Михаил Емцев, Еремей Парнов «Падение сверхновой»

История с Антипремией «Гриадный крокодил» явно постыдная, даже если ничего не читать о ней. «Заклеймено» ею всего 2 произведения, и они уж никак не заслуживают звания «наихудших». Более того, мне понравилось и «Падение Сверхновой», и «Ошибка инженера Алексеева»; я поместил их в свою коллекцию. Спасибо Альтшулеру (Альтову) за неудавшуюся пакость/рекомендацию :-)

Г-н Витковский пионером получил не «глоток свободы» (как он пишет), а шлепок срама — его просто использовали. Достаточно взглянуть на оценки читателей отзывов его (witkowsky) и его оппонента (zohcain77). Сколько ни кричи «халва», во рту слаще не станет.

Всё это старо, как мир. Ушлые «учёные с душком» в советское время жаловались в парторганы на якобы нарушение принципов марксизма своими научными оппонентами, а сегодня клеймят их «лженаукой». Премии и антипремии используются ради выгоды себе и ущерба недругам. Но они устаревают. Сегодня есть такая вещь, как рейтинг читателей и объём продаж — лишь бы они честно подсчитывались. Так что желаю успехов и развития «Лаборатории фантастики» !

P.S. Кстати, в моей коллекции есть и 2 рассказа Г.Альтова, потому что они того заслуживают.

А история с этой книгой имеет неприятный душок. Затеял её Г.Альтов, уговорив пионеров ДДК присуждать антипремию «Гриадный крокодил». Я почитал его письма к Г.Тушкану и понял, что представлял собой этот человек — просто мерзкий самовлюблённый хам. Настолько фамильярно он говорил с пожилым заслуженным человеком. Кстати, в письме к А.Н.Стругацкому он прямо признался, что он не писатель. Я прочитал переписку Стругацких с Альтовым по поводу присуждения «Гриадного крокодила». Братья Стругацкие пытались остановить зарвавшегося Альтова, спорили с ним, но тот с цифрами доказывал им, что наказать надо талантливых Емцова и Парнова, что нападать надо по всему фронту — от Немцова до Емцова! Кстати, Альтов, спустя много лет, выступая на семинаре в Челябинске (1986), с гордостью вспоминал, что пионеры довели до инфаркта пожилого человека — Немцова. Цитата из выступления Альтова:

«Я им сказал: «А что вы сделали для улучшения?» «Мы довели до инфаркта Немцова, мы устроили скандал с Казанцевым, мы не допустили один рассказ до издания и так далее». «Мало, — сказал я им. — Масштабов не чувствуется». Ребята, естественно, не прошли мимо этого; я их немножко ПОДНАТРАВИЛ, мне казалось, что это вроде громоотвода: зачем, чтобы они нападали на всю фантастику, когда вот есть конкретно Колпаков. Я сказал: «Вот вам первый кандидат в призеры». Мне сказали: «Нет, его надо физически уничтожить», — и принесли коллективно написанную статью. Статья была блестяще сделана. Невольно они нашли самую удачную литературную форму: никакой формы не было, статья представляла собой две строчки в начале, три строчки в конце и два ряда цитат. Они хорошо знали фантастику, дословно, они натолкнулись на целые «Гриады», переписанные у Уэллса, из романа «Когда спящий проснется». И шел кусок: вот абзац Уэллса, вот абзац Колпакова, вот еще шестнадцать страниц в таком же духе. Теперь другой кусок, здесь всего девять страниц. Вот такой анализ. В первой строчке от себя у них шли слова: «Мы учимся в школе, нас учат не списывать, а мы видим, что взрослый дядя-писатель списывает». И далее примеры. Затем заключительные строчки: «Когда мы списываем, нам ставят двойку и вызывают родителей. Как быть с таким писателем, может он не писатель, а списыватель?» Вот такой наивный детский вопрос.

Я отнес статью в «Комсомольскую правду», они проверили и опубликовали. И с Колпаковым было покончено одним махом. Там, где начали печатать с продолжением, вдруг сократили. Колпаков, как гнойное явление на теле фантастики, быстро исчез. Это было достижением тогда, но меня беспокоило другое: нет Колпакова, но кто получит первый приз? Есть такой современный автор Еремей Парнов. Президент советской ассоциации фантастов, ныне вице-президент мировой ассоциации фантастов. И вот Парнов тогда только начинал работу вместе с Емцевым. Вышла книга «Падение сверхновой», и вот этой их книге было решено ребятами присудить приз «Гриадный крокодил». Когда я прибыл в Москву спасать положение, все уже было сделано.

