Шимун Врочек, Юрий Некрасов «Золотая пуля»

Ну ладно. Первая часть написана здорово. Просто здорово. Загадочность, напряжение, яркий стиль — всё на месте. Но когда ты уже ждёшь, что перед тобой начнут раскрываться загадки этого мира — хлоп, и начинается вторая часть. А с ней — и новая реальность. Но с теми же героями. Крыша начинает дымиться, тем более, что планка издевательств над человеческим телом, и без того высокая, поднята тут ещё выше.

Вообще поражает слабая восприимчивость персонажей к самым ужасным ранам, которые здесь наносятся с удручающей регулярностью (и все любовно описаны). Создаётся впечатление, что книгу писал маньяк, наслаждающийся кровищей и потрохами. Реалистичность тут и не ночевала. Ладно бы раны, но герои, например, отлично себя чувствуют посреди ядерной пустоши, в которой ничего не растёт по той причине, что вся она покрыта солью (о чём авторы многократно сообщают).

Наверно, я слишком испорчен историческим ratio, если требую правдоподобных объяснений там, где они не нужны. Если вам нужен постапокалиптический психодел, это произведение для вас. Но я, видно, не ЦА. Потому что хочу знать,

Роман “Золотая пуля” Юрия Некрасова и Шимуна Врочека — это самый безумный, страшный и печальный роман из всех, что я читала.

Написан роман невыносимо талантливо, потому что и Юрий, и Шимун — прекрасные писатели с полностью сформированным авторским стилем.

Врочек, которого я знаю по его грелочным рассказам и зарисовкам в Фейсбуке, пишет мягко, с затаенной улыбкой, умело и без всяких манипуляций располагая к себе читателя. При этом ударить читателя под дых он умеет так, что волей-неволей вспоминаешь то, что у Врочека за плечами учеба на актерском и режиссерском курсах.

Юра Некрасов — это литературный Каа, который гипнотизирует текучим телом слов и фраз. Я не умею писать так, как пишет Юра, потому что этому, мне кажется, невозможно научиться.

Недавно я прочитала его сольный роман “Брандлькаст”. Когда мой мозг перестал сопротивляться тому, что не будет никакой линейной истории, тому, что место действия порой оказывается таким же важным персонажем, как главные герои, тому, что словотворчество — это игра для двоих, автора и читателя, вот тогда я сдалась и получила огромное удовольствие.

Я думала, что готова к “Золотой пуле”, ведь я уже благодаря Юре смогла свернуть на тайные читательские тропы.

«Сытно воняло мертвечиной»

Врочек, Некрасов «Золотая пуля», М: «Эксмо», 2019, стр.131.

«Сон разума рождает чудовищ»

Испанская пословица.

По примеру Авторов сразу возьму быка (или коровий череп) за рога, но начну всё же издалека, т. е. с третьей части, действие в которой происходит задолго до событий частей первой и второй. В этой (третьей) части предсказан Огненный Столп и названа причина, которая заставит Бога потерять терпение. Праведников осталось совсем мало. Их убивают, причём свои, не чужие. Но и праведники хороши! Даже наиболее способные к сопротивлению ждут расправы, как жертвенные бараны, рискуя при этом не только своими жизнями, но жизнями близких. Удовлетворение действиями сил Добра читатель получает разве только от того, что один из самых гнусных негодяев в романе оказывается убит дважды и каждый раз своими жертвами — несовершеннолетними девочками.* Но есть вопросы. Зачем отец Бетти возвращался к безногому индейцу и потом что-то там врал дочке про волка? Почему Мормон ждал Однорукого Стрелка, а среди членов банды его не оказалось? Если бы здесь была перекличка с первой частью, где Джека Мормо преследует однорукий Роб, то зачем в третьей части специально упоминаются «сильные загорелые руки» «человека, которого звали Роб»? За что индейцы убивают отца Бетти, мирного фермера, никогда их не обижавшего?

Но это мелочи и, несмотря на всё перечисленное, третья часть наиболее удачна. Первая же просто никуда не годится по очевидной причине — невозможности хоть как-нибудь привязать к дальнейшему повествованию Аэлиту, которая, как сразу начинает казаться, должна сыграть в сюжете немалую роль. Мормо её распял, Роб ударил (вполсилы врезал, сломал нос), но Авторы поступили с Аэлитой ещё хуже — они про неё забыли навсегда. Не смогли придумать, что с ней делать и выбросили, как балласт, пожертвовав даже алым платьем с длинным разрезом. Имя Аэлита встречается в книге ещё раз (стр. 373), но это выглядит настолько беспомощно, что хочется выразить Авторам соболезнование.

Вторая часть, написанная в жанре шизо-триллера (причём, шизо здесь категория определяющая), гораздо больше двух других. Очевидно, иначе было трудно соорудить вокруг этой арены достаточно протяжённый забор из названий (31 название) произведений Аркадия Гайдара — повестей, рассказов, очерков, пьес... Роман «Школа» (о мальчике, затянутом в водоворот Гражданской войны) тоже, конечно, не забыт — так названа глава, содержание которой наиболее отвратительно из-за присутствующего в ней немереного количества грязи, крови, блевотины, трупов и монстров**. Соответствия содержания глав их названиям искать не стоит, оно или едва уловимо («На графских развалинах», «Всадники неприступных гор») или полностью отсутствует («Судьба барабанщика» и т. п.). Исключение одно — глава «Проклятая дочка». Не знаю, встречается ли ещё где либо в литературе описание родов у живой женщины ребёнка, зачатого от ожившего трупа. Нет, наверно, и тогда это ещё один вклад Авторов в современную фантастику. Джек рассматривает лицо этой девочки, своей трёхлетней сестры, как бы через увеличительное стекло и видит, что «в трещинках на этой маске уже копошились какие-то микроскопические твари, клещи или многоножки, они всегда там жили?». Но этот вклад второстепенный. Главное то, что до сих пор никому ещё не удавалось так «тонко», исподволь обгадить те идеалы, за которые сражались когда-то прадеды двух «молодогвардейцев», чьи имена стоят на обложке книги. Нельзя сказать, что это сделано совсем уж ненавязчиво, но цель достигнута, исполнение впечатляет — живой читатель, смотрящий на все ужасы сквозь вышеупомянутый забор и ищущий различия между праведниками и негодяями, даже не дочитав книгу до конца, становится на шаг ближе к живому трупу.

