С первых же строк «Нюансеры» погружают в уютную камерность провинциального быта. Однако не успеет читательское внимание погрязнуть в бездне скуки от засилья стилистических рюшечек, антуражных завитков и дотошной мелочности, как соавторы выводят на сцену главных действующих лиц. Надо сказать, лиц весьма разных сословий и образа жизни, объединяет которых разве что талант к лицедейству. Более того, театр становится не только ключевой метафорой, но также важной частью антуража и сюжета. Светлый и теплый мир в «Нюансерах» олицетворяет Константин Алексеев, рвущийся душою между тремя стезями: фабрикант-канительщик, глава семейства, актер и режиссер. От темного и холодного мира равнодушно мостит чужим горем и трупами свою дорогу к счастью Миша Клест, расчетливый налетчик и лихой гастролер. А свяжет этих столь разных героев Елизавета Заикина, актриса и гадалка, снискавшая в узких кругах славу великой советчицы, способной не только предсказать будущее, но и повлиять на него. Свяжет намертво, чтобы гибель ее правнука не осталась неотомщенной.

В «Нюансерах» Олди воплотили свою давнюю и нежную любовь к театру, которая и раньше пробивалась даже в прозаических произведениях. Список действующих лиц, представленный перед прологом, ненавязчиво намекает, в каком ключе пойдет повествование. Даже обращаясь почти напрямую к читателю, Олди не рушат четвертую стену, поскольку в романе ее и вовсе нет. Сцена-текст плавно перетекает в зрительный зал, обволакивая и вовлекая присутствующих, делая их частью декораций, статистами, мебелью. Не той, что с дверками и ножками, а той, что использовала Заикина в гадании, когда с помощью мелких перестановок, сдвинутых предметов, странных пустячных поступков умудрялась проникнуть взором в грядущее. Подчеркнутая театральность видна и в диалогах, которые будто сами собой срываются с языка или подсказывают нужную позу и жест персонажа, и в мысленных монологах, где словно резвится невидимый режиссер с карандашом, оставляя уточняющие ремарки.

Однако в то же время Олди в романе сполна воздали должное Харькову, любовно прописав краеведческие экскурсы, соединяющие и архитектурные справки, и биографические выдержки, и бытовые зарисовки, и даже готовые этюды для открыток или картин. Причем все это органично сочетается с основными сюжетными линиями, которые петляют по городу, подобно потерявшимся в метель прохожим. В результате у соавторов получилась очень вещная и аутентичная история, где каждая деталь в описании работает на атмосферу, настроение или тональность сцены. Упоминания о Чехове и Шаляпине, Толстом и Тургеневе. При этом история читается влет, почти запоем, с перерывами лишь на то, чтобы посмаковать удачную ремарку или сочное описание. А на заднем плане перелистываются страницы путеводителя по губернскому городу Х в картинках и стихах. Но при всех достоинствах «Нюансеров» не обошлось и без нюансов. По формату книга ближе к повести, чем к роману. При всем мастерстве стилизации отчетливо ощущается отсутствие глобального слоя, уже привычного по другим работам Олди, когда развязка кардинально меняет множество судеб, ломает основы мира. Здесь же по вселенскому холсту пробегает лишь легкая рябь, теряющаяся в чудовищных складках уже стоящей близ при дверех Революции. Впрочем, на контрасте с ней мелочью кажется слишком многое, наверное, чтобы ставить это роману в укор.

Итог: литературно-театральная драма о преступлении и наказании с уклоном в краеведение.

Сколько лет читаю Олдей, столько поражаюсь их писательскому таланту: книги авторов можно принимать или нет, но вот сам текст их произведений, на вид самый что ни на есть простой — он очень хорош, настолько хорош, что порой от него трудно оторваться.

В этом же романе удивительным образом сошлось практически всё: фирменный великолепный текст, увлекательный сюжет, живые симпатичные герои и оригинальная фантастическая идея о биполярном мире. При этом авторы ни на йоту не отступили от своей как бы неторопливой манеры повествования — события развиваются очень и очень постепенно, а тайна скорлупы при этом выглядит всё более и более заманчивой. Не подвёл и финал книги — всё в нем получилось и складно, и логично, и доходчиво.

Что ещё радует в романе, так это полнейшее отсутствие в нём нелепостей, нелогичностей, неправдоподобий, которые так часто отравляют чтение книг других современных отечественных писателей-фантастов. Олди вообще очень внимательно относятся к своим сюжетам, тщательно продумывая их до самых мелочей. Ну и пара слов о героях произведения — практически все они интересны и узнаваемы по реальной жизни, а главные, при всех своих человеческих слабостях, ещё и очень симпатичны — за них переживаешь на протяжении всей книги (кстати, на редкость провакационно-удачное название романа играет в этом далеко не последнюю роль :)).

ЧИТАТЬ

ПОКУПАТЬ и ЧИТАТЬ

Даже не знаю, как это объяснить…

1. Это не фантастика. Да, эта книга вышла за рамки жанра. Точнее, это художественная литература высочайшегого качества, в которой сочетаются все жанры.

2. Нюансы. В книге всё на своём месте. Каждая буква – ни вправо, ни влево. Паузы, акценты, диалоги… Идеально! Каждый персонаж к концу книги меняется по законам драматургии. И удивительно красивое, неожиданное, трагичное и доброе описание смерти.

3. Мистика. Ну тут надо просто побывать в городе Х… Там и не такое происходит!

4. Город Х. ИМХО, это вообще один из главных персонажей. Он живой! Я даже распечатал дореволюционную карту города Х – настолько захотелось посмотреть на него в натуре! Вообще есть такая современная общая авторская тенденция: провинциальные авторы, получив более-менее какую-то известность, либо перебираются в столицы и расписываются в безумной любви к ним, либо сначала расписываются, а потом перебираются. О родном городе стараясь не вспоминать никогда. Для Олди уездный город Х – родной и навеки любимый. Только с истинной любовью можно так оживить город!

5. «Не верю!» Нельзя такое взять и просто выдумать, типа «а у меня дракон летает хвостом вперёд и об этом я уже пишу шестой роман». За текстом Олди видна громадная работа с историческими материалами, художественными источниками, городскими легендами, чтобы в итоге получилась такая, сравнительно небольшая, но плотная книга.

6. «Верю!» Если такое и случилось на самом деле, то оно случилось именно так, как описано в «Нюансерах».

ЧИТАТЬ!

PS

Ловко на скатерть брошены карты —

Вот тебе счастье в виде подарка!

… а на аллее тёмного парка

Ворон прокаркал:

Харьков!!!!

Есть такой ныне устаревший термин «первичный бульон» — среда, возникшая в ходе первичной химической эволюции и содержащая в себе органические предпосылки для возникновения жизни. Ойкумена весьма напоминает такой бульон, поэтому приготовьте ложки и попробуем зачерпнуть.

Первым коснется литературных рецепторов миростроение, которое сначала наводит дегустатора на мысль о том, что он находится в ресторане с Мишленовской звездой. Сочный вкус, добротные ингридиенты, любопытные приправы, выверенная температура, аккуратная подача. Но с послевкусием приходит понимание, что соединить это все гармонично в одном котле, к сожалению, не удалось, как и не удалось разлить результат трудов по порциям без утраты целосности. Составляющие тщательно нарезаны, аккуратно разложены по одному, а сверху щедро выплеснута минеральная вода (бытовой источник №3285), но когда доходит дело до сочетания компонентов, на передний план выступают противоречия и отсутствие логики, да и будем говорить откровенно: все это мы уже где-то когда-то пробовали и ассоциации максимально навязчивы.

Но вот наша дегустация прервана, потому что органы чувств отвлеклись на внешний раздражитель — в дело вступила живая музыка сюжета. В качестве сопровождения выбран концерт для двенадцати роялей с баяном и сладкоречивым, тягучим вокалистом. Участники этого ВИА «Философия и бытовуха» выглядят довольно живыми, но что это за тонкие нити тянутся от их конечностей? Да и кукловоды-повара даже не пытаются скрываться. Более того, по мере продвижения к финалу, их присутствие становится все более заметным и апофеозом становятся их выкрики «Нас не видно! Всё происходит само собой! Не обращайте внимание!», которые окончательно перекрывают звуки инструментов и голос исполнителя.

Изрядно подустав, мы откидываемся на спинку кресла и прислушиваемся к шепоту распорядителя за спиной. Речь его совсем неплоха, образный и гладкий литературный язык, взгляд скользит по предложенной им стенограмме происходящего на сцене и не цепляется ни на миг. Да и участники концерта в общем-то совсем неплохие ребята: плотные личности, законченные по объему и содержанию, а вовсе не зыбкие призрачные образы, какие встречаются повсеместно. А что до решений и поведения, так не их вина, в конце-концов. Ведь тянутся, тянутся от них нити...

Но один распорядитель сменяется другим, второй — третьим, а нам уже хочется попросить счет. Не то, чтобы жалели, что заказали это блюдо. Вовсе нет. Нам понравилось. Или наши рецепторы перегружены настолько, что уже ничего не понимают. Или просто в округе выбор невелик, особенно для завсегдатая, умудренного опытом. Какая в сущности, разница.

Придем ли мы сюда еще раз, отведать что-нибудь еще из меню? Скорее всего, правда, уже с осторожностью, ибо предупреждены об атмосфере. Но, возможно, лишь именно благодаря последней и придем.

Услужливый гардеробщик накидывает нам пальто, и мы оставляем ему чаевые на прощанье, хотя вовсе этого не планировали. Тем более, что побывав в его руках привычная одежда вдруг стала сидеть на нас несколько не так. Давит в пояснице, рукава стали коротки, пуговицы застегнулись в перекрест, и мы вынуждено оборачиваемся к заведению, где подают первичный бульон, повинуясь тянущему ощущению в плече.

И, кстати, что это за нить тянется теперь от плеча? ...

- Ленка, есть чего почитать?

Это был где-то 2004 год, я, заскочив в гости к бывшей одногруппнице, задал стандартный по тем временам вопрос. Скрипнула старая дверца еще советского серванта и в мои лапы лег увесистый том.

- Держи.

«Генри Лайон ОЛДИ» прочел я огромные буквы на обложке и скептически посмотрел на подругу. В то время я как-то охладел к переводной фантастике на фоне выходящих приличных русскоязычных вещей, а надпись помельче на той же обложке «шедевры отечественной фантастики» не рассмотрел.

- Бери-бери, тебе понравится, читается, правда, туговато…

Я оставил суперобложку хозяйке (еще порву или потеряю), а внушительный черный «Ахейский цикл» уволок домой. Слегка потрепанную книгу, она обошла еще четыре пары рук, я вернул какое-то время спустя. А при следующем посещении книжного, завидев знакомого автора приобрел «Кабирский Цикл».

То есть книга мне понравилась, и сподвигла на поиски других произведений Олди, но о чем она? Эллада, два Геракла, вязкий язык, хороший текст – вот, пожалуй, и все, что отложилось в памяти.

Решил освежить, как смотрится «Герой должен быть один» теперь? Спойлер – хорошо.

По свежем прочтении, на вопрос «о чем?», как бы не хотелось ответить «о Геракле», правильнее все-таки будет «об эпохе». Эпохе богов и героев. Когда еще бога можно встретить просто за углом или в лесу, поговорить или выпить; когда милость богов еще можно не только смиренно вымаливать, но и требовать, хоть и можно огрести молнию промеж глаз в ответ на наглость. Ну или крюк в затылок за дерзость. Рассвет и закат этой эпохи – вот о чем «Герой».

Эллада от Олди брызжет кровью виноградной лозы, жертвенных животных, ужасных чудовищ, богоравных героев и обычных людей. Шумит базарами, грохочет колесницами, хлопает парусами. Мир с любовью выкован из огромного количества деталей: бытовых, культурных, религиозных и еще поди пойми каких. Подготовительная работа впечатляет, а с учетом даты написания книги, впечатляет вдвойне. Разница с нынешним просвещенным веком видна невооруженным глазом: инфантицид, кровосмешение, человеческие жертвоприношения, в том числе детские, пусть и без излишнего натурализма не обойдены вниманием авторов.

Все это обилие реалистичных деталей, тонкостей и мелочей здесь тоже не просто так. «Герой» — вовсе не мифологическое фэнтези с дутой эпичностью и пафосом. Нет тут и детских упрощений вроде той подачи мифов, что знакома нам всем по школьным учебникам: «Но Громовержец Зевс молнией пробил камень, золотым дождём пролился в подземелье, где была спрятана Даная, и она стала его женой». Олди пишут то, что я определил бы как мифический реализм, как бы странно оно не звучало. Это не свое прочтение мифов Древней Греции, это собственный вариант истории, которая впоследствии стала мифом. Своего рода исторический роман, пропитанный нелегкими судьбами велики людей, хитрыми интригами, военными конфликтами, с элементами теории заговора и тайных экспериментов; пусть с богами и героями.