Представьте себе группу ребятишек, в парадной одежде, в пионерских галстуках, сами добровольно подстриглись, умылись, причесались. Являются к Емцеву — и стук-стук в дверь. Емцев выходит, ему отдают салют и рапортуют, что, дескать, клуб любителей фантастики при Доме детской книги, рассмотрев все, решил... Он прослезился от радости. Угостил их конфетами, на радостях приглашал в гости, но они удалились, сказав, что у них еще есть работа.

Парнов — человек более осторожный, не случайно он сделал карьеру, он понял сразу, что приз отрицательный, но не дрался, не ругался, у него хватило ума, чтобы принять приз, поблагодарить и расстаться. И тут же побежал жаловаться по начальству.»

Господин Витковский уже забыл, что второго крокодила присудили А. Полещуку — и это тоже был заказ.

Вы тогда, господин Витковский, сделали не свою оценку, я надеюсь Вы хоть сейчас поймете, что сделали Вы подлость.

Е. Парнов доказал своими последующими книгами, особенно своей знаменитой трилогией о следователе Люсине, что он не заслужил такой оценки, проявил себя как историк — востоковед и медиевист, человек, владеющий энциклопедическими знаниями.

А книга «Падение сверхновой» по насыщенности интересными научными и философскими идеями превосходит любую современную фантастику. И что сказал бы ярый борец с низкокачественной литературой Альтов о современной фантастике?

В заключение привожу высказывание на эту тему известного фантаста Кира Булычева:

«Я никогда в жизни не видел Г.Альтова (для меня есть как бы два человека — Г.Альтов — это фантастика, а Г.Альтшуллер — далекая от меня методика изобретательства.).Что касается изобретательства,судить о достижениях Г.Альтшуллера могут лишь изо-

бретатели и те миллионы простых людей, которые пользуются благами его изобретений. Что касается фантастики,то я отношусь к Альтову с глубоким уважением, потому что он был одним из первых советских фантастов «новой волны», родившей на рубеже 6О-х

годов всех наших первооткрывателей — Стругацких, Полещука, Гансовского, Варшавского, Парнова с Емцевым и т.д. Однако существование в литературе Альтова (или дуэта — Альтов-Журавлева) было кратковременным.Не знаю,почему.Никто никогда не считал Альтова выдающимся литератором — достоинства его произведений заключались именно в их принадлежности к

интересной волне шестидесятых годов.Это были поиски новых путей скорее в мышлении,чем в искусстве.В фантастике такого рода таилась опасность превращения ее из рода художественной литературы в разряд литературного изобретательства. И для меня харак-

терно то, что последним (насколько я знаю) опусом Альтова в фантастике была таблица, в которой фантастика была разделена на сюжеты и подсюжеты и оставалось только заштриховать соответствующие клеточки и таким образом исчерпать всю фантастику подобно заявлению поэта, сказавшего в ресторане Дома литераторов: «Ночью написал стихотворение о

любви. Тема закрыта!».Таблица Альтова, помню, меня встревожила.Она была антилитературна.Она была плодом сухого ума. Если следовать логике, то таблицу можно было распространить на литературу в целом и сказать: «Сюжет восемь, подсюжет три: женщина от несчастной любви бросается под поезд. Тема закрыта!» Я боялся, что после создания такой таблицы Альтов кончится как писатель. Потому что если принять ее всерьез,то нельзя же писать рассказы по принципу «сюжет три подсюжет восемнадцать-бис«! Но тогда я,будучи писателем начинающим, и не подозревал,насколько серьезно отнесся Альтов к своему изобретению. В те дни в «Знании-силе» был напечатан один из первых моих рассказов «Выбор». Я не знал тогда,что он сюжетно

схож с американским рассказом (хотя, не боюсь вашего гнева,потому что надут как индюк от собственной значимости — мой рас-

