Неслучайно, что антология военной фантастики «ЖЕЛЕЗНОЕ СЕРДЦЕ» открывается характерным для эпохи 20-х гг. фантастическим «кино-агит-гиниолем» Николая Костарева «Помначзвена и война», лишь недавно обнаруженным, благодаря архивным разысканиям белорусского исследователя фантастики Андрея Левчика.

Это, бесспорно, редкая находка, открывающая новые грани в творчестве дальневосточного писателя-партизана, автора первого советского приключенческого романа «Желтый дьявол», написанного в соавторстве с дальневосточным же поэтом-футуристом Венедиктом Мартом под общим псевдонимом Никэд Мат. В залихватском, почти опереточном сюжете герои Костарева спасают с помощью «антигаза» пролетариат советской Германии.

Но пройдет лишь несколько лет, и образ будущего врага обретет реальные очертания в виде отнюдь не советской, а уже фашистской Германии, а вместе с ней и милитаристской Японии.

Фридеберт Туглас — классик не только эстонской, но и в равной степени советской литературы. По происхождению — сын батрака, а потому в юности активно участвовал в революционном движении, отбывал за это в тюремном заключении. В своем творчестве питерского периода тяготел поначалу к декадентству. И даже опубликовал сборники полуфантастических новелл «Судьба» (1917), «Меланхолия» (1920) и «Странствие душ» (1925). Автор замечательного романа о детстве «Маленький Иллимар». Считается основателем эстонского литературного языка и даже был номинирован на Нобелевскую премию. Это то, что надо знать об авторе. Увы, несмотря на то, что на русском языке вышло несколько книг прозы Фридеберта Тугласа, современный читатель его практически не знает...

Поэтому хорошо, что его новелла «Морская дева» попала в антологию отечественной сказочной фантастики «Новый Гептамерон». Она дает представление о богатом, насыщенном метафорами и смыслами поэтическом языке писателя. Это причудливая, чувственная фантазия о русалке и уроде Курдисе, тоже родившемся на дне океана, которые не принимают жестоких законов земли и возвращаются к своим истокам — в морские глубины, символизирующие свободный и праведный мир. События разворачиваются на острове, которым правит Каспар Рыжий, в день его очередной свадьбы, когда остальным жителям можно, наконец-то, нажраться и напиться до отвала. Именно в этот день во время свадебного ритуала невод вытягивает из моря русалку, которая по капризу виновника торжества тут же назначается его второй невестой. А урод Курдис, ничего не ведающий о своем происхождении, вынужден прислуживать хозяину в качестве музыканта во время брачной ночи. И эта ночь погружает его в глубокое душевное смятение:

«Все, чем он жил, рухнуло этой ночью. Обвалилось все, что помогало ему держаться на ногах. Его мысль, его чувства упали навзничь на пустынный и бессмысленный земной шар. Что такое жизнь? Что такое человек? Во имя чего люди барахтались в клетке жизни, окруженные со всех сторон бессмысленной пустотой? Все люди — или волки, или свиньи. Одни оскверняют жизнь своей силой, другие — своим бессилием. Все, чего бы человек ни коснулся, становится страшным... Человек ли он вообще? А если не человек?.. Если не человек?».

Поначалу может показаться, что смачные раблезианские описания свадебного обжорства восходят к Средневековью («он съел окорок бегемота, тушенный в навозе и обданный дыханием крокодила. Затем не спеша полакомился забродившей похлебкой из разжеванных орехов»), но тут в тексте наталкиваешься на загадочную фразу «женщины из той земли, которая называлась Европой и стала пустыней», — и понимаешь, что перед нами не просто сказочная притча, а еще отчасти и антиутопия (кстати, у Ф. Тугласа есть и стопроцентная фантастическая антиутопия «Прощальный привет» (1941)...

Напоследок не могу отказать себе в удовольствии процитировать самодовольную свадебную речь Каспара Рыжего. Она не только дает представление об атмосфере рассказа, но и поневоле наводит на некоторые современные аллюзии:

А ведь это написано еще в 1919 году. И как свежо звучит! Вот такой он, Фридеберт Туглас, — почти фантаст, почти марксист и несомненный гуманист, чуть не ставший Нобелевским лауреатом...

Перед самым началом Великой Отечественной войны в одном из региональных альманахов появилась НФ повесть, которая могла бы стать событием. Ведь ее герои пытаются создать новый радиоактивный элемент, вызывая расщепление атомного ядра посредством воздействия на него «консервированной» солнечной энергии.

Речь идет о научно-фантастической повести некоего С. Страхова «Рождение синтезита», долгие десятилетия таившейся в региональном альманахе «Литературный Ростов» за 1941 год. Из-за начавшейся войны читатели с ней толком даже не успели ознакомиться, а потому она прошла незамеченной и затерялась в архивах.

Неведомый автор дистанцируется от повествования и тщательно путает следы, используя прием «матрешки». Некий Константин Лебедев находит в трамвае рукопись, в которой рассказывается об открытии инженера Гурова, для которого в свою очередь толчком к открытию послужили найденные им в парке записки некоего революционера Федорова. Причем Лебедев не может найти в реальности никаких следов чудесного города Солнечного, о котором упоминается в рукописи, но при этом о самом Гурове что-то слышал… Более того, публикация повести завершается обстоятельным послесловием проф. И. Соколова. И это тоже сбивает с толку: то ли это послесловие является продолжением повести, то ли автором повести является сам проф. Соколов, укрывшийся под псевдонимом Страхова. В общем, современному читателю будет, о чем призадуматься, хотя истины мы уже наверняка не узнаем…

Столь сложно выстроенная конструкция повествования нехарактерна для «ближнего прицела». Но общая сюжетная схема практически повторяет то, что описано в романе С. Скляренко «Пролог» (1937), тоже сегодня забытом. Ученый-одиночка старой формации бьется над открытием, и на помощь ему приходит девушка-комсомолка и неизменный секретарь парткома (куда ж без него!), а желанное озарение происходит во время концерта. В итоге синтезит создан — несмотря на происки врагов. Далее следует привычный для этого жанра апофеоз:

«В бесчисленных институтах и лабораториях нашей страны тысячи и тысячи бесстрашных исследователей неутомимо и настойчиво вырывают у природы ее тайны, вместе со всем советским народом самоотверженно прокладывают путь в завтрашний радостный день человечества, когда человек будет командовать вселенной. Какие мы с вами счастливые, товарищи, что живем и трудимся в нашей прекрасной стране!..».

И по композиции, и по стилистике, и по научным обоснованиям повесть Страхова во многом опередила «ближний прицел», — оставшись при этом в рамках жанра. Тот факт, что она все же вернулась из затянувшегося забвения к современному читателю в составе одноименной антологии, — можно только приветствовать...

Полузабытый сборничек шпионских рассказов загадочного автора Семена Арефьева, изданный в Башкирии в 1957 году, лет пять назад вызвал легкий ажиотаж в среде библиофилов. Из-за непритязательного названия «Глубокий снег» и скромного оформления обложки в духе фронтовой прозы, книга долгое время не привлекала внимания. Но внутри нее оказалось бомбическое содержание — цикл захватывающих детективных рассказов о сенсационных расследованиях вымышленного подполковника КГБ Петра Васильевича Колесникова.

Еще ранее два рассказа из этого сборника, — «Красная шкатулка» и «Тайна полигона», опубликованные в 1954 году в «Огоньке» с прекрасными иллюстрациями В. Высоцкого и Г. Балашова, — вызвали бурный интерес у читателей своим нетривиальным сюжетом на грани фантастики. А вот изданный три года спустя в региональном издательстве полный цикл рассказов до широких читательских масс не дошел. И только сейчас обретает запоздалую популярность.

В чем же прелесть этого сборника на фоне остальной советской детективной прозы?

В той изощренной изобретательности и утонченном садизме, с которыми действуют шпионы, диверсанты и прочие гости из-за кордона в стремлении добыть секретную информацию или ценную вещь на территории СССР.

При этом подполковник Колесников расследует все эти уникальные случаи с такой спокойной проницательностью, хладнокровием и остроумием, что даже если бы преступление было совершено инопланетянами, он бы и глазом не моргнул...

Сегодня полный свод текстов Семена Арефьева переиздан в рамке издательствами «Дежавю» и «Алатырь». Но, видимо, для придания объема к ним добавлены повести других авторов. Так что я предпочел приобрести на аукционе первоиздание книги «Глубокий снег», с удовольствием ее прочитал и бережно водрузил на ту полку, где ей законное место — рядом с фантастикой «ближнего прицела»...

Константин Дмитриенко — личность известная в литературных кругах Владивостока. Поэт, прозаик, эссеист, организатор частного независимого издательства «Niding.publ.UnLTd», учредитель литературной премии «Самородок» за лучшую книгу, вышедшую по итогам года в вышеозначенном издательстве. Причем это не пустопорожнее название: в качестве премии вручается настоящий золотой самородок 927 пробы и весом в 2,72 грамма. Где он его добывает — неведомо. Говорят, для него специально присылают из Магадана. Так или иначе, теоретически этот самородок мог оказаться и у меня в руках, поскольку в Костином издательстве вышла моя мистическая повесть «Ищите Белую старуху». Но премия вполне заслуженно досталась тогда моему другу из Артема Александру Белых за переводы древней японской поэзии.

А вот тесное общение с золотом, а также отроческие воспоминания о житье-бытье в амурском городе Зея, в конце концов, воплотились у Константина Дмитриенко в оригинальное прозаическое произведение «Повесть о чучеле, Тигровой Шапке и Малом Париже», которое докатилось в итоге до первопрестольной и произвело некоторый фурор...

Повесть скроена из отдельных историй, микроновелл и баек, на первый взгляд, мало связанных друг с другом, но написанных живо и интригующе. История, этнография, таежная мистика и криминальный детектив смешались тут воедино. Порой это напоминает фантастические апокрифы из книг Вас. Щепетнева «Певчие ада» и «Белые львы Антарктиды», а порой эпизоды из киноэпопеи А. Кончаловского «Сибириада», особенно связанные с фигурой Вечного Деда.. Но по мере углубления в чтение начинаешь замечать и сквозных персонажей — прежде всего, того самого таинственного незнакомца в тигровой шапке и его странную белую собаку с рыжими ушами, возникающих из тумана, буквально из ничего в разных местах и в разные эпохи. А заодно нащупываешь, наконец-то, и затерявшийся линейный сюжет, связанный так или иначе с трагическими событиями, развернувшимися в начале прошлого века в таежном поселении Малый Париж.

Понятно, что охота за золотом и жажда золота никого еще до добра не доводили. Но концовка повести все равно озадачивает. Потому что старательно вычисляли одного неубиваемого убивца, а вышли совсем на другого...

Спойлерить, впрочем, не буду. Лучше порадуюсь за писателя-земляка, сумевшего в лучших традициях Альфреда Хейдока найти свою интонацию для того, чтобы заинтриговать дальневосточной экзотикой и мистикой избалованную и продвинутую разнообразным чтением столичную публику. Будем надеяться, что продолжение последует...

...Помню, как в 1981 году купил в киоске Союзпечати номер журнала «Литературная учеба», посвященный фантастике. Повесть А. Бушкова «Варяги без приглашения» и рассказ А. Силецкого «Пыльная дорога, звездные дожди» произвели на меня тогда настолько глубокое впечатление, что я этот журнальный номер переплел как книгу, и настоятельно потом рекомендовал для чтения всем своим знакомым. Эта потрепанная брошюрка до сих пор в моей библиотеке...

А вот дальнейшее обширное творчество Александра Бушкова, скатившееся к «Сварогу» и «Пиранье», быстро разочаровало. Так что для меня его небольшая дебютная повесть «Варяги без приглашения», по стилистике и идеям перекликающаяся с лучшими вещами братьев Стругацких, — лучшее, что написал «лидер продаж» господин Бушков...

Посмотрев на картинки из Вашингтона, куда накануне инаугурации нового Президента нагнали военных больше, чем в Ирак и Афганистан (боятся, стало быть, не русских и китайцев, а собственного народа?), захотелось перечитать снова роман Синклера Льюиса.

В свое время прочитал его с большим интересом, но воспринял как совершенную фантастику. Теперь он уже не кажется таким фантастическим. Хваленая западная демократия на самом деле очень труслива, и с перепугу может впасть в такой тоталитаризм, что Сталину и не снился...

Респект седовласому американскому классику: у них на самом деле все возможно. В том числе и цифровая диктатура, до которой Льюис, к его счастью, не дожил...

Вот она, смачная бульварная литература в ее чистом незамутненном виде!

Сюжет скручен в тугую пружину. Страсти в клочья. Эпитеты — закачаешься («Что я нашла в нем?.. Как чужд и далек он мне...» — выстукивал телеграфный ключ в аппарате мышления»). Читается в один присест — дух захватывает.

Вместе с тем, написано вполне пристойно. И даже с чувством юмора. А еще с жестокими натуралистическими подробностями, которые автору, видимо, не пришлось придумывать. Поскольку испытал он их на своей шкуре, одинаково натерпевшись и от чекистов, и от фашистов. Даром, что сочинял свои искрометные фантазии, сидя в лагере для перемещенных лиц...

Об авторстве гадают до сих пор. На обложке своего первого романа он укрылся под японским псевдонимом Иво Има. Далее пользовался фамилией Эфер. Одни говорят, что это Виктор Афонькин, другие — что Константин Коспарук-Сибирский, третьи подозревают в нем Н. Мамонова. В любом случае автор-то — русского происхождения.

Однако в «Похитителях разума» нет ни одного русского персонажа. Только американцы, немцы, японцы, англичане и героические польские влюбленные в качестве подобытных жертв. Значит ли это, что он был антисоветчиком?..

Между тем, при написании своего романа Има-Эфер-Афонькин вдохновлялся сугубо антифашистскими настроениями. И вряд ли подозревал, что главная тема его романа давно разработана в Стране Советов — и не только в фантастических романах Михаила Гирели «Eozoon» и Б. Турова «Остров гориллоидов», вышедших по странному совпадению в один год, но и в реальности, в секретных опытах советского доктора Ильи Иванова по скрещиванию обезьяны и человека, которые проводились накануне войны в заповеднике Аскания-Нова и в специальном питомнике в Сухуми...

Так что безумные фантазии Афонькина чуть не стали у нас былью...

Все-таки Василий Масютин был не только отличным художником, чьи офорты и гравюры стоят сейчас баснословно дорого, но и добротным писателем. Второй его фантастический роман «Двое из одного» в плане бытописательства воспринимается почти по-лесковски. И заставляет вспомнить доктора Джекила и мистера Хайда из одноименной повести Стивенсона, а также булгаковского Шарикова. По атмосфере роман напоминает местами еще и менее известное «Преступление профессора Звездочетова» Михаила Гирели.

О сюжете писать не буду — все и так ясно по аннотации.

Но что для меня стало неожиданностью в этом непростом для чтения романе — так это тонкая ирония при описании съезда украинских националистов, совершающих в финале паломничество на могилу Тараса Шевченко.

Тарас тут отдыхает, — а Гоголь смеется...

Написано сие произведение, заметим, еще в 1925 году.

И ведь сколько лет прошло, — а в Киеве все то же нытье в адрес «проклятых москалей»...

Если учесть, что самый старый персонаж из описанного в повести «Формула счастья» будущего родился в 1999 году, то это будущее определяется примерно как 2070 год. И нам до него не так уж далеко — всего-то лет пятьдесят. Поэтому интересно, что предугадал автор.

А предугадал он, в отличие от многих советских фантастов, прежде всего пресловутый смартфон (в тексте он называется «карманный радиовидеотелефон»). И даже печальную зависимость от смартфона тоже предсказал верно. У него даже школьники из 60-х эту опасность предчувствуют:

Вообще, Олега Корякова можно похвалить за попытку взглянуть на психологию шестидесятников глазами их ровесников из XXI века. Следить за их реакцией на те или иные подробности из наивного школьного дневника Инги Холмовой мне как читателю было крайне интересно. Жаль, что таких сцен в повести немного.

Но в целом, несмотря на излишний пафос и явную идеологическую зашоренность, повесть удалась. Она светлая и добрая. И судьба двух юных влюбленных — Инги и Даниила, — следы которых пытаются разыскать в архивах подростки из будущего, тронула почти до слез.

Олег Коряков — хороший писатель. И его случайный заход в жанр НФ можно считать хоть и робким, но вполне зачетным...

Человек — лишь песчинка в нашем огромном мире.

Именно такое ощущение подарил мне доктор наук Гордашевский во время чтения его единственной фантастической повести «Их было четверо». Название больше подходит для патриотического романа про разведчиков или пионеров-партизан (вспомнился белорусский фантастический фильм «Пятерка отважных» (1970) о том, как современные пионеры попали в самое пекло Великой Отечественной войны). А тут — путешествие микроскопических подростков внутри растений. И никакого пафоса. Зато с риском для жизни. Ведь несмотря на прекрасную экипировку, путешественники запросто могли бы оказаться унесенными ветром, раздавленными или съеденными, тем более, что отправились они в путь тайком, не известив взрослых. Слава богу, обошлось...

На фоне шедевров Ларри и Брагина на схожую тему повесть совсем не выглядит вторичной. У нее своя интонация.

Познавательно, увлекательно — респект автору. Но жаль, что мимо современных чад, заглоченных по уши смартфонами...

Поэт и переводчик Сергей Бобров, автор знаменитой книжки про математику «Волшебный двурог», дал своему фантастическому роману «Спецификация идитола» своеобразное жанровое определение «прозроман ускоренного типа». По моему разумению, понимать его надо так: что это не роман, а конспект романа. Соответственно, и читать его лучше с ускорением — вначале внимательно, потом по касательной, пробегая неинтересные главы, а на финише слегка притормаживать. Только тогда чтение может быть успешным.

Кажется, именно Бобров в начале 20-х ввел моду на такой торопливый телеграфный стиль повествования, которым потом были написаны десятки произведений в духе «красного Пинкертона» о мировой революции и крушении капитализма — повести Я. Окунева («Катастрофа»), Липатова и Келлера («Вулкан в кармане»), В. Катаева («Остров Эрендорф») и других авторов. Стиль позже получил название «кинематографического»: словно смотришь немую фильму с ускоренно бегающими фигурками, прыгающими кадрами и рвущейся пленкой.

«Спецификация идитола» производит именно такое впечатление. Место действия меняется в каждой главе, события стремительно нарастают, количество персонажей начинает зашкаливать, совещания толстосумов сменяются рабочими стачками и биржевыми лихорадками, время от времени гремят взрывы и случаются катаклизмы. И только романтические сцены, коих немного, дают возможность отдышаться. Дополнительную путаницу автор вносит тем, что вместо одного изобретателя взрывчатого вещества «идитол» он вводит в сюжет целых трех. Но все эти гении-одиночки, мечтающие стать «властелинами мира», в итоге оказываются побеждены одним хитрым синдикатом Ован-Черри-Тринидад. Заодно укрощаются и пролетарии, задумавшие раздуть пожар мировой революции. Мировая закулиса побеждает — как она, увы, побеждает до сих пор...

Сегодня «Спецификацию идитола» (так же, как и другой роман Боброва «Восстание мизантропов») читать можно только тем, кто интересуется историей отечественной НФ. А лучше, право слово, перечитать на ту же тему «Кракатит» К. Чапека, казавшийся ранее скучным. Ибо бег на ускоренные дистанции противопоказан тем, кто любит неспешное чтение...

Эту редкую шпионскую повесть я приобрел потому, что она попала в некоторые библиографии фантастики — в частности, Вельчинского. Увы, после прочтения приходится признать, что элементы НФ здесь весьма микроскопичны. Это:

- специальные термитные снаряды для диверсионных взрывов в шахте;

- портсигар, покрытый изнутри сильнейшим ядом, вызывающим паралич сердца;

- пиротехническое средство (!) для подделывания паспортов;

- световой экран в кабинете начальника госбезопасности для отслеживания вражеских подводных лодок.

...В общем, не густо. С таким же успехом можно каждую третью шпионскую повесть 50-х гг. отнести к фантастике, учитывая разнообразные хитроумные приспособления, используемые шпионами и разнообразные открытия советских ученых, за которыми они охотятся.

Сама же повесть читается вполне себе с интересом. Чекисты выявляют здесь сеть вражеских агентов, заброшенных для диверсий на руднике и пытающихся украсть секретную научную документацию из московского НИИ. Одна из самых драматичных глав называется «Гибель Петренко» — и означенного лейтенанта реально жалко. А таинственная «Белладонна», вынесенная в название повести — это не какой-то там токсичный газ (как я думал вначале) или название спецоперации, а

Удивительно, что при нынешнем повальном увлечении старыми шпионскими детективами, эта повесть осталась вне поля зрения рамочных микротиражников...

Один из самых мрачных и одновременно чувственных поэтов Серебряного века Федор Сологуб в своем прозаическом творчестве нередко обращался к фантастике — и даже удивительно, что его произведения в этом жанре до сих пор не собраны под одной обложкой (и даже библиографии на ФЛ нет). Самое главное его фантастическое произведение — трилогия «Навьи чары», получившая позже название «Творимая легенда». Здесь фантазия автора бьет через край.

В первой книге «Капли крови» русский ученый Триродов в своей таинственной усадьбе воскрешает умерших от нищеты подростков для новой счастливой жизни, — и вместе с ними на искусственной мини-планете покидает охваченную смутой Землю. Во второй книге «Королева Ортруда», разительно напоминающей современные романы-фэнтези, действие переносится в фантастическую страну, властители и народ которой живут в гармонии души и тела. Но классовая борьба разгорается и здесь, и многие исчезают в стране небытия Ойле. В третьей книге «Дым и пепел» во владениях королевы Ортруды приземляется после лунных похождений Триродов и его мальчиковая коммуна, чтобы строить здесь новую и светлую жизнь.

