Николай Чернышевский «Что делать?»

Налево пойдёшь... направо пойдёшь... прямо пойдёшь...

Нужно ли говорить, что мне, человеку, учившемуся в советской школе в 60–70-е годы, уже довелось не только читать этот роман (правда, не целиком, а только то, что было в хрестоматии — если я не ошибаюсь и на самом деле этого романа в хрестоматии не было...), но ещё и выучивать какие-то отрывки наизусть и читать его на уроках литературы ролевым способом (кажется я читал за Кирсанова, а вот что именно, уже не помню). В общем, помню, проходили, сны Веры Павловны вслух читали и что-то там обсуждали.

И хотя в памяти с тех времён мало что от этой книги осталось, однако общее впечатление сохранилось. И нынешнее восприятие книги мало отличается от отношения подростка к ней. Книга написана тяжеловесным и напрочь лишённым литературности языком. Впрочем, сам автор в тексте своего романа об этом говорит, т. е. это не случайная ошибка Чернышевского, а намеренно выбранный им литературный приём. Ну и, поскольку литературная форма книги не слишком привлекательна, то продираться к содержанию, к мыслям и идеям приходится уже старательно, с использованием собственных волевых качеств.

В первой трети своего объёма мы в общем-то имеем книгу бытовую и прозаическую — молодая девушка испытывает страдания от гнёта матери в родительской семье и стремится выйти из-под этого давления. А вот дальше наш роман превращается в книгу коммунарскую, ибо ничем иным, кроме как коммуной швейная мастерская Веры Павловны быть не может — девушки и живут вместе, и их быт совместный, и доходы распределяются по-коммунарски — всем поровну. А затем Чернышевский просто продолжает раскручивать вот эту коммунарскую линию, показывая читателям дальнейшие варианты развития отношений между близкими людьми для решения вопросов личной любви и семейной жизни.

Понятно, что раз в названии книги стоит знак вопроса, то автор старается дать ответы на этот заголовный вопрос — что делать? Т.е. подсказать молодому читателю-современнику возможные варианты поведения и приложения своих сил.

Образ революционного аскета и фанатика Рахметова понадобился в романе скорее всего как раз в качестве намёка, что такого рода люди тоже в будущем могут понадобиться и потому их появление желательно. Хотя сам Рахметов у меня особой симпатии не вызывает — фанатик любой идеи является фанатиком и стоит всегда особняком.

Не скажу, что получил большое удовольствие от нынешнего прочтения книги. Однако удовлетворение типа «Я сделал это!» всё-таки было. И считаю, что книга эта для восприятия её смыслов в подростковом возрасте мало пригодна. А вот взрослый читатель вполне может и прочитать, даже и в наше время — вдруг пригодится.

«Я не знаю, что мне делать с этою бедой...»

В школе я, кажется, касался только четвёртого сна Веры Павловны, ещё слышал про человека, спавшего на гвоздях, и, возможно, про организацию швейной мастерской. Теперь же прочитал «Что делать?» и растерян. И на этот счёт у меня около трёх предположений. Во-первых, я всё ещё не дорос до этой книги. Во-вторых, возможно, я слишком привык к произведениям, в которых всё разжёвывают. В-третьих, роман действительно мог в значительной мере устареть.

Так что коснусь только внешней стороны книги, ибо я даже не был достаточно проницателен, чтобы самостоятельно раскрыть формальную загадку романа. Разумеется, читал я не в дореволюционной орфографии, но почему все эти «ростут» и «успокоиваться»? А чем вообще вызвана форма книги? Необходимостью пройти цензуру? Тут стоит отметить, что сначала это получилось, но вскоре книга была запрещена. И это, заметьте, при «либеральном» царе-освободителе! Сначала автор заманивает потенциального читателя детективным флешфорвардом из середины романа. Дальше до конца книги идёт в значительной мере семейно-бытовой сюжет, иногда как будто случайно скачущий от персонажа к персонажу. Что касается разговоров рассказчика с «проницательным читателем», то тут я недостаточно знаком с литературой середины девятнадцатого века. Это обычный тогдашний приём или пародия на него со стороны автора? Спасения героинь занимательны. И всё вроде бы хорошо, но и повествование кажется фрагментарным, и сюжет будто бы обрывается. Воистину, «Из рассказов...»

Так что оценку я ставлю не столько книге, сколько степени своего восприятия её.

Как и многие мои сверстники читал «Что делать?» в 8-м, кажется, классе. Конечно, я тогда был не слишком литературно подкован, но уже тогда книга произвела на меня впечатление гнетущее. Это не литература, думал я (однако же про себя), это агитка, беллетристика, вообще не пойми что. Даже «Мать» Горького понравилась мне больше. Признаюсь, был очень удивлен, что на Фантлабе этот «роман» получил столь высокие оценки 7, 8 и даже 10. Еще больше меня удивило, что он, оказывается снова входит в школьную программу. Я, правда, я в этом не совсем уверен, но если это действительно так, то... изучение «Что делать?», на мой взгляд -- лучший способ отбить школьникам охоту к чтению и к литературе вообще. Сам я, признаюсь, испытал глубокое моральное удовлетворение, когда В. Набоков в «Даре» размазал роман и его автора буквально в блин. После этого, думал я, «Что делать?» уже не воскреснет, но... Видно, я все-таки плохо разбираюсь в литературе.

Перечитывал роман в то время, когда выкладывал у себя книжку Скиннера. Поэтому в этот раз заметил необычайную дидактичность Чернышевского. Так он аккуратно разложил учебный материал по полочкам бытовой сказочки. Прямо-таки готовые блоки линейной программы. Если такое с чем и можно сравнить, так с Кэрролловской «Алисой».

P.S. Недостаток произведения, очевидно, состоит в том, что оно написано порядочным человеком для не совсем безнадежно непорядочных, что в наше время отдает некоторым снобизмом.

P.P.S. И да, если вы веруете в материализм, то для этой книги самое время, как-то, мы сейчас примерно этот период переживаем. До Циолкоского и Ефремого нам еще рановато.

Я очень люблю эту книгу. Прогрессивно для того времени, автором восхищаюсь. Был удивлен историей создания и в принципе судьбой Чернышевского. Язык ужасный, повествование со сломом 4х стен заставляло, честно говоря, смеяться: «Ну, думает проницательный читатель, теперь главным лицом будет Рахметов и заткнет за пояс всех, и Вера Павловна в него влюбится, и вот скоро начнется с Кирсановым та же история, какая была с Лопуховым». Ничего этого не будет, проницательный читатель.

Но «Что делать» всё таки не про то, как она написана, а про то, что собственно делать.

Читал два раза и так и не смог понять, что делать? В голове чистый лист. Запомнился только Рахметов и ужасные сны Веры Павловны. В том, что Рахметов так хорош, каким его рекламируют большие сомнения. Не верю, что вот из чистого благородства он уступает свою девушку другу и абсолютно спокоен по этому поводу. Сны Веры Павловны вообще какая-то психоделика. Пока ставлю 7 баллов, может еще вернусь к этому произведению.