сказ мне нравится больше). Тогда я еще не знал,что произошел случай конвергенции, в фантастике далеко не уникальный. Но вдруг мне звонит добрейший Роман Подольный и с грустью сообщает, что в редакцию пришло письмо Альтова, в котором тот обвиняет меня в плагиате и требует запретить мне впредь печататься.Письмо грубое и злое. Я пережил этот казус,продолжал печататься.Больше того,игнорирую таблицу Альтова,потому что она, как и любой такой плод раздумий стремящегося внести организацию в искусство ума,крайне вредна для искусства. И еще я тогда подумал, что писатель, который на основе трезвого

расчета занимается доносами на своих коллег, сам перестает быть писателем. С тех пор я не видел ни одного рассказа Альтова. Но чувство чего-то злого, исходящего от этого человека, осталось. И вот, прошло почти двадцать лет и я прочел в Оберхаме» выступление Альтова с воспоминаниями о его деятельности именно тех лет,когда он,прекратив писать сам, принялся составлять таблицы,и,оказывается, учить подростков, как им строить свою жизнь.

Чем больше я читал этот опус, тем в больший ужас я приходил. От аморальности описанного там и от удивления перед редакцией, которая напечатала это без всяких комментариев,как бы подсказывая подросткам, по каким морально-этическим канонам им следует себя вести. Ребята, мы живем в озлобленном государстве,среди искалеченных людей.Ваш долг снижать уровень злобы!А вы что делаете? На меня как бы пахнуло ледяным холодом подпольной ненависти,хитрых заговоров,которые,как я думал

раньше, свойственны лишь некоторым совсем уж аморальным молодогвардейцам. Это же надо — ухлопать все силы не на изучение,

чтение,обсуждение и понимание фантастики, а на делание подлянок! И теперь, по прошествии стольких лет с радостью вспоминать об этом, как о подвиге безнаказанной гадости!

Я не знаю писателя Колпакова, о котором Альтов пишет с такой ненавистью, будто тот украл у него способность писать или славу,я не принадлежу к числу поклонников Парнова, но я с уважением отношусь к тому, что сделано Емцевым и Парновым в фантастике, ибо они принадлежали к той же волне,что и Альтов и писали никак уж не хуже самого Альтова и,более того, я убежден, что покойный писатель Полещук недооценен у нас и он принадлежит к лучшим из литераторов,работавших в нашем цехе. Как же можно наускивать молодых людей на то,чтобы они сводили счеты Альтова с теми,кому он завидует? Поглядите,

насколько можно не уважать себя, если ты пишешь о своих коллегах: Колпаков — «мыльный пузырь», Парнов — «дурак и прохвост», Емцев — «нетрезвый с утра» и так далее. Интересно,как сегодня сами «юные омоновцы»,которых Альтов посылал по квартирам писателей делать, хихикая, подлости, оценивают свою боевую павликоморозовскую юность?

Извините за сбивчивость, нескладность реплики —

я был очень огорчен.»

Кир Булычев.

Как пишет об Альтове zohcain77 , это не менее чем «мерзкий самовлюблённый хам», требует «остановить зарвавшегося Альтова», мало ему сказать один раз, он и во второй пишет, что это «зарвавшийся хам», а мне сообщает – «Вы тогда, господин Витковский, сделали не свою оценку, я надеюсь Вы хоть сейчас поймете, что сделали Вы подлость» – и это не слова моего доброго друга Кира Булычева, с которым мы так и не дописали уже сочиненную повесть «Корнет Савин в Шанхае», это ВАШИ слова. Полагаю, что Вы вообще не ведаете что творите, когда лепите всю эту чернуху. Увы, из всего «клуба любителей научной фантастики при московском ДДК» остался один я, но… я-то остался. Ни до какого инсульта мы Немцова не доводили (Казанцева тоже): ходили мы к А. Стругацкому, выясняли, отчего у Днепрова бананы на пальмах растут, смеялись (он редактором был и пропустил эту ошибку), действительно, составляли таблицы вымышленных животных в фантастике, «Пионер» отрывки печатал – становилось видно, кто у кого дубинку украл. Самого Альтова ловили на цитировании Киплинга «по памяти». Кстати, без нашего коллективного отзыва «Капитаны» Альтова и не вышли бы (правда, отзыв был составлен ребятами постарше меня).