А в обертку этого романа завернуты множество вопросов, которые так или иначе вертятся вокруг семьи. Отцы и дети, супружеская верность и отцовство, ответственность и воспитание (кого ты вырастишь чудо или чудовище?). Падшие, Семья в целом и отдельные боги, Салмонеево братство, обычные люди дают свои ответы на эти вопросы, создавая вокруг проблематики своеобразную полифонию. Выбирай читатель, что тебе ближе. Или предложи свое.

Стержень повествования – жизнеописание Геракла, от зачатия до смерти/вознесения (нужное подчеркнуть), но можно ли считать его главным героем? Нет. Титульный персонаж, вынесенный в название и на обложку – двигатель сюжета, краеугольный камень конфликта, тем не менее, герой второстепенный. Любят Олди такое, привет тебе, Натху Сандерсон, священный Грааль «Блудного Сына».

Главным героем, которого проблематика семьи просто испепеляет, а там и возрождает из пепла я бы назвал Амфитриона. Достойный потомок Персея, сжав зубы до хруста, пытается вырвать детей из той точки переплетения интересов, которой они по сути стали, стали не по своей воле, и не отступает ни перед богами, ни перед смертью. А рядом идет своим путем лукавый бог воров, проводник теней мертвых, иронично, что вечно юному божеству досталась тема взросления. Он единственный из мифической братии, кто не просто что-то понял и изменил свою точку зрения на вопрос использования собственных потомков, а по-человечески вырос, повзрослел, изменился внутренне. Геракл же борется с безумием. Пытается бежать от своего безумия, сражаться со своим безумием, принять безумие, как часть «я». Именно в этой борьбе, а не в многочисленных подвигах, проходит жизнь богоравного героя. И лишь где-то на фоне великие боги узнают, что клинок бывает обоюдоострым, а меч — не всегда бездушный инструмент.

Что удивило, так это вязкий язык, который теперь читался влёт, вообще без какого-то напряжения. Он — красив, образен и нетороплив. Как и все повествование, щедро пересыпанное бытовыми сценами и рефлексиями. Все это создает эффект погружения, а роман окутывает атмосферой щемящей грусти. Жаль уходящую эпоху, звенящую подвигами, жаль Амфитриона и его детей, не виноватых в своих бедах, а попавших в жернова интриг высших сил. Тем не менее, хватает и бодрых сцен, в большинстве своем батальных. И да, финал все-таки светлый.

Единственная претензия – после гигантомахии, которая воспринимается как кульминация, оставшаяся где-то пятая часть текста выглядит чрезмерно затянувшимся эпилогом. И хоть происходит еще множество событий, логично завершаются множество сюжетных линий, раскрываются все интриги и их последствия, даже звучат своеобразные пророчества о будущем Эллады Олдей, воспринимается все это как многословное послесловие, а потому несколько смазывает впечатление.

И все же, «Герой должен быть один» — отличное произведение. Яркое, интригующее и интересное, дающее пищу уму и сердцу. Как по мне – еще и идеальное для знакомства с авторами.

Эпоха ушла, но впереди следующая, разве она будет хуже?

Талант писателя наиболее ярко проявляется, высвечивается в малых произведениях.

Лет 20-25 тому, как я прочел эту небольшую повесть. В те годы имя Г.Л. Олди было мало кому известно (некий очередной переводной автор) в ряду бурно издающейся в 90е зарубежной фантастики. Я читаю «Страх» и вдруг яркая вспышка глубоко философского, нетривиального финала. Как это сейчас характерно для современного кинематографа — когда 1,5 часа смотришь фильм и БАХ! ты не понимал ничего, пока не увидел финал.

Так написана и повесть «Страх». Впечатление от прочитанного сохранилось до сих пор.

Советую всем думающим, ищущим и неравнодушным. Это стоит того.

Творчество Олдей исключительно.

Качественно, традиционно и удобоусвояемо, как наследие Стругацких.

ИНТЕРЕСНО читать — а это главное.

“Путь Меча” дуэта Громова и Ладыженского, грамотно и оригинально названного Олди, является из себя очень пространный типаж литературы. Читая роман, ты одновременно прикасаешься к книге жанра фэнтези, которая вместе с тем целиком и полностью отражает то ли альтернативную историю, то ли вовсе исторический роман. Скрупулёзно сохранённые и воссозданные стандарты поведения и манер средних веков в районе аравийского полуострова и африканского континента поглощают в свои атмосферные барханы сразу и надолго, не давая отвлечься от книги несмотря на экстремально необычную подачу. В чём эта экстремальность заключается? Всё очень просто: первые страниц пятьдесят идут от лица меча… Это прям не необычно. Это прям странно! Эмпатия, которую чувствуешь при прочтении приключенческой литературы, здесь не ощущаешь от слова совсем. Ну, то есть у меня было так. Как повёл себя меч, который вёл себя почти как человек – этого толком не представить? Что он сделал, когда авторы подразумевают как бы согласное кивание головой? Тот кивает кисточкой, но как это действие перевести на жизненно сложившиеся телодвижения, характеризующие и манеру говорить и поведение... Ох! Тяжело, в общем. И был уже страх, что так тяжело будет до самого финала. Однако – нет.

В первой половине книга прям разнообразная и разноплановая. Она живо знакомит с локациями, героями и историями. Она своей динамикой вплетает читателя в общий поток, не давая тому очнуться почти до самого конца. Однако подходя к этому самому концу читатель сам начинает понимать, что что-то здесь “не чисто”. Почему? Последняя треть – прям образчик скуки. Это то, как не надо делать. Как не надо терять и низвергать в пучину темп, первично взятый в произведении. Последнюю треть читать действительно тяжело, монотонно и утомительно. И спасает лишь одно: язык. Язык авторского дуэта Олди – это чудо, что такое. Дело в том, что он необыкновенно хорош. Это тот самый профессиональный язык, который умеет красиво и просто, качественно и кратко, разнообразно и понятно. У авторов есть своя чёткая ритмика, удобная и не меняющаяся до самого конца, почему как только входишь в поток их изъяснения – всё, тебе ничего не мешает плыть по нему, и плыть, и плыть. Ты так удобно стремишься на волнах их текста, что очень долго не замечаешь, сколь скучными стали события, сколь бесполезными кажется многое из того, что происходит или происходило, сколь тривиально и “в лоб” подаётся в очередной раз антивоенная идея, лежащая в базисе философского мессенджа книги.

Кстати о ней: это отдельный пункт, за который хотелось бы похвалить произведение и посоветовать его к прочтению. Дело в том, что по описанию клинков, по их разнообразию, по тому массиву работы, который был проделан над оружейной и культурологической базой романа видно, насколько авторы сами влюблены в эту тему. И посему их философская позиция, которую они раскрывают через историю “Путь Меча” не односложна – она многогранна и рассматривает множество примеров, исторических случаев, придуманных парадоксов и так далее. Авторы по сути продвигают одну идею: убийство – не есть королларий закалённой и заточенной стали. Закалённая и заточенная сталь – лишь орудие, с которым человеку угодно творить всё, что вздумается: будь то искусство, подобное танцу, или злодеяние. Само же это оружие способно мыслить само и желать своего. Это, конечно, фантастический случай, но в некоторой степени добавляет позиций в разговоре, заведённом авторами: личностная позиция того, что человек считает злом, будучи злом самостоятельно.

Это очень простая, но верная и актуальная мысль. Антивоенный посыл чёткий и ясный, как блики от небесного светила на клинке одного из главных героев романа. А мастерство выражения этой мысли, язык – это лишь добавляет уважения к книге, по крайней мере, лично от меня.

Вместе с тем со своей середины роман проседает и отношение к нему немного меняется. Он становится откровенно скучным, и лишь то, что течение текста все столь же ровное и приветственное по отношению к читателю – лишь это лично мне не давало его бросить: банально не замечаешь, как проходит ещё одна страничка, а потом ещё. Однако вот прошло десять страничек и разум, осознающий смысл описанного в тексте, абстрогируясь от рассудка, просто вкушающего красоту это текста, сообщает, что.. а ничего толком-то и не произошло. Путь, какие-то персонажи, опять путь, ещё персонажи, потом привал, разговоры, некие измышления, путь, ещё персонажи. Всё скапливается и формирует пространный клубок фантасмагорических образов, которые, словно рудимент, появляются и исчезают в никуда, ничего не оставляя за собой. Или же, наоборот, эти образы являют в качестве рудимента многое, что было до них. И это тоже – такое себе.

Потому последние страниц двадцать – это вообще отдельная история. Будучи откровенным скажу, что думал примерно в таком духе: читаю “Путь Меча” и всё – хватит. Однако когда была прочитана последняя страница, оставлена позади последняя строка, я понял, что нет – не хватит. Это тоже отдельный пункт, таковое примечание, за которое следует отдать должное авторам: так перевернуть картину, заинтриговать и заинтересовать буквально десятком слов, сказанными в финале – это надо уметь. И Олди это умеют. Что ж, посмотрим, что они умеют ещё.

«Песни Петера Сьлядека» — это вторая книга «Хёнингского цикла», и поскольку книги цикла связаны лишь миром, в котором происходят события, не имеют общей сюжетной линии, как и сквозных героев, то я решила написать отзыв только о «Песнях Петера Сьлядека», ведь данный роман-сборник впечатлил меня больше, чем первый роман цикла («Богадельня»).

«Песни Петера Сьлядека» — это сборник рассказов-притч, связанных образом своеобразной Шахерезады мира Хёнинга – невольного собирателя баек и житейских историй, бродячего лютниста Петера Сьлядека, которому изливают душу попутчики и случайные знакомцы-незнакомцы. Созданная Олди портретная галерея Хёнинга (а мир этот очень похож на средневековую Европу) удивляет тем, что образы не повторяются совершенно, каждый персонаж книги обладает собственным характером, отличается говором, поведением, пороками и достоинствами от прочих рассказчиков, его приключения всегда уникальны. Все персонажи принадлежат к разным сословиям, проживают и путешествуют в разных регионах описываемого мира, потому и сборник получился многогранным, красочным, демонстрирующим быт и культурные особенности даже самых дальних селений и удивительных мест Хёнинга. Мир прописан настолько детально, что кажется, будто он реально существует, впрочем, как и все его обитатели.

Сам же Петер Сьлядек, связывающий все эти истории в единый роман, практически все время остается за кулисами, он — терпеливый слушатель, позволяющий выговориться нуждающимся в этом, снять груз с души, зализать раны. И при этом сам он все проживает вместе с исповедующимися путниками, перемалывает в себе, однако собственной души так и не раскрывает перед читателем, оставаясь фигурой-загадкой.

И, конечно же, в книге есть магия, придающая произведению аромат сказочности. Правда, сказки тут представлены исключительно для взрослых — не только добрые, но и мрачные, поэтичные и грубоватые (тут все зависит от личности и восприятия окружающего мира отдельным рассказчиком), бытовые и волшебные.

Роман этот хорош еще и тем, что каждую составляющую его историю-притчу можно читать самостоятельно, как отдельное произведение, так что можно растянуть удовольствие надолго. И, честно говоря, этот произведение немного напомнило мне «Кентерберийские рассказы» Джеффри Чосера, оно также ироничное, разностороннее, образное, играющее на особенностях характера, смеющееся над носителями пороков...

ЧИТАТЬ

Тысяча и одна любовь.

Тысяча и одна жизнь.

Тысяча и одна смерть.

Замечательное произведение.

Потому что смерти не существует.

Совсем.

Почему: перед чтением «Нюансеров» решил прочитать один из немногих нечитанных до сих пор романов любимых Олди

В итоге: я стараюсь перемежать чтение русскоязычных и переводных романов. И всегда, когда, после обычно среднего перевода, начинаешь читать в оригинале роман, написанный по русски мастерами своего дела — получаешь невероятное удовольствие.

Пора выделять романы про писателей в отдельный поджанр. Кинг, Ладлэм, Олди. Такие романы всегда исповедь, возможно невольная. Возможность заглянуть в кабинет писателя и его голову. Узнать, как он видит себя и своих читателей.

Ах да, романы про зеркала и доппельгангеров тоже весьма многочисленны.

Вот на пересечении этих многообещающих поджанров и происходит действие романа.

Писатель Ямщик. Средних лет, мизантроп, интраверт, с кучей детских травм — странный отец, травля в школе. Нежеланная желейная жена. Брюшко, начинающаяся лысина. Достаточно быстро попадает в Зазеркалье, где и начинает выживать и приключаться.

Переусложнённая, вы уж меня простите, концепция местного Зазеркалья. Все условности в голове не удержишь. И чтобы описать такую сложную конструкцию, требуется, соответственно, много текста и всё равно остаются вопросы — что, в секции одежды был единственный зеркальный коридор? Почему дождь так смертоносен? Почему зомби одна и та вылезла прямо на героя? Это навскидку.

