В связи с решением издательства «Азбука» в одном из премиальных оформлений – серии «Иностранная литература» — выпускать тома избранных романов Джеймса Хэдли Чейза, читатели стали задавать вопросы. Обычно они звучат так «Почему Чейз?», «Почему серия классических детективов, начатая двухтомником Сименона, продолжена Чейзом?», «Сколько можно издавать Чейза?», «Неужели Чейза мало издано другими?» и в том же духе. Ответ такой: Чейз не так прост, как может показаться. Ему просто не хватало внимания.
Как это не хватало внимания? В 90-е его печатали все кому не лень, а ленивых тогда не было. Издатели запускали серии, типографии печатали огромными тиражами, читатели скупали, зачитывали книги до невменяемого состояния, чтобы потом забыть о Чейзе как о пройденном этапе. Это несправедливо. Пройденным можно считать этап, когда книги этого писателя издавали без любви, но ради денег. Не ради самого автора и даже не всегда и не во всём ради читателей.
Давайте разбираться. Давайте поговорим о Чейзе и посвятим его книгам лонгрид.
Почему Чейз?
Переводы Чейза нередко в те времена грешили против истины, связанные друг с другом произведения не проверялись на предмет соответствия деталей – это минимальный список издательских грехов. Читатели же воспринимали Чейза вполне заслуженно как развлекательную литературу, но порой изрядно принижали роль и значение в истории остросюжетного жанра британца, сделавшего себе имя на нуаре американской закалки и шпионских историях. Небрежное отношение – как в плане качества изданий, так и в восприятии творческого наследия автора в соответствии с общим мнением – на пользу ещё никому не шло.
Почему Чейз? Потому что именно сегодня о нём можно и нужно говорить внимательно и с расстановкой, когда огромный спектр предложений в жанрах детектива, триллера и прочих остросюжетных лекал парадоксально наводит на воспоминания об авторах старой школы. Среди множества сюжетов, которые подаются как «шок, трепет и забудьте всё, что вычитали в жанре раньше», всё глубже погружаясь в реалии тёмных сторон современной жизни, детективы Сименона, Кристи, Чейза, Чандлера, Стаута, Честертона, Гарднера, Конан Дойля и других – это в самом лучшем смысле слова забвение и отдых для поклонников жанра. Того, о чём пишут современные авторы триллеров и детективов в новостях выше крыши.
Исходя из этого, а также по ряду других причин «Азбука» вынашивает определённые планы на серию, названную «Классика детектива». Начать решено с Чейза, потому что давно пора было издать полное собрание сочинений автора, но в правильных переводах и редактуре, с выбором из широкого списка вариантов максимально точного (привычного) названия каждого романа, с верной расстановкой произведений по условным и авторским циклам, с уважением к классику нуара и hardboiled-детектива, а также автора шпионских романов, приключенческих аттракционов, а порой и мистики.
Так почему Чейз? Потому что ещё чуть и будет весьма проблематично отыскать концы. Те концы, которые ведут к авторам классических переводов ранее выходивших романов Чейза. «Азбука», занявшись сбором сведений о переводах, быстро столкнулась с тем, что называется «выбрать не из чего». Для первых нескольких книг с переводами разобрались довольно быстро, а вот к настоящему времени стало понятно: пожалуй, что и практически все переводы закончились. Из тех, которые без серьёзной редактуры, можно использовать. Из тех, чьё авторство доподлинно известно. Из тех, чьих авторов вообще можно найти. Дальше начнётся работа по-настоящему: новые переводы, новый взгляд на автора. Об этом подробнее чуть ниже.
Choose your Chase
Чейз очень разный и об этом можно и нужно писать и говорить. Как сделал, например, Василий Боровков (borovkovv), Он справедливо считает, что раз начали издавать Чейза, ещё и замахнувшись на ПСС (что уже какое-то время «тайна мадридского двора»), надо разъяснить современному читателю, в чём следует искать удовольствие от чтения книг этого автора. С разрешения автора, позвольте представить ссылку на хороший материал о томе «Запах денег", в котором, помимо короткой рецензии на книгу, представлено несколько личных размышлений borovkovv о том, почему не стоит думать о Чейзе свысока и пренебрежительно.
