Алексей Иванов «Пищеблок»

Для меня «Пищеблок» Иванова однозначно является книгой года, пусть и прочел я ее в самые первые дни уже нового года, но собирался читать с самого ее момента выхода...

И вот, практически не отрываясь, за 2 дня — рекорд последних лет для меня. Закрыта последняя страница, но наваждение осталось, я все еще там, в пионерлагере «Буревестник», прячусь в домике-из-простыни от самого настоящего вампира вместе с пионером Валеркой, или влюбляюсь в Веронику вместе с пионервожатым Горь Санычем, или ищу Беглых Зэков за забором лагеря... да мало ли, чем я там занимаюсь, главное — я там живу! Это жизнь, самая настоящая, описанная до мелочей, до самых въевшихся в подкорки памяти мелких подробностей. Детские дворовые игры, сленг тех лет, непередаваемое ощущение сопричастности — вот что такое Иванов.

И думаешь, а как поступил бы ты сам, а не струсил бы, не сбежал бы?..

Политика — дело второстепенное, но обреченная империя стремится показать все, на что способна. Еще нет в правительстве Меченого, еще сильна идеология, но лучшие джинсы — это Монтана.

И где-то там на фоне полным ходом идет самая великая Олимпиада в истории — Олимпиада-80, и Мишка еще не улетел в небеса, а тайна главного вампира еще не открыта...

Алексей Викторович, большое спасибо за возможность вернуться в Советское Детство. С автором этого романа, я лично не знаком, но в 1980 году мы жили друг от друга, примерно в паре километров. Ходили по одним улицам, в одни кинотеатры, по берегу Камы, смотрели открытие Олимпиады. Только тот, у кого было пионерское детство оценит этот роман! Для меня личная оценка 11 из 10.

Начал читать и провалился на несколько дней. Только что выдохнул.

Понравилось всё! Приятно и даже упоительно было пожить это время с пионерами, пусть и вампирами, притом, что лично застал такое едва-едва.

Вампирский жанр уже давно пытаюсь избегать, но ради пионерлагеря сделал исключение. Трактовка вампирской механики в этом романе меня устроила куда больше, чем прочие более романтические версии.

Реалистичная часть повествования брала за живое, редкая глубина характеров. Отдельно хочу сказать о Веронике не вампире — такие готовы погубить всё, только бы выпендриться, притом, что перед Сашей она она ссала, судя по всему, годами. Крайне не понравился персонаж, но такие люди встречаются. Интересно, как к Веронике относится сам автор? Может из другой его книжки узнаю. После «Пищеблока» хочется еще.

Ничем орлят не испугать, орлята учатся летать (из песни)

При всей кажущейся подростковой простоте книга у Иванова вышла совсем не простая. А непростая!

Понятно, что основными являются три смысловых плана. Это пионерско-летние будни детского оздоровительного лагеря (впрочем, в те поры эти лагеря всё ещё звались пионерскими); это вампирско-кровососательная история типа детско-подростково-пионерской же страшилки, которыми во все времена вовсю стращают друг друга дети; это некоторым образом сатира на всю загибающуюся советскую идеологическую кухню 80-х. При этом первый смысловой слой плавно смыкается со смысловым слоем третьим.

Поскольку в ДОЛах мне привелось работать в течение нескольких летних сезонов (а кроме того полгода в «Орлёнке» и четыре месяца в «Прибое» (Сукко), то какую-никакую вожатскую кухню я знаю не понаслышке и не из хвастливо-приключенческих рассказов приятелей и приятельниц, а изнутри. И тут есть некоторые вопросы к Алексею Иванову. Потому что с организацией летней педагогики в лагере он слегка… скажем так — переподшутил. Хотя допускаю, что многое, видимо, и в самом деле соответствует тому, что и как там было в лагерях в описываемые Ивановым годы. Просто я работал уже на пару десятков лет позже и в наши времена планирование и обеспечение работы лагеря и проводимых мероприятий было уже слегка иным. Взять хоть те же педотряды, школы вожатых и прочие сборы и курсы будущих летних педагогов.

Зато крайне интересно и с полным внутренним правдоподобием описывает Иванов внутренние и внешние реакции детей на предлагаемые им в лагере дела и мероприятия. Да оно и понятно, при полном отсутствии какой-то вовлечённости ребят в планируемые дела лагеря и отряда никакой заинтересованности у них этими показушно-казёнными делами не вызовешь. Ну, и просто все детско-подростковые отношения со всей их иерархией и нюансами было читать крайне интересно. Дружбы и будущие влюблённости, секретики и тайные дневники, обмен галстуками и всё такое прочее. Да и многое из отношений вожатых друг с другом тоже не надумано, а живо и жизненно.

