Все отзывы на произведения Сергея Кузнецова

majj-s, 18 марта 2024 г. в 13:25

Король компиляции верен себе, собирая в этом, довольно объемном конструкте — скорее повести, чем рассказе, кадавра из кусков стругацкой «Хромой судьбы», «Рукописи не возвращаются» Аркадия Арканова и приправив «Лагерной балладой» Галича на роли пыльцы фей. Нет, не взлетает. Галич — это ведь ведь еще и: «Я люблю вас, люди, будьте доверчивы», и «Олимпийская сказка». Кроме прочего, это еще и скучно.

kavarkad, 28 декабря 2023 г. в 20:33

Идея, самая основная про коммунистический мир живых и зомбяческий мир мёртвых, довольно интересна. Можно интересные приключения с философским подтекстом и пропагандой взаимопомощи сделать.

Но эта книга ужасно скучная. Автор вроде бы писал для детей, но будь я ребёнком я бы это читать не стал (а я в школе «Войну и мир» с «Тихим доном» читал). Никакой движухи в начале нет, приключений дальше в общем-то тоже нет

Заполнена она в основном описаниями жизни тут и там, описаниями технологий для тех, кто никогда телефон не видел, сравнениями фильмов и одежды... Автор собрался отправить книгу в прошлое? Это единственный метод сделать это интересным.

Миры мёртвых и живых нормальной логики не имеют. Просто перенос очень топорной пропаганды обесчелвечивания. Это при том, что они правда живые и мёртвые, а не разные страны. Полный бред. Мистики и магии никакой.

Ну, может это для ностальгии? Пионеры 80-х и ранее должны умилится и покивать? Я не из таких, но точно могу сказать, что лучше про попаданцев почитать, а не это уныние без цели и смысла

RebeccaPopova, 21 июня 2023 г. в 20:29

С одной стороны, перед нами довольно любопытная и оригинальная книга с собственным авторским миром ( впрочем, сильно напоминающим недавнюю советскую действительность), в котором фантастический элемент больше похож на некую антиутопию, а также присутствует тема потустороннего и чисто номинально — мистика...

Автор типа как претендует на некое переосмысление советской реальности с ее идеологией, бравурной риторикой, недомолвками и более откровенными «кухонными разговорами»... Однако для людей, которым советская риторика и советское бытие хорошо знакомы и которые читали множество аутентичных книг, естественным образом встроенным в эту самую риторику, в книге Кузнецова найдется не так много интересного, тем паче что написана она от лица, прямо скажем, довольно недалеких подростков с чрезвычайно незамысловатыми рассуждениями.

Возможно, стоит отдать должное идее автора показать устройство жизни глазами несмысленышей, которые могут лишь теряться в догадках о том, «как все происходит на самом деле», и до поры до времени удовлетворены уровнем тех знаний о реальной картине мира, которые черпают из рассказов взрослых.

С другой стороны, можно посмотреть на текст так: здесь мало чего можно обнаружить, кроме стеба в оболочке чего-то полу-утопического-полумистического, — стеба, который автор счел настолько занимательным, что растянул его на несколько сотен страниц.

Собственно говоря, одна из самых фирменный фичей этой книги — это переиначенные наименования, в которых можно распознать знаковые для советского времени символические названия всяких книг, организаций, аббревиатур и т.д.

По факту роман представляет собой довольно занудненькое уже по самому своему жанру чтиво про советских школьников, немного оживленное поначалу кажущимися оригинальными вставками с намеками на некое утопическое устройство жизни...

Поясню, что на мой взгляд, чтение про школьников — вообще занятие не слишком увлекательное, а уж если речь к тому же про советских школьников, то ничего более утомительного для взрослого искушенного читателя трудно себе вообразить.

Вот пример одного из типичных перлов, из которых состоит книга:

«Двери школы открываются. Оттуда выходят парень с девушкой. У парня на плече две сумки. Лева знает: когда мальчик гуляет с девочкой, он должен нести ее сумку. Не потому, что сумка тяжелая или девушки слабые... Нет, это для того, чтобы девочка понимала: он за ней ухаживает. Ухаживать — это значит ходить вместе, носить сумку, браться за руки, дарить цветы. Потом поцеловаться... Но это еще очень не сразу. Лева еще никогда ни за кем не ухаживал... Ну, то есть он ходил вместе с девчонками, если было по пути, но за руку не брал, цветов не дарил и даже сумку не предлагал понести. Как это так? На ровном месте взять и предложить понести сумку?»

И вот такими инфантильными потоками сознания автор буквально садировал мой уже не очень детский мозг на протяжении всей книги. Может, тогда уж стоило сделать у книги пометку «янг адалт»? Но подростки как раз не слишком оценят всюду понапиханные аллюзии на советскую действительность.

...Словом, если читатель в чем-то остался ребенком плюс любит поностальгировать про советское бытие, то велкам!

strannik102, 02 марта 2022 г. в 19:47

Что переварили учителя, тем питаются ученики (Карл Краус)

Посредственный учитель излагает. Хороший учитель объясняет.

Выдающийся учитель показывает. Великий учитель вдохновляет.

(Уильям Уорд)

Казалось бы — где Великобритания начала 20 века и где современная Россия? И причём тут Джон Голсуорси и его «Сага о Форсайтах»? Однако же по каким-то невероятным психологическим законам при чтении «Учителя Дымова» в голове вспышкой возникло озарение-ассоциация именно с «Сагой...». Возможно потому, что и у Госуорси в течение всех нескольких романов и интерлюдий охватывается жизнь нескольких поколений Форсайтов, и точно так же Кузнецов начинает повествование с середины Великой Отечественной и затем ведёт нас по судьбам и именам семьи Дымовых до самых нынешних дней. Не помню, сколько там поколений Форсайтов попало на кончик пера Голсуорси, но вот Дымовых мы узнаем четыре слоя, да ещё и пятый — предтечи — будут упомянуты в романе.

Казалось бы, роман просто рассказывает нам биографии этих людей — взросления и любови, свадьбы и работа, увлечения и бытовые картинки, участия и не участия в каких-то бурных революционных событиях в государственной и общественной жизни страны, творческие пути и рождения детей, внуков, переезды и переселения, секс и наркотики (совсем чуть-чуть). Однако постепенно за всеми этими перемещениями-переселениями-переживаниями открывается глубинный смысл романа (который, впрочем, автор для чего-то к концу книги формулирует сам, лишая читателя удовольствия ощутить свою умность и прозорливость).

Чтобы не уподобляться автору, повторять этот глубинный смысл здесь я не буду, всё-таки другой читатель тоже не без ума и сам будет пытаться понять, что же хотел сказать нам Сергей Кузнецов, кого он назвал Учителем Дымовым…

С удовольствием и интересом прочитано специально для клуба КЛюЧ г. Валдай — на мартовской встрече в процессе обсуждения конечно же всплывут многие другие достоинства (но и недостатки) романа.

Kaktysshmanchik, 26 декабря 2021 г. в 20:32

Очень неоднозначное произведение...

С одной стороны, мир довольно интересный. Времена железного занавеса, но вместо него — Граница, разделяющая мир живых и мир мертвых. Понятное дело, все живые когда-то станут мертвыми, но если это происходит по собственной воле человека или при подозрительных обстоятельствах... Все, предатель и враг народа.

Из мира мертвых живые получают различные товары(которые, понятное дело, гораздо качественнее живых) и новые технологии. Что от живых получают мертвые — спойлер. Но они тоже в накладе не остаются.

С другой стороны... А с другой стороны в этом мире есть «айпо» для прослушивания музыки, роман «Четыре мушкетера» за авторством Дюмаса и прочее богомерзкое. Это, извините, прямо-таки неловко было читать. Мне кажется, можно было бы обойтись без этих тончайших намеков. Либо выдумывай что-то совсем непохожее на реальные названия, либо используй уже существующие.

Стиль изложения совсем не понравился. То ли повествование в настоящем времени, то ли еще что-то.. Так и не разобралась. Возникало ощущение, будто кто-то очень коротко рассказывает события своего дня: «Сегодня я проснулась, оделась, позавтракала, поработала, бла-бла-бла». Но и кроме этого было что-то отталкивающее в стилистике.

Сюжет почему-то затянул. Но хоть убей, не пойму почему. Все довольно глупо и построено на допущениях. Допустим, дети не испугаются смертельной опасности и попытаются ей что-то противопоставить. Допустим, получится. А если не получится, допустим, что их спасет чудо. Допустим, подросток может хладнокровно убить человека, а потом его не будет грызть совесть. Допустим, читатель сделает вид, что ничего не было и этого подростка все еще можно считать хорошим и добрым. И допустим, что наши герои очень умные, но потом один из них напишет инструкцию на тему «как попасть в место N», но искренне попросит никого туда не ходить, т.к. там очень опасно. И так далее.

И завершающий штрих — ружья Бондарчука! Штук 5 насчитала — точно. Это я в последней трети начала считать. Повесили ружье на стену, а оно так и не выстрелило. Чего вешали, спрашивается?

Как вывод, одноразовое чтиво, если хочется мистики и настрой позволяет закрывать глаза на допущения и внезапные пополнения лора сделанные только ради того чтобы еще немножко растянуть сюжет

пан Туман, 23 ноября 2020 г. в 09:57

Сразу скажу, что написал отзыв только ради того, чтобы здесь на виду была оценка.

Плотная, спрессованная семейная сага о жизни мужчин трех поколений семьи Дымовых — от послевоенных лет до 2012 года. И одновременно, девушки Жени, которая в первого из мужчин была влюблена (но, как и полагается в таких книга, «не сложилось»), а второго и третьего — воспитала. Мужчины пытаются найти место в жизни, чтобы ни с государством сотрудничеством не измараться, но и в открытую не противоречить, Женя обеспечивает крепкий семейный тыл для каждого.

Совершенно «не моя», казалось бы, книга, но я проглотил её за три дня, а потом ещё два ходил под впечатлением. Прекрасный литературный язык, интересная композиция c обилием временных петель, Женя (мужчины-то получились плосковатые), — неоспоримые достоинства романа. Радует меня также, что Кузнецов не обошёл вниманием события 2012 года, а то у нас по актуалочке один Пелевин, а он сами знаете какой... ироничный.

chupasov, 15 января 2020 г. в 14:24

Не так, чтобы очень понравилось – написано все же слабовато. Но впечатлил программный отказ привносить в прошлое какой-то смысл из дня сегодняшнего. Как писал товарищ Кузнецова по цеху: «Life… is tale told by an idiot, full of sound and fury, signifying nothing».

Обдолбанный пропагандист веществ – чудесный Посторонний, позволяющий расширить врата восприятия, столкнуть разные пласты ушедшей реальности в калейдоскопическом подобии сада расходящихся тропок. Однако никакого особого смысла ни в прошлом, ни в настоящем нет: мы живем со своими тараканами, ищем чего-то, врастаем в свое время, перерастаем его и вместе с ним попадаем в зубы лангольерам.

И все-таки хорошо, что тетрагидроканнабиол не вызывает привыкания.

sam0789, 10 января 2020 г. в 10:38

Перед нами прошли три поколения.. Прошли так явно, как будто мы знали каждого всю его жизнь… И без разницы, что не подробно расписан детство, юношество, или зрелые годы – нам всё равно хватает той информации, что есть, дабы понять – нет, мы знаем наших героев! Знаем их жизнь от и до!

Сначала знакомимся с Женей… Ей ещё лет 12-13… И знакомимся мы с ней через умирающую маму… Жене некуда идти, только к своей родной тете, у которой есть дочка Оля (ровесница Жени). Вот мы уже знаем и Олю. Потом появляется Володя Дымов, который на 12 лет старше Оли! Но роли это не играет на повествовании.. Разница эта не ощущалась вообще. И вот перед нами положено начало – наше первое поколение. С момента самостоятельной совместной жизни троицы – здесь я имею в виду их переезд в другой город, где они живут без мамы Оли, живут втроем, своей семьей – Оля начала раздражать! Особенно в роли новоиспеченной мамы! Мамы бывают, конечно, разные, я не спорю. Но вот это Олино – кормить сына – не хочу, я устала его кормить. И возиться с ним я тоже устала! Возитесь сами – а сами это папа Володя и Женя. В итоге мамой становится Женя! Нет, Оля никуда не делась, просто сняла с себя всю ответственность и всю заботу о ребенке и перевалила на Женю. Благо есть на кого перевалить. Но в итоге к чему это привело? Да к тому, что Женя не смогла устроить свою личную жизнь….

Так рос Валера Дымов. У Валеры появляется свой сын – Андрей. Которого тоже растит Женя :)

Что объединяет все три поколения? Учитель. Каждый мужчина из данных трех поколений стал тем или иным путем учителем! При чем не в самом простом смысле этого слова, берем более глубже! Каждый старался помочь своим подопечным найти себя!