Очень удачно был написан материал именно о томе «Запах денег». В этом издании в качестве дополнительного материала размещена статья одного из редакторов собрания сочинений Чейза – Аллы Степановой. Статья написана в ответ на многочисленные вопросы читателей и поклонников детектива, некоторыми из которых были приведены в первом абзаце материала, который вы читаете. Редактор на примере конкретного тома, куда вошёл цикл об Марке Гирланде, разъяснила, что такое Чейз в исторической перспективе и в издательских масштабах, как ведётся работа над томами серии и почему Чейз – это больше, чем принято думать о его творческом наследии. Слово Алле Степановой.
Этот удивительный мастер детективного романа снискал успех у читателей во всём мире, его книги неизменно пользуются спросом и постоянно переиздаются. Теперь романы Чейза выходят в петербургском издательстве «Азбука».
Русские читатели смогли в полной мере познакомиться с творчеством Джеймса Хэдли Чейза лишь в 1990-е годы, в эпоху книжного бума, когда наконец оказались доступными многие не пропускавшиеся цензурой произведения мировой литературы. Сочинения Чейза относились к их числу: и не только потому, что были лишены недвусмысленной идеологической подоплёки и к тому же изображали все мыслимые и немыслимые для советского человека соблазны западного образа жизни (особняки, яхты, поездки в другие страны и т. д.), но ещё и потому, что порой содержали откровенные выпады против коммунистов.
Справедливости ради отметим, что некоторые романы Чейза (а их насчитывается более девяти десятков) до постперестроечного бума всё-таки увидели свет в советской периодике — часто в региональных изданиях, таких как «Литературный Азербайджан», «Литературный Киргизстан», «Дон», алма-атинский журнал «Простор», минский журнал «Неман», или «непрофильных» журналах вроде «Сельской молодёжи», «Огонька» и «Журналиста». Впрочем, печатали Чейза и московские литературные журналы «Наш современник» и «Смена», и ленинградский журнал «Звезда». Так, в «Звезде» в 1974 году был опубликован роман «Весь мир в кармане» — единственный детектив Чейза, экранизированный в СССР ещё при жизни автора, хотя и переделанный в самом невыгодном для Запада духе («Мираж», 1983). К рубежу 1980–1990-х годов на русском языке были изданы два десятка романов Чейза, ещё большее количество распространялось в самиздатовских переводах.
Но, безусловно, пик изданий пришёлся на начало 1990-х годов: Чейз оказался одним из самых популярных писателей на территории всего бывшего СССР. Его книги издавали в Таллине, Тбилиси, Душанбе, Киеве, Баку, Ростове-на-Дону, Минске, Алма-Ате, Грозном, Чебоксарах и т. д. Сегодня тиражи тех лет кажутся невероятными: 50, 100, 200, 500, 600 тысяч экземпляров, а роман «Каменные джунгли» в 1991 году «Лениздат» выпустил миллионным тиражом. В эту эстафету включились все: столичные «Правда», «Московский рабочий», «Юридическая литература» (тут уж, как говорится, сам бог велел); коммерческое чутьё обнаружили региональные отделения Союза журналистов СССР, крохотные университетские издательства и даже типография Госснаба СССР; но особенно активно романы Чейза принялись тиражировать появившиеся повсеместно негосударственные издательства.
Печатали, не беспокоясь о существовании правообладателей: Россия присоединилась к международным соглашениям в области авторского права только в 1994 году. За короткое и очень счастливое для отечественных издателей время на русский были переведены все сочинения Чейза, начался выпуск его собраний сочинений — сразу в нескольких издательствах. Печатали наспех: за год-два выходило всё собрание — двадцать, тридцать томов.
