотрела уйму фильмов в жанре постапокалиплики, но эталоном самой жуткой ПА стал для меня именно этот, еще в детстве прочитанный, совсем небольшой и нестрашный рассказ. Никакие, снятые с голливудским размахом, лежащие в руинах города и горы трупов не смогли произвести такое же пронзительно жуткое впечатление, как милая, пасторально-идиллическая картинка: красивый, просто безумно удобный, где, кажется, заранее учтена любая хозяйская потребность, дом, в котором колышутся от ветерка кружевные занавески и уютно пахнет свежим хлебом, а бытовой автомат читает любимое хозяйкино стихотворение… Дом, в который никогда больше не войдут люди, где никогда не зазвучат шаги и смех и некому слушать на ночь стихи. Стоящий на пепелище среди развалин. И какие там спецэффекты с лужами крови и вывороченными кишками, для окончательного добивания читателя Брэдбери хватило нескольких слов. Так просто и, кажется, совсем-совсем нестрашно, всего лишь силуэты на стене: мать, отец, мальчик с девочкой… И мячик. Но когда доходит, что это все, что осталось от живых людей, ощущения не описать словами, становится реально жутко, и неважно, в пятнадцать лет я это читала или сейчас, почти три десятка лет спустя. Впрочем, не совсем так, сейчас читать это скорее больно, а вот тогда, в конце восьмидесятых, когда холодная война еще недавно была реальностью и мысль о ядерном взрыве над головой вовсе не казалась фантастикой, это было еще и очень страшно.

А окончательным coup de grâce стал для меня несчастный, сдохший от голода рядом с полной еды кухней, пес. Так и не понявший, куда же делись любящие и заботливые хозяева. До сих пор эта сцена мучает, ну его-то за что? Ладно, люди заплатили за свои амбиции, но безгрешные звери в чем виноваты?

После этого пожар в доме я восприняла почти с облегчением. Потому что детальное и даже любовное описание живого дома с погибшими хозяевами, вызывало у меня ощущение разрытой могилы и вскрытого гроба. Покойников нужно хоронить и негоже оставлять на всеобщем обозрении оболочку, из которой ушла душа.

И, насколько я помню, в рассказе нет ни слова о том, что происходит в других частях земного шара, но у меня так и осталось стойкое ощущение, что пустой дом – этакая аллюзия на все, произошедшее в мире. Не пустой дом – пустая Земля, колыбель человечества, в которой не осталось людей. Нет, сама Земля жива, где-то наверняка зеленеет трава и цветут цветы, и даже звери частично выжили, и действительно будет ласковый дождь, вот только человеческие глаза этого больше не увидят. И действительно никто не вспомянет войну, просто потому, что некому будет ее вспоминать.

Да, еще подумалось: как и многие другие произведения Брэдбери, этот рассказ имеет мало общего с реальностью. Ну не мог уцелеть этот дом в полностью разрушенном городе, а взрыв, оставивший от людей лишь отпечатки на стене, должен был снести эти самые стены до основания. Но такова сила воздействия простого и безыскусного рассказа, что подумала я об этом только сейчас, когда отзыв писала.

MikeGel, 30 декабря 2011 г. в 09:35

Первый раз читал эту повесть в детстве. Тогда я не обращал внимания на такую вещь в фантастике, как достоверность. И был в полнейшем восторге.

Второй раз перечитал в очень зрелом возрасте, когда уже критически относишься к фантдопущениям. Чёрт возьми, ну недостоверно же. Такая цивилизация существовать не может.

Пандемия выкосила бы её на третьем поколении, ну хорошо, на четвёртом. Особи были бы заняты постоянным наполнением желудка, чтобы хоть как-то обеспечить бешеный обмен веществ при гиперболическом старении. Им было бы просто ни до чего остального, какие там накопление и передача знаний. Не говоря о том, что наполнитель желудка, сиречь жратва, закончилась бы сразу, и на этом закончилось бы всё прочее.

И, тем не менее, несмотря на полную недостоверность, произведение воистину величайшее. Динамика происходящего такова, что сюжет развивается как мощнейшая сработавшая пружина. Быстро, ещё быстрее, ещё и ещё, быстро как только это возможно, и ещё быстрее. Как удалось достигнуть такого эффекта — не знаю, для этого нужно быть Брэдбери.

И одновременно — полное сопереживание герою. Зная, что недостоверно, фыркая от недостоверности, несёшься через эту сумасшедшую реальность вместе с героем, словно в одной с ним команде в спринтерской эстафете. Поразительное произведение.

fox_mulder, 10 июля 2008 г. в 09:44

Нет, разумеется перед нами вовсе не очередная антиутопия. В чем вообще заключаются особенности этого жанра, заложенные такими мэтрами как Оруэлл, Хаксли или Замятин? — Моделирование по чисто теоретическим выкладкам мира, где человеку максимально не комфортно жить. Стиль — холодный, беспощадный, полудокументальный, как бы говорящий откуда-то сверху: «я построил модель. Нравится? Тогда быстро меняем вот это, вот это и то, и забываем об этом как о страшном сне!»

Принципиальное отличие книги Брэдбери в том, что она не остается холодным абстрактным голосом над текстом роиана, да и его конечная цель, в итоге — не научить. Сам роман появляется из тезиса о том, что «где начинают жечь книги,там очень скоро отправляются в костер и люди»». Книга написана всего через 8 лет после окончания войны, где «люди с пламенным мотором в ледяном сердце«абсолютно буквально воплотили этот тезис. «Гори,Гейне! Гори, Фейхтвангер!», где один человек мог заявить перед толпой:« Я освобождаю Вас от химеры под названием совесть!», и целые легионы «освобожденных» в счастливом смятении ринулись выполнять его новые заповеди! Взяв за основу эту модель, Брэдбери показал, как легко человеку выжечь себя изнутри, сколь хрупки в сознании эти гуманистические ценности. отделяющие нас от стада, и насколько сложно после этих миллионов костров, вернуть их обратно. Конечно,сейчас в ту пору, когда технологический прогресс одержал безоговорочную победу над бумажным носителем, кому-то это послание может показаться наивным. Книги — носитель вечных ценностей, квинтэссенция всех достижений человеческой расы, как-то в последнее десятилетие. не пользуются всеобщей востребованностью. Славный тинейджер Вася Пупкин может почитать все мою писанину и покрутить пальцем у виска: «чувак! Ты че сдурел? Я типа, ни одной книжки не читал, да мне и не надо, а ты меня с этим, усатым... Гегелем сравниваешь!«И он будет, по-своему прав. Главная беда в том, что у Брэдбери весь мир изображен в практически готовом, сформировавшемся виде, и нам остается только предполагать, где брало начало сознание людей «выжженых изнутри», где и когда был ими сделан этот первый шаг к этому «прекрасному будущему». Часто, когда я вижу на свалках. помойках выброшенные за ненадобностью книги, собрания Толстого или Достоевского, я задумываюсь над тем, а не сделан ли уже нами этот первый шаг к висящему на стене огнемету?! Помните: «Где выбрасывают за ненадобностью книги, там вскоре на свалке оказываются и люди!»

primorec, 30 декабря 2012 г. в 05:47

У Брэдбери много таких маленьких шедевров, но этот рассказ — лучший из лучших. Всего лишь несколько страниц. Без многословных описаний, стрельбы или взрывов, ужасов бомбежек, крови и тел погибших. Без воспоминаний героев о днях мира и времени войны, без погружения в боль или страдания, без тягостного ожидания конца. Без всего, с чем связываем понятие «война».

Лишь мирный день из жизни одного уютного дома, где все так удобно и комфортно для его обитателей. «Тик-так, семь часов, семь утра, вставать пора!» А потом — собираться в школу, на работу, заниматься домашними делами. Обычные дела обычного дня, которые происходят под мягкими лучами солнца или ласковыми прикосновениями теплого летнего дождя. Тик-так, просыпайтесь! День так прекрасен, жизнь так чудесна.

Но только нет ответа на этот призыв. Никто не придет посмотреть на падающие искры света, вспыхивающие в завесе летнего дождя. От всей радости и веселья, которые наполняли этот дом, от голосов и смеха, остались только пять теней, застигнутых в последний момент семейного счастья, последняя «фотография» мирной жизни. Все что осталось от чувств, желаний, событий, надежд и любви — пять пятен краски — мужчина, женщина, дети, мяч и тонкий слой древесного угля.

Потрясающий контраст: мирный, ласковый пейзаж только фон для самой страшной трагедии — бессмысленной и беспощадной смерти. Весь рассказ — как то небольшое стихотворение, которое дало ему название: печаль и безнадежность, воплощенные в слова.

Мы так часто говорим об этом рассказе: «Шедевр! Лучший антивоенный рассказ!», что забываем, прежде всего, это — предупреждение, которое не потеряло своей актуальности и сегодня. И, к сожалению, не потеряет еще долгие-долгие годы. С момента его написания мы напридумывали еще бог знает сколько всего, что может подвести последнюю черту. «И Весна встретит новый рассвет, не заметив, что нас уже нет».

Podebrad, 07 августа 2013 г. в 18:12

  «Дурак стал нормой, еще немного, и дурак станет идеалом» (Братья Стругацкие, 1964).

  В середине XX века, с разницей в 11 лет родились две гениальные антиутопии. «451 градус по Фаренгейту» и «Хищные вещи века». Братья Стругацкие жили в государстве, которое считалось тоталитарным, и рассказали, как на месте диктатуры возникает общество изобилия и свободы, а его граждане превращаются в стадо бездумных потребителей. Рэй Брэдбери жил в безусловно либеральном мире и показал, как либеральное общество закономерно, с абсолютной неизбежностью, перерождается в общество тоталитарное, а его граждане превращаются опять же в стадо бездумных потребителей. Только мир дураков у Брэдбери еще страшней, злей и бездушней, чем мир дураков у Стругацких.

  Поражает, как точно автор смог предсказать и облик будущего общества, и механизм его формирования. Цель процесса — превращение граждан в послушных идиотов, всегда готовых потреблять тот товар, на который им укажут. Идеологическое обоснование — политкорректность (это в 1953!), запрет на любые высказывания, которые могут ненароком задеть кого-то из потребителей. В идеале — запрет на любые высказывания и размышления, кроме спущенных сверху. Инструменты дебилизации — прежде всего телевидение (сплошные телешоу, сериалы, ситкомы), затем прочие СМИ, реклама, шоу-бизнес, упрощение школьных программ. Разрушение семьи, разрушение всех традиционных связей в обществе. Система добровольной взаимной слежки, подкрепленная видеонаблюдением. И как все сбывается! Развлекаемся мы уже сегодня именно так, как предсказал Брэдбери. Только компьютерных игр у него нет. А чем мы занимаемся на работе? Никому не нужные бумаги, излишние услуги, торговля, съевшая производство. Виртуальные образы, виртуальные тексты, которые можно уничтожить за секунду. Товары, которые служат пару недель, новшества, важные лишь для подъема цен. Как задумаешься, становится страшно. Вот нас и учат не думать.

  Костры из книг — это, конечно, излишество. Это от стремления тоталитарных режимов доводить любое дело до логического конца. В результате возникает эффект запретного плода. Все боятся книг, но многим хочется в них заглянуть. Краем глаза, потихоньку от властей. Вот в «Хищных вещах» нет никаких запретов, и нет читателей. Зачем еще читать, когда есть столько классных развлечений?

  Единственная ошибка Брэдбери — в сроках. Он отводил на весь процесс пятьсот лет. Судя по нынешнему состоянию общества, конец наступит максимум через два поколения. Если все будет идти, как сейчас. Если не удастся остановить. Конечно, человек, так или иначе, переживет мир рекламы и шоу-бизнеса. Не такое переживал. Перебесится и снова научится думать, любить и работать. Но это уже будет совсем другая история.

Elessar, 06 марта 2012 г. в 18:13

Я до сих пор помню день, когда впервые осознал, что когда-нибудь умру. Помню ярко и отчётливо, так, как будто это было вчера. Это откровение не из тех, которые приходят как результат долгих размышлений и изысканий. Просто однажды, в самый обычный день ты гуляешь по парку, маленький и беззаботный. Утром был дождь, и теперь в лужах на аллеях играют лучи солнца, пуская по поверхности воды маленькие радуги и зайчики. На скамейках сидят мамы с колясками и влюблённые парочки, на солнышке греются лоснящиеся оранжевые кошки, воздух свеж и ничто не предвещает беды. А ты вдруг понимаешь — настанет день, и по-прежнему будет светить солнце, люди будут рождаться и жить, любить и радоваться всему вокруг, гладить кошек и любоваться сверкающими на солнце каплями воды на свежей траве. Всё это никуда не денется и будет вечно. А вот тебя — не будет. Мир не остановится, планета не перестанет крутиться, не заметит, что стала на двадцать один грамм легче. Не помню, плакал ли я потом, помню только, как понял вдруг, что умерший парой лет тому назад дед больше не вернётся, что смерть — навсегда.

