Джек Лондон «Смирительная рубашка»

Великолепно! Просто великолепно!

Настоящие творения великих мастеров не могут пройти незамеченными и вот почему: большинство читателей со свойственным им желанием поскорее пройти путь, начертанный автором, со всего размаху влетают в паутину историй, эмоций и интриг, и, ошалелые, валятся словно кегли, не в силах уже вырваться из этих пут. И, позволю заметить, принцип «тише едешь, дальше будешь» здесь не срабатывает, ведь в таком случае, начинаешь замечать, как красиво эта паутина сложена, сколько в ней таинственных и непостижимых узоров. Хочется подольше остаться на этой дороге, а, дойдя до конца пути, мечтаешь вернуться однажды обратно, когда мир будет перевёрнут с ног на голову, и захочется восстановить душевное равновесие.

Путь, прорисованный Джеком Лондоном — прекрасен, несмотря на всю боль, что он несёт для обитателей, живущих за каждым его поворотом. Скажите, ведь единственное, чего вам не хватило, это еще страниц трёхсот, в которых были бы и моря, и извержения вулканов, и войны, и древние цивилизации, и пустыни с нечастыми странниками, и конечно же женщины. Ведь, подводя суть своего существования, именно к этому обращается единственный человек в этом мире, знающий с абсолютной уверенностью, непостижимой всем прочим, что смерть — это только начало — Даррел Стендинг.

Восхитительно!

Замечательный роман. Многократно перечитанный в юношестве. Один из лучших фантастических романов с полумистическим сюжетом. Да и написан очень убедительно. Соединяет в себе характерную для Джека Лондона мужественность главного героя с путешествием по другим мирам. Стоит того, чтобыв почитать еще раз.

Хорошее произведение. Наиболее точно соответствует его содержанию наименование «Межзвёздный скиталец».

Первые строки сразу интригуют, словно погружая в мир внетелесных перемещений:

«С раннего детства во мне жило сознание бытия иных мест и времен. Я

чувствовал присутствие в себе иного «я». И верьте мне, мой грядущий

читатель, это бывало и с вами! Оглянитесь на свое детство -- и ощущение

инобытия, о котором я говорю, вспомнится вам как опыт вашего детства. Вы

тогда еще не определились, не выкристаллизовались, вы были пластичны, вы

были -- душа в движении, сознание и тождество в процессе формирования, --

да, формирования и... забывания.

Вы многое забыли, читатель; но все же, читая эти строки, вы смутно

припомните туманные перспективы иных времен и мест, в которые заглядывал ваш

детский глаз. Теперь они вам кажутся грезами, снами. Но если это были сны,

привидевшиеся вам в ту пору, -- откуда, в таком случае, их вещественность?

Наши грезы уродливо складываются из вещей, знакомых нам. Материал самых

бесспорных наших снов -- это материал нашего опыта. Ребенком, совсем

крохотным ребенком, вы в грезах падали с громадных высот; вам снилось, что

вы летаете по воздуху, вас пугали ползающие пауки и слизистые многоножки, вы

слышали иные голоса, видели иные лица, ныне кошмарно знакомые вам, и

любовались восходами и закатами солнц иных, чем известные вам ныне.

Так вот, эти детские грезы принадлежат иному миру, иной жизни,

относятся к вещам, которых вы никогда не видели в нынешнем вашем мире и в

нынешней вашей жизни. Но где же? В другой жизни? В других мирах?

Когда вы прочтете все, что я здесь описываю, вы, может быть, получите

ответ на недоуменные вопросы, которые я перед вами поставил и которые вы

сами ставили себе еще до того, как читали эту книгу.

Вордсворт знал эту тайну. Он был не ясновидящий, не пророк, а самый

обыкновенный человек, как вы, как всякий другой. То, что знал он, знаете вы,

знает всякий. Но он необычайно талантливо выразил это в своей фразе,

начинающейся словами: «Не в полной наготе, не в полноте забвенья...»

Поистине тени тюрьмы окружают нас, новорожденных, и слишком скоро мы

забываем! И все же, едва родившись, мы вспоминали иные времена и иные места.

Беспомощными младенцами, на руках старших, или ползая на четвереньках по

полу, мы вновь переживали во сне свои воздушные полеты. Да, мы познавали

муки и пытку кошмарного страха перед чем-то смутным, но чудовищным. Мы,

новорожденные младенцы без опыта, рождались со страхом, с воспоминанием

страха, а в о с п о м и н а н и е е с т ь о п ы т.»

Интересно подана и идея о бессмертии души:

» Жизнь -- реальность и тайна. Жизнь значительно отличается от химической

материи, меняющейся в модусах понятия. Жизнь продолжает существовать. Жизнь

равна нити, проходящей сквозь все модусы бытия. Я это знаю. Я -- жизнь. Я

прожил десять тысяч поколений. Я прожил миллионы лет. Я обладал множеством

тел. Я, хозяин этого множества тел, уцелел. Я -- жизнь. Я -- неугасимая

искра, вечно вспыхивающая и изумляющая лик времени, вечно творящая свою волю

и изливающая свои страсти через скопления материи, называемые телами,

которые служили мне временной обителью.

Посмотрите, вот мой палец, столь чувствительный, столь тонкий на ощупь,

столь изощренный в разнообразных движениях, столь крепкий и твердый, умеющий

сгибаться или коченеть; отрежьте его -- я останусь живым. Тело изувечено --

я не изувечен. Дух, составляющий меня, остался цел.

Отлично! Отрежьте все мои пальцы. Я -- остаюсь я. Дух неразделен...

Материя -- великая иллюзия. Другими словами, материя проявляется в

форме, а форма -- не что иное, как видение. Где находятся сейчас искрошенные

утесы Древнего Египта, на которых я некогда лежал, как дикий зверь, мечтая о

Царстве Божием? Где теперь тело Гильома де Сен-Мора, пронзенного насквозь на

освещенной луною траве пламенным Гюи де Вильгардуэном? Где сорок огромных

повозок, составленных кругом в Нефи? Где мужчины, женщины, дети и тощий

скот, помещавшиеся внутри этого круга? Все это не существует, ибо все это

были формы проявления текучей материи. Они прошли -- и их нет.

Аргументация моя донельзя проста. Дух -- единственная реальность,

которая существует. Я -- дух, и я существую, продолжаюсь. Я, Дэррель

Стэндинг, обитатель многих плотских обителей, напишу еще несколько строк

этих воспоминаний, а затем в свою очередь исчезну. Моя внешняя форма, мое

тело сгинет, когда его достаточно долго продержат подвешенным за шею, и

ничего от него не останется во всем мире материи. А в мире духа останется

память о нем. Материя не имеет памяти, ибо формы ее исчезают, и то, что

запечатлено в них, исчезает вместе с ними...»

не скажу чтобы нудноват и затянут, очень интересен и очень впечатляет, в принципе похож и на другие произведения Д. Лондона, хоть они и не были столь фантастичны. Читать интересно и даже, я бы сказала познавательно)

Довольно интересный роман, непохожий на другие произведения Лондона. Немного затянут и нудноват, но идея для того времени оригинальна. Прочитав его, я понял, почему Джек Лондон покончил с собой (я склоняюсь к такой версии его смерти)...