Все отзывы на произведения Геннадия Прашкевича

Petro Gulak, 20 июля 2014 г. в 16:35

В серии «ЖЗЛ» вышла биография Рэя Брэдбери, написанная Геннадием Прашкевичем. Ну, что значит «написанная»? Это пересказанные книги Сэма Уэллера и Уильяма Ф. Нолана (в списке литературы он назван «William F. N.»), щедро напичканные интервью Брэдбери, примитивными пересказами его самых известных текстов и (чтобы набить объем) справками о знакомых писателя и о событиях мировой истории за последние девяносто лет.

Биография Брэдбери, в которой ни слова не сказано о том, с чего, собственно, он начинал как писатель! «Дилемма Голлербохена», дебютный рассказ? Не упомянута! «Дудочник», первый марсианский рассказ? Ни слова! Первая профессиональная публикация? «Хайнлайн помог напечатать один рассказ в каком-то журнале»! Полоса написанных подряд в 1943 году рассказов о детях, в том числе первый гринтаунский? Ну, да, было «Озеро», хороший такой рассказ был...

«Лорелея красной мглы» — «небольшая фантастическая повесть... написанная им совместно с Ли Брэкетт» — не написанная, а дописанная с середины, даже точно известно, с какой строки. И, конечно, упомянуть эту заурядную вещь нужно (потому что тут же можно уйти в сторону и рассказать о Гамильтоне и Брэкетт), а сказать, что Брэкетт написала начало «Косы» и еще одного рассказа Брэдбери — нет.

«Когда издатель Август Дерлет попросил у него рассказ для очередной антологии фантастики, Брэдбери просто послал ему свой давний рассказ «Детский сад ужаса» («А Childs Garden of Terror»). Рассказ этот вполне отвечал настроениям Брэдбери (и не только) тех лет, но издателю даже название рассказа не понравилось...» — Да не рассказ это, а рабочее название «Темного карнавала«!

А еще Прашкевич явно не знает, что многие рассказы Брэдбери, опубликованные в 1980-2000-е годы, написаны еще в 1940-50-е. Была там фраза: «Через пятьдесят лет Брэдбери напишет...» — а на самом деле через пять лет.

А еще Прашкевич не знает — во всяком случае, не говорит, — как по кусочкам собирались «Хроники» и «Вино». О том, что «Лето, прощай» исходно — вовсе не вторая половина «Вина», Прашкевичу тоже не известно.

Это не литературоведческое исследование, конечно, но это и не биография. Так, книжечка. Халтурная.

ismagil, 26 декабря 2011 г. в 00:59

Я вдохновенно начал читать книгу, исходя из того, что готов ко всему и надо бы замкнуть цикл — ибо Скаландиса и Вишневского осилил. Ну и как бы уже знал от недоброжелателей, чего плохого от ЖЗЛовской книги ждать — гипертрофированного внимания к антисоветизму Стругацких и «Улитке на склоне». Но до антисоветизма и «Улитки» так и не дошел.

Сперва спотыкался на вопиющей небрежности авторов — Петроград у них в 1915 году еще называется Петербургом, РСДРП(б) в 1917 году вдруг получает имя ВКП(б) — на 8 лет раньше срока, культ личности Сталина разоблачается почему-то на 22-м, а не 20-м съезде, а перестройка вполне себе идет в 1984 году.

Потом принялся зависать над бредовыми тезисами про дореволюционное вступление в партию «исключительно по собственной воле» (а как еще можно было, блин?) или про «опасаясь заразить белоснежные родные просторы каким-нибудь идеологическим вирусом» (при чем тут белоснежные и как их можно заразить?).

Потом устал щуриться от риторических вопросов, многоточий, восклицательных знаков и казенных оборотов типа «активно и последовательно занимался делами Информбюро».

Потом притомился восстанавливать логику авторов там, где ее нет («Влюблен... Обсерватория... Число Вольфа... От жизни всегда ждешь только лучшего»; «...Что не помешало ему при удобном случае заметить дочери «Зачем ты берешь фамилию Стругацких?» Дочь это не остановило. Свадьбу сыграли.»; «Он уже тогда хотел жить в Москве. Только в Москве! Там легче найти интересную работу, там легче найти применение литературным интересам. Но главное: Аркадий теперь был человеком семейным, отцом маленькой дочери»; «Владимир Захаров... свое знакомство со Стругацким-старшим весьма реалистично отобразил в стихах» — дальше следует японская песня в переводе Стругацкого).

Потом подустал от снисходительного презрения, щедро изливаемого авторами на всех поминаемых фигурантов, от заглавных до Немцова и Ефремова.

А потом сравнил толщину накопленного раздражения с толщиной прочитанного слоя книги, понял, что динамика устрашающая, и плюнул.

Не буду я читать эту книгу. Она неинтересная, напыщенная, неумелая и очень непрофессиональная.

Зато, как дурак, взялся перечитывать «Неизвестных Стругацких». Чему рад вполне — и всем советую.

Petro Gulak, 08 декабря 2011 г. в 00:11

Книга не плохая, она попросту никакая. Ни единой мысли. Пересказ текстов для тех, кто в жизни Стругацких не открывал, и «разбор» на уровне среднего школьного сочинения. Некоторое количество мелких и не очень мелких ляпов («Софья Власьевна – эвфемизм КГБ»; повествование в ТББ ведется «от имени земного ученого Антона»; «Меня зовут Максим Каммерер» – это не подражание Пристли, оказывается, а отсылка к «Зовите меня Израэль» – именно «Израэль«!). Полное отсутствие контекста. После работ Кайтоха, да и Филиппова, да и Скаландиса (при всех недостатках etc) – ЭТО вообще не существует.

И еще: авторы просто не понимают, чем были Стругацкие. Цитата:

«Они как будто сами входили в квартиру к типичному советскому инженеру, просили чаю или уж сразу «Агдама», а потом, усевшись напротив хозяина, начинали понятный всем разговор: «Помнишь, как ты вчера в курилке спорил с Маневичем, отомрет ли семья в будущем и что она такое в настоящем? Ага, вспомнил. Так вот, послушай...»

Так вот, послушайте: Стругацкие были плотью от плоти шестидесятых, но они (по крайней мере, начиная с «Попытки к бегству») первыми задавали вопросы, к которым другие приходили много позже, если приходили вообще, – а не «спорили вчера в курилке».

Вычеркиваю.

Между тем, третьего-шестого томов «Писем и рабочих дневников» нет и в обозримом будущем не будет.

Anna_Dreamer, 19 мая 2013 г. в 02:00

Уже окончательно собравшись купить эту книгу, наткнулась на материалы, ничего лестного о Прашкевиче и его труде не говорящие. Будучи большим любителем Жюля Верна, огорчилась — и решила для себя, что при заявленной репутации книги просто обязана её прочесть.

Для начала — и это главное, — и сама книга, и интервью, и обзоры оставили у меня стойкое впечатление неуёмного стремления раскрутить написанное. Раскрытые тайны? Скандальные подробности? Неизвестные страницы жизненной книги? Полноте! За кого нас держат!

Единственное действительно «скандальное» и противное в книге Прашкевича «Жюль Верн» — это описание отношений с мадам Дюшень. Основано оно на работах некоего Оливера Дюма. Я слышала имя этого человека, работ его не читала — однако судя по приведённым цитатам и откровенно пошлым комментариям к «Зелёному лучу» (к тому же ещё и необоснованным), просто нельзя не прийти к убеждению, что вся эта ересь вставлена нарочно. Да ещё и притянута за уши: в особенности это касается ахов и вздохов по поводу «Парижа в XX веке». И, видимо, делается это для того, чтобы держаться — читай: опуститься — до уровня читателя. О таком подходе свидетельствует и совершенно мне непонятное предисловие, адресованное неясно кому, неизвестно для чего написанное. Оно полно очевидностей и к тому же странных рассуждений, не имеющих к исследованию творчества Верна никакого отношения. Взять хотя бы упоминание теории «ближней фантастики»: как эти темы двадцатого столетия могут соотноситься с контекстом, с литературой столетия девятнадцатого?

Прочая скандальность... она просто отсутствует! В этой книге нет ничего нового.

Автор по-своему трактует деловые отношения Верна и Этцеля? Пожалуйста! — только лично я после Жана Жюль-Верна в иного Этцеля не верю.

Автор пытается рассуждать о персонажах «Необыкновенных путешествий» и ставит во главу угла Сайреса Смита, прочих объявляя либо не очень-то нужными будущему, либо закомплексованными мстителями? Да ради Бога! Лишь бы читающие его люди понимали, что это лишь одно из читательских мнений.

Всё, что писали в своё время Кирилл Андреев, Евгений Павлович и Жан Жюль-Верн, — всё изложено здесь, иногда пересказами, иногда прямыми цитатами. Я не советовала бы читать эту книгу. Никому — ни специалистам по Верну, ни вовсе современной аудитории. Она не несёт ничего нового. Довольно Брандиса и Жана Жюль-Верна: вместе с Москвиным информативно они дадут ровно то же самое. И даже меньше: о творчестве Мишеля над посмертными романами Прашкевич говорит куда менее охотно, чем о мадам Дюшень.

Язык у книги упрощённый, имитирующий приятельский тон. Порой занимательно и увлекательно читается. После предисловия и до самой женитьбы нельзя было бы найти ничего отвратительного. Да и в большей части пространства книги также. Много цитат, иногда невыносимо много: это скучно человеку, хорошо представляющему себе цитируемое. Цитируется не только проза, но и поэзия — как Верна в переводе автора, плюс «Марсовые» в переводе Михайлова, так и пришедшаяся кстати. И это, пожалуй, достоинство книги: поэзию, вызывающую стойкие ассоциации, приятно читать. Что действительно здесь хорошо — так это качественные фотографии.

До скандальной же эта книга — попросту не дотягивает.

zohcain77, 01 августа 2015 г. в 17:28

Очередная биографическая поделка Прашкевича и комп.. Вся биография состоит из огромных цитат, иногда авторы даже признают, что кому-то это может не понравиться, иногда картинно сдерживаются от комментариев. Размеры цитат просто поражают, они занимают, иногда, несколько страниц. Если из книги убрать все цитаты — то получится тоненькая брошюрка. Конечно С. Лем предоставил авторам огромный материал, начиная с раннего детства (роман «Высокий замок»). Авторы практически ограничились компиляцией из произведений Лема с небольшими биографическими вставками. Философские творения великого мыслителя 20-го века раскрыты сумбурно и неглубоко, представлены опять же нарезкой цитат из Лема. И это не первое творение подобного типа, вышедшее из под пера Прашкевича. В той же манере написаны ЖЗЛ Брэдбери, Стругацких, Жюля Верна, а скоро выйдет ЖЗЛ Толкина. Компиляторские биографии поставлены на поток. При этом объем книг минимальный — 300 с небольшим страниц, цена — максимальная — 500-600 руб. Для издательства «Молодая гвардия» — главное коммерческая выгода, издателей не очень заботит содержание книг, лишь бы имена Замечательных людей были популярными. А писатель Прашкевич пусть лучше пишет фантастику, иначе в истории он останется как делец- компилятор, спекулирующий на славе действительно великих писателей.

Godcatcher, 29 февраля 2012 г. в 14:24

Прочитана долгожданная ЖЗЛ «Братья Стругацкие» Г.Прашкевича и Д.Володихина.

Что могу сказать?

Сложно назвать книгу биографией. Это, скорее, изложение и анализ текстов с редким вкраплением биографий. Жизни замечательных людей в книге нет, а есть их творчество. Причем, в довольно странном ракурсе.

Мои желания не совпали. Я отношусь к той категории людей, которые перечитывали все книги Стругацких по многу раз, но мало что знают о жизни самих авторов. Увы, в книге мне долго и внятно разжевывают именно тексты — построчно, поабзацно, с определением героев, идей, предположений. Как в учебнике по литературе. Помните, препарировали?.. О жизни — небольшие, рваные абзацы, местами — своевольные и никак не связанные.