Книга грустная… И после себя оставляет оттенок грусти внутри… Но книга стоит того.

chupasov, 21 сентября 2019 г. в 21:34

Я как раз не увидел здесь хорошего замысла. Для замысла нужно все-таки желание что-то сказать, идея. А здесь забавный литературный эксперимент — остранение советско-западного противостояния в терминах живых и мертвецов. Ну, хорошо, остранили (пусть и не в режиме фантастики, которая предполагает все же последовательную разработку фант. допущения)...

Вышло, в принципе, любопытно. И понятно, что начни автор развивать допущение, запутался бы сам и читателей бы запутал. Ну не ложится оно само, там придумывать пришлось бы много (почему истории никто не знает, как можно производство организовать, если время как-то не так вот идет — и т.д.). И последовательно разрабатывая идею, автор сочинял бы мир, никакого отношения к застойному СССР не имеющий (скажем, СССР, где каждый точно знает, что в конце концов эмигрирует — ну это ни с какого боку не может быть СССР).

А так получилось нечто в роде немудрящей забавы советских школьников — когда мы читали официозный текст, вставляя вместо запятых слово «боком», а вместо точек — «раком»: «Подхватив призыв к соцсоревнованию боком, советские пионеры добились значительных успехов раком». А здесь вместо «американские джинсы» получаем «мертвые джинсы» — и прикольно. Ну, первые 30 или 300 страниц прикольно, а потом как-то уже не это...

В общем, от автора «Учителя Дымова» ожидал большего.

beskarss78, 06 июля 2019 г. в 10:33

Неудача отличного замысла...

Допущение, которое автор установил в основании трилогии — отношение между условным «Союзом» и таким же условным «Западом», как между живым и мертвым.

( Свернуть )

Великая Отечественная — это нашествие мертвецов, с которыми приходилось драться.

Застой — все любят «мертвые вещи», купленные у загробного мира джинсы и сапожки, и тихонько перестают слушать стариков, которые снова и снова говорят о ненависти к мертвецам.

Кто изобретатель, а кто подражатель? У мертвых больше знаний, но каждый мертвец застыл в своем времени, а живые идут вперёд...

И как раньше жили — до проведения границы между мертвыми и живыми, когда на улице можно было встретить мертвого чистильщика обуви и это никого не волновало?

Словом, пока главные герои остаются школьниками, с детским кругозором и порой нелепыми гипотезами, с подражанием крайностям взрослых и чистым стремлением к дружбе — текст хорош.

Читатели видят в мире ровно столько, сколько нужно для маленьких инсайтов-аналогий. И очень легко прощают недостатки — ведь противоречия маскируются детским незнанием.

Такой уровень, увы, не выдерживается даже до конца первой книги — финал уже проседает.

Кроме того, любая альтернативка не может держаться только на переименовании привычных образов. Требуется их дополнение.

И тут хорошим примером выступают «Холодные берега» Лукьяненко:

а) не просто подать герою селедку в ресторане на газете (как алкашу у подъезда), но показать, что металла в мире мало, печатное дело только выходит на уровень 18-19 вв., потому в блюде — половину цены газета-то и составляет: увязка фундаментального допущения с конкретикой. Пересказаны, кстати, и заметки из этой газеты;

б) «А само название — “Давид и Голиаф”, возникло от статуй, внутри установленных... Давид стоял, опустив пращу, улыбаясь уголками рта. Скульптор все передал — и молодость безусого лица, и небрежную ловкость обнаженного тела, и хищный прищур глаз. Давид был красив, зол и красив, как в преданиях.

А Голиаф уже упал на одно колено. Могучий мужчина в доспехах, вышедший на честный бой, и сраженный подлым ударом в висок. На простом, бесхитростном лице застыла мука и удивление, он еще пытался подняться, но ноги не держали. Только Голиаф все равно вставал, каменные мышцы вздувались как канаты, и жизнь, которой в камне нет и не было никогда, опаляла любого, взглянувшего на сраженного воина. Казалось — он все-таки встанет. Дойдет до Давида, который со страху повторно окаменеет, да и опустит тяжелый кулак на кудрявую голову...»

Статуя Давида — классика, её видели миллионы. Придумать парную статую Голиафа — авторская находка.

Ничего подобного в «Живых и взрослых» нет.

Автор снова и снова жмет на единственную кнопку — узнавание имён и простейших образов. Основной символ государства — серебряная звезда в круге. В мире мертвых есть Нью-Йорк, только называется «Вью-Ёрк». Вместо колдуна-брухо будет «брахо». Это надоедает, и когда уже в третьей книги вместо юмористического журнала «Крокодил» — персонаж упоминает «Аллигатор» — остается только пожать плечами.

Отчего возникла проблема?

Имхо, автор не захотел самому себе расписывать подробности. Как вещи из мира мертвых обретают материальность у нас? Как живые платят «энергией» (хорошо хоть не «энергоносителями») — Пелевин накрутил вокруг этого идею «баблоса» и много всякого интересного. Если есть миры дважды мертвых, и трижды, и ясно, что эта линия уходит бесконечно вглубь — что с мирами жизни? Если нечисть в деле, то как там с ангелами (привет от сериала «Сверхъестественное»)? Если душа бессмертна, то как там с богом? Если мир мертвых так похож на Запад, то что сейчас в Америке, которую населяют живые? Что там в Индии и Китае? Самой что ни на есть яркой неиспользованной заготовкой выступает язык: у живых он один, общий, у мертвецов — сохраняются «английский», «французский» и т.п. Ситуация просто описывается (эффект узнавания с иностранными языками в Союзе) — но дальше не развивается...

Не все технические детали должны попадать в текст, но когда их слишком мало в сознании автора — это хорошо чувствуется.

Школьники могли верить или не верить взрослым (и этот момент у автора получился отлично!), однако студенты должны знать.

Но мир и сложность сюжета — остались приблизительно на уровне восьмого класса. И время там замерло в 1980-х.

Интермедии-отступления, которыми автор попытался разнообразить текст — сами по себе хороши, но каждый раз не поднимаются выше очередного эффекта узнавания (когда показаны метания интеллигента — идеалы 60-х, потом сомнение и диссиденство 70-х, потом возврат к борьбе с мертвецами).

При очень даже неплохих, живых героях — к середине второй книги обнаруживается, что ничего оригинального сказать или сделать они не могут. Для впечатляющих замыслов нет объектов, а есть лишь стандартные заимствованные блоки, из которых никак не получается собрать слово «Вечность» или хотя бы экстравагантный сюжетный ход.

Особенно большой проблемой это становится в отношении загробного мира — мертвецы живут в неизменном времени, у них мир поделен на зоны, и в каждой ничего не меняется — условные 70-е, условные 90-е (откуда они берут новое, ведь чтобы сделать новый компьютер, надо построить новый завод, то есть изменить мир вокруг себя!). Если каждый мертвец застыл в своем возрасте — может ли он учиться? Как он не сходит с ума? И снова ответы на детско-подростковом уровне.

Наконец, можно просто воспроизводить аромат времени, а можно подумать — отчего там такая странная отдушка?

В реальности Союз во многом держался на ощущении подвига очередного поколения — и одновременно как бы сокращенном «ощущаемом периоде истории». Вот революция, вот первое поколение, вот второе поколение — каждое из них со своим подвигом, и в рамках этого подвига существуют люди-образцы. Что было до революции — стало картинкой (там тоже есть образцы, но именно что «нарисованные»). Остывание памяти о подвиге (это у автора получилось просто здорово!) требует перейти не просто к потребительству, но к каким-то устойчивым схемам, которые могли существовать столетиями, или к большим и сложными схемам, где этот подвиг — один из эпизодов истории. Автор лишь сказал, что мир будет меняться

Это была бы великолепная детская повесть, относительно неплохой первый роман (и он бы не уступал «Истории с кладбищем» Геймана), но получился жуткий провал трилогии, когда с каждой прочитанной страницей становится всё скучнее.

vgi, 07 мая 2019 г. в 02:37

Я, вообще-то, современной русской прозы не чтец. Скучно мне её читать, за редкими исключениями. Но тут решил прочитать «Учителя Дымова», потому мне эту книгу рекомендовали чуть ли не как новую классику, которая «в будущем, несомненно войдёт в школьную программу» — как-то так примерно. Поэтому решил сделать над собой усилие и прочитать. Сразу скажу, что до конца я эту работу не довёл. Когда текст мне не нравится, а прочитать мне его, по каким-то причинам, надо, то я его дочитываю по диагонали. Так случилось и на этот раз.

При этом ругать автора мне и не за что. Вроде бы, всё на местах в этом романе, всё по канону. История семьи на фоне эпохи — мне обычно нравятся такие вещи. Но не в этом случае. И даже не хочется глубоко анализировать, почему. Выскажу только одну догадку. Для меня роман распадается на две части. Когда автор пишет о сороковых или пятидесятых -- я ему, в основном, верю. Он — мой ровестник, и об этих временах мы знаем примерно по одним источникам: книги, кинохроники, воспоминания родителей и прочее. Но вот рассказ переходит к семидесятым-восьмидесятым — то есть ко времени, которое и я, и Кузнецов уже помним сами. И тут внезапно действие переносится из СССР в какое-то Буркина-Фасо. Это не мои семидесятые, я помню их совершенно по-другому. Заметьте, — я не говорю, что помню их правильно, а автор романа — нет. Но для меня всё было не так. И мне неинтересно читать про его семидесятые или его девяностые. И герои, которые, вообще-то, должны были вызвать у меня симпатию (а концепция учителя, меняющего мир малыми делами, мне очень симпатична), этой симпатии почему-то не вызывают.

bvelvet, 10 декабря 2018 г. в 21:58

Книгу мне давно рекомендовали весьма уважаемые люди.

Кстати вышло и новое, дополненное издание.

Купил. Прочел. Вердикт:

Редкостная мерзость.

Ощущение того, что роман писал какой-то один и сильно озабоченный субъект — притом озабоченный не сексуально (в конце концов у всех в головах свои тараканы), а, так сказать, толерантно. Получилась исключительно рукопожатная книжка, в которую можно в зависимости от политической конъюнктуры добавлять разные эпизоды (про украинцев, про правительство, про пенсии и т.д.). Сюжетная схема позволяет — не зря придумана...

И ведь очевидно, что авторов не очень заботит история порнографии и развитие информационного общества, это только фоновый прием, технически грамотно, но без души проработанный. В первом случае — очень похоже на блестящий и недооцененный фильм Бигелоу «Странные дни», в котором обошлись, помнится, без зоофилии, но получилось куда как интереснее и напряженнее... Что до информационного общества — роман Пелевина SNUFF написан позже, но мир, созданный там, убедительнее, глубже, насыщеннее — только нельзя однозначных выводов сделать, Пелевин сложнее и, простите, талантливее.

А достойным сочинителям книги пусть в награду достанутся волкусы, мышусы и прочие «зайчики». Право, тошниловка редкостная! Я выкинул в мусорное ведро — на бук-кроссинг не понес, совестно...

thosik, 13 ноября 2018 г. в 14:50

Не очень поняла, каков был в целом авторский посыл, но мне показалось, что это роман о призвании в первую очередь. О том, что есть люди, которым, независимо от обстоятельств — политики, семейных проблем, вообще мировоззрения — повезло родиться с каким-либо призванием. Как, например, три основных героя этой книги: Владимир, Валера и Андрей Дымовы. Все они, пройдя, определенные терни, приходят к своему призванию — они Учителя.

В романе мало говорится о самой профессии, все больше о жизненных перепитиях, об истории страны, которая во многом вершила судьбы своих граждан, занося из крайности в крайность, о семейных ценностях и трудностях.

Кстати, еще одна героиня — Женя, которая мне показалась самой ярко прописанной из персонажей, — тоже своего рода линия основной темы — ее призвание изначально — это быть ангелом-хранителем этой семьи.

Немного недотянуто, на мой взгляд, во многих моментах. Слишком «галопом по европам», что ли, получилось, но все же я получила удовольствие от книги.

Manowar76, 04 октября 2018 г. в 12:48

Почему: последний из непрочитанных мною романов Сергея Кузнецова

В итоге: долго не брался за книгу, т.к. знал что она про BDSM, Тему, маньяка и так далее. Но, зная, как хорошо пишет автор, всё-таки решил прочитать.

Окей, когда пишут про чувственные переживания молодой мазохистки — это можно читать. Но когда автор лезет в голову маньячиле — становится неприятно. Как я отметил выше, Кузнецов пишет хорошо, и от этого описание фантазий маньяка получаются очень натуральными, мерзкими и пугающими, с кучей излишних подробностей.

Жуткий триллер про маньяка и становление российского интернета. Романы Паланика рядом с этим произведением Кузнецова — просто детские сказки про радужных единорогов.