Неожиданная для Олди укоренённость в настоящем моменте — высокая плотность отсылок к современной поп-культуре (Зима близко), и просто культуре. Неумеренный нейм дроппинг и прямое и скрытое цитирование — от Стругацких и Галича до Шекспира. В принципе, это неплохо и задаёт настроение, но в кои-то веки мне показалось, что авторы красуются начитанностью и насмотренностью. Более того, Олди, вслед за Палаником и Пелевином, начинают ссылаться на свои произведения и упоминать в тексте себя лично! Тренд последних лет!

Сами приключения духа и тела занимательны и местами даже жутковаты. Читать интересно. Но, наверное, это единственная из книг Олди, которая читалась очень медленно. Книгу не проглатываешь, получается только усердно есть её. Возможно, из-за вчитывания в необычные описания Зазеркалья.

Финал достойный. Практически хэппиэнд. Но такой хэппиэнд, которому веришь.

Возникла такая мысль — приключения для героя закончились, он вернулся к обычной жизни. Но каково это — знать, что существует Зазеркалье, «зомби» и бесы, и, соответственно, все мифологические христианские силы реальны. Просто не обращать на это внимание? Или стать экзорцистом, например.

Или начать изыскания. В конце концов, судя по всему, обитатели Зазеркалья тоже обычные люди, попавшие в неизвестно когда появившуюся ловушку (резонно предположить, что попадания начались во времена Пушкина, с публикацией «Сказки о мёртвой царевне»). Не просто вернуть свою жизнь, а спасти тех, кто вынужден обманом меняться местами с обычными людьми и так до бесконечности.

Очень хороший роман любимых авторов. Не лучший, но очень качественный.

8(ОЧЕНЬ ХОРОШО)

Про перечитывание.

Понял, что пришла пора перечитывать Олди. «Алюмен» и «Чёрного баламута» уже перечитывал. Теперь хочу повторно добраться до фантасмагории «Нам здесь жить», «китайской» «Мессия очищает диск», «Тирмена», «Пентакля», «Шутихи», «Мага в законе» и «Рубежа». Но сначала — непрочитанные «Крепость души моей» и свежайшие «Нюансеры». Одну из повестей «Крепости», «Право первородства», читал ещё в «Мире фантастики» в 2013-м году. И как-то это странно на меня повлияло. Вроде прочитал уже треть книги. Что, опять перечитывать, уже в составе тома? И так и не добрался до сих пор, но в ближайшее время я это исправлю.

Читая я вспоминал давний рассказ, как оказалось он назывался «Страна по ту сторону Фань-Шу», где главный герой, переставляя предметы в своем доме, добился того, что переместился в некий идеальный мир. У Олдей, таким образом можно повлиять на мир. И тут, как раз — дьявол кроется в деталях. Рассказ, короткий, но очень органичный — убеждал. Герой покупая книги, пылесборники добивался уюта в своем доме и никого не тревожа перемещался к своей цели. Нюансеры влияют на мир, но при этом как будто их влияние не вызывает изменения исторического процесса- такая вот криптоистория по Валентинову и вот тут то хочется сказать: «Не верю!».

По мне, нюансы — отличны, но из одних нюансов логичную картину у авторов сложить не получилось.

«Расстрел по любому прейскуранту стоит дороже сердечного приступа.»

«Если рядом с вами нет великого мастера, которому можно довериться, я могу порекомендовать только одного учителя. Это вы сами.»

«Входите тесными вратами...Потому что тесны врата и узок путь, ведущий в жизнь, и немногие находят их...»

Что может быть общего между старой гадалкой и загадочным ограблением банка? Какие обстоятельства подвигли умирающую женщину завещать свое имущество абсолютно незнакомому человеку? Роль в спектакле какого рода уготовила Судьба актеру-любителю, преподнеся щедрый подарок в виде большого наследства? С целью найти ответы на все эти вопросы в город Х приезжает известный промышленник, он же вышеупомянутый актер-любитель Константин Алексеев. Где с первой секунды понимает, что задачка выпала ему далеко не простая.

Я, конечно, планировала начать знакомство с творчеством авторов совсем с других романов. Но очень противоречивые отзывы на эту книгу сделали свое дело, и мне стало интересно, с чем связана такая едкая критика этого произведения. Сразу скажу, что заявленного в аннотации чего-то фантастического здесь нет. Роман отлично вписывается в рамки мистического реализма, где жизнь обычного города Х дополняется магическими элементами. Поэтому книга меня заворожила с первых строк. Мне казалось, что я попала на страницы гоголевских мистерий, где уют зимнего города пропитан загадочными и необъяснимыми явлениями. Гоголевское настроение прекрасно поддерживается и слогом авторов, который оказался очень образным, красноречивым и придавал картинке происходящего действа объемную составляющую. Приведу пример, как авторы описали освещение в комнате: «Одуревшим мотыльком свет бился в мертвой хватке абажура, путался в зеленых складках.» Тем не менее, хочу отметить, что при этом роман не перегружен словоблудием и читается на одном дыхании. Что еще раз подчеркивает литературное мастерство Олди.

Авторы не форсируют события и знакомят читателей с важными деталями истории постепенно. Вместе с развитием сюжетных линий меняется и эмоциональное настроение романа. И если в начале чтения мне казалось, что это будет просто увлекательная история, то уже к середине повествования становится ясно, что авторы постараются дать ей максимально возможную смысловую нагрузку, задев массу злободневных вопросов. Так и случилось. Поэтому пустым это произведение я назвать не могу. Тема выбора жизненных приоритетов, многогранности человеческой натуры, семейных ценностей, а так же множество вопросов морально-этического характера подняты на страницах этого романа. При этом авторы делают это с такой легкостью, обволакивая читателей потрясающим ироничным юмором, что все вышеперечисленное не оседает тяжким грузом на душе, а просто заставляет немного задуматься. А еще я обогатила свою лексику специфическим сленгом и теперь знаю, что есть «сесть на перо», «зорить» и «бан». А так же выяснила, чем отличается «мокрый гранд» от «сухого гранда». Буду свято верить, что мне никогда эти понятия больше не пригодятся! :)

«Дьявол прячется в мелочах. Подробности — Бог. Как узнать, кто скрывается в той или иной мелочи? Дьявол или Бог?» —  рассуждает над старой поговоркой герой и вместе с авторами представляет вниманию читателей дуальность во всех ее проявлениях. Создается впечатление, что они с самого начала играют со всеми нами в игру «холодно-горячо», упомянутую в финальной части романа. Нам постоянно предлагают лицезреть крайности разного рода. Промозглый ветер зимних улиц и уют натопленного дома, стремление одного героя создавать шедевры и постоянное желание другого разрушать кем-то сотворенное, витиеватость театральных речей и грубость преступно-воровских жаргонов, постоянное олицетворение Добра и Зла, Живого и Мертвого. И мне такая полярность очень понравилась.

Однако, самое важное противопоставление авторы выразили в образах главных героев. По большому счету, можно сказать, что весь этот роман — спектакль двух актеров. И хочется заметить, какими яркими и невероятно интересными получились у них эти исполнители. Я не хочу сказать, что остальные герои были неинтересными. Вовсе нет. Здесь каждое действующее лицо (даже таракан в пирожке) было на своем месте и несло свою важную лепту в историю. Но два центральных персонажа были просто великолепными. Один настоящий настолько, что просто не вписывался в рамки предложенной ему жизни, олицетворяя живую сторону действительности. Другой давно стал сам для себя подделкой, скатываясь в низины нравственности, медленно становясь живым мертвецом. Несколько раз за весь роман эти герои дуэтом выходили на сцену жизни, где каждый из них даже не догадывался, насколько их Судьбы переплетены цепью бесконечных мелочей и кажущихся совпадений. И лишь к финалу становится ясно, что у этих героев было общего.

Финал оказался самым что ни на есть позитивным, насколько он мог быть таковым в контексте задетых тем. Авторы не стремились обогатить произведение сердце дробящими эпизодами, но сцена с зонтиком в заключительной части оказалась для меня очень проникновенной. Я долго думала на тему образов самих Нюансеров. На первый взгляд кажется, что авторы придумали неких магических людей, обладающих определенным даром. С другой стороны, они недвусмысленно намекают, что каждый из нас — людей обыкновенных (мебели) по-своему одарен. Поэтому любой может стать Нюансером, если будет прислушиваться к своим чувствам и осознанно воспринимать важность окружающего всех нас мироздания, даже в мельчайших его проявлениях. Ну, а если вы до сих пор не знаете, кто такие Нюансеры и в чем их уникальность, тогда добро пожаловать на страницы этого увлекательного романа. Романа-спектакля, герои и участники которого как будто только что сошли с театральной сцены. И мы — читатели в том числе.

- Сударь, посетите премьеру спектакля «Нюансеры» — рекомендую.

- Наверное нет, любезнейший, у меня сложатся немного другие планы.

- Отчего же, сударь? Вы считаете, что актеры в нашем губернском городе Х плохо играют?

- Напротив, любезнейший, они хороши.

- Вам не нравится здание театра? Что-то не так с обслуживанием?

- Опять-таки, замечательное здание, и вешалки отменные, и сиденья в зрительном зале мягкие, и даже занавес поднимается и опускается именно так, как надо.

- Хм... Вам чем-то не угодила сама пьеса, сударь?

- Сложный вопрос.

- Просветите же меня.

- Отчего же нет... /закуривает/ Антрепренёры театра в который раз поставили спектакль о театре. Я понимаю, что они же и режиссеры, но сейчас не о том... Так вот, получается как в пьесе драматурга Горина: когда актёр пересказывает принцу содержание любовной записки его высочества, чем изрядно того удивляет. Принц учинят настоящий допрос. Но лакея актер не подкупал, дама, которой адресовалось послание, о нём промолчала, и даже через плечо принцу актер не заглядывал. Как же узнал? Принц отправил такую же записку и в прошлом году, и три года, и пять лет тому назад. Рутина.

- Думаете, сударь, они повторяются?

- В сюжете? Нет. Но вот стилистика... Описание мелочей — и их возвеличивание. Умиление бытом, причем с ноткой иронии. Неторопливость и основательность в течении событий. Вежливый поклон всем, кого пьеса может обидеть — потому без резких суждений. И множество характеристик, которое даются в контрапунктах каждой сцены. Вздумай я на спектакле затыкать себе уши — на этих самых отступлениях — я бы ничего из сюжета не упустил. Причем если потребовать от этой пары замечательных антрепренёров новизны — что они вам скажут? Как писали в какой-то своей заметке: «Пусть вас девушки на улице новизной удивляют, а тут театр. Традиция».

- Но театр и должен быть традиционным. Есть законы гармонии. Завязка, кульминация, развязка, пролог с эпилогом.

- О, любезнейший, в этом они хороши.

- Тогда все, что вы сказали являет собой достоинства, но отнюдь не изъяны.

- Вот к изъянам мы и подбираемся, любезнейший... Видели ли вы в синемаграфе фильму о побеге каторжанки Каменевой? Как она, из кабины грузового авто, отстреливается от диких якутов, пытающихся на своих оленях запрыгнуть в эту фуру? «Дорога ярости», если мне память не изменяет.

- Да, припоминаю. С ней был еще какой-то полубезумный городовой.

- Именно. Когда она протягивает винтовку своей попутчице, и приказывает — «Перезаряди!» — в этом куда больше вовлеченности, чем в правильно поставленной ноге принца датского, или, если говорить о «Нюансерах», в описаниях шерсти и канители.

- Но это же синемаграф!

- Терпение. А помните ли вы фильму «Баталия» — о том как четверо грабителей банка планировали ограбление, потом перестреливались с полицией? И сняли уже несколько достойных фильмов, причем зрителям не мешает даже то, что фильма идет без звука, а реплики персонажей — это фразы на черных табличках.

- Помню.

- Теперь сравним в уме эти три величины. По моему мнению, «Нюансеры» в описании ограбления проигрывают настолько сильно, что антрепренеры вынуждены были как бы разделить действие, и подать остывший пирог на трех разных блюдах. Нарезка чечевичного пирога — отличная. Аромат — уже не тот.

- Вы бы хотели, сударь, чтобы на сцене, прямо на декорациях, висели кишки и полыхало пламя?

- Но разве так много кишок мы видим в «Дороге ярости»? Быстрота и яркость действия, присущая синематографу — лишь первая составляющая. Возьмём книгу. Скажем, печально известный «1812»-й. Там где наш современник, да еще с пулемётом «Максим», попадает на Отечественную войну. Сражается плечом к плечу с поручиком Ржевским. Косит французов чуть не тысячами, а в финале дедовской шашкой сносит голову Бонапарту.

- Это кошмар русской словесности, сударь. Когда же выяснилось, что автор сего опуса — гимназист, который решил пользоваться плодами известности своей книги... С позволения сказать, его прыщавая физиономия ни в какие ворота не лезет.

