Данная рубрика — это не лента всех-всех-всех рецензий, опубликованных на Фантлабе. Мы отбираем только лучшие из рецензий для публикации здесь. Если вы хотите писать в данную рубрику, обратитесь к модераторам.
Помните, что Ваш критический текст должен соответствовать минимальным требованиям данной рубрики:
рецензия должна быть на профильное (фантастическое) произведение,
объём не менее 2000 символов без пробелов,
в тексте должен быть анализ, а не только пересказ сюжета и личное мнение нравится/не нравится (это должна быть рецензия, а не отзыв),
рецензия должна быть грамотно написана хорошим русским языком,
при оформлении рецензии обязательно должна быть обложка издания и ссылка на нашу базу (можно по клику на обложке)
Классическая рецензия включает следующие важные пункты:
1) Краткие библиографические сведения о книге;
2) Смысл названия книги;
3) Краткая информация о содержании и о сюжете;
4) Критическая оценка произведения по филологическим параметрам, таким как: особенности сюжета и композиции; индивидуальный язык и стиль писателя, др.;
5) Основной посыл рецензии (оценка книги по внефилологическим, общественно значимым параметрам, к примеру — актуальность, достоверность, историчность и т. д.; увязывание частных проблем с общекультурными);
6) Определение места рецензируемого произведения в общем литературном ряду (в ближайшей жанровой подгруппе, и т. д.).
Три кита, на которых стоит рецензия: о чем, как, для кого. Она информирует, она оценивает, она вводит отдельный текст в контекст общества в целом.
Модераторы рубрики оставляют за собой право отказать в появлении в рубрике той или иной рецензии с объяснением причин отказа.
[Рецензия ранее уже публиковалась на странице произведения]
Благоденствуйте, жители Поднебесной, обитатели принебесной и прочие лао-ваи. Сегодня мы рассмотрим очередного претендента на скороспелый шедевр, который на деле оказался не то чтобы абсолютной пустышкой, а скорее вещью такой неровной, как и сама история Катая.
Первая часть данного произведения являет собой такой махровый образчик подросткового фентези, созданного по лекалам «Золотой коллекции заезженных сюжетных ходов», что особо искушенные читатели могут тут же пустить книгу во вторсырье, чтобы на ее останках лучше напечатали еще каких цитатников Мао. Главная героиня – бедная, несчастная и всеми гнобимая сирота, которая поступает в самую престижную академию (разумеется, с лучшим результатом), где, несмотря на всеобщие презрение и зависть, всего добивается, заводит богатенького друга, встречает местного мистера Мияги, что принимается ее тренировать по особой и, разумеется, безотказной системе… Да здесь даже таинственный лучший ученик имеется, с которым героиня явно каким-то мистическим образом связана. В общем, если за каждый штамп на данном этапе осушать по рюмашке рисовой водки, то в итоге можно опустошить целый ящик данного напитка. При этом реалии этой самой академии прописаны весьма поверхностно, на уроках тут просто цитируют эпизоды из «Троецарствия», а писательница даже не удосужилась придумать никакого фентезийного аналога многострадального «Искусства войны», так и оставив лениво лежать реальную книгу посреди выдуманного мира.
Во второй части разгорается война с местным Ниппоном, и действо начинает развиваться несколько резвее, но в итоге, к сожалению, все это выливается лишь в то, что одни штампы попросту сменяют другие. Пробуждение мистических сил и спасение в последний момент, последние представители некоего особого народа, отряд волшебных подростков-ниндзя, способный уничтожать целые армии, гибель второстепенных персонажей, что должна разжалобить самых впечатлительных читателей, схватка с монстром-гипнотизером, которая вообще смотрится просто инородным эпизодом «до кучи»… В общем, тут уже и второй ящик рисовой водки может подойти к концу. Авторша сносно оперирует наиболее известными образами из китайской мифологии (кто сразу же вспомнил, откуда свинья с боевыми граблями, буйная обезьяна и лишающая магических сил скала, возьмите пирожок с жареными воробьями с полочки), но из-за некоторых других элементов антураж начинает трещать по швам. Например, у местных вполне себе средневековых японцев, еще даже не дошедших до ружей, есть иприт и противогазы, будто бы писательница при описании армии вторжения руководствовалась каким-то талмудом вроде «Ужасы войны для чайников».