Про кровопийно-вампирско-упырскую направленность романа ничего критического просто не скажу. Во-первых, это в тренде. Во-вторых, позволяет писателю (и читателю) сделать некоторые смысловые переносы на реал тех лет, что-то запараллелить, а что-то прочитать иносказательно. В-третьих, Иванов классно продумал и изложил всю упырскую систему, начиная от стратилатов с переходом на рядовых кровососов и с деталировкой по обстоятельствам и уже наработанным в литературе схемам вурдалачества и вампиризма. В-четвёртых, некоторая ироничность материала позволяет воспринимать его именно как одну распространённых в лагерях детских страшилок историю (кстати говоря, Алексей Иванов очень дельно и толково включил в текст романа несколько таких детских полуночных пужалок и страшилок). В-пятых… и в-шестых... — при желании список можно продолжить.

В результате, читатель получил занятную, лёгкую в прочтении и глубокомысленную при всей своей простоте и лёгкости развлекательную историю. С подтекстами и сносками, с кавычками и скобками, с лукавым прищуром и ироническим смешком.

А поскольку я роман слушал в аудиоформате, то могу только порекомендовать его для тех, кто хочет сэкономить время и получить дополнительное удовольствие от мастерства чтеца. Интонации — великолепные!

«Чудеса в этой стране маскируются под повседневность, и наука отрицает их,

потому что иначе придётся усомниться в повседневности,

которая не может подлежать сомнению».

(А.Иванов «Пищеблок»).

----

Сразу скажу, что роман мне понравился. Прежде всего, с литературной точки зрения он практически идеален: прекрасный слог, сбалансированная композиция, захватывающий сюжет, хорошо прописанные персонажи, которым искренне сопереживаешь. Но дело не только в этом.

Чем дальше мы отходим от эпохи СССР, тем большей деформации подвергается образ первого в мире социалистического государства. Да, многие заставшие СССР что называется «в живую», вполне себе здравствуют, но за 30 лет, прошедшие с момента его распада, выросло (и более чем сформировалось) целое поколение. Поколение, для которого СССР — всего лишь страница учебника истории. А где история — там субъективность, поскольку даже одни и те же факты можно трактовать по-разному. Но даже для тех, кто жил в то время, многие факты теряют свою объективность. Ну, просто потому, что так устроена человеческая память: в молодости, как известно, и «небо голубее» и «трава зеленее», а многие события прошлого приобретают розовую окраску. Да и сам СССР был очень разный: житель Москвы или Ленинграда воспринимал действительность не так, как житель условного Мухосранска, а инженер закрытого «ящика» со спецснабжением — совсем не так, как работник условного совхоза «40 лет без урожая». Как следствие, все, связанное с СССР, все чаще и сильнее превращается в легенду и миф. И это, на самом деле — очень серьезная проблема.

Автор романа попытался показать читателю свой вариант СССР. Показать, так сказать, «от первого лица», ибо автор — ровесник и непосредственный участник той эпохи. Насколько объективной вышла попытка, каждый должен решить сам, тут подсказки не работают. По сути — это вопрос веры. Но от себя лично могу сказать, что не заметил каких-то особых перегибов в ту или другую сторону: ни огульной «антисоветчины», ни елейного восторга. Да, какие-то моменты показались спорными, но в целом, на мой взгляд, картина получилась достаточно правдоподобной (за исключением конечно же мистической составляющей). По крайне мере, ни разу за все повествование, мне не захотелось крикнуть: «Да что вы, не было такого!». Более того, некоторые моменты настолько достоверно переданы, что я порой умилялся чуть ли не до слез, — ностальгию никто не отменял.

Вообще же, мне легко было смотреть на события глазами автора: мы с ним — фактически ровесники, городские (но не столичные) жители, так же как и автор, я сразу после школы поступил в ВУЗ. Октябренок, пионер, комсомолец, детсадовец, школьник, студент — все эти этапы я прошел и испытал, что называется, на собственной шкуре. Соответственно, мне есть что и с чем сравнивать. И что вспомнить. В тот олимпийский год в пионерском лагере я правда не был, но Олимпийского Мишку в последний путь провожал. Со слезами на глазах. А такое не забывается.

