Марина и Сергей Дяченко «Ведьмин век»

Книга понравилась.

Что осталось от неё?

Ощущение трёхмерной картинки, где на самом нижнем слое весь этот «ведьмин век»: инквизиция, чугайстрый, облавы, ведьмы (неинициированные и уже), «простые люди», референт и др.; а на двух верхних, попеременно сменяющих друг друга истории Клава и Дюнки и Великого Инквизитора и Ивги. Вот эти две верхние, такие объёмные на плоском нижнем фоне и удержали меня и практически заставили дочитать до самого конца. Бралась за «Ведьмин век» как за очередное фэнтези для отдыха мозга во время сессии, а получилось, что прочитала как ещё один учебник — такое же примерно напряжение мыслительной деятельности вызвала книга.

С одной стороны жалко, что оставленные в фоне все эти фэнтезийные элементы про ведьм и чугастров, и инквизиторов не был раскрыт в полной мере (это по-моему мнению), а с другой, может быть так и надо — и книга была не об этом, а о Любви.

Концовка порадовала, я уж было расстроилась, что будет плохо. Хотя, может быть я чего-то не понимаю и, как сказали вышеотозвавшиеся: «всё неоднозначно», «они всё-равно обречены». Нет, я предпочитаю думать о хорошем.

«Ведьмин век» для меня оказался каким-то романом-парадоксом. Вроде читаешь и нравится, но, отложив книгу, возвращаешься немного «со скрипом». Вроде и язык на высоте, и персонажи живые, яркие, но все равно есть непонятные или какие-то незавершенные моменты. И периодически у меня возникало какое-то странное ощущение вымученности и даже, пожалуй, измученности, несмотря на то, что роман не так уж и мрачен.

Но сложно не поставить высокую оценку за сюжет с Клавом и Дюнкой, за описания ведьмовских ощущений мира, за Хелену Торку и театр. За гусей:smile:. Очень много хороших, интересных моментов, которые порой буду вспоминать.

А еще, конечно, за любовь, о которой супруги пишут всегда по-новому, красиво и поэтично, рассказывая нам, какой еще она может быть, и заставляя задуматься. Герои этой книги искали сверхценность, и, невзирая на некоторую патетичность, они все-таки нашли ее в любви. А так, наверное, и должно быть.

В общем, роман, конечно, заслуживает прочтения. В моей шкале оценок произведений Дяченко он все-таки ниже и «Vita nostra», и «Шрама», и недавно прочитанного «Скрута», но он по-своему хорош, и в целом впечатления остались приятные.

Все знаю.

Да, есть глубже и интереснее.

Хотя нет.

Мне и глубоко и интересно и ровно.

А еще как-то по настоящему. Если не брать в расчет, то что мы не можем... то поступили бы как он, тоскуя о любимой...

и шли бы ее дорогой... потому что по этому пути прямо толкают в спину.

Многие из тех, с кем взгляды на прочитанное совпадают не понимают этой книги.

Может и я не понимаю, но как-то чувствую.

Может даже не «за что-то», а «вопреки».

Моё отношение к этому роману очень неоднозначно. Да, он мне понравился. Но читая его, я пол книги, что называется, шипел и плевался. Роман запомнился, но после него я боялся браться за новые книги Дяченко, по «комфортности чтения» они долго стояли для меня где то рядом с Сорокиным. Почему? Попробую объяснить.

Но начну с внешнего, поверхностного. «Ведьмин век» был первым романом, показавшим нашим читателям, что фэнтези можно писать не только про «условно-сказочное средневековье» (включающее в себя также античность и ренессанс), но и про «время настоящее», почти такое же как у нас, но иное, волшебное. Идея была очень привлекательной. И те, кого это идея очаровала сама по себе, критиковали Марину и Сергея за то, что те не раскрыли эту самую тему «волшебной альтернативы». В числе таких критиков хотелось бы выделить супругов Тильман, которые не только написали с этих позиций статью «Which witch is which?», но ещё и фэнтези-трилогию «Вторая попытка» про нелёгкие взаимоотношения ведьмы и инквизитора в современной Восточной Европе + роман «Грань желания» который также описывает волшебство в «альтернативной современности».