А затем наступает третья часть, где авторша внезапно решает обратиться к довольно серьезным темам и продемонстрировать нам местный аналог Нанкина уже после пресловутой резни (местами чуть ли ни с дословным цитированием), а также прочие «радости» Катая времен Второй Мировой. И сперва на контрасте с предыдущим частями это даже работает, но затем писательнице изменяет чувство меры и вкуса, и все снова скатывается в не самый изысканный балаган. Например, база местного отряда 731 местами выглядит весьма карикатурно – с безумным ученым, не самой надежной охраной и попытками вывести своих волшебных ниндзя. Концовка так и вовсе являет собой череду роялей из зарослей бамбука с финальным явлением лучезарно-пламенного «бога из машины», что напрочь выжигает предыдущие попытки нагнать трагичности и серьезности. Кроме всего прочего, она еще, как обычно, весьма куцая и с заделом на продолжение, без этого нынче никуда.
Что же касается персонажей, то их тут у нас по сути всего два – главная героиня да тот самый лучший ученик/глава волшебных ниндзя с комплектом из сгоревшей хаты/убитой семьи и жаждой мщения в глазах. Остальные же герои – это одномерные зарисовки вроде «надменный соперник/далее верный союзник», «странный учитель», «преданный друг», что приходят в сюжет, исполняют свою функцию, а затем надолго или насовсем из него выпадают.
Что сказать в заключение? Синергии подросткового чтива и трагической военной драмы, разумеется, не вышло, при попытках перемешать прозрачную воду и горькое масло получилось что-то не совсем пригодное к употреблению. Несмотря на все попытки придать повествованию серьезности, по итогу книга все равно скатилась в очередной сказ про «не такую, как все девочку, которая всем показала», разве что с повышенным градусом жестокости да прозрачными историческими аллюзиями. Не особо сошлись развлекательный инь и мрачно-серьезный ян. Прочитать произведение и даже в процессе получить от него какое-то удовольствие вполне возможно, но если вас интересует просто развлекательное чтиво, то лучше обратитесь к чему-то более легкому и цельному, а если мрачная история Поднебесной 19-20-х веков, то к историческим книгам и исследованиям.
«Шаровая молния» Лю Цысиня способна возбудить любопытство уже знакомого с его творчеством читателя, но сначала не более чем по инерции. Эта книга в качестве научно-фантастического произведения заметно уступает остальным из цикла «В память о прошлом Земли» по многим (если не всем) параметрам. В ней нет ни «глобальной всеохватности» описываемых времени и пространства, ни контакта с инопланетным разумом, ни меняющихся в зависимости от ситуации земного общества и его этических принципов. Здесь много чего не хватает для того, чтобы присоединение этого отдельного и вполне самостоятельного произведения к законченной и цельной трилогии не выглядело настолько искусственным и противоестественным, не вызывало разочарование при чтении. Само определение «роман» может соответствовать лишь западной классификации, да и то чисто формально. В терминологии Лю Цысиня «Шаровую молнию» можно назвать «макрорассказом», поскольку значимого текста, действия и смысла тут и на добротную повесть в русской традиции не наберётся. Но так ли с ней всё просто, как кажется? Помогает ли её восприятию «инерция» монументальной «В память о прошлом Земли» или, напротив, мешает? Как они связаны между собой? Для чего они объединены в один цикл? Предлагаю обратить внимание на несколько выделенных мной моментов и для начала сделать выводы самостоятельно.
