Все отзывы на произведения М. Джона Харрисона (M. John Harrison)

FixedGrin, 21 сентября 2015 г. в 03:38

Сокращенная версия заметки для Medium (https://medium.com/@LoadedDice/the-na...)

Это самая короткая работа Харрисона в его НФ-ипостаси и единственная, безоговорочно достойная считаться шедевром в своем роде; впрочем, ее зачисление в серию SF Masterworks от Gollancz служит тому надежным индикатором даже в эпоху, когда около трети номинаций на «Хьюго» не находят обладателей стараниями идиотов-догхантеров. «The Centauri Device», написанное на пике Новой Волны, служит точкой сборки большинства более поздних книг Харрисона, от «Бури крыльев» до трилогии Кефаучи, переведенной недавно на русский.

... Нельзя сказать, что никаких перемен в жизни капитана Трака не происходило вовсе. Отнюдь. Он кое-чего достиг: из героинового толкача стал героем революции, из бездомного побирушки — пилотом собственного грузовика, из сына космопортовой шлюхи, никогда не знавшего свою мать в лицо — другом последнего из великих рокеров Галактики. Но вы же сами понимаете, как много это значит — и как мало, когда над спинами ползущих к пропасти леммингов, по привычке именующих себя евреями и арабами, свистят парфянские стрелы бесчисленных жертв центаврийского геноцида? Ведь инопланетяне с Центавра, такое впечатление, добровольно проиграли войну, которую способны были выиграть, решительным броском сметя с доски все фигуры, кроме голубя мира...

Основная заслуга Харрисона перед жанром тут в том, что «The Centauri Device» вводит в космооперу законченного недогероя (не путать с антигероем). В полной мере первопроходцем Харрисон не стал: такого же ограниченного остолопа посылал в космопроходцы Бестер, пока его Гулливер Фойл не превратился сперва в тигра, а затем в графа Монте-Кристо. «The Centauri Device» ведет по иной дорожке этой развилки и решает судьбы мира иначе, отвечая на вопрос, что случилось бы, не претерпи среднестатистический космолетчик такой трансформации. И отвечает не шепотом, а грохотом взрыва.

ilya_cf, 09 сентября 2015 г. в 18:26

Внимательно читаем. Следим за тремя сюжетными линиями. Затем сжимаем их в четырёх временных измерениях. Трамбуем в десяти пространственных. И — выбрасываем. Потому как всё это — не важно. А как же безумный Майкл Кэрни? «Белая кошка» Серия Мау? Отчаянный Эд Читаец? Ученый, брат, сестра? А никак. Речь-то не о них вовсе. И даже не о Тракте Кефаучи. Речь о познании неведомого. Смертельно опасного, но от того не менее притягательного. «Дело всегда заходит дальше... А после этого всегда заходит еще дальше.» Как фрактальный узор, вглубь самого себя, до бесконечности. Там где оступились древнейшие расы, миллионы лет назад, накатывая снова и вновь отступая, теперь попытается обрести... хм... няшные бонусы (а так же ответы на вопросы) человечество. Погибая, сгорая, теряя разум. Но молодое и, как свойственно молодости, безрассудное. «Они сломя голову рванули вперед. Они развязали войны. Настучали по головам пятерке чужацких рас, бывших прежде властителями Галактики, а с шестой достигли настороженного перемирия. Потом принялись воевать друг с другом.» Знакомо, не правда ли? Но быть может именно им, несовершенным, но с огромной жаждой жизни и отчаянной непоседливостью должно повезти. Не без помощи неких сил, конечно. Проект. Лишь бы пробиться туда, за грань невозможного.

Вот об этом книга. А вовсе не о трахе и мерзостях.

P.S. Переводчику благодарности. Спасибо, что перевели эту чудесную вещь.

P.P.S. Жаль, не оценили.

FixedGrin, 16 декабря 2014 г. в 04:20

Вообще-то на самом деле этот роман — лучшее, с некоторым отрывом, переосмысление гностической философии в современной европейской литературе, — можно считать вбоквелом более позднего цикла, Кефаучийской трилогии, по той простой причине, что городской сумасшедший и по совместительству волшебник Йексли, действующий в «The Course of the Heart», есть не кто иной, как Спрэйк из «Light» (хорошо видно из сравнения с рассказами, откуда оба романа переписаны). Довольно обидно, что Харрисон его перекрестил, убив попутно отсылку к валентинианским гностикам (впоследствии такой же трюк, но менее болезненный, будет проделан с Джеком Серотонином из «Туризма» для «Nova Swing»): как вбоквел романов о Тракте Кефаучи «The Course of the Heart» вполне адекватен, производя то самое впечатление надломленной кривозеркальной реальности, за какое Харрисона часто и ценят. Роман, в отличие от «Вирикониума» и тем более трилогии Кефаучи, полностью фэнтезийный по сути своей, даже к альтернативной истории его толком не отнесешь; впрочем, если принять незадачливых товарищей Спрэйка-Йексли по магическому ритуалу прокола Плеромы за шизофреников, то жанровый классификатор книги резко замуарит, как это для британского мейнстрима Новой Волны зело характерно (см. эталонный в данном отношении роман Приста «The Affirmation», где использован аналогичный сюжетный ход с романом в романе, через посредство которого реальность основного сюжета расшатывается и переосмысливается).

А еще «The Course of the Heart» местами весьма зануден (и мрачен): по сравнению с ним даже самый скучный мейнстрим Йена Бэнкса, вроде «Крутых подступов к Гарбадейлу», или недопеченный каравай Набокова, наподобие «Оригинала Лауры», триллером покажется. Харрисон, признаться, мастер выставлять повседневную реальность такой гадкой и постылой, что хоть в петлю лезь, хоть святых выноси; особенно хорошо это у него получается на материале городков Мидлэндса. Кстати, не менее беспощаден он и к инклингам Кембриджа купно с их новейшими последователями, ловящими «полароидом» отблески света Плеромы на потрескавшихся стенах общественных туалетов. Роман в целом можно рекомендовать тем, кто, как я, плюется от «Хроник Нарнии»: у Харрисона хорошо показано, что бездумный шаг за дверцу платяного шкафа обычно уносит ученика чародея в световой колодец глубиной до самого сердца вещей, и за стук этого сердца легко принять шум пламени в крематориях Аушвица.

Ну что ж, спасибо и на том, что Харрисон преодолел кризис среднего возраста, в котором все это явно писалось, и спустя тридцать лет неожиданно вернулся в космооперу с Кефаучийским циклом. Но эту книжку ни в коем случае нельзя читать, если у вас проблемы, иначе попадетесь на удочку блестящего стилиста Майки и станете лишь ближе к его увечным психически кембриджским нытикам. Сходный эффект в британской литературе наблюдается еще, помимо Бэнкса, у Айрис Мёрдок. Все эти авторы бесспорно заслуживали (или заслуживают, говоря о Харрисоне, который по шведским королевским меркам еще вполне себе среднего возраста автор) Нобелевской премии: в ее комитете как раз такой мейнстрим и обожают. Но... «В очередь, сцуки, в очередь!»

knihar, 27 февраля 2016 г. в 14:42

Жёсткий, но мощный роман не для ханжей и слишком чувствительных натур. Вслед за его героиней Серией Мау, с интересом и в то же время с омерзением наблюдающей через рассеянные повсюду камеры за жизнедеятельностью пассажиров своего К-рабля, автор заставляет читателя стать свидетелями не всегда приятных проявлений физиологии своих персонажей. Но этот, временами кажущийся излишним натурализм, подчёркивает контраст между приземлённым, упрощённым физическим существованием человека и его сложной психикой и мотивацией. Каждый из героев книги одержим своими личными демонами: соединённая с математичкой (искином) корабля Серия Мау Генлишер отказалась от своего тела, чтобы быть тем, кем она хочет (а не суррогатом своей матери для вдовца-отца); пилот-экстремал Эд Читаец положил всю жизнь на то, чтобы отодвинуть пределы возможного, убежав от разрушенной семьи; талантливый физик Брайан Тэйт потерял жену и детей, не сумев повзрослеть и оставшись, в сущности, подростком; ну, а его коллега Майкл Кэрни — вообще самый настоящий маньяк, который убил несколько десятков человек, пытаясь этим удержать на расстоянии встреченное им в молодости Нечто, которое он определил для себя как чудовище Шрэндер. И тем не менее, без экспериментов Кэрни и Тэйта, не было бы квантовых машин и крупномасштабных параллельных вычислений. Через 400 лет после поворотного для человечества открытия 1999 года, люди используют межзвёздную навигацию, основанную именно на преобразованиях Тэйта-Кэрни. Таким образом, привлекая сначала внимание в качестве психологической драмы, в дальнейшем акценты в романе всё больше смещаются в сторону блистательной космооперы: в наличии система гало, инопланетные новочеловеки и ужасники, культивары-клоны и генетические закройщики, теневые операторы и уловки-аватары, артефакты древних цивилизаций и К-технологии, и, наконец, Тракт Кефаучи, место, откуда изливаются нарушенные законы природы, место сингулярности без горизонта событий. Также нужно отметить полное слияние всех трёх сюжетных линий романа и неожиданную концовку. Кроме того, воспринимаясь вначале как отталкивающее, по ходу действия повествование становится всё более притягательным. Кардинально меняется и эмоциональное восприятие: от чего-то низменного, грязного — до возвышенного и блистающего, завершающегося вспышкой Света. Редкое для научной фантастики произведение, оказывающее такое мощное не только интеллектуальное, но и эмоциональное воздействие. В целом, этот необычный роман, скорее всего, придётся по вкусу поклонникам Гибсона, Мьевиля и Бэнкса.

SamAdness, 30 мая 2009 г. в 02:31

Весьма необычная вещь...

Взяв в руки эту книгу, забудьте о понятиях вроде логики развития сюжета, достоверности мира и тому подобных банальностях...

Лучше вслушайтесь-всмотритесь-вчувствуйтесь буквально в каждую строчку.

Удивительная книга. Взывающая напрямую к эмоциональной части человеческой натуры, минуя критические шлагбаумы разума и «здравого смысла».

Действительно, какая-то рваная мозаика; сложный паззл, который не собрать чисто логически, ибо некие деталюшки отсутствуют в наборе;)

Однако, ежли отрешиться от разумно-механического подхода к собиранию головоломки, подключить, так сказать, душу — сразу всё становится (причём, совершенено волшебным образом) на свои места И, вдруг, начинаешь ощущать некие штуки, которые (вроде бы) и не входят в перечень средств воздействия литературы... Ну, вроде, как на битловском «Сержанте» вдруг оживают не только музыкальные образы, но и лица, движения, запахи и даже прикосновения...

Возьму на себя смелость сказать, что книга Харрисона может понравиться рокерам (употребляю здесь данный термин весьма широко). Имею в виду явную направленность данного произведения на эмоциональное воздействие. Сейчас поясню на примерах:

«Клочья вырванных волос на Улице Любви...»(с) А. Непомнящий

«Этот поезд в огне...»(с) Б. Гребенщиков

«И эта ночь и её электрический свет бьёт мне в глаза...»(с) В. Цой

«Серый туман и дождь. Светает. Шесть утра.»(с) Майк

Картинки встают перед глазами... Всё в дымке, в мареве...

Иногда создаётся впечатление, что у художника отняли кисти и краски... и вручили ему перо и стопку бумаги. Но и этим «неродным» инструментом он сумел создать шедевр...

Кобальтовое небо... Лунный свет, меняющий свой цвет в каждом фрагменте старинного витража... Картины импрессионистов, писавших не объекты, а воздух и его неуловимые течения, своей прелестью превосходящие грубые творения рук человеческих...

Очень изящное, красивое и беззащитное произведение. В смысле, что явно немного у него найдётся почитателей... (буду рад ошибиться...).

vam-1970, 07 августа 2018 г. в 18:44

Ну и сюжет!Женщина во время сексуального возбуждения чувствовала, что может летать. Как воплотить наяву это небывалое желание? Через вмешательство в организм человека , изменением генетики этого удалось достичь. Но счастья нет. Сильный психологический рассказ о страстях женских.

e371, 29 января 2017 г. в 00:01

Книга в целом до безумия понравилась. Язык у Харрисона отменный. Мне тяжело подобные вещи рецензировать, возможно я как нибудь соберусь и дополню рецензию, это одна из моих любимых книг. Хочу похвалить переводчика — человек что переводил эту книгу господин К. Фальков, просто Мастер с большой буквы. Он понял и проникся книгой на все 100%. Все эти его сноски по историческим алюзиям и описаний множества не очень понятных слов, говорит о том что он большой эрудит и очень трепетно относится к своей работе. В то же время он делает это только там, где это действительно нужно и не-англосаксу покажется незнакомым, а вот вещи вроде «пересечение улиц Скайлайна и Импрезы» он деликатно обходит стороной, за что ему большое спасибо. Простите за скомканную рецензию.