Опять же, много и часто из-за строк выглядывают авторы со своим абсолютно железным мнением: вы, молодежь, и представить себе не можете, как сложно было Стругацким опубликовать «Улитку». Вы, молодежь, не понимаете, что значит быть евреем в СССР. Вы, молодежь, коммунизьму не нюхали... и так далее. Вязнет, отвлекает... да и зачем об этом?

О жизни братьев, как писал выше, подано максимально туманно. Пару раз встречались предложения: «Да и в семье АН все было не столь уж гладко» — но что именно было не гладко так и не объяснили. Писали с рассчетом на знающую аудиторию? Но ведь они и так все знают. Увы. Тоже самое относится к упомянутому в тексте (на мой взгляд — таинственному) перелому в творчестве. Авторы книги довольно четко дают понять, что в начале карьеры именно АН был рулевым творчества братьев, а БН «взял бразды правления» позже, в середине 70-х. Но о том, когда именно и каким образом БН вдруг перевернул процесс — ни слова. Опять же, довольно странный перекос в финале. О сольном творчестве АН — пара абзацев, вскользь (хотя его «Дьявол среди людей» заслуживает большего), но зато две книги БН расписываются на десяток страниц. Что это? Нехватка информации? Негласный запрет на обсуждение АН?

Непонятны мне остались мотивы авторов при выборе текстов. «Стажеров» препарируют с удовольствием, а про «Обитаемый остров» словно позабыли. «Пикник» цитируют абзацами, а «Сказка о Тройке» промелькнула в трех предложениях. Что за странное деление? Это же не воспоминания двух авторов о творчестве близких друзей, а объективная (наверное?) книга о знаменитых писателей. Так почему же субъективизм зашкаливает?

О творчестве, именно как о процессе, тоже немного. Переписывались — обдумывали — садились за пишущую машинку. Понятно, что авторы книги ставили иные задачи, но все вышло как-то поверхностно и неинформативно...

В результате остается очень много вопросов, и главный из них — зачем была написана эта книга? Для кого? Кто потенциальный покупатель и ценитель? Любители творчества братьев не найдут в книге ничего нового (о цикле Полдень, о Горбовском, о том, как писалась Улитка на склоне и так все они прекрасно знают, потому что идеи и аллюзии — главный наполнитель текстов братьев). Те, кого интересует биография, найдут, пожалуй, только интересную историю об отце братьев, да о периоде второй мировой войны, ибо дальше все очень бегло. Кто же книг не читал, но о Стругацких слышал, не поймут вообще ничего.

Одного у книги не отнять — она написана людьми, которые любят и «фанатеют» от творчества братьев. Хотя, по мне, на одной любви хорошую биографию не напишешь...

napanya, 10 декабря 2011 г. в 11:49

На мой взгляд, всё не так страшно. Безусловно, то, как два профессиональных литератора представляют первую фразу «Моби Дика» — прелесть, оба должны бицца головой апстену, прося прощения за идиотский ляп. «Образованность всё хочут показать». Наковырял я там ещё мелкого, то ли описок, то ли ошибок. Сильно раздражали попытки представить прозу АБС 60-70-х как вечный кукиш власти, борьбу с поздним хрущевизмом, ранним брежневизмом или начальным андроповизмом. Мне-то кажется, что Стругацкие писали в первую очередь литературу, но если всё видятся фиги, значит, это кому-нибудь нужно. Какие-то странные конспирологические версии с Тайными Масонскими Знаниями, которые то ли получили, то ли не получили АБС (мы, конечно, не верим, но мало ли, болтать ведь зря не станут). Какие-то далёкие от реальности картины, что вот состоялись писатели Стругацкие и теперь ждут не дождутся, когда придут к ним из идеологического отдела ЦК, приласкают, обогреют, путёвку дадут или орден. Читаешь и гадаешь: может, это такая очень тонкая ирония, которую я просто не догоняю? В то же время очевидно, что книга написана с уважением к героям, с уважением к их прозе.

Есть ведь и такое обстоятельство. Да, лично я для себя ничего нового не открыл. Так ведь я читал Скаландиса (если сравнить Скаландиса и Прашкевича-Володихина, то всё-таки у последних действующий прибор, а у того разбросанные в беспорядке детали, из которых что-то работающее ещё предстоит собрать), переписку АБС, «Комментарии к пройденному». Но ведь будут читатели, которые про Стругацких «где-то что-то когда-то» слышали, и не более того. Даже через такую кривобокую книгу они войдут в этот мир, а там уж авось и сами разберутся.

Не знаю. Вроде и хвалить не за что, но и абсолютной неудачей язык не поворачивается назвать. «Буду думать» (©)

Нортон Коммандер, 11 марта 2013 г. в 16:17

Фантастика дальнего прицела. Далёкое будущее, планета на самом краю существующей Вселенной. Главный герой Хенк собирает сведения о малоизученной расе протозид, о которых мало что известно. Протозиды не вступают в контакт ни с одной из существующих в Межзвёздном Сообществе разумных рас, и практически все расы относятся к ним враждебно, ведь протозиды по непонятной причине взрывают звёзды, при этом погибают сами, и иногда уничтожают населённые разумными существами планеты. Кроме того, Хенк надеется найти сведения о своём брате, разведчике, который пропал где-то в зоне протозид.

Автор в небольшой повести раскрывает масштабное, наполненное психологизмом, действие в мире далёкого будущего. Встают вопросы: Всегда ли мы всё взвешиваем, прежде, чем выносить окончательное мнение о чём-то малоизвестном? Всегда ли можем быть уверены даже в самих себе?

Побольше бы таких произведений.

Lartis, 22 июля 2010 г. в 20:50

«Малый Бедекер по НФ» – книга бесконечная.

Геннадий Прашкевич пишет её много лет.

Самый полный на данный момент вариант вышел в серии «Звёздный лабиринт: коллекция» издательства АСТ (Москва). Отдельные главы, публиковавшиеся до этого в московском журнале «Если» (2002) и киевской «Реальности фантастики» (2004), получили ряд престижных литературных фантастических премий, в том числе – две «Бронзовых Улитки» от Бориса Стругацкого. Органичной частью вошло в «Малый Бедекер» эссе «Возьми меня в Калькутте», опубликованное ранее в журналах «Простор» (1993) и «Постскриптум» (1997). В обычной жизни бедекер – это название широко распространенных путеводителей по странам, содержащих обширный фактический материал (по фамилии немецкого издателя Карла Бедекера, ещё в начале 18 века организовавшего в Кобленце фирму по их выпуску). Немец Бедекер составлял свои путеводители на основе сведений, полученных им в заграничных путешествиях. Сибиряк Прашкевич создаёт свой фантастический бедекер, используя бесценную информацию, полученную на протяжении большого путешествия во времени, которое мы называем жизнью… Первый том (фактически изданный) посвящён людям, которых автор знал достаточно близко. Это живые лаконичные заметки о братьях Стругацких, о Валентине Пикуле, Юлиане Семенове, Иване Ефремове, Викторе Астафьеве, Виталии Бугрове, Борисе Штерне, Михаиле Михееве, Георгии Гуревиче, Сергее Снегове, о многих и многих других прозаиках и поэтах. «Хотелось представить людей, которые во многом определили мою жизнь, такими, какие они были на самом деле, без литературоведческих мифов». Второй том, над которым он продолжает работать, посвящен проблеме алкоголя в жизни писателей. «Я вспомнил, кто из моих друзей за последние десять лет ушел из жизни по этой причине, и ужаснулся – восемьдесят процентов, не меньше. Алкоголь в России всегда был силой чудовищной, разрушительной, и не имеет значения, кто с этим сталкивается – обнищавший вахтер запущенного заводского общежития или преуспевающий академик». Третий том станет книгой об основном инстинкте. «Я не собираюсь скрывать каких-то темных сторон даже своей собственной жизни. В конце концов, пора хотя бы попытаться понять, что именно одного писателя толкает к созданию «Доктора Живаго», а других – «Пикника на обочине»…»

grigoriy, 25 декабря 2009 г. в 14:26

Книга Г.М.Прашкевича-безусловно событие. Но есть в ней один недостаток-мне кажется, что многие авторы выбраны как бы по принципу наличия у них контактов с Г.М. Безусловно-это оживляет изложение, это даёт нам знание из первых рук, но ведь главное-ФАНТАСТИКА! И с этих позиций включение некоторых писателей не оправданно.

Например-Плавильщиков. Кроме небольшой повести « Недостающее звено» ничем для фантастики не славен. Учёный-да, популяризатор науки-да(Помню были у него статьи в журнале Юный натуралист-до войны.) Но разве он находится как писатель-фантаст в одном ряду с другими, представленными в книге? Мой ответ-нет.

Я не видел ещё второго издания-но там кажется включён материал о Тане. И здесь опять вопрос-почему Тан, у которого кроме небольшой «досторической» повести и ещё , кажется, повести Крылоносный Икар(не уверен) ничего нет? А ведь есть писатели, написавшие фант.РОМАНЫ и оставшиеся вне «Сфинкса». Например-Валюсинский, Винниченко, Шелонский и многие другие. То, что жизнь Плавильщикова, Тана и может быть кого-либо ещё интересна- по-моему не повод для включения этих авторов в монографию о фантастике.

Конечно мы все должны быть благодарны Г.М. Прашкевичу за его книгу, но учти он вышесказанное-благодарность бы возросла. Кстати, я писал Геннадию Мартовичу о Плавильщикове-но он не согласился с моими доводами

Моя оценка-8

библиотекарь, 14 июня 2016 г. в 16:09

Почему биографию таких культовых личностей как братья Стругацкие доверили писать бездарю Прашкевичу? Почему эта халтура выходит в популярнейшей и авторитетной серии «жизнь замечательных людей»? Половину книги составляют цитаты из книг великих Стругацких, причем цитирует Прашкевич щедро — целыми страницами, а иногда и две, и три страницы сплошных цитат. 1/4 это пересказанные комментарии из книги Бориса Стругацкого. Оригинального текста Прашкевича почти нет, анализа произведений — тем более. Проверку на ныне модной программе «антиплагиат» Прашкевич явно бы не прошёл.

Книга Прашкевича «Братья Стругацкие» являет собой дурную компиляцию, с которой бы справился любой студент — троешник. Стыдно, Прашкевич! Стыдно!

vfvfhm, 30 апреля 2014 г. в 10:35

Хотелось бы сказать пару слов в защиту книги. Биографического материала там действительно маловато. Зато прослежена творческая эволюция авторов, основные вехи их писательского пути с пиками удач. Мне, например, скучно копаться в многотомных черновиках братьев и переписке, а тут дан синопсис их творческого метода, его изменений. «Комментарии к пройденному» же во-первых субъективны, во-вторых описывают в основном историю создания повестей, а как верно заметили когда-то сами АБС в истории создания нет ничего интересного. За подробностями биографии — это к Скаландису, но там очень много переворошено грязного белья (особенно из корзины А.Н.) и непонятно зачем об этом знать, так как о творчестве братьев вообще ничего не сказано.

Эта же книга рассчитана действительно в основном на неофитов, которым нужно же понять стоит ли тратить временные и финансовые ресурсы на этих авторов. Меня лично книга убедила в собственной правоте — АБС дядьки выдающиеся и годы, проведенные обок с их книгами, не были бессмысленным времяпрепровождением.

Кстати, романы Володихина я читать не могу — какая-то серая скукота, а вот как биограф он меня этой книгой заинтересовал. Почитаю его биографии исторических деятелей.