*** Замеченные особенности
Схема «Про что» проста и незамысловата. Есть мальчик, родителей которого на его глазах убило шаровой молнией. Он половину жизни положил на то, чтобы познать и объяснить это явление. Есть девочка, мама которой погибла на войне за Родину, попав под воздействие экспериментального оружия. Теперь эта девочка – военный специалист, готовый нарушить прямой приказ и пожертвовать собой, чем и кем угодно ради возможности создания образцов новейшего вооружения. Мальчик и девочка встретились и некоторое время летели рядом по жизни, как две стрелы, выпущенные в солнце. Мальчик устрашился последствий своих поступков, утратил сосредоточенность на цели, и единое светило тут же распалось перед его глазами на множество золотых трёхногих воронов, угроз, которые он постарался сбить с небосвода ради защиты человечества, подобно мифическому стрелку И, а девочка, не знавшая страха и сомнений, полетела дальше и… нет, не сгорела в солнечном пламени, а исчезла во вспышке. Некоторые люди говорят, что иногда замечают её тень на луне.
Стиль «макрорассказа» можно условно определить как литературную и научно-популяризаторскую «дзен-стрельбу» из лука. Это у нас, европейцев, всегда есть реальные цели: дерево, веточка или листочек, белка или её глаз. Азиатский мастер, обучая ученика, заставит его целиться не во что-то конкретное, а в солнце. Так и тут: один пробует объяснить необъяснимое, другая пытается применить полученные им знания на практике, сам же автор стоит Учителем в сторонке и загадочно улыбается. Мальчик доктор Чэнь и девочка майор Линь уже давно превзошли всех возможных наставников, они стали первыми в своём мастерстве, но сознают, что всё так же далеки от конца избранного ими пути, как и в самом начале. Оба встречают «по дороге» нескольких собственных «двойников», севших на камень у обочины и разуверившихся по той или иной причине, отказавшихся идти дальше, и вступают в диалог с ними. Оба встречают «двойников» друг друга и заводят с ними близкие отношения. Такое ведение сюжета красиво и символично, помогает автору не перегружать двух главных героев, но интересно ли подобное западному читателю, привыкшему к совершенно иной, деятельной и активной, манере повествования? Кроме того, множество вводных сюжетов рвут и без того рыхлое тело «макрорассказа» на части, мешают следить за основным действием.
Структура «Как» выглядит статичной, перегруженной и тяжеловесной. Описаний, рассуждений и воспоминаний в тексте кратно больше, чем динамичных сцен, а модного ныне «экшена» вовсе нет. Казалось бы, даются личные трагедии, война, полевые испытания, вышедшие из-под контроля эксперименты, но преподносится всё это как инсталляция или произведение живописи со множеством мелких деталей. Автор пытается оживить происходящее, привнеся злободневный захват группы младшеклассников террористами, но снова уходит в карамазовскую моральную дилемму «слезинки ребёнка» и малопонятную западной публике «средневековую китайскую живопись». Автор традиционно намекает на любовь мальчика и девочки, усложняет её «треугольниками» в нескольких вариантах, но после отказывается от продолжения любовной линии совсем, понимая её несоответствие формату и масштабу выбранных им героев. Персонажи, действие, интрига – всё здесь получается излишне описательным и, как это ни странно при таком количестве деталей, блёклым. Возможно, в этот раз Лю Цысиню не удалось подстроиться под вкусы и предпочтения европейцев? Или же такой задачи у него вовсе не было, и в этом произведении он ориентировался преимущественно на азиатского читателя, с детства знакомого (помимо всего прочего) с подвигами и судьбой Хоу И, «китайского Геракла», спасшего мир от десяти солнц-воронов, угрожавших сжечь мир, и других чудовищ, но преданного и покинутого собственной женой?
Как и в случае с циклом «В память о прошлом Земли», поражает преемственность Лю Цысиня по отношению к фантастике и научно-популярной литературе СССР и США того же и более позднего периода. Теперь в ход идут климатическое и биологическое оружие, защитные энергетические поля и активная защита, «умная» бронетехника, боевые дельфины, жидкие бомбы и многое другое. Гимн милитаризму доходит почти до восхваления Великой Китайской Армии, но вовремя обрывается самим автором, показавшим также итоги войны и силу других государств. Относительно шаровой молнии использовано всё то немногое, до чего можно было дотянуться по вопросу её существования и объяснения, от галлюцинаций до энергетической формы жизни. Реальные гипотезы, фантазии, мистификации, «жёлтая» пресса, кинематограф… Нет, кажется, лишь прямых литературных заимствований и сенсационных подтверждений мифологических и фэнтезийных вариантов. С одной стороны, есть смелые, истинно научно-фантастические и философские предположения об истинной природе шаровых молний. С другой, всё это, сваленное в одну кучу, выглядит сорочьей коллекцией обрывков и слухов, ловлей мух, молний и духов в одну «коробочку», как в фильме «Охотники за привидениями». После эпизодических появлений родителей Чэня и активного участия Чжэн Минь в сюжете, после двух таинственных фотографий вообще пропадает уверенность в том, что жанр произведения – именно научная фантастика, а не что-то иное, созвучное сюите «Шехерезада» Римского-Корсакова и приключениям арабского Синдбада-морехода.