Страницы этой восторженной эпопеи, где смешались воедино утопия, мистика, детектив, фэнтези, антиутопия и едва прикрытый эротизм, напоминают порой живописные сюжеты Братства прерафаэлитов. Но это чтение не для всех.

Одна из моих любимых книг, обладающая завораживающей магией...

«Подвиг Вайвасваты» — роман, конечно, необычный для 60-х годов, поскольку основан был на эзотерических идеях Рерихов, Блаватской и Веры Рочестер. Он нес в себе «ересь», чуждую советской идеологии. Может, еще и поэтому номера «Радуги» с этой публикацией быстро исчезли из обихода. Мне их удалось в свое время достать и вшить в конволют отечественной фантастики из толстых журналов. Но этот конволют у меня все-таки умыкнули — подозреваю, именно из-за романа Бердника...

Очень жаль, потому что в журнале были выразительные и чувственные иллюстрации Галины Яремчук. Они с тех пор, увы, нигде не воспроизводились. Может, еще и поэтому я не стал приобретать издание «Алатыря», поскольку там для «Вайвасваты» взяли абстрактные рисунки Рафаэля Масаутова, совсем не подходящие по стилю к романтической прозе Бердника. Ограничился брошюркой «Тардиса», в которой вообще гольный текст, но зато в первоначальном журнальном переводе...

Вот такой вот ностальгический получился отзыв — не столько о романе, сколько о его оформлении...

Прочитал второй фантастико-приключенческий роман князя Волконского «Капитан «Дедалуса» — и с сожалением от того, что приключение закончилось, закрыл книгу. Все-таки его сиятельство Михаил Николаевич умел заманивать своих читателей, которые охотно пускались с ним в авантюру, наслаждаясь авторским слогом и романтикой дальних странствий.

Как и в «Сокровище Родины», его одинокий герой Николай Александрович Гринев, которому нечего терять, отправляется в далекое путешествие без видимой цели. Цель находит его сама. В египетском Порт-Саиде он становится жертвой злодея и вынужден пережить немало испытаний и приключений, какие всегда выпадают на долю «чужака в чужой стране», у которого нет документов, денег и знания местного языка. И так же, как и в первом романе, в самый отчаянный момент к герою приходит на помощь очередной русский гений-одиночка на своем чудесном аппарате «Дедалус», способном с одинаковым успехом передвигаться на воде, под водой и по воздуху.

Да, Волконский тут повторяется, выстраивая хитросплетения сюжета. И снова оставляет финал открытым: во всяком случае, тайну хозяина «Дедалуса» мы так и не узнаем...

Но оба романа ценны тем, что их герои, простые русские люди, попав в необычные обстоятельства и в чужеземные условия, сами того не ожидая, проявляют смелость, находчивость и благородство, а научно-технические чудеса играют при этом второстепенную роль...

Лейтмотивом сюжета в «Капитане «Дедалуса» становится жалостливый русский романс «Приди, мой желанный! Мой милый, приди». Но ради этого наивного женского призыва настоящие мужчины пройдут огонь, воду, жар песков, коварство пиратов, работорговцев и жестоких душителей из секты поклонников богини Кали. И все для того лишь, чтобы два любящих сердца, наконец-то, воссоединились и растворились в небесах...

Завидую тем, кто еще не раскрывал томик с этими редкими романами князя Мих. Волконского. Вас ждет увлекательное и приятственное во всех отношениях старомодное чтение. И хвала «Миллиорку» за этот проект.

Это дебютная книга известного историка и биографа Гарибальди, кандидата исторических наук Абрама Яковлевича Лурье.

Она позиционируется как пособие для внеклассного чтения по географии.

Но на самом деле это настоящая приключенческая повесть, написанная по всем канонам жанра.

14-летний поваренок Митька во время стоянки в Порт-Саиде тайком покидает борт советского торгового судна «Заря», чтобы прогуляться по Египту и хоть одним глазком глянуть на пирамиды. Он наивно думал, что обернется за ночь, но на самом деле заплутал и застрял на чужом берегу надолго. Сначала Митька попал в плен к работорговцам, затем прибился к семье бедняка-феллаха Али, живущего в хижине на берегу Нила.

И пришлось бы ему несладко, если бы он не попался на глаза британскому профессору Вилькинсу, который взял его в свою научную экспедицию. Это позволило мальчишке увидеть много чудес архитектуры Древнего Египта, в том числе и желанные пирамиды.

И тут в неправдоподобный, но вполне реалистический сюжет повести вплетается фантастика: не дожидаясь организованной экскурсии, Митька самостоятельно проникает внутрь великой пирамиды Хеопса, надеясь найти там клад. Но заблудившись в лабиринтах подземных коридоров, внезапно оказывается... прямехонько в Древнем Египте, в руках жрецов и надсмотрщиков фараона...

Несмотря на то, что многие сведения о Египте с 1935 года заметно устарели, повесть не утратила исторической ценности и занимательности. А рисунки, фотографии и карты, иллюстрирующие текст, лишь добавляют ей «эффект присутствия».

При всем уважении к Льву Успенскому, внесшему свой весомый вклад в историю советской НФ, — на сегодня это произведение безнадежно устарело, поскольку целиком принадлежит общественным настроениям той эпохи. Крайне наивное, слегка бестолковое и уже не такое смешное, каким казалось тогда... В отличие от «Капитана Врунгеля», который появился почти одновременно с «КУПИПом», но у которого оказалась более счастливая судьба.

Популярный в 20-30-е годы журналист Эмилий Миндлин, участник спасательной антарктической экспедиции на ледоколе «Красин», имеет в своем творческом багаже и несколько фантастических произведений.

Сказочная повесть «Не может быть», выпущенная в 1935-м отдельным книжным изданием, на сегодня практически забыта, хотя и попала в некоторые библиографии НФ. Она является своеобразным приквелом тех событий, о которых автор написал еще раньше в своей научно-фантастической повести «Днепровская Атлантида».

Главные герои – упрямые и ничему не верящие старики Иван Кузьмич и Никита Федорович, согнанные с насиженных мест развернувшимся вокруг грандиозным строительством и поселившиеся по взаимному согласию под одной крышей. Их косность и невежество постепенно пасуют под натиском стремительных перемен. Любопытный Иван Кузьмич время от времени совершает вылазки, чтобы узнать, что происходит вокруг – и каждый раз возвращается удивленный, рассказывая своему сожителю сущие небылицы. Среди зимы он попадает в жаркие тропики, где в большой застекленной горе его угощают огромными помидорами и жареными грибами, собранными тут же. Затем он совершает путешествие… под Днепром, где катается среди затопленной деревеньки на гигант-рыбе, попадает в разноцветный город и совершает экскурсию на самодвижущейся дороге, осматривая полностью автоматизированное производство…

Правда, и в эту сказочную индустриальную утопию врывается суровая действительность того времени, когда насмерть перепуганного старика, заплутавшего в подводном тоннеле, принимают за диверсанта, намеревающегося взорвать ДнепроГРЭС…

Сегодня эта сказка, пропагандирующая достижения и перспективы первых пятилеток, выглядит полным анахронизмом, но дает прекрасное представление о нравах и настроениях той далекой эпохи.

Всеми забытый роман «На новом заводе» начинается с красноречивой ленинской цитаты: «Революционер должен мечтать, если он не безнадежный филистер».

И автор мечтает. В пределах совсем близкого будущего. Мечтает о новой, идеальной организации производства. И о новых людях, стоящих у станков. О новой нравственности и о новом мышлении.

«Ты думаешь, нам Толстого нужно, чтобы описать наш завод, нашу работу? Нет. Толстые у нас еще будут. А сейчас нам нужно тех, кто в зале этого завода вырос. Тут, брат, не слово нужно, а вера. Крепкая, большая вера. Вот что», — говорит главная героиня романа Таня своему собеседнику.

Иван Иванович Фелистак (1895-1938?) был как раз из таких. Рабочий-коммунист. Писатель «от станка». Автор пропагандистских брошюр «Перспективы машинизации сельского хозяйства Северо-Кавказского края», «Машинно-конные станции», «Социализм победил бездорожье». Роман «На новом заводе» — его единственное художественное произведение.

Здесь нет особых научно-фантастических придумок и изобретений. Но и такого завода, о котором пишет Иван Фелистак, еще не существовало в реальности 30-х. В этом смысле его роман – такая же фантастика, как и фильм его тезки Ивана Пырьева «Кубанские казаки»…

Вот заводские цеха:

«Они работают в огромном светлом корпусе, где пылесосы жадно пожирают серебряную пыль, где шум машины глохнет в глушителях и где беспрерывным потоком плывет ясеневое дерево по бесконечным лентам конвейеров… По наклонной плоскости ровным потоком катится колесо за колесом, и послушные неслышной команде как пионеры на учебе, становятся в ряд на площадке тележки. Раз, два, три, четыре, пять – отсчитывает электросчетчик. Цифра пять вспыхивает красным огоньком, и быстрым движением захлопываются перила тележки. Цепь живых лент, спокойный поток золотистых спиц, сложные, но с такими простыми, почти человеческими движениями машины особенно любила Таня…».

Вот заводской душ с бассейном:

«Взбить до кружевной ажурности мыльную пену, понежиться в ее нежной испарине, обмыться и с разбегу с горки плеснуться в бассейн. Проплыть два круга и выскочить в объятья белоснежной простыни, спускающейся с потолка к ее плечам…».

Вот заводская столовая:

«Белые накрахмаленные полотняные скатерти лоснились глянцевым блеском. Причудливой формы хрустальные графины переливались искристым светом. Приятный запах свежего, только что испеченного хлеба и поджаренного мяса сливался с едва уловимым ароматом фруктов, расставленных в больших вазах на каждом столике».

Вот заводские жилища:

«В гуще зелени расплескался стеклом и белым бетоном рабочий поселок. Просторные зеркальные окна домов смеялись солнцем. Веселые усыпанные песком дорожки, путаясь в клумбах цветов, лентами опоясывали весь город… Молочная пена света электрических фонарей густо застилала небо, и сквозь нее старчески мигали красные глазки звезд. Как шорох, над городком носились звуки радиопередач».

Среди всей этой идиллии и лепоты не просто живут и работают – но спорят, ссорятся, влюбляются и страдают молодые герои романа.

Причем девушки тут прямолинейные, собранные, неунывающие, и на вопрос «Что вы больше всего любите?», не задумываясь, отвечают: «Комсомол и литературу».

Парни тут не в пример девушкам более мечтательные и эмоциональные:

Кстати, именно эту интонацию, именно такую манеру общения потом умело стилизовал, точнее, спародировал в своих ранних «советских» рассказах Владимир Сорокин.

Фелистак обошелся в своем романе без привычной в те времена шпионской линии. Но вредители тут все же есть, — ведь и на солнце бывают пятна. Подстрекаемая сплетницей Ксюшей, пышущая злобой и ненавистью к молодежи и ко всему новому в их лице, хмурая вагранщица Аграфена плетет на заводе свои паучьи сети, сталкивает героев лбами, стремясь изничтожить. Но они целеустремленно идут плечом к плечу в свое зримое, рождающееся прямо на глазах светлое будущее…

И это будущее скоро бы наступило, если бы не война…

Роман Фелистака – необычный «артефакт» той эпохи. По сути, перед нами — робкая фантастика «ближнего прицела», редкий образец сталинской производственной утопии. И этот роман предвосхитил появление более смелого научно-фантастического произведения на ту же тему — «Город энтузиастов» И. Кремлева и М. Козырева. Их совместный роман вышел в свет в том же 1930 году. И тоже, увы, канул в небытие…

Канул в небытие и писатель Иван Фелистак (возможно, стал жертвой репрессий). Но его дело достойно продолжили сын Юрий Фелистак, изобретатель и ученый в области радиоэлектроники и стереоскопического кино, автор научно-популярных брошюр и Теории Основных Форм, и внук Виктор Фелистак, лингвист-эсперантист.

Кстати, любопытно сравнить роман Ивана Фелистака «На новом заводе» (1930) с новым фильмом Юрия Быкова «Завод» (2019).

Чтобы понять, что утопия так и осталась утопией...

Одна из самых загадочных книг, попавшая в библиографии фантастики, благодаря своему названию.

На самом деле, «Зона непроницаемости» — это всего лишь вставная фантастическая глава в повести про войну, представляющая собой вполне внятный сюжетный сон одного из юных героев — про нашествие странных монстров, про таинственный зеленый свет и про прибор, включающий защитный барьер (ту самую «зону непроницаемости»). И хотя этот сон не имеет продолжения в дальнейшем действии, он все же является сюжетообразующим и в каком-то смысле пророческим, символизируя внезапное начало войны и борьбу с фашистскими захватчиками, от которых надо создать «защитный барьер» из всенародного гнева.

Повесть написана в 1945 году, по горячим следам, и автору, судя по всему, не пришлось ничего придумывать. Оттого в книге удивительный «эффект присутствия», она весьма кинематографична в деталях и содержит порой совсем не детские жестокие сцены. Например, в эпизоде, когда неопознанный самолет дает пулеметную очередь по безмятежно загорающим пацанам, в сцене ночного потопления пароходика, доверху забитого женщинами и детьми или в сцене казни школьного учителя. Война здесь отвратительна в своей бесчеловечности. И, увы, она безжалостно отбирает детство, заставляя двух неразлучных друзей Костю и Славку повзрослеть раньше времени и влиться в ряды партизан, скрывающихся в каменоломнях необитаемого острова. Действие происходит в Крыму, и это придает происходящему свой неповторимый колорит.

Сильная повесть, — независимо от того, сколько в ней собственно фантастики...

Кстати, в сильно сокращенном и переработанном варианте повесть была переиздана в 1961 году под названием «Два товарища» — при этом фантастическая глава про «зону непроницаемости» из нее начисто исчезла...

Эта книжка сопровождала меня с детства, перетекая в домашней библиотеке с полки на полку. Но руки до нее все не доходили.

Перед тем, как от нее избавиться, решил все-таки прочитать. И не пожалел о потраченном времени. Пожалуй, теперь я ее оставлю...

Это один из ярких образцов именно политической фантастики. Но не сатира, не памфлет, не детектив — а утопия.

И это умная, но грустная книга. Утопия о том, что все утопии в этом мире обречены...

Капитан Ричард Вайатт, совершивший вместе с сотней своих верных единомышленников молниеносный бескровный переворот, арестовав, как ясно из названия, британскую королеву и распустив парламент — персонаж, вызывающий безоговорочную симпатию. Это человек идеи, пример идеального правителя. Но и сам он — благородный идеалист, а такие люди в политике терпят крах. Идея сначала должна овладеть массами. Даже если это идея справедливого общественного устройства. Но массы инертны. А «железной рукой загнать человечество к счастью» — это мы уже проходили. Работает плохо.

И все же спасибо неведомому журналисту Питеру Гринвею за эту симпатичную попытку утопии. Вряд ли сегодня в Британии этот роман помнят. Более того — старательно поспешили забыть, словно его и не было. От греха подальше...

Хотя прочитать эту книгу стоит именно сегодня, когда Британия да и весь мир переживают далеко не лучшие времена. Так что рекомендую.

Нечасто бывает такое, что прочитаешь книгу, а потом жалеешь, что ее приобрел. Нет бы, почитать в электронке...

Речь идет о «чрезвычайно уголовном романе» Николая Шебуева «Дьяволица». Популярный в начале прошлого века фельетонист и редактор решил таким образом высмеять расплодившуюся в те годы бульварную литературу.

Но пародия не должна быть по художественному уровню ниже пародируемого произведения, ИМХО.

Однако ж, фельетонист — не писатель. И пародируя детектив, Шебуев даже не постарался как-либо выстроить интригу. Без всякой меры он громоздит кровавую «расчлененку», полагая, что это будет жутко смешно. Но это и не жутко. И не смешно.

Даже самые немыслимые преступления должны быть как-то объяснены с точки зрения логики. Но автора это абсолютно не беспокоит. Как и фигура самого преступника. Только на последней странице г-н фельетонист спохватывается и как бы между делом сообщает:

»...автор, конечно, мог бы хоть на минуту вывести на сцену особу, носящую эффектное прозвище «Дьяволица». Но, щадя нервы читателей, и без того взвинченные неимоверно быстро проносящимся ураганом самых неожиданных и хитросплетенных уголовных происшествий, он не решился испытывать их долготерпение лицезрением того исчадия ада, которому принадлежит эта кличка».

И все. Кто такая эта преступница, что ею двигало, почему убивала? — не суть важно. Важно сообщить, что автор написал еще один крутой роман «Берта Берс». Как говорится, покупайте во всех киосках страны...

Получается, Шебуев пошел по тому же пути, что и пародируемые им авторы бульварных романов. А пародия не достигла своей цели.

Все персонажи здесь — лишь марионетки в руках автора. В итоге, как поет Шнур: «Никого не жалко. Никого...».

Ради справедливости, отмечу, что в книжке попадаются удачно выписанные места. Например, вечеринка (по нынешнему, корпоративка) в ресторане:

Вот это улыбнуло. Потому что узнаваемо. За сто лет ничего не изменилось. Русский человек если пьет, — завсегда ведет себя одинаково...

Как иронический очерк нравов, роман Шебуева, возможно, и неплох. Как детектив — никуда не годится. А фантастики-мистики, кстати, тут и вовсе нет ни толики. Поэтому непонятно, почему «Дьяволица» попала в некоторые библиографии русской фантастики.

Возможно, в этом главная причина моего разочарования...

Впервые под одной обложкой в рамке «Арктиды» переизданы избранные фантастические и приключенческие произведения Виктора Яковлевича ИРЕЦКОГО (1882-1936) – несправедливо забытого русского писателя и публициста, изгнанного из советской России на первом «философском» пароходе, закончившего свои дни в Берлине и ставшего в новом тысячелетии прототипом главного героя романа Д. Быкова «Орфография».

Роман «Похитители огня», давший название сборнику, написан был Ирецким сразу после того, как он оказался в вынужденной эмиграции. Можно было ожидать, что получив полную свободу для творчества, писатель развернется здесь по полной, дав жестокую и язвительную отповедь большевистскому режиму, который поступил с ним столь несправедливо. Однако из-под пера автора вышел не злой пасквиль, а неторопливый, рассудительный фантастический детектив с философской начинкой.

Есть убийство, произошедшее в секретной Психобиологической лаборатории, где проводились опыты над людьми. Есть жертва – доктор Беляев, погибший в результате взрыва. Есть круг подозреваемых из числа его сотрудников. Есть следователь – тов. Перепечь. Осталось найти виновного. Причем желательно представить все как контрреволюционный заговор. Но с этим как раз закавыка…

Поскольку речь все-таки о детективном сюжете, раскрывать подробности расследования не буду. Да и не это самое важное в тексте Ирецкого. На самом деле он ценен внутренними монологами каждого из персонажей. Предельно убедительные психологические характеристики ставят роман на уровень настоящей художественной литературы. Первым из писателей Ирецкий с дотошливостью хладнокровного вивисектора препарирует нутро большевистской партии, показывая ее истинную личину. Очень жаль, что этот роман не добрался своевременно до советских читателей и не стал частью большой литературы. Он бы подвинул многие хрестоматийные имена.

Роман во многом автобиографичен. Ирецкий успел поработать в советских учреждениях и сделать соответствующие выводы. Исследования, которые ведет ученый фанатик Беляев (не гнушаясь даже проводить опыты над своим собственным малолетним сыном – революция требует жертв!), знакомы Ирецкому не понаслышке, поскольку его жена Елена Антипова участвовала в работе первой российской Лаборатории экспериментальной психологии, и позже стала крупным специалистом в этой области. А один из главных героев по фамилии Вовченко, — большевик, испытывающий муки совести и выносящий приговор себе и всем соратникам по партии – в чем-то явно аlter ego автора. Такой же беспощадный приговор большевистскому чванству и мессианству выносит своим романом «Похитители огня» и сам Ирецкий…

Иероним Иеронимович Ясинский – весьма плодовитый писатель Серебряного века, внешне похожий на белогривого льва, в своем творчестве часто менял убеждения и литературные направления — от народничества к символизму, от консерватизма к большевизму. За эти «флюгерство» и беспринципность ему часто доставалось от современников. Но зато его многочисленные произведения весьма разнообразны и по тематике, и по жанрам, и по форме. И среди них немало фантастики.

«Долина Роз» — одна из самых необычных утопий Серебряного века, к сожалению, на сегодня практически неизвестная. И очень хорошо, что она возвращена в читательский оборот, благодаря издательству «Арктида», выпустившему авторский сборник фантастических произведений Ясинского (эта идея давно обсуждалась на форумах ФЛ).

Путешественник Анджело, от лица которого ведется рассказ, через пятнадцать лет возвращается в Долину Роз. Он поражен произошедшими здесь за это время переменами. Из темной, убогой и нищей маленькой страны она превращается в сказочное цветущее государство с ажурной архитектурой и совершенной техникой. Воздушные мосты и дороги, по которым мчатся подвесные поезда из прозрачной стали, повсеместное искусственное освещение, радио и телевидение, здания из стекла и золота, голографическое кино с «эффектом присутствия», автоматическая доставка пищи, роботы и автоматика на всех заводах и во всех учреждениях, отсутствие денежной системы, общественные столовые и магазины, фонтаны и благоухающие цветники повсюду. Но при этом – обязательная пятичасовая трудовая повинность, ликвидация института брака и семьи, единообразие одежд, ограничения в области искусств и тайная полиция. Страной управляет некий Совет двенадцати. В общем, все напоминает тоталитарный коммунизм.

