Продолжаем рассматривать иллюстрации разных художников к стихотворению Пушкина «Песнь о вещем Олеге». Сегодня — картинки послевоенного периода (1946-1961). К моему удивлению, изданий набралось довольно много. К моей досаде, ни одного из этих изданий нет в моей коллекции. Пушкина я собирал тщательно, но, видать, отпугивали цены букинистов на тонюсенькие брошюрки сомнительной полиграфии. Так что сегодня — только сканы из Интернета от добрых людей.
Перед самой войной в СССР наметился интерес к военной истории Древней Руси, во время войны этот интерес кристаллизовался. После войны отблески культа Александра Невского и Дмитрия Донского пали и на совсем уж легендарного князя Олега. Тема художниками освоена — главное, что шлемы островерхие.
Вот иллюстрация к истории про Олега из апрельского номера «Мурзилки» 1946 года. И это не пушкинское стихотворение, а изложение по летописным первоисточникам. Рисунок известного советского художника А.Гончарова.
И посмотрим сюиты к пушкинской «Песни о вещем Олеге».
Нашёл на сайте Violity одну практически полностью отсканированную книжку — отдельное издание «Песни о вещем Олеге». Больше нигде в Интернете ничего из этой книжки нет — значит, редкость.
В описании не указывался художник, отсутствовали данные об издательстве и годе выпуска. Датировка условная — довоенная. Однако в каталогах такого довоенного издания нет. Отсутствие выходных данных на обложке и титуле свидетельствует о том, что издание не государственное, а артельное или общественной организации. Видимо, вот это описание из каталога подходит под такую книжку:
Будем считать, что перед нами книга изданная в Ленинграде Пушкинским обществом в 1948 году. Художник мне неизвестный — М.Грачёв. При очень скромных полиграфических возможностях — хорошая школа и большая экспрессия.
1) Мастерство Пушкина: без всякой раскачки сразу переходит к кудеснику из леса. События настолько плотные, что художник расходует на кудесника сразу две иллюстрации.
2) Прощание с конём — и тут же встреча с его останками через много лет (князь Олег стал совсем седым). Необычно в композиции второго рисунка, что много места занимает новый княжеский конь, вставший на дыбы в ужасе (видать, змею почувствовал).
3) Задняя сторона обложки. Видимо, тризна по умершему Олегу (но кто тот могучий старик, сидящий между молодыми Игорем и Ольгой?).
В 1950 году отдельным изданием вышла «Песнь о вещем Олеге» с иллюстрациями известного и плодовитого художника Д.Шмаринова.
Судя по библиографическому описанию, иллюстраций было не очень много.
Небольшие картинки в тексте.
Страничные и полустраничные иллюстрации. Только такие фотографии с неудачного ракурса.
Есть хороший скан страничной иллюстрации — прощание Олега с конём. Цвета яркие, насыщенные. Книжка была отменного полиграфического качества. Правильный академизм Шмаринова приятно радует глаз. Понятен его успех в поздне-сталинское время.
Специалисты, вероятно, отметят, что лошадей Шмаринов рисует лучше, чем В.Васнецов. Хотя для «Вещего Олега» более ценным представляется умение рисовать лошадиные черепа.
В базе Фантлаба отражена книга 1951 года со сканами нескольких иллюстраций: https://fantlab.ru/edition255055.
На титульном листе указано, что иллюстрации выполнил выдающийся советский художник К.Рудаков (умерший за несколько лет до выхода книги), а оформление делала Т.Цинберг. Авторитетный каталог-справочник «Пушкин в русской и советской иллюстрации» считает, что иллюстрации принадлежат Т.Цинберг, а Рудакова вообще не упоминает. Или составители каталога имели какую-то инсайдерскую информацию, или, что более вероятно, техническая ошибка, неизбежная даже для изданий такого рода.
Будем считать, что презумпция авторства на титульном листе не опровергнута. Итак, художник К.Рудаков. Три страничных иллюстрации из четырёх.
Иллюстрации стандартные для позднего сталинского времени — индивидуальность художников была тогда стёртой. Но мягкая рудаковская растушёвка вроде бы подтверждает его авторство.
В 1955 году был выпущен такой сборник пушкинских стихов и сказок с чёрно-белыми рисунками.
В библиографическом описании указаны многие советские художники. Иллюстрации к «Вещему Олегу» — самого Н.Кочергина.
Из шести крупных иллюстраций пять отыскались в Интернете.
1) Конная дружина. Выбор фрагментов для иллюстрирования, в общем-то, типовой. Но вот конницу, несущуюся по полю/степи ещё никто не рисовал. У Пушкина указание на то, что «с дружиной своей, в цареградской броне, князь по полю едет» (а не мчится). Но Кочергин в этот период активно осваивал тему русских богатырей, где коннице положено было нестись вскачь. Думаю также, что к 1955 году в советском обществе появились первые признаки ностальгии по романтике гражданской войны с её конными лавами.
2) Олег и кудесник.
3) Прощание с конём и встреча со смертью.
Иллюстрации правильные и энергичные. Но всё та же поздне-сталинская подгонка разных художников под один стандарт. Вот и в этих рисунках непросто опознать карандаш Кочергина.
А вот издание с ярко выраженной индивидуальностью художника.
1961-й год. «Оттепель».
Макет необычный: узкие полосы иллюстраций вверху и внизу страницы. Но иллюстратор не из новой волны. Перед нами — художник-монументалист А.Бубнов. Хрестоматийной является его картина «Утро на Куликовом поле». Это во многом объясняет тот размах, с которым художник проиллюстрировал стихотворение.
Сканы взяты отсюда: https://kid-book-museum.livejournal.com/9...
1) Кровавые закаты, идолы и полноценное конное войско, идущее среди несжатых хлебов. И вороньё, вороньё... Баталист иллюстрирует фаталиста.
2) Случайная встреча.
3) Речь кудесника — хвалебный гимн воинским подвигам Олега. Набор штампов, который художники игнорировали до сих пор. Но Бубнов видит за этими словесными штампами свои изобразительные штампы: вот морской поход Олега, а вот битва на суше («и волны, и суша покорны тебе»).
4) Прощание с конём на глазах у дружины.
5) Счастливое время для отставного коня: «Теперь отдыхай! уж не ступит нога в твое позлащенное стремя».
6) После окончания похода пирует Олег. И вдруг вспомнил про коня.
7) Точная, согласно Пушкину, локализация места успокоения коня: «На холме, у брега Днепра, лежат благородные кости».
8) Кульминация. Но художник избежал общего плана: если соблюдать пропорции, на этом плане змея, вылезающая из плоского черепа, будет незаметна. Бубнов использует кинематографический приём: отдельно мрачный Олег, отдельно — «гробовая змея».
9) И вновь пир на высоком берегу Днепра.
цитировать
свернуть ветку