Произведения Чейза продавались в магазинах, киосках и с лотков — вместе с изданиями Ницше, Кафки, Миллера, поэтов Серебряного века и всей «возвращённой литературы». Однако бешеная популярность Чейза на постсоветском пространстве имела и обратную сторону: реакция более взыскательной публики на его романы была скорее негативной. В те годы читатели открывали для себя такие шедевры большой литературы, как «Мастер и Маргарита», «Доктор Живаго», «Лолита», «Архипелаг ГУЛАГ», «Наши» и т. д. и т. д., — знакомство с этими книгами не только вносило существенные коррективы в сложившиеся представления о литературном процессе ХХ века, но меняло само общественное сознание. На этом фоне серьёзный разговор о творчестве Чейза был практически невозможен. Его романы, зачастую переведённые наскоро, непрофессионально, одетые в аляповатые обложки, воспринимались как бульварное чтиво. Это сегодня в отечественном литературоведении стало модным изучать жанровую литературу (с которой в советское время дело обстояло плохо) — детектив, исторический роман, фэнтези. А тогда только знатоки и ценители детективов — например, Сергей Бавин, автор замечательной энциклопедии «Зарубежный детектив ХХ века» (1991), — могли судить о богатстве повествовательных приёмов, оригинальности сюжетных поворотов, нетривиальном выборе главных героев — словом, о «разнообразии и яркости творческой фантазии Чейза».
Постепенно тиражи книг Чейза снизились — это стало заметно уже к концу 1990-х годов, однако интерес читателей к нему не пропал. По сей день в России и во всём мире его книги продолжают успешно издаваться, пройдя «естественный отбор», обретая всё новых поклонников и доказав своё право называться классикой детективного жанра наряду с произведениями Артура Конан Дойла, Агаты Кристи, Жоржа Сименона и др.
Романы, объединённые в этом томе, — пример серии, цикла в творчестве Чейза. Здесь есть сквозной главный герой — внештатный агент ЦРУ Марк Гирланд. Чейз отдал дань жанру шпионского романа, который после Второй мировой войны сделался чрезвычайно популярным по обе стороны «железного занавеса» (в СССР его расцвет начался после смерти Сталина). Помимо Гирланда, ещё два персонажа в этом цикле оказываются ключевыми: шеф французского отделения ЦРУ Джон Дори и сотрудник советских спецслужб Маликов. Действия и взаимоотношения этих трёх героев и задают развитие сюжета. В отличие от романов с криминальной основой, Гирланд не занят расследованием преступления, он не собирает улики и не восстанавливает нить событий, — детективная линия здесь ослаблена. Как агент Гирланд обязан выполнить то или иное серьёзное и опасное задание, и интерес представляют само путешествие (судьба забрасывает Гирланда то в Сенегал, то в Гонконг, то в Прагу, то в старинный немецкий замок), трудности, преследования, неожиданные сюжетные повороты.
По-видимому, романы не задумывались изначально как серия: слишком очевидны корректировки, которые автор вносил в образы своих героев. Чейз писал этот цикл с перерывами (1965–1969), чередуя с работой над другими произведениями. Во всяком случае, четыре романа о приключениях Марка Гирланда явно не предназначались для публикации под одной обложкой (объём каждого романа достаточен для выпуска брошюры). Интересно, что второстепенные персонажи серии оказались главными героями примыкающего к ней романа «Believed Violent» (на русском языке издавался под названиями «Следов не оставлять», «Фанатик», «Опасный пациент», «Под давлением силы»): в нём действуют такие известные по циклу о Гирланде злодеи, как Герман Радниц и Лю Силк, но нет ни самого Гирланда, ни Дори, ни Маликова.
Кажется, единственное издание на английском языке, да и то объединившее только первые три романа серии, вышло в 1977 году в Лондоне («Meet Mark Girland» — «Знакомьтесь с Марком Гирландом»). На русском языке четыре романа серии вместе также не публиковались. И даже в относительно недавнем Собрании сочинений Чейза в 30 томах, выпущенном «Центрполиграфом» (2011, 2016), эти четыре романа разбросаны по разным томам и без учёта хронологии написания.