*) В первой части Роб вспоминает эпизод, очень похожий на описанный в третьей части, и, хотя майор в его воспоминаниях по имени не назван, читатель, добравшийся до последней страницы, автоматически именует его Баком.

Ещё раз Бака убивает игломётом то ли Джек, то ли малышка Ит (написано специально так, чтобы было не разобраться), когда тот существует в виде живого трупа.

**) Возможно, специфика работы над одним произведением вдвоём привела к тому, что Авторы слегка запутались среди порождённых коллективным разумом чудовищ. В главе «Пусть светит» Джек прибивает к двери здоровенными гвоздями Змеесоса (только его одного), а в главе «Пулемётная пурга» в рассказе Джека встречается фраза: «Плоть под моими руками была ничуть не ужасней, чем гвозди, которыми я прибил Птеродактиля.»

PS. Просматривая книгу (даже почти перечитывая заново), обратил внимание на одно необъяснимое обстоятельство. Дважды в романе происходит и тщательно описывается сражение героев с бандами мелких монстриков. В первой части с ними расправляется Роб, во второй (на бойне) Джек наблюдает за дракой мелюзги с Птеродактилем. Так вот, среди этих мелких и весьма жутких созданий нет девочек. Только мальчишки. Почему? Ведь в группе Тимура Гараева девочка, хоть и не сразу, но появляется. В повести «Пусть светит» есть шестнадцатилетняя комсомолка Верка. В «Школе», правда, девочек нет, но всё-таки, какой же Гайдар-вестерн без девочек-монстров?

Цель просмотра книги была другая — искал упоминание о чёрной арабской крови и втором горлуме. Кое-кто утверждает, что в книге это есть, но я ничего подобного не нашёл.

Делайте добро из зла, потому что больше его делать не из чего.

«Вся королевская рать.» Роберт Пенн Уоррен

Сюжет

Представьте что будет, если поженить Сальвадора Дали с Кодзимой? Ладно забудем про Кодзиму, хотя некоторые персонажи явно подсмотрены в трейлере «Death Stranding». А еще вспоминается «Лестница Иакова» и «Мост» Йэна Бэнкса.

Но книга, конечно, про детишек брошенных в «ад», про жестокость, боль, кровь, дерьмо, и законченных мразей, через которых главным героям придется продираться. Не легкое чтиво, много крови, предстоит помучиться и читателю, обмозолиться вместе с главным героем в кровавых бойнях. Главное выбраться от туда живым, не отступить, и продолжать делать добро (пытаться спасти родителей и сестренку), когда кругом сплошное зло.

Текст

Сами авторы определили жанр как кровавый хоррор гайдар-вестерн в постапокалипсисе. (При чем тут Гайдар? Одна из сюжетных историй — перепевка «Судьбы барабанщика»)Но я бы обязательно добавил еще слово сюрреализм, это клей без которого вся ткань повествования развалится, он не равномерно намазан по книге, вначале и в конце его почти нет, апогей — середина романа, и к этому надо быть готовым, иначе не уследите за сюжетом. Но предупрежден, как говорится, значит вооружен.

Сам текст неоднороден, пол книги это странноватый, но все же по форме классический вестерн, и текст там соответствующий, простой и размеренный, про стрелка, которому лошадь откусила одну руку, странновато, но в пределах допустимого. Да только я-то знаю как пишет Некрасов, его проза — поэзия, богатая на не замшелые образы, резкая, но краткая в словах, опускание и перепрыгивание всех очевидностей, всё второстепенное только в контексте, читатель сам восстанавливает по обрывкам что произошло. Это его стиль, трудный для чтения, но интеллектуальный, он всегда так пишет и он на этом поприще мастер. И я такой дочитываю первую часть и типа: ну, да не плохо, но когда он уже бахнет? И тут на тебе, финал первой части и вся вторая часть это такой плотный текст, прям удовольствие от каждого слова, но в какой-то момент даже я сломался, захлебнулся от такого потока, пришлось сделать перерыв, выдохнуть. В общем, текст мощный, но он точно не для всех, это не простое чтиво, не думаю что эта книга имеет шанс стать популярной.

Эмоции

Да, этот роман — не высокая литература и не обязателен к прочтению. Но это талантливая вещь. Да, я вижу что можно было бы улучшить в нем. Но этот роман определенно написан не зря.

Читался запоем с одним перерывом в середине. И я себя не заставлял читать, действительно было интересно.

Но главное я остался под впечатлением.

Вестерн-гуро, на две трети постапокалипсический, на одну треть так. Крепкая, толстая и длинная мужская проза, пропахшая спермой и кровью — в самый раз для настоящих мальчиков, изнемогающих от матриархата. Женщины здесь играют строго функциональную роль, субъектность получают только после изнасилования, и то ненадолго. Мужчины, стоит им выйти из детского возраста, оборачиваются мерзавцами, убийцами и насильниками. Любопытно, что три версии одного сюжета — каждая в собственном стиле — выхода из окружающего кошмара не предполагают. По объёму действия это скорее два рассказа и повесть, к сожалению, одинаково лишённые той описательной избыточности, которая формирует атмосферность повествования. И одинаково напичканные отсылками, чем напоминают фильмы Тарантино. Но, в отличие от Тарантино, навзничь лишённые что иронии, что юмора. Единственное чувство, кроме усталости от обезображенных трупов, это лёгкое любопытство к сюжету, впрочем, удовлетворенное лишь на треть: выбранный приём замыкает сюжеты друг на друге. А над всем этим месивом плохо сшитых тел, мутантов, индейцев и сисек парит неизменным символом… нет, не пресловутая золотая пуля, а швейная машинка.

Определённо, не та книга, которую захочется перечитывать.

Пытливый читатель найдёт в романе квест по приветам...

Шамиль Идиатуллин

Плывут пароходы — привет Мальчишу!

Пролетают лётчики — привет Мальчишу!

