«Остаемся зимовать» — книга странная и притягательная. Констатирую именно такой синтез. Хотя иной раз странность вредит притягательности, а порой и исключает ее вовсе. Книга произвела впечатление, оставила после себя шлейф ощущений, вопросов и ассоциаций. Хотел необычности, нашел ее. Ждал приятно-будоражащего, получил. Собственно, еще пока остаюсь под воздействием романа, представляя Февраля, ощущая запахи меда и дымка. Конечно, со временем книга отпустит. Останутся только воспоминания разной степени смутности. Пока восприятие романа не размылось, пишу эту рецензию, рассчитывая на наиболее точное отражение полученного от книги.
Данное издание – тот случай, когда форма почти так же важна, как и содержание. Содержание без формы не имело бы должного эффекта воздействия, а форма без содержания вполне вызвала бы непонимание и даже раздражение. В книге всего-то 160 страниц. При этом каждая страница, как правило, заполнена текстом далеко не полностью, а на некоторых – лишь по одному коротенькому предложению. Смысл тут в том, что каждая страница – определенная мысль (законченная или развивающаяся на следующих страницах), которая должна быть своего рода обособлена от других. Так достигается эффект нарочитой рельефности каждого эпизода. При всём этом повествование сюжетно последовательное, история воспринимается цельно и очень многогранно – за счет того, что каждая следующая страница отличается от предыдущей либо событием, либо персонажем, воспринимающим события, действующим, либо мыслью и образом.
Шрифты текста различны – как применительно ко всей книге, так и постранично (последнее используется умеренно часто). Некоторые слова, фразы выделяются жирно или подчеркиванием. Данные выразительные средства не спонтанны, каждый конкретный случай их применения имеет свой смысл, создающий атмосферу, подчеркивающий мысль, выделяющий образ. Прямая речь, мысли персонажей не обособляются от основного текста соответствующими знаками (только размерами шрифта, (и то, вроде бы, не всегда) да авторскими указаниями). В романе нет вопросительных знаков, хотя автор дает понять, что задан вопрос (простым словом-указанием «спросил (-а)»). Всё перечисленное создает непривычное, странное, но интересное и доносящее атмосферу романа впечатление.
Автор экспериментировал не только с формой, но и с содержанием. Прежде всего, создан необычный, очень удачный, может, даже гениальный образ Февраля. Как у Маркеса – голубая собака, у которой самое удивительное – ее глаза, так у Джонса – Февраль. Хотя поставить данные образы рядышком не могу. Что бы ни говорили, Джонс – не Маркес с его тонкостью, остротой чувствования, глубиной и пронзительностью. Но образ Февраля, конечно, сильный и интересный. Искренне аплодирую Джонсу, восхищаясь его фантазией.
Фантазия автора не бессмысленна. И в этом – ценность «Остаемся зимовать». Несмотря на небольшой объем романа, он насыщен идеями, мыслями и образами. «Остаемся зимовать» — это роман совершенно разных красок: от ярких и светлых до тусклых, мрачных и темных. Поначалу складывается ощущение, что полутонов нет, что история очень контрастна, однако полутона – на смене красок, на совокупности отдельных страниц и словно бы между ними. Роман ассоциативен, и в этом может показаться непростым. Ассоциации появляются и появляются, толкаются, наслаиваются друг на друга, — от этого можно устать. Но лучше – дать им полет, выпустить их, пусть летают и кружат, а потом – вполне рассядутся по местам, успокоенные, довольные. Роман надо читать единым махом, не оставляя «на завтра» или «на потом». Тогда он раскроется полнее. Я, правда, далеко не уверен, что постиг его полно и правильно, но и от воспринятого чувствую приятно-тяжелое удовлетворение.
«Остаемся зимовать» — это сказка, притча. Значит, прицел не столько на персонажах, сколько на истории в целом, ее настрое, значении и посыле (а в нем – много граней и красок). Герои проявляются, прежде всего, в действиях, во вторую очередь – в диалогах, в третью – в мыслях и ощущениях, испытываемых ими. Т.е. как такового внутреннего мира действующих лиц читатель не видит (да это в «Остаемся зимовать» и не нужно; книга берет другим). Он чувствует персонажей через окружение, обстановку, происходящие события. В центре – не столько герои, сколько всё действо целиком, проникнутое разными смыслами, метафорами, аллегориями, образами для размышлений и для прочувствования. Вот этим-то книга и берет. А еще – наполненностью всего указанного.
Автором создан мир, кажущийся непонятным, лишенный логики устройства, несколько абсурдный (сравнение с Кэрроллом одновременно и уместно, и нет), словом, нереальный, но в то же время так похожий на наш, где упорядоченность порой слишком иллюзорна. Мир притчи воспринимается ассоциативно-ощущенчески и потому кажется пусть и странным, но живым.
В аннотации сказано, что роман относится к артхаусной литературе и изначально не рассчитан на читателя массового. Решая для себя вопрос, покупать ли «Остаемся зимовать», или нет, определите сначала, по душе ли вам книги странные и необычные. Также спросите себя, чего ждете от романа? Если примерно того, что ощутил я (и что постарался передать в рецензии), тогда «Остаемся зимовать» вам, скорее всего, понравится.
Для формирования представления о содержании добавляю свою аннотацию:
Самое удручающее, что может случиться с миром, это Февраль. Когда он наступает, о весне, лете, осени остается только вспоминать. С тоскою и грустью. А грусть Февраля всеобъемлюща и губительна. В эту темную пору запрещено пускать воздушные шары, да и сами они вне закона, нельзя даже говорить о полетах. Февраль жесток, он крадет детей, похищенных – целые списки. Февраль, кажется, душит саму жизнь. Какой выход? Идти на Февраля войной! А как с ним воевать и к чему всё это приведет – об этом можно узнать, прочитав волшебную притчу «Остаемся зимовать».