- Но читают его не только прыщавые гимназисты. По гонорарам он скоро Пешкова обойдет. Понимаете — это образ мечты. Земной раёк, куда мысленно может попасть обыватель.

- Полагаете, сударь, если нельзя писать о наших неудачах с Японией...

- Отчасти. Дело в том, что маленький человек, над которым так любит подшучивать известным вам Чехонте, вдруг видит себя — ощущает себя! — на лихом коне в горниле схватки. Причем обыватель это нашенский, а не условный европеец, которому адресуется лихость дАртаньяна в сочинениях Дюма-отца.

- Но спектакли и не могут быть такими...

- Я продолжаю. Сколько других «райков», вымышленных мечтаний обывателя, мы сейчас наблюдаем? «Баталия светил небесных» — про то, как взорвали Сириус. Судьба сироты Гончара — из волшебной школы. Тысячи их. А многие люди просто живут революцией, и верят в её наступление.

- Не будем про революцию, любезнейший.

- Согласен. Так вот мечтаний — множество. Они как бы выстроена по ранжиру — от обжигающе-величественных, до самых ничтожных. Где в этом ряду место «Нюансеров»?

- Образ-то сильный. Тоже мечта обывателей. Чтобы можно было передвинуть табуретку, переложить с места на место шкатулку — и от этого менялись бы судьбы людей.

- Но что они получают в результате? Некую приятственность для себя-любимых или для своих конфидентов? «Теплый мир»? Стоит им взять за что-то масштабное, все рассыпается. Актрису загубили, хорошо хоть врачу карьеру не поломали. Даже отомстить толком не смогли. «Три с половиною человека, которые в провинции беспорядков учинить не могут», — хотя я сейчас не точно цитирую. А что будет, если наделенные такою властью люди окажутся на мировой войне? Она ведь начнется. По их поступкам можно судить, что искренне привязываются они к очень немногим — и можно ведь взять этих немногих, и переехать куда-нибудь к антиподам. В Австралию. Это всё равно, что я бы всю жизнь грезил лишь о «катеньке» в моём портмоне. Сейчас её там нет, но для настоящей грёзы — это ничтожный калибр.

- Но мы с вами, сударь, вряд ли помчимся вперед на лихих рысаках, даже если война начнётся.

- Несомненно. Мы с вами обыватели. И когда европейская война разгорится, мы будем грезить о теплом доме с целой крышей и свежей ветчине на блюдце. И многие из тех, у кого сейчас нет такого маленького счастья, стремятся у нему всею душою. Однако же сейчас, в эту минуту — для вас это отнюдь не мечта. Это возможность. Проект. Вполне достижимый обычными путями — без волшебства. Не нужно взлетать, можно дойти пешком.

- Интересное суждение. Но ведь многие, сударь, желают видеть и привычные вещи. В этом коренится непреходящая слава натюрмортов.

- Не могу не согласиться. Если вам нравится атмосфера, вы на спектакль и пойдете. А мне её мало. В фантастике — вот тут на афише «Фантастический спектакль» значится — мне без мечты скучно. Когда соберусь на спектакль про жизнь губернского города Х, или про историю театра — про «Нюансеров» первым делом вспомню.

«Ойкумена» — трилогия о Лючано Борготте. Часто именно это произведение называют самой известной написанной на русском космооперой. Впечатления о ней получаются неоднозначные.

Мир действительно оригинальный. Галактика полностью заселена людьми и терраформирована, никаких инопланетных цивилизаций нет и в помине (волновые флуктуации не в счёт). Планет в Ойкумене огромное количество, но все они малоотличимы от Земли; везде привычные земные растения и животные, экзотические существа тоже встречаются, но таковые считаются экзотическими и для жителей Ойкумены. Должно быть, человечество потратило многие тысячи лет, чтобы всю Галактику превратить в подобие Земли. Но, хоть Земля и благополучно забыта, в расах, населяющих этот мир мы без труда узнаём привычные земные народы; и даже имена у наших далёких потомков такие же, как и существующие сейчас. Отличия в том, что в мире Ойкумены у многих народов развились сверхъестественные способности. Таким образом, мир оригинален, но очень условен, неправдоподобен с научно-фантастической точки зрения.

Вообще, научности в этом произведении практически нет. Ни с физической, ни с биологической точки зрения этот мир невозможен. Про полёты через гиперпространство и мгновенную связь между звёздными системами и говорить нечего, это уже стало общим местом в фантастике. Но тут мы видим даже, например, ментальную связь между хозяином и рабом, которые находятся в разных звёздных системах. Если эту книгу и можно назвать фантастикой, то очень и очень нетвёрдой.

Сюжет острый, захватывающий, но «роялей» в нём неимоверное количество. Главный герой настолько часто случайно знакомится с нужными для сюжета людьми и встречает в самых неожиданных местах своих старых знакомых, что любой гематр вам скажет, что вероятность подобного — ноль целых, ноль десятых. Такое позволительно для повестей про Алису Селезнёву или для произведений времён Сервантеса, но не для серьёзной космооперы 21-го века.

Философской эту книгу назвать трудно, хоть местами там и присутствуют философские мысли, зачастую написанные прямым текстом. (При желании можно и в «Курочке Рябе» найти бездны философских смыслов.) Но всё-таки это прежде всего приключенческая развлекательная история с множеством интриг.

Получается, что вроде бы сплошные минусы. Но, тем не менее, мир всё же действительно оригинальный, персонажи интересные, много сильных эпизодов. Возможно и минусы эти здесь не просто так, а специально задуманы для авторского замысла? Даже если это и не так, оценка получается скорее положительной. Как говорится, что-то в этом есть.

Безусловно, прекрасное и мастерски выписанное полотно.

К этой вселенной хочется возвращаться. Из нее не хочется уходить.

Многогранно и филигранно.

Так и хочется сказать — браво, маэстры!

Никаких компромиссов. Только высшая оценка. Если бы можно было — я бы и двадцать поставил.

Великолепно.

Заключительная части трилогии о Лючано Борготте. Приключения в затерянной космической тюрьме «Шеол» — пожалуй, самый интересный эпизод всей трилогии. Здесь больше и драматизма и психологизма. Герои оказываются заперты на станции-тюрьме, управляемой разлаженным компьютером, где таинственные космические силы экспериментируют над людьми. Этот сюжет мог бы стать основой отдельного произведения, но в составе трилогии становится последним из многочисленных злоключений главного героя. Ну и эпилог, конечно, отличный.

Никогда бы не подумал, что осилю столь объемную книгу. Но на удивление читается легко, очень круто когда разные рассказы описывают одно и тоже совершенно с другого мира.

Очень трудно дать какую-либо оценку или отзыв. Плюсы — интересно, необычно, есть над чем подумать. Минусы — из-за гигантского объема уже забываешь что там было в начале, и книга превращается не в цельное произведение, а в какое-то роад-муви без внятного сюжета....

Читать или нет? Если фанаты литературы, то читать обязательно. Если так, интересующиеся, то можно пропустить. Не жалею что прочитал.

Мистический детектив, ограбления, убийства, люди со сверхъестественными способностями. Губернский город Харьков и блоки из Википедии о разного рода творческих личностях. Не особо замудренный, но и не без некоторого числа отстраненных рассуждений — описаний. Больше понравился, чем утомил, но отнюдь не на сто процентов. Текст воспринимается нормально, интрига поддерживается, интерес не пропадает, хотя финальная часть на мой взгляд получилась слишком размытой.

В общем и целом театральные подмостки, сцена, игра актеров, суфлеров, а также модисток, уборщиц и прочих вешалок — в основном на оценку «Верю», прежде всего из-за идеи «нюансеров», а вот насчёт качественной реализации их усилий — тут уже логические несоответствия, проще говоря «много шуму из почти ничего».

Как вывод: нормальный развлекательный роман, читабельный, но не шедевр.

«Куколка» — вторая часть трилогии о Лючано Борготте. Плюсы романа в том, что здесь более полно изображён мир Ойкумены, а многие сюжетные линии первой части изобретательно продолжены; невозможно предугадать, что будет дальше. Но всё портит тот момент, что сюжет стал совершенно неправдоподобным из-за постоянных случайных совпадений. Они были и в первом романе, но вместе с событиями второго образуют совершенно излишнее количество.

Крепкий роман. среднее для Олди произведение. Не шедевр уровней Пасынков, но и читается с интересом, и в память западает сильнее чем «бык» . Интересное повествование напоминает чуток Кинга, но в нашем колорите, с нашими терминами , жаргоном, поведением. Подойдет как любителям Олди так и тем кто начинает знакомство с ними.

Это первое моё знакомство с творчеством Г. Л. Олди. «Ойкумена» — космическая опера от авторов, в остальном пишущих преимущественно фэнтези. «Кукольник» — первый роман этого цикла. По сути, это тоже фэнтези, разворачивающееся в масштабах Галактики; фэнтези в антураже космоса, где вместо банальной магии — развившиеся эволюционно сверхъестественные способности людей и волшебные технологии будущего. Истинно научных моментов здесь практически нет. Но, тем не менее, авторам удалось создать мир, живущий по определённым законам и правилам, и поэтому такой мир выглядит достоверно. Приключенческая составляющая в этом романе превалирует над психологической, несмотря на подробную картину личности главного героя Лючано Борготты. В то же время, и язык повествования и построение сюжета на качественном уровне. Мир Ойкумены и сюжет романа действительно интересные.

All the world’s a stage,

And all the men and women merely players:

They have their exits and their entrances;

And one man in his time plays many parts.

William Shakespeare

Прикидывая свой будущий отзыв по ходу чтения, мне с каждой главой все больше и больше хотелось открыть его таким эпиграфом: «Весь мир — театр. В нем женщины, мужчины — все актеры. Но есть нюанс! (с) William Shakespeare, (с) сальный анекдот». Захлопнув книгу (вру, конечно, читал с телефона), понял, что напишу что-то другое. Так и сделал. Да, получилось банально, а по-другому – никак. Но обо всем по порядку.

«Нюансеры» с первых же страниц, что называется, зашли. Будто старые домашние тапки натянул, те самые, где под каждый мозоль – ямка, под вмятинку – бугорок. Никакого тебе взрывного экшена для привлечения внимания с первых строк. Размеренное, спокойное начало: уютное и теплое, несмотря на зиму. Интригующее развитие. Все это с легким гоголевским украинским колоритом и проступающей булгаковской чертовщиной. Ах, да. Многие приплетают сюда еще и Акунина, и я… соглашусь. Но не потому что временные рамки, вашебродие и рябчиков мне к запотевшему графинчику водочки — все-таки романы о Фандорине немного другого плана. А из-за антагониста. В лучших традициях Чхартишвили, Миша Клёст — не безжалостный уркаган, животное в людском стаде, а человек образованный, со своей мотивацией, сознательно перешедший на «темную сторону», и убедительной предысторией, которая подана через флешбеки, где нашлось место трагедии, куражу, мести, отчаянью, надежде и, конечно, любви. Вот только преследует его на утонченный франт с навыками ниндзя и легким заиканием, а проклятье мертвой гадалки (о, как!)…

Вообще, персонажи – сильная сторона книги. Они разные, выпуклые, живые, им я верю(!), всем: от базарной торговки и извозчика, до усопшей актрисы-гадалки Заикиной и Константина Алексеева, главного героя повествования. Канительщик, как он сам себя называет, а также актер-любитель хоть и заинтригован, поначалу относится к происходящему с изрядной долей иронии и слегка отстраненно. А все потому, что его терзают проблемы иного толка. Он стоит на распутье у волшебного камня, разрываемый на три части тройкой коней: театром, фабрикой и семьей. Кто хоть немного интересовался авторами «Нюансеров» сразу вспомнят триаду театр-литература-каратэ, упоминаемую в многочисленных интервью в том же контексте [подмигивает]. А еще, если с историей искусства у вас (как у меня, к примеру) не сложилось, а постоянные «не верю!» (как и мне) ничего не сказали, стоит загуглить «Константин Алексеев» и прочитать хотя бы соответствующую статью «Википедии», Кокося обрастет нюансами и станет чуточку глубже. Если на то пошло, «вики» на этом бросать не стоит, ведь можно углубить многих персонажей, «узнать» многие места. А если сначала прочесть статью «Кадмина, Евлалия Павловна», а потом четвертую часть восьмой главы «Сумасшедшая Евлалия» получится наглядная демонстрация разницы между научным и художественным текстом, ведь информация на 90% совпадает, но подача, но язык!

К слову, о языке. Стилизация, которая в других книгах усложняла восприятие («Сильные», «Я возьму сам»), «Нюансеров» заметно облегчила, читается очень легко, даже непривычно для Олди. В зависимости от эпизода и его центрального персонажа, образность текста наполняется то театральной терминологией, то бандитской романтикой – еще только вводные строчки новой главы, короткая экспозиция, а уже понятно, кто сейчас выйдет из-за кулисы и в каком расположении духа. Из этих нюансов сплетается атмосфера романа, и ее физическое воплощение – Харьков.