С тех пор я стал старше и, смею надеяться, хоть чуточку умнее. Но всё равно боялся смерти. Жизнь представлялась мне постоянным неостановимым падением навстречу тёмной пугающей бездне, откуда нет возврата. А самое страшное в том, что всё светлое и доброе, что было в твоей жизни, недолговечно и недоступно. Целая вселенная твоих воспоминаний и чувств умрёт с тобой. Сенека однажды сказал: «Большая часть смерти уже наступила: то время, что за нами, — в её владении». Было время, когда слова мудреца казались мне единственной возможной истиной.

Книга Рэя стала для меня глотком свежего воздуха, спасательным кругом, лучом света. Трудно подобрать неизбитое, достаточно живое и яркое сравнение, чтобы выразить, чем для меня является этот роман. Герой переживает всё то же, что и я когда-то. Кажется, старина Рэй читает в сердцах людей с той же лёгкостью, с какой мы читаем утреннюю газету. Мастер аккуратно и бережно, с ласковой нежностью хирурга берёт в ладошки твою душу, чуть подышав, хорошенько оттирает её от царапин и пятен, тоски и грусти. И вот ты вновь способен дышать, как когда-то, жить без страха перед неизбежным. Не нужно омрачать лето своей жизни пустыми тревогами, не нужно гнаться за призраком прекрасного, но чужого счастья. Каждый день жизни наполнен маленькими чудесами. Потёртые теннисные туфли, и трамвай, и зелёная электрическая машина, и игры с друзьями, и вино из одуванчиков, и пожелтевшие от времени фотографии, и улыбка матери. Ты, конечно, умрешь, рано или поздно, так или иначе. Но ведь это не повод лишать себя всех этих сокровищ. Однажды поняв, что жив, осознав себя живым, стоит ли думать о смерти? Однажды тебя не станет, но останется солнце, и трамвай, и ноябрьский дождь, и мальчишки будут бегать по улицам в волшебных теннисных туфлях. Не нужно думать, что утратишь всё это. Каждый прожитый от всего сердца день, каждая улыбка, каждый вздох делают тебя частью мира. Только вообрази: смех и слёзы, восторг и грусть, первая любовь и первое расставание с другом, всё лучшее, что есть в тебе становится частью этого мироздания. Эта частичка тебя не умрёт и будет жить вечно, покуда светит солнце. Как-то в одном скучном учебнике я вычитал, что в каждом нашем вдохе есть несколько молекул из предсмертного выдоха Цезаря. Вот и подумай — где-то, когда-то молодой и глупый ещё малыш будет дышать тем же воздухом, что и ты. Это ли не счастье?

Мне не хватает слов, чтобы описать всё великолепие этого Романа. Это превыше слов, больше самых красочных эпитетов, несравнимо прекраснее всего, что мне дано выразить. Благодаря этой книге я понял, что, в сущности, самое сложное — это вовсе не сама смерть, а мгновенное, как гром посреди сияющего лета, осознание собственной недолговечности перед вселенной. Люди, просто переживите это, прочувствуйте хорошенько и оставьте в прошлом, как старые изношенные туфли. И дальше всё будет хорошо, и с каждым днём всё лучше. Вы только верьте. И улыбайтесь.

DeadPool, 07 ноября 2012 г. в 16:27

Рэй Брэдбери — потрясающий фантаст. Нет, не так. Гениальный фантаст. Уже за «Марсианские хроники» ему можно поставить памятник. Определённо он один из тех людей, которые в глазах широкой публики возвели фантастику в ранг «большой литературы». И, конечно же, можно всей душой полюбить Брэдбери-фантаста. Он этого заслуживает. Но можно и не полюбить — на это есть полное право.

А вот не полюбить такого Брэдбери, каким он предстал в «Вине из одуванчиков» мне кажется невозможно. Вполне допускаю, что во мне говорит юношеский максимализм и категоричность. Пусть. Пусть это будет восторженный, превозносящий отзыв. «Вино» этого заслуживает. Тем более для меня это прямо-таки сакральная книга. Ведь прочитана она была сразу после смерти Мастера и, пожалуй, сложно было найти более подходящее «поминальное» произведение.

Это очень мудрая книга. Хотя, если присмотреться, в ней ведь ничего особенного и не написано. Жизнь такая какая она есть. Обыденная? Нет. Волшебная? Именно. В каждом окружающем нас предмете, в каждой мелочи, в каждом буднем дне сокрыта своя извечная магия, свой смысл.

Почему-то каждый раз, заглядывая в эту книгу, я нахожу для себя что-то новое, какие-то ответы на вопросы, давно интересующие меня. Может мудрость в простом? Может жизнь на нашей планете, в маленьком городке не менее интересна, чем на Марсе? Именно в «Вине» Брэдбери вдруг открылся мне очень реально и ярко. Именно тут я увидел, как он видит жизнь и других людей. Именно тут он вступает в диалог с читателем, водит его по улицам Гринтауна, дарит ему свои детские воспоминания и впечатления и приглашает сопоставить со своими. И они сопоставляются! Здесь каждый найдёт что-то своё, у каждого найдётся точка соприкосновения с этой книгой. У кого-то это бабушка и кухня, у кого-то собирание ягоды в лесу, у кого-то жуткий овраг, в котором так весело было играть в прятки. У меня это трамваи.

Эта книга — шанс окунуться в детство, увидеть мир, снова так, как тогда, чистыми незамутнёнными глазами. И это будет самый объективный взгляд на вещи.

Помимо философичности этот роман ещё и замечательно атмосферен. Чувствуешь, как греет солнце, как легко ногам в новых кедах, как холодеет сердце в тёмном овраге, дышишь ароматом лета, вкушаешь терпкое сладкое вино и понимаешь: вот оно счастье. Не в космосе, не в выдуманных мирах, а здесь, рядом с нами.

И такое ощущение возникает, что книгу эту писал просто очень взрослый ребёнок, здесь нет ни капли наигранности или фальши, настолько это всё правдиво и по-настоящему. Просто телом этот ребёнок вырос, коэффицент интеллекта увеличился, а душа осталась прежней.

Кто-то скажет, что это вовсе не его детство, а детство американского мальчика. Но Брэдбери писал не об этом. Он писал о том, что важно и волнующе на всём Земном шаре. Эти несколько новелл не имеют государственных границ, они трогают за струны души любого человека, где бы он не находился в Гринтауне или Мехико-Сити.

«Вино из одуванчиков»- книга, в которой мастерство Брэдбери видно особенно ярко. Только он мог раскрасить знакомый нам мир такими яркими красками. Только он мог сделать такие банальные истории, такими пронзительными и такими глубокими.

Итог: In vino veritas! В этой книге просто обязана быть истина.

Оценка 10 из 10

P.S. А ведь несколько месяцев назад, этим же числом Рэй Брэдбери и умер. Вот оно как совпало. Наверно поэтому отзыв получился корявеньким. Хотя, думаю, вы поймёте расчувствовавшегося почитателя творчества Мастера.

Strelok13, 11 сентября 2012 г. в 19:50

Рэй Брэдбери говорил: «Меня просят предсказать будущее, а я его хочу предотвратить». Но к сожалению нельзя сказать, что он предотвратил то будущее, которое описано в его «451° по Фаренгейту».

Мир в романе страшный, не в том смысле, что по улицам бродят зомби, поедая человечину. Страшен он тем, что описанное в фантастической книге становится реальностью.

Пожарники больше не тушат пожары, они сами их разводят, чтобы жечь дома, где есть книги. Книги – это зло. Книги стали пережитком прошлого, книги могут заставить думать, а это вредно, куда лучше посмотреть телевизор, там добрые «родственники» — никаких негативных мыслей, поводов для размышлений, причин для беспокойства. Конечно, в настоящее время за чтение не сжигают, но люди и сами не читают без всяких запретов.      

Люди живут счастливо, так как они слабоумны, а раз слабоумны, то и беззаботны. Единственная проблема достать деньги, чтобы поставить ещё одну стену-телевизор. Дети забавляются, убивая друг друга, машины носятся с огромными скоростями, не обращая внимания на пешеходов (хотя те и не появляются, ведь уже почти никто не ходит пешком). Всё это можно встретить и в реальности, пусть не в таких масштабах, но новости на подобии «ребёнок зарезал отца из-за компьютерной игры» уже не удивляют.

«Девять дней из десяти они проводят в школе. Мне с ними приходится бывать только три дня в месяц, когда они дома. Но и это ничего. Я их загоняю в гостиную, включаю стены — и все. Как при стирке белья. Вы закладываете белье в машину и захлопываете крышку. — Миссис Бауэлс хихикнула. — А нежностей у нас никаких не полагается. Им и в голову не приходит меня поцеловать. Скорее уж дадут пинка. Слава богу, я еще могу ответить им тем же».

А ребёнок ругающийся матом на родителей и дерущийся с матерью? Тоже уже не редкость.

Люди в этой книге живут совершенно спокойно, ничего не опасаясь, ведь телевидение утверждает, что у США больше нет серьёзных врагов, между тем над головами жителей летают только военные самолёты.

И автор затрагивает множество таких вот проблем.

Отличный стиль повествования, решил почитать где-то полчаса, в итоге прочитал почти половину романа сразу. Мгновенно затянуло!

Персонажи могут показаться однообразными и «картонными», но так и должно быть, ведь все они живут одинаково: работа, телевизор, глотание целых пачек успокоительно на ночь. Поэтому они не «картонные», потому, что автор плохо написал, а не живые, потому что так и задумано. В конце концов, и сам главный герой прозревает не сразу и немногим отличается от всех остальных. И иногда он всё же встречает настоящих, живых людей.

Итог: произведение просто отличное! Думаю, всем нужно ознакомится с ним.

Оценка: 10/10.

И кстати, называется книга так, потому что 451 градус это температура горения бумаги, только вот 451 градус по Цельсию, а не Фаренгейту, человек, который консультировал автора, перепутал шкалы. Но в данном случае не суть важно.

Закончил бы фразой «читайте книги, господа», только ведь рецензию увидят те, кто уже читает, но всё же хотелось бы, чтобы в «Вконтакте» в разделе «любимые книги» больше ни у кого не значилось: «такой хернёй не занимаюсь» (с).

Aryan, 19 января 2012 г. в 22:00

Моя любовь к Томасу Вулфу началась с этого великолепного рассказа Брэдбери. И, несмотря на многие превосходные строки и книги, посвященные гению Вулфа, я до сих пор считаю, что никто не создал лучшего памятника для него, чем Брэдбери. Потрясающий автор, про которого невозможно сказать лучше — он действительно должен был бы писать о галактиках, безднах космоса и рождениях планет.

Жестокий и очень красивый рассказ о том, как одержимость одного человека способна подарить жизнь и всю вселенную другому человеку — правда, с мефистофелефской оговоркой о «прекрасном мгновении» и неминуемой смерти.

Не знаю даже, сколько раз я перечитывала этот рассказ — и каждый раз я опять надеялась, что случится чудо, прямо перед моими глазами поплывут и изменятся строчки — и Вулф останется в будущем и напишет еще тысячи страниц о звездах... глупость, конечно, но великая литература способна на такое.

primorec, 15 сентября 2012 г. в 04:22

Я не просто уважаю, преклоняюсь перед отцами и матерями, которые не отворачиваются от своих больных детей, а продолжают годами, отказывая себе во всем, бороться с судьбой, делая все, чтобы ребенок не чувствовал себя обездоленным. Особенно я уважаю тех, кто не отказывается от больных детей в родильных домах, когда еще не окрепла любовь, и нет истории общей жизни. Борьба этих родителей — тихая и незаметная, часто невидимая посторонними, за закрытыми дверями. И никто не знает, какие сомненья и соблазны их терзают, сколько эти люди проливают слез и сколько бессонных ночей проводят в тягостных раздумьях.

Вот о таких родителях этот рассказ. И неважно, что в нем мы имеем дело с фантастической ситуацией, когда бедный малыш оказывается заброшенным в другое измерение. Суть от этого не меняется. Чете Хорнов, как и миллионам родителей до них, приходится решать — отказаться от всего привычного ради этой маленькой синей пирамидки с тремя глазами, выкинуть ее, как ненужную вещь, согласиться немедленно умертвить, или начать долгий и тяжелый путь, любить, когда нет уже ни сил, ни чувств. Начать путь со слабой надеждой на счастливый исход.

