Наша литература~Воспоминания об академике Похеле

1. Предыстория:

Знакомство с творчеством Леонида Каганова у меня состоялось заочно. Пару лет назад я наткнулся на замечательную ироничную статью «Обезьяна из прекрасного далека», но то ли не обнаружил, то ли не запомнил имя автора. Несколько позже я наткнулся на статью Каганова о том, как нужно работать над рассказами, в частности, утверждение, что рассказ легче написать, если это «история о ..., который...», — показалось мне не лишенным смысла. Пару месяцев назад я познакомился со средой интернет-конкурсов (о чем подробнее буду говорить в другой статье). На последней Грелке, Лео позволил себе провести «эксперимент» над товарищами из своей группы, детали этого эксперимента не вызвали во мне особенной симпатии, но и неприязни к автору не вызвали. Еще позднее в одной из веток форума (в теме о сбывшихся предсказаниях фантастов) я обнаружил ссылку на соответствующую статью Каганова, которая уже оставила у меня противоречивые ощущения. Наконец, чтобы разобраться со всеми противоречиями, я приобрел сборник «День академика Похеля» — именно в нем напечатана статья об «Обезьяне...», — так что я решил, что даже при самом неудачном ходе знакомства с рассказами, буду иметь твердую копию понравившейся статьи.

2. Впечатления.

Каганов пишет хорошо. По крайней мере, неплохо. Легко, иронично, имеются интересные идеи — фантастические допущения. Но при этом мастерстве текст рассказов — пустой. Это красивые истории ни о чем. Пища не для души, и даже не для ума, а скорее — способ убить время, вроде кроссворда. Не стоит воспринимать мои слова как «наезд» на писателя. У него есть свои читатели, это легко заметить, глянув отзывы на страницах произведений. Дело в личной несовместимости меня, как читателя, и Каганова — как автора. Мне в литературе, коей замечательной составляющей я вижу фантастику, важно обретение нового опыта и расширение личной картины мира. Кроме того, занимаясь в литературном объединении, читая разнообразных авторов, в том числе современную зарубежную прозу, я, смею надеяться, воспитал в себе умение видеть тот авторский жизненный опыт, ту картину его мира и те будоражившие автора мысли, которые стали основой произведения. Для меня первична цель произведения, будь то рассказ или роман-эпопея, а средства, использованные для ее выражения, оцениваются на соответствие цели или несоответствие. Рассказ без цели, созданный одними средствами (язык, детали, находки), даже если они великолепны, ценности для меня не представляет.

Итак, что же имеется в книге Леонида нашего Каганова...

Хомка.

Красивый рассказ. Научная фантастика. В будущем каждый ребенок сможет выводить в домашнем компьютере любое живое существо — как игрушку на неделю; появятся хакеры, способные взламывать прошивки таких генетических компьютеров. В результате мальчик с девочкой создают живого человечка, разочаровываются и выбрасывают его. Между ними зарождается чувство. Как сообщает автор, рассказ написан для конкурса КЛФ. Еще более интересное замечание, что на время конкурса «Богдамир» был заменен на «Эдиссона», а потом обратно, — демонстрирует лишь то, что в тексте присутствуют «случайные» детали. Ну на самом деле, какая разница Богдамир или Эдиссон, если рассказ к ним не имеет отношения? Вот только не из одних ли «случайных» деталей он состоит, о чем он?

О том, что детей в будущем воспитывают дрянные учителя (именно такое ощущение возникло от образа учительницы)?

О том, что дети могут заиграться с серьезным устройством типа генетического компьютера? Возможно, а зачем взрослым дома такой компьютер? Создавать «Хомок»?

О том, что два безответственных ребенка могут выбросить случайно созданное живое существо? Вероятно, но и в этом случае противоречиво выглядит их взаимная симпатия и планы на совместное воспитание будущих детей.

Из идеи рассказа можно было бы выжать довольно много интересных линий, а так — пустовато, плоско.

Есть такое выражение, что рассказ (настоящий рассказ) — это вершина айсберга, хорошо «упакованный» роман. Подходит ли это к «Хомке»? Мне кажется, вряд ли.

Любовь Джонни Кима.

Будущее. За нарушение авторских прав (за пиратство) главного героя перепрограммируют на любовь к Статуе свободы. Некоторое время он мучается и довольно подробно описывается его жизнь в состоянии фанатичного стремления к Ней. Наконец, он решается на нечеловеческий эксперимент по незаконному уничтожению этой зависимости, но доброе общество награждает его повторной любовью к Статуе.