ALLEGORY, 18 мая 2009 г. в 23:36

«Вирикониум» ошеломляет… Если на карте мультивселенной, созданной усилиями легиона авторов фантастического жанра, поискать координаты той точки, в которой никогда не захотелось бы оказаться, но о которой хочется читать, знать и слушать всё новые и новые истории о ней, то это окажется он, Пастельный город.

Читать о Вирикониуме – это, пожалуй, труд. Потому что – это сборник рассказов и повестей, в которых – как будто бы – совершенно ничего не понятно. В которых – как будто бы – автор утонченно издевается над читателем, не слишком утруждаясь разъяснением происходящего. Наконец, в которых – как будто бы – безумные немотивированные герои являются на страницах текста, играют свои краткие роли и снова теряются в тенях – кто-то ненадолго, а кто-то навсегда. К чему было это явление? Немного потрудившийся читатель конечно же разберётся и найдёт свой ответ. И, да, он почувствует приятную усталость — примерно такую же, как бывает приятно ощущение натруженных мышц после хорошо сделанной, принесшей удовлетворение физической работы. Ведь каждая следующая повесть, каждый следующий рассказ – это маленький фрагмент старинного многокрасочного, но покрытого вековой пылью витража. И ты как будто бы отмываешь эти фрагменты один за другим, и тебе открывается, открывается эта картина, и ты постепенно теряешь дар речи, потому что..

Читать о Вирикониуме – это красота. Она странная, она «new weird», она, возможно, и не пытается спасти этот умирающий мир. Это прекрасная чуждость на максимуме своего проявления – почти как тропический «трупный цветок» Amorphophallus, который чарует своими пугающими формами, отпугивает своим запахом, но и притягивает своим своеобразным совершенством. М.Дж.Харрисон не «делает» свою книгу сюжетом и героями, он «делает» её цветом, формой, запахами и интонацией. Здесь цвет кобальтового неба и цвет лунного света, рисующего трапециевидную тень на полу сквозь запыленное оконное стекло – это «герои», которые, пожалуй, важнее действующих лиц. А запахи — хоть бы анемонов, хоть бы гниющих болот, а хоть бы и «трески и шафрана» (да, именно в таком сочетании) и почти физически ощущаемые текстуры стен, поверхностей, декораций – они в совокупности формируют впечатление, которое невозможно забыть. Всё же ты побывал в этом городе, в этом мире, он тебе не приснился… Я ни в коем случае не порекомендую подобный опыт тем, кому в книге жизненно необходимы здравый смысл и жесткая логика. И добро пожаловать в Вирикониум всем тем, кому не объяснимое словами изящество стального пера железной говорящей птицы может показаться в сотни раз важнее железобетонно-убедительного сюжета…

Kalkin, 27 ноября 2008 г. в 21:07

Очень достойный, но при этом крайне специфический роман, который придется по душе не всем. Для того, чтобы по-настоящему проникнуться романом, нужен особый, созерцательный настрой. Нужно быть готовым закрыть глаза на то, как именно реализован сюжет, забыть о логических нестыковках и найти в себе желание и смелость с головой погрузиться в атмосферу Вирикониума. Не скрою, поначалу и мне бросалась в глаза схематичность и чрезмерная, голая функциональность героев, каркасный, не отягощенный изысками сюжет, выверты которого предсказуемы, прямолинейны и не всегда обоснованы. Эх, если бы все бы было не так, тогда бы... А что бы стало тогда? Не потерял бы от этого мир Вирикониума добрую толику своего очарования? Ну и что, что почти все воспоминания об отдельных героях после прочтения можно уложить в пару описывающих функциональность строк и десяток абзацев, посвященных цветовой гамме их одежд? В истинном фокусе у автора — целый мир. По сравнению с этим все указанные выше претензии воспринимаются как досадные мелочи, совершенно не критичные для восприятия. Чем дальше читаешь это произведение, тем сильнее уверенность в том, что Харрисон спокойно мог бы написать нечто вроде путеводителя по миру Вирикониума, и лично я бы принял такое творение ничуть не с меньшим восторгом. Более того, идеал путеводителя позволяет многое объяснить, в частности, уж слишком явную схематичность сюжетной линии. Ведь тогда это просто повод рассказать о большем, провести читателя вслед за героями по таким местам, в которые сам он по своей воле ни за что бы не забрался. И герои тоже могут быть только поводом рассказать об окружающем мире, удивить читателя богатой и причудливой палитрой красок, поделиться атмосферой и образами распада. Необходимость героев и сюжета в таком контексте — лишь необходимое зло, от которого не уйти совсем, ибо не поймут... Так почему бы не свести влияние этих компонент к минимуму? Почему не создать рельсы, по которым можно было бы спокойно двигаться, а всю созидательную энергию направить на создание незабываемых описаний? О «Пастельном городе» Харрисона нельзя сказать, что он хорош в первую очередь описаниями, а во вторую — чем-то еше. Нет, это чистой воды литература описаний, калейдоскоп причудливых, безумных картин с надолго запоминающимися цветовыми решениями. Все остальное — только лишь связка. Так почему бы ей не быть функциональной?..

badger, 18 мая 2009 г. в 07:21

Есть произведения, о которых сложно составить представление после первого прочтения. Книга отложена в сторону, а в голове еще копошатся клубки образов, за завтраком ты решаешь сложные вопросы мироустройства, а по ночам гуляешь по темным улицам под светом малознакомой луны. Перед глазами плывут цветные пятна, во рту терпкий привкус тлена... Что бы избавиться от наваждения, берешь в руки книгу, листаешь.., и тут же откладываешь в сторону. Потому что перечитывать книгу ты в данный момент времени не хочешь, а просто так она тебя не отпускает. «Вирикониум» прочитан уже практически полгода назад. Яркие образы потускнели, вкус тлена исчез, и книгу я перечитывать буду. Но не раньше чем через год. Или два.

М. Д. Харрисон не слишком известен в России. Парадоксально, но книги его условных «последователей» (того же Ч. Мьевиля) известны у нас заметно больше. И вряд ли в ближайшие годы ситуация изменится, больно уж специфичен автор, слишком уж странного просит он от читателя. Ведь для того чтобы полностью раствориться в Вирикониуме нужно сделать заметное усилие над собой. Перешагнуть какую-то внутреннюю черту, для того чтобы оказаться на площадях, припорошенных пурпурных пылью. Для кого-то этот шаг дается с легкостью, и он уходит навсегда очарованный безумными пейзажами. А кто-то может недоуменно пожать плечами, и навсегда отложить книгу в сторону. Равнодушных нет. Вирикониум мимо себя просто так не пропускает.

У этой книги нет четкого сюжета. Три романа и несколько рассказов представляют собой обрывки исторических хроник одного города, затерянного во времени, города, притиснутого к земле былой славой, города, рассыпающегося в прах, но до сих пор не покоренного и не забытого. В нем много ярких цветов — но все они цвета тлена и увядания. В нем много ярких личностей — но все они лишь фрески с барельефов, пешки на гигантской шахматной доске, и каждый их шаг предопределен. Истории этого города не должны быть короткими — рассказы заметно проигрывают романам, ведь только на большом полотне можно в полной мере воссоздать картину тлена, написать реквием умирающему миру. Одинокая горгулья жалка и уродлива, но их стройные ряды, рвущие на клочки серое небо, способны вызвать восхищение.

На этой книге слишком четко виден штамп «не для всех». Нельзя дать никакой гарантии что вечный город Вирикониум оставит след в вашей душе, что вы, впервые вдохнув запах тлена, захотите остаться в нем хоть на пару минут. Но нельзя не признать, что книга М. Д. Харрисона одно из самых ярких событий прошедшего года. Если вы цените атмосферность выше сюжетных интриг, если поэзия упадка вызывает у вас сладкую дрожь, а мрачные узоры агонизирующего мира для вас милее солнечного света — Вирикониум ждет вас. Не проходите мимо его ворот.

FixedGrin, 01 декабря 2014 г. в 00:37

Сокращенная версия заметки для Medium (http://bit.ly/2gUrMvQ).

Такого «Сталкера» вы еще не читали. В смысле, если бы права на Харрисона сейчас принадлежали не «Азбуке», а тому же издательскому монстру о двух головах, какой наплодил великое множество фанфиков по Стругацким, то перевод «Nova Swing» вполне уместно было бы запихнуть под обложку соответствующей серии. Если чего и недостает исходнику БраСов, так это, пожалуй, чандлеровской нуарной атмосферы (даром что действие происходит в Хармонте на территории главного противника); с другой стороны, в первый роман Кефаучийского цикла, «Light», она тоже проникала лишь через неплотно закрытые врата восприятия твинк-наркомана Эда Читайца, да и то лишь в первых трех-четырех главах его сюжетной линии. Во второй книге Харрисон отказался от триплетной структуры «Света», щедро сыпанув классического нуар-детектива с femme fatale и ребятами, которые предпочитают прецедентное право римскому, и отвесил низкий поклон «Roadside Picnic» (не зря именно английскую версию романа АБС выдает Амазонка в рекомендаторе рядом с трилогией о Тракте Кефаучи).

При этом, к счастью, все действие книги происходит в городе Саудади на неназванной планете гало-зоны Галактики (впрочем, читавшие первый роман без труда опознают этот мир), а вторжений мейнстримного контента с маньяками и унылыми анорексичками среднего возраста не наблюдается, хотя блерб от Баркера на обложке мог бы навести на мысль о голом завтраке во дворце извращений. (Не зря Майкл Кэрни из первой книги приходится Харрисону тезкой, ой не зря; слишком уж тошнотворно-реалистично выписана его личная жизнь.)

Правда, если вы не осилили «Вирикониум» (а отсылки к дебютному для Харрисона циклу здесь достаточно внятны), за этот роман лучше не браться: книга не в большей мере милосердна к читательским эрудиции или чувству языка, и для кого-то такая черта послужит однозначной антирекомендацией.

Magribinus, 26 мая 2014 г. в 12:28

Прелюбопытный роман.

Декаданс, упадок, разложение, распад, бренность сущего, — в каждом слове, в каждой фразе. Мир Вирикониума — вот основной персонаж цикла в целом и этого романа в частности. Конечно, есть и другие действующие лица, антропоморфные. О некоторых из них удается узнать чуть больше — о лорде тегиус-Кромисе и карлике по прозвищу Гробец, например. Прочие — бледные тени, а то и функции.

Сюжет прост, но довольно быстро движется. Здесь у нас имеется партия героев, которая хочет спасти Вирикониум от северян, а в итоге спасает человеческую цивилизацию.

В отдельных ингредиентах данного произведения нет ничего особенного (кроме языка — он чудо как хорош), однако, сложенные вместе, они создают очень хорошее впечатление. Гармоничное сочетание простого с изысканным. По крайней мере мне читать было интересно.

Жанр романа довольно трудно определить. Формально это ближе к постапокалипсису. В то же время в романе находится место и героике (и тут от ассоциаций с Муркоком никуда не денешься), и «атмосферности», вызывающей ассоциации (правда, весьма отдаленные) с циклом о Горменгасте (в основном связанные с примерно одинаковой, по ощущениям, убедительностью создаваемой (нагнетаемой) атмосферы). Такие атрибуты фэнтези, как магия и волшебные существа, в этом романе отсутствуют в принципе. Это в других произведениях цикла чувствуются хоть какие-то следы волшебства (например, в «Рыцарях Вирикониума», да и там это можно не заметить). Кстати, в плане стиля Харрисон, по моему субъективному ощущению, выглядит предпочтительнее упомянутого выше Муркока (мир Вириконума выглядит намного гармоничнее), а его лорд Кромиус не выглядит так уж намного хуже Элрика. О Кромиусе просто немного написано, и не он — центр или ключевое звено вселенной, описанной Харрисоном. Он вроде бы и в центре повествования, но в то же время какой-то лишний, ненужный, что ли (кстати, в рассказе «Ламия и лорд Кромис» эта ситуация повторяется). Лишний в том плане, что его присутствие довольно слабо влияет на происходящее. Правда, поэзия этого персонажа эффектно дополняет мрачный антураж умирающего мира.

В общем, в этом на первый взгляд тоскливом мире мне было нисколько не тоскливо.