Настораживает подобное утончённому издевательству почтение, которое вдруг стал оказывать Лю Цысинь Советскому Союзу и которого, заметьте, у него не было в более ранней трилогии. Его послушать, так СССР – это Атлантида, мифическое государство штурмующих небо титанов. Горами ворочали, реки поворачивали, молнии метали, циклопические сооружения возводили, живых существ создавали. До сих пор водку пьют стаканами, а следом садятся за штурвал самолёта и летят в зимнюю тайгу. Почти всё, до чего додумались Чэнь и Линь, уже якобы было открыто советскими учёными в секретных лабораториях и воплощено в масштабе, недоступном «современному» Китаю. Для чего это могло понадобиться самому автору? Что за мифологизация истории Новейшего времени? В тексте прямо говорится о том, что в СССР действовали слишком прямолинейно, грубо и с большим, чем требуется, приложением сил, и потому потерпели неудачу. Эпоха титанов и век героев давно прошли, наступило время обычных людей и кропотливой работы, долгосрочного прогнозирования и непреложной ответственности, интуитивного «восточного метода», простых и дешёвых решений. В сравнении с воплощением той же самой идеи, того же противопоставления Востока и Запада в основных книгах «В память о прошлом Земли», «Шаровая молния» даёт гораздо более упрощённый и местами даже пошлый их вариант.
«Шаровая молния» считается приквелом основной трилогии, но насколько это заявление соответствует действительности? «Точечные» совпадения действительно есть, но без них вполне можно обойтись, и сюжет от этого ничего не потеряет. Избалованная генеральская дочка Линь носит на шее вместо броши инновационный кинжал с «молекулярным» лезвием. Линь и Чэнь пытаются использовать в своих интересах ресурсы зарождающейся программы SETI@home, объединяющей множество личных компьютеров для поиска внеземного разума, но получают решительный отказ от её директора, Нортона Паркера. Есть Динг Йи, но он легко может быть заменён кем угодно, хоть тем же Чэнем, одним из «двойников» которого он и является. Связь софонов и понимания «настоящей» природы шаровых молний примерно того же порядка, что у современных компьютеров и чёток. Лёгкий намёк на присутствие инопланетного наблюдателя при проведении экспериментов не получил развития, по крайней мере в этой книге. Может быть, автор планирует ещё несколько книг, в которых будет сделана более конкретная привязка к «Памяти о прошлом Земли»? Вполне возможно и коммерчески обоснованно. К примеру, будет показано, что лишь вмешательство трисоляриан не позволило земной науке воспользоваться «восточным методом» и совершить очередной качественный скачок в развитии. Судьбы Линь Юнь и её ближайшего «двойника» Чжэн Минь внешне напоминают переход в иное измерение и общий финал трилогии своей метафизичностью, но им опять же недостаёт ни масштаба, ни глубины (если не вспоминать о Чан Э, жене Хоу И, обречённой вечно жить на луне практически в полном одиночестве). Нельзя назвать «Шаровую молнию» и каплей, отражающей океан, поскольку её финальный посыл откровенно романтичен, почти сентиментален: в нём для мальчика Чэня сливаются воедино одинаково прекрасные, смертельно опасные и недостижимые девочка Линь и шаровая молния. Вместо оставленного Чэн Синь зерна для нового цикла бытия – микромира в микровселенной – здесь есть лишь аромат синей розы, которой на самом деле нет, и неизбывная тоска по несбывшейся любви и утраченным возможностям.
