Все отзывы на произведения Яцека Дукая (Jacek Dukaj)

Deliann, 24 марта 2019 г. в 07:49

Я долго не мог заставить себя погрузиться в «Иные песни» Яцека Дукая. Непонятно было, с каким настроением подступиться к книге и стоит ли вообще к ней подходить. Если прочитать официальную аннотацию, то книга как будто не представляет собой ничего особенного. Если открыть книгу, то надо приложить изрядное количество усилий, чтобы прорваться через обилие непривычных слов и незнакомых феноменов. Если почитать отзывы, то только и видишь кругом, что необычный мир, аристотелевская философия, странный мир, мир, мир и еще раз мир. Поэтому мой путь к «Иным песням» был долгим и трудным. Дольше и сложнее, чем к какой-либо другой книге в принципе.

На первый взгляд, перед нами история Иеронима Бербелека, некогда великого полководца, ныне одного из совладельцев торговой фирмы. И кажется, что все просто – обычный путь к успеху персонажа, который перековывает всего себя ради великой цели. Но знаете, эта история настолько проста, что ее можно пересказать буквально одним абзацем. Потому что, на самом деле, «Иные песни» — это вовсе не история господина Бербелека.

На самом деле, «Иные песни» – история мира, придуманного автором. И правы были те отзывисты, кто посвящал описанию этого мира целые абзацы, ведь даже сам Яцек Дукай с упоением рассказывает о нем на протяжении почти семисот страниц. Местная вселенная выросла на основе античной философии. Здесь Идея определяет Материю, люди способны навязывать свою Волю окружающим, Форма человека не отличается постоянством, полеты на Луну соседствуют с масштабными военными кампаниями на Земле, а почти хтонические монстры – с почти генетическими мутантами. Фантазия Дукая настолько богатая, что он может посвящать несколько страниц лекциям по механике и устройству местных аэростатов, рассказам о географии, истории, политике и философии.

Неудивительно, что основной сюжет остался как-то за бортом авторского внимания и оттого кажется уж слишком простым. Да и персонажи здесь не могут порадовать глубиной проработки характеров или хотя бы яркостью образов. Зато запоминающихся сцен довольно много. Увы, но все это сильно снижает развлекательность романа, делая его текст тяжелым для восприятия.

В итоге получился очень мироцентричный роман, обильно сдобренный различными интересными идеями, но слабоватый по части сюжета и персонажей. Добавьте к этому сложную подачу текста и задумайтесь, стоит ли эта книга прочтения. Вещь штучная, но требующая к себе много внимания, времени и усилий.

P.S. На этой мажорной ноте я закончил чтение серии «Сны разума». Именно благодаря этим книгам я полюбил по-настоящему твердую научную фантастику, впервые открыв для себя творчество Питера Уоттса в 2012-м году. Были в ней и провальные книги, которые мне абсолютно не понравились, но сейчас, спустя семь лет, впечатления от всего прочитанного остались скорее приятные и разнообразные, за что я очень благодарен создателям серии.

Manowar76, 22 марта 2019 г. в 15:23

Почему: после шедевра «Иные песни» у меня для Дукая безграничный лимит доверия. Хотя «Лед» его вряд ли соберусь читать

В итоге: альтернативный двадцатый век. СССР захватил почти всю Европу, в том числе и Польшу, второй мировой войны не было, Сталин дожил до восьмидесятых. После смерти Сталина Европа заполыхала и превратилась в ЕВЗ — европейскую военную зону. Парад суверенитетов, банды полевых командиров.

Главный герой — американский тележурналист, прикомандированный к удачливому варлорду Ксаврасу Выжрыну, который мечтает о свободной Польше.

Основные темы — о власти телевидения, о допустимости терроризма, о том, оправдывает ли цель средства.

Для понимания контекста:

* Роман написан в девяносто седьмом, когда СССР уже кончился, но нелюбовь к нему у стран соцлагеря ещё осталась;

* Роман написан до событий 9/11, которые в западной цивилизации вроде бы поставили точку в споре о допустимости терроризма.

По нынешним временам, роман вполне можно счесть экстремистским.

Автор устами американца приводит вполне здравые, сильные аргументы о недопустимости террора; полковник Ксаврас же, в свою очередь показан совсем несимпатичным и вроде бы его страсть к свободной Польше и кровожадность на протяжении романа осуждаются... Но осуждается это всё американцем, а Выжрын, как и автор, поляк... И пафосная финальная сцена развеивает все сомнения, на чьей стороне симпатии автора.

Прежде, чем осуждать Дукая за русофобию, надо попробовать поставить себя на его место.

Объективно — полякам не за что любить большого восточного соседа. Столько раз более сильные соседи разрывали страну на части. Как русским не за что любить фашистов или афганцам/иракцам не за что любить американцев.

Короче, это извечный вопрос « разведчиков и шпионов», «борцов за свободу и террористов».

Написано сильно и ярко, хоть и местами излишне натуралистично. Объём небольшой. Очень хорошая качественная альтернативка.

ааа иии, 20 марта 2019 г. в 21:58

Сюжет вторичен, изложено сухо и сводится всё к тому, что Фам Нювен считает — вокруг Ретрансляторы, ан нет, он на Вершине, во власти Сил.

Дукаевский гость из недоразвитого прошлого носит имя Адама Замойского, а Ретрансляторы — «Гнозис Inc», однако суть одна: текст тоже про многокомпонентные сверхразумы из Края, то есть, пардон, Плато и инклюзий нескольких участков графика Тевье (толкование которого придает тексту оттенок лекции). Ощущение себя во многих местах, катастрофы космического масштаба, Древний и очаровательная дебютантка-стажерка — в наличии.

Ради справедливости: «Идеальное несовершенство» вторит больше «Иным песням», чем Винджу. Узнаваемы переходящее в деформированное пространство африканское сафари, золотой цвет (на тех же ролях) и высказывание про аристократию с демокра —

И прием с оборванной репликой.

Только в «Песнях» восторг и простор, а здесь... замкнутость на, от силы, десяток, персонажей в интерьерах нуворишей. И недоумение.

К чему коверкать славянский новыми местоимениями и окончаниями? От озвученной причины можно охренеть — категории рода в грамматике не зависят от субъективных ощущений.

Сомнительны многие отсылки. Эшер, например, здесь синоним архитектурного хаоса — но слава графики нидерландского гения выросла на симметрии и порядке структур. Дуэль... Расхожий прием, от «Века нерешительности» до «Трех бананов», но не на фоне демонстрируемого в романе викторианства (запретившего, как раз, поединки чести).

Куда пропал закон сохранения масс и энергии? Как сожранное Войнами пространство может быть пустым?

Почему на кривой прогресса «разумность» с «приспособляемостью» на разных осях?

Издано и переведено с огрехами, для «Снов разума» нехарактерными (см. 343 стр.)

Рекомендации: инкредибилистам и тейяршарденовцам. Прочим — космогония, философия и если охота убить время.

Zangezi, 10 марта 2019 г. в 13:42

Бескомпромиссность Яцека Дукая уже известна в России. В «Иных песнях» он с размаху окунает в мир другой физики и другого общественного устройства, в водопад новых слов и понятий, вынуждая читателя, подобно главному герою, первые полтораста страниц лишь ошеломлённо крутить головой. В «Идеальном несовершенстве» автор идёт ровно тем же путём — и даже дальше. Здесь он описывает постчеловеческую цивилизацию двадцать девятого века, что требует не только соответствующего наукообразного дискурса, но и более глубокой работы с самой тканью языка. Поэтому Дукай придумывает и активно использует новый грамматический род (не «он» или «она», а «ону», и далее «егу», «ому», «былу» и т. п.), дополнительные знаки пунктуации (двойное тире, двойной слэш), неологизмы («гаргантюозно», «овнетелесниться»); строит фразы нарочито искусственно, лаконично, зачастую обрывая на половине — всё для того, чтобы хоть как-то приблизиться сознанием стахса (стандартного Homo sapiens) к трансцендентному мышлению фоэбэ и инклюзий, этих далеко улетевших по линии Прогресса постчеловеческих сущностей. Не говоря уже о мета-физическом Сюзерене… Короче говоря, Уоттс и Иган пишут проще.

Итак, я предупредил. Теперь, слегка расслабившись, можно поискать какие-то зацепки, темы, которые будут понятны и нам, не хлебавшим инфа и Плато. К счастью, их немало. А некоторые из тем даже проходят непрерывной нитью через всю книгу, привлекая внимание куда больше, чем особенности пространственно-временного крафтинга. При желании, «Идеальное несовершенство» можно вообще объявить настоящим литературоцентричным романом — так много он «берёт» от предшественников. Например, с «Городом перестановок» Игана его роднит способность людей будущего к самонастройке — характера, предпочтений, мыслей. К «Хроникам Дюны» Герберта отсылают многоуровневые интриги и «дипломатические» разговоры, а также выращивание биологических тел-«пустышек». Несомненно влияние Лема на рассуждения Дукая о постцивилизации и постфизике — вплоть до пространных псевдоцитаций из будущего науч-попа, словно сошедших со страниц «Мнимой величины». Упоминает Дукай Дика и Хайнлайна, завершает книгу несколькими абзацами Тейяра де Шардена и, конечно же, держит в уме свои предыдущие «Иные песни». Прежде всего, их главного героя.

Подобно пану Бербелеку, Адам Замойский начинает с самых низов, чтобы вознестись до самых высот. Этот сюжетообразующий путь практически неизбежен, ведь мир двадцать девятого века в социальном аспекте представляет собой всё тот же мир аристотелевской иерархии с безусловно главенствующей аристократией. А демократия попросту «противоречит законам физики». Конечно, имеется в виду уже не аристократия крови, но «аристократия разума», только и её Дукай явно рисует с первой, традиционной. На это намекает и столь много говорящая для поляка фамилия Замойского, отсылающая к известнейшему графскому роду, к которому когда-то принадлежали великий гетман Ян Замойский, коронный канцлер Анджей Замойский и проч.; и сама феодальная структура постчеловеческого общества, конечно, во многом игровая (гербы, стяги, рауты), но несущая в себе куда более важный смысл непременного сохранения Традиции в мире, где сохранить, кажется, невозможно ничего долее нескольких планков времени.

Действительно: если вы способны себя программировать, копировать, размножать, придавать своим видимым манифестациям какой угодно облик, загружая себя в них лишь частично, не полностью — о каком тождестве может идти речь? Где тут укрыться пресловутому «я», самосознанию, личности? Это не постчеловеческие понятия, а устаревшие, феодальные! — так мог бы сказать Питер Уоттс, в романе «Ложная слепота» изобразивший мир, в котором самые продвинутые и разумные организмы прекрасно обходятся без «наблюдателя в голове». Для традиционалиста Дукая такая позиция неприемлема. В его версии будущего высшая ценность — это именно самотождественность. Не сила, власть, информация, хотя они многое значат, но прежде всего желание оставаться собой — даже непрерывно меняясь. Строго говоря, самотождественность из когнитивной проблемы превращается у Дукая в требование самого разума, условие его развития и неослабевающего интереса к жизни. Несомненно, подобный разум уязвим (выгоднее вообще не иметь никаких ценностей), поэтому несовершенен… Так и есть: личность несовершенна. И тем не менее это самое совершенное, что мы можем себе позволить. Идеальное несовершенство.

Ну, конечно, таковым предстаёт и весь роман. Его несовершенство уже в том, что это лишь первая часть из задуманной Дукаем «трилогии Прогресса». Поэтому многие линии не доведены до конца, многие загадки не раскрыты, многие ружья не выстрелили (причём буквально: так, мы оставляем нашего героя перед интригующей дуэлью). Будут ли написаны продолжения? Кажется, автор взял на себя непосильную задачу, ведь предполагается, что Замойский станет уже не наивным стахсом, но постчеловеческим фоэбэ — и далее. Какие же космологические задачи окажутся ему по плечу? Какие мета-вселенные он отправится спасать? В одном можно быть уверенным: это будет всё тот же рубаха-пан Замойский, покоритель женских сердец и любитель крепкого алкоголя. Ведь ничто человеческое постчеловеку не чуждо…

Alexzander, 02 марта 2019 г. в 22:37

Тот самый случай, когда отличная первая половина романа складывается под искусственной многомерностью второй.