Kalkin, 16 мая 2009 г. в 13:52

Вирикониум – вечный город, простоявший на Земле тысячи лет, но на карте мира его не отыщешь. Фантастическая литература подарила нам иные города. Они не менее реальны, они живут, притягивая нас подобно миражам. Однажды мне приснились два города на закате мира – Вирикониум и Нессус. Но несмотря на все свое совершенство, Нессус – это только клочок мира уходящего солнца, пусть и ставший родным, в то время как Вирикониум – это символ города, символ самого себя.

Перед читателем Вирикониум раскрывается постепенно, нехотя, как радужный цветок. На страницах играют все краски мира, складываясь в осмысленные картины. Причудливы избранные автором палитры, неожиданны и при том досконально продуманны сочетания цветов. Цикл Харрисона – это в первую очередь литература описаний. Каждый эпизод, каждый кадр повествования способен подарить немало эмоций тем, кто привык вглядываться в детали. Скромное очарование «Пастельного города» сменяется играми с реальностью, присущими «Буре Крыльев». Вместе с видением мира усложняются и язык, и стиль, не теряя при этом своей выразительности и глубины. Чтение написанных таким образом книг – это особое, гурманское удовольствие.

Однако для того чтобы проникнуться миром Вирикониума, мало просто ценить стилистическое мастерство автора и сочность, яркость образов. Нужно быть готовым спокойно принять оголтелую функциональность как самих героев, так и сюжетных линий. Разумеется, в первую очередь это касается романов. Что с того, что герои лишь пешки, подчиненные воле автора и воле мира? Что с того, что сюжетные линии предсказуемы и банальны? При всей сложности, насыщенности образов структура романов подчеркнуто проста. Лишь один герой в этом цикле настоящий, лишь один живет полноценной жизнью, и это сам город.

Нельзя не упомянуть и о входящих в цикл рассказах. Часто это просто очерки жизни большого города, бессюжетные зарисовки, ценность которых не определить, выходя за рамки мира. Российское издание цикла не зря открывается именно рассказом. Так легче всего показать, что читателя ждет впереди, предупредить о расставленных акцентах. Рассказы цикла созданы ради деталей и тонких штрихов, они живут, заставляя жить город. Здесь проходят герои романов, здесь читатель погружается в хитросплетения улиц или странствует по пустошам…

Мир Вирикониума изломан противоречиями. Но никаким противоречиям, ни внутренним, ни внешним не под силу сломить его странную, надолго запоминающуюся красоту. Неужели вы все еще сомневаетесь, стоит ли читать эти книги?..

WiNchiK, 17 мая 2009 г. в 22:42

Перед взором читателя предстает колоссальное, эпическое полотно имя которому — Вирикониум. Это город, наполненный нежными цветами и мягким светом — Пастельный город, с голубыми бордюрами, замком на черных колоннах и немыслимой формы башнями...

Мир Вирикониума – это изысканный сплав эпохи рыцарей и эры сложных технологий. В песках ищут то, что осталось от прежней цивилизации и переплавляют в мечи, грубые, но единственно действенные в столь суровые времена, времена, когда мир находится на грани гибели.

Произведение подобно головоломке – рассказы и повести, из которых состоит Вирикониум, охватывают как события Великой войны, так и времен наступивших после, времен, когда в мире появились Зановорожденные. Все это перемешано и подобно осколкам, собрать которые уже не представляется возможным, но по которым можно судить о величии некогда существовавшего. Герои проживают жизни в этом городе, умирая в нем или за него, мечтая о нем. Их судьбы накрепко привязаны к Пастельному городу.

Так трудно писать об этой книге и просто невозможно передать красоту, скрытую на ее страницах. Это тот случай, когда повествование затмевает саму историю. Хорошо это или плохо – сложно сказать, но главное – Мир Вирикониума пленителен, мрачен и реален. Он очаровывает.

DiegoFreeman, 15 ноября 2016 г. в 00:01

Время и место. Они очень важны и в книгах.

В один момент «Свет» показался нагромождением смыслов, тяжеловесным и «сложнопродираемым» сквозь них. В другой, мимоходом вернувшись к книге – «зашло». Так «зашло», что оставило после себя одно из самых ярких и запоминающихся впечатлений за последние месяцы чтения.

Стоило осилить первые главы, как текст раскрылся — за вязью неологизмов и слов с новым смыслом скрывались увлекательная история и мощная интрига.

За подчеркнуто своеобразным и оригинальным миром, включающим в себя гибридов людей и кораблей, двойников клонов и клонов гибридов людей и кораблей; корабельных помощников-инопланетян, поведением похожих на девочек из японских хорроров, предпочитающих потолки и темные углы; жителей баков-выходов в вирт-миры; биохакеров и биоскульпторов; инопланетян, с которыми одновременно торгуют и воюют; десятком планет со сверхразвитой инфраструктурой корпораций и крайней нищетой фронтира скрывается троица сюжетных линий, разделенных временем и пространством. Историй о людях, потерявших себя, ищущих себя, идущих через грязь и боль в своих поисках — но не находящих.

Они аморальны, бесчеловечны и одиноки. То, в чем они принимают участие, вольно или невольно, вызывает оторопь и омерзение (натуралистичных сцен в книге хватает). Однако, автор противопоставил их миру, еще более нечеловеческому – и оттого получается, что героям – даже таким, начинаешь сочувствовать. Постепенно раскрываются мотивы героев и потому их поступки начинают обретать смысл. Извращенный в нашем понимании, но единственно правильный в рамках того мира, в котором они существуют. Не это ли обстоятельство делает персонажей в книге живыми и достоверными?

Из этого следует – данный элемент книги удался.

Что же до самого мира — не стоит обманываться, словно он, завораживающий и необычный, на протяжении почти всей книги упорно делает вид, будто это всего лишь фон.

Оказывается, персонажи в книге – не главные герои, хотя на них акцентировано все внимание.

«Тракт Кефаучи. Сингулярность без горизонта событий. Место, откуда изливаются покореженные и нарушенные законы природы…» Он центр этого мира, он приковывает к себе внимание всех рас и желание узнать ее лучше.

Тракт в конечном итоге влияет и на поступки главных героев — вот она, главная интрига текста!

До самого конца не ясно, чем все закончится, кто/что на кого и как повлияет, и данное обстоятельство, несомненно, идет в еще один плюс книге. И потому рождается упорство, хочется все дальше и дальше продираться сквозь новые смыслы слов и отвратительные сцены, дабы узнать – как все это связано?

«Свет» — странный, психологичный, нелицеприятный, закрученный, многослойный, фантастичный во всех смыслах роман. Не идеальный — хватает огрехов и в сюжете, и в персонажах, и в мире – но они теряются и забываются, они незначительные, как человеческое существо пред сингулярностью без горизонта событий.

Griaule, 09 января 2015 г. в 21:34

Добавлю про топонимы Вирикориума. Они просто шикарны: Артистический квартал, бистро «Калифорниум», площадь Утраченного времени, Маргаретштрассе, кафе «Плоская луна», площадь Дубликата, аллея Творений, Посюсторонний квартал, памятник Святой Деве Оцинкованной, гостиница «Находка Штейна», гостиница «Седло Дриады», Аллотропное кабаре, Лаймовая аллея, Терраса Опавших Листьев, Мозаичный переулок, Протонный переулок, причал Линейной массы, Ураниум-стрит.

FixedGrin, 15 сентября 2012 г. в 00:29

Три сюжетные линии, как в «Шагах по стеклу» Бэнкса (блерб на обложке явно намекает нам), «Бразилии» Макдональда и цикле Муравейника Гибсона, каким-то не вполне понятным образом маркируют для меня киберпанк, хотя я понимаю, что прием довольно расхожий для постмодерна. Все же каждый раз цепляет, как в первый.

Главное в случае первого романа Кефаучийской трилогии Харрисона — продраться через сюжетную линию рубежа тысячелетий, где в комплекте не только квантовая физика и кошки, но также серийный убийца и жесткий секс. Майкл Кэрни — пожалуй, самое омерзительное воплощение архетипа безумного ученого в твердой НФ нулевых (сразу отчего-то вспоминается эпизод из «И несть им числа...» Барнса, где девушка главного героя, выслушав формулировку парадокса кота Шредингера, резюмирует, опасливо оглядываясь по сторонам в поисках агентов Американского Рейха: «Такой эксперимент мог придумать только немец»); некоторые шероховатости в квантовой механике спишем на принципиальную невозможность Единой Теории во вселенной Кефаучи. Притом в распоряжении Майкла все время колода карт Таро да иномирский артефакт вроде игральной кости, а Бог, как известно, в такие забавы не ввязывается. HE HIMSELF NOT INVENTED HERE, ну вы понели.

Если бы линию Кэрни можно было безболезненно выбросить из романа, оставив Тэйта и кошек, получилась бы почти эталонная космоопера с оттенком киберпанка, но сделать этого нельзя, поскольку все три линии многократно переплетаются и перекликаются. Все же оценку вынужден снизить: уж слишком тошнотворна мейнстримно-хоррорная компонента («Осиной фабрике» Бэнкса я по сходным причинам влепил честно заслуженную единицу, хотя от Культуры и прочей НФ этого автора остался в восторге). Пожалуй, Харрисон упустил хорошую возможность придать некоторую логичность поступкам Кэрни: достаточно было даже при текущей маньячной версии сделать его плохим физиком, а Тэйта — вдохновителем проекта. Тем более Кэрни и есть плохой физик, по сути, предельный вариант ленивого теоретика с рабочим графиком два часа в неделю; однако же всю книжку его требуется считать гением. Знавал я такие ситуации Моцарта и Сальери, Эббота и Костелло. Вдобавок автор, кажется, еще и оправдывает поступки Кэрни его гениальностью, что уже совсем ни в какие ворота не лезет.

Книжку очень не рекомендую также лицам болезненно пуристических воззрений, хотя совсем откровенной порнографии в «Свете», к сожалению или счастью, нет.

Стоит еще подчеркнуть, что книга страдает недостатком, наиболее рельефно из лауреатских работ недавнего времени явленным у Скальци в «Old Man's War»: начало обещает куда больше, чем впоследствии открывается. Это при том, что роман невелик по объему, и основная движуха на арене космо-техногенного боевика с элементами хоррора начинается фактически в последней трети, главы с 22-й, а прежде действие достаточно скомкано. Все того же Бэнкса, помню, порой костерили за его склонность прятать под масками персонажей одной сюжетной линии выходцев с другой; здесь этот прием, в общем, доведен до фэнтезийной крайности. Подмигивающее сходство с работами Бэнкса, кстати, местами настолько очевидно, что заставляет проникнуться подозрениями, а не написан ли «Свет» на спор.

Харрисон заядлый кошколов: стиль и направление сюжета переворачиваются раз шесть, каждый раз падая на все четырнадцать, по числу измерений мира Кефаучи, лап, а Серия Мау Гэнлишер с энтузиазмом молодой сиамской кошки носится за волшебным клубком, который, как водится, может и в болота завести. То есть в начало (это последнее слово книги).

Массовому читателю, вероятно, не знакомому также с менее известными (и более талантливыми) коллективами вроде Warrant, Disturbed или Candlebox, можно порекомендовать к просмотру под Харрисона вот это.

https://www.youtube.com/watch?v=zsCD5XCu6...

В частности, спящий очкарик Беннингтон вполне бы сгодился на роль Майкла Кэрни. Более гурманский случай (это мой, потому что меня все-таки в большинстве случаев тянет блевать от рэп- и гранж-рока):

https://www.youtube.com/watch?v=DAKQWeQ6N...

kvadratic, 16 июля 2015 г. в 19:14

Свет:

лучи восходящего солнца, огоньки свечей на праздничном торте, зеленый сигнал светофора, фонарь маяка вдали, указывающий дорогу к дому.

или:

лампа, направленная в лицо подозреваемому на допросе, зарево от пылающих домов, мигалка машины скорой помощи, роман М.Дж. Гаррисона.

Гаррисона относят к «новым странным» писателям, и если новизна его относительная, то странность не подлежит сомнению. Причем не могу понять, в чем его странность заключается. Вот книга, в ней есть три сюжетные линии — психопатологическая, киберпанковская и космооперная, автор плетет из них косичку и аккуратно перевязывает в финале ленточкой — трактом Кефаучи. Есть герои — физик-вуайерист-убийца, космаческий корабль-истеричка и подсевший на виртуальную реальность бывший пилот. Куча ссылок, аллюзий и цитат из книг, песен и детских передач. Немножко юмора. Литературный стиль, прекрасный даже без скидок на жанровость произведения. Да ну, это обычная книга с черными буквами на белой бумаге и хрустящей обложкой, она легко читается, хоть и пестрит астрофизическими терминами. Но при этом ощущение такое, что текст прогнали через какой-то кодировщик, и воспринимается он не теми участками коры головного мозга. Может даже, это изначально и вовсе был не текст, а тарелка спагетти, ипользованный носовой платок или аэропорт Хитроу. Возможно, дело в том, что автор периодически ударяется в бихевиоризм и показывает нам стимул-раздражитель и затем внешнее проявление реакции персонажа, а все, что происходит внутри, приходится додумывать читателю. Или причина в постоянной бомбардировке сознания и подсознания образами: аккордеон, пляж, светящиеся мошки. Как ни удивительно, у книги вполне удовлетворительный финал — в том смысле, что на большинство вопросов даются ответы, а сюжетные линии логически и красиво завершаются.