Кстати, продвинутым пользователям рекомендую послушать лекцию Д.Быкова «Почему обречен Град обреченный?» Глубокий анализ лучшего, на мой взгляд, и сложнейшего романа АБС. Лекция есть в сети.

dvh2000, 30 апреля 2013 г. в 20:22

Не понравилась мне книга Геннадия Прашкевича «Жюль Верн» из серии «Жизнь Замечательных Людей». Она оставляет тягостное впечатление и мало привносит нового для тех, кто уже читал что-либо про великого французского писателя. Его жизненный путь выглядит как трудный подъем к вершине творчества и людской славы, а потом как неуклонное скатывание с оного. Этакий однотактный Сизиф.

Вероятно, поверхностное разглядывание жизни Верна может привести к подобного типа выводам. Постепенное снижение художественной мощи произведений, падение интереса к ним читателей, неудачный брак с ограниченной неинтересной женщиной, сложные отношения с сыном и падчерицами, быстрая потеря женщины, которую он действительно любил, прогрессирующие с возрастом болезни. И все это на фоне жестких обязательств по выпуску 3-х романов, позже 2-х романов в год. Жюль Верн выглядит как раб жизненных обстоятельств, которые он, как не старался,  так и не смог преодолеть.

Но мне представляется, что это не так. Человек, написавший множество замечательных романов о путешествиях и приключениях, не мог прожить такую скучную, трагичную, депрессивную жизнь! Не может творчество тлеть, оно может только ярко гореть. Возможно, что жизнь не всегда надо прочитывать на основе ее проявлений в материальном мире , она разворачивается, прежде всего, в мире духовном. А это у автора не раскрыто. Многочисленные вставки из произведений Верна являются только слабым и размытым отражением бурных событий духовного мира. Было бы интересно увидеть эту скрытую от невооруженных глаз жизнь писателя.

Мне представляется, что основной задачей биографических произведений является исследование и открытие тайны жизни выдающегося человека, которая всегда находится на пересечении физического и духовного миров, выражается не только в рамках основной деятельности героя, но и в прочих его занятиях,увлечениях, прочитывается в течении его жизни разнообразно, но неуклонно.

Lartis, 08 июня 2010 г. в 18:28

Повесть «Великий Краббен» Геннадия Прашкевича дала название сборнику фантастики «Великий Краббен» (1983), где она была впервые напечатана. Сразу после выхода сборник по доносу одного из недругов Прашкевича затребовали на контрольное рецензирование в Госкомиздат РСФСР, и там рецензентам сразу не понравилось имя главного героя повести – Серпа Ивановича Сказкина, обнаружившего в кальдере острова Итуруп дожившего до наших дней плезиозавра. Впрочем, рецензентам в этой повести много чего не понравилось. Даже невинный каламбур «Кто сказал, что Серп не молод?» был признан надругательством над символикой СССР. В итоге всю книгу объявили вредной, нарушающей идеологические устои. Тридцатитысячный тираж «Великого Краббена», уже поступивший в продажу, приказом Госкомиздата был отозван из книжных магазинов и уничтожен. Позднее Геннадий Прашкевич вспоминал: «Одна женщина, которая при этом присутствовала, рассказала мне, как происходил процесс. Оказывается, есть специальная машина, которая называется «Тайга». Она рубит в лапшу книги, и «лапша» идёт в макулатуру. Но машина не может рубить переплёты. Поэтому перед уничтожением книги завозили в артель слепых, и там вручную сдирали с них обложки. Мистическая картина! Но некоторая часть тиража всё-таки уцелела, — один только магазин «Военная книга» продал за рекордно короткий срок тысячу экземпляров, благодаря чему я до сих пор на встречах с читателями подписываю ту памятную книгу.»

Думаю, что нынешний читатель с трудом поймёт, как повесть Прашкевича могла стать поводом для эдаких катаклизмов вокруг своего первого издания.

Но прочитать её стоит.

P.S.

Тем, кто ставит мне минусы за этот отзыв.

Спасибо!

Напишите свой образцовый отзыв и дайте мне ссылку.

С любовью, Ларионов

Lartis, 18 декабря 2011 г. в 19:54

Диссонанс оценок возникает из-за того, что подобная книга хороша для тех, кто лишь сегодня, наконец, решил подробнее узнать, кто такие братья Стругацкие, и о чём они писали. А для тех, кто давно и плотно находился в контексте их творчества, кто на протяжении многих лет читал и перечитывал книги АБС, кто регулярно знакомился в прессе (советской, российской и зарубежной) с самыми разными взглядами на их произведения, кто знает труды Марка Амусина, Леонида Филиппова, Войцеха Кайтоха, одолел объёмную и эмоциональную биографию братьев от Анта Скаландиса, прочёл книгу Бориса Вишневского «Двойная звезда» и «Комментарии к пройденному» самого Бориса Натановича, отслеживал ответы БНС в его многолетнем нескончаемом off-line интервью, штудировал воспоминания друзей и коллег АНС, смаковал составленные Светланой Бондаренко тома «Неизвестные Стругацкие. Черновики, рукописи, варианты» и «Неизвестные Стругацкие. Письма. Рабочие дневники» – для всех этих людей в книге Прашкевича и Володихина действительно ничего особенно нового нет.

Но, согласитесь, это ведь не повод говорить о том, что книга вообще не нужна и её надо «вычеркнуть». Она нужна всем, кто интересуется творчеством АБС, она нужна обычным читателям, поклонникам Стругацких, нужна тем, кто с книгами АБС вообще не знаком или знаком плохо.

В книге нет сенсаций, да и политически она выдержана достаточно ровно. Впрочем, авторы и не ставили перед собой задачу эпатировать читателя. Дмитрий Володихин пишет в своём ЖЖ: «Не стоит ждать каких-то «резких телодвижений» от этой книги. Она – довольно спокойная и, в какой-то мере, исследовательская. Надеюсь, что-то получилось. Допускаю, что где-то мы могли дать маху. Но политических транспарантов радикального содержания там уж точно не найти: мы не видели смысла в такого рода «иллюминации».

И это — верный подход. Все знают, что Борис Стругацкий в настоящее время является последовательным приверженцем праволиберальной идеологии, но о возможной идеологической эволюции Аркадия Стругацкого (не уйди он из жизни двадцать лет назад) мы можем только гадать, основываясь на собственных политических предпочтениях. Вот я, например, предполагаю, что в нынешних условиях АНС придерживался бы взглядов, близких взглядам младшего брата. А один из авторов биографии, Геннадий Прашкевич, любит вспоминать, как АНС незадолго до своей смерти сообщил ему в личной беседе (осенью 1991 года, уже после августовского путча), что «И всё-таки более красивой идеи, чем коммунизм, люди пока не придумали…»

Судьба классиков – со временем оказаться на полке. Нет, не на той, откуда никогда не достают. Имею в виду полку идентификационную. Но феномен Стругацких с трудом поддаётся ранжированию и по-прежнему требует пристального, внимательного, «спокойного» изучения. Я думаю, именно об этом хотел сказать Борис Натанович в своём иронично-печальном эпилоге «Утро одного персонажа», завершающем книгу Прашкевича и Володихина. Их совместная работа, уделяющая основное внимание разбору корпуса текстов Стругацких – ещё один крепкий, основательный кирпич в выстраиваемое всеми нами здание понимания АБС.

Avex, 09 ноября 2010 г. в 11:46

(Краткая характеристика: не фантастика, сибирский вестерн, или «Сердце Пармы» -light)

Интрига задаётся на первых страницах: старик-шептун предсказал главному герою, что жить он будет долго, обратит внимание царствующей особы, дойдёт до края земли, полюбит дикующую, а жизнью своей не проживёт...

Начинаясь многообещающе, к середине повествование заметно сдаёт и превращается в безделушку из разряда исторической авантюры. Всё действие словно следует простой схеме: выполняем очередной пункт пророчества и движемся дальше. Сюжет укладывается в схему квеста, цель которого найти маиора Саплина, поставленного Петром охранять гору серебра. Кто бы ни сомневался — всё это непременно обнаружится на краю света.

Язык романа достаточно прост, чтобы можно было читать в любом возрасте. Архаические словечки (понеже, Петербурх), равно как и местные выражения (Пагаяро!), в тексте встречаются, но в умеренных количествах — чисто для придания исторического и этнографического колорита.

Приключенческая линия немудрёная — для поддержания интриги. Всё просчитывается за несколько ходов, но читать, тем не менее, интересно. Этому способствует малоизвестный исторический материал и незаезженное направления сибирского вестерна (здесь, впрочем, возможно появление вариантов в виде малороссийского, в стиле «Тараса Бульбы»).

Стиль повествования лёгкий, динамичный. Автор не забывает, что пишет приключенческий роман, а не высокую прозу для ценителей изящности.

Некоторые персонажи весьма комичны — к примеру, дьяк-фантаст якуцкий статистик Тюнька, насчитавший более 2000 лет одному селению, сложив возраст всех его жителей.

Юмор незатейливый, присутствует некоторая карикатурность, потакание массовым вкусам — выпил, к примеру, герой беленькой, а наутро ему рассказывают, как славно он покуролесил накануне. Водка, как выразился бы один из героев — зло, после шведов, быть может, главное — и она же слишком топорный способ для привлечения непритязательных читателей. Это делает книгу менее педагогичной для подрастающего поколения. Минус балл!

Итоговая оценка балансирует на грани 6 и 7.

Первое впечатление было весьма благоприятным, но автору не удалось удержать планку. Чем ближе конец, тем сильнее чувствовалась усталость — сюжетные линии не доработаны до конца, прописаны вскользь, будто бы через силу. Повествование становится рыхлым и прерывистым, за что оценка снижается ещё на один балл.

Резюме: не шедевр, попроще и легковесней «Сердца Пармы» — но почитать в качестве развлекательного чтения вполне можно. В конце концов, книги для отдыха тоже имеют право на существование.

«Носорукий» и «Тайна полярного князца», входящие в тот же условный исторический цикл написаны в другом ключе — более «взросло» и обстоятельно — вещи уже не столько остросюжетные, сколько этнографические. «Секретный дьяк», по сравнению с ними, кажется «детским» и развлекательный. Если хочется почитать чего-нибудь лёгкого, приключенческого — попробуйте «Секретного дьяка». Желаете более серьёзного — выберите сборник «Носорукий», про Семёна Дежнева и поиски мамонта.

Из имеющихся на сегодня вариантов издания рекомендую обратить внимание на новосибирское мягкообложечное (Свиньин и сыновья): бумага там белая, офсетная, кегль в меру крупный, тетрадки склеены, издание упаковано в пластик, чтобы не пачкалась обложка. Из минусов — слишком большие формат и вес, чтобы брать в качестве дорожного чтения.

baroni, 11 января 2008 г. в 23:52

Книга Г. Прашкевича оставила странное и двойственное впечатление. Безусловно, автор взялся за решение чрезвычайно интересной и сложной задачи — написать историю русской и советской фантастики «в лицах», отобразить развитие фантастической и мистической линий в русской литературе через портреты писателей. Только вот по-настоящему целостной истории русской фантастики «от Одоевского до Штерна» у Прашкевича не получилось. А получилась неровная книга, состоящая из отдельных очерков про самых разных писателей: известных и позабытых, хороших и не очень, классиков литературы и авторов популярных и любимых сугубо внутри самого фантастического жанра.

Наименее удались Г. Прашкевичу главы-очерки, посвященные именно «общелитературным» классикам и корифеям: Гоголю, Брюсову, Замятину, Булгакову, А.Н. Толстому... По своей сути данные очерки представляют собой обычные компиляции, созданные при помощи «ножниц и клея» из общеизвестных фактов, анекдотов, документов давным-давно введенных в литературный оборот. Ну, согласитесь, нельзя же, в самом деле, считать «материалами, найденными в архивах», многократно публиковавшееся письмо М.А. Булгакова советскому правительству, занимающее добрую часть соответствующего очерка?

