Стивен Кинг «Жизнь Чака»

Сон Брахмы

В одном мгновенье видеть вечность,

Огромный мир — в зерне песка,

В единой горсти — бесконечность

И небо — в чашечке цветка.

Уильям Блейк

Обзорный отзыв на «Будет кровь» я делала в середине лета, когда прочла сборник. С выходом аудиоверсии, которой не могла отказать себе в удовольствии слушать, хочу рассказать о той повести, которую больше всего полюбила. Случается иногда, войдет в тебя серебряной иглой что-то увиденное, услышанное, прочитанное, да так и сидит внутри. И не больно от этого, а наоборот, стихает застарелая боль, о которой и не думалось, так привычно было доставляемое ею неудобство. «Жизнь Чака» стала такой акупунктурной иголкой.

Эксперименты со структурой не слишком характерны для кинговой прозы. Чаще всего линейный нарратив с флэшбэками, нередко полифония создается звучанием голосов разных персонажей. Но так, чтобы от конца к началу, не припомню других случаев. В этой повести именно так. На Землю надвигается странный беспричинный апокалипсис. Замечали, что в апокалиптике и постап-литературе непременно дается объяснение бедам и несчастьям, которые обрушиваются на героев? Будь то экология, экономика, пандемия, война, любая космическая угроза: от внеземного нашествия до взрыва сверхновой.

Так вот, здесь мир рушится непонятно почему. А обычный маленький человек, Марти Андерсон, учитель языка и литературы беспомощно наблюдает за этим. А что еще остается? Начинается с перебоев интернета и нехарактерных климатических явлений, потом перебои с электричеством, позже грунтовые воды вдруг подмывают верхний слой земли, и целые участки дороги обрушиваются в провалы. Часто с едущими по ним машинами. И это здесь, в благополучном мире золотого миллиарда. А в новостях передают, что в Азии голод, где-то чума, цунами смывают в океан целые области.

И никаких объяснений. Да, люди не лучшим образом обращались с природой, но уровень катастрофичности происходящего в миллион раз превышает потенциальные последствия, каких можно было бы ожидать. И надежда умирает последней, даже тогда, когда надеяться, вроде как, не на что. В это время главным утешением Марти становятся телефонные разговоры с бывшей женой (отношения у них улучшились после развода). По стационарному телефону, сотовая связь приказала долго жить тогда же, когда интернет.

Да еще Чарльз Кранц, кто он такой, черт побери? Назойливая реклама этого человека: «ЧАРЛЬЗ КРАНЦ»; «39 ЗАМЕЧАТЕЛЬНЫХ ЛЕТ! СПАСИБО, ЧАК!» — сначала билборд на стене банка, после вместо интернет-заставки и по телевизору, далее — везде. Реально, везде: граффити на стенах и плакаты в витринах магазинов, дым от реактивного самолетика в дневных небесах и голографическими, блин, изображениями в ночном небе.

По виду ничего особенного, на фото типичный бухгалтер, да и молод он еще для человека, отслужившего в банке без малого четыре десятка лет. Должен быть большой шишкой, а кого ни спроси, не знают его. Впрочем, неинтересно это, когда тут такое творится. Вот и еще участок дороги обрушился, значит на работу завтра не добраться. Решив, что в последние времена лучше держаться своих, Марти отправляется к бывшей жене Фелиции.

Такое начало. А продолжение перевернет ваши представления о реальности с ног на голову, и снова опустит на ноги, после головокружительного кульбита. То есть, догадываться прозорливый читатель начнет раньше. В повесть включена двухактная пьеса, в которой второй акт предваряет первый. И вот второй акт не просто хорош, он шедеврален. Читала отзыв Игоря Князева, исполнившего аудиоверсию сборника, и просто повторю его слова: Тому, кто считает, что Кинг исписался, достаточно прочесть хотя бы акт второй «Жизни Чака». Это круто, ребята. Мне кажется, это не тронет только того, кому медведь наступил на ухо и раздавил грудную клетку вместе с сердцем.

Глубокая вещь, которую просто необходимо внимательно перечитывать, чтобы докопаться до сути и уловить зашифрованные автором радиоволны. Особенно учитывая структуру произведения.

Неважно, сколько нам суждено прожить, и лучше этого не знать и не томиться ожиданием, мы просто должны жить, наслаждаясь каждым днём, каждым мгновением. Ведь оно может не повториться никогда.

