облако тэгов
Я хочу представить вам второй том собрания избранных романов знаменитого итальянского писателя Эмилио Карло Джузеппе Мария Сальгари (1862-1911), который в ближайшее время выйдет в издательстве «Азбука». Эмилио Сальгари — один из мастеров приключенческого жанра, «итальянский Жюль Верн», его романами зачитываются миллионы людей во всем мире. Сальгари почти не покидал родной Италии, однако герои его книг путешествуют и сражаются на всех морях и континентах, во все времена — от античности до современности. В представляемое мной издание вошла дилогия «Капитан Темпеста» и «Дамасский Лев», главная героиня которой, отважная герцогиня д’Эболи, под именем Капитана Темпесты сражается на Кипре и Крите в затяжной войне Венецианской республики против Османской империи во второй половине XVI века. Также в издание вошел известный роман «Дочери фараонов», рассказывающий о борьбе за трон Древнего Египта законного наследника против узурпатора, коварством и предательством захватившего власть. Два романа («Капитан Темпеста» и «Дочери фараонов») выходили на русском лишь в сокращенном виде, поэтому для нашего издания они были переведены заново. Роман «Дамасский Лев» выходит на русском языке впервые.
Титульные страницы:
Теперь расскажу о иллюстрациях. Это издание сопровождается полным комплектом иллюстраций художника Альберто делла Валле, созданным им для первых книжных изданий романов. В прошлом обзоре я рассказывал о Дженнаро д'Амато, а сегодня разговор идет о втором художнике из "большой тройки", которые на троих (третий — Пипеин Гамба, о нем как-нибудь в другой раз) проиллюстрировали порядка 80-90% романов Сальгари.
Альберто делла Валле — известный художник и фотограф, пик творческой карьеры которого пришелся на первые десятилетия XX века. Он родился в Неаполе 3 апреля 1851 года в семье армейского полковника Франческо делла Валле. Отец желал сыну военной карьеры, но Альберто предпочел посвятить себя искусству. В 1880 году Альберто делла Валле начал карьеру иллюстратора книг, сотрудничая с итальянским издателем Treves. В 1898 году художник переехал в Геную, где познакомился с Дженарро д'Амато и Пипеином Гамбой. Издатель Donath приглашает делла Валле и д'Амато иллюстрировать произведения Эмилио Сальгари, потому что Пипеин Гамба, уже начавший эту титаническую работу, один явно не справляется. Вскоре в Геную переезжает и Сальгари, они знакомятся и становятся хорошими друзьями.
Альберто делла Валле обсуждает с Сальгари идею новой техники рисования обложек — с использованием небольшой самодельной сцены и моделей, причем зачастую этими моделями служат они сами, их дети и разные родственники. Позже к срисованным моделям делла Валле пририсовывает красочный фон и исторические костюмы на основе подходящих фотографий, многие из которых снимает сам художник. Зачастую в сюжетах делла Валлле вдохновляется старинными иллюстрациями. Альберто не только сам оформляет книги Сальгари, часто он рисует обложки для книг, иллюстрации к которым рисуют д'Амато и Гамба.
Этот период сотрудничества "сообщества Сальгари" заканчивается в тот момент, когда Эмилио Сальгари расторгает договор с издателем Donath и заключает новый с издательством Bemporad. В Генуе делла Валле женится на Марии Кобианчи, дочери владельца сети отелей. Позже он с женой возвращается в Неаполь, где в 1909 году его жена умирает от прогрессивного паралича. Делла Валле продолжает сотрудничать с разными издательствами, в том числе с Bemporad, для которого иллюстрирует еще целый ряд романов Сальгари. Альберто делла Валле так и не оправился от потери жены, и 24 декабря 1928 года он покончил жизнь самоубийством, застрелившись из пистолета.
К каждому из романов, включенных в нашу книгу, Альберто делла Валле нарисовал по 20 полностраничных иллюстраций, и мы, конечно, воспроизводим их все.
О переводах романов, включенных в этот том.