Куда больший интерес представляют главы, посвященные полузабытым и малоизвестным авторам, таким, как В. Итин, С. Буданцев, Ю. Долгушин, Н. Плавильщиков...   К сожалению, во многих очерках прослеживается одная общая для всей книги, весьма малоприятная тенденция — стремление Г. Прашкевича обойти острые углы, «с налета» проскочить многие принципиально важные моменты в биографиях писателей-фантастов. Примером такого упрощенно-поверхностного подхода может служить очерк, посвященный А. Богданову (Малиновскому), автору фантастических романов «Красная звезда» (1908) и «Инженер Мэнни». Нераскрытыми остались многие любопытнейшие эпизоды из богдановской биографии, сами по себе вполне достойны какого-нибудь фантастического романа-антиутопии: знакомство с Лениным, разработка пролеткультовских теорий, директорство в Институте переливания крови, нелепая смерть. Да, обо всем этом Прашкевич пишет, но пишет вскользь, мельком, стараясь не погружаться на опасные глубины...

И все же, несмотря на перечисленные недочеты,«Красный сфинкс» представляется полезной и нужной книгой, в целом дающей представление о развитии «фантастической линии» в русской литературе.

Ny, 08 августа 2022 г. в 10:14

В принципе, обычная для 80-ых повесть о «столкновении с чудом». Сколько ж их было... Сложно перечислить сколько в то время написали про одного только снежного человека! Ну надоело про трудовые будни, долг перед совестью и перевыполнение плана! Писателей можно понять.

Это ж так приятно — оторваться от обрыдлого отчёта или очерка для многотиражки и окунуться в прелесть колонки фактов, выуженной откуда-нибудь из «На суше и на море». Тут тебе и гигантский спрут, и лох-несское чудо, и бельгийские треугольники, и алмасты. Голова кружится и руки дрожат. Какая там пятилетка за четыре года, какие проблемы низких удоев в колхозе, какая геоморфология Курил...

Хотелось-то хорошего: прикосновения к тайне, рывка, простора мысли. А если ещё попутно описать свои приключения, да чуток подколоть официальщину, потыкав в неё изнанкой «развитого социализма», да чуть нажать на политику в стиле «Мы-то всё понимаем!».

Вот автор и порезвился: описал, подколол, потыкал, где надо, нажал и даже, схватив за хвост, покрутил над головой чудо.

Соответствующие органы старания оценили и тоже не дали промаха. Ответная шутка получилась такая, что даже сейчас пробирает: первый тираж был изъят и уничтожен. Что можно считать определённым успехом автора.

А можно и не считать. После того, как «духота» застоя (да, та самая, что всё висела над Итурупом в повести) сменилась ветрами перестройки, а потом и ураганом развала, интерес Прашкевича к сюжету резко пропал и вернулся только с относительным затишьем 2000-ых. Я удивляюсь как это автор в то время упустил возможность рассказать какая сейчас погода над Дальним Востоком, как цветёт бамбук (урожайно ли?), как поживают Серп Иванович Сказкин и сам герой повести — не душно ли им? И не сдуло ли первую кепку острова свежим сквозняком безнадёжности? Давно ли к ним последний раз прилетал волшебник на Ми-8, чтобы убедиться, что живы и вытащить из пасти разбушевавшегося морского змея победившего капитализма? Видимо, автору некогда было — приходилось изо всех сил держаться за что-нибудь. Чтобы не унесло в те края, куда даже горбатый Агафон телят не гонял.

Вот я спустя много лет сижу над раскрытой повестью и опять-таки дивлюсь — чего тогда так не хватало мэнээсам страны, отчего им было так душно? Еды поди не хватало? Бесплатного снабжения? Зарплаты? Джинсов? Авиабилетов по бросовой цене не только в любой город, но и любое село? Джазовой музыки? Свободы писать пасквили?

Теперь-то оно у вас есть, ребята? Ну, то, за что вы боролись в своих книжках? Может быть и есть. Может быть, даже слишком много вокруг стало фантастических морских змеев и свободы. А вот мне уже никогда вот так запросто не слетать по научным делам на Итуруп — нет возможности, не держит воздух свободы. И к чёрту не нужен морской змей.

Я вам просто завидую. И даже не знаю: благодарить или ругать за тот небольшой вклад в сегодняшнюю реальность, сделанный много лет назад.

Гвардеец, 06 августа 2014 г. в 18:16

Мальчишка из сибирской глубинки прочитал купленную на все свои сбережения книгу «Путешествие Баурджеда» и под впечатлением от прочитанного написал письмо автору. Ефремов не просто ответил — прислал книги по палеонтологии и попросил автора письма и его друзей провести полевые изыскания на речном откосе, где недавно были найдены останки динозавра.

В результате Прашкевич познакомился сначала по почте, а потом и лично с ведущими палеонтологами СССР, получил от них подробные инструкции и деньги на летнюю экспедицию, а позже Ефремов принял живейшее участие в его образовании и судьбе вообще, не жалея времени на переписку с увлечённым палеонтологией подростком. И это 1953 год, когда европейская часть страны только восставала из пепла Великой Отечественной.

Со страниц писем встаёт образ человека незаурядного, доброго, неравнодушного, с такой мощной аурой увлеченности, что каждый, кто попал в орбиту его интересов поневоле заражался ею.

Риторическим вопросом «возможно ли такое в наше время» даже и задаваться не буду, настолько очевиден ответ.

SAG, 10 февраля 2013 г. в 20:58

Начал читать и сразу мысль, ох сейчас добавлю ложку дёгтя. А прочитал отзывы... э я не одинок, в своих вкусах. Аж обидно стало. Ладно я не такой уж знаток этой темы и не буду искать огрехи в произведении. Просто выскажу авторам. Уважаемые вы совершили ошибку, что создав это произведение поддались на соблазн издать его в этой серии. Понятно, редакторам заполучить книгу о культовых писателях, это увереный ажиоташ и естественно-прибыль. Но ведь биографией здесь и не пахнет. Издали бы ее в том же издательстве, но просто как-бы « Размышления и прочее о творчестве братьев Стругацких» и планка требований значительно стала бы ниже. А тут ЖЗЛ- биография, за которой побежали многие и естественное разочарование- а биографии, то и нету. Ну несчитать же отрывком из биографии пояление АНБ на семинаре с « больной» головой и разлив водки под столом. Это было бы к месту в последовательной скрупулезной биографии, как небольшой штрих, но в книге исследующей творчество это обычный ляп.

А прыганье по годам, где уже не улавливается мысль и последовательность изложения, постоянные цитированья из произведений и воспоминаний. Я понимаю авторов, они оказались под давлением родных героев этого произведения, которые считают не к месту или еще рано открыть всё. Ну что ж время покажет и просто возникает вопрос, а надо ли так уж хранить все тайны и заинтересуют ли они наших потомков, ведь пока еще живы люди жившие рядом и которым это интересно, а что будет потом... Ну не нам судить.

jaroslav_s, 18 октября 2011 г. в 11:40

Не буду критиковать предыдущие посты, просто вспомню бородатый анекдот: послушал чукча «Аквариум» и ничего не понял...

Если вы мечтаете прочитать сладкое продолжение «Аэлиты», если вас будоражит фраза «Где ты, где ты Сын Земли?», если вам кажется, что Лось и прекрасная Аэлита обязательно должны быть вместе, то эта повесть не для вас.

Вы никогда не задумывались, что бы было, если бы Ромео и Джульета поженились? Лет так-этак через 10-15? Располневшая от частых родов Джульета, сварливо ругающая кухарку, полысевший Ромео с брюшком, предпочитающий вино и охоту объятьям ненаглядной жены... Если пытались заглянуть за горизонт их юношеской влюблённости, то поймёте каким путём пошёл Геннадий Мартович.

Только книга и не об этом тоже.

Книга колючая, полная острых углов, так и норовящих ранить нежного читателя. Неудобная книга.

«...Хипподи приплясывал от удовольствия, видя, как глиняные горшки, выброшенные упругими сильными лапами катапульт, разбивались на деревянных палубах, ударяли в паруса, оставляя на них жёлтые и красные потёки. Всё говно столицы летело в самодовольный флот победителей... Лишь бы не подвели гончары...»

Легендарные атланты, забрасывающие победителей горшками с дерьмом.

Неудобная книга.

Так о чём же она?

О том, как строится новый мир, что любая власть пытается «вывести» нового, нужного этой власти человека, как эти жернова Нового Мира перемалывают всех и вся. Нам можно. Мы строим Новый мир. Так считает и жрец Таху, так думает и лейтенант НКВД.

«...Жрец Таху постучит пальцем по камню и непременно скажет: «Мы строим новый мир. Чем больше разрушений, тем яснее будущее.»

Сухими, страшными строками встаёт инструкция по отбору новых людей.

«...Пристальное внимание обращать на многодетные семьи. У дегенеративных матерей часто случается так, что чем больше они грешат, тем больше у них детей. Это, в свою очередь отображается на детях, а а хуже всех бывает последний ребёнок... Лошадиные зубы... Это можно отнести в категорию уродств связанных с «дурным глазом»... непропорциональность размеров головы по отношению к туловищу, необычайно большая голова, выступающий лоб, любые видимые диспропорции тела...»

И над всем над этим каменный бог Шамаш в галифе, словно сама История «Я — вчера. Я знаю завтрашний день».

Тревожная книга, заставляющая думать. Книга, которую нужно прочитать.

Почему? Потому, что «Рабы нЕмы». И слепы, по отношению к истории.

«...

— Ты станешь уважаемым рабом.

— Твоим? — радостно спросил Нгванго.

— У тебя будет хороший хозяин.

— А мой друг?

— Он тоже станет моим.

— Ты ликуешь, — подсказал Хипподи»

ФАНТОМ, 01 апреля 2011 г. в 13:58

Ммда...

Когда я читал этот сборник, то переворачивая каждую следующую страницу, ждал — вот наконец появится что-то особенное, живое, то, что зацепит...

Но не зацепило.

В целом — полное разочарование.

Сборник — самый слабый из вышедших.

Да, есть замечательный Шоргин, есть М.Семёнова, ещё несколько стихотворений разных авторов.

И — всё.

Как говорится, «дальше — тишина». ( если такое можно сказать о невнятном косноязычии, а в некоторых случаях — и об откровенном стихоплётном бреде)

Очень печально.

drogozin, 09 мая 2010 г. в 10:14

Когда я читал эту повесть, меня не оставляла мысль, что автору в принципе по-барабану, что о ней подумают и как оценят. Писал он её для себя, а если кому-то ещё понравится — замечательно (хотя это совсем не обязательно). Попробую объяснить. В повести куча разных линий и смыслов, которые мало связаны (если вообще связаны) между собой. Не совсем понятно — щедрость это или небрежность. Общего во всём этом клубке только некое невнятное пессимистично-ироничное настроение. Автор в целом пишет вроде как о переходе человечества на новый этап в плане обеспечения энергией, но так и не определился радостный прыжок вверх это или конец света (а главное чего ему самому больше хочется). А ещё он хочет поговорить об Алтае, о том что у нас государство дурацкое, что молодёжь сейчас совсем не та, что прежде, а вершина мудрости живёт в пожилых мужиках, любящих пропустить стаканчик другой и изречь истину.

Кому-то это однозначно понравится, я уверен в этом. А у меня как-то не сложилось — сумбурно и тоскливо.

Ny, 26 мая 2008 г. в 08:35

Какой-то мрак по мотивам Стивенсона. Зачем ЭТО вообще стоило писать? Весь набор примочек и вопросов, обозначенных автором в рассказе, хорошо и подробно разработан уже в сотнях фантастических произведений. Да нуждается ли классика в таком переложении? Ничего нового и интересного Прашкевич добавить не смог, на мой взгляд.

Козлов, 27 января 2022 г. в 19:19

Ознакомился с невинно осужденной повестью Г.М.Прашкевича «Великий Краббен». Отвратительная, мерзкая книжонка. Говорить о таком ничего не хочется. Можно только палкой потыкать, если сильно интересно. А вот, комментарии отличные. Lartis даже предполагает, что другого мнения никто не выскажет. Плохо перекладывать свой негатив на плечи незнакомого человека. И я держался. Честно. Неделю. Но сам по себе я человек отвратительный. И хам внутри бунтует. Я напишу! Хотели образцовый отзыв? Тогда пусть никто не обижается. Могу только худший из худших. Лишь бы в это дело не вмешалась политика.