Вот только у Марины и Сергея Дяченко роман совсем не о том волшебстве, которое мы знаем из литературных сказок, модернизированных античных легенд и философско-эзотерических книжек. Нет! Это тёмное, злое средневековое колдовство — свой дар ведьмы получают если и не из лохматых лап дьявола, то уж по крайней мере откуда-то из сфер Танатоса-Смерти. Не даром рядом с ведьмами и инквизиторами мы наблюдаем ещё и выходцев с того света — навок, вместе с преследующими их чугайстерами.

Сила ведьм это зло, смерть и разрушение. При этом владение этой силой для ведьмы совершенно естественно — процесс инициации в книге сравнивается с потерей невинности…

И вот на этом то морально-эмоциональном фоне и происходит наша love story à la Ἁρμαγεδών. Он, она — а между ними не какая нибудь вражда родов или там социально-политические противоречия, а прорастающее в её душе древнее зло. Зло, способное уничтожить мир. Сильно, ничего не скажешь. По чувствам бьёт.

Вот именно, что бьёт, ошеломляет и оглоушивает. Экстремальное схождение во тьму, «шок — это по-нашему». Отсюда и сравнение с Сорокиным.

…А роман понравился. Но перечитывать я его вряд-ли буду. Слава Богу, Дяченко научились вызывать катарсис, не прибегая к столь радикальным средствам.

Этот роман очень типичен для относительно раннего периода творчества Дяченко. Как и в большинстве других произведений авторов, внешнее действие играет второстепенную роль, а самое главное в романе — мысли, чувства, переживания двух главных героев.

Но начну, пожалуй. все же с второстепенного. Антураж романа проработан достаточно поверхностно. Мир, в котором происходят события, достаточно похож на Землю конца ХХ века. В наличии имеются метро и грузовики, огнестрельное и даже ядерное оружие, во главе государства стоит монарх, наделенный вполне реальной властью. Вот почти вся информация о мире, непосредственно не связанная с сюжетом, которую авторы решили нам сообщить. Главное же отличие этого мира от нашего — наличие у многих женщин особых ведьмовских способностей, которые могут находиться как в скрытом, так и в активном состоянии. Соответственно, существует и Инквизиция, цель — которой бороться с действующими ведьмами и не допускать инициации новых ведьм. Еще одна напасть — под личиной некоторых женщин скрываются ожившие мертвецы — навки, с которыми борются представители другой спецслужбы чугайстры.

Щедрой рукой авторы зачерпывают из старинных преданий, как украинского, так и европейского средневековья, впрочем, получившийся гибрид выглядит не очень убедительно. Противостояние навок и чугайстров, играющее столь значительную роль в первой половине романа, рассказывающем о прошлом главного героя, затем совершенно уходит на второй план борьбы ведьм и инквизиторов. В итоге налицо некоторая оборванность сюжетных линий, когда второстепенные персонажи в итоге окончательно теряются на фоне вихря событий и чувств, охвативших Ивгу и Клавдия.

Впрочем, весь антураж, все развитие сюжета служит лишь фоном для отношений двух главных героев, для их разворачивающейся любви-ненависти. Итак, она — амбициозная, с огромными способностями юная ведьма, которая пытается найти свое место в мире, которая разырывается между своими ведьмовскими способностями и желанием обычного человеческого счастья. Он — опытный, властный, многое повидавший немолодой мужчина с тяжелой душевной раной. С одной стороны, они просто созданы друг для друга, с другой — очень уж многое их разделяет и толкает в разные стороны. Ивга и Клавдий? Или Марина и Сергей? Видно, что в своих героев авторы вложили немалую толику собственных чувств, переживаний, мечтаний, в конце концов, собственной любви друг к другу.

И все же, накаляя страсти ближе к концовке произведения, авторы, на мой взгляд, перестарались. Апокалиптические картины разрушения и гибели, рождения ведьмы-матки, мучений инквизитора кажутся какими-то искусственными и оттого нестрашными. А уж концовка и вовсе выглдит надуманной, хотя и понятно, что авторы пытались воспеть всепобеждающую любовь, но как-то в это слабо верится.

