Байки из склепа

Россия (эх, щедрая душа!) -Фр-Герм, продолжительность — 160 мин,
       жанр — Великий фильм о великой войне, дубль второй или It's alive! Alive!!!
       слоган: «Ни шагу назад!»

Пасмурное майское небо плевалось белыми снежными хлопьями. Крестьяне покидали свои избы, мрачно взирали тьму, которая разверзлась над их головами и смачно плевали в морозную грязную слякоть: « Не иначе, Барин снова на нас будет с самолета какать, тьфу ты!». Не отставала от морозного майского неба и сама Мать-Природа в своем едином воплощении, щедро и без всякой меры, забрасывая окружающих пророческими знаками и мрачными знамениями. Где-то поодаль, затяжно навзрыд завыла одинокая собака, и все в деревне вдруг застыли немыми столбами, прекрасно понимая всю суть послания, доставленного конечному адресату. «Значит, снова будут трясти сиськами, ух, што б их» — мрачно процедила сквозь зубы попадья и отправилась в свою избу жечь священный ладан. Но не тут то было — небо затянуло черной скатертью, на которой то и дело угадывались оранжевые прожилки планет совершивших дружный коллективный оборот вокруг своих осей и принявших построение в форме православного креста. И в тот самый момент, когда небесные гиганты закончили свое торжественный обход, корова деда Захара отелилась двухглавым уродливым мутантом. Дед размазывал по щекам соленые слезы, рыдая даже не от жалости к буренке и своему, и без того тощему подсобному хозяйству, а скорее от полнейшего бессилия, осознания своей абсолютной неспособности что-либо исправить и предотвратить. Будут бесполезны любые телодвижения — и сформированные для удобства в стаи, подводные мины вновь ринутся с экрана к зрителям, в надежде их «отправославить» с огоньком. Пусты любые слова, пролетят мимо цели ненужные уговоры — и тотчас рикошетом вернуться назад кадрами пылающих деревень, в самых смелых и воспаленных фантазиях, уничтоженных лично Великим Кинорежиссером, при помощи его собственного Креста Карающего Православия! Что бы не делали, мы уже заранее проиграли — ведь, несмотря на все разгромные рецензии, уничижительные и даже оскорбительные частные мнения, многочисленные фотожабы, пародийные стишки, шутки, анекдоты и даже обыкновенные улюлюканья,  5 мая 2011 года, ОНО вернулось!  

Вниманию тех, кто провел весь предыдущий год вдали от кинотеатров и интернета, не читая газет и не заглядывая в телевизор, предлагается краткое содержание предыдущей серии. 8 лет отечественного зрителя/слушателя/читателя/интернет-пользователя стращали упоминаем о Сверхсекретных Таинственных Архивах, чьи двери закрыты для всех простых смертных, но которые не способны остановить мощный поток Всей Правды о Великой Войне, подгоняемой наружу Великим Кинорежиссером под старосоветским лозунгом: «Все для фронта, все для Победы». Целых 8 лет в умах поклонников отечественного кино рисовались картины НЕРЕАЛЬНО масштабных батальных сцен, от одного взгляда на которые этот ваш Спилберг только жалобно пискнет, осознав свою полную творческую и техническую ущербность и немедленно отправится к ближайшей табуретке, на ходу завязывая вокруг шеи собственные шнурки. Но пришел апрель 2010 года, в котором случилось полное «Предстояние»— и та самая Сверсекретная Истина на проверку оказалась набором старых постперестроечных баек про трусливых солдат с лопатой наперевес, вечно пьяных командиров-идиотов и диаблоподобного товарища Сталина, который руководил советской армией, не высовывая носа из собственного торта. Обещанные эпичнейшие баталии потонули в дымке компьютерного тумана, откуда изредка доносились звуки двуручной пилы, с помощью которой некое неопознанное лицо совершало противоправные (но отнюдь не противоестественные) действия в отношении НЕРЕАЛЬНО большого производственного бюджета картины. Впрочем, дело было совсем не в потраченных деньгах, и не в том, что Спилберг в очередной раз выжил после встречи с очередным блокбастером от всенародно любимого российского режиссера. Возведя в ранг абсолюта чисто физиологическую сторону процесса, Михалков проделал с военной историей тот же безвкусный фокус, который филейная часть немецкого летчика пыталась совершить над баржой Красного Креста в наиболее одиозном эпизоде картины. В результате, история Великого Кино о Великой Войне окончилась Великим Фиаско, так и не сумев предложить зрителю ни одного внятного ответа на закономерный вопрос: «Кто же все-таки  выиграл войну среди поголовно тупого и трусливого стада, представителей которого в фильме изображали абсолютно все актеры, не носящие фамилию Михалков(а) ?» Сам вопрос с подвохом, и ответ на него можно получить двумя способами. Самый элементарный — просто угадать фамилию Спасителей, на худой конец — подсмотреть на афише фильма, где она встречается никак не меньше 5 раз, набранных огромными буквами и самым увесистым шрифтом. Второй вариант предназначен лишь для законченных экстремалов, которые по жизни не ищут легких путей и требует от них наличия большого количества лишнего свободного времени (три часа — на просмотр, плюс столько же- на постравматическую релаксацию), очень здоровой психики и словаря русскоязычной ненормативной лексики потолще. Только настоящим фанатам законченной михалковщины покорится очередная недоступная доселе вершина из режиссерских фантазмов и пограничных образов, увитая вялотекущими работами, вроде бы самых известных российских актеров. Снимем шапки и поаплодируем безумству храбрых, ведь их ждет сама «Цитадель«!  