Наиболее четкие ассоциации с фильмом «Бойцовский клуб», особенно это касается «групп психологической помощи».

Один мой хороший друг как-то посоветовал «не писать про Америку, про которую я, живя в Иванове, ничего толком не знаю». Подобное ощущение возникло у меня и в отношении рассказа Каганова. Приятельские посиделки, наподобие российских кухонных, молодежные вечеринки, наподобие опять же столичных, фразы типа «выбрали для наказания такую страшную» (вряд ли москвич будет хихикать над курантами или петербуржец над статуей Петра) — выдают скорее, что автор — не американец.

В целом стиль Каганова сохраняется, все поверхностно, все слишком стебно, не взаправду, для хохмы, поэтому героям не сочувствуешь. Немного скомканный финал — не вполне ясно, чем закончилась операция и в чем заключалась, — и повторное наказание выглядит откровенным издевательством.... над кем? героем? обществом? читателем?

Рассказ снова написан для конкурса.

Как пример того, что могло бы получиться из рассказа — Тед Чан «Ад — это отсутствие Бога».

Масло.

Рассказ не понравился. Про выдумывание слогана у Пелевина в «Generation П» написано намного лучше. Герой — картонный, а сошедшее с ума общество, объясняющееся исключительно матом — выглядит необоснованно (и правда, зачем?) гротескным. Стеб, морализаторство, или попытка прикрыться тем и другим?

Не рассказ, а скорее статья для живого журнала или байка для «Аншлага».

Моя космонавтика.

Один из серьезных рассказов, который в принципе, удался. Рассказ о том, что, видимо, зацепило. Но рассказ неглубокий и потому недобрый. Откровенно злой рассказ. Пытаясь проанализировать прототипы (новая психокосмонавтика, старая космонавтика — союз космонавтов) я не смог предположить чего-то кроме популярный фантаст — союз Писателей или современный клипмейкер — Союз Кинематографистов. И в этом случае становится понятной подоплека, но становятся явными и несоответствия — с чего бы вдруг «старым космонавтам» гнобить молодого психокосмонавта? Чем он им так помешал, в конце концов, космонавты вряд ли станут ненавидеть клубы с виртуальными аппаратами «космических» путешествий. С другой стороны, будучи неплохо знакомым с ивановским союзом писателей, мне трудно себе представить, что писатели дружно сговорились и вызвали на встречу Михаила Кликина, который наверняка за свои тиражи получает больше, чем Таганов, Коновалов или Орлов, и чтобы, вызвав его в союз, они начали бы поливать Кликина грязью. С другой стороны, ситуация эта вполне реальна, но при наличии четких условий такой вражды: например, недофинансирование старых космонавтов, урезание пенсий, отмена прежних льгот, тот факт, что водители маршрутных такси, вынуждаемые администрацией возить стариков льготно, не останавливают экипажи перед космонавтами-пенсионерами (это реальные факты отношения к пенсионерам в целом в городе Иваново). Т.е. вражда старых к молодому может быть не оправдана, но, по-крайней мере, объяснима, понятна, очевидна. В рассказе же Каганова нам показан злостный заговор. Приводя в пример того же Кликина, неприятный инцидент мог бы произойти, если бы он пришел в Союз с просьбой принять его в члены, и тем самым вызвать бурю (и то, зная Кликина и членов СП — думаю, вряд ли). Но это будет совсем другой рассказ, у Каганова космонавта «позвали», чтобы облить грязью.

Ну и последний аргумент против показанной ситуации — всякий Союз состоит из лентяев, держащихся за свои значки, и простых рабочих лошадок — творческих людей, со сложившейся жизнью, мнением, людей опытных и мудрых. Классик сказал — «признак мудрости непременное хорошее расположение духа». Будучи идеалистом и имея кое-какие наблюдения над нашим союзом Писателей, берусь утверждать, что добрых и мудрых людей больше, а посему, герою рассказа — откровенно не повезло, оказавшись в компании «жлобов».

Напоминаю, рассказ я оценил довольно высоко, в частности, за его противоречивость, но общее впечатление, «Моя космонавтика» — это рассказ обиженного мальчика.

Семейная проблема.