И заслуга Мастера в том, что он показал обратную, обычно скрытую жизнь таких людей: вечные качели от отчаянья к новой надежде. Показал, какие трудности ждут, и сколько сил надо, чтобы выдержать такую жизнь: ловить каждое слово врачей и ученых, не замечать косых взглядов и шепотков за спиной, цепляться даже за самую малую искру надежды, преодолевать страхи. Раз за разом отказываться от соблазна все прекратить единым махом и затем забыть о случившемся, повернуться спиной и уйти, оставив позади это вечно плачущее, уродливое существо. И кульминация, потрясающий конец истории -отречение от всего Человечества — ради ребенка, ради любви, ради сохранения себя самих.

Рассказ глубокий, грустный и жесткий, открывающий самые потаенные мысли, вытаскивающий из души на поверхность самых темных демонов. И думалось в конце истории не о чете Хорнов — они свой выбор сделали, а о тех тысячах и тысячах детей в многочисленных детских домах, о которых говорят, и в интернатах, о которых молчат. Думалось о том, что значит быть родителями, об ответственности, о любви и той плате, которую она может потребовать. И прочитать этот рассказ следует всем, кто только думает о детях: от такого испытания не застрахован никто, и лучше сразу понять, готов ли ты к нему.

primorec, 16 января 2013 г. в 05:01

Мне всегда очень не нравится, когда кто-то говорит о жестокости животных и маленьких детей. Особенно последних, которые делают то, что нам кажется жестокостью, исключительно инстинктивно, бессознательно: нет у них еще необходимого жизненного и чувственного опыта, чтобы осознанно бить в самое незащищенное место и получать удовольствие от причинения боли другому существу.

А инстинкт требует от них опасаться и защищаться от всего незнакомого и выбивающегося из привычного ряда. Как, к примеру, маленькая землянка Марго с ее непонятной тоской по солнечному свету. Ну, откуда, скажите, было знать юным венерианам, которые в своих маленьких жизнях видели только дождь, что есть на свете мягкий и теплый свет, окрашивающий мир разными цветами, или какой это восторг носиться под голубым небом, купаясь в золоте ясного полдня? Как они, Дети Дождя, могли догадаться о неизбывной тоске, которая должна съедать Дитя Солнца, вынужденного жить под низвергающимися потоками воды и серыми небесами?

Для них Марго — странное, незнакомое, чуждое существо. Инопланетянка, опасная своими непонятными чувствами и мыслями. Вот и защищаются инстинктивно детишки самым доступным им способом от неизвестного, нападая на его носителя, пытаясь изгнать его за пределы своего знакомого и безопасного мирка.

Но вот все меняется. Солнце пробивает тучи, и венериане узнают, что вовсе они не Дети Дождя. Просто их Солнце- драгоценный цветок и цветет он только один часок раз в семь лет. И, оказываются, теперь, когда они сами познали восторг и упоение Светом, боль потери и тоску по ушедшему мигу Счастья, ничем они не отличаются от Марго.

Вот такая история. Не фантастичная, человечная. Не о жестокости. О Взрослении. О первых уроках боли, потери, стыда и раскаяния, из которых потом рождаются милосердие, сострадание и сочувствие. И настоящая Жестокость, если урок усвоен неверно.

Barros, 12 мая 2010 г. в 10:19

Голливуд должен быть разрушен. Но только после того, как этот роман будет экранизирован.

Пригласить постановщиком лучше всего Фрица Ланга, а в помощники ему взять Билли Уайлдера. Рэй Харрихаузен будет делать спецэффекты и застенчиво играть Холдстрома. Борис Карлофф и Эрих фон Штрогейм появятся в эпизодических ролях, Джин Келли станцует на крыше Оперы Гарнье, Чаплин сыграет Иисуса, Сильвия Сидни — Констанцию, а Лон Чейни — все главные роли, кроме, конечно, САМОЙ главной. САМУЮ главную сделает сам Брэдбери. Он же будет читать закадровый текст, дурашливо хохотать в самых страшных местах и плакать каждый раз, когда на экране будет закат.

Это будет гениальное кино, после создания которого Голливуд, место действия этого романа, место жизни и смерти, Цирк и Голгофа, должен быть разрушен навсегда, чтобы жить вечно.

Детство не возвращается, потому что не кончается никогда. Кинг-Конг не погибает, потому что пленку можно снова поставить в проектор. Рукописи и фильмы не горят. А если даже горят, если даже сгорают, то через несколько десятилетий Богу все равно приходит прихоть пересмотреть «Страсти Жанны д'Арк» и он подкидывает полную копию на чердак сумасшедшего дома — куда ж ещё?!

Не читайте «Кладбище для безумцев» как роман. Это, безусловно, эпическая поэма. Все поклонники «Вина из одуванчиков» помнят ритм и образность такой поэзии. Её можно пить до головокружения, до щемящего восторга, до полного погружения в литературную нирвану, из глубины которой одним только взглядом можно сделать мир совершенным.

Я, кстати, всегда был уверен, что Фриц Ланг сидел на премьере «Звёздных войн» в Граумановском кинотеатре 25 мая 1977 года. Джордж Лукас, по наитию оборачиваясь, видел отблеск световых мечей в монокле, но так никому об этом и не рассказал. И Брэдбери в романе о своём 1954 годе не упомянул об этой истории ни словом, но каждая буква книги, каждый её восклицательный знак свидетельствуют, что так и было.

Dan-Master, 07 июля 2008 г. в 11:27

    Потрясающий рассказ! При прочтении становится пронзительно больно. Все в мире суета сует, а ты лишь тень на стене дома. Мгновение и атомный огонь стирает заведенный распорядок жизни и лишь «умный» дом, подобно музыкальной шкатулке каждодневно исполяет реквием по прошлому.

   Думаю что толчком к написанию рассказа стали фотографии из Хиросимы, а именно фотография тени человека на стене здания не далеко от эпицентра. Облечь же мысль об этом в подобную форму мог только гений. По моему это одно из самых сильных антивоенных произведений в мировой литературе, при этом о войне в рассказе не сказано ни строчки. Нет даже намека по ходу повествования. И от этого рассказ становится еще пронзительней.

white noise, 11 марта 2011 г. в 14:35

Никто ничего не понял толком,

Никто не видел, как плавилось небо,

Как пламя голодное выло волком,

Сжирая город, как корку хлеба.

И в каждую комнату Смерть ворвалась,

И каждый мирок осветила, как сцену,

И, словно в театре теней, остались

Лишь отпечатки людей на стенах...

Спасибо, Рэй. Возможно, этим рассказом Вы спасли мир...

Бретёр, 18 ноября 2011 г. в 07:31

Зацепило. Особенно это: «— Вот она, жизнь, — сказал Макдан. — Вечно все то же: один ждет другого, а его нет и нет. Всегда кто-нибудь любит сильнее, чем любят его. И наступает час, когда тебе хочется уничтожить то, что ты любишь, чтобы оно тебя больше не мучило.» Ведь действительно всё так.

И.... Рассказ не только о Звере- Макдан в этих скупых строках рассказал СВОЮ историю. Историю своей любви. Да, есть Зверь со своей тайной в миллионы лет- возможно, она главная в этом рассказе. Но я увидел одиночество человека на маяке- и в этих его словах.... Кто пережил такое, тот поймёт.

alex2, 27 марта 2008 г. в 02:01

Этот рассказ — о вечном. О том, что всегда сопровождает самую жизнь во всех её проявлениях с начала времён. Этот рассказ напоминает нам о том, что мы и так прекрасно знаем — мы не вечны. Знаем, но стараемся спрятать это знание подальше, чтоб оно не омрачало наше существование.

Калейдоскоп. Только ли разбросанных в пространстве беспомощных космонавтов имеет автор в виду? Мне представился вдруг другой калейдоскоп — причудливая, многомерная, сложнейшая картина! Из чего же он состоит? Люди, всё множество людей — вот его частицы. Вы, я, они — все в мире! Узор этого калейдоскопа постоянно меняется, миг — и он уже совсем другой. Одни частицы сияют ярче, другие — не так ярки, третьи — и вовсе тьма. Кто-то щедро делится своим светом, и в нём другие вспыхивают новыми, яркими цветами. Кто-то, наоборот, старается, чтоб в его свете остальных было не видно. Иные же только и стремятся, что погасить других. Разные, совсем иные, они, перемещаясь, меняют общий рисунок и меняются сами.

Вот что мне представилось.

А есть ли разница между мной и этими космонавтами? Не в силах сделать хоть что-нибудь, чтоб спастись от неизбежности, отмеряют они последние часы жизни. Лишь их воспоминания остались с ними. И здесь мне вдруг подумалось о старых людях. Тех, чей путь подходит к концу. Они разные: одни просто доживают свой век, смирившись с тем, что от жизни уже нечего ждать; другие — делятся своим светом, своей мудростью с окружающими, вполне довольные собой и прожитой жизнью; а вот третьих раздражает молодость и здоровье других в бессмысленной зависти к этому, давно утерянному ими самими; есть и такие, чья душа скрылась под налётом безумия.

Но разве и мы не находимся на том же пути к неотвратимому? Что то нас ждёт?

Вот только времени у нас — больше. Путь перед нами ещё длинен. И не стоит отдаваться в обьятия течения, путь надо торить самому. Пусть пройденные нами пути будут окружены садами и домами, пусть они будут — начало долгого и хорошего пути наших детей. И тогда в последний час, когда всё уже останется позади, мы обернёмся и с гордостью поглядим на пройденный путь. Пускай все эти пути приводят к одному финалу, но это как раз тот случай, когда главное — именно дорога, а не её конец.

Холлис хотел сделать хоть что-то хорошее. И волей-неволей сделал таки. Но он хотел также знать, что СДЕЛАЛ. А это узнали только мы. Он — нет. Человеку на добрые дела дана вся жизнь. Не надо их откладывать.

(Этот отзыв — мысли, пришедшие на ум при и по прочтении. Может, они похожи на ваши. Или совсем другие)

primorec, 22 марта 2013 г. в 05:05

«Двадцатый век. Темп ускоряется. Книги уменьшаются в объеме. Сокращенное издание. Содержание. Экстракт. Не размазывать. Скорее к развязке!.. Произведения классиков сокращаются до пятнадцатиминутной передачи». Ирония судьбы — эту цитату из «451 градус по Фаренгейту» я нашла по поиску «Краткое содержание произведений»...

Трудно, ох, как трудно, быть пророком. Писал Брэдбери свое предупреждение, когда отблески гигантских костров из самых великих из написанных людьми книг еще можно было заметить на горизонте, когда понимание того, что рукописи горят, да еще как, впечаталось в память целого поколения. Как и страх того, что мысли, чувства, боль, размышления мудрецов и прозрения поэтов, все выстраданные идеи о добром и вечном, все предупреждения о бедах и коварстве, могут просто перестать быть, превратившись в мгновенно исчезающие свет и тепло с какой-то там температурой по Кельвину, Фаренгейту или Цельсию.

Вот и выплеснул Мастер свою тревогу, весь страх того, что наступающее будущее с его крикливой рекламой, отупляющими сериалами, глянцевыми журналами, ускоряющимся ритмом жизни и властью денег превратят всех в единую серую, одноликую и сплоченную массу. «Книга — это заряженное ружье в доме у соседа. Сжечь её. Разрядить ружье. Надо обуздать человеческий разум. Почем знать, кто завтра станет мишенью для начитанного человека».

Но что такое костер из книг? Средневековье, варварство... Опасная игра с огнем, который может неожиданно полыхнуть ненужным социальным пожаром. Зачем кого-то преследовать, что-то жечь, когда наш высокотехнологичный век изобрел более изощренные и не менее действенные методы управления умами? Чуть подправить школьную программу, изменить систему оценки знаний, сместить акценты в учебниках, прорекламировать одно и умолчать о другом, это объявить модным и суперсовременным, а другое — замшелым и устаревшим достоянием «лохов» и «лузеров». Не надо жечь и плодить мучеников, если есть возможность манипулировать, ведь книга умирает не тогда, когда в огне сгорают ее страницы, а когда ее забывают читатели.

Великая в своей простоте и доступности технология создания усредненного и управляемого «читателя»: совсем немного времени и вместо вдумчивого чтения — краткий пересказ, вместо зовущих к знаниям, открытиям и размышлениям книг — бесконечные, без полутонов и скрытых смыслов, игры слов и намеков, создающие иллюзию реальной жизни и убивающие воображение, но модные и популярные, заполонившие полки книжных магазинов, саги. Не надо уничтожать КНИГИ, надо просто подождать, когда их перестанут понимать, а потом и читать.

«Пусть все люди станут похожи друг на друга, как две капли воды, тогда все будут счастливы, ибо не будет великанов, рядом с которыми другие почувствуют свое ничтожество». Страшное пророчество, почти сбывшееся... Почти. Но не все еще потеряно: мы-то читаем, мы помним — «451 градус по Фаренгейту».