На этом фоне теряются многие удачные эпизоды книги. Особенно сильное впечатление произвела история первой любви Клавдия. Отдельно замечу, что авторам мастерски удаются описания вот таких полубредовых состояний, то ли яви, то ли кошмара. Эпизоды с поездом или с ходжением по крыше, конечно ярко врезались в память. Мастерски показаны интриги среди инквизиторов, очень сильное впечатление произвела сцена в театре, эффектна погоня за трамваем. Но эти яркие эпизоды порой создают впечатление некой мозаики, а не цельной картины.

В итоге у Дяченко получилось очень личное произведение. Пусть весь мир рухнет, лишь бы родилась любовь! С этим можно поспорить, но какие-то струны души эта история, безусловно, зацепит

Хорошо Дяченки пишут — глупо это отрицать. Хорошо, эмоционально. Сильно. Мир ярок, глубок, вкусен. А вот зачем им этот мир? Есть ведьмы (настоящие) и инквизиция — опять же всерьез ведьмами занимается. И все время какой-то подтекст звучит — а можно ли их преследовать? А надо ли? А бедные ведьмы не виноваты, что они ведьмы... но от них зло — и все в том же духе. Но срепя сердце и стиснув зубы инквизитору приходится карать. Так вот — инквизиция — это когда за мысли карают, а не за дела. За дела — это совсем другое ведомство. И ничего хорошего в инквизиции нет, ни единого плюса, как ни ищи. А вот мы сделаем, что ведьмы на самом деле колодцы отравляют (как же это знакомо! Не хватает туннеля до Лондона). Но подобный выверт приводит к одному выводу: сажали за дело, даже если это дело — всего лишь дерзкая фраза и папа-офицер в анкете, и в концлагерь отправляли за дело, потому что на твоей одежде — желтая звезда. Видимо, верухаи тоже стискивали зубы, когда глядели на заморенных зэков, и несчастные господа из СС тоже страдали, когда сортировали приходящие вагоны — кому в газовую камеру, а кому — на работы. Сея формула есть оправдание априорной виновности по происхождению. Видимо, в данном случае вина связана с полом — женщина виновата в том, что она — женщина, значит — ведьма.

С моей точки зрения, это довольно неровная вещь у Дяченок. Нет, с сюжетом и языком все ок. Неровность заключается в том, что самая большая эмоциональная нагрузка сосредоточена на биографии инквизитора. Исторя с утонувшей, а потом вернувшейся девушкой вызывает такою мощную реакцию, что весь остальной сюжет становтся вроде как и не важен. И сейчас, спустя годы, я помню именно ее. Больше всего почему-то дергают мокрые волосы. Утопленница вернулась в мир живых, она вполне живая девушка, вот только волосы мокрые, не сохнут. Бррррр! Не знаю, может, у меня индивидуальная реакция на эту часть романа...

Но в целом он мне очень понравился. Даже перечитывала пару раз. Как всегда поразилась способности авторов создавать страшные, но при этом уютные миры. Знаете, у некоторых писателей миры похожи на продуваемые сквозняками пустые квартиры, а у Дяченок всегда все так сытенько, все тылы прикрыты, на кажой полочке безделушка стоит. Словом, чудо, а не миры. Ведьмин век не исключение.

Абзац о «тщательно и скрупулёзно прописанном авторами оригинальном мире, населяющих его многочисленных рельефных, живых персонажах, непростых взаимоотношениях между ними и т.п.» можно повторять в каждом отзыве на романы М. и С. Дяченко, используя всего лишь функции Ctrl+C и Ctrl+V. Поэтому обращу внимание читателей отзыва лишь на некоторые нюансы, по моему скромному мнению, достойные упоминания.