Да-да. Это очередное признание авторов родному городу в любви. Теплые чувства сквозят из каждого описания, даже таракан в пирожке Миши Клёста, кажется милой шуткой. Губернский город Х не просто фон происходящего, а будто живой участник. Он и сцена, и декорации, и свет, и даже зритель. Думаю, гости, а тем более жители, города узнают немало харьковских улиц, площадей, парков и театров.

Ведь «Нюансеры» еще и трибьют театру. Он хоть и не играет ключевой роли в повествовании, большинство событий и героев так или иначе к нему причастны. А принцип работы нюансера вскрывается через тонкости режиссерской деятельности. Манипулируя мелочами, манипулируем реальностью, что театральной, что жизненной. Вся книга просто пропитана духом Мельпомены, как и душевные терзания Константина Алексеева. Хоть тут я ему и не верю(!). Ну, не может человек, который в городском пейзаже видит мизансцены, а не производственные линии, или в интриге ищет сквозное действие вместо выгоды, променять театр на фабрику. Не верю(!), и правильно делаю, я же читал статью в «вики», как и последнее предсказание Заикиной.

Не верят(!) и авторы. Проведя героя через хитросплетения сюжетных нитей (эх, нужно было в этот оборот как-то «канитель» ввернуть), они ставят перед Константином Сергеевичем совсем другую дилемму. Артист или мебель? Инструмент или мастер? Вот какой вопрос вынесен в финал…

Где-то с 2013 года я читаю все новые книги Олди, начиная с «Дикарей Ойкумены». И до самого финала, «Нюансеры» нравились мне больше всего вышедшего за этот период. Нет финал – хорош. Алексеев делает свой выбор, отвечая авторам на их вопрос, интриги проясняются, злодей получают по заслугам, второстепенные герои – вознаграждение. Но, видимо, я сам себя накрутил. Все эти нюансы и нюансеры, мелочи и тонкости, которые постоянно вспоминаются по ходу повествования настроили на то, что развязка вскроет какие-то нюансы, которые окрасят персонажей и их поступки в новые тона. Но нет. Месть Заикиной так и остается просто местью, нюансеры помогают ей просто из цеховой солидарности, несмотря на личное отношение. И так по всем пунктам. А ведь хотелось, чтобы ах! Чтоб «есть нюанс!»

Понимаю, что сам подпортил себе впечатление завышенным ожиданием, ведь «Нюансеры» действительно хороши.

Наконец заставил себя познакомится с творчеством Олдей.Вот правильно говорят о своем творчестве авторы ,первые 30 страниц вообще ничего не понятно,прямо графомания какая то.Ну а дальше вас за уши будет не оттянуть от книги,книга читается в лет.Давно не получал столько эмоций как ,которые меня заставляли просто офигевать от качества работы авторов,так и матерится в разных участках книги прочитывая по несколько раз текст,чтоб понять что хотели донести авторы.Но тем не менее на меня роман произвел неизгладимое впечатление.

Во первых это сама история о писателе Ямщике попавшем в мир зазеркалья.Кто то из ранее писавших рецензию назвал этот роман «Путешествие Алисы в страну чудес» для взрослых.Ну в принципе я почти согласен с таким выражением.Только вот здесь все настолько мрачней что прямо читаешь не фантастику а хоррор какой то.Нет я не стараюсь нагнать «ужаса»,но здесь приемы использованные автором определено окрашивают зазеркалье мрачными красками,с такими же мрачными обитателями творящими такие же мрачные поступки.

Во вторых персонажи.Да за главным героем в некоторых местах не просто было следить.В самом начале герой вызывает только отвращение,потом по ходу книги мнение на чинает меняться от нейтрального до вызывающего сочувствие и понимания.Другие герои под стать самому ГГ,почти всегда могут чем нибудь удивить и что главное хорошо врезаются в память так как и представляешь себе их «живыми» .

В третьих сам мир «Зазеркалья».Их законы по которым крутится сам мир за стеклом понравился не своей новизной,скорее правдивостью происходящего в нем.Все прекрасно объясняется.Роялей в кустах я не заметил.Все описано достаточно логично и может слегка затянуто.

Если говорить в общем мне дико понравилось.Вот думаю перечитать еще раз.Думаю что что то все таки пропустил.(Вопросы после прочтения все таки есть)

Итог: Очень годный роман.Свои 8-9 балов определено заслуживает,да и как знакомство с Авторами то же неплохо.

Появление этого романа одновременно и неожиданно, и ожидаемо.

С одной стороны, роман в декорациях Российской империи для Г.Л. Олди — нечастый случай, мне помнится только «Маг в законе» (и то там все условно-параллельно).

А с другой стороны, учитывая увлечение обоих господ авторов театром (да они, кажется, в театре и познакомились) — этот роман очень даже закономерен.

Это можно отнести и к некоторым другим сторонам этого произведения. бывали в фантастике недавних лет в главных героях и Николай Гумилев, и «наше все» Александр Сергеевич. А здесь, позвольте представить, великий режиссер и театральный реформатор, предприниматель и промышленный разведчик — Константин Сергеевич Алексеев.

Который попадает в губернский город Х (как-то он слабо замаскирован, недавно хаживал я по делам служебной командировки по Бурсацкому спуску очень похожего города), и начинается там хитросплетение странных фактов и небывалых коллизий.

И как-то очень к месту и с теплотой проходят в эпизодах великие корифеи старого русского и малороссийского театров — Сумбатов-Южин (из князей Сумбато), Садовский, Щепкин, Кропивницкий, народный талант Гулак-Артемовский и прочие, и прочие, и прочие...

Подарок на три вечера. Отдых и просвещение. Детектив (немного в стиле Акунина, но затем неожиданно «выворачивающийся» совершенно в оригинальном мистическом стиле), ужасы и ну очень смешные эпизоды, развлечение и запугивание.

Кот с мерзким характером, кстати, скорее всего был кошкой — белое, рыжее и черное выдает кошачью даму (ну, об этом гостиничные служащие могли и не знать, а кошка иной раз любому коту фору даст, на своей шкуре проверено).

Брекекекс, господа хорошие!

Странно?

И весьма.

А крикнуть по прочтении сначала «Верю!», а потом «Авторов! Авторов!» и от души им поаплодировать, вызывая на поклоны раз десять — очень хочется.

1897 год. В Харькове при ограблении банка гибнет его служащий Осип Кондратьевич Лаврик, гибнет от пули, выпущенной из револьвера главаря налётчиков Миши Клёста. Вот только руке Закона так и не удастся дотянуться до Миши, возмездие свершится другими руками, руками нюансеров.

Странное произведение, с трудом классифицируемое. Я бы определил «Нюансеров» как городское фэнтези с театральным уклоном (в тексте постоянно встречаются мизансцены, антрепризы, акты и антракты и т.п.) в реалиях Харькова конца XIX столетия, пропитанное мистикой как торт коньяком.

Тут в прямом смысле употребляется выражение, что жизнь — это театр. И в театре этом есть свои режиссёры.

Один вопрос меня мучил всю вторую половину книги, как только стало более-менее понятно, что же здесь происходит.

Почему: Олди, этим всё сказано. Не так много у меня непрочитанных вещей харьковского дуэта. А пишут они всегда хорошо.

В итоге: как и в случае с «Многоруким богом Далайна» Логинова меня смущал сеттинг. Псевдомонгольский в «Далайне» и мифы якутов в «Сильных».

Но если я осилил «Многорукого бога», то уж с любимыми Олди я точно справлюсь, несмотря на два тома.

Поначалу вспоминается проза Лукьяненко и Крапивина про подростков. Но больше всего аналогий с пресловутым «Многоруким богом» — все эти ю, ё и двойные о в омонимах, необычный, хоть и чуть менее клаустрофобичный, чем в «Далайне», мир.

К середине первого тома мне, к своему ужасу, стало казаться, что Олди многословят — к очень странному миру якутских легенд понемногу привык, и начал подозревать, что там к чему, а сюжет не то, чтобы топчется на месте, но движется очень маленькими шажками. К концу тома втянулся, поймал ритм и вторую книгу начал читать без перерыва на другой роман.

Юрюн — очень искренний молодой боотур, но больно уж простой.

Мир хоть и понятный, но очень замысловатый.

Читаешь-читаешь, а роман всё не кончается. Уж и спасли всех, и убились-погибли все, кто должен был погибнуть, чтобы главный герой не мучился моральной дилеммой, а роман всё длится и длится.

Резюмируя: представьте себе горную гряду со множеством вершин. Все горы высокие, стройные. Вот трёхглавая гора Меру «Чёрного баламута», вот Олимп «Ахейского цикла», вот несколько очень различных, но одинаково высоких вершин — японская «Нэпорапон», китайская «Мессия очищает диск», ветхозаветная «Крепость души моей». Надо признать, что «Сильные» — одна из самых низких гор в гряде мифологического фэнтези Олди. Такая якутская высокая, но всё же не гора, а сопка, поперёк себя шире.

Вторая часть «книги жизни» Регины ван Фрассен, активной телепатки, а теперь ещё и пси-хирурга, выписана ровно в том же ключе, что и первая: очередные три ключевых эпизода из жизни героини, читая которые получаешь удовольствие и от умного текста, и от прекрасного языка. Несколько тяжеловесным выглядит только последний, третий эпизод, где ведущую роль играет не столько действие, сколько психология. Но зато, очевидно, этим самым эпизодом в романе сделан хороший задел для третьей, заключительной части трилогии.

Но вот беда — во второй книге уже нет такого важного для читателя элемента, как ощущение новизны: новизны начинающейся истории, новизны мира Ларгитаса, в котором живёт героиня, новизны её уникальных способностей. Вот и получается: и читается роман очень неплохо, и магия слова Олдей никуда не делась, но вот исчезло из текста какое-то очарование новизны, присущее первой части и осталось только добротное фантастическое повествование, что, впрочем, тоже не так уж и мало :).

Роман — литературный жанр, повествующий о жизни и развитии главного героя в кризисный период его жизни. Если развития нет, то можно делать вывод, что читаем мы не роман, а повесть. Вне зависимости от толщины книги. Но это не наш случай. У нас именно роман, но с одним интересным нюансом. Главным героем не обязательно должен быть человек. Олди вообще любят писать книги, где главным героем является не человек, а эпоха (тот же ахейский цикл). Эпоха тоже может развиваться, эволюционировать/деградировать и, конечно, пребывать в кризисе. Она чем-то завершится и что-то наступит после нее. «Интересное время» конца эпохи — тема книги. Точно про это же мы уже читали в «Пути меча». Просто там авторы закрывали другую эпоху, пораженную другим кризисом. Но что такое человеческая история? Это решение кризиса путем создания предпосылки к новому кризису.

Эпоха раскрывается через своих героев. И герои эти интересные. А какие еще герои могут жить в «интересное время»? Кто уже читал достаточно Олдей, тот найдет тут типажи, которые близки авторам. Но отдельное «спасибо» за главную героиню, с которой все начинается, и с которой все заканчивается. Да, я считаю ее главной героиней. Да, я понимаю, что под нее места в тексте отведено не так уж и много, а количество ее реплик соизмеримо с количеством пальцев на руках. Но для меня она и есть самый яркий персонаж, хотя ее визуальное описание — полная противоположность. Могу же я иметь любимчика, если авторы не выделили конкретного персонажа в ГГ явно?

Своеобразный авторский стиль изложения тут присутствует. Кто-то на кого-то чем-то замахнулся? Давайте почитаем связанное с этим лирическое отступление, а через две страницы или в следующей главе мы узнаем: попал или не попал. И что из этого вышло. Критикую ли я сейчас авторскую манеру писать? Разумеется, — нет! Когда к подобной манере ты уже привык, то наоборот: начинаешь радоваться, испытав чувство узнавания. И вообще... Мы читаем определенного автора, чтобы попробовать на вкус оригинальный стиль, в котором пишет этот автор.

Концовка книги вышла внезапной и неожиданной. Как авторы и любят. Эпоху закрыли, цивилизацию перезагрузили, мессия очистил диск. «Каждому веку счастливую концовку. Каждой судьбе заслуженную нирвану». Пользуясь случаем хочу пожелать новому миру удачи.

ЧИТАТЬ!

Я не читал. Три месяца книга лежала, а я боялся её читать. Знал, что там про смерть. А про смерть не хотелось. Это личное. А потом прочитал. И не ошибся: про смерть. Это не спойлер. У Олди почти всё про смерть. Потому что пишут про жизнь, а чем она заканчивается? Правильно! И неправильно! Те, кто Олди не читал, скажут: любая жизнь заканчивается известно чем. А те, кто читал, знают: Смерти не бывает! Совсем!