В вагоне поезда путешественник знакомится с щегольски одетым молодым человеком по имени Яве, который становится его добровольным гидом по стране. Незнакомец, как выясняется, не так прост. Он прекрасно осведомлен обо всех тайнах государственного устройства, обладает особыми полномочиями и необычными способностями. Впечатляющая сценка для примера:

Пока путешественник и его спутник знакомятся с обитателями Долины Роз, события развиваются с нарастающей быстротой. Народ, избалованный автоматизированным комфортом и общественными благами, требует трехчасового рабочего дня, права создавать свою семью, наряжаться и питаться каждый на свой манер – и Вечного праздника.

...И легковесная утопия по ходу сюжета стремительно превращается в жесткую антиутопию…

При этом Ясинский вкладывает в уста персонажей дельные, хотя и спорные мысли:

«Долина Роз» была написана в 1909 году. Интересно сравнить ее с другой утопией, которую Ясинский написал уже в советскую эпоху, вступив в партию большевиков – «Браслет последнего преступника» (1922). Те же воздушные дороги, небесные острова, хрустальные дворцы и благоухающие цветники. Но никаких крамольных мыслей и недовольства. Единственный персонаж, кто проявляет тут личный бунт, убивая невесту из ревности, — сам же себя и наказывает…

Какие времена — такие и утопии.

Жаль, что нельзя пока узнать, о чем намечтал Иероним Иеронимович незадолго до смерти в своем так и неопубликованном романе-фантазии «Подземный город».

Поскольку в названии есть слово «стах», совпадающее с моим ником, не мог пройти мимо этого произведения.

Рассказ известного детского писателя Сергея Григорьева, отметившегося в фантастике, помимо этого, научно-фантастической трилогией «Гибель Британии» и рассказом «За метеором», представляет собой необычный образец «оборонной» фантастики. В качестве вероятного врага тут еще фигурируют отнюдь не немцы, а американские империалисты. В этом смысле автор смотрел далеко вперед.

«Тройка Ор-Дим-Стах» — это не только сокращенное обозначение трех неразлучных друзей, военинженеров Орестова, Димитриева и Стахеева. Это еще и ключ к секретному управлению РОС — центральной станцией Радио-Обороны Союза ССР. Главный и особо важный с точки зрения тактики и стратегии военный объект с подземными тоннелями разработан вышеупомянутой троицей друзей, ими же управляется, — и команду свыше может дать только главком из Москвы.

В интересах секретности и невозможности подделки общаются тут только с помощью имажиграфа — аппарата, передающего на расстояние изображение текущего письма. Это, конечно, не самая лучшая техническая выдумка Григорьева, поскольку неудобна при принятии молниеносных решений в условиях вражеской атаки, но все же впечатляет. Особенно в сцене ранения Орестова, когда вместо строчек на экране появляется бессильный отпечаток его окровавленной ладони... И трогательная реакция в ответ: «Прощай, Ор! Тебя целует Стах...».

Военно-технических придумок в этом рассказе вообще много. И все эти термины порой перегружают текст, мешая восприятию драматического сюжета, связанного с поисками вражеского «авион-маяка».

Тем интереснее вывод, к которому приходят трое друзей по итогам военной операции, едва не сорванной из-за шпионов, проникших в РОС:

Вполне в духе того времени, когда диверсантов и вредителей вылавливали сотнями. Любая умопомрачительная фантастика тут была бессильна...

Оскар Уайльд со своим Дорианом Грэем, Томас Манн со своим Тадзио, и даже Марина Козлова со своим ARBORETUMом нервно курят в сторонке…

Запрещенный цензурой еще в Серебряном веке роман Евдокии Нагродской «Бронзовая дверь» (своеобразный сиквел ее не менее скандального романа «Гнев Диониса») опубликован-таки без купюр в третьем тысячелетии. Как приложение к монографии о творчестве писательницы. Наверное, иначе его и нельзя было издать. Хотя забавно: в итоге он занял половину книги, и как раз монография выглядит в данном случае длинным предисловием к роману.

Царская цензура была по-своему права. Она безжалостно купировала в романе те места, что касались революции и противоестественных чувств. «Бунтари без причины» всегда опасны для общества.

Понятно, чем вдохновлялась Нагродская. Кузмин и Юркун жили в ее квартире больше года. И очень хотелось чисто по-женски плюнуть в этот странный мужской союз. В итоге переплюнула. Получился, как говорила Раневская, «плевок в вечность».

…Начинается все, как это обычно и бывает в дамских романах той эпохи, чинно-благородно. Русское дворянство отдыхает в Венеции. Солнце, нега. Плеск весел гондольеров. Неспешные разговоры ни о чем. Игра взглядами, случайные прикосновения, неосторожные фразы. Потихоньку зарождается интрига, появляется нерв. Как у Блока: «Есть игра: осторожно войти, Чтоб вниманье людей усыпить; И глазами добычу найти; И за ней незаметно следить...».

К финалу романа страсти кипят нешуточные – шекспировские.

Нет, на самом деле, роман Нагродской, конечно же, не круче Оскара Уайльда и Томаса Манна. Но по накалу эмоций, несомненно, выше. Есть в нем русский размах: гулять — так гулять, стреляться — так стреляться. Как в салонных мелодрамах – с истериками и заламыванием отчаянных рук.

Интригу раскрывать не буду. Хотя в краткой аннотации выше кто-то неизвестный раскрыл ее весьма бесхитростно. Но в романе все сложнее и не так однозначно. И очень много мудрых рассуждений, актуальных и сегодня...

В финале юный Антон, своей божественной красотой и наивным благородством спровоцировавший двух серьезных мужиков (революционера и купца) на противоестественные чувства к нему, восклицает:

Авторы монографии, понятное дело, с феминистской прямотой пригвоздили Антона-Тони к позорному столбу. За юношеский максимализм, эгоизм и безрассудство. За презрение к женщинам. За злой цинизм, заполнивший пустоту после насильственно убитого чувства. За то, в конце концов, что нельзя быть красивым таким — и этим доводить других до греха.… Но я ему почему-то посочувствовал…

Некстати по этому поводу вспомнилась фраза из чеховского «Черного монаха»: ХОЧЕШЬ БЫТЬ ЗДОРОВЫМ – ИДИ В СТАДО (за точность не ручаюсь, цитирую по памяти).

Кстати, есть в романе и элемент фантастики, связанный как раз с этой самой «бронзовой дверью». Он — в детских мечтаниях Антона, который воспринимает свою «заколдованную» комнату с бронзовой дверью как некий чудесный портал, проходя через который можно менять пол. Входишь — превращаешься в прелестную девушку, и можно раскрывать объятия любимому, выходишь — и ты снова мужественный рыцарь в латах...

Есть еще среди персонажей загадочная маркиза Рампальо — венецианская колдунья и пророчица, покровительствующая двум влюбленным мужчинам...

…А вообще, люблю читать старые романы. Раньше люди жили более искренне и открыто. Влюблялись, мучились в ожидании одного-единственного поцелуя. Рефлексировали по этому поводу...

Сегодня все проще. Бери – не хочу. Никаких чувств. Никаких рефлексий. Никакого бунта. Все решено за нас…

Повесть Абрама Кнопова «Проданная Луна» — из разряда тех книг, которые в советское время были разгромлены критикой, что называется, «в пух и прах». Так же, как «Гриада» Колпакова, «На оранжевой планете» Оношко, и так же, как многочисленные творения Немцова.

Но сегодня их художественная несостоятельность уже не выглядит столь однозначной. При этом «Гриада» стала чуть ли не культовой, роман Оношко читается очень даже неплохо, а ностальгия по творчеству Немцова все более ощутима.

Вот и повесть Кнопова после недавнего прочтения не показалась мне откровенно скучной, научно безграмотной и безнадежно устаревшей. Уже ее броское название «Проданная Луна» воспринимается чересчур смелым для тех лет. То, что повесть четко разделена на две части — альберийскую «политическую» и советскую «космическую», — можно принять за недостаток, а можно — за оригинальный композиционный ход. Штампов в ней, конечно, хватает. Особенно в портретных характеристиках идеологических противников: если хапуга-бизнесмен — то с «крючкообразным носом», если сенатор-антисоветчик — то с «лысым черепом», если генерал-милитарист — то с «тяжелым подбородком и отвисшей челюстью». Но это необходимые для того времени «правила игры». Зато, например, психологически сложным обрисован характер ученого Диаса, который обласкан властью, но столкнувшись со злом и ложью, выступает на коммунистическом митинге, а затем жалеет об этом. И отправившись от безысходности на Луну, спасенный советскими космонавтами, вновь мучается сомнениями в отношении русских и готов предать их, чтобы вернуть утраченные в Альберии блага.

Альберия — вымышленная капиталистическая страна. Но в ней легко угадывается США. В описании нравов и порядков этой страны устарело только одно — неприкрытый расизм. Автор вряд ли мог предположить, что когда-нибудь президентом в такой стране может стать чернокожий. А ведь такое уже на наших глазах случилось... Зато все остальное — продажные СМИ, как по команде начинающие массированную антисоветскую (читай, русофобскую) кампанию, страсть к обогащению любой ценой, коррумпированный военно-промышленный комплекс — и сейчас цветут пышным цветом. В этом смысле с 60-х годов в политике мало что изменилось, и холодная война в полном разгаре.

Самая цельная и самая интересная часть повести — конечно, та, где действие происходит уже на Луне. Советские космонавты, замурованные в лунной пещере по вине альберийского шпиона, попадают в гигантскую подземную полость, где находят в огромных количествах воду, нефть и золото, и обратно на лунную поверхность выбрасываются прямо в палатке самым невероятным образом. Тут Кнопов дал волю фантазии и сумел сохранить интригу...

«Проданная Луна» стала на сегодня частью большой истории советской НФ. Возможно, не самой лучшей ее частью. Но полного забвения она вряд ли достойна...

Вообще, нечасто приходится встречать фантастическую эпопею, где главные персонажи — злодеи. И эти злодеи — русские.

Они — в основании международной организации Террора, развязавшей мировую бойню ради всеобщего мира и благоденствия. Они же — главные жертвы этой бойни в лице царской династии Романовых.

Главные фурии, несущие гибель цивилизованному миру, носят русские имена. В первом романе «Ангел революции» — это Наташа, дочь вождя террористов. Во втором романе «Сирена небес» — это Ольга Романова, последняя представительница русской царской династии.

Охват событий впечатляет — с 1903 по 2037 год. Сражения идут в воздухе, на суше, в океане и под водой, и во всех уголках Земли: В Азии, Европе, России, Англии, США, Антарктиде. Тишь да гладь — только в укрытой горами утопической Аэрии, провозгласившей себя Властительницей Воздуха. И то до поры, до времени — ибо ужасная комета, о приближении которой предупредили марсиане, сметет и эту идиллию...

Парадоксов в этой амбициозной военной дилогии геополитического Апокалипсиса хватает. Как хватало их и в мировоззрении самого автора Джорджа Гриффита, который, как и большинство британской элиты, ненавидел русских. Но при этом сочувствовал русским анархистам и большевикам.

Вообще, «Ангел революции» — фантастический пример экзистенциальной исторической ненависти, при которой одна нация (британская) высокомерно отказывает другой нации (русской) в праве на совместное сосуществование на одной планете.

Романы Гриффита были написаны на исходе 19-го века. На русский язык впервые переведены только сейчас, спустя два века. И, увы, по-прежнему актуальны. «Англичанка гадит» снова и снова, обвиняя русских во всех грехах, отравляя мир чудовищной русофобией.

Очень не хочется, чтобы старое пророчество Гриффита сбылось. Пусть оно лучше остается только уютным домашним чтением в виде двух увесистых золоченых томиков со старинными иллюстрациями. Чтением увлекательным, и не смотря ни на что, пользительным в плане понимания общего мироустройства...

С натяжкой можно было бы причислить единственный роман Бориса Фрадкина «Дорога к звездам» к «фантастике «ближнего прицела». Но нет. Это традиционный для 50-х годов сугубо производственный и предельно реалистический роман. Фантастики тут с гулькин нос: всего-то две странички эпилога да цветная картинка на титульной странице. Все остальное — долгая, растянувшаяся на несколько предвоенных и военных лет история становления характера талантливого подростка Якова Якимова, его поисков и мечтаний, его долгого пути через хвори, преграды и гранитные камни наук к самой своей заветной цели — строить звездные корабли.

Самый подходящий слоган для этого романа порядком избит, но вполне уместен: «через тернии — к звездам». Только это горячие тыловые, металлургические тернии и будни.

Но как ни странно, роман прочитан без всякого напряга, буквально за несколько дней. Сказывается ностальгия по прошлому: по добрым человеческим отношениям, светлым чувствам, порядочным людям. Как будто посмотрел старое хорошее, как говорят, «жизненное» кино. И на душе стало легко...

Жаль, что в отличие от легендарного кинорежиссера Павла Клушанцева с его эпохальным фильмом «Дорога к звездам» (1957), Фрадкин в одноименном романе слишком притормозил свою фантазию, и не осмелился открыть перед читателем бездны космоса. Впрочем, уже через год он сделал это в остросюжетной фантастической повести «Тайна астероида 117-03», ставшей культовой для нескольких поколений читателей НФ...

Юмористическая проза в духе 60-х: стиляги, увлечение космосом, обыватели, бюрократы и дух всеобщего оптимизма. Напоминает фильмы того времени. Иллюстрации И. Харсекина исполнены по стилистике в том же духе — и их в книге много.

Фантастический элемент состоит в том, что главный герой, приехавший из Москвы в гости к другу в провинциальный городок, выдает себя за марсианина — и все этому охотно верят. Визит «инопланетянина» высвечивает все недостатки и заставляет персонажей по-новому взглянуть на себя и окружающих.

Позитивная книга, хорошо передающая нравы и настроения того времени. Но, кроме общей атмосферы, ничего общего с повестью «Понедельник начинается в субботу» она не имеет — ни по сюжету, ни по остроумию, ни по глубине мысли, ни по художественному уровню. Так что не стоит вводить читателей в заблуждение...

Михаил Гирели (Пергамент) как писатель-фантаст (до сих пор малоизвестный и все еще недооцененный) прошел свою эволюцию. Его первый «космогонический» роман «Трагедия конца» о предотвращении падения обломков кольца Сатурна на Землю, критика сочла неудачным. Так ли это, проверить сложно — роман лишь недавно переиздан в «Арктиде», но я его не читал. Зато его последний роман «Eozoon. Заря жизни» о приключениях в джунглях и поисках обезьянолюдей, насыщенный смелыми эротическими мотивами, написанный в духе Берроуза, Хаггарда, Фармера — прочитан на одном дыхании. Несомненно, это его лучшее произведение.

Второй роман «Преступление профессора Звездочетова» находится, стало быть, в этом ряду посередине. Главный герой, означенный в заголовке, забрасывает свою клиническую практику, чтобы произвести на себе и на своих близких с помощью изобретенного им аппарата грандиозный эксперимент по «вхождению» одного сознания в другое. Звездочетов одержим идеей поймать неуловимую субстанцию под названием «душа» и овладеть ею. Профессор с ярко выраженными признаками ученого-маньяка перевоплощается сначала в собаку, потом в женщину и... разочаровывается в итоге до такой степени, что идет на преступление...

Действие в романе происходит вскоре после революции, и в тексте очень ощутима разруха в быту и разруха в головах персонажей. Роман при этом весьма физиологичен — от описания дряхлых, заживо гниющих тел пациентов губернской больницы до разговоров пациентов в очереди на прием к доктору:

Благодаря всем этим натуралистическим подробностям и мизантропическим откровениям профессора Звездочетова, от романа в целом веет мрачной и болезненной тоской. Поэтому читать его непросто. Но, наверное, надо. Ведь это наш русский «доктор Лерн», замешанный пополам с булгаковским «Собачьим сердцем»...

Честно говоря, я не поклонник творчества Майринка. И вообще равнодушен к европейской эзотерике и мистике 20-30-х. Знаменитый «Голем» (в переводе Д. Выгодского, между прочим) не произвел на меня особого впечатления, «Вальпургиева ночь» разочаровала и нагнала тоску.

А вот роман «Ангел Западного окна», как ни странно, зацепил. Наверное, это — квинтэссенция всех романов Майринка. От него не веет пыльной стариной, он какой-то вневременной, и парадоксально современный. Его внутренняя вселенная затягивает, так что застреваешь в ней надолго, — и выбираться не торопишься. Несколько вложенных друг в друга повествований делают текст настолько плотным и насыщенным, что просто оторопь берет...

Да, это не мой автор. Это не мой жанр. Не моя тема. Но я с почтением снимаю шляпу перед последним шедевром Майринка, перед этой безумной и прихотливой гендерной фантазией о поисках Андрогина.

Потому что перед глазами у меня стоит питерская улочка, книжная лавка и поэт Михаил Кузмин, с восторгом и отчаянием разглядывающий свежую обложку романа «Ангел Западного окна», — так как у него нет денег на покупку этой книги... Роман Майринка он, к счастью, потом все-таки выкупил. А после этого родилась его гениальная фантастическая поэма «Форель разбивает лед».

И за это Майринку тоже спасибо...

Издательство «Арктида» после романа «Синее золото» снова приятно удивило, вернув из небытия два фантастических романа знаменитого графика Василия Николаевича МАСЮТИНА (1884-1955), о которых ходили библиографические легенды: то ли были эти романы, то ли нет. Оказывается, были. Причем публиковались они не только на немецком языке, но и на украинском, что существенно облегчило работу переводчице Л. Панаевой (кстати, перевод выполнен замечательно). Основная тема, связующая оба романа – воссоздание живого из неживого…

Роман «Царевна Нефрет» написан на модную в 20-е годы в Европе «египетскую» тему. Напомню, что как раз в это время известный египтолог и собиратель древностей граф Карнарвон вместе с археологом Говардом Картером открыли гробницу Тутанхамона. А через год Джордж Карнарвон скончался от воспаления лёгких в Каире. Обстоятельства его кончины породили множество слухов о проклятии фараонов. Василий Масютин, несомненно, следил за всеми этими событиями. И неслучайно лорда Карнарвона он делает одним из персонажей своего романа.

Главный герой книги – молодой и талантливый египтолог Роберт Райт, ближайший помощник директора Берлинского музея Стакена. В отличие от своего учителя, он воспринимает древнеегипетскую цивилизацию не как нечто навсегда исчезнувшее и превратившееся в груду осколков, черепков и сухих свитков, а как вечно обновляющуюся юность мира. Он одержим идеей найти место захоронения царевны Нефрет, которая была дочерью Эхнатона и жила при дворе Тутанхамона, мужа ее сестры. Поэтому Райт отправляется вместе с женой в Каир, чтобы присоединиться к экспедиции лорда Карнарвона. Уже первые находки убеждают его, что встреча с Нефрет близка: на одной из фресок он видит изображение жреца, как две капли воды похожего на него самого. Переход из настоящего в прошлое происходит тогда, когда Райт проникает в усыпальницу царевны и вход позади него обваливается, преграждая дорогу назад...

Роберт Райт удивительным образом перевоплощается в жреца Сатми, чтобы вновь пережить все события, связанные с загадочной гибелью его возлюбленной Нефрет… Потом его находят и спасают. И он везет найденную мумию Нефрет в Берлин, чтобы с удвоенной одержимостью, с помощью всех новейших достижений науки, невзирая на сплетни, интриги и розыгрыши, – оживить прекрасную царевну…

Несмотря на свою основную профессию художника, Масютин избегает в романе пространных описаний. Его слог тороплив, как учащенное дыхание, но точен в передаче деталей. Это подлинный роман в духе немецкого экспрессионизма. Это история невероятной любви сквозь века. История одержимости и одновременно история болезни. И неслучайно по этому поводу вспоминается знаменитое изречение Абу Симбела: « Когда человек узнает, что движет звездами, — Сфинкс засмеется и жизнь на Земле иссякнет»…

Николай Иванович Учватов вплоть до выхода на пенсию занимал пост начальника Управления по охране государственных тайн в печати при Совете министров Мордовской АССР. И параллельно активно занимался литературным творчеством, написав несколько романов и повестей. Его единственная фантастическая повесть «Взорванный остров» является первой ласточкой мордовской научной фантастики. Но, надо сказать, ласточкой припоздавшей...

В 70-е годы, когда повесть была опубликована на мордовском языке под названием «Черт с рогами», столь лихо закрученный сюжет с подземными и подводными лабораториями на затерянных островах, с секретным оружием, с доисторическими животными, с двойниками, шпионами и тайными организациями, с головокружительными приключениями на море и в джунглях — был еще в новинку. Но когда через год после смерти автора книга вышла на русском, прилавки книжных магазинов уже стали заполняться подобными же переводными сочинениями в броских глянцевых обложках. Обложка «Взорванного острова» по сравнению с ними выглядела совсем уж убого — и не привлекла внимания потенциальных читателей.

И хотя повесть вторична по своему сюжету, написана она, тем не менее, бойко, без очевидных ляпов и пространных рассуждений, — и читается, можно сказать, на одном дыхании. Такую книжку неплохо брать в дорогу и читать в электричке. Один минус — сюжет основан на чисто зарубежном материале, в нем нет русских персонажей. А так, если оценивать ее как один из первых образцов мордовской НФ — то это, несомненно, ЗАЧЕТ...

Нинель Максименко начинала как журналист, потом стала писать прозу для детей и подростков. Есть в ее багаже и книга фантастического жанра — повесть в рассказах «На Планете исполнившихся желаний».

Повесть «Ищи Колумба» на первый взгляд вполне реалистическая. Она рассказывает о музейных работниках и археологах, увлеченных своим делом, об истории одной семьи с ее радостями и печалями, о красотах Крыма — рассказывает тепло, иронично и доверительно. Но, видимо для того, чтобы заинтересовать читателя и оживить неторопливый сюжет, автор вводит в него элементы фантастики.

