Цитата из «В обличье вепря» Л.Норфолка

Для Петроффа-неверующего ;) и других, кого предыдущий пост про избыточные ссылки мог отпугнуть.

http://fantlab.ru/images/editions/big/33816" align=left style='margin-right:10px; max-width:600px'>

«Он так никогда и не смог восстановить события последовавшей ночи. Те, кто спасся, могли пройти мимо него в темноте. Те, кто погиб, могли остаться лежать в тростниках. Из тех, кто выжил, только Анкей раздвинет утром высокие зелёные стебли и пойдёт обратно через болотистую луговину, с секирой на плече, а на секире -- ни пятнышка крови. Лицо его будет серым, в тон серым утренним сумеркам, и он ни разу не оглянется на то место. где потерпел поражение. Он не выкажет удивления, увидев молодого человека, и вместо этого ткнёт пальцем через плечо, туда, куда не в силах повернуть голову, и пойдёт себе прочь, ни слова не сказав о том, что там произошло. Меланиону будет известно только то, что тем вечером, когда охотники скрылись у него из виду, закат был роскошен и скор; что последовавшая за ним темнота была всеобъемлющей; что до слуха его через луговину доносился шорох тростника, хотя в воздухе не было ни дуновения; что когда земля, на которой он лежал, задрожала, он подумал, что дрожь эта зародилась в его собственных затекших во сне членах; что когда деревья у него за спиной затрещали и рухнули наземь, произошло это, вероятнее всего, из-за какого-то тектонического сдвига под землёй; что когда этот грохот сменился размеренным топотом через луговину, так что выброшенная вверх грязь дымкой заполнила воздух, забив ему рот и нос, и когда хрустнули первые тростники и он в первый раз услышал, как охотники окликают друг друга по имени, он набрал полные горсти грязи и залепил себе уши вовсе не для того, чтобы оглушить себя и перестать слышать именно эти звуки, но чтобы не слышать тех, что придут следом, -- тех, что будут издавать бесстрашные люди, которым придётся затвердить наизусть тягостный урок страха.

Он ничего об этом так и не узнает, ослепший и оглохший, лёжа лицом вниз в грязи. Она тоже была там, впереди, но она была -- вопрос, его единственный вопрос. Больше помнить было нечего и незачем».