Трудно сказать, почему романы о Гирланде не появились под одной обложкой на языке оригинала. Возможно, тяга к увесистым томам собраний сочинений, будь то философские трактаты или, как в данном случае, детективы, — черта русского менталитета. А вот почему в собраниях сочинений на русском языке эти романы оказались «разлучены», объяснить довольно просто. Дело в том, что у них нет одного переводчика, и редакторам предстояла работа, чтобы привести имеющиеся переводы к «общему знаменателю».
Когда «Азбука» приступила к подготовке романов Чейза, выяснилось, что права на некоторые существующие, не раз публиковавшиеся переводы принадлежат различным издательствам. В 1990-е годы стали широко практиковаться так называемые договоры отчуждения: деньги переводчику выплачивались один раз, а права на созданный им текст на весь срок охраны авторского права переходили к издательству. Тогда переводчиков не особенно заботили условия договоров, зато сейчас многие из них с сожалением сообщили о невозможности принять наше предложение. Кого-то из переводчиков (или их наследников) разыскать не удалось: выполнив однажды по случаю заказную работу, они больше никогда не занимались переводческой или какой-либо другой литературной деятельностью. Чьи-то переводы оказались подозрительно короткими по сравнению с оригиналом (обычно наоборот: русский перевод в объёме несколько превышает текст-источник на английском), с первых страниц их качество вызвало большие сомнения, и от них пришлось отказаться. В целом эта ситуация не стала исключением и при составлении данного тома.
Наша серия романов о Гирланде сложилась из двух готовых и хорошо известных поклонникам Чейза переводов («Выгодная сделка», 1991; «Запах денег», 1990) и двух новых, выполненных специально для данного издания («Шутки в сторону»; «Ангел без головы»). Четыре переводчика — С. Денисенко, А. Герасимов, А. Степанов и Б. Белкин. Причем дистанция между публикациями переводов двух чётных и двух нечётных романов серии — 28 лет. Конечно, переводы отличаются друг от друга и подходом к решению творческой задачи, и индивидуальным стилем, и мастерством, да и само время накладывает свой отпечаток. За 28 лет в русском языке утвердилось множество заимствований из английского (киллер, колумнист, ланч, сэндвич, ресепшен), нам стали знакомы и понятны реалии западноевропейской жизни (например, блюда французской кухни, различные брендовые товары или понятия, относящиеся к сфере услуг), и в этом плане новые переводы парадоксальным образом оказались ближе к оригиналу. Безусловно, индивидуальная манера переводчика не нуждается в редактуре, и всё-таки отдельным моментам при публикации четырёх романов серии в одном томе следовало уделить внимание.
В первую очередь потребовалось устранить некоторый разнобой в именах сквозных персонажей, например: ОʼХаллоран/ОʼХаллорен, Мэвис/Мавис. Маликов в английском оригинале, у Чейза, — Малик: фамилия, с одной стороны, как будто восточная (Малик — распространённое имя у мусульман, означающее «царь»), с другой — рифмуется с русским словом «маленький». Но в любом случае она явно нелепа для сотрудника советской разведки, наводящего ужас на всё ЦРУ, к тому же отъявленного злодея и гиганта-атлета (его рост 6 футов 4 дюйма, то есть 193 см). Нужно сказать, что и фамилии других сотрудников советских спецслужб у Чейза часто лишь напоминают русские (интересно, имена китайцев в его романах тоже вызывают улыбку у китайских читателей?). Современные переводчики предложили не идти на поводу у автора и несколько модифицировать «русские» фамилии, чтобы снять ненужный комический эффект.