Кстати, видимо для усиления объективности, автор применил довольно интересный прием. События показаны от лица сразу двух персонажей: десятилетнего мальчишки и студента начальных курсов. И хотя разница между персонажами всего около десяти лет, и это фактически — одно поколение, взгляд получился довольно объемным, можно даже сказать — стереоскопическим. Наверное, в силу возраста героев: между мальчишеством и юностью, не смотря на малый отрезок времени, пролегает целая человеческая эпоха. Соответственно и «объективную реальность, данную нам в ощущениях» пацан и молодой человек ощущают совершенно по-разному, даже будучи одним и тем же лицом. Поэтому, на одни и те же события сюжета (да и на эпоху за окном — чего уж там) читатель смотрит как бы под разными углами, что конечно же усиливает эффект восприятия.

Отдельно хочу отметить хоррорную составляющую романа. Как по мне, она вполне себе удалась. Городской и пионерский мистический фольклер тех лет — это отдельная большая тема. Все эти ужастики про «черную руку» и «гроб на колесиках» имели широкое хождение в народе, и, по сути, были неотъемлемой частью советской эпохи, удивительным образом сочетаясь с материализмом, атеизмом и строительством «светлого будущего». Жутковатые байки в походах у костра, в пионерских лагерях, в стройотрядах и прочих романтических местах тех лет помнит наверное каждый, заставший то время. Так что мистическая линия сюжета очень органически вписалась в антураж. Можно приобщиться к советскому хоррору, что называется, «а ля натюрель». Конечно, испугаться «до смерти» не получится, но свою порцию адреналина читатель получит наверняка.

Подводя итог, скажу еще раз, что роман получился интересным во всех отношениях: и с литературной, и с исторической, и с культурологической точек зрения. Могу смело рекомендовать для прочтения. Жившие тогда поностальгируют от души, не жившие — получат боле-менее объективный срез той эпохи, где-то спорный и противоречивый, но в целом — вполне достоверный.

Пищеблок — это то некрасивое здание на окраине пионерлагеря с «тусклой лампочкой над служебным входом, в свете которой судомойка баба Нюра кормит объедками лохматого пса», т.е. все почти что так, как пел некто Летов (тот, который Игорь Федорович по паспорту) в своей небезызвестной аутентичной песне про товарища Ким Ир Сена.

Тот, кто пишет о вторичности романа, де «да я такое уже читал вот здесь и вот здесь», не увидел в романе главного: под соусом легкомысленного адалт-чтива на примере пионерского лагеря подается модель пищевой цепочки советского коллективизма. Возможно для кого-то слишком прямо и бесхитростно, но тем не менее.

Вот вам элита 80х — всесоюзные пенсионеры, вечные как революция, вот вам мейнстрим 80x — идеологически правильные и не очень пионеры — истинные хозяева лагеря, вот вам кружки — как пример широты выбора для самореализации в системе, вот диапазон свободомыслия: от тараканов в голове Анастасийки Сергушиной до танца обезьянок. А вот все остальные, пытающиеся во всем этом как-то тупо выгрести.

В романе два главных героя: филолог Игорь — критический ум автора, и пионер Валерка — чистая душа конца 70x, когда общество еще грезило полетами в космос и городами на Марсе, со всеми ее гуманистическими девиациями, дитя поколения, еще верившего в то, что твой личный поступок — это единственно возможный способ сделать неправильное — правильным.

Начало 80-х — апофигей стагнации «коммунистических» идей с их дальнейшим вырождением. Здесь стоит вспомнить, что уже через 10 лет после олимпиады придут т.н. «святые девяностые» с совсем другими идеями и пищевыми цепочками. И пищеблок уже будет, видимо, не на краю пионер-лагеря, а в престижном бизнес-центре из стекла и стали.

В связи с этим меня лично беспокоит единственный вопрос: такие пертурбации — это результат взросления юного главного героя, либо, что более вероятно, следствие его скоропостижной мистической кончины? Непонятно.

В общем, как справедливо пишут в интернетах: настоящая литература и автор продуманный.

ЗЫ: Все-таки роман называется «Пищеблок», а не «Прыщеблок». Поэтому незамысловатые пионерские шутки здесь скорее не ради самой шутки, но ради передачи духа времени. Такие дела.

1980 год. Где-то в далёкой Москве проходит Олимпиада-80, а на берегу Волги в пионерлагере «Буревестник» творится нечто ужасное и фантастическое одновременно. Силы тьмы готовятся собрать кровавую жатву и противостоять им могут и готовы только пионер-идеалист Валерка и пионервожатый-второкурсник Игорь.