7(ХОРОШО)

Manowar76, 08 сентября 2018 г. в 21:16

Почему решил прочитать: Завершение трилогии про девяностые.

В итоге: Очень вкусно и ностальгично. Писалось с дистанции всего в 5-6 лет, но сейчас читается ещё интересней, чем если бы я прочитал эту книжку в 2004-м.

Читать про кризис 1998-го практически в 20-летнюю годовщину этого самого кризиса – бесценно!

8(ОЧЕНЬ ХОРОШО)

Нашёл в жж аккаунт Кузнецова. Какой же он клёвый.

Manowar76, 08 сентября 2018 г. в 20:54

«Герои его нового романа «Учитель Дымов», члены одной семьи, делают разный жизненный выбор: естественные науки, йога, журналистика, преподавание. Но что-то объединяет их всех. Женщина, которая их любит? Или страна, где им выпало жить на фоне сменяющихся эпох?

В новом романе «Учитель Дымов» внимание писателя сосредоточено на одной семье. На фоне исторических пейзажей. От послевоенной разрушенной Москвы до шумных вечеринок в «О.Г.И.», от подпольных йога-клубов до современных глянцевых журналов. Каждое поколение Дымовых будет расти в новых «интерьерах». Год за годом, шаг за шагом в прошлое будут уходить страхи лагерей и репрессий, неуправляемого рэкета девяностых — больше свободы, больше возможностей. Но не иллюзия ли это? Ведь какими бы разными ни были условия времени, каждому из героев придется заключить свою сделку с действительностью. И в этом смысле «Учитель Дымов» — своеобразная история русской интеллигенции второй половины XX века. Людей, которые слышат и чувствуют время. Одна власть пытается их запугать, другая — приручить, третья — не заметить. Но, принося себя в жертву эпохе, Дымовы и такие как они, неизменно учат не поступаться своей совестью.»

Добавить особо и нечего. Достаточно серые жизни членов одной семьи. Никакого героизма замечено не было. Скорее наоборот. С другой стороны, чернухи и сальных подробностей тоже. Вот в этом нешироком диапазоне и написан этот роман. Очень проникновенно пишет о смерти и умирании. От этого иногда начинают желваки на скулах ходить.

Хронологически роман заканчивается уличными протестами 2012-го года. Сам роман писался в 2014-2017 году. Удивительно, почему автор не захотел захватить события 14-го года и дальше...

Короче, то движение белоленточников, что Пелевин злободневно отрефлексировал в тот же год в БЭТМАН АПОЛЛО, Кузнецов своим романом перевёл в плоскость литературной истории.

Однозначно менее яркая вещь по сравнению с ХОРОВОДОМ и КАЛЕЙДОСКОПОМ.

7 (ХОРОШО)

george1109, 13 марта 2018 г. в 08:19

О чем эта книга? О сексе? Да, нет. Ибо: «Вот я – порнорежессер высокого класса, весь такой с претензиями и разговорами о праве на свободу трахаться где угодно и как угодно, а сам я делал это в последний раз примерно в марте – нет, даже в феврале, в январе, скорее, и потом полчаса сидел на краю ванны, думал: господи, для чего мне все это было… Мне уже тридцать лет, мне уже не нужен секс в качестве потереться, он чрезмерно хлопотен, он вполне бессмысленен, он мне скучен».

О порнографии? Нет. Практически нет. Ибо: «Эпоха порнографии прошла… Золотой век сейчас, и он даже не на изломе, а где-то за изломом, он уже рассыпается… И дело не только в том, что рынок забит… у меня чувство, что сознание забито. Понимаете, перенасыщено удовольствием».

О синематографе? Однозначно, нет. Ибо: «Мы уходили в чилли, потому что хотели, ты знаешь, свободы, всего такого; вы же, иногда мне кажется, хотите только славы и эпатажа».

О будущем? Нет. Слишком много деталей (а в них, как известно, и кроется дьявол) совпадают с настоящим. Ибо: «Если человек знает десять языков – он ли-джей, если он знает пять языков – он полиглот, если он – знает три языка – он интеллигент, если один язык – он американец». Или: «…дверью хлопнул и на прессухе обозвал Михалкова-пятого «облезлым хорьком».

Так что же есть в романе? Есть панк, есть лирика, есть любовь. Есть S.N.A.F.F. Есть эпатаж и сарказм. Есть вера и печаль. Есть надежда. Есть драмы и даже трагедии. Есть кровь и постмодерн… Много чего есть. Перечислять все – бессмысленно.

Стоит ли читать этот микст, тщательно замаскированный под историю про секс, порно, видео и будущее, и насколько он литературен?

К последнему претензий быть не может. А вот стоит ли читать… Кому-то может не подойти совсем, а кому-то – просто не подойти под нужную волну настроения – грубость языка и жесткость сюжета. Но попробовать – стоит любому.

prouste, 23 ноября 2017 г. в 21:23

Очень стандартная такая семейная сага периода с сороковых до настоящего времени. Мужская часть семьи одержима взаимоотношениями с государством: как бы так мимикрировать, чтобы не диссиденты, но и чтобы не мешала власть, а женщины по большей часть функциональны и как раз к рефлексии не склонны. Последний представитель рода Андрей — в значительной степени авторская калька с опытом работы в глянце. Пошел работать в учители, а дилемму: как быть с талантливыми и честными школьниками, что идут на Манежную, разрешил стандартно — уехал учить в провинцию, где против власти нет демонстраций. Несколько напоминает почином рубановского «Патриота», который с другого угла, но, в общем тоже приходит к выводу, что из столицы стоит валить. Роману уверенно не хватает какого-то второго измерения. хотя, в общем, роман не статичен, все время что-то происходит. Автор совершает маленькие скачки временные между событиями и злоупотребляет приемами типа:« когда через несколько лет она увидела», «он мог бы стать летчиком и водить самолеты» и проч. Такие мини-скачки от персонажей, смена места и времени технически несколько напомнили «Дерни за веревочку» Рыбакова, вещицу, понятно, куда как более эмоциональную. У Кузнецова роман вышел ровным, без больших огрехов, но и эмоционально и содержательно не впечатлил. Почитал-забыл.

С.Соболев, 11 ноября 2017 г. в 12:12

Действие романа происходит в самой середине XXI века. Соавторы просто пролонгировали нынешние «перегибы»: полностью легальное порно, биоморфизм человеческого тела как модные фенечки-бусинки, вымершие от болезней континенты (в данном случае не повезло Африке), индустрия развлечений помимо видеоряда обогатилась сенситивным наполнением, то есть наблюдатель помимо изображения и звука получает полный комплект других чувств (фантоматика Станислава Лема в действии).

Множество сюжетных линий, множество персонажей обоего пола и разных возрастов, разных стран и занятий, действуют там-сям, временами пересекаясь. Шокирующим выглядит новый вид экспорта, после полного истощения минеральных ресурсов — «дети вместо нефти». Это жестокий мир, Хаксли и не снилось.

prouste, 11 мая 2017 г. в 20:48

Завершение трилогии про девяностые получилось наиболее элегичным. Время событий определено 1998 годом, привязано к дефолту и переживаниям «яппи» по этому поводу. У меня во время чтения возникало ощущение, что автор описывает таки не 1998, а начало двухтысячных. Во всяком случае персонажи вроде бы как-то пережили девяностые и рассуждают о них в прошедшем времени. Роман писался уже в путинское время и некоторая экстраполяция в прошлое стабильности имеет место. По существу вновь ложный детектив, в котором убийца назван, а по существу это совершенно не важно. Кузнецов набросал кружок мающихся неплохих молодых страховщиков, внутри которого выписывают немыслимые траектории. Даже и структурно роман решен в непростой манере поиска сущности умершего персонажа через рассказы о нем и его восприятие окружающими. Есть и лакмусовый пришелец для оценки аутентичности московской молодежи, и вкусные описания посиделок в барах. Роман получился нежным, грустным. Плохих людей в нем нет, все по-своему несчастны, но бодрятся и двигаются. Не откровение, но очень достойный финал.

Igor_k, 29 марта 2017 г. в 02:06

Если верить аннотации, нас ждет воистину захватывающий роман. Действие охватывает больше ста лет – с 1885-ого по 2013-ый годы. Важных для повествования персонажей больше сотни. События развиваются в самых разных уголках земного шара – от Шанхая до Нью-Йорка, от Ленинграда до дебрей Африки, от Калифорнии до Гонконга. Прямо-таки наш ответ «Облачному атласу» Дэвида Митчелла! И аннотация не врет. «Калейдоскоп. Расходные материалы» состоит из тридцати двух новелл разной длины, некоторые разбиты на части и перепутаны с остальными цельными новеллами и тридцати восьми миниатюр-зарисовок, цель которых либо эмоционально оттенить основные сюжеты, либо раскрыть нюансы рассказанных автором историй. Плюс к этому вставки помеченные «перебивает» — короткие анекдоты из жизни, иногда смешные, иногда занимательные, в основном на тему эмиграции и различия культурных кодов «наших» и «ненаших». Каждая глава-новелла вполне самодостаточна, персонажи кочуют из новеллы в новеллу, то они главные, то второстепенные. Некоторые герои связаны кровным родством, некоторые просто друзья-приятели. Тут надо быть очень внимательным, так как их линии порой запутаны-запутаны, переплетены-переплетены, одни закрывают другие. Вот, например, Клаус, упомянутый в первой главе. Он увел жену у Александра. Можно не обратить внимания, что этот Клаус пару раз мелькает то тут, то там, а в главе предпоследней нам показывают, как, собственно, жена Александра случайно оказалась в самолете соседкой этого Клауса, что и стало началом их романа. У Сергея Кузнецова никто не забыт, если кого-то мельком упомянули, то потом о нем расскажут подробней. И сюжеты интересные. Все в общем-то начинается с натурального детектива: некий миллионер в 1885 году умирает в своем поместье в Швейцарии, а его наследники пытаются понять, куда он спрятал свое главное сокровище – огромный алмаз Пуп Земли. А затем нас ждут и окопы Первой Мировой, и путешествие по Черному Континенту, и биржевые игры конца двадцатого века и многое-многое другое. И за всем этим есть некоторая мистическая подоплека: то на заднем плане замаячат вампиры, то ангел взмоет к небесам. А чтобы было еще занимательней, автор играет стилями, которые подчеркивают ту или иную эпоху, в декорациях которой разворачиваются события.

Все это в пересказе – хотя какой тут пересказ, так, изложение общей идеи построения текста, тому, кто решится подробно пересказать этот роман, я могу только пожелать удачи и терпения – звучит гораздо увлекательней, чем есть на самом деле. У романа Сергея Кузнецова есть несколько существенных недостатков; это не умаляет значимости и масштабности книги, но, как говорится, «ложечки нашлись, а осадочек остался».

Во-первых, персонажи Кузнецова очень любят неожиданно произносить километровые монологи на философские и политические темы. Такой метод подачи материала существует в литературной традиции давно, Кузнецов тут не первый и не последний. Выглядит, конечно, архаично, но что поделать. Проблема не в этом. Проблема в том, что монологи эти не только примерно на одну и ту же тему, они еще и выполнены одними и теми же словами. И темы их не блещут разнообразием. Бог умер. История не имеет конца, она не линейна, а циклична. Сюжетов в жизни и литературе кот наплакал, всё и вся есть лишь пересказ одного и того же. Свобода – самая важная ценность всех времен. И так далее в вот таком вот духе. Об этом рассуждают герои конца девятнадцатого века. Об этом же рассуждают герои и начала века двадцать первого. И этого «бла-бла-бла» тут на сотни страниц, порой кажется, что полкниги персонажи только и знают, что повторяют друг за другом одно и то же.

Во-вторых, эти мысли и идеи давно уже не новы. Новость о смерти Бога с конца девятнадцатого века уже не новость. А про конечное количество тем Борхес нам рассказал в формате эссе на страничку, а не огромного романа. Вот и возникает эффект несвоевременности всего романа. Сергей Кузнецов словно опоздал. В восьмидесятых прошлого века, возможно, читатель и был бы поражен. В середине десятых этого века все это выглядит, как коллекция советских фотографий из семейного архива. Немножко умиляет, вызывает любопытство, не более.

В-третьих, «Калейдоскоп» страдает той же болезнью, что и многие современные отечественные романы, он слишком серьезен. Многие критики проводят его по ведомству постмодерна, не замечая, что в нем отсутствует важный компонент этого самого постмодерна – ирония, черный юмор. Тут все сделано с каким-то самоотречением и такой сосредоточенностью, что расслабиться не получится даже на минуту. Читатель, не сомневайся – перед тобой большая литература! Читатель не сомневается, но очень хочет, чтобы про судьбы мира закончилось, чтобы автор хотя бы ненадолго спустился с небес на Землю и дал волю человеческому слишком человеческому, хотя бы на пару страниц. Чтобы потом проще стало. Ницше не только «Так говорил Заратустра» написал, он и «Веселую науку» нам оставил.