В итоге живое повествование увядает от обилия пластиковых интеллектуальных усложнений и уступает своё место скуке.

Сюжетная же линия, как бы странно это не звучало, от нагромажденных выкрутасов лишь уплощается. Жаль.

demetriy120291, 25 февраля 2019 г. в 18:59

Представьте себе постсингулярное будущее, в котором само слово «человек» приобрело совсем иное значение. По факту автор поступил с читателем... достаточно лояльно, поскольку мы вместе с главным героем, оказавшимся в будущем, познаем этот мир, видим его глазами. Можно ли это считать «мягким» погружением в историю? Только отчасти. Книга полна особой терминологии и образов, для представления и понимания которых необходим определённый запас. В этом преимущество научной фантастики — возможность «разогнать» мозг и восприятие, по необходимости вооружившись энциклопедиями или поисковиком. Но и недостаток — читатель, пожелавший сугубо отвлечься от реальности, может откреститься от такого рода литературы, словно вампир от распятия. В этом плане символично само имя главного героя — Адам. Что-то похожее испытываешь во время прочтения Питера Уоттса, к которому я отношусь с большим уважением. Так что, здесь два варианта развития событий — либо читатель изначально умен и подкован, либо способен переступить через свою лень и осилить книгу, которая впоследствии сможет дать ему гораздо больше, чем просто интересную и развлекательную историю. При другом раскладе ничего она не даст и вы ничего не поймете, а соответственно и удовольствие от чтения не будет получено. Либо же слишком глуп и как ни старайся — выше потолка не прыгнешь. Но это самый неблагоприятный исход событий.

Итак, наш главный герой оказался в совсем другой реальности, которая не вяжется с его привычными представлениями о мироустройстве. Поэтому Адам впитывает в себя новые знания и старается найти свое место в будущем, где цивилизации научились перекраивать по своему желанию пространство и время. Гендерная характеристика в будущем не имеет особого значения, как и человеческий облик. Возможность абстрагироваться от собственного Я и мыслить совершенно другими категориями, изменять пространство и время по своему желанию, создавать огромный звездолет из Солнечной системы — как далеко это от привычного восприятия человека, отождествления себя с первоначальным образом. Представьте, насколько сложно Адаму адаптироваться к новым обстоятельствам. Поначалу наш главный герой практически беззащитен, плюс ко всему кто-то его ищет, кому-то нужен этот «устаревший» человек, который, потенциально, обладает каким-то знаниями, способным повлиять на ход развития будущего, что и так продвинулось максимально далеко. Или может «человек из прошлого» пробуждает в сверхлюдях какое-то чувство ностальгии, словно напоминание о том, какими они были. Словно вымирающая зверюшка в зоопарке от которой нужно избавиться или запереть в клетку и любоваться до конца жизни.

В принципе, это достаточно стандартный для литературы ход — персонаж из прошлого с амнезией, потенциально обладающий ключевыми знаниями или секретами. Обладающий какой-то Тайной, именно с большой буквы. Важен не каркас, а подача. С этим у автора нет проблем, успевай только перелистывать страницы, и периодически переводить дыхание, попутно воображая себе фантасмагорические образы и события. В плане футуристичности история в чем-то перекликается с «Квантовой трилогией» Ханну Райаниеми. Для возможности дать определение происходящим в книге вещам автор разработал особую терминологию, ономастику, которая переплетается с привычными нам терминами, но уже являющуюся чем-то другим.

Помимо технологического аспекта очень остро затронут вопрос человечности: в какой момент ты перестаешь быть собой, а не частью коллективного разума и что останется от каркаса, на который наслоилось слишком много вариаций развития и технологичности? Вопрос личности, собственного Я. Ведь в плане технологий будущее, описанное автором, находится на распутье — с одной стороны прогресс уже достигнут, большой прогресс и все манипуляции чётко регламентированы, но нет предела совершенству и желание двигаться дальше способно притупить страх перед неопределенностью. Личность в таких обстоятельствах тесно взаимосвязана с прогрессом — невозможно изменять реальность и технологии без личностного развития, изменения сознания и категорий мышления. И какие изменения должны произойти или отдельно взятых разумов недостаточно и важна общность, коллективное сознание? Личность в таких обстоятельствах может быть лишь разменной монетой, которую легко заменить, частью общности, что не пострадает, если эта частица исчезнет. Или послужить тем камешком, который сдвинет эту лавину в любую из сторон. По факту это и есть определяющим фактором прогресса в ущерб самотождественности.

Новые представления о возможностях сознания и пространства, структура будущего и вариантов развития, постсингулярность и философские догматы, отображенные через призму будущего, которое стремится к еще большему прогрессу — это лишь малая часть тем, затронутых автором в его творении. Больше вы узнаете лишь по прочтению, если осмелитесь погрузиться в настолько многослойную историю, где можно потерять себя или обрести заново.

Прекрасный представитель «умной» научной фантастики, с примесью философии, психологии и детектива.

«Адам улыбается иронично, настолько прекрасно несовершенный, настолько бесшабашно человеческий».

Настолько идеально несовершенен, настолько совершенно не идеален...

Еркфтвгшд, 15 февраля 2019 г. в 22:48

«...где-то между Варшавой и Шотландией, где-то над Северным морем

— Замойский вошел в НФ-фильм...»

Где-то между первой и второй страницей романа я оказалась «гол, бос, нищ и бесправен». В равном положении с Адамом Замойским – астронавтом конца 21 века, улетевшим, как оказалось, на 600 лет вперед. И открылся нам с ним на пару мир, ужасающий и вместе с тем восторгающий. Человечество стартануло не только в освоение Вселенной (а то и Вселенных), но вырвалось в эволюцию пост-человеческих форм и видов. Замойскому закоротило привойку на мозге. Сорвало теплое одеялко выдаваемых иллюзий. А у меня и того не было.

Как автор пан Дукай к читателю не жесток, вовсе нет. Он любит свою читательскую паству серьезно и в чем-то академически. Его читатель бросается в ледяные воды текста и старательно окружает себя поплавками-поисковиками, учебниками по физике и научно-популярными статьями. Потому что сам пан Яцек разбрасывает картину окружающего мира широкими мазками с периодическими указаниями на важные для сюжета и Адама Замойского детали. А читатель? Читатель либо изначально умен (аудитория его произведений, как показал маленький опрос, пересекается с ценителями творчества Уотта и Винджа), либо он резко начинает разбираться в происходящем. А иначе никак. Ты либо приспособишься, либо не сможешь получить удовольствие. И мир открывается постепенно, прямо-таки с медицинской точностью, заманивая разобраться в своём устройстве.

Поможет нам (а ты, будущий читатель романа, окажешься в одной с нами, мною и Адамом, кампании) Анжелика Макферсон, юная «коготь и клюв» аристократической семьи – стахсов, основы Цивилизации и последовательницы Традиции Хомо Сапиенс. Для Адама она и защитница, и опекун, и даже психопомп. Зеленый лист с огромного дерева могучей семьи, ангел-Анжелика и «перво-человек» Адам оказываются в фокусе стремительно развивающихся событий. На Адама кто-то выписал лицензию на отлов. Что же у него, по сути своей собственности тех, кто его нашел, может быть такого важного и ценного через 600 лет после бесславной гибели? Какой-то особый ген? Некое знание, добытое на месте катастрофы? Найденный и припрятанный артефакт? Память о каких-то фактах или событиях, способных радикально изменить современный мир?

Да куда уж ему меняться? Тем паче радикально? Эволюционная кривая вывела разнообразные творения, как оговаривает сам Дукай «были бы ниша, время и возможность – а природа возьмет своё»: стахсы, оски, межзвездные крафтоиды, инклюзии, фоэбе... А где потолок возможности? Физика?

Но уже сейчас разрабатываются теории существования иных физик и их законов. Следовательно, возможны и иные реализации жизни. В принципе, разнообразие и разнородность (не в смысле биологического происхождения, а в смысле приверженности разным этикам и эстетикам) ступеней кривой Реми – отличная площадка для рассуждений на древние и постоянно актуальные темы: «а что есть человек и что отличает его от нечеловека?», «что доминирует в человеке – его происхождение или воспитание?», «тело и душа – что из этого человек?», «что есть Культура, зачем мы ограничиваем себя сводами правил?», «в чем сила и слабость Цивилизации как ступени развития общества?».

Его наблюдения и выводы интересны, иногда парадоксальны, иногда вызывают нарекание, но они всегда своевременны и, возможно, даже пророчески. Вероятно, именно способность человека в определенном возрасте абстрагировать себя, как совокупность всего накопленного и сформированного в личность опыта, от своего тела и внешнего облика станет спусковым механизмом в преодолении Порога, в переложении себя на программы и двоичный код (я крайне упрощаю, но чтобы вы хотите от «девушки из буша?»).

А еще «Идеальное несовершенство стало для меня открытием в представлениях о возможностях созидания в отношении пространства: огромный звездолет из всей Солнечной системы? Ничего нового. Черная дыра как телепорт(?!!!) – «а мы тут черными дырами другу письма шлём». Мешок – ловушка из куска Африки? Возьми три клыка и вперед. Устал от Войн? Закройся в своей Цивилизации и отдохни.

Тем временем демиург Дукай проведет нас парадигмой, извивистой словно лента Мебиуса, в которой уживаются разветвления и ответвления форм существования и движения материи, именуемой жизнью. Со своей лексикой и гендерной идентичностью, со специально разработанными местоимениями и атрибутами – словосмыслами, связыками, кодексами поведения, которые отражают психологию разных представителей кривой.

По итогу это умный, многомерный (в самом что ни на есть пространственном смысле) и многоплановый (по количеству затронутых тем) роман. В нем прошлое-настоящее в лице Адама встречает настоящее-будущее в лице Анжелики в мире, который стремится еще выше по кривой развития. Чтобы ужаснуться открывшемуся горизонту, вновь обрести себя и обрести своё место в этом дивном новом мире.

Адам улыбается, идеальный и несовершенный,

в каждый планк данного ему времени.

Таково всё человечество.

Для развития несовершенство системы идеально.

P.S. а еще здесь летает Смауг. Который дракон. Он сам так решил.

Green_Bear, 15 февраля 2019 г. в 13:38

В романе «Идеальное несовершенство» Дукай смоделировал далекое будущее человеческой цивилизации, развитие которой прошло столь длинный путь, что оказавшемуся в 29 веке после исчезновения его космического корабля Адаму Замойскому, астронавту из нашего столетия, лишь с огромным трудом удается понять и принять новые реалии. Но лишнего времени на панику или терзания у него нет. Ведь неизвестные силы уже начали охоту на гостя из прошлого, по-видимому, полагая его ни много ни мало — угрозой для вселенной. Или же не угрозой, а ценным призом?

В смоделированном Дукаем мире Прогресс означает не только развитие, но и совокупность уже пройденного цивилизациями данного вида пути по Кривой Реми. Каждому виду — людям, антари, рахабам и уша — соответствует свой Прогресс, поднимающийся по одной для всех Кривой к совершенству. Чтобы отразить многогранность и красоту постсингулярного будущего, Дукай не только придумал филологическую особенность для речи и обозначений постчеловеческих сущностей, находящихся вне гендерного деления, но также разработал полноценную терминологическую систему, понятийный аппарат для всего этого уникального мультиверсума. Впрочем, Дукай гораздо милосерднее к читателям, чем Ханну Райаниеми «Квантовым вором».

