Дж. М. Кутзее «В сердце страны»

Записки интроверта в состоянии депрессии и умопомрачения.

Дошедшая до самого крайнего предела своего одинокого отчаяния никогда не побывавшая замужем «чёрная вдова» – девственница, сходящая с ума от томления пустой плоти — вот кто настоящий автор этой книги. А Кутзее просто удалось проникнуть внутрь этой особы и, воспользовавшись её оплошным к нему доверием, вывернуть дамское невротическое нутро напоказ и на суд всем и вся. Другое дело, что после столь глубокого «погружения» внутрь человеческой женской особи с такими особенностями выбираться наружу в себя самого, наверное, было совсем непросто? Но автор нам об этом ничего никогда не расскажет...

Литературная форма очень близка к потоку сознания, внешний событийный ряд служит только лишь отправными точками и поворотными вехами для внутренних отправлений героини книги. И потому части читателей воспринимать такую усложнённую форму будет наверняка нелегко.

Было бы любопытно пообсуждать эту книгу в компании смешанного гендерного состава и сравнить оценки, выставляемые роману женщинами и мужчинами — наверное есть различия в восприятии и героини романа, и самой книги...

А ещё здесь совершенно особая энергетика, наверное такая, какая и должна быть на юге африканского континента, в полупустынном вельде, в полудикой природе, на линии фронтира миров белых и чёрных людей...

В любом случае это было очень любопытное чтение — кажется, это уже третья книга Кутзее, прочитанная мной, и каждый раз автору удаётся меня удивить и если не порадовать, то всё-таки зацепить и оставить после себя след. След следующей книги...

Удивительная по-своему книга. Местами тягостная, местами невыносимо скучная, местами напоминающая болезненный бред. В конечном итоге так и не удается выяснить, является ли все сказанное правдой или всего лишь игрой больного воображения героини, умирающей от скуки в своей каменной африканской пустыни.

Героиня — белая женщина, живущая в далекой провинции, в самом сердце тоскливой африканской страны, вместе с отцом и несколькими чернокожими работниками. Существо совершенно бессмысленное, однако мыслящее. Но в данном случае умение думать не только не доказывает ее существование, а как раз наоборот, потому что занять себя ей не чем, а разыгравшаяся фантазия выходит за границы реальности. Или, точнее — создает множество реальностей, и в конце концов перестаешь понимать, какая же из них истинна для героини. Автор даже не пытается дать ответ на этот вопрос.

Во всех аннотациях написано, что это книга об одиночество, но это не совсем верно. Это книга о никчемности. Да, и одиночество, безусловно, тоже присутствует, потому что настолько никчемным может быть только одинокий человек, который в принципе никому ни разу не сдался и от которого ничего не зависит.

Текст не столько тяжелый, сколько раздражающий — он вызывает слишком сильные неприятные воспоминания из собственного опыта. Знаете, бывают моменты, когда все идет наперекосяк по мелочам, когда некуда деть руки и всю себя, и жизнь невыразимо бесит, хотя и непонятно, что конкретно можно изменить. В такие моменты чаще всего решаешься на дурацкие поступки, после которых вообще все идет под откос. Очень характерное ощущение для ПМС, кстати, не знаю, сказал ли об этом кто-нибудь автору))

Описания длинные и, несмотря на образность, также вызывают неприязнь — в них слишком много говорится о чуждых северному человеку вещах, вызывающих отторжение вплоть до рвотных позывов — о песке в доме, о насекомых, о безлюдной пустыне.

И еще – очень характерный для Кутзее прием – смешение ролей «плохих» и «хороших» героев. Все персонажи Кутзее играют свои роли, не важно, палачи это или жертвы; они просто оказались в определенном месте в определенное время, и то, что они делают – даже если это в традиционном понимании зло – не является основанием для моральных оценок их самих. Притом, что центральные персонажи – это в большинстве случаев именно «жертвы». Но Кузтее удивительно тонко, исподволь удается привить читателю мысль, что личность существует и помимо человеческих поступков и жизненных реалий. Это гуманизм весьма извращенного толка, но, безусловно, гуманизм))