Наш собственный мир, наша собственная вселенная — это кладезь мироздания, и потеря этой вселенной может на самом деле быть и потерей для всего мира.

Стивен Кинг в последнее время очень часто размышляет о подобном, что немного нервирует лично меня, так как потеря его вселенной будет потерей моей и многих других. Потому просто наслаждаемся каждой фразой, каждым словом, каждым образом мастера. Всё сущее пыль, но его книги бессмертны. Читаем и ценим это непередаваемое ощущение эйфории от общения с любимым автором.

Кто такой этот Чарльз Кранц, чьи портреты стали появляться практически везде, как только мир вступил на путь своей гибели? Обычный банковский служащий, отдавший своей работе 39 лет жизни, или ... демиург, сотворивший наш мир? Весьма необычная идея, реализованная хоть и неплохо, но не блестяще. И вовсе не потому, что история рассказана нам «задом наперед» — от будущего к прошлому (это, кстати, само по себе очень оригинально), а потому, что автор не совсем четко выразил уникальную значимость своего героя для нашего мира, не показал решающее значение его влияния именно на НАШУ реальность.

Главная идея повести построена на известной мудрости, которая звучит так: «Каждый человек — это маленькая вселенная». Первым ее сформулировал не какой-то восточный мудрец навроде Кун-Цзы (Конфуция), а Хайм Гинги Ричтер, автор нескольких популярных книг по философии жизни и духовности. В своих работах Ричтер утверждал, что каждый человек — это неповторимый уникальный мир, собственная вселенная, наблюдаемая глазами только этого человека. Уже только поэтому он обладает самостоятельной ценностью и важностью, даже если мы не понимаем, в чем заключается его смысл и цель существования. Мы все действительно разные и неповторимые — на всей планете нельзя найти двух полностью одинаковых людей. Хоть в чем-то они обязательно будут отличаться. Каждый из нас это хорошо понимает ... но только по отношению к себе любимому. Достаточно вспомнить известный монолог Пьера Безухова из толствовской «Войны и мира» о собственной важности и уникальности (в сцене Бородинской битвы). А вот об уникальности ближнего своего мы вспоминаем крайне редко и потому позволяем себе конфликтовать и даже враждовать между собой. По-настоящему мы раскрываемся только для очень близких людей (семья, родственники, друзья), да и то не всегда. Главный герой повести позволил это себе всего несколько раз — во время зажигательного танца в школьном кружке и в парке, под аккомпанимент уличного музыканта. Для всех остальных людей он так и остался «серой мышкой», внутренний мир которой замкнулся на его собственном рассудке. Всё это печально само по себе, но писатель решает усилить акценты и пытается символически показать гибель той самой вселенной, которая существует внутри него и прекращает свое существование со смертью своего создателя. Эта гибель окончательная и не подлежащая никакой реконструкции, т.к. всем люди неповторимы (см. выше). Осюда следует, что смерть любого человека — это величайшая трагедия для всего мира, а не только для его ближайших родственников.

Один только пример. Как известно, многие великие писатели ушли из жизни, не успев полностью реализовать своих планов. Толкин не закончил свою сагу о Средиземье, а Джордан не успел рассказать нам окончание истории Дракона Возрожденного. Позднее обе истории были дописаны другими писателями. Но это были уже ИХ собственные версии. А как это сделали бы сами Толкин с Джорданом, нам уже никогда не узнать. Одно ясно точно: это были бы СОВСЕМ ИНЫЕ произведения. Возможно лучше, возможно хуже — но точно не такие, какие получились у «реставраторов» после чтения их дневниковых записей. И совсем уж печально, что мы не знаем, какое продолжение из эпохи Великого Кольца написал бы Ефремов после своего скандального «Часа быка», и что могли бы сотворить братья Стругацкие, будь они живы в 21-м веке. А также: какие песни спел бы Майкл Джексон и какие роли сыграл бы Брюс Ли, не умри они оба от передозировки лекарств и т.д., и т.п.. Можете сами закончить начатую мной последовательность.

Смерть простого банковского служащего, хоть и пониже рангом, но тоже не оставляет равнодушным. Хотя бы потому, что он умел здорово танцевать — можно сказать, он просто жил в танце, но всячески сдерживал себя, чтобы не навредить своей основной работе. Но кто на самом деле знает, ЧТО ИМЕННО являлось его основной работой? И так можно сказать про каждого из нас: на работе мы одни, а на досуге — совсем другие люди. И неизвестно, где конкретно мы раскрываем всё свое Я лучше. Жаль, что возможности сделать это до конца не получается у 90% населения Земли. Осознание этого факта вполне способно окончательно испортить настроение всем впечатлительным натурам. Поэтому не буду усугублять проблему, поднятую писателем в своем произведении, а закончу тем, что похвалю его за подобную постановку вопроса. Потому что знание проблемы — это почти что половина алгоритма ее решения.