К Парнову-Емцеву мы относились хорошо (не к Колпакову и не к Полещуку, впрочем), но именно эта книга нам казалась неудачной. А что в 1963 году всё это было – Вам-то это лишь по документам известно, Вы именно в этом году осчастливили мир своим рождением.

Не стояло Вас там, zohcain77, и не зря у Вас вместо фамилии — интернетный ник, а у меня — моя собственная фамилия.

Тот крохотный глоток свободы, который позволил нам вдохнуть «КЛФ при ДДК» и мало заметный в Москве бакинский фантаст Г. С. Альтов, Вам не достался. И не прячьтесь за слова Кира Булычева. Свобода предполагает, что человек вправе иметь свое мнение, а никак не Ваше. Посмотрите на оценки «Падения». Даже при традиционно высоком количестве оценок для пишущих по-русски авторов, здесь их 20 пока, средняя оценка и на семерку не тянет.

Сколько ни кричать «халва»… Дальше знаете.

А что тут голосовать? Я и был одним из тех двух десятков мальчишек-девчонок, которые присудили в Доме Детской Книги (ул. Горького, 43, помнится — давно нет того помещения, нет и ведшей клуб Зинаиды Павловны Смирновой, сестры писателя Николая Павловича Смирнова) за нее «Гриадного крокодила». Потом еще кое-кому присудили. А потом нас стали стремительно разгонять по домам: что-то зрело, и начальство это поняло. Правда, я успел с Аркадием Стругацким познакомиться... но это здесь можно не расписывать. Из всех «двадцати» знаю о местопребывании двух человек. В литературу, хоть и не сразу и с другого бока, — но именно в родную н/ф — я попал через очень много лет.

Так что я свою оценку поставил почти полвека тому назад.

И очень жаль, что Булычев не привел ни единого документа: очень удобно говорить о доносах, существование которых подтверждается тем, что их точно видел «один мой знакомый, не помню кто».

Мы смотрим, как мерцают звезды, а их, быть может, уже давно нет.

Каждой эпохе свойственна своя «коллекция заблуждений». Не обязательно это будут и впрямь заблуждения, но какое-то количество модных в один период среди широких масс теорий, через время сменяется новым набором, состоящим вперемешку из научных предположений, околонаучных спекуляций и откровенного шарлатанства. Довольно интересно бывает спустя какое-то время вспомнить или узнать впервые о чём велись дебаты в научных кругах, какие мысли бередили умы. Сборник Михаила Емцева и Еремея Парнова вполне может подойти на такую роль некой иллюстрации фантастических и научных гипотез одной, отдельно взятой эпохи — эпохи начала Космической эры.

Итак, начнем по порядку:

1. «Падение сверхновой».

Рассказ, давший название всему сборнику. Группа ученых, работает на затерянной в горах «небольшой площадке хребта Западный Тайну-Олу, у самой границы с Монголией». Здесь, на высоте в 3250 метров над уровнем моря, отрезанная от всех приютилась Нейтринная астрофизическая лаборатория Академии наук СССР. Лишь два раза в месяц прилетает к охотникам на нейтрино вертолет с большой земли, привозит продукты, разное оборудование и почту. Работа идет себе своим чередом, размеренная, не предвещающая никаких авралов и тревог. Но однажды в эту тихую и спокойную научную рутину яростно и ярко врывается тайна. Происходит некое необъяснимое событие разом всколыхнувшее тесный научный мирок — в результате неизвестного явления в аккумуляторной происходит мощнейший всплеск некой энергии, закончившийся переносом в неё некого мужчины, пребывающего в бессознательном состоянии. По счастливой случайности один из сотрудников лаборатории, находившийся в тот момент в этом же помещении успевает заснять на пленку весь процесс с начала и до конца.

Некие загадочные происшествия происходящие в отрезанном от людей месте всегда были отличной приманкой для читателя. Множество детективов построено именно на этом приеме. Здесь же авторы рассказали научно-фантастическую историю о ловцах нейтрино и их неожиданном улове. В этом рассказе так же поднимается весьма популярная в те годы тема путешествия в антимир, а так же вполне традиционная для научной фантастики тема научных исследований. Причем о таких, в общем-то далеких от романтики темах говорится в весьма поэтическом ключе: «Где-то вспыхивают сверхновые звезды, где-то гибнут солнца, сталкиваются галактики. И все они кричат. Крик их — это потоки энергии, это возмущения полей, которые несутся в пространстве без границ и цели». Рассказ получился весьма неплохой, но, какой-то уж слишком сказочный для НФ. Основное допущение, связанное с переносом человека посредством антимира через время выглядит несколько притянутым за уши.