Во-первых, стоит отметить абсолютную точность попаданий автора в реалии времени. Каждая строчка, каждый диалог погружают читателя в атмосферу пионерлагеря 80-х, узнавание деталей гладит участки мозга, ответственные за ностальгию, даже если пребывание в пионерлагере не оставило никакого желания туда возвращаться.

Во-вторых, нельзя не сказать, что написано очень смешно. По крайней мере до появления вампиризма и всего, что с ним связано, я смеялся едва ли не на каждой странице.

В-третьих, при всей прозрачности аллегории «страна как пищеблок», натяжек нигде нет. Всё это было. И общее безразличие к происходящему, воровство на рабочих местах, лицемерие комсомольских и партийных работников. Из песни слов не выкинешь. Но при этом роман никак не должен восприниматься как этакий наезд на Советский Союз или тем более на левые идеи. Да в 80-е стратилаты сидели по обкомам и горкомам, в 90-е побеждали на залоговых аукционах, в 2000-е, если судить по полковнику Захарченко, надели погоны и сели на финансовые потоки. Сразу скажу, это не значит, что все партработники, бизнесмены и силовики пьют кровь из страны. Есть масса достойных людей и в бизнесе и в системе МВД. Просто так получается, что стратилатам нужна кровь, и стремятся они оказаться там, где она есть.

Алексей Иванов энергично и с большим талантом прочищает мозги от фальшивой романтики советского пионерлагерного «коллективизма», «дружных дружин», «взвейтесь кострами», серпастых знамен и прочей идеологизированной чуши, окрашивавшей мое детство в красно-звездчатые тона. Портрет нормального советского детства, со всеми его плюсами и минусами, с живинкой и убивающим индивидуальность гнетом «власти коллектива», у Алексея Иванова получился исключительно точным. Уже ради одной «советской этнографии» читать, несомненно, стоит.

Итак, нашумевший роман Алексея Иванова...

Довольно остроумная идея и узнаваемая действительность.

Каждая глава предваряется эпиграфом на тему истекания кровью из советских героических песен — в основном времен гражданской войны. И это вкупе с проживанием рядом с пионерлагерем ветерана революции наводит на определенные размышления...

А еще, памятуя о названии романа, начинаешь присматриваться к персоналу «столовки» и ошивающимся возле здания собакам...

Создается впечатление, что автор ставил перед собой задачу упомянуть в романе как можно большее количество детских забав времен 80-х — то есть книга фактически становится чуть ли не справочником по подобным забавам.

В общем, если кому-то интересно, как протекала жизнь в пионерском лагере и какими шутками перебрасывались между собой пионеры подросткового возраста, то он свое любопытство удовлетворит сполна, да еще, пожалуй, к концу романа и пресытится всей этой эстетикой.

То же самое касается и излюбленных подростковых фразочек того времени.

Многие советские детские присказки, подкалывания или надписи в девичьих тетрадках вызывают радостное чувство узнавания.

Однако немудрено подустать от чтения реплик, отпускаемых не сильно обремененными интеллектом мальчишками.

Впрочем, интеллектуальная составляющая мира взрослых ушла от мира детей не слишком далеко.

Вот что рассказывает студент Игорь на «взрослой вечеринке»:

"– Димон у нас в классе самым остроумным был, – усаживаясь, сообщил Игорь. – Однажды он учительнице химии в колбу засунул собачью какашку.

Димон залился счастливым хохотом.»

Один из главных героев — мальчик с довольно пытливым умом, который ставит перед собой интересные вопросы. Он мечтает о настоящем коллективе.

«Он жалел, что нет такой особой машинки, когда нажал кнопку – и все сразу слушаются, и получается команда.»

Вместо этого он получает коллектив чисто формальный, показушный.

«Валерка обречённо торчал на лавке, не зная, чем себя занять. Товарищеским судом он был приговорён к коллективу.

А чуть позже ему объясняют, что вся пионерская движуха- это понарошку.»

«Так положено! Ты что, обиделся? Маленький, что ли? Это же всё как бы понарошку! Разные там пионерские собрания, флаги, звёздочки, галстуки – они все понарошку!»

Не буду спойлерить и рассказывать, какие необычные — вот прямо-таки мистические — события в лагере помогли ему посмотреть на это все новыми глазами...

Дальше выскажусь кратко:

Как написано: в классической манере советской литературы для подростков, простым языком, легко читается. Все «тонкие» места многократно объясняются с точки зрения здравого смысла.

Есть колоритные запоминающиеся персонажи.