Пробегают паровозы — привет Мальчишу!

А пройдут пионеры — салют Мальчишу!

Аркадий Гайдар

I.КРИВО В ПОЛНОЧЬ

Мальчиша в этой книге зовут Джек, Джек Мормон. Или Джек Мормо? Или просто Джек? Или это два разных мальчика? Или это три разных человека? А был ли мальчик, или это только предсмертное видение девочки Бетти, повешенной на мосту через Совиный ручей? Или нет никакой Бетти, ибо она — лишь идея фикс Роба Стуммфилда, охотника за головами, идущего по следу маньяка Джека Мормо, который...М-да, что-то я не то и не так...А не фиг писать такие книги, на которые выходят кривые отзывы. Ладно, начнём сначала...

II.НА АЦЦКИХ РАЗВАЛИНАХ

Сначала, ещё на стадии релиза, эту книгу довольно активно хвалили. Я напрягся и решил воздержаться. Затем, когда её стали не менее активно ругать, а средний балл на Фантлабе достиг 7-ки и продолжил снижаться, я успокоился и...купил себе «Золотую пулю»,на свою голову, так сказать. И прочёл. Я примерно знал, что меня ожидает. Я оказался не готов.

Это отличная книга. Отличная от всего, что я читал раньше. Отличная от книг Кинга и Бирса, Баркера и Гайдара, квест по приветам и поклонам которым обещал на обложке Шамиль Идиатуллин. С Гайдаром совсем уж весело: вторая часть, в отличие от первой и третьей, разбита на главы, каждой из которых присвоено название какого-либо произведения Гайдара (от хрестоматийных «Школа» и «Судьба барабанщика» до проходного очерка «Рыбаки»),хоть как-то подходящее по смыслу к происходящему, а зачастую не подходящее никак. Это не квест, это хохма. Впрочем, какие пионеры, такие и приветы, а авторы, похоже, ещё те пионеры.

Это ужасная книга. Не потому, что в ней описываются ужасные вещи (а они описываются, да ещё как!). Не потому, что (местами) она написана ужасным языком, от которого плавится мозг и режет в глазах (и рука тянется к пистолету). А потому, что авторы, похоже намеренно, писали так, чтобы читателю было ужасно не комфортно читать. И это работает! По крайней мере, этот роман не забудешь через день после прочтения. Непросто выкинуть пулю из головы,тем более золотую.

Это хорошая книга. Книга, которая ужасала и увлекала, торопила и останавливала, восхищала и выбешивала; то вываливала словесную кашу, то выдавала связный текст, атмосферный, красивый и почти прозрачный; дарила надежду на лучшее и тут же погребала её под грудой гниющего мяса...Соответственно менялось и отношение к роману, от 2 до 10 по шкале Фантлаба, и, вздумай я составить график промежуточных оценок — получилась бы кардиограмма, которая на последней странице замерла на цифре 9. Сам в шоке.

III. БРОД ЧЕРЕЗ СОВИНЫЙ РУЧЕЙ

Вставай, переходим эту реку вброд. Только это не брод, а бред. И, в порядке бреда,хочу поделиться своими предположениями о том, как была написана эта бредо... дивная книга. Оговорюсь, что Врочека я знаю только по Кетополису, а Некрасова не читал вовсе, так что мои домыслы могут быть очень далеки от истины, но мне кажется, что дело было так:

Сначала авторы раздельно писали некий текст «на заданную тему», без конкретного плана, но с примерным списком действующих лиц. Затем совместно попробовали привести написанное к единому знаменателю/финалу. Получилось не очень, но «загадошно». Тогда авторы решили ничего с этим больше не делать, совместный текст/финал поставили в начало романа, текст Некрасова стал второй частью, а написанное Врочеком — третьей. Так?

И отдали в печать.

Так, говорит бомба. И взрывается.

Это необычная книга. Написанная на очень хорошем уровне, отличным языком, она, по-моему, не рассчитана на массового читателя. Во-первых, тут настоящий кровавый хоррор, пробирающий до глубин души; во-вторых, авторы размашисто — и мастерски — используют сюрреализм как метод, и чтобы погрузиться в такой мир, нужно приложить определенные усилия, без этого общая картина может рассыпаться.

Читая, я как будто проваливался в странный и в то же время знакомый мир, напоминающий сон больного лихорадкой; я не мог из него вырваться, мир преломлялся и неожиданно отражался новыми гранями, он выплескивался с экрана, словно тревожащие образы с картин Дали, обращенные напрямую к подсознанию. Времена и пространства здесь перемешались, они взаимопроникают, связанные путешествующими из точки в точку героями. Впрочем, ближе к развязке уровень сюрреалистичности снижается, а из жестокого хаоса оформляется архитектура сюжета – словно проявленная в крови фотография. И только дочитав до последних строк, я понял что именно я читал.

Безотказный прием: поместить в центр кровавого конфликта детей и подростков. Они чувствуют несправедливость и зло гораздо больнее, они легкая мишень для насилия – но все же они с достойным восхищения мужеством пытаются защитить себя и своих близких. Перед нами фантастика, но, если вдуматься, в реальной жизни во время войн люди переживают такие же страдания, встречаются с подобным злом на каждом шагу. Уместной смотрится отсылка к Гайдару («Судьба барабанщика»).

Авторы умело работают с образами-символами, у меня до сих пор стоят перед глазами и жуткая бомба в земле («Тииииииииик!»), и красный платок отца Джека, и коровий череп, и кочующий из эпизода в эпизод огромный револьвер «уокер». И черви, как выжившие люди на руинах сгоревшей в войнах цивилизации. И, конечно, золотые пули — еще одна аллюзия, на одноименный спагетти-вестерн.

Тяжело рассказывать об этой книге так, чтобы не налепить спойлеров. Я просто советую прочитать. Сильная история. «Я расскажу вам о любви и ненависти. Я расскажу вам о добре и его бессилии. Я расскажу вам о смерти… Я призываю Содом на ваши головы. Я призываю огненный столп. Я призываю золотую пулю».

