Андрей Лестер «Ветер в оранжерее»

Во всех общагах пьют. Пьют много, массово, самозабвенно. Мне тоже не удалось сего избежать, хотя в таких запоях, как Главгерой, участвовать, признаюсь, не приходилось. Теперь, по прошествии десятилетий, непонятно даже, что за кайф мы умудрялись во всём этом пьянстве ловить. Эйфорию первой стадии опьянения куда надежнее и приятнее обрести в горах: поднимаешься на 3 тысячи и — полной чашей, без мерзких похмельных последствий. А тот мрачный экзистенциальный трип, что свойствен стадии второй, лучше не обретать вовсе. Я и так знаю, что умру, но это знание хотел бы держать за порогом привычного бытия, в крайнем случае на пороге — поверхностного осознания уже достаточно и для кантовского императива, и для того фона, абсолютно черного, как дыра в космосе, на котором даже маленькие жизненные радости вспыхивают ярче звезд, отгоняя своим светом неминуемую без них депрессию. Считается, что ради Творчества следует нырнуть глубже, впустить le Néant в l'Être, но... цена-то известна (die young) — а ты уверен, что заплачена она будет не за пшик? Тогда ладно, пей (колись, нюхай, глотай колеса). Но такой талант и призвание чувствуют в себе единицы, а пьют — тысячи. Зачем?

Что меня еще удивляло и настораживало (и мешало проявлять активность в общажном пьянстве), так это бурный фонтан воспоминаний, которыми студенты-собутыльники без устали делились, протрезвев. Такое было ощущение, что ради этого они и пьют — чтобы была тема для увлеченного общения. День-другой пьянки — и потом на неделю веселых разговоров о том, кто что вытворял в невменяемом состоянии. Вы как хотите, мне странно. Других тем, что ли, нет? И что за удовольствие вспоминать себя в роли свиньи? Но большинство почему-то такого моего отношения не разделяет. Гордость собственной мерзостью — это вообще довольно частое явление, хотя здесь, конечно, неуместно в сие вдаваться.

К чему я? Да к тому, что если такой вот захлебывающийся рассказ о недавней пьянке с примесью memento mori представить в высокохудожественной (без тени иронии) форме, снабдив его необходимыми отступлениями и экскурсами, раскрывающими предысторию и характеры всех участников действа — то примерно данный роман и получится. Есть в нем некая завязка (лучшая часть книги, примерно на четверть ее объема), есть как бы развязка, краткая и почти бессвязная, как похмелье, а остальное — вот именно он, увлеченный рассказ о запое.

В общем-то, я уже практически полностью раскрыл сюжет. Нагло при этом проигнорировав спойлер, потому что разрушить интригу не рискую по причине ее отсутствия. Перед нами махровая, беспросветная боллитра. В которой сюжет, динамика — не главное. Точнее, сюжет в ней не цель, как в развлекательной беллетристике, а средство. Средство донесения до читателя... чего-нибудь. Собственно, ничего не имею против боллитры. Но при условии, что это самое «что-нибудь» меня задевает. И оцениваю ее ровно настолько, насколько задевает. И не обязан разбираться, почему не задевает — автор ли тихо или неумело поет, я ли глуховат. Молчу про нравоучения толстовского толка, они-то давно не задевают вообще. А задевает, радует, если обобщить в одном слове — красота. Красота характеров, красота описанных жизненных ситуаций, ну и отчасти красота слога.

Да, слог красив, причем без дурных бирюлек, свойственных клиническим филологам. Есть красивые характеры — например, отец главного героя. Но в целом — скучно. Будь это не роман, а повесть в 2-3 раза короче — моя оценка была бы, наверное, гораздо выше.