Aryan, 24 июня 2012 г. в 03:41

Такая щемящая вещь... один из самых пронзительных рассказов во всем цикле и вообще у Брэдбери. О том таком коротком, таком волшебном моменте в детстве, когда взрослые — маги и монстры. Конечно, твой дядя может летать — и может подкинуть тебя к небу, и поймать на лету и заставить смеяться от восторга и ужаса полета... И ты на самом деле знаешь, что такое полет, что такое волшебство, как мягко бегут волчьи лапы по тропинке в лесу, и куда мчится вихрь из осенних листьев...

Но наступает жестокий момент, когда маленький человек вдруг понимает, что полет невозможен. Что листья унесет ветром, и что когда-нибудь он умрет. А прекрасный, безжалостный, магический мир продолжит жить без него. И любовь в настоящем кажется таким же недостаточным утешением, как и обещанная в будущем память.

Мух, 21 января 2011 г. в 14:17

Традиционно эту книгу определяют как антиутопию, но сейчас у меня вряд ли повернется язык ее так назвать. Слишком многое из описанного Брэдбери более полувека назад прочно вошло в нашу реальность. Книги, сжигаемые из соображений «политкорректности». Бесконечные и бессюжетные интерактивные сериалы. Самоубийства «от скуки». Информационные подтасовки, организованные по принципу телешоу (вспомним хотя бы завершение «охоты» на Монтэга!). Война на уничтожение — закономерный итог для мира, где ценность жизни, даже собственной, равна нулю. Гибель миллионов в таком мире — всего лишь сумма нулей...

Лично для меня наиболее яркий персонаж книги — не мятущийся, перерождающийся Монтэг, не Кларисса, «девушка-сон». Это скорее циничный интеллектуал Битти, самозабвенно борющийся с культурой, носителем которой он сам является — этакий культуртрегер навыворот. Персонаж, как по мне, актуальный на все времена — а сейчас в особенности. Как показала практика, «дебилизацией» общества занимаются не самые глупые люди...

В основе романа — довольно простая, по сути, мысль: культура не погибнет, пока мы несем ее в себе. А пока она в нас — мы имеем горькое. сомнительное счастье оставаться людьми... Впрочем, как известно, именно подобные простые истины мы чаще всего и склонны забывать.

Mierin, 25 октября 2010 г. в 11:34

«Кто владеет Землей? И для чего нам Земля? Чтобы скитаться по ней? Для того ли нам Земля, чтобы не знать на ней покоя? Всякий, Кому нужна Земля, обретет ее, останется на ней, успокоится на малом клочке и пребудет в тесном уголке ее вовеки…»

Для чего все это было? Дать шанс? Потешить самолюбие? Вырвать человека из лап смерти, чтобы он сделал что-то нужное тебе, а потом вернуть его под могильный камень... Прихоть или подарок для всего человечества? Один небольшой рассказ ставит так много вопросов, ни на один из которых невозможно дать однозначного ответа. Что было бы, если бы Вулф отказался? А мог ли он отказаться? Наверное, не мог бы, как каждый творческий человек, которому есть что сказать. Жестоко ли было отправлять Вулфа обратно в смерть? Наверное, да, но ведь это объективные законы, требующие безоговорочного подчинения, ибо их нарушение может привести к изменению всего. Жестоко ли было вырывать человека из его действительности? Наверное, да, но ведь это такой шанс сказать еще одно слово.

Кто владеет нашей жизнью? И для чего нам она? Бесплодное существование или шанс сказать, сделать, оставить после себя то, что даст тебе возможность не просто найти свой клочок Земли и упокоиться в нем навеки, но и получать из далекого будущего эфемерные лунные цветы в благодарность за то, что ты сделал? Выбор за нами.

sashsash, 21 октября 2009 г. в 16:57

Тик-так, часы отсчитывают минуты, бегут буквы, слова, строки. «Будет ласковый дождь» небольшой рассказ. Всего лишь несколько страниц, но на этих страницах судьба всего человечества, которое прошло точку возврата и сгорело в ядерном пламени войны. И теперь только выжженная земля, руины, пепел и чудом сохранившиеся автоматические механизмы — дело рук человеческих.

  Тик-так, минуты превращаются в часы, а бездушные механизмы продолжают выполнять заложенную программу. Готовят еду и накрывают на стол, убирают дом и поливают газоны, проигрывают музыку и читают стихи. Зачем это все? Кому это теперь нужно? Но механизмы не задумываются, нет у них разума. На этой Земле вообще больше нет разума…

  Тик-так, не умолкают настойчивые часы, трудятся бездушные механизмы, как будто люди находятся здесь, совсем рядом, просто вышли на минутку и вот-вот вернутся. Как долго продлится эта видимость жизни, сколько пройдет времени, прежде чем окончательно канет в Лету память о человеке? Годы, столетья, века? Меньше, гораздо меньше...

  Будет ласковый дождь, будет запах земли,

  Щебет юрких стрижей от зари до зари…

  И никто, и никто не вспомянет войну:

  Пережито-забыто, ворошить ни к чему…

arcanum, 30 сентября 2009 г. в 20:01

Именно такие вещи нужно читать в середине осени. Когда голова дурманится пряными ароматами, запахом сгорающих листьев, а в воздухе висит тончайшая дымка, бледное марево, от которого все вокруг кажется каким-то... другим, загадочным, несущим какую-то тайну. И так легко на душе! Я влюблен в это время.

И вот уже несколько лет подряд в предверии обожаемого мною Хэллоуина достаю с книжной полки томик «Восставших из праха». В этой книге все: мельтешение разноцветных листьев на ветру, кривая ухмылка пустых тыквенных голов, дрожащее пламя мириадов свечей, детские крики «сласти или страсти» — Хэллоуин, ночь, когда мир людской и потусторонний смыкают объятия. Это и есть Америка, ибо ни в чем другом так не отражается ее душа, как в этом празднике. И Брэдбери в этой невероятно красивой книге, наверное, откровенен как никогда. Это на самом деле его воспоминания, его истории из прошлого — теплые, с неизменной грустинкой, невероятно родные в своей искренности...

«Восставшие из праха» очень тонкая, изящная и пронзительная книга. Семейство Эллиотов запало мне в душу глубоко и надолго.

Warlock9000, 06 августа 2009 г. в 00:12

Взгляните вокруг себя. Найдите полку с вашими любимыми книгами, вспомните сколько радостных часов удовольствия вам принесли эти шедевры литературы и подумайте о том как они вам дороги. Вам хорошо, вам приятно вспоминать об этом. А теперь представьте, что вы ни разу в жизни не прочитали ни одной книги, а весь ваш кругозор ограничивается лишь передачей «ДОМ — 2», парочкой мыльных опер и выпусками новостей, в которых, понятное дело, показывают лишь то, что вам позволено видеть. А все книги, которые когда-то существовали в мире сожжены до тла. Вас с детства уверяли, что книги это зло, а самое большое счастье это сидеть дома и смотреть телевизор ночь напролет.

Именно в таком мире и живет Гай Монтег — пожарник. Только вот пожарники уже давно не тушат пожары, а наоборот разжигают их. Им во во время дежурства дается сигнал, если становится известно, что у кого-то остались книги и хранятся втайне от властей. Бригада приезжает на место, сжигает книги, заодно дом, а иногда может прихватить струей из огнемета и владельца литературы.

Но как-то раз, по пути домой, Монтегу встречается девушка, которая на многое открывает ему глаза и он вдруг понимает — его жизнь совершенно никчемна, он несчастен, и все что он вроде бы ценил оказалось пустышкой. Отсюда начинается так называемый «путь к просветлению».

Мир созданный Брэдбери очень прост — население буквально зомбировано телевидением, тупыми бестолковыми передачами ни о чем. Книг нет, а значит просвещение возможно только через телевизор — в котором показан бред. И люди настолько привыкли к этому бреду, что им больше ничего и не надо. Управляющие органы добились того, что человек просто ненавидит книги, потому что те всегда указывают на главные его недостатки и пороки.

В целом, роман все же относится к антиуопии, потому как здесь полная безнадежность что-либо изменить, и никаких дальнейших путей развития человечества нет! Разве что нужен какой-нибудь катаклизм, чтобы заново попробовать пойти в другом направлении.

Мне роман понравился. Глубокий смысл, легкость чтения и красота описания — одним словом классика. Цитат хватает, монологи впечатляющи, в общем все что нужно хорошей книги. Советую всем прочитать.

«Кто не созидает, должен разрушать»

alex2, 10 декабря 2007 г. в 14:27

Каждый рассказ — как яркая вспышка! Хроники — это отдельные мазки на картине повествования, и поодиночке они выглядят бессмысленной издёвкой, но все вместе!..

Марс здесь — не просто четвёртая планета Системы, а скорее символ Надежды человечества — надежды на новое начало, на спокойную жизнь. Сюда уходят те, кто так и не обрёл счастья дома — в безумном жестоком мире, что стоит на краю войны.

Здесь столкнулись два мира — сильный молодой мир Земли и древний спокойный — Марса. Конечно, энергия землян смела древнюю культуру и принялась строить из Марса новую Землю. Только ведь Марс — не Земля.

С людьми пришли на Марс все их земные страхи. Они стали тут жить, но безумная Земля так и не ушла из их души. А чтобы жить на Марсе — надо быть марсианином. Или стать им. Если желаешь изменить свою судьбу — измени свою душу. Но люди захотели умереть на Земле. И вернулись.

Поэтому земные города не простоят долго. Время быстро разрушит их, как разрушает замки из песка. Они тут чужие.

Если вы каким-то чудом ещё не читали этой книги настоятельно рекомендую. Возможно, и вы испытаете радость встречи с чем-то давно утерянным, надежду изменить всё к лучшему, счастье одиночества или, наоборот, неизбывную боль потери.

А после прочтения у вас останется чистая светлая печаль.

Очень сильная философская книга.

Ev.Genia, 25 сентября 2013 г. в 12:29

Произведение стремительное в своём темпе, как то время, что отпущено в нём людям. Что такое восемь дней в жизни современного человека: как это много, когда ждёшь начала отпуска или какого-то очень значимого и долгожданного события, когда ожидаешь выздоровления – где каждый день – это вечность, когда ждёшь ответа или долгожданного результата, и т.д.; как это мало, когда захватило путешествие – вроде бы кажется, что только вчера приехал, а уже нужно уезжать, или нужно расставаться с близким человеком – кажется прошло всего ничего, а недели, как не бывало, как это мало, когда очень не хочется, чтобы наступили какие-то нежелательные события, а они стремительно надвигаются и т.д.

А здесь восемь дней полноценной жизни человека – от рождения до старости. Ещё не родился, а уже многое знаешь и эти знания на ещё не говорящего и не умеющего ходить человечка нагоняют только ужас и страх от безысходности и непонимания. И первое слово это ни радостное: «Дай!» или «Мама» — а вопрос «Почему?». Это слово не просто короткий любопытный вопрос – это слово несёт вселенскую глубину отчаяния, безнадёжности, но невероятную жажду жизни, стремление и решимость непременно найти ответ и решение.

Даже здесь, зная, что жизнь длится всего восемь коротких и жестоких дней, люди умудряются успеть проявить все естественные желания и поступки для выживания: забота о насущном, семья, влечение, дети, отдать последнюю дань умершим, научные изыскания; успеть ухватить лучший кусок, отвоевать женщину, пойти войной на соседа, подставить, убить, не высовываться, зависть, ненависть – и всё это за короткие несколько дней.

Но обязательно найдется тот, кто пойдёт против всех правил, против самой природы, против всех сложившихся и укоренившихся устоев. Не все дойдут до заветной мечты, но кто-то дойдёт обязательно. Этот кто-то такой же как все, но всё же он уникален — просто в нём изначально нет смирения, его желание чуть больше, чем у других, в нём проросла решимость далёких предков, просто ему сопутствует удача – её выбор пал на этого человека, она его не пропустила. Читая, нельзя не сопереживать герою – кажется, что всё, ему не хватит сил и самое главное – нет времени, этого главного фактора и двигателя жизни, его одолевают сомнения, он так много упускает в этой короткой жизни важного и желанного. Но внутри есть что-то, что больше всех желаний в мире.