Рассказ-хохма. Написан не для чего и не о чем. Про разумную коноплю, которая покуривает человеков. Может быть, определенную ценность представляют семейные диалоги, но глубокий анализ транзакций я читал у Берна в «Игры, в которые играют люди», поэтому ничего нового не увидел. А проблема контакта с разумными растениями в рассказе Саймака «Чудовища» — показа не пример грамотнее. Даже если рассмотреть рассказ по сути, как историю мальчика, у которого отец обнаруживает косячки, то смысл рассказа остается невразумительным. С точки зрения текста: обилие восклицательных знаков («!!!»), орущий отец, визжащая мать — не слишком притягательная картина.

Рассказ написан для конкурса.

Итак, хоминоиды

По структуре рассказ четко разбивается на эпизоды, озаглавливаемые текстом «слайдов» доклада: «вступление в счастье», «кто такие хоминоиды» и пр. Основная идея в том, чтобы подтолкнуть читателя к мысли, будто все несчастья человека — кажутся кажутся ужасными, а на самом деле все не так плохо. Идея не нова, но для иллюстрации автор выдумывает вселенную, в которой несчастья случаются не в пример регулярнее, а обитатели других миров страдают больше и не жалуются. Весь сюжет более всего напоминает подборку последовательно рассказанных анекдотов и в этом мог бы претендовать на достойное место в «Аншлаге», но увы, не в литературе.

Вступление в счастье. Профессор приводит совершенно детские примеры (фильмы, книги), да и само рассуждение о счастье в таких наивных оборотах выглядит неубедительно.

Феномен хоминоидов. Удача на примере ножей, вилок, автомобилей. Проценты вероятностей смертельных случаев, очевидно, придуманы для хохмы. Но и взяты с потолка, в конце концов, статистика есть и на земле, и здесь действуют те же самые распределения. В результате чего, первоначально забавное ощущение сменяется недоумением от откровенной фигни.

Психология... Про труд и лень.

Самообъяснения... Самый зряшный эпизод, на мой взгляд, ибо Каганов полез в философские и религиозные дебри, о которых либо знает очень немного, либо позволяет себе очередную громкую и пустую гиперболу: «образ Спасителя: высшего существа, которое в силу своего ... благорасположения ... круглосуточно занимается спасением ... от мелких и крупных неурядиц». Спаситель занимается не этим. Кроме того, христианство — далеко не единственная религия, а в Исламе, Буддизме, Каббале и пр. «Спаситель» как факт отсутствует.

Бывают ли несчастья... Собственно часть о том, как Х. выдумывают себе проблемы. На самом деле проблема счастья или несчастья людей намного глубже, чем банальное выдумывание проблем от скуки, корни ее уходят в распределение ресурсов, в угрозу перенаселения и пр. Тон же «профессора», а точнее автора, убеждает лишь в бла-блашности всего повествования. Отчего на ум приходит станиславское: Не верю! Забавно, но глупо.

Портит впечатление также общий «непрофессорский» тон, периодические «вау» и пр., отчего создается впечатление что идет не научная конференция, а собрание дебилов. Согласитесь, чудак-профессор и дебил — не равнозначные фигуры, даже в юмористическом рассказе. Если целью автора была сатира над научной средой, тогда и это ему не удалось: сравнить хотя бы с научной сатирой Лема в «Футурологическом конгрессе» и «Профессоре А. Донда». Лем был ученым и довольно глубоко и подробно иронизирует над наукой. Каганов же демонстрирует нам некомпетентность во многих областях, привлеченных для иллюстрации идеи рассказа, что остро усугубляется невнятным финалом: чего такого хотел профессор вообще сказать, если рассказ заканчивается взаимными оскорблениями и разочарованием?

Седьмая Водолея.

Неплохой рассказ, если бы не общий высокомерный тон автора по отношению к бардам: говорящие клички Шопин, Гамнилин, Лысых, тычки «вы не профессиональные туристы, не профессиональные музыканты», «да и в плеере моем крутится музыка другого стиля — более профессионального». Вот и получился рассказ от человека, знающего эту субкультуру как бы со стороны, и со стороны посмеивающегося над нею. Я не знаю, что такое КСП, но, как мне показалось, это что-то вроде авторской/бардовской песни, а ко многим бардам я отношусь с глубоким уважением — к Медведеву, к Фахртдинову, к Шаову. И фраза «КСП — это жизнь» в устах героя выглядит как издевательство автора — тупые песенки, глупые фамилии, водка, сумасшествие. Недобрый рассказ: хотя бы потому, что весь сюжет в конце скатывается к белой горячке героя, т.е. к бессмысленности «слетов» и всей КСПшной жизни.

