Юрий Некрасов «Брандлькаст»

Эта солянка показалось мне попыткой продемонстрировать высший пилотаж в области словотворчества. Но, чем дальше в лес, тем толще оказывались партизаны. «Что это было за судно ... Крутобойкое, мощнореее, с ювелирно подогнанным рангоутом, шпангоутом и такелажоутом.» Достижение Михаила Харитонова «длинношеееед» тянет на медаль более высокой пробы.* А «такелажоут» откровенно слабоват. Встретился мне в анализируемом тексте и технический монстр — истребительный дирижабль, тоже своего рода такелажоут, только из области авиации.

Иногда, конечно, автор достигает и некоторых заметных высот в словесной игре, этакая Ярмолкуозность начинает проглядывать и даже Франтишекачественность отформачивания слов, но такое случается редко. Куда чаще появляется нечисть вроде пюигра и пюигрицы с выводком пюигрят, корротов (подземных винтообразных зверей), кауров, умеющих втягивать рога, крапчатых мусс-танков и прочих звероподобных образин, способных брать в руки палки и сходиться стенка на стенку. Такие отходы творчества могут появляться в рабочих записках многих поэтов и писателей (достаточно вспомнить записные книжки Ильфа), но они, видимо, не считали возможным выставлять эту кухню на суд читателей. Кроме тех продуктов, которые были необходимы для реализации замысла.

Изобретение негуманоидной цивилизации — помойных эльфов — тоже как-то не кажется заслуживающим похвал. Неожиданно, конечно, ведь эльфы и помойка («отбросы и сгнившая мерзость») вроде бы несовместимы. И результат не замедлил себя ждать, он заэльфопомоился через несколько страниц после начала Люпусария (он же Дружбарь) в статье «Пьяная колыбель», которая представляет собой отвратительную шарликариэбдокатуру на известнейший евангельский сюжет. Недалеко от «городского помоища» в «стойле среди новорождённых упсят и кукурувят они [помойцы] нашли смешную и трогательную животинку. Была она безволоса и тянула ручки к пьяным и помойным изо всех сил эльфам.»** Зачем «наряжать» волхвами порождения помойки? И заставлять Христа тянуть к ним руки. Разве это не то же самое, как если бы человек, только что основательно порывшийся в мусорном ведре, начал немытыми руками перелистывать Библию?

А напоследок я скажу ..., что даже и по части абсурда (а он старается быть ужасающим, но тщетно) книга уступает произведениям таких мастеров, как Хармс (много чего), Введенский («Ёлка у Ивановых»), Сорокин (тоже много чего можно назвать), Перек («Жизнь способ употребления»), Фернандо Аррабаль (пьеса «Лабиринт»)... и т. п. (я, мягко говоря, не эксперт в этом жанре, знаю лишь то, что понаписано там чего только не). Абсурд кажется игрушечным, когда его генерируют существа абсурдные от природы (игрушечные), для них он и есть способ существования, естественная среда. Если же это происходит с людьми, то и выглядит оно гораздо значительнее и страшнее, или смешнее, в зависимости от сюжета.

*) Интересно, что это слово допускает расширение до бесконечности. Как будет называться зверь, поедающий длинношеееедов?

**) Почему эльфы в этой сцене не просто помойные, а помойные изо всех сил? Объяснить не сумел, не хватает фантазии.

Хотите знать один секрет: сюрреализма больше нет.

Едва мерцает тусклый след, как пепел шёлковых торпед.

Волшебный свет чужих планет и в чёрном вальсе лунный бред.

И в пустоте слепой поэт жжёт хризантемы сигарет.

#

Так пели классики. Однако, сюрреализм кое-где очень даже процветает. В «Брандлькасте» он не такой эпичный, как на картинах Дали, и не такой мрачный, как в фильмах Линча; он скорее похож на авангардную, весёлую, но глубокомысленную музыку. Это, в первую очередь, текст. Здесь процесс превалирует над результатом. Иногда кажется, что разрозненные причудливые предложения начинают сплетаться в смутно осознаваемый сюжет, потом его нить снова теряется, но после опять находится, и так до бесконечности. В конце, конечно, даётся совершенно чёткий ответ на вопрос «Что такое Брандлькаст?», но появляется другой вопрос (характерный для всего сюрреалистического) — «Что это было?» . Это была оригинальная история приключений незабываемых помойных эльфов и других, второстепенных, но также удивительных существ (один иуда Моисей чего стоит). Чем-то похожими на этот эксперимент могут показаться разве лишь микрорассказы Эдмунда Шклярского.