Что же из себя представляет дивное новое будущее? Если в «Иных песнях» лидеры-кратистосы вплавляли свою волю в окружающий мир, морфируя его, то в «Идеальном несовершенстве» Цивилизации уже переступили на Кривой прогресса второй Порог — Мета-физики — научившись сворачивать, кроить и сшивать ткань пространства-времени. Жесткими протоколами они определили действия и возможности программ — у крафтвара, нановара, биовара. Органика, нанотехнологии, даже само пространство и время — все они становятся лишь инструментами, обыденными и надежными в руках стахсов, фоэбы, оскэ — существ, стоящих на разных ступенях Прогресса. Первое время Адам Замойский будет жадно впитывать информацию, пытаясь понять, каково его место в этом мире. Вещь во владениях Джудаса Макферсона, главы могущественнейшей в Цивилизации людей корпорации «Гнозис»? Занятная игрушка, странный осколок прошлого или дорогой товар, если верить обрывкам предсказаний из Колодцев Времени?

Антураж становится частью сюжета, его философской подоплекой, предоставляя логические детали для итогового уравнения и выводов. Заставив читателя пробиваться через многослойную головоломную модель постсингулярных цивилизаций, Дукай неспешно принимается за препарацию таких понятий, как «человечность», «самотождественность», «смысл жизни». В мире, где тела легко создаются — хоть из инфа, хоть на основе органики. Где сознания стахсов регулярно архивируются на полях Плато, а фоэбэ и инклюзии уже вообще полностью обитают именно там. Где сошедшие с Кривой прогресса Деформанты представляют собой невообразимый калейдоскоп мышления — во всем этом многообразии уже крайне трудно провести грань, ограничивающую «се человек». Но если тело — это лишь пустышка, а не ты сам. Если можно кроить свой разум, перепрограммировать его — привет Грегу Игану с «Городом Перестановок», то до какого момента ты останешься собой? Ведь каждый шаг выверялся и определялся тобою, но тобою «прежним». И Дукай говорит уже не о точке «я», но о линии самотождественности, которая соединяет промежуточные этапы изменения личности.

При желании Дукай легко бы превратил книгу в закрученный детективный технотриллер, интересуй его эффектность и доступность истории для читателей. Но несмотря на титанический размер информационного слоя, философских и логических выкладок, в романе есть и активно движущийся сюжет. Будто ДНК свиваются две линии, судьбы Анжелики Макферсон, одной из детей Джудаса Макферсона, и Адама Замойского, астронавта из потерявшейся шесть веков назад в космосе экспедиции. Вместе им суждено столкнуться с покушениями и похищениями, пережить блокаду выпущенных на свободу Войн, искать шаткий мостик взаимопонимания и обжигаться о костры недоверия. Искать и обжигаться в странном мире, где культура опирается на многоуровневое притворство и имитации, где правда — самое ценное и обоюдоострое оружие, где разумом жонглируют, а пространством-временем манипулируют, как пожелают. И при этом разрываются между двумя пламенными желаниями. Страхом перед неизвестностью прогресса, заставляющим цепляться за огромный свод регламентирующих каждый шаг и слово правил — Традиции. И между страстью к переменам, к росту, к бегу навстречу совершенству, предельной инклюзии UI, которая откроет сознанию максимум эффективности, божественную власть, объемлющую всю достижимую вселенную.

Итог: постсингулярная НФ, синтезированная на стыке философии, космологии и психологии.

йокумон, 18 декабря 2018 г. в 17:36

Роман как картинная галерея. Действительно галерея, длинная и увешаная разными картинами. Очень много и очень разные. Я шел по этой галерее — здесь и мрачный реализм, и мистицызм, и религиозная тематика, и псевдоисторические полотна, и ряд очень ярких портретов, и лирика, и готика, и чуток сюрреализма и натурализма, и очень болшие и сложные полотна в которых столько деталей, что взгляд теряется и не может отличить важное от второстепенного. Какие-то историко-политические картины мне были не очень интересны, и мимо них я проходил быстрее, возле других задерживался надолго. Да еще освещение в галерее — над некоторыми картинами лампочки очень тусклые и трудно различить что же там изображено, передний план более-менее виден, а фон теряется в тенях, приходится мучительно вгядываться, а над другими картинами свет еще и мигает, мигнуло — увидел мельком какую-то странную деталь, возвращаешся — а нет, показалось. Или нет?..

Не видно в этом собрании какой-то главной, генеральной линии держаться которой стремился художник, а может и не нужно, каждая картина интересна сама по себе, и вичурная обстановка создает странное мрачноватое настроение. В общей жанровой принадлежности картин тоже сложно разобраться — какой-то криоготикстимпанк.

Ну что ж, не жалею ли я о том что посетил эту галерею? Не жалею, хотя дорога была длинна, я устал и замерз... Но когда-то я обязательно соберусь туда снова и наверняка увижу много незамеченных теперь деталей, и если вас не отпугнуло это описание, то весьма рекомендую тоже посетить галерею ЛЬДА.

Al_cluw, 01 октября 2018 г. в 17:47

Начинал читать, и подсознательно искал отсылки к Иным Песням. Но потом чтение увлекло, и забыл проводить сравнения с романом. И не смотря на то, что повесть(рассказ) оказались достаточно легкими для восприятия, подсознание все-же сыграло свою шутку. Дочитав до финала (и не найдя параллелей), я пришел к выводу, что мир повести и мир Иных песен оказался иным. Созвучным роману, но иным. Симбиоз магии и науки, утрировано можно обобщить — драконы и звездолеты. Но показалось ли мне, что я о подобном уже читал?

В общем, резюме — читать намного легче романа, хотя Дукай остался себе верен. Эквилибристика текста впечатляет и дает о себе знать. Ну а Генерал — что ж, ему даже можно посочуствовать, старый, израненый жизнью и политикой человек. Ну да, он еще и маг. И что? Шутка ли — прожить не одно столетие. А ведь он продолжает жить. И учавствовать в межзвездных войнах. Кто бы захотел через триста(или сколько там надо) лет стать полководцем и чтобы от его действий зависел исход битвы за суверенитет страны, нации, планеты?

P.S. И почему мне местами Арканум напомнило, не понятно. Возможно, из-за мира, в котором сосуществуют и магия, и технология.

Manowar76, 08 сентября 2018 г. в 21:07

Выбрал короткую повестюшку Дукая СОБОР.

Это фиаско, братан!

Насколько потрясающими были ИНЫЕ ПЕСНИ (видимо, скоро буду перечитывать), настолько же невнятными оказались СОБОР и ЗОЛОТАЯ ГАЛЕРА (его же рассказик). Чувак фонтанирует фантастическими идеями, но не знает, что с ними в итоге делать.

По мотивам СОБОРа сняли ту самую номинировавшуюся на Оскар короткометражку КАФЕДРАЛЬНЫЙ СОБОР.

Morion, 03 августа 2018 г. в 15:12

Удивился количеству какоморфных отзывов в короне кратистоса Дукая. :))

Отличная же книга, а главное прекрасно продуманный мир, непротиворечивый мир.

Nikquest, 31 июля 2018 г. в 12:56

Книга, в которой древней метафизики, философии и сухой «академичности» в разы больше, чем приключенческой увлекательности.

Книга, в которой авторских неологизмов столько, что хочется выписывать отдельный словарик и разбираться в каждом новом лексическом обороте. Но при этом действительно незнакомых и не дающих подсказок о своем истинном значении – крайне мало. Контекстуально и подсознательно ты все же нащупываешь верную почву.

Книга, населенная невероятными (для нас) существами и невероятными (для нас) природными законами. При этом в рамках внутреннего мира наполнение выглядит логичным и даже неизбежным.

Книга, в которой послесловие переводчика с разъяснениями читать интереснее всего, сверяя свои догадки, образующиеся по ходу «Иных песен», с тем, что «написано на бумажке».

Книга, в которой несомненно умный и талантливый автор преподносит свои умозаключения и рассуждения так, будто пишет научный трактат на фэнтезийно-фантастическую тематику, словно уподобляющийся свиткам древности.

Книга, в которой космические путешествия соседствуют с изображением древнего мира, отчего работа на контрасте вызывает ряд удивительных эмоций. Этот мир будто бы соткан из самых разных жанров и их особенностей, но при этом не вызывает ощущения их дичайшего переизбытка.

Книга, в которой читателю отводится роль не собеседника, не слушателя, не безымянного статиста, не наблюдателя за происходящим, не беспомощного младенца, плавающего в терминологии, не умудренного опытом старого циника, которому все происходящее безразлично. Читатель здесь – как будто функция, необходимая, чтобы книга «работала» с ним или над его вкусами в качестве другой функции, иначе механизм застопорится и заржавеет. Иными словами, читателю отводится место именно читателя, узнающего что-то новое, но без определенного заранее набора каких-то условностей или прогнозирования дальнейших событий. Схожее чувство можно испытать, листая, например, красочно оформленную энциклопедию каких-нибудь войн древнего мира. Разница лишь в художественной обработке и степени сухости подаваемых фактов.

Книга, которую читать сколь легко, столь же и трудно. Одни и те же главы могут пролистываться на одном дыхании, а могут увязнуть в болоте словоблудия и авторской намеренной косноязычности и словосмешения. Главное – поймать нужный темп, уловить звучание, мелодию, подстроиться под стиль, язык и мысли. Если прервешься или зазеваешься – начинай все сначала.

Книга, в которой структура построения глав и событий сама по себе может стать поводом чаще открывать оглавление.

Книга, в которой противоречий – уйма, что и делает ее отличной. Скупой на чувства к персонажам, строго выдержанной в несколько занудном стиле, густо приправленной монологами, авторскими словечками и обрывающимися фразами, не особо дружелюбной к читателю, местами вызывающей желание бросить на полстраницы, но – отличной. Как так получается? Бербелек его знает…

Книга, которую нужно перечитать. Не сразу, а спустя время. Желательно за это время не забыть о массе тонкостей, а перед повторным чтением заранее вспомнить и постоянно держать в голове общую картину мира.

nihilismadrem, 15 июля 2018 г. в 04:14

Яцек Дукай, по видимому, забыл главное правило не только кинематографа, но и почти всего искусства в целом — не рассказывай, а показывай. Благодаря тому словоблудию, что происходило на страницах этого рассказа я впервые за свою жизнь просто взял и пропустил часть художественного текста, потому что уже не мог осилить то, что автор считает за монолог. Всё высказанное в нём можно было бы легко уместить между строк на протяжении рассказа, или хотя бы растянуть по тексту, вставив вместо длинных заумных описаний «наукоподобной» магии, объяснить читателю почему тот человек должен быть плохим, а тот не настолько плохим, не пихая это буквально ему в лицо с криком: «Смотри!», — причём этот крик повторяется столько раз, что становится неразборчивым шумом. Такое чувство, будто Яцек Дукай использует при написании книг что-то подобное к потоку сознания Джеймса Джойса, только в сто раз раздражительнее и болезненней для разума читателя. Ну или он просто не умеет писать.

Vlad Tot, 15 июня 2018 г. в 10:41

Данная, с позволения сказать, повесть состоит из двух вещей — польского чувства собственной важности и русофобии. Хотя обе они столь тесно переплелись во всем, к чему можно применить прилагательное «польский», что разделять их даже как-то сложно. Оруэлловские мотивы вечной войны автор наложил на незатейливый тезис о том, что Россия — нечто иное как воплощение все той же оруэлловской воли к власти, только вот русских еще водкой не пои («Дать русским водку и они успокоятся» — цитата ребенка со страниц) дай только эту самую волю к власти увлажнить кровью поляков, евреев и вообще всех угнетенных и страждущих. И пусть написано неплохо, мрачные картины разрухи и прочая чернуха довольно атмосферны, но воспринимать этот опус как что-то адекватное получится только если вы поляк или же русофоб.

Zangezi, 10 марта 2018 г. в 18:40

Хороши только два последних абзаца (про самостоятельные книги). Остальное довольно невразумительно.

beskarss78, 14 февраля 2018 г. в 12:40

Сингулярность и культурная пустота.