2. «Запонки с кохлеоидой».

Ещё одна история связанная с решением актуальных на тот момент проблем физики. На этот раз соавторы решили рассказать историю, которая началась как простое исследование, направленное на получение материалов, имеющих наименьшую испаряемость в условиях вакуума глубокого космоса. Они очень нужны для создания корпусов космических ракет. Но создать такие материалы можно лишь имея под боком тот самый космический вакуум, для проверки их свойств, а вот с его-то получением и вышла закавыка. Не выходила нужная глубина вакуума, хоть тресни и не помогали никакие уловки. Но, со временем, благодаря прекрасной смекалке одного из друзей исследователя, нужное состояние было достигнуто, причем весьма простым способом, вот только привело всё это к таким последствиям, которых никто и представить себе не мог.

Если честно, то эта история получилась весьма средней. Никакого намека на интригу, читателю предлагаются лишь воспоминания одного из участников описываемых событий — после празднования своего дня рождения он рассматривает подаренные кем-то из гостей бериллиевые запонки с кохлеоидой (двойной спиралью) и вспоминает богатый на события и принесший невероятное открытие прошлый год.

3. «Иду в глубину».

На этот раз авторы предлагают читателю совершить морское путешествие и стать очевидцем подводного извержения вулкана. Научно-исследовательское океанографическое судно «Шокальский» собиралось проводить цикл погружений батискафа в районе острова Матуа, но было вынуждено срочно уходить к Тускароре, потому как в том районе произошло подводное извержение и их миссию прерывают, чтобы их коллектив смог собрать интересующие Академию данные по извержению. Да, к тому же, в экипаж батискафа приказом сверху включают некоего кинооператора, который должен вскоре прибыть на борт на вертолете. А самое странное заключается в том, что именно этот загадочный кинооператор становится фактическим командиром на подводном судне.

В этом рассказе авторы решили поразмышлять над возможностью для человека нырять на большие глубины, порядка нескольких километров без всяческих защитных скафандров, по принципу китов и кашалотов. Получилось весьма удачно, жаль только, что треть рассказа составляют флэшбеки. Авторы рассказали динамичную, захватывающую и драматическую историю о людях не жалеящих себя во имя науки и способных пожертвовать своею жизнью ради спасения других.

4. «Угодный Солнцу».

Осветив в предыдущих рассказах различные проблемы физики тех лет, а так же совершив путешествие в морские глубины, теперь авторы решили погрузить читателя в глубины истории. Заведующий разделом науки в газете «Дейли экспресс» Френсис О'Нинли, более известный как Фрэнк, получает от своего шефа интересное, хотя и весьма опасное задание — для поднятия тиража газеты, он должен на пару с шофером отправиться в экспедицию по пескам Сахары, дабы проверить гипотезу о том, что «где-то там ещё до Адама был космодром или что-то в этом роде». Фрэнк не без опасений берется за выполнения задания редакции и действительно находит в песках нечто удивительное.

Здесь авторы постарались в слегка ироничном ключе показать работу профанов от науки, которые могут совершенно превратно интерпретировать полученные данные и раздуть сенсацию на голом месте: «Всё, чего бы не коснулась мутная волна сенсации, перестает быть великим и волнующим, оно становится немножечко грязным». Приключения Фрэнка и его шофера Майкла в африканских песках получились довольно интересными, но черезвычайно короткими. После разговора с хозяином газеты действе переносится в Сахару, где Фрэнк, немного порассуждав о озеленении африканских песков поворотом течения Конго (видимо здесь есть отголоски великого проекта поворота сибирских рек) практически сходу натыкается на труп европейца, который и приводит его к открытию. Вот только открытие это, оставаясь всё же значимым, оказывается совсем не тем, что показалось незадачливому репортеру. Не успеваешь войти во вкус, как рассказ уже заканчивается. Авторы прошлись в нём и по любителям жареных фактов, и по сторонникам палеоконтакта, и по некоторым историческим заблуждениям. Легкий аромат древних тайн и удивительных находок оставляет после прочтения приятное послевкусие.

5. «Аналогия».