Эпос хищиника.

Первый рассказ, в котором упомянуты консультанты, и чистосердечно признаваемый автором, как наиболее удачный. Вот только по мне так должен писаться каждый рассказ, и труда необходимо вкладывать много в каждый рассказ, а в случае Каганова — «сомневаюсь, что мне в будущем удастся написать что-нибудь лучше» и «этого ... вполне достаточно для автора». Эти слова почти откровенное признание в том, что автор не считает необходимым развиваться, работать и выкладываться в своих произведениях.

Хороший рассказ. Из всех прочитанных до сих пор — самый проработанный, хоть и не достаточно глубокий, но достойный. Подбор мифов из человеческой истории спорный, в частности, эпизод со смоковницей, а вот эпос других инопланетных народов интересен. В рассказе есть и новизна (хотя у Шекли была повесть об исследователях-землянах, включившихся в цикл инопланетной жизни — от растений до цивилизации и деградации), и драматизм (впрочем, не совсем ясно, как все три варианта финала могут существовать в одной и той же вселенной, а паравселенные в сюжет не введены). Этот рассказ доказывает, что Каганов может написать хорошо. Вот только по моему скромному мнению подобную исследовательскую работу (см. консультантов и помощников) нужно проводить для каждого рассказа.

Загадать желание.

Во-первых, был у Шекли рассказ «Божественное вмешательство» о том, как люди просили у Бога всяческих благ и чем все это каждый раз заканчивалось. Во-вторых, в 1999 году в Голливуде был снят фильм «Брюс Всемогущий», где главному герою на время пришлось заменить Господа и выполнять его обязанности. Он попытался выполнить одновременно все молитвы и чуть было не наступил крах. Причем, в фильме это был лишь крошечный эпизод. Таким образом, новизна Кагановского фантастического допущения невелика: все загаданные в новый год желания жителей одной страны (России) — исполняются. Собственно, текст рассказа опять же достоин скорее «Аншлага», чем литературы, особенно моменты, когда автор увлекается, описывая последствия для шоу-бизнеса и пр. Чем литература (пусть юмористическая) отличается от сатирических эстрадных монологов? Наличием фабулы и выстроенного сюжета, каждая деталь для чего-то служит, рассказ же «Загадать желание» до самого финала остается последовательностью анекдотов. Единственное, что заслуживает внимания — финал, лаконичный, изящный, — он позволяет повысить на 1 балл оценку всего рассказа. Но в целом, сырой текст.

Типовая конфигурация.

Во-первых, путешествия из прошлого в будущее путем заморозки/разморозки — тема довольно изъезженная: начиная с «Двери в лето» и «Футурологического конгресса», заканчивая несколькими экранизациями — «Замороженный», «Новые амазонки» и пр.

В этом рассказе будущее, в котором Президентом стал компьютер, а люди воспитываются в типовых конфигурациях (нумера Замятина?) — «тихий работяга», «экстремал» и пр. Размороженный герой вынужден выбирать одну из конфигураций, но для него — выходца из прошлого, — такая узкая специализация (невозможность разных увлечений и хобби одновременно) неприемлема. Встреча же компьютера-Президента с «невозможным» жителем вызывает ошибку системы.

Итак, что же мы имеем? Рассказ распадается на две независимые части: до и после заморозки. Причем до и после — связаны только изобретением замораживания и общим главным героем. Никакой связи между общественно-политическими событиями до и после — нет. Из этого вытекает, что все детали в части «до» — ученые, задолженность по электроэнергии и пр. — призваны только для хохмы, а политический строй «после» во главе с Президентом-компьютером — берется из пустоты.

С точки зрения литературы, самая интересная мысль о свободе человека как акте выбора одной из допустимых альтернатив — не развита, конфликт внутреннего мира героя и нового строя не показан, а случившаяся ошибка в системе, если вдуматься, ловкий способ увильнуть от ответственности за сюжет. Что произойдет с обществом в котором вся пирамида власти «подвисла» или даже «перезагрузилась»? Сколько людей не переживет? Каким будет новое общество? Автор не отвечает на эти вопросы, он даже не ставит их.