В-четвертых, «Калейдоскоп. Расходные материалы» не соразмерен сам себе. Этот роман, без всяких сомнений, превосходно структурирован, концы с концами сведены, точки над «i» (или, если угодно, над «ё») расставлены, но его объем необязательно таков, каков есть. Легко и непринужденно из романа можно извлечь примерно треть. Или же увеличить на эту самую треть. И ничего не изменится. Суть останется та же, идеи будут все так же ясны. Да, мы не узнаем некоторых историй, но это не беда, если их изначально тут не было. Или же наоборот – узнаем больше историй, которые ничего не прибавят к происходящему, ведь все повторяется, ничто не ново под луной.

Не смотря на вышесказанное, получить удовольствие от «Калейдоскопа» можно. И не малое. Некоторые главы просто отличные. Они могут читаться как отдельные произведения. К тому же по тексту можно порыскать с лупой в руках, искать параллели и рифмы, прослеживать линии героев и их семей. Благо автор дает нам такую возможность. У любого литературоведа должен случиться катарсис при столкновении с романом Сергея Кузнецова. Тут материала если не на монографию, так на десяток статей.

Только, пожалуйста, забудьте, что перед вами, возможно, Великий Русский Роман, о чем сразу же поспешили сообщить нам критики. Книга Кузнецова явно не про это. Это какой угодно Великий Роман, но только не Великий Русский. Автор вдохновлялся мировой литературой, писал не только про Россию, писал про весь мир. Он вырос из всей литературной традиции двадцатого века. Вот и кажется вторичным, заемным, стилизованным. И вот это точно не является недостатком, тем более, что Кузнецов вполне этот момент осознает, иначе не стал бы давать в конце список книг, которые на него повлияли.

И напоследок…

Спешим представить вам увлекательную игру, которая сделает прочтение «Калейдоскопа» увлекательней! В главе шестой «У закрытых дверей» студент Митя рассказывает, что хочет написать мозаичный роман про двадцатый век (читай: свой «Калейдоскоп. Расходные материалы»). Там будет множество историй, которые сочиняют пятеро рассказчиков. Не смотря на то, что истории будут про одно, их подтекст будет про другое, про самих рассказчиков, которых на сцену не выведут, про их отношения друг с другом и миром. Так вот: представьте, что «Калейдоскоп» — это тот самый ненаписанный (хотя чем черт не шутит, может, Митя все-таки его написал) роман. Постарайтесь угадать этих пятерых рассказчиков. Выяснить о них побольше, осознать, кто они такие и что друг о друге думают, что друг к другу чувствуют. Тем более, что текст позволяет проделать это. Вдруг у вас получится. И тогда книга явно станет лучше чем есть, даже если автор на самом деле писал так, как хотел его персонаж.

prouste, 28 февраля 2017 г. в 22:31

Абсолютный аналог первого романа с той разницей, что место наркотиков и соответствующей субкультуры занимает Интернет периода его становления. Очень много вкраплений текстов стихов в предложения. Больше всего — от Летова и Галича, так что незнакомые с их творчеством пропустят многие аллюзии. Детективная кода, к слову, чуть более внятная нежели в первом романе — прежде всего в силу отсутствия галлюциногенов и вполне себе рационального объяснения мотивов убийства ( надуманного, впрочем). Второй раз подряд Кузнецов заводит ностальгическую струну и не без успеха тешит объединяющие поколенческие тотемы. Грусть о ушедшей молодости и печаль относительно неприкаянности персонажей очень понятна. Ну заменили выходцев из совка хипстеры, так через пару лет легко предсказать аналогичный текст с тоской по Солянке или там всяких пати. Кузнецов и рядом не идет по значению, концептуальности, юмору и владению словом с ранним Пелевиным, который уже напропалую цитируется персонажами как такой же символ, что и Pulp Fiсtion. Интересно, в третьей части хоть чуток шажок в сторону от первых двух автор сделает? Очень все у него симпатично и однообразно. Второй роман все же чуть менее смешной и более сентиментальный с некоторой даже декларативностью ( «мы — поколение» — и проч.)

prouste, 21 февраля 2017 г. в 21:30

Неожиданно понравилось. При всей условности детективной линии, отсутствии претензий на психологизм, в романе автору точно удалось каким-то образом внятно изложить «дух времени»: через наименование песен, примет быта, образа жизни, ценностных ориентиров, предмета иронии. Наркоманская субкультура как-то мимо меня прошла, а все ощущение правдивости в изложении реалий чую. Не всю дорогу, но местами у Кузнецова есть прямо отдельные закругленные фразы и обороты, которые уместны и у раннего ( лучшего) Пелевина. Сочные персонажи второго ряда ( мой любимец — Вася Селезень), незабываемая сцена с глюками относительно печатной машинки. Сам же сюжет с цветиком ( при всем символизме использования мотивов катаевской сказки) не ахти, сценка с глюками насчет Семи Королевств как раз не впечатлила. Еще Пепперштейна вспоминал и если уж в книге Кузнецова есть детективное начало, то по жанровым аспектам все же чуть предпочтительней Пентагона и Свастики. Раньше Кузнецова не читал, впечатлен и решительно настроен читать далее.

Manowar76, 15 сентября 2016 г. в 11:52

КАЛЕЙДОСКОП. РАСХОДНЫЕ МАТЕРИАЛЫ. Сергей Кузнецов.

Тот самый, что написал ХОРОВОД ВОДЫ.

Похоже, ХОРОВОД ВОДЫ был тренировкой перед КАЛЕЙДОСКОПОМ – эпическим лоскутным полотном, охватывающем почти полтора века мировой истории. 32 истории, сотни персонажей полудюжины поколений. Этакий венок историй, где каждая история переплетается с каждой, самым неочевидным образом. А ещё это абсолютно литературоцентричная постмодернистская вещь. В романе сотни отсылок к лучшим романам века, раскавыченные цитаты и строчки из культовых песен. Уже главы с третьей отдельным удовольствие было находить источник вдохновения для каждой конкретной главы.

Замечены и расшифрованы лично мной:

Генри Миллер с «Тропиком Рака»; Ницше с «Заратустрой» и смертью Бога; Ремарк (про отсутствие перемен на Западном фронте) ; Гибсон с легендарной первой строчкой «Нейроманта» ; Летов с раскавыченным двустишием; Толкин с темой Серебристой Гавани; Хантер С. Томпосон со знаменитым перечислением кислоты; Уайльд с его снобизмом и афористичностью; Брем Стокер с графом; Лафкрафт с Ктулху; Флеминг с Бондом, Джеймсом Бондом ; Дэшил Хэммет с крутым детективом; Кен Кизи с потоком сознания.

В конце автор приводит список из десятков вдохновивших его книг. Можно рассматривать, как «рекомендацию к прочтению».

В отличие от других масштабных семейных саг в КАЛЕЙДОСКОПЕ история не одной семьи, а многих. И главное отличие – место действия не какая-то отдельная страна, а вся наша планета: Париж, Петербург, Москва, Лондон; поля сражений Первой и Второй мировой; межвоенный Шанхай; Афганистан и Африка; Сан-Франциско, Силиконовая долина и американские городки времён сухого закона; Гонконг и Восточная Европа; Рим и Португалия; Куба и Иерусалим.

Начав вечером читать роман в электронном виде, утром я побежал в магазин и купил книгу в бумажном варианте, ибо – внутри одной главы есть части, разделённые отступами, в которых ведётся речь о совершенно разных вещах. Так вот при электронном форматировании эти отступы исчезли и приходилось догадываться сколько строчек назад поменялся рассказчик. Ну и к тому же вещь меня захватила настолько, что было понятно, что надо покупать в бумаге.

В личном рейтинге серьёзной/большой литературы я ставлю этот роман выше книг Быкова, последних романов Пелевина, вровень с трилогией ЖЁЛТАЯ КАНАРЕЙКА Рубиной, даже чуть выше, ибо масштабней.

10 (потрясающе, шедевр)

Manowar76, 15 сентября 2016 г. в 11:47

Время — 1996, сквозная тема — создание русского интернета: mIRC (помните? я даже регался на каких-то каналах), почтовые клиенты, прочее.

Собственно, когда знакомишься с такими шедевральными романами как КАЛЕЙДОСКОП и ХОРОВОД ВОДА, а также с романом НЕТ, понимаешь, что надо читать всю библиографию автора, как и в случае с Пелевиным или Быковым. Смущает только садомазо тема романа ШКУРКА БАБОЧКИ, но, думается и до него доберусь когда-нибудь.

Пока всё, что прочитал у Кузнецова — очень высокого уровня.

Впервые сталкиваюсь с настолько ответственным подходом к своим произведениям — и у первого и у второго романа в трилогии ДЕВЯНОСТЫЕ: СКАЗКА есть две редакции. Я читаю, естественно, окончательную версию. Но то, что автор взял на себя труд переписать два романа — это впечатляет.

Manowar76, 15 сентября 2016 г. в 11:41

ПОДОБНО ТЫСЯЧЕ ГРОМОВ, он же СЕМЬ ЛЕПЕСТКОВ. Время — 1994, сквозная тема — «вещества», они же наркотики.

Много деталей, которые передают ощущение ранних девяностых.

У Кузнецова, мне кажется, к прочтению обязательно всё.

ПОДОБНО ТЫСЯЧЕ ГРОМОВ, как и вся трилогия ДЕВЯНОСТЫЕ: СКАЗКИ — оправдавшаяся заявка на победу.

Закономерно, что после сильной трилогии ДЕВЯНОСТЫЕ: СКАЗКИ последовали гениальные ХОРОВОД ВОДЫ И КАЛЕЙДОСКОП: РАСХОДНЫЕ МАТЕРИАЛЫ.

an2001, 27 августа 2016 г. в 12:50

Странно (странно, потому что оценка в конце концов получилась не очень высокой), сначала книга мне понравилась: хаотичное , но интересное повествование, лёгкий язык, цветные подробности личной жизни героев (а их много, очень много). В общем текст шёл легко и занимательно. Тем более, что попытка увязать (а это было вполне понятно) историю жизни кровных, косвенно или напрямую, родственнков почти всегда бывает небезынтересной. Кто-то мне тут же стал нравится больше, кто-то меньше — вполне обычная, но узнаваемо-сравнительно-привлекательная история.

Но где-то к середине книги начали появляться недоумения — из тех, что проявляются в текстовых деталях как бытового, так и вполне житейского плана. И далее эти недоумения стали не то чтобы нарастать, но на них стал обращать больше внимания: вот даже перечислять не буду, но это есть. И начало складываться впечатление, что всех героев автор пишет с какого-то одного человека (ну возможно себя), его фантазий, тех отношений к жизни, которые он сам домысливает либо какими живёт. Не скажу, что это плохо — в конце концов каждый, наверное, домысливает именно то, чем живёт; но как по мне здесь начинает некоторая беспомощность в сюжете, которая и завершается хороводом вокруг омута. Нет ключика, нет высказанности, в которую поверил бы, и нет недосказанности, в которой нашёл бы своё или чужое, но возможное. И вышло так, что в тех слоях воды, где плывут тексты романа, не хватило то ли свежести, то ли, извините, чувства. А люди, плывущие в сюжетных линиях, начинают размазываться и таять. И , может я не прав, но кажется, что с течением времени, никто особо не вспомнит для чего и кто здесь жил — на страницах книги.

Kersell, 03 марта 2016 г. в 20:49

Как же сложно, оказывается, писать отзыв о книге, ставшей в свое время откровением и открытием. Открытием, что русскоязычные авторы способны творить на таком уровне. Мастерства, глубины, незакомплексованности и незаангажированности. Книга — кровоточащая рана, которая никак не заживает и не проходит, как не проходит чувство одиночества у главных героев, чувство оторванности от этого злого самовлюбленного мира. Мира подглядывающих и показывающих. Мира, в котором секс лишь ширма, которой пытаются отгородится от внутренней пустоты. А еще это книга о любви: странной, непонятой, где-то — безответной, где-то сжигающей дотла, искалеченной и калечащей, но всегда — искренней и настоящей. А еще книга перекликается с замечательным фильмом «Странные дни», небольшой схожестью некоторых сюжетных ходов и большой схожестью тональностей.

mors_ontologica, 13 мая 2015 г. в 08:03

Я, ты, он, она — вместе не целая страна, а эта вот книжка. Потому что автор никак не может определиться с лицом и героем повествования. То Палаником быть хочется, то Кингом. Стиль плавает, герои страдают.