Великолепный рассказ Мастера! Тонкий, мудрый, филосовский, очень жизнеутверждающий, облачённый в короткую и ёмкую прозу, который позволяет напомнить, что каждый день, каждый час и каждый миг жизни важен, значителен и неповторим.

algaras, 03 февраля 2010 г. в 10:11

До сих пор помню мультик из детства сделанный по этому рассказу... Согласен с теми, кто говорит, что это один из лучших антивоенных рассказов. Люди сами себя уничтожили — и кто остался? Видимость человеческой деятельности, обслуживающий человека механизм, старая собака, картины,... то что было значительным только для него. Но рано или поздно все это обречено — для окружающего мира это ничего не значит... Человек стремится оставить след на земле, сделать что-то вечное, но вот он исчез и все, что его окружало превратилось в пепел. Гарусный рассказ о человеческой надменности.

alex_kr, 12 января 2008 г. в 09:39

Мастерски воссозданная атмосфера кошмара из рассказов Эдгара По соседствует с глубокими социальными и нравственными проблемами. Идея сожжения книг для Брэдбери уже не нова. Вспомним хотя бы «451 градус по фаренгейту». Видимо возможность такого в реальности сильно пугает автора, если он расправляется со сторонниками сожжения такими жестокими методами...

Да и под сожжением, как мне кажется, автор не всегда имеет ввиду буквальное значение. Посмотрите на современных школьников, которые читают книги по христоматиям, посмотрите на эти христоматии — в одной книге в сжатом виде даны произведения всего курса. И вот такое намеренное сокращение книг, когда «Войну и мир» сжимают до 150 страниц, а «Мастера и Маргариту» до 70 (не вру!!! сам видел!!!), а потом дают это все читать детям — вот это не есть ли уже само по себе кощунство над книгами, не есть ли это уже символическое сожжение, сжатие книг. Видимо, по мнению Брэдбери, и это уже есть преступление, и тут я с ним согласен. (Кстати, у Брэдбери, если не ошибаюсь, есть рассказ про то, как в течение многих лет книги вот так вот сокращали от полноценных произведений до нескольких строк).

Ксандер, 10 марта 2014 г. в 22:36

Хотите — верьте, хотите — нет, но книгу, которая познакомила меня с этой новеллой Рэя Брэдбери, я нашел на помойке. Это был сравнительно не новый советский сборник «Память человечества» (1982 г.), в которой вошли произведения писателя, посвященные именно судьбе книг как главных хранителей культурного наследия человеческой цивилизации.

Было горько. Потому что надвигалась осень. А еще потому, что прошло всего лишь несколько месяцев со дня смерти великого фантаста. И вот — его книга, оказавшаяся ненужной, и выброшенная. Пожелтевшие страницы, но еще достаточно крепкий переплет и даже дарственная надпись на форзаце, оставшаяся от бывшего хозяина: «Дорогому Аркадию Семеновичу от Гали, 4.02.1983». Возможно, хозяина уже нет на свете, как теперь нет и Брэдбери. А книга есть. И какова горькая ирония всей ситуации, в которой художественные произведения, повествующие о трагедии уничтожения книг, сами оказываются — ни больше, ни меньше — выброшенной книгой.

Теперь этот сборник стоит на полке моей домашней библиотеки, теряясь среди томов других мастеров пера. Многих из них уже нет в живых, но хочется верить, что совсем как в новелле «Изгнанники», все эти писатели по-прежнему обитают на какой-нибудь далекой планете. Живы, пока их книги еще читают на Земле. И, несомненно, Брэдбери занимает среди них почетное место. Одинокий защитник и борец за право на жизнь тех, кого так патетически назвали хранителями памяти человечества.

Ошибавшийся только в одном. Для уничтожения книг вовсе не нужна глобальная «книгосжигательная практика» (о чем говорил еще Оруэлл), огромные костры и грозные судебные процессы против фантазии. Порой достаточно равнодушного забвения и обыкновенных мусорных ящиков городской улицы. Вполне достаточно.

P.S.: Если же книга была выброшена по недоразумению, и этот комментарий увидит ее прошлый обладатель, вполне готов возвратить. Пишите.

iskender-leon, 25 января 2014 г. в 16:34

«Вино из одуванчиков – пойманное и закупоренное в бутылки лето.»

Почему так? У подавляющего большинства людей с детством ассоциируется именно лето, а не весна, что наверное было бы логичнее. Впрочем, о логике забудьте. Эту старую и нудную даму Брэдбери не пустил даже на порог своего романа. Почему одуванчики? Потому что они красивы, ярки, многочисленны. Галдящая ватага ребят, искренне радующаяся погожему деньку, очень похожа на зелёную лужайку с этими цветами. Потому что неприхотливы и могут пробиваться даже сквозь асфальт и камни. Так дети могут иметь счастливое детство даже в лачуге бедняка, нужно лишь немного любви, которая согревала бы их, как согревает одуванчики солнце. Потому что быстро превращаются в белые купола семян и развеиваются ветром. Так детство, каким бы длинным оно не казалось изнутри, на самом деле быстро проходит и сменяется юностью, молодостью, зрелостью...

«Взрослые и дети – два разных народа, вот почему они всегда воюют между собой. Смотрите, они совсем не такие, как мы. Смотрите, мы совсем не такие, как они. Разные народы – «и друг друга они не поймут». Но есть на свете люди помнящие, понимающие, чувствующие эту грань между детьми и взрослыми, которую так легко перейти в одну сторону, но невозможно вернуться. Таков сам Брэдбери — проводник, парламентёр, если угодно — мнемон. В своей книге он дарит читателю возможность вернуться в мир детства, ощутить его сердцем и разумом ребёнка, каким был он сам много лет назад.

Дети иначе смотрят на мир. Многие вещи, важные для взрослых, кажутся им абсурдными и напротив, то что для них важнее всего на свете, часто вовсе не замечается старшим поколением. Дуглас увидел в магазине новый теннисные летние туфли и понял, что ничего нужнее для него нет в целом мире. Это не предмет роскоши и не для хвастовства, они для другого: «Ищи друзей, расшвыривай врагов! Вот девиз легких как пух волшебных туфель. Мир бежит слишком быстро? Хочешь его догнать? Хочешь всегда быть проворней всех? Тогда заведи себе волшебные туфли! Туфли, легкие как пух!» И сразу смутно вспоминается что-то такое своё, про купленные родителями «чешки» или про сандалии, которые возможно были для меня тем же, чем для Дуга его туфли, но я этого уже почти не помню и тем более не ощущаю, а вот Брэдбери помнит и заставляет вспоминать меня.

О многом шепчутся одуванчики. Об осознании собственной смертности — Дугас вдруг осознаёт, что раз люди умирают не только в книгах, раз может умереть близкий человек, то значит и он тоже... смертен. Что же, кто сказал, что в вине подчас не может быть горьковатых тонов? О том, что дети иначе чувствую мир, время и пространство. О способности ребёнка видеть чудо в обыденных вещах. Взрослый знает, что за поворотом дороги ничего интересного нет. Ребёнок уверен в обратном. Взрослый не считает Машину Счастья возможной, но дети совершенно точно знают, что ничего невозможного нет, а значит машина будет построена. В букете этого удивительного вина есть и мудрость старости и беззаботность юности, бесшабашность молодости, материализовавшийся страх, который обычно клубится в углу тёмной комнаты, одиночество, которое может застигнуть любого, дружба и связанное с ней чувство разочарования и потери, есть частичка волшебства, но только такого, которое бабушка создаёт собственными руками, священнодействуя на своей кухне.

Он, конечно, колдун. Просто переставляя слова со строчки на строчку и дирижируя предложениями, такого достигнуть было нельзя. Каждая глава, каждая новелла из романа — это глоток вина из одуванчиков, которое разлили из бутылки, что хранилась в подвале дома Сполдингов. Есть книги для души, а эта книга — сама душа, открытая нараспашку её обладателем, человеком, однажды понявшем: «А хорошо, что он решил жить!»

ZiZu, 16 января 2013 г. в 10:54

Уже в 53 году Брэдбери удалось в точности описать современный мир с его огромным количеством ненужной, но навязчивой рекламной информацией. Так же этот рассказ можно назвать манифестом против различных социальных сетей, когда люди заменяют виртуальным общением в сети любую возможность поговорить лично с человеком и считают, что они просто обязаны донести до каждого своего «друга» каждую минуту своей жизни.

«Тишины хочу, тишины...

Нервы, что ли, обожжены?»

Aryan, 02 августа 2012 г. в 17:00

Это шуршащая, звенящая, шепчущая, стучащая мышиными коготками и ежовыми лапками книга. Книга о Доме, в котором живут призраки, маги, дети, древние фараоновы кошки и мудрые паучихи. О Доме, в каждом камине и в каждой трубе которого поселился ветер, негромко рокочущий сказки своих странствий для тех, кто всегда рад прислушаться к ним. О доме, по которому ребенок готов ходить бесконечно, заглядывая на огромный запыленный, засыпанный песками вечности чердак, где наверняка дремлет спящая красавица, читающая мысли. И тихим, как падение песчинок в часах, шепотом рассказывает свои истории мумия древней принцессы. А можно спуститься в погреб — и там. конечно, в самом темном углу, где-нибудь за замшелыми, окутанными паутиной бутылками, дремлет бледный вампир.

Книга о Семье. Не о нечисти, не о нежити — а о волшебном темном зеркале, в котором видит свою семью и взрослых маленький ребенок с живым воображением. Маги, крылатые волшебники, порой монстры, но чаще — любящие и могущественные бессмертные, с которыми не страшен этот большой и незнакомый мир дневного света и людей, не способных летать. Непоседы, привидения и древние мудрецы, собирающиеся в залитом медным светом свечей доме раз в год, чтобы внести в жизнь малыша изумление, смятение, страх и бесконечный восторг.

Недаром Брэдбери с такой любовью вспоминал свою молоденькую тетушку Неву, которая на Хэллоуин устраивала для него и другой малышни в семье волшебство и сказку: дом оказывался закутан в бархат и сказочные ткани, под лестницами обнаруживались волшебные подарки, а свечи превращали комнаты в мерцающие пещеры джиннов.... И наверняка всей ребятне казалось, что их юная тетя — волшебница и умеет читать мысли :) И вот, спустя очень много лет, Брэдбери снова пустился в странствие по залам и коридорам волшебного, живого, полного чудес и добрых чудовищ Дома.

Stirliz77, 13 марта 2012 г. в 21:50

Всякий чердак — это Машина времени, в ней тупоумные старики вроде меня могут отправиться на сорок лет назад, в блаженную пору, когда круглый год безоблачное лето и детишки объедаются мороженым.

Где-то далеко-далеко, затерянный в ноябрьских снегах, под свинцовым стылым небом стоял дом, в котором проживали Уильям Финч и его жена Кора. Жили они здесь уже давно, наверное не один десяток лет и, возможно, прожили бы ещё не один десяток, но так случилось, что мистер Финч зачастил на чердак. Не на соседский или там ещё какой загадочный чердак, а на свой собственный, известный вроде бы до последней пылинки, паутинки или дохлой мухи. И ладно делал бы он там что-нибудь, хлам разбирал, порядок наводил или ненужное выкидывал — так нет, он просто стоял. «Стоял и вдыхал сухие тонкие запахи, словно изысканные духи, и приобщался к издавна копившимся здесь сокровищам». Для чего он это делал, он не говорил, а когда Кора его спрашивала, чем он там занимается, отвечал, что прибирается.

Редкий человек, прожив изрядный кусок своей жизни, не оглядывается назад, в прошлое, с острым чувством того, что раньше и трава была зеленее, и солнце ярче, и вода мокрее, и водка слаще. И порой такая ностальгия нахлынет, так защемит сердце от случайно услышанной песни или увиденной фотографии, или неведомо откуда прилетевшего запаха. Это всё частички прошлого, казалось бы навсегда канувшие в глубинах времени, прорываются на поверхность нашей памяти, вызванные из небытия каким-то совершенно случайным событием. И так захлестнет воспоминание, таким близким и материально ощутимым покажется тот давний миг, что, казалось бы, протяни руку — и ты ощутишь ладонью ту шершавость теплой от солнца деревянной стены дома бабушки, к которой родители отвозили тебя каждое лето; вдохни — и нос наполнят ароматы разнотравья; прислушайся — и услышишь трель жаворонка в выбеленном полуденным солнцем небе. И для всего этого достаточно всего лишь силы воспоминания. А что, если к этой силе добавить ещё и предметы, которые окружали тебя тогда? Что если, как мистер Финч, уединиться с ними и, замерев, слушать, вдыхать, постигать? Ведь у него получилось прорвать кажущуюся такой незыблемой стену, отделяющую каждого, от его прошлого, удалось вернуться к истокам. Сила его желания оказалась сильнее времени, сильнее необратимости и прочей невозможности, но... не сильнее человеческой косности и ограниченности. Ему так и не удалось зажечь в душе Коры то же пламя, которое позволило ему прожечь дыру в прошлое, видимо угли её костра уже давно остыли под пеплом прожитых лет.