Еще в тяжелые дни ленинградской блокады, когда сотрудники Эрмитажа спасали свои бесценные экспонаты (это лучшие и самые драматичные страницы в книге), в доме у героини появляется загадочный старик Калабушкин, который передает ей на хранение таинственный артефакт — три статуэтки, поднятые со дна моря, из затонувшего города, принадлежащего неизвестной цивилизации. Причем, фигурки удивительно напоминали по своему облику инопланетных космонавтов: двое с большими головами, а третий с рожками, похожими на антенны. Статуэтки стали фамильной реликвией, даже обрели свои имена — Умник, Головастик и Радист, — и передавались из поколения в поколение, пока не нашли постоянную прописку в крымском музее.

У героини подрастает дочь Татьяна. С детства она мечтала разгадать тайну артефакта. Поиски неведомого подводного города становятся для нее идеей «фикс» — и она заражает этим поиском совершенно разных людей на своем пути...

Обаяние тайны и азарт поиска — это главное, что двигает сюжет повести, заставляя читать ее с неослабевающим интересом.

Жаль, что книга заканчивается ровно на том месте, где девушка, нырнув с аквалангом, находит под скалой пещеру, а в ней — вход в тот самый загадочный город... Тут автору то ли смелости не хватило, то ли фантазии.

Несомненно, комета Беллы оставила яркий след не только в небе, но и в произведениях русских фантастов — от Одоевского до Бельского. Угроза ее столкновения с Землей вдохновляла писателей на создание не только ужасных апокалиптических фантазий, но и водевилей, фарсов и анекдотов.

Н. Н. Холодный, о котором мало что известно, судя по стилю изложения, был фельетонистом. Его роман «Гибель Петербурга» («Борьба миров»), выпущенный в последние годы сразу тремя микротиражными издательствами, представляет собой своеобразную «комедию нравов».

Некоторые, ошибочно исходя из названия «Борьба миров», сравнивают роман Н. Холодного с романом Г. Уэллса «Война миров» или даже (как в аннотации изд-ва «Тардис») с повестью Стругацких «Второе нашествие марсиан». Это в корне неверно, поскольку никаких марсиан и прочих пришельцев тут и в помине нет. А вот гибель Петербурга есть — и то как-то вскользь. Сотни трупов на вокзалах и вдоль проселочных дорог, мародерство и оргии в дворцовых интерьерах — тоже вскользь. Ведь в центре сюжета — фривольный любовный роман главного героя с сослуживицей на фоне глобальной катастрофы. Поэтому «бутоны страсти» периодически вылазят в тексте на первый план.

И это вполне объяснимо. Потому что здесь не позиция автора, а взгляд типичного обывателя, от лица которого ведется повествование. Обывателю нет дела до какой-то там кометы. Грохнется — и ладно. Ему важнее, воспользовавшись всеобщей паникой, прильнуть к прелестям возлюбленной и поваляться с ней в богатых чужих апартаментах, да под хорошую дармовую закуску. Как говорится, «помирать — так с музыкой!».

В этом смысле автор саркастически точен в своих описаниях. Но никакой глубины и научно-фантастической начинки в романе нет. Так, просто занятная безделица. Можно читать, а можно пропустить, — это уж как изволите...

Выдающиеся художественные достоинства этого романа, на мой взгляд, сильно преувеличены. Хотя в ряду других образцов «белогвардейской» фантастики он отличается именно литературностью. Но с позиций авантюрно-приключенческого жанра соответствующие романы П. Перова «Братство Вия», А. Бормана «Синее золото», П. Краснова «Белая Свитка» читаются намного увлекательнее. Фантастики У Чернявского-Черниговского еще меньше, чем в «Синем золоте» — есть только легкий мистический флер, связанный со старинным тибетским амулетом, предсказывающим судьбу...

Действие в романе топчется на месте, не выходя за пределы одного города, а точнее, нескольких зданий и подземелий. И крутится все действие только вокруг пьянок, оргий и сокровищ, которые нужно стырить у большевиков, которые стырили их в свою очередь у царского правительства. Сами большевики обрисованы именно так, как и хотели бы их видеть враги Советов, — то есть крайне мерзопакостно (может еще и поэтому возвращенный из небытия роман вызвал такой интерес в Прибалтике).

Длинные отступления и рассуждения автора (например, о прелестях котлеты по-киевски и прочих кулинарных изысках, или об особенностях ревельской топографии), вычурность слога, досадные авторские самоповторы и ребяческий пафос офицерского братства — все это отнюдь не способствует уютному погружению в роман. Эротические фантазии слегка оживляют чтение, но не намного (смачная оргия доадамитов в Доме Семи смертных грехов странно напомнила мне об игре в «сардинки» из романа Альфреда Бестера «Человек без лица»).

В целом, ротмистр Василиск, вступивший в схватку с большевиками и с коварными женщинами, возжелавшими его, вызывает не столько симпатию, сколько сочувствие. И остается только порадоваться, что он вышел из переделки с наименьшими потерями, покинув неуютную Родину, основав полувоенную колонию в «степях дикой Пампы» и сражаясь с «красными» летчиками в небе Испании. Судьба автора сложилась, увы, плачевнее: он погиб под фашистской бомбежкой в Польше...

Оба они страстно мечтали о скором освобождении России от большевистской нечисти. Плохо или хорошо — но этого не случилось...

Что касаемо рассказов, вошедших в книгу — то это уже другая литература символистского и притчевого плана, не имеющая отношения ни к научной фантастике, ни к приключенческой прозе (особенно в контексте «рамки»). Впрочем, хвала составителю, собравшему этот «бисер» и вернувшего его современному читателю...

Как бы там ни было, я с этой книгой расстался без сожаления, подарив ее знакомому поэту...

В отличие от прочих фантастических произведений Михаила Первухина, роман «Изобретатели» произвел на меня благоприятное впечатление. Он написан добротным литературным языком, без характерной для автора просторечности и нарочитого разговорного стиля. И в этом смысле выгодно отличается от рассказа «Машина Босса», послужившего для романа основой и кажущегося в сравнении с ним сухим, беглым конспектом. В нем тщательно проработаны характеры каждого из персонажей, и значительно развита «русская» линия, — что импонирует, поскольку в других произведениях Первухина русские персонажи крайне редки (за исключением, разумеется, «Пугачева-победителя», целиком написанного на материале русской истории).

Простая девушка Тина Гордон (русская эмигрантка Валентина Сиверс) нанята переводчицей в усадьбу «Красный дом» в Гарфильд-Гилле, где обитает интернациональная компания великих изобретателей, укрывшихся от мира и работающих в затворничестве над своими гениальными открытиями. Мозг всей компании — престарелый профессор Вильям Босс, бывший напарник Эдисона, а теперь его конкурент. Его компаньоны — грубоватый немец Адольф Бартель, нежный горбун Поль Лафарж и энергичный русский ученый Александр Кречетов. Понятное дело, появление красивой девушки в запущенном доме вносит смятение в это мужское научное братство и в конце концов приводит компанию изобретателей к краху. Не могу не упомянуть еще одного обитателя поместья — большого пса Цезаря, который выглядит по сравнению с остальными персонажами истинным джентльменом и в роковой момент катастрофы спасает главную героиню...

Фигура увечного француза Поля (этого героя не было в рассказе), влюбившегося в Тину, вносит романтическую и вместе с тем трагедийную окраску в сюжет и заставляет вспомнить фигуру Квазимодо из «Собора Парижской богоматери». А вот фигура Кречетова, тоже увлекшегося девушкой, очень напоминает по характеру другого русского персонажа — инженера Гарина. Особенно в финале, когда он показывает испуганной девушке возможности изобретенного вместе с Боссом аппарата, сжигающего на расстоянии поселки, поезда и людей своими «лучами смерти». Конечно, все это живо напоминает соответствующие сцены из знаменитого «Гиперболоида...». И вполне возможно, что граф Толстой мог почерпнуть идею своего романа у Первухина.

Единственный недостаток романа «Изобретатели» состоит в том, что в нем много рассуждений, разговоров и мало действия. Но чтение все равно комфортное...

О «Морских рассказах» Первухина ничего не скажу — не мой жанр. К фантастике они уж точно отношения не имеют...

Небольшая повесть в лучших традициях советской фантастики «ближнего прицела», где нашлось место и грандиозным проектам в области ветронасосных установок и зимнего судоходства, и коварным иностранным шпионам, и вредителям в среде научной интеллигенции, и доблестным чекистам с чувством юмора...

Молодой инженер Вершинин создает сверхэффективный ветродвигатель, имеющий большие преимущества перед существующими. Авторы прежней конструкции Рябчинский и Гвоздаков всеми силами, не брезгуя ничем, стараются помешать внедрению изобретения Вершинина. В союзе с резидентом американской разведки Мердером они готовят в районе строительства каскада новых ветродвигателей крупную катастрофу...

Одно из лучших произведений Юрия Моралевича, воспевавшего в своих книгах «транспорт будущего» (в его одноименной брошюрке, кстати, тоже немало фантастики).

Говорить о том, что все это давно устарело, а технические открытия выглядят нелепо, — было бы некорректно. Воспринимать написанное в 50-е надо в контексте эпохи. С позиций того времени произведение вполне удачное и читабельное...

Респект издательству «Тардис», собравшему под одной обложкой все НФ рассказы автора. Хочется надеяться, что когда-нибудь будет переиздана и его фантастическая повесть «Электролет профессора Мухина», опубликованная лишь на украинском языке.

Из всего обширного литературного наследия Веры Крыжановской-Рочестер, сочинившей десятки фантастических, мистических, исторических и оккультных романов, у нас переиздавались чаще всего романы «египетского» цикла и пенталогия «Маги». Причем завершающий пенталогию роман «Законодатели», рассказывающий о заселении землянами других планет, почему-то всегда оставался за бортом. Ни разу не переиздавались и два других «космических» романа Крыжановской – «В ином мире» и «На соседней планете». Поэтому последний мне пришлось читать в первоиздании 1903 года. Продираясь через «яти», через помпезный, тяжеловесный авторский слог, через многословье пафосных монологов, и вкушая одновременно неповторимый аромат ушедшей эпохи, — я все же с интересом познакомился с историей густонаселенного Марса, как ее сочинила в своем воображении писательница.

Фантастику Крыжановской принято обвинять в антинаучности. Но при написании романа «На соседней планете» Вера Ивановна руководствовалась трудами астронома Камилла Фламмариона «Многочисленность обитаемых миров» и «Планета Марс», а также его статьей «Обитатели планеты Марс» (1887), основные положения которой добросовестно изложила в предисловии к роману. Вооружившись этой «научной» палочкой-выручалочкой, Крыжановская позволила себе и своим читателям «перелететь пространство и любознательным взором взглянуть в далекий мир, чтобы посмотреть, какие люди там живут, какие события там совершаются». И надо сказать, что в итоге она наворотила столько сюжетных линий, что их с лихвой хватило бы и на пять романов. При этом магия все равно победила здесь науку.

В качестве главных персонажей автор выбрал привычную для своих творений пару – Учителя и Ученика. Дабы один объяснял, а другой с восхищением внимал и учился.

…Сидя как-то во дворце где-то на вершинах Гималаев, молодой русский князь Андрей Шелонский, принявший учение Блаватской, попросил своего наставника, индуса и мага Атавру, рассказать ему, что делается на планете Марс. Тот улыбнулся, и просто предложил удивленному ученику туда прогуляться… на несколько лет. Сказано – сделано. Обернувшись специальными оболочками, истончающими тело и сохраняющими дух, парочка погрузилась на «воздухоплавательный снаряд» и стартанула на Марс. А дальше начинается самое интересное.

Крыжановская на пару со своим неразлучным Рочестером придумала целую марсианскую «вселенную». Она населила планету разными народами, для каждого из народов сочинила свою историю, религию, законы, погребальные и свадебные ритуалы, одежды, архитектуру, средства сообщения, флору и фауну. А заодно – новую «легенду» для своего любимого героя. Прибыв на Марс, русский князь Андрей Шелонский превратился в Ардеа — прилежного ученика могущественных марсианских магов. А заодно получил нового наставника Сагастоса.

На первых порах, пока Ардеа со своим мудрым спутником совершали долгое путешествие по марсианским странам, знакомясь с обитателями каждой местности и их обычаями, читать роман было слегка утомительно. Но женщина остается женщиной. Ближе к середине писательница добавила в неторопливый сюжет изрядную долю откровенных и рискованных любовных приключений с привкусом пряной эротики, что добавило повествованию драматизма и остроты. Наш русский пришелец оказался весьма любвеобильным. В горных владениях народа селенитов он влюбился в юную жрицу Амару, дочь местного царя и вступил с ней в запретную связь. В матриархальном государстве сени-дайтиасов уже сама мужеподобная царица Тара насильно овладела бедным юношей и заставила его жениться на себе, — после чего ему пришлось позорно спасаться бегством. В довершение маги возвели землянина Ардеа на трон, женив на царице раваллисов Делине. Оказавшись меж трех влюбленных женщин, как меж трех огней, бедный князь почувствовал себя не столько Парисом, сколько прекрасной Еленой, из-за которой началась Троянская война…

Сегодня роман Крыжановской «На соседней планете» кажется безнадежно устаревшим (хотя во многом он напоминает «марсианские» романы Берроуза). Но не будем забывать, что именно этот роман стал источником вдохновения для «Аэлиты» Толстого, «Мастера и Маргариты» Булгакова, «Подвига Вайвасваты» Бердника и «Марс пробуждается» Волкова. Так что у него, как ни крути, свое скромное, но все же почетное место в пантеоне русской фантастики.

...В 30-60-е годы прошлого века коммунизм казался вполне близким и досягаемым. Советские люди, пережившие большую войну, хотели и умели мечтать. Советские писатели эти мечты охотно претворяли в своих книгах. Ох, сколько нерадивых пионеров, случайно нажавших не ту кнопку или рычаг, катапультировались в желанную страну Коммунизма и бродили там, раскрыв рот, — не счесть! Достаточно вспомнить НФ творения Фролова, Жукова, Розанова, Пантелеева, Светова, Вилькина, Сурина и других авторов.

Повесть Олега Павловского выгодно отличается от них тем, что характер главного персонажа, пионера и хулигана Петьки Озорникова выписан живо и психологически убедительно. Перемахнув через энный десяток лет в свой родной город Майск, Петька мается вовсе не от скуки стриженых газонов и хрустальных дворцов. Он мается от жгучего стыда за свое меленькое прошлое, за свой вздорный характер. И мы маемся вместе с ним. Это уже не похоже на просто экскурсию.

Бесплатные общественные столовые и магазины, бесплатные атомобусы и ракетопланы, бесплатное многоуровневое хрустальное жилье — все эти классические приметы счастливого коммунизма были вполне достижимы. Но мы, увы, пошли другим путем...

Рекомендуется всем, кто ностальгирует по коммунизму и светлым оптимистическим книгам детства...

Лауреат Сталинской премии, орденоносец и автор «чекистской» прозы Лев Вениаминович Никулин написал в 1925 году увлекательный фантастический роман «Тайна сейфа» о поисках обворожительной древнеегипетской принцессы Аминтайос, случайно оживленной московским доктором Симовым с помощью изобретенных им лучей.

Поиски красавицы с вампирическими замашками проходят по всей Европе, в Москве и в вымышленной стране Эритрее. Это позволяет автору менять жанры и стили, примеряя их как галстуки или как перчатки. Судя по всему, Никулин хотел сотворить пародию на модные в то время «романы красного Пинкертона». И это ему вполне удалось.

Но добрая половина романа воспринимается не как пародия, и не как зубодробительный детектив, а как захватывающая драма. Это дневник международного шпиона и авантюриста Казимира Стржигоцкого, человека с девятью фамилиями, работающего на несколько разведок и выполняющего самые трудные и деликатные поручения. За хвалебными строчками этого дневника, за разнообразными суперменскими приключениями открывается трагедия человека талантливого, одинокого, расчетливого. смелого и жестокого, способного в неуемном охотничьем азарте и ради своей цели убить даже родного человека, вставшего у него на пути. Это впечатляет. Это написано талантливо.

Еще один вставной сюжет рассказывает историю диктатора вымышленной страны Эритреи (на самом деле есть, оказывается, такая страна). Но он в общем контексте романа выглядит совершенно излишним и малоудачным. Хотя и не портит общего впечатления от книги, которая сама по себе является блестящим документом эпохи 20-х годов, запечатлевшим декадентскую, нэпманскую Москву и вечно загнивающую Европу.

Кстати, вся фантастика Льва Никулина, разбросанная по периодике и авторским брошюркам 20-х гг., наконец-то, была издана в 2018 году под одной обложкой в рамочном томике «Лучи доктора Симова». Несмотря на высокую цену, он быстро исчез из продажи — и на сегодня сам уже стал библиографической редкостью...

Рассказ выглядит чужеродным на фоне остальных рассказов сборника. Он представляет собой традиционный для 60-х антиимпериалистический памфлет, направленный против коварных планов американской военщины. Узнав о хищных свойствах инопланетного растения, пентагоновский служака мечтает о том, как бы случайно обронить семечко «дьявольского кустарника» в проклятой Стране Советов, «где-нибудь в тайге или на целине» (видимо, хорошо проштудировал первую редакцию романа В. Иванова «По следу»). Финал у рассказа предсказуемый, но эффектный...

Единственный рассказ в сборнике, в котором фантастики почти нет. Но написан он настолько психологически убедительно, что читается на одном дыхании.

Чтобы хоть на время оторвать сына-подростка от книг, которые он читает запоем, мама везет его в Крым, к морю. Но море он воспринимает чуть ли не брезгливо, и валяется на берегу с книжкой. Попав на катере в шторм, он и вовсе трусливо сбегает на берег...

Кульминационный разговор мамы и сына происходит в беседке во время дождя. Тут и появляется загадочный Краболов с Высокой горки, который зачитывает им фрагмент старинного дневника. В этой вставной истории герой попадает после кораблекрушения на остров, где обнаруживает странную разновидность золотоносных медуз.

Услышанная история пробуждает неподдельный интерес у подростка и разительно меняет его отношение к морю и к миру...

Очень атмосферная и чуточку ностальгическая история в интерьерах старого советского Крыма...

«Есть многое на свете, друг Горацио, что неизвестно нашим мудрецам...». Собственно, об этом и рассуждают, собравшись в гостиной, герои этого рассказа. Вдохновившись классической музыкой, они вспоминают необычные случаи звукового воздействия на людей. И тут следует рассказ о пришлом шамане, который с помощью своего бубна держал во власти целый кишлак. Мистика и суеверия в советские времена были не в чести. Поэтому Зоя Туманова попыталась объяснить свою мрачную мистическую историю с помощью научных выкладок. Получилось вяло и неубедительно. Хотя фигура злобного шамана впечатляет...

Нетерпение уважаемого коллеги grigoriy, написавшего отзыв о «Синем золоте», даже не успев дочитать самого романа, вполне понятно. Потому что это, прежде всего, качественная литература. Это не беглый и не рваный «телеграфный» стиль, свойственный «р-р-революционным» романам в духе красного Пинкертона. Здесь и в интонации, и в стилистике, и в персонажах, — как и в самом авторе, — чувствуется ПОРОДА…

Поэтому об авторе стоит рассказать подробнее, — тем более что никаких сведений о нем в новом переиздании «Арктиды», увы, не приводится. Имя Аркадия Альфредовича Бормана сегодня мало кому что-то говорит. Между тем личность это по-своему легендарная. Журналист и литератор, сын писательницы Ариадны Тырковой-Вильямс, революцию он не принял. Но по заданию контрразведки белого Юга и при содействии матери, знакомой с Н. К. Крупской, был внедрен в кремлевское окружение. Благодаря своим экстраординарным способностям к перевоплощению 27-летний Борман за короткое время сумел стать своим человеком на самых высоких ступенях советской иерархической лестницы. Он был назначен заведующим отделом внешней торговли и исполняющим должность наркома торговли Советской России, участвовал в заседаниях Совнаркома, был накоротке со многими видными деятелями революции, был лично представлен самому Ленину. Он собрал уникальную информацию о кремлевском быте и механизме принятия большевиками политических решений. Особо ценны сведения Бормана о панике в советском руководстве во время выступления левых эсеров и высадке союзников в Архангельске (кстати, его мемуары «В стане врагов» до сих пор не обнародованы). В конце августа 1918 года Аркадий Борман, предупрежденный о неминуемом аресте, бежал из Москвы. В сентябре он нелегально перешел финскую границу и никогда больше не возвращался на родину. Можно только предположить, сколь обширна и ценна была информация, передававшаяся им в Штаб Добровольческой армии. После эвакуации Борман жил в Париже, где сотрудничал в газетах «Возрождение» и «Русская Мысль». В 1951 году переселился в США, где 13 лет проработал в русской редакции радиостанции «Голос Америки». Выйдя на пенсию, жил в Нью-Йорке и сотрудничал в газете «Новое русское слово». В общем, Аркадий Альфредович, несмотря на прошлое белогвардейского шпиона и на то, что он изрядно «насолил» большевикам, все же прожил вполне благополучную жизнь и умер лишь в 1974 году. Похоронен на кладбище Рок-Крик, в штате Мериленд, рядом с матерью и дочерью.

О том, что Аркадий Борман – еще и автор фантастического романа, изданного невесть как в Шанхае накануне второй мировой войны, историкам известно и того меньше. Поэтому сам роман «Синее золото» давно стал библиографической легендой. И вот он, наконец-то, переиздан для современных читателей, благодаря усилиям нижегородской «Арктиды».