В любом случае, нельзя не дать шанс автору, сравнивающему космический корабль с буханкой заплесневелого хлеба. И нельзя не симпатизировать писателю, у которого в виртуальной реальности подключенным-твинкам является огромная желтая утка, предупреждающая о скором окончании оплаченного времени. И это не говоря о Теневых Операторах, которые хлопочут по хозяйству в космических кораблях и периодически выполняют функции хора из древнегреческих трагедий. Кроме того, Гаррисон заставил читателей умиляться няшным котикам еще до того, как это стало модно.

Скользкий, заманчивый, эффектный и где-то даже душеподъемный роман, он может показаться и фантастическим трэшаком, и бриллиантом большой литературы. Вещи ведь могут выглядеть не тем, чем являются, в зависимости от того как на них падает свет.

Kalvin, 11 января 2009 г. в 10:39

Это очень созерцательный роман. Очень поэтичный. Очень сказочный. Как и в любой сказке, персонажи не обязаны раскрываться во всей своей духовной многогранности. Достаточно архетипичных образов Принцессы, Воина, Спутника, Шута, Злодея и т.д. И даже не создание особого, своеобразного мира является центральным предметом для автора, хотя этому уделено много внимания. Мне думается, что на первом плане стоит здесь та атмосфера упадка, тлена, преходящей вечности, которую в свое время пытался создать Муркок в мельнибонэйском цикле, и не всегда в полной мере успешно. Поэтому сюжет как таковой не стремится к изыскам, да и вообще не имеет особого смысла. Смысл обнаруживается только в настойчивой декадантской эстетизации бренности и распада, конечности любых стремлений, надежд, упований, оформленной как героическое сказание. И эта цель достигается в полной мере. Уйти от сравнений с Муркоком в этом смысле, безусловно, невозможно. Но от этих сравнений автор нисколько не проигрывает. Там, где фантазия Муркока временами тяжеловесна и эклектична, Харрисон лаконичными мазками создает гармоничный пейзаж. И этот пейзаж, импрессионистский по своему стилю, можно оценить лишь отойдя подальше и долго и задумчиво рассматривая полуразрушенные пастельные башни над туманами улиц вечного города.

Вердикт: прекрасно, черт возьми.

FixedGrin, 31 декабря 2013 г. в 00:40

Эстетика распада и тлена выдержана безукоризненно, Харрисон свободно оперирует всеми пятью чувствами читателя — не только зрением и слухом, как большинство авторов, но также обонянием, осязанием и вкусом. В «Буре крыльев» деконструкции, в сущности, подвергается не столько мир, сколько ткань текста, и это сближает роман с экспериментами Беккета, Фолкнера, Пинтера.

Сопоставимого уровня материализации образов со столь же последовательной эстетизацией безобразного — средством постичь то, что по-японски называется 寂 (красота преходящего) — можно, впрочем, добиться и на русском: доказано Славниковой («Один в зеркале», «Стрекоза, увеличенная до размеров собаки»).

А сюжет... да какое он имеет значение? По ту сторону зеркала критерии ценности книг инвертируются. Главное, что через это зеркало можно пройти и нарисовать — или написать — обратную дорогу. Прист, к примеру, того же мнения («The Affirmation»), и к недостоверной автобиографии Питера Синклера предъявляют примерно аналогичные претензии.

Впрочем, по отзывам видно, что от Вирикониума у многих примерно такое впечатление: «Я нифига не понял! Какого лешего от романа осталась одна бумага?!!» Ну дык...

— Кофе или чай?

— Пожалуй, кофе.

— А вот и не угадали, чай!

Последний Город умирающей Земли в конце дороги из хлебных крошек сквозь зеркало в общественном туалете кафе «Добрая старая Англия». От того Вирикониума, порожденного Новой Волной, до сегодняшней фэнтези дошло куда больше, чем можно подумать.

FixedGrin, 07 марта 2015 г. в 03:40

Сокращенная версия заметки для Medium (http://bit.ly/2eB4bP7).

Вообще говоря, книга, как и обещано в подзаголовке, представляет собою спиритический сеанс с наваждением (haunting) в темном углу центра мира. Или, лучше сказать, под ведущей туда лестницей. Ложитесь, хорошенько расслабьтесь, отсчитайте двадцать восемь ступенек (к санкционированным аргентинским библиотекарем девятнадцати автор добавляет еще девять глав).

Касаясь «Пустоты», Харрисон возвращается к трехчленной сюжетной структуре, которую уже использовал в «Свете» и от какой временно отказался в «Нове Свинг». Первую книгу со второй, нуаристой и стругацкистой, связывало немногое: Лив Хюла, Дядя Зип, Ирэн-Мона и кошки города Саудади на безымянной, но превосходно знакомой по «Свету» планете (даже бар, вокруг которого в основном и шляются твинк-сталкеры, так и назван «Белая кошка, черный кот»; а впрочем, что это тут у вас? С каких это пор из новочеловечьего Крольчатника прямая дорога на Кармоди?). Третья заимствует из «Новы Свинг» полицейский департамент Зоны с его безымянными ассистентами и ассистентками, отгоняющими барыг и туристов от чудес места, где расколотое сердце мира упало на землю, а из «Света» — дурно пахнущие проекты корпорации ЗВК, инсталляции Сандры Шэн, чьим кораблем ныне распоряжаются дружки Вика Серотонина из бара Лив Хюлы, и, главное, Анну Кэрни, ныне Уотермен, влачащую довольно жалкое существование в Королевстве периода окончательного упадка евроатлантической цивилизации. Впрочем, восточноазиатской экономике Харрисон после стремительного рывка в начале тысячелетия тоже ничего хорошего не обещает.

«Пустота» — история, которая рассказывает сама себя, но невозможна без первых двух спиритических планшеток. Харрисон мог бы оставить Анну с ее кошками, бывшим супругом и дочкой от неудачного брака в покое (rest in peace), но им, как и всему миру Мидлендса или Саудади, положено лишь заржаветь (rust in peace). Как и в большинстве произведений Новой Волны, чьим традициям в космоопере остается Харрисон верен, как и во всех его фэнтезийных или мейнстримных работах, — текст значит больше, чем сюжет, а сюжет больше, нежели собственная разгадка. Даже название исполинского артефакта (Pearlant или Pearlent) причудливо вуалит глаза в обход редактуры, намекая, как сложно винить в опечатках будущее, построенное компиляцией спагетти-кода на чужих игральных костях.

Pupsjara, 04 сентября 2011 г. в 01:59

Ура, я сделал это — дочитал. Больше 2 месяцев я читал этот роман, читал с перерывами, время от времени переключался на другие более легкие книги, но всему когда-то приходит конец, вот и книга наконец то закончилась.

Я не могу сказать, что это плохой, нудный роман, совсем нет наоборот интересный роман, написанный Мастером с большой буквы, не сильно перегуженный техническими подробностями, но чрезвычайно сложный для чтения, очень трудно охватить всю картину, какую задумал автор, который к тому же преступно мало приоткрывает дверь в этот своеобразный, яркий мир.

Роман разбит на 3 сюжетные линии, одна линия происходит в наше время, две других через 400 лет и как же сильно изменились мир и общество за это время. Герои сюжетных линий очень разные: талантливый, немного сумасшедший физик; девушка-пилот, которая пожертвовала своим телом для управления космического корабля; твинк, живущий в виртуальном мире и это позитивно влияет на их восприятие, каждый может найти себе героя по душе и переживать его состоянию души.

Книга многое конечно недорассказывает, финал оставляет многие вопросы открытыми, даже наоборот вопросов стало еще больше, многое нужно додумывать самому или задуматься о чтении продолжения, может быть там соизволил автор открыть занавесу тайны и дать больше информации о мире будущего.

Всем любителям умной фантастики рекомендую, но нужно подойти с хорошим знанием языка, перевод на русский в ближайшем будущем нам точно не светит, ну и старым девам и ханжам тоже не рекомендую читать, немало откровенных сцен, хоть и недостаточно откровенных для любителей клубнички.

Green_Bear, 13 февраля 2013 г. в 18:21

Очень трудно точно определить жанр, в котором написана эта книга. Вроде бы есть формальные признаки научной фантастики, есть элементы постапокалиптичности, но все это исполнено в совершенно неожиданной и непривычной форме. Манеры и стилистика Харрисона больше подошли бы художнику или мультипликатору, чем писателю. Ведь сюжет, развитие персонажей и складность истории интересуют его гораздо меньше, чем декорации, в которых разворачивается действие.

Зачастую именно мрачные, наполненные тихой грустью по ушедшему и печалью о том, что назад уже ничего не вернешь, картины становятся главным и уникальным достоинством книги. Где еще пройдешь по тихим предрассветным улочкам, чей камень видел сотни тысяч рассветов. Что ему, бесчувственному, до войны с севером, королева которого решила овладеть Вирикониумом? Где еще увидишь неимоверно древние машины, предназначение которых забыто много веков назад. Что им, одряхлевшим, до страданий воина-поэта, тоскующего в запустевшей башне? Где еще увидишь болота, пустыни, что простираются на месте городов, давно стертых с лица земли, шахт и заводов. Что песку и зловонной жиже до чудовищных порождений человеческого разума, разбуженных яростью сражающихся? Ничто. И скользит повествование по бескрайним просторам умирающего мира, спеша показать, охватить, осветить как можно больше чудес, уцелевших от Послеполуденной эпохи, попутно рассказывая о приключениях героев.

Итог: роман-экскурсия по останкам вымирающей цивилизации.

Gilad, 05 марта 2017 г. в 16:35

Я поставил этому произведению 8 баллов.

Необычный текст одновременно притягивающий и отталкивающий, лишенный смысла и в то же время проникнутый глубокой идеей. Вся вселенная «Света» базируется на «Тракте Кефаучи» — необычном пространстве, где нарушаются все законы природы, и в то же время нарождаются новые, это место дает толчок для развития одних видов науки и хоронит другие. Но чтобы заполучить новые знания нужно выполнить одно важное условие – нужно не побояться взять их, забравшись как можно дальше, а потом заглянув в самые отдаленные закоулки, пойти еще дальше в тайны «Тракта».

Особенностью текста является отсутствие положительных героев. Физик– маньяк, странник – наркоман, пилот – наемник и военный преступник и все они помешаны в той или иной степени помешательства. И это тоже влияние «Тракта». Он вездесущ, он центр всему, он начало и конец. Пустота… Бездна… Свет …

Разбивая текст на 3 независимых друг от друга во времени и пространстве сюжетных линии, автор все же в самой концовке сводит их воедино, в сердце «Тракта», вместо ответов – только новые вопросы, герои получают шанс освободиться от своей судьбы, с помощью загадочной Шрэндер, последней представительницы могущественной древней цивилизации, которая так и не смогла постичь тайны «Тракта». Шрэндер выполняет последнее задание – проследить, чтобы человечество смогло прорваться в тайны «Тракта» — к тому, что так и не покорилось им.

Перевод текста необычный, хорошо исполненный, дающий шанс тексту на внимание читателя, полный ссылок на ряд сложных моментов, иногда полезных, иногда вызывающих недоумение, но и это тоже добавляет свою часть в общую атмосферу романа.

Роман не для всех. Его сложно читать, его сложно понять, его сложно осмыслить. Но в этом то и вся суть. Не могу рекомендовать его, но истинным ценителям жанра, думаю, следует прочитать.

GomerX, 07 марта 2016 г. в 15:33

Отличный образец современной интеллектуальной НФ! Очевидно, что книга не для всех, но ценителям жанра удовольствие гарантированно! Харрисон — не только талантливый художник, но и выдающийся футуролог, ярко демонстрирует к какой картине будущего может привести агрессивное развитие человеческой цивилизации, ориентированное на максимальное удовлетворение нужд общества неограниченного потребления. А одним из столпов нашей цивилизации всегда была и остается человеческая сексуальность, психологической утилизации которой в романе уделено даже слишком много места.