Потрясающая книга. Просто вау. Просто ухтыёптыж. Я серьезно. Бомбический роман, утонченно и мощно взрывающийся у вас в мозгу. Оценить такое сможет не каждый, но если вы любите странное, если вы любите стиль — это оно. Поначалу кажется, будто Кинг вернулся в прошлое и написал еще одного «Стрелка», нового и усовершенствованного, однако на деле «Золотая пуля» оказывается куда хитрее, чем просто обновленная «Темная башня». Это сложный узор из разнообразных пасхалок и вместе с тем нечто совершенно свое, самобытное и классное. В какой-то момент ты даже начинаешь тонуть в вычурных хитросплетениях образов и словесных оборотов, становится в тягость все это кровавое и жуткое великолепие, а потом раз! — и авторы переворачивают все с ног на голову, и ты снова по уши влюблен в их изумительный постапокалиптический вирд-вестерн. Вот поэтому вау. Поэтому ухтыёптыж. Спасибо авторам за этот взрыв.

Текст-чудовище.

Я не могу написать на эту книгу простой и понятный отзыв. Это как пытаться программировать крестиком или что-то вроде того. Это несовместимо..

Представьте себе – вы сидите за столом, увлечённые разговором с незнакомцем. Он рассказывает лихую историю, про ковбоев и стрелков после конца света, и про охотников за головами, про Запад, который ядерная война снова сделала диким; интересную историю, только вот почему-то вы замечаете что стало немного темнее, может, туча закрыла солнце, и вам кажется что вы не узнаёте некоторых слов, что история звучит не на том языке на котором вы начали её слушать, что кровь стучит в голове в такт чуждым словам, а из слов знакомых остаются только кровь да ужас, боги, да ведь вся история – липкая кровь и лютый ужас, а за окнами ночь, и всё плохое уже случилось, а рогатый собеседник мёртвым голосом грохочет на незнакомом языке, хотя у него нет рта — его коровья челюсть отломана; и самое жуткое что вы понимаете его рассказ.

Кровь стынет в ваших жилах, язык липнет к нёбу, мозг охвачен электрическим пламенем, и когда вам удаётся сморгнуть сухими, как мраморные шары, глазами, то видите солнце.

Потом понимаете, что ненадолго отключились и вам привиделся кошмар. Незнакомец рассказывает вам крепкую и связную историю. Правда же? Правда? Она интересная, только вот что-то с ней не так.

Меркнет свет. Слова становятся другими. Коровий череп собеседника ревёт из темноты.

Таков этот текст. Он — чудовище. Я бы написал это в его графе «жанр».

…Интересно, что ознакомительный фрагмент, тот что свободно лежит в сети, не даёт никакого представления о книге. У нас есть будущее, говорит фрагмент, есть пыль и ржавчина, приключения и монстры, есть порох в пороховницах и патроны, есть тень Тёмной башни и даже стрелки.

У нас есть только Бойни, говорит книга. У нас есть всё, кроме выхода. У нас есть кровь, и нежность, и тоска, и лють, и жуть, у нас есть ужас который раздавит тебе голову, у нас есть картины которые ты никогда уже не развидишь, у нас есть безысходность, только она, у нас есть прах в пороховницах и золотая пуля в барабане, а наша тень темнее самой тёмной башни. И да, это водонапорная башня, но ты её запомнишь. Ты всё запомнишь, хочешь ты того или нет.

Пожалуй, я не встречал более безысходного произведения. От того, как буднично поданы здесь страшные вещи, страшные решения и события, становится не то что неуютно – становится не по себе. И это чувство не исчезает, стоит отложить книгу – оно стоит за плечом, держит, не отпускает. К нему привыкаешь. И потом, когда заканчиваешь читать, ты ещё не раз оборачиваешься, мол, а где моя безысходность?...

Ты думаешь: нет так не может быть они не пойдут на это, нет, так нельзя писать, вы же провалитесь в какое-то иное измерение от такой концентрации безысходности, мир не выдержит в этом месте, концентрат эмоций, как кислота, разъест ткань реальности, как расколола её ядерная война в романе, пробив в мире дыру до самой мистической изнанки, до чужеродной хтони, до ада; но они идут на это. Они – это авторы. У них нет сострадания, нет пощады.

А проваливаешься ты сам.

Иногда слишком глубоко, не только в кровавую грязь хоррора, но и в кипящее месиво сюрреализма. И каждый раз, когда думаешь что всё, ты не можешь этим больше дышать, тебя сейчас выбросит из текста, из истории, из мира, срабатывает точно сбалансированный механизм авторского мастерства и повествование возвращается на крепкие рельсы сюжета. Текст всё время держит тебя на удочке, бросить его решительно невозможно, даже когда его почти невыносимо читать.

Финал должен был стать тем куском, который позволил бы сложит пазл, но финал – тихий, лиричный даже в ужасе, такой контрастный с ярким безумием основной части книги – просто разносит ваш пазл на куски.

Я совру, если скажу что у меня есть чёткая версия произошедшего. Можно трактовать это по-разному, благо заголовки частей дают намёки, хотя ими вовсе не обязательно пользоваться.

Мне не хватило чёткой линии, обеспечившей бы мне понимание. Понимание мягко выбили у меня из рук, и оно утонуло в ледяной воде третьей части, лиричной, тихой и печальной.

Самой страшной части.

Я говорил вам, что у авторов нет жалости. Ни к вам, ни к героям, ни, наверное, к себе, потому что написать это и в процессе не вынуть себе душу не представляется мне осуществимым. Возможно, у авторов теперь нет души. Будьте к этому готовы. Возможно, роман написал коровий череп. К нему вы быть готовы не сможете.

Это странная, отлично написанная, тоскливая, яркая, талантливая, бесформенная, дикая, страшная, плохая, хорошая, неповторимая, бешеная, мёртвая, живая, ни на что не похожая штука.

Перечитывать «Золотую пулю» я не стану, но как явление — запомню навсегда.

На мой вкус — перебор с глюками ГГ. Поначалу читал, потом начал пропускать, но приходилось возвращаться, чтобы понять к чему отсылают в последствии.

Книга очень тяжко заходит, не знаю, не могу объяснить что не так, но прям вот никак... Не дочитал, в итоге.