Вопрос, кстати, плохо изучен. «Кровь из порезов лучше течет на морозе, и вместе с нею уходит тепло жизни.» — Ваще-то как бы наоборот. Как бы на холоде периферические сосуды сжимаются и кровь быстро останавливается. Как бы лед к ранам прикладывают не просто так. Ну и далее ляпы. Тема расчленения и некрофилии плохо раскрыта, хотя, возможно, маньяк нам попался с насморком... и проблемами восприятия в целом. А автор с бедным воображением.

В общем, позорище.

igorgag, 27 февраля 2015 г. в 21:53

Рецензию на этот роман прочитал в журнале «Эксперт», обнаружив номер... в деревянном кармашке туалета на работе, — кажется, так. Очень в духе, кстати, сего сочинения, которое было объявлено в той рецензии невероятно новым, смелым и сильным словом отечественной словесности.

Спустя какое-то время (месяц-два-три) уже держал книгу в руках, в книжном магазине (тогда ещё даже не задумывался о том, что могут существовать электронные e-book-и), но почему-то не купил. Усомнился.

Прошло больше десяти лет — прочитал. Не нашёл там ни языка, который так хвалили — не только в той давней рецензии, но вообще многие, ни той смелости мысли, ни того полёта воображения, которые должны быть присущи по-настоящему талантливой фантастике. Ни... «отчаянно честный роман об экзистенциальном ужасе и любви», так сказано в аннотации — не нашёл тоже. Ужасы, впрочем, есть, но, пожалуй, и всё.

Роман, написанный в 2002-2003 годах (как уже страшно давно это было!), изображает Землю 2060 года, мир окончательно победившего гедонизма. Человечество семимильными шагами загоняет себя в оскотинивание — впрочем, у кого насколько хватает материальных средств. Кто-то реально превращает себя в звероподобных существ (морфирует), кто-то пока ещё ограничивается тем, что испытывает те переживания (конечно же, сексуального характера), которые записаны для них специальными порностудиями, использующими порноактёров и особую аппаратуру. Впрочем, других студий и других актёров у человечества больше нет. Порно всего лишь делится на так называемую ваниль, якобы соблюдающую олределённые правила, и чилли, что работает уже не по этим правилам, а по своим.

В романе показаны те, кто производит порно, кто продвигает его на рынок (далеко не всегда легальными и безопасными, в том числе для собственного здоровья способами), и те, кто пытается с порно бороться — вернее, с нарушениями в области производства и продвижения порно на рынок.

По ходу чтения несколько раз пытался это дело бросить... но брал себя в руки и продолжал. Несколько напомнило разгребание навозной кучи, в которой таки обнаружил несколько — нет, не жемчужин и не крупиц золота, конечно — а вполне ещё пригодных ддя заколачивания в доски гвоздей. А именно: эгоизм людей, даже эгоцентризм, их глухоту к ближним своим авторы показали весьма зримо. Ещё зацепил момент, когда один из героев посещает дачный посёлок, основанный дедами-прадедами, в лихие 90-е (термин не упоминается; впрочем, в 2002м — 3м его и не было ещё). Подумал (уже не герой, а я сам): а у ведь у тех, кто будет жить в 2060м году, какие-то легенды о нашем временем останутся?

Вот только они, эти легенды, полагаю, будут иными, потому что и реальный 2060-й год будут иным, не таким, как в книге «Нет».

Предвосхищаю возражение: мол, на самом деле книга о нашем времени, и это такой протест... А вот мне, когда читаю подобное, почему-то часто (почти всегда) кажется, что авторы не протестуют — нет, напротив, они сами хотят, чтоб так всё и было...

Этот роман, всё-таки в чём-то и крепкий (не только крепкими выражениями), цепляющий, не отпускающий читателя, написан хоть и дурным, но русским языком, потому возникает и такой вопрос: а как авторы вообще-то относятся к тем, кого принято довольно неуклюже называть носителями этого языка? Нет, авторы вряд ли этих носителей сильно любят. Ведь даже самый симпатичный в романе персонаж, представитель российской глубинки, кажется, единственный, кто морфирует себя не в зверя, а в человека, показан этаким чудачком-дурачком, придурковатым интеллигентиком, что-то там рассуждающим про силы российской глубинки. Авторы явно принадлежат к тем довольно многочисленным представителям населения страны, которые так сильно были шандарахнуты происходившим на стыке 80х-90х годов, что страна для них стала страной-лузером, навсегда обреченным только деградировать, разлагаться и загнивать. Увы-увы — но взгляд совсем не смелый и не оригинальный.

Вот таковы мои первые и, возможно, весьма сумбурные впечатления от книги под странноватым названием «Нет»...

Babayka, 30 июля 2014 г. в 21:08

Заканчивая читать эту книгу, я уже предвкушала, как буду писать хвалебный отзыв. Я представляла, как расскажу о прекрасно проведенной аналогии с Советским Союзом, где нашла отражение, зачастую остроумное и оригинальное, каждая мелочь реалий того времени. Как буду восхищаться удивительно проработанными персонажами и столь достоверным описанием их отношений и первых столкновений с миром взрослых. Я считала, что рискну заикнуться о том, что эту книгу можно смело ставить в один ряд с замечательными произведениями Крапивина: так пропитана она атмосферой настоящей, крепкой дружбы, да еще и на фоне оригинального мира в который органично вписаны сюжетные перипетии. Может даже, не обделю вниманием и ласковым словом романтическую составляющую истории. Пусть любовные линии я обычно воспринимаю, как неизбежное зло, но здесь все так... по-настоящему. Без ненужных соплей и неискреннего пафоса, без надрыва и идиотских поступков «во имя любви», зато с достоверной поправкой на возраст героев. Я не сомневалась, что поставлю книге не меньше девятки, а может и десятку, если конец удивит.

Вот он-то и удивил...

Признаюсь, что-то не припомню ни одной столь сильно разочаровавшей меня книги. Бывали, конечно, книги, не оправдывавшие ожиданий, но чтобы так, буквально последними страницами перечеркнуть все, на тот момент сугубо положительное впечатление... Нет, не помню такого. А сюрприз ждал сразу «на двух фронтах».

Во-первых, с треском провалился сюжет. Пусть набивший оскомину Темный Властелин серийного образца и появился уже ближе к концу второй части. Но тогда этакое чудо выглядело столь нелепо среди живых, совсем настоящих персонажей, что я ни на минуту не сомневалась: не все так просто. И то, что на тот момент злодей демонстрировался исключительно с позиций его врагов, только подкрепляло уверенность, что здесь должен быть какой-то подвох. А подвоха-то и не было. Один из столпов сюжета — действительно самый что ни на есть «в ближайшем будущем – покоритель двух миров» (цитата из книги), тот самый, который кочует по преимущественно низкопробному фентази с целью тотального порабощения всех и вся, зачитывает финальные монологи и непременно бывает бит. Ну а все сюжетные нити автор вдруг взял и собрал в один прям-таки хрестоматийный узел:

Разумеется не все линии прогнулись под этот заскок, но автор словно бы и не пытался их подогнать под общий замысел. Часть собственноручно закинутых удочек он попросту проигнорировал — кто-то может сказать, что это для будущих книг, но у меня почему-то сложилось впечатление, что автор их именно забыл... или забил. Другую часть объяснил таким удобным словом «случайность». Ну а самым фееричным оказался диалог примерно следующего содержания:

— Так а что все-таки там произошло?

— Не знаю.

— Ну и ладно, главное, что все хорошо закончилось.

Все. Больше никаких пояснений читатель не дождется. И это, ни много ни мало, про одно из сюжетообразующих событий. Неплохо, да?

Во-вторых, несказанно удивил финт ушами с, условно назовем ее так, философской составляющей книги. Аналогия «Мир Живых = СССР, Мир Мертвых = Запад» столь явная, столь вопиющая, что игнорировать ее невозможно. И вполне очевидно, что, сравнивая Мир Живых и Заграничье, автор сравнивает именно СССР и западные страны. Поначалу это сравнение вполне взвешенное и аргументированное. Освещаются достоинства Мира Живых, обозначаются его недостатки и навязываемые заблуждения. Лейтмотивом звучат рассуждения о том, что быть мертвым плохо, что является неотъемлемой частью, наверно, любого романа с участием живых мертвецов. Но потом вдруг от лица одной из героинь звучит пламенный монолог о загнивающем Заграничье, которое по определению не может дать живым ничего хорошего, с ней без рассуждений и вопросов (хотя главным доводом служит «Я знаю и все!») соглашаются и на этом автором ставится жирная точка. Только одна Ника упрямо сомневается, но как-то неубедительно. Получается, что автор проделывает забавную штуку:

— берет реалии времен «Железного занавеса»;

— добавляет в них фантастическое допущение, проводя аналогии с Миром Живых и Миром Мертвых;

— на основе этих допущений показывает (правда не особо убедительно) неизбежность в придуманном им же Открытом Мире ряда негативных аспектов современности;

— делает вывод о том, что Граница — это хорошо, из чего из-за слишком сильных аналогий естественным образом следует, что СССР лучше всех.

А для тех, кто вдруг что-то пропустил, еще раз, на основе уже другого фантастического допущения, заявляет, что наш мир — это именно Мир Мертвых, а вот в СССР было хорошо.

Такое впечатление, что конец писал кто-то другой, причем конкретно двинутый на идеях социализма.

cadawr, 19 мая 2014 г. в 16:58

Я не люблю ни семейных хроник, ни вековых эпопей, и не читаю их. Именно поэтому я долго не прикасался к opus magnum горячо любимого мною Кузнецова. Дополнительно очень пугали подстрочья названий частей: шестидесятые-восьмидесятые, сороковые-пятидесятые, десятые-тридцатые – именно так, по убывающей (слава богу, всё действие происходит в современности, но пестрит бесконечными флэшбэками, а указанные рамки лишь акцентируют определяющую линию данной части). Наконец я взялся за томик и утонул, как всегда. Утонул в идеальном русском языке, мастерском владении словом, в чудесном психологизме душ, мечущихся по закоулкам кризиса среднего возраста. Каждый – в одиночку, но все – в одном и том же месте. В омуте, где ил, раки, сгнившие колоды, холодные усатые сомы и мертвые люди: все те, кто упоминается в книге – родственники, любовники, друзья, мимолетные встречные – мертвые, они хватают за ноги живых, цепляются, не отпускают, и тут уж либо к ним – в глубину смертной депрессии, либо набраться сил, выгрести, и плыть по жизни, неся это прошлое на себе. Прошлое своей семьи. Свое наследство.

Каждая глава – картина, целостная, прекрасная, но вместе они складываются в эпическую мозаику, рисующую последнее столетие России: слой за слоем, словно срезы мультиспирального томографа, препарирующего эти тяжелые, но полные буйной жизни десятилетия. И на этих срезах выявляется невидимое нам из сегодняшнего дня: что прошлое лишь кажется черно-белым, что менялись лишь говор и девайсы, но суть все та же: всё тот же мутный поток, та же душевная боль, те же сложные характеры. Одного предаешь, второму завидуешь, перед третьим пресмыкаешься, четвертую любишь, а за пятого отдаешь жизнь. И кто ты после этого, подлец или герой? Срезы копятся, встречаются, накладываются друг на друга, и вот перед нами целостный человек, человек с горькой складкой у сурово поджатых губ, человек с печальными глазами – СССР.

Вкусное решение с переплетающимися личностями рассказчиков, что периодически заставляет усомниться в реальности событий. Однако, кто кого сочиняет, становится неважным на первой же сотне страниц, потому что по большому счету, это лишь изящное украшение текста. И все-таки совет: когда разум начнёт закипать, вспомните, что реальность формируется лишь в сознании субъекта (в конечном итоге – в голове читателя, а совсем уж копая – всех сочиняет Кузнецов ;)), а значит – как написано, так оно и было. Смыслы книги сталкиваются, мысли, высказанные в будущем, дублируются в прошлом, сюжеты повторяются, почти впадая в грех аналогии, метафоры связывают быль и небыль – только въедливый читатель сможет соотнести все эти планы, изящно сплетенные невидимыми нитями магического реализма, и тогда перед ним откроются вторые и третьи смыслы, далекие горизонты, от торжественных грозовых зарниц которых на миг перехватит дыхание.

Вода в романе – это смерть, что поглотит всех, но вода – это и жизнь, что несет каждого по стремнинам и водоворотам, бьет наотмашь топляком, катит по порогам, и каждый захлёбывается, но плывёт, зная, что иногда течение успокаивается и выносит в прозрачнейший залив, где вода – парное молоко, или в бирюзовую лагуну, сквозь мерцающие глубины которой меж сказочных коралловых зарослей мелькают стаи пёстрых рыбок, и мнится — лишь руку протяни. И герои плывут, плывут, а лагун не видно, и лишь вспоминая прошлое, нет-нет да мелькнет – вот же она была, заводь, я же когда-то резвился в ней…

Казалось бы, намного легче выплыть вдвоем. И все это понимают, но как-то не выходит – вдвоем. Вот и взбивает воду в пену каждый сам по себе.