По прочтении следует признать, что элемент фантастики в нем, и правда, крайне мал. Это всего лишь упоминание о том, что один из главных героев романа, молодой английский химик Паркер, извлекает из полиметаллической руды новый элемент с уникальными свойствами и называет его «синее золото». Залежи этого элемента находятся в Советской России, а потому молодой ученый охотно принимает предложение французской Компании Редких Металлов прокатиться в командировку в сибирскую тайгу, на далекий прииск вместе с красивой русской блондинкой Таней Диковой в качестве переводчицы. Знал бы он, во что это выльется…

«Синее золото» — не только название минерала. Это еще и главная героиня романа, синий блеск глаз которой сводит с ума и заставляет беспрекословно подчиняться не только Паркера, но и всех встречающихся на ее пути мужчин – от деловых и циничных бизнесменов до жестоких и хладнокровных чекистов. Таня – не просто красавица-эмигрантка благородного происхождения (в мыслях ей неслучайно вспоминается «тот страшный подвал в Екатеринбурге»), но и представительница могущественной тайной организации, сражающейся против большевиков. У нее свое секретное задание, которое по мере выполнения порождает цепь головокружительных приключений, — так что у читателя просто дух захватывает.

И не столь важно, много ли в романе фантастики. Он в подобном манке не нуждается. Важнее фраза одного из персонажей: «Вокруг этих русских всегда какая-нибудь фантастика». Что правда — то правда…

Во-первых, спасибо Ольге Юрьевне Сафроновой («наседке») за ностальгический отзыв-воспоминанине о том, как писался ее родителями этот роман.

Во-вторых, прочитал его только сейчас, в XXI веке — и он вовсе не показался мне устаревшим. До искусственных солнц и завоевания Венеры мы еще не скоро доживем.

А коммунистического пафоса в книге не так уж много — напротив, спокойная, деловая, я бы сказал, вполне «европейско-глобалистская» атмосфера научных поисков и свершений. Не боевик, да. Но и не советская агитка. Вполне интеллигентная утопия. И судя по количеству переводов, вполне достойно оцененная за рубежом...

Я не большой любитель «бульварного» чтива типа Пинкертона и Путилина — всего того, что Горький назвал когда-то «ванькиной литературой». Поэтому и с циклом раритетных романов про похождения благородного разбойника Антона Кречета знакомиться не собирался.

Однако прочитав сборник мистических рассказов Михаила Раскатова «Кошмары», выпущенный, к сожалению, только в электронном виде, по достоинству оценил литературный дар автора. Чего только стоит его пронзительный рассказ «Человек и собака», пробуждающий не меньшую гамму эмоций, чем чеховская «Каштанка«! Молва говорит о Максиме Михайловиче Ассе (настоящая фамилия Раскатова) как об отчаянном забулдыге. Но, как говорится, «талант не пропьешь». Недаром издателю «Газеты-Копейки» Бенедикту Катловкеру (который и сам баловался написанием мистических романов под псевдонимом Борис Реутский) не удалось продолжить роман об Антоне Кречете, когда автор ушел в очередной запой.

Роман «Из потока» стоит особняком в «кречетовском» цикле, потому что имеет в сюжете еще и научно-фантастическую составляющую. Именно поэтому я и выбрал его для чтения.

Начинается роман... с гибели Антона Кречета в бурном речном потоке. Но утопленника чудесным образом откачивают. После чего он попадает на заброшенный остров, где проваливается... нет, не в тартарары, — а в тайную подземную лабораторию ученого Роснова, который долгие годы конструирует летающую лодку. Владения изобретателя, уже шесть лет живущего в одиночестве под землей («Одиночество обостряет мысль!»- гениально подмечает Роснов) обширны, хорошо оборудованы и не до конца обследованы. Раскатов дает намек, что эти мощные и запутанные подземные владения на самом деле обустроены сотни лет назад загадочным древним народом. И героям по ходу романа придется еще не раз столкнуться в подземных лабиринтах с тайными ходами, механизмами, чудесами и сокровищами...

Впрочем, линия, связанная с изобретением Роснова — не главная в сюжете. На Антона Кречета объялена облава. И если бы не добрые женщины, встречающиеся на пути красавца-разбойника, ему бы не удавалось каждый раз так легко уходить от ищеек и жандармов. Женщины смиренно и безответно любят его и выступают в роли ангелов-хранителей разбойника. Иногда связанный с этим мелодраматизм сюжета мешает основной интриге, но автору удается не скатиться в откровенную оперетту, где «страсти в клочья».

Писателю хорошо удаются образы людей из народа. Они и говорят у него на реальном разговорном языке, присущем разночинной и купеческой среде, видимо, хорошо знакомой автору. Диалоги — вообще, его конек. Особенно хочется выделить важный разговор между Антоном Кречетом и отцом его невесты Огиным: он психологически выверенный и достаточно напряженный. Хорошо удаются автору и описания природы, благодаря которым возникает «эффект присутствия».

В итоге роман прочитан мною легко и с интересом. Но читать продолжения уже не хочется: пожалуй, и этого достаточно для знакомства с Антоном Кречетом.

В научно-фантастической повести «Между небом и землей» Симон Бельский снова возвращается к теме гибели старого мира, затронутой ранее в романе «Под кометой» (1910), но рассматривает ее под другим углом. Хотя фантазия автора и здесь изысканно мрачна и саркастична.

Действие разворачивается через несколько месяцев после «великой» опустошительной мировой войны. Миллионы людей погружены в депрессию, потеряв веру в будущее, а заодно и в науку, которая во время войны предстала в роли «демона-разрушителя».

Поэтому никто поначалу не обратил внимание на изобретение русского инженера Склярова и бельгийского механика Лебрена, которые сконструировали аппарат для межпланетных сообщений. Горе-изобретатели, рассчитывавшие на славу и богатство, понуро глядят на свое детище с балкона покосившейся дачи в окрестностях Петрограда. Нищета героев подчеркнута, как всегда у Бельского, емкой комичной деталью (« — Я брошу все это дело! — воскликнул инженер, вставая со стула, который немедленно упал, так как у него не хватало одной ножки...»). И тут перед ними, словно черт из табакерки, появляется агент компании «Всемирный эмигрант», который готов заплатить кругленькую сумму за их изобретение.

Цель его проста и цинична: «Земной шар становится тесным для нас. Необходимо расширить деятельность, придать ей грандиозный характер, произвести шум, чтобы подействовать на биржу, переполненную капиталом». А после войны, когда многие разочарованы жизнью и готовы покинуть эту никчемную планету в поисках лучшей доли, наличие межпланетного корабля оказывается как нельзя кстати...

Симон Бельский точно и беспощадно показывает процесс оболванивания масс хорошо продуманной и масштабной рекламной акцией, развернувшейся под лозунгом «Дальше от Земли!» (читается это и через сто лет по-прежнему современно и актуально). И вот уже на месте будущего старта прокладываются дороги и тоннели, строятся шикарные отели, в том числе и подземные, а от желающих переселиться на Юпитер нет отбоя...

Но если в романе «Под кометой» автор выступает как бесстрастный хроникер, то здесь — как прекрасный психолог, показывая происходящее через судьбы нескольких конкретных людей, собравшихся покинуть Землю — старого русского помещика Кравчинского и его юной племянницы Иды, еврейского служащего Абрама Менгера («Может там, в космосе, находится та страна обетованная, которую тысячу лет ищет мой несчастный народ»), капитана немецкой подводной лодки фон Бейлера, уничтожившего во время последней войны не одну сотню человеческих жизней и пытающегося сбежать от расплаты...

Но Симону Бельскому неважно, состоится ли старт межпланетного корабля «Левиафан» к Юпитеру. Для него важнее вопрос: стоит ли отправляться в поисках лучшей жизни к звездам, если ее можно и нужно строить совместными усилиями на Земле? И это тот самый вопрос, над которым позже будут думать и спорить герои утопии Я. Ларри «Страна счастливых», и на который найдут однозначный с их точки зрения ответ герои многочисленных произведений советской фантастики «ближнего прицела» 30-50-х годов...

Прочитав эту маленькую, но емкую по мысли повесть, лишний раз убедился, что основы нашей современной фантастики закладывали вот такие скромные, талантливые и незаслуженно забытые писатели как Симон Бельский...

Софья Прокофьева — автор популярных фантастических сказок «Приключения желтого чемоданчика» и «Зеленая пилюля». Тем интереснее было ознакомиться с ее мистическим романом «Кольцо призрака», рассчитанным на взрослую аудиторию. Увы, это знакомство вызвало лишь разочарование...

Главная героиня по имени Анна самоотреченно влюбляется в загадочного Андрея. Но он принадлежит силам Зла и обречен быть вечным Дон Жуаном. Теперь задача Анны — дать отпор слугам дьявола и спасти душу своего возлюбленного. Этот и без того непритязательный сюжет раскрывается в книге с помощью маловразумительных диалогов, вязких сновидений и унылых бытовых зарисовок. В нем мало действия и сильных эмоций. Все персонажи выглядят сомнамбулами. Сквозь текст приходится продираться с большим усилием. Автора вдохновляла Вера. Но, к сожалению, именно такая религиозная основа зачастую делает книгу скучной и назидательной.

Тем не менее послесловие к роману носит безапелляционное название «Шедевр современной русской литературы». Никак не могу согласиться со столь завышенной оценкой. Автор откровенно комплиментарного послесловия ставит роман С. Прокофьевой где-то между «Мастером и Маргаритой» Булгакова и «Альтистом Даниловым» Орлова. Но «Кольцо призрака» такого сравнения абсолютно не выдерживает. Приходится признать, что перейдя в другую возрастную категорию и в другой формат, писательница сотворила совершенно нечитабельную вещь. В послесловии оговаривается, что «несмотря на увлекательность изложения, книга непроста для понимания» из-за своего особого языка, и «подобное чудо никогда не может быть убедительным для большинства». Что верно, то верно. Если бы в такой манере писались романы Жюль Верна или того же Булгакова, они были бы интересны только самому автору, но никак не читателям...

Еще одна малоизвестная вариация на тему «затерянного мира».

Автор повести, советский журналист и прозаик Иван Петрович Недолин (Маркелов), участвовал в рейде Василия Блюхера и в 1-ом съезде писателей СССР, в 1937 году был репрессирован, умер в 1947 году в Москве. Реабилитирован посмертно.

Повесть «Долина роз», судя по всему, была написана еще до войны, в 30-е годы, но при жизни автора так и не была опубликована. Сам автор считал ее «фантастическим романом». Википедия определяет жанр повести как «фантастико-приключенческая».

На самом деле фантастична тут только сама ситуация многолетнего выживания группы людей в закрытой горной долине с подземным входом в нее и со своим микроклиматом.

...Журналист Сергей Светлов, оказавшись на Урале в составе геологической партии, услышал однажды вечером у костра легенду о таинственной горе Тугарак-Тау, скрывающей в своих недрах вход в чудесную долину. Светлов вознамерился этот вход найти...

И он находит не только вход в пещеру, но и загадочную рукопись, на первой странице которой крупными буквами написано: «СПАСИТЕ НАС! МЫ ЗАМУРОВАНЫ! МЫ ОТРЕЗАНЫ ОТ ВСЕГО МИРА!»...

Собственно, дальнейшее содержание повести как раз и составляет этот дневник, написанный молодым Владиславом Кудрявцевым — невероятная история двух семей, которые в попытке переждать революционную смуту, добровольно поселяются в неприступной долине, закрытой со всех сторон горными хребтами. Не один десяток лет они проводят в этом добровольном заточении. Строят усадьбу, гидроэлектростанцию, собирают радиоприемник, засеивают пашни, разбивают сады и огороды, охотятся и ткут — в общем, созидают свою маленькую локальную утопию...

Но идейные и классовые конфликты разгораются и здесь. Сыновья миллионера Дубова вносят смуту в размеренную жизнь поселенцев... И все же затворникам повезет еще увидеть новый мир, от которого они когда-то отгородились...

Повесть написана добротно и читается с интересом. «Долина роз» предвосхитила такие популярные фантастические произведения как «Кратер Эршота» В. Пальмана и «Пропавшее ущелье» А. Шейнина. Хотя, увы, вышла позже, лишь в 1969 году, а потому осталась практически незамеченной среди любителей и библиографов НФ...

Прекрасный ностальгический путеводитель по массовой литературе 50-х годов, которая на самом деле отнюдь не была массовой, поскольку фантастика и детектив являлись тогда жутким дефицитом. Не соглашаясь с автором в оценке некоторых произведений, все же отдаю должное его остроумию и ехидству. Благодаря его исследованию, узнал о некоторых любопытных произведениях, которые прошли ранее мимо меня, — и с удовольствием их прочитал. В частности, «Тайну голубого стакана» и «Конец большого Юлиуса».

...Еще в советском прошлом, обучаясь на журфаке, мы штудировали немало всяческих постановлений, директив и статей. И среди них — статью Н. Замошкина «О коллективных методах в работе редакций». Запомнилось она тем, что в ней подвергалась разносу книга А. Попкова с заманчивым названием «Тайна голубого стакана». Понятно, что все, что в те времена критиковалось, вызывало жгучий интерес. Вот и у меня с тех пор появилась мечта найти и почитать эту книгу. Это было не так просто. Книга стала библиографической редкостью, на букинистических развалах стоила дорого, и текст ее в Сети отсутствовал...

Прочитать «Тайну голубого стакана» удалось лишь недавно, благодаря новому и качественному переизданию в серии «Смерш» издательства «Миллиорк», где воспроизведены замечательные иллюстрации Евсея Винивитина из первой газетной публикации.

Ожидания меня не обманули. Прочел книгу на одном дыхании. Есть здесь и детектив, и приключения, и фантастика. И зловещий «голубой стакан» тоже есть...

Но в чем-то тов. Н. Замошкин оказался прав. Уж слишком перемудрил автор во второй части с интригами, «обознатушками-перепрятушками» и с пафосом. В поисках «записок Дорогина» и открытого им чудодейственного минерала «Зет» шпионы прямо-таки прут в таежный поселок один за другим, — и уже не поймешь, где переодетый чекист, а где переодетый диверсант. И начинаешь подозревать всех вплоть до уборщицы.

Дабы не быть голословным, не откажу себе в удовольствии привести длинную цитату из вышеупомянутой статьи Н. Замошкина, опубликованной в журнале «Октябрь» в 1953 году:

Весь смак в том, что это было написано за два года до публикации самой повести. И отрицательный пиар сработал, как ни странно, положительно. А упомянутая в статье «пинкертоновщина» стала дополнительным манком для многих читателей. И все бросились охотиться за книгой. Уже в наше время хорошую рекламу «Тайне голубого стакана» сделал и Александр Етоев в своем ехидном «шпионском» обозрении «Душегубство и живодёрство в детской литературе» (есть в Сети).

...Так что, как ни крути, а покойный красноярский прозаик Алексей Васильевич Попков корпел не зря, написав в итоге фантастический детектив, ставший со временем культовым. Несмотря на все недостатки...

Признаюсь честно, мне всегда нравился в литературе драматургический прием «колбы», когда несколько персонажей замкнуты в одном пространстве и ведут себя как пауки в банке. В этом смысле самые удачные примеры для меня — это «Выигрыши» Хулио Картасара и «Дверь с той стороны» Владимира Михайлова.

Коллизия в повести Полонского слегка напоминает роман Михайлова. Но дочитал я повесть с трудом. Автор блестяще дебютировал в НФ романом «Между нами Вселенная», а через 15 лет расписался в собственном бессилии...

Экипаж звездолета«Солнечный» — сплошь истерики. Это какие-то ходульные персонажи из плохонькой пьесы, по воле автора говорящие несвойственные им мысли и совершающие противоречивые для них поступки. Можно было бы оправдать такое поведение и расшатанную психику космонавтов вредным влиянием Юпитера, где они побывали. Но оправдать плохо написанный текст сложнее.

Ни эмоций, ни катарсиса тут не получаешь. Герои ничего, кроме раздражения не вызывают. А зловещая антиракета, преследующая звездолет и запущенная из далекого земного прошлого (привет от Фрада из дебютного романа Полонского!) кажется в своем поведении живее и естественнее, чем напуганные ею люди на корабле...

...Вообще, даже странно, что этот роман Радия Полонского не был в свое время переведен на русский. Он мог бы стать событием в советской фантастике начала 60-х. Но лучше поздно, чем никогда...

Впервые не соглашусь с уважаемым йети в оценке романа. Роман никак не производственный, и уж к «ближнему прицелу» точно отношения не имеющий. И никак не скучный: неторопливость повествования я бы тут поставил в плюс, поскольку это позволяет глубже проникнуть в психологию персонажей — и положительных, и отрицательных.

Перед нами редкая для тех лет утопия с ярко выраженной любовной линией. И этот мир будущего мы видим не глазами экскурсантов, а как бы изнутри — путешествуя в вагоне поезда мировой Железной дороги «Соединенные континенты», сидя в салоне отдыха Центральной внеземной обсерватории на Луне, переживая участь пленника и трагедию разделенной любви в комфортном отеле, затерянном в непроходимой бразильской сельве, ощущая глубину собственного предательства среди ничего не подозревающих пассажиров морского лайнера «Африка»...

Этот мир будущего населен живыми людьми с их страстями, заблуждениями, достоинствами и недостатками.

И когда в финале читатель получает катарсис — это здорово! Ибо мало есть фантастических книг, рождающих при прочтении подобные сильные эмоции.

Осколок мрачного прошлого, проникающий в светлое будущее и угрожающий ему — судя по всему, любимая тема для Полонского. В романе «Между нами Вселенная» она решена блестяще. А вот в повести «Заговор бездны», тоже вошедшей в эту книгу, эта же тема решается иными средствами. И эти средства, увы, никуда не годные...

Повесть неплохая, но препятствия к открытию тайны выглядят слишком надуманными: найденная капсула тонет в болоте, найденный манускрипт чуть не сгорает в лесном пожаре. Бритиков в своей знаменитой монографии по этому поводу хорошо сострил: «отверстие, конечно, завалилось...».

Оказывается, князь Михаил Волконский писал не только исторические романы, но и романы в духе Жюль Верна. «Сокровище Родины» — один из них.

Причем автор умело использует в своем сюжете и другие литературные мифы и конструкции. Например, русские народные сказки. Главный герой, выпускник университета Николай Урвич, мечтает о далеких путешествиях. Подобно сказочному герою, он использует формулу «пойди туда — не знамо куда, найди то — не знамо что». И покупает билет на пароход до Владивостока. Но до конечной остановки ему добраться не суждено. Во время остановки в Сингапуре его похищают. А затем он получает соблазительное предложение от загадочного француза Дьедонне. Предложение, больше похожее на сказочное задание («на море на океане есть остров, на том острове дуб стоит, под дубом сундук зарыт, в сундуке – заяц, в зайце – утка, в утке – яйцо, а в яйце – смерть моя»). С той лишь разницей, что на Острове Трех Могил, не обозначенном на картах, молодому человеку предстоит найти несметные сокровища. А может, и свою смерть...

Но прежде, чем он достигнет заветной цели, ему предстоит столкнуться с настоящими пиратами, а затем попасть на необычную электрическую яхту «Марианна», являющую собой чудо машинной техники. Причем и в самой яхте, и и в ее владельце князе Северном можно легко обнаружить отголоски жюльверновских «Наутилуса» и капитана Немо. Именно с этим связан основной НФ элемент в романе.

Главному герою суждено пройти, как и сказочному персонажу, «огонь, воду и медные трубы». При этом прохождение через Огонь сыграет важную роль в его дальнейшей судьбе...

Роман читается легко, совсем не кажется вторичным, а его финал обещает продолжение. Увы, так и не написанное...

Повесть С. Бельского «Под кометой», возможно, вторична. Но примитивной она мне не показалась. Хотя бы потому, что этот незаслуженно забытый писатель писал на хорошем уровне, добротным языком. Его проза порой удивительно афористична и зачастую саркастична.

«Мы славно разбились на полном ходу. Хвост кометы стер все законы», — эта фраза одного из персонажей могла бы послужить квинтэссенцией всех описываемых в повести событий.

Литераторы начала прошлого века в предчувствии грядущей революции часто писали о гибели старого мира. Но в том-то и дело, что Бельский пишет о гибели мира нового, который в конечном счете оказался не лучше старого. В его грядущем при этом немало остроумных технических изобретений и новинок, сформировавших привычки и традиции нового общества.

Например, желающим на время уйти из жизни, в кровь вводился особый яд небытия. Тела тех, кто решил переждать до лучших времен, валялись повсюду. Правительство таким способом очень часто командировало чиновников в будущие десятилетия, а преступники впадали в анабиоз, чтобы избежать наказания. В итоге это приводило, например, к таким забавным сценкам:

»...подсудимый Кетмен, накануне объявления приговора заснул на 80 лет. В виду исключительной важности дела, вслед за обвиняемым были отправлены судьи, защитники и прокурор. Все они лежали рядом в боковом коридоре во дворце правосудия, и так как там довольно тесно, то самого Кетмена положили под генерального прокурора, а сверху навалили все его делопроизводство».

Или взять, например, любителей помузицировать. Чтобы они не мешали остальным, концерты разрешено делать только в небе. «Музыканты обзаводились дешевыми маленькими аэропланами или брали их напрокат — и целыми роями, вместе со своими слушателями, кружились над городом». Но и там за ними часто гонялась воздушная полиция с мегафоном. Согласитесь, подобное зрелище выглядело бы полной буффонадой с налетом сюра...

А вот как решалась в будущем чисто нашенская традиция неумеренного пития: «Водку, вино и другие напитки вытеснила «веселящая бактерия». Веселие прививают как оспу, но многие пьяницы предпочитают пользоваться гипнозом. Как любопытный пережиток старины остались выражения: гипноз на бутылку, на полбутылки, на рюмку и проч... Перед концом мира особенно славился некий Сальме, который давал все степени и оттенки опьянения. Это был великий художник...».