#

«А что, если тело – всего лишь смирительная рубашка, скрывающая То Что Внутри. И что, если эта смирительная рубашка, вдруг не выдержит напора демонов, танцующих внутри, и они, перепрыгивая с ребра на ребро, карабкаясь вверх по костяной лестнице доберутся наконец до головы, сметая эту последнюю ненавистную преграду.»

Не рекомендую — ленивым читателям, желающим отдохнуть и расслабиться за легкой книжицей. Глупым читателям со сравнительно малой начитанностью. Читателям без чувства юмора и воображения.

Это потрясающее, глубокое произведение, полное метафор и аллюзий, аллегорий и каламбуров. Написанное необычным авторским языком ярко и образно.

До того, как приступить к чтению, я решила, что это будет веселая детская книжка о двух чертенятах с городской свалки, привычные приключения, как в советских сказках, когда мелкие народцы из фольклора бродят по домам современных людей, подворовывают, совершают пакости и так далее. Я еще никогда так не обманывалась в своих ожиданиях. Во-первых — ничего детского. Во-вторых — мир абсолютно не похож ни на один, ни из книг, ни из фильмов, я и не предполагала, что в наше время кто-то способен создать что-то в этом роде, при всем обилии миров из книг, фильмов, сериалов и игр. Ничего даже знакомого. Чего только Башни стоят — я буквально медитировала над каждой, перечитывала про них домашним вслух. Да, мелкие пакостники и воришки — но совершенно в новом антураже. Да и сами персонажи не так просты, как ожидалось — хотя очень понятны эмпативно и эмоционально. И настолько же понятные и близкие каждому сердцу проблемы — любовь, семья, самопожертвование, сложный выбор ради близких, стремление к мечте, необходимость делить мечту и цели с близкими, культурный и эмоциональный багаж, который несет с собой каждый человек — в ярких метафорах и нестандартных образах. Порой до слез. С хорошей философией.

Рекомендую — опытному читателю, не читающему наискосок, любящему загадки и метафоры, желающему поразмыслить над прочитанным. И всем тем, кому надоела обильная волна гладко написанных пустых книг, похожих друг на друга. Кто хотел бы что-то совершенно новое, необычное. И да — быстро вы эту книгу не прочтете, какой бы ни была у вас скорость чтения. Ее можно было бы взять с собой на необитаемый остров.

Чтож, съел очередную порцию автора, и чуть не подавился. Хотелось промыть глаза водой с мылом, взять в руки нож вырезать себе мозг, и выкинуть его ко всем чертям!!!! Но, я сдержался. Вытерпел. И был вознагражден.

На первый взгляд это очень при очень, странная книга, но лишь на первый взгляд.

Автор показывает нам вымышленный мир с совсем невымышленными проблемами: в нем идет своего рода революция.

Главные герои Ярмолка и Францишек — помойные эльфы, с чудаковатыми повадками. Автор раскрывает глубокий внутренний мир этих двух: в одном из эпизодов Францишек пожертвует всем, чтобы спасти свою возлюбленную.

Читалось очень тяжело, текст в подтексте, то вялый, то бежит и спотыкается об запятые, точки, переваливается с абзаца на абзац, строчит то короткими то длинными предложениями, выбивая с колеи.

Автор лихо водит читателя за нос, заставляет возвращаться назад, чтобы понять хоть крупицу смысла. Очень много своеобразных слов встречается на пути. Вспоминается Алиса в стране чудес, но Бранделькаст это далеко не мир Льюис Кэролл.

В романе определенно присутствует драма, я переживал за героев, и что там греха таить радовался свершенной мести.

Спасибо Юрию огромное за чудесную историю, и незабываемые ощущения!!!!