Первый роман сборника, «Капитан Темпеста», выходил на русском языке неоднократно, но его перевод, выполненный в 1910 году Л.А. Мурахиной-Аксеновой, к сожалению, был сокращенным. Не берусь судить о качестве перевода, читался он гладко, но первое же сравнение его с новым переводом показало, что он весьма вольный. Сравните сами, по традиции выкладываю начало первой главы в обоих переводах:
цитата Перевод Л.А. Мурахиной-Аксеновой– Шесть!
– Пять!
– Одиннадцать!
– Четыре!
– Зара!
– Ах, чтоб вас! Тридцать тысяч турецких сабель вам на голову… Ну, синьор Перпиньяно, и везет же вам! Можно сказать, прямо дьявольское счастье!.. Целых восемьдесят цехинов выиграли у меня в два вечера! Каково? А? Нет, слуга покорный, продолжать в таком духе я больше не имею охоты, лучше проглотить пару ядер из колубринки или даже сесть на кол, которым так любят угощать христиан эти магометанские псы, честное слово! Теперь если они возьмут Фамагусту, то им, кроме шкуры, нечего будет содрать с меня.
– Не возьмут, капитан, будьте покойны!
– Вы думаете, синьор Перпиньяно?
– Уверен в этом. С тех пор как к нам присоединились эти славяне, нечего опасаться за Фамагусту. Венецианская республика умеет выбирать солдат.
– Ну, это все-таки не поляки.
– Капитан, прошу вас не оскорблять далматских солдат.
– Я и не думаю их оскорблять, несмотря на то что ваше отношение к нашим солдатам не из лучших…
Слова поляка были прерваны раздавшимся возле обоих игроков угрожающим гулом голосов и бряцаньем оружия.
– Ну, уж и вспыхнули, как солома! – поспешил он воскликнуть совсем другим тоном и с деланною улыбкою. – Напрасно, друзья мои! Вы должны знать, что я охотник пошутить. Ведь уже четыре месяца, как мы с вами, мои храбрецы, имеем удовольствие биться рядом против этих неверных псов, которые спят и видят, как бы добраться до нашей шкуры, и я не раз имел случай убедиться в вашем мужестве… Но вот что, синьор Перпиньяно, если желаете, я все-таки не прочь начать с вами новую партию. Может быть, и отыграюсь, а если и нет, куда уж не шли мои последние двадцать цехинов! А об этих проклятых турках нечего и поминать. Не видим их пока – и отлично.
цитата Перевод О. Егоровой— Семь!
— Пять!
— Одиннадцать!
— Четыре!
— Зара!
— Ух ты, чтоб тебя, тридцать тысяч турецких сабель! Ну и везет же вам, синьор Перпиньяно! Вы за два вечера выиграли у меня восемьдесят цехинов. Так дальше не пойдет! Уж лучше получить ядро из кулеврины2, да еще пулю от неверных в придачу. По крайней мере, с меня не сдерут шкуру после взятия Фамагусты.
— Если ее возьмут, капитан Лащинский.
— А вы сомневаетесь, синьор Перпиньяно?
— Пока что сомневаюсь. Пока у нас воюют словенцы, Фамагусту не взять. Венецианская республика умеет отбирать солдат.
— Ну они же не поляки.
— Капитан, не обижайте солдат из Далмации.
— И не собирался, все же тут присутствуют и мои соотечественники...
Вокруг игроков послышалось угрожающее бормотание, смешанное с бряцаньем шпаг, когда их вытаскивают из ножен, и капитан Лащинский осекся.
— О! — сказал он, быстро сменив тон и улыбнувшись. — Да будет вам известно, доблестные воины, что я люблю пошутить. Вот уже четыре месяца, как мы бок о бок сражаемся с этими нечестивыми псами, которые поклялись живьем содрать с нас шкуры, и я вам цену знаю. Итак, синьор Перпиньяно, раз турки нам не досаждают, продолжим партию? У меня в карманах позвякивают еще двадцать цехинов.
----------
1 В арабском языке зарами вообще называют кости. (Примеч. перев.)