Долго придется взбивать ее, прежде чем откроется понимание, как можно перестать бояться смерти. И начать жить.

Я по-прежнему не люблю ни семейных хроник, ни эпопей, и не читаю их. Ибо назвать так «Хоровод Воды», все равно, что назвать «Войну и мир» любовным романом.

cadawr, 25 февраля 2014 г. в 14:54

Роман про конец эпохи, и про ростки чего-то нового , так и оставшегося за кадром понимания и героев и читателя. Порно — не более чем аллегория, уазывающая на чувственность как цель обывателя и на непритязательность его, обывателя, вкусов. Роман о смене культур, но не парадигм. Роман об их прогресирующей деградации. Роман о том , что поиткорректности не существует — она не более чем реверанс и лицемерие, рядом с которым прекрасно свществуют нормальные человеческие чувства, желания, шаблоны, предрассудки и искренность. Политкорректность как коммерческая возможность.

Роман читается трудно и тяжело, ну и ладно — кому тяжело читать, тому незачем это читать. Интересно следующее: Лазарчук был одним из основателей стиля « турбореализм», когда линия голого действия зияет пустотами , и лишь из последующего действия читатель может догадаться, что тогда произошло. Здесь какой-то гипертурбореализм — действия нет вообще. Есть лишь лихорадочные мысли в шоковом сознании человека, только что нечто пережившего. И по этому мутному, специально усложненному потоку сознания мы должны догадаться, что же именно поизошло и следствием чего оно стало! Сложно, интересно, утомляет, уничтожает динамику. Но это — Литература.

cadawr, 07 февраля 2014 г. в 17:19

Конечно, она не заслуживает десятки. Не абсолютный шедевр. И перегруз персонажами, и перебор с «паланиковскими» повторами фраз, и вторая сюжетная линия – напрочь искусственная, невнятная и нарочито приторочена к основной белыми нитками (за ради «скрытого смысла», о котором Юлик Горский говорит что-то вроде: «для того он и скрытый, чтоб остаться непонятым»), да и второй финал… неубедителен (по крайней мере, для меня). Но книга настолько пронзительна ощущениями юности… именно «ощущениями», потому что лично мои 90-е были совсем другими. Роднит, разве что, головокружительное ощущение свободы, всепоглощающей, безграничной, чуть-чуть страшной. Отсюда моя очень субъективная десятка.

Мне кажется, что эта книга будет интересна узкой прослойке читателей – сегодняшним 40-50-летним, плюс-минус, — вот только читать бы они ее стали лет десять назад. Кстати, книга-то вовсе не о 90-х. О эпохе напоминают лишь разбросанные кое-где знаковые названия-мнения-фразочки да мегабайтность жестких дисков. Но название трилогии – «Девяностые: сказка» — неотвратимо делает хорошую книгу очень недолговечной.

Очень хочу в этом ошибиться.

О чем же книга? Снова о рефлексии, ностальгии, погоне за ускользающими отблесками детской мечты. Поиске ни то истины, ни то смысла — в лабиринтах города, в водоворотах финансовых потоков, в эшероховском пространстве психоделиков, в трансовых ритмах эйсид-хауса. Детективная составляющая нужна не больше, чем в «Что делать?» Чернышевского. Но даже с ее помощью, этой условной детективной нити, раскрывается интереснейшая философия об Истине и истинах, разница между которыми – всего лишь в «фильтре» по ту сторону глаз их нашедшего; и если встать на верную точку зрения – так ли уж важна та истина, которую искали? Нет ли другой, существующей чуть в стороне, на периферии зрения; той, что несравнимо важнее?..

cadawr, 21 декабря 2013 г. в 07:48

«Вы готовы к боли? Готовы к страданию? Тогда вы готовы к встречи с Ледяным Человеком!» (к/ф «Бегущий человек») С глыбой льда, в которую вморожены ярость и отчаяние. С романом Сергея Кузнецова «Шкурка бабочки». Не читайте эту книгу, если вы любите сказки, если вы живете в чудесном мире и вас окружают милые и добрые люди. Не читайте, если вам не нравится Паланик, если вам не нравится Уэлш. Не берите ее в руки, если в литературе вы предпочитаете недосказанность, намеки, вуали и покровы, если самой эротичной сценой считаете закрывающуюся дверь в спальню.

Эта книга откровенна до болезненности. В обоих смыслах — откровенна. Человеческое тело и человеческая душа анатомируются в бестеневом свете хирургических ламп, не оставляя простора фантазии, только – воображению (а оно, в свою очередь, проделает странную штуку с вашим желудком).

Пройдите мимо этой книги, если вы трушный любитель сплаттер-панка, если исключительно жаждете смачной расчленёнки, потому что это книга НЕ о расчленёнке. Жестокости хватает, и от безжалостности описаний накатывает оторопь, но назвать «Шкурку» БДСМ-триллером, все равно, что сказать, будто роман Пелевина «Священная книга оборотня» — про проститутку с хвостом (как высказалась одна моя недалекая знакомая).

Как и любая другая Литература, «Шкурка» многогранна и качественна. Да, впервую очередь она о страдании во всем его многообразии: о психологических проблемах и их истоках, о поломанных судьбах, об истеричном мегаполисе, о людях-крысах, что бегут по офисным коридорам, подстегиваемые электрическими разрядами бешеного ритма современной жизни, о фиксации на сексуальных преверзиях, как способе побега из этого лабиринта, способе отстоять свою самость, доказать самому себе, что еще не потерял индивидуальность; о бесчеловечной власти, повернутой на деньгах, абсолютно утратившей и образ, и подобие.

И над всем этим – тень маньяка. Обычного рассудительного практичного человека, в мир которого гармонично вписана жестокость. «Сумасшедший – нет. Психотичный – да. Он знает разницу между добром и злом. Просто ему все равно» (к/ф «Прирожденные убийцы»).

А остальным – не все равно? Людям-крысам, что сжигают свою жизнь в истеричной гонке-поиске мифического кусочка сыра? Депрессирующим, отчаянно цепляющимся за кусочки своей распадающейся детской личности, настолько стремящимся сохранить себя в стирающем различия круговороте большого города, что рушат ради этого любые межличностные отношения – им не все равно? Властям, цинично разрушающим собственный город не все равно? А жителям этого города, которые все видят и молчат?

Просто кровь заметна, и оттого пугает больше, чем статистика разводов, неврастеничные от поведения родителей дети и антидепрессанты горстями. И вырваться из этого круга – бросить все к чертям и скрыться в лесах, или изменить сознание и перестать быть человеком, т.е. влиться в высший круг тех самых, потерявших образ-подобие, или изменить сознание и перестать быть крысой, т.е. вновь стать человеком – все это ничуть не проще, чем сбежать от маньяка.

Книга о суборбитальном одиночестве. О людях, что рвут отношения с близкими, но не перестают искать душевного тепла. И им кажется, что иногда находят. Кто-то успевает протрезветь, кто-то не успевает, а кому-то просто надо прозреть, что, кстати, совсем непросто (и в связи с этим особенное спасибо автору за потрясающую пронзительную последнюю главу).

Итак, смертельный танец журналистки – мазохистки с нездоровым детством, маньяка – садиста с нездоровым настоящим, фотографа – бабника с нездоровым самовосприятием. Да и что может быть здорового в городе, больном людьми?

Сноу, 23 сентября 2013 г. в 20:48

Честно говоря, тьфу. Роман похож на плевок -- харкнулось эпигоном Паланика, Уэлша, такой жирненький контркультурный плевочек. ОК, безусловно, написано все гладко, мощно, читать действительно интересно. Все эти бездонные черные плёсы человечьих душ, эти сальные глаза в метро, эти обезображенные трупы на пустырях... ну а дальше? Понятно, что мир жесток, опасен -- и?.. Чего сказать-то хотели? Прописные истины озвучены автором в самом начале, а дальше читатель просто плещется во всем этом, простите, говне. Бултых, окунулись, отплевались, опять бултых, снова окунулись... и так вся книга.

Герои, конечно, у автора никакие не герои. По большому счету, рукопожиматься не хотелось бы ни с одним, все ментально дряхлы, чахлы, основательно так отравлены пороками. Лепрезорий. Все, простите, бляди, карьеристы и пидоры; те самые гротескные «зажратые москвичи», которых словно бы специально собрали в одном месте, подальше от остальной страны, от нормальных людей [дурацкий миф, не такие москвичи]. И из каждого второго, словно в подтверждение о точечном переселении, хлещет одно и тоже, одно и тоже: Ходорковский, Каширка, взорвали всё сами, Чечня, Дубровка, проклятый препроклятый совок, путинская препутинская власть, оппозиционные каналы, закрытые и разгромленные, Березовский, все эти белоленточные аскариды, эти паразиты сознания, политпадаль, мороки городских сумасшедших...

А эти бесконечные американизмы, это унылое позерство?! И смех, и грех. :)

Пустота.

Словом, проза и автор талантливы, но роман обыкновенный китч, пустой, блядский, и не про людей вовсе, а про их суррогаты, и суррогатные же их пороки. Ни одного светлого пятнышка.

Miya_Mu, 11 сентября 2013 г. в 02:24

Не могу себе представить, что должен испытывать человек, в горящем городе кричащий «Пожар!Пожар!», и получающий на голову помои и попреки за хулиганство, мешающее честным бюргерам спокойно принимать на грудь сосиску с пивом.

А вот нечего, сами виноваты — Линор слишком умная и сильная, Кузнецов слишком умный и тонкий (что значит «в чем выражается»? Вы его прозу читали вообще, хотя бы фантастическую? Пастернаковский сплав легкости и точности).

Ну давайте смотреть по пунктам. Название, дорогие друзья, вам что-то говорит? Или название у этого романа «Секс в большом городе» или «любовь и порно» или что-то в этом роде? Что означает слово «нет» на титуле? Чему-кому говорится это «нет»? А? Хорошо, для самых маленьких скажу прямым текстом — «нет» такой жизни, о какой написано. «Нет» в смысле — мы этого не хотим, давайте скажем этому «нет», нас ужасает, что происходит, и мы отказываемся с этим соглашаться.

Самые маленькие, наверное, не помнят, но в советское время были чрезвычайно популярны карикатуры в газетах под лозунгами «Нет западному империализму!» (а восточному, типа, да!) ; или еще «Нет проискам НАТО на Ближнем Востоке!» (оттуда дети узнавали о существовании того и другого).

Так вот «Нет» эта та же сатира, та же карикатура на язвы, миль пардон за пафос, общества. Сатира, правда, несмешная; сатира, написанная болью. Очень сильно написанная и очень сильной болью.

Неужели правда кто-то не догоняет, что это не антиутопия, не фантастика в строгом смысле, уж тем более не порнороман (а если «порно», то не про секс, а про общество потребления, которое вертит тобой, как хочет), — документальная картина сегодняшнего, завтрашнего, и — не дайбог — послезавтрашнего.

Пелевин со своим С.Н.А.Ф.Фом документалист, как пошутили на башорге? Я его очень уважаю, но в документалистике здесь Линор с Кузнецовым выигрывают влегкую. Смотрите сами: потребление; секс на месте любви; потребление; секс на месте искусства; потребление; идея секса, держащая всю экономику. Я очень уважаю секс, даже больше, чем Пелевина, но совершенно не уважаю индустрию секса. Все, что написано в Н., написано о потреблении секса, о институте общественных отношений сцементированном коммерциализацией секса; о сексапиле и гламуре как мериле человеческого достоинства. Возможно, для России это исключительно московское явление или признак нынешнего российского бомонда, не знаю наверняка — говорят, служащие барселонского аэропорта называют прилетевших московским рейсом «труппой Майкла Джексона» (меня, как частично русскую и в прошлом москвичку, это обижает, шокирует, но и смешит изрядно). На самом-то деле этот образ транслируется Голливудом (оставим за скобками то, что в нем есть хорошего), как идеологическим ретранслятором в «Попытке к бегству» Стругацких — толпа внимает, как загипнотизированная (собственно, а почему «как»?) а у отдельных гипнозоустойчивых начинается мигрень и конвульсии.

Не надо увлекаться фантдопущениями, это всего лишь литературный прием, форма, а смысл-то — вот он, как на ладони.

И ведь буквально прямым текстом говорится — а дальше что? Снафф, захватывающий сцену? Расчлененные дети, подпольные киностудии и слюнотекущие зрители? Добрые, добрые Линор с Кузнецовым хотя бы не доводят до конца эту мысль, не рисуют общество, где экономика опирается уже не на порно, а на индустрию порно-снаффа в многообразии сочетаний. А ведь могли бы в качестве литературного приема надеть устройства записи на палача и передавать зрителю палаческие ощущения.