  Я хотел узнать, за что же такое повесть запретили. У меня была цель. Без неё я бы вряд ли такое не бросил. Автор подозрительно реалистично графоманит. В других вариантах над текстом вдумчиво работали, чтобы исправить. Если нет, значит он себя считает самым умным. Настолько умным, что все остальные должны быть дураками, сознание которых он считывает всепроникающими космическими лучами вселенского бытия. Если же да, то одно другому не мешает. Бдительности советских граждан можно только позавидовать. К сожалению, современные ценители прекрасного восхваляют что угодно. «Главная кепка...» — смело. «Кто сказал, что Серп не молод.» — остроумно и смело! Что с Вами? Если подобные высказывания вызывают у Вас псевдопатриотическую радость, боюсь, Вы уже стали пародией на Сказкина. Я, например, вижу гораздо больше. И это гораздо любопытнее. Справа: Тихий океан, называемый Великим. Слева: заросли рыжего бамбука с притаившимся за ним ужасом. Посередине: растерзанная тощая корова с выжженной звездой во лбу. Серп Иванович отхватил свой кусок и убежал. Присматривайтесь, присматривайтесь. Если уж Вам так интересна смелость писателя.

  Стоит взглянуть и на самого Серпа Сказкина. Увидите живой характер, живую речь, народный юмор. Часто таких встречаете? Главный герой — обыкновенный алкаш. Советская цензура такого не пропустит! Герой должен быть образцом! Жизненность из литературы надо вычеркнуть! А о какой жизни идет речь? Замечу, не о судьбе. Богодул, бродяга, брошенный на далеких островах. Украл, выпил... Романтика. В этом, действительно, что-то можно найти. Я бы и сам пожил романтическим отшельником. Но в моей жизни почему-то вещи первой, и второй тоже, необходимости не материализуются из воздуха. За мной не прилетают вертолеты. И я даже знаю почему доятся коровы. Сказкин живет, как в сказке. Беспокоит его то, что не стать ему миллионером. Хотя денег — куры не клюют. В прямом смысле, под ногами валяются. Тонкая сатира на мелкобуржуазное мышление? Или намек на невозможность заработать? Когда нормальный человек видит двусмысленность, ему это не нравится. Ему нужна конкретика. У него дела, ему завтра на работу. А для советской творческой интеллигенции скрывать смысл — высшее достижение. Вот и изображают жизнь людей: как видят, чем дышат. Как сделать из Сказкина нормального героя? Окунуть в обыденность. Не перепутайте: не в трудовые будни. Это важно! Жил Серп Иванович, имел уважение. И тут, всё рухнуло. А, ведь, не хуже других. Просто озлобление людское, зависть человеческая нам всегда мешают. Ушла жена к участковому — и имеет право Серп Иванович выразить свое недовольство, имеет право на понимание и справедливость. А что Мы про него знаем? То, что крайних нашли, видно. А жизнь Серпа Ивановича, тем не менее, пошла по наклонной, когда милиционер Глушков(!) написал «куда надо» и закрыли визу. Лишили человека мечты детства: кататься по заграницам, бить морды грекам, встречать индусок, японок... Составить душещипательную историю — еще не значить выстроить сложный характер. Зато, весело жил Серп. Каждый читатель увидит великолепный юмор произведения. Вот однажды с сейсмологом Веселовым и псом Индусом втихаря съели они чужой окорок. Любит писатель поиграть словами, заинтриговать. И стало Веселову не весело, когда Серп Иванович решил убрать подельника. Над чем смеяться? Над Сказкиным? Или над тем, что у него в руках могла оказаться двустволка? Если над вторым, то это очень специфический юмор. К шутке надо подводить. Но автор не считает, что кульминация важна. Она, наоборот, может помешать интеллектуальному развитию читателя (оказывается, и я могу писать неоднозначно!). Важным оказывается оправдание преступления: мелкого, вынужденного, необходимого. И Сказкин не просит помощи. Он намекает на допустимость правонарушения. Даже, когда ему открыто говорят о отсутствии такового. Честное общение, честные отношения не для Сказкина. Он хочет урвать свой кусок. Естественно, в советском обществе таким не место. И молодой научный сотрудник Тимофей Лужин берет на себя очевидно невероятную задачу перевоспитания Серпа Ивановича Сказкина. Перевоспитывается ли наш богодул? Конечно, нет. Более того, сам Лужин садится в лужу. И попадает под тлетворное влияние. Смотря на Сказкина, он точно так же рассуждает: о себе, о начальстве, о товарищах.

  Это только поверхностный разбор, который и Вы легко дополните или опровергните. Но человеческие взаимоотношения — вещь, куда более сложная. Серп Иванович Сказкин — взрослый человек. Он прожил жизнь, сам про себя всё знает и не обязан объяснять кому-то свою правоту. Зачем Сказкину перевоспитываться? Он, к сожалению, никуда от себя уже не денется. Для перевоспитания нужно понимание проблем, а не их констатация. Но перемены почему-то есть. В глазах Лужина Серп Иванович становится лучше. Но лишь потому, что положительных черт в Сказкине молодой геолог, вообще, не видит. И поведение нормального человека считает достижением с поправкой на характер. А тут не плохо бы вспомнить структуру книги. Повесть состоит из тетрадей-дневников Тимофея Лужина. Это не Сказкин рассказывает сказки. Это Лужин выражает свою точку зрения. Он снисходит до такого сирого и убогого, как Сказкин. Простодушную открытость встреченных местных он притворно понимает и, якобы, не называет посмешищем. Лужин и не пытается что-нибудь разъяснить Сказкину. Естественно, из уважения к возрасту, жизненной закалке и тому, что Серп Иванович обеспечивает его худо-бедный комфорт. По тому, за старания не осуждает — сам таким не занимается. Но сдает с потрохами всех случайных людей и считает подобное нормой для всех вокруг. Что может изменить в этой стране один честный человек? Всех сломают. И советский гражданин высказывает смелое мнение, что японцы на Курилах могут сделать гораздо больше полезного. За Границей умеют слушать каждого без каких-либо требований. В отличие от Родины, где жизнь окраин не видна и никому не нужна. А, ведь, каждый образованный интеллигентный человек должен понимать: если слова с корнем -бог- до сих пор живы в Народе, то это прямое свидетельство, как минимум, мученического терпения.

  Разве мог написать такое Геннадий Прашкевич? Человек, утверждающий, что своей счастливой судьбой обязан отзывчивости и участию великих и значимых людей, благодаря которым талантливый парнишка смог выбраться из тех самых «никому не нужных» окраин. А кто же тогда это сделал? Может любители поиска смыслов найдут что-нибудь? Но пока для меня в «Великом Краббене» слишком много слишком сильных слов, слишком сильно похожих на графоманию. А у писателя слишком много слишком конкретных мыслей. Но не будем о плохом. Все-таки, не стоит забывать, что автор считает себя самым умным. И, без сомнения, верил в то, что найдется настоящий понимающий читатель. Читатель, который, погрузившись в глубины глубин и обозрев масштабы масштабов, осознает — место таких мерзавцев, как Лужин на загнивающем Западе. Куда, за одно, — конечно же, несправедливо — вышлют и самого писателя. Есть роман Виктора Гончарова «Долина смерти». Вот, он по-настоящему смешной, благодаря умению Гончарова давать карикатурам связь с действительностью. Есть там древние имперские академики, обращающиеся друг к другу по имени-отчеству: Трилобит Мезозоевич и т.п. Роман издан в 1925 году. И вот, спустя полвека появляется молодой палеонтолог, описавший «трудности быта» на Дальнем Востоке. А потом рассказывающий, что книгу его изъяли, а уничтожение ея было подобно древней мистерии. Ой, как мне хочется материться. Но Администрация обещала меня забанить. Боюсь, не смогу оправдаться даже тем, что это истеричные вопли радости.

  Мне скажут:«Если уж взялся — иди до конца.» Возможно. Но я не хочу брать в этом пример с Г.М.Прашкевича. Сначала решил пройтись катком сатиры по старшему поколению «бездельников». Люди не поняли. Через какое-то время получил возможность вновь издать свою повесть. Выкинул пресловутую кепку, переименовал Серпа в Верпа, а корове влепил родимое пятно вместо выжженной звездочки. Получилось, честно говоря, неплохо. С первых страниц чувствуется, как автора успевали отгонять от текста. Союз рухнул и графомания вернулась с новой силой. Оригинал я не читал. Но и обсуждать то, какой дряни там раньше не было — смысла теперь нет. В новом же веке читатель пошел с менее тонкой душевной организацией. Нужно было подновить ругательства и выкинуть за ненадобностью замысловатые издевки и научную спецификацию. Для чего? Чтобы написать цикл историй о алкоголике, встретившем зеленого змия. Теряется уверенность в неподражаемом уме автора. Без игр в конкретику писать не о чем? Других произведений о краббенах я не читал. Но краткие пересказы говорят, что главным свойством этой зверюги является умение гадить, пока никто не видит. И, если десятки лет писатель эту тему продвигал, видимо она для него значима. Но, если уж, в конце концов, вместо Лужина главным героем Прашкевич сделал Прашкевича, может и он захотел увидеть там что-нибудь кроме масс зловонной субстанции. В то, что Прашкевич является свидетелем реальных событий я, извините, не уверую. Вообще, если Вы решили, что я хочу оскорбить автора — то это не так. Чтобы оскорблять Геннадия Прашкевича, нужно иметь недюжинные знания и смелость. Я же, рассуждая о Серпе Сказкине, вспомнил количество и качество упоминаний Прашкевичем в интервью: детства, юности, выпивки, братьев Стругацких — и сам себя испугался.

  Кстати, еще ни слова не сказано о самом морском змее. Что поделать? У нас так заведено: о покойниках либо хорошо, либо ничего. Великий Краббен скончался еще до описанных событий. Повесть написана под впечатлением от истории японских рыбаков, выловивших в море неизвестную тушу. И все, что смог сказать Геннадий Мартович: трофеи за случайное убийство этого великолепного животного должны отойти ему. В памяти почему-то всплывают сцены из фильма «Особенности национальной охоты».

  Ну, за понимание!

zohcain77, 02 февраля 2015 г. в 22:12

«Братья Стругацкие» Дмитрия Володихина и Геннадия Прашкевича еще не самая худшая книга в серии ЖЗЛ. В последнее время вышло много выпусков ЖЗЛ, посвященных фантастам и почти все они неудачны и рассчитаны не на простого читателя, а на узкую аудиторию литературоведов или авторы специально пишут просто нечитабельные книги. Например ЖЗЛ Александра Беляева выглядит просто издевательством над читателем, ее автор Зеев Бар-Селла или не в меру умен или рассчитывает на какую — то элитную аудиторию, он развивает в книге свои конспирологические теории. Скорее всего это признаки деградации всей серии. В ЖЗЛ Алексея Толстого нет практически ничего о его «Гиперболоиде инженера Гарина». Халтурно и некомпетентно написан «Брэдбери». Более или менее удачна только ЖЗЛ Ивана Ефремова, но и здесь авторы нагородили столько псевдофилософских обобщений, что их лучше пропустить. Но вернемся к «Братьям Стругацким» Дмитрия Володихина и Геннадия Прашкевича. Анализ произведений Стругацких в книге примитивен и описателен. Биографический материал примитивен еще больше. «Братья Стругацкие» Анта Скаландиса намного живее и подробнее описывают жизнь Стругацких, чувствуется, что он вкладывает в эту книгу душу, но Скаландис слишком увлекается и переходит все границы этики.