В случае с «Ведьминым веком» одной из самых больших своих претензий считаю авторское решение о том, что в мире, которому перманентно и явно угрожают ведьмы, Инквизиция не только не захватила полную и абсолютную власть ещё в незапамятные времена, но, якобы, никогда и не стремилась к этому, поставив себя вне государства и над ним, сосредоточившись лишь на проблемах контроля за ситуацией. Опыт показывает, что подобный альтруизм свойственен человекам в очень малой степени. А когда речь заходит о могучей организации, получившей в своё распоряжение мощные рычаги влияния на общество, и особенно – воздействия на сильных мира сего… Конечно, моё суждение основывается исключительно на реалиях истории нашего мира, а в том его отражении всё может быть чуточку по иному… Но: «Не верю!» (с) – и всё тут.

Может таким способом соавторы всего лишь попытались слегка упростить себе задачу? Ведь развитие сюжета существенно не изменилось бы, будь Инквизиция в романе основой государственного устройства. А работу Клавдию (и авторам) это усложнило бы серьёзно: успокаивай послов соседних держав, стабилизируй экономику страны, организуй ликвидацию последствий… А так – руки развязаны. Можно, не отвлекаясь на «мелкие проблемы», носиться по стране, тщетно пытаясь спасти её, а заодно с ней – и весь мир. Всё равно – всё решится в последний момент, а зависеть всё будет от одних только Клавдия и Ивги. Так зачем огород городить?

Развязка убойно воздействует на романтические натуры. Оптимисты могут верить в благоприятный исход. Но воспринимать прочитанное как однозначный «хэппи-энд» может только человек, напрочь лишённый способности к логическому мышлению. Такой финал – самый что ни на есть промежуточный. Сюжет закольцовывается в пространстве-времени и, обретённое главными героями знание о сути предстоящих событий и своей роли в них, на самом деле ровно ничего изменить не в силах. Масштабы катастрофы каждый раз будут нарастать лавинообразно, связанные с самим фактом появления матки, и никак не зависящие от того, инициирована она, или нет. А единственный выход – кроме варианта с физическим уничтожением Ивги – всё та же её инициация, вынуждающая Верховного инквизитора вновь и вновь жертвовать собой, восходя на крест, и в очередной раз надеться на чудо проявления человеческих чувств в изменённом сознании девушки. Затем – снова пикник на поляне перед домом профессора Митеца, и – всё по новой, по кругу, раз за разом (мотив, вскоре получивший продолжение и дальнейшее развитие в «Армагед-Доме»). А на сколько хватит сил героев? Ведь впереди у них – этакий садомазохистский вариант знаменитого «Дня сурка». Только растянутый по времени не на сутки, а на несколько месяцев. Может именно отсюда растут уши у названия романа?

В заключение отдельно хочу остановиться на одном очень личном моменте.

Вообще-то, я стараюсь не читать отзывов на произведение, если планирую писать сам – чтобы чужих мыслей не нахвататься. Но здесь не выдержал, пробежал краем глаза, и первым в этот край бросилось то, что очень многие лаборанты, как и я, знакомились с книгой в аудиоформате.

Уж не знаю, как там справились они, но у меня в определённый момент возникли серьёзные проблемы с восприятием. Медленное, размеренное чтение на два голоса – мужской и женский – финальных сцен романа с утомляюще детальным описанием преображения психики Ивги и изуверски тщательным – мучений и страданий Клавдия – вызывали почти физическую боль. Меня корёжило и выворачивало. Хотелось поскорее «вынырнуть», вдохнуть свежего воздуха. Если бы читал «в бумаге» – легко пробежал бы эти эпизоды глазами, быстро проскакивая целые страницы. Но аудиокнига и технические возможности моего плейера этого не позволили.

Собственно, оценку снизил именно из-за этого состояния душевного дискомфорта, до предела измотанный последними часами чтения-прослушивания. Такой экспириенс — очень на любителя.

Отзыв — часть обзора, размещённого в АК http://fantlab.ru/blogarticle10393

Почему всё-таки Клавдий Старж назван Великим Инквизитором? Не главным, не верховным, а именно великим. И уж извините за дурацкий каламбур, но велик соблазн как-то увязать его с тем, карамазовским Инквизитором. Вроде бы даже получается. Вот Клавдий, как и тот старец, спускается в каземат. Правда, ждёт его там не Сын Божий, а верховная ведьма. И в руках у него не светильник — тоже, между прочим, сомнительный символ, если помните, Иуда тоже для Христа светильник не погнушался зажечь — а факел, открытый огонь, весьма прозрачно намекающий на ожидающую ведьму участь. Но до этого момента сходство ещё просматривается. А дальше всё происходит с точностью до наоборот.