Подозреваю, что многие недооценили «Свет» только из-за того, что не смогли докопаться до всего заложенного в него идейного материала. На самом деле, если вам не знакомы понятия «голая сингулярность», «суперпозиция квантового состояния» и т.п., то лучше сначала учить матчасть, а только потом читать. Действие романа, и особенно, космические баталии К-раблей, часто происходят именно в форме квантового состояния в фазовом пространстве, не имеющим ничего общего с привычным для нас макро-миром. Здесь я снимаю шляпу перед автором и переводчиком, которым хватило теоретической подготовки, чтобы достаточно близко к современной научной парадигме описать все эти события.

О минусах — некоторые сюжетные линии местами провисают и скучноваты. Не хватает глоссария/справочника для более комфортного чтения. Ближайшая ассоциация для меня — «Квантовый вор» Райаниеми. Там тоже события происходят на грани материального мира и идеального мира чистой математики. Книга однозначно заслуживает места на полке, и отдельно хочется отметить потрясающее художественное оформление этого тома и всей трилогии!

CharlieSmith, 10 октября 2015 г. в 01:04

Ух! Роман оказался, пожалуй, самым сложным для меня для «понимания»… в части фабулы, терминологии, «здравого смысла в поступках героев»… В чем-то даже сложнее Пинчона «Радуга тяготения».

Я так и не понял, что это была за гигантская говорящая утка, силившаяся протиснуться в дверь бара, где выпивали Эд Китаец с Ритой… а потом в окно машины… Может наркотическое видение? Да если б только это!!!….

Начну с определений, понятий. Полагаю, что окажу некоторую помощь коллегам, начинающим читать роман.

Тракт Кефаучи – названный в честь первооткрывателя космический объект непонятной природы в неестественной палитре цветов. …Вуаль розоватого газа с игольным ушком ослепительного света посредине. Скопище черных дыр…

Культивар – выращиваемый (культивируемый?) клон, в том числе с особыми свойствами…

Или высокотехнологичные химеры всех размеров и сортов, огромные и с бивнями, цветастые карлики, обладатели слоновьих членов, стрекозиных или лебединых крыльев, разукрашенных живыми татухами, …модифицированными икроножными мышцами (рикши)…

Твинк — любитель особенных наркотических развлечений, наркоман.

Твинк-бак – биологический бак, внутри которого в «рассоле» существа пребывают за плату в наркотическом состоянии.

Голографические уловки (уловки) – голографические образы предметов или существ, чрезвычайно точные, по сути дела, клоны… Одноразовые и длительного пользования…

Уловка Серии Мау имела кошачье обличие…неотличимая от домашних кошек Древней Земли, разве что менявшая цвет при перемене настроения…

Бакофермы – фермы по производству баков (твинк-баков?).

Разумные тату (татухи) – по всей видимости, вид татуировок, «способных» перемещаться по телу и (или) менять форму.

Теневые операторы – видимые, или скорее, невидимые, человекообразные … поля… субстанции… существа(?), советники, операторы… (перешептываются… руки… пальцы… рты… волосы… шелестят крыльями… говорят… «Мы не хотели тебя рассердить, дорогуша»).

Математичка (корабля) – нечто типа искусственного интеллекта, управляющая кораблем и даже пилотом, например, вводя его в режим гибернации…

К-рабль, К-питан, К-од, К-ультура – предметы, функции и прочие элементы К-техники, полученные (оставленные) от древних…

1999 год…

Через 40 лет из уст нищенки в парке он услышал слова … Тракт Кефаучи… Снизойдет огонь…

Около 2300 года…

Человеческие существа, которых зацепила загадка Тракта Кефаучи, появились на его пороге через двести лет после первого своего выхода в космос.

Нахальные новички, движимые возрожденными принципами ковбойской экономики. Они понятия не имели, за чем явились и как это добыть, и знали только, что добыть это надо позарез. Они понятия не имели, как правильно себя вести. Они нюхом чуяли, что тут можно сделать деньги. Они сломя голову рванули вперед. Они развязали войны. Настучали по головам пятерке чужацких рас, бывших прежде властителями Галактики, а с шестой – чье прозвание «ужасники» пошло от неправильного перевода слова, которым ужасники обозначали космос, – достигли настороженного перемирия. Потом принялись воевать друг с другом… Прибывая на очередную планету, ужасники подчиняли местное население и приступали к земляным работам… В мифологии ужасников перворой странствовал меж звезд вообще без кораблей, рассекая крыльями некую облегченную фракцию континуума…».

…

менее отчаянные обратили свой энтузиазм к изучению Пляжа, где обнаружили Радиозалив. Там они обрели новые технологии. Там отыскались останки древних рас – их люди принялись глодать с яростью щенков терьера, которым бросили старую косточку.

Там нашлись искусственные солнца.

2400 год….

«Золотоискатели 2400 года мыслили себя учеными, исследователями, но в действительности выступали ворами, спекулянтами, интеллектуальными ковбоями»… Из нищих они становились главами корпораций буквально за день… находя чудесные артефакты древних…

В областях гало К-питан Серия Мау Генлишер на корабле «Белая кошка» выискивала себе подходящих «клиентов», ввозящих или вывозящих товары и услуги, запрещенных земными военными контрактами… Я так и не понял, чем обусловлена та жестокость, с которой Серия уничтожала корабли и их экипажи… По всей видимости, отношения, как с торговцами наркотиками, браконьерами.. «Охота», «засады»… Корпорация «Земные военные контракты» (ЗВК).

Серия Мау Генлишер выполняет контракт ужасников, судя по всему, «инопланетян»…, или правильнее сказать, гуманоидных существа нечеловеческой рас, с костистыми головами, щупальцами и фасеточными глазами...

Несмотря на то, что Серия выполняла их задание по контролю незаконного ввоза-вывоза, капитан ужасников как-то задал вопрос Серии, почему она безжалостно расправилась с сородичами … Она ответила встречным вопросом о деньгах…

Судя по всему, контракты не прекращаются, во всяком случае после уничтожения конвоя Серии опять предложили «работенку» — в этом районе Тракта велось 50 больших и малых войн…

Серия Мау, как десятки, сотни или тысячи подобных подписали добровольно контракты и были превращены в… не в силах самостоятельно ходить кибернетические существа, находящиеся все время в баке космического корабля, как в рассоле,… осуществляющие управление кораблем оптимальное.. единение… выносливость, сверхестественные способности к перегрузкам и прочему…

«Там, наверху, за тысячу световых лет от ядра Галактики, Тракт Кефаучи растекался на полнеба, увенчанный огромным незримым плюмажем темной материи»…

Рваные края Тракта – Пляж…

Дочеловеческие лаборатории миллионы лет назад… двигали и планеты, и звездные системы, чтобы поближе взглянуть на Тракт, но…безуспешно…

Короче. Безрадостное будущее с нищими, голодными, пьяницами, наркоманами, проститутками, преступниками, бандами панков, бездельниками, безработными и … «Люди на пределе – от офисной рутины, от своих двух-а-может-четырех детей, от всей этой дерьмовой жизни»… Просто чудовищная жизнь!!!…

Кэрни – великий ученый, испытывающий пустоту разочарования, являющийся по сути дела сексуальным маньяком…. Серия, слившаяся с космических кораблем, убивающая сородичей, выполняя за деньги поручения-контракты, однако все-таки пытающаяся, несмотря на опасность для своей жизни, спасти Билли Анкера, капитана «Меча Караоке», …побывавшего за пределами червоточины, узревшего там такие артефакты (!!!) и продавшего один из них «говорящий («Доктора Хэндса в операционную») пакет» дяде Зипу, который в свою очередь подарил его Серии, однако прибор не работал…. Эд Читаец — твинк, бегущий от сестричек Крэй, вступающий в интимные отношения, где придется, со «всем, что шевелится», включая жен друзей-приятелей (Нина, жена Волдыря), вынужденный зарабатывать на жизнь … прорицателем в странном цирке мадам Сандра Шэн, почти нашедший душевное пристанище в объятия рикши-великанши Энни Глиф… но…

«Я обнаружил целую планету, полную такой техники», сказал с …(я не знаю его чувств, но думаю с восторгом, с придыханием) Серии Билли Анкер….»Десять лет я… был одержим загадкой червоточины в Сигама-Конце…что находится на противоположном конце… Я туда спустился… Там такое творится, что у меня нет слов описать…там буквально ушами слышишь рев и ярость Тракта…..А затем появляется это. Свет. Глубокий свет. Фонтаны, каскады света……». Читателю (мне) буквально передается величие, дрожь, не знаю почему… Картинки из фильма Спилберга с Джоди Фостер «Контакт»… «Возьми меня туда, Билли Анкер». «…это место не для таких, как мы с тобой». Как величественно, как поэтично… Какое величие… Какая печаль…

«Мы вам несем вот уже сколько лет повсюду свет и в прямом и в переносном смысле, а вы все по-прежнему пускаетесь во все тяжкие» — так я кратко понял (может и неправильно) главную мысль роман.

Три существа. Три причудливо связанные судьбы. Двое, оказавшиеся давно потерявшими друг друга родственниками… И все в конце оказались в одном месте…

Так кто же (что же) Шрэндер, психохирург Хэндс и Сандра Шэн? И что им надо? Куда де «полетел» Эд Читаец? Что его ждет там?

Я бы охарактеризовал роман (или переводчика) «модернистским». Во всяком случае, в романе присутствуют выражения: «возбухала» ученая общественность… «нежданчик», «раскочегарился», «пришпорила», «матюгальник завали», «ладно…проехали», «по-любому», «гребаным», «свалили», «тачке»….

Постоянные фразы, понятия, названия, события, фразы, герои из прозаических (в том числе самого автора) и стихотворных произведений, песен, марок духов и…

«Солнечный свет играл на отступавшей волне». «Свет все преобразил…». «Из разбитого монитора вытекла, словно жидкость, струйка белого света». В романе нарочито часто встречается слово «свет», отсюда и название…

Приятно, что героиня (Анна) вспоминает, как смотрела «Зеркало» Тарковского…

Ну очень натуралистичная эротика, интимные эпизоды… Есть (немного) нецензурная брань… Так что исключительно для взрослых…

Повествование параллельно-последовательное перемежающееся о 3-х главных героях с экскурсами воспоминаний…

Роман в чем-то напомнил «Запретный район» Майкла Маршалла Смита….

Хотел уже «забыть» о покупке продолжений, но… последние страниц 120, когда стал «вырисовываться» драматизм и стало ясно, где закончится роман (но не чем)… решил однозначно приобретать и читать продолжение… Оно может быть и не таким «сумасшедшим»… В общем целом роман – драма… А для меня произведения делятся на юмористические и драмы… Другие без сочувствия, переживания, трагедии или грусти, юмора — не люблю…

Пока 7,7… Замечательный роман, но трудно понимаемый...как я уже отметил... А читается почему-то быстро и легко...

FixedGrin, 26 апреля 2018 г. в 03:39

Сокращенная версия заметки для Medium (https://bit.ly/2I08Eu3).

Этот роман Харрисона, переписанный из более ранней повести (https://fantlab.ru/work53209), номинировался на премии, предназначенные то для фэнтези, то для хоррора, то для НФ, но в действительности не относится напрямую ни к одному из данных жанров. Несмотря на то, что Британия и, кажется, Центральная Европа в нем слегка альтернативные (как минимум Чехословакия избежала распада, впрочем, это может быть просто артефактом небрежного обращения с историей и географией континента, свойственного британцам и американцам), «Признаки жизни» — прежде всего любовная драма с нотками сюрреализма и мистики, а генетические манипуляции в майамской клинике без ущерба для сюжета меняются, к примеру, на прием настойки из крови и желудочного сока девственниц по рецепту Эржебет Батори (герои совершают путешествие в Венгрию). Не требуется значительных усилий, чтобы понять, почему многие парни мечтают познакомиться с супермоделью или актрисой, но куда меньше тех, кто отдает себе отчет в последствиях знакомства с девушкой, которая станет супермоделью или актрисой в будущем.

Связь протагониста Майка Роуза и официантки Изабель Авенс берет старт в Стратфорде-на-Эйвоне, но шекспировского в ней нет ничего, скорей это умеренно мрачная пародия на мыльные оперы и медицинские детективы, озаренная сиянием неоновых вывесок и рекламных баннеров на страничках сайтов знакомств для материальной поддержки. Не хочешь, чтобы возлюбленная от тебя залетела без предупреждения, так помоги ей научиться летать!