Книгу «Золотая пуля» Шимуна Врочека и Юрия Некрасова (https://book24.ru/product/zolotaya-pulya-4918009/) мне предложили прочесть до ее официального выхода из печати. Перед прочтением ориентировалась я вот на это описание:

«По выжженным пустыням бредет измученный охотник за головами — плохой хороший человек с мощным револьвером и мешком золотых пуль. Он должен догнать врага рода человеческого и, может быть, искупить часть грехов — то ли своих, то ли всего проклятого мира.

Авторы в своем постапокалиптическом вестерне не щадят ни героев, ни читателя. Зато они не скрывают нежного отношения к классическим голливудским вестернам, а также к книгам, которыми вдохновлялись — в том числе Кинга, Бирса, Баркера, Маккамона, Маккарти и особенно, как ни странно, Гайдара. Пытливый читатель найдет в романе квест по приветам и поклонам этим авторам. Остальным придется довольствоваться лютым тестостероновым драйвом очень разнообразного и изобретательного повествования».

В плане художественной литературы я существо практически всеядное. Могу читать, что угодно, лишь бы книга меня увлекла. Но, так или иначе, даже у такого всеядного существа как я есть свои предпочтения. Постапокалипсис или хоррор я бы стала читать в самую последнюю очередь. Тем более постапокалипсис с элементами хоррора. Однако этот условно «жесткий роман для мальчиков» понравился мне многим больше, чем условный «девочковый роман» «Эль Пунто», который я на тех же условиях прочла ранее (https://book24.ru/product/el-punto-4684258/).

«Золотая пуля» захватила меня с первых строк. Я практически провалилась в книгу и не могла оторваться. Прерывалась разве что на работу. В этот раз мы с авторами точно совпали – по духу ли, по мироощущению ли, по видению ли некоторых сторон жизни, но совпали. Хотя в тексте читатель увидит и гибель привычного мира, и пресловутые «кровь/кишки», и насилие, но персонажи для меня мгновенно стали живыми и понятными. Мне были ясны их мотивы и поступки, даже самые, казалось бы, неприглядные.

Игра словами и цитатами вызывала во мне – я надеюсь – именно те чувства, которые и хотели вызвать авторы. Все приветы и поклоны книгам и фильмам считывались если не на раз, то довольно быстро и внятно. А если я чего-то и не угадала, меня это не терзало. Все было логично и интересно вне зависимости от того, знаю ли я первоисточник или нет. Мир «Золотой пули» красочно разворачивался на моем внутреннем экране.

У меня не было ни единого повода сказать «Не верю!» Даже если огрехи и нестыковки в книге есть, я их не заметила – настолько увлекло повествование. Единственное, что в ряде мест количество описаний показалось мне чрезмерным. Мозг уже нарисовал картинку, читатель уже включен в повествование, а авторы все еще жгут глаголом и громоздят прилагательные. Впрочем, возможно, что это такой специальный прием. И если это так, то тогда он великолепен. Авторам удалось создать впечатление, что душно, страшно и «едет крыша», мир взрывается осколками или, напротив, сжимается в липкий ком из образов.

Но самое главное для меня состояло в том, что повествование не скатывалось в беспросветную чернуху, чем грешат многие тексты сходных жанров. В этом тексте нет отравляющей душу безнадеги, хотя герои подчас ощущают безнадежность и безвыходность своего положения. За страшными картинами стоит жизнь, какой бы она ни была. «Золотая пуля» книга сочная и яркая. Живая.

Не знаю, как начать. Начну, как Сири Китон: «Представь себе...»

Представь себе, что надо собрать с промороженного и щербатого каменного пола полкило рассыпанной соли (или кальцинированной соды) — голыми руками, причём изъеденными нервной экземой. Представь себе, что ты пробуешь заснуть, подложив под голову кусок мяса недельной давности. Ничего у тебя не получится. Ещё бы, с «Золотой пулей» в башке...

Мне сделали предложение, от которого невозможно отказаться. «Золотая пуля», словно артериальной алости «умная» геометка, выцелила меня среди сонма безвестных читателей. Переступаю границу — даже фронтир... Постап, вестерн, хоррор — авторы веером разворачивают лезвия жанров, в четыре руки поливая читательское восприятие из гибрида пулемёта с швейной машинкой, иглы образов впиваются в мозг (некоторые останутся там навсегда, будь готов... — Всегда готов! — вскидываешь руку в салюте), кошмар пеленает тебя в жёсткий саван, «раны сжали челюсти», и вот уже тебе, как Робу Стуммфилду, странно видеть живых и _целых_ людей.

Здесь кольт «уокер» — советчик и внутренний голос (и память предупредительно снимает с полки прочитанного «Путь меча» и «Миротворец 45-го калибра»), а коровий череп — не экзотичная деталь антуража, не ружьё-на-стене, а один из главных персонажей. Здесь дети — монстры и каннибалы, они же дырявые мальчишки: страхи, жертвы, куклы, слуги безумца. Здесь «спустя восемьдесят лет после войны уже не знаешь, кто мутант, а кто нет».

Полностью сюрреалистичный мир первой части, призванный, кажется, без жалости лишить тебя воли к сопротивлению, сменяется почти понятным сюжетом части второй, в которой отчётливо проступает вестерн, даже «гайдар-вестерн», заявленный авторами в намерениях. Это не дурашливо-пасторальный мирок «Лимонадного Джо», это дикий, дикий (норд)вест, от которого, несмотря на жару и сушь, тянет могильным холодом и ледяной ясностью нашатыря. Представь себе: ты начинаешь понимать, откуда взялись герои и во что они превратились. Ты пробуешь различать среди строк оммажи и неявные цитаты, намёки на АБС, Брэдбери, Бирса (мост через Совиный ручей прямо упоминается в тексте и в какой-то момент объясняет прихотливую конструкцию романа in partes tres), а в силу собственной перекошенности подозреваешь влияние мрачных фэнтези Столярова, где фактура — всё, видишь (может быть, один ты и видишь) практически не акцентированный авторами кровавый шарф — близкую родню алому шёлку, драматично проливающемуся ручейками из рук актёров — персонажей «РиГм» («Розенкранц и Гильденстерн мертвы», я фильм имею в виду, и не пора ли поубавить скобок, шизофреническое ветвление смыслов меня погубит), а собирание душ для бомбы — осеняет тебя — рифмуется с собиранием воль для пассаролы Сарамаго из «Воспоминания о монастыре». Это уже постмодерн, братцы, только качественно замаскированный. Затаившийся, можно сказать.