Рассказ конкурсный.

Летящие в пустоту.

Тоже конкурсный рассказ, популярность которого удивляет автора. Зря удивляет. В отличие от большинства произведений, в этом рассказе не так много лишних и необоснованных эпизодов и деталей. Он более-менее собран.

Графоман-неудачник начинает работать над новым рассказом, текст которого на удивление повторяет текст его предыдущих рассказов. После чего у писателя появляется множество «гостей из будущего», они сообщают герою, что он в будущем написал гениальный рассказ и просят вставить кое-какую рекламу в его текст. Разговор с инспекторшей открывает истину: рассказ дрянной, а прославился он тем, что в него много несусветной рекламы понапихано. Наконец, появляется еще девочка, которая сообщает, что он написал хорошую книгу, а в прошлое теперь летают все кому не лень и запросто меняют его.

Пожалуй, эпизод с девочкой самый натянутый, а мотивы ее поступков самые невразумительные — переместилась в прошлое, спасла Дантеса, Троцкого, еще кой-чего по мелочам и все, чтобы насолить родителям.

Зато интересен образ в конце рассказа, почти неуловимый: герой уже свыкся с возможностью менять будущее, напечатал дрянной рассказ с обилием рекламы, и мы вдруг видим, — каково ему в настоящем с этими своими достижениями мириться, ведь жизнь продолжается.

Долларка.

Может быть, Каганову и не хватало вступления, но лучше бы он его не писал. Рассказ разваливается на две части.

1. Учитель и Ученик, ангелы или Боги — неизвестно, ставят эксперимент на человеке.

2. История бомжа, награжденного стодолларовой купюрой.

Первая часть была написана как предисловие ко второй. Вторая сама по себе вполне прилична, хоть и не добрая. Бомж некоторым образом получает «долларку», пытается обменять ее на «деревянные», ему это не удается, он задумывается о жизни, хочет что-то изменить, но его убивают из-за той самой «долларки», которая для него оказалась бесполезной.

Вполне реалистичный рассказ. Но Каганову захотелось сделать «фантастегу» и получился фарс.

Все происходящее с героем-бомжом — эксперимент высших сил, т.е. недалекого Ученика-максималиста и потакающего ему в данном случае Учителя. Ученик дает бомжу «сверх меры». Это навлекает на бомжа крупные неприятности. С другой стороны, «долларка» ведь сделала свое дело: Парфеныч задумался о жизни и задумал что-то изменить. Этого-то ему не дали. И выходит, что во всем виноваты те самые «высшие» силы, эксперимент устроившие. А про них в тексте больше ни слова. Понял ли что-то Ученик? почему Учитель допустил подобный исход?

Дом ребенка.

Авторская позиция которая раскрывается во вступлении «От автора» характерна: рассказ был написан для журнала, редакция журнала вернула рассказ на доработку, Каганов «без мата» отказался. И злорадно добавляет, что журнал так и не открылся.

Какие можно сделать выводы из этого? Редакции журналов бывают всякие, но как правило это люди связанные понятием «формата». Кроме того, редактор — это человек, как правило, хоть что-то понимающий в тексте, и если у него есть претензии и рекомендации, их полезно по крайней мере понять. Позиция же Каганова видится мне следующей: ему, гениальному писателю с известным именем (!) предложили сократить и доработать творение (!), он «вежливо» отказался. С обиженной позицией, что «писателю-фантасту нет места на светлом празднике журналистики». А рассказ-то между прочим, не ахти. И если фантастические журналы такие рассказы печатают, то литературный журнал — не взялся бы, ибо слабо. А уж какой редактор оказался в том журнале, мне не известно.

Итак, юноша и девушка приходят в дом ребенка, чтобы договориться о своем будущем малыше. Он на нее постоянно орет (что вообще характерно для многих персонажей Каганова), но это, как выяснится впоследствии, для достоверности легенды.

Так или иначе, они вызнают у администратора дома ребенка о процедуре искусственного зачатия, о возможностях генетического «тюнинга», договариваются о незаконном тюнинге со скидкой, после чего достают удостоверения инспекторов и пытаются выжать взятку. Администратор оказывается генетическим «тарзаном» со сверхспособностями и вышвыривает неудавшихся авантюристов.

Право слово, на этом стоило бы закончить. Остальное — типичные кагановские издевки, портят все впечатление.