Впрочем, повесть наполнена не только подобными фельетонными мизансценами. Часто у Бельского прорывается среди строк искренняя боль и негодование от неспособности человечества подняться выше своей мелочности и лени. Особенно там, где речь идет о творчестве.

«Эсперанто был только первым шагом, первым преступлением на том пути, который привел человеческую мысль в душное подземелье, лишил её крыльев и гения сравнял с идиотом. Универсальный птичий язык убил творчество, потому что никому не было охоты писать для ограниченного круга читателей, и книги превратились в склепы, где умные и глупые, новые и старые мысли были замурованы при помощи трех грамматических правил и четырёх корней всеобщего языка».

Вот почему многие увидели в грозной комете, сияющей в небе, подлинно живое творение, и вместо того, чтобы попытаться предотвратить катастрофу, покорно приняли соответствующую позу: «Я жду кометы. Она по крайней мере удовлетворит чувство мести»...

Подобный фатализм, характерный для многих писателей Серебряного века, оказался, как ни странно, созвучен и сегодняшнему времени. Наши технологии тихо и незаметно убивают нашу человечность, лишая нас будущего.

Так что вряд ли позабытую повесть Симона Бельского можно считать такой уж безнадежно устаревшей...

Действие романа русского эмигранта Наума Тасина, написанного в 1922 году, отнесено в недалекое будущее — 1957 год. Основное действие разворачивается в Париже. Тут нет главных героев, поскольку трагическими событиями управлют тупые и противоречивые инстинкты толпы.

Вторжение на Землю инопланетных тварей (предположительно, с Марса) приносит хаос и смятение в общественное мироустройство.

Огромные 90-тонные туши «зоотавров», испускающие из глаз столпы уничтожающего света, появляются в небе по ночам и совершают разрушительные налеты на города, приводя к многотысячным жертвам среди населения....

Природа их неизвестна. Контакт с ними невозможен. Любые виды оружия против них бессильны.

И человечество капитулирует. Оно уходит под землю, заново отстраивая там города и всю инфраструктуру, разбивая тепличные пашни и парки, зажигая искусственные солнца. Но люди не готовы прозябать оставшуюся жизнь, как кроты. И начинаются новые проблемы...

Роман представляет собой бесстрастную хронику упадка человеческой цивилизации.

Одновременно роман является едкой сатирой на общество и грустной эпитафией неразумному человечеству.

Безусловно, роман вторичен в своей идее. Но весьма поучителен. К тому же финал романа не безнадежен. Как и в «Войне миров» Уэллса, здесь тоже находится средство против злобных пришельцев, напавших на Землю. И тоже случайно.

Печально лишь то, что по-прежнему только случайность и может спасти мир от катастрофы и гибели...

Эта небольшая документально-приключенческая повесть об уникальной природе и геологических особенностях Крыма, изданная в серии «По родным просторам» и замаскированная под краеведческий очерк, содержит в себе несколько фантастических элементов.

Уже в первой главе обозначен перенос места действия в недалекое будущее — 1967 год (повесть издана в 1959 году). Трое молодых спелеологов-любителей — Константин Снежков, Борис Коваленко и Елена Кузнецова, воспитанники своего школьного учителя Владимира Васильевича Колесниченко, — совершают экспедицию в непроходимые ранее глубины Красных пещер (часть из них к тому времени уже электрофицирована). Для этого путешествия они оснащены по полной программе: в частности, облачены в особые скафандры на атомных батарейках. Героям удается не только разгадать тайну наскального знака «NB», но и встретиться с неизвестными представителями подземной фауны — гигантскими скорпионами и мокрицами, а также открыть грандиозные подземные водохранилища Чатырдага, способные обеспечить весь Крым пресной водой.

Несмотря на то, что диалоги персонажей часто превращаются в лекции, повесть Ивана Кириллова, которую смело можно отнести к фантастике «ближнего прицела», все же читается с интересом и содержит немало любопытных сведений из области минералогии и других смежных наук.

Еще одна вариация на тему снежного человека. И все-таки это не рассказ, а повесть, выходившая к тому же отдельным изданием . Написана она немного сухо, скороговоркой, но все же увлекательна по сюжету.

Группа альпинистов под руководством профессора Самарина отправляется на Памир по следам пропавшей экспедиции Кратова. В районе Ущелья скользящих теней они обнаруживают плато, где обитает племя снежных людей и растут загадочные черные деревья, обладающие при сгорании животворными целебными свойствами.

Самая сюрреалистическая картинка из повести: «...Вдоль одной из ступеней плато двигалась группа снежных людей. На плечах они несли надувную резиновую лодку...».

Высоко в горах, среди снегов и ветров, в совершенно безводных местах — и вдруг резиновая лодка, да еще надутая. Интересно, откуда она взялась и для чего понадобилась волосатым йети? Не иначе, как сноубордом заниматься... Сам автор этого толком не объясняет.

Кстати, дикари, снег и лодка вызывают еще и стойкое ощущение дежа вю. Вспомнил! Это ж цветной вкладыш к началу повести-буриме «Летающие кочевники» в журнале «Костер«!.. Если учесть, что повесть морехода и путешественника Виктора Рожкова была опубликована еще в 1959 году, то она вполне могла послужить Стругацким толчком для старта буриме ... Интересно, что оба произведения, — и «Плато черных деревьев», и «Первые люди на первом плоту», — позже вошли в альманах «Гея».

Добротно написанная фантастико-приключенческая повесть о судьбе открытия. Собственно, о самом открытии проще сказать, процитировав газетную заметку из повести:

«Молодой советский инженер Иван Сергеевич Бранюк сконструировал аппарат для термической обработки нефтеносных пластов. Термоинжектор, названный изобретателем «Подземным факелом», во время испытаний показал поразительные результаты и по рекомендации специальных научно-исследовательских институтов был использован в промышленных масштабах на нефтяных месторождениях страны. После применения аппарата... большинство скважин забило мощными фонтанами... Тысячи тонн сверхпланового топлива уже текут по нефтепроводам нашей страны. Внедрение «Подземного факела» только на отдельных промыслах дало огромный экономический эффект... Ученые девяти стран Европы, Азии, Африки обратились в Академию наук СССР с запросом подтвердить факт создания аппарата-термоинжектора. Представители ряда иностранных фирм и компаний обращаются с просьбой о приобретении лицензий на аппарат советского изобретателя...».

Может показаться странным, что фантастическая повесть украинского писателя Анатолия Стася издана в скромной и не совсем подходящей для этого жанра серии Воениздата «Библиотека солдата и матроса» (может, поэтому она и прошла мимо многих любителей НФ). Но это только на первый взгляд.

На самом деле фантастическая составляющая тут не главная. Главное в сюжете повести — шпионская линия, в равной степени связанная и с деятельностью отряда особого назначения СС «Шварцапель», и с деятельностью бандитов-бандеровцев из дивизии «СС-Галичина». Как раз эта линия разработана и прописана в повести грамотно, занимательно и психологически убедительно. Вызывают симпатию представители органов госбезопасности майор Арсений Петришин и полковник Терентий Шелест, инженер Иван Бранюк, продолживший дело своего погибшего дяди-изобретателя Ростислава Крылача (первым придумавшего «подземный факел»), рабочий Григорий Горишний и его сын-подросток Славка. Все они так или иначе способствовали тому, чтобы уберечь чертежи изобретения от коварных и жестоких врагов...

Роман «Капитаны космического океана», изданный в Армении в 1955 году и впервые переведенный на русский язык, представляет собой гремучую смесь из утопии, шпионского детектива, фантастики «ближнего прицела», космической оперы и политического памфлета. При такой разномастности сюжетных элементов автору не удалось связать их в гармоничный текст. Так же, как и не удалось вычленить из множества действующих лиц главных персонажей, чтобы нарисовать их убедительные психологические портреты. Поэтому мажет он их преимущественно двумя красками — либо белой, либо черной. Сбиваясь при этом с патетического стиля на сатирический...

И все же из осколков этой странной и порой бестолковой мозаики вырисовывается впечатляющая картина коммунистического будущего:

«Знаменитый на весь мир Сад изобилия привольно раскинулся в долине на площади в сто тысяч гектаров. Круглый год здесь цвели и плодоносили самые разнообразные фруктовые деревья мичуринских сортов. Огромное хозяйство располагало десятками взлетных площадок для винтокрылых машин, развозящих продукцию Сада изобилия по самым дальним уголкам Советского Союза, а также в поселение на Луне. По всему периметру Сада шла дорога магнитопоезда. Радиальные линии связывали 59 станций с 20-ю внутренними секторами»...

Здесь же, вблизи армянского озера Лазурач располагается и первый в мире космодром. Отсюда чуть ли не каждый день отправляются пассажирские и грузовые ракеты на Луну, на поверхности которой выстроен под куполом научный город Гримальди и несколько десятков баз. Готовится и полет звездолета «Комета» на Венеру в поисках помаячивших и исчезнувших вновь братьев по разуму...

Все это советское великолепие, конечно же, не дает спокойно спать вражеским силам в вымышленной стране Генбалии. Они периодически засылают в Советский Союз своих диверсантов с летающими теннисными мячами-шпионами, и пытаются атаковать космическое поселение своими атомными торпедами.

При этом все многочисленные персонажи — и положительные, и отрицательные, — вступают в сложные романтические отношения. Не отстают от них и загадочные инопланетяне: понравившихся им землян они просто-напросто похищают, стараясь подчинить своим любовным желаниям.

Некоторые эпизоды романа запоминаются надолго: организованный в Генбалии аукцион по продаже планет Солнечной системы; «черная вдова» мадам Руже, влюбившаяся в обезьяноподобного пришельца и переметнувшаяся позже к коммунистам; раблезианский беспредел на Острове Грез; прогулка по Аллее смеха в сосновом лесу на Луне, которую с честью выдержала крепкая старушка Агриппина Потаповна; простодушное признание украденного инопланетянкой космонавта Николая: «Если я не покорюсь ей, то меня ждет крюкрюкри!»; а также замечательная фраза, брошенная во время разборок с вражескими агентами: «У нас на Луне не курят!»...

Вообщем, несмотря на все стилистические огрехи автора и неважную вычитку текста, остается поблагодарить издательство «Престиж-бук» за то, что хоть и с опозданием, но единственная в своем роде фантастическая трилогия Ашота Шайбона приходит к русскоязычному читателю. Вслед за романом «Победители тьмы», ставшим в свое время культовым среди библиофилов, мы теперь познакомились с «Капитанами космического океана». С нетерпением будем ждать завершающего романа «Тайны планеты Земля», — надеясь, что к нему прибавится и самое первое НФ произведение армянского автора «Ночная радуга» (1942)...

...И все-таки автор неслучайно дал своему творению подзаголовок «фантастический роман». Ибо в контексте отечественной прозы конца 19-го века все описанные события выглядели настолько невероятными, что воспринимались чистой фантастикой. Русские купцы и переселенцы, отправившиеся во Владивосток, на Амур и на Сахалин, а попавшие в жаркую Полинезию к людоедам — еще тот выверт пространства. К тому же есть в повествовании и несомненный фантастический элемент — найденные на острове залежи алмазов, в таком количестве и в таких условиях вряд ли в природе встречающиеся...

В целом роман написан неплохо, без излишнего морализаторства. И следить за метаморфозами русского характера в непривычных природных обстоятельствах было весьма любопытно. А истинная национальная принадлежность таинственного пассажира, молодого американца Джонсона, своими умелыми действиями спасшего островную колонию от погибели, определилась достаточно легко...

Добыл эту книгу в оригинале, а потому чтение было особенно приятственным...

После прочтения этой сугубо детской повести возникает стойкая ассоциация с культовым «шпионским» романом Валентина Иванова «По следу».

В литературном отношении повесть, безусловно, слабее романа. Да и масштаб тут пожиже. Но в обоих произведениях есть схожий фантастический элемент, связанный с необычным оружием биовойны. У Иванова это — таинственные кубышки с личинками саранчи, уничтожающие сельхозпосевы на больших площадях. У Лебеденко — таинственные голубые кристаллики препарата «ГК-4» (отсюда первое, в духе НФ, название повести) , уничтожающие большие запасы ценных осетровых рыб в речных заповедниках Дона. И оба адских препарата выведены в тайных зарубежных лабораториях с одной целью: нанести сокрушительный удар народному хозяйству СССР.

Вот как инструктирует шпиона перед отправкой его в Ростовскую область руководитель диверсионных служб Лодж: «Запомните: эти голубые кристаллики — мощное оружие в наших руках. Не вам рассказывать о значении донских заповедников... Почти 95% мирового улова осетровых рыб принадлежит России!... И значительная доля этих уловов падает на Азовский бассейн... Мы лишим Россию удовольствия добывать такое колоссальное количество ценной рыбы. Один такой кристаллик — смерть для десятков севрюг, осетров, белуг. А у вас их будет много, этих кристалликов, очень много!»...

Диверсантов, разбрасывающих голубую отраву в воды Дона, как водится, в детской литературе тех лет, изобличают любопытные и зоркие пионеры-юннаты, помогающие местным рыбоводам. Сотрудники госбезопасности появляются здесь лишь в последний момент, — да к тому же, ничуть не смущаясь, используют юных героев в качестве «живца»... Такие вот были суровые и богатые на улов времена...

Есть в повести и еще один фантастический, а точнее — мистический элемент, связанный с древним преданием о черном пиратском флаге, делающем невидимым целый остров. Только капли челоческой крови, попавшие на флаг, снимают этот «барьер невидимости»...

Кстати, сама книжечка «В дальнем лимане» известного в прошлом донского писателя Петра Лебеденко стала нынче раритетом.

Неплохой образец советской «оборонной фантастики» 30-х. Тут прежде всего надо говорить о личности автора.

Анатолий Евгеньевич Скачко до революции начинал как писатель, автор бытовых рассказов, затем перешел на сторону красных, стал сталинским командармом. Командовал 2-й Украинской армией, в составе которой под его началом воевали батька Махно и атаман Григорьев. И даже стоял у истоков советского танкостроения, потому что захватил французский танк «Рено», ставший основой для производства первых советских танков — за что получил благодарность от В. И. Ленина. Затем поднимал Главполитпросвет и занимался проблемами народностей Крайнего Севера и Дальнего Востока. Несмотря на столь яркий послужной список, в 1937 году волна репрессий накрыла и его. Бывший командарм погиб в конце 41-го года — но не на фронте, а в Каргапольском лагере...

Фантастический роман «Может быть — завтра», рассказывающий о будущей войне с Польшей и Францией, обладает всеми родовыми пятнами агитационной прозы тех лет. Особенно это чувствуется по первой «зарубежной» части «Париж-Варшава». Зато вторая часть под названием «Газ над Москвой» читается гораздо интересней. Хорошо описаны воздушный бой с дирижаблями («Зажигательный снаряд с треском разрывает оболочку... Громадный столб пламени вырывается наружу, слизывая прижавшихся людей»), паника на улицах советской столицы («Москва жадно насторожилась, зашептала, заволновалась, подогревая сама себя собственными слухами»), быт военных летчиков («авиэтки Автопромторга давали заманчивую и легкую возможность быстро перенестись в Москву, где есть куда тратить деньги... и весь состав эскадрильи запасся увольнительными записками «сроком на 16 часов во все города республики»).

Благодаря изобретению инженера Корнева, окутавшего в последний момент Москву облачным куполом, впитывающим отравляющие газы, большой трагедии не случится. Но все же автору удалось показать в своей фантазии неподготовленность советских властей к отражению внешней агрессии. Может и это ему припомнили при аресте...

«Тардис» на самом деле так и не издал эту повесть. Я ее прочитал в переводе на русский лишь недавно в рамочном издании «Алатыря» — за что им спасибо. Потому что во время чтения я снова был загипнотизирован скромным обаянием «ближнего прицела», призванного навевать золотую грезу сталинской утопии.

Повесть рассчитана на подростков, и главные герои в ней — дети: сын «властелина дождя», инженера Горного Мак и деревенская девочка Галинка. Именно их глазами наблюдаем мы за происходящим. А происходящее — светло и прекрасно, несмотря на все драматические испытания, связанные с наступлением суховея и вредительскими попытками помешать летающей метеорологической станции «Победитель» вызвать долгожданный искусственный дождь.

Из незначительных деталей выстраивается в повести пленительная картина советской утопии.

Но еще больше в повести впечатляет отнюдь не детский психологический поединок инженера Горного со своим учителем, профессором Ролинским — ученым старой формации, не верящим в преобразования и даже идущим на сознательное вредительство. В финале его не расстреливают, и даже не судят. Напротив, несмотря на все козни, оставляют работать на станции. Невольный враг оказывается обуздан, подобно тучам...

Славная украинская утопия с милыми, хорошими людьми. Истинная фантастика человеческих отношений, — увы, несбывшаяся...

Повесть Марины Козловой «Arboretum» произвела на меня в свое время большое впечатление. С некоторым удивлением узнал, что она пишет и фантастику. И заказал себе этот роман. И вот он прочитан...

Геополитика — не та вещь, о которой хочется высказываться. Но Козлова подходит к этим вещам очень личностно и даже чувственно. Она, как всегда, искусно плетет тонкий узор человеческих судеб и чувств, которые способны изменить мир. Писательница остается верна себе по насыщенной интеллектуально и чуть ироничной стилистике. Правда, в романе, в отличие от повести, чувствуется желание «нагнать строкаж»: здесь слишком много отступлений, необязательных персонажей, излишних воспоминаний. И это многословие мешает порой уловить суть происходящего. Но герои трогательны, симпатичны, — поэтому прощаещь им излишний пафос и нелогичность их поступков.

Роман написан в 2010 году, когда «ничто не предвещало беды». В каком-то смысле Марина Козлова напророчила здесь то, что произошло с ее родной Украиной (и не только): «...Произошла резкая массированная подмена живого гибкого сознания... на матричные и фасеточные схемы, в которых нормативно прописаны базовые поведенческие реакции, нормы потребления и стандарты качества жизни. Личность умерла. Теперь стало возможным вынимать из сознания одно и вставлять другое. И вместо людей появилась гигантская биомасса».

Но главный посыл романа о том, что разрушить «славянский мир» невозможно, как невозможно убить любовь, — найдет отклик у любого читателя.

Умная, жесткая и нежная книга с красивым финалом, где музыкальная эстафета в обреченном городе Чернигове побеждает козни Вертикали. Марина Козлова и тут оказалась пророком. Об этом говорят недавние музыкальные флэшмобы с исполнением русских песен на украинских вокзалах и с ответным исполнением украинских песен на российских улицах. Да сгинет тьма!..

Рассказ написан тогда, когда в советской фантастике воцарился «ближний прицел». Мечтать следовало осторожно, с размахом на пятилетку — не больше. Поэтому Леонид Пантелеев, знаменитый автор «Республики «Шкид», решив обратиться к фантастике, забросил своего юного героя совсем недалеко по реке времени — всего-то на пять лет вперед. Забавно уже то, как произошел этот «хронопрыжок»:

»- Если ты действительно Макар Телятников, то тебя срочно вызывают в райком партии. Велели идти как можно скорее. И велели еще еды с собой взять на пять лет».

Приглашение звучит несколько зловеще, если учесть, чем тогда закачивались подобные вызовы. Да еще и срок сразу был определен — пять лет...

Впрочем, командировка Макара совсем не выглядит ссылкой. Понятно, что в ближайшем будущем он увидит преображенную родную деревеньку, достижения науки, народного хозяйства и культурного быта, где рядом с роскошным зданием гостиницы с горделивой вывеской «Hotel» (?!) приткнулась избушка «Кафе райпотребсоюза», а по широкой асфальтированной дороге на огромной скорости мчатся двухэтажные атомомобили. Попав в родную школу, герой будет посрамлен — и в этом мораль рассказа.

Конечно, скрытая ирония автора с некоторыми элементами сюрреализма была замечена, — и потому рассказ, как водится, был подвергнут разгромной критике в печати и никогда больше не переиздавался...

Я рад, что мне посчастливилось обнаружить этот забытый рассказ Пантелеева и поспособствовать его публикации в «Пионерском архиве». Это характерный литературный образец эпохи, написанный живо и иронично. А иллюстрации В. Цельмера, оформившего позже первые книги В. Сапарина, хорошо эту эпоху наивных близких мечтаний визуализируют...

Прямо скажу, недооцененный в нашем литературоведении роман. Раз и навсегда к нему приклеили ярлык пафосного образца «оборонной фантастики», обласканного властью и растиражированного в канун войны. «На востоке» — эпическое произведение о масштабном освоении Дальнего Востока, где прогнозируются геополитические военные катаклизмы, в результате которых Китай, Индия и Индонезия встают под знамена мировой революции и после победы над имперской Японией дружно строят в дальневосточной тайге коммунистический город будущего Сен-Катаяма.

Однако, вопреки устоявшейся традиции хочется сказать не о том, ПРО ЧТО ЭТО НАПИСАНО, а о том, КАК ЭТО НАПИСАНО.

Писатель Павленко — фигура противоречивая. Четырежды лауреат Сталинской премии (в том числе за сценарии официозных фильмов «Александр Невский», «Клятва» и «Падение Берлина»), он с одной стороны щедро помогал младшим собратьям по перу, с другой стороны — присутствовал (из любопытства) на допросах своих коллег в НКВД. При жизни — почти классик, после смерти — забытый практически мгновенно.