Геннадий Прашкевич многим обязан И. Ефремову. В свое время Ефремов помог ему стать геологом. Мальчишкой, Гена Прашкевич прочитал купленную на все свои сбережения книгу Ефремова «Путешествие Баурджеда» и под впечатлением от прочитанного написал письмо автору. Ефремов не просто ответил — прислал книги по палеонтологии и попросил автора письма и его друзей провести полевые изыскания на речном откосе, где недавно были найдены останки динозавра. В результате Прашкевич познакомился сначала по почте, а потом и лично с ведущими палеонтологами СССР, получил от них подробные инструкции и деньги на летнюю экспедицию, а позже Ефремов принял живейшее участие в его образовании и судьбе вообще, не жалея времени на переписку с увлечённым палеонтологией подростком. Но оценка творчества Ивана Ефремова у Прашкевича весьма невысокая. Вот цитата:

«Художественное дарование имел в какой-то степени Иван Антонович Ефремов, и в ранних его рассказах оно раскрывалось наилучшим образом. Но с течением времени художественное дарование Ивана Антоновича не развивалось, уступая позиции «чистой мысли», идеям, философическим рассуждениям. Возможно, подобная перемена стала результатом осознанных усилий самого писателя — известны высказывания Ивана Антоновича по этому поводу. Ранний Ефремов — это великая перспектива. Зрелый Ефремов — это чудесные исторические тексты и очень сухая, рассудочная фантастика. Ну а поздний Ефремов — это, в сущности, социально-мистические трактаты, небрежно облаченные в блеклые одежды беллетристики. Да и почитали Ефремова главным образом не за художество, а за идеи. «Туманность Андромеды», с литературной точки зрения сделанная, мягко говоря, незамысловато (в любом случае, слабее ранних рассказов)»

Для мэтра отечественной фантастики и мыслителя мирового масштаба такая оценка мне кажется кощунственной, особенно учитывая время и силы, которые отдал Ефремов своему неблагодарному ученику.

Геннадий Прашкевич не понимал кинематографического наследия Стругацких. Это касается знаменитого фильма «Сталкер». Прашкевич высказал А.Н. Стругацкому свое пренебрежительное отношение к этому фильму, после чего Аркадий Натанович, который отдал работе над сценарием «Сталкера» столько сил и здоровья, пришел в ярость и очень переживал по этому поводу.

Дмитрий Володихин, историк по образованию, но в книге полно грубейших исторических ляпов, пусть он продолжает писать ЖЗЛ царей и церковников.

Обидно, что биографии лучших фантастов поставили на поток такие авторы, а ведь впереди нас ждут ЖЗЛ С. Лема и Толкина, написанных Геннадием Прашкевичем в соавторстве.

Дженнер, 20 апреля 2014 г. в 21:02

Прочел эту повесть с восторгом и тут же перечитал! Настоящая качественная научная фантастика с философским уклоном. Резко выделяется на фоне той псевдолитературной блевотины, которая пишетстя и издается сейчас под маркой фантастики и (особенно) фэнтези. Авторов подобных произведений называть не буду — они и так у всех на слуху. Повесть затягивает, от нее не оторваться. Начиная с языка, которым она написана. Чувствуется большой Писатель. Причем Писатель, погруженный в культуру, знающий и тонко чувствующий поэзию. С восторгом угадываешь аллюзии из Мандельштама, Цветаевой. Вещь очень соверменная и заставляет задуматься. Показано человечество, разделившееся на 2 мира — золотой миллиард и мир территорий, мир уродов. Мир уродов невыносимо чудовищен, жесток и грязен. Ужас охватывает, когда задумываешься, до какой степени деградации может дойти общество и человек. Но и сытый, рафинированный Мир Экополиса также вызывает полное отторжение. Мир, где полностью уничтожена природа, мир сытости и довольства, где полностью уничтожено само понятие о сострадании, гуманизме, дружбе, любви. Последняя заменена случкой в красивой, почти стерильной обстановке. На вершине всего — культ потребления, комфорта. И мир где исчезла всякая свобода, где за всеми следят и каждый может оказаться в роли изгоя, либо за «неправильные» мысли, либо потому, что здоровье пошатнулось. Больных, генетически неполноценных моментально «отбраковывают» . И единственное, что объединяет Мир «золотого миллиарда» и мир уродов — это полное обесценивание человеческой Личности, которая перестала цениться даже в грош. И там, и там. И никакие прежние заслуги, никакие таланты не спасут в стерильном мире Экополиса — всякий, слишком тесно соприкоснувшийся с миром иных, или даже просто посмевший ему посочувствовать, безжалостно выбрасывается из «дивного нового мира». Страшно оказаться в обоих этих мирах.

И кстати, книжка действительно очень современная. Чуткая душа художника тонко уловила основные тенденции эпохи.В книге -совсем другие мотивы и герои, по сравнению с советской фантастикой. Герои советской НФ ушли вместе с обществом, их породившим. Хочется верить — что не навсегда. Пришли «новые герои», остро чувтвующие зыбкость своего существования и превыше всего в жизни ставящие наслаждение, статус, комфорт. Ну а все остальное — как приложится и как получится.

P.s. Кстати, во время чтения повести постоянно сверлила мысль — по направлению к какому из двух миров движется моя страна

ааа иии, 17 июля 2011 г. в 12:19

   Прашкевич переработал и ужал до предела материалы семи авторов 1857-1933 годов, ради их же вящей славы. Можно читать в любом издании. Хоть с меленьким шрифтом на серой бумаге «Полярной антологии», хоть с крупным на белейших страницах испорченного неопрятными рисунками А.Шурица новосибирского издания.

  Сендуха — тундра, в которой далеко видать, в которой камлают великие шаманы, трясут копьями и дикуют аборигены, сидят на бережку сказочные старички (от которых надо бежать), ищут невест юноши и находятся дети.

  Коротенькие, рубленые ножом истории про смерть, непознаваемое, сумасшествие, богатырей, духов, медведей, погубленных и спасшихся. Прагматичная и мифологическая логики здесь суть одно.

  Детям со здоровой психикой должно понравиться. Тем, кто оценил фантасмагорический реализм «Секретного дьяка», сказовый дух «Белого мамонта», жесть и бытовую афористичность «Золотого миллиарда» — тоже.

Джо Блэк, 11 января 2011 г. в 10:31

Начало рассказа удивило. Вот, думаю, класс!

А потом вдруг понял: это же «Контакт» Карла Сагана! Впрочем, чтобы спионерить классную идею не надо было и книгу читать, достаточно было глянуть фильм Земекиса «Контакт» с Джоди Фостер в главной роли. Я всегда считал, что заимствовать чужие яркие находки вот так напрямую нельзя. Оказывается – можно. Можно стянуть не только главную идею, но и множество ярких деталей. Жаль, телепередачу с Гитлером не вставили в свою повесть авторы. Для полного комплекта.

stewra darkness, 03 августа 2010 г. в 17:17

Привык читатель к обработанным сказкам. Давно не слышали живого народного языка. Да и трудно «услышать», читая книгу. А «Сендушные сказки» можно слушать. Язык сказок вполне доступен современному читателю, несмотря на обилие диалектической лексики. Редкая книга может доставить столько удовольствия.

С самого начала возникает ощущение полного погружения в быт далеких юкагиров и в шаманский миф. Необычайный интонационно-смысловой ритм не отпускает ни на минуту. Народная лексика и специфические синтаксические инверсии дают ощущение причастности к действиям сказителя-шамана, хранителя сказок.

Книга-сказка напоминает алмаз, который под искусными руками гения-ювелира превращается в сияющий внутренним светом бриллиант.

Если хотите совершить незабываемое путешествие в мир древней мифической реальности Приполярья — эта книга для вас.

Yazewa, 10 января 2008 г. в 22:00

Сюжет добротный, хорошо выстроенный. Но главное — стиль! Замечательно написано, сочно, ярко, с прекрасными диалогами, отлично выписанными характерными (с ударением на второй «а«!) героями, с очень «добротным» юмором.

«Первая кепка острова»... какие-то это наводит ассоциации...

Очень литературная вещь, даже и вне зависимости от фантастики.  

Hades, 14 марта 2015 г. в 23:17

Книга интересна в первую очередь тем, что это — странно! — первая и последняя биография Брэдбери на русском. И ее недостатки определяются не тем, что писал ее Прашкевич, а спецификой самой серии ЖЗЛ.

Мой коллега критикует книгу за водянистость и неточность. Но ВСЕ книги серии ЖЗЛ такие. Это их фишка, так сказать. Серия-то берет начало еще в xix веке! И стиль с тех пор, судя по всему, не изменился. Прашкевич писал под серию, под формат. Так что критиковать его особо не стоит, тем более на безрыбье.

Он не упомянул многие ранние вещи Брэдбери, начало его творческого пути. Но, честно говоря, я не уверен, что хочу много знать про то, как писалось «Озеро». Не так уж это интересно. Брэккетт, говорите, помогала писать начало «Косы»? А почему она тогда не указана в качестве соавтора?

Поздние вещи Брэдбери, может, и были написаны в 50-е. Но изданы-то были в 90-е. Кинг фактически написал книги Бахмана в 60-е, но никому не приходит в голову придавать этому большое значение, раз уж изданы они были только в 70-80-е.

В общем, я, продравшись сквозь лирические отступления Прашкевича, узнал то, что хотел. А хотел я больше узнать о личности Брэдбери, о его личной жизни.

А что тут можно узнать? Только то, что жизнь «великого мечтателя» ничем не отличается от жизни простых смертных, и вовсе не похожа на сказку, как это может показаться, читая его произведения.

Многое для меня явилось шоком. Например, что Брэдбери был в семье эдаким «гадким утенком», которого понимала только мать. Что он в 16 лет потерял девственность с проституткой. За один доллар. Особенно шокировало то, что жена через восемь лет брака разлюбила Рэя, и хотела с ним развестись! Осталась просто ради детей. Зачем Брэдбери ее удерживал? Зачем жить с женщиной, которая тебя не любит? А потом, уже в престарелом возрасте, Рэй пустился во все тяжкие с поклонницами. Как-то грустно все.

А чего стоит история с режиссером «Моби Дика», унижавшим уже тридцатипятилетнего известного писателя, который в этой ситуации вызвал презрение жены, продемонстрировав поведение закомплексованного подростка! Просто ужас. Хотя во времена «охоты на ведьм» Рэй вел себя более чем достойно. А Маргарет так и осталась загадкой. Характера ее и личности я не понял. По-моему, она была довольно заурядной.

Но в целом Брэдбери, конечно, прожил счастливую жизнь. Получше иных гениев.

слОГ, 31 мая 2012 г. в 16:38

Честно говоря, произведения Прашкевича последних лет десяти для меня были загадкой. Сразу оговорюсь, что и воспоминания и очерки о фантастах — я читал с большим удовольствием, но вот собственно жанровую прозу — я не понимал. И тут меня настигло озарение с чьим творчеством можно Прашкевича соотнести. Читается все достаточно трудно, подразумеваются вторые и третьи смыслы, куча цитат (в том числе, не всегда подходящие к месту байки из Сети), при этом я не всегда понимал для кого пишет Прашкевич — для читателя, для себя или для редакций журналов... Гипотеза о том, что для меня, как для читателя, после прочтения первой трети любого произведения обычно пропадала. И тут озарило — это как новая волна 60-х, та самая фантастика для размышлений. Олдисс, Муркок, Элиссон и проч. И Новая волна была и закончилась очень давно. А Прашкевич пишет сейчас, но его тексты у меня воспринимаются также — странно, непонятно, достаточно мастеровитые, и в чем-то стильные, и форма почти всегда превыше содержания. Круто, но на любителя. Я Новую волну уважаю, но перечитываю что-либо крайне редко.

Самое обидное, что если бы автор написал что-нибудь жанровое тем же простым языком и с тем же чувством юмора, каким он писал мемуары... Но мне кажется, что это уже за гранью фантастики.