Старец говорит с Иисусом, Клавдий не находит слов. Инквизитор Достоевского убеждён в своей правоте, а дяченковский ни в чём не уверен. После поцелуя Христа, старик отпускает его на волю, Ивга выбирается самостоятельно, без чьего-либо согласия и без излишних сантиментов. Полагаю, можно не продолжать. Откровенно говоря, масштаб личностей здесь слишком уж разный. Тот, настоящий инквизитор велик в своём грехе, монументален в своей гордыне. Клавдий же слишком растерян, жалок, человечен. Чуть ли не впервые в жизни. Хотя именно в гордыне он мог бы посостязаться со старцем. Старж ведь тоже посчитал себя великим грешником, предавшим свою первую любовь, и сам себя отлучил от человеческих радостей, слабостей и привязанностей. Но ведь и предать-то толком не сумел, всего лишь позволив чугайстерам себя выследить, да и отлучения не выдержал. И даже последний его подвиг — отречение от долга перед… ну, да, перед человечеством во имя, как ему самому кажется, любимой женщины — тоже отдаёт позёрством. «Это не СО МНОЙ делают, это Я делаю, я так решил». Но поза, безусловно, эффектная. Так что, возможно, что-то Ивана Карамазова в Клавдии всё-таки есть.

полный отзыв можно прочитать здесь: http://fantlab.ru/blogarticle6554

Легок ли он, ведьмин век? Кто сможет, а главное, захочет понять ведьму – злое потустороннее существо, символ непринуждения и свободы. Символ Женщины. Кто захочет понять Великого Инквизитора – человека без сердца, железного палача, карающую длань Инквизиции города Вижны. Что будет, если эти два несовместимых, как лед и огонь, элемента воссоединятся?

Творчество супруг Дяченко многообразно, но есть в нем группа произведений, сюжет которых, не в ущерб качеству и литературной ценности романов, строится по одному принципу: главная героиня – одинокая девушка, интроверт с богатым внутренним миром и практически абсолютными жизненными ценностями, попадает в ситуацию, к которой не могла быть готовой, а поддерживает ее в ней умудренный опытом, сильный мужчина. Это история любви, взаимопомощи и понимания. К таким романам относится Пещера, Казнь, Армагеддом и, конечно же, Ведьмин век.

Это произведение густо замешано на психологизме и национальных украинских мотивах. Чугайстры и навки не фигурируют как решающие персонажи, но придают роману неподражаемый колорит.

Две сюжетные линии не переплетаются, а скорее дополняют и в то же время оттеняют друг друга. Вот он, Клавдий Старж, беспристрастный Инквизитор, гроза всех ведьм. Вот он – Клав, ученик вижненского лицея, влюбленный и несчастный. Два лица одного могущественного существа, которое сначала забывает, что значит «любить», а потом вспоминает вновь, почти против воли, почти не веря в чудо.

Читатель рецензии, возможно, подумает, что эта книга – очередной любовный роман, для слезливых дамочек. Но это не так. Тот, кто знаком с творчеством Марины и Сергея Дяченко, несомненно скажут, что им нет равным в создании легкой, красивой истории любви. Без пошлостей, очень искренне, авторы рассказывают о теплоте и привязанности, о жертве и подвиге.

Главные герои воистину разнятся как небо и земля. Загнанная в угол девочка-ведьма, рыжий лисенок Ивга и Клавдий Старж, человек с тяжелым взглядом и холодным умом. Ничего общего, лишь случайная встреча жизненных линий на ладошке леди Судьбы. Но именно по таким законам строится жизнь.

