Как правильно писать пьесы, чтобы и выстрелы были, и пожар, и торжество добродетели. И чтобы актеры целы, и антрепренеры довольны. Ну, и зритель не обойден вниманием.

Радоваться такой чепухе, как Новый год не стоит. Но напиться в честь праздника? Отчего бы и нет! Разве что, уж напиваться, так с горя. Ибо каждый новый год приближает нас к смерти. Да и погоды в это время стоят подлейшие, зачастую и не разберешь – зима, иль осень на дворе. В общем, куда не кинь, всюду клин, жизнь – канитель, домой – далеко…

Только тот может на протяжении полусотни строк и восьми абзацев доказывать никчемность, непригодность, а что касается государственности, то даже вредоносность женщин, кто их хорошо знает и бесконечно любит.

Вы думаете, вокруг провинциальных газет не плетется интриг? Извольте! Возглавьте такую, а потом попробуйте выбрать, что для вас, как для главного редактора страшнее. Опубликовать что-то и осрамиться на всю Россию. Или не напечатать, и пропасть ни за грош?

Она страстно любила господина Больницына, а я – мадмуазель Дэбе. Но имущественные интересы в лице наших родителей рассудили иначе. Счастье? О, да! Счастливый момент в нашей жизни был, да еще какой!

Анекдоты бывают разные. На этот раз перед нами анекдоты злобненькие. Жизненные, но злостенькие.

Русская инертность, в своем роде, единственная такая инертность на всем земном шаре. У русских такая кровь, м-м-м… ленивая, в общем. Только русский обыватель может совершенно спокойно провести целый день в спокойном ничегонеделание… Другое дело, европейцы! Вот, к примеру, поставь на место русского обывателя обывателя польского, вот он бы развернулся!

Нелегка судьба дачника, который еще и отец семейства и в присутствие каждый день ездить должен. А вечером, между работой и поездом, изволь выполнить все просьбы благоверной, родни и всех до одного соседей. Как же! Так принято, ежели кто с дач в город едет. Вот и приходиться передавать поручения слугам, модисткам и прочим акушеркам, и таскать за раз полпуда сахара, велосипед, ворох тканей, двадцать бутылок пива и коробки лекарств… Да еще все это как-то скомпоновать нужно. Один черт, что-то не расколотишь, так рассыплешь! Думаете, на этом все? Ан, нет! До утреннего поезда еще намучаешься, а там опять с десяти до четырех сходить с ума в канцелярии…

Как легко в этой жизни все потерять. Особенно, если ты малодушен, не силен волей и живешь только верой в несостоявшееся.

Все они у него золото. И Боренька, и Гриша, и Саша, и Соня… Бедные, бедные дети, трезвые, степенные, деловые… Не в отца, никак не в отца!

Жених нынче лютый пошел. Балованный. Просто так его не удержишь. Не каждого приданным возьмешь, не каждого лишней тысячей заманишь. А сговоритесь, так еще чего найдут, лишь бы из-под венца убечь… Вот и стареют девки, у кого родители к скандалам неприспособлены, дабы жениха в оборот взять.

Чего только не найти в российских придорожных трактирах с крепкими напитками, да еще если они построены на месте барской усадьбы, последний хозяин которой, действительный статский советник, по выходу в отставку начал подражать великим естествоиспытателям и философам.

Могилев, Шклов, вновь Могилев, Стародуб, Гомель, Киев, Белая Церковь, полгода в Одессе… Изрядно поносило его в черте оседлости, даже из Смоленска разочек выслали, пока не занесло в Харьков, а оттуда в горное училище. Но несчастный случай на практике не дал ему завершить образование. Ладно, до этого он крестился в Новочеркасске и теперь имеет право держать экзамен на сельского учителя. Но пока суть да дело, перебивается на монастырских хлебах в Святогорске…

Они познакомились в поезде – отставной офицер и частный поверенный. Заночевали у отставника – на станции вечером лошадей было не найти, а деревня, куда ехал поверенный, была недалече от офицерского хутора. И пошли на всю ночь хозяйские разговоры о бренности бытия и ответное досадливое молчание гостя…

О, эти открытия дам-журналисток! О, их обреченная на поражение борьба с реализмом! О, их безоговорочно проигрываемая война с материализмом! Жалка судьба того мужа, который посмеет посмеяться над этим!

Даже самому захудалому дворянину не пристало сидеть как разночинец какой, или упаси Господи, проситель. Да и ходить на охоту, играть в шашки и даже закусывать следует исключительно в положенной компании. Впрочем… многое здесь зависит от благоверной.

Каждый – подчеркиваем, каждый! – обыватель накануне праздника, просто обязан подсчитать, сколько денег он поднесет каждому (каждому!) из просителей. Ежели средств не хватает, он обязан найти их, пусть занять. Ежели же и занять не у кого, то зачем нам такой человече?

Распоряжение нижестоящему чиновнику от чина VI класса, какие правила он должен сохранять в приемной и за какой обстановкой особо следить во время приема посетителей с поздравлениями с Рождеством Христовым.

Вся его жизнь, несмотря на княжий титул, состояла из череды каких-то бесцветных неурядиц и неудач. Вот, куда он девал наследство тысяч в 40 рублей? Сложно сказать. Вроде, не играл, в дела не вкладывался… Ни родных, ни друзей, ни женщин. Даже, вздумай он пострелять рябчиков в дальнем бору, выясняется, что хозяйка леса лет шесть, как запретила в нем охоту.

Сколько его знаю, он суетен и фатоват, стрелялся после смерти жены, но не дострелился, и вот, спустя год, охотно показывает дамам, как провинциальные барышни поют чувствительные романсы. Ему весело, и он настаивает, чтобы конец у этого рассказа был юмористическим. Ибо превратно все на свете, чем и смешно.