Степень вовлеченности читателя в сюжет: умеренная. Все происходящее выглядит в некоторой степени остроумной игрой.

Эта книга и ее обитатели — полная противоположность (несмотря на определенные сходства вроде жесткого противопоставления мира детей и мира взрослых) произведениям Владислава Крапивина, хотя — парадоксально — иногда чувствуется явственная травестия героев советского писателя. Вроде бы вот — честный принципиальный пионер, галстук носит не снимая, имеет принципы и гордость, стоит за коллектив, но самому Крапивину от такого ребенка, думается бы, поплохело бы. Также интересно противопоставление двух коллективистов — стихийного и «официозного», Левы Хлопова и Валеры Корзухина, противостояние лицемерного «как все» и искреннего «всем миром». Иванов сам, видать, рос на крапивинских книжках, и многие чувства и размышления взяты оттуда, из советского детства, просто адаптированы к авторской идее.

Антураж-то выписан сочно: все эти пионеры, гипсовые статуи, школьный сленг, утренние линейки и тому подобное, что хорошо помню по своим поездкам в лагерь Орленок (Орленок учится летать — со шкафа прямо на кровать). Кажется, что основной целью Алексея Иванова было запихнуть в текст романа как можно больше шуток, прибауток, восклицаний, ругательств, обидок и прочего школьного мусорного творчества. В некоторых местах концентрация пионеризмов просто зашкаливает, хотя не скрою — иногда это было смешно, а кое-каких я никогда не слышал. Впрочем, ностальгии как-то не получилось, и очень долго я мучился быдловопросом «И че?»

Впрочем, к середине атмосфера прочувствовалась и стало интересно. Стали понятны все эти аллюзии на советский режим — не оригинальные, но умело использованные и грамотно вписанные в сюжет, история раскрылась наконец, появилось осмысленное движение, и прорезался интерес, чем же весь этот красный уголок может закончиться.

Занятно, что несмотря на наличие детей в главных героях, книга абсолютно точно не подростковая. Вообще не понимаю, как будут ее читать современная школота — для них это должно быть как другая планета или там Япония. Даже для меня, бывшего и пионером, и в лагере, вся эта краснознаменная вакханалия выглядит откровенно дикой и покалеченной — впрочем, это, вероятно, заслуга автора, заметно, что Иванов постоянно прячется по кустам.

֍💔 ТУШКИ И ПИЯВЦЫ, или КРАСНАЯ ХТОНИЧЕСКАЯ НЕЧИСТЬ В РЕТРО-СЕТТИНГЕ КРОВОСОСУЩИХ 💔֍

ЦИТАТЫ:

«… он верил в красный флаг и красную звезду, в серп и молот и Гражданскую войну, в орлят, которые учатся летать, и в честный коллектив.»

(Алексей Иванов. «Пищеблок». 2018)

«Они, люди, сами виноваты. Они наплевали на тайну, скрытую в алых знамёнах и пятиконечных звёздах, в серпе и молоте. Людям эта тайна оказалась не нужна. А вампирам – нужна. Вампиры не просто обманывали и не просто пили кровь; они извратили всю суть серпа и молота, всю суть флага и звезды. Но Валерке эта суть была очень дорога. Чем ещё дорожить-то?»

(Алексей Иванов. «Пищеблок». 2018)

В 1991 году пионерия в России прекратила существование на государственном уровне: приказала долго жить. А в 1980-м (описываемое время в романе) она находилась, стало быть, «при смерти»? Не думаю так: «пациент, скорее жив, чем мёртв», ибо до его кончины ещё 11 лет, однако! Буду считать это отправной точкой, которая должна внести ясность (для меня) в роман Алексея Иванова – «Пищеблок». Судя по аннотации автора, читатель должен повеселиться с вампирами.

««Пищеблок» – простая и весёлая история о сложных и серьёзных вещах.»

На самом деле пионерия в описываемое время ещё не загибалась и не задыхалась от партийной идеологии: снимать пионерские галстуки не спешили. Даже тогда, когда пришло время их снять, многие делали это неохотно. Были и те, конечно, кто радовался, что, наконец, не нужно стирать и гладить шелковый галстук. А ностальгия по пионерии возникла довольно-таки скоро … Ибо взамен пионерской организации ничего другого детям не предложили. Вот как-то так.

***

Пионерлагерь под многообещающим названием – «Буревестник»: «Пусть сильнее грянет буря!» Олимпийская смена – Олимпийские игры 1980-го. Это был один из наиболее ярких и запоминающихся моментов истории СССР. А смена – обычная в не совсем обычном пионерском лагере. Корпуса – как пряничные домики: ажурные теремки. Мы попали в сказку? Тогда будь готов! В сказке, чем дальше, тем страшнее. – Всегда готов!