Восхитительный мир, в котором угадываются не только образы любимых авторов, давно ставших членами семьи, но встает полный рост новый фантаст, не похожий ни на кого — могучий, ранимый, острый, сочувствующий, уничтожающий, исцеляющий. Читать его книги — и не только про эльфов — нужно, причем не только взрослым, но и подросткам, поскольку во многом табуированная в нашем обществе тема смерти и поиска себя раскрывается здесь невероятно мощно через смеховые образы, позволяя задумываться о том, что мы можем дать этому миру, кем будут наши дети, почему все так устроено. Низкий поклон Юрию за то, что знакомит нас через книги со своим внутренним миром, в котором есть очень много от каждого из нас — с причудливым, пугающим, жестоким и в то же время тонким и ранимым.

Добрая, сумасшедшая, смешная до колик, но даётся не каждому: тяжело через неё продираться вперёд. Единственный способ — расслабиться, прыгать по фразам, не думать об их связи и происхождении.

Автор советует хранить её в туалете и открывать в случайном месте, когда садишься. Люпусарий (часть книги, словарь выдуманных существ и явлений) действительно можно читать так, похихикивая в кубике фаянсового царства.

Но если весь роман не заходит сразу, потерпите, почитайте: через время чудесные помойные эльфы со сложными характерами станут как родные.

И да, Мухоморная башня и сложная история любви — эпизоды до слёз.

Знакомство моё с сим творением началось давно. Честно говоря, с первого раза не вышло — в сети чтение захлебнулось. Повторно и целиком получилось прочесть лишь недавно, когда я в период отпуска другого знакомого уральского фантаста ходил к нему в гости кормить кота и, не выдержав, утянул (на время) цветастый бумажный томик, лупозырящий на меня с полки.

Здесь уже написано много гипотез, что из себя представляет этот роман — фрик-фэнтези, сказка для взрослых и тому подобное. По мне так это роман-взросление, роман-автобиография, главным персонажем которого являются вовсе не Франтишек и Ярмолка, а мир, являющийся некоей проекцией внутреннего мира автора. Именно мир Пасти, а не только и не столько помойцы, живёт своей жизнью, развивается, эволюционирует, тащит за собой сюжет, выпячивается щупальцами-псевдоподиями во всех персонажей.

Это мир-фрактал, из которого вышел сюжет-фрактал, абсолютно интуитивный, когда каждая небольшая веточка прорастает десятком ветвей.

Роман очень на любителя, он может очень многим оттолкнуть читателя. Во-первых, безумно-запутанным, нелинейным сюжетом. Во-вторых, намёками на нетрадиционную ориентацию персонажей (что, на самом деле, меня сильно отпугнуло, но по мере чтения все сюжетные ходы настолько пропитались духом сюрреализма, что стало восприниматься исключительно как глюк). В третьих, обилием новоязыка и посмодернистской игрой с текстом. Возможно, кому-то до этого романа нужно дорасти, возможно, кто-то выплюнет прожёванные первые страницы.

Вообще, об этом романе проще всего пересказывать и размышлять ассоциациями. Если брать визуальное искусство, то это, несомненно, «Полная труба» и мультфильмы Ивана Максимова, немного чешский игровой «Машинариум», немного от флешевых аркад из начала 2000-х и, конечно же, «Майти Буш» и «Роскошная комедия Ноэля Филдинга». В проекции на мир классической живописи роман выглядит как смесь картин Брейгеля, Сальвадора Дали и иллюстраций к «Мумми-троллю». Если включить синестезию и представить музыку, которая может играть во время прочтения, то это краут-рок, замешанный с спэйс-эмбиентом, или, может, со сладжем и стоунером, переходящими местами в джаз-метал и прочий фьюжн.

В общем, чтобы не было передоза, роман рекомендуется употреблять не более чем по 30-50 грамм за вечер, заботливо проливая зелёную жидкость сюжета через серебряную ложечку сюрреалистического фильтра восприятия.

Это вполне ужасно. Претензии на языковую игру, более того, на языко-миро-творчество – при полном отсутствии чувства языка.

Язык можно разложить на элементы и перекомбинировать их (Хлебников), можно сдвинуть значения слов (Платонов), а можно на место любых слов ставить любые слова, как бы с ухмылочкой, как бы с иронией. В итоге – унылый и нудный хаос: «Протяжно, с издевочкой врезались два щуплых тельца в тугую сеть...». «Беспамятно хотелось стричь ногти». «Франтишеков язык ревниво принимал любые новшества в его гортани, и пока тот с ним боролся...» А в финале – смена непривычных банальностей банальностями вполне привычными: «По сердцу словно провели когтями...», «Паника пойманной птахой билась в груди...»

