Борис Акунин «Любовница смерти»

Читаю книгу, похрюкивая от удовольствия. Более тонкую и точную иронию по поводу выкрутасов поэтов Серебряного века трудно себе представить. Стихи стилизованы под эпоху и разнообразны: от довольно профессионально сработанных до якобы созданных графоманом (вроде «Краса красот сломала член» у Достоевского). Случайно обнаружила, что вирши написаны не самим Акуниным, а Гандлевским и Лёвой Рубинштейном, и всё стало понятно. С одной стороны, это наши совковые диссидентские ЛИТО (а мы действительно были своего рода самоубийцами), с другой — препарируется эстетика лириков блоковского кружка. Наш знакомый издал книгу — исследование, посвященное литературе начала 20го века, но куда ему! Настоящее анатомирование заморочек символистов наблюдается как раз в этой книжке Акунина, развлекательной и рассчитанной на массового читателя. Великолепный язык, тонкое цитирование Стивенсона, смешные строки о патологоанатоме, чьи строфы содержат профессиональные термины (я как-то сразу вспомнила Сорокина и Витю Ерофеева, которые любят подобный эпатаж, правда, они прозаики). Акунин вчувствовался в людей, которых описывает. Автор не забыл и об экспрессионизме в кино начала века: убийца этого романа пришел из фильмов Ланга и из «Франкенштейна». Поклонники детективного жанра могут быть разочарованы. Книга о поэзии, о литературе и о том, к какому психологическому типу принадлежал россиянин, который становится декадентом.

«Нигилизм. Начало»

Исчерпывающий перечень пороков современной озверелой молодёжи (да и не только молодёжи). С примерной распиской предпосылок. И, немножко, методов лечения.

Как и положено наглядному пособию по нигилизму для не-нигилистов, присутствуют оскотиневшая эротика, отсутствие здравого смысла, поиски чёрной кошки в комнате без чёрной кошки и прочие проявления ума и сообразительности обнищалых духом. Подано жестоко. Не как образец для подражания.

Из-за чего, вопреки своих достоинств, книга... не имеет целевой аудитории.

Для нигилистов слишком мягко + примерно к середине даже до самого тугого читателя-нигилиста дойдёт, что над ним стебутся.

Для не-нигилистов стабильных — собственно говоря, зачем, если есть более лицеприятное чтиво?

Для не-нигилистов нестабильных, рискующих влиться в нигилисты, — опасно. Нечего вредные советы читать, если на душе тяжко. Фандорин не придёт за тобой. Надо учиться справляться самому.

(мне чисто по-человечески интересно, те «фантлабовцы», которые лепят на такие книги возрастной тэг «Любой», — они книгу не читали или на детей им наплевать?)

Мне очень понравилась эта книжка. Своего рода шедевр. Сюжет довольно запутаный, а сама книга выдержана в привычном стиле автора. На самом деле стоящая книга, да и элемент мистицизма присутствует, что делает роман еще более интересным. Тем, кто никогда не читал Акунина, я бы именно эту книгу и посоветовал, она полностью раскрывает стиль автора.

Главной интригой сюжета стало не определение главного злодея, а вопрос, скольких же «любовников смерти» спасёт наш Фандорин? А Фандорин чуть было не оскандалился, очевидно, сам будучи немного «за чертой».

На этот раз Акунин прошелся по стивенсоновскому «Клубу Самоубийц», а заодно по декадентам.

Довольно таки проходная книга, какой-то мелкий сюжетец, не по Фандорину, особенно в сравнении с Доктором... Как будто на этой книге Фандорин здесь просто отдыхает, перед какойто очередной Историей...

TO LIVE IS TO DIE

Жить — значит умереть

Книги Акунина (особенно Фандоринский цикл) стали для меня, словно обед в моем давным-давно любимом ресторане: все перепробованно, ничего нового не ожидаешь, но все равно ходишь и кушаешь — вкусно!

Итак, мы имеем большое количество прекрасно расписанных персонажей:

Коломбина — такая-себе эмо-девочка начала ХХ века. Личность, немного отталкивающая своей наивно-детской идеологией, но за которой приятно следить в силу ее разноплановости. Пишет неплохие стихи, ведет дурацкий дневник, влюбляется раз за разом во все более и более сильного (как ей кажется) дядьку. Довольно жизнерадостная при паталогической любви к смерти. Одевается как попало, если не сказать «маргинально». Вполне узнаваемая и в современном мире личность.

Просперо — пастор «Черного братства», так сильно напоминающий харизматичных пасторов современности. Применяет те же трюки (фокусы-покусы, медиумы и магнитики в рулетке), чтобы привести в лоно секты новых адептов. Сексуально невоздержан, прихожанок использует соответствующим образом. Тоже личность весьма современная.

Петя — выпендривающийся студент. Глаза горят таинственным светом, он падок на новомодные штучки-дрючки, любит пощекотать себе нервы. С более слабыми ведет себя, как лев, но как доходит до дела — «маменька не позволяет».