Представь себе, что ты, уже очень хорошо в это въехав, пройдя вместе с Джеком бойни и «Школу», воображаешь, что почти всё понял.

И тут начинается третья часть. И ты, как деревенский дурачок, морщишь лоб в догадках: а уж не Роб ли этот однорукий стрелок? Или он слишком _роб-ок_? А, нет, Робу же Дюк руку изуродовал, а Дюк стоит себе спокойно в сарае... то есть событий первой части ещё не было? А Аэлита тогда где? Алита — это она? Или нет? ааааааааааа!

Ха. Ха. Ха. Третья часть снова перевернёт карты рубашкой кверху, смешает их и твои мозги в неопрятную кучку, скажет насмешливо: всё было совсем не так. К финалу ты согласен на всё, и тем не менее такого ты не ожидал.

Суровое чтение. Жестокое. Соль на раны, а после этого ещё персты туда вложить, для достоверности. А написано как! Цитат себе набила полные защёчные мешки, нисколько не смутившись отличным началом главы I.III, особенно «...гнида, мразь, цитатами сыплет!» — эт' прямо про меня, друзья не дадут соврать :)

Единственное, чего мне не хватило — это «гайдара» как жанра. Его бы побольше, ну, кроме названий глав, неожиданно возникающих в середине романа, и одной сюжетной линии. И ещё одного эпизода, сильнодействующего, как перемена цветовой гаммы в «Дороге» Хиллкоута — прозрачная отсылка к «Голубой чашке», кусочек ясного неба в разрыве багровых туч, внезапный передых от ужаса, тихое счастье, которое _могло_бы_быть_...

«А жизнь, товарищи, была совсем хорошая» (с)

Была.

«Золотая пуля» – сюрреалистический хоррор от двух ярких представителей «Цветной волны» Шимуна Врочека и Юрия Некрасова.

Начинается роман как обычный вестерн: Дикий Запад, два охотника за головами едят бобы. Через несколько страниц красивая девушка «не от мира сего» берет под ментальный контроль одного из них, переводя действие совсем в другую плоскость. Еще через несколько страниц мы встречаем «лишнее» слово «бензовоз», которое забрасывает нас в другое время и в очередной новый жанр. И скоро, слишком быстро, читатель погружается в вязкий безумный кошмар, и нет смысла уже гадать о жанре книги, слишком многое варится в этом котле – нефть, микросхемы, мертвецы, швейные машинки, а при них люди с зашитыми ртами, чудовища Франкенштейна, сшитая наспех человеческая многоножка и целое море грязи, жестокости и предательства. Безумная смесь киберпанковского вуду, вестерна и постапокалипсиса.

Современный хоррор занят исключительно воспроизводством собственных клише, он превращается на наших глазах в месиво, вываренное до полной потери вкуса, цвета и запаха. Именно поэтому роман «Золотая пуля» — шанс снова заинтересоваться этим жанром.

Я пишу эту рецензию потому, что меня попросил мой дорогой БРАТ Юрий Некрасов (без понятия, кто это, но он лайкает и комментит мои посты в FB). Поэтому, а также памятуя о претензиях Олега Дивова к выпрошенным отзывам, буду честен.

Я купил этот роман по трем причинам: облогу нарисовала иллюстратор моей мечты К.А.Терина, я испытываю вялый интерес к Врочеку (не прочитал ни одной его книги) и просто надо было чем-то добить корзину на Лабиринте. Ну то есть, you got it, аннотация и чужие отзывы про Кинга верхом на Маккарти, мясо в жести и сумбур вместо литературы никакой роли в моем покупательском решении не играли — come on, who gives a damn, о чем там пишутся эти ваши книги.

Начал читать «Золотую пулю» я потому, что (сорян, Олег Игоревич) авторы, правильные молодцы, организовали агрессивный пеар в меру собственных и дружеских сил. Некрасов приходил в каждую мою запись в FB, к которой можно было оставить уместный пеарный коммент и писал, типа, «Чувак, ты любишь аццкое порево? Скорей же читай «Золотую пулю«!!!». Все, как мы не любим в интернетах, как «достаточно пить простой рассол, чтобы из печени у вас выросло ЭТО» или «купи череп коня», но с книгой тактика таргетированного спама внезапно сработала: если дорогой БРАТ настаивает, что книга написано конкретно для меня, небесполезно, как минимум, попробовать это проверить (и узнать, наконец, стоило ли покупать с/с Врочека и «Брандлькаст» Некрасова или все тлен).

***

Поскольку читательская ситуация началась с одолжения автору (хуже только ридерское чтение на конкурсах), стартовал я с крайне заниженных ожиданий — и с первых же страниц они начали оправдываться. Опять характерная для «цветной волны» детская болезнь лев[ой запад]изны, когда русский писатель помещает историю в сколь угодно левые для сюжета, но неизбежно западные декорации. Не буду останавливаться подробно, почему, на мой взгляд, у «цветных» табу на Русь (тем более что читал я, дай Бог, пять книжек этой группы писателей), просто фиксирую, что первые страницы книги сделали меня ну очень грустной пандой.

Вы же знаете, как в таких случаях строится чтение? Уныло ползешь по строчкам и ищешь любые поводы подтвердить КГ/АМ. Поводов мне было дано предостаточно: штампованный старт с просыпающегося в похмелье персонажа, в данном случае охотника за головами, облом с ударной первой строчкой, которая оказалась фейком, ослышкой, юная дева со взором горящим в роли двигателя сюжета (как же меня достали супердети в роли двигателей сюжета), обязательно простецкий и сильный спутник главного персонажа, дохлые диалоги, жеваная невнятица вместо событий. А еще главный персонаж периодически задается вопросом «нафига я это делаю?», как бы обращаясь к авторам, мол, ребят, вы ничего получше про меня не могли придумать?