Потребовалась унификация написаний повторяющихся в романах серии географических названий (например, улица в Париже, где находится квартира Гирланда, в каждом переводе имела свое написание: улица Сюис, рю де Сюис, рю де Свис, улица де Суисс), а также ресторанов, отелей и т. д. Сегодня, имея возможность обратиться к различным путеводителям и веб-сайтам, нам гораздо легче уточнить написания тех или иных названий, чем переводчикам прошлых лет; попутно мы можем узнать многие любопытные подробности. Так, Сорбонна, где училась Джиллиан Шерман из четвертого романа серии (1969), в 1968 году была разделена на несколько университетов как один из центров левого движения, и героиня Чейза, по-видимому, испытала влияние молодёжной протестной идеологии. Или другой пример: в том же романе Марк Гирланд, большой знаток вин и кулинарных изысков, пригласил девушку в ресторан Жоржа Гарина, — хозяин лично приветствовал гостя. В 1973 году газета «Нью-Йорк таймс» с сожалением сообщала о том, что этот парижский ресторан закрылся. Ресторан был не просто знаменит по обе стороны Атлантики, а считался едва ли не лучшим в мире: достаточно сказать, что его не раз посещал Генри Киссинджер. Однако владелец, Жорж Гарин, когда ему исполнилось 60 лет, предпочёл закрыть своё детище, опасаясь, что уже не в силах соответствовать высоким требованиям. Такие подробности интересны не просто как факты ушедшей эпохи: они далеко не случайны, они нужны Чейзу для создания определённого колорита, для ощущения полнокровной городской жизни, даже для понимания поступков своих героев.
Большую сложность вызвал выбор формы обращений героев друг к другу: как перевести английское «you» — «ты» или «вы»? Особенно острым этот вопрос оказался в связи со сквозными персонажами серии: например, если в первом романе они общаются друг с другом на ты, то было бы довольно странно, если в следующих романах они вдруг перешли бы на вы. Иногда колебания форм обращений встречались даже в пределах одного романа: как только реплики героев становились грубыми, переводчик как будто интуитивно начинал использовать местоимение «ты». Нужно было попытаться если не найти общее для всех персонажей серии решение (это сложно, учитывая, что они имеют разный социальный статус, занимают разные должности, принадлежат к разным культурам, в разной степени знакомы друг с другом), то по крайней мере несколько сбалансировать эту ситуацию. Образ главного героя, Марка Гирланда, кажется убедительнее, если он обращается к другим персонажам на ты (ведь он герой крутого детектива!), включая самого Джона Дори, над которым постоянно иронизирует: «Старина Дори... Ну, что я говорил? Как Эйфелева башня — никогда не меняешься». Подчинённые Дори, Тим О’Халлорен и Джек Керман, обращаются к своему шефу на вы, а Дори на правах старшего по должности и по возрасту говорит им «ты». На ты общаются между собой сотрудники советских спецслужб Маликов и Смирнов (они хорошо знают друг друга), но, например, в разговорах с чехословацкими коллегами, в соответствии с советскими этикетными нормами, используют обращение «вы». Если была возможность, реплики переводились без использования определённых местоименных и глагольных форм, — такая попытка уклониться от выбора формы обращения оказывалась предпочтительнее.
Очень интересно было сопоставить портретные характеристики сквозных персонажей. Иногда незначительные разночтения в переводах возникали из-за сложностей с поиском эквивалента в русском языке: например, «silver blond» (цвет волос Маликова мог приобрести разные оттенки в романах серии). Или «bird like face» — повторяющаяся деталь в описании внешности Дори: буквально это переводится как «птичье лицо», но что это значит? Между прочим, в медицине есть такое понятие — «bird face» (птичье, птицеподобное лицо), подразумевающее аномальное недоразвитие нижней челюсти. Однако герой Чейза отличался вовсе не челюстью, а носом: у него был клювообразный нос («beak nose») — такое уточнение встречается в первом романе. Немного понятнее, но всё-таки какой клюв — большой или маленький? А во втором романе о Дори сказано «bird-like man» — то есть птицеподобный мужчина, и ясности это не прибавляет. Однако, как оказалось, сочетание «птичье лицо» довольно часто встречается и у русских классиков: Мамина-Сибиряка, Чехова, Горького, Андреева, Набокова. То есть по-русски так говорить можно, и это самое главное, а вот что перечисленные писатели вместе с Чейзом и каждый по отдельности имели в виду — пусть догадывается читатель.
