Первый раз услышала про него на курсах рисования. Ой, ну чему удивляться, я много лет вообще забрасывала чтение и обходилось парой книг в год. А про рисование я серьезно — балуюсь от случая к случаю акварелью.

Так вот, купила я небольшой он-лайн курсик по минимализму Льва Каплана – замечательного художника со специализацией на иллюстрации. И узнала, что он работает над Оливером Твистом какого-то там Диккенса. Там ещё в комментариях люди писали, что нудятина редкостная. А Лев назвал Диккенса гениальным и всё такое. Муж ещё обмолвился, что пробовал читать, да не осилил.

Шли годы… да ладно, то, как я вообще докатилась до Диккенса – это отдельная история. Главное, что у меня в руках оказался роман Посмертные записки Пиквикского клуба. Причём сначала я его купила, потом прочитала, что купила в дурацком переводе, потом нашла отзывы, что перевод нормальный и решила расстраиваться по факту. Ну и начала читать, морально готовясь продираться через дебри отвратительного слога и неинтересного сюжета, талантливо испорченного переводчиком.

И вот, значит, читаю я такая, читаю, уже середина романа, а мне всё интересно и интересно. И смешно, и познавательно.

Самую первую закладку в начале книги я сделала, чтобы возвращаться к изначальному описанию главных героев.

цитата

По правую руку от него сидит мистер Тапмен, слишком впечатлительный Тапмен, сочетавший с мудростью и опытностью зрелых лет юношеский энтузиазм и горячность в самой увлекательной и наиболее простительной человеческой слабости – в любви. По левую руку от своего великого вождя сидит поэтический Снодграсс, а рядом с ним спортсмен Уинкль.

Итого перед нами

1. Отошедший от дел состоятельный мужчина – Мистер Пиквик.

2. Поэт, который не пишет стихов – мистер Снодграсс.

3. Спортсмен, который, судя по книге, никогда не занимался спортом – мистер Уинкль.

4. И ловелас, который по-настоящему никак не может сближаться с женщинами – мистер Тапмен.

Эта очаровательная четвёрка отправляется путешествовать, чтобы изучать всякое про человеков. На самом деле, как мне показалось после прочтения, по задумке Диккенса изучаться должны были вполне себе конкретные вещи: выборы, судебная система, бюрократия Англии середины XIX века. Остальные забавные ситуации – только канва и повод высказаться будущему мега популярному автору. И Диккенс высказался! И очень круто, ёмко, с иронией. Читаешь – и веришь, качаешь головой: «Ох, какие англичане, как всё у них там было извращено». А правда ли только было? А точно только в Англии?

Про выборы вот пара цитат из многих тех, которые я отметила для себя.

цитата

Разумеется, было важно и настоятельно необходимо, чтобы у каждой из этих мощных партий был свой излюбленный печатный орган, выражавший её мнение.

Вот тут вообще всё прикрасно, особенно продолжение, которое уже сами в книге прочитаете. Никаких мальчиков с голыми пузиками не напоминает?

цитата

-Все сделано, уважаемый сэр, все до последней мелочи. На улице у двери находятся двадцать человек, хорошо вымытых, вы им пожмете руки, и шестеро грудных младенцев — вы их погладите по головке и спросите, сколько каждому из них месяцев. Будьте особенно внимательны к детям, уважаемый сэр, не забывайте, что это всегда производит огромное впечатление.

-Я об этом позабочусь, — сказал почтенный Сэмюел Сламки.

-И, пожалуй, уважаемый сэр, — добавил предусмотрительный маленький человек, если бы вы могли — я не говорю, что это обязательно, — но если бы вы могли поцеловать одного из них, это произвело бы огромное впечатление на толпу.

Ещё вот, забавно, пока не забыла, про похмелье:

цитата

— Вовсе не вино, — прерывающимся голосом пробормотал мистер Снодграсс, — это сёмга. (Почему-то в таких случаях вино никогда не бывает виновато).

Уже почти двести лет назад так же "травились печеньками".

Больше всего мне понравилась линия про судебную систему Англии и в целом про юриспруденцию.

Приведу только одну цитату, чтобы не портить вам будущее интересное прочтение.

цитата

Мистер Уинкль был затем допрошен мистером Скимпином, который, будучи

подающим надежды молодым человеком лет сорока двух или сорока трёх, старался, конечно, по мере своих сил смутить свидетеля, явно расположенного в пользу противной стороны.

— Итак, сэр, — сказал мистер Скимпин, — не будете ли вы столь любезны сообщить его лордству и присяжным свою фамилию?

И мистер Скимпин склонил голову набок, дабы выслушать с большим вниманием ответ, и взглянул в то же время на присяжных, как бы предупреждая, что он не будет удивлен, если прирожденная склонность мистера Уинкля к лжесвидетельству побудит его назвать фамилию, ему не принадлежащую.

— Уинкль, — ответил свидетель.

— Как ваше имя, сэр? — сердито спросил маленький судья.

— Натэниел, сэр

— Дениэл... второе имя есть?

— Натэниел, сэр... то есть милорд.

— Натэниел-Дэниел или Дэниел-Натэниел.

— Нет, милорд, только Натэниел, Дэниела совсем нет.

— В таком случае зачем же вы сказали Дэниел? — осведомился судья.

— Я не говорил, милорд, — отвечал мистер Уинкль.

— Вы сказали, сэр! — возразил судья, сурово нахмурившись. — Как бы я мог записать Дэниел, если вы мне не говорили этого, сэр?

Довод был, конечно, неоспорим.

Всё-таки вот ещё одна небольшая цитата, чтобы было представление о судье.

цитата

Молчание разбудило судью Стейрли, который немедленно записал что-то пером, не обмакнув его в чернила, и принял необычайно сосредоточенный вид, чтобы внушить присяжным уверенность, будто он всегда размышляет особенно глубокомысленно, когда у него закрыты глаза.

Главу, которая описывает судебное заседание можно вообще приводить как одну большую цитату. Она просто великолепна. Как и многие другие главы.

Конечно, любовные, приключенческие линии так же весьма любопытны. Неловкие ситуации с дамами (напомню, это викторианская эпоха со своими правилами и кодексами чести), мошенники, долговая тюрьма, медицина с кровопусканием, даже специфический маркетинг и набор клиенской базы двух начинающих докторов — много всего. Есть истории и на любителя, но они не портят роман, а скорее задают ему темп и атмосферу.

Но, повторюсь, мне больше всего интересно было читать именно с точки зрения того, как человек высмеивает судебные и законодательные системы своей эпохи в своей стране.

Роман объёмный. И хотя вроде бы к окончанию книги уже немного устаёшь и радуешься перевёрнутой последней странице. А проходит несколько дней, и ты скучаешь по мистеру Пиквику и его друзьям.

Если дать характеристику одним словом, то, пожалуй, это «Очаровательный».

На этом я заканчиваю.

Это была история о том, как у меня в планах покупок появилась строка: 30-ти томник Ч.Диккенса.

PS: перевод Кривцовой меня вполне удовлетворил.