Так и хочется выдумать фальшивую цитату «Это были годы, когда писатели еще плохо понимали особенности большого компьютерного скачка».

Дукай показывает Землю после наступления технологической сингулярности — большая часть планеты уже необитаема, люди сохранились фактически в единственной резервации, где поддерживается уровень технологий из усредненного девятнадцатого века, причем сельской местности.

Человеческая линия повествования — это неторопливая жизнь одного из последних людей.

В резервации уцелел некий астроном — у него есть способ связаться (отождествиться) с громадным кораблем/формой кибержизни, отправленной с Земли пока еще люди оставались людьми.

А вокруг обитаемых земель — океаны пыльных бурь. Новая форма жизни, в которую перешли человеческие разумы — это наномеханизмы.

В конкурентной борьбе между собой они уже заселили планеты Солнечной системы и начали понемногу разбирать их.

Все станет разумной пылью.

Сингулярность отождествляется Дукаем с тепловой смертью.

А образы становления некой чуждой силы, которая необратимо меняет наш мир — можно узнать в «Иных песнях» и во «Льду».

Уже сейчас понятно, что компьютерный разум наследует разуму человеческому не только в логике, в рассудке — но и в культуре, которая тоже есть механизмом саморефлексии общества и познания мира.

Подобное наследование не означает, что культура машин будет совпадать с человеческой (попытки натянуть на терминатора красный берет — это вульгаризация проблемы) — однако же она будет вырастать из наших мечтаний и надежд.

Потому не слепую силу видели бы перед собой люди, нет.

Как собака или крыса не очень понимают движения людей, но могут быть «очарованы» человеком, получить от него хлеб и смысл жизни — точно так же и люди будут видеть в сверхразумах что-то знакомое, но малопонятное, слишком сложное, но временами упрощающееся до очевидного.

Не только странных птиц видели бы люди во время «флуктуаций» пыльных бурь.

Обрывки информации — от стихов до странных зрелищ, от непонятных рассуждений до примитивнейших логических тестов — вот чего категорически недостает миру «Экстенсы».

И как птицы шалашники собирают в своих гнёздах бусины и блестящие камни — так и люди бы жили в домах-музеях той кульутры, которую не они создавали, и которую они не до конца понимают. Даже если бы хотели опрощения.

Алорн, 19 ноября 2017 г. в 11:02

Исторически так сложилось, что Польша импортирует в Россию замечательные литературные произведения. На политическом фронте страна с белом орлом на гербе уже давно огрызается на своего грозного соседа, но поток хорошей польской литературы в нашу страну не иссякает, а в последнее время даже увеличился.

Польша страна небольшая и, казалось бы, в ней просто не может быть столько хороших авторов, особенно фантастов. Но традиции, штука мощная. Дело в том, что фантастическая польская литература двигалась эволюционным путем, новые авторы впитывали в себя идеи классиков и добавляли к ним свои. А в России прошлый опыт не чему не учит. Времена СССР до сих пор многие стараются забыть, от того и теряется связь между поколениями, чего уж говорить о литературе.

Так что наша литература опять в начале пути и до польской нам еще расти и расти, что прекрасно доказывает Яцек Дукай и его роман «Иные песни».

Каждый роман Дукая отличается повышенной сложностью восприятия для читателя. Поляк пишет так называемую интеллектуальную фантастику. Хотя жанр романа «Иные песни» можно определить, как развлеки себя сам. Мягко говоря, это произведение не для всех, а точней для очень малого количества читателей.

Если для вас в фантастике важней всего сюжет, то смело проходите мимо. В «Иных песнях» сюжет служит лишь скелетом мира, выстроенного Дукаем. Ну а если вы не любите читать стены текста, то вам к произведению Дукая лучше и вовсе не подходить. Диалогов здесь очень и очень мало.

«Иные песни» теряют весь свой шарм, если относится к ним, как к стандартной фантастике. Прочитав их и пересказав сюжет своему другу, вы обнаружите, что он не будет особо вдохновлен вашим рассказом. Судите сами. Главный герой Иероним Бербелек, бывший полководец, проживающий в Вотенбурге, а ныне успешный торговец, совладелец крупной торговой компании, оказывается неприятно удивлен приездом детей, которых он не видел без малого десять лет. Благодаря знакомству с некой Шулимой Амитаче, Иероним едет в столицу Эгипта Александрию, где ему нужно заключить торговую сделку. За одно господин Бербелек решает поохотиться в джунглях Африки. Говорят, там видели каких-то странных зверей, какоморфов, которые меняются до неузнаваемости.

Раз есть охота, будет и трагический случай на ней, который станет катализатором в возращение господина Беребелека к полководческой деятельности. Виной трагедии оказались те самые какоморфы, которые меняются под влиянием неких неведомых существ, которые привносят Хаос во все, что их окружает.

Дальше Бербелека ждет встреча с Лунной Госпожой, живущей, разумеется, на луне, череда битв, которых автор даже не описывает, сражение со своей немезидой Чернокнижником (между прочим наш с вами соотечественник), который когда лишил его полководческого дара и сломил дух Иеронима. Ну а в финале Бербелек, находясь во главе лунного космического флота сразится с теми самыми сеятелями Хаоса, оставив читателя самому решать, что случилось в конце книге. Сам Дукай говорит, что и под дулом пистолета не расскажет каноничной концовки, ибо ее нет. Как ее поняли, такой она и будет.

За весь сюжет не будет ни неожиданных поворотов, ни развитии отношений между персонажами. Дукай сформировал вокруг истории оригинальный мир и упоительно о нем рассказывает на протяжении всей книги, лишь изредка отвлекаясь на путь Иеронима Бербелека. Но все легендарные фантастические произведения включали в себя и интересную историю, которой в «Иных песнях» попросту нет.

Мир «Иных песен» это что-то с чем-то. События происходят на альтернативной Земле. Считайте, что теория Аристотеля о системе мира стоит во главе этого мира. Мир состоит из пяти элементов. Земли, воздуха, огня, воды и эфира. Некоторые люди могут управлять этими элементами, наиболее сильные называются кратистосами (вроде Чернокнижника и Лунной Госпожи). Они живут веками и обладают возможностями работать с элементами.

Элементы образуют Морфу. Чем сильнее воля человека, тем сильнее его морфа и его морфе могут поддаться другие люди. Морфа является сущностью мира, у каждого объекта своя морфа, причем морфа является как визуальным образом, так и описанием чувств. Например, кто-то может втянуть господина Бербелека в морфу дружеского разговора.

Морфу можно менять путем манипуляцией элементами. Этим занимаются текнитесы (они обычно являются врачами) и демиургосы (читай, стихийные маги). Вообще, пока вы читаете «Иные песни» вы выучите много греческих слов. В мире Дукая культура Греции оказалась сильнее римской, от того и самый распространенный язык греческий. Вместо госпожи и господина говорят эстле и эстос, вместо полководца стратегос.

Те самые существа, изменяющие животных в джунглях Африки, являются прямой угрозой миру «Иных песен», ибо не имеют правильной морфы (формы), они Хаос, и распространяют вокруг себя Хаос. Люди, находящиеся рядом с этими существами и обладающие слабой морфой быстрой меняются. Их рвет ракушками, из ноги растут корни и прирастают к земле, борода начинает светиться.

Так до конца книги Дукай и кидает на читателя все новые подробности своего мира, включая его историю. Сам мир в разы интересней похождений Иеронима Бербелека и является не фоном произведения, а ключевым элементом.

Творение Дукая идеально подходит для любителей поиска глубинного смысла. Этот самый смысл здесь попросту везде. Каждая строчка текста несет в себе несколько слоев информации и каждый будет понимать их по разному, если его, конечно, не утомят бесконечные потоки описаний.

Из-за этого читается роман очень тяжело, приходится вникать в каждый абзац, а они здесь иногда занимают пару листов. А диалогов мало, правда, такое понятие как морфа добавляет в них свою изюминку. Описаний боев почти нет, хотя вторую половину книгу Иероним только и делает, что руководит армией.

Пищи для размышлений Дукай подкидывает много, тем более читатель освобожден от интриг основного сюжета (их попросту нет), и думать приходится часто. «Иные песни» отнюдь не книжка для развлечения, а самая настоящая пища для ума.

Сам автор признает, что особо не уделял внимания персонажам. Это и заметно. Героев много, все они часто встречаются на страницах книги, но их взаимоотношения почти всегда рассматриваются автором в одной плоскости, и никак не меняются на протяжении романа.

Только главный герой господин Бербелек, проходит путь от потухшего торговца, до стратегоса с огромной силой воли. Его дети Авель и Алитэ (у большинства персонажей имена говорящие, поэтому их судьбу можно предугадать, но для этого надо знать несколько языков) отыгрывают роль типичных детей, которые сначала сторонятся отца, а затем боготворят его. Нимрод (охотник) Ихмет Зайдар калька с ортодоксального мусульманина. Эстле Шулима Амитаче типичная роковая женщина.

Аурелие Оксре Дукай уделил больше внимания, чем другим второстепенным персонажам. Жительница луны и один из лучших ее воинов, она стала наперстницей Бербелека, когда тот стал стратегосом. В последней трети книги Бербелек уходит на второй план, Дукай показывает его со стороны Аурелии, которая пытается разгадать истинные мотивы стратегоса.

В общем, слабые герои, для слабой истории, но ценители наоборот, будут от них в восторге, ведь почти в каждом персонаже скрывается известная мифическая или историческая личность. Развлекайте себя сами, как было сказано выше.

***

Яцек Дукай создал отличный тренажер для застоявшихся умов. Причем шевелить извилинами вас заставляет не сюжет, а мир «Иных песен». Если вам нравится альтернативные миры, вы любите искать глубинный смысл между строк и вы не против стен текста и слабого сюжета, то «Иные песни» придутся вам по душе.

Avex, 14 февраля 2017 г. в 15:14

Не совсем то, что хотелось бы: не паломничество к истокам Нила, к сердцу тьмы, которая не в глубине Африки, а в недрах собственного человеческого сознания, не песнь, улетающая вслед искоркам от костра навстречу ледяному дыханию звёзд, и даже не день, когда пришли олимпийцы — а (вот ж пся морфа!), за вычетом буквально пары страниц сркнскх словоморфоз, подростковая фэнтези в стиле раннего Муркока — с лунными поселянами, ангелицами и демоницами, невольницами различной степени обнагощённости, а также с кракеном, бегемотами, с формосплавами и дирижаблями, соборами, с нетронутой пиросом Александрийской библиотекой, с висящими в пустоте анаксагоровскими раскалёнными булыжниками, и разумеется с боями и покушениями (экшна как раз хотелось бы поменьше всего, но требует рынок).

Элитарность, усложнённый язык? Не замечено. (правда, пред этим был «Анафем», коего проглотил не дочитывая вступление и не обращаясь к глоссарию, после чего «Иные песни» пролетели совсем незаметно, точно трели райских птах) Греческий лексикон и знакомство с азами античной культуры, полагаю, не должны представлять проблемы. Может смущать быть может намеренная мешанина из древнесемитских, греческих, вавилонских имён и языков, но автор вправе поступать по своему усмотрению, тем более, что мир Песен устроен по своим законам, да и древняя ойкумена, не в пример нынешней, была более цельной: границы были ближе, а культурный слой намного тоньше.

На датировки (после упадка Рима) особенного внимания не обращал, но мимоходом отметил, что перестановкой цифр получаются знакомые даты — 1914 (первая мировая), 1981 (ввод военного положения в Польше), 1991 (распад советского блока).

Замес под элитарную фантастику, с уклоном не в действие, а скорее в необычность воображаемой «картинки» и лексики, но к сожалению, засим открывается вполне заурядный вид, без тонкости и глубины конрадовской новеллы — что поделаешь, «Апокалипсис», однако ж, продукт штучный, случается не каждый день, и не каждый год. В итоге, «Иные песни» — не совсем то, что хотелось бы, но тоже неплохо — как чтение для отдыха.