Лорелея Рубенштейн — сверхпопулярная депрессивная поэтесса. Мрачная, стареющая, готовая умереть в любую минуту, но чего-то ждущая...

Лавр Жемайло — бесстрашный журналист, ловкий проныра, умеющий обмануть читателей, и проникнуть в логово Зверя, и искрометный юморист, и замечательный интервьюер... Погибает в битве за сенсацию. Так и восстает Влад Листьев перед глазами.

Далее идут Калибан, Офелия, Розенкрац и прочие. Все они — хоть и жители рубежа прошлых веков, все равно очень современные.

И только принц Гэндзи, он же Заика, он же Эраст Петрович Фандорин остается самим собой. Человеком вне времени.

Очень интересный авторский ход: своего обычного главного героя рисовать даже не на втором — на третьем плане. Вести рассказ от лица девочки-маргиналки — и бросить ее в самом конце книги, не доведя историю до конца. Излечилась она от мыслей о смерти? Нет? Неизвестно.

Еще один главный герой — Ф.Ф. Вельдман, наблюдатель, пишущий доносы некоему Виссариону Виссарионовичу на деятельность «Любовников смерти». Его сюжетная линия до конца доведена: из смотрящего и стучащего он превращается в действующего и говорящего. Из слабого становиться сильным.

Это если вкратце.

Сама детективная часть меня не впечатлило. Понятно, что если автор упорно втюхивает мне мистику — то ничего мистичного в итоге не будет. Понятно, что если на середине книги главным злодеем объявлен тупой Калибан — то это просто лжефинал, а настоящий убийца за кулисами. И тем более понятно, что если в самом начале книги от Просперо отвели (очень уж старательно) все подозрения — то лишь за тем, чтобы в финале опять вернуться к нему.

Но эта книга — не про криминальную деятельность клуба самоубийц.

Она — про становление личностей. Просперо — через сломаного и забитого труса превращается в главу церкви, одержимый божественными полномочиями. Юная дура Коломбина начинает взрослеть на глазах, потом опять впадает в детство, потом опять взрослеет... Вельдман с каждым письмом растет над собой...

И стихи. Очень разные и очень интересные.

Маша Миронова, романтичная провинциалка из Иркутска, прибывает в Москву. Из всех жителей Первопрестольной она знакома только с Петей Лелейко, который и приводит Машу, что теперь зовётся Коломбиной, в таинственный Клуб самоубийц. Вслед за Машей в Клубе появляется загадочный господин средних лет с седыми висками и характерным заиканием.

Атмосферный роман с поэзией и лёгким налётом мистики, который так до конца и не исчез, хоть и изрядно рассеялся. Параллели с циклом Стивенсона автор не скрывает, прямо упоминая последнего в тексте. «Любовница смерти» должна гораздо больше понравиться любителям Серебряного века и просто любителям и знатокам поэзии, но даже не будучи вхож в их число, я смог получить от книги немалое удовольствие.

Главная героиня, глазами которой мы и воспринимаем действие, несколько инфантильна для своего двадцатиоднолетнего возраста, так обычно себя ведут девочки лет 14-15. Ну да спишем всё на акселерацию.

Я могу понять некоторую недогадливость, явленную Фандориным в этой книге по части поиска злодея, хоть он-то здесь очевиден на этот раз как никогда. Законы жанра. Но вот то, что он второй раз попался на трюк с креслом после «Азазеля», так в это поверить решительно невозможно. Опять же, как можно перепутать водку с «царской водкой» — жидкостью жёлто-оранжевого цвета с сильным запахом хлора и диоксида азота, знает только Борис Акунин.

В этом романе Фандорин и главный злодей – самые бледные персонажи из главных действующих лиц.

Главная героиня, как по мне – весьма хороша. По-доброму Акунин обошелся с ней, с иронией, но не зло.

Но самая большая удача романа – это, конечно же, тот человек, чьи доносы составляют едва ли не треть всего текста.

Ноги этого типажа растут из Достоевского, но Акунин пишет проще и лаконичнее, и при этом образ интеллигента-соглашателя, презирающего самого себя, почти не теряет в своей глубине.

Хотел поставить оценку 7, но за последние строки последнего письма господина

где мы видим, что у корреспондента все-таки просыпается человеческое достоинство – балл решил добавить.

По сюжету напоминает «Клуб самоубийц» Стивенсона. Но если у Стивенсона жертв не жалко: принц Флоризель все внимание перетягивает на себя, а личные качества жертв выглядят в чем-то даже комично. то у Акунина членов клуба очень жалко! И из гуманистических соображений, и из искуствоведческих: становится страшно. А если бы Блок, Гумилев или Мандельштам оказались членами такого клуба?

Декаdanse macabre

Кукла Петя, кукла Маша,

Просто дети стали старше.