Представила, как бы выглядела книга с такой подробностью и зависла на целую минуту.

Вы правда еще думаете что это баловство и эпатаж? Ой, вот только не надо недооценивать роман; к тому же написан безупречно и, чего уж там, безумно интересно.

kypislona, 23 июня 2013 г. в 13:56

Автор истошно мечется между серьезной социальной фантастикой и приключенческой литературой для детей, из серии «Как Маша и Витя охотились на привидение в зачарованном замке». Вполне логичные реконструкторские сцены («а что, если Штаты назвать миром мертвых?») сменяются зомби-стрелялками в духе самых трэшовых компьютерных игр. Герои то ведут себя естественно, то в падают в карикатурный пафос, как пионервожатые на уроке политинформации. К тому же несколько задалбывает слишком прямолинейное сравнение. «Живые» обитают в СССР 70-х, только алые звезды над Кремлем автор поменял на серебряные звезды Соломона, а мертвые — в загранке, откуда заваливают живых клевыми джинсами, дешевыми боевиками и буржуазной пропагандой. Октябрьскую революцию обозвали «Проведением границы», ВОВ — ну, понятно, просто Великой войной, невозвращенев — без лишних фантазий «невозвращенцами», и тыды, и тыпы. Не слишком ли примитивно? В общем, до серьезной социалки не дотягивает, а для детской книжки — чрезмерно наворочено, и детям, я так полагаю, непонятно. Смаковать все эти фишечки могут лишь те, кто родился и хоть немного успел пожить при совке, а им всем уже хорошо за тридцатник. Итого: ни рыба, ни мясо, хотя читается довольно увлекательно.

zmey-uj, 07 июня 2013 г. в 06:39

Огорчительная книга.

С одной стороны, смелое развитие самых разных идей и ловкое использование детективных и остросюжетных ходов (будем справедливыми, чего-то поражающего оригинальностью нет). Фильмы, снятые на ощущениях, общество с совершенно другими взглядами, чем нынешнее, живые человеческие чувства и отношения, загадка вокруг поддельного/настоящего снаффа, закат целой эпохи одного из видов искусства. Грандиозно, красиво, по-серьёзному. Задумывалось.

Но скатилось в односторонний подход буквально в каждом случае. Раз снимают на ощущениях, стало быть, сразу побегут выпускать продукцию про секс, секс, секс. Он же типа самый ощущательный. Никакая иная разновидность киноиндустрии не поминается. Мысль о том, чтобы строить кино на других образах, соединяя их и давая принципиально новые, необычные переживания, приходит только одному умному парню, да и его судьба складывается не лучшим образом.

Зато секс подаётся во всех разновидностях, потому что в будущем все вдруг стали жутко возбудимые и могут завестись от собственного отражения в зеркале. И в ход идут не только групповые-однополые-садомазо совокупления, но и генномодифицирование самих себя в животных, в неведомых существ, а также в детей. Ну и пытки, унижения и убийства кого-то возбуждают тоже...

Возможно, нам показали только кусочек мира. Те области, куда дотянулась эта могучая кино-сексо-индустрия, и персонажей, задетых легальными и контрабандными бионами — при том, что остальная часть будущего осталась за кадром. В конце концов, люди там, как ни странно, ходят на работу, создают семьи, учатся, переезжают из города в город, звонят родителям... Но из-за нагнетания эмоций и концентрации только на одной стороне жизни кажется, что там везде так — и делается не по себе.

Чувства людей и правда реальны, их передача в виде потока мыслей свежа и вызывает отклик, но в итоге всё оборачивается истерикой. Отношения строятся так, что кто-то в паре или группе использует, предаёт другого или не может ответить на его чувства. Безысходность и разочарование — почти во всех случаях.

Загадка снаффа — единственный интересно выстроенный элемент сюжета. Настоящий снафф или поддельный? Если настоящий, то почему криминалисты видят в нём фальшивку? Если поддельный, то существует ли настоящий? Кто стоит за подпольными производствами? Впрочем, личность главного злодея предположит любой, кто посмотрел три современных фильма про таинственных маньяков.

Ну и обрушение индустрии. Окончание золотого века порно, исчерпавшего себя. Утратившего «величие чувств» и так далее. Сюда почему-то приплели засилье условностей и политкорректностей, когда цензура требует обязательного наличия актёров такого-то пола, с таким-то цветом кожи и в таких-то сценах. Можно было бы поверить, если бы не одна деталь, которая опрокидывает вообще всю концепцию. Актёры будущего, занимаясь сексом перед камерами и заодно транслируя все нужные чувства и ощущения, якобы всё это и испытывают! И не просто играют в своём сознании любовь или страсть к незнакомым людям/зверям, но и такую сложную гамму, как, например, ощущения Дюймовочки в первую брачную ночь с кротом. Это где же набирают таких талантливых, спросите вы? Наверное, долго готовят и учат? Нет-с, прямо с улицы. «У вас замечательная фактура», и готово: новая звезда. При этом авторы очень опрометчиво позволяют одной из случайных героинь постебаться над порно двадцатого века: дескать, любая актриса поохает, и все верят. Да во-первых, не верят, а во-вторых, в то, что через пятьдесят лет будут не делано охать, а по-настоящему чувствовать придуманные сценаристом чувства, верится ещё меньше. Что все со всеми, и хоть с тринадцати лет — веришь. Что научатся «играть ощущения» — нет, потому что тут нужны изменения не общественного плана, а перестройка человеческого сознания и подсознания. А с этой перестройкой и всё остальное изменилось бы, и гораздо больше, чем нам показано.

В целом же, роман излишне длинный. Всё то же самое можно было написать в три раза короче. Возможно, при этом снизилась бы откровенность чувств, ведь сейчас мы практически в реальном времени следим за мыслями персонажей, а это дело долгое. Но кому-то такая подача текста нравится, а мне приходилось читать по верхам, потому что такое бормотание похоже на цыганский гипноз: заморочить, отвлечь, отключить сознание.

Однако же приём действует. Очень трудно после прочтения удержаться от того, чтобы передать свои впечатления схожим образом. Отзывы на книгу на разных ресурсах зачастую копируют повторения, эмоциональность, сбивчивость и лёгкую корявость изложения. Причём делается это явно неосознанно, просто книга сохраняет свой эффект ещё долго. Пишут, что порнография в книге не главное, что главное в ней люди, живые и любящие, тёплые и настоящие, которые живут своей непонятной жизнью и иногда останавливаются, чтобы взглянуть нам в глаза... они все извращенцы-мутанты-сумасшедшие, но такие же, как мы... С чем не поспоришь.

При моём скептическом отношении к постмодернизму впечатления от книги также подпортили имена и названия. Кажется, ни одного нет такого, чтобы не отражало или не пародировало известные реалии, личностей, и это мельтешение не придаёт какие-то новые смыслы, а только отвлекает. Нарекая производителя наркотических трипов Гегелем, а полулегального порнодельца Гоголем, авторы, может быть, подмигивают сами себе и «узкому кругу ценителей», ну а на мой вкус это лишний минус роману.

Не хочу упоминать матюки и порнографию как основу сюжета. Этим современного читателя не шокировать, и если бы таким образом было нарисовано впечатляющее и вызывающее эмпатию полотно — да пожалуйста. Хорошую книгу с матом и порно всё равно можно порекомендовать. А «Нет» я никому посоветовать не решусь. Вернее, так:

Тем, кто считает секс и порно грязными, однополые отношения мерзкими, проституток и стриптизёров — людьми второго сорта, — эту книгу стоит почитать. Она действительно покажет, что это не самые худшие вещи на свете, эти люди такие же, а может и более настоящие и достойные, чем иные из живущих ныне. Невозможно плохо относиться к тем, чьими мыслями, радостями и страданиями проникаешься так ярко. Но тому, кто уже сейчас смотрит на вещи шире, книга не скажет ничего нового, зато принесёт кучу огорчений, потому что страдания героев в ней перевешивают радости, и судьба многих складывается печально, а усилия оказываются напрасны.

«Нет» — депрессивная книга о человеческих драмах и трагедиях, и какую бы красивость, утончённость и настоящесть ни высматривали её поклонники за порно-подробностями, это роман о некрасивости и зле мира, которые торжествуют и будут торжествовать.

Мартин, 03 июня 2013 г. в 16:09

Книга интересная, книга зацепила. Хорошие персонажи, отличный рассказчик, интересный мир, интересные мысли.

Но — все портит небрежность, которая сквозить тут и там.

Автор небрежен в мелочах, иногда излишне заигрывая с постмодерном и добавляя детали/названия/вещи, которых в таком мире скорее всего быть не должно. Текст местами пытается маскироваться, быть проще, чем он есть на самом деле. И это ему только вредит (те самые рояли, как мне кажется, следствия как раз такой «политики» в повествовании) — простые, грубые, широкие мазки смазывает тонкости, послевкусия и мелкие акценты, которыми и вкусна эта история. Возможно, к этому руку писателя подталкивал «малый» объем текста, желание закруглить историю в рамках этой книги, не сильно ее растягивая.

Но все таки — это очень хорошая книга. И хотя инструментом для раскрытия истории автору служат подростки (которых мне все таки сложно назвать детьми), сам текст целится в существенно более широкую аудиторию.

Очень не люблю в отзыве исходить из позиции «я лучше автора знаю, как надо было написать». И в этом случае — нет, я не знаю, как можно было лучше написать эту книги. Да, если написать ее по другому, то это уже будет совсем другой текст... Но так жаль, когда текст хорош, в нем есть что-то твое, близкое, но в итоге вещь в целом кажется испорченной каким-то досадными мелочами.

Повторюсь — хорошая, небанальная книга. Могла бы быть прекрасной, а то и гениальной. Но чуть-чуть недотянуто, недокручено, руки писателя явно повело не туда... Но, может, оно и к лучшему. Если когда-то выйдут следующие «тома» истории, то писатель сможет выйти на другой уровень, найти ту «золотую середину», которой мне не хватило в тексте.

Shean, 12 мая 2013 г. в 18:27

очень лиричная и печальная книга о том, как среди нарастающего трэша люди все еще хотят любить и быть любимыми... Трэш описан умело и неотвратимо (и захочешь не проигнорируешь), причем взят именно тот трэш который обычно затеняет и заменяет область любви. Неа, даже он не помогает. Сатана, пей горькую.

имхо тяжелее всего воспринимается эпизод с человеком, который играл со щенком (не подумайте ничего такого, просто бросал мячик). Любовь и смерть, больше ничего — ободранная до костей ситуация...

Seidhe, 09 мая 2013 г. в 12:00

Честно говоря, начинать читать после не очень хороших, мягко говоря, отзывов было страшно. А книжка вполне даже хорошая. Этакая порнуха с примесью лихого киберпанка. Причём больше панка, чем кибер. И если уж роман «Нет» называть самым дегенеративным, то современная проза типа Уэлша или Паланика тогда как? Там всё бывает гораздо хуже... А роман и впрямь хороший, с кучей героев, с отличным языком, да и фантазия у авторов вполне дойстойна Пола Ди Филиппо. Нет, наверное, ни одной проблемы, по которой не проехались бы авторы — от холокоста до политкорректности — и проехались хорошо, с выдумкой, так сказать. В общем, жесткое и местами жестокое повествование о том мире, в который мы медленно катимся уже сегодня...

DN, 02 апреля 2013 г. в 09:56

Одна из наиболее дегенеративных книг, которые мне доводилось читать. В книге описывается сексуальный мир будущего — в котором люди, для усиления полового эффекта, отращивают себе шерсть, рога и прочие органы. Но, поскольку этого недостаточно, то в ход идут также искусственные усилители чувств — таблетки, позволяющие испытать опыт других людей.

В целом, возникло ощущение, что книга написана человеком не вполне полноценным (я имею в виду не рассказчика, а именно автора).

С чувством нарастающего раздражения я осилил где-то треть книги, после чего не выдержал и выбросил книгу в мусорку.

silverrat, 24 февраля 2013 г. в 20:55

Интересно, книга писалась по заказу КПРФ? Или нео-сталинистов? Финальный пассаж просто убил наповал. Мертвые (то есть все, что пришло с Запада) оказывается ничего хорошего не сотворили — ни качественных машин, ни качественной музыки, ни литературы. Не было у них ничего и миру они ничего подарить не смогли. Думаю, в советское время эту книгу издали бы сто миллионным тиражом. Чтобы каждый взрослый человек убедился, как загнивает Запад, аж до отвратительного запаха мертвечины. На самом деле-то наоборот все было. Это социализм был мертвецом, которого одевали во всякие красивые одежды. А Запад дал миру разное, и плохое, и хорошее. Примитивная агитка, эксплуатирующая ностальгию по совку.