[При этом сама по себе завязка через похищение друга неплохая — часто ли герой стремится вызволить из лап зла не дочку/жену/любимую, а тупого, немытого и не слишком полезного мужика? Авторы, конечно, усиливают мотивацию желанием отомстить опасной девице за сожжение добычи, но все равно до определенного момента тема спасения над темой мести преобладает.]

Чуть-чуть торкнуло на суммирующей завязку изувеченной цитате из «Темной башни» Кинга — не столько из-за радости узнавания (интертекст сам по себе никакого кайфа не содержит), сколько из-за ее неожиданной уместности в совершенно противоположной кинговскому оригиналу фабуле. И это был пусть не главный, но первый обман читательских ожиданий — авторы, оказываются, хорошо умеют цитировать классиков.

Американскими аборигенами я до сих пор немного травмирован после «[РЕАЛЬНО] Долгого пути на Бимини» Шаинян, поэтому появление старухи-индеянки, девицы-индеянки и индейской постельной сцены оптимизма мне не прибавили. И представление золотых пуль, и первый выход Джека Мормо (тот самый момент, когда у главного персонажа из мотивов остается одна лишь месть) я прошел в удрученном состоянии духа, в частности, ворчал по поводу недостаточной прописанности расчлененки — хотя обе сцены весьма неплохи.

Переломить грусть-печаль удалось лишь сцене встречи главного персонажа с Мормо: там вдруг оказалось (начало оказываться), что освежеванные человеческие туши — не то, чем кажутся. О нет, сэр, перед вами вовсе не рядовой фарш-панк, где читателям предлагается насладиться искусством резьбы по живому мясу, тут фигня куда более больная, а мясо — лишь гарнир к основному блюду.

Пряно запахло Линчем. События и слова перестали указывать сами на себя и превратились в подозрительные указатели на что-то behind the scenes, только вместо родных с детства красных бархатных портьер плоская соляная пустыня, экстремальные курсы кройки и шитья и тиииииииииииииииииик.

Так (тааааааааааааааак) я перестал беспокоиться и полюбил эту кровоточащую бомбу (pun half-intended) под названием «Золотая пуля». Мои ожидания были в лучшую сторону обмануты трансформацией скучной, хотя и богатой старым добрым насилием бытовухи в стремную (в хорошем смысле) мистику вроде Сайлент Хилла, то есть читаешь все те же кровькишкираспидарасило, как в рядовом ужастике, но, как говорится, есть нюанс.

[Seriously, если вы котируете Линча и Сайлент Хилл, дальше можно меня не читать, вы и так поняли, что книга вам зайдет (осталось только ее купить). Заодно у меня вопрос к другим отзовистам: ребят, вы совсем культурные, что ли? Какой еще Гайдар над Konami? Вы, когда о Гайдаре в «Золотой пуле» пишете, к кому обращаетесь, к 50-летним пионерам? Так вы слона не продадите точно. Хоть бы кто упомянул о сходстве романа с приключениями Лоры Палмер или Джеймса Сандерленда (ну или я невнимательно читал) — продали бы мне книгу в то же мгновение.]

Для тех, кто не знал или не помнит, нюанс состоит в подчинении внешнего, вещного мира внутреннему, подсознательному миру человека. Убил мужик смертельно больную жену — а потом за ним бомж с крышкой гроба на башке и с вот такенным ножищщем стал ковылять по чихающим и кашляющим коридорам (iykwim). В романе Врочека и Некрасова мы видим ровно то же самое, только превращением фиговой реальности в совсем уж адскую расфигачечную заведует мальчик Джеку с не самой простой биографией (дети счастливых времен, впрочем, на Сайлент Хиллы не способны).

Так первая часть вырастает в экспозицию и финал всей большой и очень дерьмовой для персонажей истории, главный персонаж обнаруживает, что он вовсе не герой, а POV, уйма неправедных душ находит сомнительное радиоактивное упокоение, а читать (наканецта!!!) становится увлекательно.

На самом интересном месте, когда уже действительно хочется узнать, кто ж там на ком стоял, первая часть заканчивается.

***

Вторая часть стартует в режиме «мое детство в кислой избе», читатель начинает получать ответ на вопрос, как мальчик Джек и его папка (а также мамка и сестрица) дошли до стадии кроящего пространство-время-мясо маньяка и тиииииииииииииииииик. Поданный в первой части деталями и картинками суровый мир классического американского пост-апокалипсиса здесь рассказывается подробно, при этом выглядит до боли похоже на Дикий Запад: Джек живет в захолустном городке воров и убийц, предпочитающих вольную жизнь подальше от властей, и детство у него, как во всех странах «третьего мира», объективно убогое, но субъективно приемлемое. Читаешь бытовые эпизоды и ждешь, когда же произойдет что-то очень страшное, из-за чего мальчик превратится в демона. Хитрые авторы подсовывают обманку в виде тюремной истории отца, формируют ожидание, что побег и прятки от законников в конечном счете приведут к полному преображению семьи Джека в стонущий конгломерат изуродованной органики.

Но тут происходят Бойни. Заход в Бойни оформлен мягко: бежал как-то мальчик домой и решил срезать путь через нехорошее место, а там с ним случилось – но с развитием действия становится все яснее, что проходным эпизодом была вся предыдущая жизнь Джека, а центральное событие и его истории, и всего романа как раз тут.

[Если вам очень некогда читать, прочтите бойневые главы, страницы 122-175. Если ващще-ващще некогда, то 139-175 (с учетом, что в предыдущей главе «Судьба барабанщика» мальчик обрел магический артефакт – гниющий череп коровы)]

Бойни — это 50 страниц инфернальных мытарств ребенка по заброшенному зданию, густо заросшему мерзкой на вид, ощупь и запах некросистемой, по измерению смерти, где чем мертвее плоть, тем она подвижнее. Закончив «Судьбу барабанщика», ждешь, что, ну, теперь-то парень выберется из этого бредового ангара и с коровьей черепушкой наперевес побежит спасать родных. Но череп оказывается местным Вергилием, который, как известно, знает только один выход из ада, и тот под попой Сатаны. В этом-то самом месте и оказывается бедный Джек, знакомится с местным некро-Творцом, его шлангованными некро-ангелами и чудовищным некро-Сыном. Вот где авторы окончательно добились моей читательской любви со всеми ее потрохами, а я понял, что читаю достойную внимания вещь.