Итог: невероятное по своей поэтичности и душевности произведение, где в маленьком объеме короткого рассказа умещается море эмоций, чувств, переживаний. Написанный великолепным языком текст столь ярок и выразителен, что в него буквально проваливаешься с головой. Настоятельно рекомендую для ознакомления.

Vladvik, 31 октября 2011 г. в 01:22

Хоть ненадолго вернуться в детство, да не просто в детство, а в те самые деньки, которые иначе как лучшими в жизни не назовешь, в лето – вот подлинное счастье. Ощутить себя беспечным, четко знать, где добро, где зло, кто враг, кто друг, восторгаться всему новому, удивляться всему обыденному, преисполниться всеми чувствами, которые притупились сейчас. Эх… Разбитые коленки, царапины, ссадины, грязь на одежде, возникающая сама по себе, не пойми откуда… А еще игры, приключения, игра фантазии… Роман «Вино из одуванчиков» именно об этом. И еще о тысяче важных, нет, главных вещей! В каждой строчке дух детства, дух радости и счастья, счастья лишь от того, что ты жив, у тебя есть самое драгоценное, что только может быть – сама жизнь. И дни длинны, и каждый, каждый, каждый день происходит что-то интересное, и везде и повсюду видишь чудесное, и все время приключения, и авантюры и тысячи мыслей, озарений, откровений, идей…

Открытие за открытием. Печальные и радостные, порой угнетающие, порой удивительные, а порой просто невероятные. Вместе с героями Томом и Дугласом проходишь тот самый путь, который когда-то прошел сам, и вдруг только сейчас понимаешь все то многое, чему не придавал значения тогда, когда сам был таким как герои. И оживают воспоминания. Память – вот третий главный герой романа. А счастье – четвертый. Оно прячется за всем, оно прячется во всем. Нужно только найти, нужно только понять…

А написан роман и вовсе потрясающе. Полное ощущение присутствия, какое там 3D, какие там современные технологии, магия языка – вот подлинная сила. В роман уходишь с головой, и в реальность возвращаешься лишь затем, чтоб подумать, затем, чтобы вспомнить…

Всего одно лето — но целая жизнь. «...три месяца назад — или это были три долгих столетия?». Лето полное событий, полное эмоций, изменившее многие-многие судьбы... Столько всего: хорошего, плохого, терпкого, кисловатого и еще какого-то. И все это заканчивается. И остается только одуванчиковое вино. Девяносто бутылок — по одной на каждый день лета. Память, закупоренная в бутылки. Машина счастья, машина времени...

«Вино из одуванчиков» — одна из тех книг, которые с одинаковым удовольствием можно читать в любом возрасте. Читать и перечитывать. И никак иначе.

evridik, 31 июля 2014 г. в 18:34

Иной раз, прочитав замечательную книгу, думаешь: «Ну как же так, где же я раньше был, почему эта книга не встретилась мне прежде?! Ведь это шедевр, шедевр!..» И нет-нет да закрадётся мысль, что всё как раз таки случилось своевременно: всё шло своим чередом, впитывалось соразмерно получаемым знаниям, раскладывалось по полочкам согласно нравственному развитию, и пришло, наконец, то время, когда этот шедевр мог впитаться ТАК, как должен был, улёгся ТУДА, куда следовало, и ты сам не пожалел, что не знал эту книгу ранее, а обрадовался, что наконец-то нашёл её.

Все знают – и поклонники Рэя Брэдбери, и непоклонники, и даже просто проходящие мимо читатели, – что «Вино из одуванчиков» написано на основе биографических воспоминаний автора. И хотя сам городок Гринтаун, в котором происходят действия, выдуман, главный герой в определённом смысле является аллюзией на самого Брэдбери (недаром второе имя писателя и имя главного героя романа совпадают). Это всё делает роман таким… понятным. И близким.

Говорят, «Вино…» – это лето, запечатанное в переплёт. Говорят, это воспоминания о детстве, что сладким сном спят в глубине каждого из нас. Говорят, что в его строках заключена причина, по которой люди любят июнь, июль и август, а также летние веранды, качели и лимонад. Что ж, я подписываюсь под каждым словом. И вот что скажу ещё: если раньше я думала, что эта книга о детях, то теперь, прочитавши, я думаю, что она о взрослых, которые когда-то были детьми.

В центре повествования – братья Дуглас и Том Сполдинги, юные и впечатлительные ребята, впитывающие события каждого летнего дня, как губки. С ними читатель познает не только свет тёплых дней, но и тьму холодных. Да, вот почему этот роман нельзя просто взять и назвать детским: в нём умирают. Несколько раз умирают. Но смерть преподносится не как трагедия (хотя и трагедия тоже), а как наполняющее один из дней лета событие, странное и неуютное. И да, ребята будут не только веселиться. Они станут грустить, злиться, бояться, даже воровать! Боитесь, что вас ждёт унылая социалка? Это же Брэдбери, здесь всё мягче перины (даже мораль)!

Лето, да, это лето. От самого первого дня, когда по мановению руки главного героя городок встаёт ото сна, и до самого последнего, когда с веранды убирают подвесные качели, – каждая строка, каждая глава дышит летом: жаром горячих дней, прохладой дождливых ночей, путешествиями во времени и памяти, стремительным бегом в новых теннисных туфлях, опасными тенями оврага, обретениями покоя, бабушкиными обедами, последним заездом последнего трамвая….

Это самое лучшее лето. С печалями, весельем, улыбками и слезами, приключениями и болезнями, такое длинное и такое стремительное, самое запоминающееся.

Безоговорочная рекомендация.

Книга на все времена.

P.S. Действительно, есть в романе что-то общее с «Годом призраков» Джеффри Форда. Настроение поиска и утраты, пожалуй.

+10

satol, 24 марта 2014 г. в 02:10

«Ночью родился Сим. Он лежал, хныкал, на холодных камнях пещеры. Кровь толчками пробегала по его телу тысячу раз в минуту.»

Эти слова преследуют меня всю жизнь. Впервые прочитал рассказ еще в детстве, наверное даже в первом или во втором классе, только что почувствовав вкус взрослых «сказок», фантастики. Потом перечитывал десятки раз, в разные моменты жизни. «Лед и пламя» всегда помогает. Дает возможность почувствовать, что наша жизнь, с ее бесчисленными днями по сути те же самые восемь быстротечных дней. И ценить нужно каждое мгновение, каким бы тягостным оно не казалось. Жизнь коротка. Вот уже сгинуло детство и юность, и уже наступила та самая взрослость, которая казалась еще недавно такой далекой, какой сейчас кажется старость.

Прекрасный рассказ. Чудовищный, невозможный мир. Быстротечное время.

Ev.Genia, 30 апреля 2013 г. в 08:59

Рассказ потрясающий, мимо него никак невозможно пройти, он просто обязателен к прочтению. Идея этого рассказа гениальна – случайная и непредвиденная гибель маленькой бабочки изменяет историю, течение событий, структуру воздуха и цвета, мысли и отношение людей к произошедшим событиям.

Казалось бы такой незначительный момент – маленькая бабочка – а какой эффект. И хотя дело здесь не только в одной бабочке – каждый шаг, каждое действие влияют на дальнейший ход событий. И как поступать правильно решает каждый сам согласно своим принципам, знаниям, воспитанию, целям, желаниям сиюминутным и долгосрочным и т.д. Поэтому как правильно – никто не знает, можно говорить только о себе, но в любом случае, то, что мы имеем – это результат наших поступков и поступков наших предков и это же влияет на будущее.

Об этом рассказе можно долго и много рассуждать, он рождает множество вопросов: зачем делать то (имеется в виду охота), что вполне обязательно принесет серьезные ошибки: кто-то испугается и побежит, кого-то погубит зверь, кто-то ради прихоти может сделать что-то наоборот, лишь бы проверить – во время каждой такой охоты могло произойти множество изменяющих будущее действий и незначительных и более серьезных; зачем Тревис убивает Экельса, ведь в таком случае он сам влияет на события, хотя сам так долго и с таким пылом рассуждал о гибели маленькой мышки? Но может быть поэтому рассказ и называется «И грянул гром...» — какие необратимые и пагубные последствия запустил тем самым этот Тревис?

И все же не стоит разбирать на логические выводы этот рассказ, а лучше воспринимать его, как целую и законченную картину. Автор оставил его нам как напоминание, назидание, предупреждение и предостережение. Можно только представить тот шокирующий эффект, который произвел этот рассказ в те годы, когда он был написан, если и сейчас, спустя десятилетия, он не перестает восхищать и удивлять. Являются ли рассказы Брэдбери обязательными к прочтению в школе? Мне кажется, что это рассказ не помешал бы в школьной программе. В его рассказах столько мудрости, ненавязчивого назидания, порой неизбежной реальности, что заставляет задуматься, понять и принять что-то важное, а главное они навсегда остаются в памяти.

primorec, 08 января 2013 г. в 05:13

Счастье, как известно, может встретиться нам в жизни в самом разном и причудливом виде. Если уметь смотреть и видеть, никогда не терять надежду, то быстро убеждаешься, что Счастье попадается нам на глаза постоянно — то там, то здесь, меняя облик и оставляя самые разнообразные знаки, по которым знающий, верящий и упорный может всегда его отыскать.

Оно может возникнуть рядом в виде букета сирени в руках юной девушки, внезапно захлестнув густым ароматом весны. Или заставить взглянуть на себя яркими красками заката, исчезающей золотой дорожкой на море. Счастье может явиться в виде миража, тайны, сахарного черепа, строки стихотворения, скрываться в густом желтом напитке, концентрате лета, разлитом в бутылочки с надписью «Вино из одуванчиков».

А еще оно может принять облик маленького беззащитного котенка, одиноко сидящего на обочине шоссе. И если у Вас хватит смелости и мудрости заметить этот знак Судьбы, остановиться и протянуть к нему руку, то, возможно, Вы больше никогда не будете одинокими, если, конечно, не упустите свой шанс.

Это гениальный рассказ. Маленькое чудо, как тот котенок, который сводит в нем судьбы двух одиноких и несчастных людей. Простой по форме и содержанию, трогательный, но не сентиментальный, оставляющий после себя легкое и светлое ощущение, как глоток свежей воды или того самого, любимого Мастером, летнего солнечного вина. Маленький рассказ — всего лишь слова, улыбкой прогоняющие внезапно набегающие слезы.

А что котенок? Он сделал свое дело и, как всякий котенок, теперь может сладко спать на подушке, обеспечив себе пожизненную любовь и заботу. А Счастье? Часть его навсегда останется с обретшими его людьми, а часть отправится дальше, чтобы оставлять знаки и приметы для многих тех, кто его ищет и не теряет надежду найти.

primorec, 12 сентября 2012 г. в 04:52

Она по-прежнему звучит вокруг и внутри нас. Музыка Жизни — тихие и грустные песни увядания и тлена, яростные — роста и юности, торжественные — восторга свершения и открытия, печальные — разочарований и потерь... Не многим дано их услышать, и настроить себя так, чтобы твоя собственная мелодия гармонично влилась в общую Музыку живого. И еще более редкий Дар — передать другим услышанное.

Такой был Томас Вулф — Писатель, способный не только слышать Жизнь, но и передать ее ритм дальше Читателю. Настройщик душ, способный оценить свершения и порывы, услышать биение Жизни в обыденном и незначительном, и так рассказать об этом, чтобы сделать судьбы тысяч людей значительными для них самих.

Этот рассказ потрясающий, один из лучших в фантастике. О силе писательского Таланта и его Слова, которые способны двигать горы и зажигать звезды, покорить Пространство и само Время, менять пути развития цивилизаций. Которые способны сделать музыку Жизни, почти неразличимую в грохоте городов и машин, вновь слышимой для всех.

Рассказ о последнем путешествии и свершении Писателя, наполненный волшебством и чудом, где даже Космос — лишь «черный, весь в драгоценных каменьях балаган», в котором десять миллиардов сверкающих акробатов-звезд качаются на туго натянутых проволоках, на незримых трапециях Пространства. Рассказ, как сама Жизнь: печальный, яростный, жадный до событий и переживаний, а, порой, жестокий.

Наверное, самая потрясающая сцена, когда Томас Вулф выбирает между Жизнью и Смертью и дает такое емкое, врезающееся в память название своей последней книге...» О скитаньях вечных и о Земле».   Столько печали и, в тоже время – надежды — в каждой строчке: подведен итог целой жизни, и ничего уже нельзя изменить. Но книга написана и вскоре ее прочитают тысячи, и вместе с автором будут восхищаться, страдать, вслушиваться в Космос, обонять запахи ветров и металла, познают вкус песка Марса и самой Земли.

