Харуки Мураками «街とその不確かな壁»

С использованием заметки для Medium (https://shorturl.at/syKOT).

Я отмечал уже в отзывах на работы Харуки, что после «Страны Чудес без тормозов и Конца Света» он ничего принципиально сильнее не создавал, лишь местами подбирался к этому уровню. Судя по всему, Мураками и сам это понял, решив заключительным (?) аккордом в литературе сделать параллаксное к ней произведение. Раньше-то он заявлял, что закончит с писательством, как только Мураками станет имитировать Мураками.

Данная работа восходит к тому же рассказу 1980 года из сентябрьского романа журнала «Бунгакукай», ставшему библиографической редкостью, откуда выросла реальность Города за Стеной в «Конце Света». Ингредиенты «Конца Света» все на месте, от умирающих зверей с золотой шерстью и расставания с тенью на входе до работы по чтению снов (予言者) в центральной библиотеке. Собственно, об этом Городе неизменному муракамскому Боку (僕) поведала летом девятнадцатого года его жизни возлюбленная Кими, подчеркнув, что в базовой реальности она и есть сбежавшая из Города тень (影), а подлинная ее ипостась (本体) заключена за не вполне устойчивыми стенами.

Вам нужна хорошая встряска, чтобы проникнуть за эти стены? Что же, директорство Ватаси (私, другая, более официальная разновидность местоимения «Я»), которым стал Боку, в библиотеке городка недалеко от Фукусимы вам ее предоставит. Вероятно, каждому из нас хотя бы разок-другой открываются двери в таких стенах, но очень немногим дано туда вернуться иной тропой, с другого конца света, а тем паче провести за собой кого-нибудь уровня Наоко из «Норвежского леса», которая бы тут прижилась как влитая. А впрочем, дайте сразу двоих подруг, если можно, токсичные отношения в режиме сингла утомляют. К слову, きみ  — Кими — это не только современное японское местоимение «Ты», но и архаичное обращение сперва к аристократам, затем к шлюхам (однако там оно пишется кандзи, 君). В нескольких местах ее, правда, вдруг называют в третьем лице (彼女).

Мураками здесь даже по своим меркам чрезвычайно вторичен, сваливаясь местами в перетасовку (то, что в русском переводе романа 1984 года разлива было незатейливо переозвучено как «шаффлинг») вместо аллюзий, а язык упрощая до уровня ранобэ. Но мы же договорились считать это не самоповтором, а именно параллаксом? А сюжетная линия из рассказа-первоисточника, как и сорок лет назад, как и в тот момент, когда я с параллаксным «Концом Света» впервые ознакомился, слишком прелестна, чтобы не завысить оценку, сняв лишь пару баллов за отсутствие чего-нибудь, способного хоть на спринтерской дистанции потягаться с киберпанковской линией «Страны Чудес».

С другой стороны, переосмысливать эту последнюю в современности Японии аборигену (в отличие от нас, восторженных инопланетных туристов) повода нет. Японские марки коммуникаторов сметены с родного рынка яблоком (но вряд ли оно из тех, какие приносит из-за ворот стража Города), Pax Nipponica в эпоху Хэйсэй не случился, и даже отклеившуюся тень его все настойчивее вытесняет с экономической, технологической и культурной арен Pax Sinica.

Вообще я бы не удивился, окажись вдруг «街とその不確かな壁» коллаборацией Мураками и Митико Аоямы, чье «Вы найдете это в библиотеке» кажется более убедительным претендентом на отмычку от Врат Города, чем пандемия карантиновируса, которой Харуки приписывает творческий импульс. Ага, видели уже, как она Мартина пришпорила...

Если вы ранее не знакомились с Мураками, лучше начать с данной работы и ее «корабля-матки» (или «благого бога», как сказали бы D&G) — киберпанковского шедевра из 1980-х. Если уже понимаете, что через свои ограничения Харуки перепрыгнуть бессилен и хромую судьбу не подкует (кстати, свой мальчишка-савант в романе встретится), можете его пожалеть — но, по крайней мере, заглянуть в «街とその不確かな壁» практичнее, чем искать NFC-чип в старой библиотечной карточке для прохода через врата восприятия, куда после 1984 года воткнули валидатор с вертушкой. Даже в самых слабых своих произведениях за последние сорок лет Мураками и его Боку не внушают такого отторжения, как мизантропичные протрептики Бориса Стругацкого и Феликса Сорокина. Дайте ему уже наконец Нобелевку, ироды: мне все меньше симпатичен тот неглубокий сон у обогревателя в читальном зале городской Библиотеки, где Елинек и Алексиевич эту награду получили, а Мураками — нет.