Рассказ поверхностен, финал смазан, а все эти фишечки про генетический тюнинг — красивый фантик для чего?

Брэдрол

Без комментариев.

Выдергивание куска из рассказа, тем более не очень удачного.

Ошибка 2000 года.

Неплохой, хоть и неглубокий рассказ. Как раз за счет краткости, все в нем вроде бы на месте.

Вот только «глава мировой корпорации программного обеспечения» спотыкает.

Казнь

Без комментариев. Рассказ без смысла на аппетитных анатомических подробностях. Поступки героев необоснованы, нелогичны, неприятны, выводов никаких. Вполне достойная иллюстрация общему недоброму стилю Каганова. Что интересно, это первый рассказ автора (как он сам признается), и суть творчества автора проиллюстрирована довольно ярко: вместо того, чтобы обдумать метафору «зеленой вороны», он увлекается достоверностью описания самого процесса казни, того, как умерщвляется Зеленый, постепенно, по частям.

Три характерные черты Кагановского стиля: неглубоко, много деталек и «фенечек», без доброты.

Мамма Сонним

Хорошо написанный рассказ. Динамичный хоррор-боевичок.

Первая зачистка

Неплохо. Орущий Творец — это в Кагановском стиле. Будда же — не творец, а просветленный, который ожидает всех людей у врат Нирваны, чтобы войти в нее вместе с ними. Легкий динамичный юмористический рассказ без претензий с религиозным уклоном.

День академика Похеля

«Лукавые британцы» в погоне «за длинным рублем». Обоснованно?

Я сразу переключился на конец книги, поскольку дочитывать особого желания нет, время поджимает, а тащить с собой недочитанный томик Каганова желания нету и вовсе.

--------------- Итоги.

Не знаю, может быть, вступления «От автора» создали у меня определенный настрой, ибо написаны местами высокомерно, с налетом «крутизны», которой в общем-то и нет. Его рассказы вполне могут сойти тем, кто не читал старой фантастики, возможно, в «новой волне» он действительно интересный писатель, но, увы, после Лема, Азимова, Шекли, Саймака — мне у Каганова читать нечего. Юмор Шекли и Лема мне ближе и без лишней заносчивости. С другой стороны, кагановская позиция в отношении к творчеству вызывает у меня только недоумение: «литература никому ничего не должна». И все вытекающие из нее поблажки: не могу кропотливо работать над текстом и не считаю это необходимым.

Тут есть повод задуматься. Архитектор, приступая к работе над проектом здания, несет определенную ответственность — за жизни будущих жильцов, комфорт будущего жилья, влияние будущего здания на окружающие поляны и дома (расчет тени и пр.), учитель — несет ответственность за воспитанников, их образование, их общественно-моральные принципы, врач — несет ответственность за здоровье и жизнь пациентов. Т.е. всякая профессия в той или иной мере должна нести на себе какую-то ответственность, т.е. по сути «должна» что-то и кому-то. А вот писательство по-кагановски никому ничего не должно. Очень удобная позиция, которая оправдывается популярным ноне принципом «пипл хавает».

С другой стороны, первая половина рассказов психолога каганова пронизана комплексом обиженного родителями ребенка, от «Хомки» и «Любви...», до «Седьмой водолея» включительно. Случайно ли это?

Общая характеристика творчества: неглубоко, поэтому сыро, и довольно озлобленно, без доброты, без мудрости, без спокойствия, уравновешенности. Лично мне, читать такого писателя не очень интересно, а местами — неприятно (тут опять же, виной могут быть авторские предисловия).

В лито при союзе писателей частенько всплывает вопрос о «целях творчества». В общем-то, цели творчества каждый писатель сам определяет для себя. Для меня краеугольным камнем для собственного ответа на этот вопрос стало замечание кого-то из мудрых — «писатель, не тот кто хорошо и много пишет, а тот — кто не может не писать». И, в этом отношении, понимать творчество Каганова мне оказывается очень непросто, потому что он сам признается: лучшая творческая среда — двух-трехденвный аврал на заданную или свободную тему. Что очень напоминает ситуацию, когда человек не знает о чем писать, но в экстремальных условиях способен выродить нечто. Для меня это — признак графомании.

3. Литературная критика.

От рассказов Каганова перейду к разделу литературной критики, где, собственно, расположилась полюбившаяся мне статья.

