Сергей Абрамов «Однажды, вдруг, когда-нибудь...»

МИЗОГИННЫЕ РЕФЛЕКСИИ

...Господи, да назовите мне хоть одну женщину, которая в мужской профессии сравнялась бы с великими? Екатерина Великая? Истеричная дура. Софья Ковалевская? Ординарный профессор, десятки таких в России было… Мария Склодовская? Да она своему мужу пробирки мыла… Есть среди женщин Рембрандты? Толстые, Пушкины, Достоевские? Эйнштейны или Циолковские?… Нет и не будет!

Всякий раз удивляюсь, как слышу о вырождения современной литературы: не хочет, мол, собственных платонов и быстрых разумом невтонов расейская земля рождать. Сама-то я убеждена в обратном — в новом расцвете.

Кроме мастодонтов Пелевина, Улицкой, Акунина, Быкова, Сорокина, Рубиной у нас Сальников, Галина, Веркин, Идиатуллин, Платова, Филимонов, Захаров, Вагнер, Елизаров. А есть те, кто еще только входит в это пространство и широкой известности не обрел, но отлично пишет: Гарр, Арифуллина, Апреликова, Давыденко, Какурина.

О чем вы? господа. Читать — не перечитать. Но особенно разительным отличие становится, когда сравниваешь нынешнее изобилие со взятой за эталон советской эпохой позднего застоя в «самой читающей стране мира». Сборник «Однажды, вдруг, когда-нибудь...» Сергея Абрамова, который в те времена был востребованным, публикующимся и читаемым писателем, показателен. Такой советский магреализм, в меру новаторский, в меру осторожный.

Четыре повести. Герой везде одинаковый: успешный функционер от искусства (чистенький мальчик из приличной семьи, который станет им — в первой повести). «Странник» тот самый мальчик, заканчивает школу, идет на медаль. С недавних пор обнаружил временную аномалию, позволяющую переноситься во времена гражданской войны. В той реальности он красный лазутчик. Действие разворачивается параллельно в двух реальностях.

В обеих герой сталкивается с опасностями, общается с девушками, которым небезразличен, проходит через испытания, способствующие становлению характера. И, несмотря на фантастический антураж, повесть скучна, назидательна и воспринимается как политически ангажированная.

«Двое под одним зонтом», цирковой жонглер встречает волшебницу, так она сама о себе говорит. И в его жизни начинают происходить маленькие приятные чудеса по слову новой знакомой. Сказал он, к примеру, что давно мечтает о некой книге, а она в ответ: Зайдите в Букинист завтра-послезавтра. Посетовал, что уже три года в очереди на телефон, а воз и ныне там, а Оля: Завтра-послезавтра все устроится.

Кто не жил в Союзе, не поймет, а кто помнит тамошний книжный дефицит и

домашний телефон, как отражение привилегированного положения, тот согласится — чудо. Дальше — больше, у него в профессии начинают получаться вещи, о каких мечтать не смел. Герой верит и не верит, бесконечно нудно рефлексирует и потихоньку начинает эксплуатировать чудесный божий дар своей покровительницы. Содрогаясь в пароксизмах рефлексий.

«Потому что потому» повесть о художнике, благополучно писавшем пейзажи, а на портрет не имевшем смелости замахнуться, которому мироздание делегирует опять-таки прекрасную волшебницу в сопровождении свиты дачных детей и даетт в руки ни много, ни мало — флейту гаммельнского крысолова. Вы уже догадались& Конечно, чтобы раскрыть в нем портретиста.

«Требуется чудо» снова цирковой, на сей раз иллюзионист, глубоко уязвленный позицией очередной любовницы, желающей сохранить в отношениях самоуважение и свободу, разыгрывает ряд достаточно идиотских кульбитов, результатом которых становится влюбленность той самой независимой Валерии и девичье обожание со стороны ее дочери. И вот за девочку откровенно страшно, такая уж гумбертгумбертовщина невольно в голову идет.

Так вот, возвращаясь к тому, с чего начинала. Было время, когда за русскую литературу держали такого рода, пропитанные пыльной скукой, мизантропические экзерсисы, к тому же еще дурные стилистически. Хорошо, что осталось позади.