Константин Арбенин: «Прогрессоров у нас было много». Интервью на сайте онлайн-журнала «Питерbook»

цитата

КОНСТАНТИН АРБЕНИН: «ПРОГРЕССОРОВ У НАС БЫЛО МНОГО»

Целиком читайте на сайте онлайн-журнала «Питерbook»:

http://krupaspb.ru/piterbook/fanclub/pb_fan_column....

— В начале этого десятилетия в отечественной и мировой фантастике начался печальный, но неизбежный процесс: смена поколений. От нас ушли Рэй Брэдбери, Гарри Гаррисон, Борис Стругацкий и многие другие из тех авторов, на которых росло поколение тридцати-сорокалетних. На книгах этих писателей учились, их героям старались подражать... Как вам кажется, есть ли среди современных фантастов те, кто сыграет ту же роль для молодого читателя?

— Мне кажется, что несколько неточностей заключено в самом вопросе. Во-первых, молодой читатель сам определит, кто для него будет играть такую судьбоносную роль, — что бы мне ни казалось, как бы я ни хотел, я не смогу ему навязать своих протеже. А во-вторых, вот какая закавыка... Если говорить о моём поколении — тридцати-сорокалетних — то оно ведь не только на фантастике росло; фантастика была просто одним из многочисленных явлений, нас взращивающих. И, как в каждом явлении, в нём были великие художники, которые как бы перешагнули рамки своего жанра и стали достоянием всекультурным и всечеловеческим. Брэдбери и Стругацкий — только во вторую очередь фантасты, в первую — они большие писатели. Такие же глыбы били и в других видах и жанрах искусства — в поэзии, в детской литературе, в реалистической литературе, в военной прозе, в песенном жанре, в кино — везде. Можно было выбирать на кого равняться и на ком расти: кто-то рос на песенках Гладкова и Энтина, кто-то — на «Биттлз», кто-то — на повестях Бориса Васильева, кто-то — на книгах Брэдбери и Лема... кто-то — на всём этом вместе взятом. Прогрессоров у нас, к счастью нашему, было много. Я, например, не будучи поклонником фантастики, хорошо знал и любил Брэдбери и Стругацких, потому что для меня они были не фантасты, а просто хорошие писатели. Сейчас, на мой взгляд, проблема фантастики в том, что в ней нет авторов такого наджанрового масштаба. Даже самые достойные и самые именитые из них всё равно существуют только в своей среде, только в рамках своей субкультуры, в данном случае субкультуры НФ. За пределами их цеха эти имена неизвестны. И поэтому они не влияют на поколение в целом, они только небольшой сегмент любителей НФ захватывают. К сожалению. Если я ошибаюсь, то... я только рад буду, если это окажется заблуждением. Но мне кажется, что искать современных прогрессоров надо не в жанре, а везде — во всей доступной культуре. И тогда выяснится, что они есть. Из состоявшихся художников моего поколения назову Олега Дормана — режиссёра, чей документальный фильм «Подстрочник» стал не просто явлением культуры, он изменил атмосферу общественной жизни, он как бы заставил людей иначе посмотреть на окружающую действительность. Что характерно именно для настоящего произведения искусства. Вот, мне видится, что роль Дормана — она ещё будет оценена по достоинству, а пока я просто могу его имя назвать как пример того, что и в наше время прогрессоры тоже существуют, а значит, у молодого поколения есть нравственный материал, на котором можно строить жизнь. Если поискать, то можно найти ещё нескольких достойных художников.

И ещё момент, который мне кажется существенным — в свете этого вопроса. Да, великие писатели уходят. Но тем они и отличаются от других людей, что не совсем умирают. Разумеется, речь идёт о настоящих художниках, настоящих писателях. Они умирают на человеческом уровне, но произведения-то их остаются! Поэтому мне кажется неправильным такая постановка вопроса: мы, мол, остались без Брэдбери, без Стругацких... Да вот же они — стоят на этой полке, всегда под рукой. Если я хочу узнать их мнение о текущем моменте, мне достаточно протянуть руку и открыть книгу. И они обязательно ответят — таково свойство хороших книг, они всегда находятся на острие событий, всегда всё знают о сегодняшнем дне и подсказывают читателю, как и чем жить. Поэтому ничего нет актуальнее «Войны и мира» или стихов Пушкина. То же самое и в фантастике — ничего нет более остро-современного сейчас, чем «Гадкие лебеди» и «451 по Фаренгейту». Есть такие непреходящие художественные ценности, которые действительны для любого поколения — неважно, когда они были написаны. Другое дело, что человек устроен так, что ему в первую очередь хочется услышать голос своего современника — ему он почему-то верит больше. Во всяком случае — до поры до времени.

— Вы не понаслышке знакомы с театральным закулисьем: сами ставили пьесы, играли в чужих постановках, наблюдали, как работают с вашими произведениями другие режиссеры... Поделитесь профессиональным секретом: какими качествами должен обладать текст, чтобы его инсценировали? Как вообще это происходит? Есть ли шансы у писателей-фантастов пробиться на театральную сцену?

— Да нет, я с театральным закулисьем вовсе не знаком. Те редкие пересечения мои с театром — они происходили исключительно по касательной. Это всё без меня происходило, кроме, разумеется, тех постановок, которые я делал сам. У меня есть одна такая нажитая опытом установка: если хочешь, чтобы что-то произошло, нужно это сделать самому. Мне хотелось, чтобы какие-то мои вещи стали спектаклями — так родились «Свинопас» и «Звери ищут лето». Недавно появился моноспектакль «Два клоуна» — его я, опять же, сделал сам. С Сашей, женой моей, мы его сделали, без всякого закулисья. А поставлена другим театром только «Темница»: режиссёр Саша Баркар в театре-студии «Deep» несколько лет назад дал этой пьесе сценическую жизнь, которая продолжается до сих пор. Я сам — опять же — её ему предложил, когда увидел его спектакли. Дальше уже всё развивалось само собой, без меня. Я просто потом уже увидел готовый спектакль... И вообще, у меня есть ощущение, что все промоутерские и продюсерские действия за меня выполняют придуманные мной герои. Герои моих произведений — они сами берут на себя функции литературных агентов, потому как понимают, что от меня беганья по редакциям и театрам не дождёшься, и никакого другого специально обученного человека у меня тоже нет. Вот они и устраивают свои судьбы сами — у них просто не другого выхода. Поэтому я скажу так: у любого писателя есть шанс пробиться куда угодно — на сцену, на экран, в открытый космос, — если только он создаст жизнеспособных героев, и те захотят чего-то большего, чем просто публикация в местечковом журнале. Живые герои — главное, что определяет долговечность и пробиваемость произведения. Подчёркиваю: произведения, не текста! Мне не нравится, когда литературное произведение называют текстом. Для редактора это ещё куда ни шло, но если писатель называет своё детище «текстом», то это уже многое говорит — и о качестве «текста», и о качестве самого писателя. Это так — попутное замечание, раз уж просили поделиться профессиональными секретами... А других секретов у меня нет — как происходит, так и происходит. Я записываю вещи, которые приходят через меня в этот мир, а дальше они живут своей непостижимой жизнью... Это одна из главных тайн творчества... Вот сейчас пьесу «Темница» ставят на радио «Культура», в ней будут играть актёры РАМТа. Вы думаете, я как-то что-то предпринимал для этого? Да нет же — всё они, герои пьесы. И спасибо им за это. Видимо, они оказались жизнеспособными, а пьеса с каждым днём только набирает актуальности. К некоторому моему сожалению — человеческому, не авторскому.