Переведено достойно, если возникнут проблемы с пониманием происходящего, в конце имеется послесловие и глоссарий, которые я всё же посоветовал бы приберечь напоследок.

PS/ в целом неплохо, как развлекательный подростковый роман, не прочь прочитать и другие книги — манера автора экспериментировать, рисовать необычные картины и создавать непривычные миры, плыть против течения импонирует, несколько охлаждает только конечная развлекательность результата, работа на зрелищность, внешнюю сторону происходящего.

есть книги действия, есть книги эмоций, книги ярких и красочных картин, есть книги эксперимента и книги мысли. наиболее ценны для меня последние. и жаль, что «Иные песни» к ним, при всём желании, не относятся — хорошо в своём роде, но всё ж массовый коммерческий продукт.

Futuris, 09 февраля 2017 г. в 00:22

Великолепнейший образец рафинированной русофобии от лучшего писателя-фантаста Польши! Проклятый Сталин, выковыривание глаз русскому генералу, ядерный терракт в Москве... это надо читать полностью!

К теме терракта в Москве и последующего за ним уничтожения России Дукай вернётся ещё не раз, очевидно, это его idée fixe.

Какого-то осуждения терроризма я, к сожалению, не заметил. Нет, терроризм у Дукая действенен, именно он ведет к главного героя к победе. Законы войны, Женевское право, Гаагское право также никак не упоминаются в контексте.

Yarowind, 29 декабря 2016 г. в 19:36

Еще одна книга по рекомендациям с Фантлаба, которую я не оценил. Да, желание автора поиграть в словотворчество с греческими корнями похвально, но ведь все хорошо в меру. И вот эту меру автор, на мой взгляд, не уловил. Книга сильно перегружена этой псевдогреческой терминологией в ущерб читабельности. Да и с сюжетом тоже неладно — долгая раскачка и крайне быстрый финал. Уж как пугали Чернокнижником, как пугали, а захватили дворец и расправились с ним в мгновение ока. В итоге — книга не увлекает, дочитывал только из-за нелюбви к бросанию произведения на середине.

cadawr, 28 ноября 2016 г. в 17:14

Идея книги великолепна: построить вселенную по чертежам древних, причём не какого-нибудь примитивного шамана из дикого леса, а одного из величайших умов античности. Мир получился абсолютно безумным, но гармоничным. Пейзажи его волшебны, и автор их очень вкусно рисует; логика его причудливо-сложна, и автор скурпулёзно ей следует; потенциалы его головокружительны, и автор филигранно их развивает.

К сожалению, в этом чудесном обрамлении вместо истории подаётся унылое занудство, размазанное по страницам, точно остывшая каша по тарелке. В главной роли – заносчивый, чванливый подонок, типичный «Мэри Сью», исключительно омерзительный тип. К тому же написан текст оголтелым, лютым русофобом, такого презрения и ненависти к русским я не встречал даже в «Майн кампфе».

В результате имеем очень качественную фантастику, читать которую лично мне было крайне неприятно.

zmey-uj, 11 ноября 2016 г. в 15:52

Насколько удалось понять, автор любит развивать те или иные философские идеи, даже — картины мира, и в них вписывать события произведений. Причём вписывать полностью, как бы независимо от мира нам известного, так что психология персонажей может отличаться от нашей, и не сразу удаётся понять: а чего это они, почему вот этого они боятся, а вон то — желают. При этом внутренняя логика происходящего сохраняется. Это происходит в «Иных песнях», которые я пока только пытаюсь читать, это же происходит и в «Золотой галере».

Здесь взята как бы христианская модель мира и развита куда-то далече, в будущее. Архангелы трудятся наравне с людьми, управляя спецслужбами и получая за это гонорары, их подручные общаются с некими дружественными душами и загнанными в различные вещи существами, заклятья и покаяния имеют реальную силу и последствия. И вот начинает сбываться пророчество — как я понимаю, выдуманное специально для рассказа —

При том, что не люблю небесно-канцелярские сюжеты и пропаганду религии, читать этот эксперимент было довольно интересно. Чувствуется некоторая авторская отстранённость от персонажей, как если бы сохранить цельность концепции было важнее, чем вызвать сопереживание отдельным действующим лицам. Поэтому трудно сказать, кто тут хороший или плохой: нам-то в основном показаны обычные спецагенты, карьеристы и любители деньжат, прикрывающиеся «благом человечества». Некоторые даже обладают самокритикой, хотя она им не помогает, когда речь идёт о жизни и смерти. Однако каковы при этом остальные люди, и почему им грозила опасность — всё ещё загадка.

Времени, потраченного на прочтение, не жаль, однако рекомендовать рассказ другим не возьмусь. Уж очень вещь в себе.

Екклизиаст, 02 ноября 2016 г. в 15:45

Первое, что стоит отметить для того, кто раздумывает о том, стоит ли браться за это поистине крупное произведение: перевод, выполненный В.Б. Марченко (тот самый, который доступен в сети) хорош и позволяет пройти различные смысловые и надсмысловые пути вслед за героями, НО по словам другого переводчика с польского Сергея Легезы (который перевел другой крупный роман Дукая «Иные песни») одним из ключевых аспектов романа является то, что автор придумал (!) своеобразный «новый» язык: польский, каким он мог бы стать, если бы Польша оказалась под длительной оккупацией Российской империи. Плюс нельзя не упомянуть несколько режущее глаза «я-оно», которое используется главным героем, чтобы показать свою отстраненность от своих же поступков, показать, что он лишь щепка, несомая обстоятельствами. Да и вообще, есть множество словесных конструкций, которые так и остались загадкой для переводчика (в чем он сам признается в примечаниях). При этом, официального перевода возможно придется ждать ещё несколько лет, поэтому, за неимением лучшего, вполне можно читать перевод Марченко.

Теперь немного о содержании романа, который в общем то можно было бы смело называть эпопеей, а то, что он вышел одним томом отнести лишь к тому, что Дукай не гоняется за гонорарами и позволил своим читателям увидеть произведение сразу целиком.

В романе огромное количество героев. При том, трудно сказать, что они второстепенны, ведь сам главный герой, молодой польский математик, азартный игрок и человек «который не существует» по его же словам, попадает в череду событий и лиц, которые много больше, чем он сам и, соответственно, он не может заслонить их собой. Редкость, когда автору удается это многоликое повествование без перегибов в различные стороны.

Роман изобилует различными рассуждениями героев обо всем на свете, но в первую очередь об Истории. История в романе подается как одна из фундаментальных движущих сил, которая не подвластна даже владыкам, даже императорам. Не История подчиняется им, а они Истории.

Мне особенно хочется отметить очень сложную и красивую любовную линию в романе. Она пронзительна, реалистична, многоярусна и заставляет сопереживать.

Немаловажная роль уделяется черной физике (так в романе называется физика Льда лютов, физика где температуры могут быть ниже абсолютного нуля) и двузначной логике и психологии людей (такая особая логика, где есть только да или нет, где человек «замерзает» в определенном характере, который без особых проблем читается другими).

ИТОГ: если вас не пугает объем и медленно развивающийся сюжет, если вы любите не просто развлекательную литературу, но такую, которая заставляет задуматься и в чем то даже переступить через себя, обязательно читайте. В романе есть все: и НФ, и философия, и психология, и история. И ещё, это такое произведение, в которое надо сначала погрузиться (прочитать страниц 50-100), потом уже будет легче.

Екклизиаст, 29 октября 2016 г. в 23:17

Очень далекое будущее. Человечество перешло в иную форму существования. Хотя их теперь и человечеством можно назвать только исходя из того, кем они были раньше. Теперь каждый может быть чем угодно: хочешь стать планетарной системой, вернее чувствовать себя ей, хочешь стань всесильным супергероем или богом в своем мире, хочешь общайся со всеми, хочешь запрись ото всех. Все возможно. Однако не все считают это благом. По прежнему существуют анклав живущих «по старому». Они стремятся сохранять традиции старой Земли. И считают, что именно такая жизнь — есть жизнь настоящая. Но сопротивление слабнет. Островок жизни людей сужается.

Главной герой все ещё человек обретает технологию из досингулярного мира, технологию познания космоса, экстенсу. И он находит в космосе нечто, нечто, что заинтересует отстранившихся пост-людей.

Екклизиаст, 29 октября 2016 г. в 23:01

Данную повесть можно номинально считать НФ, но особой, дукаевской НФ. Здесь главное, это не НФ элемент, хотя и он присутствует в виде гипотезы мультивселенной,

Однако всё лишь антураж, лишь декорация. Главное, это то, что разворачивается на фоне всего этого. То, что переживают герои.

Психологический аспект в этой короткой повести острый и заставляет нас буквально стать рядом с героями и задуматься, что бы мы почувствовали на их месте. Как бы мы себя почувствовали, если бы узнали, что Бог есть. Не просто верили бы в этом, а знали точно. Чем бы тогда в разрезе всего этого стала наша жизнь? Смогли бы мы жить дальше, если бы знали, что Он незримо за нами наблюдает?

Попробуйте повидаться с Богом. Проверьте себя, не испугаетесь ли.

Екклизиаст, 19 октября 2016 г. в 14:59

Я долго готовился к тому, чтобы написать этот отзыв.

Готовился, читая. Понаблюдал через толстое стекло Школы за Пуньо и вместе с ним совершил прыжок в будущее; увидел несущуюся на всех парусах Золотую Галеру; взглянул из-за плеча настоящего героя(?) Генерала и сопереживал его любящим подопечным; прошелся в тени Собора и остался там до самого его конца; Пока ночь и живы страхи, и когда живет и дышит старый дом (дом ли?), разделял ужас с паном Трудным. Ну и отдельно следует выделить непростой и длинный путь Бенедикта Герославского сквозь Лёд лютов и лёд людских сердец.

Что же касается Иных песен, то именно с этого произведения началось мое погружение в творчество Яцека Дукая, в его особый творческий мир тонкого интеллигента и интеллектуала, патриота Польши (что можно сказать как о нём самом, так и об одной из сквозных линий, идущих через большинство его произведений).

Сложно читать Дукая. Автор даже не пытается облегчить труд читателя искусственным ускорением или оживлением событий в своих трудах. Можно его за это ругать, и сложно этого миновать впервые читая пана Яцека.

Но тот смелый читатель, который сможет терпеливо и кропотливо погрузиться, уйти в глубину (что малопривычно для читателя фантастики развлекающей, фантастики популярной), будет одарен за это сполна.

Дукай видит своего читателя, как человека образованного и думающего, можно сказать, что автор пишет для своих друзей, коими заочно становятся все те, кто допустил его творчество в свою душу.

Иные песни... Действительно иные. Трудно говорить об Иных песнях, как впрочем и о большинстве произведений Дукая, как о фантастике. Дукай как будто и не фантаст. Да, во всех его творениях присутствует фантастический элемент, но на это не делается упор. Главное, на что стоит обратить внимание читателю, это атмосфера, это мир в который автор зовет за собой. И пусть не смущает кажущаяся фантастичность, ведь то лишь способ оказаться свободным от оков привычного мира, сковывающего предрассудками и устоями.

Читатель Дукая имеет возможность стать соавтором, сотворцом, следующим за подсказками пана Яцека. Дукай создает настроение, состояние души, в котором читатель-творец может жить в его мире. Он не заставляет нас внимательно следить за каждым движением героев, не дает слишком много деталей, ведь необходимо оставить свободу для сотворчества.

Рассказывать что-то непосредственно о сюжете или идеях, заложенных в Иных песнях, не вижу ни малейшего смысла. Ведь это уже сделал Дукай, а мы имеем возможность (с помощью замечательного перевода Легезы) послушать внутри самих себя Иные песни.

Екклизиаст, 27 сентября 2016 г. в 13:20

Весьма содержательная статья, выходящая широко за пределы узкой темы «Интерстеллара».