2 Кулеврины — тип длинноствольных огнестрельных орудий. В XVI в. кулевринами называли легкие длинноствольные дальнобойные пушки. (Примеч. перев.)
Лично у меня наибольшее недоумение вызвало слово "Шесть!", с которого начинается старый перевод. Первая строка оригинала: "- Sette!...", то есть "Семь!", почему переводчик заменила на "Шесть!" непонятно совершенно. И это не единичный случай — на второй странице снова играют в зару, вновь "Sette!", которая опять переводится как "шесть". А все вот эти "сесть на кол" и "вспыхнули как солома" — это фантазия переводчика, дальше таких "лишних" оборотов будет много. Это читается хорошо, не спорю — но это не Сальгари. Но, конечно, будут те, кто считают старый перевод поэтичнее (и плевать на вольности переводчика). Мы делали новый перевод в первую очередь для того, чтобы выдержать единую стилистику со вторым романом дилогии. И потому, что хотели избежать сокращений в тексте, раз уж начали издавать полные переводы — нет смысла делать исключения.
По второму роману дилогии, "Дамасскому льву", все ясно — он на русский язык никогда не переводился.
А теперь я расскажу вам кое-что о третьем романе в книге, о "Дочерях фараона". Многие почитатели Сальгари узнают в нем, пусть и с трудом, ранее издававшуюся повесть "Трон фараона". Мне как-то попался отзыв на эту повесть, что кто-то считает ее лучшим произведением в творчестве Сальгари. Так вот, лучшим вы считали не произведение Сальгари, а фантазию неизвестного переводчика начала XX века на мотив романа Сальгари! Это примерно как судить о "Пиноккио", прочитав "Буратино". Герои те же, сюжет примерно тот же, но детали, стиль, эпизоды — все иное. Начать надо с того примечательного факта, что у Сальгари к роману нет никакого пролога. Весь тот немаленький и довольно поэтичный пролог, который сопровождал публикации "Трона фараона", целиком и полностью выдуман переводчиком (и не думайте о возможности авторской более поздней доработки — роман впервые опубликован в 1905 году, следующая публикация уже после 1911 года, то есть после смерти автора, а старый русский перевод датирован 1909 годом; Сальгари вообще было некогда перерабатывать свои произведения, он их пек как блинчики). И дальше по тексту будет масса подобного. От Сальгари остался только общий костяк сюжета. И, конечно же, текст романа сокращен почти в два раза!
Не могу дальше приводить примеры отличий текстов, потому что это грозит раскрытием сюжета произведения тем, кто его еще не читал. Но вот можете сравнить начало первой главы в старом и новом переводах:
цитата Неизвестный перевод 1909 годаI. Пророчество Оуниса
Предвестница ночи — фиолетовая дымка — поднималась на востоке, все сгущаясь, захватывая все большее пространство, а запад был еще объят огнистым заревом заката, и солнце, словно огромный раскаленный шар, готовясь покинуть землю, уже почти касалось краем волнистой линии горизонта. На самом берегу Нила, прислонясь плечом к стволу тихо покачивавшейся пальмы, устремив задумчивый, мечтательный взор на гладь реки, стоял молодой человек, одетый, как одевались пять тысяч лет тому назад почти все египтяне, не принадлежавшие к знатному роду, его стройный и сильный стан облекала простая рубашка из полотна, спускавшаяся ниже колен мягкими и красивыми складками и перетянутая по талии широким поясом из полотна. На гордой голове была повязка из треугольного платка с цветными краями, придерживаемая на лбу при помощи тонкого ремешка. Концы этого платка падали на плечи.