*** Предположительные ответы
Как видите, сам факт присоединения «Шаровой молнии» к циклу «В память о прошлом Земли» способен вызвать если не недоумение, то, по крайней мере, целый ряд вопросов. В сравнении с основной трилогией и как часть её эта книга вроде бы проигрывает. Взятая сама по себе, казалось бы, и вовсе сравнению не подлежит. Что задумал сам Лю Цысинь, написав настолько отличающийся по формату и жанру, но одновременно близкий по стилю и духу приквел, остаётся только гадать. Книги трилогии тоже значительно различались между собой, двигаясь от остросюжетного детектива через космооперу к социальной и философской фантастике, но «Шаровая молния» вообще стоит наособицу, обращаясь, пусть ненавязчиво и, я бы сказал, «замаскированно», к мистике вообще и мифологии Китая в частности. Явления Чжэн Минь, родителей Чэня и Линь Юнь наукообразно объясняются, но отношение к ним персонажей остаётся таким же, как к призракам близких и возлюбленных в произведениях готики и романтизма. Внешне, в самом тексте, всякая связь с мифами прямо отрицается, как, например, сходство видимого невооружённым глазом ядра макроатома с китайским драконом. При этом мифологизацию Советского Союза нельзя не заметить, а от внутреннего созвучия пары главных героев «Шаровой молнии» с Чан Э и Хоу И отмахнуться будет так же сложно, как от присутствия философии Лао-цзы в основной трилогии. Рискну предположить, что Лю Цысинь написал приквел в качестве запоздавшего эпиграфа ко всему циклу «В память о прошлом Земли», подводя читателя к его основной идее, к осознанию главных мифов Новейшего времени: истории и науке. При использовании такого ключа все четыре книги выстраиваются в единую систему и становятся чуть более понятными. К примеру, возникает параллелизм мира Трисоляриса и появления на небе десяти солнц в китайском мифе о Хоу И, образов доктора Чэня и Ло Цзи, Линь Юнь и Е Вэньцзе, даётся ещё несколько вариантов «деяния» и «недеяния», а также их последствий.
Гротескные рассказы / Tales of the Grotesque: A Collection of Uneasy Tales (авторский сборник)
Автор: Лесли Аллин Льюис
Жанр: готика, мистика, фантастика
Издательство: Фобия (самиздат)
Перевод: Р. Аничкова, А. Вий, Л. Козлова, А. Минис, Р. Насрутдинов
Год издания: 2019 (в оригинале — 1934)
Похожие произведения:
Эдгар Аллан По «Гротески и арабески»
Жан Рэй «Мой друг, покойник»
Элджернон Блэквуд «Вендиго»
Сборник «Гротескных историй» трудно воспринимать в отрыве от биографии автора. Судите сами: Лесли Аллин Льюис родился в 1889 году в состоятельной британской семье, в 1916-м пошел добровольцем на войну (год пилотировал истребитель во Франции), демобилизовался в звании капитана, работал авиаинструктором, выступал в воздушном цирке. Душевное и физическое здоровье Льюиса становилось все хуже. Случайные публикации, отсутствие читательского интереса. Поддержка преданной супруги Элизабет Рикелл помогала бороться с приступами маниакальной депрессии, галлюцинациями и подступающей слепотой. В шестьдесят два года Льюис умер от кардиомиопатии.
Эта биография, одновременно трагическая и романтическая, настолько идеально подходит автору готических рассказов, что начинаешь искать в его творчестве биографические следы. Глубоко копать не приходится: лучший рассказ сборника, «Железный хряк» — это история самолета со злобной душой, который старается убить всех своих владельцев, но так, чтобы самому остаться целехоньким. В «Гибриде» есть весьма примечательное описание деперсонализации, когда человек наблюдает за поступками своего обезумевшего тела со стороны, а в «Кинжале» витающее в воздухе мстительное пятно напоминает об ауре при мигрени.