Дукай в фирменном стиле интеллектуала-интеллигента препарирует множество современных произведений кинематографического искусства и нащупывает связь между НФ-кинематографией (которой он кстати не признает вообще) и НФ-литературой.

Manowar76, 15 сентября 2016 г. в 12:00

«Иероним Бербелек слыл некогда великим полководцем. Однако во время осады города был сломлен и едва не лишился собственной личности и воли к жизни. Может быть, теперь, снова встретившись со своими взрослеющими детьми, которых он не видел многие годы, он сможет обрести себя прежнего — в походе в Африку, страну золотых городов и бесформенных тварей, в сердце Черного Континента, где по воле чуждого сознания рождаются отвратительные чудеса и ужасающая красота...

«Иные песни» можно читать многими способами: как приключенческий роман, фэнтези, научную фантастику или философский трактат. В каждом случае это окажется удивительное и притягательное чтение, где автор вместе с читателем будет искать ответы на вопросы: можно ли познать иное, что лучше — силой навязать неизвестному собственную форму либо уступить и измениться самому?»

Эта аннотация — более корректная, чем представленная на сайте.

Я очень боюсь кривыми и косноязычными описаниями и восхвалениями отпугнуть тех, кто колеблется, читать эту книгу или нет. Попробовал и забил. Слишком здорово, чтобы описать словами.

Можно почитать рецензии на фантлабе, но ту рецензию, что полностью отражала бы моё впечатление, я не нашёл.

Вообще, Дукай — такой же авторитетный фантаст в Польше, как Лем или Сапковский.

Важно — есть два перевода.

Мне попался перевод Марченко. На середине книги я понял, что так нельзя, скачал на планш официальный перевод Легезы и дочитывал уже его.

Inkor, 15 августа 2016 г. в 10:29

Совершенно прекрасное миростроительство. Взяв за основу античность после завоеваний Александра Македонского, Дукай создал мир работающий по метафизическим законом античных философов: Демокрита, Анаксагора, Левкиппа, Эмпедокла и конечно в первую очередь Аристотеля. Материя состоящая из пяти первоэлементов на которую накладывается Форма и которую в свою очередь может формировать воля человека. Иная работа общества и психологии людей, чью форму личности и разума, также можно морфировать обладая достаточной силой (Кратистосы — сильнейшие из людей, придают форму целым странам и народам). Полеты в космосе, построенном на основе геоцентрической модели мира с землей в центре и окружённой семью сферами по которым движутся эпициклами солнце, луна и планеты. Подробная атомическая модель с добавлением алхимии, нумерологии и каббалы. Вторжение неописуемых чужаков чья форма чужда этому миру, вносящая в него совершенно восхитительно описанное искажение и хаос. А также вечные двигатели, летающие города, стипанковские дирижабли и прочее, прочее и прочее.

И в этих античных декорациях разворачивается полная политики, интриг история возвращения главном героем потерянного статуса и личности. Чувствуется привкус творчества Желязны, также вспоминается Анафем Нила Стивенсона. В некотором смысле активное развитие сюжета заканчивается где-то на середине, переключившись на повествование от лица другого персонажа, который больше играет роль пассивного наблюдателя, чем активного участника закономерно разворачивающихся событий. И тут на мой вкус, книга несколько провисает, хотя и к финалу снова набирает обороты. Концовка открытая и неоднозначная в своей интерпретации.

Впрочем нужно отметить, что чтение не самое простое. Дукай известен своими языковыми экспериментами и стилизацией. Текст и без того способен проверить на прочность ваш словарный запас, но в него добавлено еще множество древнегреческих терминов и неологизмов на их основе, дополняющих общее античное ядро романа. Остается сказать лишь спасибо переводчику, снабдившего конец книги справкой по происхождению данных терминов, изрядно облегчающую жизнь.

Как итог, хорошая книга с сильным и интересным идейным ядром, а также сложным, но тем не менее идущим на пользу общему стилю языком.

zafar, 20 июня 2016 г. в 23:53

С трудом продирался через текст просто потому что не понимал значения слов и терминов все эти «древнегречизмы» я буквально читал со словарем в первый и последний раз в жизни

Прочитав я так и не понял а для чего было городить весь этот огород? Чтобы спрятать за ними несостоятельность сюжета и главного героя?

prouste, 02 июня 2016 г. в 10:56

Объемная и скучная книга. Понятно, что Дукай движется в русле Нила Стивенсона и его добросовестность в осмыслении греческого материала достойна уважения, но тщательно воссозданный мир получился умозрительным . Текст перенасыщен терминами, авторскими словобразованиями, отчего читается наискосок — в попытке отследить сюжет. Как ни крути, а к миру что-то надо было присобачить. Сюжетная составляющая получилась неинтересная. Главное, различного рода Формы, которым автор дал имена, перемещаются в пространстве, изрекают какую-то чушь, изменяют другие формы путем войн и не только — людей в книжке нет. Назови центрального персонажа не Берлебеком, а Треугольником, ничего не поменялось бы. Умозрительные взаимоотношения абстракций сами по себе сюжета на выдуманном пространстве не создают. Дукай вполне квалифицированный декоратор, но декорации носят самоценностный характер. Немало копий сломано относительно мэйнстрима и проч., но вот «Иные песни» — пример именно геттовой фантастики, специфической литературы в коммерческом жанре, созданной без заискивания перед читателем. Получился фактурный коктейль. который, судя по отзывам, многим понравился.   Любопытно, «Лед» хоть немного более антропомофрная вещица или опять придуманный для треугольников мирок с географически враждебной Московией и словоериками?

ejiky, 01 мая 2016 г. в 19:55

Эта книга читалась долго и тяжело. А когда я перевернула последнюю страницу, ощущение было будто я совершила пешее кругосветное путешествие. Вот вернулась и снова пытаюсь привыкнуть к привычному.

Читалось долго не только из-за банальной нехватки времени, но и от того, что мне никак не удавалось уцепиться за сюжет или же за героя. Не возникало у меня ни душевной, ни умственной связи, ощущения хоть какого-то родства в чем-либо с господином Бербелеком.

Да еще и текст постоянно выскальзывал из внимания, все норовил распасться в какую-то странную аморфную — бесформенную — массу слов, событий и людей.

Даже сами слова сбивали с толку — и неологизмы как раз воспринимались легче всего, с ними проще. Хуже обстоят дела с теми словами, которые основаны на вроде бы знакомых греческих корнях. Потому что смысл или же форма, а то и то и другое вместе в нашем мире и мире романа расходились, оставаясь при этом родственными. Это призрачное противоречие, будто камушек в туфле, постоянно ощущалось и мешало бежать по тексту глазами. Увязаешь в тексте будто пытаешься бежать по песку…

Автор постоянно ставит мне, читателю, подножки, сбивая, путая, искривляя привычные формы смыслов и жанров.

И еще один источник постоянной, зудящей фрустрации — ощущение, что ты ухватываешь только самый верхний, очевидный смысловой уровень текста. Что где-то там, в глубине, лежат целые пласты, тобой неухваченные и только изредка их тени проявляются и дразнят воображение. Но даже сама мысль — перечитать это — пока еще пугает.

Не выходит у меня написать просто отзыв на этот роман. Постоянно мысль уходит в сторону какого-то псевдофилософского эссе.

Я не возьмусь даже и пытаться описать мир романа. Насколько же огромная, трудоемкая, тщательная работа автора — создать эту “иную” Землю во всем ее объеме и разнообразии стран, народов и культур. Мир, в котором существует достаточно моментов-сцепок с нашим, но при этом даже невозможно сопоставить с какой-либо эпохой по уровню развития. То кажется, что это античность, то — средневековая ганзея, и вдруг — практически современность… Мир, которым управляют законы первоэлементов, в котором Земля буквально является центром вселенной. Где, обладая достаточной силой духа, человек может подчинять материю, менять ее форму. Но, в то же время, и сам всегда подчинен своей форме.

И вот весь этот огромный сложный мир в финале романа вдруг становится всего лишь декорацией для героической трагедии. И вот, актеры ушли, и декорации вновь стали всего лишь разрисованными холстом и бумагой…

Существует ли этот мир благодаря господину Бербелеку или же господин Бербелек сотворен этим миром? Он ли та сила, создающая форму вещей и искривляющая ее? Значит ли это, что он вечно сражается с самим собой вне времени и пространства, в том единственно существующем нигде-везде-никогда-всегда? Значит ли это, что другой судьбы для него не существует? Вопросы, вопросы, вопросы…

Это одна из тех книг, после которых, во время которых, приходится залазить в энциклопедии и философские сочинения. И если она вас действительно зацепит — вы будете возвращаться к ней снова, чтобы забраться глубже, попытаться понять судьбу героев. Попытаться понять, в самом деле, есть ли в тебе самой что-либо кроме заданной вам когда-то формы. Той, что дает вам социум — семья, язык, культура. Есть ли что-то большее, что-то сверх? И если содрать с себя эту форму — что останется после, есть ли оно — чистое “Я”?

Такие дела.

olpo70, 26 апреля 2016 г. в 17:16

Я уже писал отзыв.Но вот я начал читать «Антологию фантастической литературы» серия «Личная библиотека Борхеса».И хочу привести слова великого писателя,писателя именно интеллектуальной литературы.Которые он написал к предисловию своей антологии.Эти слова сто процентов про этот роман.

«Профессоров-а именно они создают славу-куда меньше интересует красота,чем превратности моды и даты литературной истории,а так же пространный анализ книг,которые и были написаны для подобного анализа,а не для читательского удовольствия»

ФАНТОМ, 05 апреля 2016 г. в 11:33

Да....

Такое можно было написать, явно обкурившись чем-то сверх экзотическим.

Как говорил герой одной не самой плохой книги: «Бред сивой кобылы в глухую сентябрьскую ночь»...

Логика повествования гипертрофирована, сюжет сегментирован, герои...

Таких героев поискать в самом страшном альтернативном сне; перед ними бледнеют даже всяческие гагноиды Петухова, не говоря о прочих эгрегорах и сущностях.

Фантазия заменена суррогатом горячечного бреда, бесталанного и обрывочного.

На протяжении всего действия.

Переводчик сделал всё, что смог, но даже его героические усилия и хорошее знание языка оригинала не смогли опустить уровень абсурда до человеческого восприятия текста...

olpo70, 04 апреля 2016 г. в 21:47

Обращение ко всем нормальным людям,всем кто любит и читает фантастику.НЕ ТРАТЬТЕ СВОЁ ВРЕМЯ НА ЭТУ КНИГУ!Это просто не возможно читать.Эта книга для не большого количества супер интеллектуалов.И то мне кажется что они хвалят эту книгу только по тому что,её хвалят такие же как они.А как же прослыть тупым в кругу себе подобных,ну ни как нельзя.А началось всё с того что кто то присудил этой книге кучу премий.За что?За то что нормальные люди не смогут её читать?Наверное эти премии присуждались по принципу:«Ты читал?-Нет.Но премию надо дать ,мы же не тупее тех кто дал премию раньше.»

Я уверен из ста человек начавших читать эту книгу-пятьдесят бросили сразу,тридцать пожалели о потраченном времени и деньгах,девятнадцать ни чего не поняли и забили.И лишь один какой нибудь очень умный и хороший человек подумав скажет-«Хорошо!»,что бы приобщится к тем супер интеллектуалам которые присуждали премии(он же не хуже их).

Я люблю интеллектуальную литературу.Я с удовольствием читаю:Кафку,Митчела,Лема и других.Но это заумная,написанная чудовищным языком,с простеньким но завуалированным до нельзя сюжетом книга-полная билеберда.