Так же противоречив он был и в творчестве. При чтении романа «На востоке» это хорошо чувствуется. Пишет Павел Андреевич размашисто и вкусно — словно щедро намазывает масло на ломоть черного хлеба или жирными пастозными мазками кидает краски на холст. Сейчас так мало кто пишет. Вот хотя бы начало второй главы, которое просто пленяет своей поэзией:

«Японское море не похоже на описания, сделанные поэтами, потому что туманно, дождливо и ветрено. Красота его просто невидима, только воображаема. Так пейзажи старинной японской кисти открывают нам очаровательные дожди и туманы, занимающие семь восьмых полотна, и только где-нибудь в уголке картины отлично написанные человечки и кривые сосны одни убеждают нас, как прекрасна и удивительна вся природа, не закрывай её от наших глаз туман. Дождь, без которого немыслимо японское бытие, все породил здесь, вплоть до искусства. Живопись разучилась далеко видеть, а если иной раз и взглянет, то так условно, будто взглянула, полузакрыв глаза. Художники лишь догадываются о целом. Проклятый туман приучил их не верить в реальность. Все в Японии рассчитано на дождь и туман. Японские лаки, спасающие дерево от гниения, рассчитаны на дождливую погоду. Они напоминают лавровый лист, блестящий под дождем. Они придуманы для того, чтобы вода быстрее стекала со стен, чтобы храмы из лакированного красного дерева выглядели в дождь великолепнее, чем при солнце. Лак придуман для украшения дождливых пейзажей. Он единственное сухое пятно среди мокрого, тусклого, отсыревшего мира. На дождь рассчитана и старинная обувь Японии — гэта — деревянные сандалии на высоких подставках, и зонтики, и деревенские плащи из соломы, и дома, и привычки. Японское море бурно, но бухты вырыло оно в наших берегах извилистые и покойные. Заливы напоминают озера. Парус не исчезает с моря до глубокой осени. Запах гниющей рыбы все лето стоит на берегах, возле рыбалок и стойбищ, пока не сменяется запахом прелых водорослей, неизгонимых даже декабрьскими ветрами. Море трудолюбиво и плодовито. С азиатским упорством долбит оно новые бухты, кормит полчища рыб и разводит на дне тысячеверстные луга водорослей,- и запах рыбы и водорослей, как рабочий пот моря, и зиму и лето стоит у оживленных берегов»...

Все у Павленко бурлит, движется и спорит до хрипоты даже с перерезанным горлом... Огромные массы людей движутся в 500-страничном романе подобно тектоническим процессам, — пробиваясь через тайгу, рассекая волны и облака, разрушая и строя целые города. Тут нет отдельной судьбы. Тут судьба страны и эпохи. Впрочем, есть в романе всего понемножку — батальные сцены и производственный размах, шпионская линия и морской научпоп, легкая эротика и жестокий натурализм...

Мне, как жителю Приморья, читать эту книгу было особенно любопытно. Не откажу в удовольствии процитировать еще:

«Владивосток ещё не пришел в себя от ударов японцев. На узких улицах его валялись обломки домов, бухта была уныла. В сопках за Владивостоком дымились частые пожары. Могучее племя кочевников, казалось, жгло костры в темных лесах за городом. Но людей в лесу не было. Леса горели без них... Было светлое, искристое утро, все блестело на солнце. От деревьев и крыш, сопок и моря исходило тонкое и как бы благоухающее сияние. На партизанские парусники Варвары Хлебниковой грузили амфибии, славные машины 2-й мехбригады, отбившие японский десант в бухте Ольги. На улице Ленина лежали мины, растянуты были минные сети, толпы краснофлотцев деловито возились с ними посреди мостовой, исковерканной японскими бомбами. Многие дома были без стекол. Кое-где вырваны стены. Обеденный стол или кровать беззащитно глядели на улицы. Всюду газоубежища, пункты ПВО, перевязочные и химические бюро. Стены домов испещрены инструкциями о поведении граждан в момент тревоги. На перекрестках милиционеры в противогазах...».

Живопись постапокалипсиса.

...Не знаю, стоит ли переиздавать этот роман. Но прочитать его в старом издании тех лет есть смысл. Рекомендую!

Что за прелесть этот Минцлов!..

Начал чтение его сборника «Последние боги» с вещи сугубо реалистической — и был очарован. Не встал с дивана, пока не прочитал повесть «Клад» до конца. Тут и Тургенев, и Обручев, и Пришвин вместе. После советской фантастики 20-50-х — как глоток чистой воды.

Чтобы спасти свое любимое «дворянское гнездо» от разорения, трое братьев-подростков отправляются на поиски древнего клада на реку Вожу. Казалось бы, этот поход не сулит никаких захватывающих приключений в духе Майн Рида. Но уютное повествование с дивными описаниями природы и забавными диалогами затягивает сразу. Это как внезапное путешествие в детство, — «когда деревья были большими», а мир необъятен вокруг. И уже даже неважно, будет ли найден заветный клад. Важно, чтобы это путешествие не кончалось...

Что же касается клада, — тут все же не обойдется без мистического предзнаменования...

Художественный уровень этого романа-продолжения на порядок ниже, чем в «Астийском эдельвейсе». Даже не верится, что писал это автор любимой многими геологической поэмы «Тайна реки злых духов».

Дикая политико-мелодраматическая смесь, в которой одержимого научным открытием главного героя Максима пытаются поделить между собой холодная инопланетянка Миона, добрая землянка Татьяна, злая шпионка Алла, а также западные спецслужбы, советские чекисты, институтские карьеристы и даже главный кибермозг инопланетного корабля, — эта смесь нетипична даже для застойной фантастики 70-х. Положительные герои на редкость болтливы, наивно открывая душу чуть ли не первому встречному, шпионы на редкость вездесущи и неутомимы, а гэбисты на редкость скромны и невидимы, почти не вмешиваясь в минуты опасности...

Вместе с тем в книге хороший темпоритм, а главный посыл — освобождение мира от атомного оружия, — по-прежнему актуален.

Книга имеет место быть, и прочитана она легко, без отторжения. Бывают ныне книги и похуже...

Слегка наивная, но не утратившая обаяния повесть украинской писательницы о том, как пионеры изловили шпиона.

Когда мальчишки хвастались перед приехавшей из Сибири Томкой, что знают про старый колодец в лесу, они еще не подозревали, какую тайну он скрывает... Когда начальник пионерлагеря Роман Петрович потерял свой портфель, он еще не подозревал, из какого чудесного материала тот сделан...

Но суровый майор КГБ объяснит всем в финале, какое ценное научное открытие чуть не уплыло за кордон...

Увы, сегодня фантастикой вопринимается не само открытие, а дружба и взаимовыручка ребят из некогда братских республик...

«Небеса обетованные» в собачьем варианте.

Но эта фантазия будет пронзительнее, чем у Э. Рязанова.

Потому что в отличие от людей, собаки более беззащитны.

Даже если они умеют разговаривать...

С моим «ником» сам бог велит написать хоть какой-то отзыв об этой повести.

Как и многие, сначала посмотрел фильм В. Рубинчика — это было потрясение. Помню, по нескольку раз сбегали с лекций в университете, чтобы в летнем кинотеатре Владивостока вновь и вновь окунуться в таинственную атмосферу «Дикой охоты». Атмосферности фильму, несомненно, добавила пленительная, щемящая музыка Евгения Глебова — слушаю ее до сих пор (позже главная мелодия вошла в оперу как «Адажио Принца и Розы»). Интересный факт: фильм побил все рекорды по количеству международных наград, — причем, в основном, это были призы с фестивалей фантастического кино.

Не буду анализировать содержание и художественные достоинства книги, — об этом тут достаточно написали. И книга, и фильм одинаково равноценны — что бывает редко. И главное достоинство обоих произведений — именно атмосферность, умело выстроенная интрига. Что же касается жанровой определенности, для меня «Дикая охота короля Стаха» — несомненная фантастика и мистика, несмотря на все реальные объяснения и разоблачения в финале...

Когда речь заходит об эмигрантской фантастике, то многие фантлабовцы морщат нос: мол, что хорошего в этом антисоветском старье (можно подумать, что вал современной глянцевой НФ, написанной усредненным языком, чем-то лучше!). Перову и Наживину уже досталось. Теперь и этот роман, наверняка, тоже попадет под обстрел. Как не раз попадал под обстрел на фронте его автор, — участник Белого движения, полковник лейб-гвардии Волынского полка Вячеслав Яковлевич Куликовский. Как и многие, он не принял большевизма и эмигрировал с последним транспортом из Одессы в Константинополь.

Но как ни странно, в его романе нет махровой антисоветчины. В нем вообще нет ненависти. Напротив, роман удивительно сентиментален, лиричен и мелодраматичен, что несвойственно бывшему вояке.

Перед нами дневник самого могущественного человека Америки — миллиардера Джона Гарвея, сумевшего вовремя убежать от мировой «красной» революции на затерянный в океане остров и выстроить здесь свою утопическую коммуну. К тому же он — счастливый владелец единственного в мире уникального корабля-амфибии «Плезиозавр», умеющего передвигаться и по воде, и под водой и по воздуху. Правда, этот научно-фантастический транспорт, об устройстве которого в романе дается расширенная сноска, не сыграет для сюжета никакой особой роли. Да и грозные события, развернувшиеся в мире, звучат в сюжете лишь отголоском.

По сути, перед нами любовная мелодрама о почти всемогущем, но страшно одиноком человеке, который впервые в жизни влюбился, сам испугался этого чувства и чуть не погиб от своей страсти.

Роман написан добротным старинным стилем, убедителен с точки зрения раскрытия характера главного персонажа и содержит немало узнаваемых деталей. Например, в адрес русского красавца-злодея и его умения употреблять алкогольные напитки один из героев бросает фразу: «Он как губка: быстро намокает, но долго сохраняется в намоченном состоянии».

И что симптоматично: в финале именно Россия, заразившая мир чумой коммунизма, первой стряхивает это иго, восстанавливает монархию и протягивает руку помощи вконец одичавшей, обнищавшей и голодной Америке. Вот так всегда: всех спасаем — и никакой благодарности в ответ...

Благодаря «Тардису» введена в читательский оборот забытая фантастическая повесть известного драматурга Павла Маляревского, написанная им еще в 20-е годы и затерявшаяся в периодике. Собственно говоря, фантастики тут мало. Инженер Драницин изобрел аппарат, испускающий смертоносные лучи «икс». Но его модель не суждено увидеть в действии: будучи утерянной, она переходит из рук в руки, и мало кто из персонажей догадывается об истинном предназначении странного устройства. Зато читатели, благодаря этому, познакомятся с целой галереей колоритных персонажей из «коммуны» 20-х годов.

«В один изумительный мартовский вечер Петя почувствовал себя безусловно влюбленным. Он долго боролся с этим мелкобуржуазным предрассудком, усиленно обливаясь холодной водой, делал гимнастику, играл в хоккей и волейбол и читал вслух «Анти-Дюринга», но все безрезультатно... Он купил томик стихов Есенина и один раз попробовал даже напиться, — но ни то, ни другое ему не понравилось».

Повесть написана вкусно. И именно это, а не сюжет, делает ее привлекательной для читателя-гурмана...

Маленькая повесть — но такая огромная по силе эмоционального воздействия!..

Прочитал ее еще в 1995 году в журнале — но до сих пор эта щемящая история не выходит из головы, а само слово Arboretum вызывает сердечный трепет. Надо сказать, что образ крымского Сада, в котором разворачиваются основные события, обладает особой таинственной метафоричностью и герметичностью — он затягивает и заставляет посмотреть на себя со стороны. Это вневременная субстанция, — и недаром многие из читателей повести отмечают, что сюжет ее спроецирован скорее в будущее, нежели в эпоху 90-х. Так что магический реализм тут налицо.

«Дpужба, обpати внимание, — это всегда лиpическая истоpия. И пол для нее — вопpос десятый». Молодой ученый Лев Веденмеер, занимающийся изучением адвентивной флоры, мог бы совершить какое-нибудь открытие в биологии — и тогда бы повесть была научно-фантастической. Но он совершил другое открытие — открыл главному герою свои объятия и целый мир в придачу. Все фантастические чудеса блекнут по сравнению с этим.

»... когда я задаю себе вопрос — есть ли еще что-то, ради чего мне стоит жить, то понимаю — нет, ничего больше нет, и, более того — ничего больше не надо»... Гошку жалко до слез... Финал повести прошибает даже самых упертых скептиков. Как это все удалось Козловой — ума не приложу!

В Сети книга стала культовой — ее разобрали на цитаты. А само киевское издание стало недосягаемым раритетом, — не могу найти до сих пор...

Кстати, у этой повести есть продолжение под условным названием «Арборетум-2», и его тоже можно найти в Сети. Но эта уже совсем другая история, и она не так волнует, как первая...

Неизвестно, что сподвигло автора исторических романов написать фантастическую повесть, но она, будучи случайной в его творчестве, заняла все же свое место в истории отечественной фантастики, а заодно — стала библиофильским раритетом.

С историей Зорин справляется хорошо. Поэтому экскурсы в прошлое, касающиеся древних преданий о «затерянной стране» за перевалом Караташ и эпизодов становления Советской власти в Средней Азии, борьбы с басмачами, занимают в повести немало страниц. Так же, как подробно и увлекательно выписанная «шпионская» линия.

Вот чего в повести почти не обнаруживается — так это означенных в подзаголовке «Пришельцев с Аристилла». О них — лишь скороговоркой в эпилоге. Тут автор оказался не в теме.

И все же сюжет книги закручен лихо, в ней есть дух поиска, романтика горных экспедиций и обаяние тайны. Жаль только, что следы, ведущие в загадочный Караташ, забуксовали у самого входа и не повели дальше...

Магия, эротика, дружба, волшебство, роуд-муви, причудливо сплетающиеся на выцветшей античной фреске...

Родилось после прочтения — на книгу Петрония Арбитра «Сатирикон»:

О, мой Гитон, мой спутник бедный!

Защиты алкаю твоей.

Под сенью мышц твоих победных

Спокойней мне и веселей.

Пускай девицы нас пленяли

Красою глупою своей.

Зато теперь мы осознали —

Друг друга любим все сильней.

Любовь, что двигает чреслами,

Сбежит, как юркий скарабей.

А та, что в сердце острым камнем –

Больней, но все-таки длинней…

А потому летим мы вместе

Святым и проклятым путем, –

Забыв о будущих невестах

И обживая мир, как дом...

«Лепота! именины сердца!» — именно так, маниловским лексиконом, хочется выразиться об этой небольшой, незаслуженно забытой, но хорошо написанной повести Николая Вассича-Лазарева. Неслучайно она была опубликована в журнале с соответствующим названием «Задушевное слово»...

Несмотря на блестяще оконченную академию художеств, автор не стал художником, а стал писателем. Но талант пейзажиста помог ему сочинить удивительно комфортную, оптимистичную и красивую историю небесного путешествия, а также создать симпатичные образы талантливых, сплоченных мечтой полета людей из разных социальных сословий. Автор хорошо передал дух времени, быт и нравы людей начала прошлого века. Во многом это произведение перекликается с романом П. Орловца «Клады великой Сибири», но цели у воздухоплавателей там и тут разные...

Феерические ночные полеты блистающего огнями воздушного электросудна — над куполами Киево-Печерской Лавры, над пляжами Крыма, над мечетями Константинополя, — всюду наводят панику и порождают восторг толпы. Этот восторг передается и читателю. Тем неожиданней трагический финал повести. Но даже он по-своему прекрасен...

Остается сожалеть, что из множества великолепных иллюстраций художника И. Гурьева (знакомого фантлабовцам по оформлению романа И. Ряпасова «Гроза мира»), сделанных специально к повести, издательство «Тардис» скупо ограничилось только пятью картинками, да и то крохотного размера. Но спасибо ему уже за то, что вернули повесть современному читателю!..

Как бы оправдываясь, автор назвал эту повесть «сказкой». Уж слишком много тут невероятных совпадений, удивительных открытий и умопомрачительных идей.

«Голем, страна майя, воронежское восстание 17-го века...» — цитата из мыслеграммы будущего, хорошо характеризующая охват событий, составивших сюжет.

В итоге шесть персонажей порожняком сгоняют на фотонном звездолете до созвездия Девы и обратно — только для того, чтобы вернувшись на Землю, попасть в 24-й век. Ну а там, конечно, все лепота...

Будучи на отдыхе в Париже, советский ученый Тригорин попадает на представление некоего Марселя Карно, умеющего читать даже самые потаенные мысли и предугадывать события. Выясняется, что это один из пяти русских близнецов, над которыми проводились эксперименты в фашистком концлагере...

Повесть имеет хороший детективный зачин, но обрывается в самый кульминационный момент, словно автор поленился писать ее дальше.

Умилило начало: «Тригорин позволил председателю месткома уговорить себя ехать вместо рыбалки по турпутевке в Париж, Ниццу и Монте-Карло». Хорошо жили в 60-е!

Все-таки писатели-шестидесятники были неисправимыми оптимистами. В восьмидесятые годы ХХ века, если верить повести, коммунизм распространился как зараза по всей планете, болезни побеждены, изобретен аппарат по омоложению, мгновенно превращающий 80-летних стариков в крепких 20-летних юношей, а на Марсе обнаружена древняя цивилизация. И первая экспедиция, вооружившись «лонговитом», летит туда, чтобы омолодить последнего марсианина, которому перевалило за 1000 лет...

Заклятые друзья молодости, ученые Тайгин и Перехов, первыми подвергшиеся омоложению, ведут острый нравственный поединок, подобно Моцарту и Сальери...

80-е годы остались в прошлом веке. Ни «лонговита», ни марсиан, ни коммунизма нет до сих пор. Зато всяческих Сальери хватает и сейчас...

Главное достоинство этой утопии, что она короткая...

Не совсем понятен снобизм автора предыдущего отзыва по отношению к книге Перова, и уж тем более опасны сентенции подобные этой: «спрос на подобную продукцию будет недолговечен и издательству не стоит увлекаться штамповкой подобной продукции». Давайте не будем решать за читателей и за издательства, что им читать и что издавать. На Перова и так уже успели навешать немало ярлыков.

Между тем, сам факт выхода его тома фантастической прозы — уже событие. Автор далеко не третьесортный, пишет добротно и стилистически грамотно, в отличие от множества искусственно раздутых «звездулек» современной отечественной фантастики. Некоторые мысли Перова и сейчас звучат актуально. При этом он умеет держать внимание читателя острыми поворотами сюжета.

Большое спасибо издательству, что оно воспроизвело авторские рисунки к роману, хотя сделать это, насколько я знаю, было непросто.

Для меня «Братство Вия» — образец остросюжетной и умной НФ прозы, — и я рад, что этот образец, наконец-то, возвращен на Родину...

Небольшая по объему повесть, в которой всего одно действующее лицо, читается тем не менее с неослабевающим интересом. Метеорологу Морозову попадает в руки берестяная трубка с планом, где указано примерное местонахождение богатого месторождения рубинов. С этого момента герой забывает о своей науке и становится геологоразведчиком. В одиночку, с верной собакой Нероном, он отправляется в непроходимые таежные дебри Южноуральских гор, чтобы отыскать фантастическую Пещеру трех старцев, где находятся рубиновые россыпи...

Одиночество человека в глухой тайге, его молчаливое сосуществование с четвероногим другом, при котором они не раз выручают друг друга из смертельно опасных ситуаций, и множество разнообразных сведений о минералах, — все это роднит повесть с двумя другими популярными произведениями, совмещающими в себе приключения и элементы фантастики — с романами В. Корчагина «Тайна реки злых духов» и В. Иванова «По следу». Недаром эта скромная повестушка горного инженера Г. Зигулева стала раритетом в среде библиофилов.

Конечно, первым среди соавторов этой киноповести, совмещающей утопию и детектив, надо ставить журналиста Василия Авченко, который переложил на бумагу восторженные фантазии лидера группы «Мумий тролль», певца и композитора Ильи Лагутенко, сохраняющего, несмотря на всероссийскую популярность, верность своей «малой родине». Илья давно был замечен в слабости к фантастическому жанру — это видно и по некоторым его песням, и по его саундтреку к еще немому научно-фантастическому фильму В. Журавлева «Космический рейс» (1935).

Конечно, в первую очередь, повесть понравится тем, кто живет во Владивостоке и хорошо знает его топонимику и мифологию. Город у моря, далекий от центра и всегда стремившийся от него отпочковаться, чтобы пуститься в свободное плавание, всегда дышал независимостью. Достаточно вспомнить период ДВР и Черного буфера. Сегодня Владивосток с его красавцами-мостами вновь стал «порто франко», и две параллельные реальности, описанные в повести эскизно, но ярко, вполне теперь могут соединиться в одну.

Жаль, что никто пока не удосужился экранизировать эту киноповесть, кое-где зримо перекликающуюся с утопией Юнгера «Гелиополис»... Зато спустя несколько лет, на моем экземпляре книги появился автограф Ильи Лагутенко с надписью «В надежде хоть на кино». Мумий тролль о том же...

Духоподъемный в смысле российского патриотизма научно-фантастический роман «Клады великой Сибири» (названный зачем-то в книге «приключенческой повестью») написан живо и увлекательно, без излишних наукообразных толкований и психологических рефлексий. В том, как герои П. Орловца-Дудорова лихо наводят шороху сначала в Китае, а потом с отвагой и удалью бомбят в пух и прах японский военно-морской флот, заставляя трепетать весь остальной мир, чувствуется бойкий почерк автора популярных до революции криминальных рассказов. Причем, в составе экипажа небесного судна, помимо суровых мужчин, — молодая дама и юная китаянка, а потому в перерывах между сражениями персонажи, как водится в таких случаях, испытывают робкие любовные томления. Причем, в одном случае все завершается свадьбой, в другом — погибелью...