Дизайн Боен близок к идеальному исполнению задачи нарисовать наглухо отбитую, невозможную в мире антропного принципа жесть. Штрихов в портретах Творца, Сына и шлангованных ангелов не так много, но каждый разламывает реальность, сигнализируя читателю «попрощайся с пост-апными ожиданиями, у нас тут свя тмсфера». По сути, Бойни — это сверхъестественный генератор ужасов, наполняющих обыденный мир Джека, источник метафизической радиоактивности невероятной мощи. И мальчик выходит оттуда смертельно облученным и ин(ф)ици[и]рованным на истребление всего живого.

Дальше события развиваются в борьбе между еще живыми людьми и исходящими от Джека некро-волнами (и на уровне жанров, где пост-ап сопротивляется изо всех сил пенетрации сюром, и на уровне фабулы, где базовая история об исходе из родного гнезда на фронтир сползает в психоделическую мистику), мальчик постепенно обрастает атрибутами Джека Мормо, сотрудничает и конфликтует с коровьим черепом, время от времени истребляет все живое.

В пустыне, куда бежит семья, на сцену выходит второй ключевой персонаж — отец Джека, ставший де-факто его собственным чудовищным сыном. В новых условиях облученной смертью реальности летопись отношений отца и сына переписывается второй раз (с повтором всех значимых событий, включая рождение младшей сестры), только теперь мясом наружу, мехом внутрь, с овеществлением всех невысказанных чувств и мыслей мальчика. [мое почтение Асе Михеевой, прекрасно проанализировавшей дисфункционально-семейный аспект романа.] Крыша едет у всех, включая читателя, некросистема разрастается все шире, семья доходит до состояния, описанного в первой части, а все остальные вокруг просто дохнут.

***

И тут стартует третья часть. Мозг ломается окончательно.

Потому что теперь действие происходит в обыденном мире Дикого Запада XIX века, а действуют персонажи, похожие по функциям и образам на персонажей первых двух частей, да еще и с теми же именами (а какую метаморфозу там претерпевает Джек Мормо). Дедушка Девид довольно пожимает руку Врочеку-Некрасову, читатель не может понять, его щас нафиг послали или к сердцу прижали.

Как литературовед я могу сказать, что столкновение реалистического и фантастического хронотопа выводится третьей частью романа на новый уровень: если до нее мы пытаемся разобрать, что происходит само по себе, а что под действием подсознания Джека, то в финале авторы предлагают нам потеряться в догадках, а был ли вообще мальчик. Может, была только девочка?

Вопрос интерпретации текста вырождается в вопрос веры, тем более что демиурги деистически самоустраняются от трактовок, подчеркивая в интервью, что по завершении рукописи ихтамнет. Наглый, но блестящий ход, лучшее из возможных писательских решений, ведь теперь роман не сведешь к хоррорной притче о плохих семейных отношениях — то самое столкновение хронотопов структурировало смысловое поле истории во фрактал, в разноуровневых самоподобных интерпретациях которого можно провести не меньше времени, чем в чтении книги. Ай да Врочек, ай да Некрасов, достойные дети мировой литературы (оказывается).

На мой личный взгляд, третья часть напоминает нам грустную истину о спиральном движении истории, повторяющейся сначала как трагедия, потом как фарс — только авторы неточно запомнили цитату и были уверены, что второй раз история повторяется как фарш. Дико плюсую и ППКС, именно как фарш все и происходит в нашем мире при заходе на второй круг. Боллитра прямо получилась, однако, а вы-то думали.

***

В эту рецу не уместилось многое, в частности, разбор приемов выразительности и плотности событийного ряда — авторы как черти в аду гонят Джека по второй части огненными бичами, заставляя его СТРАДАТ в каждом абзаце, достигая планковской плотности мучений персонажа, характерной для лучших работ Юрия Петухова. Центральный образ золотой пули как-то остался у меня за кадром, сорян. Также в основном тексте я не нашел, где воткнуть замечание о месте интертекста в повествовательной ткани — а он там благородного типа, когда человеческая многоножка или алая ведьма не вклеиваются в словесный узор искусственно, пасхалочно, а вплетаются естественным образом, как если бы это было первое употребление и авторская находка образа. Большая часть персонажей тоже не упомянута, тут, извините, не диссертация (хотя местами похоже), ну и без спойлеров — все, что вам в этом отзыве показалось спойлером, прошу считать клиффхэнгером =^^_^^=

ИТОГО: симпатично уродливая помесь Дэвида Линча с Сайлент Хиллом, оставляющая приятное чтоэтобыльное послевкусие и достойная звания лучшей страшной книги на русском языке 2019 года. Креатифф годный, аффтары могут.

По заявлению авторов это был акт свободного и дерзкого творчества. Тандем решил взять самое лучшее от популярнейших жанров: вестерн, постапокалипсис, хоррор и сплаттерпанк. Без правил, короче не по-детски и без трусов.

Начало и конец романа еще более или менее читабельны и в самом деле напоминают вестерн с так сказать «со вкусом того-то и того», но увы. Середина романа — это просто сюр. Бессмысленный и беспощадный.

Мне на ум приходит роман Дэвида Вонга «В финале Джон умрет». Вот это действительно на грани, но чертовски талантливо выполнено. Знаете, у двух людей один и тот же набор продуктов, но навыки кулинарии и уровень расположения рук разный, соответственно и на выходе блюдо будет разным как бы его не сервировали.

Бытует мнение, что сей роман надобно было творить в виде комикса, который смог бы передать в полной мере атмосферу и настроение истории. Якобы это дело дорогое, поэтому авторы отказались. Но это не точно.

Лично мне не зашло. Во-первых, не совсем мой жанр (мое это Grim Dark). Во-вторых, что хотели сказать авторы осталось для меня загадкой. Да и скучно было, если честно.