В первом романе о Дори сказано, что ему шестьдесят пять лет; в последнем романе — ему шестьдесят шесть. То есть все события серии происходят всего лишь за год (с апреля до мая следующего года), тогда как создавались романы в течение четырёх-пяти лет. Чейз откликается на актуальные события своего времени (оно несколько «спрессовано» в серии), тем самым поддерживая читательский интерес: читатель видел в агенте ЦРУ Марке Гирланде персонажа, живущего в одной с ним реальности, участника той политической ситуации, которая складывалась на текущий момент.
Нужно сказать, что Чейзу удается блестяще запечатлеть своё время. Его герои пользуются всеми новейшими техническими достижениями: это пистолеты с глушителями, прослушивающие устройства, фотоаппараты, рации, самолёт на воздушной подушке и т. д. Но сегодня, конечно, мы можем только посочувствовать шпионам тех лет: у них не было ни банковских карт (герои Чейза таскают с собой деньги в чемоданах), ни интернета, ни мобильных телефонов. Атмосфера эпохи передается и благодаря множеству других примет: это и битники, и печатные машинки «IBM», и женские прически а-ля Брижит Бардо, и британский Гонконг. Гирланд ездит на «Фиате-600» и приглашает девушек к себе домой, якобы для того, чтобы показать свою коллекцию абстрактной живописи. Герои Чейза читают знаковые для своего времени книги. Так, в первом романе серии Жанин Дольне берёт на пляж «последний роман Франсуазы Саган» (наверное, «Сигнал к капитуляции»), и ей это очень подходит: жажда опасных приключений как спасение от скуки и праздности, как побег от условностей повседневной жизни приводит Жанин к самоубийству. Гирланд же в юности «пытался подражать Хемингуэю» — с его пафосом героизма и брутальностью; но ведь Гирланд ещё и красавчик (за что его ненавидят абсолютно все персонажи-мужчины и обожают абсолютно все женщины), и везунчик, и авантюрист. Так что, садясь в самолёт, он будет читать не Хемингуэя... а Чейза.
Гирланда часто называют персонажем бондовского типа. Джеймс Бонд упоминается во всей серии лишь однажды, в четвёртом романе, и даже не как герой книг Яна Флеминга, а как герой фильмов (кстати, книги и фильмы о Бонде тоже были запрещены в СССР). Гирланд действительно во многом похож на Бонда, не говоря уже о том, что оба агента (ЦРУ и МИ-6) часто действуют против советских спецслужб. Дори характеризует Гирланда: «Сильный, беспощадный, в совершенстве владеет приёмами карате, первоклассный стрелок, а кроме того, умён, проницателен и ловок», — чем не Джеймс Бонд? (Помимо карате, Гирланд владеет еще и дзюдо.) В одном из романов об агенте 007 Ян Флеминг назвал возраст своего героя: около тридцати пяти лет. Чейз говорит о Гирланде: «Из-за легкой седины на висках он казался чуть старше своих тридцати пяти лет» (не у Чейза ли впоследствии заимствовал эту деталь Акунин, создавая образ Фандорина?). Чтобы противостоять жестоким и расчётливым врагам, Гирланду, как и Бонду, требуются незаурядные способности, интеллектуальные и физические. Как и Бонд, он практически не меняется, его характеристика более-менее стабильна.