Отдельного слова заслуживает мир, созданный авторами. Невозможные детали – ведьмовство, навьи, инквизиторские подвалы и танец чугайстров, соседствуют с простыми, обыденными вещами. Звонят телефоны, рассекают по улицам роскошные машины, распускаются сплетни и слухи, работают ночные клубы, и читатель сам, против своей воли, начинает верить в реальность происходящего. Воистину велик талант Марины и Сергея Дяченко. Роль Ивги становится очевидной почти сразу, хотя авторы вполне могли бы завернуть сюжетную линию в совершенно другую петлю. И, тем не менее, в этом сюжетном повороте тоже есть своя красота. Иногда изощрения над сюжетам становятся неуместными, лишними, слишком искусственными, ведь книжная реальность уже живет своей жизнью.

Роман «Ведьмин Век» стал призером трех конкурсов, в том числе двух международных. Марина и Сергей Дяченко являются как победителями многих литературных фестивалей, так и членами жюри некоторых из них. В 2005 году они заслуженно получили звание лучших фантастов Европы, и не собираются останавливаться на достигнутом.

Я прочитала книгу за вечер и утро. Написано так, что оторваться от чтения сложно, хотя и увлекательным это произведение назвать было бы неправильным.

Попытка очередной интерпретации инквизиторства и ведьм как явления развивается на фоне нескольких лирических тем.

Герои – своеобразные предтечи литературных образов книг Дяченко, особо знакомые тем, кто читал «Пещеру” и “Vita Nostra”. Здесь они действуют в несколько ином антураже, но узнаваемы. Особенно Ее образ.

С Клавдием несколько иначе, хотя перед нами все тот же решительный и сильный, ранимый и глубоко чувствующий герой, который в состоянии принять решение, на которого не влияют разнообразного рода условности и давление (ну, почти), и который выбирает свой путь. Не к славе. Он заблуждается, смесь садизма и мазохизма перед нами во всей красе и при всех атрибутах, но в конечном итоге авторы отметают все (или почти все) наши возможные скептические чувства введением достойного противовеса – он тот, кто жертвует собой ради других. Правда, в итоге получается, что не других он спасает. Будучи занятым спасением мира и второстепенным поиском некоей Сверхценности, он заканчивает обретением понимания таковой, почти на грани существования себя и остальных. И в свете этого вновь обретенного понимания он удивительным образом обращается. Понятно, что процессы сии затрагивают не только главных героев, но у остальных роль… либо никакая, либо… Белые гуси с красными лапками?..

В этой книге проглядывают все черты растущей мощи Авторов. Какие-то их книги меня глубоко трогают, какие-то просто интересно читать, при этом они не оставляют меня отстраненной и не разочаровывают. «Ведьмин век» — не самая сильная книга Авторов, но в ней интересные герои, новая трактовка известных понятий, извечные темы Выбора и Любви, и еще — тема Цены, которую каждый, избравший эту дорогу, готов платить за Счастье.

Вновь мы видим традиционный для Авторов неглубоко запрятанный вывод о том, что в обычной жизни выдающиеся и глубоко чувствующие герои (Бродяжка Ведьма и всесильный Великий Инквизитор – некие критические точки функции) смогут Найти Друг Друга лишь за пределами реальности, и то лишь ценой колоссальной жертвы. То есть вот так надо платить за Сверхценное. Почти умереть. Умереть, но цепляться за Чувство до последнего. Или отказаться от звезд, от детей, отказаться от части себя, что-то дорогое навсегда отринуть и переродиться.

Остальным остается лишь успокаивать себя тем, что если не нашли Этого, не разглядели, проглядели, “а ведь было же в руках, рядом”, то зато хоть спаслись от непереносимой боли страданий, унижений, травли и распятия.

И раз цена Счастья может быть лишь такой, то все, что остается большинству – лишь принятие своего выбора, а тем, кто обрел Счастье, — помнить и беречь.

100% психологически достоверная история о том, как топ-менеджер государственной силовой структуры из-за собственных вовремя неразрешенных личностных проблем пошел на должностное преступление и вверг свой регион в тяжелейший кризис с многочисленными жертвами и разрушениями.