Я жалею о своей дурной привычке-начав, я дочитываю книгу до конца.Столько времени потратил в пустую.

scafandr, 04 апреля 2016 г. в 11:37

У романа очень хорошее название. Меткое, точное, передающее весь смысл многостраничной эпопеи в двух словах. Иные Песни — это такие песни, которые мы раньше не слышали и возможно даже не догадывались об их существовании. Очень точно передала ощущение от Иных Песен в своем отзыве многоуважаемая primorec. Я с ней полностью согласен, что к этим Песням не сразу привыкаешь, так как первое, что слышишь — это чуждый нам язык, повествующий о странном мире, который первое время пытается быть похожим на альтернативную историю, а на деле оказывается альтернативным миром с элементами истории нашего мира.

Александр Македонский не умер в 32 года, а отстроил замечательный город, правил страной до седины и оставил потомкам богатое наследие. Наверное, это и путает читателя, который может подумать, что Дукай просто фантазирует на тему альтернативной истории.

Люди в книге вроде бы обычные, как и мы с вами — две руки, две ноги, голова. Они видят, дышат, думают. Пан Бербелек — самый обычный купец, который в прошлом отыграл роль успешного стратегоса...

Постойте, стратегоса? О да, это первый звоночек, возвещающий о странном языке, на котором Дукай разговаривает с нами. Книга напичкана старогреческими словами, которые еще прошли процедуру осовременивания, в результате чего светят на улицах пирокийные фонари, а люди пышут антосом. Первые 100 страниц привыкаешь к странным словам и пытаешься усвоить их целиком и полностью, чтобы потом не пришлось отчаянно шуршать страницами в конце книги, где спрятался небольшой словарик, поясняющий странные термины. Пирокийные, эстлосы, керосы, текнитесы, океаносы, макорники и крастистосы должны всосаться в мозг, и только когда, когда слова начнут восприниматься легко, только тогда Иные Песни запоются слаженным хором, а не сплошной какафонией. Или какоморфией, если пользоваться терминами Дукая...

Бербелек — главный герой книги. Он купец и в этом его проблема личности. В мире, в котором живет Бербелек, люди добиваются признания и почестей не делом, а своим влиянием (морфой). Поэтому то, что он превратился из великого полководца в какого-то мелкого купчишку, говорит о том, что его морфа ослабела. Скукожилась. Уменьшилась в размерах. Как в переносном, так и прямом смысле — Бербелек уменьшился в росте. Успешному, влиятельному человеку достаточно просто посмотреть в глаза, чтобы доказать свое положение в обществе. Каждого человека окружает аура, и чем она слабее, чем ниже его положение в обществе. Такова Аристотелевская философия, от которой отталкивался Дукай, когда писал роман.

Удивительно, но во время чтения Иных Песен я находил отголоски аристотелевской метафизики в современном обществе. Мне встречались люди, которые пытались давить какими-то вербальными методами, доказывая, что они настолько величественны, что их влияние с трудом помещаются в комнату, в которой находится весь технологический отдел.

Самые слабые и безвольные люди — это рабы, они же дулосы. В противовес им стоят кратистосы — люди-полубоги, которые пышут аурой на много сотен километров от себя.

На Бербелека неожиданно сваливаются свои дети, которых любезно передала бывшая жена, встретившаяся с какими-то большими проблемами. А тут как раз еще наклюнулся роман со знойной женщиной... И дети, и гормоны, и купеческие дела... Но в мире Иных Песен без подозрений не обходится. Уж не шпионит ли знойная Шулима Амитаче за Бербелеком? Уж не она ли была с кратистосом из Уральских земель, который сумел обуздать ауру Бербелека во время своего великого похода?

Иные Песни рассказывают о том, как снова стать известным стратегосом, вернуть свою былую славу. Для этого нужно совершить путешествие в проклятые земли Африки, окунуться с головой в любовные интриги,слетать на Луну, а дальше черт с ней этой куплей-продажей — дайте саблю в руки поострее да войско побольше.

Сложный язык? Да, сложный. И если не привыкнуть к нему, можно испортить себе впечатление от книги. Главное, нужно понять, что без этого языка книга была бы совсем другой. Иной Язык делает роман особенным, непохожим на другие романы.

Мир. Мир совсем Иной. Об этом начинаешь догадываться, когда доходишь до плавающего в воздухе города. А когда доходишь до огненной Луны, так и вовсе перестаешь видеть связь мира Иных Песен с нашим миром. Он, мир, Иной и живет по другим законам.

Люди. Не знаю почему, но они не вызывают чувств или особых симпатий. Они живут в строгом, холодном мире (не смотря на палящее солнце, в домах всегда холодно), в котором даже подростки умеют сдерживать свои эмоции. У меня Бербелек не вызвал никаких чувств, хотя он главный герой и за него, наверное, нужно было бы переживать, сочувствовать, понимать его. Но он живет не в нашем мире, а в Ином, там нет таких трепетных чувств.

Сюжет. Из-за языка сюжет сложнозатейлив, и он требует прямого вмешательства собственной фантазии. Читатель должен самостоятельно суметь построить Иной Мир в своей голове. Дукай не спешит разукрасить его красками, подать мир романа на блюдечке с голубой каемочкой. Он выстроил каркас и сложную устойчивую систему, а как оно работает — представляйте сами. Вообразите зооморфов, огненную Луну, полубогов, доспехи воинов Луны, их транспорт. Представьте себе искривление пространства в пустынной Африке и то, что оно делает с людьми, посмевшими ступить на испорченную территорию. Без вашей фантазии Иные Песни сами не споются.

В итоге, мы имеем необычную книгу польского автора, прелесть которой кроется в сложном языке и странных правилах мира, в котором развиваются события. Яцек Дукай спел фантастическую Песню, которая хорошо поется только дуэтом с хорошей фантазией читателя.

Книга не для всех и она не имеет аналогов. Дукай смог удивить и заставить меня задуматься, а это главное, из-за чего я читаю книги.

Екклизиаст, 15 марта 2016 г. в 10:18

Очень атмосферно и свежо.

В характерной для автора манере, он описывает мир, в котором магия достигла небывалого развития, при этом не заслонив, а скорее дополнив науку. Здесь есть место и джинам, и демонам, и многомерным пространствам, и высокотехнологичному оборудованию, правда тоже во многом завязанном на магии.

Центральной мыслью является то,

Al_cluw, 11 марта 2016 г. в 12:12

И все-таки они вертятся! Причем все, и даже Солнце:) вокруг Земли!

Изначально читать было очень муторно, глаза прикрывались сами собой, не добредя до окончания предложения. Лишь неимоверным усилием приходилось заставлять открываться глаза и читать строку за строкой. Постоянно ловил себя на том, что терялись не только строки или предложения, терялись абзацы. Нередко повторялись случаи повторного чтения одних и тех же предложений. Зачастую их смысл не добирался до зависшего мозга даже при перезаг.. тьфу, при повторе. Повторение, мать учения? отнюдь. Возможно, это способ чтения книг наискосок, ИНОЙ способ...

Но все не вечно под Луной, зима и сырая весна остались позади вместе с Воденбургом, и повеяло теплыми ветрами из Африки. Вот она, Александрия, край магии и иной музыки. Город аристократов и кратистосов, рабов и преступников. Город Навуходоносра, Ворот Солнца, Ворот Луны, Великой Библиотеки и Великого Маяка на острове Фарос. А еще дальше, в Сахаре, нашлась Зона (Сколиодои по Дукаю), населенная какоморфами. А на Востоке империя зла, Московия, подвластная Чернокнижнику, выводящему какоморфов во глубине Уральских гор.

Звездный корабль с Солнечным парусом — очень красиво (но увы, не Дукай это придумал первым),ведомый экипажем лунников. Интересен момент с выдуванием пассажирки за пределы корабля, как же она смогла протянуть несколько часов в межзвездном эфире (хотя, там возможно, эфир тоже иной). Описание Луны в Иной морфе, где чрезвычайно жарко, где находится Лабиринт, Город Гармонии, Столица Луны и Лабиринт в кратере Мидоса c адинатосом вместо минотавра и где живущие на поверхности спутника лунники вполне успешно обходятся без аэроматов. Сражения за Земле, на суше и на море, и битва в Эфире (космическом). Очень немало всего вышло из-под пера автора, и местами описываемые события вовсе не выглядят «лениво».

В итоге получается сложночитаемое произведение, где изначально надо «проникнуться» очень необычным языком, придуманным автором для этого романа. Предполагается, что одного прочтения для книги явно недостаточно. Но от повторного посещения сырого и серого Воденбурга, жаркой и распаленной Солнцем Александрии, заснеженной монголоидной Москвы, странной насыщеной пиросом Луны и заключенной в «Цветок Искривления» орбиты Юпитера подавляющее число «упертых» читателей (тех, кто всеж таки осилил книгу, пусть и не с первого раза)скорее всего откажется. Ибо помимо «Иных песен» есть непочатый край гораздо легче «ощущаемых» книг. Хотя, это наверное в определенной степени, подвиг книгопечатания — издание книги ИНЫХ песен в почти современных реалиях.

Екклизиаст, 16 февраля 2016 г. в 10:30

Бескомпромиссный, жесткий, атмосферный.

Дукаю неизменно удается рассказать словами то, что казалось бы невозможно передать без искажения, разрушающего суть.

Особый сорт интеллектуальной фантастики.

Автор окунает читателя в самую суть. Говорит с нами тем языком и такими средствами, которые позволяют не просто понять «о чем», но и проникнуться самим духом происходящего, стать почти реальным наблюдателем за событиями. Позволяет, насколько это возможно, взглянуть на мир глазами совершенно непривычного и непонятного для большинства из нас человека — подростка из трущоб, зверенка.

Екклизиаст, 16 февраля 2016 г. в 10:04

Рассказ о добре и зле. О том, что быть добром номинально вовсе не означает быть добрым.

Автор не вдается в особые подробности, как будто рассказывает нам о чем то, хорошо нам известном. Все это делается видимо для того, чтобы мы не слишком цеплялись за то, кто именно, как именно и когда именно, а смогли проникнуться философским посылом.

Скорее даже зарисовка, чем рассказ.

Ааз, 13 февраля 2016 г. в 10:38

Эта книга — какоморф.

Сколиодои победил, антос Дукая оказался слабее.

На полпути Сколиоза проникла в книгу и начала медленно разрушать ее морфу, разделяя, искривляя и преображая порядок в то, чем являет себя в мире времени и пространства — хаос, незавершенность и избыточность, вопросы без ответов.

Антос Дукая не совладал. Книга сопротивлялась, надо признать, но Искривление пересилило.

supertigr, 05 января 2016 г. в 01:28

Вы меня конечно извините, но читать это «чтиво» абсолютно невозможно.. Автор видимо хотел блеснуть умом и перегрузил свою книгу излишней терминологией, персонажами и прочим прочим. Любой уважающий читателя автор должен понимать, что мы читатели оказываем ему огромную честь беря в руки его произведение чтобы погрузиться в его мир. Так вот, погружение это должно быть плавным, равномерным и приятным.. Писатель перед тем как использовать авторскую терминологию должен подробно разъяснить читателю ее значение и то, как ее следует понимать контексте его произведения..

С первых страниц автор меня огорошил такими словосочетаниями как «пирокийные фонари» ,« морфа ночи» , и т.д. Дальше, хуже. Масса новых имен неизвестных персонажей которые сходу не получается связать с главным героем.. Напрашивается очевидный вопрос — зачем мне ломать голову пытаясь выстроить у себя в голове модель авторского мира? Мне за это деньги не платят. Это не профессиональная литература ради которой стоит напрягать свои извилины.

Представьте себе новичка приходящего в тренажерный зал который без разминки начинает выполнять базовые упражнения с максимальным весом. Буквально через несколько подобных занятий он получит травму и плюнет с высокой колокольни на это самоистязание..

Эта книга подходит тем, кто после ее прочтения чувствует себя важным, сверх-интеллектуальным.. Вообщем хорошая пища для самомнения. Всем остальным не рекомендую..