Безумная мечта Изабель Авенс о полете обретает буквальное воплощение — сначала минус двадцать фунтов и татуировки перьев по спине, а там смена мужских тапок у постели да генетические сплайсеры откуда-нибудь из лабораторных подвалов Цюриха и Будапешта. В известном смысле мост через Дунай, на котором Изабель отвергает одну мечту и хватается за другую, переброшен не столько из Буды в Пешт или из Стратфорда-на-Эйвоне в Майами, как из «Курса сердца» к «Свету»: спускаясь по Дунаю в охваченную пламенем войны Югославию, канул без вести и растворился в Майкле Эшманне книготорговец и гностик Лукас —но, с другой стороны, Серия Мау Гэнлишер, пройдя через витрину сувенирной лавки на прием к доктору Хэндсу, получает-то на сдачу крылья вместо дождевика.

Kalkin, 19 апреля 2009 г. в 13:48

Сходит с ума реальность, разрывает свой бег время, все чаще обращаясь к событиям далекого прошлого. На страницах романа играют новые краски, полотно образов приобретает такую глубину и насыщенность, которая раньше была неведома. Где те скупые, точные мазки, что были характеристикой предыдущего романа?

Не один десяток лет минул с тех пор, как события «Пастельного города» стали достоянием истории. Но что такое десятки лет по сравнению с тысячелетиями истории Вирикониума? Параллели между двумя романами явны.

Первые страницы заставляют думать о шаге вперед. Стиль стал еще более изысканным, фразы тают на языке, заставляя перечитывать их подолгу. Хочется зажмуриться от удовольствия и смаковать, смаковать выданные автором на-гора образы. О чем еще можно мечтать? Мне просто нравится, когда мне так рассказывают истории. Было бы только, что рассказывать.

В «Пастельном городе» автору удалось найти тот хрупкий баланс стиля и смысла, который давал человеку непосвященному хоть какую-то возможность проникнуться миром Вирикониума. Любой, сколь угодно малый сдвиг акцентов разрушил бы странное обаяние закатного мира. От предшествующего романа сюжет «Бури крыльев» унаследовал схематичность. Все его достоинства – не в самих сюжетных ходах, банальных до неприличия, а в том, как именно они поданы. И не то обидно, что героям не сопереживаешь, что оболочки, расшитые яркими лоскутами описаний, на деле пусты и безжизненны. К подчеркнутой функциональности героев еще можно привыкнуть. Наоборот, мне досадно то, что Харрисон не пошел дальше. Его роман и так сильно отошел от канонов фантастики, в большей степени это иллюстрация чужих идей, это попытка описать взаимодействие чуждых реальностей. Исходная проблема носит скорее метафизический характер, адекватно передать ее особенности языком художественной литературы – это почти непосильная задача, но Харрисону удалось!.. Только за это роман заслуживает уважения.

Так почему бы не попытаться вовсе отказаться от сюжета, скрепляющего события белыми нитками, почему бы не построить бесстрастную хронику событий? Пойти дальше, сделать так, чтобы слом реальности коснулся и самой структуры романа? Сюжетные приемы, достаточные для «Пастельного города», не выдерживают нагрузки, которую накладывает на них «Буря крыльев». Они бросаются в глаза, все больше и больше раздражая читателя, они кажутся неуместными. Неустойчивый баланс оказался нарушен, а автор не предпринял никаких усилий для того, чтобы хоть как-то его поддержать. Даже не сотворил то, по сравнению с чем все мои пожелания показались бы до нелепости наивными и смешными.

То, что получилось в результате – выдающийся роман, построенный на резких контрастах и диссонансных аккордах. Его потенциал был гораздо выше, но он не набрал высоты, реализация чудес остановилась на полпути, и потому моя оценка ниже, чем оценка «Пастельному городу».

knihar, 27 февраля 2016 г. в 14:59

Более камерный роман, чем первая часть трилогии. Если «Свет» был масштабной, многоуровневой космооперой, то «Нова Свинг» — линейная история о воздействии аномальной зоны. Основное действие романа происходит не в космических областях гало, а на планете Нью-Венуспорт в местечке Саудади, которое задел своим влиянием Тракт Кефаучи, создав Зону Явления. Туда за артефактами и в качестве проводников отправляются своеобразные «турагенты», среди которых легендарный Эмиль Бонавентура и Вик Серотонин. Но детектива Эшманна из Полиции артефактов всё больше беспокоит наплыв из Зоны странных человекоподобных существ, которые появляются из туалета кафе «Прибой» и буквально растворяются в воздухе на улицах Саудади. Возникающие аналогии с романом Стругацких «Пикник на обочине» совсем не случайны: оттуда Гаррисон взял один из эпиграфов для своего романа, в нём обыгрывается сцена из романа Стругацких и т.д. Надо отметить, что «Нова свинг» совсем другая по настроению, чем «Свет». Да, мы оказываемся в уже знакомом нам мире, где главенствуют генетические закройщики, которые превращают обычных девчонок в красоток-Мон или рослых рикш, а мужчин в подпольных бойцов или пилотов, где всюду снуют теневые операторы, где существуют твинк-баки и крольчатники для новочеловеков. Но над всем властвует атмосфера нуара, зыбких полутонов и расплывчатых образов (очень популярных в фантастике в последнее время). В целом, неплохой, очень атмосферный роман, которому, на мой взгляд, не хватает масштабности.

sanchezzzz, 19 сентября 2009 г. в 18:08

Для того, чтобы охарактеризовать впечатление от этого рассказа в двух словах, вполне подходят слова Джека Воробья: «Забавно до дрожи». Несколько утрированно, может быть, но достаточно верно. Рассказ интригует и создаёт нестерпимое желание продолжить знакомство с «Вирикониумом» хотя бы для того, чтобы узнать и понять, что, чёрт возьми, это за мир, и что там вообще происходит, — это «забавно». Мир здесь очень странный, доселе мной не встреченный, — безжалостный, бесплодный, мрачный, извращённо-чувственный, такой же голый, как и Ламия, женщина без кожи, — и это «до дрожи». Обнажённость мира из этого рассказа смердит, дурно выглядит, он завораживает и влечёт каким-то животным интересом к себе. Оказаться в этом мире присутственно не хочется – слишком жутко, но узнать его поближе (со стороны, конечно, «из-за стекла») желается предельно сильно.

Не читав пока всего «Вирикониума» трудно определённо сказать, как данный рассказ выстроен в цикле хронологически: с каким успехом он может оказаться его первой частью, с таким же и быть его промежуточным эпизодом и даже заключительной частью, учитывая его финал. Как бы то ни было, «Метаморфозы Ламии» хоть и необычны и непривычны для первичного восприятия своим слогом и, что важнее, своим содержанием, однако же, являют собой очень интересную на мой вкус вещицу. Продолжу цикл, несомненно.

Al_cluw, 05 июня 2017 г. в 17:59

Третий роман цикла «Тракт Кефаучи» оказался лично для меня наиболее легким, прочитался влет за пару-тройку вечеров. То ли я уже пообвыкся с языком и закидонами автора, то ли роман и на самом деле оказался легче для восприятия, чем «Свет» , даже проще «Нова Свинг». Хотя тут Харрисон свел всех им оставленых персонажей для финальных разборок, возможно что сыграло свою роль название. И нельзя сказать, что роман оказался пустотелым, нет. Скорее, легковесным. Хотя есть тут и действие (и его побольше, чем во второй книге), и напряжение, и Харрисоновский юмор. Но чувствуется усталость, причем Усталость Вселенского Масштаба. Иначе, чем финалом циклу, этот роман больше ничем не может быть.

И по прошествии примерно месяца (получилось, как и с первым и вторым романами, сразу настрочить отзыв невозможно, только при удаленном и неспешном переваривании) созревание произошло, почувствовалось послевкусие. И вполне можно говорить теперь о том, что знакомство с автором (у меня лично) состоялось. Да, не Рейнольдс и не Макдевит, но есть свой неповторимый колорит. Очень даже неплохо.

Claviceps P., 03 декабря 2007 г. в 03:19

Может и не показатель мастерства этого автора, не высший пилотаж, но мне понравилось весьма. С аурой грустинки и своими странностями. Имеет отношение к роману «Свет», из-за этого видимо (для тех, кто его не читал) некоторые вещи остаются за бортом…

Авторский почерк и свои фишки чувствуются хорошо. Как, впрочем, и определенные аллюзии на «Пикник» Стругацких

Al_cluw, 01 февраля 2017 г. в 14:49

А мне роман понравился больше первой книги. Какой-то он менее несуразный, что-ли... И читается проще намного. Да, сам мир здесь вторичен, «Зона» появилась, к нашей гордости, впервые именно в СССР из-под пера А и Б. Стругацких. Но здесь она показана неХармонтская а Харрисонская, т.е. автор поработал над ней и ее наполнением, и это уже не бездумное копирование. Здесь появляются новые персонажи, никак не относящихся к роману «Свет». Здесь сворачиваются некоторые идеи из первой книги, например дядюшка Зиппо (по крайней мере больше никто не упоминается явно), зато «тарантинистость» достигает своего апогея. При чтении постоянно рисуются «в уме» кадры из «Криминального чтива». Возможно, Харрисон добивался этого эффекта. Одни поездки комиссара полиции и его ассистентки на «розовом кадиллаке» через весь роман чего стоЯт, и когда нарыв рвется, видится аналогия с вышеназванным фильмом. Поступки персонажей, несмотря на (а может и благодаря этому) ... по-прежнему вызывают недоумение (особо показателен эпизод «раскадровки» разборки при входе на границу «Зоны Вторжения»). Но объяснение всем странностям — Зона, Тракт Кефаучи. Атмосферность на нужном уровне, неПикниковская, но и неТарантиновская (хотя гораздо ближе). Психокретинизм однако не дремлет, именно поэтому финал получается таким, как нам и предложен (а может автору все они наскучили (персонажи романа), не берусь утверждать). В итоге, получился любопытный роман «под Стругацких» в стиле ретро-буги (интересно, что поп-культура отнесена автором все к тем-же 90-м, а не 60-70 годам, которые были б гораздо ближе по духу).

Загогулина, однако, но мне понравилось.

ganhlery, 16 августа 2012 г. в 13:45

Своего рода аперетив перед знакомством с циклом о Вирикониуме ). Рассказ в каком-то смысле задает тон, на который должен настроиться читатель. Атмосфера упадка — технологического, социального и морального — ИМХО, передана весьма удачно.

При чтении возникли легкие ассоциации с «Заводным апельсином» Бёрджесса ;)

Kalkin, 02 декабря 2008 г. в 18:17

Это рассказ, соединяющий в себе обыденное с вечным. Он потому вечен, что мир Вирикониума здесь только лишь оболочка для символов города, человека, любви и семьи. Все описанное здесь в той или иной степени могло произойти с человеком и в Лондоне, и вообще в любом крупном городе — и совсем неважно, как он называется и какой на дворе век. То, что сюжет далеко не нов, что он обыденен и повторяем в разных формах, не играет здесь никакой роли. Это зарисовка из жизни, реализм по духу, чуть прикрытый по форме причудливыми реалиями Вирикониума да странной профессией рассказчика. Стиль повествования, естественно, очень хорош; он прост и мягок — и безумие здесь на задворках, разве что в сознании героев...

Magribinus, 26 мая 2014 г. в 11:41

Этот рассказ — из любого города, из любой вечности... И только странные реалии Вирикониума, нитями вплетенные в магический реализм данного рассказа, неторопливо обволакивают читателя, и зачаровывают его...если у него, конечно, есть желание поддаваться подобному волшебству...

baroni, 06 октября 2008 г. в 00:06

Вирикониум... Удивительный город «на краю времени», в котором можно оказаться пройдя сквозь зеркало, что висит в туалетной комнате маленького кафе провинциального английского городка. Вирикониум... Город-призрак, словно вышедший из горячечного бреда, из ночных кошмаров, пугающих своей правдоподобностью. Грязные улицы, заброшенные дома, пыльные комнаты, заполненные никому ненужным хламом, загадочные предметы, созданные много веков тому назад представителями давно исчезнувших, некогда могучих цивилизаций. Город, на котором лежат печати распада, болезни, разложения и тлена.

Роман М.Джона Харрисона состоит из нескольких самостоятельных рассказов и повестей, объединенных сквозным сюжетом и несколькими персонажами. Впрочем, сами персонажи (равно как и сюжет) находятся на периферии романной структуры «Вирикониума». Книгу Харрисона при всем желании трудно отнести к жанровой прозе. «Вирикониум» привлекает именно своей атмосферой, настроением. Поэзия распада, своеобразная эстетика агонизирующей цивилизации, ощущение надвигающегося конца времени — вот что такое «Вирикониум».