Если год назад, оригинал михалковской нетленки приветствовали хлебом, солью и всей страной, то сегодня, его выкидыша с умопомрачительной надписью на бирке «сиквел позорного сиквела некогда культовой картины» встречает лишь заплеванный железнодорожный полустанок, да немногочисленная толпа, углядевшая в новоприбывшем очередного веселого скомороха.  Вместо приветственной речи — новая порция насмешек над киноафишей, которая на этот раз напоминает гибрид обложки ДВД с отечественной трэш-игрой «Сталин против марсиан» и постера другого монструозного кадавра отечественного кинопрома, «Обитаемый остров: Схватка». Вместо праздничного оркестра — презрительный свист и громкие пожелания режиссеру почаще принимать прописанное ему успокоительное. Искренне обеспокоенные финансовым благополучием ленты, кинопрокатчики из «Централ Партнершип» долго ждали, пока иссякнут все молнии, утихнут споры, и ветер спокойно разнесет в разные стороны пепел, оставшийся от «Предстояния» после его первой и последней встречи с благодарным зрителем. Именно с этой целью, премьеру «Цитадели» переносили аж 4 раза подряд, отсрочив новую встречу с прекрасным более чем на целый год. Находились даже отдельные чудаки, которые фантазировали о том, что за минувший между премьерами 12-месячный срок, Великий кинорежиссер осознает всю глубину собственных заблуждений, залатает тонущую посудину и развернет ее носом к своему зрителю. Увы, их мечты так и не стали действительностью, и если «Цитадель» в чем-то отличается от своего одиозного предшественника, то лишь в сущих мелочах. Исчезли карикатурно поставленные сцены МЯСО-КРОВИЩИ, из-за которых известный российский кинокритик Михаил Трофименков причислил предыдущую картину Михалкова к новому слову в киножанре «порнографии смерти». Улетучился в неизвестном направлении неподдельный интерес к различным сторонам фекально-генитальной тематики. По сравнению с первой частью, второй фильм немного похудел в области хронометража, и вместо бессловесных общих планов, снятых с высоты Божественного Озарения уделяет гораздо больше времени выяснению отношений между героями и диалогам. Однако, во всем, что касается сомнительно религиозной и псевдоисторической трактовки, лед так и не тронулся:  вся советская армия привычно нажирается до передвижения по окопам в позе гиббона и с пьяных глаз, без оружия прет прямо на немецкие пулеметные доты. Немцы — аристократическая «белая кость», оплот европейской мудрости и цивилизации, безумно страдают от необходимости отправлять на тот свет все новые и новые партии аборигенов, которые лезут прямо на их высококультурные пулеметы с чаркой спирта, саперной лопатой и нехорошими словами. Что, Вам уже раньше встречалась подобная картина? Всем поклонникам американского суперфильма «Враг у ворот» — срочно смахнуть с щеки скупую  ностальгическую слезу!  