Маша Миронова (помните, откуда имя?) едет в Москву, из Иркутска. Едва достигшая совершеннолетия, она получила право распоряжаться собственной личностью и небольшим тетиным наследством, а потому намерена провести полгода (на столько по ее расчетам хватит денег) «на стиле», а дальше, может быть и заботиться о деньгах не понадобится.

Голова малышки забита декадентской чушью о подлинной красоте, которая возможна лишь в увядании, угасании, умирании в смеси с эзотерикой и романтизацией смерти. Конец века отчего-то всегда активизирует интерес ко всякому такому. Через сто лет диджей Малой пропоет из всех утюгов «Буду умирать молодым, Буду-буду умирать молодым» — одна из особенностей фин-де-сикль.

Маша хороша собой, не бесталанна и в Москве у нее ухажер Петя Лилейко против обыкновения столичных ухажеров, не попытавшийся сделать вид, что незнаком с девушкой, а вовсе даже счастлив явлением своей Коломбины (в новую жизнь с новым именем) В качестве приношения этой удивительной девушке, которая — ни много, ни мало — носит на шее египетскую кобру Люцифера (купленный у мальчишек ужик с закрашенными желтые пятнами на голове), ее Арлекин Петя вводит Машу в клуб Любовников смерти.

Общество поэтов-самоубийц, насчитывает двенадцать членов, по выбытии очередного? его место занимает новичок по рекомендации кого-то из членов либо по выбору главы. Все здесь знают друг друга только по псевдонимам, во главе Просперо, у которого для грязной работы свой Калибан, а помощницей в делах волшебных служит своя Ариэль, хотя зовут ее Офелией (еще одно шекспировское имя). «Буря» как источник не случайна, и не потому только, что мудрец-изгнанник Просперо в финале намерен «посвятить кончине всяко третье размышленье», но главным образом как дань его способности подчинять.

Всякий член общества видит в смерти возможность прекратить бессмысленное существование и воссоединиться с вечной невестой (для мальчиков, девочки представляют женихом). По получение знаков, неопровержимо свидетельствующих, что час настал, избранник пишет прощальное стихотворение и кончает с жизнью. Глупышка Коломбина в первый же вечер отдается Просперо, и нет, это не любовь, пробуждающая интерес к жизни, ждать своих знаков девушка принимается с еще большей готовностью.

Пока среди соискателей не появляется интересный господин, красавчик с седыми висками и легким заиканием, которого называют Гэндзи, как японского принца из какой-то средневековой книги (ах, жапонизм — это так изысканно!) «Любовница смерти» часть фандоринской серии, напомню, каждый из ее романов задумывался как стилизация под какой-то из детективных поджанров: герметичный, политический, мистический, авантюрный, шпионский, про маньяка, про мошенников. Этот заявлен декаданским, но вернее было бы назвать его детективом про секту .

Сейчас я прочла эту книгу в третий раз. Первый был примерно в 2002, когда с некоторым опозданием открыла для себя Акунина и Фандориану, второй примерно через год, когда решила, что уже можно перечитать все книги по второму разу и прочла с тем же удовольствием. Двадцать лет спустя все не то, обаяние Эраста Петровича померкло, любимый акунинский стиль кажется простоватым, невольно вспоминается, что клуб самоубийц, и у Стивенсона не особо увлекал. Наверно мне просто трудно считать психически полноценным человека, которого может привлечь подобная идея, просто на волне тогдашней увлеченности это нивелировалось.

Но как бы там ни было, Фандорин — это эпоха. Просто дети стали старше.

#культовая проза, ретродетектив, Фандориана, декаданский детектив, постмодернизм, Григорий Чхартишвили aka Борис Акунин, клуб самоубийц, секта

Начало 20 века, Фандорину уже 44 и он вступает в клуб самоубийц. Не по своей воле, конечно же, а по зову справедливости. Надоели эти ваши дурацкие смерти, опошленные мистическими ритуалами профанов. Но сколь ни было таинственного, всегда есть человеческий фактор, подталкивающий беднягу переступить черту.

Книга интересна духом времени, которое пропитано чувством безысходности. Уж лучше «жить» как-нибудь после смерти, чем так как сейчас. Автор в своем романе опирается конечно же на произведение Роберта Льюиса Стивенсона «Клуб самоубийц», но не дотягивает харизматичностью героев.

Отлично стилистически, забавно, иронично, но незло. Безоткровений и выдающегося, но затягивает. Написано с полным погружением в эпоху, алхимически познавательно. И Фандорин вечно одинаково ошибается во всех романах. И это тоже забавно. А Коломбина, висящая на юбке, в финале -это «пять«!))) Прочла с удовольствием.

Интересно, но уже не так захватывающе, как первые романы о Фандорине. Здесь много нелестных отзывов о хилой динамике и об ошибках главного героя. Признаться я и сам мало поверил в обман, которому поддался Фандорин