Ну вот и я сподобился.

Для первого раза — два факта о том, как влияет перевод с языка на язык на общественное сознание, а через него на историческую действительность. Или это сознание влияет на всё?

Первый. Была такая знаменитая в своё время книга русского революционера Чернышевского "Что делать?" Про этот роман небезызвестный В.И. Ульянов-Ленин говорил: "Он, например, увлёк моего брата (революционера-террориста Александра Ульянова — авт.), он увлёк и меня. Он меня всего глубоко перепахал". В общем, целое поколение людей, немало сделавших для коренного изменения хода российской истории, считали эту книжку своей настольной. Много есть там интересных вещей (кстати, и к фантастике вроде бы кое-что имеет отношение), но сейчас я лишь об одной. Говорится там, между прочим, о французских революционерах и говорится вот какими словами: Это были смелые, весёлые, красивые люди и они пели весёлую песню: Дело пойдёт, поживём — доживём...

Но позвольте! Qui vivra, verra переводится с французского отнюдь не "поживём — доживём", а "поживём — увидим". То есть, бабушка надвое сказала, вилами на воде писано, будет ли светлое будущее, или нет. А вовсе не "наши внуки будут жить при коммунизме"! Не потому ли французы, перебесившись, правда, изрядно в 1790-х, затем успокоились (1830, 1848 и тем более 1871 скорее сопоставимы с ихним же 1968, чем с нашим 1917), а мы всё никак?

Ну и второй. Тоже с французского. Есть известное, наверно, всем, выражение Cherchez la femme. Переводится — ищите женщину? Как бы не так! "Ищите женщину" будет cherchez une femme, с неопределённым артиклем. Cherchez la femme — ищите определённую, именно эту женщину. Учитывая контекст, я бы перевёл "ищите его женщину".

А ведь и сажают кое-где у нас порой не конкретного преступника, а того, кто под руку попадётся... Но это уже не моя тема.