И ещё. Недавно прочитал статью о том, как много раз за последнее время отечественные киноделы экранизировали книги фантастов-современников. Итог по количеству приемлемый, а по качеству ужасный. Не то, не так, не там и не понятно зачем. Освоение бюджета. Так вот, в этом списке нет Олди. И, я так думаю, в ближайшем настоящем не будет. И не в таланте режиссёров дело. В смелости. Как ты напишешь сценарий, когда из текста даже буквы, даже запятой убрать нельзя, настолько всё целостно, не добавить – не убавить? Как ты будешь это режиссировать, когда всё уже отрежиссировано на профессиональном уровне в самой книге? Как ты подберёшь актёров, если они уже есть? Со страниц смотрят, хмурятся, улыбаются… А такой технологии ещё не придумали, чтоб из книжки и прямо на экран, живьём. Хотя выдумали – арт-транс )))))))))

И пусть не снимают. Нам, читателям, больше достанется!

PS.

(Дополнение к специальному помпилианскому изданию сборника «Сирень» Вениамина Золотого)

Судьба опять смеётся над тобой,

Несёт тебе дары: Увы и ах!

Ты – генерал! Ты – консул! Ты – герой!

Ты глотки рвал! Тебе неведом страх!

Галактику узлом, коленом в пах…

А ты, накрывшись медною дырой,

Лишь одинокий старый волк в сатиновых трусах…

После «Дороги» я с опаской брался за этот роман. Но, на удивление, чтение далось легко. Гладкое повествование не дает «споткнуться». Отступления — срезы памяти — помогают составить довольно четкую картину истории этого мира после событий «Дороги». И вообще, в «Сумерках...» довольно аккуратно все разложено по полочкам. Что есть большой плюс.

А что есть минус — так это смысловая пустота. По прочтении кроме «мертв убивший в себе творца» ничего и не припоминается. Для такого объема — слишком мелко. Нет послевкусия.

Эх, дороги...

Да уж, многовато камней попалось на этой дороге.

За время прочтения в голову не раз лезла мысль, мол, может, ну его, роман этот? История Марцелла была местами не очень понятна, но отторжения все-таки не вызывала. А вот начиная со второй части мельтешение персонажей начинает убивать. Третью часть я уже просто добивал: скукотища, и Атмосферный череп не спасает.

И вроде все происходящее в этом произведении со временем становится более-менее понятно, оно имеет некоторый смысл, но сама подача, на мой взгляд, оставляет желать лучшего. Слишком лоскутное вышло одеяло.

Философии (не банальной) практически не замечено. Может, плохо искал, не знаю. Но второй раз ступать на эту дорогу, дабы найти некий глубинный смысл, желания нет.

В целом, произведение на любителя. Лично для меня первое знакомство с творчеством Олди прошло не очень удачно.

Мятежный поэт Абу-т-Тайиб аль-Мутанабби готовится погибнуть в объятиях самума, но вдруг оказывается в раю (или не в раю?), где служители культа Огня Небесного (проклятые еретики — точно не рай!) предлагают ему стать шахом славного Кабира. Дорожка сама ложится под ноги, спины гнутся, толпы почтительно расступаются, женщины томно стенают и скромно вздыхают, а нимб фарр-ла Кабир прочно закрепился на макушке. Все само собой спорится-ладится, да так, что впору завыть со скуки (все-таки не рай, а ад.) и почувствовать себя игрушечным болванчиком. А впереди сияет руном Золотой Овен, упорно не желающий превращаться в кебаб, и лишь посмеивается каждый раз, когда поэт упрямо кричит: «Хватит! Я возьму сам!»

Перед взором читателя предстают легендарные времена джахилийи по-кабирски, когда не знали эмираты имени Творца, а впрочем и эмиратов никаких не было. Тысяча и одна ночь приключений аль-Мутанабби и его «небоглазых» соратников в соответствующих декорациях, в которых и города демонов, и султаны-жабы, и хитромудрые вазирги присутствуют в достаточном количестве. И зачастую совсем не такими оказываются, какими мы привыкли их видеть в арабских сказках, что несомненно является плюсом.

Олди исследуют со всех сторон вопрос человеческой воли, ее способность восстать против детерминизма событий истории, походя аллегорически демонстрируя читателю примерную (и весьма правдоподобную) модель формирования исторического мифа. Подарив своему герою уникальную возможность не единожды преодолеть завесу смерти (которой не существует), увидеть свой мир в разные отрезки времени и увековечить иронию судьбы в своих знаменитых бейтах.

Как и предыдущие романы «Кабирского цикла», этот — многослоен. Его идея не укладывается в прокрустово ложе одного вопроса, пусть даже такого сложного, как вопрос о человеческой воле. Вполне вероятно, куда более важен здесь символ пути поэта, творческого человека, проходящего через различные трансформации и примеряющего маски шаха и эмира, но все равно остающегося поэтом (главным образом, благодаря личному выбору), что недвусмысленно подчеркивается на протяжении всего повествования. Поэтому и главный герой является не картонным персонажем, о котором мы уже все знаем из «Пути меча» (пришел — увидел — завоевал), а достоверным и живым.

Язык произведения прекрасен. Порой проза плавно перетекает в поэзию, а затем — обратно. Иногда стихи инкрустированы в текст в виде абзацев, что подкрепляет ощущение, словно читаешь поэзию в прозе. Множество специфических оборотов, вроде «прикусывания пальца изумления зубами сдержанности», помогают с головой окунуться в мир арабского (и псевдо-арабского) литературного средневековья. Активный словарный запас, замедляющий ретивых коней скорочтения читателя и оставляющий их пастись на пастбище бескрайних просторов гугла, удовлетворит самого любознательного читателя.

В общем и целом, дуэту удается выполнить сложную задачу — оставаясь в рамках единого цикла, не превращать каждый новый роман в пережевывание предыдущих. А еще — проложить мостик между аль-Мутанабби, что погиб где-то в песках близ Багдада, и аль-Мутанабби, что создал Кабирский эмират и чья рука досталась Чэну Анкору. Про «третьего» аль-Мутанабби узнаете, когда прочтете книгу, что я всячески рекомендую сделать всем любителям хорошей литературы.

P.S. «А как же Блистающие?» — спросит читатель: «Где живое оружие? Почему оно молчит?» Этого читателя мы отсылаем к эпизоду битвы с Золотым Овном, который наиболее ярко намекает нам на наличие воли у оружия, а также предлагаем вспомнить, как на зерцале некоего панциря вместо бараньего черепа появилась вязь: бейт из «Касыды о мече». Символическое рождение, таким образом, дополняет и завершает триптих «рождение — жизнь — смерть Блистающих», представленный соответственно тремя романами: «Я возьму сам», «Путь меча» и «Дайте им умереть».

С самого начала стоит сказать — это не легкое фэнтези на вечерок, и не просто героическое фэнтези, к которому все привыкли, эта книга гораздо сложнее.

В основу “Грозы в безначалье”, входящей в цикл “Черный баламут” положена индийская мифология, со всеми ее многочисленными богами, кастами, титулами, трехэтажными именами, и, что самое главное, культурой, которая крайне непривычна рядовому читателю, выросшему, в большей степени, на принципах западной культуры.

Сперва, книга читается сложно и тяжело: в персонажах путаешься, в событиях и их последовательности постоянно теряешься, а на некоторых местах вообще зависаешь и перечитываешь абзацы, чтобы понять, что происходит. Но довольно быстро это проходит и тебя с головой затягивает в водоворот событий.

Герои книги живые и настоящие, каждый со своими принципами и целями. Следить за ними действительно интересно. В моменты, когда решались судьбы и персонажи стояли перед сложным выбором...было завораживающе наблюдать, на что может пойти человек ради своих принципов. И еще более завораживающе наблюдать за тем, как меняют жизни других людей поступки и решения одного человека.

В этой книге есть все — политика, интриги, взросление и становление героев, битвы, секреты, любовь и… Время на размышление и переосмысление простых истин.

Отмечу, язык повествования тяжеловесный и не совсем стандартный. Также, я не уверена, что книга “зайдет” читателям подросткового возраста, все-таки она довольно специфична и может банально не хватить жизненного опыта, чтобы проникнуться и оценить книгу по достоинству.

На самом деле, эта история может дать читателю многое, главное, прийти к ней в нужное время.

После событий романа «Путь меча» прошло не одно столетие, плюющиеся огнем не-Блистающие приближаются к точке невозврата, трансформируясь в оружие массового поражения. Напряжение грозит разразиться всеобщим психозом. И в одной обойме, на территории частной школы-мектеба, оказываются совсем разные люди — хабиб-целитель Кадаль, избавляющий от тягот болезней по фотографии, его патрон Большой Равиль, шейх преступного сообщества «Аламут», хаким-историк Рашид, странным образом ощущающий связь с музейным экспонатом, двуручным эспадоном, азат-солдат Карен, новоиспеченный гулям местной частной школы, не задержавшийся в полиции и выдворенный оттуда хайль-баши Али-Беем, сам Али-Бей, дети, взрослые… и странная девочка, под накидкой которой спит (спит? бодрствует?) десяток братьев-ножей.

Роман весьма и весьма отличается от «Пути меча», продолжая его основную сюжетную линию. Если в первом мы погружаемся в сознание Блистающих, плывем в относительно спокойных водах широкой реки сюжета, то здесь — попадаем в море безумия, оно и понятно, ведь плюющиеся, пришедшие на смену Блистающим, отнюдь не обладают развитым сознанием. Бездна тысяч голодных темных глаз глядит на нас со страниц книги. Да, Блистающие подобны людям, но не эти — ненавидящие себя, стремящиеся к саморазрушению…

Что еще отличает море от реки — так это отсутствие одного русла-сюжета. Здесь мы наблюдаем множество линий, создающих полифонию в первой части, и сливающихся в многоголосье хора во второй. Композицию дополняет своеобразный водораздел, ненумерованная вставка, водящая за нос читателя, подсовывающая ему невинного жертвенного агнца в шкуре козла отпущения.

Многое изменилось, но что осталось, так это отличный язык, пересыпанный все теми же ближневосточными и среднеазиатскими терминами и наименованиями. Отдельный плюс заслуживают герои и персонажи, каждый отлично проработан, уникален и неповторим. Каждому отводится своя роль и место в повествовании. И у каждого в голове есть комнатка, в которую авторы пригласят читателя, предоставляя тому уникальную возможность посмотреть на мир глазами этого самого персонажа.

Стоит добавить, что вторая часть несколько напоминает любимые сюжеты Кинга, которые мы можем наблюдать во «Мгле» или «Буре столетия», когда люди, отрезанные от мира, оказываются в изоляции и взаимодействуют друг с другом сообразно со своими психологическими установками и особенностями, а напряжение усиливается за счет того, что автор подбрасывает почтенному сообществу непростую проблему в виде этического и морального выбора — убить девочку, решив проблемы всех и каждого? Отдать незнакомому пришельцу всего одного ребенка, но спасти других?

В общем и целом, Олди снова на высоте. Они полностью меняют подход, как в построении архитектуры произведения, так и в стилистике, в атмосфере. Меняется все, почти нет «голоса» Блистающих, нет былинного эпоса-квеста, цельнометаллических героев, чьи пути прямые, как лезвия их мечей, но в то же время перед нами все тот же Кабир, и все здесь ощущается иначе лишь потому, что и сам мир изменился, ведь ничто не вечно. Радует, что данные изменения никоим образом не сказываются на качестве прозы дуэта.

И все же, что рождается, то должно умереть. И иногда надо просто признать чье-то право на смерть. Ведь что может быть хуже, чем лежать в хрустальном гробу, блуждая между сном и явью и вспоминая сильные руки, свист и пение боя, навсегда ушедшие в прошлое?

P.S. Как точно описана суть огнестрельного оружия. Разве могло бы оно думать иначе, имей оно сознание? Постоянная боль, в буквальном смысле маленькая смерть во время каждого выстрела. Мышление роя, матка и слуги. Оружейные заводы, приводы и пули. Удивительно, как удается авторам перевести язык оружия на наш, человеческий.

Звенят по всему эмирату Блистающие Кабира, хвалясь своим мастерством Беседы, и почти нет равных Единорогу, прямому мечу из Высших Дан Гьена, и его Придатку Чэну из рода Анкоров Вэйских. Но тень вползает на пыльные улицы городов страны, наполняя их слухами об испорченных Придатках и сломанных Блистающих. Вновь оживают старые легенды и смутные воспоминания, рассекая надвое судьбу, как удар эспадона — оглоблю телеги, навсегда отрубая прошлое и заставляя заново открывать для себя Путь меча и прислушиваться к древним мудрым словам: «Пресеки свою двойственность, и пусть один меч стоит спокойно против неба!»

Чтобы хоть как-то структурировать свои впечатления от прочитанного уже второй раз замечательного романа, я разобью свой отзыв на несколько блоков.