В этой книге, как ни в какой другой, понятно, что авторов в первую очередь интересовал не фэнтезийный антураж (хотя он оригинален и достаточно проработан), не неожиданные повороты лихо закрученного сюжета (хотя и он неплох), а личности героев – исходные, логика их развития, их пересечения друг с другом. Именно этот аспект проработан на отлично, и именно тех, кому он интересен, роман не разочарует.

Если же отфильтровать психологию и оставить только динамику, фантазию и неожиданность сюжета – получится оценка 6-7, существуют гораздо более динамичные, фантастичные и неожиданные истории.

Я же, как ценитель именно психологической проработки, ставлю однозначную 10. Это действительно цельный, завершенный роман, поднимаемые в нем вопросы актуальны, заставляют задуматься и мысленно дискутировать с авторами. Это редкий случай произведения, в котором все (вообще все, даже самые эпизодические) характеры абсолютно достоверны. Прекрасно продумана идеология «ведьмовства» как свободы, доведенной до состояния хаоса.

Единственное, что, на мой взгляд, притянуто за уши, − это условный happy end. Понятно, конечно, что авторам главный герой симпатичен, и очень хочется по-детски верить, что любовь, сочувствие, гуманизм могут привести к лучшим результатам, нежели авторитарное управление, жесткие методы зачистки и безразличная к судьбам эффективность административной машины. Но где-то на заднем плане все равно маячит понимание того, что в жизни-то обычно наоборот… Да, мы включены в переживания главных героев и потому нам их жалко, а трагедия матери, потерявшей ребенка в террористической атаке в цирке, или жены очередного, 256-го по счету, убитого спецназовца остались за кадром, но жизненный опыт обычно учит нас видеть шире демонстрируемой картинки…

Поэтому, на мой взгляд, в happy end'е сильно не хватает Фомы из Альтицы, приветственно помахивающего ордером на арест главного героя. Хотя, финал получился открытым, возможно, авторы еще захотят вернуться к этой истории?

Понравилось, безусловно, как и всё у моих любимых авторов. Но, вот не отпускает чувство, что блюдо несколько недосоленное, недоваренное... Другими словами могло бы быть и лучше. Осталось много вопросов.

Девочка с тележкой с горячими бутербродами, кто она? Мать над матерью что ли???:gigi:

Да и шабаш какой-то весьма скромный, «сотни рук»(всего-то) маловато для конца привычного мира, в самый раз для села, в котором происходит...

А любвеобильность героини? Так любила она своего Назара, так... И вдруг бац, уже другой герой в её романе???

Конец... Читатель, ты же такой фантазер, придумай что-нибудь сам, чтобы тебе понравилось! И овцы целы и волки сыты?

Само собой хочу и буду читать любимых Дяченок. Ведь так не бывает, чтобы все произведения были одинаково шикарны. Ведьмин век, хороший роман, но Дяченки могут писать намного лучше.

Замечательная книга (хотя, если честно, тот же «Шрам» оказал на меня гораздо более сильное впечатление), очень интересный мир, похожий и одновременно резко отличающийся от нашего с вами. Опять-таки, психология на высоком уровне, что, к сожалению, не часто встретишь в современной фантастике (наверное, поэтому и люблю Дяченок).

Кстати, подумалось сейчас — так, между прочим: а ведь какой сильный отпечаток накладывает основная профессия на творчество того или иного писателя!.. Журналисты многословны, конструкторы и инженеры углубляются в детали, а психологи и актеры — во внутренний мир персонажей...

Касательно окончания романа: Имхо, ничем хорошим он не закончился, а последние страницы — это просто создание видимости, желание поставить не твердую точку, а лишь многоточие. Но веет от них, все-таки, безнадежностью...

Книгу прочитала давно, до сих пор в памяти

Там есть мысль, про то, что, как сказал классик «лицом к лицу, лица не разглядеть»:smile:

А еще очень понравились слова Клавдия «Это не они со мной это делают, это я позволяю им делать»

Вообще, Клава жалко безумно, на протяжении всего романа

Финал открытый-думай дальше, что хочешь, у меня осталось ощущение безнадеги(((

Почему многие не понимают концовку? Их просто отшвырнуло к моменту встречи, но они все равно обречены

100 баллов!!