Люблю приятные неожиданности. Эта книга из их числа. Хотя, казалось бы, неизвестный мне автор, отсутствие рекомендаций, невысокая цена за издание в книжном магазине (что часто свидетельствует о соответствующем же качестве чтива), довольно кричащее название (не ориентирующее на содержательность) – совокупность факторов, обычно исключающая приобретение мною книги. Но внимание мое к роману оказалось-таки привлечено. Виной тому – аннотация, предрекающая нечто философское в антураже, показавшемся довольно интересным. Купил.
«Мертвые из Верхнего Лога». Пробуя название на ассоциации, представлял, конечно, мистику, а слова из аннотации – «мрачная философская сказка» – лишь укрепляли в подобном. Что оказалось? Оказалось, во-первых, аннотация весьма точна, хоть и скупа (как любая аннотация), во-вторых, содержание романа выдерживает притязание на философскую тональность (не сплошь, но порядком). И психологизм (тут автор порадовал!).
Всегда считал, главное в произведении не столько «что описывается», сколько синтез «что и как». С первой страницы понравилось именно «как». Автор, оказалось, пишет грамотно, уверенно и красиво. Где-то встречал эпитет «мелодично» применительно к слогу Романовой. С этим абсолютно согласен. Автор мастерски пользуется метафорами. Значимо не их обилие, а, прежде всего, чувство меры и вкуса при работе с ними. С этим у Романовой всё отлично. Создается яркий, очень образный стиль, легкий и в то же время содержательный. Это последнее – потому, что автор средствами выразительности старается достичь не столько красивости, сколько наиболее правильного обыгрывания событий, ситуаций, героев, образов, рассуждений, мыслей и ощущений. Тут также важно отметить, что нет перегруженности текста, напротив, повествование именно что льется и именно что легко, а где-то и просто звонко. Был приятен сам процесс чтения.
Романова в «Мертвых из Верхнего Лога» проявила себя как тонко чувствующий человек и тонко и адекватно передающий состояния и настроения автор. Романова великолепно показала психологию героев, разложила внутренний мир многих персонажей на составляющие, сопровождая процесс меткими, точными, живыми и жизненными сравнениями и метафорами. В данном компоненте Романова – большой молодец!
О сюжете. Несмотря на то, что слово «мертвые» в фантлитературе воспринимается как штамп (что, впрочем, по делу), Романовой удалось главное – интересно обыграть этот образ. Добился такого эффекта автор во многом потому, что копнул глубже (чуточку или не очень), чем многие коллеги по цеху. Романова взяла нутряную подоплеку страха перед мертвыми как страха перед смертью, гнездящегося в каждом человеке. Романова эрудирована, начитана, увлекается эзотерикой и Алистером Кроули (так сказано в краткой «сводке» на обложке издания), что и позволило ей нетривиально и объемно донести и раскрыть многие мысли и образы.
Мертвые в романе далеко не доминирующая тема. Неожиданно для меня одними из главных оказались темы личностного и общественного развития, раскрываемые во многом через срез экзистенциально-эзотерический. Вопрос смысла жизни (от индивидуально-субъективного до социального и даже вселенского значений) интересно преломляется в сюжете, над которым, кажется, Романова работала скрупулезно. Композиция романа непростая (несколько сюжетных линий + экскурсы в разное прошлое), тщательно выстроенная. И, конечно, сильна в книге тема разнообразных межличностных отношений.
Автору удались герои. Они выписаны объемно, разносторонне и убедительно. Психология, ситуационные реакции обусловлены внутренним миром персонажей и адекватны жизненным аналогиям, благодаря чему создается ощутимый эффект достоверности. Герои разные, непростые, с достоинствами и недостатками, живые.
Из «минусов». Кое-где сюжетные ходы показались не вполне достоверными (вот доработать если, дообосновать, докрутить – тогда «претензию» снял бы). Иногда повторяется один и тот же (или родственный) оборот к определенному образу, хотя Романова с ее-то слогом прекрасно могла бы, сохранив образ, разнообразить его характеристику; это, очевидно, более техническая недоработка. Автор создал текучий, яркий и легко воспринимаемый стиль, однако местами (редко) в него проникли показавшиеся лично мне инородными слова-заимствования из английского языка; да, они стали уже частью нашей речи, жизни, да, они, эти слова, по смыслу повествования уместны и играют на сюжет, но можно было обойтись и без них (это «вкусовое» замечание, но тем не менее).
Возвращаясь к наименованию романа. Оно такое, какое есть, думаю, только ради привлечения читателя к книге – чтобы купили (на волне популярности задействованного образа). Роман много глубже, чем его название, которое – просто ширма, и пусть она не отпугнет, не оттолкнет, ведь книга весьма поучительна и обращена вовнутрь. Философская тональность, психологизм, экзистенциальная эзотерика – всё это в романе не просто есть, он ими пронизан. «Мертвые из Верхнего Лога» — ни в коем случае не история о зомби. «Мертвые из Верхнего Лога» — роман, претендующий на определенную степень серьезного и вдумчивого отношения к его содержанию.
Оценка – крепчайшая «девятка». За неожиданность, слог, тонкость выражения и некоторые идеи, думаю, и на «десятку» оценить не зазорно будет.