Lartis, 29 октября 2012 г. в 23:58

Сергей Ю. Кузнецов известен читателю психологическими детективами о становлении интернета, рейва и бизнеса в девяностых годах («Семь лепестков», «Гроб хрустальный», «Серенький волчок»), тошнотворно-патологическим триллером «Шкурка бабочки», скандально-неформатным футурологическим романом «НЕТ» (созданным совместно с Линор Горалик) и необычной семейной сагой «Хоровод воды», сделавшей автора финалистом премии «Большая книга». Отъявленный постмодернист, не жалеющий нервов взрослого читателя, на сей раз написал в меру страшную сказку для тинейджеров (но не только для них), посвятив её своей дочери Ане. Я не знаю, сколько лет Ане, но думаю, что уж она-то книгу папы в любом случае прочитала. И ваш покорный слуга, хорошо представляющий, на что способен Сергей Кузнецов, тоже прочёл роман с интересом. Что касается подростков, то надежды на то, что книжка окажется в их руках, очень мало. Читают они нынче неохотно, к тому же вышел роман совсем не в детском оформлении. А ведь действительно мог бы им понравиться... Потому как главные герои романа подростки и есть. В «Живых и взрослых» школьники-семиклассники раскрывают ужасные тайны, дружат-дерутся и носятся с идеей изменить мир. Изменить мир у них не очень получается, а вот себя они, конечно, изменяют.

Исходные обстоятельства писатель придумал любопытные. Он поделил вселенную романа на мир живых – несколько скучноватую, не купающуюся в излишествах страну, похожую на СССР семидесятых, и на мир мёртвых (Заграничье) – пространство, продвинутое технологически, с деньгами, которые заменяют мёртвым время, с секретными лабораториями, шпионами и злодеями, одержимыми мечтой о тотальном всевластии. Умирая или погибая, люди живого мира не уходят в небытие, а продолжают существование в мире мёртвом. И здесь уж кому как повезёт… Кто-то превращается в упыря, зомби, или «фульчи» *, а кто-то остаётся почти человеком. Мёртвый мир богат и достаточно комфортен, ведь благодаря аккумулированию знаний умерших технологии в нём используются исключительно передовые и самые лучшие. Зато у живых есть возможность выбирать между добром и злом, мёртвые же свободы воли лишены, они давно, ещё при жизни, свой выбор сделали… Миры разделяет Граница, но деловые, дипломатические и торговые связи между ними поддерживаются.

Автор очень естественно играет сразу на нескольких литературных полях (сказка, хоррор, фэнтези, шпионский роман, подростковая драма), удовлетворяя самые разные читательские потребности. В романе есть ребятишки со всеми комплексами, присущими их возрасту, с первой своей любовью, взрослением и познанием жизни, есть мерзопакостные мертвяки, есть загадки и приключения, социальное неравенство, ностальгия по потерянной «доброй» стране, есть обличение безудержного «употреблятства», есть тоска по зелёным дворам, улицам без автомобильных пробок и по безвозвратно потерянной высокой духовности.

«В этом мире заправляют мёртвые. Мёртвых намного больше, чем живых. Они заполнили наши скверы, наши парки и бульвары, наши улицы и площади. Они привезли с собой мертвые машины, быстрые, красивые, убивающие все живое. Во дворе, где раньше играли дети, где гуляли матери с малышами, — там парковка мертвых машин.

Наш город – это город мёртвых.

Мы боимся ходить по нашим улицам.

Мы боимся заходить в наши подъезды.

Мы боимся отпускать из дома наших детей.

Мертвые отняли все, что у нас было: наши книги, наши фильмы, наши улицы. Нашу работу. Наши дома. Наш город. Нашу жизнь. Они вошли в каждый дом: с экрана телевизора, со страниц газет, с вращающихся тарелок интердвижков».

Два мира, вложенных в книгу автором, окружают нас и сейчас, так что, дорогой читатель, хочешь – просто читай подростковую шпионскую сказку, а хочешь – задумывайся о смерти, улавливай и анализируй подтексты, аналогии и прозрачные намёки. Один из таких намёков есть и в названии романа.

Кстати, в самом его конце написано: «Конец первой книги».

* «Фульчи» — это забавное наименование писатель придумал для одуряюще пахнущих и смертельно опасных зомби-девочек с куклами в руках. Был такой итальянский кинорежиссёр Лючио Фульчи (1927-1996), известный своими кровавыми фильмами ужасов («Зомби», «Седьмые врата ада» и др.).

ДИР, 23 августа 2012 г. в 14:52

Вот, бывает, сидишь, читаешь книгу. И видишь, все видишь, как учили умные люди. Вот сюжет. Он хороший и разработаный. И раскрыт, как надо. Вот герои. Они прекрасны. Вот язык – все при всем, читать бы и читать. И при всем этом вдруг понимаешь: не интересно.

Бывает наоборот: видишь, что ни сюжета, ни героев, и язык под подозрением – но как же написано! Слезу прошибает! Жгет эмоциями!

А бывает, просто читаешь и не задумываешься ни о сюжете, ни о героях. Хотя все это есть, и все сделано просто отлично.

В этом мире была великая майская революция, проведшая границу между миром мертвых и миром живых. Раньше-то все жили вместе – мертвые и живые. И если кто умирал, то можно было позвать шамана, поплясать, помолиться – вот тебе обратно твои умершие. Вот они.

А теперь – граница.

А еще была большая война, когда мертвые, зомби, упыри, фульчи и прочие почти дошли до столицы. И только страшными потерями, массовым героизмом живые отбились.

Теперь с мертвыми торгуют.

И вот так можно пересказывать и пересказывать, перескакивая с темы на тему, прерывая самого себя, вспоминая новое.

Вот школьные друзья-семиклассники. Вот их родители. Вот жизнь в этом мире, который никак не поднимется с той войны, никак не догонит мир мертвых с их джинсами, ай-по, компутерами…

Вот учителя – такие разные.

А вот дом с привидениями.

А вот злодей, стремящийся к власти.

А вот герой, даже погибнув, оставшийся героем.

А…

Представляете, говорит девочка Ника, ведь может быть такой мир, где просто закапывают мертвых. Вот просто – закапывают и все. И нет никакого мира мертвых. И никакой границы. И никаких мертвых вещей. И войны там такой не было…

Да нет, не о том книга, не о том.

О чем? О любви. О взрослении. Об отношении с миром, тебя окружающем. О друзьях и врагах. О пропаганде и правде. О школе и родителях.

О жизни.

Ну, а что — нельзя разве о жизни написать фантасмагорию?

Olcha, 09 января 2012 г. в 03:24

Пожалуй, самая необычная книга из прочитанного за последний год. Сперва кажется авангардным романом, в котором есть абстрактне герои в абстрактных ситуациях. Но, затем, становится понятно, что все герои, события и ситуаци — это гигантский бесконечный узор, что детали не случайны и имеют значение в истории большой семьи.

Читается тяжело, но к середине книги смогла поймать нужный ритм и уже бло тяжело остановиться и не дочитать.

kagerou, 21 ноября 2011 г. в 02:27

Наши мертвые нас не оставят...

Новый роман Сергея Кузнецова меня, прямо скажем, ошарашил. Три постмодернистских детектива, вымораживающий кровь в жилах постмодернистский триллер, постмодернистская же семейная сага — и вот, совершенно неожиданно, «подростковый» роман, по которому немедленно хочется снять анимэ (стало быть, тоже постмодернистский, вроде, да?), который читаешь, не отрываясь, и твой Внутренний Подросток млеет от страха и восторга, в то время как твоя внутренняя Филологическая Дева визжит и рукоплещет особо удачным пассажам, вроде прекрасно разыгранной темы «ловушка в ловушке».

А еще хочется взять некоторых коллег, и себя в том числе, за загривок, и потыкать их в книгу носом, приговаривая:

— Вот как надо с архетипами работать! Вот как надо!

В своем отзыве на последнюю книгу Буджолд ваша покорная слугиня написала, что каждый уважающий себя писатель должен хоть раз да поднять тему смерти. Ну хотя бы затронуть. Имеется в виду — не просто чтоб герой умер, чтоб жалко было или там наоборот, получи, сцуко, по заслугам, а всерьез: что происходит с человеком и с миром, когда человек умирает, как нужно умирать и как не нужно умирать, и что такое вообще эта смерть.

Кузнецов тему смерти не просто затронул — он ее на три штыка вглубь вскопал и глубинные пласты наружу выворотил. Ведь со смертью в чем главная закавыка — несмотря ни на что, она пугает. Пугает двумя вещами: неизвестностью и неизбежностью. Все там будем. У всех в перспективе эта черная дверь, и что за ней? Большой знак вопроса.

Современные люди пытаются жить так, будто этой двери нет и этого знака вопроса нет. Как и герои мира Кузнецова, мы «провели границу», устранив смерть из жизни. Будет и будет — там, когда-нибудь. А пока лучше об этом вообще не думать. Поэтому когда смерть вторгается в жизнь (ибо что ей наши границы?), мы чувствуем себя беспомощными, слабыми и несчастными. Смерть — зло. Есть ли смысл обдумывать зло, готовиться к нему? Страшно.

Но если смерть зло — то и прошлое зло. Потому что прошлое принадлежит мертвым, а они принадлежат прошлому. Все наши знания, умения, достижения, так или иначе опираются на знания, умения и достижения людей, которые уже мертвы. Да мертвых, в конце концов, элементарно больше. Вежливые англичане так и говорят — «он присоединился к большинству».

Не выходит. Не вытанцовывается.

Вот с этим фактом — «не вытанцовывается» — и оказываются лицом к лицу герои повести. Родители Вероники мертвы, они навсегда пересекли запретную границу. Отец Марины торгует с миром мертвых. Погиб в неравном бою с мертвецами герой Ард Алурин. Словом, игнорировать смерть не получается. Но чтобы встретить ее лицом к лицу, нужно мужество. Собственно, книга об этом. О мужестве перед лицом смерти — и перед лицом жизни. Жизнь ведь тоже бывает чертовски неприятной. Героям — двенадцатилетним девочкам и мальчикам — приходится познавать неприятные стороны жизни, приходится сталкиваться со смертью — проще говоря, взрослеть. Причем сразу всерьез — с настоящей стрельбой, настоящими потерями, нешутейными предательствами.

Тут я затыкаю рот Внутреннему Подростку и предоставляю слово внутренней Филологической Деве, которая давно уже хочет разложить внутреннюю мифологию книги по Проппу, Юнгу и девице Ленорман.

Да, в книге много всяких вкусностей, которые любят Филологические Девы, аллюзий и отсылок к мировому искусству, от безусловной классики до массового искусства, которому только предстоит стать безусловной классикой, но не это главное. Мою внутреннюю Филологическую Деву снес с катушек хронотоп, или, выражаясь по-простому, «сеттинг» мира, придуманный Кузнецовым.

Настоящие мастера владеют искусством показывать людям вещи настолько очевидные, что люди этой очевидности не замечают. Например, глубинное, нутряное родство советской мифологии с мировой мифологией в самой ее основе, где космос поделен на мир живых, солярный, благой, но несовершенный — и мир мертвых, страшный, полный ритуальной скверны, но непреодолимо притягательный, потому что мертвые владеют могуществом. Советский миф тоже делил космос на два лагеря, со всей присущей мифотворчеству амбивалентностью — заграница ужасна, заграница опасна, да-да-да, но вместе с тем и притягательна, и могущественна.

И вот Кузнецов берет два мифа — и сливает воедино:

От того, как это сращивание филигранно сделано, я выпала в осадок и не перестаю выпадать. Ухвачена не только общая логика — до мелочей продуманы нюансы, детали. Ничего лишнего нет. Ничего не упущено. Да, и то, что случилось после открытия границ, когда советский миф рухнул — не упущено тоже.

Но все-таки...

«– Помнишь, я вас привела к Аннабель знакомиться и она спросила: что, мол, вам нужно? А ты ответила: «мы хотим изменить мир». Я навсегда запомнила! Мне тогда казалось, что Аннабель – клевая и классная, а как тебя услышала, я сразу подумала: Ого!

— Но я больше не хочу менять мир, — говорит Марина, — если менять мир, слишком много людей зря пропадут. Как Алурин, как Зиночка.

— Да ладно тебе, — отвечает Ника, — на самом деле ты тоже хочешь измениь мир. Мы бы все хотели его изменить, но боимся – у нас не хватит сил. Потому что мы – только дети. Так давайте, когда вырастим, не забудем, что мы хотели: изменить этот мир.»

Это прекрасная книга. И я очень рада словам «   Конец первой книги».

Значит, будет и вторая. Такая же прекрасная.