-------------

РЕЗЮМЕ: баллада об уникальности внутреннего мира каждого человека, будь он хоть великим писателем или обычным банковском служащим.

Всё чаще и чаще Стивен Кинг обращается к теме ценности каждого дня в нашей жизни. Всем понятно, что связано это с возрастом самого автора, который уже далеко не молод. Эта философская история является этому прекрасным подтверждением.

На мой взгляд, эта повесть придётся по душе только поклонникам автора, которые внимательно следят за его творчеством. По сути, перед нами вариант притчи о том, что не всегда знания о будущем могут принести пользу. «Многие знания, умножают печаль». Очень подходящая для этой истории цитата царя Соломона.

К сожалению, мало кто прислушается к совету Стивена Кинга, да и мало у кого есть возможность проживать каждый день, как последний и что нужно поставить в приоритет.

История не страшная, она просто очень грустная. Не слушайте никого, кто говорит, что Стивен Кинг исписался, это полный бред. На мой взгляд, он просто стал писать немного другие истории, чуть менее страшные, но по-настоящему глубокие и со смыслом.

Повесть начинается не просто странно, а очень странно. Мне вообще изначально показалось, что я читаю какой-то модерн, у которого слегка потерян контроль над логикой. Но потом я сообразил, что повествование идет задом наперед и все изначально написанное, по сути является эпилогом. И только после всего этого тебе читатель предстоит узнать, кто же такой на самом деле Чарльз Кранц. А вот далее, после того самого вступления прям с первых страниц будет ясно, что текст насквозь пропитан интригой и намекает на захватывающий и полный драмы финал вполне схожий с «Туманом». По сути вся эта история представляет собой действительно впечатляющую трагедию о предсказанной смерти. Жаль, что столь большой потенциал ограничился лишь малой формой, но повесть явно будет претендовать на звание «визитной карточки» даже несмотря на отсутствие как такового смысла.

На Кинга уже не одно десятилетие работает зачетка. Воспитанные его книгами и экранизациями разные поколения с жадностью кидаются на каждое новое произведение мэтра, надеясь встретится с новой «Зеленой милей» или «Сиянием». И, в большинстве своем, после прочтения, не решаясь себе признаться, говорят, что, мол, в этом, что-то есть. Глубокое и философское.

На деле, конкретная повесть «Жизнь Чаки» ничего особенного не представляет. Возрастные размышлизмы о бренности бытия и зарисовки из современной «одноэтажной Америки». Фанатам, возможно, и зайдет, кинговский стиль здесь в дистиллированном виде, можно употреблять в любых количествах.

Не сомневаюсь, что уже выстроилась очередь на экранизацию — киногеничнее автора не найти. И 50 на 50, что получится хороший фильм, уж больно много в повести места для режиссерских, сценарных и актерских изысков. А тут как повезет.

Но, скажем честно, если бы этой повести не существовало, разве бы что-то по итогу изменилось?

Время от времени применяет Кинг такой малодушный литературный приём — грубо сшивает белыми нитками две несвязанных истории и представляет их как якобы одно произведение. «Жизнь Чака» по сути два рассказа. Первый — об очень жутковатом конце света с тяжёлой, очень густой атмосферой упадка и безысходности. Планета умирает и никакой надежды на просвет нет — это чувствуется явно и с самого начала, необъяснимые моменты с некрологом некоего Чарльза Кранца только добавляют жути. Да и сам последний день из жизни простого школьного учителя впечатляет. Мол, цените то время, что есть, проводите его с любимыми и живите, пока живётся.

После следует инверсированная история взросления этого самого Кранца — без особых подробностей, только через ключевые точки его жизни, сформировавшие личность и и сделавшие его самим собой. Тоже хорошая история о ценности и значении жизни и смерти для людей, как они относятся к смертям своих близких, да и к своей собственной.

Как эти истории связаны? Ну, типо, человек умирает — умирает и мир, а у нас тут в самом начале гибнущий мир, так что вот, это такая глубокомысленная история. Простите, но да, это субъективное — не люблю я всякий солипсизм и космологию в духе «свящего Будды», слишком жирно этого у Пелевина объелся. Да и Кинг мог бы не халтурить так очевидно, а всё же связать две истории хотя бы не так грубо.