На мой взгляд, оценку советской пионерии, как и идеологии в целом, Алексей Иванов даёт с позиции себя – взрослого, способного к анализу и переосмыслению своего пионерского детства. Задним умом мы все крепки!

Эта «взрослость», идущая вразрез с детским мироощущением того поколения, просачивается в текст про детей, вызывая некую искусственность и недоверие к повествованию. У детей не возникают критические мысли об идеологии и всякой советской, пионерской атрибутике и символике. Не по «росту» пока ещё им такие мысли, как у командира IV отряда Анастасийки Сергушиной.

«– Так тут в лагере вообще одни глупости. Совсем слепой, что ли? Все эти флаги, линейки, речёвки, «свечки» – это же всё игрушечное.»

По крайней мере, образ такого мышления для пионеров – не типичный. В 80-е слишком сильна и крепка ещё была советская идеология в советских детских воспитательных и образовательных учреждениях, пока всё окончательно не развалилось с развалом Союза. А детский возраст – самый внушаемый, поддающийся любому воспитанию.

В то время ни пародировать, ни критиковать существующую реальность не пришло бы в голову большинству взрослых, не то что детей. Критическому мышлению тогда не пытались обучать. О нём даже не упоминали: не знали, что это такое.

Зато все хорошо знали, что значит понятие «дисциплина». Дисциплинированность воспитывали. И оценки за поведение ставили. И никто это насилием – вампиризмом не считал.

Ретроспективный взгляд на недалёкое прошлое часто бывает необъективным: почему-то возникает желание выразить запоздалую критику. Это немного бесит: «Дорого яичко ко Христову дню». У нас же всегда так: сначала – «Ура! Вперёд! Одобрям-с», а потом – «Всё плохо. Заидеологизированность. Вампиры. Кровопийцы».

… Книга про пионеров и пионеров-вампиров. Но вампиры – не только дети, но и взрослые: вожатые – студенты. И не только … Не покидает ощущение, которое укладывается в формулу: «Мухи – отдельно, компот – отдельно». Шикарная и довольно-таки полная художественная энциклопедия подростковой лексики того времени со всякими узнаваемыми «примочками». Детское мировоззрение обычных пацанов. Достоверное описание жизни, быта, взглядов, идейно-воспитательной работы сотрудников пионерлагеря … Автор пишет, пишет … А потом – «Обаце!!!» Надо же и о вампирах написать!..

А вампиры какие-то вымороченные: специально изобретённые под «Пищеблок». Близко не родня вампирам Кинговским из «Салема». Новая модификация кровососущих особенная: они «пляшут под дудку» писателя-затейника.

«Наверное, те, кого кусал вампир, даже не знают об этом. Вампир будто бы заколдовывает их. Или усыпляет, как доктора усыпляют больного, чтобы вырезать аппендицит.»

А ведь Иванов знает всё, что нужно, о вампирах. О том, что вампиры – это нежить. О том, что они без приглашения не заходят. О том, что укушенный сам становится вампиром … При этом он по большей части игнорирует это знание. Хотя у С. Лукьяненко в «Дневном дозоре» вампиры тоже – своеобразные.

Но для чего-то же эта хтоническая нечисть понадобилась А. Иванову. Для чего? – Это главный вопрос.

Кровь как проводник. В прямом и переносном смысле. Каждая из пяти частей романа сопровождается «кровавым» эпиграфом времён в «радиусе» Октябрьской революции и Гражданской войны. Например,

«Кровью народной залитые троны

Кровью мы наших врагов обагрим.

Г. Кржижановский, «Варшавянка». 1897 г.»

«Капли крови густой из груди молодой

На зелёные травы сбегали.

Н. Кооль, «Там вдали за рекой…». 1924 г.»

Для того, чтобы всем было понятно, что на уме у автора. Понятно, конечно, куда уводит читателя Алексей: уж больно «говорящие» эпиграфы. Героев Гражданской войны в романе не так уж много…

Все знают, что История человечества замешана на крови. Многовековая мировая история кровавых войн как конфликтов интересов, идеологий за обладание и подчинение «правильной» идее свидетельствует об этом. Мы всё ещё верим в то, что побеждает тот, у кого правда.