При первом же взгляде на юношу бросалось в глаза, что он, несмотря на свою молодость, был уже закален и силен, как настоящий воин, и во всех его движениях сквозила какая-то врожденная грация. Его молодое лицо казалось отлитым из золотистой бронзы. Все его юное тело было сложено удивительно пропорционально, так что могло бы послужить моделью для любого скульптора, кисти рук и ступни ног казались маленькими, как у ребенка, но в то же время словно вылитыми из стали, только прикрытой атласом кожа В мечтательных черных глазах горел огонь, показывавший, что душа юноши полна кипучей и бурной страсти, неукротимой энергии, презрения к опасности. Огневыми очами, в глубине которых таилась туманная дымка тихой грусти, юноша глядел на царственный Нил, медленно и плавно кативший мимо него свои могучие воды, и его молодые уста шептали отрывисто:
— Вернет ли Нил мне ее? Увижу ли я ее опять? Или навсегда, навсегда ушла она отсюда? Кому же покровительствуют боги — небожители? Или только своим потомкам, фараонам? Неужели для них не существуют простые смертные, не могущие похвалиться тем, что в их жилах течет кровь фараонов? Но тогда зачем существует все это остальное человечество, отринутое богами?
С глубоким вздохом, всколыхнувшим его молодую грудь, он поднял голову, устремил очи на потемневшее небо, на своде которого здесь и там уже начинали блистать коротким светом вечерние звезды. Потом его взор опустился, скользнул к западу, где быстро бледнел рассеянный свет догоравшей вечерней зари.
— Надо идти домой! — прошептал он грустно. — Надо, надо! Оунис будет беспокоиться обо мне. Пожалуй, он уже и теперь бродит по перелеску, ища меня.
цитата Перевод О. Егоровой1
НА БЕРЕГАХ НИЛА
На берегах величавого Нила все было спокойно.
Солнце садилось за пышные верхушки пальм, окунаясь в море огня, окрасившего багрянцем воды реки, отчего они стали похожи на только что выплавленную бронзу. А восток затянула лиловая дымка, которая с каждым мгновением становилась все гуще, возвещая приближение сумерек.
На берегу, прислонившись к стволу молодой пальмы и о чем-то глубоко задумавшись, стоял человек. Его рассеянный взгляд скользил по воде, с легким журчанием струящейся между погруженными в ил стеблями папируса.
Это был совсем еще молодой, не старше восемнадцати, египтянин, широкоплечий, с правильными чертами удивительно красивого лица, тонкими кистями нервных рук, с волосами цвета воронова крыла и очень черными глазами.
Его простую рубаху, спадавшую свободными складками, перехватывал в талии льняной пояс в белую и голубую полоску. Голову же украшал треугольный платок с цветной каймой, закрепленной на лбу тонкой кожаной полоской, концы которого спадали на плечи. Такой головной убор, защищавший от жгучих солнечных лучей, египтяне носили уже пять тысяч лет.
Юноша застыл в неподвижности, не замечая, что пальмы и реку уже заволокла вечерняя мгла, и, казалось, не думая о том, насколько опасно оставаться на берегу после заката.
Его черные глаза поблескивали сумрачно и печально, он неотрывно глядел перед собой, словно видел что-то ускользающее в ночной тени.
Он глубоко вздохнул и вздрогнул, уныло махнув рукой.
— Нил не ведет меня больше, — прошептал он. — Боги поддерживают только фараонов.
Юноша поднял глаза. На небе уже начали загораться звезды, и красноватый отсвет на западе, там, куда опустилось солнце, быстро угасал.
— Надо возвращаться, — тихо сказал он. — Унис будет беспокоиться, наверное, уже пошел в лес меня искать.
Как и в случае "Капитана Темпесты", старый "перевод" может казаться более поэтичным, более образным, интересным. Но проблема лишь в том, что это не Сальгари, это фантазия на тему романа Сальгари от неизвестного русского автора начала XX века. Начав с выдуманного пролога и изменения названий глав, этот неизвестный автор далее по тексту будет все дальше отклоняться от сюжета оригинала, выбрасывая целые эпизоды, добавляя свои собственные сюжетные линии. И закончится это, фактически, иным финалом. Нет, конечно, в общих чертах все будет как у Сальгари, но... В общем, прочтете — узнаете.
Рекламная манжета книги:
Оформление обложки Сергея Шикина. Иллюстрация на обложке Филиппа Якоба Литербурга Младшего. Иллюстрации в книге Альберто делла Валле. Составитель книги Александр Лютиков. 832 страницы, из них 60 страниц иллюстраций. Тираж 3000 экз.