Обезьяна из прекрасного далека

Хорошая статья, довольно аргументированная, где психолог Каганов может развернуться в знакомой среде и его замечания о «комплексах», проявляющихся в том или ином типовом фантастическом образчике, вызывают у меня доверие, а общий ироничный (худо-бедно аргументированный) тон — веселое расположение духа.

Зато дописанные позднее абзацы делают объективную статью неким идеологическим манифестом, причем приводимые тезисы довольно неоднозначны: «аресовано лишь к прогрессивном настроенному читателю... тем, кто не готов встать в строй унылых воспитателей-морализаторов... целенаправленно потакать первобытныи инстинктам массового читателя....».

В общем-то, этот очень пафосный тон соответствует «не мужу, но мальчишке», как я успел убедиться ранее — мальчишке, любящему покричать, но не подумать. И эти дописанные абзацы, конечно же, снижают достоинства по-настоящему интересной статьи.

Разумны ли инопланетяне?

Этот бред язык не поворачивается назвать статьей. Скудная попытка в стиле «Обезьяны...» поговорить о штампах в отношении инопланетян. Совершенно не аргументированная, в тексте не приведен ни один автор, ни одно произведение, зато весь тон безапелляционно повышенный с оттенком истины в последней инстанции.

Оговорка в начале статьи: «таких фактов исчезающе мало, и мы не станем принимать их в расчет». Непринятыми в расчет оказались такие писатели, как Лем (Эдем, Солярис, Непобедимый), Азимов (Сами Боги), Саймак (почти все рассказы про контакт), Кларк (Одиссея и Свидание с рамой). Так вот, если не учитывать в расчет лучших представителей фантастического жанра, тогда проблему инопланетян действительно можно уложить в прокрустово ложе статьи Каганова.

А так — она является пустомельем по мотивам фантастики. Глубина анализа не выходит за пределы статей Лема (70х годов) — «О возможности контакта» и «О летающих тарелках». Кроме того, сам Лем иронизировал над штампами в отношении инопланетян в своем «Вторжении с Альдебарана», так что заслуги Каганова оказывают еще менее значимыми.

Таким образом, вторая статья — явная утка для доверчивых.

Фантастическая сенсация...

Что Каганов мастер таких «уток» он наглядно доказывает в следующей статье, и хотя некоторые эпизоды довольно забавны, весь этот обзор экспериментов на людях скорее свидетельствует о любви автора поглумиться над доверчивыми читателями и вознести свое «я» над подобным «быдлом», нежели как-то помочь с преодолением заявленной проблемы: «давайте соберем волю в кулак и — не станем верить?». Уверен, что после этого призыва Каганов тут же изобрел новый эксперимент.

Хочется отметить, что добрые люди — обычно доверчивы, ибо каждый относится к другим так, как хотел бы, чтобы относились к нему. Тогда единственным следствием, которое можно сделать из вышесказанного: тяга к экспериментам над доверчивыми людьми — есть свидетельство общей недоброты, обозленности, каких-то комплексов самого автора экспериментов.

Как назвать свою книгу

Я как-то видел дельную статью примерно с таким же содержанием, как придумывать название, чтобы оно не казалось штампованным, какие сочетания стоит сразу исключать и т.п. По сравнению с той статьей, кагановская — это «вредные советы» (ц), причем изложенные непоследовательно, сумбурно, без какой-либо практической цели, для хохмы.

Дневник заслуженного писателя

Кроме «Обезьяны...» единственная заслуживающая внимания вещь среди статей. Улыбнуло. Кое-что с удивлением узнал, кое-что обнаружил. Но и в данном случае, у меня сложилось устойчивое ощущение, что «дневник писателя», на поверку оказывается «дневником графомана из фэндома», что на порядки снижает его достоверность и весомость.

4. Конец

Вот, собственно, и вся книга «День академика Похеля» без пяти рассказов, которые я вряд ли когда-нибудь захочу читать. В этой книге я обнаружил один по настоящему хороший рассказ («Эпос хищника»), несколько неплохих, остальные поверхностные и сырые. Кроме того, одну полезную статью («Обезьяна...»), одну забавную («Дневник...»), ну и еще могу поблагодарить автора за то, что на его примере я понял, как не нужно писать, и как не стоит работать над своими рассказами. По моему — неплохо. Вот только заслуга ли в этом автора?