Lartis, 10 января 2010 г. в 00:32

Антиутопия «Золотой миллиард» появилась на свет в результате бесед автора с известным украинским генетиком, академиком Виталием Кордюмом, который предрекает возможное полное устранение человека из ноосферной системы грядущего. Писатель лишь художественно развернул выданную учёным безрадостную оценку перспектив, ожидающих землян. Любопытнейшее интервью с В.Кордюмом было в своё время публиковано в журнале Бориса Стругацкого «Полдень. XXI век» (№2, 2004). К сожалению, если в самое ближайшее время не будет создана новая цивилизационная парадигма, которая спасёт мир от приближающегося глобального системного кризиса, пессимистические прогнозы академика имеют все шансы превратиться в печальную действительность...

darkseed, 21 декабря 2009 г. в 13:02

Тяжелая и злободневная вещь. Читая, словно погружаешься в вязкое болото болезней, грязи, безысходности и смерти. Таков весь мир и улучшений не предвидится. «Золотой» город так же прогнил, пусть и духовно. Статус-кво уже не может сохраняться. Опять диктатура, чистки, смерть. Действительно, не хочется жить в таком мире. Но проведём параллели с сегодняшним миром. Что нам сейчас мешает выйти в космос? Да тоже самое, — толпы голодных «бесполезных» африканцев, азиатов, арабов, которые не создают в этой жизни вообще ничего, кроме новых жителей...

Итог: что победит — логика и расчет или любовь ко всем — покажет будущее.

LAN, 16 ноября 2008 г. в 21:42

Редкий в наши времена (ну и на момент написания — 1990 годы тоже) образец качественной научной фантастики. В повести есть свежая НФ Идея, закрученная интрига, оригинальный антураж планеты-океана Несс, очень неплохо выписанные персонажи. События развиваются в меру динамачно, ретроспективные вставки «в тему», удачны ассоциации с древнегреческими мифами, очень неплох и достаточно образный язык Геннадия Прашкевича. Чуть-чуть портит впечатление предсказуемый финал (финал именно действия, окончательная расшифровка самой НФ Идеи достаточно нетривиальна). Рекомендую.

Podebrad, 01 декабря 2018 г. в 13:26

  Согласен с авторами предыдущих отзывов. Жизнеописание не слишком удалось. Это несмотря на хорошее знание темы, симпатию автора к герою и желание передать эту симпатию. Не получилось. Получился суховатый перечень фактов, который можно найти в хорошем справочнике. Конечно, ярких событий в жизни писателя было не слишком много. Но человеком он был по-настоящему интересным. Показать человека не удалось.

  Не получилось с человеком, могло получиться с эпохой. Изображение эпохи всегда было сильной стороной книг из серии ЖЗЛ. Эпоха была на редкость насыщенной. За время жизни Верна Франция пережила массу политических и социальных катаклизмов, открытий, изобретений, культурных новаций, изменений в быту. За любые 20 лет этого периода, выбранные наугад, мир менялся сильнее, чем за последние 20 лет. Из книги этого не видно. Жюль Верн имел дело с десятками людей, каждый из которых достоин отдельной биографии. В книге их нет, кроме Этцеля.

  Главное в жизни писателя, по крайней мере, для читателя, его книги. Не найдётся и десятка авторов приключенческого жанра, книги которых читал бы через столетие после их смерти. Книги Жюля Верна читают миллионы во всех странах. Читают, несмотря на переполняющую их устаревшую информацию, не всегда удачные повороты сюжета, недостаток драйва. Никуда не делись доброта и благородство его книг, удивительное умение передать ауру той эпохи, ирония в мер и к месту, умение подобрать интересную компанию путешественников. Есть даже книги-загадки, допускающие разное прочтение. Всего этого передать не удалось. Автор пересказывает содержание и приводит обширные цитаты, иногда до двух страниц. Цитаты эти подобраны не слишком удачно. Они не могут увлечь книгой тех, кто ещё не читал. А кто читал, тем они не нужны.

  Всё это не значит, что биография плоха. Она заслуживает прочтения хотя бы уже для знакомства с фактами. Фактов много. Автор старался показать героя с симпатией, но без идеализации. Обычно именно в таких случаях получаются хорошие биографии. В данном случае не получилось.

Error, 30 мая 2017 г. в 20:43

Впервые эта повесть мне попалась в журнальном варианте, и то, с особым казусом — лишь со вторым только номером. Не имея на тот момент возможности найти первоночальные главы (о Интернете тогда в нашей стране слыхом не слыхивали) пришлось читать то, что имел. На тот период времени повесть мне показалась очень авторской и неоднозначной. Отчасти я сравнивал её с первой частью Павловской «Лунной Радугой». Оно и понятно, главный герой преобразовывался в протозида, став в конечном итоге не самим собой, а памятью о смвоём умершем на Земле брате.Для меня тогда было что — то общее между экзотами, может быть даже самим Нортоным с Бакулиным, эйвами, — и Хенком с протозидами...Но теперь, по прошествии времени я перечитал полностью произведение!

Начало, как впрочем и сам стиль произведения, на мой весьма субъективный и уже избалованный взгляд, весьма пафосное, рванное и напыщенное. Да, в повести есть проблематика и немного интригующий ход сюжета. Но всё как — то уж очень надуманно. От автора серий произведений о Шпионе и особенно «Школы гениев» (действительно великолепного и знакового произведения) стоило бы ожидать большего. Вышедшая чуть позже дилогия В.Головачёва «Чёрный человек» (я сознательно промолчу о безталанном продолжении шедевра) гораздо более совершенна и великолепна чем данный материал, как ни жаль. Почти всё в этом произведении поверхностно, и сам стиль изложения напоминает выкручиваемое вручную бельё, вывернуто, с непонятной натугой.

Вообщем, за произведение и старание 6. В более ранние годы поставил бы если не 9, то хотя бы 8.

Нескорений, 09 июля 2016 г. в 21:04

Во время чтения этой повести у меня в голове неотступно прокручивались сюжеты рассказов Р. Брэдбери «Ревун» и И. Ефремова «Олгой-Хорхой», все три произведения объединяет то, что они описывают встречу человека с неведомым, с неизвестными современной науке представителями реликтовой фауны Земли. Однако каждый автор расставляет акценты по-своему, если Брэдбери использует столкновение смотрителей маяка с древним выходцем из океанских глубин в качестве фона, аллегории безграничного одиночества, безответной любви и надрывной грусти, то Ефремов предельно серьезен, его рассказ напоминает научную документалистику, обладает эффектом достоверности. Для Ефремова важно показать, что любое неизвестное науке существо рано или поздно будет сфотографировано, запротоколировано и размещено в спиртовой банке на обозрение народных масс.

Вера в возможности человека, в могущество науки — это Ефремов, жизненная философия, внутренние переживания личности — это Брэдбери. Таким образом эти два рассказа известных писателей находятся на разных полюсах одной проблемы, рассматривая её как с материальной, так и с духовной стороны. Повесть Прашкевича находится где-то посередине, в ней присутствует лиризм и философский настрой Брэдбери, и в тоже время научная пытливость Ефремова, но помимо этого есть и своя особенность — добрый житейский юмор, который добавляет дополнительное очарование сюжету. У Прашкевича получилось рассказать свою историю, главными положительными моментами которой стали замечательные образы героев, живой и насыщенный язык изложения, а также потрясающие по красоте описания девственной природы уединенного острова.

Нашему вниманию предлагаются воспоминания руководителя Пятой Курильской экспедиции Тимофея Ивановича Лужина, младшего научного сотрудника Сахалино-Камчатского НИИ. Экспедиция состоит всего из двух участников, Лужину помогает поистине феерическая персона — Серп Иванович Сказкин, который кем только не поработал на своем веку, но большую часть жизни посвятил морю, он мужественно борется с зелёным змием, не подозревая ещё, что судьба приготовила ему встречу с не менее опасным хищником — змеем морских глубин, Великим Краббеном. Сама фигура Сказкина, манера речи, забавные истории из его бурного прошлого — это полный восторг, редко встретишь на страницах фантастических произведений такой сильный, запоминающийся образ героя, пересыпающего свою речь афоризмами и присказками, лукавого, но в то же время искреннего.

По структуре повесть делится на главы, предваряемые кратким содержанием, по окончанию каждой главы, а вернее сказать тетради, приводится краткая выдержка из лоции Охотского моря — всё это вкупе придает произведению эффект реалистичности, читаешь и действительно веришь, что нечто подобное могло на самом деле произойти. Очень хорошо получилось передать атмосферу уединенного пребывания вдали от цивилизации, помимо главных героев на Итурупе обитает лишь одинокий горбун Агафон, который является для Сказкина постоянным поставщиком гречки и сухофруктов, понятно, что не за так, а в обмен на «лишние» предметы экспедиционного снаряжения. Описания природы рождают в процессе чтения эффект присутствия, ты словно видишь происходящее своими глазами, на мгновение замирая от первозданных красот этого дикого края.

Пожалуй, единственная претензия у меня возникла к тому, что сюжет очень уж предсказуем, достаточно названия и пары-тройки первых страниц, чтобы составить в общих чертах представление о том, как будут развиваться события, тем не менее, даже несмотря на это читать интересно, ведь здесь главное не что, а как. Сколько ещё загадок таится на нашей родной планете — морские чудовища, снежный человек, секреты древних цивилизаций — всё это ещё ждёт своих исследователей, а мы уже приступаем к освоению космоса. Не слишком ли спешим, сумеем ли мы найти общий язык с представителями иного разума, если всё же его обнаружим? Ведь зачастую нам сложно понять даже своих ближних, таких же людей, как и мы, познавая окружающий мир, важно не забывать о необходимости самопознания, только так можно добиться успеха.

Mishel5014, 03 июня 2016 г. в 15:12

Согласен с большинством рецензентов. Неважно, небрежно, не увлекает.

Тем, кто интересуется Стругацкими, в альтернативу рекомендую документальный роман Анта Скаландиса — по-моему, это лучшее из того, что он вообще написал.

Книга в целом представляет собой сборник рецензий авторов на произведения Стругацких — причем рецензий не особо высокого уровня.

Нескорений, 01 апреля 2015 г. в 07:16

Это повесть о Сверхчеловеке, но не о том, который был рожден сумрачным гением Фридриха Ницше, в образе Кая, созданном воображением Прашкевича много «человеческого, слишком человеческого». Кай — плод генетического эксперимента, а не продукт последовательного развития и эволюции Воли, поэтому совершенно логично, что он был явлен миру не на просторах свободной Европы, а в мрачных джунглях азиатской деспотии. Место действия — вымышленная страна Сауми, вобравшая в себя все характерные отрицательные черты коммунистических диктатур Востока, мысленно читатель легко может представить вместо Сауми Вьетнам, Камбоджу, Сев. Корею или даже Китай.

По некоторым сведениям печать Каина представляет собой багряный пентакль, т.е. красную пятиконечную звезду, которая стала в XX веке символом всех сторонников коммунизма. Кай Улам, обретший новое воплощение библейский Каин, становится символом Нового пути, «самым человечным человеком», его невозможно убить, и не только потому, что при взгляде на него даже самые ярые противники опускают оружие, а потому, что он обречен на вечную жизнь в своих детях, которые как и он — Другие. Мир погряз в греховной тьме, наша планета — вотчина Князя тьмы, обезьяны Бога, поэтому в нашей реальности тьма становится светом, а зло — добром, Дьявол стремится все повернуть с ног на голову. Здесь Каин и Авель меняются местами — Кай становится Авелем и возможно в какой-то мере земным воплощением Бога, а Тавель — отверженным, мечтающим заслужить внимание брата и завидующий ему — он безжалостный убийца, потерявший себя в потоках крови хито, врагов народа.