«Прошло уже много, много лет с того дня как умер Том Вулф, а цветы появляются вновь и вновь..» И по-прежнему звучит Музыка Жизни. Прислушайтесь, сегодня играет Оркестр Осени, соло -Дождя и Падающих листьев.

primorec, 07 июля 2012 г. в 10:07

Когда начинаешь думать о прошлых годах чаще, чем о планах на будущее, больше не радует весеннее солнце или летний грибной дождь, когда не ходишь на свадьбы и дни рождения, поскольку скучно слушать этих знакомых с детства людей, бросаешь подписывать новогодние поздравления, не загадываешь желаний, видя упавшую звезду, и читаешь книги только ради того, чтобы «убить» часок перед сном — тогда приходят они, Люди Осени. Они приходят за тобой, чтобы пить сожаление о несвершенных делах, смаковать страх перед грядущими годами, слизывать капельки слез одиночества и отчаяния, соблазняя бесплодной надеждой и исполнением тайных желаний.

Мне очень жаль, что я не прочитала эту историю о двух решительных мальчиках, одном отважном взрослом и множестве Людей Осени в детстве, когда была моя Весна жизни и впереди — ее Лето. Я рада, что все же успела прочесть ее в начале своей Осени, снова побывать в детстве и подумать, что же надо сделать, чтобы не присоединиться к безумному Карнавалу теней.

Герои романа — Джимми и Вили — как две половинки моего детства, когда на одном плече всегда сидел ангел, рассказывающий о том, что надо быть хорошей и поступать правильно, а на другом — персональный чертик, постоянно подбивавший на шалости и всякие приключения. Это рассказ о том самом волшебном времени, когда определяется жизненный путь, ведущий... Куда?

Как это часто зависит от того, кто встретится в жизни. И как же повезло Вили, что у него есть такой отец, как Чарльз. Вот она, настоящая детская мечта: чтобы родители приняли тебя таким, какой ты есть, чтобы хоть раз выслушали и поверили, встали в трудную минуту рядом без всяких сомнений и вопросов. Чтобы могли честно ответить, почему люди любят, и сколько живет дружба, почему так трудно и больно совершать хорошие поступки, а плохие, наоборот, легко и весело. Почему приходят Люди Осени и откуда они берутся.

Есть у этого романа еще одно удивительное свойство. Это те верные слова и образы, которые смог найти Мастер. Он написал о хихикающем в водостоках дожде, и я вдруг вспомнила, что, да, был у жизни и для меня такой веселый дождик! Он написал о лестнице, ведущей в небо, и сразу вспомнились такие же ступени у нашего старого дома, упирающиеся прямо в звезды. Мастер вспомнил о сумерках библиотеки, где в джунглях прятались тигры и медведи, шелестели пески Сахары и плескались волны далеких морей — и мне тут же пригрезились все те книги, которые отправляли меня в дальние страны.

И крепнет уверенность, что если я, читая эту книгу, нахожу ее умной и правильной, переживаю за героев и думаю над их словами, ощущаю ветер, который подхватывает бегущего Вили и заставляет его взлетать над миром, а я взлетаю вместе с ним, то Люди Осени не смогут найти меня еще очень долго. До самой Зимы.

Клован, 11 февраля 2014 г. в 20:51

КНИГА О НАС, О ТОМ, ЧЕГО С НАМИ НИКОГДА НЕ БЫЛО, НО ТАК ХОТЕЛОСЬ БЫ!

Сразу скажу, что специально не читал предыдущие отзывы, и наверняка во многих из них написано то же самое и лучше — но тогда бы я передумал оставлять свой, а уж очень хочется!

«Вино из одуванчиков» — книга на все времена. Единственное, о чем жалею, что не прочел ее в детстве, хотя с Брэдбери познакомился довольно рано — как-то все время она мимо проходила. Но вот когда все же прочитал, лет в 25, это был как оглушительный удар. Всегда после таких книг думаешь — а почему весь мир не переменился, почему все люди остались такими же, ничуть не лучше, чем до этой книги? Ну, это другая тема, для другого разговора. С тех пор несколько раз перечитывал, и каждый раз находится что-то новое, заостряется внимание на чем-то другом, понимаешь лучше еще один эпизод. При первом прочтении знаешь — и Том и Дуглас — это же я в детстве! Ведь все это было со мной! Пусть конкретно ничего из описанного не происходило, но сама атмосфера жизни, лета, природы, каникул! Ведь это все я видел, чувствовал, говорил и в восемь, и в десять, и в четырнадцать лет! Я сидел с мамой на веранде и боялся за запаздывающего брата, я бегал в гости к старикам и слушал рассказы про былое, я смотрел 1 июня на календарь и взмывал под потолок от радости — все лето, вся жизнь впереди! При последующих перечитываниях понимаешь еще больше. Становишься старше и вот ты уже не только Том и Дуглас — но и Лео Ауфман, вдруг осознавший, что вот оно — Счастье! — и Билл Форестер, с Элен Лумис понявший, что любовь вечна — и даже миссис Бентли, никогда не бывшая девочкой, а когда-нибудь, совсем скоро, я, надеюсь, стану и полковником Фрилеем, путешественником.

Главный признак гениального произведения — моментальное погружение в действие. С первых страниц ты видишь этот город, этих людей, дышишь этим воздухом, стоишь рядом с ними. Таких книг достаточно много, и много среди них вещей Брэдбери, и «Вино из одуванчиков» — первая. В этой книге собрано все — и любовь, и смерть, и болезни, и радости, и волшебство. И мысль — главная и старая как сам мир, повторенная миллиарды раз и все равно не услышанная и не понятая всеми: Люди! Будьте добрее друг к другу! Жизнь чудесная штука! «В войне вообще не выигрывают, Чарли. Все только и делают, что проигрывают, и кто проиграет последним, просит мира»

evridik, 10 июня 2013 г. в 19:14

Дождь-то будет, да только никто из людей не попадёт под него...

Вероятно, нет нужды из раза в раз повторять, что почти каждая история Рэя Брэдбери — маленький шедевр, имеющий в себе гораздо больше измерений, чем есть их снаружи. Вот Дом — он поёт утреннюю песенку хозяевам. Вот плита — она готовит хозяевам завтрак. Вот напоминания о том, что нужно заплатить за воду, тепло. Вот крошечные роботы-уборщики — они метут, стирают пыль, подхватывают шерстинки с пола... Всё благостно и мило.

Но вот исхудавший пёс — он ищет хозяев и пробирается в Дом. И отсюда стартует всё то, что многократно отзывается в сердцах читателей и призывает их считать рассказ лучшим в «Марсианских хрониках». Здесь всё опасное не имеет клыков — ему вырвали их в атомной войне, стёршей с Земли человечество, но оно, это опасное, всё равно страшно.

Удивительный рассказ. Не марсианский, хотя можно подумать, что Дом находится на Марсе.

+10

primorec, 27 декабря 2012 г. в 10:23

Гигантский консервный нож вспорол ракету, и вот ее экипаж уже не гордые и мужественные покорители Вселенной, а лишь космический мусор, разбросанный в вечной Тьме, всего лишь затихающие постепенно голоса, которые молят о спасении, проклинают несправедливую судьбу, вспоминают прожитые годы или вопят в страхе. Стекляшки калейдоскопа Жизни, который так долго плел узор мыслей и чувств, разлетелись, разорвав все взаимосвязи. И нет никакой надежды на спасение, нельзя выбрать, как ты умрешь и когда. Можно выбрать лишь КЕМ ты умрешь.

Многие фантасты пишут о катастрофах, чудесных спасениях в самый последний миг или пафосных предсмертных мыслях о высоком предназначении. Но никто ТАК не смог написать о последних минутах погибающего экипажа, как Мастер.

О чем могут говорить люди, каждому из которых Космос приготовил свою смерть? Одному предназначено вечно носится с метеорным потоком, другому уготовано совершить путешествие через всю Солнечную систему, третьему упасть на Луну. Только Холлису суждено вернуться на Землю и сверкающей звездой озарить небосклон. Спасения не будет, и в твоей власти только решить, на что потратить эти последние, самые драгоценные минуты. На старые обиды и вражду, или на добрые слова своим товарищам и подведение итогов жизни?

Но вот же оказалось, что и вспомнить нечего в последнюю минуту. Жуткий итог целой жизни: все, что занимало — карьера, деньги, женщины — рассыпалось прахом перед беспощадностью Космоса. Все оказалось пустым, и так горько осознать, что сам отворачивался всю жизнь от настоящих сокровищ Вселенной — дружбы, товарищества, любви. И кажется, что единственное стоящее и доброе дело, которое еще можешь свершить — сверкнуть в ночи падающей звездой, чтобы кто-нибудь увидел, загадал свое самое заветное желание и никогда не повторил твоих ошибок...

Потрясающая вещь. Такая лаконичная, но вмещающая столько мыслей и идей о Жизни и Смерти. Такая горькая, но несущая какую-то неуловимую надежду.

Stirliz77, 09 июня 2012 г. в 10:09

— Правда ли, что когда-то, давно, пожарники тушили пожары, а не разжигали их?

— Нет. Дома всегда были несгораемыми. Поверте моему слову.

Человечеству в целом, как виду, свойственна тяга к знаниям. Оно издревле старалось узнать о мире что-нибудь новое, заглянуть за горизонт и найти рычаг, чтобы перевернуть Землю. Многими тысячами людей овладевал «изобретательский зуд» и тогда на свет появлялись корабли и баллисты, египетские пирамиды и британский Стоунхэндж, самолеты и шариковые ручки. Научная мысль, однажды прорвавшйсь сквозь барьер религиозных запретов, расцвела бурным цветом и позволила человеку более уверенно чувствовать себя на нашей планете. Научный прогресс принес с собой улучшение качества жизни и увеличение её продолжительности, новые технологии производства продуктов питания сделали для многих эту жизнь сытой и приятной, заставив навсегда забыть о такой вещи, как голод. Всё это, в свою очередь, привело к сильному росту численности населения земного шара — людей стало становиться всё больше и больше и в результате этого в двадцатом веке люди осознали, что природа, которую долгое время варварски эксплуатировали для удовлетворения разного рода меркантильных интересов, теперь нуждается в защите, и нужно резко ограничить масштабы её использования. Всё бы было прекрасно и даже, может быть, сработало, если бы все тут же дружно отказались от безмерного набивания карманов в пользу повсеместного внедрения природоохранных технологий, с ориентацией на принципы разумной достаточности и отказа от чрезмерного потребления. Но экономика, настроенная на постоянно растущее потребление, просто не сможет перенести такой смены курса и тут же утратит стабильность, что чревато уменьшением доходов. Такая ситуация совершенно не устраивает тех, кто привык из года в год получать сверхприбыли. И поэтому в массовое сознание людей давно уже внедряются императивы, направленные на усиление потребления льдыми новых товаров и услуг, вводится культ нового, а значит модного. Факторы мешающие этому всячески искореняются и очерняются. Одним из таких «мешающих» факторов, как это не печально, является Культура. Ситуация, подобная сложившейся в современном обществе, неоднократно моделировалась в фантастических романах многих авторов, но лучше всех, на мой взгляд, с этим справился Рэй Брэдбери, написавший роман-предупреждение «451 градус по Фаренгейту».

Хорошо, когда у тебя есть работа. Ещё лучше, когда она престижна и в обществе ценят твой труд. И вообще великолепно, когда она тебе нравится. Гай Монтэг был как раз из тех немногих счастливчиков, что имеют престижную работу и получают от неё удовольствие. Он был пожарным и для него «жечь было наслаждением», ведь, как гласит древняя буддистская мудрость: на три вещи в мире человек может смотреть бесконечно: как горит огонь, как течет вода и как тебе выдают зарплату. Было какое-то волшебство в том, как вещи, обугливаясь в языках пламени, чернели и менялись. И ещё запах... запах керосина и горький запах гари, что смешивались и пропитывали всё вокруг, включая самого Монтэга, так любившего стоять неподалеку от бушующего огня и улыбаться. Видимо из-за жара эта улыбка как бы запеклась на его лице. Государство ценило Монтэга и таких как он, ведь они избавляли общество от страшной угрозы, от смертоносной болезни, разъедавшей мозг тем беднягам, что имели несчастье заразиться ею. Они избавляли общество от книг, которые давно уже стали ему не нужны и даже опасны для него. Книги были уродливым пережитком прошлого, который должен быть выкорчеван без всякого сожаления. Но почему тогда Монтег, приходя домой чувствовал, что жаркое пламя каждый раз выжигает и кусочек его самого, почему ему казалось что его жена, Милдред, уже выгорела вся и он общается лишь с обугленной изнутри оболочкой? Почему долгими ночами, когда он лежал и слушал неустанное бормотание «ракушек» жены, было так пусто в душе и тяжело на сердце? Вопросы эти не имели для него ответа, но однажды, очередной раз возвращаясь с работы, он встретил Её, и ему почудилось, что кто-то словно распахнул окно в его душе и впустил внутрь свежий, напоенный осенними ароматами, воздух. Такой воздух, вдохнув который меняешься раз и навсегда.