Однако выискивание таких пересечений — далеко не единственное читательское удовольствие. Рассказы Льюиса хороши и сами по себе, без оттеняющей их биографической подложки. Самый слабый, «Пенковая трубка», вполне соответствует среднему журнальному уровню «Weird tales», а самый лучший (тут сложно выбрать между «Железным хряком», «Рассказом Автора» и «Башней Моава») мог бы занять достойное место в любой тематической антологии.
Честно говоря, характеры (за исключением характера Железного хряка — вот уж убедительное зло!) Льюису не слишком удаются. В лучшем случае они не выходят за пределы функций, в худшем — интересная идея, как в «Пенковой трубке», забивается дневниковой манерой подачи, которая моментально превращает всю историю в плоскую и недостоверную.
Но образы, образы!
Жалкая и жуткая утопленница из «Марионетки смерти», визионерская, галлюцинаторная башня Моава, которая вырастает на горизонте исполинским чудовищем, по-настоящему больная эротика «Рассказа Автора»… Ужасы Льюиса, несмотря на почти сто лет с момента публикации, не выглядят комичными выдохшимися страшилками. Они не продирают до костей сразу, но потом мысленно возвращаешься к ним снова и снова — пока не замечаешь, что холодная раздутая жаба уже сидит у тебя на плече.
Часто оригинальная идея Льюиса перекликается с классикой жанра, написанной намного позже, например с «Убийцей» Брэдбери и, конечно же, «Кристиной» Кинга.
Жаль, что автор не сделал сборник рассказов на тему авиационной готики! С его жизненным опытом и богатым воображением могла бы получиться книга, достойная стоять на одной полке с рассказами антиквария, приключениями Карнакки и расследованиями Джона Сайленса. Тем более что в «Тревожных небесах» уже сделан шикарный зачин:
«Питчманн, летчик-рекордсмен и известный по всему миру воздушный извозчик, запустил пустую кружку вдоль барной стойки и мрачно уставился в окно: раскисший аэропорт еле просматривался сквозь залитое дождем стекло. По углам здания судорожно завывал ветер, и конусы ветроуказателей, вытянувшись горизонтально над ангарами, тряслись, как сумасшедшие».
При всем разнообразии тем сборник объединяет стиль — нечто трудноуловимое, но явственно отделяющее готику двадцатого века от классической уютной готики девятнадцатого и пародий-пастишей-подражаний двадцать первого. Особенно здесь характерна визионерская «Башня Моава»: да, человек — игрушка в руках Рока, но рассказчик уже не поэт в опиумном притоне, а пьющий коммивояжер.
Стиль Льюиса не самый простой, но переводчикам удалось передать его оригинальность, при этом сохраняя читабельность и стилистическую цельность.
Еще в сборнике, кроме самих рассказов, есть небольшая статья Ричарда Дэлби о том, как он заинтересовался творчеством Льюиса (это почти детективная история) и подробные примечания.
Замечательно, что у этого своеобразного автора нашелся поклонник, который в 90-е скрупулезно собрал его рассказы по журналам и антологиям 30-х и 40-х годов, и что существует русский перевод сборника. Замечательно и, пожалуй, закономерно: хотя бы раз, хотя бы посмертно, Лесли Аллину Льюису должно было повезти. Его талант на стыке готики и странной фантастики честно заслужил свою толику читательского любопытства.
Андрей Столяров. Тёмные небеса. – М.: Снежный ком М, 2019. – 352 с. – (Настоящая фантастика).
