Александр Гаррос:
Вероятно, я жесток. Но все же. И игры с формой, и игры в слова – инструменты, которыми надо пользоваться с умом и с четким пониманием, чего именно ты хочешь добиться. А не размахивать ими как палицей на протяжении пары сотен страниц. Можно, конечно, сказать – «экспериментальная фантастика», но объясните же мне, в чем смысл эксперимента. Пожалуй, тот случай, когда все губит достаточно большая форма. Невеликий рассказ в той же манере мог бы быть и мил.
Оценка: 2.
Сергей Жарковский:
Осилил дважды честно.
Общее читательское впечатление: Красивые. Пустые. Слова. (с) Ю.Некрасов.
Профессиональное мнение: «Степень деформации языка выше степени трансформации материала и сюжета.» (с) Веллер. Точка.
Номинатор представил этот текст (ненавижу слово «текст», но это именно «текст») как «текст для писателей», совершенно не думая о том, что писатели (если они писатели) — во-первых и в-единственных читатели, то есть — нормальные люди. Приключения «помойных эльфов» Гржмелика и Вахмурки... простите, Франтишека и Ярмолки ни душе, ни уму ничего не приносят, разгадывать квест в квесте квестом погоняющий зачем — непонятно; кто все эти люди и что они от меня хотят объёмом в ПЯТЬСОТ ТЫСЯЧ ЗНАКОВ?! Для справки: «Координаты чудес» Шекли — 245 тысяч знаков, «Алиса в стране чудес» — 145 тысяч.
Сравнение данного текста с «Осмотром на месте» доставило дополнительно. Поскольку Лема я понимаю. А Некрасова нет. Нет, я никогда не задаю самый ИДИОТСКИЙ вопрос. который может быть задан писателю критиком: «Что хотел сказать автор?» Я задаю самый СТРАШНЫЙ вопрос читателя — писателю: при чём здесь я?
В качестве золочения следует отметить, конечно, вполне себе уверенный сюсюсюсю-стиль, любимый читаелями (писателями) грелочных рассказов, было несколько не лежащих на поверхности словообразований, есть ощущение, что Юрий Некрасов умеет пользоваться и нормированным русским языком; ежели б «Брандлькаст» был на четыреста пятьдесят тысяч знаков короче и названия разделов формировались бы без помощи слепого биения пальцами по клавиатуре, — разговаривать было бы о чём, наподобие как о перестроечных произведениях Нарбиковой «Ёкало ехало»... простите, «Около эколо» или «Равновесие света дневных, ночных, вечерних и остальных звёзд», поражавших моё воображение в семнадцать-осьмнадцать годов (лет).
Резюм: проделана большая, бессмысленная для читателя (и читающего писателя), работа.
Оценка: 1.
Лев Лобарёв:
Избыточная языковая энтропия — текст перенасыщен, а смысл — разжижен, в итоге кажется, будто смысла нет вовсе.
Оценка: 2.
Михаил Назаренко:
Это вполне ужасно. Претензии на языковую игру, более того на языко-миро-творчество – при полном отсутствии чувства языка.
Язык можно разложить на элементы и перекомбинировать их (Хлебников), можно сдвинуть значения слов (Платонов), а можно на место любых слов ставить любые слова, как бы с ухмылочкой, как бы с иронией. В итоге – унылый и нудный хаос: «Протяжно, с издевочкой врезались два щуплых тельца в тугую сеть...». «Беспамятно хотелось стричь ногти». «Франтишеков язык ревниво принимал любые новшества в его гортани, и пока тот с ним боролся...» А в финале – смена непривычных банальностей банальностями вполне привычными: «По сердцу словно провели когтями...», «Паника пойманной птахой билась в груди...»
Не сдвинутый, не опрокинутый и не вывернутый наизнанку мир, а свалка – массовая культура эпохи «Самиздата», не сумевшая осмыслить и переработать эксперименты высокого модернизма.
Оценка: 1.
Андрей Рубанов:
Из отзывов следует, что роман написан в жанре «фрик-фэнтези». Оказывается, есть и такой. В книге создано галлюциногенное пространство, в равной степени талантливое и нелепое. Много остроумия и юмора, а хороший юмор всегда в дефиците. Возможно, именно такие книги в какой-то момент войдут в моду. «Брандлькаст» — или все-таки брандахлыст? — может содержать в себе сто пятьдесят страниц, а может и тысячу сто пятьдесят, это «белый шум», можно начинать читать с любого места и заканчивать в любом.
Оценка: 3.
Роман Арбитман.
Оценка: 4.
цитировать
свернуть ветку