Ложь, искажение исторической справедливости, намеренная фальсификация и подтасовка фактов – это тот же вампиризм. И главный вампир – стратилат использует ложь, лишая пионеров истинной сути пионерской идеологии. А без идеалов ты мёртв. Словно ты стал пустым и сердце твоё не бьётся: зомби – ходячий мертвец. Зомби-вампиры – это управляемо-направляемые инфернальные сущности. Они каждое лето возникают в «Буревестнике» ...

***

Книга заинтересовала меня своей многослойностью и неоднозначностью. Да и сам автор, словно маятник, плавно качает идеи своего романа то в одну сторону, то в другую – противоположную. Только, вроде, определишься, о чём он хочет сказать, а он уже поворачивает в другую сторону. Например, крестов и нательных крестиков вампиры боятся: можно ими себя защитить от них. А потом вдруг вампир, как муху, глотает этот крестик. Есть и другие неожиданности такого рода. И много. Чтобы не быть голословной, вот ещё.

«Качели»: нормально – ненормально. Вначале Валерка уверен, что жить правильно – это не нормально. Но, похоже, он совсем запутался. По его мнению, Бекля со своими прислужниками – тоже правильный: у них свои правила. Классная авторская наводка! Кто же должен 12-летнему пацану объяснить сложности жизни и устройства мира?

Если правильным быть – ненормально, значит и стремиться не к чему. Без правил, а значит и законов, жизнь в обществе превращается в хаос: воцаряются ложь и беззаконие, а потом наступает война. Какая угодно: революция, гражданская, отечественная, мировая. Появляются реальные пиявцы – вампиры и тушки – укушенные: послушные вампирам доноры, которые питают кровососов и подчиняются их воле.

… Книга заставила рассуждать, думать, вспоминать, взмывая и опускаясь на подобных «качелях». А пишет Алексей Иванов очень хорошо: текст качественный. Особенно про пионерский лагерь – просто замечательно. Как и положено писателю, знающему то, о чём он пишет. Чем-то напоминает фильм Элема Климова «Добро пожаловать, или посторонним вход запрещён» (1964). Только вот эмоции «Пищеблок» вызывает совершенно иные: словно из тебя попытались высосать энергию и память.

Замысел автора понимаю, но саму идею его – не разделяю. Не может и не должно быть общего знаменателя в «красном вопросе» исторической справедливости нашей Родины. Должно оставаться место для сомнений и даже – заблуждений. Но и этого недостаточно. Ещё должно быть место для собственных убеждений.

Не могу и разделить авторского глумления над проявлением даже не пионерских, а просто общечеловеческих эмоций: помощь и оказание внимания одинокому старику-ветерану Гражданской войны.

«Сейчас я с ними буду печь пирог с малиной, и потом у нас чаепитие в гостях у Серпа. Демонстрируем тимуровскую заботу о поколении героев.»

Эти циничные слова произносит не пионерка, а вожатая – наставница.

Демонстрируем заботу? Демонстрация! Проявление добросердечности не может быть искренним? – Это уже ни в какие ворота не лезет!

Главный герой – Валерка – одиночка: изгой. Автор противопоставляет его всем остальным. А остальные кто? – Вампиры и тушки! Ничего себе общество!!! Вот и мечется парень из огня да в полымя: между вампирами и хулиганами – Беклей и его шестёрками. Нелегко в таком бедламе сохранять свою индивидуальность. Здесь с автором трудно не согласиться.

Чтобы мальчик не утратил веру в человечность, Алексей Иванов «награждает» своего героя настоящим другом. Такой искренней дружбе вожатого Горь-Саныча – студента, отбывающего практику в «Буревестнике», и пионера-пятиклассника можно только позавидовать. Сюжетная линия дружбы и «спасения человечества» от вампиризма – мощный стержень, на котором держится «Пищеблок». Это – не ЛВПГ, всё-таки.

«Через рукопожатие будто прострелила горячая искра. Валерка верил, что ГорьСаныч – надёжный друг, он не подведёт, и потому Валерка тоже не подведёт ГорьСаныча. Таких друзей у Валерки ещё никогда не было.»

… Несоветской молодёжи, наверно, будет не очень интересно. Современный детский оздоровительный лагерь разве можно сравнить с пионерлагерем? – Заблуждение, если кто-то думает, что похоже. В «Пищеблоке» сильны ностальгические мотивы для советской молодёжи.

Не все смогут понять то время, в котором не жили. Им ближе и понятнее Хэллоуин, чем Пионерский костёр и трудовой десант, помощь старикам-ветеранам, нормативы ГТО ...