Выстроенный заговорщиками прямо в усадьбе воздушный корабль, умеющий складывать крылья и опускаться под воду — предтеча фантастических кораблей-амфибий, придуманных позже Ф. Цевловским, В. Куликовским и А. Шайбоном. Как видим, не дает покоя эта потаенная мечта многим нашим фантастам.

А мне после прочтения романа не дает покоя мысль: в каком владивостокском банке, черт возьми, осели оставшиеся «клады великой Сибири», успешно поспособствовавшие столь блестящей военно-морской авантюре...

Для уточнения: рассказ переработан позже автором в повесть «По светлому следу», — но при этом она потеряла почему-то жанровый статус НФ...

«Радиомозг» — типичный образец фантастики «Красного Пинкертона», популярного литературного направления 20-х годов, для которого характерны были атмосфера ужаса и тайны, головокружительные приключения, невероятные открытия и отсутствие явного идеологического догмата. Именно поэтому на борьбу с врагами здесь выходят бойкие частные сыщики и удалые комсомольцы, а не доблестные чекисты и хмурые, умудренные опытом сотрудники органов госбезопасности. Это было вполне в духе эпохи...

Роман Сергея Беляева в этом смысле при всех его невероятных лихих сюжетных наворотах дает адекватное представление об особенностях эпохи и характере персонажей. Остается поблагодарить ПБ за его переиздание.

Еще одна «буддистская» новелла Келера, дополнительное очарование которой придают оригинальные рисунки Сергея Лодыгина из первопубликации 1916 года. Будучи в Индии, русский путешественник Дмитриев берет на себя заботу о двух индийских девочках-сиротах. Старшая из них, Шади-Хейят (Радость Жизни), проникается чувством к спасителю, что не может не смущать его. К тому же Дмитриев соприкасается еще и с таинственным сказочным миром Индии, и даже заводит дружбу с живым воплощением Кришны. Окончательно запутавшись во всем этом, наш герой бежит обратно в Россию, не задумываясь о последствиях...

Действие рассказа происходит в Крыму, что уже само по себе привлекает интерес. Главный герой Михаил Семенович вместе со своим слугой Петром изучает здесь на одной из возвышенностей развалины античного города Мангуп-Кале. Их спокойствие нарушает веселая компания бездельников в составе двух девиц и одного молодого человека по фамилии Мешков.

И если грубоватой Еленой (типичной содержанкой) двигают только меркантильные соображения, то Ольга проникается к исследователю не просто уважением, но и более глубоким чувством. Вот только отдаться этому чувству она не может, потому что над ней тяготеет проклятие. И лишь находка в подземных развалинах древнего склепа с останками помогает это проклятие снять...

Сдается все же, что под «змеями развалин» Келер имел в виду здесь вовсе не безобидных пресмыкающихся, которых слуга угощает молоком, а как раз женских персонажей рассказа, своей расчетливостью и цинизмом превращающих все чистое и красивое вокруг в сплошные «развалины»...

Роман Погорельского «Двойник», написанный еще в пушкинскую эпоху, — и сегодня читается очень свежо. Из всего цикла больше всего похвал критиков досталось повести «Лафертовская маковница». Однако мне понравились все повести, включая собственно и эти самые фантастические беседы автора с двойником, полные иронии и глубокого смысла.

Антоний Погорельский — талантливый продолжатель традиций Гофмана в русской литературе. Но ему удалось и предвосхитить некоторые темы современной НФ. В повести «Пагубные последствия необузданного воображения» — это любовь к андроиду, а в повести «Путешествие в дилижансе» — это тема разумных обезьян, позже разработанная Веркором в романе «Люди или животные».

В русской литературе нам есть чем гордиться. Только не все нынче об этом знают...

Почти каждый из русских писателей Серебряного века, бывая в Италии, счел своим долгом воспеть Венецию. Не избежал этого соблазна и Келер. Его, конечно же, интересовала Венеция ночная, — город легенд, преданий и давних историй.

Главный герой, русский художник Александр Иванович Штурмаков, заранее не озаботившись ночлегом, вынужден принять приглашение молодого гондольера Джузеппе переночевать у него дома. Дом оказывается старинным дворцом, в секретных кладках стен которого кроются свои фамильные тайны...

На самом деле, не самый характерный и не самый лучший рассказ Келера. Поэтому странно, почему именно его решено было сделать заглавным для этого сборника...

Детективная повесть, стоящая особняком в творчестве Келера. Здесь психиатр Келер вступает в союз с паталогоанатомом, — а главный герой на досуге увлечен тем, что лепит скульптуры с лиц умерших пациентов.

В центре сюжета — загадочная смерть неизвестной красавицы. Герой так увлечен ею, что просит анатома принести ее роскошные волосы. Тот, недолго думая, снимает их вместе со скальпом, а потом приволакивает и череп несчастной (!). Между тем, за телом девушки охотится компания странных субъектов. Так что самые острые события с драками, погонями, стрельбой и вскрытием могил разворачиваются на ночном кладбище...

Читать это, конечно, интересно. Но не всегда понятно, какие мотивы лежат в основе странных поступков основных персонажей. И порой диву даешься тому, «что бывает в столице»...

Наконец-то, среди вороха мистических сюжетов, мы находим в этой новелле Келера образец суровой фэнтези, навеянной скандинавскими легендами и древнерусскими поверьями. Хотя и тут поначалу действие погружено в привычный приусадебный быт...

Новая владелица старой усадьбы Елена Андреевна пытается наладить доставшееся ей хозяйство. И помогает ей в этом странная женщина в лохмотьях, вышедшая из леса — фру Гедда. Молва говорит о ней, что она — последняя из гульдр и эльфов в этой местности. Она знает язык растений и зверей, и может ими управлять, диктуя свою волю. Несмотря на некоторое недоверие к странной пришелице, Елена Андреевна устраивает Гедду в штат экономкой. После чего дело налаживается, о чем хозяйка бодро рапортует мужу в город. Но дальше события принимают неожиданный оборот...

Психиатру Келеру не хватило психологизма в описании отношений двух таких непростых женских персонажей. Ведь одна — городская барышня, а другая — настоящая лесная колдунья (привет от купринской Олеси). Но даже в таком виде рассказ производит впечатление...

«Бред любовного очарования» — именно такой подзаголовок можно дать этому рассказу Келера.

В молодости, гуляя среди швейцарских гор и долин, главный герой встречается с милой девушкой Диной. Молодые люди влюбляются. Но летняя сказка заканчивается внезапным отъездом Дины и ее прощальной запиской: «Помни: мы встретимся снова. Не забывай своей Дины. К тебе я приду»... С этих пор герой многие годы, словно одержимый, ждет обещанной встречи...

Происходит она в поезде при необычных обстоятельствах, — и оставляет после себя немало вопросов и загадок...

В памяти читателя, наверняка, останется любопытный образ эмансипированной дамы в черной вуали, — страстной курильщицы опиума, — чуть не сгубившей главного героя... А вот мистики в этом рассказе нет.

Перебирая самые распространенные среди символистов и мистиков темы, Келер не мог пройти и мимо такой как «ожившие статуи». Правда, эта тема приобретает у него неожиданно антивоенный и плюс к этому женоненавистнический характер.

Один из героев рассказывает историю о том, как заночевав в заброшенной усадьбе на территории Польши, он стал жертвой оживших статуй. Причем каждая из теней с подробностями поведала ему, какие зверства она творила во время войны, одев солдатскую форму. После подробного описания этих зверств, учиненных женщинами над пленеными врагами, только и остается воскликнуть: «Кошмар!»...

Так что название рассказа вполне оправданно...

В этом рассказе с подзаголовком «Из записок врача» Келер, наконец-то, приоткрывает свое инкогнито: «Нижеизложенная небольшая история написана мною в назидание моим милым пациентам, а в том, что она правдива, прошу мне, как врачу, верить». Более того, и сам становится героем сюжета: «Александр Владимирович отправился к вашему покорному слуге, автору этих строк, довольно известному в своих кругах психиатру...». Таким образом, профессия психиатра дает нам очевидную подсказку, где автор частенько черпал сюжеты для своих странных мистических рассказов — из историй болезней своих пациентов...

Вот и эта история странна и в то же время поучительна. Проводя медовый отпуск в Риме, русские молодожены забрели в небольшую церковь, где хранились открытыми останки римского центуриона Кая Лаллия, сопровождавшего на казнь Христа. Узнав, что Кай и после смерти помогает помолившимся за него в супружеской верности, Вера Ивановна, как и всякий русский турист, не удержалась — и стащила одну из его косточек на счастье.

Вернувшись в Россию, она захворала. Более того, ситуация приняла анекдотичный характер: к Вере Ивановне по ночам стал приходить во сне Кай, а к ее мужу Александру Владимировичу — жена Кая, Ливия. Этакое «перекрестное опыление» во сне... Келер, будучи одним из персонажей, дает молодоженам единственно правильный совет: снова отправиться в Рим и вернуть злополучную кость на место...

В сущности, прибегая к жанру мистики, автор высмеивает довольно распространенный и в наше цивилизованное время дикий церковный обряд — поклонение святым мощам. И предупреждает: «Не прикасайся, о смертный. Чти души умерших». И тут я с ним солидарен...

Действие рассказа разворачивается в курортном местечке Сасниц недалеко от Берлина. Обитатели пансиона фрау Христины ходят на воды, гуляют по лесу, сплетничают, ведут диспуты о любви, интригуют, стараясь хоть как-то разогнать скуку. Немецкий офицер Бруно волочится за русской девушкой Кирой, внучкой княгини Муромской, вызывая ревность одних и восхищение других.

Между тем напряжение в расслабленной атмосфере курорта исподволь нарастает: со дня на день Германия объявит войну России. Обсуждаемый всеми адюльтер приобретает вдруг недобрую политическую окраску. А тут еще объявляется странный черный кот с горящими злобой глазами, который преследует Киру...

Мистика в этом рассказе о нравах курортного общества притянута за уши. Причем за уши того самого кота, которому даже при его потустороннем происхождении далеко до булгаковского Бегемота. Скорее, это черный кот Эдгара По...

Пожалуй, этот рассказ можно назвать и повестью. Главный герой — молодой и талантливый музыкант, существующий в невероятном симбиозе со своей волшебной скрипкой. Забредши в развалины старинного замка на берегу Рейна и повстречав там призрак женщины, он с удивлением узнает, откуда у него взялось это умение укрощать музыкой стихии и человеческие страсти...

Вставная историческая легенда о юном миннезингере Освальде и его любви к дочери графини выглядит здесь вполне органично и полна романтического очарования. После прочтения повести Келера поневоле вспоминается знаменитое стихотворение Гумилева «Волшебная скрипка», ставшее спустя десятилетия эпиграфом к еще одному фантастическому произведению — трилогии Лазарчука и Успенского «Посмотри в глаза чудовищ». Такая вот перекличка эпох и авторов...

Продолжение рассказа «Как встретила Григория Васильевича новая жизнь», — точнее, своеобразный приквел, в котором автор объясняет, какие обстоятельства привели бывшую владелицу усадьбы Евдокию Петровну Тонскую к совершению преступления.

На свет появляется ее девический дневник, в котором наивная девушка, получившая нежданно предложение руки и сердца от князя, пишет, например, такой пассаж: «Любовь — это тончайшее вещество вроде эфира, который носится в воздухе, он бывает разных цветов: серый, розовый и огненный. Серая любовь — это любовь к людям, розовая — к родным, а огненного цвета — это к одному человеку, которого любишь больше всего...». На героиню подействовал эфир всех трех цветов, — но кончилось в итоге все плачевно...

Если не считать эту «цветовую» гипотезу научной фантастикой, то в рассказе и вовсе нет никакой мистики. Только банальная мелодрама и криминал. Не банально, пожалуй, выглядит только поступок нянюшки Анисьи, взявшей на себя мужскую работу по замыванию следов...

Обвинения этого романа в искусственности и вторичности по меньшей мере неоправданны. Во-первых, Кортасар всегда метафоричен. Во-вторых, роман появился в русском переводе тогда, когда другие схожие образцы еще были недоступны. И вызвал вполне понятный ажиотаж. В нашей компании, жившей а-ля Squatting, роман стал настольной книгой и многим переформатировал сознание. Это был настоящий глоток свободы в 70-е.

Литературный прием «колбы», — когда персонажи, попав в закрытое пространство, начинают проявлять подлинную свою сущность, — далеко не нов. Но всегда интересен. У Кортасара он вдобавок оживляется интригами, тайнами, глубокими диалогами, нетрадиционными связями и пряной эротикой. Читать эту книгу «с холодным носом» невозможно, потому что за героев переживаешь, им сочувствуешь или их ненавидишь. Автор делает их близкими нам, несмотря на разность национальных менталитетов.

И неважно, чем заканчивается это странное путешествие. Важно феллиниевское — «И КОРАБЛЬ ПЛЫВЕТ«!..

С главным героем рассказа мы знакомимся в знаменательный и желанный для каждого момент, когда «скопленных денег достаточно, чтобы прожить безбедно старость». Покупка уютной усадьбы в Тамбовской губернии должна гарантировать ему отдохновение и новую, настоящую жизнь. Однако хозяйская собака, пойнтер по кличке Том, обладающий редким качеством диагноста, не дает ему расслабиться на новом месте. Он чует недоброе в покое и неге комфортного деревенского жилья. Да и таинственные ночные голоса и шепоты тоже не дают новым поселянам покоя. И приходится Григорию Васильевичу провести собственное расследование...

Результаты его предсказуемы. Но финал у рассказа остался открытым. Видимо, автор, и сам это быстро понял. Поэтому написал следом рассказ «Что и было и прошло», в котором объяснил причины происшедшего...

Мистики здесь у Келера, вопреки ожиданиям, почти нет. Зато есть бесхитростная ирония в описании собачьих повадок («Том презирал собак и все их привычки. Правда он так же, как и многие его сородичи, выл на луну, — но ведь луна производит впечатление не на одних собак») и скромное обаяние разоряющихся «дворянских гнезд». А общая атмосфера роднит это произведение с «мистическими вечерами» С. Минцлова.

В отличие от других мистических новелл Келера, погруженных в реальный питерский быт, тут мы имеем дело с буддистской легендой, умело стилизованной под ритмическую прозу. Девушка Лакшми пытается выяснить, в чем же состоит счастье — в мудром покое или в страстной любви. Познакомившись с юношей-рыбаком, она поправляет своего старого наставника...

Нравоучительный, «рождественский» по духу расказ о бедном, но талантливом сироте Мише. Благодаря оставшемуся в наследство от отца старинному сюртуку, который имеет свойство оживать по ночам, юноша находит и свое призвание, и свое признание, и богатых покровителей. Трогательная история, — которая в дальней родне с гоголевской «шинелью»...

Поскольку аннотации на сайте пробить непросто, буду писать их на все рассказы Келера в форме отзывов.

Мистическая фантастика В. Келера зачастую отнюдь не отвлеченная, — она погружена в быт и реалии тех лет. Это и подкупает в его прозе. Вот и в этом рассказе история древнего браслета начинает развитие в петербургском светском салоне, затем переносится в Египет, а в результате оживает античность, связанная с фигурами Цезаря и Нерона. Порой эти сюжетные хитросплетения напоминают бред разгоряченного, болезненного воображения. И не поймешь, браслет ли тут виноват или модное увлечение гашишем...

В этом рассказе В. Келер отдает дань модной в Серебряном веке масонской теме. Главный герой знакомится в поезде с загадочным джентльменом средних лет и узнает его необычайную историю. Знак лилии на груди дал Генриху право занимать должность командора в масонской ложе. Но его любовь к женщине («Она выжгла мне глаза...Выжгла память... Выжгла мозг») стала нарушением масонских обетов — и теперь ему суждено пройти обряд очищения Смертью, который дарует ему бессмертие...

Как бы там ни было, книга Алексеева давно обрела свой культовый статус. Понятно, что мракобесие, конспирология, ура-патриотизм и прочая «духомонада»... Но затягивает прочно, благодаря острому сюжету и информативной насыщенности. В свое время, когда она только появилась, у меня ее зачитали до дыр, передавая из рук в руки — и жадно обсуждали потом на всех вечеринках, увлеченно разыскивая частицу «РА» во всех словах. Так и стоит теперь эта толстая книга на полке, зачитанная, — как памятник массовому увлечению славянофильством. Первая трилогия «Сокровищ» получилась сильнее, чем все последующее. И она останется в истории, как образец фантастического бестселлера сумасшедшей эпохи 90-х...

Повесть «Контакт» стоит особняком в реалистическом творчестве азербайджанского писателя Анара. Она стоит особняком и в НФ. На меня она в свое время произвела неизгладимое впечатление. Может, потому что читал ее в студенчестве и легко ассоциировал себя с главным героем-студентом, снявшем «нехорошую» квартиру. Меня захватила прежде всего атмосферность повести, ее мистическое очарование. А по поводу оригинальности идеи я особо не заморачивался. Анар, видимо, тоже — недаром и назвал так прямолинейно... Увы, финал он тоже сделал таким. А хотелось вместо жирной точки многоточия...

Гибрид деревенской прозы и утопии — явление сравнительно редкое в советской НФ. Можно вспомнить похожие образцы — «Тополь стремительный» Гуревича, «Покорители вечных бурь» Сытина, «Время рассудит» Чирвы. Но «Семь цветов радуги» — апофеоз колхозных мечтаний. В этом смысле никогда не переиздававшийся больше (!) роман В. Немцова можно уже считать раритетом. Неразлучная пара Бабкин-Багрецов явлена здесь полнокровно впервые («Рекорд высоты», являющийся первоначальным наброском «Последнего полустанка», не в счет).

Полная энтузиазма, оптимизма, горячих споров, народного юмора фантастика Немцова зримо перекликается здесь со старыми советскими фильмами 50-х гг. на деревенскую тему. И сон о колхозном будущем с «радиоуправляемыми тракторами» на полях, который снится главному герою популярного фильма «Дело было в Пенькове», совсем неслучайно кажется навеянным страницами забытого романа Владимира Немцова.

Это ностальгически комфортное чтение с картинками, вполне соответствующими духу эпохи...

После этой книги легче стало управлять своими желаниями. Захочешь чего-то лишнего — и тогда где-то в зеленой и холодной глубине перед мысленным взором высвечивает огромное слово — ТЩЕТА... Спасибо Робертсону и айсбергу. Вечная память пассажирам «Титаника», среди которых было несколько писателей-фантастов...

Прекрасная таежная одиссея с хорошо выписанными характерами всех персонажей и весьма эмоциональным душещипательным финалом. После некоторого размышления я все-таки причислил этот роман к фантастике. Во-первых, автор — все-таки писатель-фантаст. Во-вторых, столько необычных минералов и полудрагоценных камней на один квадратный метр пути — это явное преувеличение. Да и сама информация о камнях — вполне в духе НФ, так же как и загадочная пещера с артефактами и тайна неведомого племени, вымершего от радиации. И все это — в мистической атмосфере «перевала Дятлова». Рекомендую для чтения всем... А вот продолжение романа под названием «Путь к перевалу» — точно не фантастика, и даже не приключения, — а сплошное морализаторство...

Малоизвестный роман в жанре фантастики «ближнего прицела» об изобретении и внедрении в колхозную практику биостимулятора, ускоряющего развитие живых организмов. Единственный пример подобного рода «колхозной» фантастики – ни разу не переизданный роман Владимира Немцова «Семь цветов радуги» (1950), натуральная утопия о счастливой советской деревне. Но у Федора Чирвы все гораздо реалистичнее и порой трагичнее…

Отец и сын Чуковские изрядно похулиганили в фантастике, но узнаем мы об этом только сегодня. Лучше поздно, чем никогда. Крохотный роман Корнея Чуковского наслучайно называется «кинороманом», поскольку написан свойственным литературе 20-х «кинематографическим» стилем, где мыслям тесно, а словам просторно. Действие развивается стремительно, вмещает в себя много персонажей и неожиданных сюжетных поворотов. Чего только стоят интригующие тексты записок, над которыми ломает голову сыщик Бен Лейтес, ищущий гениального изобретателя Ивана Бородулю: «Скоро я перееду к генерал-лейтенанту Почтанникову, похороненному рядом со мною. Его могила в полном порядке. Нужно только провести электричество. Канарейка здорова. Пришлите мне валенки и шаровидную молнию. На случай припадка у меня есть отличный медведь». Вместе с героями читателю тоже придется гадать, что такое «Новые Девочки», «ГУТИВ» и «НОП». Управление погодой, заговор империалистов против молодой России, предательство и раскаяние, повышение урожайности сельхозкультур и борьба с голодом — вот лишь некоторые темы, которые раскрывает в своем маленьком НФ шедевре знаменитый автор «Мухи-Цокотухи»...

Повесть неведомого никому литератора Антона Горелова — редкий и удачный случай того, как можно в небольшом объеме вместить насыщенный драматическими поворотами сюжет, четко прорисованные характеры персонажей и масштабную картину эпохи. Этому, впрочем, способствует лаконичный «кинематографический» стиль, свойственный советской фантастике 20-х годов. Действие начинается с опознания непривычно синего трупа в морге, продолжается на секретном оборонном заводе, где зреет шпионский заговор, в котором замешаны помощник изобретателя супер-аэротанка Пеллерова и его дочь Юлия, и заканчивается последней мировой битвой с силами империализма, которая датируется весьма точно: «с 7-го на 8-е ноября 1948 года». Любопытная деталь — герои мгновенно меняют черты лица с помощью «электрического всасывателя», напоминающего электробритву, что приводит ко всякого рода «обознатушкам-перепрятушкам». Одна из глав повести неслучайно имеет символичное название — «Пинкертоновщина»... Забавное и увлекательное чтение на сон грядущий.