Язык. Ни много, ни мало, Олди создали свой собственный образный язык, потрясающе передающий тонкости мышления и общения холодного оружия. Задача, вне всяких сомнений, незаурядная. Удивительным образом многие из знакомых нам пословиц и присказок оказываются здесь весьма кстати, равно как и эпитеты, словно уже созданные специально для данной формы повествования (например, «тупой» Дзю, остро-умный Заррахид). И конечно, прекрасно дополняет этот набор множество специфических названий и аллегорий: люди-Придатки, оружие-Блистающие, кузнецы-Повитухи, Небесный молот и Печи Нюринги, огонь Масуда и воды Мунира, рождение в горне, смерть в застоявшейся воде и многие другие.

Мир. Перед нами раскрываются детали георгафии, истории и быта Кабирского эмирата (и отделенной от него горами Шулмы). В этом мире мы без труда узнаем Ближний Восток, Среднюю Азию, Китай, Японию, и в этом нам помогает, опять же, язык и словарный запас писателей. Я не занимался специально подсчетом употребляемых в тексте специфических слов и понятий, имеющих хождение на территории вышеупомянутых областей — но по ощущению их число измеряется сотнями, при этом добрую часть из них составляют наименования видов оружия, география которых, впрочем, значительно более обширна и включает еще и такие регионы, как Индия, Индонезия, Европа. Кроме того, множество аллегорий и поэтических описаний окружающего мира работают на достоверность, заставляя читателя буквально чувствовать окружающий мир, видеть его краски, слышать звуки, осязать предметы.

Сюжет. Как талантливый оружейник, заслуживший звание Мастера, добивается идеального баланса клинка, так и наш харьковский дуэт находит собственный рецепт равновесия между философскими размышлениями и действием, которые органически дополняют друг друга. В то же время, на другом плане происходит плавное развитие линий Единорога и Чэна, которая постепенно преобразуется в единую линию Единорога-Чэна, идущих по Пути меча.

Философия. Собственно, одно из главных достоинств романа. Что происходит, когда благополучию общества, отказавшегося от кровопролития, вдруг начинает угрожать дикая орда, несущая разрушение? Можно ли помыслить Искусство ненасилия и Ремесло убийства и синтезировать нечто новое, и не являются ли они всего лишь двумя сторонами лезвия одного клинка?

Герои и персонажи. При первом рассмотрении персонажи произведения словно следуют распространенным фэнтезийным клише: огромный северянин, скорый на действие, хитроумный (какой же еще) Диомед из Кимены (откуда же еще) и так далее. Но если учесть специфику основного фант-допущения и структуры повествования, разве можно представить, чтобы эсток Заррахид выбрал бы себе в Придатки кого-либо помимо Коса ан-Таньи, а Махайра Жнец удовлетворился бы кем-то кроме Диомеда? Именно поэтому персонажи здесь играют на атмосферу, усиливая ее и делая краски еще более насыщенными.

Можно еще долго перечислять достоинства романа. Здесь и мифология Кабира, и отсылки к нашим реалиям, которые поданы иногда в виде приятных цитат, добавляя миру глубины (перечисление знаменитых исторических и мифических персон и имен их оружия), иногда — в виде кусочков «земной» истории (нападение монголов на окраины Китая), продвигающих сюжет. Тут и постоянное изменение живого мира, когда он меняется снова и снова, а история не начинается с первой главой, как и не прекращается после эпилога. Но перечислять все достоинства и разбирать их до конца совсем не хочется. Ведь, как сказал Обломок Дзю: «Когда любишь, невозможно рассказать, за что любишь… а если возможно — то это уже не любовь.»

P.S. Следует добавить, что второе прочтение романа мне лично позволило оценить его по-новому. Учитывая специфику прозы Олди, когда читателя сразу кидают в новый, чуждый ему мир, в данном случае — мир Блистающих, требуется некоторое время, чтобы преодолеть порог вхождения, найти точки соприкосновения, почувствовать родство и понять, что в этой вселенной куда больше знакомого, чем казалось поначалу. Поэтому вторая Беседа с произведением позволит сфокусировать внимание на деталях, упущенных при первом знакомстве.

Ехал Спойлер через спойлер,

Видит Спойлер спойлер спойлер…

Дочитав «Блудного сына», немного сожалею. Жаль, что не могу как тот антис вынырнуть из-под вторичного эффекта Олдей в малое тело десятилетней давности. Не могу заново пережить эмоции от прочтения «Ойкумены». Сравнить. Хотя, можно же глянуть в прошлое сквозь шелуху прожитых лет.

Вон он я: на десять лет моложе, на двадцать килограмм стройнее. Не нужно быть менталом, чтоб рассмотреть ауру восторга от того, как сюжетные линии приключений Борготты сплетаются в изящный узор коланта. Вот летят письма-рекомендации друзьям: “Почитайте — это великолепно”. Вот откладывается деньга, чтоб в выходной смотаться на книжный рынок, купить в бумаге.

Что сказал бы тот я о “Блудном сыне”? Слабее. Однозначно. Мало драйва, скучные контрапункты, много воды. Припомнил бы аббревиатуру из лексикона разработчиков игр — LoD, детализация модели в зависимости от расстояния. Как и в “Сыне”, старые герои, у которых мало “экранного времени”, выпячиваются яркой деталью, теряя в глубине, и это бросается в глаза — тот же Борготта в первой книге предстает просто расфуфыренным петухом, а не многослойным персонажем “Кукольника”. А еще такой момент, что ларгитасские ученые, лучшие во вселенной, стремящиеся заполучить своего антиса, никогда раньше не обращали внимания на схожесть ментала за работой и антиса в волне. Серьезно? Информация же в открытом доступе… Нет книга хороша, но — не то...

Что скажу я нынешний?

Взглянуть на десять лет назад хотелось еще и потому, что идея объединения “Ойкумены” на примере коланта была понятна и красива. Не знаю, задумывали Олди так изначально или понимание ее нежизнеспособности пришло при дальнейшей работе, но результат вышел очень правильный и честный. Человечество взвесило и обмерило чудо синергии разнорасцев, наклеило ярлычок, приспособило в быту и вернулось к своим распрям и дрязгам. И, спустя годы и четыре романа, авторы делают попытку номер два. И палят для этого из всех орудий.

Вот смотрят друг на друга через зеркало рамки гиперсвязи адъюнкт-генерал научной разведки Ларгитаса Ян Бреслау и руководитель чайтранского антического центра Рама Бхимасена. А над каждым завис карающий меч Т-безопасности или совета духовных лидеров.

Вот на энграмму работающего ментала накладывается волновой слепок антиса в большом теле.

Вот варвары Шадрувана устраивают кровавую усобицу за власть и право обладания волшебным джинном, а просвещенные техноложцы Ларгитаса и цивилизованные энергеты-брамайны жгут друг друга в космосе по той же причине.

Вот ломятся сквозь стену Саркофага ментал Сандерсон и йогин Горакша-натх, ломая собственную, тщательно выстраиваемую всю жизнь, Скорлупу отрешенности, заглушенной эмоциональности.

Вот в очередной бой вступают флуктуации материи с флуктуациями континуума.

Что это? Две стороны медали? Нет. Еще дальше. Медаль с одной стороной!

Долг и предательство, мир тварный и духовный, прогресс и эволюция — все она, эдакая медаль Мёбиуса. Нужно только смотреть шире, отбросить шелуху предубеждений.

Не выходит? Так мы дадим вам эталон. Раса исполинов космоса, с детства закованная в морально-этический панцирь служения всей Ойкумене.

И знаете, что? Контрапунктная линия Гая Тумидуса на этом фоне трогает намного больше основной. Ведь он плевать хотел на долг и предательство, мир тварный и духовный, прогресс и эволюцию, на эти ваши большие и малые тела, он просто очень хочет помочь другу. И для этого готов перевернуть Ойкумену вверх дном со всеми ее дрязгами, распрями и антагонистическими противопоставлениями.

Книга действительно хороша, и действительно — не то. Это чувствуется. И это здорово! Значит, десятилетия жизнь не стояла на месте, значит менялись я, Олди и Ойкумена. Значит, мы живем и никогда не будем прежними!

P.S.: Многие называют “Блудного Сына” финалом эпопеи. Можно я усомнюсь? Сможет раса антисов отбросить свои генетические корни? А как быть со взрослыми “антисами из пробирки” на манер Сандерсона, воспитание которых не соответствует антисам природным? А ведь найдутся желающие наклепать себе исполинов космос для собственных нужд, правда? Ну, и оглянитесь назад, люди ведь так и не вступили в полноценный контакт с флуктуациями. Это все — совсем другие истории...

Почему цикл называется «Чёрный баламут», когда о Кришне там упоминается совсем немного. Как полноценно действующее лицо, он появляется только в третьем томе («Иди куда хочешь»). И сразу ломает устоявшиеся отношения к этому богу вайшнавов (кришнаитов). Большая часть цикла является вольным переложением Махабхараты — индийского эпоса. С его бесконечным сонмом богов, полубогов и героев. Запутаться в именах и событиях легко. Поэтому желательно до прочтения или в течение его обратиться к первоисточникам. У Олди в конце каждой книги имеется небольшой словарик имён. Но этого мало. Книги читаются с трудом. По-моему, если бы Олди остановились только на Кришне, было бы понятнее и проще для чтения.

У Олди странный юмор. Для меня это сильно мешает восприятию повествования. Книга-то серьёзная.

Очень мало в цикле отводится описанию великой битвы на поле Куру. В Махабхарате это центр повествования.

Очень мало героев имеют собственную предысторию. Многие появляются и исчезают эпизодически. Повествование не линейно, а разорвано на части. Что также идёт в минус.

Философия текста Олди следующая. Люди способны через накопление жара попадать в мир богов, активно действовать там и даже проклинать последних. Жрецы способны залавливать богов в сети и заставлять исполнять желаемое. Мир Махабхараты относится к перелому эпохи Закона и эпохи Пользы, где никакие Законы уже не соблюдаются. Первым это понял Кришна, поступая вероломно по отношению к Закону и соотнося свои действия только с Пользой. Аватар — это проекция какого-либо бога на землю, марионетка в руках бога. Кришна перестаёт подчиняться богам и начинает действовать самостоятельно, что ему же обходится боком, но таковы законы Калиюги, когда боги отворачиваются от людей и перестают слушать их.

За исключением вышеописанных недостатков текст Олди мне понравился. Рекомендую к прочтению.

Финал трилогии Блудного сына цикла Ойкумены честно говоря меня немного разочаровал. Задумка вроде интересная, встреча со старыми персонажами Ойкумены, но как будто блюдо не досолили. Не хватало выразительности, которая была всегда присуща дуэту Олди. Читаешь главы про Саркофаг и невольно вспоминаешь Кабир с которым первый не идёт ни в какое сравнение. Один Борготта и Тумидус чего стоят, а здесь как будто мышинная возня. Даже сцены с Папой Лусэро затмевают основное действие. А кульминация и развязка, если честно, были халтурные.

Сильная книга от лучших русскоязычных фантастов.

Сплав фентези, исторического романа и философских отступление. Живые, колоритные герои, интересный сюжет и потрясающий язык текста.

Говорить про книгу можно много, но лучше прочитать. И перечитать неоднократно.

Однозначно -

Когда-то проект «Олди Г.Л.» показался мне интересным. Живой и колоритный язык, яркая фантазия, лёгкое и стремительное повествование, лихие повороты сюжета — всё это сделало незабываемыми несколько ранних произведений этого примечательного дуэта авторов. Однако судя по списку произведений этих авторов, они задались целью на скорую руку написать произведения в большинстве жанрах, существующих в развлекательной литературе, и, как мне показалось — совершенно не заботясь о качестве продукции.

После долгого перерыва решил вновь прочитать что-либо из их творчества. Выбор пал на цикл «Ойкумена».

Первый роман цикла дался мне с большим трудом несмотря на его скромные, на сегодняшний день, размеры.

Жанр романа очень трудно классифицировать, к жанру «космоопера» он относится лишь с очень большой натяжкой.

Основа романа — приключения, точнее — злоключения одного «заурядного невропаста», мастера контактной имперсонации. Есть предположение что этот «заурядный» невропаст в процессе цикла трансформируется с супергероя Галлактики.

События подаются двумя «потоками» — настоящее время и эпизоды из жизни ГГ в виде затяжных, путанных и не слишком интересных флэшбэков. События настоящего времени занятны и держат в напряжении, но эти самые возвращения в прошлое полностью убивают интерес к сюжету.

Язык авторов и их фантазия в данном романе явно не на высоте. Мир не вызвал никакого интереса, скорее недоумение. Он как бы слеплен авторами на скорую руку из фрагментов собственных(и не только) произведений, в угоду канонам жанра «комоопера», но слеплен бездарно и здорово страдает логикой и мотивацией. В добавок присутствует масса непонятной терминологии и различные непонятные моменты, разъяснение которых авторы, наверное, отложили для следующих романов цикла. Терминология часто нелепа и явно кое-как прилеплена чисто для усиления «фантастичности» произведения.