Сюжетная линия о пионерах-вампирах для неискушенного читателя – своего рода замануха для развлечения. Чтобы читали все: коммерческий проект. А люди старшего поколения разберутся, кто вампир, а кто тушка (жертва).

Что же остаётся в конце концов? – Остаётся последний оплот: Вера. И символы Веры: Святая вода, Храм Господень, Святое распятие. Золотой крестик у Анастасийки и серебряный – у кривой бабы Нюры: спасение от пиявцев-кровососов. Это тоже символика. И отнюдь не игрушечная, когда есть Вера.

И Валерка, наконец, говорит о значимости и важности советской символики. Точно также, как сегодня мы говорим о ценности символики Российской: герб, флаг ..

.

… Вампиры – они ведь не только кровь сосут, но и, оказывается, – веру в идеалы …

P.S.

Мать любит своего ребёнка всяким: больного, увечного и даже преступника. Для ребёнка мать – это святое. Дети не вправе осуждать своих родителей, какими бы они ни были. Это закон христианской морали и нравственности.

Родина – она тоже мать. Мы знаем её историю … Но нас учили любить свою Родину. Со всем её прошлым. Любовь – не рациональна. Она – не выбирает. Иначе, какая же это любовь?

Начинал читать (вернее слушать), уже зная в общих чертах о чем будет книга и очень не хотел найти в произведении одного из любимых писателей модную нынче антисоветчину. А ее там и не было. Была критика позднего Союза с его формализмом, растерявшими суть ритуалами и символами с позабытым смыслом. И была увлекательная цельная история про любовь, дружбу и вампиров. Но уверен, в одноименном сериале это упущение обязательно исправят (надеюсь ошибиться).

Не так давно я искал для себя произведение в мистическом стиле и по рекомендациям нашел «Пищеблок». Сразу заинтересовала концепция пионер-лагеря 1980 года и вампиров. Тем более интересен оказался автор данного произведения. Позже увидел тизер экранизации в виде сериала. Чтобы не портить себе впечатление решил прочитать книгу как можно быстрее. С самого начала и до конца я не мог оторваться. Персонажи очень живые, им переживаешь, они дружат, ссорятся, пытаются разобраться в окружающем мире. И не смотря на мистический подтекст, в романе поднято много остросоциальных тем. Не хочу раскрывать тонкости сюжета, но до конца мне было интересно, я всем очень советую к прочтению. Книга для меня оказалась настоящим открытием, посмотрим позже сериал, говорят там много отклонений от сюжета, надеюсь не разочаруют.

«Пищеблок» — это такой своеобразный анти-Крапивин. И хотя я очень люблю произведения самого Владислава Петровича, но и новый роман Иванова мне тоже очень понравился.

Интересно, что негативные отзывы (на 1 балл) написаны здесь людьми 1965 и 1990 годов рождения (я посмотрел, не поленился :)). И оба они — и «бумер», и «зумер» считают, что жизнь в советских пионерских лагерях протекала как -то иначе. Пионэры не употребляли слово «жопа», «говно», и все как один были готовы к борьбе за дело и т.п. А автор это всё ужасным образом очернил. Ну, ОК!

А вот я как человек, проведший не одну смену в лагерях с 1984 по 1990 годы, могу подтвердить практически документальную достоверность и лагерного быта, и пионерского лексиона. Детский фольклор собран здесь просто изумительный. Фразочки, поговорки, страшилки. Многие из них настолько хорошо мне знакомы, что достаточно произнести начало, и конец всплывает в голове автоматически.

В общем, огромное спасибо автору за погружение в мир моего детства, не вылизанный, не вычищенный цензурой и не приукрашенный.

Иванов сыграл на поле Стивена Кинга и, в общем-то, выиграл. Все канонические составляющие романов Кинга на месте: ретро-антураж с большим вниманием к деталям (Иванов больше ставит на сленг, считалки и шутки, а не на бренды одежд и еды), герои — отщепенцы, выделяющиеся на общем сером фоне, и сверхъестественное зло, по факту оказывающееся метафорой зла простого и привычного. Из этих ингредиентов Иванов сделал бойкую историю о пионерах в советском пионерлагере, с не пустыми мыслями, юмором и чувством. Написано здорово, читается бойко. И великолепно сделанный финал только добавил книге вистов.

Это не большая проза, не уровня «Географа», но точно не хуже лучших вещей того же Кинга. Только на нашей почве, а оттого кому-то ближе, а кому-то — наоборот неправдоподобно. Однако, на уровне росфантастики книга такого уровня — однозначное событие.