Без космических братьев по разуму жизнь грустна, но с их неожиданным появлением веселее не становится. Арконцы из романа Андрея Столярова «Тёмные небеса» – гуманоиды, но на человека похожи лишь эскизно. В ходе контакта выясняется, что инопланетяне – метаморфы и нарочно принимают облик полутораметровых зелёных человечков со стрекозиными глазами, который, как они считают, не вызовет у землян антипатии и не покажется опасным. Вообще-то, раз у арконцев нет проблем с метаболией, могли бы и в человеческом обличье предстать, ну да ладно... Так вот, пришельцы, оставившие огромный звездолёт на околоземной орбите и отправившие к нам своих представителей в модуле «по форме и цвету напоминающем срезанное снизу яйцо» (кстати, где у яйца низ?), здорово подвели землян. Во-первых, арконцы оказались совершенно бесполезными в смысле немедленного внедрения в жизнь человечества инопланетных научно-технических достижений: они, буки, абсолютно ничем, включая сведения о себе, делиться не хотят. А ведь могли бы... Во-вторых, доставить на Землю с планеты чужаков что-нибудь хорошее и нужное практически невозможно. Автор таким образом устроил-оговорил путешествия по «кротовым норам» (анизотропным межпространственным туннелям, через которые арконцы прибыли на Землю), что путешествие от них к нам требует чудовищных энергозатрат. А вот назад, от нас к ним, всё, в том числе электромагнитные волны, проскальзывает без проблем. Более того, пришельцы понятия не имеют, в каком примерно направлении (если смотреть с Земли) находится их родина, на каком расстоянии, в какой галактике… И тут я подхожу к третьему сюрпризу пришельцев, подготовивших землянам крупную радость. Оказывается, они уже давно за нами наблюдали, принимали земные радио- и телевизионные сигналы, изучали содержимое Интернета и сделали из всего этого удручающий вывод: Земля находится на краю гибели.
Шокированные масштабами земного насилия, арконцы нашли где-то во Вселенной подходящую для обитания землян планету, назвали её Терра, и теперь предлагают перебросить на неё несколько миллионов людей, чтобы сохранить человеческую популяцию. Нечто похожее было в романе Михаила Успенского «Райская машина», там тоже «инопланетяне» «спасали» не всё человечество, вот и в «Тёмных небесах» приглашение эвакуироваться получает далеко не каждый. Арконцы сами отбирают, кого можно вывезти, отдавая предпочтение пассионариям. При этом сколько-нибудь заметные политики, чиновники или администраторы ранга выше среднего, профессиональные военные старших офицерских званий, а также священники любых конфессий в списки выездных не попадают. В результате на Земле начинается такой бардак, что мало никому не кажется.
Я коротко перечислил трудности, возникшие вследствие появления арконцев, но истинными героями романа являются не пришельцы, а земляне: эксперты ДЕКОНа (Департамента ООН по контактам с внеземными цивилизациями), отдельные жители Санкт-Петербурга и городка Бельск, в районе которого базируется один из пунктов эвауации на Терру. Автор убедительно излагает и обосновывает катастрофические перемены, инициированные и катализированные визитом инопланетян, при этом нередко уходит в публицистику, культурологию и научпоп, но делает это так, что читателю скучно не становится. В романе присутствует необходимое количество тревожных приключений, непредсказуемостей и загадок. Наверное, автора можно было бы упрекнуть в некоторой документальной сухости, но это обычный стиль Столярова. Тем более, что в книге имеются и достаточно живые персонажи с искренними переживаниями. Вот только, поднимая острейшую тему возможного наступления «конца истории», показывая всю пагубность нынешней международной конфронтации и ужасы терроризма, стоило ли разбрасывать по тексту романа мелкие издёвки в адрес одной из соседних с Россией стран, для развития сюжета совсем необязательные и никакой роли в нём не играющие. Видать, время нынче такое: требует подачи опознавательных сигналов и определённой маркировки...
Замысел-то у книги вроде бы глобальный: исследуется вопрос – как близко мы подошли к точке невозврата, может ли земная цивилизация без помощи извне справиться с угрозой гибели. К тому же, по данным арконцев не только Земле, но и Вселенной грозит смерть – схлопывание. Не очень скоро, но коллапс намечается... Это – неприятная перспектива, и гости из космоса, обладающие возможностью, благодаря взаимному экстрасенсорному коммуницированию, объединяться в нечто вроде сверхразума, уже продумывают, как её избежать. Что касается Земли, надежд на её спасение мало, но автор не оставляет читателей без упования на лучшее будущее. У главного героя, сотрудника ДЕКОНа, доктора наук из России пробуждаются (при невольном содействии арконцев) чудесные супервозможности, которые могут стать для земной цивилизации спасительными…
Пятнадцатилетний Том Нэтсуорти работает в Лондонском музее естествознания. Он сирота. Его обижают. День начался вроде бы неплохо: Том оказался в компании своего кумира Валентайна и его очаровательной дочери Кэтрин, — но закончился хуже не придумаешь. Тома едва не убили, и вот он уже вместе со странной изуродованной девушкой по имени Эстер Шоу смотрит вслед Лондону, удаляющемуся на полном гусеничном ходу.