На фоне моего недовольства тем, что пишет Кинг в последнее время, эта повесть меня очень порадовала. Пусть он снова рефлексирует на тему смерти, но вот задумка построения и само исполнение это вышло очень хорошо. Чего не отнять у автора так это умения рассказывать истории. Из всего сборника именно эту повесть я читала с наибольшим интересом и удовольствием. Три акта и финал, вроде бы все просто, но не совсем...

Удивительное совпадение — не больше полугода назад впервые прочёл «Сумерки» Глуховского, где также одна из ключевых мыслей — со смертью человека умирает целый мир. Там к этому добавлен пласт с предсказанием майя о конце света. У Кинга к этому добавлена история про «дом с приведениями» (точнее, с комнатой в которой люди видят виденья об обстоятельствах смерти знакомых/родных или даже самих себя).

Рассказ добротный — легко читается, в меру занимательный. Но, к сожалению, проходной.

Прочитал вторую повесть из нового авторского сборника Кинга «Когда кровь течёт» (то камеру на плечо). Что сказать – она тоже переоценённая: типичная и поверхностная, по крайней мере для себя не нашел чего-то интересного, особой глубины и мощного посыла тоже. Больше даже похоже на черновик, несколько частей связанный между собою только главным героем: сначала (конец) целый мир необъяснимо рушиться, якобы из-за того, что из мира этого уходит Чаки – здесь примечательные сцены возвращение толпы из центра мегаполиса и проекция Чаки на все окна домов, когда случилось глобальное отключение электричества.

Ладно сюжет не всегда имеет значения, но и в подачи нет какой-то изящности, изысканности. Простой язык, без сочных фраз, без ярких метафор. В следующей сцене Чарли танцует под музыку уличного барабанщика. И последняя (первая) о том, как он увлёкся танцами. Запустить ещё пару пуль может Король, но попадают ли они в цель? Стреляет в общем-то Кинг сейчас не очень метко. Но при таком-то количестве книг, слив разных нарезок допустим и простителен. От предыдущих-то его вещей из 10-х, таких как «Аутсайдер», «Подъём», «Гвенди и её шкатулка», «Возрождение», «Joyland», «Ярмарка Кошмаров», «11/22/63», «1922» я в восторге, спасибо

Чем старше становится «наше всё», «чужак в чужой стране»(всегда думал, что американский до мозга костей писатель Кинг очень не похож на всех остальных американских писателей — не качеством письма и прочих литературных штучек, а, так сказать, «подходом»), тем всё меньше ему интересны всякие бредни про оборотней, вампиров и прочую нечисть, и всё больше интересно — про людей. И тем больше ему хочется задавать «последние» вопросы. Зачем мы здесь? Что мы тут делаем? И к чему это всё? И что дальше?

Впрочем, из колеи выбраться сложно, язык нарратива устоялся за много десятков лет, и трудно сказать что-то кардинально иначе. Да и зачем? Всё равно не поймут. И книжку не купят. Так что будем талдычить по-прежнему про призраков и прочую чушь — авось хоть кто-то догадается, что на старости лет мы допёрли до того, что такое метафора. Настоящая, а не высосанная из пальца.

Все мы умрём. «Видели» мы что-то там, «предчувствовали» или нет. Квасили двадцать последних лет, не просыхая, или пахали в полной трезвости на семью ради непонятных бонусов «потом». Банальный месседж, банальная метафора, но свои — глубоко прочувствованные. Таки допёрло. Или припёрло. Не писать не могу (тяжёлый случай графомании, ничего не поделаешь), но и лизать читателю все его любимые места надоело. Так что кушайте, ребятки! Авось не подавитесь...

Рассказ с загадкой, в нескольких уровнях и эпизодах, не сказать, что шедевральный, не особо оригинальный по идее, даже не слишком интересный, хотя скучным его назвать было бы несправедливо. Нормальный для автора — почтенного старца, на склоне лет размышляющего о бренности всего сущего.

«Сейчас умру и разрушу Вселенную» по моему Курт Воннегут сказал (не буду проверять), но это истинно так. Какое глубокое произведение, ведь Человек, просто Я, просто читатель он и есть центр Вселенной и все так или иначе вертиться вокруг него. Спасибо Мастеру за не лишнее напоминание. Memento mori.