Под стать героям, вечно витающим в алкогольных парах, с трудом вяжет лыко и сам сюжет «эпохальной» дилогии. О единстве замысла остается только мечтать — события разных лет скачут по экрану безумной блохой, причем совсем без пояснительных надписей и прочих глупостей, таким образом у желающих соотнести происходящее на экране с реальными военными операциями, единственный выход — срочно развивать телепатию. Отрывочность сюжета доходит до полного абсолюта: главные герои фильма движутся сквозь время и пространство, из ниоткуда в никуда, то на какое-то время растворяясь в астрале, то вновь высовывая из него головы для того, что бы немедленно нырнуть обратно — и уже навсегда. Каким образом, дочка репрессированного врага народа, выброшенная с санитарной баржи в самом начале войны, вдруг дослуживается до лейтенантских погон? Кто и по какому спецзаказу изготовил репрессированному командарму его чудесную стальную перчатку с модными металлическими коготками? Куда постоянно исчезает и откуда вновь снова появляется в сюжете юродивый герой Дюжева? И тишина — ответы на эти вопросы и еще с десяток аналогичных, сценарием не предусмотрены. Зато сменив Карающий Крест на друидский посох, режиссер Михалков решил отказаться от массированного наведения Божьих Кар в пользу магии, контролирующей живую природу. Сначала зрителю предложат заглянуть в царский окоп глазами обыкновенного российского комара, затем — пройти за своей Цокотухой по прицелу немецкого пулемета лапками паучка-старичка неопределенной национальности, а под наступление заветного grand finale — залезть в шкуру той самой несомненно русской мышки-норушки, которая бежала, бежала, хвостиком махнула, яйцо упало — и обрушило к такой-то матери всю немецкую Цитадель. Позади — огромная толпа из радостных советских граждан, которые счастливо размахивают своими грозными черенками от лопат, поют и пляшут под гармонь. Во главе — умиротворенный, довольно посмеивающийся в усы бывший репрессированный, командарм Котов. Впереди Берлин, отступать некуда! Главное, что бы хватило  шапок и не иссякал запас магического зверья!

Вообще, последние полтора часа «Цитадели» оставляют устойчивое впечатление сытого воскресного пикника на поляне засеянной галлюциногенными грибами. Психоделичность происходящего нарастает ударными темпами: если на первых порах, зритель еще недоумевает, как главному герою удалось по запаху определить приближение своего давнего врага Мити (очевидно, все дело в специальном одеколоне с легким ароматом серы, который по чину полагался каждому полковнику НКВД), то финале уже не поведет бровью, даже когда весь честной народ отправится на борьбу с нацистами по воде как посуху — за два с половиной часа, и не к такому привыкнешь! Тем более, что остановив кровавые жернова смертельной порнографии, так пугавшей зрителей на протяжении первого фильма, Михалков попытался спрятаться за фанерным щитом русской народной сказки. Все атрибуты налицо: присутствуют и местная Избушка на Курьих Ножках (Цитадель), и добрый молодец, вооруженный волшебной уткой-кладенцом (угадайте Кто), и разумеется попыхивающий трубкой Кощей, который с неизменным кавказским акцентом поручает молодцу очередной mission impossible. Метафорический подход к трактовке исторических событий (Цитадель = Сталинград, 15 тысяч штрафников = цена в более миллиона человеческих жизней, которую пришлось уплатить за перелом в ходе войны), безусловно мог бы стать той самой спасительной соломинкой, за которую Михалков, словно чудо-Мюнгхаузен  за волосы вытащил бы обе части кинопроекта из поглотившего их зловонного болота. Но в конечном итоге, этого не происходит — уж больно избирательно смотрится эта «сказочная реальность» в «Цитадели», и особенно в «Предстоянии». Да, под соусом «условностей фэнтезийной мифологии» можно со скрипом закрыть глаза на избирательные чудо-мины, которые поражают плохих людей и не трогают хороших. Но что прикажете делать с совершенно «несказочными» элементами обеих картин:  прицельным воздушным фекалометанием или дружеской поркой пленного немецкого офицера? Сказка — ложь, но для режиссера Михалкова она еще и является удобной ширмой от критиков, которая все равно не выдерживает массированного натиска. Трудно избавиться от ощущения, что «режим народного эпоса» в обеих картинах включается лишь когда это максимально удобно самому режиссеру — для попытки обоснования трусости, подлости и жадности целой страны, где на весь народ найдется один единственный витязь — богатырь, да и тот- Котов!