Что и говорить, Лондон сильно изменился за пару сотен веков, прошедших со времен «Шестидесятиминутной войны», в которой Древние уничтожили себя с помощью ядерного оружия. Те города, что выжили, встали на гусеничные траки и принялись охотиться друг на друга, окрестив это занятие «муниципальным дарвинизмом». Со временем появилась и «Лига противников движения» — страна за оборонительным горным массивом.
На этом фоне и должен был бы разворачиваться сюжет.
Он как будто и разворачивается, но очень неторопливо… Впрочем, читатель давно привык к тому, что первый том цикла редко представляет собой нечто большее, чем затянутая экспозиция. «Смертные машины» — совсем не исключение, и главные герои низведены до роли экскурсоводов по городу и миру.
За мир отвечают Том и Эстер, которые то и дело подвергаются какой-нибудь смертельной опасности в попытке догнать Лондон: то пираты, то рабовладельцы, то полеты на дирижаблях в компании добросердечной красавицы Анны Фанг.
За город — дочь Валентайна Кэтрин, которая прозревает его общественное устройство и начинает понимать, какой ценой немногие, и она в том числе, наслаждаются своим благосостоянием. (Герберт Уэллс с его элоями и морлоками в очередной раз устало вздохнул.)
В общем, после первой прекрасной вспышки оригинальности сюжет полностью перемещается в знакомые, крайне затрепанные декорации, и автор даже не пытается их обновить. К немногочисленным удачным деталям можно отнести «артефакты Древних», которые изучает Гильдия историков, и забавные культурные отсылки вроде названия дирижабля «Лифт на тринадцатый этаж», позаимствованного у техасской психоделической рок-группы.
Однако не только декорации выглядят плоскими и потертыми. Каждого персонажа можно описать максимум пятью словами. Том — сирота, который должен стать круче. Эстер — бедная девочка, которая уже крута. Кэтрин — бедная богатая девочка. Взрослые герои — Валентайн и Анна Фанг — чуть поинтереснее, но лишь потому, что автор уделил им меньше внимания. Окажись эти фигуры на первом плане, и намек на объем моментально исчез бы.
Диалоги Тома и Эстер, которые вроде бы должны показать зарождение и развитие «непростой дружбы», — прямолинейные, шаблонные и скучные. Не похоже, что героям интересно друг с другом. Эстер скупо выдает часть личной информации — Том осознает, как нелегко ей пришлось. И еще раз, и еще раз, и еще.
Способы, которыми герои спасаются от смертельной опасности, делятся на два вида: «автор выпускает бога из машины» и «автор, вы что, серьезно?». Пират, который хочет научиться правилам этикета и дрессирует злобно огрызающуюся команду? Наверное, это и правда могло быть смешно, но есть гротеск, а есть топорное исполнение, и в «Смертных машинах» одно с другим не перепутаешь.
То же самое касается и линии Кэтрин. Когда она опускается в недра города и находит там свой любовный интерес, становится неловко от того, как неуклюже автор старается вызвать к нему симпатию. Прием «спасти котенка» плюс фекалии. Много фекалий. Нет, это не шутка, хотя автор, похоже, считал, что да, и упомянул даже в финале, для верности.
Кроме того, по книге очень чувствуется, что это первое произведение начинающего автора. В ней нет даже той бойкой легкости, которой отличаются ладно сработанные образцы формульной литературы. Неловко смотреть, как скрипят и застревают на каждом обороте плохо пригнанные друг к другу колеса сюжета, чтобы выдать все то же: дважды два четыре, дружить лучше, чем воевать, преодолевать предрассудки сложно, но нужно.
В общем, лучшее в книге прекрасно уместилось в трейлер фильма. Он же отлично дает понять, почему книга все-таки вышла и стала хитом. Эффектно, Лондон меня задави!