Читая роман Харрисона, начинаешь понимать не только истоки генеалогии Нью-Корбюзона Ч. Мьевилля, но и отдельные эпизоды «Темной Башни» (особенно «Бесплодные земли») заставляют вспомнить о «Вирикониуме».

Говоря о романе М.Дж. Харрисона хотелось бы остановится еще на одном моменте: для того, чтобы отечественный читатель смог адекватно оценить и понять подобный текст, крайне необходим не просто квалифицированный переводчик, но переводчик определенно поэтического склада, настроенный на одинаковую волну с весьма своеобразным писателем. Я вовсе не хочу сказать, что перевод «Вирикониума» выполненный Т.Б. Серебряной, совершенно ужасен и нечитабелен. Но бьющее в глаза косноязычие переводчика («...солнце выглянуло из-за туч — мне показалось, что снизу к моей челюсти приложили припарку»), перенасыщенность русского текста тяжеловесными (а, подчас, и просто нелепыми) стилистическим конструкциями совершенно не способствуют восприятию этого, и без того непростого произведения.

Kobold-wizard, 15 ноября 2015 г. в 22:00

http://kobold-wizard.livejournal.com/7605...

Прошло уже четыре с лишним года с тех пор, как я познакомился с творчеством Майкла Дж. Харрисона – циклом о странном месте Вирикониуме. «Странный» – это ключевое слово, которым можно охарактеризовать тот комплекс текстов, а, судя по роману «Свет», и все остальное написанное автором. Харрисон полноправный член общности «new weird», создающей вслед за Лавкрафтом и Муркоком, литературу глобального непонятного.

С самого начала «Свет» выдает себя за космооперу и научную фантастику. В нем есть ученый, открытия которого дали людям путь в далекий космос и параллельные миры; герой космического архипелага, проникший в кучу тайн и пилотировавший множество диковинных кораблей; женщина-корсар, пилотирующая один из самых лучших космических аппаратов на Тракте Кефахучи, центральном космологическом объекте романа. В принципе ничего нового, но тут в дело вступает второй план – за промокшим плащом космооперы и шляпой научной фантастики «Свет» оборачивается нуарным текстом, крутые чуваки из которого скрывают кучу скелетов в шкафу. Может быть, и вся их крутость вырастает из этих самых проблем. Ученый оборачивается маньяком-параноиком, чьи жертвоприношения собственным галлюцинациям сначала помогают прорываться к тайнам физики, а потом сокрушают личную жизнь и карьеру. Герой галактики выбирает местный аналог кибернаркотической «Матрицы», который защищает от жизни «здесь и сейчас». Женщина-корсар путем саморазрушения стремится потерять все навязываемые ей социальные роли.

Есть и третий план, и мне его охарактеризовать сложнее прочих. Этот план собственно и делает «Свет» романом непонятного. В первую очередь я говорю об атмосфере этого текста: об очень многих элементах и взаимосвязях созданного Харрисоном мира мы практически ничего не узнаем, кроме их обозначения. Причем автор сам говорит, что они потенциально непонятны, потому что чужды нашим представлениям. Здесь и параноидальные видения, в которых появляются хтонические образы зла, и образы переменчивой физики, которые проявляются вблизи Тракта Кефахучи, и голова гигантской желтой утки... Пространство, время, числа перестают быть тем, чем кажутся, а главное – в итоге три сюжетных линии пытаются с треском свестись к одной. Это вызвало сначала оторопь, но в итоге примирило с происходящим дурдомом.

Харрисон безжалостен к своему читателю. Он создал мир 2400-ого года, который также ужасен как мир 1999-ого, но ужасен не смертоубийствами или стихийными бедствиями, а бесконечной скукой бытия. На Тракте Кефахучи одновременно происходит 50 войн, в которых все воюют со всеми, но это мало кого волнует. В открывшейся сложности, лживости и эфемерности взаимосвязей стали пропадать любые человеческие желания, кроме желания забыться.

Читать порою весьма трудно, потому что здесь по сути нет привычного конфликтного сюжета. Да, конечно, происходят внутренние конфликты, но читатель оказывается далек от них, а потому двигается урывками, на ощупь, каждый раз натыкаясь на нечто малоприятное. Финал далек от хеппиэнда, но он позволяет вздохнуть полной грудью. Это финал странного труда отречения от скуки, только благодаря которому можно продвинуться именно вперед.

Итого: «Свет» читается легче «Вирикониума», но все равно остается достаточно странной, дискомфортной литературой. Места для размышлений и фантазий тут хоть отбавляй, но для них необходимо вонзить в себя трубки из депривационного бака, слиться с непознаваемым и погрузиться в параноидальный сон.

Где-то впереди второй роман – «Нова Свинг».

Konst, 29 июня 2011 г. в 20:20

Есть у Г.Ф. Лавкрафта рассказ под названием «Селефаис». В нем ГГ видит сны о городе потрясающей красоты. Если бы мне сказали, что «Вирикониум» имеет такое же происхождение, я бы поверил в это безоговорочно. Потому что цикл М. Дж. Харрисона куда более похож на дневник сновидений, нежели на литературное произведение в привычном понимании.

«Вирикониум» подарил мне уникальный читательский опыт. Впервые, по самой простой и первичной шкале оценки прочитанного: «понравилось – не понравилось», я вышел на чистый «0». Я не могу сказать, что книга мне понравилась, но сказать, что мне не понравилось, я тоже не могу.

На одной чаше весов классический литературный стиль, прекрасный образный язык повествования и какая-то нереальная, запредельно изощренная фантазия автора. Картины, которые рисует перед нами воображение Харрисона, настолько сильны и разнообразны, что вызывают у читателя полный спектр эмоций: от восхищения до отвращения.

На другой чаше весов те самые недостатки, на которые указал в своем отзыве Karavaev: бессилие фабулы, поруганная логика повествования, неудачные попытки слепить изложенное в книге в единое полотно.

И обе эти чаши уравновешивают друг друга.

Что касается рекомендаций, то, пожалуй, «Вирикониум» не стоит рекомендовать массовому читателю. Этот цикл, скорее, для гурманов, ценителей жанра. И то, без какой-либо гарантии, что творение М. Дж. Харрисона войдет в число их любимых книг. Но даже при таком прогнозе с ним стоит ознакомиться. Хотя бы для того, чтобы увидеть пример того, как в таком предсказуемом жанре как фэнтези, где в сюжетной рецептуре все давным-давно взвешено, отмеряно и определено, можно сотворить нечто штучное и из ряда вон выходящее. Не «new», но «very» weird.

Гарантировать можно лишь одно. Вне зависимости от итоговых впечатлений, этот цикл надолго останется в Вашей памяти, гордо возвышаясь над серой массой одноликих фэнтезийных сериалов.

Kalvin, 26 января 2009 г. в 17:54

Очень характерный для излета «новой волны» роман, как мне представляется. Здесь Харрисон окончательно приносит сюжет в жертву стилистике. Несмотря на то, что в целом роман продолжает «Пастельный город», дистанция между ними очень велика. Если «Город» с некоторой натяжкой все же можно отнести к героической фэнтези, то жанровая принадлежность «Бури» выходит за рамки фантастики вообще и скорее может быть соотнесена с абсурдистской литературой типа Ионеско и Виана. Тем не менее, несмотря на тяжесть языка, невнятность диалогов, непоследовательность событийной канвы, нет ни одной книги в моем читательском опыте, которую я мог бы назвать столь живо и адекватно передающей взаимопроникновение двух реальностей. Можно понимать это механистически, можно — аллегорически (мне ближе последнее) — но в любом случае это очень высокохудожественная вещь. Мир, стремящийся слиться с другим миром, стремящийся его переделать, но чуждый до невероятия — потому что другой, и это искажает и убивает обе вселенные — прекрасно реализованная идея. Причем реализованная на нескольких уровнях, поскольку в микрокосме то же самое разворачивается в сознании возрожденных жителей Полдня. Наконец, я первый раз встречаю столь прямую попытку изложить неокантианство художественным языком. Черт его знает, плюс это или нет.

Вердикт: оригинально, но тяжеловато. ИМХО, к фэнтези относить уже можно не больше, чем Замок Кафки.

ogrizomuta, 09 апреля 2022 г. в 21:40

Представьте поэтичное описание сна о том, как ветер гоняет разорванный пакет по литорали. Вот кучка подсыхающих водорослей, мертвая медуза, какой-то мусор, цепочка чьих-то следов из ниоткуда в никуда. Вот это и будет новый роман Харрисона. Два персонажа мучительно не понимают, что происходит с ними и вокруг них (вместе с читателем, скорее всего), не то, что не могут найти ответы, но и вопросы толком задать не могут. Много английской географии, немало пабов и еды. Очень много воды в самых разных видах. Остаётся, конешно, надежда на второй слой, который наделит смыслом разрозненные сновидческие эпизоды и события, но верится с трудом. В общем, роман о том, как растерянные люди не могут найти контакта ни с собой, ни с друг другом, ни с миром, да как-то оно и не нужно.

osipdark, 03 августа 2015 г. в 16:18

Разочарования в новинках и убитых зазря вечерах преследуют меня опять...

Новый кандидат на место для тех произведений, которые надо поносить занял для меня роман ДЖ. М. Гаррисона.

Так долго ожидаемый, даривший столько надежд и заработавший, в лучшем случае и с легким завышением, лишь семь баллов.

Начнем с того, что я и другие ожидали увидеть. Это, конечно, много действий, связанных с Трактом Кафеучи и его исследователями; это описание человеческой истории и ее изменениях из-за открытия Тракта; это больше интриг вокруг него и всех событий и артефактов его, и, конечно, интересное путешествие; это проработанная земная линия, пусть и с маньяком, но в более человечных чертах, что ли... Чтобы можно было сопереживать ему из-за события, которое так исказило человека! Ну, и третья сюжетная линия чтоб была такой же насыщенной...

В итоге читатель точно увидит Тракт Кафеучи, все его тайны и интересности, облик постчеловеков, более-менее интересное приключение, но и то, все это можно и нужно было побольше расписать и раскрыть. Зато в остальном мы НЕ получим персонажа из земной сюжетной линии, которому можно было бы посопереживать — скорее наоборот. В третьей к герою нет вообще никакого отношения, и не ясно, что ж ему так надо было уделять внимания, пусть даже и из-за концовки! Хотя нет, именно из-за нее! И много-много пошлости, постоянной дрочи, в прямом смысле слова — вот, чем будет заполняться красочные картины между событиями в Тракте.

Произведение мне показалось слишком проходным, с дефицитом хороших добротных персонажей и занимательных действий.

DiegoFreeman, 21 февраля 2018 г. в 23:47

В третьей книге автор заканчивает знакомство читателей с так называемым Трактом Кефаучи, сингулярностью без горизонта событий и взаимоотношениями персонажей с этим явлением. Взаимоотношениями, похожими на любопытство обезьяны с палкой к телевизору — длящееся до тех пор, пока последний не включится, после чего интерес мгновенно сменяется паникой и непониманием.

И непонимание читатель в полной мере разделит вместе с героями.

Имеется ряд персонажей:

Бывшая жена ученого-маньяка из первой книги показана шарахающейся от людей и самой реальности неврастеничкой, придумавшей собственный мирок и убежденной, что старый внешний жесткий диск является неким знаком, посланием от бывшего мужа. А затем на нее обращает внимание Тракт.

Выжившие герои из второй книги продолжают заниматься грузоперевозками. Однажды им доводится везти некие саркофаги, в связи с чем их жизни становятся еще более странными – прошлое начинает говорить с ними, а Тракт как будто обретает персонификацию и выступает одновременно в роли работодателя, вечно путающегося под ногами и в тоже время, в роли оперативника, исследующего саму сингулярность.

Напарница погибшего полицейского из второй книги оказывается единственной, кто способен понять Тракт, тем более, он сам сообщил о взаимной заинтересованности. Остается дело за малым – узнать, с чего начать понимание и в каком направлении двигаться.

И об этом вся книга – попытки, почти всегда безуспешные, выяснить, что вокруг происходит и что с этим делать.

Книга насыщена действиями и образами, но ведут они лишь к новым, еще более непонятным действиям и расплывчатым образам.

«Здесь основная идея взаимозавязана сама на себя с преобладанием вторых смыслов и подразумевающая перечень умозаключений, приводящим к противоположно-верным выводам» — эта фраза в равной степени как объясняет сюжет книги, одновременно претендуя на глубокомысленность, так и является полным бредом. Да, как и сюжет книги.

Автор хотел напомнить, что жалким человеческим умишкам не дано постичь природу сингулярности без горизонта событий, как бы они не тужились для этого? И, расселяясь по планеткам у ее края, они только собственную жизнь усложняют? Очень хорошо.