Однако супергерой Чейза имеет и принципиальные отличия от Бонда. Агент 007 — «великолепная машина», как охарактеризовал его Умберто Эко, не дающая сбоев, что и определило успех «Саги об агенте 007» у широкого круга читателей. От Гирланда, напротив, можно ожидать чего угодно. Он внештатный агент, и этот статус даёт герою Чейза известную независимость. Дори обращается к Гирланду, когда никто другой не в силах выполнить задание, однако нравственные принципы Гирланда вызывают сомнения: в первом романе он чуть не перебежал на службу к злодею Герману Радницу, а затем не раз поступался интересами ЦРУ. Он действует по ситуации, никогда не забывая о собственной выгоде. И только в четвёртом романе Дори признает, что у Гирланда «есть свой кодекс чести»: «Я его знаю — он волк-одиночка и себе на уме, но если уж он принимает задание, то выполняет». Супергерой Чейза вовсе не считает ЦРУ силой добра: в политических играх ему не симпатична ни одна сторона, потому что для каждой из них цена человеческой жизни ничтожна. И потому в какой-то момент Гирланд протягивает руку помощи врагу — Маликову: «Мы профессионалы... и оба участвуем в этом чёртовом грязном деле. Бывают моменты, когда нужно забыть о гадах, которые там, наверху, дёргают за ниточки...» Неожиданно для шпионского романа именно супергерой, агент ЦРУ выражает ощущение усталости обычных людей от непрекращающихся войн и тотальной пропаганды.
В четвёртом романе Чейз добавляет к портретной характеристике Гирланда неожиданную деталь — веллингтоновский, то есть крупный, нос. Возможно, это было продиктовано желанием еще немного индивидуализировать портрет главного героя серии (в четвёртом романе?), но не исключено, что Чейз попросту решил наделить Гирланда, близкого ему по взглядам, автобиографической чертой.
Самые серьёзные изменения в ходе создания романов претерпел образ Маликова, причём они коснулись как раз не внешности, а характера этого героя. Например, в первом романе о финансовой состоятельности Маликова судить сложно. Зато уже во втором романе этот момент Чейзом всячески акцентируется: Маликов носит рубашку и галстук от «Маркс и Спенсер» (недорогая одежда на любой вкус) и стоптанные башмаки, он разглядывает витрины магазинов, разжигая «свою подавленную страсть к обладанию дорогими вещами», «которыми ему не суждено было владеть», и, морща нос, вспоминает свою однокомнатную московскую квартиру. Чейзу становится важно, что Маликов служит коммунистической идее, именно поэтому философия и образ жизни Гирланда неприемлемы для него: «Слова американского агента, его отношение к работе бесили и изумляли русского. Сам Маликов всегда относился к заданиям весьма серьёзно, он был готов пожертвовать жизнью во имя дела. Этот же человек... Он видел, что Гирланд думает только о себе». И вот свирепый и кровожадный дикарь из СССР (вполне в духе советских персонажей Яна Флеминга), приказавший в первом романе уничтожить африканскую деревню, в четвёртом романе проявляет благородство и приходит на помощь Гирланду. Маликов, конечно, не оставляет службу и не перебегает во вражеский стан. Он говорит Гирланду: «Скоро мы снова окажемся по разные стороны». Но он обретает способность мыслить и действовать, как свободный человек. И Гирланд с готовностью пожимает ему руку, — поступок, невообразимый для Джеймса Бонда. Это развитие совсем другой традиции: фильм «Профессионал», снятый в 1981 году по роману Патрика Александера (1976), — один из её ярких примеров.
«Это может стать началом прекрасной дружбы», — Гирланд произносит в одном из романов знаменитую фразу из фильма «Касабланка». По-видимому, такая эффектная концовка — взаимовыручка и мирное прощание агентов двух враждебных систем — уже не позволяла продолжить серию: в ней были переосмыслены и в итоге едва ли не подорваны жанровые основания шпионского романа. Но это стало возможным благодаря мастерскому владению его структурными возможностями. Чейз, прекрасный знаток массовой литературы и её клише, не обманул читательское ожидание в главном — подарив радость встречи со своими героями.
цитировать
свернуть ветку