Старый мир разрушается до основания, а затем... на его руинах останутся лишь Другие, не люди в обычном понимании, а новая раса по замыслу своего создателя, лишенные пороков и человеческих слабостей. Достойны ли мы, люди, оставаться хозяевами мира или пришла пора снять свой кровавый венец и покорно склонить голову перед другими, которые станут для этой планеты лучшими хозяевами нежели мы — вот главный вопрос, который ставит перед читателем автор. Но возможно ли на бедах и горе старого мира построить идеальное общество? Сможет ли Кай стать своего рода Спасителем, добровольно принявшим смерть за грехи человечества и как в таком контексте трактовать самоубийство — как смертный грех в традиции христианства или же акт безграничной любви ко всем, даже к недругам, очищающий их смертные души от крови, которая неизбежно должна была бы пасть на них самих и их детей.

Очень интересен образа Садала, в прошлом царского офицера, ныне ставшего живой игрушкой, по сути рабом Тавеля, при этом Садал, считает себя человеком-деревом. Возможно через этот образ автор отсылает нас к мифологеме Мирового древа, т.е. Садал корнями оставшийся в прошлом, являет собой реликт уничтоженного мира, его тело-ствол находится в настоящем, а крона — в Грядущем, он грезит Каем, он им живет и растворяется в лучах его земной славы.

Структура повести довольно нестандартна, повествование разбито на несколько глав, каждая из которой ведет повествование от лица одного из центральных персонажей, т.е. одни и те же события словно «сняты» с разных камер, довольно интересный и эффектный прием, не могу не отметить этого факта. Кроме того, отдельные главы предваряются стенограммами пресс-конференций с участием иностранных журналистов и доктора Сайха, что позволяет автору более полно осветить идеологию Нового пути, замысел создателя Кая и планируемую судьбу обычного человечества и Других.

Очень красочны описания разрушенного города Хиттона — сочная постапокалиптика, являющая во всей «красе» «мерзость запустения», заброшенные дома и гостиницы, магазины, груды испорченных вещей старого мира, скелеты хито и полчища вездесущих крыс. Название города-призрака также неслучайно, т.к. от него все враги народа получили кличку хито, которые, как неоднократно повторяется в повести, должны быть полностью уничтожены.

Это произведение не подходит для отрывочного чтения в электричках, здесь не так много действия, зато очень много философии, размышлений автора о судьбах человечества, повествование очень атмосферно, неспешно и при этом многомерно. Прекрасно подходит для вдумчивого неторопливого чтения в дождливый пасмурный день, когда никто и ничто не отвлекает от книги...

Гуларян Артем, 22 февраля 2013 г. в 00:05

Все-таки мне кажется, что Геннадий Мартович Прашкевич переоценивает современного читателя. Вряд ли нынешнее поколение российской интеллигенции расшифрует половину смыслов и отсылок, рассыпанных автором по тексту его повести под странным названием «Упячка-25».

Странный главный герой. Странный, и вместе с тем жизненный. И странный мир глазами главного героя. Талантливый художник Пантелей Кривосудов-Трегубов страдает легкой формой аутизма, его можно назвать человеком на грани гениальности и помешательства. Тут Геннадий Мартович жизненен и точен: веришь автору, что такой человек действительно может жить и существовать в своей отдельной вселенной. И начинается фантасмагория: Первый секретарь, только что гонявший «пидарасов-абстракционистов» влюбляется в выставленную художником на вернисаже коровью лепешку на листе картона размером тридцать-на-тридцать, а Генеральный секретарь листает книгу «Малая земля» с собственным двуглавым изображением…

Поверхностный читатель может воспринять это как чудачество автора или особый прием подачи злой карикатуры на власть предержащих: ведь все знают, что Первый действительно отличался полной непредсказуемостью, и мог за одно и тоже одного человека разругать, а другого расхвалить. И Генеральный, трижды спрашивающий у художника: «А ты кто?» вгоняет в оторопь. Безусловно, узнается и артист, проснувшийся на даче у Генерального, и раскланивающийся с портретом, который оказывается самим Генеральным. Все это не выходит за рамки представлений среднестатистического российского интеллигента о собственной истории.

Но не даром Геннадий Мартович выбрал такого своеобразного главного героя, и так жизненно его выписал. Чем отличается аутист? Он не боится. У него нет социальных страхов, ибо он не различает социальную норму и девиацию. Он гениально творит, потому что не задумывается о последствиях. И вот мы видим, как социальные нормы в окружающем Кривосудова-Трегубова мире начинают дрожать и расплываться. И поначалу читатель считает, что это такая писательская игра – каков главный герой, таков и описываемый им мир…

Но неожиданно главному герою начинают вторить второстепенные персонажи. Два безымянных художника в Певеке – один, правда, нормальный, и подвергает свои картины действию сырости от бытовой безысходности, но второй – сознательно скармливает свои картины тараканам, прежде чем выставить на всеобщее обозрение. И все восхищаются – «Как вы добиваетесь таких поразительных эффектов?» Галина Борисовна, сумевшая вовремя зацепиться за успех главного героя, сделавшая себе карьеру на его «раскрутке», и которая умело манипулирует главным героем, используя его инфантилизм и аутизм. А интеллигенты из «реанимации» в Академгородке в Новосибирске? Их речи на первый взгляд фантасмагоричны. Но стоп. Не защитивший диссертацию историк рассуждает о засоленном ламе в лиственной бочке, который обязан воскреснуть и открыть советским вождям секрет бессмертия. И неожиданно понимаешь, что это шарж на Валентина Сидорова, который первый написал о Рерихе и восточных оккультных практиках во времена перестройки. Вот интеллигент, похожий на целлулоидного пупса с бешенными глазами, заявляющий, что князь Игорь, боровшийся с половцами – сам половец… Да это же мысль из книги «Аз и я» казахского писателя Олджаса Сулейманова, озвученная как раз во время «пятилетки пышных похорон» (Галину Борисовну и художника-тараканофила я расшифровать не берусь, хотя ясно, что и эти персонажи не просто так, но здесь – не мой хлеб). И вот нормы и правила социального порядка становятся зыбкими и непрочными уже не в глазах героя-аутиста, и в речах окружающих его людей, но и в реальном мире, и мир летит в тартарары…

Перестройка…

Пантелей Кривосудов-Трегубов сидит на верхней террасе бара «News», смотрит, как танки Таманской дивизии разносят Белый дом России, и беседует с молодым прозаиком С. (которого я тоже расшифровал, но открытием не поделюсь).

Почему я не хочу делиться догадками о личности молодого прозаика С.? Во-первых, он расшифровывается довольно легко, по описанию, и, во-вторых, слишком важен заключительный диалог между писателем и художником, чтобы отвлекаться на персоналии. Я могу предположить (но это только предположение!) что этот диалог о цели творчества, о цене успеха действительно мог происходить между Геннадием Мартовичем Прашкевичем и человеком, скрытым под псевдонимом «прозаик С.»

В этом последнем диалоге выясняется поразительная вещь. Склонный к аутизму Кривосудов-Трегубов, в своем творчестве не различающий социальную норму и девиацию, все-таки имеет внутреннюю систему норм и правил, ибо в своих исканиях честен… Внутренне честен… В отличие от нормального, собственно, человека, прозаика С., который прекрасно различает норму и отклонение, но цинично пренебрегает правилами и нормами.

Повесть в очередной раз выворачивается наизнанку. Не вполне нормальный художник оказывается самым нормальным в дезориентированной, утратившей нормы и правила стране.

Один честный человек, декларировавший в разговоре с циником свою честность.

И это повод для оптимизма.

Alex Andr, 05 декабря 2010 г. в 20:45

   Вот чего не понял, так не понял. Человечество получает из космоса сигнал, расшифровали и мама дорогая — чертежи космического корабля. Блин, привет Карлу Сагану. Террористы не дремлют, пытаясь спасти человечество от тлетворного влияния инопланетян, а может и не было никаких инопланетян, может всё это приснилось. А чертежи секретная разработка ВПК, кто знает. На этом фоне проходят душевные поиски и метания экипажа космического корабля, кто чем жил до этого........ Блин! Космический корабль летит в первый раз, а мы уже третий экипаж, вот чорт!

   Я думаю это из области — «Надо хорошо писать, нет , надо хорошо читать».

тессилуч, 15 марта 2010 г. в 13:34

Прочитал с большим удовольствием! Как будто бы вернулся в свою молодость. Наверно мое мировозрение совпадает с видением мира автором.

Интересны эпизоды 50-70-х годов о встречах и переписках с известными писателями

Lartis, 08 января 2010 г. в 14:39

Замечательный исторический роман. Магический язык... Стилистическая отточенность... Неизбывная душевная маета и тоска русского человека, облечённая в слова...

Siroga, 23 сентября 2009 г. в 15:35

Отличная повесть об ученых, их ответственности, о науке и тайнах мироздания. В этом ясно чувствуется дух советской фантастики. А вот яркие характеры, глубокие переживания, любовь etc — это признак мастерства на все времена. Написано очень живо, чиатется на одном дыхании, некоторые присказки героев можно брать на вооружение, тухтур-мухтур. Однако некоторые ружья главного калибра пукнувшие вместо того, чтоб бабахнуть оставляют чувство неудовлетворенности. Бабилон, однако!

слОГ, 20 августа 2009 г. в 17:02

Прашкевич — писатель уникальный. Наверное последний из могикан, не только рожденных в СССР, но и получивших тогда некое признание. И каждый год публикующий новые произведения. Моя проблема в том, что я часто не могу прочитать их до конца. Я вижу компиляцию различных приколов из Сети, украшающих подобие сюжета, часто сделанного на некоем подобии идеи. Хуже всего то, что мало кто может через некоторое время после прочтения рассказать, что именно было прочитано. Я не смогу. Прошел месяц, после прочтения, а кроме фразы «такая мораль у них на Марсе» и смутном воспоминании о какой-то интересной модели рождения Вселенной нет ничего.

У меня только один вопрос если бы над произведением не стояла бы фамилия Прашкевич, стала бы редакция журнала «Если» это печатать? Лично я очень сомневаюсь.

napanya, 22 октября 2008 г. в 07:51

Удивило нежелание автора говорить от своего имени. Кто только за него не отдувается — сами герои очерков, герои их произведений, посторонние мемуаристы, но только не Прашкевич. Возможно, такой способ подачи материала пригоден, когда речь идёт о Гоголе, Одоевском или Булгакове, но когда пошли статьи о современниках, можно было взять слово и самому. Хотя, наверное, есть какой-то шик в том, когда слова о бескрылости и малой одарённости, скажем так, Немцова говорит сам Немцов. И эти обильные цитаты; ладно, когда из малоизвестных книг — можно представление получить о забытых писателях вроде Розенфельда или С. Беляева, но когда из Стругацких или Михайлова... Этакий огромный центон получился.

Yazewa, 22 сентября 2008 г. в 19:47

Прочитала с удовольствием. Всегда интересно соприкоснуться с писателем вне его творчества, почувствовать его как человека (в данном случае — и как ученого). Замечательное отношение к провинциальному мальчику, увлеченному палеонтологией и фантастикой.

И почему-то кажется, что сейчас подобное маловероятно. Другое время, другие нравы... Как хотелось бы ошибаться!

sergio, 23 августа 2020 г. в 11:27

Да уж... Совершенно не заслужил Р. Д. Брэдбери подобного начётничества. Ничего художественного в изложении — просто скучная надёрганная цитатами отовсюду публицистика с явно надуваемым объёмом. При том, что множество перечисленных и цитируемых авторов в ней не имеют ни малейшего отношения ни к жизни Р. Брэдбери, ни к его творчеству.

Поясню, что для меня недосягаемым образцом художественной биографии любого писателя остаётся «Моряк в седле» (о Джеке Лондоне) Ирвинга Стоуна, впервые выпущенная на русском в той же ЖЗЛ в 1960. Читал и буду перечитывать. Действительно — не «научный труд», но блестящая книга, в которой схвачен и передан живой дух того, о ком написано.