Многие характерные для фантастики того времени темы уже были затронуты в этом сборнике, теперь настало время, наверное, самой популярной — космосу. Звездолет Института звездной навигации «Арена» должен подменить звездолет «Прыжок», повредивший двигатели, и закончить начатое им исследование планеты Сухая. Прибыв на место назначения, звездоплаватели обнаружили планету пустыней и громадных черных «псевдоантрацитовых» скал. Атмосфера, состоящая преимущественно из благородных газов, сияла в верхних слоях почище неоновой рекламы. Первая же попытка высадиться закончилась трагедией, в которой экипаж потерял пятерых своих членов.

Рассказ построен по весьма стандартной схеме: корабль прилетает на неизвестную планету, сталкивается там с тайной/опасностью, справляется с возникшими трудностями, финал. Идея цивилизации, подобной той, что описана в «Аналогии», вполне самобытна и оригинальна, хотя тезис о том, что «высокий разум не может быть жестоким», можно и оспорить. Очень понравилась проскользнувшая в начале текста мысль о оторванности космонавтов от Земли — летая на околосветовых скоростях они оказываются в положении людей, которые не мыслят себя вне родного корабля, потому как каждый раз, когда они возвращаются на Землю жизнь там успевает сильно измениться. Таким образом звездоплаватели становятся своего рода изгоями в обществе. В целом же, история оказалась весьма удачной и занятной.

6. «Цепная реакция».

И снова, с небес — на землю. После загадок инопланетного разума проблемы химической промышленности. Химики уже научились производить различные полимерные материалы, а если есть всякие лавсаны, нейлоны и прочие полиэтилены, то почему бы не сварганить полимер из воздуха, а точнее из кислорода? Так в лаборатории был получен полиокс — полимер на основе кислородных цепочек. Материал обладал просто уймой полезных качеств, а недостатков не было вовсе. Вот если бы цена его производства была приемлемой... Над снижением затрат на получение полиокса и трудились два сотрудника этой лаборатории: Володя и Елена.

Очередной производственный «близкоприцельный» текст, хотя, опять же, содержащий в себе некую изюминку. Рассказ не столько о новом чудо-материале, сколько об ответственности ученого за плоды своих трудов и о способности предвидеть результаты своих опытов. Непредвиденный эффект чуть не стал причиной внезапного апокалипсиса, грозившего всей жизни на Земле. Лишь трезвый и холодный разум, нашедший в считанные мгновения выход из критической ситуации смог предотвратить трагедию. Кстати, это, наверное, первое советское произведение, где упомянут РЭП.

7. «Не оставляющий следа».

И опять авторы разворачивают перед читателем завораживающие картины дальнего космоса. Двое звездолетчиков — Андрей и Нибон — возвращаются с планеты Черный Титан, где они попали в аварию и, лишь спустя несколько месяцев, смогли вырваться оттуда. По пути на Землю, чтобы немного передохнуть после тягот и лишений Титана, они решают совершить посадку на планету Зеленый Перевал, где давно уже отшельником проживает друг Андрея Джордж Корин. Высадившись на планету, они не застают Корина дома, а когда тот наконец объявляется, Андрей замечает, что Джордж стал каким-то странным, не похожим на себя самого.

Судя по тому, что в этом рассказе упоминается планета Гор, действие его происходит в той же авторской вселенной, что и действие рассказа «Аналогия». Но настроение его кардинально отличается от предыдущего — он мне чем-то напомнил саймаковские рассказы. Атмосфера невероятного, предчувствие чудес и ореол загадочности, окружающий личность Джорджа Корина создают весьма удачно поданную интригу, приковывающую внимание к этой истории. Написано всё легким языком, а некий налет несерьезности всего происходящего, оставляет после прочтения довольно приятное послевкусие.

Итог: довольно неровный сборник, в котором есть как и очень удачные вещи ( «Не оставляющий следа», «Угодный Солнцу», «Иду в глубину» ), так и проходные рассказы ( «Запонки с кохлеоидой», «Цепная реакция» ) хотя и в них встречаются оригинальные идеи. Не знаю, может быть в том году эти семь рассказов и оказались хуже, чем все другие фантастические произведения, но многим из современных авторов до этого уровня ещё расти и расти. Попробуйте, почитайте, вдруг понравится.