Не сдвинутый, не опрокинутый и не вывернутый наизнанку мир, а свалка – массовая культура эпохи «Самиздата», не сумевшая осмыслить и переработать эксперименты высокого модернизма.

Вам, многомудыя читатели (аааа, чорт с ним — и читательныцы тоже) всенепременно известно кто такие эльфы. Они типа древние, бессмертные, высокие и высокомерные. Еще они живут в непроходимых Лесах, стреляют из лука и обладают сильным колдунством. Ога, еще — они нечеловечески красивы.

А может они «селятся у мусорных куч»? а может они «побираются у круглых ярмарок»? А если они прячут Солнце, запускают в танец зловещих Жнецов или, что «гаже всего», руками детишек своих многочисленных (sic!!!) раздают подарочные бусы, где у каждой бусины внутри — «нож крохотный или сердце располовиненное, или — того хуже — дитя удавленное». Не может быть, вскричите вы, да я, да про эльфов, да вообче что за такое?

Может, други мои, может. Если эльфы эти — помойные. И живут (да ладно живут — существуют как-то, оторвавшись от Неба и не вдоволь приклеившись к Земле-матушке, ветром несомы, дурью ведомы, к счастью с ними мы не знакомы) в вышеупомянутой книге. Каковую вам вот уж ни в жисть не достать в силу редкости ея и густопсовости.

И если вы думаете что вот ТАКИЕ эльфы — это самая когнитивнодиссонансная часть книги — то вот вам шиш. Даже и без мака, а и вовсе с макогоном. Парадоксализм и нелинейность мышления зашкаливают настолько, что принимать эту книгу нужно как бром — по чайной ложке на ночь. И пусть всю ночь вам будут снится кошмары — это всего лишь отрыжка работающего разума. А разве нам того и не надо — чтобы эта серая плюха заворочалась и перестала пускать розовые пузыри в безмятежжной дреме телевизора?

А уж за графический почерк автора его надо принимать в Союх Художников — сразу, бесповоротно и вообще вместо Церетели.

Один уважаемый мной человек сказал, что некоторая часть литературного мэйнстрима — это просто посредственная фантастика или фэнтези, замаскированные под сюрреализм или магреализм.

С «Брандлькастом» дело несколько сложнее, поскольку трудно определить — то ли это хороший сюрреализм, маскирующийся под фэнтези, то ли наоборот, то ли и то, и другое. Не знаю, насколько полно можно воспринять книгу вне литературного контекста, но мне кажется, в ней достаточно самобытной прелести и для тех, кто не читал Мураками и Джаспера Ффорда. Игры с языком свидетельствуют о тонком лингвистическом чутье автора (но он ни на минуточку не зазнается, в отличие от многих менее стихийно даровитых современников и собратьев по перу). Ставлю «девять» только за небольшой (на мой вкус) перебор с эклектикой в повествовании. Надеюсь, что следующий роман будет на «десять».

Никогда мне не выпить столько, сколько нужно, чтобы понять и поставить оценку Брандлькасту.

Нечто черезчур сюрреалистическое.

Объединяет в себе Хазарский словарь Милорада Павича с безумными стихами Егора Летова.

«Эта книга не для всех», честно предупреждает нас аннотация. И она права.

Самая необычная книга для меня за много-много времени. Царапающийся, неправильный язык, шершавые строчки и чудЫе заголовки. Перескоки во времени, месте и действии. Странные герои, как главные, так и окружающие и общающиеся с ними. Про мир — трудно что сказать простыми словами!

Самое забавное — спойлерить бесполезно!!! Разобраться в происходящем можно только читая все целиком, да и то — не сразу, не до конца и не во всем.

Стоит ли читать?

Хороший вопрос.

Есть произведения, которые становятся интереснее при повторном прочтении. Вообще даже забавно — читать и понимать все совершенно по иному. Потом перечитывать и снова понимать — все совсем не так! :) Эдакое есть и в этой книжке: жутко интересно перелистывать странички, вдумываться, следуя за Франтишиком и Ярмолкой по удивительному, интересному, необычному миру в надежде достичь Мечты. А потом — что это было?

И — с начала! Примерять модную чешую, кусать Радугу, прятать Девчачьи сокровища, собирать Высоковольтные грибы...

Стоит ли читать эту книгу?