Оценивать ее не берусь, так как не имею на это морального права..

saspens, 19 декабря 2015 г. в 13:14

Польская фантастика. Вот читал я и думал, то ли это автор такой своеобразный, то ли это польскость его выпирает из страниц. Заинтересовала же меня коротенькая фраза из аннотации: «... во вселенной, в которой мысль первична и в буквальном смысле слова организует материю...» То бишь про людей, которые могут мыслями и волей строить пространство. Очень круто и свежо. И прописано на самом деле здорово. Для пущей интересности этот мир является проекцией нашего, где Александр Македонский выжил и надрал всем задницу, мировые религии проявились в несколько другом виде, да и города в принципе те же, вот только карта мира совсем иная.

Язык тоже довольно своеобразный, с большим количеством греческих непереведеных слов, за которыми нужно лезть в гугл и значение допонимать из контекста. Поэтому первая четверть книги похоже на исследование языка больше, чем мира. Юмора практически нет, однако читать вполне интересно, автор не злоупотребляет предложениями на полторы страницы и описаниями на 10 (это я не люблю).

Сюжет добротен и практически не провисает, и к концу книги вертится все быстрее и быстрее. Много приключений, да вообще, если книжку грамотно экранизируют, она возьмет кучу премий за спецэффекты, ибо красочно, красиво и, возможно, даже психоделично.

Как и во многих стоящих книгах, здесь несколько хороших жирных слоев. Первый — интереснейший мир со своими законами и правилами. Вот запихнуть бы в него компьютерную игру — была бы хитом при хорошей реализации. Второй — эдакий приключенческий роман про восхождение человека с налетом детективной интриги. Третий — псевдоисторический эпос с различными аллюзиями. Четвертый — исследование человеческого характера, причин поступков и чувств. Пятый — философский этюд по канонам Аристотеля. Может быть, я еще чего-то не уловил.

Из минусов отмечу не очень интересный язык автора. Вот ни одна цитата в голову не залезла, ни один эпизод не захотелось перечитать. Главы — можно, но не эпизод.

choyochagas, 27 октября 2015 г. в 17:20

Книга не сразу впускает в себя. Первое время пребываешь в недоумении: что это? как это?.. — но через два десятка страниц уже принимаешь условности авторского мироздания, уже почти свой в аристотелевом геоцентрическом мире четырех первоэлементов, уже почти понятно, почти, почти... Не стану притворятся, что понял всё. Не знаю, до какого смыслового уровня докопался, ведь в каждом тексте можно открывать слой за слоем, и никогда не знаешь, какой слой — самый глубокий. Это для детей «Колобок» — бесхитростная сказка, а извращенный взрослый ум ведь обнаруживает здесь детективный сюжет с четырьмя покушениями и убийством в финале!

Первая половина книги не вызвала никаких внутренних протестов, все было очень замечательно, увлекательно, живо... Но потом повествование распадается на фрагменты, словно Искажение (Сколиоза) вторглось в текст и нарушило его связность и логичность. Главный герой растворяется, провисают некоторые сюжетные линии...

После чтения остается больше вопросов, чем ответов, но, наверное, так и должно быть: автор вопросы ставит, читатель — распутывает головоломки. Так что,если вы ищете в книгах ответы, эта — не для вас.

vokula, 20 октября 2015 г. в 17:17

Прочёл русский перевод В.Б. Марченко (благодарности ему), дочитал всё-таки... «Букаф много» — 2.345.370. Стало понятно, почему роман книгой на русском не издадут. И дело не в том, что он отчасти «антирусский», важнее то, что Дукай здесь совсем не думает о читателе (будь он хоть польский). Роман явно «избыточен», чего в нём только нет! И от этой наполненности/многогранности читать его совсем непросто. Представить не могу, что какой-либо русский писатель мог написать нечто подобное сейчас. Оценить его мне лично невозможно ни по какой шкале. Дукай — «гигант» замыслов (10), но читать все его «сентенции» подряд иногда совершенно невозможно!..

A.Ch, 04 октября 2015 г. в 20:19

На далёком астероиде, вращающемся в чёрном космосе, появился Собор. В результате аварии, благодаря жертве. Чудо ли? Для разъяснения этой ситуации на место отправляется отец Пьер Лавон,

Только произведение обладает многогранностью и сложностью понимания при первом прочтении. Здесь и твёрдофантастические термины будущего — перилевий/аллевий, живокристы да планетоиды; вопросы веры и философии – что есть Чудо там, куда зашёл человек, где оно невозможно? Да и структура текста в виде то коротких глав, то длительных описаний, заставляет читателя вернуться к прочитанному, чтобы понять что произошло.

Вспоминался Питер Уоттс со своей super-hard SF и “Троянский конь” Майкла Суэнвика с одинаковыми почти поднимаемыми вопросами. Для большей визуализации текста подходит просмотр короткометражного анимационного фильма, снятого по мотивам “Собора”, который не отвечает на все вопросы, но позволяет немного представить, потом перечитать и, возможно, самому взяться за перо.

Brachicephallus, 28 сентября 2015 г. в 15:42

Тот редкий случай, когда на вполне обоснованный вопрос даже вполне подготовленного читателя «ЗАЧЕМ?» заранее дан столь же вполне закономерный ответ «ПОТОМУ ЧТО». Вопрос: надо ли было писать много сотен страниц высокохудожественного, почти-маркесовского по размаху эпичности текста, чтобы смоделировать вселенную, где единственной данной в ощущениях реальностью является аристотелева «Метафизика» (с прибавлениями «Физики» и «Метеорологии»)? Ответ: да, надо, вот же пан Дукай написал, и написал талантливо. Вопрос: альтернативный ли нашему этот мир? Ответ: в нашем мире ученик Аристотеля Александр Великий умер тридцати трёх лет от роду, а в мире пана Дукая сорокалетний Александр был коронован владыкой обитаемой вселенной, и с этого момента «всё пошло не так»; но это только на поверхности — на деле же мир «Иных песен» и до воцарения Двурогого обладает не просто иной, нежели в реальности, историей — он обладает иной космогонией, ведь небесные сферы, четыре простых элемента и пятый — эфир, но самое главное — психократическое воздействие человеческого разума на живую и, что характерно, на неживую природу... — все это не могло возникнуть в результате восхождения Искендера на мировой престол, а следовательно, существовало изначально — не как исторически ограниченная система воззрений на мир ранних философов, а как, повторюсь, данная нам в ощущениях подлинная реальность.

В общем, титанический труд автора по созданию полностью иного мироздания, которое к нашему привязывают только некоторые события древней истории, невозможно не уважать.

Но вот возможно ли его любить?

Наверное,в молодости он воспринимается как откровение.

Наверное,будь мне двадцать один год,я задыхался бы от величия постигаемого в этом тексте — так же как в свои реальные 21 я задыхался от величия вселенной Гарсиа Маркеса...

Но во вселенной Маркеса были живые люди.

А во вселенной пана Яцека Дукая, увы, живых людей нет. Есть морфы (*кстати, г-н переводчик, это у Вас формы и морфы так произвольно взаимозаменяются по тексту? или так в оригинале польскем?), которым более или менее правдоподобно приданы черты, схожие с человеческими. Но мне как читателю так и не удалось установить свое читательское,человеческое родство с этими морфами. Они так и не стали для меня людьми. Величественные абстракции, восхищающие могуществом фантазии автора (о лунники и лунницы, особенно одна конкретная лунница, пышущие огнем как доминирующим в лунной сфере первоэлементом!) — да. Живые люди, с которыми читатель может себя ассоциировать,в которых может узнать кого-то, особенно себя? Нет. О нет.

Даже главный герой — он сложно разработанная абстракция, он мощный комплекс писательских идей, он причудливая система философских построений... Но не живой человек. В нем не узнаешь живого человека. Он не вызывает ни ненависти,ни любви. Он не достоверен психологически. Бледно прописанная пышущая «пиросом» лунница — и та достовернее, чем господин Бербелек, поляк аристотелевой вселенной — с польским упрямством и польскими национальными комплексами (ну конечно же Зло в лице самого мрачного из кратистов, владык Морфы — кстати, г-н переводчик, почему показатель греческого именительного падежа понадобилось сохранять в косвенных падежах, набивая текст «кратистосами» вместо «кратистов»? — так вот, Зло находится в Москве, а Урал это вообще средоточие ужаса, ну конечно!), но без польской души.

Просто потому, что в отличие от подлинной философии Аристотеля, души у обитателей мирка «Иных песен» нет.

Возможно, еще и потому, что в мире Аристотеля есть Перводвигатель, есть Первопричина — то есть Бог.

А в мире «Иных песен» нет Бога — и, вероятно, поэтому нет и людей как таковых.

victoruss, 22 сентября 2015 г. в 14:13

Повесть получилась вроде бы навороченной, но к концу становится скучновато. События идут вереницей, одно за другим, а главного героя несет по ним, как щепку в потоке. Он не активный участник действия, он фактически просто пассивный наблюдатель. Ему совершенно перестаешь сопереживать. Получилась, как говорили Стругацкие, фантастика ради фантастики. Повесть не зацепила, в отличии например от «Собора» и «Школы» этого же автора. Хотя поклонникам компьютерных игр Irrehaare наверно понравится.

osipdark, 13 июля 2015 г. в 17:26

Целый месяц, а то и чуть больше, и вот — «Лед» Дукая дочитан.

Роман, который может сравниться по количеству текста со всеми вместе взятыми романами цикла «Многоярусный Мир» Фармера, ну, правда, если брать еще в расчет все примечания переводчика... Кстати, о переводчике В.Б. Марченко; ему нужно выразить огромную благодарность за доступный для всех перевод, настолько кропотливый и подробный, тщательный и качественный, насколько это вообще может быть возможно для фундаментального труда Яцека, с которым может сравниться лишь столь же фундаментальная работа уже упомянутого переводчика.

Что же касаемо самого романа... Он огромен. Он многословен. Он наполнен философскими, логистико-философскими, политическими, полито-философскими теориями и высказываниями. Он по-настоящему отображает графоманского монстра автора, так что, вкупе со всем остальным, «Лед» может показаться и быть читабельным далеко не для всех (лично я без скорочтения не обошелся).

Сюжет произведения, как уже говорит аннотация, вертится вокруг одного главного, польского, разумеется, героя — молодого математика с философскими замашками, которого Министерство Зимы (далее) отправляет через всю Евро-Россию и Сибирь на поиски его отца, в которых нас всех ждет знакомство с миром «Льда», многочисленными политическими и партийными интригами и распрями, и даже встреча с последующими воскрешениями очень известных личностей... И, как я уже упоминал, много-много философских теорий, особенно вокруг сути Истории и ее вариациях и поисках истинности в них.

Но самая главная сюжетная идея романа — это Лед и люты; некие сущности и явления, появившиеся после падения Тунгусского метеорита, которые и изменили всю историю этого мира. Например, отменили Февраль, Октябрь, Первую Мировую, сделали из Российской Империи, как это ни странно, экономического гиганта, а так же преподнесли науке и техники свои загадки и дары, такие как тунгенит и зимназий. Плюс, конечно же, разделение мира на Лето и Зиму. Обо всем об этом, между бесконечно длинными диалогами героев, и доносится нам, правда, в виде теорий и таких же бесконечных, как и сами диалоги, интерпретациях.

И во всей этой каше пусть и возможно собрать единую линию мысли автора, но гораздо проще запутаться во всем этом и сомневаться. Хотя, скорее всего, чего-то единого во всем этом и нет — Дукай, видимо, дает нам шанс сам выбрать что-то более-менее конкретное. Все это сопутствует с убивающим глаза «я-оно», политическим дерьмовалом на Россию в виде Империи и ее царя Николая Второго, вместе с обвинением его в онанизме, графоманством, как я уже писал, и несколько скомканным концом, который, впрочем, вполне подходит для пусть и сложного, странного, многовесного и спорного, но событийного романа Яцека Дукая «Лед».

П.С. Оценку поставить сложно, а для тех, кто думает, что не потянет «Лед», есть схожие в некоторых моментах «Иные песни».