Или автор имел в виду нечто иное?

Циклу в целом не хватает конкретики. «Пустоте» отчаянно не хватает ее. Отсылки, образность, сложносочиненные предложения, описания непонятных технологий, наркотические приходы, частые эпизоды совокупления персонажей, мотивированные только тем, что «разъемы подходят», придают глубину тексту, но эта пропасть нагромождений ненужно, чрезмерно непроглядна. Никак не получается сосредоточиться на чем-то важном, вычленить главное.

Наглядный пример тому – ближе к финалу выясняется кое-как, что война с чужими началась. Не совсем успешная для людей, и есть намеки на то, что дальше будет только хуже для человеческого вида. Это значимая веха для вселенной, для сюжета «Пустоты», ведь так? Но внимание на этом моменте не акцентируется. Да и ни на чем не акцентируется, всем элементам досталось его поровну, все сюжетные ветки не объединяются – сваливаются в кучу, приминаются, склеиваются самодельным клеем, обматываются изолентой и вбиваются грязным ботинком. Понимание происходящего, и без того зыбкое, пропадает вовсе и чтение происходит уже только для того, чтобы «добить» уж книгу, безо всякой попытки заведомо тщетного осмысления прочитанного.

А одновременно с этим, «Пустота» читается легче и быстрее, чем «Свет» и «Нова Свинг» — парадоксально, да и толку с этого чуть.

Так что, «Пустота» — плохая книга. А также, «Пустота» — хорошая книга. Смотря как на нее посмотреть, как ее понять. Или убедить себя, что понимание пришло.

Kalvin, 26 января 2009 г. в 18:12

Здесь автор окончательно отходит от своих муркоковских корней, отбрасывая героическое фэнтези в пользу конфликта в стиле классических авторов рубежа XIX-XX веков — маленький человек против неумолимого течения жизни, когда экзистенциальный бунт кажется невозможным, и остается лишь покоряться роковому стечению обстоятельств и предсказумо трагичному финалу. Чем-то мне все это напомнило «В ожидании Годо», хотя стилистически этот роман более внятен, нежели предыдущие — видимо, Харрисон к этому времени пережил увлечение нововолнистскими экспериментами. Чувствуется зрелость и уверенность авторского письма, структура повествования четче — но это не делает его более удобочитаемым.

Вердикт: хорошо, но... Живописание творческого кризиса, переходящего в кризис жизненных идеалов вообще — тема слишком богатая, чтобы посвящать ей лишь этюдную зарисовку на фоне Вирикониума.

Kalkin, 03 июня 2008 г. в 14:30

В отрыве от романа воспринимается странно. Часть вырвали из целого, и поэтому гармония утрачена, а о цельности исходного произведения и действительно м замысле автора можно только делать предположения. С другой стороны, такой части вполне достаточно для того, чтобы в полной мере раскрыть одну из граней таланта автора. А именно, умение рассказать просто о странных событиях, подать фантастический сюжет так, что он покажется совсем не фантастичным по форме. «Туризму» свойственна удивительная обычность, даже обыденность повествования, словно предполагается, что читатель живет в том же мире, что и герои. Причем эта обыденность не нарочитая, отнюдь. При первом впечатлении кажется, что с рассказом что-то не то... И правда, где же яркие образы и краски? Только потом понимаешь, в чем же на самом деле фишка этого отрывка. Понимаешь — и начинаешь сильно уважать талант автора.

valmark82, 29 февраля 2016 г. в 21:10

Прочитав эту последнюю в трилогии книгу намеренно вернулся к прочитанному в 2008 году циклу «Вирикониум» того же Харрисона. Захотелось сравнить и ухватить для себя стиль автора.

И что в итоге? Нашел при всех возможных различиях одно общее у этих двух циклов от одного автора-подход к подаче истории. А подход автора как рассказчика и тогда когда читал «Вирикониум», и после этой трилогии мне видится похожий: Харрисон для меня читателя создает интересный мир, в котором плотно уложилось много интересных и ярких фрагментов. Далее, он придумывает интересных персонажей. И запускает их в придуманный мир. А что происходит потом? Перед читателем идет серия очень интересных эпизодов-зарисовок с этими героями, и все это скреплено в единый довольно вялый сюжет. В этом плане показателен диалог? Серии Мау и теневых операторов еще в первой книге трилогии,

«-Зачем я так поступила?-сказала она в пространство.

Теневые операторы молча покачали головами.«Рано или поздно что-нибудь такое случилось бы, так было предначертано»,-напомнили они.»

Итог: Если вам интересны сложные вплоть до абсурда в поступках, но оригинальные персонажи эта трилогия для вас. Если вам нравится когда в паре предложений автор создает яркое описание выдуманного мира-это книга тоже для вас. Но у этих радостей есть цена- все это будет получено только путем медленного и упорного движения по тягучему сюжету.

beskarss78, 26 октября 2015 г. в 18:24

Автор играет с читателями в очень рискованную игру: сквозь весь текст тянется максимально занудная, беспорядочная, без надежды на легкую разгадку интрига, в которой слишком много незначительных и откровенно не эстетичных деталей – и она вдруг завершается буквально на нескольких страницах если не банальным, то очень простым пояснением.

Как будто автор просто застраховался от слишком громких криков разочарования тех читателей, которые не поняли основной сути романа.

А она – в демонстрации, как на подиуме, всей бессмысленности существования обывателя. Надоевшие развлечения и ненужные игрушки – вот мир горожанина. Даже самые глубинные, интимные трагедии – вроде растления дочери родным отцом, а героиня романа столкнулась именно с этим – уже многократно залапаны сюжетами масс-культуры. Каждый день надо просыпаться, идти работать или просто жить, и никакой виртуальный аттракцион не может избавить от мерзкого ощущения пустоты, которое укоренилось в сердце. Подобное ощущение бессмысленности дает сакраментальная строчка Блока «Ночь, улица, фонарь, аптека». Оно является из сартровской «Тошноты», отдавая экзистенциальностью, будто запахом тухлой рыбы. Историк может напоросться на него в романе Дж. Линдсея «Подземный гром» — молодой провинциал никак не может понять, что он делает в муравейнике Рима нероновских лет, и что делают люди вокруг. Живописец… Впрочем, каждый сможет вспомнить свои встречи с подобными произведениями.

Основные персонажи романа – наш современник и два пилота межзвездных кораблей — это детали замысла, шестеренки, которые думают найти мир, состоящий из подобных им шестеренок, а попадают в стандартный мотор интриги. По большей части неясно, чем они занимаются и каковы их ближайшие цели в жизни. Физик мало думает о физике и даже о промоушене своих открытий (да и открытия-то совершает на страницах книги скорее его напарник). Воспоминания об эротических видениях юности заботят его куда больше. А тут еще отношения с брошенной/подобранной женой и прошлое серийного маньяка. Пилот корабля мало ощущает себя человеком — её искалечили, когда сращивали с машиной. Ну а другой пилот не может понять, жить ему или снова нырнуть в виртуальность и тихо отдать концы, представляя себя детективом 50-х.

Вокруг них роятся порой не люди, но просто маски, которыми пользуется электроника ныне исчезнувших цивилизаций.

Казалось бы – ну что тут вообще хорошего?

Новацией автора стал еще один план бессмысленности: когда человечество вырвется к звездам, и получит новые возможности – вдруг окажется, что индивид между планет ещё более одинок, чем между кварталов. Культура не успевает за экспансией человека, который может взять к звёздам все библиотеки мира. Четыреста лет спустя люди на периферии не смогут создать новые смыслы, оттого будут постоянно пытаться воскресить прошлое. Мы видим городские улицы на других планетах, будто взятые из фильмов жанра «нуар». Попытки людей подражать образу действий почти забытых персонажей или преобразовать своё тело так, чтобы зарабатывать в качестве рикш.

Города возникают на других планетах, будто реликты неправильного прошлого, как устойчивые сверхтяжелые элементы среди своих радиоактивных собратьев.

Тут автор отчасти лукавит. Фронтир цивилизации – это всегда работа с упрощенными смыслами. Человек берет с собой единственную книгу, вооружается лаконичными принципами, собирает команду – и отправляется строить новый мир. Но и его образы имеют под собой основание – людям на периферии, каким бы цельным мировоззрением они не обладали, тяжело воспроизвести многоцветие и разнообразие столичной культуры. Хотя бы потому, что мало узких специалистов. В этом смысле гордость единственны композитором или склонность учить детей только игре на скрипке – это примета индустриального этапа культуры. Воспроизводство материальной культуры прошлых эпох в самых подробных декорациях, где людей хватает далеко не на все роли – может быть приметой следующего этапа цивилизации.

Но и вокруг человечества – какой-то мрачный винегрет из обломков и останков цивилизаций, из дегенеративных или просто устаревших структур. Инопланетяне могут идти от планеты к планете чтобы рыть в них громадные котлованы и роиться, как насекомые.

Как сохранить здравость рассудка с такими соседями?

Автор сохраняет за новыми пионерами космоса лишь одну искреннюю страсть – жажду новых открытий. Она становится самодовлеющей, будто тяга к выпивке у алкоголика, и единственно в ней, порой лишив себя человечности, люди еще могут найти себя. Йон Тихий у С. Лема летел долгие годы, надеясь вернуться к Земле, здесь же летят в бездны, не особо желая возвращаться. И автор дает им эту бездну – куда можно падать почти бесконечно.

Итого – роман колеблется между семью и восемью.

П.С. Перевод снабжен подстраничными сносками. Иногда очень дельными, иногда до странности малозначимыми. Что они действительно хорошо показывают – это игру автора со словосочетанием «Белая кошка» и фиксируют отсылки к другим текстам М. Джона Гаррисона

bvelvet, 17 мая 2015 г. в 19:08

Один из самых красивых (из прочитанного — лучший) рассказ в антологии Страуба. Харрисон — выдающийся стилист, и языковая игра выдержана великолепно. Прочитайте пассажи, посвященные улицам и переулкам, интерьерам и предметам... Гениальная имитация классической «темной» английской прозы — в первую очередь Артура Мэйчена; причем на уровне стиля, классический «Великий бог Пан» не имеет с этим почти ничего общего. Повесть Мэйчена была выдержана в сенсационно-фантастическом ключе, Харрисон создает описание Присутствия в обыденном и даже скучном мире. Ведь жизни героев скучны, их существование даже не то чтобы беспросветно, а подернуто туманом, из которого лишь изредка возникают... образы, вызывающие ужас и таящие безумную гармонию, оказываются на периферии повествования, и когда они проникают в плоть текста — читатель потрясен и околдован. И забываешь о «психоделических экспериментах» и о «колдовских книгах». Вся жизнь — расплата за грехи, но иногда эта расплата обретает очень странные формы...

Блестящее переплетение словесных иллюзий заслуживало бы высшего балла.. Если бы не...

Харрисону не стоило выбирать ЭТО название, его Пан — совершенно иной, и оправдание в виде отсылки к Мэйчену представляется излишним и нелепым. Ты ждешь и ждешь появления того, древнего и кошмарного божества... И не дождешься, не увидишь ничего, кроме...

Здесь я не стану подсказывать — быть может, другие читатели обнаружат что-то свое. Но мне было очень грустно, когда я дочитал текст — впервые за долгое время я понимал, что передо мной — почти Шедевр, почти... Но сам автор не пожелал, чтобы его текст стал Шедевром. И выбрал это заглавие. Дело его... А моя оценка — 7.

valmark82, 16 февраля 2016 г. в 09:21

Прочтение книги оставило довольно странное впечатление. По аналогии для меня эта книжка как детальки пазла или коробка с конструктором-то есть при первом знакомстве детальки яркие и интересные, как и сама книжка если ее разделить на маленькие фрагменты. А вот чтение(сборка их в единое целое) не приносит уже такой радости. И вроде все есть-несколько оригинальных героев, придуманный мир будущего и настоящего занятный, и действие выписано интересно, хотя и сумбурно. Но когда собираешь все это вместе получаешь довольно невнятный сюжет, по которому с трудом продираются увы! интересные персонажи, ради которых и буду видимо читать две следующие книги.

Yazewa, 09 июня 2011 г. в 11:53

Традиционное отсутствие сюжетной логики, да, собственно, и самого смысла. Но, в отличие от большой формы, в коротких историях из этого цикла есть некая прелесть. Более выпуклые, хотя и традиционно немыслимые, герои. Более ощутимая атмосфера придуманного мира. Более ощутимые нюансы описаний. К тому же просто не успеваешь утомиться бредовостью повествования...