Разумеется, нет.

Ее надо жевать!

«Смело жуй страницы!»

«Можешь представить мир где главные — помойные тряпки?»

«Лишь в самых верхних окнах до сих пор тлело по лучине.»

«Догорала решимость. Солнце из тех, что жгут грешников изнутри, строгое, кубическое.»

«Колоколом своим позвени подольше, глядишь хоть одна мысль о края звякнет.»

Мало написать талантливую фразу, а их там есть ворох, и это как пучок зелени на базаре — радует, веселят специи, но это должна быть добавка к блюду, просто так есть петрушку .. чревато. Поэтом повесть занимает ровно половину книги, а с хулиганского двести шестой страницы начинается глоссарий с объяснением терминов и разъяснением событий, как упоминающихся в повести, так и выпавших вовсе из неё.

Поздравлю русских фанатов Келли Линк, им есть теперь чего почитать: фрик-фэнтези про помойных эльфов, ведущих свою генеалогию скорее от домовёнка Кузи из известного мультфильма и Гоги и Магоги Михаила Успенского, нежели от изысканных созданий Профессора. Веселое, а в равной степени и грустное повествование о пути двух помойных эльфов через сказочную страну. А самый мощный эпизод в книге — это гибель военной сторожевой городской Мухоморной башни. Долг честь отвага верность рушится под гомерический хохотливый глум глав геров-трансгендеров, и не понятно кто прав, но выживет не крепость а гибкость, ровно как и завещал Лао Дзы.

Между литературной лупоглазой сказкой и бухтиной.

Парочка помоечных эльфов попадает в жесткий переплет. Подземные галеры, подводные города, тюрьма, смеховой мастер, провал в обычность, степь, мифологическое небо, козюльки... Да не важно. Тут, среди выкриков, психушно трамвайных диалогов, белого стиха штабелями, словотворчества за пределами хорошего вкуса, затеряется что угодно. В придачу, текст нашинкован крякозябрами типа «Лъысонг № 0,0004».

Эта словомельница мелет настолько мелко, что представлять картинку бессмыслено. А за сюжетом лучше влезть в словарь, который почти на половину книжки — доказательство того, что Юрию Некрасову не в труд за каждым словом или выражением спрятать еще две-три истории.

Ассоциации мрачные. Говорит-то по образцам Кирсанова, Белого, Рериха, Белова и прочих, водивших дарвалдающий раек фантасмагорической фразеологии на пулеметы, да выёживающаяся интонация Евтушенко-Хазанова не в кайф. Сравнить с Айлеттом и Айвазом мешает дробность — теряет мысль, рвет настроение. Сюрная карикатура вместо сцен Брейгеля, шариковая ручка вместо красок Ван Гога.

Рекомендовать могу возлюбившим стиль вот таких образцов:

«На гнутой равнине игрушечного поля боля две Башни, Огуречная и Фальшивая, вырвали из земли свои чугунные лапы и медленно, продавливая песчаный грунт, двинулись в сторону элиты пехотных войск противника.»

«Поглянь-ка, – пораженно молвил он и замер статуеподобен. – Небо кто кусал? Я! Языка его суть познал? Я! Вся пасть в коряве и живой? Я! Гневлив, но светел? Я! Выходит, небо – это я!»

«В этих двух словах – длинные белесые тела, тонкий, слегка болотный запах, хруст, обязательный прерывистый звук ломаемой плоти, слои, флюиды, танцы, скомканная, как салфетка после мокрого кашля, детская пугливая память о мокром, темном, тюремном лесе, где каждый ствол – заключенный и страж, где мох скрадывает шаги и хватает за ноги, где совы вовсе не то, о нет! – сказочная не по-доброму грибная темнота.»

«И вот стою я перед высокой дилеммой.

Репу чешу.

А та только корни пускает; и думать – ни в какую!»

Иногда бывают такие моменты в жизни, когда ты «ловишь эмоциональную волну», плывешь на ней и тебе хорошо и правильно. Примерно это случилось со мной во время чтения «Брандлькаста» — занесло течением и понесло в мир Пасти к безумным помойным эльфам. Роман меня съел, переварил и не поморшившись выплюнул. Сижу теперь мокрый, дрожащий и непонимающий...

Подробнее моё мнение о романе тут http://fantlab.ru/blogarticle17915