Антиутопии бывают разные: одни более удачны и злободневны, другие — менее. И чем более точно получается у автора подметить некие негативные тенденции, чтобы потом развить их в своём произведении, тем сильнее цепляет созданный им текст. Но самыми сильными, самыми страшными антиутопиями, на мой взгляд, нужно считать те, которые начали сбываться, те, авторы которых не просто сфантазировали на заданную тему, а угадали или вычислили дальнейший ход событий. К таким редчайшим образцам несомненно относится роман Брэдбери. Процент его «попадания» удивительно высок и от этого даже делается несколько не по себе. Ему, без малого шестьдесят лет назад, весьма точно удалось предвидеть те социокультурные проблемы, с которыми столкнется общество в наше время. Если отбросить момент с механическим псом и отнестись к описанной работе пожарных, как к литературной гиперболе, то с ужасом можно отметить, что создавая фантастический текст Брэдбери написал книгу о нашей объективной реальности, той самой, что дана нам в ощущениях. Особенно показательна в этом отношении сцена разговора Монтэга с брандмейстером Битти — высказывания последнего легко можно использовать как иллюстрации к нашим «здесь и сейчас». Так, например, он черезвычайно точно характеризует такое очень привычное и глубоко вошедшее в культуру современной западной цивилизации явление, как политкорректность: «Чем шире рынок, тем тщательнее надо избегать конфликтов. Все эти группы и группочки, созерцающие собственный пуп, — не дай Бог как-нибудь их задеть!» Или вот ещё: «Цветным не нравится детская сказка «Маленький черный Самбо». Сжечь её. Белым неприятна «Хижина дяди Тома». Сжечь и её тоже» — всё это не фантастика, это наша с вами реальность, это то, что происходит сейчас, сей момент! Только книги не жгут, в США под предлогом всё той же политкорректности они просто исключаются из школьной программы и изымаются из библиотек. Но гораздо больше места в тексте автор отводит под рассуждения о намеренном, всецело поддерживаемом государством, оглуплении подавляющей части общества. «Устраивайте разные конкурсы, например: кто лучше помнит слова популярных песенок, кто может назвать все главные города штатов или кто знает, сколько собрали зерна в штате Айова в прошлом году. Набивайте людям головы цифрами, начиняйте их безобидными фактами, пока их не затошнит, — ничего, зато им будет казаться, что они образованные. У них даже будет впечатление, что они мыслят, что они движутся вперед, хотя на самом деле стоят на месте. И люди будут счастливы, ибо «факты», которыми они напичканы, — это нечто неизменное. Но не давайте им такой скользкой материи, как философия и социология. Не дай Бог, если они начнут делать выводы и обобщения». «Человек в наше время — как бумажная салфетка: в неё сморкаются, комкают, выбрасывают, берут новую, сморкаются, комкают, бросают... Люди не имеют своего лица». Кое в чём высказанные автором идеи явно перекликаются с теми идеями, что на двадцать лет раньше высказал в своём «Дивном новом мире» Олдос Хаксли, что наводит на мысли о том, что Брэдбери поддерживал точку зрения Хаксли на тенденции развития современного общества: «Как можно больше спорта, игр, увеселений — пусть человек всегда будет в толпе, тогда ему не надо думать». «Мы все должны быть одинаковыми. Не свободными и равными от рождения, как сказано в конституции, а просто мы все должны стать одинаковыми. Пусть люди станут похожи друг на друга как две капли воды; тогда все будут счастливы, ибо не будет великанов, рядом с которыми другие почувствуют своё ничтожество». Попадаются в романе и рассуждения на тему снижения качества современной массовой литературы: «Когда-то книгу читали лишь немногие — тут, там, в разных местах. Поэтому и книги могли быть разными. Мир был просторен. Но когда в мире стало тесно от глаз, локтей, ртов, когда население удвоилось, утроилось, учетверилось, содержание фильмов, радиопередач, журналов, книг снизилось до известного стандарта. Этакая универсальная жвачка». Со всем этим трудно не согласиться, потому как фантастические прогнозы Брэдбери давно уже стали для нас привычными приметами общества. Разве что книги ещё не жгут, но это, на мой взгляд и не нужно — сейчас просто создаются такие условия, что само чтение становится занятием не модным и, вообще, как бы это абсурдно не звучало, глупым. Вот что о тенденции отказа от чтения, поощряемой в современном обществе потребления, в 2002-ом году говорил академик Владимир Арнольд:« Приобретение населением культуры (например, склонности читать книги) плохо влияет на покупательную способность... и вместо того, чтобы ежедневно покупать новые стиральные машины или автомобили, испорченные культурой граждане начинают интересоваться стихами или музыкой, картинами и теоремами и не приносят хозяевам общества ожидаемого дохода». Причем отказ от чтения называется одной из основных причин падения уровня образованности. Видя всё это, хочется опять же устами Брэдбери сказать: «Наша цивилизация несется к гибели. Отойдите в сторону, чтобы вас не задело колесом».

На фоне столь мощного идейного наполнения герои романа выглядят несколько вторичными, но, тем не менее, очень интересными и живыми. Основное внимание автор сосредотачивает на Гае Монтэге, он показывает читателям ту мучительную и, по большому счету, фатальную для героя трансформацию, что Монтэг претерпевает под влиянием знакомства с Клариссой. Хотя, скорее всего, эта девушка послужила лишь катализатором, взрывообразно ускорившим реакцию перерождения, потому как Монтэг ещё задолго до неё начал тайком собирать книги: «Есть, должно быть, что-то в этих книгах, чего мы даже себе не представляем, если эта женщина отказалась уйти из горящего дома. Должно быть, есть! Человек не пойдет на смерть так, ни с того ни с сего». Бунт Монтэга, к сожалению, заканчивается, по сути, не успев толком и начаться. Но именно такой ход событий мне кажется вполне реальным и даже, может быть, единственно возможным, потому как Монтэг по своей сути — идеалист, он не понимает или не хочет понять, что один в поле не воин. Его очень эмоциональное и столь же бессмысленное донкихотство приводит к закономерному финалу — общество, жестко карающее вольнодумцев, не делает для него никаких исключений и наказывает его. Правда наказание осуществляется тоже всецело в духе времени — из поисков Монтэга устраивают настоящее реалити-шоу. Не менее интересна и фигура начальника Монтэга — брандмейстера Битти, он выводится на страницы романа как более рассудочная альтернатива главному герою, как человек прекрасно понимающий, что общество неизлечимо больно и даже знающий наперечет все его диагнозы, но так же и отчетливо осознающий всю бессмысленность бунта. Но, как мы видим из последующих событий, его путь тоже ведет к саморазрушению. Так что же отстается? Какое лекарство для страны и её жителей можно применить? Здесь автор весьма категоричен, он уничтожает существующее общество в пламени ядерного пожара: «Жгите, жгите всё подряд. Огонь горит ярко, огонь очищает». Этот приговор, на мой взгляд, слишком суров, как раз в духе Монтэга, склонного к эмоциональным, но неоптимальным решениям. Он придает всему финалу привкус безнадежности и обреченности, ведь далеко не факт, что на руинах выжженного, радиоактивного мира горстке мечтателей-идеалистов удастся построить новый мир, лишенный недостатков старого. Скорее всего они просто сгинут в горниле послевоенной анархии, где власть, а значит и возможность принимать решения, окажутся, опять же, в руках не у самых умных, а у самых сильных и самых наглых. И всё же, несмотря ни на что, хотелось бы надеяться, что всё у них получится и они выростят и воспитают дивный новый мир.

Итог: книга из разряда несомненных шедевров, текст, который, как ни печально, не утратит своей актуальности ещё многие годы, ведь современное общество уверенными шагами идёт по тому пути, который так ярко описал Рэй Брэдбери. Написанная великолепным литературным языком история упадка западной цивилизации до костей пробирает своей реальностью и дает богатейшую пишу для размышлений. Читайте её, думайте, и, может быть, мир всё же станет лучше и мы хотя бы на один шаг отойдем от той пропасти, к которой так стремительно приближаемся. Настоятельно рекомендую.

nostradamvs, 20 июля 2011 г. в 21:28

  Когда же ты выйдешь, мой мальчик, на поле боя, услышишь стрельбу и внезапно поймёшь, дурак, что здесь всё иначе, что время совсем другое, и даже команды сержанта звучат не так, ты будешь бежать, заводя своё тело криком, ты будешь стрелять в непрозрачный горячий дым, и станет в какой-то момент непривычно тихо, и ты, слава Богу, останешься молодым. Но это случайность, всего лишь свинья на бойне, планктон, попадающий в алчный китовый рот; как врач не задержит внимания на бубоне, так вряд ли твоё дезертирство заметит взвод. Ты будешь лежать, будут рядом лежать другие, смотреть в никуда, неподвижно врастать в траву, и будут бледнеть персональные берегини, которые без носителей — не живут.

   Коса рассекает колосья, косец устало с покатого лба вытирает горячий пот; обеда-ссобойки опять неприлично мало, но нужно работать, пшеница — она не ждёт, сгнивает наутро и снова растёт под вечер, и нужно косить до предела и на износ; бывает, в такую систему сойдутся вещи, что день прогуляешь — не хватит десятка кос. Вон тот колосок — это мальчик, болевший долго и страшно уже надоевший плохим врачам; другой — это толстый владелец партийной «Волги», любивший кататься на скорости по ночам. А вот и старик, отходящий в своей постели, среди одиночества, скорби и темноты. А вот и полярник, нашедший покой в метели. А вот и иракский смертник. А вот и ты.

   Мы все лишь пшеница. Мы — рожь. Мы — овёс. Мы — просо. Мы — злаки, которым нельзя превращаться в хлеб. Скоси нас, работник, сорви нас, оставь вопросы; землёю рождённых назад возврати земле. Война или голод, болезни, цунами, сели, лавины, обвалы, теракты, эффект толпы, случайные выстрелы, выстрелы мимо цели — да мало ль причин для рутинной твоей косьбы? Когда же устанет косец, ослабеют руки и кошки в атаку пойдут, на душе скребя, взмахнёт он косой, засвистит, заглушая звуки, и точным последним ударом сорвёт себя.

   Беги, дурачок, улепётывай с поля боя, беги через лес, через пашни, вперёд, вперёд — в далёкие земли, где небушко голубое, где льются в речных берегах молоко и мёд. Ты выйдешь на поле и скажешь «спасибо, Боже», найдёшь мертвеца в затвердевшей сухой грязи.

   Возьми у него инструмент. Наточи как можешь. А дальше — коси. Не отлынивай, брат, коси.

sanchezzzz, 17 октября 2009 г. в 18:53

Один их тех рассказов, которые я перечитываю не просто часто, а постоянно: и потому, что люблю эту историю сердцем, и потому, что после каждого следующего прочтения она расцветает для меня новыми красками поверх прежних. Взрослея, я всё более ощутимо понимаю мысли, мотивы и поступки каждого из членов команды, высадившейся на эту капризную планету-женщину, планету живую, чувственную, эмоциональную, своенравную…

Начиная с первого же прочтения мне стал очень близок по духу капитан Форестер, а Чаттертон был примерно также антипатичен, как и молодой Дрисколл – приятен, чему немало способствовал великолепный советский мультфильм… Но штука в том, что мои чувства к капитану остались прежними, ведь он представлен умным, твёрдым и справедливым человеком, но вот что мне нравится всё меньше, что моё отношение к Чаттертону трансформируется в другую плоскость. И хотя я (пока что) не разделяю его радикальных и однозначных взглядов, но уже близко подошёл к тому мнению, что враждебность чужой планеты – вещь вполне реальная и ожидаемая, а осторожность в общении с ней – фактор нужный и, я бы даже сказал, обязательный. Конечно, до паранойи вкупе с манией преследовании доводить не следует, но определённый риск сознавать стоит.

Раньше молодому Дрисколлу, оставшемуся на планете, я завидовал. Вот как было бы прекрасно, думал я, остаться на этой чудесной райской планете, и взмывать ввысь словно птица, и купаться в изумрудной траве, и плескаться в прозрачных озёрах!.. Теперь же, не знаю, не знаю… Скорее всего, я бы не остался, о чём, может быть, жалел бы, улетая прочь далеко-далеко. А может и не жалел бы, но тем не менее даже сейчас ощущение очень странное, как будто с возрастом уходит что-то важное, нужное, лёгкое, уходит романтичность, сменяясь чёрствостью и подозрительностью. Это не радует, немного огорчает и чуток пугает.

Какое же новое прочтение этого великолепного рассказа ждёт меня в будущем?..