По-прежнему, незрелищно поставленные битвы (зато Спилберг может смотреть спокойно!) и вялотекущие разборки Котова с нынешними и бывшими членами своей семьи, изредка перебиваются различными вставными эпизодами: то сельская баба (подозрительно похожая на старшую дочь самого Михалкова) под шквальным немецким бомбометанием, рожает мальчика, которого тут же нарекает Иосифом. Все окружающие весело смеются, пьют спирт, поют крамольные частушки и играют на гармони. То — деревенская девушка (к счастью, ни на кого непохожая), выходит замуж за безногого солдата. Все окружающие целуются друг с другом взасос, после чего — правильно Вы угадали: весело смеются, пьют спирт, поют частушки и играют на гармони. Очевидно, благодаря именно этим сценам, сам Михалков называет свою картину «метафизикой жизни» (в противовес «Предстоянию», где он пытался изобразить «метафизику смерти»- кстати, Вы заметили, что слово «метафизика» звучит куда благороднее и интеллигентнее, чем «порнография»?). Увы и ах — это тот самый случай, когда режиссерская трактовка произведения серьезно расходится с ее сторонним восприятием. И жизнь, и смерть отступают на второй или даже третий план, когда Котов вновь возвращается в свою старую усадьбу, хорошо знакомую зрителю по самому первому фильму и почти на целый час устраивает своим домочадцам допрос с пристрастием при посильной помощи Мити (Олег Меньшиков), Маруси (Виктория Толстоганова) и все того же резинового гусика. И актеры вроде бы хороши, и для самого Михалкова, камерная стихия — это тот кислород, которым дышат лучшие из его фильмов, но в итоге получилась лишь часовая «метафизика сплошного занудства». Фальшивые эмоции, вторичная попытка прожевать уже однажды выплюнутый каравай 17 лет давности, да крайне ненатурнальная игра артистки Толстогановой, из которой (придется это констатировать) не вышло не только русской Шарон Стоун, но и второй Ингеборги Дапкунайте — ставят жирный-прежирный крест на том самом эпизоде, который по мысли создателей должен был стать кульминацией всей дилогии. Иногда кажется, что в ходе этой невероятно затянутой сцены, Михалков пытается надавать увесистых оплеух себе молодому, отмотавшему человеческий срок на 17 долгих лет назад, и еще в глаза не видевшего заманчивую улыбку золотого дядюшки «Оскара». Но в итоге получается лишь набор несильных хлопков по щекам, которые совсем не напоминают жесткие пощечины: для этого наш режиссер, актер, в одном флаконе- сценарист, продюсер и главный герой любит себя и свое собственное творчество.

В отличии от своей предшественницы, вторая часть второй серии «Утомленных солнцем» может дать ответы на гораздо большее количество вопросов, исключая самый главный: «Для чего их обе вообще потребовалось снимать?» Разгоревшиеся вокруг фильма словесные баталии лишь подливают масла в огонь: согласно многим авторитетным товарищам, единственное разумное объяснение событий «Предстояния» и «Цитадели» (внимание!) лежит на самой поверхности: главных героев фильма так и расстреляли в тот самом 1936 году, а все показанное Михалковым на большом экране в 2010-2011 выполняет функцию коллективной предсмертной галлюцинации. Что ж, эта версия хороша тем, что многое объясняет: и утрированность трактовки, и сказочный элемент, и огромное количество исторических и географических неточностей — все, кроме ответа на тот же самый единственный и главный вопрос: «А для чего (кого) это вообще нужно было снимать?». Акт некромантии провалился: главные герои первой части остались такими же мертвыми, какими они представали перед зрителем на финальных титрах самого первого фильма. А все остальное — есть процесс шестичасового ковыряния в очень жирных тараканах, когда-то очень талантливого человека, который на старости лет так и не может определиться, кем же он хочет стать: новым Солженицыным или сразу Толстым. С тоской взирая на печальные результаты отечественного кинопроката, он уже давно определился с ответами на два извечных русских вопроса «Кто виноват?» и «Что делать?», причем по первому пункту он скорее призовет к ответу не один вагон провинившихся зрителей, критиков и интернет-блогеров, чем хоть раз догадается с укоризной посмотреть в собственное зеркальное отражение. Но что еще больше пугает — так это габариты творческих планов, до которых далеко даже Наполеону: проект про жизнь Грибоедова, фильм про взятие красноармейцами белогвардейского Крыма. И вновь в ушах играет знакомая гармонь, где-то поодаль воет злосчастная собака, и из самых темных закоулков подсознания вновь выползают  картины уже знакомых двухглавых мутантов: подводные мины, уничтожающие баржи с бюстиками товарища Ленина, передвигающаяся в позе гиббона пьяная матросня, смертельный трюк для самолетов эпохи Первой Мировой — прицельное мочеиспускание, и конечно же очень много фекально-генетического материала всех доступных мастей и пропорций. Уважаемый Никита Сергеевич, а может не надо?