Роман оставил ощущение посредственной коммерческой поделки, совершенно неясен столь высокий рейтинг.

Читать продолжение не возникает ни малейшего желания.

Ну, что... Головоломка вполне себе увлекательная. В смысле, первый том цикла — чистой воды головоломка, но — не отталкивающая, по крайней мере. Хотя — где-то на грани этого «отталкивания».

Для Олди характерно — две трети повествования «размазывать тонким слоем по плоскости сути», так что — читать дальше буду. Хотя бы из интереса по поводу разнообразия стольких «тематических потенций». Но... рекомендовать сам в качестве «однозначно классной» книжки — не буду.

Вот, как-то — вот так, вот

Ни один другой авторский или межавторский цикл космической фантастики не имеет столько преимуществ — безупречный литературный язык, неудержимая фантазия, невероятный масштаб и более, чем нестандартная Вселенная.

Вот, допустим, «Культура» Бэнкса. Уж насколько хороша — но всё равно это разрозненные романы про разные времена и события.

Цикл «Гиперион» Симмонса? Кто-нибудь вообще дочитал его до конца? Удачный(гениальный) только первый роман. Дальше — хуже.

«Барраярский» цикл Буджолд? Тоже вряд ли.

Мир «Эндера» Карда? Опять паразитирование на первом романе-шедевре.

«Пространство» Джеймса Кори. Тоже творческий дуэт писал. Слишком приземлённо и, опять-таки, интерес идёт по нисходящей, а не наоборот, к сожалению.

Про Питера Гамильтона и Вебера сказать не могу — не читал, но что-то я сильно сомневаюсь, что композиционно и художественно их циклы смогут потягаться с «Ойкуменой» Олди.

Вровень с циклом про «Ойкумену», наверное, можно поставить «Дюну» Герберта.

Почему: завершение новой трилогии Олди о Ойкумене

В итоге: композиционно безупречная трилогия. Допустим, все три книги открываются практически идентичной сценой с одним и тем же эпизодическим персонажем.

Потрясающий финал. Настоящая фуга. Олди второй раз провернули тот же фокус — до этого казалось, что создание коллективных антисов — вершина развития цивилизаций. Но нет!

Трилогия «Сын ветра» показывает нам очередной прорыв, после которого Вселенная Ойкумены никогда не будет прежней.

Сдаётся мне, эта трилогия — завершение саги про Ойкумену. Лучше уже написать нельзя, да и незачем. Это безусловная вершина и финальная точка цикла.

Жалеешь только о том, ни один другой авторский или межавторский цикл космической фантастики не имеет такого гениального финала.

Вот, допустим, «Культура» Бэнкса. Уж насколько хороша — но всё равно это разрозненные романы про разные времена и события.

Цикл «Гиперион» Симмонса? Кто-нибудь вообще дочитал его до конца? Удачный(гениальный) только первый роман. Дальше — хуже.

«Барраярский» цикл Буджолд? Тоже вряд ли.

Мир «Эндера» Карда? Опять паразитирование на первом романе-шедевре.

«Пространство» Джеймса Кори. Тоже творческий дуэт писал. Слишком приземлённо и, опять-таки, интерес идёт по нисходящей, а не наоборот, к сожалению.

Про Питера Гамильтона и Вебера сказать не могу — не читал, но что-то я сильно сомневаюсь, что композиционно и художественно их циклы смогут потягаться с «Ойкуменой» Олди.

Вровень с циклом про «Ойкумену», наверное, можно поставить «Дюню» Герберта.

Почему: вторая часть трилогии «Блудного сына»

В итоге: ход, доступный только настоящим мастерам — создать стройнейшую, убедительнейшую систему мира, а потом планомерно то ли разрушать её, то ли выворачивать наизнанку, то ли просто поворачивать новыми гранями к читателю.

Захватывающее чтение. Совершенно не ощущается провисаний, характерных для вторых частей большинства трилогий. Действие развивается уверенно, задействуется всё больше персонажей из предыдущих частей, но ощущения скученности не возникает, несмотря на обилие основных и второстепенных персонажей. Все характеры настолько яркие и запоминающиеся, что забыть их невозможно.

Всё ещё поражаюсь глобальности замысла — так увязать в единое полотно такое количество персонажей и, казалось бы, не связанных друг с другом событий!!! Неужели ВСЁ ЭТО было задумано изначально тогда, десять лет назад???

Почему: свежая трилогия из цикла про Ойкумену

В итоге: первый четыре трилогии я читал практически подряд. Перед последней трилогией был перерыв, но цикл настолько яркий, что помнил практически всё.

Сюжет и слог безупречны. Да, это только завязка, но читать интересно! Все старые конфликты и персонажи на месте, открываются новые грани вселенной.

Впервые в цикле активно задействована раса брамайнов, списанных с индусов – энергетов, увеличивающих свой энергоресурс за счёт страданий. Про индусов Олди знают всё — смотри эталонную трилогию мифологического фэнтези «Чёрный Баламут».

Специально ждал выхода третьей книги, чтобы прочитать все сразу, не сбиваясь с настроения.

Олди — одни из немногих авторов, от миров которых не хочется передохнуть, а хочется читать запоем, всё и сразу!

Позвольте начать с предсказуемой ноты. Я читал на ту же тему кое-что получше.

Я, конечно, уточню — что именно. Но уже в конце рецензии, так будет честнее.

Доблестные Олди уверенно ступают на земли городской мистики. Олди путешествуют туда уже не впервые и явно знают, что делают.

С учетом, что они любят делать музыкальные структуры, можно сказать, что они творят здесь хоррор-мюзикл о природе смеха с отчетливым вопросом — где необычное из смешного переходит в странное, а оттуда в ужасное? Скажем так, юмор переплетается с отвращением, а цинизм с благородством. Кратко говоря, ничто не мешает без поврежденья здоровья наводить прелестную красоту и мерзкие хари на одно лицо.

Вещь очень стоящая, отменно написанная и бодрящая, своих неожиданных моментов полно, авторы же цитатами из Википедии прекрасно отбрасывают отсылки и перекличками разного рода.

9 из 10. Она того стоит, поверьте.

Но мне на ту же тему больше нравится Вотрин. Эдакий мейнстримщик с уклоном в интеллектуальную прозу, мини-Эко своего рода. Заметьте, что я не говорю, что Олди не обладают этими качествами.

Но Вотрин более тонко, как по мне, поднимает такие же вопросы в своей Сломанной комедии — роман, сделанный в стиле Декамерона. Мне лично оба романа хорошо зашли, но комедия отвечает на вопросы поинтереснее и поразнообразнее.

to i_am_sansanich: когда родители берут за ручки своего ребенка — его пятерня находится у них не НА а В руке. А «пятерня младенца на руке кожемяки» — это когда толстая ручища оканчивается маленькой неразвитой ладошкой, и это, да, смотрится неуместно.

Да, ребята и девчата, озадачили вы меня своими оценками. До сего момента, т.е. до начала чтения «Шмагии», я считал себя среднестатистическим любителем почти всех направлений фэнтези, даже, порОй, пытался философствовать на некоторые темы. Как я ошибался, теперь ощущаю себя лицом, возглавляющим нестройные и немногочисленные ряды белых ворон, которых сложнее сыра ничего не интересует.

Ещё ни одна книга не читалась так сложно, и ни одну книгу не бросал я читать на 30-й странице. Я люблю высокие мысли, афоризмы, юмор и т.д., если их в меру и входят они мягко. Если же «оно» звучит типа: «На одутловатом, хмуром лице эти глаза были уместны не более чем пятерня годовалого младенца на лапе кожемяки», и так на протяжение всего повествования, то с высоты полёта белой вороны это выглядит как бред подвыпившего философа. Почему вдруг пятерня младенца смотрится неуместно на руке кожемяки, кузнеца или воина? Или когда родители берут за ручки своего ребёнка, то же поступают неуместно, ну а тигрицы, носящие в зубах крошечных тигрят, наверное, самые неуместные твари! Но дело не в этом. Дело в том, что в трясине сомнительной философии, имён, магических и кожемятных терминов, собак-мутантов и котов-мутантов вязнет здравый смысл, а всплывает явное стремление к пьедесталу оригинальных слов, чему свидетель лингвистический анализ.

Так что, ребятки, если вы не сторонники братьев Дали и Малевича в литературе, то проходите мимо. И я отряхнусь и полечу дальше. КАР…

DEAR sityrom! ONLY TO YOU: Вы абсолютно правы. Именно это и имел ввиду автор. Без капли смущения признаю, что Ваш IQ выше моего. Я ожидал Вашего негодования. Вы же, со своим авторитетом умудрились клюнуть на мою наживку. Не те цели я преследовал. А именно, предостеречь читателей, пусть и немногих, моего уровня от «замудрой», опять таки на мой субъективный взгляд, литературы, чтобы не тратили времени на изыскания смысловых различий в выражениях «на лапе» или «в лапе», и не заморачивались на линьку парующих феромонами девствениц. Кстати, словосочетания «пятерня на руке» или даже «ладонь на руке» или «кисть на руке» интернет отказался выдавать напрочь. Скорее всего, чтобы пятерня заняла положенное ей место, нужно было выразиться так: «...лапа кожемяки с пятернёй младенца», а вот ладошкой, как смели заметить Вы, оканчивается рука не у многих, в большенстве случаев это кисть. Далее не трудитесь, я прекрасно знаю, что Вы посоветуете читать Нам — лохам...

Психоанализ от Гарпии.

Память — это основной движущий фактор любого человека, ведь именно она заставляет нас стремиться к совершенствованию, побуждает ставить себе новые, более сложные задачи, творить. Но также память часто и губит, вытаскивая на поверхность самые неприглядные стороны наших душ, затягивая в лабиринты без выхода.

«Гарпия» — книга именно о памяти как якоре-стабилизаторе, удерживающем человека от полёта и не дающем стихии вырвать его из привычного мира и разбить о скалы. Она о доверии и об эмоциях, об игре в жизнь и о том, что делает человека человеком...

Удивительно, как тандему Олди удается наполнять свои сюжеты глубоким смыслом, при этом погружая читателя в причудливые миры. И фантастичность в «Гарпии» вторична, ведь её цель — лишь создание необходимого антуража. Использование авторами множества отсылок к мифологии и игривых лингвистических шуточек позволили создать на страницах романа не один десяток ребусов, разгадать которые предлагается читателю. И когда все загадки разгаданы, приходит понимание, что каждый человек это маленькая вселенная…

Ну… Как бы… Прозвучит – как минимум – «апломбически», хотя ничего экстраординарного сказать и не пытаюсь. И тем не менее… «Путешествие Алисы» в варианте «для взрослых». Для очень взрослых. Не в смысле «очень старых», а – повзрослевших, то бишь – сбросивших излишний груз иллюзий и умостивших на освободившееся место стопочки «сухого остатка» от духовной переработки жизненного опыта. То бишь – «…книжка не для всех…». Увы, но не я (действительно – не я) – придумал, что процесс взросления в этом мире наглядно (визуально, презентационно) характеризуется графической динамикой двух кривых: накопления здорового цинизма и утраты подростковых иллюзий. Простые прописные истины, живописующие оный процесс существовали задолго до моего рождения (вроде фразы «…горечь предательства лучшего друга – самое эффективное средство для превращения мальчика в мужчину…»).

Но я – как ни странно – вовсе об ином. О том, что дочитать книжку до конца (по крайней мере с первого раза) – достаточно проблематично. Это вполне себе уже характерная особенность для Олди (ну, естественно же — ИМХО) – «…медленный разгон к итоговому смыслу…». Вся суть книжки – в последней её трети. Первые две – это, как бы, некое «вступление», авторы постепенно «разогревают» читателя, почти гипнотизируя «ненужными подробностями». Увы – но именно это и составляет проблему. Вот мне удалось осилить книжку – только с третьего захода. До этого – дважды бросал (благо дело сегодня проблемы «что почитать» — не существует, имеет место иная: «…и на кой ляд взялся за чтение!...»). Вот – отвлекался, другие книжки осваивал. Но – не жалею, что осилил, в конце концов.

И ты, уважаемый потенциальный читатель, жалеть не будешь. Правда – с оговорками, как же без них. Я – повторюсь: «…для очень взрослых. Не в смысле «очень старых», а – повзрослевших, то бишь – сбросивших излишний груз иллюзий и умостивших на освободившееся место стопочки «сухого остатка» от духовной переработки жизненного опыта…». С одним весьма существенным дополнением: «...а также – прекрасное средство собственно ВЗРОСЛЕНИЯ, ежели таковое желание – имеет место быть...»